На протяжении многих лет она не могла позволить себе даже думать о своей свадьбе. Во всяком случае после неудачного выхода в свет. Она никогда не надеялась найти мужчину, который желал бы ее так страстно, как должен в ее понимании желать любящий человек. Зачем мечтать о том, чего ты не можешь получить? И все же где-то в глубине души, она лелеяла девичью мечту — кружева цвета слоновой кости, розы и небольшая сельская церковь. Как это глупо, как недоступно! А теперь эти мечты исчезли навсегда.

Она вышла замуж за человека, который не желал ее и который в день свадьбы набрался до такой степени, что не способен хотя бы сосредоточиться на таком событии. Эта мысль так расстроила ее, что у нее на глазах появились слезы, и ей пришлось украдкой вытирать их, чтобы не опозорить себя перед шестью мужчинами. «Думай о Тоби, Агги и Мейзи! — приказала она себе. — Подумай о маленькой Пег и всех остальных детях. Ты не можешь позволить, чтобы они оказались на улице». Она подхватила сумку, вместо которой в ее руке должен был бы быть букет цветов.

Джослин повел ее к столу. Она что-то подписала. Он тоже что-то подписал. Затем свои подписи поставили все остальные. Прежде чем она поборола в себе чувство боли и избавилась от ощущения навертывающихся на глаза слез, она оказалась в вестибюле.

Джослин набросил накидку ей на плечи, и тут она впервые посмотрела на него.

Он одарил ее скучной улыбкой.

— Пора ехать, моя дорогая женушка.

Она беспомощно оглянулась вокруг в поисках хоть какой-нибудь помощи, но все уже ушли, кроме Ника, который помогал Джослину надеть пальто.

— Теперь уходи, Ник.

И дальше Джослин пробормотал что-то настолько невразумительное, что Лайза не смогла разобрать.

— Я поеду с тобой, чтобы убедиться, что ты не наделаешь никаких глупостей, — сказал Ник. — Поэтому веди себя хорошо. Она не виновата в том, что задумал этот старый негодяй.

— Уходи, Ник.

— Нет, не сейчас, мой дорогой друг. Я не могу позволить, чтобы ты свалился где-нибудь, как какой-нибудь бродяга.

К удивлению и радости Лайзы, Ник опекал Джослина всю дорогу до железнодорожной станции и усадил виконта в его частный вагон. Поднимаясь по ступенькам в вагон, Джослин не захотел, чтобы Ник помогал ему, и тому оставалось лишь поддержать Лайзу, которая поднялась вслед за мужем. Джослин нетвердой походкой направился к своему купе, натыкаясь на различные предметы. Затем он плюхнулся на диван и застыл в неподвижности, уставившись в окно на освещенную станцию.

Она не знала, как себя вести в подобной ситуации: казаться обиженной или облегченно вздохнуть. Ник аккуратно положил ноги своего друга на сиденье. Затем он снял с Джослина шляпу и усадил его поудобней. Появился Лавдэй, который притащил с собой чемодан с вещами Лайзы и еще один, который, должно быть, принадлежал Джослину. Встретив диковатый взгляд Лайзы, он поклонился ей и кивнул Джослину:

— Вы, кажется, слишком рано начали отмечать вашу свадьбу, — сказал он с иронией.

— Он чертовски пьян, — сказал Ник.

— Да, действительно, сэр, — согласился Лавдэй и вышел из купе с видом дворцового стражника, который выдал врагу секрет необыкновенной важности.

Лайза устало опустилась на сиденье и равнодушным взглядом окинула бархатную обивку купе, покрытую начищенными медными полосками печь, кожаные чехлы кресел и своего новообретенного мужа. Но он даже не посмотрел на нее. Он сидел, развалившись на диванчике и закрыв глаза.

Одна рука Джослина лежала поверх одеяла, которое он натянул на себя. Длинные и тонкие пальцы были разжаты. Это могла бы быть рука художника, если бы не огрубевшая часть большого пальца, которая часто держала револьвер и тугой поводок лошади. Она вспомнила, какими сильными и вместе с тем нежными были эти пальцы, когда они прикасались к ее щекам. Прикусив губу, чтобы не расплакаться, Лайза отвернулась от него.

— Как долго нам еще ехать, Ник?

— Потерпите, девушка, — игриво сказал он. — Мы прибудем на место вскоре после полуночи.

Ник оказался прав. Они прибыли на пустынную станцию почти в половине двенадцатого. Лайзе не хотелось больше полагаться на Ника, в особенности учитывая тот факт, что он все время настаивал, чтобы она открылась Джослину. В конце концов он оставил эти попытки, когда Джослин проснулся, Как только они вышли на перрон, к ним подъехали две кареты, и вскоре они уже были в пути, оставив Лавдэя на станции для отправки тяжелого багажа. Лайза с мужем ехала в первой карете, а Ник отправился во второй к своему дому. Проехав некоторое время по безлюдной и мрачной сельской дороге, Лайза и Джослин миновали длинный прямоугольный пруд и подъехали к небольшому и хорошо освещенному дому, выложенному из белого камня.

