Робин рванулся от своего брата, пытаясь встать на колени.

— Нет, пожалуйста.

Морган подошел к нему, но он отшатнулся.

— Дерри, это я.

— Хватит.

Робин пытался ускользнуть, уворачивался и боролся, но зашатался и наконец осел на землю. Теа оттолкнула Моргана и положила руку на сердце Робина.

— Что ты с ним сделала? — рявкнул Морган. — Он боится меня.

— Я ничего не делала. Это мерзкий священник.

— Это был священник?

Робин зашевелился, и Морган обнял его. Теа взяла его руку и поглаживала ее, больше для своего успокоения, чем для его. Голубые глаза открылись. Дерри увидел Моргана и опять начал борьбу. Морган схватил брата за запястья и выругался.

— Кровь Господня, Дерри, остановись.

Когда его слова остались без внимания, он слегка ударил Дерри по щеке. Теа тотчас ткнула его в ребро.

— Не бей его.

— Он помешался.

— Он болен, а ты причиняешь ему еще больше страданий.

— Иисус, женщина, как я могу позаботиться о нем, если он сопротивляется?

— Если ты еще раз ударишь его, я проткну твою спину твоей же шпагой.

Они замолчали, когда послышался голос Робина.

— Теа?

Они склонились над ним, как будто он был новорожденным младенцем. Морган все еще держал его за руки, но Робин уже пожирал глазами Тею.

— Он не причинил тебе вреда?

Она покачала головой. Морган отшвырнул руки брата.

— Неблагодарная скотина, я спас тебя благодаря хитро спланированной операции, а ты беспокоишься об этой вредной маленькой гадине.

Обеспокоенное выражение исчезло с лица Робина.

— Она предала нас.

— Нет, я не предавала.

— Ты наткнулась на священника благодаря счастливому провидению? — спросил он слащаво.

Теа скрестила руки на груди.

— Он искал нас, дурень. Ох!

Она подпрыгнула и рванулась к каменной плите, куда Жан-Поль положил ключ к шифровкам. Бумага лежала там нетронутая. Возвратившись к братьям, она оставила Робина и обратилась к Моргану:

— Кому ты служишь?

— Себе, кому же еще, леди.

Робин тяжело вздохнул и коснулся повязки на голове.

— Оставь, Морган. Она поняла, что я не Саваж, к тому же ты только что назвал меня Дерри.

— Отлично, — сказал Морган, — если ты снова обрел рассудок. Мы служим Ее Величеству королеве Елизавете.

Теа внимательно посмотрела в лицо Робина. Он встретился с ней взглядом, прищурился, вглядываясь в негодующую фигурку. Внезапно Тею осенило:

— Дерри? — сказала она. — Лорд Дерри?

Морган усмехнулся и глянул на брата.

— Да, мой обожаемый убийца, грешный брат Дерри. Надежда двора и проклятье моей жизни. — Тихим голосом он продекламировал уличную песню:

— «Чисть, трубочист, чисть, с криком „Дерри!“ чисть, прямо с низа и до верха, чисть, Дерри, чисть».

Теа почувствовала, что ее лицо и шея горят. Она вспомнила про свое унижение, и у нее пересохло во рту. Легендарный лорд Дерри, такой красивый и элегантный, что ходили слухи в королевстве, будто сама Елизавета благоволит ему так же, как и ее любимому Дадли. Робин Сент-Джон, лорд Дерри. О Спаситель, он играл с ней, как с волчонком, и она кружилась для него. С трудом сглотнув, она оставила свои страдания на потом и подумала о своем долге. Она показала ему ключ к шифрам.

— Вот то, что ты искал. А теперь верни мне мою служанку и моих людей.

Робин взял у нее бумагу и нахмурился. Пока он читал, его рука дрожала, потом он передал бумагу брату. Морган глянул на нее и присвистнул.

— Священник дал ее тебе, и ты хочешь с ее помощью купить наше доверие, — сказал холодно Робин. Возмущенная недоверием, Теа бросила ему.

— Нет, милорд, я нашла место, где скрывался ключ, и скопировала его, прежде чем убежать. Хотя ты и не хочешь мне верить, я верная подданная. Я взяла ключ, дабы отнести его моему отцу, чтобы он передал его королеве.

Она остановилась, подняла подбородок и заставила себя встретиться с презрительным и недоверчивым взглядом Дерри.

— Я допускаю, что совершила ошибку, милорд. И я понимаю, что должна искупить свою вину и выполнить свой долг ради блага Англии, но запомни вот что. Я совершила ошибку в неведении. Чего нельзя сказать о тебе. Ну а теперь, с вашего позволения, я бы хотела уйти отсюда, пока Жан-Поль не вернулся за нами. У меня нет ни малейшего желания ложиться со священником, даже если ты этого хочешь.

