- Гм...
      - Поедем, приятель, - уговаривал Джослин, косо глядя на приглашение. Мне надо, чтобы ты поддержал меня, я просто могу не выдержать компании этого финансиста и его, не сомневаюсь, придурковатой дочери. Но - есть за что страдать! В конечном счете Эшеру эта поддержка будет полезна.
      - Герцог хочет, чтобы ты обратил внимание на внучку мясника? - спросил Ник.
      - Конечно же, нет. Отец предупредил меня, чтобы я принимал приглашения только от тех, кто рангом не ниже графа.
      - Поэтому ты хочешь сделать ему назло и заставить его блевать... прокомментировал Ник.
      - Так поедешь со мной?
      Легкомыслие и веселое настроение вновь вернулись к Нику, и он, улыбнувшись, согласился.
      - Никогда нельзя сопротивляться, когда тебя зовут хорошо поразвлечься. Разве я могу отказаться?
      - А я собираюсь проучить своего отца, чтобы он не использовал меня в качестве племенного быка, способного лишь к воспроизводству рогатого потомства.
      На что Ник сказал:
      - Вдвоем, вдвоем
      Огонь зажжем.
      Кипит котел,
      Готов наш стол.
      8
      Такой роскошной процессии, что отъехала от железнодорожной станции Литл-Стрэтфилд-он-Виллоу, наверное, не видели в здешних местах за последние тридцать лет. Сначала двигалась четырехместная карета с открывающимся верхом - ландо, принадлежавшее Стрэтфилд-Корту. Четыре серые лошади катили ландо, две из них управлялись форейторами. Затем следовал экипаж, в котором ехали лакеи и был сложен легкий багаж. Две охотничьи лошади были запряжены в этот экипаж. Замыкала шествие повозка, нагруженная чемоданами. Сопровождал эту процессию верховой в ливрее.
      В ландо, несмотря на холод, друг напротив друга сидели Джослин Маршалл, виконт Радклифф и его друг, Ник Росс. Ник расположился лицом по ходу движения и все время потирал щеки, чтобы не обморозить их.
      - Тебе всегда устраивают такую процессию?
      - Конечно же нет, - ответил Джослин. Он сидел против движения, положив ногу на ногу. - Эллиот хочет, чтобы все графство говорило, кто удостоил его чести побывать у него в гостях. Какая же польза будет, если никто не узнает, что я был здесь? Слухи о моем визите должны распространяться. Мы с ним оба на это очень рассчитываем.
      - Значит, мы отложили свои дела, чтобы нанести визит этому господину и досадить вашему отцу?
      - Не только. Доктор Льюсис Синклер живет здесь рядом.
      - Синклер? Он же в списке?
      Джослин кивнул головой.
      - Что ты собираешься с ним делать? - спросил тихо Ник.
      - Как говорят, принимать меры, дружище Ник. Принимать меры. Не такие суровые, как он того заслуживает, но тем не менее все же меры. Да к тому же я все-таки должен начать поиски невесты и поговорить с Эллиотом о старике Эшере.
      Он не посвятил Ника в свои безуспешные попытки отыскать загадочную мисс Гэмп.
      Досада неудовлетворенного желания не проходила, его постоянно преследовал аромат лимона. Он страдал и отвратительно себя чувствовал от сознания, что впервые в жизни не добился, чего хотел. Такого с ним еще никогда не случалось. Это была пытка. Он стал вспыльчив и беспокоен. Поэтому посещение Эллиота, с которым он должен был переговорить по поводу политической поддержки Эшера, должно было как-то развеять и отвлечь виконта от его мыслей.
      Остаток пути он и Ник молчали; наконец показался Стрэтфилд-Корт. Ворота из сварочного железа были распахнуты, и им оставалось миновать небольшой перелесок, перед тем как въехать в них. Поездка в поезде была не такой уж длинной: меньше чем за четыре часа они добрались до Уилтшира, но обоих - и виконта, и Ника - раздражало пребывание в тесном железнодорожном вагоне.
