– Тогда мятеж должен рассматриваться как временное помешательство из-за…
      – Спасибо, друг мой, – перебил Спок, – Благородная попытка. Но я не подвергался облучению целебиума. Я принял все меры предосторожности. И позже меня обследовал доктор Маккой. Так что я нахожусь в здравом уме.
      – Мятеж, – произнес Кирк/Дж стуча молотком. – Немедленно созывается военно-полевой трибунал. После перерыва последует голосование.
      – Да, – сказал Спок. – Немедленное голосование. Нужно решить эту проблему раз и навсегда…
      Молоток с громким стуком ударился об стол.
      – Тишина!
      – Прежде чем наша главная свидетельница, – перекрыл шум крик Спока, – окажется в мрачной маленькой колонии, где никто не выслушает ее правды.
      Кирк/Дж поднялся. Его лицо налилось кровью, словно он был близок к апоплексии.
      – Тишина! Тишина! Объявляется перерыв. Затем начнется трибунал. Не будет никаких обсуждений. Никаких конференций. Никаких коллизий. Я приказываю судьям во время обсуждения решения сохранять абсолютную тишину. Когда я вернусь, мы проголосуем. Свидетельства, представленные ранее, могут быть только основой для вашего решения.
      Он выскочил из комнаты, оставив всех в недоумении. Маккой принялся мерить шагами комнату, стояла абсолютная тишина. Наконец Скотт произнес:
      – Кто-нибудь когда-нибудь слышал о присяжных, которым запрещали совещаться?
      Он вышел в коридор. За ним последовали остальные. В зале остались только Дженис/К, Спок, охранники и Юхэра.
      – У кого-нибудь есть, что сказать? – спросил Маккой.
      – Доктор, я видел капитана возбужденным, больным, пьяным, находящимся в бреду, испуганным, вне себя от радости, кипящим от злости. Но я никогда не видел, чтобы он впадал в истерику. Я знаю, как я проголосую.
      – Я внимательно слушал Спока. Он абсолютно ненаучен. И вы тоже.
      – Может быть это и ненаучно, – сказал Скотт, – но если Спок считает, что это случилось, значит это логично.
      – Не знаю. Мои тесты показали, что с капитаном все в порядке. И это единственное, что заинтересует Звездный Флот.
      – У командования свои проблемы – у нас свои. Сейчас наша проблема – капитан Кирк.
      Маккой поморщился. Он собирался опять зашагать по коридору, но был остановлен Чапел.
      – Доктор, – прошептала она. – Сначала я не придала этому значения. Но когда Дженис Лестер впервые пришла в сознание, она сразу же спросила, почему мы собираемся отменить встречу с "Потемкиным". Откуда она могла это знать?
      – Нда-а-а. Даже если капитан не знал. Скотти, голосование начнется через несколько минут.
      – Разрешите мне задать последний вопрос. Предположим, что мы проголосуем за Спока. Два против одного и он свободен. Что тогда предпримет капитан?
      – Я не знаю.
      – А я, как ни странно, знаю. Голосование нанесет ему непоправимый удар. Он никогда не допустит этого.
      Маккой со злостью прошелся по коридору, затем развернулся и тяжело посмотрел на Скотта.
      – Мы не знаем этого.
      – Я уверен в этом. Тогда, доктор, пришла пора выступать против него. Мы должны завладеть кораблем.
      – Мы говорим о мятеже, Скотти.
      – Да. Вы готовы проголосовать?
      – Я готов проголосовать.
      Когда они вернулись, Кирк/Дж уже был на своем месте. Когда они сели, он встал.
      – Лейтенант Юхэра, воспроизведите запись разговора в коридоре.
      Смущенная и огорченная Юхэра повернула выключатель.
      Раздалась запись:
      – Тогда, доктор, пришла пора выступить против него. Мы должны завладеть кораблем.
      – Мы говорим о мятеже, Скотти.
      – Да. Вы готовы проголосовать?
      – Достаточно, – зло произнес Маккой. – Мы знаем, что мы говорили.
      – Достаточно, чтобы осудить вас за содействие бунтовщикам, – сказал Кирк/Дж, доставая фазер. Охранники последовали его примеру.
      – Обвинение выдвинуто. Наказанием будет смерть!
      Чехов и Сулу, подпрыгнув, заговорили одновременно:
      – Звездный Флот запрещает смертную казнь…
      – Есть только одно исключение…
      – Никто из офицеров "Дерзости" не нарушил Основной Приказ…
      – Все мои старшие офицеры повернулись против меня, – ответил Кирк/Дж. – Всю ответственность я беру на себя. Приговор будет исполнен немедленно. Охрана, отведите их на мостик.
      На своих постах были только Юхэра, Сулу и Чехов, да и за ними постоянно следила охрана. Они продолжали работать, хотя и выглядели подавленными. Наконец Сулу произнес:
      – Капитан должно быть сошел с ума, если думает, что казнь поможет ему.
      – Капитан Кирк, даже если бы сошел с ума, никогда не применил бы смертную казнь, – возразил Чехов. – Должно быть Спок прав, это не может быть капитан.
      – Какая разница, кто он, – спросила Юхэра. – Неужели мы собираемся позволить ему провести казнь?
      Чехов сжал кулаки.
      – Что мы можем сделать, если за ним стоит охрана?