Идея построить небольшой белокаменный дом всецело принадлежала Джослину. Массивные стеклянные двери дома были обрамлены столь же массивными колоннами, отдаленно напоминавшими римские триумфальные арки. За колоннами высился большой купол, под которым, по всей видимости, размещалась гостиная. Двойные изогнутые пролеты ступенек поднимались к входной двери и смягчали довольно строгие линии дома.

Даже пребывая в подавленном настроении, Лайза не могла не отметить про себя умиротворяющую красоту и архитектурное изящество дома в Ревери. При других обстоятельствах она с удовольствием осталась бы в нем. Но сейчас у нее не было на это времени. Она уже твердо решила не задерживаться здесь долгое время.

Из дома вышли дворецкий, управляющий и несколько слуг, чтобы поприветствовать хозяина. Лайза вошла в помещение, которое, как ей показалось, было очень похожим на древнеримский зал. Вокруг стояли алебастровые колонны. Лайза подняла голову вверх и посмотрела на резные потолки. По всему периметру зала висели разноцветные гирлянды. Затем она посмотрела направо и налево от себя. Везде преобладал матовый цвет. Здесь не было никаких узорчатых тканей и изысканных портьер.

Пока она любовалась изящными копиями греческих и римских статуй, Джослин поговорил с дворецким и ушел. Мисс Кеттл, экономка этого дома, провела Лайзу в ее комнату.

Несмотря на усталость, Лайза попыталась высказать несколько комплиментов экономке по поводу внутреннего убранства комнаты. Она высоко оценила приятного цвета лепнину на стенах, с которых свисали изысканные гирлянды. Лайза довольно кивала головой, пока экономка объясняла ей все преимущества небольших колонн, окружавших большую кровать.

После соответствующих комплиментов Лайза отпустила экономку и начала было снимать меховую накидку, когда за дверью послышались голоса. Лайза подошла к двери, широко распахнула обе створки и наткнулась на двух лакеев. Они внесли в комнату тяжелые вещи Джослина и оставили их возле большой кровати из розового дерева.

Лайза хлопнула в ладоши и позвала кого-нибудь. В комнату вошел дворецкий, чтобы лично убедиться, что вещи распакованы правильно.

— Вам что-нибудь необходимо, миледи?

«Откуда они все узнали, что я вышла за него замуж?» — подумала Лайза. Она хотела расспросить его, как вдруг вся комната наполнилась слугами. Вскоре показался Джослин — его волосы были растрепаны, и отдельные пряди спадали на лоб. Лайза испуганно отпрянула назад, туда, откуда она вышла. Затем она прикрыла дверь, моля Бога, чтобы он не последовал за ней. Увидев в замке ключ, она повернула его и облегченно вздохнула. Потом она подбежала к другой двери, ведущей на площадку, и также заперла ее на ключ.

Через секунду она уже расстегивала свое вечернее платье, бормоча себе под нос:

— Он не одурачит меня. Набрался как сапожник. Чтоб его тошнило, как беременную женщину рано утром! Чтоб его рвало до тех пор, пока все его внутренности не вывалятся наружу! Чтоб его голова высохла, как тыква!

Она вдруг перестала расстегивать платье. Что она делает? Он же может попытаться войти в комнату! Он все может сделать в таком состоянии. Интересно, сколько он выпил? Она стала быстро застегивать платье, прислушиваясь к голосам за дверью. Вскоре все лакеи ушли, но из комнаты все еще доносился голос Лавдэя — спокойный, вежливый и твердый. Она слышала, как ему что-то возражал Джослин. Затем снова последовал спокойный ответ Лавдэя. Часто слышались звуки выдвигаемых и задвигаемых ящиков. Через секунду хлопнула дверь, и наступила тишина.

Лайза ждала, боясь даже вздохнуть. В мучительном ожидании прошло несколько минут. Она больше не могла выносить этого тягостного ожидания. Лайза на цыпочках подошла к двери, отперла ее и слегка приоткрыла. В комнате было темно. «Хорошо», — подумала она.

Отсутствие света в комнате подбодрило ее. Она тихонько вошла внутрь, прислушиваясь к звукам тяжелого дыхания Джослина. Он дышал глубоко и хрипло. Лайза вздохнула и вошла в полосу света, проникающего из ее собственной комнаты. Этим же светом были освещены обнаженные рука и плечо Джослина. Он пошевелился, и она чуть было не вскрикнула от страха. Затем она сообразила, что он повернулся на бок лицом к ней. Он лежал, положив голову на руку, и она удивилась тому, насколько беспомощным он выглядел. А ведь она хорошо знала, что он может быть безжалостным и бесчувственным.

