Глава 24

Мир медленно обретал знакомые очертания. Дыхание Кэтрин выровнялось, но сердце продолжало биться в неистовом ритме.

Маркус больше к ней не прикасался, но Кэтрин была так потрясена тем водопадом эмоций, который обрушился на нее, что даже не стала возражать против этой небольшой паузы.

Возвращаясь к реальности, она открыла глаза и посмотрела на Маркуса. Желание по-прежнему сквозило в его взгляде, и сапфировые искры сверкали в его глазах именно для нее. Кэтрин затрепетала.

Она потянулась к Маркусу, и губы их слились в жарком поцелуе. Бедра Маркуса вздрагивали от напряжения, а его член тесно прижимался к ее телу, от которого его отделяла только тонкая ткань штанов. Маркус прикасался к нежной коже Кэтрин, доставляя девушке мимолетное удовольствие, напоминающее ей о потрясающем наслаждении, которое она испытала совсем недавно.

Губы Маркуса скользнули по ее шее к уху, и он прошептал:

– Моя милая кошечка, я с таким наслаждением ласкал тебя. – Его слова отозвались в Кэтрин сладостной дрожью. – Может быть, теперь ты сделаешь для меня то же самое?

Маркус ждал ответа, и его дыхание шевелило легкие завитки ее волос.

Немного растерявшись, Кэтрин робко провела рукой по изгибу его мускулистого плеча, но потом любопытство девушки одержало верх, и ее рука медленно скользнула вниз по спине, к соблазнительной ямке над ягодицами. Кэтрин облизала губы. Это прикосновение было ей очень приятно.

Улыбаясь от удовольствия, она стала ласкать сильное тело Маркуса. Ее руки спустились по крепким ягодицам и бедрам туда, где соприкасались их тела.

Маркус дышал все чаще. Кэтрин хотела доставить ему такое же удовольствие, которое доставил он, но у нее ничего не получалюсь.

Словно догадавшись о ее растерянности, Маркус взял руку Кэтрин и перенес ее вниз. Немного нервничая, девушка с готовностью воприняла этот новый опыт. Она аккуратно положила ладонь на выступающий холмик, удивляясь его теплоте и твердости.

– Сейчас тебе будет удобнее, – произнес Маркус хрипловатым от напряжения голосом и быстро стащил пантатоны и нижнее белье.

Летом, когда ребята из приюта ходили купаться, Кэтрин уже приходилось видеть обнаженных мальчиков, но до сих пор на глаза ей не попадалось ничего похожего на длинный, набухший член Маркуса, внушительные размеры которого напоминали прославленные огурцы садовника Грейвза.

На мгновение Кэтрин охватила паника, и девушка задумалась. Она – взрослая женщина двадцати двух лет, и если она не сможет пройти через это сейчас, то уже не пройдет никогда.

Кэтрин тихонько хмыкнула.

– Что случилось? – выдохнул Маркус.

– Я прикидывала, как лучше «взять быка за рога».

– Впервые слышу подобное выражение, – удивился он. – Однако само твое намерение «взять» его меня радует.

Кэтрин притронулась к члену, погладив его головку пальцами.

– Он шевелится! – крикнула она и отдернула руку.

– Это-то и замечательно, – резковато ответил Маркус, возвращая ее ладонь на прежнее место. – Мне нравится, когда ты касаешься меня, Кэт. А тебе?

– Мне тоже, – тихо произнесла она.

Прикосновение к нежной, обтягивающей пульсирующую плоть коже будило желание. Его член так мягко перекатывался под пальцами, что вскоре она стала играть с ним, трогая там и тут. Отзываясь на ее прикосновения, он подрагивал, будто живой. Завороженная этим зрелищем, Кэтрин обхватила его всей ладонью и, слегка сжимая, подвигала туда-сюда.

– Ты, кажется, развлекаешься? – недоуменно произнес Маркус.

– Это действительно… увлекает.

– Не слишком сильно, Кэт, – ласково попросил он, положив свою ладонь на ее руку.