      Джослин уставился на окружавшие их заросли деревьев, лишенные листвы и освещенные полуденными солнечными лучами. Вдруг Ник издал странный звук. Виконт повернулся и увидел показавшийся из-за стволов монументальный загородный особняк. Перед особняком простиралось огромное пространство газона. И он понял, что так поразило Ника и привело его в оцепенение: усадьба издалека чем-то напоминала Виндзорский замок. Пока они подъезжали, Ник хмурил брови, поглядывая на особняк, и бормотал:
      - Не пойму, что же так плохо в этом здании?
      Джослин ответил:
      - Может быть, этот темно-красный кирпич действует так гнетуще?
      Ник всматривался в дом, который при ближайшем рассмотрении потерял всякое сходство с Виндзорским замком. Джослин решил обстоятельно растолковать все несведущему другу, которому вид особняка явно не нравился.
      - Успокойся, приятель. Все дело в том, что старику Эллиоту захотелось воплотить в одном здании все, что он когда-либо видел. Здесь есть элементы и замка, и французского дворца, и кафедрального собора; в этом громадном архитектурном излиянии собрано воедино несколько типов сооружений. И это, конечно, не радует глаз.
      Он показал Нику многочисленные детали здания: фронтоны, башенки, дымоходы, шпили; крыша представляла собой попурри из разнообразных типов крыш; в здании было много всяких выступов и ниш. Нелепое, громадное, ассиметричное сооружение было построено вопреки всем существовавшим архитектурным стилям и направлениям. Особо неприятное чувство вызывали выступающие водосточные трубы в виде фантастических фигур, которыми словно кишело тело этого огромного архитектурно-причудливого монстра.
      Они подъезжали к парадному подъезду.
      - Джос, - слабым голосом позвал его Ник, кивнув в сторону, где их уже ждали.
      Джослин поглядел в указанном направлении и увидел, что у подножья колонн, служивших опорой крыши подъезда, к которому подъезжали экипажи, стояли в ожидании мужчина и женщина. Их окружали слуги.
      Не волнуйся, это старик Эллиот и его жена.
      Виконт сошел с ландо, подгоняя робевшего Ника вперед; они подошли к хозяину усадьбы. Эллиот встречал виконта с особым почтением, которым он удостаивал высокопоставленных особ. Он был одним из немногих мужчин, которые были выше Джослина ростом, однако особую величественность ему придавали седые бакенбарды, которые по цвету отличались от его волос: по всей видимости, он красил их. Уголки его рта были опущены вниз - верный признак постоянно ущемленного самолюбия.
      Его жена, Ифигения Бьюфорт Эллиот, выглядела страдающей на фоне своего дородного, респектабельного супруга. Она была одета в платье с узкой юбкой колокольчиком, что уже не было модно. Такие наряды носили лет десять тому назад. У нее были светлые волосы и с обеих сторон лица свисали длинные кудряшки. Она говорила так, что ни одно предложение не договаривала до конца. Ей и не надо было ничего договаривать, так как за нее обычно говорил ее муж. Он женился на ней отнюдь не из-за ее внешности или характера, а лишь потому, что она была старшей дочерью главы одной из старейших фамилий графства.
      Джослин сразу же завел разговор с Эллиотом, а Ник в это время подал руку хозяйке, и все направились в дом. Джослин заметил, как подавлен был Ник, когда они проходили под парящими над ними готическими арками и сводами, между высокими мраморными колоннами. Пройдя через парадный вестибюль и небольшой коридор, они вошли в просторный холл и оказались перед парадной лестницей. Они проходили под сводами, напоминавшими гроты, и их двойники шли рядом, отраженные в зеркалах, расположенных в ряд.
      Виконт старался скрыть улыбку, когда увидел, как вздрогнул Ник при виде золоченной резной отделки комнат и залов, по которым они проходили. Бедному Нику ничего подобного, естественно, никогда не доводилось видеть. Он никогда прежде не бывал в таких домах, и они ему оказались явно не по душе. Сам же виконт предпочитал дома в стиле "XVII века, которые были намного меньше. В них он чувствовал себя уютно. А всеми дворцами и замками он предоставлял восхищаться отцу, виконта они не интересовали.
