– Но Андре нравится ухаживать за мной. И она счастлива, ведь я мог погибнуть во время этой ужасной катастрофы. А так я все-таки рядом. Это много значит для нее. Не так ли, милая?

Андра тихо ответила:

– Конечно.

Глава фирмы, в которой работал Тревор, Джек Фелдаз, был особенно добр. Он делал для Тревора все, что мог. Деньги не были проблемой. В «Ля Пуансетт» доставлялись цветы, фрукты, сигары и пластинки из Лондона.

Но вчера, как и следовало ожидать, из компании пришло письмо, сообщавшее, что они весьма сожалеют, но Тревор не проработал достаточно долго, чтобы получить право на пенсию. Его зарплата сохраняется в течение года. Но на это место уже принят новый менеджер.

Андра понимала, насколько горьким будет такое известие для человека, который так много работал, чтобы подняться наверх. Прочитав письмо, Тревор сорвался и расплакался как ребенок. Андра уже привыкла видеть своего огромного загорелого мужа в слезах. Ее это больше не шокировало. Она понимала, что Тревор слаб и сентиментален, хотя иногда бывает жесток, как, впрочем, все люди с таким характером. И если нужно было излить горечь и желчь, именно она становилась мишенью. Иногда он впадал в такое состояние, что безжалостно упрекал во всех своих бедах ее:

– Тебе все равно, жив я или мертв. Ты можешь делать все, к чему привыкла.

Ты до сих пор мисс Андра Ли, кинозвезда. Ты не стала миссис Тревор Гудвин…

Я чудовище…

Так он терзал Андру, пока ее терпение не иссякало. Однажды, не выдержав, она попросила его успокоиться:

– Я вышла за тебя замуж и забочусь о тебе. Больше я ничего не могу сделать! – выпалила она во время словесного поединка.

А он хитро посмотрел на нее и спросил:

– Это тебе в тягость? Твоя любовь не может выдержать испытаний? Если бы ты попала в катастрофу, клянусь, мне было бы нетрудно ухаживать за тобой.

Очень сомнительно… Но она ничего не сказала, просто пожала плечами.

Постоянные сцены с мужем стали сказываться на ее нервах. Она старалась взять себя в руки и не реагировать на его истерики. Андра пыталась внушить себе, что Тревор не думает и половины того, о чем говорит. Это все реакция на шок после несчастного случая. Нужно быть снисходительной.

Андра поступала именно так. Но иногда, не выдержав, она убегала из дому.

А возвратившись, находила его раскаявшимся и готовым снова рыдать у нее на груди:

– Я эгоистичная свинья. Не оставляй меня. Прости меня.

Такими просьбами он пытался ее подкупить.

В это утро, закончив расставлять цветы и ожидая Тревора, Андра позволила себе редкую роскошь – подумать о Фрее.

О Боже, как далек страшный день, когда она сказала ему «прощай». Прошло только несколько месяцев, но казалось, что она жила и умерла уже дважды.

Андра была на грани срыва. Все, что ушло, оказалось слишком дорогим, а груз добровольной жертвы – непомерно тяжелым.

Она радовалась, услышав, что «Аутспен Квин» отплыл в Порт-Элизабет. Лучше знать, что Фрей где-то далеко от Кейптауна, и не мучиться, что он где-то близко. Конечно, на обратном пути он снова будет рядом с ней. Андра молилась, чтобы Фрей не сходил на берег. Он обещал, что не сделает этого.

Даже мысль о случайной встрече была невыносима. Несмотря на свой благородный жест по отношению к Тревору, Андра со временем поняла, что способна сбежать от него. Когда была свободна, то чувствовала, что не сможет бросить Тревора.

Теперь же, когда связана с ним, вопреки всему, на ум приходили мысли о разрыве.