Теа оставила Дерри на попечение Стабба и ехала рядом с Морганом под покровом ночи. У нее не было выбора, она была вынуждена оставаться под защитой Дерри, так как этот извращенный священник рыскал где-то поблизости. Она старалась успокоить себя мыслью, что отделается от него по приезде в Лондон. Сознание того, что она была обманута фаворитом королевы, жгло ее душу. Она огрызалась на всех, кроме Дерри, которого игнорировала.

Морган обследовал брата и объявил, что тому не по силам длинное путешествие, поэтому они направляются домой, в Морефилд-Гард. По пути на северо-запад они проезжали по холмам, усыпанным деревьями, которые окружали зеркальные озера, пока не вышли к реке, которая кормила их. Местность становилась более пересеченной, с тех пор как они обогнули реку, и они карабкались по кочкам, пока в середине дня не подошли к водопою. Журчащая белая пена падала со скал, возвышающихся над головой, и окутывала близлежащие деревья и камни влажным сверкающим одеянием. В воздухе стоял вечный туман.

Дерри целое утро, казалось, ничто не волновало. Он скакал вполсилы, но при звуках водопада насторожился и натянул поводья, остановив всю процессию.

— Нет, только не Морефилд-Гард, — сказал он. Хотя он произнес это негромко, Теа слышала его и повернула свою кобылу, Морган спорил с братом.

— Пока ты не восстановишь свои силы, мы останемся в Морефилд-Гард, — говорил Морган.

— Да проклянет Бог твою душу, Морган.

Дерри принялся поворачивать лошадь, но Морган завладел поводьями и не желал отпустить Дерри. Когда Стабб и Иниго последовали приказу Моргана, а не вняли угрозам Дерри, спор был закончен. Теа отметила неподвижную челюсть Моргана — и ярость на лице Дерри, ярость из-за своей собственной беспомощности, без сомнения. Они ехали в Морефилд-Гард.

Вскоре они вступили в широкую долину. Хотя солнце было высоко, в воздухе шумел и кусался холодный северный ветер. Проехав вдоль реки, они стали встречать фермы и людей, многие из которых направлялись в ту же сторону по водной дороге. Потом внезапно долина сузилась, и река делала резкий поворот вокруг нагромождения камней. Из груды камней возвышался построенный в несколько ярусов замок — Морефилд-Гард.

Сооруженный из трех уровней, как бы взбирающихся по скалам над рекой, замок был окаймлен многоугольными башнями. Верхняя часть каждой выступала, образовывая перила, каждую башню соединяли между собой массивные стены с куртинами. Самая высокая и самая отдаленная казалась выполненной из черного мрамора.

Тею охватило тревожное предчувствие по мере того, как они переезжали через каменный мост, перекинутый через ров с водой. Морефилд-Гард был крепостью. Окруженный крутыми скалами, он представлял собой место, из которого невозможно было сбежать. Она бросила взгляд на Дерри. Казалось, он чувствовал то же, что и она, так как ехал с прямой спиной, не смотря по сторонам, поджав губы.

Путь во внутренний двор занимал довольно много времени и казался Тее на удивление странным. Слуги и вооруженные мужчины останавливались в полушаге, когда замечали Дерри. Шляпы слетали с голов, глубокие реверансы в полнейшем молчании. Впереди же все шушукались. Теа увидела толпу, собравшуюся перед чем-то, напоминающим главную залу.

Наконец они спешились. Люди суетились напротив лестницы. Управляющий болтал с Морганом, помогая Дерри сойти с лошади. Потом толпа отступила от братьев, когда дверь в залу с шумом распахнулась и мужчина с посеребренными волосами и мальчишеской походкой выскочил им навстречу. Теа внимательно смотрела на него, так как у него были такие же голубые глаза, как и у Дерри. Отец, однако, испортил весь свой выход, изобразив взгляд человека, вдруг напоровшегося на собственный кинжал. В добавление, он все время как-то странно перекашивал рот.

Дерри тяжело опирался на плечо Моргана, но рука его соскользнула, когда отец двинулся прямо на них. Его голова в раздражении склонилась набок.

— Ну вот и встретились, отец. Виконт Морефилд не отвечал. Он взглянул на Моргана и процедил:

— Он жив.

Морган ничего не сказал.

Виконт отвернулся.

— Убирайтесь отсюда.

Дерри засмеялся. Теа уловила выражение его лица и подошла к нему. Она подоспела как раз вовремя, чтобы он смог опереться о ее плечо и не упасть.

