Не заметив никого, с кем особо хотелось бы побеседовать, Джим выходит на балкон. Он прислоняется к высокому, по грудь, парапету и смотрит на огни прибрежного ОкО, подмигивающие в темпе быстрого пульса. Это - его город.
      Джим в глубоком унынии. Он обрабатывает документы для фирмы, торгующей недвижимостью, и преподает на вечерних курсах трабукского начального колледжа, но и там и там - вне штата, на неполном рабочем дне. Отец считает его неудачником, а друзья - шутом гороховым. Последнее вполне понятно, Джим придерживается этой роли сознательно, ведь все его друзья в той или иной степени клоуны, так что шутки среди них ценятся очень высоко. Убери шутовство, и он превратился бы в объект чужих насмешек. Только как же все это надоело, надоело, надоело. Насколько лучше быть... кем? Да кем-нибудь другим.
      Появляется Сэнди, на собственное сборище и с трехчасовым опозданием. Ну это как всегда, в точном соответствии с Уставом караульной службы.
      - При-веет! - вопит Сэнди; тут же подходит Анджела Мендес, вторая постоянная обитательница этой квартиры, и прерывает вопль поцелуем. Сэнди идет дальше, его веснушчатая кожа порозовела от возбуждения.
      - Эй, вы, привет! Чего это вы все приутихли? - Он подходит к музыкальной стене и врубает ее децибелов этак на сто тридцать. Сисястая Лаура поет "Я хочу, мне очень нужно", аккомпанирующие ей барабаны грохочут так неистово, словно по ним лупят двадцать эпилептиков.
      - Вот так! - Сэнди сдергивает с длинного бежевого дивана, стоящего в видеокомнате, каких-то девиц и начинает танцевать с ними - здесь же, среди свисающих с потолка экранов. Он не удовлетворится, пока каждый из присутствующих не протанцует хотя бы один раз, и все это понимают, и все поднимаются и начинают скакать и прыгать, и все этому рады. Сэнди мечется от одного танцующего к другому, сует свою физиономию прямо в их лица подрагивает психованная улыбочка, бледно-голубые глаза навыкате, кажется, еще немного, и они вывалятся, закачаются на пружинках.
      - Ты какой-то чересчур нормальный! Бери, попробуй эту штуку! - И вот уже у всех в руках глазные пипетки с новейшим творением Сэнди - "Социальная гармония", "Восприятие прекрасного", "Полный улет"; кто там знает, что стоит сегодня на крохотных этикетках, но заторчат все, конечно же, как пить дать. Сэнди - лучший в ОкО составитель наркотиков, знаменитость. Но он совсем не пренебрегает и более старомодными методиками; на кухне Анджела смешивает Маргариту [Мексиканский напиток на основе текилы - кактусовой водки], наполняет ею кувшины, а сам Сэнди копошится среди домашних растений, вытаскивает из тайников гигантских размеров косяки, запаливает их от паяльной лампы, швыряет в собравшихся с криком: "Ты вот это покури!" Глядящий с балкона Джим лишь смеется. Ведь есть и другой Сэнди - тонкий, остроумный, мыслящий. Культур-стервятник, не уступающий и самому Джиму. Но это совсем не он мечется среди гостей, стараясь их завести, играет роль уматного хозяина. Интересно, а есть пипетка с ярлыком "Уматной хозяин"?
      На пипетке надпись "Постижение структур" (стало быть, Сэнди предпочел это название), и Джим делит ее с какой-то парочкой, почти знакомой, он почти помнит, как их зовут. Моргнуть, еще моргнуть. Это звезды или уличные фонари?
      - Я - обитатель ОкО в четвертом поколении, - замечает он между прочим (между ничем). - Оно в генах у меня, место это. У меня в генетической памяти, как тут было, когда тут росли апельсиновые рощи.
      - У-гу.
      - А вот нам бы трудно было жить таким черепашьим шагом, верно?
      - У-гу.
      Чего-то в этой беседе недостает. Джим не совсем еще решил, какой вопрос задать: не дома ли они оставили мозги, или - не тяжко ли все время притворяться идиотами, но тут из двери комнаты для игр на балкон высовывается Таши.
