Кейт встала в постели на колени и подбоченилась.
      - У тебя что, мозговая горячка, или ты всегда бросаешься изображать Отелло?
      - Я не изображаю Отелло, - Алексис ткнул пальцем в ее сторону. - Ни один мужчина не стал бы спокойно наблюдать, как его лучший друг уезжает с его невестой.
      - С твоей невестой, - повысив голос, передразнила его Кейт. - Ты, дерзкий, самоуверенный тиран, неужели ты не видишь, что Вэл перехитрил тебя?
      Алексис сердито смотрел на Кейт. Потом перевел свой гневный взгляд на Вэла. В комнате повисла неожиданная тишина, и Кейт вместе с Алексисом внимательно разглядывала человека на полу.
      Вэл с серьезным выражением лица поднялся на ноги и захромал к двери. Две пары глаз следили за его движениями. Опустив руку в карман своего пальто, он вытащил оттуда носовой платок и при
      Дожил его к своему окровавленному рту. Что-то оказалось в его руке, слишком маленькое, чтобы увидеть, что это было.
      Алексис нарушил молчание:
      - У тебя есть немного времени для объяснений, прежде чем я затолкаю тебя в сундук.
      Вэл выпрямился и начал сворачивать платок со следами крови на нем.
      - Что ж. Varium et mutabile semper femina, мой друг, - он помахал ключом перед их глазами и усмехнулся.
      Вэл оказался за дверями и успел их захлопнуть, прежде чем Кейт или Алексис смогли пошевелиться. Алексис выругался и бросился за своим другом слишком поздно. Он обрушился на закрытую дверь и ухватился за ее ручку как раз в тот момент, когда щелкнул замок. Алексис застучал кулаками по дереву и закричал:
      - Вэл, исчадие ада, открой дверь.
      - Спокойной ночи, - послышался голос Вэла. - Команда получила указание от мисс Грей не выпускать тебя, поэтому можешь не стараться и не кричать.
      Алексис бросился плечом на дверь, и его отбросило от нее. Он пнул ее ногой, и Кейт закрыла уши.
      - Прекрати!
      Прыгая на одной ноге, Алексис сердито посмотрел на нее.
      - Проклятье!
      - Ты не выберешься отсюда без ключа.
      Он, хромая, подошел к креслу у двери и со стоном уселся в него, держась за свою ногу. Раздраженно вздохнув, Кейт выбралась из постели и подошла к нему. Она взяла его за щиколотку.
      - Что ты делаешь? - спросил он.
      - Снимаю твой сапог, глупец. У тебя сейчас распухнет нога.
      - Оставь мой сапог в покое. Она приложила руку к его груди и толкнула его назад в кресло.
      - Упрямство - это не самая приятная из твоих черт.
      Она ухватилась за его сапог и потянула его. Он снялся с ноги, и она швырнула им в Алексиса. Сапог упал ему прямо на грудь. Он что-то проворчал и сбросил сапог на пол. Не обращая на него внимания, она вернулась к своей кровати, села на одеяла и, скрестив руки на груди, сердито посмотрела на него.
      - Что сказал Вэл? - спросил он.
      - Он сказал: "Женщина всегда непостоянное и переменчивое существо". Ха!
      - Вот тебе и ха! Он был прав, - Алексис стянул свой второй сапог и швырнул его в угол. Кейт сжала руки в кулаки.
      - Сделай всем женщинам одолжение, Алексис, и прими обет безбрачия, как этого хочет Фальк.
      Он встал и стряхнул с себя пальто. Бросив его на пол, он подошел к Кейт.
      - Вы вместе осуществили этот заговор. Ты хотела отомстить мне. Тебе было недостаточно, что я остался один, ты хотела, чтобы я думал, как вы вдвоем занимаетесь любовью.
      У Кейт в голове будто бы взорвался бочонок с порохом. Вскочив с кровати, она кулаком ударила Алексиса в живот. Он, охнув, согнулся пополам. Она занесла для удара вторую руку, но он увернулся от нее.
      - Проклятье, - сказал он и, тяжело дыша, потер свой живот.
      - Ничего не говори. Только ничего не говори. - Она подошла к сундуку, стоявшему в ногах кровати, открыла его и вытащила оттуда одеяла. Она бросила их на пол, к ногам Алексиса. - У меня нет привычки причинять людям боль, Алексис. Это твое любимое времяпрепровождение, поэтому держи рот закрытым. Может быть, тогда мы сможем дожить до утра, не прикончив друг друга.