– О, прости, – проговорила она. – А если так? – Она вспомнила, как кухарка учила ее месить тесто для пирогов.

– О Боже, – выдохнул Маркус с исказившимся лицом.

– Перестать? – Кэтрин замерла.

– Нет!

Девушка продолжила. Ей нравилось ощущать его плоть под своими патьцами, и ее изумляла реакция молодого человека.

Дыхание Маркуса участилось, мускулы напряглись, слозно перед битвой, а вытянутые вдоль бедер руки сжались в кулаки. Он задыхался, а его бедра вздрагивали. Маркус застонал, и плоть под пальцами Кэтрин внезапно затрепетала со страшной силой. Выгнувшись дугой, он прикрыл пах ладонями, и Кэтрин отстранилась, не зная, как поступать дальше.

Спустя мгновение тело Маркуса расслабилось, и он глубоко вздохнул. «Интересно, ощущал ли он то же, что и я несколькими минутами раньше?» – подумала Кэтрин, но постеснялась спросить. К тому же она все равно не сумела бы толково объяснить, что с ней происходило.

Маркус осторожно убрал ладони.

– Мой бог, Кэт, можно подумать, что ты долго в этом упражнялась.

– Ну да.

Он поднял на нее полные удивления глаза:

– Что я слышу?

– Я месила тесто, – поспешила успокоить его Кэтрин, с удовольствием наблюдая, как разглаживается лицо Маркуса. – Мне нравилось помогать кухарке, когда она занималась выпечкой. Пироги, пирожные и прочее. К тому же, когда я помогала на кухне, мне предоставляли возможность первой попробовать плоды собственного труда. – Ее щеки зарделись, и она не сдержала улыбки, все еще чувствуя на чуть саднящих губах вкус его поцелуев. Положив голову ему на плечо, она вздохнула: – Но сегодняшнее угощение – куда более соблазнительная награда.

– Для меня тоже, Кэт. – Маркус поцеловал ее в макушку и обнял за плечи. – Ты потрясающая женщина, Кэт.

– Кажется, это хорошо, – пробормотала она, радостно прислушиваясь к ровному биению его сердца. От него исходил манящий, острый запах пота и плоти, смешанный с ароматом туалетной воды и сандаловой помады.

– Просто замечательно, – откликнулся он, ласково поглаживая ее плечо.

Прижавшись к нему, она наслаждалась каждым мгновением их близости.

Маркус поцеловал ее в голову.

– Мы должны встать, Кэт. Нам нужно выйти отсюда, прежде чем тебя начнут искать.

– Никто не станет меня искать, – возразила она, признавая, однако, в глубине души правоту Маркуса. Все прекрасное так быстро заканчивается!

– Мне тоже совсем не хочется подниматься, но, слава богу, не из-за того, что моя голова раскалывается после пьянки. – Маркус медленно сел на постели и, потянувшись, вскинул над головой сильные руки. Под гладкой бледной кожей бугрились мускулы. Кэтрин невольно облизнула пересохшие губы. Боже, он совершенен, словно произведение искусства. И какое-то время он принадлежал ей. Лишь ей одной.

Потянувшись, Маркус взял рубашку и накинул на себя.

Девушка со вздохом встала. Все произошедшее было слишком нереальным, чтобы продолжаться и далее, и, кроме того, долг налагал на Кэтрин слишком серьезные обязанности, которые она не могла игнорировать.

Сделав глубокий вдох, она удивилась тому, что чувствует себя… поразительно бодрой, а ведь она почти не спала. Несмотря на кучу неотложных дел, ей хотелось провести с Маркусом еще несколько драгоценных минуг.

И она отважно заговорила:

– Признаюсь, я представляла совокупление немного иначе.

– Ну да, – ласково начал объяснять Маркус, натягивая панталоны, – то, чем мы занимались, не совсем совокупление, Кэт.

Она застыла в изумлении:

– Как?

– Несмотря на все то, что мы делали, ты осталась невинной.