      - Эй, Макферсон, - говорит он. - Не хочешь помахать ракеткой?
      Совершенно ясно, кто им потребовался. Им потребовался Джим - Шут гороховый. Он играет в пинг-понг неортодоксально, а уж если прямо говорить, то неуклюже, но это все шелуха. Он нужен, и это - главное.
      Артур Бастанчери как раз приканчивал Хэмфри Риггса; передавая влажную от пота ракетку Джиму, Хэмфри, непосредственный его начальник по торговле недвижимостью, нехорошо выругался. Джим оказался лицом к лицу с Королем пинг-понга или, короче, Кинг-Понгом.
      Росту в Артуре Бастанчери, Кинг-Понге, примерно шесть футов два дюйма, он голубоглазый, темноволосый и широкоплечий. И очень нравится женщинам. К полному восхищению Джима, считающего себя социалистом, Артур - активист антивоенного движения и редактор подпольной газеты. А кроме того прямо-таки образцово-показательный свой парень, с которым можно иметь дело.
      Некоторое время они гоняют шарик просто так, для раскачки, и Джим обнаруживает, что сморгнул, пожалуй, излишнюю дозу "Постижения структур". Сложная пространственно-временная сеть, которую плетут они с Артуром, воспринимается великолепно - но, прямо скажем, с некоторым опозданием; кроме того, за белым шариком тянется след, словно за самолетом, а это путает и отвлекает. Короче говоря, игра не сулит Макферсону ничего хорошего.
      Они начинают, и все оказывается еще хуже, чем можно было ожидать. Руки у Джима быстрые, но - тут уж не поспоришь - неловкие. И у него сейчас что-то не то с восприятием времени. Почти уже смирившись с неизбежным поражением, он решает нагло идти в атаку. А ну-ка сделаем, думает он, этого в ухо долбаного комми, что, конечно же, курам на смех - ведь Джим полностью согласен со всеми известными ему политическими воззрениями Артура. Но в данный момент очень полезно вздуть в себе этакую яростную ненависть к красным.
      Еще полезно не обращать внимание на внешнюю эффектность игры. Артур играет мощно, после его ударов шарик летит, что твой снаряд, и Джим вынужден делать движения, мягко выражаясь, забавные - изгибаться, скрючиваться, нырять к стенкам комнаты и всякое в этом роде... Узнав, кто сейчас играет, Анджела спешит в комнату и убирает подальше драгоценные свои растения. Вот и прекрасно, больше места для маневра.
      Артур ведет с разгромным счетом, а тут еще Джим, в попытке позловреднее закрутить шарик, бьет себя ребром ракетки прямо в лоб. Это спортивное достижение вызывает общий хохот, однако боль вскоре проходит, темные пятна, появившиеся было перед глазами, исчезают, и вдруг оказывается, что удар неким странным образом стимулировал Джима. Синапсы выстроились по-новому, в мгновение ока проросли новые аксоны, и вся игра стала очень ясной и очень понятной. Он на два, на три удара вперед видит, куда предопределено опуститься шарику.
      Джим поднимается на новый уровень полной уверенности в себе и компетентности; его удары слева начинают достигать цели, при малейшей возможности резкий поворот кисти посылает шарик под таким острым углом, что тот отскакивает прямо в лица людей, сидящих напротив сетки. Теперь чередовать такие удары с прямыми слева, пологами, едва зацепляющими край стола. Все это, в сочетании с отважными, чтобы не сказать идиотическими, нырками к стене, вытаскивающими иногда почти безнадежные мячи, меняет ход игры. Все свои последние подачи Джим выигрывает. Счет 21-17.
      - Две из трех, - предлагает Артур, без тени веселья в голосе.
      А вот это уже ошибка - стремиться к реваншу, когда Джим на таком подъеме. Ведь в пинг-понге, если разобраться, почти все зависит от того, с какой уверенностью лупишь ты по шарику. Всю вторую партию Джим ощущает мощный напор энергии, энергия буквально струится сквозь него, и тут уж Артур ничего не может поделать.
