Но Блюм ему не поверил. Уж слишком тот не походил на человека, который мог ворочать такими делами. И Блюм поехал в Голландию, где заключил такую удачную сделку, что продажа машин по сорок девять гиней стала давать почти на 7,5 фунтов больше прибыли, чем прежде. Причем эти сорок девять гиней были довольно дешевой ценой, так как большинство британских компаний продавало свои машины по семьдесят — девяносто.

Следующим «ходом» Блюм опубликовал рекламу на последней странице «Дейли миррор». Это обошлось ему в 424 фунта, и он надеялся получить около, двухсот дополнительных заказов. Результат, однако, превзошел все ожидания. Реклама принесла почти семьсот заказов. Но они могли в лучшем случае выполнять только сто заказов в неделю. В течение нескольких следующих недель Блюм и Косгрейв при помощи сестры Блюма как сумасшедшие носились по всей Европе, пытаясь найти производителей машин, способных выполнить их заказы. Это были две недели невероятной гонки, в течение которых многие перспективные клиенты отменили свои заказы и разместили их у других продавцов. Косгрейв заявил, что с него хватит — он выходит из этого сумасшедшего бизнеса. И он продал свою долю Блюму.

К концу 1959 года Блюм поднял свой товарооборот до пятисот машин в неделю. В этот момент ему позвонил человек из Сити с целью прозондировать возможность взять компанию Блюма под свой контроль. Блюм отверг предложение. Вместо этого он сам решил взять под контроль компанию по производству стальных лезвий «Роллc рейзор». Когда-то эта компания процветала, но теперь, с наступлением эпохи электробритв, она переживала трудные времена. Объединив свою компанию с «Роллc рейзор», он впряг обе в бизнес стиральных машин и развернул в газетах мощную рекламную кампанию. Главной особенностью его рекламы был почтовый купон, с помощью которого покупатель мог бесплатно сделать заявку на товар.

По мере того как росли его доходы и личная известность, Блюм открывал филиалы розничной продажи в провинции и пускался в новые виды бизнеса: центральное отопление, посудомоечные машины, косметические товары, кинокамеры, организация отдыха в Болгарии. В течение некоторого времени его просто невозможно было остановить. Став миллионером в двадцать восемь лет, он просто не представлял себе, что может ошибаться. Он занялся арендной платой за телевидение, комплектами для «домашнего кинематографа», сделал 10-миллионную заявку на сеть радио— и телевизионных магазинов, а когда наступил 1964 год, погнался за общей модой на торговые марки и даже здесь оставил свой след. Но его время уже кончалось.

Это случилось в июле. Пока Блюм путешествовал на своей яхте, где-то недалеко от болгарского побережья (а он всегда утверждал, что это были скорее деловые поездки, чем развлекательные путешествия), его директора решили свернуть компанию. Это могло бьггь неожиданностью для восторженных почитателей его таланта, но только не для тех, кто был в курсе его дел.

Когда Блюм перекупил «Роллc рейзор», стоимость ее акций поднялась с одного шиллинга до семи, и на этой точке все сделки были приостановлены Лондонской фондовой биржей. В 1961 году его торговая прибыль составляла 369 тысяч фунтов. На следующий год его акции вернулись на биржу уже по двадцать три шиллинга. В 1962 году продажа стиральных машин удвоилась, а в 63-м поднялась еще на 50%. По мере того как прибыли росли, стоимость акций достигла отметки сорок восемь шиллингов.

Если смотреть со стороны, события развивались по типичному британскому сценарию «большого успеха».

Чтобы придать завершенность своему образу «джентльмена из Сити», Блюм украсил правление «Роллc рейзор» такими людьми, как член парламента Ричард Ридер Харрис и бывший директор-распорядитель Гувера сэр Чарльз Колстон. Блюм даже попытался прибрать к рукам футбольный клуб «Куинс парк рейнджере» («КПР»), но это ему не удалось, так как директора этого клуба сумели получить достаточную поддержку, чтобы сохранить свои кресла. Впрочем, еще за два года до этой неудачи он хвастался, что содержит «Арсенал», так что, не став председателем «КПР», он не чувствовал, что его самолюбию нанесен ошутимый удар.

Но за всем этим блеском и мишурой скрывались довольно серьезные деловые затруднения.