– Но разве такое возможно?

– Я не покусился на твою девственность. То, чем мы занимались больше похоже на… – он взмахнул рукой, подыскивая нужное слово, – на первое или второе блюдо.

– То есть за ним могут последовать другие… ты это имеешь в виду? – спросила Кэтрин, чувствуя себя слишком неопытной и неуверенной. «Но, если продолжать в том же духе, то каким может оказаться десерт!»

Маркус встал и кивнул:

– Есть, так сказать, и главное блюдо.

– Но почему мы?..

Подойдя к туалетному столику, он погрузил руки в тазик с водой и умылся.

– То, чем мы занимались… Видишь ли, я должен быть уверен, что у тебя не будет ребенка.

«Не будет ребенка!»

– О, – разочарованно выдохнула Кэтрин, где-то в глубине ее существа мелькнула неизбежная и болезненная мысль, с которой она не хотела мириться.

Хлопоча в Андерсен-холле вокруг малышей, Кэтрин утоляла свое тайное желание растить собственного ребенка, которого у нее, впрочем, никогда не будет. Она ведь решила, что никогда не выйдет замуж, а следовательно… Нет, она ни за что не подчинится ничьей воле! Даже если ценой ее свободы станет отказ от материнства.

– А… с другими женщинами ты вел себя иначе?

Маркус, вытиравший лицо полотенцем, остановился.

– Я не собираюсь говорить с тобой о других женщинах, Кэт. – Он вытер руки и обернулся.

– Поскольку я не принадлежу к их числу, – съязвила Кэтрин, вдруг уверившись в том, что с другими женщинами он добирался и до десерта.

– Не будь такой злюкой, Кэт. – Отбросив полотенце, он подошел ближе. – Мы ведь говорим не о моих желаниях, а о необходимости сохранить здравый смысл. Очень скоро мне предстоит вернуться на Пиренейский полуостров, и я не могу оставить тебя одну с младенцем. По отношению к тебе это было бы подло.

– Как благородно с твоей стороны, – пробормотала она в приступе тихой ярости.

– Я вообще не хотел к тебе притрагиваться, – серьезно сказал Маркус, приподнимая ее подбородок пальцем. Его глаза, немного потемневшие от вспышки недавней страсти, светились нежностью. – Но я не сумел справиться с собой. Ты очень соблазнительна. – Его упругие губы коснулись ее плеча. – Просто удивительно, как тебе до сих пор удавалось держать мужчин на расстоянии.

Однако для Кэтрин это не представляло никакой сложности, ведь только Маркусу Данну удалось пробудить в ней такие удивительные желания, но скоро он снова исчезнет из ее жизни. Сердце Кэтрин упало. Она отодвинулась и скрестила руки.

– Итак, ты намерен вернуться в действующую армию?

– Конечно, – ответил Маркус, отступив назад. – И тебе это хорошо известно.

Кэтрин мрачно кивнула. Да, он уже говорил об этом, правда, это было до того, как убили его отца. И до того, как он прикоснулся к ней. Но если для Кэтрин их близость потрясла самые основы мира, то для Маркуса она, похоже, ничего не значила.

«Перестань быть такой наивной», – одернула себя девушка и, изобразив на лице вежливое равнодушие, холодно осведомилась:

– И когда же ты намереваешься отправиться в путь?

– Это зависит от успеха моего расследования.

– Ты уже смог… узнать что-нибудь существенное?

Маркус нахмурился:

– Пойманного нами подонка зовут Конрад Феркс. Слышала о таком?

Она молча покачала головой.

– Мерзавец не сообщил ничего примечательного, однако он клянется, что никогда не слышал о Ренфру… Впрочем, Феркс может лгать намеренно… – Вскинув голову, он неожиданно спросил: – Кстати, ты никогда не видела у Ренфру экзотической трости?

– Какой именно?

– Из слоновой кости с черной отделкой и ручкой в форме головы орла.

Сердце Кэтрин подпрыгнуло.