Морган крикнул вслед отцу:

— Мы остаемся!

Виконт остановился и проговорил, не оборачиваясь:

— Брось его в Черную башню. Три дня, и я выкину вас обоих в реку.

— О Боже, эти старики! — проговорил Дерри. — Как они желают смерти! Какой утомительной находят они свою жизнь в медленной череде дней!

Виконт Морефилд обернулся и одарил своего сына взглядом, полным отвращения, потом продолжил свой путь в залу. Вдруг Дерри отшвырнул Тею. Чувство жалости к нему пропало.

— Итак, — сказала она, — разбойник знает Еврипида. — Она сжала зубы. — Да уж, пятнадцать букв в алфавите.

Дерри резко повернулся к ней и упал бы, если бы его не подхватил Морган.

— Предательница, — прошипел он.

— Лжец. Когда ты собираешься возвратить мне Хобби, ты, бесчестный выродок?

Морган закряхтел в раздражении.

— Сдерживайте себя, госпожа Хант.

Она поняла руки.

— Подлая лживая скотина вздумала осуждать меня.

— Тихо оба! — Морган усадил своего брата на лошадь и взгромоздился сам. — Пошли, госпожа, он совсем не отдохнет, если тебя не разместят отдельно. Мы направляемся к Черной башне.

— И на этот раз не пытайся убежать, — добавил Дерри. — Стража предупреждена насчет тебя.

Теа села на свою лошадь и последовала за братьями вокруг главной залы, мимо конюшен, садов и цветников за укрепленные ворота. Пока они ехали, раздавались возбужденные крики виконта. Он проклинал своего собственного сына, своего наследника. Что это за люди, которые ненавидят собственных сыновей, или каким должен быть сын, чтобы вызвать гнев отца? Глядя на опущенные плечи Дерри, она вспомнила, как жестоко обращались братья друг с другом. Боже милостивый, из-за чего же так враждуют эти трое?

Они взобрались по крутому склону на вершину замка, где река делала изгиб в форме буквы «V». Там возвышалась башня почти двести футов высотой. Когда они приблизились, темные камни почему-то поблекли, и Теа поняла, что время сделало более насыщенным серый цвет булыжников, из которых была построена башня. Сооружение казалось черным только с расстояния.

Она пошла за Морганом, который помогал Дерри. Потом на выручку подоспел Стабб, сопровождавший Дерри вверх по винтовой лестнице. С ними следовали слуги с едой и багажом. Все относились к Дерри с почтением и опаской. Они поднимались все выше и выше, пока не добрались до самого верха. Там были две комнаты. Дерри исчез в одной. Иниго провел Тею в другую.

Она не успела обследовать свое новое жилище, как услышала возбужденные голоса братьев, они опять спорили. Она обнаружила их обоих в соседней комнате. Морган стоял над братом, который полулежал на узкой кровати.

— Это должно быть сделано быстро. А она уже имела дело с шифрами?

— Нет, — сказал Дерри.

— Кровь Господня, — выругался Морган. — У нас нет времени на споры. Шифровки должны быть переведены, а ты еще не оправился после того зелья. Я не могу сделать это, так как должен заняться священником, если ты не хочешь, чтобы он нашел нас.

— Она предала нас священнику, Морган.

Морган всплеснул руками.

— Она сказала, что не предавала нас; кроме того, ей требуется только прочитать то, что ты скажешь. Посмотри-ка, что твои препирательства сделали с тобой. Ложись, пока ты не свалился.

— Как трогательно. Я думал, ты жаждешь расправиться со мной.

— Ну, мы подождем, пока ты будешь в состоянии защитить себя.

Морган покинул комнату, оставив их одних. Теа взглянула на равнодушное лицо Дерри и заспешила выйти. Дверь закрылась перед ее носом. Она забарабанила в нее кулаками.

— Морган Сент-Джон, иди сюда немедленно! Морган!

— Прекрати орать.

Она оглянулась на Дерри и подошла к нему.

— Это ты виноват.

— Неужели? Разве я похож на развращенного священника?

Он лежал на кровати, закрыв руками глаза. От ярости кровь ударила ей в голову.

— Ах ты гадина! Ты несправедливо обвиняешь меня, в то время как именно ты… ты… — Она не могла придумать достаточно грубые слова.

Дерри поднял руку. Глянув на нее мутными глазами, он указал на стол, где находились принадлежности для письма.

— Тогда докажи свою честность, пиши то, что я скажу.

Она вздернула подбородок и заявила:

— Я не должна ничего доказывать.

