Нет, слишком банально. Стерла последнюю фразу.
      Написала: «Хочу от тебя детей». Отправляю.
      – Знаешь что? – говорит он. • – Что? – спрашиваю я.
      – Пообещай мне одну вещь…
      – Только не покраситься в блондинку!
      – Нет. Знаешь, я был ужасным ребенком – когда мама приносила мне игрушки, я их сразу разбирал. Мне было интересно только то, что у них внутри. И так до сих пор…
      – Разбираешь игрушки? – Мы разговаривали, как будто играли в пинг-понг.
      – И игрушки тоже.
      – Пообещать тебе поставлять игрушки?
      – Да нет… это у тебя не получится.
      – А что получится?
      – Возможно получится, – он сделал ударение на слове «возможно», – не писать мне SMS.
      – Легко получится! – бодро ответила я, немного уязвленная.
      Мы закутались в пледы и вышли к речке. Я отменила еще «РБК» и журнал «ТВ-Парк».
 
      Мы провели вместе шесть часов.
      Орали лягушки.
      В унисон им звонил мой телефон.
      – Алло, привет! Узнала?
      С тех пор как мои фотографии появились на первых полосах всех изданий, мне звонили все подряд. Говорят, номер моего телефона висел в Интернете.
      – Не узнала? Ну, конечно, стала знаменитой, куда уж нам, это – Шурик! С факультета, ну?
      – А! Шурик! Здорово! – Мы вместе учились.
      – Слушай, у меня к тебе предложение: очень хороший бизнес-проект – несохнущая зубная паста.
      – Удобно.
      – Еще бы! Представляешь, сколько разводов это предотвратит?
      – Представляю…
      – Хочешь поучаствовать?
      – В каком смысле?
      – Ну, как компаньон. Или как лицо, как бренд.
      – Не знаю…
      – Мы думали пиарить это так, что зубная паста – против целлюлита! Здорово?
      – Здорово.
      – Или повышающая либидо.
      – Лучше от целлюлита.
      – Ты согласна?
      – Нет. Я сейчас не могу. Извини.
      – Может, подумаешь?
      – Ну, давай подумаю.
 
      Как-то очень быстро стемнело. Луна была такой полной, словно наелась с вечера мучного.
      Мы пробыли вместе весь день.
      – Ну, пока. – Его глаза смеялись.
      – Пока, Пух.
      Я старалась держать спину прямо.
      – На связи.
      – Ага.
      Я думала о том, что отменила несколько съемок. Никогда не надо жалеть о сделанном. Но здесь-то как раз о несделанном!..
      Моя мама в отличной форме.
      Она каждое полнолуние голодает. И еще несколько дней, пока фаза луны не спадет – сидит на диете.
      А еще раньше она в это время делала эпиляцию. Именно поэтому теперь необходимость в эпиляции у нее вообще отсутствует.
      Она встретила меня с улыбкой.
      Приятно.
      – Я открыла себе бутылку вина, ничего?
      – Конечно, ничего. Мам, зачем ты спрашиваешь?
      – Ну, я же не дома…
      Раздражение похоже на ежика. Надо подойти к нему по-доброму, и он раскроется и перестанет колоться.
      – Мама! – Я улыбаюсь. – Чувствуй себя как дома!
      – Но не забывай, что ты,.. – У нее действительно было хорошее настроение.
      Я увидела на столе открытую бутылку вина. Красное. Испанское. «Vega Sicilia Unico». Мне подарили на Новый год. С какого-то очень престижного аукциона. Я тогда решила, что это вино – достойное начало для моей коллекции.
      – Мама, ты хоть бы позвонила! – Стыдно признаться, я чуть не расплакалась.
      – Что?
      – Вино. Это коллекционное. Оно же убрано было… Хоть бы спросила… Телефон же есть…
      – Ну, так я и знала…
      Она сказала это таким тоном, каким я разговаривала с мужем весь год перед разводом.
      И так же закрыла за собой дверь.
      Могла бы я и промолчать.
      В конце концов, у меня есть коллекция ершиков для унитаза. И один из них в виде сердца.
 
      Всего несколько занятий в тренажерном зале, и у меня появились трицепсы.
      Эту фразу рука написала сама.
      Потому что планировалась совсем другая: «Всего несколько занятий в тренажерном зале, и они надоели так же, как тренер у меня дома». Вот так – честнее.
      Он не звонил.
      Более того – я позвонила сама Мне столько всего нужно было рассказать ему! Я уютно закуталась в плед, набрала его номер и приготовилась от души поболтать. Как тогда, в «Причале».
      Я даже заготовила первую фразу. Я ее немного посолила и даже поперчила. Пока шли гудки, я задумалась, не сбрызнуть ли ее уксусом, поскольку нет предела совершенству. Телефон отключился еще до того, как я попробовала эту фразу на зуб.
      Он не взял трубку.
      – Мне сделали предложение, представляете? – сообщила моя домработница. – И он сказал, что тоже хочет иметь от меня детей!
      – Поздравляю, – ответила я.
      – Я видела вас по телевизору. Что это у вас на голове-то было?
      – Прическа, Ира, прическа. Хочешь сделать себе такую на свадьбу?
      – Да не дай бог! Лучше уж в девках ходить…
      – После свадьбы ты увольняешься?
      – Что это вдруг? – Ира сделала обиженное лицо и остановилась, раздувая ноздри.
      – Ну, просто. Может, он не хочет, чтобы ты работала.
      – Это у вас: хочет не хочет. А у нас: надо. У следователей зарплата-то, представляете?
      – Не представляю.
      – А за SMS спасибо. Ну и крику было!
 
      Так спешила выйти из дома, что забыла кошелек.
      Ладно.
      Телевидение снимало меня на выставке «Мир искусства».
      С двух камер.
      Я смотрела на «Элизиум» Бакста.
      Такая неброская красота, такие размытые очертания. Как будто я была там. Или кто-то мне рассказывал.
      И мне это нравилось.
      – Скажите, чтобы стать известной писательницей, обязательно жить на Рублевке?
      – Не обязательно. – По замыслу режиссера, я смотрела на картину.
      – А какая отличительная черта рублевских девушек?
      – Я вам отвечу, если вы мне назовете отличительную черту девушек из Бирюлева.
      Это сон. Точно. Это мои сны. Эти цвета, эти линии похожи на мои сны. Так легко и спокойно.
      – А говорят, что эту книжку написали не вы? – Микрофон длинный, как нос оператора. Но я не кусаюсь.
      Пожимаю плечами. Как объяснить?
      Над пропастью письменного стола я страдаю галлюцинациями. С детства. Улыбаюсь:
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.