- Еретики, - сказал Кристиан.
      - Какие еретики? - Д'Атека тихонько присвистнул. - Выходит, все, что я наплел Боннеру, не было сплошной выдумкой.
      Нора оттолкнулась от стены, но, вспомнив уроки Сибиллы, вовремя остановилась и не бросилась на д'Атеку.
      - Вы натравили Боннера на Кристиана.
      - Мне был брошен вызов, - д'Атека улыбнулся Кристиану. - Никогда мне не приходилось вести такой увлекательной охоты. Клянусь святой девой, у меня сердце едва не разорвалось, когда я... Но вашей жене ни к чему знать об этом.
      - Дальше. Я хочу знать, что ты сказал Боннеру, прежде чем убить тебя.
      Д'Атека прищелкнул языком и покачал головой.
      - Не распушайте перышки, мой петушок. Я всего лишь намекнул ему, что вы, возможно, еретик. Сначала я хотел пригрозить вам лично, но понял, что в этом случае вы меня убьете. Поэтому я использовал Боннера.
      Кристиан отпихнул от себя д'Атеку. Некоторое время мужчины пристально смотрели друг другу в глаза.
      - Я рассчитывал, что вас бросят в славное подземелье епископа, продолжал д'Атека. Вздохнув, он бросил взгляд на Нору. - Но она вмешалась, и тогда Боннер поставил шпионов у вашего городского дома. Я слишком поздно узнал, что люди епископа следили за вами.
      - Ты сукин сын.
      - Это не моя вина, - объяснил д'Атека. - Я намеревался навестить вас в епископском подземелье, выждав момент, когда епископ доведет вас до полного отчаяния, но еще не успеет попортить ваше прекрасное лицо или какую-нибудь другую часть вашего тела.
      - Достаточно, - перебил его Кристиан. - Исповедуйся, д'Атека.
      - Кристиан, нет, - вмешалась Нора. - Ты же выяснил что хотел.
      - Он погубит нас всех, Нора.
      Д'Атека усмехнулся.
      - Нет, если вы послужите мне так, как я того желаю.
      - Будет так, как желаю я, - ответил Кристиан. - Ты не только угрожал моему отцу, из-за тебя я лишился любви этой леди, и за одно это я убью тебя.
      При этих словах Нору словно кто-то с силой встряхнул. В мгновенном озарении ей открылась истинная причина ярости Кристиана, пусть даже показавшаяся ей невероятной. С запозданием разглядела она его непоколебимую внутреннюю решимость и источник, ее питавший. Казалось, от этой решимости тело Кристиана вибрирует как колокол после удара. Впервые за все это время Нора осознала глубину горя и раскаяния Кристиана; и дело было не только в том, что его горячо любимый отец едва не погиб.
      Кристиана доводила до безумия мысль о том, что он лишился уважения Норы. Он чувствовал себя беспомощным, а Кристиан де Риверс не выносил ощущения собственной беспомощности.
      - Милорд, - сделала Нора еще одну попытку, - Не делайте этого. Подумайте о гневе короля с королевой.
      - Отвернись, любовь моя.
      Кристиан атаковал д'Атеку, проведя серию молниеносных ударов, от которых у Норы зарябило в глазах. Она еще что-то говорила, а Кристиан уже выбил у д'Атеки меч, который со звоном упал на мраморный пол у ее ног. Она наклонилась поднять его; д'Атека тем временем выхватил кинжал. Когда Нора выпрямилась, Кристиан отбросил свой меч с таким расчетом, чтобы он тоже упал у ее ног. Она с ужасом увидела, что и у него в руке блеснул кинжал.
      - Я хочу почувствовать, как жизнь будет уходить из тебя, когда он вонзится тебе в сердце, испанец.
      - Ты не посмеешь. В конце концов твой отец остался в живых.
      - Я не дурак. Много ли времени пройдет, прежде чем ты снова начнешь угрожать ему или Норе, чтобы добиться того, что тебе нужно.
      - Не много.
      Кристиан оттеснил д'Атеку к нише, в которой стоял бюст Платона. В последний момент граф отпрыгнул и, проскользнув мимо своего противника, помчался к Норе. Кристиан развернулся и устремился за ним.