Андра получила лишь одно подтверждение тому, что Фрей помнит ее. В день, когда «Аутспен Квин» пришвартовался в Кейптауне по дороге в Англию, цветочник принес ей огромный букет красных роз. В нем была карточка с инициалами «Ф. Р.». Она разорвала карточку на мелкие кусочки и проплакала над розами почти весь день. Она поставила букет в спальне и не могла заставить себя выбросить цветы, даже когда они завяли. Тревор, конечно, поинтересовался, кто прислал розы. Она ответила:

– Откуда я знаю. Многие присылают цветы…

Его такой ответ удовлетворил.

Воспоминания о дне свадьбы были ужасными. Иногда все начинало казаться фарсом. Как будто Андру наказали за то, что она влюбилась во Фрея.

Мистер Грайем провел свадебную церемонию в больнице. Вокруг кровати собрались доктора, медсестры и друзья Тревора. На Андре было прелестное белое платье из гипюра – Тревор хотел, чтобы невеста была в свадебном наряде. Тогда он будет чувствовать себя увереннее.

Миссис Грайем оказалась человеком, на которого можно опереться. Поняв, что, кроме катастрофы с женихом, невеста пережила еще какую-то драму, добрая женщина сделала все, что было в ее силах, чтобы помочь несчастной девушке пережить невыносимую церемонию.

В какой-то момент миссис Грайем заметила, как побелело лицо Андры, и она испугалась, что девушка упадет в обморок. Взяв холодную дрожащую руку Андры, она прошептала:

– Мужайся, моя дорогая. Ты поступаешь правильно.

Бог вознаградит тебя.

Эти слова слегка поддержали Андру, но она совсем не чувствовала в себе христианского смирения и не верила, что есть Бог, который вознаградит ее.

Ему было наплевать, что она любила Фрея и бросила все ради больного человека. Андра упрямо не разрешала своему сердцу молиться. Когда Тревор надел на ее палец кольцо, она ничего не почувствовала. Все закончилось, Тревор притянул Андру к себе, поцеловал ее и сказал, что она полностью изменила его жизнь. Но ее собственная жизнь, казалось, кончилась.

Потом последовало еще одно испытание. После приема, шампанского, торта, доброты и веселья друзей пришла пытка ночи. Она ненавидела те долгие часы, когда лежала рядом с Тревором, а он ласкал ее и говорил о своей страстной любви. Он извинялся, что никогда не сможет стать для нее настоящим любовником. Андру наполнили отвращение и ужас из-за того, что она сделала.

Во время первой брачной ночи он расплакался, не найдя в себе сил сдержаться. Андра жалела его, гладила по голове, шептала, что никогда не покинет, и объясняла, что в мире есть много другого, кроме физической близости. Андра знала, что ее страсть умерла с уходом Фрея.

– Но мы никогда не будем иметь детей, – стенал Тревор.

– Я не хочу детей, – искренне отвечала она.

Андра говорила правду. Она не хотела ребенка от него. Не хотела близких отношений с Тревором. Она полностью принадлежит Фрею, хотя больше никогда не увидит его.

Вчера она получила длинное письмо от матери с обычными рассуждениями о доме и отце и подробностями той скучной жизни, которую вели ее родители. Оно заканчивалось словами высокой похвалы, какими миссис Ли обычно не баловала дочь:

«Мы с папой поражены, как благородно ты поступила. Когда я впервые услышала страшные новости, то испугалась, что ты порвешь с бедным мальчиком.

Но ты поступила правильно, и я уверена, что всемогущий Бог вознаградит тебя…»

Еще одно обещание благодарности Господа. Гораздо больше ее тронула записка, полученная от Флэка Сэнки.

«Клянусь матерью всех святых, ты все-таки сделала это, – писал он. – Я думал, что ты сумасшедшая, когда отказалась от карьеры и уехала к этому парню, но выйти за него замуж при таких обстоятельствах – поступок лунатика!

Это страшная судьба для такой молодой и очаровательной девушки, как ты.

Зачем ты так поступила? Нас всех это тронуло, но мне кажется, что ты неправильно понимаешь добродетель. Хотя, должен заметить, что восхищаюсь твоим благородством. Но это же самоубийство! И все-таки жизнь есть жизнь, и если изменятся обстоятельства и тебе понадобятся деньги, на студии тебя примут в любое время. Помни это».