      Теперь Джим даже позволяет себе роскошь заметить, что соседнее помещение - видеокомната - заполняется народом. Сэнди включил установленные в игровой комнате камеры, так что зрители могут наблюдать происходящее в восьми ракурсах, на большом стенном экране и на многочисленных висячих экранах, прикрепленных к потолку серебристыми пружинами - по всей видеокомнате толпами носятся Джимы и Артуры. Пустеет даже сама игровая комната - люди покидают ее и идут к экранам, так что игрокам становится еще просторнее.
      Но у Артура все идет из рук вон плохо. Предчувствия Джима приобретают жутковатую, нездоровую отчетливость, иногда ему приходится сдерживать свой замах, чтобы дать Артуру время направить шарик в предопределенное место. Какое все-таки удовольствие эта простенькая, дурацкая игра!
      Вторая партия, 21-13. Артур швыряет ракетку на стол.
      - Ну! - улыбается он, по-рыцарски признавая полное свое поражение. Сегодня ты, Джим, вообще. Теперь самое время попробовать, что у них там за Маргарита.
      Возбуждение Джима начинает спадать, он оглядывается по сторонам. Таши и Эйб даже не заходили ни в игровую, ни в видеокомнату. Жаль, что ребята пропустили такое зрелище, лишний раз убедились бы, что Джим - не только шут гороховый. Ну да ладно, ведь воздаяние за любое действие - в нем самом, верно?
      Вот только убедить себя в этом бывает очень и очень трудно.
      - Отличная игра.
      Джим поворачивается и видит Вирджинию Новелло. И снова адреналин в крови. Вирджиния - бывшая союзница Артура (они разошлись всего месяца два назад); для Джима она - воплощенный идеал, И вот этот идеал стоит тут, прямо перед ним.
      Длинные прямые волосы, густые и белокурые, выгоревшие на солнце, но все еще чуть рыжеватые.
      Да, есть такая краска для волос, и ее называют "Золото Калифорнии".
      Рост чуть ниже среднего.
      Фигура, ради которой женщины ездят на воды и изнуряют себя упражнениями.
      Вирджинии это не нужно.
      Блузка без рукавов, с низким воротом, вышитая белым по белому.
      Сильные бицепсы, маленькие, словно игрушки, трицепсы, четко рисующиеся под гладкой загорелой кожей. Полный отпад.
      Эстетические идеалы меняются со временем, но чего, спрашивается, ради?
      Лицо калифорнийской модели: маленький изящный нос, изогнутый рот, широко посаженные синие глаза.
      Идеал внешности, признанный в обществе, только и пекущемся, что о внешности.
      Веснушки на щеках, прикрытые загаром, который вот-вот начнет шелушиться.
      Этот красный стоп-сигнал в голове...
      Да, думает Джим, это вполне оправдывает небольшую дозу адреналина. Ясное дело, теперь прекрасны все и каждый, ведь мы же, как ни кинь, в Калифорнии, но для него, для Джима, Вирджиния Новелло - то самое. И вот она стоит тут рядом и разговаривает с ним. Она говорила с Джимом и прежде, но всегда как-то рассеянно, отстранение, и всегда об Артуре, а вот сейчас... Джим предлагает Вирджинии только что взятый с подноса стакан с Маргаритой, она берет стакан и отпивает глоток. Под загорелой кожей рук перекатываются сплетения мышц, мерцает на солнце шелковистый пушок, прикрывающий запястья. Ее белая блузка - отдохновение для глаза среди яркого многоцветья, заполняющего комнату. Эти ткани окрашиваются в очень узкой полосе спектра, герц примерно в пятнадцать, и синяя кофта становится, скажем, фиалковой, или желтая - ярко-зеленой, они очень популярны из-за такой своей особенности, но все-таки тут - отдохновение для глаза. Смелая, в некотором роде, одежда.
      - Странная штука - пинг-понг, - говорит Джим. - Играешь то так, то так, и никогда не знаешь, насколько можешь рассчитывать на себя. Вот ты это замечала?
      - То же самое, пожалуй, и в любом спорте. Настоящий подъем приходит редко. А может, так и во всем, не только в спорте?