      Секунду Нора ошеломленно взирала на бегущих к ней мужчин, затем, вскрикнув, бросилась прочь. Д'Атека схватил ее за юбку и потянул, но она удирала его рукояткой его собственного меча. Это дало Кристиану шанс нагнать испанца. Он прыгнул на д'Атеку.
      Испанец обернулся и успел отразить удар Кристиана, а затем оба упали, и схватка продолжалась на полу. Нора кружила рядом с катавшимися по полу мужчинами, съеживаясь каждый раз, когда в воздухе мелькал кинжал д'Атеки. Внезапно д'Атека перекатился и навалился всем телом на Кристиана, подмяв его под себя. Они оказались почти у ног Норы. Она подобрала юбки и поспешно сделала шаг назад, но было поздно.
      Кристиан заметил подол ее платья, и это отвлекло его. Подняв голову, он посмотрел на нее, и в этот момент д'Атеке удалось высвободить руку с кинжалом. Он занес кинжал для удара, целясь в горло молодому человеку. Нору охватил животный страх. Смертоносный клинок, описав дугу, готов был обрушиться на ее мужа. Подняв обеими руками меч д'Атеки, она вонзила его в спину испанца.
      Она почувствовала, как меч прорвал парчу и шелк и вошел глубоко в тело. Кровь брызнула ей на юбку. Д'Атека захрипел, дернулся всем телом, потом обмяк и рухнул на Кристиана. Столкнув с себя безжизненное тело, Кристиан встал на ноги.
      Меч выпал из рук Норы. Отступив назад, она уставилась на убитого ею человека. Кристиан обхватил ее и прижал к себе.
      - Ты не пострадала?
      Откинув голову, она посмотрела на мужа.
      - Я только что убила человека, а вы спрашиваете, не пострадала ли я. Конечно, нет. Это он пострадал.
      - Ты женщина, у тебя чувствительная душа и слабое тело.
      - Сейчас не время для слабости. Нам нужно спрятать тело д'Атеки.
      - Блейд стоит на страже. Сюда никто не войдет. Ты не упадешь в обморок?
      - Не теряйте времени даром, милорд.
      Нора в задумчивости пошевелила губами. Испытывая смутное раздражение оттого, что Кристиан, видимо, не сознает грозящей им опасности и куда больше озабочен ее, Норы, самочувствием, она напряженно думала, пытаясь найти какое-то решение.
      - Знаю, - вдруг сказала она. - Поменяйтесь с ним одеждой.
      - Что?
      - Наденьте его костюм. - Она уже наклонилась и стаскивала с д'Атеки плащ. - Быстрее, пока все не пропиталось кровью. Вы с Блейдом тайком выберетесь из замка. Тело мы пока спрячем в диванчик у окна. Вы поедете к лесу; когда вы отъедете достаточно далеко, но все еще будете в пределах видимости, я устрою так, чтобы вас заметили люди д'Атеки. Вы же, увидев их, скачите в лес.
      Кристиан наморщил лоб.
      - И там на д'Атеку и Блейда нападут разбойники.
      - Именно. - Она потянула за сапог испанца.
      - Еще одно наказание, - сказал он, опускаясь на колени, чтобы помочь ей. - Надеть на себя окровавленную одежду мертвеца.
      - Это послужит вам уроком.
      Кристиан замолчал и стал стаскивать с д'Атеки камзол. Потом быстро наклонил голову и заглянул Норе в глаза. Она вспыхнула.
      - Ты спасла мне жизнь. Ты же сказала, что я тебе безразличен.
      - Одевайтесь.
      - Нора, ты убила ради меня человека.
      - Я убила бы человека и ради спасения котенка.
      - Что ж, - ответил он с улыбкой, - по крайней мере мной дорожат не меньше, чем котятами и щенками.
      Она отвела глаза и, подняв юбку, оторвала полосу от нижней юбки; затем начала вытирать кровь на полу.
      - Дорогая моя.
      Она яростно терла пол.
      - Нора, - он произнес ее имя тихим ласковым голосом. - Мой маленький дракон.