Она часто вспоминала эти слова. Тревору Андра не показала письмо, не желая его волновать, но сказала, что Флэк и все ее коллеги-кинематографисты хотят, чтобы она вернулась. Тревор сразу же объявил, что не покинет Южную Африку и своих друзей.

– Какого черта я должен ехать в мокрую Англию и замуровать себя в ужасной лондонской квартире! – ворчал он. – Нет, мы остаемся на солнце, здесь мы можем иметь слуг, пока есть деньги. А я кое-что успел накопить.

Она не спорила, прекрасно понимая, что придет время, и Тревор должен будет признать реалии жизни. Они не могли жить, как миллионеры, в Кейптауне.

Жизнь в этом городе была очень дорогой, и ни сбережения Тревора, ни щедрости мистера Фелдаза не могли покрыть их расходов. Сестра Тревора писала, что ее дом открыт для него в любое время, но у нее была школа, собственная жизнь, так же как и у родителей Андры. Нет, Андра знала, что наступит день, когда ей придется вернуться на студию и зарабатывать на двоих.

Андра скучала по дому. Уезжая, она верила, что ее ждет величайшее счастье. Вместо этого пришлось узнать бездонную печаль.

Этим серым днем в Африке она мечтала о сером дне в Англии. Андра вспоминала о своей квартире на последнем этаже, о том, как Роза Пенхэм приходила за письмами, о том, как Флэк организовал для нее новый контракт.

Ей необходимо вернуться к работе и хоть ненадолго забыть о Треворе и своем замужестве.

Все могло обернуться прекрасно – но только с Фреем.

О, Фрей, голубые-голубые глаза, соленые от моря волосы, сильные руки, обнимающие меня. О, Фрей, которого я люблю и буду любить до смерти. Где ты сейчас?

В первые два месяца после свадьбы сердце Андры разрывалось. Она старалась казаться веселой, исполняла все желания Тревора. И потому привычно улыбнулась, поворачиваясь к Тревору, которого ввез в комнату слуга-африканец. Равнодушно смотрела она на свежевыбритого человека с причесанными темными волосами, ухоженными руками и любимой сигарой во рту.

Он все еще был красив. Тот же романтический Тревор, вокруг инвалидного кресла которого крутились кейптаунские девушки, готовые пофлиртовать и польстить ему.

– Правда, он прекрасен, миссис Гудвин?

– Он выглядит просто очаровательно, не так ли?

– Правда, он терпеливый, хороший и смелый?

– Наверное, это такая радость для вас – ухаживать за ним?

Именно такие слова она постоянно слышала.

Андра все время была занята исполнением его поручений. Нужно открыть свежую коробку сигар, послать слугу за спичками. (Тревор отругал его за их отсутствие.) Он всегда ругал черных слуг. Это очень расстраивало Андру, она находила их веселыми, услужливыми и дружелюбными. Но все они боялись человека, командовавшего ими из инвалидной коляски.

Иногда Тревор вел себя, как рабовладелец. Андре приходилось объяснять ему, что в Англии со слугами так не обращаются. Иначе никто не стал бы ухаживать за ним. Тревор, смеясь, парировал, что не собирается возвращаться в Англию.

Этим утром он страшно ворчал: было пасмурно, к тому же приятели, которых они ждали к обеду, сообщили, что у них заболел ребенок и они не хотят оставлять его. Затем Тревор обнаружил, что на рубашке отсутствует пуговица, и попросил Андру пришить. Она подчинилась, и его губы искривились в удовлетворенно-циничной улыбке. Андра не умела шить. Она оказалась не слишком хорошей домохозяйкой и была вынуждена это признать. Постепенно она начала осознавать, что никогда не стала бы подходящей женой для Тревора, даже если бы и не произошел этот несчастный случай.

