Спайдер Робинсон
      Авторское право
      Мощная машина взмыла в воздух и понеслась на север.
      "Десятки человеко-лет труда, бог знает какая прорва денег, - думала Дороти, - и все сводится к получасовому разговору..."
      Она не стала смотреть в окно на лежавший внизу Вашингтон, а включила телевизор и жадно впитывала последние известия в надежде услышать какую-нибудь неожиданную новость, которая помогла бы в предстоящей встрече. Увы, ничего.
      Пробудилась к жизни машина: "Приземляемся, мадам. Приготовьтесь к проверке". Ощутив легкий толчок, она вышла, протянула пропуск морскому пехотинцу в голубой форме. Ее ждал улыбающийся мужчина.
      - Рад тебя видеть, Дороти. Ты прекрасно выглядишь сегодня.
      - Спасибо, Филипп.
      Пустые любезности не раздражали ее. Поддержка Фила могла понадобиться. Но она подумала: "Какое великое количество фраз истерто до бессмысленности столетиями повторений".
      Впрочем, и эту мысль никак не назовешь свежей.
      - Он готов принять тебя. Идем.
      Дороти с удовольствием расспросила бы о настроении старика, но понимала, что это поставит Фила в затруднительное положение. Фил догадался о ее невысказанном вопросе.
      - Пожалуй, тебе повезло. Сегодня он явно благодушен.
      Они шли по длинным широким коридорам с высокими потолками; здание было построено еще во времена дешевой энергии. Даже в Вашингтоне мало кто отваживался жить в таком энергорасточительном окружении. Обстановка усиливала впечатление простора: голые стены от ковра до потолка. Каждый десяток метров однообразие нарушали изысканно простые произведения искусства баснословной стоимости. Идеальная по своей непритязательности белая фарфоровая ваза, по крайней мере тысячелетней давности, на грубой подставке вишневого дерева. Изумительная цветная фотография заснеженной проселочной дороги, выполненная на серебряной фольге; по мере приближения на фотографии менялось время суток. Хрустальный шар метрового радиуса, внутри которого танцевала голограмма бессмертной Друммонд; так как она перестала выступать до развития голографической техники, это, следовательно, было дорогое машинное воссоздание. Маленькая гласситовая камера с первой в мире вакуумной скульптурой - легендарным "Звездным камнем" Накагавы. Каждый экспонат этой выставки бесцеремонно вторгался в мысли, требовал внимания и напоминал о могуществе хозяина.
      В конце коридора находился лифт. Филипп нажал на кнопку, не давая разглядеть этаж.
      - Желаю успеха, Дороти.
      - Спасибо.
      Двери лифта закрылись, и она тут же забыла о существовании Филиппа.
      Когда лифт вновь открылся, Дороти даже не почувствовала остановки, но догадывалась, что спустилась по крайней мере на сотню метров.
      Комната оказалась просторнее, чем она ожидала. И в этом огромном помещении царило большое механическое кресло. Казалось, оно царило и над тем, кто в нем сидел. Обманчивое впечатление. Невзрачный владелец кресла на самом деле свободно распоряжался всем колоссальным домом и, в значительной степени, страной.
      - Добрый день, сенатор.
      - Здравствуйте, миссис Мартин. Счастлив приветствовать вас у себя дома. Прошу простить - не могу подняться.
      - Вы так любезны, что согласились принять меня...
      - Человек моего возраста по достоинству может оценить общество столь очаровательной и умной женщины, как вы.
      - Сенатор, когда мы начнем разговор?
      На его лице отразилось недоумение. Но Дороти решила не терять ни секунды.
      - До сих пор нами не сказано ни слова правды. Мое появление здесь обошлось мне в три тщательно подстроенные услуги и кругленькую сумму. Принимаете вы меня с нежеланием. Мне известно о восьми ваших любовницах; я по сравнению с любой из них - жалкая замарашка. У нас нет времени, а дело - неотложной важности. Может быть, начнем?
      Она затаила дыхание. Все, что ей удалось узнать о сенаторе, говорило о правильности такого подхода. Но так ли это?
      Застывшее лицо расплылось в улыбке.