      Она бросила окровавленную тряпку на тело д'Атеки и оторвала от нижней юбки еще одну полосу.
      - Ты прекрасна, любовь моя, - пробормотал он на латыни, - ты прекрасна, и у тебя глаза голубки.
      - Поспешите! Не время обольщать меня, когда у нас в галерее лежит мертвый человек.
      Кристиан начал расстегивать свой камзол.
      - Как прикажешь, любовь моя. Одно нежное слово из твоих уст мне дороже тысяч поцелуев других женщин.
      - О Господи, избавь меня от мужчин!
      ***
      Спустя несколько дней Нора сидела на берегу реки со своим вышиванием, а Блейд с Артуром удили рыбу. Блейд лежал на спине, закрыв глаза; удочку он воткнул в землю рядом с собой. Артур пытался поймать рыбу острогой, сочтя метод Блейда не слишком увлекательным.
      Перекусив золотую нитку, Нора прошептала Блейду:
      - Тебе следовало бы молиться, выпрашивать у Бога прощения за то, что из-за тебя погиб этот человек.
      - Он заслужил смерть. Как ты думаешь, сколько несчастных он сам послал на смерть за то лишь, что они не сумели повторить за священником слова молитвы в нужной последовательности.
      - И ты лил притворные слезы, когда испанские дворяне приехали, чтобы забрать тело.
      Блейд потянулся и зевнул.
      - Мне пришлось. Ведь предполагалось, что мы были близки с ним.
      - И говорил им, каким добродетельным и благородным человеком был граф, какая это тяжелая утрата для короля Франции.
      - Это была идея Кристиана. Недурно, правда?
      Отложив в сторону вышивание, Нора заломила руки.
      - Бог никогда не простит меня.
      - Ерунда. Если уж он прощает папистов за их деяния, простит и тебя. Ты же защищала своего мужа. Это был твой христианский долг.
      Ободренная его словами, Нора подняла голову.
      - Ты так думаешь?
      - Уверен.
      - Мне не приходило в голову посмотреть на дело с такой стороны.
      Блейд и Артур собрали свои снасти и рыбу и пошли в замок перекусить. Нора осталась сидеть на берегу, размышляя о новых аргументах в ее оправдание, высказанных Блейдом. Непосредственно после случившегося у нее не было времени на размышления такого рода - необходимо было срочно придумать, как скрыть убийство и спасти самих себя. Но позже ее замучили угрызения совести. Она не сомневалась, что попадет в ад. Уверения мужа, что граф заслуживал смерти, не могли облегчить ее мучений. К тому же в глубине души она знала, что ради спасения жизни Кристиана снова, не задумываясь, сделала бы то же самое. Сознание этого укрепляло ее уверенность в том, Что ей нет и не может быть прощения. И вот Блейд напомнил ей, что она перед Богом поклялась почитать своего супруга. Какое же это было бы почитание, если бы она спокойно смотрела, как его убивают? Так что, возможно, она все-таки не была обречена.
      - Позволить ему умереть было бы большим грехом, - вслух произнесла она.
      Удовлетворенная этим объяснением, она огляделась, ища глазами свое вышивание. Оно лежало поверх ее корзинки с принадлежностями для рукоделия; Она потянулась за ним, но тут на корзинку упала чья-то тень. Подняв голову, она увидела того, ради кого согрешила. Поймав ее взгляд, Кристиан улыбнулся ей и, взяв ее вышивание, протянул ей, опустившись на колени. Передавая ей вышивание, он положил ладонь ей на руки, и она вздрогнула.
      Улыбка Кристиана была печальной, и Нора отвернулась. Раздосадованная сама на себя за то, что в ее сердце проникла жалость к мужу, она убрала руку и взялась за иглу. Это не ее вина, подумала она. Его близость ударяла ей в голову; маленькие демоны сразу вселялись в ее тело и начинали свою пытку, заставляя испытывать ненужное возбуждение.
      Кристиан встал и пошел к реке, опустив голову. Нора следила за ним, завороженная игрой мускулов на его бедрах, обтянутых черной материей штанов как второй кожей, мускулов, казавшихся гибкими и твердыми одновременно. Как-то она случайно услышала, как одна из служанок восторгалась ногами лорда Монфора.