      - Мы так рады, что вы останетесь у нас, Радклифф, - говорил Эллиот. Как я сказал, моя дочь вместе с гостями ушла на пруд кататься на коньках. А вот и Терстонз-Кумес... Они, наверное, уже возвращаются.
      Джослин поздоровался с Кумесом и представил ему Ника.
      - Да, сэр, - обращаясь к Эллиоту, сказал Терстонз-Кумес, - мы все возвратились, кроме мисс Эллиот. Она собралась навестить какую-то пожилую служанку, живущую в имении. Она связала для нее рукавицы и шаль.
      Эллиот взглянул на Джослина.
      - Хорошая девушка моя Элизабет. Всегда готова сделать что-то доброе для бедных. Христианский долг каждого помогать ближнему. Она скоро вернется. Я сейчас отведу вас в ваши комнаты. Они внизу.
      - Если вы не против, - прервал Джослин Эллиота, - я хотел бы вывести свою охотничью лошадь на прогулку. Она бывает слишком возбуждена после долгой дороги и ненавидит шум.
      Эллиот гостеприимно улыбнулся, в душе удивляясь причудам аристократии.
      - Конечно, конечно, - сказал он и обратился к дворецкому:
      - Кимберли, покажи гостю, где находится конюшня.
      Джослин взглянул на Ника:
      - Идем, мой друг. Сейчас самое время немного прокатиться перед ужином. - А потом, обратившись к Ифигении Эллиот, почтительно добавил:
      - Если, конечно, миссис Эллиот не против.
      - Как вам угодно, милорд. Ужин будет...
      - В восемь, - закончил за нее супруг.
      Наслаждаясь тем, что они наконец-то остались вдвоем, они быстро переоделись в отведенных для них комнатах и уже через полчаса выезжали верхом на своих охотничьих лошадях из ворот поместья. Тропа для верховой езды была очищена от снега, и они поехали вдоль подножья горы. Быстро проскакав через парк, окружавший Стрэтфилд-Корт, они углубились в лес. Лес был густым, и они вынуждены были ехать друг за другом.
      Когда они забирали из конюшни лошадей, к Нику вдруг вернулся его привычный жаргон.
      - Паршивый франт! "Наш христианский долг", "наши подчиненные", - с возмущением передразнивал он Эллиота.
      - Этот мистер Эллиот - истинный помещик, крепкий орешек, - заметил Джослин, повернувшись с Нику. - Не сомневаюсь, что он мечтает о титуле баронета.
      - Он сын мясника. Простолюдин. Такой же, как и я, - злобно ответил Ник, управляя своей лошадью, переступавшей через сваленные бревна.
      - Он сколотил свое состояние, вкладывая деньги в железную дорогу, когда она только начинала строиться. А сейчас он откусывает сразу от нескольких пирогов: он занимается и шерстью, и чаем, и соляными копями, и гуано.
      - Гуано? Что это еще такое?
      - Да это... когда морская птичка наложила кучку, мой дорогой, мистер Эллиот берет ее и делает удобрение.
      - Так значит, он копается в птичьем дерьме?
      - Среди всего прочего.
      - Какая мерзость!
      - Зато очень прибыльно, - пояснил Джослин. Он придержал лошадь, впереди что-то заинтересовало его. Они выезжали на опушку леса.
      - Что это такое? Пруд, что ли?
      Ник поравнялся с виконтом, и они вглядывались в покрытое снегом пространство, которое начиналось сразу же за лесом. На расстоянии нескольких сот ярдов от них находился пруд, который зимой покрывался льдом и превращался в каток. У края стоял экипаж, извозчик придерживал лошадей. Рядом копошилась служанка, которая засовывала в экипаж что-то похожее на обруч. На катке каталась женщина в тяжелом малиновом платье с пелериной.