      Джим молча кивает и смотрит на Вирджинию. У нее хорошая улыбка, легкая и сдержанная. А при всем своем обожании издалека - что он знает про Вирджинию? Работает вроде бы где-то в бизнесе. Странно это сочетается с политической деятельностью Артура. Может, потому они и разошлись. Ну да ладно, не наше это дело.
      - Где ты работаешь? - спросил Джим, провожая ее на балкон.
      Оказалось, что в Ньюпорт-Бич, в старом молле "Остров Моды". Работает она на управляющую компанию, чьими услугами воспользовалась "Ирвин корпорейшн", которой принадлежит земельный участок. Старое ранчо, с каждым поколением оно дробилось среди все возраставшего числа владельцев, и так продолжалось лет двести... Да и вообще "Ирвин" - только традиционное название, теперь там никого уже и нет из этой семьи. Джим пустился в рассуждения о землевладении в ОкО, Вирджиния слушает его с интересом, иногда перебивает вопросами.
      - Интересно, - говорит она, - ведь никто и никогда не задумывался, как это случилось, что все пошло по такому пути.
      Ну, Джим-то задумывался, но сейчас об этом не хочется. Вместо этого он рассказывает о недавних археологических раскопках в окрестностях "Пышных пышек", выставляет себя в самом смешном и дурацком свете, и Вирджиния смеется. Шут гороховый - очень, если разобраться, полезная роль, и Джим это прекрасно знает. Тем более что после такой вот демонстрации высшего класса в пинг-понге шутовство воспринимается скорее всего как проявление скромности. Джим и Вирджиния смотрят на бегущие по магистралям машины. Когда они перегибаются через красные герани, окаймляющие балкон, их руки чуть соприкасаются. Прикосновение совершенно случайное и, конечно же, совершенно ничего не обозначающее.
      - А ты серфингом занимаешься? - спрашивает Вирджиния.
      - Нет. Таш пробовал меня научить, но, как только я встаю на доску, она куда-то улетает, а я плюхаюсь в воду. Вирджиния смеется:
      - Нужно просто решиться и прыгнуть на нее, не думая ни о каком равновесии. Ну точно, я могла бы тебя научить.
      - Правда? Вот бы здорово. - Джим не кривит душой, это только представить себе такую картину - Вирджиния на пляже. - А то Таш только и знает, что говорит: "Не нужно падать, Джим". Словно я нарочно.
      Вирджиния снова смеется. Вообще-то у Джима союз с Шейлой Мейер. О чем не преминула бы напомнить мамочка. Их союзу уже почти четыре месяца, и это были хорошие четыре месяца. Но последнее время Джим стал воспринимать свой союз спокойно, как нечто само собой разумеющееся, новизна и возбуждение прошли, а кроме того, Шейла - лагунатик и добирается до центрального ОкО не чаще двух раз в неделю, так что Джим довольно часто развлекается с другими женщинами, такая вот тусовка - идеальное место для знакомств. Это, естественно, известно всем его друзьям, и Джим фактически начал считать себя свободным человеком, чему Шейла скорее всего очень бы удивилась. Но поговорить с ней как-то все не удается, все нет подходящего случая. Ничего, скоро и этим займемся. А тем временем Джиму кажется, что измены делают его в глазах друзей хоть чуть-чуть не таким уж шутом гороховым, хоть немного светским человеком.
      Да и вообще ни о чем таком он сейчас не думает. Он вчистую забыл и о Шейле, и даже о друзьях, только где-то в глубине мозга осталась смутная, неоформленная мысль, что сойдись они с Вирджинией Новелло - тут бы все так и сели.
      Довольно длительное время они обсуждают относительные достоинства серфинга и бодисерфинга, а также прочие философские проблемы аналогичного плана. Затем они заходят в комнату, садятся на один из длинных бежевых диванов и берут еще по Маргарите. Они говорят о работе Джима, об общих знакомых и музыкальных группах, которые нравятся ему и ей. В квартире становится свободнее, остались только самые завсегдатаи тусовки, настоящие друзья Анджелы и Сэнди. В комнату заходит Сэнди, он садится на корточки и вмешивается в разговор:
      - А рассказал тебе Джим, как мы вчера громили автостоянку?
      - Да, и мне очень захотелось посмотреть на этот кусок дерева.