Начать с того, что он понес убьггки, когда ввязался в бизнес с косметикой, посудомоечными машинами и центральным отоплением. Кроме того, весьма плохую службу сослужила ему тринадцатипроцентная ставка на повременную оплату — в то время такая ставка казалась непомерной. В конце концов под огонь критики попали сами методы его розничной торговли. Его команда по сбыту продукции отработала специфический трюк под названием «накладка». Это было достойно гения Артура Дейли: они рекламировали стиральную машину за тридцать девять гиней и предлагали домохозяйкам заполнить купон, приглашавший торговых агентов прийти и обсудить достоинства этой машины, но пришедшие красноречивые агенты изо всех сил уговаривали хозяек купить новую, более дорогую модель за пятьдесят девять гиней. Дело дошло до того, что методы торговли «Роллc рейзор» стали предметом обсуждения в палате общин, где они, естественно, защищались Харрисом.

Затем Блюм заключил сделку с компанией «Пресст стил», подразумевавшую значительный по объему обмен акциями между двумя фирмами. Компания «Роллc рейзор» по этому соглашению обязалась продавать холодильники «Пресст стил», а «Пресст стил» переоборудовала одну из своих фабрик под производство стиральных машин. Но эта сделка зашла в тупик, главным образом потому, что производимый продукт (стиральные машины) был сконструирован скорее для удобства производителей; чем для удобства клиента. Дело в том, что эти машины должны были быть достаточно легкими для удобства транспортировки, и в то же время сушилка у них должна была быть очень мощной, чтобы при демонстрации машина выглядела достаточно эффективной. Это была хорошая идея. Но в результате такая машина получилась слишком дорогой, чтобы выдержать конкуренцию. Журнал «Экономист» сопроводил эту аферу следующей эпитафией: «Мистера Блюма постигла неудача, потому что на этот раз он не последовал своим собственным правилам: никогда не производить то, что можно импортировать дешевле, и предпочитать интересы клиента собственным удобствам».

Не очень-то хорошо смотрелась в годовом финансовом отчете Блюма и его неудачная попытка перекупить компанию «Байлок электрик». Это привело к убыткам в восемьдесят пять миллионов фунтов стерлингов, и «новую» компанию пришлось ликвидировать.

Все это сопровождалось уверениями Блюма, что ему покровительствует сам сэр Исаак Вольфсон.

Один из величайших «рисковых людей» пятидесятых — шестидесятых годов, Вольфсон контролировал корпорацию «Дженерал гаранти». И, несмотря на то что законным носителем титула «Вольфсон-младший» всегда был сын Исаака — Леонард (ныне лорд Вольфсон), который в течение многих лет успешно управлял сетью магазинов «Грейт юниверсал сторз», Блюм тоже уцепился за этот титул и «держался» за него долго — по крайней мере столько, сколько нужно было, чтобы убедить некоторых в Сити, что это правда. Оглядываясь назад, можно сказать, что претензии Блюма на роль «протеже Вольфсона» определенно сыграли свою роль в блестящем и молниеносном успехе как «Роллc рейзор», так и холдинговой компании Блюма «Инглиш энд Оверсиз инвестментс». Беда была только в том, что в действительности Блюм и Вольфсон никогда не были так близки, как Блюм пытался представить. Несмотря на частые ссылки Блюма на «дядюшку Исаака» и замечания типа «единственный человек, советы которого я слушаю, это Исаак», совместный бизнес Блюма с Вольфсоном свелся к единственной 10-миллионной сделке, когда Вольфсон приобрел у компании «Роллc рейзор» купленный в рассрочку вексель.

В лучшие дни Блюм мог похвастаться, что контролирует 30% рынка стиральных машин, тогда как Гувер-только 25%. Однако по мере роста конкуренции росли и расходы Блюма. Только на рекламу в 1963 году он потратил 1,8 миллиона фунтов. Затем он пополнил свои методы торговли приемом «бесплатного приложения». Он начал с того, что предложил каждой домохозяйке, покупавшей у него стиральную машину, бесплатный вентилятор стоимостью четырнадцать фунтов. Но объемы торговли продолжали падать, и «бесплатные приложения» стали еще привлекательнее: фаянсовая посуда, кастрюли, миксеры, поваренные книги, меховые шубы, энциклопедии, заграничные турне. Но чем привлекательней становились бесплатные приложения, тем острей становились две проблемы: во-первых, росла подозрительность домохозяек («Интересно, с чего все эти бесплатные подарки, если их стиральные машины действительно так хороши?»), а во вторых, росли расходы Блюма. Со временем они стали неуправляемыми. Объем продаж сократился с шести тысяч машин в неделю до нескольких сотен.