      Джослин, положив свою руку на руку Ника, остановил его болтовню. Он впился взглядом в фигуристку, которая словно порхала по поверхности льда. Все знакомые Джослину дамы умели кататься на коньках, даже его мать. Однако эта леди не просто каталась, она порхала по льду. Она делала причудливые фигуры, ноги ее так и мелькали. Ему казалось, что она вот-вот упадет. Однако, повернувшись, она поехала спиной вперед, набирая скорость, а затем сделала прыжок с пируэтом и выезд опять вперед спиной на одной ноге.
      - Боже мой! - произнес завороженный Джослин.
      - Эта маленькая дурочка, кажется, захотела умереть.
      - Смотри! - воскликнул Джослин, указывая на женщину.
      Сейчас, прижав руки к груди, она делала вращение, стоя на одной ноге, а ее юбка кружилась вместе с нею. Джослин так забылся, что кивал головой в такт. Она вращалась все быстрее и быстрее, ее юбка волнами вилась вокруг ее талии. Капор слетел с головы, и каскад светлых волос тоже закружился вместе с ней. Затем она замедлила вращение, выехала из него и спокойно и плавно покатила по льду дальше.
      Она медленно скользила вокруг пруда. Затем, оттолкнувшись, она поехала на одной ноге в "ласточке". Спина ее была прямой, как у балерины, ее движения были свободными. Словно маленькая малинового цвета шлюпка плыла по морю, подгоняемая ветром.
      Освободив руку Ника, Джослин продолжал, как завороженный, смотреть на женщину на льду.
      - Ты видел что-нибудь подобное?
      - Мне доводилось видеть, как люди катаются по льду на скорость.
      - Но такого ты явно не видел, - сказал Джослин. - Это даже не то, чтобы просто танцевать в танцевальном зале. И я не видел, чтобы женщины когда-нибудь прыгали на льду, кружились, а их юбки в это время так поднимались и демонстрировали их ножки.
      - Да, черт побери, какие длинные у нее ноги. Мне бы хотелось...
      - Нет! - резко сказал Джослин.
      Ник с удивлением посмотрел на Джослина.
      - Боже, да ты уже положил на нее глаз.
      - А тебе, приятель, придется заняться мисс Элизабет Эллиот ради меня, сказал Джослин.
      - Вообще-то я всегда другой работенкой занимался, Джос. Черт побери, эта Эллиот, похоже, старая Дева, ей ведь двадцать четыре года. Как к ней подкатишься? Она, наверное, тупица к тому же.
      Наконец-то Джослин оторвал взгляд от фигуристки и сказал:
      - Ладно, пошли, приятель. Будь хорошим мальчиком и сделай то, что я тебя прошу.
      Ник фыркнул, а виконт, уговаривая его, добавил:
      - Сделаешь это, и я позволю тебе навестить мисс Бетч.
      - Ты привез ее сюда?
      - Она обещала снять номер в гостинице в Литл-Стрэтфилд-он-Вилоу.
      Он еще раз оглянулся на фигуристку. Она уже не каталась, а присела на пень, покрытый одеялом. Сняв коньки, она отдала их служанке и одевала свои сапожки. Затем она села в экипаж, и извозчик повез ее в сторону поместья Эллиота.
      Джослин дернул за вожжи свою лошадь и сказал:
      - Ну, пошла!
      А затем крикнул Нику:
      - Мы займемся этой леди, как только она спустится на ужин; наверняка она там будет.
      - А не мог бы ты вообще оставить женщин в покое?
      - Нет.
      - А я-то думал, у тебя шуры-муры с той служанкой.
      Кусая губу, Джослин чувствовал себя не в своей тарелке.
      - В конце концов... - нехотя ответил он, - почему бы мне и с этой не попробовать?..
      - А почему именно с этой?
      - Потому что она первая женщина, которую я встретил здесь и которую могу сравнивать с мисс Гэмп. - Джослин наклонился и погладил лошадь. - И если ты расскажешь кому-нибудь об этом, то пеняй на себя...
      - Кому я это расскажу?!