Опустив ноги на пол, Дерри сел на кровати. Заподозрив что-то, Теа бочком подошла к закрытой двери. Он встал, расставив пошире ноги, и засунул большие пальцы за пояс. Она совсем забыла, насколько он превосходит ее в весе. И хотя он не двигался, он казался таким же высоким, как и Черная башня.

— Я недостаточно хорошо вижу, чтобы писать, но я вижу тебя, Теа, bella, — сказал он тихо. — Я думал, ты поняла, что такое быть моим врагом.

Она не знала, что сказать, что бы не вызвало его гнева, поэтому продолжала молча смотреть на него;

Он снова указал на стол. Так как она не шевельнулась, он двинулся к ней. Она огляделась по сторонам. Бежать было некуда. В тот самый момент, когда она решила, куда скрыться, он уже схватил ее.

Она рванулась влево, но Дерри метнулся за ней, поймал и прижал к двери. Навалившись всем своим телом, он заставил ее успокоиться. Она вцепилась ногтями в его лицо, но он схватил ее руки. Они были так близко, что она могла чувствовать жар его тела сквозь одежду. Его губы коснулись ее шеи.

— У тебя есть выбор, — сказал он около ее горла. — Пиши, или я овладею тобой.

Теа часто дышала, потом резко ударила ногой. Удар скользнул по внутренней части его ноги и пришелся на башмак. Он вскрикнул и отскочил. Она вырвалась из его хватки и застыла, наблюдая, как он подскакивает и чертыхается.

— Я выбрала. Я буду писать, — сказала она. Дерри выпрямился. Он дотронулся до своей головы, потом закрыл на мгновение глаза. Она чуть не подбежала к нему, когда заметила, что кровь схлынула с его лица, но он опять смотрел на нее этим своим пустым взглядом. Он никогда не хотел ее. Он использовал ее, как всегда. Она повернулась к нему спиной и прошла к столу.

Сев на скамейку, Теа взяла перо. Дерри достал ключ к шифру и положил его перед собой.

— Пиши то, что я скажу.

Он воспроизвел содержимое пяти посланий, находившихся в пуговицах. Они все перевели и записали на отдельных листках. Теа закончила писать последнее письмо и прочитала все целиком. Все были написаны в одном стиле.

«Тритон клянется в верности и предоставит пятнадцать сотен человек Икару. Получите указания у Колокола и Дракона».

— У Уайверна много людей: две тысячи, — сказала Теа. — Посмотри. У Единорога пять сотен, у Трифона девять сотен и у Ирбиса тысяча. Это почти шесть тысяч. Боже милосердный! — Она в ужасе посмотрела на Дерри. — Вполне достаточно, чтобы начать войну.

Дерри прислонился к столу около нее и потер виски.

— Не это ли я тебе твердил все время?

— А я тебе все время заявляла, что не имею ничего общего с этими проклятыми посланиями. Бабушка одурачила меня.

Опершись на руки, Дерри взглянул на нее и улыбнулся.

— Милая Теа, bella, одурачили тебя или нет, тебе нельзя доверять. Это значит, что я сам доставлю в Лондон шифровки, и ты поедешь со мной. Уайверн знает, что его письма сбились с пути по твоей милости. Если ты вернешься в город, он разыщет тебя. Я привезу тебя прямо к твоему отцу, он будет благодарен мне за твое спасение и примет меня у себя. Распространится молва, что ты вернулась домой. Я уж позабочусь об этом. Приманка, Теа, bella, ты будешь моей прелестной, сокровенной, соблазнительной приманкой.

— Не буду.

— Я предвидел, что ты можешь отказаться. — Дер-ри наклонился и дотронулся кончиками пальцев до ее щеки. — Несомненно, ты заметила, как встретил нас мой отец. Он ненавидит меня, и для этого у него есть основания. Понимаешь ли, Теа, bella, когда я был юношей, я воткнул шпагу в моего старшего брата. Проколол его, как горностая. Так что ты вряд ли удивишься, если я пообещаю сделать то же самое с тобой, если ты не подчинишься моему последнему приказанию. Это будет глупо с твоей стороны. Я проткну тебя насквозь и заманю в ловушку дракона. Не смотри так гневно, госпожа Хант.

— Однажды, я надеюсь, ты поплатишься за все.

Дерри откинул назад голову и рассмеялся, и ей захотелось ударить его в самое сокровенное место.

— Тебе не нравится, что я раскрыл твой главный секрет, — сказал он.

Он сладко улыбнулся ей, и очарование этой улыбки подпитывало ее злость так же, как песня, которую он запел:

Они вдруг ускользают от меня,

И в поисках босой ногой ступаю.

Я видел, как они нежны, покорностью маня,

Но вот они в безумстве забывают,

Что иногда, опасности не чуя,

Давали пищу чувствам и уму.