– Что с тобой, Кэт, ты побледнела, – с тревогой в голосе спросил Маркус и, сжав ее руку, продолжил допытываться: – Так ты ее видела?

Да, она видела похожую трость, но это было десять лет назад. Ее дядя, Дики Каддихорн, любил это чертово приспособление больше собственных детей. Он уверял, что перед самой кончиной трость ему завещал некий благодетель, однако Кэтрин всегда подозревала, что Дики просто-напросто потихоньку стащил трость, пока тело покойного остывало, а родственники усопшего предавались горю. Но Маркус не мог иметь в виду ту самую трость, это было просто немыслимо.

– Феркс поклялся, что убить моего отца его подрядил мужчина с крючковатым носом и такой вот черно-белой тростью, – возбужденно пояснил Маркус. – И если бы ты могла засвидетельствовать, что видела Ренфру с такой тростью, я получил бы зацепку, пусть и незначительную.

К сожалению, Кэтрин ничем не могла помочь Маркусу. Девушка точно знала, что трость принадлежит не Ренфру, а свидетельствовать против Каддихорнов она не хотела, поскольку в этом случае они бы узнали про нее и Джареда. Страшно даже подумать, ведь тогда бы их родственнички вломились в приют с требованием вернуть им опекунство. Внезапно Кэтрин поняла, что Маркус все еще ждет ответа.

– Нет, я никогда не видела Ренфру с чем-нибудь похожим.

– Жаль, – разочарованно откликнулся он. – Однако тебя все равно что-то огорчает.

– Мне пришлось вспомнить… – уклончиво ответила Кэтрин, – весь ужас.

Взяв ее руки в свои, Маркус ласково произнес:

– Со временем, Кэт, воспоминания поблекнут. Они будут возникать все реже и реже…

– Так было с твоими воспоминаниями о войне?

Он кивнул.

– В конце концов ты научишься не думать о прошлом. – Маркус сжал ее руки. – И еще, Кэт. Прежде чем ты уйдешь, я бы хотел сказать тебе, что никогда не стремился к тому… – он махнул рукой на кровать, – чтобы это случилось. Я очень ценю тебя и никогда не перестану уважать. – Он закусил губу, и его глаза стали серьезными. – Я… Не нужно думать обо мне плохо. Я был бы очень огорчен этим, Кэт.

– Я тоже, – честно ответила она.

– И мы по-прежнему друзья?

«Друзья? И это после нашего головокружительного, захватывающего дух полета к звездам?» Кэтрин опустила взгляд, пытаясь скрыть свое разочарование. И действительно, чего она хотела? Неужели она ожидала увидеть, как Маркус стоит перед ней на коленях с обручальным кольцом?

Нет, глупые девичьи мечты не для нее, и пока Маркус не потерян для нее навсегда, она должна наслаждаться бесценными минутами их близости.

Кэтрин подняла голову и сложила губы в вымученную улыбку.

– Конечно, – она постаралась не обращать внимания на облегчение, промелькнувшее на его лице, – мы навсегда останемся друзьями.

Глава 25

– Мисс Миллер! Мисс Миллер!

Кэтрин проснулась. Оглядевшись, девушка поняла, что она находится в своем кабинете, а не на несущемся по волнам корабле, за штурвалом которого стоит Маркус. Боже, ей нужно было заниматься счетами! Интересно, как долго она проспала?

– Немного вздремнули, да? – донеслось от двери. На пороге, беспокойно теребя свою плохонькую шляпу, края которой и без того уже были порядком истрепаны, топтался садовник. О профессии Грейвза неизменно свидетельствовал весь его облик: от запачканных землей пальцев и морщинистой желтоватой кожи, задубевшей из-за многолетних капризов погоды до испачканных травой панталон и вымазанных в грязи ботинок.

– Гм, кажется, я действительно заснула, – пробормотала Кэтрин, вытирая уголки губ.

– Я тоже притомился сегодня, – хмыкнул садовник, – но ради доброго дела.

Кэтрин протерла глаза и спросила:

– Чем я могу вам помочь?