      - Ну ладно... И вообще я хочу забыть об этой Гэмп. В конце концов у мужчины есть свои потребности. Черт побери! Когда я был у мисс Бетч, единственное, что я увидел в ней, так это ее недостатки. У нее слабо выраженная талия, у нее недостаточно полная грудь, у нее узкие бедра, и, наконец, черт побери, от нее пахнет какими-то духами, когда ей следовало бы пахнуть... ну хотя бы лимоном.
      Ник придержал вожжи и, посмотрев на Джослина, сказал:
      - Было время, когда женщины были для тебя так, "между прочим". Они были где-то в середине между нашими "увеселительными прогулками" и политикой.
      - А мне сейчас кажется, что я сам существую где-то посередине между размышлениями о мисс Гэмп и страстным желанием заниматься с ней любовью. К черту все! Я ведь даже толком и не разглядел ее, а в то же время не могу забыть. Это какое-то безумие, которое пожирает меня живьем.
      Они погоняли лошадей, медленно двигаясь к Стрэтфилд-Корту.
      - А я знаю, - сказал Ник спустя несколько минут. - Это все из-за того, что ты пока не поимел ее. А когда ты вообще в последний раз занимался любовью с женщиной?
      - Не помню.
      - Ах так?
      - Однако сейчас есть эта фигуристка, - сказал Джослин. - Возможно, я наверстаю упущенное.
      - Ну что ж, - решил Ник, - пожалуй, ты можешь рассчитывать на меня, я сделаю то, что ты просишь, отвлеку внимание не только дочери хозяина, но и его собственное и его жены.
      С такими планами они и возвратились назад. В восемь часов они вошли в гостиную и присоединились к другим гостям Ричарда Эллиота. Кроме молодого Терстонз-Кумеса на ужин были приглашены несколько весьма подходящих женихов для дочери хозяина и несколько леди. Джослин подозревал, что Эллиот специально устроил состязание между женихами, чтобы поднять цену победы.
      Эллиот вел милую беседу с одной знатной гостьей, вдовой-графиней, и ее дочерью. Графиня радостно сообщила, что дочери сделал предложение один из камергеров принца Альберта. Однако у вдовы была еще одна дочь на выданье, и поэтому она сейчас приглядывалась к Нику, который произвел на нее впечатление и мило ей улыбался, да к тому же цитировал Шекспира. Однако Ник вскоре потерял интерес к ней и вместе с Джослином подошел к Терстонз-Кумесу.
      Пока они разговаривали, в гостиную вошли несколько леди. Джослин рассматривал их, а они шуршали своими кринолинами, аккуратно переступая через высокий порог. Последняя входившая женщина проскользнула через дверной проем очень грациозно и изящно; она свободно держала руки на многослойном кринолине и даже не опасалась задеть что-нибудь.
      Он наблюдал за ее походкой. Она почти так же скользила, как будто все еще была на льду. Он не мог оторвать взгляда от ее фигуры, и ему показалось, что он уже где-то видел эту гибкую походку. Джослин с удовольствием смотрел, как грациозно покачивалась верхняя часть ее тела над каскадом многослойных юбок. Не все дамы высшего света, одетые в многослойные кринолины из шелка и корсеты, столь умело передвигались в таком наряде. А эта леди демонстрировала идеальный образец того, как следует держать себя даме в подобном одеянии. У него вдруг возникло непреодолимое желание дотронуться до нее, схватить ее за грудь - так она была соблазнительна.
      Что это с ним? Он, имевший связи со столькими женщинами, вдруг пялится на женскую грудь, словно впервые видит ее! Это все Гэмп! Он так издергал себя мыслями о ней, что просто потерял разум и выглядит смешным. Женщина обернулась через плечо, поймав его взгляд. Он возбужденно, с какой-то тревогой смотрел на нее. Она тоже задержала свой взгляд на нем. Ее глаза будто бы пронзили его. И по мере того как в него проникал этот сладкий яд, ощущение тревоги и какой-то опасности нарастало. Почувствовав, что не контролирует себя, он выругался. Вот уже второй раз за последнее время он терял самообладание. К черту! На этот раз он не потерпит неудачу, как это случилось с мисс Гэмп.