      - Где он у тебя, Джим?
      - Отдал в мастерскую, там из него сделают мне ручку для пинг-понговой ракетки.
      Вирджиния и Сэнди хохочут - ясное дело, Джим шутит. Сегодня - его вечер.
      Эрика, она союзница Таши, подходит к сидящему Сэнди сзади, хватает его за длинные, увязанные хвостом рыжие волосы и тянет вверх.
      - Ты намерен сегодня открывать бассейн или нет?
      - Ага, а что, разве я еще не открыл? Да сколько же это времени? Час? Губы Сэнди растягивает широкая психованная ухмылочка, похотливо выпученные на Эрику глаза опять готовы вывалиться на пол. - Пошли вместе, я включу тепло, а ты это самое попробуешь.
      - Попробую что? - Обняв друг друга, Эрика и Сэнди направляются в дальний конец квартиры, где бассейн и сауна. - Таш! - кричат они хором. Анджела!
      - Пойдем в бассейн? - предлагает Вирджиния Джиму.
      - Пойдем, - говорит он спокойно.
      Они следуют за Сэнди и Эрикой, и Анджелой, и Розой, и Габриэлой, и Хэмфри, и еще за кем-то по коридору, а оттуда - к бассейну. Сэнди включает свет, водогрей, обогреватель сауны и распылители воды. Тут жарко и влажно, в сетках из макраме висят наиболее тропические из растений Анджелы, прямо джунгли Амазонки. Пол, обшивка стен - все деревянное, да не какое-нибудь, а из секвойи, прозрачный куполообразный потолок, большой, выложенный голубым кафелем бассейн; да, роскошно они живут, Сэнди и Анджела. Все идут в раздевалки и начинают раздеваться.
      У Сэнди это делается просто и непринужденно, раздеться на людях - было бы о чем говорить. Потому-то, наверное, и заклинило левый глаз Джима, когда он пытался наблюдать одновременно за раздеванием Вирджинии и Эрики, заклинило самым натуральным образом и в самом ненатуральном положении глаз этот оказался вывернутым куда-то к носу. Пришлось высвобождать несчастный орган подсматривания, потихоньку надавив на него пальцем - для дальнейшего, естественно, использования: видеонасыщение дало Джиму, как и всем остальным, хорошую подготовку для созерцания женского тела. Когда перекрещенные руки одним текучим движением скидывают через голову блузку, когда слегка свисают освободившиеся груди, а волосы рассыпаются по плечам, каждый мужчина испускает счастливый, восхищенный вздох знатока. Нет сомнения, что женщины тоже испытывают при этом некоторое возбуждение, здесь ведь присутствует момент псевдотабуированного эксгибиционизма, а говоря попросту - это же так здорово, сбросить с себя все это прямо у всех на глазах, не говоря уж об окружающей тебя борцовско-серфинговой мускулатуре... Но все равно в этом нет ничего особенного, само собой, ясное дело, да кто бы сомневался.
      Покончив с раздеванием, все переходят в соседнюю комнату и погружаются в бассейн. Роза и Габриэла - они давным-давно в союзе - окунают друг друга в горячую воду с головой. Комната полна смеха и пара. В дверях появляется Дебби Риггс, сестра Хэмфри, желающая узнать, что тут за шум, а драки нет. Для Вирджинии в бассейне слишком горячо, мокрая, она садится на деревянный пол рядом с Джимом. Они опять разговаривают.
      Тела. Мускулатура под влажной кожей. Всем нам знакомы ее формы.
      Красноватый свет дробится на мокрых завитках волос.
      Высокие полные груди, начинающиеся от самых ключиц.
      Мужские члены, плавающие среди пузырьков, изгибающиеся то туда, то сюда - привет? привет?
      Привет?
      Курчавые лобковые волосы, равнобедренные магниты зрения.
      И мигание стоп-сигналов: клик-клик, клик-клик - в голове.