– Я просто хотел известить вас, что уже прополол огород.

Перед глазами Кэтрин неожиданно мелькнул огурец-переросток. Щеки девушки зарделись. Кашлянув в кулак, она постаралась овладеть собой. Весь день она пыталась выбросить Маркуса из головы, но непрошеные воспоминания накатывали на нее в самое неподходящее время.

– А кроме того, – прибавил Грейвз, чуть сгорбившись, – я хотел еще раз поблагодарить за то, что вы снова взяли меня на работу.

– Просто мы решили, что собрать вместе всех тех, кому дорог приют, это лучший способ поддержать его дела на плаву. – Кэтрин не сомневалась в искреннем раскаянии Грейвза, к тому же присутствие посторонних было бы для нее сейчас непереносимо. А садовник Грейвз, несмотря на все свои недостатки, любил Андерсен-холл так же, как и она.

Грейвз извлек из кармана грязную тряпицу и промокнул ею глаза.

– И все равно – спасибо, – грустно сказал он и удалился.

Кэтрин опять опустила глаза в гроссбух.

– Мисс Миллер, – окликнул ее внезапно возникший на пороге мистер Гиллис.

Ее маленький кабинет, где она пыталась найти уединение, начинал походить на городскую площадь в базарные дни. Изобразив на лице улыбку, Кэтрин встала и сделала реверанс:

– Мистер Гиллис.

Седовласый юрист был ненамного выше Кэтрин, однако Кэтрин привыкла почтительно смотреть на большинство мужчин снизу вверх. В особенности – на высоких, темноволосых и красивых. Интересно, чем занимается Маркус, пока она корпит над делами в этом крошечном кабинете?

– Я пришел, как только узнал эту ужасную новость, – скорбно сообщил Гиллис, поправляя очки в золотой оправе одной рукой и прижимая другой набитый бумагами саквояж к груди. В его костюме всегда обнаруживались какие-то недочеты. Однако директор Данн как-то сказал Кэтрин, что Гиллис слишком погружен в серьезные размышления, и поэтому он не в состоянии следить за такими прозаическими мелочами, как криво повязанный галстук.

Продолжая прижимать к себе саквояж, Гиллис шагнул вперед.

– Я вне себя из-за убийства директора Данна, мисс Миллер. Просто вне себя.

– Спасибо, что вы пришли, сэр. Это страшный, страшный для всех нас день.

– Кэт! – пророкотал от дверей знакомый голос.

– Маркус! – Девушке показалось, что кто-то распахнул окно в ее душном кабинете. Бесконечное шарканье ног, утомительные счета, раздражающие вопросы посетителей – все это исчезло без следа, и золотый солнечный свет залил все вокруг.

В дверном проеме стоял Маркус. Он был в голубом, цвета морской волны, сюртуке, украшенном рядами блестящих медных пуговиц, и в безукоризненно белых панталонах. Впечатление от его великолепного наряда лишь немного портила плотная повязка на его ноге. Он возвышался над щуплым юристом, и даже костыль ничуть не умалял его внушительной внешности.

Сознавая, что подле нее находится мистер Гиллис, Кэтрин постаралась взять себя в руки, хотя все в ней затрепетало.

– Мистер Гиллис, майор Маркус Данн.

Приподняв головной убор, Маркус слегка поклонился юристу.

– Давно мы с вами не виделись, мистер Гиллис. – Ноздри Маркуса подрагивали, а его чувственные губы были недовольно изогнуты. Кэтрин удивила неприязнь, которая исказила красивое лицо молодого человека.

– Маркус, – Гиллис поклонился, прикрыв грудь саквояжем, будто щитом.

– Теперь – майор Данн. – Тон Маркуса был ледяным. – Изложите свое дело и уходите, сегодня у нас нет времени для писак-ренегатов.

Кэтрин изумленно заморгала, не понимая, что происходит между этими двумя мужчинами. Напряжение, казалось, пропитывало воздух вокруг них.