Пока она наблюдала за ним, он неожиданно открыл глаза, и Лайза вскрикнула от неожиданности. Она уже собиралась выскочить из комнаты, как он вдруг заговорил:

— Сожалею, что должен разочаровать тебя, дорогая, — сказал он слабым голосом. — Но если я притронусь к тебе прямо сейчас, то меня вырвет.

Лайза вихрем вылетела из комнаты и заперла за собой дверь. Пока она возилась с ключом, из-за двери послышался смех Джослина, приглушенный подушками. Лайза стояла под дверью и прислушивалась к шорохам в соседней комнате. Отблески молний периодически освещали ее испуганное лицо.

Она всеми силами старалась побороть в себе страх, что он может неожиданно наброситься на нее. Затем она почувствовала все нарастающую злость из-за того, что она позволила запугать себя. Наконец ей удалось взять себя в руки, и подхватив свечу, она широко распахнула дверь в комнату Джослина. Он не должен обращаться с ней, как с неудобным для него ботинком.

Лайза решительно вошла в комнату и с шумом поставила подсвечник на ночной столик рядом с Джослином. Тот вскочил от неожиданности. Пошарив рукой под подушкой, он проворчал слова проклятья, не найдя там своей одежды. Затем, отбросив со лба густую прядь волос, он уставился на Лайзу мигающими глазами.

— Ты уже проснулся?

— Оставь меня! Проснулся. О, моя голова!..

Лайза подошла к бару и нащупала рукой графин с виски. Затем она вернулась к нему и ткнула его ему в руки.

— Выпей еще. Это доставит тебе дополнительную головную боль.

Джослин посмотрел на нее и молча поставил графин на ночной столик. Сделанное движение, должно быть, причинило ему невероятную головную боль, так как он тут же зарылся в подушки, громко застонал и закрыл лицо руками.

— Уходи!

— Я как раз собираюсь это сделать, — сказала она. — Собственно говоря, я пришла сюда, чтобы сообщить тебе об этом. Я вообще не понимаю, почему я дала запугать себя и позволила тебе привезти меня сюда?

Джослин пробормотал, не высовывая головы из-под подушек:

— Потому что, если бы ты не подчинилась мне, я не спас бы твою фирму «Пеннантс».

— Но я же вышла за тебя замуж.

— И кроме того, я твой муж, и я пожелал, чтобы ты осталась здесь, — продолжил Джослин. — А сейчас будь хорошей и послушной женой и оставь меня. Лавдэй дал мне порошок от головной боли, и я хочу немного поспать.

— Ты собираешься возместить мне тот ущерб, который ты нанес моей фирме?

— Черт возьми! — вскричал Джослин. — Еще и дня не прошло, как я женат, а меня уже начинают пилить.

— Я настаиваю лишь на том, чтобы ты сдержал свое слово, и это вовсе не означает, что я начала пилить тебя, — раздраженно сказала Лайза.

— Да, да, да, да! Я все устрою завтра утром, если сегодня ты оставишь меня в покое. О, моя голова…

— А ты не будешь… ну… это…

Джослин заполз под покрывало и обхватил голову руками.

— Не сегодня. О! Видишь, что ты сделала со мной? Я из-за тебя повысил голос, и вот теперь моя голова раскалывается, как кочан капусты, который шинкуют.

— Я не останусь здесь.

— Черт возьми!

Джослин вскочил с кровати в чем мать родила, прежде чем она смогла отскочить в сторону, схватил ее за руку и резко повернул к себе лицом. Лайзе показалось, что голый он выглядел намного больше, чем одетый. Она отшатнулась от него, стараясь не смотреть ниже его груди.

— У меня всегда будет возможность уничтожить твою фирму «Пеннантс», если ты уедешь отсюда, — сказал он. — Но ты не сделаешь этого. Ты слишком много потрудилась, чтобы к тебе обращались с приставкой «миледи». Поскольку сейчас ты добилась этой свадьбы, ты сразу же успокоишься. Теперь ты начнешь донимать меня балами, светскими приемами и торжественными обедами. Господи, я обречен.

— В таком случае зачем ты это сделал?

Все страхи Лайзы относительно того, что муж может наброситься на нее, исчезли. Она смотрела, как Джослин потирал голову своей свободной рукой.

— Ник говорит правду?

— Не понимаю, о чем ты говоришь, женщина.

Джослин снова застонал и приложил ладонь ко лбу.