      Вирджиния наклоняется над своими крепкими, сильными бедрами, критически осматривает ухоженный, лаком покрытый ноготь на пальце левой ноги. Красивой лепки мышцы рук и ног, боковые мышцы ясно говорят о занятиях греблей, а брюшной пресс - об уйме упражнений. Хорошо уравновешенная фигура, приятная для глаза после радикализма других женщин. Взять, например, Розу. Верхней частью тела она - недозрелый подросток, а нижней цирковой атлет. Или Габриэлу, у которой мощные грудные мышцы, по-старомодному большие груди, мальчишеские бедра и длинные стройные ноги. Обеим им вполне подходят эти оригинальные формы, обе они жутко привлекательны - каждая по-своему, но все-таки умеренность, стандартные пропорции, доведенные до совершенства - это кое-что.
      Вирджиния возвращается в бассейн, их с Джимом притискивают друг к другу. Нижнюю часть тел застилают поднимающиеся из воды пузырьки. Джим передает Вирджинии глазную пипетку, их пальцы соприкасаются - и словно замыкается какая-то электрическая цепь. Скользящие вокруг тела напоминают дельфинов. У противоположного края бассейна Анджела, гормонная подпитка придала ее ангелическому телу пышность, далеко превосходящую стандарт, но кому же от этого плохо. Она стоит, широко расставив ноги, запрокинув кверху лицо, высоко поднятые руки держат пипетку. Образ...
      В руку Джима тычется грудь.
      - Я живу на северной стороне СКП, - неожиданно говорит Вирджиния, за общим гвалтом ее голос еле слышен. - Не хочешь зайти?
      - Ты буквально выкручиваешь мне руки, - говорит, как всегда, остроумный Джим.
      Глава 6
      Легкий бриз носит вокруг гаража бумажные лохмотья, холодит мокрые волосы. Двухминутная поездка на северную сторону Саут-Кост Пласа, где располагаются дома примерно того же класса, что жилище Сэнди с Анджелой. Лифт наверх, входная дверь, и сразу - бегом, с хохотом, в спальню.
      Вирджиния зажигает все лампы, включает видеосистему. Установленные под потолком камеры - восемь штук - выслеживают их инфракрасными датчиками, два набора больших экранов, на боковых стенах комнаты, показывают раздевающуюся Вирджинию, спереди и сзади. Джима эти изображения возбуждают, и очень; брюки летят в сторону, и теперь на половине экранов он сам, со стоящим, как кол, членом. Вирджиния хохочет, хватает Джима за природную рукоятку и затаскивает в постель. Они принимают только те позы, при которых могут вместе смотреть на экраны. Изображения Вирджинии...
      Плавная кривая бедра, оно провело уйму времени на велосипедных тренажерах.
      Светло-желтый поток волос сверху.
      Черные лобковые волосы внизу, подбритые в форме стрелки, указующей вниз - и внутрь.
      Мигание! Мигание!
      Раскачивающиеся груди (изображение).
      Боковые мышцы, рельефно выделяющиеся на грудной клетке.
      ...пронзают Джима. Вирджиния оседлала его. Вот оно - живительное соединение. Она сверху, она шутливо удерживает его за запястья, бицепсы ее напряженно вздуваются, а лицо, глядящее влево, на экраны, рисуется тонким, прекрасным профилем. Ее груди... они почти отвлекают Джима от экранов. Но на стене, куда он смотрит, имеется и вид, снимаемый из-за его головы, так что он видит там эти груди, свисающие с крепких, напряженных грудных мышц, в то время как соседний экран показывает сцену в обратном ракурсе, демонстрирует непристойное, порнографическое, почти невозможное анатомически изображение - его собственный член, внедряющийся в нее и выходящий наружу, то скрытый ее ягодичными мышцами, то освобожденный, розовый и влажный, то скрытый...
      Экраны мигнули и поблекли. Остекленевшее, серо-зеленое ничто.
      Вирджиния соскочила с Джима.
      - Какого хрена! - Она яростно тычет в кнопки управляющего пульта. Ведь все включено! - Но экраны не горят, а камеры не следуют за ее метаниями по спальне. - Вот черт! - Побагровевшая от усилий и разочарования, она начинает остервенело молотить по кнопкам. - Эта хреновина снова сломалась! - Что-то в ее голосе заставляет принадлежность Джима обмякнуть и уныло обвиснуть, несмотря (смотря?) на всю соблазнительность стоящей посреди комнаты девушки. - Ты можешь это починить? - спрашивает она.