– А я-то надеялся, что армия поумерит вашу наглость, – бросил Гиллис.

– Напротив, я теперь с еще большим трудом выношу тараканов вроде вас.

Губы Гиллиса изогнулись.

– Исключительно в память о вашем отце… – юрист замолчал, потом потер лоб и шмыгнул носом. – Он, наверное, был счастлив без меры, увидев вас. Он больше всего жаждал этого… Больше всего на свете… Проклятая чувствительность.

На мгновение гнев на лице Маркуса сменился таким горестным выражением, что сердце Кэтрин едва не разорвалось, но затем его лицо вновь стало непреклонным. Гиллис даже не успел заметить его переживаний. Нахмурившись, он открыл свой саквояж и извлек оттуда продолговатую коробку.

– Я принес вам завещание отца.

Маркус напрягся.

Гиллис рывком сунул коробку ему в руки.

– Я полагал, что вы, быть может, захотите прочесть его, конечно, если воля отца имеет для вас хоть какое-то значение.

Маркус прижал коробку к груди.

Гиллис повернулся к Кэтрин.

– Я зайду позже, мисс Миллер, поскольку мне необходимо обсудить с вами еще один вопрос, но исключительно в приватной беседе. Всего доброго. – Он приподнял шляпу и направился к двери.

Кэтрин и Маркус безмолвно смотрели на коробку, которую принес юрист. Подойдя ближе, Кэтрин положила свою ладонь на его обветренную руку.

Маркус отвел взгляд.

– Дело в том, что… много лет назад Гиллис доставил мне немало неприятностей, – он уставился в пол, – а я не из тех, кто легко прощает обиды.

– Он не должен был так с вами разговаривать, ему следовало бы проявить больше участия. – Кэтрин не знала, как говорить с человеком, на которого навалилось столько горя.

– Это неважно. Как ты себя чувствуешь, Кэт?

Сердце Кэтрин дрогнуло: Маркус подвергся оскорблениям, и все же нашел в себе силы подумать о ней.

– Устала, – честно призналась она. – Впрочем, этого следовало ожидать – день выдался длинным.

Маркус прокашлялся:

– Кухарка сказала, что ты почти ничего не ела сегодня. И я подумал… что тебе стоит передохнуть и подкрепиться.

– Это было бы очень кстати, – тихо ответила она, удивившись, что даже все эти переживания не отвлекли его от забот об ее аппетите.

– Я приготовил в гостевом домике скромный ужин. Наверное, ты сможешь отлучиться туда ненадолго?

– О! – Внутри у Кэтрин все ликовало. Остаться с Маркусом наедине! Ей захотелось станцевать джигу.

Впрочем, она тут же вспомнила, что ее поведение должно служить образцом для прочих обитателей Андерсен-холла. А отправиться с Маркусом в его комнаты стало бы верхом неприличия. Обязательства давили на Кэтрин, будто груда камней.

Но, с другой стороны, она исполняет секретарские обязанности, и почему бы ей не обсудить с одним из членов попечительского Совета проблемы первостепенной важности? В особенности – в столь трудное время. Тем более что Маркус так предупредителен, и, оттолкнув его, она проявит непростительную грубость.

Они кивнула:

– Чудесно придумано. Спасибо.

Когда они вышли на улицу, Кэтрин зажмурила глаза от яркого солнечного света, ведь большую часть дня она просидела в кабинете. Девушка глубоко вздохнула, радуясь возможности хоть ненадолго отвлечься от снедавшей ее тревоги. Постоянное напряжение лишило ее аппетита, и последней едой, доставившей ей удовольствие, были проглоченные в компании Маркуса мятные леденцы.

При одной мысли о событиях прошлой ночи ее обдало жаром, но она постаралась отвлечься и не ждать от приглашения Маркуса слишком многого. Ведь они – просто друзья. А друзья время от времени преломляют свой хлеб бок о бок, не так ли? Возможно, Маркус хочет прояснить их отношения и избавиться от недоразумений.