      Боже милостивый, подумала Нора. Ей становилось все труднее его ненавидеть. Но она должна его ненавидеть. Стоит ослабеть ее ненависти, и он сразу же прижмет ее к ногтю, подчинит своей воле. Разве не так? Правда, последнее время ему, казалось, больше нравилось стоять на коленях у ее ног, чем навязывать свою волю.
      Внезапно он обернулся и посмотрел на нее, и она тут же опустила глаза на свое вышивание, приказав себе не обращать на него больше внимания. Но он уже вернулся и уселся рядом с ней, опершись на локоть и вытянув свои длинные, тревожащие ее покой ноги.
      - Что мне сделать, чтобы ты перестала меня ненавидеть? - спросил он, словно угадав ее мысли.
      Встревоженная Нора немного отодвинулась от него, чтобы не чувствовать тепло его тела.
      - Я вас не ненавижу.
      - Но ты меня не любишь.
      - Нет.
      - Все чувства ко мне умерли? Он заглянул ей в глаза, и она, вспыхнув, перевела взгляд на ало-золотистый цветок на своем вышивании.
      - Не знаю. Не прикасайтесь ко мне.
      Отдернув руки, Кристиан перекатился на живот и оказался на ее юбке, однако до самой Норы не дотронулся.
      - Ты не уверена, - сказал он. - Дорогая, раз ты сомневаешься, значит ты близка к тому, чтобы простить мне мои непростительные поступки.
      Она покачала головой, смущенная его мягким тоном. Кроткий и нежный лорд Монфор не мог быть реальным человеком.
      - Нора?
      - Вы обидели меня.
      - Я готов посвятить всю жизнь искуплению этого греха.
      - Это бесполезно.
      Кристиан наклонил голову, пытаясь увидеть ее лицо.
      - Может, ты желаешь, чтобы я ухаживал за тобой, моя капризная госпожа, добивался твоего расположения?
      - Вы имеете в виду, что будете соблазнять меня.
      - Нет, мой маленький дракон.
      Он изменил позу и, встав перед ней на колени, взял за руку. Нора попыталась вырвать руку, но он не позволил ей этого сделать.
      - Она моя по праву, - заявил он. - Позволь мне по крайней мере подержать твою руку; обещаю, что не буду добиваться большего. Пока.
      - Гм...
      - Я обещаю. Тебе известны правила куртуазной любви?
      Она покачала головой, не решаясь заговорить: во рту у нее пересохло.
      - Таких правил двенадцать, и последнее гласит: предаваясь радостям любви, никогда не иди наперекор желаниям любимой. Я клянусь соблюдать это правило.
      - Но я вам не верю.
      - Что ж, это понятно, после всего что я сделал. Я должен заслужить твое доверие. Хотя после моей попытки убить этого сукиного сына испанца только упрямая женщина стала бы... Кровь Христова, ты испытываешь мою добродетель, женщина, а я не слишком добродетелен.
      - Действительно не слишком.
      Она опять попыталась вырвать руку и опять безуспешно.
      - Не дергайся. Я же ухаживаю за тобой.
      - Мне не нужны ухаживания.
      - Нет, нужны, и я намерен это сделать, даже если мне придется просидеть здесь до ночи.
      - Ну что ж, хорошо.
      Она оставила свои попытки вырвать руку и молча смотрела на него, ожидая, что будет дальше.
      Кристиан улыбнулся ей, нежно погладил руку кончиками пальцев, потом легонько пожал ее.
      - Какая маленькая ручка, - он поцеловал руку. - Послушай, Нора.
      Моя благородная леди,
      Себя отдаю вам во власть
      Вы в упоенье победой.
      Властвовать будете всласть.
      Не дотянул я до друга,
      Так потяну на слугу.
      Какими должны быть слуги,
      Представить себе я могу.
      Почтительный и не лживый,
      Веселый я паренек,
      А чтобы не стал нерадивым,
      Меня накажите вы впрок.
      Но все же вам не решиться
      Меня, как скотину, задрать,
      Во львицу вам не превратиться,
      Медведицей тоже не стать.