      - Ну-у... - Джим неохотно скатывается с кровати и подходит к пульту. Там вроде все в порядке... Он смотрит на камеры. Провода, ведущие к ним, на месте. - Не думаю, чтобы...
      - Вот черт! - Вирджиния садится.
      - Но... - Джим указывает на кровать. - Главная часть оборудования в порядке.
      На лице Вирджинии появляется раздраженная гримаска. Она поднимает голову, протягивает руку и шлепает обвислым членом Джима по его ноге.
      - Да неужели?
      И резко смеется. Нужно заметить, что приличная видеосистема для спальни Джиму не по карману, а маленький дешевый комплект поминутно ломается, так что выходить из таких вот пикантных ситуаций ему не в новинку. Всегда можно сообразить что-нибудь экспромтом. Джим заглядывает в ванную.
      - А-га!
      В огромной, с верхним светом ванной стоит высокое, в полный рост, зеркало; со вновь вспыхнувшей надеждой Джим волочет его в спальню. Раскинувшаяся на кровати Вирджиния напоминает сейчас вкладку из какого-нибудь мужского журнала - "Мисс Июнь", или там "Мисс Декабрь"; она шарит в ящике прикроватного столика, пытаясь найти пипетку.
      - Вот оно! - гордо заявляет Джим. - Ранний вариант видеосистемы.
      Вирджиния смеется и начинает руководить установкой зеркала.
      - Чуть-чуть пониже. Вот так, в самый раз.
      Они возвращаются к прерванному занятию, на этот раз - поперек кровати, чтобы иметь возможность глядеть в сторону, на зеркало, где напропалую трахаются их близнецы. Несколько неловко, что эти близнецы, в свою очередь, глядят на них, но тут тоже есть свой интерес; не в силах удержаться, Джим ухмыляется и похабно подмигивает своему двойнику. Изображения тоже не такие, как всегда - мягкость и глубина видеосистемы сменилась жесткой, поблескивающей материальностью, словно это не зеркало, а окно, сквозь которое они подглядывают за парочкой, занимающейся своими делами в ином, более глянцевом, чем наш, мире.
      - Ве-есьма при-коль-но, - провозглашает Джим по завершении работы. И хохочет.
      Но Вирджинии совсем не смешно.
      - Теперь придется звать ремонтников, а как я это дело ненавижу. Всегда одна и та же песня: "Простите, мэм, только нужно бы провести что-нибудь вроде испытания, проверить, работает ли система".
      - А ты скажи им, - смеется Джим, - да долбитесь вы конем. И пусть это будет такое испытание.
      - А они возьмут да так и сделают, - продолжает хмуриться Вирджиния. Извращенцы.
      Ну ладно, все вышло путем. Теперь, по окончании, Вирджиния начинает проявлять беспокойство. Ей, оказывается, хочется вернуться на тусовку. Ладно, соглашается Джим, сейчас он готов на все, чего бы ни пожелала эта его новая и очаровательная подружка. Да ему и самому там нравится. Через несколько минут Вирджиния и Джим уже встали, оделись и готовы вернуться к Сэнди.
      Глава 7
      У лифта они сталкиваются с Артуром Бастанчери, который тоже возвращается к Сэнди, почему-то с большой сумкой через плечо. Джим чувствует себя неловко - как-никак он только что побывал в постели с экс-союзницей Артура, а кто там знает, какие у них отношения. Но ни Вирджиния, ни Артур и глазом не моргнули, а затем все они вместе прошли в видеокомнату и начали обсуждать происходящее на экранах, и тогда Джим тоже немного расслабился. В конце концов, напомнил он себе, мы же в постмодерновом мире, и каждый человек - суверенная сущность и свободен делать все, что ни пожелает, и никакие союзы не должны этому препятствовать. Так что нечего тут особо смущаться.
      Появились Сэнди и Анджела, Таши и Эрика, только что, по-видимому, вылезшие из воды - от тел, обернутых большими толстыми белыми полотенцами, еще шел пар. Они сразу прошли на кухню сообразить какую-нибудь еду. Артур поставил сумку на пол и начал что-то в ней перебирать.