Но, несмотря на все эти доводы, возбуждение захлестывало Кэтрин с головой. У нее был трудный день, а в обществе Маркуса все казалось более или менее переносимым.

Кэтрин втянула в себя воздух, наслаждаясь красотой окружающей их природы. В небе порхали птицы, листва нежно шелестела под весенним ветром, разносившим запах хвои, и с каждым шагом к домику для гостей воздух становился все теплее. Маркус шел рядом с девушкой, и его костыль выбивал по усыпающей дорогу гальке веселую мелодию.

На ярком солнце волосы Маркуса напоминали черный шелк. Кэтрин с трудом подавила желание высвободить темный завиток, забившийся ему под воротник. Однако, несмотря на утренние события, она не имела на это права.

– Признаюсь, – медленно заговорил Маркус, пока они шли по дорожке, – сегодня я долго боролся с собой, прежде чем к тебе приблизиться.

Сердце Кэтрин упало.

– Почему ты так говоришь?

– Одно дело – просто сказать, что мы друзья, но после сегодняшней ночи… – он пожат плечами.

– Мы всегда будем друзьями, Маркус, – солгала она.

– Рад слышать.

Продолжая идти рядом с ним, Кэтрин попыталась подавить в себе чувство разочарования. Стоило ли ей надеяться на большее? Да и чем бы все это могло закончиться? Маркус – джентльмен из родовитой семьи, и ей вовсе не хочется, чтобы он женился на ней только из чувства долга, этого она просто не могла допустить. «Поэтому нужно рассчитывать только на дружбу», – пыталась убедить она себя.

– Мне бы хотелось поблагодарить тебя, Маркус, – начала она. – Ты нашел время позаботиться обо мне и приготовил ужин…

– Должен признаться, что мной руководила отнюдь не забота о тебе, Кэт. Я просто хотел увидеть тебя снова, – Маркус широко и радостно улыбнулся. – А тебе хорошо известно, что я могу быть на редкость себялюбивым негодяем.

Напряжение спало.

Кэтрин тряхнула головой и улыбнулась:

– Намеки и инсинуации.

– Я – жертва своей репутации! – вскричал Маркус в притворном негодовании.

– Ты и твоя репутация имеют очень мало общего, Маркус Данн. И ты сам в этом виноват.

– Почему ты так считаешь?

– Иногда ты сам себя дискредитируешь, – сказала Кэт и только тут вдруг поняла, что именно это и не нравится ей в Маркусе больше всего. Она искоса взглянула на него, надеясь, что ее честный ответ не вызвал у молодого человека возмущения.

– И каким же образом я это делаю? – с явным интересом осведомился Маркус.

Пожав плечами, Кэтрин пояснила:

– Мне кажется, ты заранее убежден, что к тебе отнесутся с предубеждением, и поэтому сразу же начинаешь нападать.

Маркус резко остановился:

– Значит, я так выгляжу в твоих глазах? Ты считаешь, что я не в состоянии вести себя цивилизованно?

Кэтрин метнула на него быстрый взгляд:

– Нет, конечно, нет. Вот мне же, например, ты доверяешь, и поэтому ведешь себя по-дружески. Но в обществе мистера Гиллиса, Ника Редфорда…

– Ты полагаешь, что я доверяю тебе? – Темные брови Маркуса сошлись на переносице, а в его лазурных глазах мелькнула озадаченность.

– Разве нет? – Удивившись его замешательству, девушка озадаченно заморгала. – Хотя бы чуть-чуть? – Кэтрин поняла, что ожидает его ответа, затаив дыхание. Нет, она не должна вести себя как девчонка, потерявшая голову от любви. Какая разница, доверяет он ей или нет? Или для нее разница все-таки есть?

Несколько секунд Маркус размышлял, потом засунул коробку с завещанием под мышку и поднял руку:

– Чтобы пересчитать тех, кому я безоговорочно доверяю, хватит этих пяти пальцев, Кэт.

Уголки ее губ опустились.