      Леди под его возбужденным, горящим взглядом смутилась и покраснела, потупилась и таким образом избавила его от этого начавшего уже было нарастать неприятного чувства вожделения, которое невозможно тотчас удовлетворить. К его удивлению, Ричард Эллиот, величественно подплыв к ней, взял ее за руку и подвел к Джослину и Нику.
      Услышав ее имя, он чуть было не рассмеялся. Мисс Элизабет Мод Эллиот. Засидевшаяся старая дева. У Ника появилась глупая улыбка на лице, а виконт, бросив предупреждающий взгляд на своего друга, уже наклонялся, чтобы поцеловать ее руку. И тут же его как будто ударили: он опять чувствовал запах лимона! Потом он о чем-то говорил с Эллиотом, а тем временем вожделение жадно пожирало опять все его тело и разум его помутился.
      От нее исходил запах лимона. Глядя на нее, он сравнивал ее с мисс Гэмп, отметив, что ее фигура немного тоньше, чем у Гэмп. Ее длинные ноги были спрятаны под платьем. Ее грудь была более плоской, чем у мисс Гэмп, волосы были другого цвета. Однако черт побери, он все равно чувствовал, что его неодолимо тянет к ней. О чем он думает?!
      Он изучал ее глаза, пепельный цвет ее волос. Молодая женщина, опустившая взгляд, не могла быть мисс Гэмп. Она была слишком худой, слишком грациозной, слишком опрятной. Он перевел взгляд на ее руки. Ногти были короткими, пальцы длинными. Он чувствовал, насколько нежна ее ладонь, когда он целовал ее руку.
      Но лимонный запах тоже был реальностью, он не был плодом его воображения. Что за наваждение? Может быть, они обе пользуются одной и той же туалетной водой? Нет ничего удивительного, ведь все же она внучка мясника и, естественно, вполне может пользоваться теми же духами, какими пользуются служанки. Да, именно этим и объясняется то, что от обеих исходит лимонный запах.
      Виконт изредка улыбался некоторым остротам, которые позволял себе Ричард Эллиот во время их непродолжительного разговора, а мисс Эллиот все это время молчала. Большим усилием воли он заставил себя подавить голос страсти. Он нередко шокировал светское окружение своими выходками, но не до такой степени, чтобы давать волю необузданным порывам перед хозяином и его дочерью, которых видел впервые. Вот и сейчас он внешне выглядел весьма достойно. Представление ему мисс Эллиот и разговор с ней продолжались не более пяти минут. Это было умно со стороны старика. Эллиот вряд ли рассчитывал на быстрое сближение его дочери с Джослином. А если и рассчитывал достичь этого, то не кавалерийской атакой.
      Ник прервал размышления друга:
      - Отлично, отлично... мисс Эллиот - это и есть наша фигуристка. Я так понимаю, мое задание отменяется, - толкнув Джослина плечом, сказал Ник. Что ж, я думаю, она вполне отвечает требованиям, вполне подходит тебе. Правда, не красавица, но ты же и не ищешь красавицу жену.
      - Нет, - сказал Джослин слабым голосом.
      - Ну и в чем же дело?
      Джослин посмотрел на мисс Эллиот. А она тут же взглянула в его сторону и поймала его взгляд. Глаза их встретились, и он довольно долго глядел на нее, затем улыбнулся ей. Она от смущения покраснела и отвела взгляд. Он повернулся к ней спиной. Не надо было вот так открыто показывать слишком нетерпеливое свое желание.
      - Что ты сказал? Почему не красавица? - спросил он Ника. Ему необходимо было отвлечься, чтобы опять не попасть в когти вожделению. - Красивые женщины имеют склонность быть похожими на драгоценный сосуд, такой, например, как Веджвудская ваза, стоящая у меня на камине. Снаружи все прекрасно, а внутри пустота. Они заучили только одно, что от них требуется, - холить и лелеять свою внешность, и они только о том и думают, как поддерживать ее в надлежащем виде. Больше всего они боятся того, что в один прекрасный день они потеряют свою красоту. А без нее - кому они нужны? Никто не захочет иметь дело с осколками Веджвудского фарфора.