      - Немедленно. Миссис Мартин, вы мне нравитесь, и это правда. Правда и то, что времени у меня мало. Чего вы хотите?
      - Не догадываетесь?
      - Пожалуй. Но я терпеть не могу догадок.
      - Я категорически возражаю против законопроекта С-896.
      - Мне это известно. Однако я допускаю, что вы пришли предложить сделку.
      Она постаралась скрыть свое удивление.
      - Какую же? Что дало вам основание так думать?
      - Вы возглавляете очень крупную и действенную организацию, не стесненную в средствах. Но кое-что мне непонятно.
      - Что именно?
      - Ваша цель. Ваши аргументы шатки и неубедительны, но вы продолжаете упорствовать. Мне неоднократно доводилось видеть людей, нелогично занимавших странную позицию. Однако всякий раз, стоило лишь копнуть поглубже, обнаруживалась истинная причина, скрытая логика. Здесь же... С-896 явно полезен и выгоден группе, которую, по вашим словам, вы представляете, - людям искусства. Вот и задумываешься невольно, какова ваша истинная цель. Допускаю, что вы уступите это дело об авторских правах в обмен на то, чего действительно добиваетесь.
      - Сенатор, я выступаю от имени всех творческих людей и - в более широком смысле...
      Он скривился.
      - ..."от имени всего человечества"? Право, миссис Мартин, увольте.
      - Знаю, эту фразу вы слышали чересчур часто, да и сами произносили не редко. - Сенатор мрачно ухмыльнулся. - Но как раз сейчас это сущая правда. Я уверена, что, если С-896 будет принят, человечество ждут тяжелые потрясения.
      Он молчал.
      - Сэр, я пришла сюда не для того, чтобы предлагать сделку. Я всего лишь хотела сообщить вам лично, что наша организация собирается сделать денежное пожертвование в размере...
      - Миссис Мартин, я не могу помочь вам. Независимо от размера пожертвования.
      - Это весьма крупная сумма.
      - Не сомневаюсь. Но - не имеет значения.
      - Сенатор, почему?!
      Она знала, что ей не следовало спрашивать.
      Он нахмурился.
      - Послушайте, - начала она уже не в силах подавить отчаяние. - К черту деньги! Я не брошу свое дело, не убедившись в полной его безнадежности. Ответить - быстрейший способ выдворить меня из кабинета. Вам известно, что при мне нет записывающих устройств. Скажите!
      Так же нахмурившись, он кивнул.
      - Что ж. Я отказываюсь от вашего пожертвования, потому что уже принял предложение другой стороны.
      Все кончено. Слишком поздно! О боже, я опоздала!
      Дороти призвала на помощь все свое самообладание.
      - Благодарю вас за прямой ответ. - Она встала. - И за...
      - Миссис Мартин...
      - ...любезное гостепр... Да?
      - ...Поделитесь вашими соображениями. Почему я не должен поддерживать С-896?
      - Отвлеченное любопытство?
      Он, казалось, выпрямился еще больше.
      - Миссис Мартин, я принял решение добиться определенной цели. Это не означает, что мне безразлично, благая это цель или вредоносная. Я видел выражение вашего лица минуту назад. Садитесь. Скажите, что ужасного в том, что законы, охраняющие авторское право, будут изменены в соответствии с действительностью современной жизни? Обычно я стараюсь выслушать обе стороны перед тем, как принять... э-э... пожертвование. Но тут дело казалось таким простым...
      - Сенатор, этот проект - кошмарное бедствие для всех творческих людей на Земле и за ее пределами.
      - О каком бедствии вы говорите?
      - О самой тяжелой психической травме в истории человечества.
      Он обвел ее пристальным взглядом и снова нахмурился.
      - В ваших материалах нет и намека на подобную возможность.
      - Это бы только ускорило потрясение. Сейчас даже в нашей организации лишь горстка людей знает правду. Я делюсь с вами, потому что вы попросили и потому что убеждена, что наш разговор никто не записывает, кроме вас. Готова поспорить, что вы сотрете запись.