      Когда он закончил, Нора поджала губы. Под влиянием нежного, тихого голоса нервозность ее уменьшилась, хотя и не исчезла полностью.
      - Вы отдаете себя мне во власть? - спросила она. - Вы почтительный и не лживый?
      - И полный раскаяния, как согрешившая монахиня.
      - Кристиан!
      - Черт возьми, я стараюсь изо всех сил.
      - Докажите это, отпустите мою руку.
      - Но я еще не кончил ухаживать за тобой.
      - Отпустите мою руку, или я пойму, что вы остались тем же, кем и были распутным бродягой.
      Он отбросил ее руку с преувеличенно тяжелым вздохом и уперся кулаками в бока.
      - Ты слишком жестока.
      - Вы сказали, что будете мне повиноваться. - Норе начинало нравиться ощущение своей власти над ним.
      - Да, и еще я сказал, что я веселый, Сейчас я докажу это.
      Нору насторожил блеск, появившийся внезапно в его глазах. Он начал насвистывать какую-то мелодию, потом запел.
      Вышла за околицу
      Милая девица.
      Стадо в поле выгнала,
      Надо торопиться.
      Были в стаде маленьком
      Овцы и ослицы,
      Козлики и козочки,
      И телок с телицей.
      Школяра увидела
      В поле под сосною:
      "Что сидишь без дела ты?
      Поиграй со мною!
      <Перевод М. Л. Гаспарова.>
      Кристиан просвистел еще несколько так-тов и рассмеялся. Нора нахмурилась, рассердившись на себя за то, что покраснела как маков цвет.
      - Я так и думала, - сказала она. - Вы распутник, хитрый и изворотливый, как ящерица.
      - Твои слова ранят меня, дорогая.
      - А вы пытаетесь меня рассмешить в надежде, что я забуду те ужасные слова, что вы мне наговорили.
      - Согласен. Тут ты меня поймала.
      - Так вот, у вас ничего не выйдет. - Она вскочила и, подхватив свое вышивание и корзинку, бросила их мужу. - Вот. Коль скоро вы захотели служить мне, несите это.
      Подобрав юбки обеими руками, Нора направилась к замку, даже не оглянувшись, чтобы проверить, идет ли за ней Кристиан. Он шел; не сделав и десятка шагов, она услышала прямо у себя за спиной его голос. Он затянул очередную песню.
      Если бы был я божьей птичкой,
      Сойкой, пеночкой, синичкой,
      Я б не вил гнезда.
      Я клянусь, что на всю ночку
      К ней залез бы под сорочку,
      Мне гнездо - ее...
      23
      Две следующие недели принесли Норе мир и покой, каких она не знала с того дня, как Кристиан де Риверс ворвался в ее жизнь со своими стихами, жаждой крови и стремлением обладать ее телом.
      Лишь сейчас, когда муж поставил себе целью угождать ей, она в полной мере осознала, в каком хаосе жила все это время. В одно прекрасное утро она, проснувшись, обнаружила, что весь уклад жизни в замке изменился самым коренным образом. Тайдмен ни с того ни с сего отдал ей все ключи. Без всяких объяснений дворецкий и его подчиненные стали обращаться к ней за указаниями буквально по любому вопросу, будь то изготовление сальных свечей, или починка ковров, или установление отцовства ребенка одной из молочниц. Нора быстро догадалась, в чем тут дело: ее муж предоставил ей возможность стать полноправной хозяйкой Фале.
      Итак, у Норы появились обязанности и занятия, к которым ее готовили няньки, гувернантки и наставники, но о которых до сих пор она не осмеливалась и мечтать. Выполняя функции хозяйки замка, она постепенно обретала самоуважение и чувствовала, как один за другим спадают с ее души железные обручи. Теперь у нее было дело. Находясь во дворе королевы, она неосознанно постоянно тяготилась своей бесполезностью. В своем стремлении вновь добиться ее расположения Кристиан неожиданно сделал ей бесценный подарок. Нора расцветала с каждой очередной удачно решенной ею задачей, с каждым своим новым хозяйственным достижением.