      - И все равно, - задумчиво добавил Ник, - красивые женщины не могут быть застрахованы от того, что не попадут в ловушку таких мужчин, как ты.
      Джослин кивнул в сторону мисс Эллиот:
      - Она потрясающе играет; особенно это приятно перед ужином.
      Мисс Эллиот сидела сейчас за фортепиано, находившимся в алькове. Она исполняла вальс Шопена. В комнате все замолчали, прислушиваясь к ее игре.
      Она играла так легко, как недавно парила надо льдом. Он как будто ощущал ее легкое касание пальцами клавиш, ее утонченное восприятие того, что она исполняла - исполняла, как-то по-своему интерпретируя произведение. Джослин и Ник переглянулись. Обычно все молодые леди учатся играть на фортепиано. Он провел немало светских вечеров, подвергаясь пытке слушать начинающих пианисток.
      По всему было видно, что Элизабет Мод Эллиот была пианисткой-любителем. Когда он наблюдал за ней во время игры, было видно, что она вообще забыла про аудиторию, которая собралась вокруг. Она преодолевала сложные музыкальные пассажи, как моряк преодолевает шторм на море. Когда она закончила играть, он обнаружил, что хочет ее с еще большей силой и влечение к ней все возрастает. Толпа гостей окружила ее и поздравляла с прекрасной игрой. Он отошел назад, так как не хотел быть частью этой толпы.
      Ник опять толкнул его плечом и ехидно сказал:
      - Только подумай, что скажет твой отец, если ты представишь мисс Эллиот в качестве своей невесты!
      - Я не собираюсь представлять ее в качестве невесты, сомневаюсь, что мы подошли бы друг другу. Хотя, если представился бы такой невероятный шанс, что она стала бы моей невестой, меня совершенно не беспокоило бы, что скажет отец. Вообще отец силой заставил меня задуматься о женитьбе, и я знаю, какую жену я хочу.
      - Знаешь? Ты меня удивляешь.
      - Если я хочу убрать с дороги Эйла, претендующего на наследство, продолжал Джослин, - я это сделаю, выдвинув и свои собственные условия. Я могу заставить страдать отца, представив ему в качестве невест дочерей торговцев или даже женщин легкого поведения, но я не дурак. От герцога слишком многое зависит, - Джослин отвел взгляд от мисс Эллиот и посмотрел на Ника. - У меня к будущей жене несколько непременных требований - страсть и нежность, утонченность в любви и скромность. Женщине следует заботиться о доме и детях, ее не должны чрезмерно интересовать проблемы вне дома. Я не требую от нее большого ума, лишь бы она умела слушать меня и признавала мою направляющую силу. Она должна заботиться о том, чтобы мне всегда было хорошо и я был всем удовлетворен.
      - И конечно, она не должна вмешиваться в твои дела, не должна быть препятствием, - сказал Ник.
      - Естественно. А в свою очередь я не стал бы мешать ее интересам.
      Они переглянулись, полностью согласившись друг с другом.
      - Они опять идут сюда, - сказал Ник. - Наверняка тебе придется вести ее за стол.
      Ник был прав. Джослин предложил свою руку Элизабет Эллиот. Мистер Эллиот пошутил, что цвет лица его дочери как-то странно отличается от цвета лица виконта. И действительно, лицо Лайзы покраснело от смущения, и она готова была провалиться сквозь землю. Он опять почувствовал запах лимона и в тот же момент решил, что может вполне удовлетворить свое страстное желание обладать мисс Эллиот, раз он не может заполучить для этой цели мисс Гэмп.
      - Я испытываю истинный восторг, что я удостоился чести сопровождать вас, - сказал он, поклонившись ей. - И не обращайте внимания на слова вашего отца. Это все оттого, что он гордится вами... И он прав, мисс Эллиот.
      Лайза быстро взглянула на него и тут же отвела взгляд, уставившись в пол. Ее щеки опять запылали, и, как ни странно, он также немного покраснел.