      - Ну-ну, - с сомнением произнес сенатор. - Дайте-ка я устроюсь поудобнее. - Он опустил спинку кресла и потер затекшие ноги. Его глаза были закрыты. - Продолжайте.
      - Вы знаете, сколько лет искусству?
      - Я полагаю, оно ровесник человека.
      - Можно указать более конкретно - около пятнадцати с половиной тысяч лет. Таков возраст самого древнего произведения искусства, сохранившегося до наших дней, - наскальной живописи в пещере Ласко. Несомненно, эти же художники пели, танцевали и слагали былины. Но песни, танцы и былины оставались только в памяти. Наверное, именно сказители следующими научились сохранять свое искусство. Бесчисленные поколения пройдут с тех пор, прежде чем появится надежный способ нотной записи. И лишь в последние столетия нашли способы хоть как-то запечатлеть свое искусство танцоры. Появилась письменность. Человеческая память, хранившая события нескольких предыдущих поколений, стала регистрировать все. Увы, дикари, войны и стихийные бедствия легко уничтожали рукописные документы. Очевидным решением был печатный пресс - размножить такое количество экземпляров, что хоть некоторые переживут любую катастрофу. Но вместе с печатным прессом искусство слова вышло на массовый рынок и стало приносить доход. Писатели решили, что право копировать их работу должно принадлежать им. Существующее ныне авторское право остается практически неизменным с середины XX века. Оно покрывает пятидесятилетний период после смерти владельца авторских прав. Но сейчас резко возросла средняя продолжительность жизни. С-896 продлит срок действия авторского права практически до бесконечности.
      - Что же здесь плохого? - перебил сенатор. - Разве плоды труда человека уже не принадлежат ему, если он перестал дышать? Вы сами, миссис Мартин, будете обеспечены на всю жизнь, если законопроект утвердят. И дети ваши, и внуки. Разве вы не хотите о них позаботиться? Простите за резкость, но я никак не могу понять вас.
      - Сенатор, если я таким путем удержу плоды гения покойного мужа, то покалечу свой народ. Неужели вы не видите, что означает вечное авторское право?
      Некоторое время он молчал. Наконец спросил:
      - А именно?
      - Мы частенько путаем большие числа с бесконечностью. Тысячи лет мы смотрели на океан и твердили; "Вот куда можно вечно скидывать мусор и отходы". Мы смотрели на небо и радовались: "Оно впитает бесконечно много копоти". Нам нравится идея неисчерпаемости. Как долго можно загрязнять и отравлять планету, безгранично большую? Чепуха: вечно! Прочь раздумья! Но в один прекрасный день нас становится так много, что планета уже не кажется безграничной. Что ж, отправимся дальше! Не правда ли, солнечная система таит неисчерпаемые возможности?.. Я думаю, вы один из достаточно дальнозорких людей, которые способны понять, что любые возможности небезграничны.
      - Свяжите это со своей проблемой, - нервно сказал сенатор.
      - Помните процесс восьмидесятилетней давности касательно песня Джорджа Харрисона "Мой славный господь"?
      - Помню ли? Еще бы, я сам вел дело. Моя фирма выиграла.
      - Вы убедили суд, что мелодия Харрисона заимствована из песни "Он так хорош", написанной за десять лет до того. Вскоре Йоко Оно обвинили в краже темы "Ты мой ангел" у классической "Вопль восторга", появившейся на тридцать лет раньше. Агент Чака Берри судился с агентом Джона Леннона за "Давайте вместе". В конце 80-х годов разразилась настоящая эпидемия плагиата; она свирепствует до сих пор.
      Посчитаем. У рояля восемьдесят восемь клавиш. Больше звуков ваше ухо не различит. Добавьте ритм, разной длительности паузы, ключи. Прикиньте максимальное количество нот в мелодии. Не могу представить себе возможное число мелодий - слишком много переменных. Знаю, это число очень велико. Но оно не бесконечно! Большое количество комбинаций восьмидесяти восьми звуков не будет восприниматься как музыка. Масса мелодий окажется настолько похожей друг на друга, что будет казаться идентичной. Изменением трех нот Лунной сонаты ничего нового не создашь! На свете пятнадцать миллиардов людей, сенатор; больше, чем жило во все времена. Благодаря прогрессу 54 процента населения отдают свои силы исключительно сфере искусства. Синтезатор так дешев и открывает такие возможности, что большинство из них пробует сочинять музыку. А вы представляете, каково писать музыку в наши дни?