      Кристиан тоже не сидел без дела, пока она хлопотала по хозяйству, а хлопот, как в доме любого знатного сеньора, было предостаточно. Он наконец-то вспомнил о своих обязанностях владельца замка, которыми раньше пренебрегал, за что его частенько журил Тайдмен. Он объезжал свои земли, осматривал леса и пастбища, беседовал с управляющим поместьем, улаживал различные спорные вопросы. Иногда, никого не предупредив, он исчезал на день или больше, а, вернувшись, бросался к ногам Норы и преподносил ей драгоценности или редкие духи. Нисколько не смущаясь, Нора отказывалась принимать их и строго выговаривала мужу за то, что он по-прежнему охотится за Черным Джеком.
      Как-то утром - Кристиан как раз возвратился из очередной своей таинственной поездки - Нора с тремя служанками пришла в буфетную; она собиралась заняться приготовлением розовой воды. Встав на табуретку, она потянулась за кувшином, стоявшим высоко на полке. Чья-то рука появилась рядом с ее головой. Кристиан взял кувшин, а другой рукой снял Нору с стула.
      - Доброе утро, дорогая жена, - он громко чмокнул ее в щеку и поставил на пол.
      Бросив взгляд на хихикающих служанок, Нора кивнула Кристиану и выхватила у него кувшин. Нимало не обескураженный ее сердитым видом, Кристиан указал служанкам на открытую дверь, и они мигом исчезли.
      - Я собираюсь делать розовую воду, милорд.
      - Не сложная задача для той, что прекрасна как роза.
      Нора подняла брови и фыркнула. Прекрасна, как роза. Что за обманщик. Отвернувшись, она поставила кувшин на стол. В комнате вдруг потемнело, послышался звук закрываемой двери. Она резко обернулась и увидела, что Кристиан, прислонившись к закрытой двери, зажигает вторую свечу от той, что уже горела.
      Насторожившись, Нора зашла за чан, наполненный водой, когда Кристиан пересек комнату.
      - Не пугайся, - сказал он. - Я всего лишь хочу подарить тебе кое-что.
      - Опять?
      - Когда-нибудь я найду достойный тебя подарок, такой, что вызовет твое восхищение, а пока буду ограничиваться теми скромными дарами, какие могу достать.
      Он вытащил из камзола какой-то маленький предмет и, положив на ладонь, протянул Норе. Это был миниатюрный молитвенник, из тех, что дамы могут носить на поясе. В золотом переплете, украшенный эмалью ярких тонов красного, белого и зеленого, он вполне мог соперничать с любым из молитвенников королевы, которые она носила на золотой цепочке, прикрепленной к поясу.
      Не в силах устоять, Нора потрогала его.
      - Возьми. - От его тихого голоса по коже у Норы пошли мурашки.
      Она вытянула руку, и он вложил в нее молитвенник. Открыв его, она вглядывалась в латинские слова.
      - Он очень красив.
      - Но ему не сравниться с тобой.
      Страх вытеснил удовольствие. Однажды он уже похвалил ее, а потом втоптал в грязь. Она протянула ему молитвенник.
      - Он мне не нужен.
      У Кристиана поникли плечи.
      - Почему, Нора? Я думал порадовать тебя. Прошло так много времени...
      - Некрасивая как горшок.
      - Что?
      - Так вы меня назвали. - Она хотела сглотнуть и не смогла - в горле у нее пересохло. - Я давно знала, что некрасива, но никто не говорил мне об этом в лицо. А услышать такое от вас было невыносимо.
      Он резко взмахнул рукой.
      - Прекрати! Ты должна забыть то, что я когда-то сказал. Это не правда. Неужели ты не понимаешь? Я был вне себя, терзаемый любовью и ненавистью. Да и вообще я не понимаю, как ты могла такому поверить.
      - Потому что еще раньше мой отец растолковал мне, что я из себя представляю.
      - Твой отец не способен будет понять, что ты из себя представляешь, даже если сам Господь Бог спустится на землю и объяснит ему это. Не знаю, что за бес вселился в Бекета, знаю только, что он заблуждается на твой счет. - Он подошел к ней так близко, что коснулся ее рукава. - Если ты мне не веришь, я могу привести чертову дюжину своих друзей, которые поклянутся в том, что ты умна и красива.