      - Вы идете со мной? - крикнул он в направлении кухни.
      - Не сегодня, - откликнулся Сэнди. - Я совсем как тряпка.
      Остальное население кухни безмолвствовало. Артур поморщился.
      - Джинни?
      - Вряд ли, Арт, - покачала головой Вирджиния. - Я же говорила тебе, это зряшная трата времени.
      Лицо Артура делается совсем уж недовольным, Вирджиния резко встает и выходит на кухню, где компания весело хохочет над чем-то, что Сэнди не то сделал, не то сказал. Артур печально качает головой, ну вот, говорит его лицо, снова мне придется делать все самому, в одиночку.
      - А что именно - зряшная трата времени? - интересуется Джим.
      - Пытаться изменить этот мир, - с вызовом смотрит на него Артур. - По мнению Вирджинии, пытаться изменить мир - просто зря тратить время. Вот и ты, наверное, так считаешь. Все вы так считаете. Уйма болтовни про то, как все плохо, как мы должны все изменить, но, когда встает вопрос о конкретных действиях, оказывается, все это - одна болтовня.
      - Уж так и болтовня!
      - Нет? - Голос Артура звучит пренебрежительно, на губах играет саркастическая улыбка, он снова наклоняется к своей сумке. Оскорбленный Джим бросается в бой.
      - Конечно, нет! И почему ты не говоришь мне, о чем, собственно, речь?
      - У меня тут плакаты. Хочу устроить в этом молле информационный блицкриг. Вот... - Не глядя на Джима, Артур сует ему в руки вытащенный из сумки лист бумаги.
      Под одним углом это голограмма ошалевшего от восторга серфера, который катится на идеальной "трубе" [Волна правильной, закругленной формы, удобная для серфинга], но, если чуть повернуть, появляется убитый американский солдат. Сфотографирован труп скорее всего в Индонезии, ноги у него оторваны. Под этой жуткой, не на ночь смотреть картиной, крупными буквами идет надпись:
      ТЫ ХОЧЕШЬ УМЕРЕТЬ?
      К твоим услугам:
      Явные войны в Индонезии, Египте, Таиланде и на Бахрейне.
      Тайные войны в Пакистане, Турции, Южной Корее и Бельгии.
      В каждой участвуют американские солдаты.
      КАЖДЫЙ ДЕНЬ ПОГИБАЕТ 350 АМЕРИКАНСКИХ СОЛДАТ.
      СНОВА ВВЕДЕН ПРИЗЫВ НА ВОЕННУЮ СЛУЖБУ.
      СЛЕДУЮЩИМ МОЖЕШЬ ОКАЗАТЬСЯ ТЫ.
      Джим нерешительно трет подбородок.
      - Ну так что? - смеется Артур. - Пойдешь со мной расклеивать эти штуки?
      - Ясное дело, - говорит Джим. Говорит с единственной целью: потушить этот пренебрежительный взгляд. - Почему бы и нет?
      - За это можно угодить в камеру, вот почему.
      - У нас же вроде есть свобода слова, или как?
      - Они умеют извернуться, пришить совсем другое обвинение. Загрязнение. Осквернение. Эти бумажки только лазером и сдерешь, у них на обороте молекулярно-керамические связи.
      - Хм-м. Ну и что? Ты же не планируешь попадаться?
      - Нет, - хохочет Артур.
      Он разглядывает Джима с откровенным любопытством. Несмотря на все сегодняшние события - пинг-понговую победу Джима и последующие его постельные кувыркания с Вирджинией... а может, каким-то странным образом, как раз из-за этих событий... Артур вроде как находится на недосягаемой высоте, беседует с Джимом сверху вниз. Джим не понимает этого - но чувствует.
      - Тогда идем. - Артур встает, берет сумку и направляется к двери. Джим плетется следом; проходя через кухню, он ловит на себе хмурый взгляд Вирджинии.
      - Давай начнем с севера и будем двигаться сюда, - говорит Артур в лифте. Они опускаются на первый этаж, берут пустую мототележку и катят через пустынный комплекс к Саут-Кост Виллиджу, погребенному под северной оконечностью молла.