Маркус недоуменно покачал головой:

– И ты каким-то образом умудрилась попасть в их число.

Кэтрин не смогла сдержать довольную улыбку:

– Оказаться в столь немногочисленном обществе – большая честь для меня, майор Данн.

– Благодаря тебе мое мнение о человечестве значительно улучшилось.

– Я всего лишь женщина! – скромно заметила она.

– О, это я успел заметить. – Повернувшись, Маркус направился к маленькой лесенке, ведущей в домик для гостей. – Только после вас, моя прекрасная леди.

Только сейчас Кэтрин заметила, что они уже пришли.

Оказавшись лицом к лицу с необходимостью войти внутрь, Кэтрин заколебалась. Конечно, ей стоило просто радоваться каждой минуте, проведенной в обществе Маркуса. Однако ее продолжали обуревать сложные чувства и желания, которых по идее не должно быть у незамужней девушки. Остаться в комнатах Маркуса, наедине с ним – верх неприличия, даже если никто не снизойдет до того, чтобы осудить ее, но не упадет ли она в собственных глазах, вот в чем вопрос.

Маркус стоял рядом, с интересом наблюдая за ней. Он, по-видимому, понимал, что она решается на серьезный шаг, который будет свидетельствовать о том, насколько она ему доверяет. Рассудок Кэтрин судорожно перебирал разные варианты, но одно было совершенно ясно: ей хочется войти. Она хочет быть с Маркусом, хочет снова ощутить возбуждение, которое переполняет ее, когда он рядом. Ведь, несмотря на все мучения по поводу приличий и недопустимых соблазнов, только с ним Кэтрин может испытать те захватывающие переживания, которых она жаждет.

Глубоко вздохнув, Кэтрин взялась за деревянные перила и начала подниматься по лестнице. О правильности избранного пути она старалась даже не думать.

Глава 26

Пройдя в гостиную, Кэтрин остановилась, ощутив внезапное смущение. Она прекрасно понимала, что испытывает судьбу. Невозможно изображать невинность, если ты решилась остаться наедине с мужчиной, который совсем недавно вознес тебя на вершины блаженства.

Положив на стул коробку с завещанием и поставив рядом свои костыли, Маркус поспешил распахнуть окна.

– Прости, но я предпочитаю, чтобы все было закрыто, когда меня нет.

В комнате пахло хвоей и сандаловым деревом. Интересно, станет ли отныне этот чистый древесный аромат неизменным спутником всех ее желаний? Или он будет вечно напоминать ей об утраченной любви? Но ведь Маркус пока еще не исчез…

О Боже, да она просто-таки помешалась на Маркусе! А что он скажет, если узнает о ее размышлениях по поводу его помады для волос? Кэтрин подавила смешок: пожалуй, она не в меру легкомысленна.

– Тебя что-то рассмешило? – спросил Маркус.

Кэтрин кашлянула в кулак:

– Ну… Твоя помада. Она мне нравится. Сандаловая, верно?

– И это привлекает твое внимание?

– Да. – Странно, но ее возбуждал даже исходящий от него запах. А ведь совсем скоро… Кэтрин не хотела думать о том дне, когда Маркус отправится обратно, на Пиренейский полуостров, а она вернется к своей прежней скучной жизни, и бесчисленные проблемы Андерсен-холла поглотят ее без остатка. Одной только мысли об этом вполне достаточно, чтобы поджать хвост и убежать куда глаза глядят.

– Иди сюда, – позвал ее Маркус. – Присаживайся. У тебя такой вид, будто ты держишь на своих хрупких плечах весь мир. – Откинув со стола салфетку, он начал перечислять: – Свежие булочки. Сыр. Финики. Яблоки. И мое коронное блюдо, предназначенное только для избранных.

Кэтрин с сомнением посмотрела на коричневую кашицу, которая заполняла миску.

– Я не подопытный кролик…

– Это очень вкусно, поверь мне. – Маркус уселся на диван.

– Что туда положено? – она наклонилась и осторожно принюхалась. – Корица?