      - Чертову дюжину? - Нора стиснула руки и с минуту раздумывала, потом покачала головой. - Бесполезно. Я боюсь поверить вам снова.
      Он подошел еще ближе. Она встретилась с ним взглядом и, увидев в его глазах решимость, разволновалась еще больше.
      - Я предполагал, что такое может случиться, - сказал он. - Если я не найду способа снова завоевать твое доверие, я в конце концов сойду с ума. Я даже не могу прикоснуться к тебе. Блейд говорит, что скоро я просто рассыплюсь. Но не смотри на меня осуждающе, я вовсе не пытаюсь вызвать у тебя жалость. Я решил, что единственный способ завоевать твое доверие довериться тебе.
      Он поднял молитвенник, открыл крошечную застежку, затем повернул крошечный язычок. Нора услышала щелчок, и обложка открылась. Под ней было потайное отделение. Кристиан повернул молитвенник так, что Норе стал виден находящийся внутри потайного отделения сложенный пергамент. Он вынул его.
      - Возьми.
      Нора взяла пергамент и, развернув, прочитала: "Я, Кристиан де Риверс виконт Монфор не признаю власти папы и объявляю себя последователем вероучения, которое предписывал покойный король Англии Генрих VIII". Внизу стояла подпись Кристиана.
      Нора уставилась на слова, которые могли привести ее мужа на костер, ощущая пульсацию крови в висках.
      - Вы еретик, - прошептала она.
      Он пожал плечами.
      - С точки зрения папистов - да. Но по-моему, наши душевные устремления имеют для Бога большее значение, нежели внешние атрибуты нашего служения Ему.
      И вы даете это признание мне? - Сейчас Нора в полной мере осознала, что сделал Кристиан. Страх охватил ее, а вслед за страхом гнев. Она скомкала пергамент в кулаке и принялась колотить Кристиана по руке. - Вы что, лишились разума? Что нашло на вас? Зачем вы это написали?
      Обежав вокруг чана, она поднесла пергамент к пламени свечи, положила его в углубление подсвечника и не сводила с него глаз, пока не убедилась, что он превратился в пепел. Затем повернулась к Кристиану и погрозила ему пальцем.
      - Никогда больше не делайте ничего подобного, Кристиан де Риверс.
      - Ты не понимаешь.
      - Да я редко когда понимаю резоны дураков.
      - Выслушай меня.
      - Доверить такое бумаге, Господи, спаси нас и помилуй.
      Он склонился над ней и, взяв за руку, поцеловал кончики пальцев.
      - Ты не поняла главного. Я доверил тебе свою жизнь.
      Повернув ее руку, он стал водить губами по ладони. Она смотрела на его опущенную голову.
      - Доверили мне свою жизнь?
      - Да, в уверенности, что ты не воспользуешься этим во зло.
      - Но мне бы такое и в голову не пришло.
      Из-за пережитого потрясения Нора плохо соображала. Она никак не могла понять, зачем Кристиан дал ей оружие против себя. Разве могло у нее хоть на минуту возникнуть желание поставить под угрозу его жизнь?
      - Возможно, я был излишне драматичен, - сказал он. - Я подумал, тебе будет приятно сознавать, что моя жизнь находится у тебя в руках, висит, можно сказать, у тебя на поясе.
      Глаза ее широко раскрылись, и она сердито выкрикнула:
      - Это невероятно! Мне это совсем не нравится. Это отвратительно!
      Усмехнувшись, он отвесил ей поклон.
      - Прошу прощения.
      Она дернула мужа за ухо.
      - Ох!
      - Послужит вам уроком, пустая башка. Вы не написали чего-нибудь еще в этом роде?
      - Нет.
      - И не надо.
      - Хорошо, маленький дракон.
      - Дайте мне молитвенник.
      Взяв молитвенник, она положила его в висевший на поясе кошелек.
      - Теперь, по крайней мере, вам не придет в голову написать еще одно сумасшедшее признание и спрятать его в этом тайнике.