      - Я знаком с некоторыми композиторами.
      - Работающими до сих пор?
      - Ну... трое работают.
      - Как часто им удается создать что-то новое?
      - Пожалуй, в среднем раз в пять лет, - после некоторого раздумья ответил сенатор. - Никогда, собственно, не обращал на это внимания.
      - Вам известно, что две из каждых пяти заявок в Отдел музыки отклоняют после первой же сравнительной проверки на компьютере?
      Лицо сенатора перестало выражать искреннее удивление больше века назад; тем не менее Дороти почувствовала, что он поражен.
      - Нет.
      - А откуда вам знать? Кто станет говорить об этом? Однако это факт. Как факт и то, что, хотя количество композиторов возрастает, число заявок резко падает. Сейчас музыку пишет больше людей, чем когда-либо, но их производительность смехотворна. Кто самый популярный композитор современности?
      - Э... полагаю, Вахандра.
      - Верно. Он работает свыше пятидесяти лет. Если играть все его произведения подряд, их хватит на двенадцать часов! А Вагнер написал шестьдесят часов музыки. Почему же мастера прошлого были плодовитее? Да потому что существовало больше ненайденных приятных сочетаний нот. К этому идет и литература. Вы слышали про великий раскол в литературе начала XX века? Писатели в основном отказались от Романа Идей и обратили внимание на Роман Характера. Они обсосали эту косточку досуха и все еще толкутся на месте. Но в то же время маленькая группа писателей, горящих желанием писать новые рассказы, томящихся по новым темам, открыла жанр научной фантастики. Они черпали идеи из будущего. Ах, беспредельное будущее!.. Вот уже много лет, как в фантастике не появлялось по-настоящему оригинальной идеи. Существует предел "осмысленно невозможному", и мы быстро достигаем его. Но я боюсь не этого, сенатор. Крах наступит задолго до того, как исчерпает себя искусство самовыражения... В сорокалетнюю годовщину нашей свадьбы муж посвятил мне песню, - продолжила она после короткого молчания. - Это была любовь, воплощенная в музыке, только наша - уникальная, интимная. В жизни не слышала такой прекрасной мелодии. Мой муж был на вершине счастья. Из последних десяти произведений пять он сжег сам как вторичные, а остальные отклонило Бюро патентов - по той же причине. Но эта музыка была особенной... Он говорил, что его вдохновила моя любовь. Вскоре стало известно, что некогда, многие десятилетия назад, она была популярным шлягером и предлагалась 14 раз с момента первоначальной регистрации... Через неделю он сжег все нотные записи и покончил с собой.
      Сенатор безмолвствовал. Дороти глубоко вздохнула.
      - Искусство не вечно. Однажды мы исчерпаем его - если не научимся использовать вторично. Как другие природные богатства.
      Ее голос набрал силу.
      - Сенатор, этот законопроект нельзя принимать! Срок действия авторских прав не должен превышать пятидесяти лег, после чего заявку необходимо стирать из памяти компьютера. Нам нужна добровольная забывчивость, чтобы деятели Искусства блаженно продолжали работать. Человечество делало это тысячи лег - забывало и открывало вновь.
      - А деятели техники?
      - Не знаю. Там другое. А может быть, то же самое. Но они пока далеки от этого.
      Воцарилась тишина. Сенатор шевельнулся в кресле и медленно проговорил:
      - Нет ничего нового под луной. Вы знаете, последние пятьдесят лет я не слышал ни одного свежего анекдота - все они были рассказаны еще в прошлом веке, только с другими именами... Хорошо, я провалю законопроект и никому не объясню причины своего поступка. С того дня, думаю, начнется конец моей карьеры, которую я не собирался бросать. Я отчаянно сожалею, что вы объяснили мне причины.
      - Я тоже, - едва слышно сказала она.