      Она снова забралась в постель и попыталась не смотреть, как он снимает жакет и носки. Пошарив в одеялах, она нашла свою книгу и склонилась над ней. Ее волосы красновато-коричневым занавесом упали между ее лицом и мужчиной, стоявшим в комнате. Почему он никак не найдет себе места, чтобы улечься? Он стоял лицом к ней в желтом свете лампы. Она видела его обнаженную грудь и шрам, пробегавший по ребрам. Пояс его брюк проходил довольно низко, и она видела углубление его талии.
      Он шевельнулся, и она перевела свой взгляд на книгу. Когда свет переместился в сторону, она подняла голову. Алексис стоял рядом с кроватью, держа лампу в руке и внимательно вглядываясь во что-то рядом с ней. Она повернулась посмотреть, на что он смотрит, но не увидела ничего. Его лицо приобрело какое-то очарованное выражение, и его сердитые черты преобразились. Из его глаз исчезло жесткое, волчье выражение, и их взгляд смягчился. Сбитая с толку, она смотрела, как он поднимает лампу и подносит ее к ней. Он медленно протянул к ней свободную руку и коснулся ее волос.
      - Как слиток меди, сверкающий на солнце, - прошептал он.
      Она отстранилась от него.
      - Видишь? Это не я непостоянна и изменчива. Он уронил руку.
      - Нет, это не ты, - он снова поставил лампу на столик рядом с кроватью. - Я собирался ехать за тобой, когда пришло письмо Вэла.
      - Я больше не люблю тебя, Алексис. И если бы ты любил меня, ты не обращался со мной, как с песчинкой, - она покачала головой, когда он попытался что-то сказать. - Я не хочу разговаривать с тобой.
      Кейт забралась под одеяло, отвернулась от Алексиса и закрыла глаза. Красноватое свечение исчезло за ее закрытыми веками, когда Алексис задул лампу. Слезы собирались в уголках ее глаз. Она вытирала их пальцами, слушая, как Алексис расстилает свои одеяла. Слезы все собирались и собирались, и она принялась вытирать глаза краешком простыни. К горлу подступил всхлип. Отчаянно пытаясь не заплакать вслух, она зарылась лицом в простыню.
      Что-то теплое легло ей на спину. Она прерывисто вздохнула и отняла простыню от своего лица. Теплые губы целовали ее ухо и мокрую щеку.
      - Не плачь, маленькая дикарка.
      Его дыхание щекотало ей ухо и шею, и от дрожи, пробежавший по ее телу, она потеряла контроль над собой.
      - У-уходи, - заплакала она.
      Она попыталась свернуться калачиком, но у простыней и одеял внезапно выросли крылья, и они улетели. Алексис прижал ее к себе, его руки охватили ее, и она не могла оттолкнуть их прочь. Он наклонил голову, нашел ее губы и обрушил на них град легких поцелуев, которые распространились потом на ее подбородок и шею. В паузах между ними он шептал попеременно просьбы и угрозы.
      - Не плачь, не надо. Прости меня, пожалуйста. Черт, я запрещаю тебе плакать. Пожалуйста. Ты простишь меня. Ты должна.
      Требования звучали так смущенно и беспомощно, что она почувствовала легкую дрожь в животе и в груди. Эта дрожь превратилась в смех, который сорвался с ее губ в тот же самый момент, когда Алексис решил сунуть ей в рот свой язык. Она почувствовала, как его губы изогнулись в улыбке.
      - Я кажусь тем самым сумасшедшим, каким я когда-то себя считал.
      - Я сама кажусь себе слегка не в своем уме. - Так как в каюте не было света, ей пришлось отыскивать его лицо на ощупь. - У тебя мокрая щека.
      - Ты всего меня залила слезами. Если бы ты не остановилась, то мне понадобился бы зонтик, - он взял ее лицо в свои руки. - Я не дам тебе ненавидеть меня.
      - Я боюсь.
      - Будешь ли ты бояться меня, если я дам тебе обещание?
      - Какое обещание?
      - Я даю тебе слово никогда не пытаться заставить тебя ненавидеть меня и никогда не лгать тебе.
      - Лгать?
      Он прижал ее к своей груди.
      - Я не виделся с Каролиной.
      - Хорошо, - она вытащила свои руки, которые были зажаты между их телами, и обняла Алексиса. Она услыхала, как он вздохнул с облегчением.
      - Слава Богу, - сказал он.
      Они обменялись сокрушительными объятиями.
      - Ты знаешь, когда я снова пришел в себя? - спросил он.
      Она покачала головой.
      - В ту ночь, когда Фальк поздравил меня с избавлением от Каролины. Он начал свою беседу о чистоте и целомудрии, сдабривая свои поучения портвейном. После нескольких стаканов я понял, что действительно слушаю его. Он разглагольствовал о грехе и пороке, а я кивал, как престарелая герцогиня на утреннем приеме. Потом мы перешли к Катехизису, а затем Фальк поднял свой стакан и сказал: "Не отдавай свою душу женщине". И я рассмеялся.