Крушение было быстрым и необратимым.

Акции упали до своего первоначального уровня в один шиллинг. Убьггки достигли 13,5 миллиона фунтов. Кредиторы требовали 3,5 миллиона.

Блюм и «Роллc рейзор» были полностью и окончательно разорены.

Вот что писал по этому поводу «Экономист». «Он не смог совладать с двумя стихиями, в которые его бросил успех: со всеобщей известностью и с Сити. Для средств массовой информации он был всего лишь „феномен“. Тщательность, с которой любая новая личность подвергается с их стороны публичному исследованию, придавала Блюму более серьезный и деловой вид, чем это было на самом деле, и в то же время отгораживала его от некоторых суровых реальностей бизнеса».

Средства массовой информации утверждали, что Блюм никогда до конца не осознавал реальных масштабов того кредитного кризиса, в который он внезапно попал. И тем не менее они продолжали ревниво и предвзято следить за Блюмом: «Это был крах простого торговца, а не солидного предпринимателя. Образ Блюма — магната был „создан“ (возможно, и в его собственных глазах) прессой и телевидением, где он так часто выступал».

Сэр Кеннет Корк, работавший до ухода на пенсию в аудиторской компании «Корк-галли», придерживается на этот счет совсем другого мнения.

Он утверждает, что Блюм изобрел совершенно новый вид мошенничества.

«Такого до него еще не проделывал никто. Он вкладывал деньги в дело, вместо того чтобы их изымать. Его торговля процветала, а в те годы если вы имели прибыльную компанию, то вы могли делать что только вам вздумается. Самыми большими расходами Блюма при продаже холодильников были затраты на рекламу. Он должен был каждый день давать рекламу. И за три месяца до того, как он превратил свою компанию в „Роллc рейзор“, он переадресовал все счета за рекламу своей маленькой компании, которая имела за душой всего два фунта. Туда же он переадресовал и все налоги на покупку. Естественно, он не смог бы заплатить по всем счетам. Но, избавившись таким путем от налогов и от расходов на рекламу, он смог добиться огромных показателей по прибыли, что многократно повысило стоимость акций его новой компании, превращенной в „Роллc рейзор“. Он продал около 2% этих акций и с помощью этих денег заплатил за рекламу и выплатил налоги. Тогда было практически невозможно убедить жюри в том, что человек, который решил спасти свою компанию и заплатить ее налоги и рекламные расходы таким путем, является преступником. Прокурор этого не сумел. В наше время сокрытие накладных расходов с целью повышения стоимости акций является преступлением. Но в те годы это был гениальный ход».

Сейчас же после краха Блюма премьер-министр Эдвард Хит дал указание министерству торговли разобраться в этом деле. К расследованию подключилось подразделение по борьбе с мошенничеством. Но за шесть лет расследования Блюму не смогли предъявить никаких доказанных обвинений. Тем не менее он был оштрафован на тридцать тысяч фунтов, из которых две трети составлял штраф за то, что в 1963 году он фальсифицировал свой бухгалтерский отчет. Остальная сумма являлась штрафом за двусмысленное и не соответствующее действительности заявление о слиянии с компанией «Байлок». По окончании судебного разбирательства Блюм счел нужным сказать только одно: «Мне будет не хватать моего „роллс-ройса“ и яхты, но теперь хотя бы я смогу жить спокойно».

Спустя много лет Блюм утверждал, что он намеревался защищаться в суде, но это обошлось бы ему в слишком большую сумму. «Что бы там ни говорили после краха „Роллc рейзор“, я не прятал миллионов у себя под подушкой».

Впрочем, потеряв пять миллионов на крахе «Роллc рейзор», он сумел сохранить фунт-другой в «Инглиш энд Оверсиз инвестментс», и в 1974 году, давая интервью «Ньюс оф зе уорлд», Блюм заявил: «После того как моя компания разорилась, у меня осталось всего тридцать тысяч фунтов. А когда привыкаешь к миллионам, то с такой суммой чувствуешь себя просто нищим».