      Она открыла дверь буфетной, намереваясь уйти, но Кристиан опередил ее и преградил путь, встав в дверном проеме. Она уперлась грудью ему в руку и принялась толкать его. Наклонившись, он шепнул ей:
      - Теперь, если я захочу спрятать что-нибудь в молитвеннике, мне придется снять его у тебя с пояса, любовь моя.
      Она почувствовала на талии его руку. Рука скользнула вниз якобы в поисках кошелька.
      - Где он? - спросил Кристиан, ощупывая ее бедра.
      Рот у нее открылся, и она чуть не задохнулась, когда он просунул руку ей между ног. Оттолкнув его, она выбежала из буфетной.
      - Вернись, жена. Я не нашел свой молитвенник, а у меня вдруг возникло желание. Помолиться, я имею в виду.
      Впервые за много недель его слова вызвали у Норы улыбку. Она ускорила шаги, услышав, как хлопнула дверь в буфетную.
      - Нора, - снова позвал он, - маленькая плутовка, вернись и дай мне молитвенник.
      Подняв юбки, Нора припустилась бегом и, пробежав через весь дом, выскочила в садик целебных трав и спряталась там за грядкой с наперстянкой. Кристиан пронесся мимо и помчался к реке. Когда он скрылся из вида, она встала и посмотрела ему вслед. Как ни странно, а это преследование привело ее в состояние приятного возбуждения.
      В последующие две недели страх Норы перед мужем поуменьшился. Возможно, потому что он засыпал ее дорогими подарками, от которых она, правда, отказывалась. А может, этому способствовала его привычка затягивать непристойную песенку всякий раз, когда она о чем-то задумывалась, или то, что он мгновенно сбивался с мысли, если ловил на себе ее взгляд.
      Она поймала себя на том, что часто на него смотрит. Она считала, что ей уже никогда не захочется на него смотреть, но в последнее время его губы стали притягивать ее взгляд. Губы у него были темно-Розовыми. Она знала, что они теплые и мягкие, помнила, что при его поцелуях ей казалось, будто его губы развязывают какой-то узелок у нее между ног.
      Все чаще и чаще ей приходили в голову подобные мысли. Она пришла к выводу, что Кристиан специально внушает ей такие мысли своими песенками и подношениями.
      Он часто расхаживал перед ней как петух, красующийся перед курами, хотя, в отличие от петуха, не столь явно демонстрировал свои достоинства. Он выходил к завтраку в одной рубашке, штанах в обтяжку и сапогах. Его рубашки, сшитые из тончайшего шелка или батиста, были свободного покроя, но все равно прилегали к плечам и рукам так, что подчеркивали их мускулистость, вызывая у Норы желание разорвать белую ткань и прикоснуться к обнаженной плоти. Если бы только она перестала бояться.
      В этом-то и была беда. Она осталась все той же Норой - робкой, обуреваемой страхом, что в один прекрасный день Кристиан вновь превратится в чудовище. Она была способна проявить мужество ради Артура, и она поклялась, что никогда не даст его в обиду. Но преодолеть страх ради себя самой - это было совсем другое дело.
      Она колебалась - с одной стороны ей хотелось отбросить свою настороженность, с другой, она боялась, что сделай она это, и ей снова причинят боль, которой на этот раз она не вынесет. Но собственные сомнения и колебания не мешали ей видеть, что Кристиан страдает. Блейд не солгал, сказав, что он почти ничего не ест.
      Вдобавок, по ночам он бродил по дому, мучаясь от бессонницы, и Нора начала чувствовать себя виноватой - ведь она была причиной его страданий. Первое время после его возвращения из Лондона она была слишком погружена в собственные переживания, чтобы вникать в объяснения Кристиана или пытаться понять его чувства. Что бы он ни делал, ничто не находило отклика в ее душе, и ее единственным чувством к нему было отвращение. Его подарки воспринимались ею как оскорбление, комплименты как обман. Так было до тех пор, пока не приехал д'Атека. Угроза жизни Кристиана пробудила в Норе способность к насилию, о наличии которой у себя она и не подозревала. Броня ее безразличия была пробита, и она не могла заменить ее на новую.