      - Ты рассмеялся?
      - Да. Потому что в тот момент я понял, что Фальк опоздал. Я уже отдал свою душу женщине, и она собиралась увезти ее с собой за океан.
      - О!
      Кейт потеряла интерес к душе Алексиса, так как его рука скользнула под ее халат и ночную сорочку и кралась вверх по ее ноге. Она слегка ущипнула ее за талию, а затем направилась вверх, к ее груди. Он сжал ее, и она выгнула спину. Она не видела его, но чувствовала, что он зарылся лицом в вырез ее сорочки, ощущала жар его тела и быстрое прерывистое дыхание.
      Его возбуждение выплеснулось наружу и поймало ее в эротическую сеть. В свою очередь она попыталась руками запомнить его тело. Всего лишь через несколько мгновений Алексис одновременно ругался и смеялся, пытаясь скользнуть вниз, к ее ногам. Она почувствовала прикосновение влажною рта к своей щиколотке. Его губы двигались по ее ноге, а затем заскользили вверх по телу. Она вздрогнула, а затем хихикнула и бросилась к нему. Поймав его врасплох, она обхватила руками его тело, изогнулась и через какой-то миг уже сидела на нем. Схватив его за руки, она развела их в стороны и прижала их к простыне.
      - Кэти Энн, отпусти меня.
      - Никогда. Никогда, никогда, никогда, - она наклонилась, ведомая только звуком его учащенного дыхания, и нашла его рот. Пируя на нем, она больше не слыхала никаких возражений.
      Вскоре его бедра начали вопросительно подталкивать ее, и он высвободил свой рот.
      - Кэти, любовь моя, моя госпожа, пожалей меня.
      - Бедный, бедный маркиз, неужели он страдал?
      - Мучительно, - он выгнул спину, приподняв ее над кроватью.
      - Без всякого облегчения?
      - Мое единственное утешение скрылось от меня, - он застонал, а затем выругался. - Я хочу тебя, Кэти Энн. Сейчас.
      - И я хочу тебя, мой милый, прекрасный сумасшедший.
      Обхватив Алексиса руками и ногами, Кейт перестала его дразнить. Они поменялись местами, и каюта наполнилась шепотом и вздохами, шелестом простыней и криками наслаждения. Проведя несколько часов в счастливом грехе, они уступили, наконец, блаженному изнеможению. Кейт проснулась еще до рассвета, когда Алексис принялся накручивать на свой палец один из ее локонов.
      - Я люблю тебя, - прошептал он в темноту. - Я люблю тебя так сильно, что это чувство переполняет меня. Я думаю, что влюблен сильнее, чем Ромео, Марк Антоний и Отелло, вместе взятые.
      Кейт старалась прогнать со своих губ глупую улыбку.
      - Это хорошо, - сказала она, обнимая его, - мы оба будем влюблены. Представь себе, как весело будет раздражать Вэла и Фалька страстными вздохами и жаждущими взглядами.
      Она почувствовала, как грудь Алексиса вздрогнула, и услыхала его смешок. Он поцеловал ее сначала в нос, а потом в губы. Затем он прижал свои губы к ее уху.
      - Ты можешь доверить мне свою любовь.
      - А, ты решил, что, в конце концов, заслуживаешь меня.
      - Да.
      - Хорошо, потому что к тому времени, как я попала бы домой, я, наверное, решилась бы похитить тебя и доставить ко мне на одном из моих судов.
      - - Мы поженимся и отправимся в Сан-Франциско в наше свадебное путешествие.
      - Да, милорд.
      - Дерзкая и нахальная крестьянская девчонка.
      - Деспот.
      Он прижал свои бедра к ее бедрам, и она хихикнула.
      - Очень хорошо, - сказал он. - Мы не поедем в Сан-Франциско. Я запру тебя в Башне духов и стану насиловать тебя когда захочу.
      Вонзив свои пальцы в его ягодицы, она принялась извиваться под ним и делала это до тех пор, пока он не застонал
      - Вот что я тебе скажу. Позволь мне похитить тебя и увезти в Америку, и я позволю тебе выкрасть меня, увезти назад, запереть меня в Башне духов и насиловать там.
      - Все будет так, как захочет миледи. А теперь помолчи Мне нужно попрактиковаться в насилии.
      Кейт услыхала громкий рык, а затем Алексис прижал ее к себе, и они принялись кататься по постели. Она взвизгнула и высвободилась из его объятий. Эхо их смеха еще долго звучало в каюте, и никто из них не беспокоился о том, что кто-то может услышать преступный разговор между мисс Кэтрин Грей и Алексисом де Гранвилем.