Лайза набралась смелости и окинула его взглядом с головы до ног. Джослин был выше ее отца на несколько дюймов и намного шире в плечах. Его мускулы изгибались к центру груди, образуя широкую впадину, спускавшуюся к животу. Она все-таки не смогла опустить взгляд ниже живота и остановилась на длинном и плавном изгибе его бедер. Затем она снова посмотрела на него. Его глаза были все еще закрыты, и он продолжал растирать ладонью лоб. Убедившись в том, что он не смотрит на нее, она быстро посмотрела на его живот, а затем ее взгляд скользнул ниже. «Матерь Божья, какой мужчина! Неужели все они так… так щедро одарены природой?»

И откуда только в нем такая пугающая безжалостность? Но во всяком случае сейчас она ей не грозит. Она вновь вспомнила слова Ника и впервые серьезно призадумалась над ними. Конечно, она никак не ожидала, что он так легко подчинится отцу.

Джослин отпустил ее и плюхнулся на кровать, продолжая стонать и потирать переносицу. Пока он корчился на кровати, любопытство Лайзы еще больше усилилось. Почему он просто не сунул под нос отцу свой кольт и не пригрозил убить его? Даже отец не выдержал бы этого. Он не устоял бы перед лицом угрозы человека, похожего на хладнокровного убийцу.

Ее муж повернулся на бок и снова застонал. Лайза какое-то время молча наблюдала за ним, слегка постукивая пальцем по своей щеке.

— Милорд, — сказала наконец она, — нам нужно поговорить.

— Не сейчас, — простонал он. — И не пытайся уехать.

— Мы должны спокойно устранить все недоразумения.

Джослин резко вскочил с кровати и схватил ее за руку. Затем он притянул ее к себе и прошептал:

— Я не настолько пьян, чтобы не смог сорвать с тебя все твои юбки и не довести до логического конца эту проклятую свадьбу.

Лайза попыталась вырваться из его крепких рук. Пока она вырывалась, его пальцы скользнули под толстый слой ее одежды. Она сопротивлялась что есть силы, тонкий шелк громко трещал; ей наконец удалось вырваться, и она побежала к двери. Прежде чем захлопнуть за собой дверь, Лайза еще раз посмотрела на мужа. Он лежал на кровати совершенно голый и самодовольный. Он взмахнул рукой, в которой были видны куски голубого шелка, зажатые в кулаке.

— В следующий раз, дорогая, я не запутаюсь в твоих юбках.

Она захлопнула дверь и заперла ее на ключ. За дверью послышалось легкое хихиканье. Господи, как ей хотелось ударить ногой по двери. Нет, ей хотелось ударить ногой не дверь, а своего мужа, как она это делала раньше.

Она должна была поговорить с ним. Должна была непременно это сделать, прежде чем он попытается превратить ее в так называемую добропорядочную жену. Ха! Он задумал сделать из нее бесправную крепостную служанку. Но у него из этого ничего не выйдет.

Да, но как же ей остановить его? Конечно, она могла бы пригрозить ему, что расскажет обо всем отцу. Но ему на все наплевать. Она может также пригрозить, что раскроет все его секретные похождения. Нет! Джослин не правильно поймет ее угрозы.

Кроме того, она не сможет на самом деле сделать все это… И потом совершенно невозможно предсказать, что он сделает с ней, если она будет продолжать злить его.

Лайза уставилась на закрытую дверь. Что с ней случилось? Почему она должна преследовать его? Она же мисс Эллиот. Ей принадлежит агентство домашних слуг «Пеннантс». Она управляет несколькими десятками служащих. Ей удается ладить с наиболее капризными клиентами. Почему же она не может справиться с этим человеком?

Здравый рассудок — вот в чем решение. Логика и здравый рассудок. Спокойное обсуждение при дневном свете. К завтрашнему дню и она, и Джослин успокоятся и соберутся с мыслями. Несомненно, они смогут найти общий язык, достичь взаимопонимания, выработать общий и взаимоприемлемый подход к жизни. Она видела, что Джослин страдает, хотя и старается скрыть это под маской циника.

В конце концов она вынуждена была признать, хотя бы наедине с собой, что он тоже был жертвой. Возможно, она была слишком назойливой в своих попытках обвинить его в том, что он ей не доверяет. Особенно если учесть, что она шпионила за ним. Да, они оба вели себя довольно глупо, стараясь всеми силами обвинить друг друга и не выслушав объяснений другой стороны.

Если бы она смогла убедить Джослина в том, что не участвовала в заговоре против него, они могли бы устранить все недоразумения. Возможно, они даже смогли бы остаться мужем и женой…

Да, завтра она попытается урезонить его. Главное, чтобы он оказался способным понять доводы разума. Без этого он будет по-прежнему относиться к ней со злостью и ненавистью. Уж как-нибудь она убедит его! И уйдет. В противном случае, если она останется в Ревери, то неизбежно снова влюбится в него. А как раз этого она не может допустить. Как бы он не был прекрасен, она не будет его больше любить.