      Овладев собой, она опять посмотрела на него и улыбнулась:
      - Спасибо, милорд.
      Ее голос был нежным и мягким, как у ее матери, однако, в отличие от матери, она заканчивала предложения. Его умилила эта трепетная, робкая манера, с которой она произнесла слово "милорд".
      - Прошу вас, мисс Эллиот, - поклонился виконт, пропуская ее вперед, и они вошли в столовую. Отодвинув ее стул, он помог ей сесть. Она села и посмотрела на него, пронзив его взглядом насквозь.
      - Меня все зовут Лайза, милорд. Зовите и вы меня так...
      9
      Она знала, что гостиная непременно шокирует его. Стараясь не смотреть на него, когда он заходил туда, Лайза все же увидела его замешательство, и у нее упало сердце, но она тут же взяла себя в руки. Она не могла порицать его за то, что ему не нравится эта комната, ему были чужды вкусы хозяина этого дома. В конце концов он жил в домах совсем другого типа - старинных, построенных много столетий тому назад, а Стрэтфилд-Корт был эклектикой новых времен. Он посмотрел на потолок, и она даже съежилась, представляя его ощущения. Такие веерные своды, как здесь, в гостиной, можно было увидеть разве что в кафедральных соборах. Гостиная была похожа на витиеватую пещеру, отделанную разными архитектурными излишествами.
      Стоит ли ей вообще переживать, как этот человек отнесся ко вкусу ее отца, и даже если ему что-то не нравится, какое ей до этого дело? Ей бы лучше последить за своими манерами. Пока его не было здесь, ее это не заботило. Но сейчас, при нем, она стала изображать из себя такую робкую и трепетную девушку, какой она и должна выглядеть в его глазах. Она-то знала, что за маской обаятельного аристократа, каким он здесь предстал, стоял человек, не расстающийся с оружием. Она видела, как этот мужчина небрежно кладет револьвер в карман, будто бы это его неотъемлемый атрибут, такой же, как для другого часы в специальном кармашке. Она знала, что перед ней тот человек, который не пожалеет врага в смертельной схватке.
      Когда он так же безжалостно смотрел и на нее, она не могла скрыть дрожь в голосе, ее руки тряслись, а щеки розовели. Сейчас все это играло ей на руку, так как она выдавала себя за робкую и застенчивую простушку. Хотя она очень правдоподобно играла свою роль, все это раздражало ее. Она ненавидела притворство. Если бы она не подозревала в нем убийцу своего брата, она с удовольствием была бы сама собой.
      Он делал вид, что ничуть не увлечен ею. Она была уверена, что он сделал ошибку, ища компании ее матери. Ведь ее мать не могла поддержать разговор ни в одной из тех областей, которые его интересовали. Она не разбиралась ни в политике, ни в военных реформах и не имела представления о проблемах борьбы с холерой.
      Как только виконт отходил от нее, Лайза обретала необходимое спокойствие и могла ему мысленно высказать все, что думала о нем. А ей очень хотелось подойти к нему и сказать, что она прекрасно знает, что он не собирается жениться на внучке мясника, что его интересует только политическая поддержка ее отца для его друга Эшера Фокса, и вообще - почему бы ему не раскрыть всей правды, а заодно не сказать - убийца ли он?
      Но что это? Он подходит к ней?! Стоило ей мысленно обрушить на него чувства возмущения и негодования, и он словно интуитивно чувствовал это.
      - Мисс Эллиот, несколько мгновений без вас показались мне вечностью.
      Лайза уставилась в пол, теребя в руках носовой платок и в то же время с трудом подавляя возникшее вдруг желание наступить ему на ногу, как это делала уже мисс Гэмп.
      - Как галантно, э... э... очень галантно с вашей стороны, милорд...
      Он оглядел комнату, где группами стояли гости.
      - Вот мы и одни. Ваш отец - большой стратег. Он, наверное, всех пригласит в музыкальную комнату, чтобы во всей красе продемонстрировать ваше умение?