Он попробовал начать сначала, открыв в Лондоне топлесс-бар, но говорят, его выжила мафия. Тогда он решил, что безопасней работать в Калифорнии, и открыл там сеть ресторанов. А когда из этого ничего не вышло, попытался уцепиться за поручни видеобизнеса, но и этот поезд шел в никуда. Власти дознались про его сеть центров по пиратскому распространению видеофильмов, и Блюму присудили триста часов общественно полезных работ и два года испытательного срока. Поскольку ему явно не улыбалось заниматься общественно полезным трудом, он сбежал в Испанию, в Пальма-де-Мальорка, где его и видели последний раз скрывающимся от правосудия и от личного банкротства на сумму в двести тысяч фунтов.

Руис Матеос.

Борель.

Блюм.

Но все они выглядят просто бледными тенями по сравнению с таким феноменальным банкротом, как Аднан Хашогги.

В свое время он считался самым богатым человеком на земле, хотя скорей всего не являлся таковым. Но уж наверняка занимал в этом списке одно из первых мест. Говорят, что он тратил по триста тысяч фунтов в день на свой демонстративно роскошный образ жизни. У него было несколько десятков собственных домов по всему миру — от ранчо площадью в 180 тысяч акров в Кении до огромной квартиры площадью в три цать тысяч квадратных футов на Пятой авеню в Нью-Йорке. Эгу квартиру он переделал из шестнадцати других квартир, что обошлось ему в тридцать миллионов долларов. У него было больше сотни машин, включая дюжину огромных «мерседесов», три собственных самолета (в том числе «ДС-8» стоимостью в сорок миллионов долларов), яхта длиной 282 фута, за которую он уплатил семьдесят миллионов долларов и назвал «Набила» в честь своей дочери. Кроме того, у него была жена по имени Сорайа, которая, выбрав подходящий момент, подала на развод и потребовала в виде отступного 2,5 миллиарда долларов.

Хашогги родился в 1935 году в Саудовской Аравии. Он был старшим сыном в семье врача, который впоследствии стал придворным врачом. Поэтому Хашогги имел возможность общаться с принцами из королевской семьи, подружиться с ними и даже получить образование за границей. Окончив английскую школу в Египте, он уехал в США, где поступил в горный колледж штата Колорадо, но вскоре перевелся в университет штата Калифорния в Чико, что к северу от Сан-Франциско. Он продержался там три семестра, прежде чем снова перешел, на этот раз в Стэнфордский университет в Пало Альто.

Начав свое образование с геологии и горной инженерии, он в конце концов переключился на маркетинг. Но уже к двадцати годам Хашогги пришел к выводу, что есть гораздо более доходные способы проводить время.

Он попал в мир посредничества.

Еще в египетской школе, когда ему было всего пятнадцать лет, он узнал, что отец одного его одноклассника собирается импортировать в Ливан простыни и полотенца. Он устроил этому отцу встречу с отцом другого одноклассника, который как раз занимался изготовлением простынь и полотенец. Это принесло Хашогги его первые комиссионные. В зависимости от того, кто расскажет вам эту историю, сумма комиссионных будет колебаться от двухсот до тысячи долларов.

Ему еще не исполнился двадцать один год, когда он уже занимался устройством полумиллионной сделки по продаже тракторов между американским производителем и импортером из Саудовской Аравии, что дало ему 10-процентное вознаграждение от суммы сделки.

Проучившись в Стэнфордском университете всего один семестр, он вернулся в Саудовскую Аравию, открыл несколько собственных компаний и с головой ушел во всевозможные сделки. Он занимался кирпичами, мебелью, ремонтом автомобильных покрышек и даже (вместе с двумя принцами крови в качестве партнеров) убедил короля дать ему монополию на производство гипсовых панелей сроком на пятьдесят лет.

Тем не менее Аднан Хашогги не стал Аднаном Хашогги до тех пор, пока не обнаружил, что настоящие деньги можно делать на торговле оружием.

Шел 1956 год.

Израиль оккупировал сектор Газа.

Саудовская Аравия взялась обеспечить поставки вооружения для египетской армии.

Хашогги раздобыл необходимое оборудование на сумму три миллиона долларов. Эта операция принесла ему 150 тысяч комиссионных.

Развивая успех, он становится посредником западных компаний, стремившихся делать дела в Саудовской Аравии, — «Роллс-Ройс», «Маркони», «Фиат», «Крайслер», «Вестленд хеликоптерс». Вскоре в их число вошли «Локхид» и «Рэйтеон», чьи многомиллионные контракты на поставку Саудовской Аравии противоракетных оборонных комплексов принесли Хашогги сотни миллионов долларов комиссионных. На одной только «Локхид» он заработал между 1970 и 1975 годом 106 миллионов долларов.