      – Попытка – не пытка… – начал Сулу.
      Их беседа была прервана, когда на мостик вошел ликующий Кирк/Дж. Он начал говорить так быстро, что проглатывал концы предложений.
      – Лейтенант Юхэра, проинформируйте все подразделения. Пусть каждое пришлет представителя на казнь, которая будет проведена в ангаре. Мистер Чехов, как далеко до колонии Венеции?
      – Выходим на дистанцию сканирования.
      – Вычислите координаты орбиты. Мистер Сулу, переходите на орбитальный полет, как только расчеты будут закончены.
      Подтверждений не последовало, никто не шевельнулся. Кирк/Дж посмотрел на офицеров.
      – Вы получили приказы.
      Никакой реакции.
      – Вы получили приказы. Вы должны повиноваться, иначе будете обвинены в мятеже, – его голос потерял мужской тон и стал повышаться. – Подчиняйтесь мне, иначе… иначе…
      Затем он неожиданно пошатнулся, словно потерял равновесие, и обессилено рухнул в кресло. На секунду его тело искривилось, а затем обмякло, взгляд потерял осмысленность.
      Все вскочили, как по тревоге, но это продолжалось лишь мгновение. Затем Кирк/Дж встал из кресла и буквально пополз к лифту.
 
      Доктор Кулеман был один в медицинской лаборатории, когда Кирк/Дж выскочил из лифта.
      – Кулеман, обмен слабеет.
      – Что случилось?
      – На мгновение я была с пленниками. Я не хочу снова становиться Дженис Лестер. Помоги мне избежать этого.
      – Единственный способ – смерть Дженис Лестер. Ты должен провести казнь.
      – Я не могу, – ответил Кирк/Дж. – Команда бунтует. Ты должен убить ее для меня.
      – Я сделал для тебя все. Но на убийство ради тебя я не пойду.
      – Ты можешь сделать это для себя, – с готовностью сказал Кирк/Дж. – Если я останусь капитаном "Дерзости", ты получишь обратно свое звание врача. Я сделаю для этого все.
      – Я был доволен и на Камусе-2. Мне не нужен космический корабль.
      – Но если капитан Кирк не умрет, нас обоих будут судить как убийц. Это не оставляет тебе выбора.
      Доктор Кулеман неохотно достал гипошприц, взял капсулу и вставил ее в обойму.
      – Дай двойную летальную дозу.
      – Знаю, – пассивно ответил Кулеман.
      Кирк/Дж прошел к камерам. Судя по возбужденному виду женщины и потому, как остальные столпились вокруг нее, она тоже испытала обратный обмен, и готовилась сражаться, что-бы вновь дождаться его.
      – Казнь скоро начнется, – объявил Кирк/Дж. – А пока, чтобы предотвратить дальнейший оговор, вы будете разведены по разным камерам. Если будете оказывать сопротивление, придется применить успокоительное, и так до тех пор, пока вы не научитесь быть сговорчивыми. Доктор Лестер будет первой. Следуйте за доктором Кулеманом.
      Кулеман прошел через силовое поле; Дженис/К последовала за ним, стараясь держаться подальше. Кирк/Дж встал за ней. Через насколько шагов он громко сказал:
      – Похоже, эта женщина не знает, что такое приказ.
      Кулеман вскинул гипошприц, но недостаточно быстро. Дженис/К заметила его движение и обеими руками вцепилась в его руку, изо всех сил стараясь вывернуть ее.
      Кирка/Дж охватила головокружение и панический страх, его тело содрогнулось и обмякло.
      Тот же паралич охватил Дженис/К; она мертвой хваткой вцепилась в руку Кулемана, Затем она закричала что было сил:
      – Нет! Нет! Я потеряла капитана! Я потеряла Джеймса Кирка! – а затем в дикой ярости, – убей его! Убей его!
      Кирк, который первым делом отключил силовое поле камер, встретил Кулемана сокрушительным ударом.
      Он повернулся к Дженис, чье лицо было искажено ненавистью.
      – Убей его! Я хочу, чтобы Джеймс Кирк умер! Убей его!
      Потом она болезненно, как ребенок, застонала:
      – Я никогда не буду капитаном…никогда…никогда… убей его…
      Кулеман, который был всего лишь оглушен, отшвырнул гипошприц, поднялся на ноги и подошел к ней. Она стала ослабевать, и Кулеман взял ее на руки.
      – Ты опять такая, – начал он, – какой я любил тебя.
      – Убей его, – тихо попросила Дженис с пустыми глазами. – Пожалуйста.
      Спок, Маккой и Скотт вышли в коридор. Кирк по очереди обнял их всех.
      – Кощей, ты можешь что-нибудь для нее сделать?
      – Я хотел бы сам ухаживать за ней, – умоляюще сказал Кулеман.
      – Конечно, – согласился Маккой. – Пойдемте.
      И повел их в лазарет.
      Кирк посмотрел вслед.
      – Я не хотел причинять ей вред.
      – Неизбежность, – сказал Спок. – Как иначе ты мог выжить, капитан? Не говоря уж о нас.
      – Ее жизнь могла бы быть богаче, чем у любой другой, если бы… – он сделал паузу и вздохнул. – Если бы…
      – Если бы она нашла, чем можно гордиться, будучи женщиной, – закончил Спок.