В период между 1973 и 1979 годом цена на нефть подскочила с пяти до сорока долларов за баррель, и в Саудовской Аравии оказались буквально миллиарды свободных денег. Хашогги занимался тем, что помогал тратить эти деньги, не забывая при этом урвать и себе изрядный кусок в виде комиссионных, размер которых колебался от 2,5% до 15%. Но потом наступил нефтяной кризис. Саудовской Аравии пришлось умерить свои аппетиты. Тогда Хашогги попытался переключиться на банковское дело, производство высококлассной электронной аппаратуры, торговлю недвижимостью и фермерство.

Он вложил шестьсот миллионов долларов в туристский комплекс в Египте, но дело не пошло, потому что местные власти убедили правительство, что этот комплекс создает угрозу для пирамид.

Совместно с президентом Судана Нумейри Хашогги занялся добычей нефти, но Нумейри ухитрился слететь со своего поста, и Хашогги пришлось одному расхлебывать восемьдесят миллионов долларов убытка.

В штате Юта он вложил миллиард в строительство торгового комплекса и здания для офисов «Триад-центр», которые должны были возвышаться над центральной частью Солт-Лейк-Сити. Но до кредиторов дошли слухи о его затруднениях с наличностью, и некоторые из них отозвали назад свои займы. А когда он не смог им заплатить, к ним присоединились и все остальные.

Вскоре у Хашогги все стало валиться из рук.

Он был посредником в сделке директора ЦРУ Уильяма Кейси по поставке оружия для «контрас» (которая получила известность под названием «Ирангейт») и даже потерял на этом деньги. Предполагают, что он занял 7,5 миллионов долларов у Тайни Роуленда из «Монро», чтобы финансировать свои попьггки на дипломатическом поприще (хотя Роуленд и отрицает, что деньги были ссужены Хашогги именно для этих целей), а в качестве обеспечения займа предоставил два самолета. Когда же Хашогги оказался не в состоянии выплатить долг, Роуленд прибрал эти самолеты к рукам.

Тем временем в штате Юга один иск к нему сменялся другим.

Хашогги занял 50 миллионов у султана Брунея, который в те годы считался самым богатым человеком в мире и, по всей видимости, действительно являлся таковым на протяжении нескольких лет. В качестве залога ему пришлось предоставить свою яхту «Набила». И когда Хашогги в очередной раз оказался неплатежеспособным, султан выставил ее на продажу. Яхта стояла в порту Аптиба, во Франции, покупатели предлагали за нее целых двадцать миллионов, а султан не соглашался продать ее за такую цену. Наконец он продал ее нью-йоркскому магнату, торговцу недвижимостью Дональду Трампу, за 30 миллионов долларов.

Но Хашогги по-прежнему нуждался в наличных деньгах, и ему пришлось заложить несколько из своих домов.

Однако к февралю 1987 года его трудности в штате Юта стали просто невыносимыми. Против него было возбуждено не больше не меньше как тридцать один иск на общую сумму около восьмисот миллионов долларов. Чтобы хоть как-то ослабить финансовое давление, принадлежавшая ему компания «Триад Америка» искала и нашла убежище под сенью статьи 11.

Таким образом, по крайней мере в США Хашогги был полностью разорен.

Стоит ли говорить, что надо быть чрезвычайно сентиментальным человеком, чтобы пролить хоть одну слезу по этому поводу.

Впрочем, он совершенно не нуждается в сочувствии.

Вот так великие возвращаются обратно на землю.

И случай с Хашогги лишний раз доказывает, как легко и быстро это может произойти.

Но как бы то ни было, можно смело поручиться, что он никогда не сидел сиднем на своих деньгах.

Разумеется, он бы ничего не потерял, если бы у него не было, что терять. Нет, ему не приходится заботиться о куске хлеба. У него по-прежнему висят в шкафу сто костюмов, сшитых на заказ, которые он меняет перед каждой трапезой.

И он по-прежнему владеет десятком домов.

И ни для кого не секрет, что он приберег на черный день несколько риалов. Хотя в его случае точнее будет сказать: на черные годы.

Так что, если у вас завалялись лишние пятьдесят миллионов, то он, пожалуй, будет не прочь выкупить обратно свою яхту.