Как она могла допустить подобную ошибку? Часто задавая себе этот вопрос, Андра не могла на него ответить. Иногда, и даже очень часто, такие вещи случаются. Мужчины и женщины сочетаются браком, уверенные, что делают правильный шаг. Ошибка обнаруживается слишком поздно?

Потрясающий эгоизм Тревора мешал ему разобраться в чувствах жены. Будучи прирожденной актрисой, она прекрасно играла, чем нередко успокаивала себя с горькой иронией. Но он действительно считал, что ей нравится роль медсестры и сиделки.

Этим утром он удивил ее словами, что они не могут дальше жить в «Ля Пуансетт».

Любуясь зеленью пальм и покусывая сигару, Тревор сказал, что нужно что-то предпринять, иначе им грозит разорение.

– Я не спал полночи, обдумывая это письмо от фирмы. В компании «Фелдаз» очень жадные люди.

– Я бы этого не сказала, – возразила Андра. – Я думаю, что они всегда были добры к нам.

– И все же факт остается фактом. Я не работаю, и наши деньги тают.

– У меня еще немного осталось. Я не трогала ту крупную сумму, которую принес мне последний фильм.

– Не могу же я позволить, чтобы моя жена содержала меня, – гордо произнес Тревор. Андра увидела, что он наблюдает за ней краешком глаза, и ей не понравился этот его хитрый взгляд. Он ждал заверений, что она с радостью и гордостью потратит свои деньги на него.

– Мы женаты, Тревор, поэтому все, что я имею, должно быть общим. Но я хочу, чтобы ты знал – я не собираюсь сидеть здесь, в Кейптауне, и ждать, пока мои деньги уплывут на приемы друзей.

– Ну так чего же ты ожидаешь от меня? Чтобы я лежал здесь и разлагался?

– Я не думаю, что тебе нужно обращаться в прах, как ты это называешь, так как у тебя есть я.

Он внимательно посмотрел на нее и впервые подумал о благополучии Андры, а не о своем.

Он был по-своему предан жене и не мог вынести ее отсутствия. Ему всегда льстило, что одна из самых известных английских кинозвезд отказалась от своей карьеры ради него. Он был вполне искренен в своей благодарности. Но самолюбивый характер Тревора не позволял ему поступиться своими желаниями и дать Андре возможность жить так, как ей хотелось бы. Он принимал ее жертву жадно, как голодная собака глодает кость.

– Ты выглядишь немного усталой, – вдруг сказал он. – Как ты себя чувствуешь?

Андра пожала плечами. Зеркало давно говорило ей, что она сильно похудела, а под глазами появились темные круги.

– Я не думаю, что этот климат подходит мне, и, кроме того, я еще не оправилась после операции. У меня совсем нет сил.

Тревор стукнул ладонью по своим бесполезным ногам и с горечью скривил губы:

– Хотел бы я иметь столько сил!

– Бедный Тревор!

– Да, бедный Тревор. Мне это надоело. Послушай, Андра, я всегда был против отъезда из Южной Африки, потому что это моя родина. Теперь я начинаю думать, что разумнее уехать в Англию.

В ее глазах вспыхнул свет.

– Ты действительно так думаешь, Тревор?

– Тебе ведь здесь не нравится, не так ли? – спросил он обиженно.

– Что ты? Все были так добры ко мне. Природа необыкновенно красива. Но, несмотря на все домашние проблемы и плохую погоду в Англии, я все-таки предпочитаю жить там. Кроме того, дома я смогу работать. Я знаю, что обещала после замужества бросить кино, но обстоятельства изменились, и, думаю, сейчас это невозможно.

Андра подвинула стул ближе к инвалидному креслу, щеки ее порозовели, и она заговорила с таким энтузиазмом, какого уже давно не чувствовала:

– Две причины вернуться. Первая и самая важная состоит в том, что ты сможешь проконсультироваться у лучших специалистов Лондона. А во-вторых, я вернусь в кино и заработаю большие деньги. Это нужно и мне, и тебе. Жизнь слишком тяжела.

– Это верно, – прервал он, снова жалуясь.

– Сейчас тебе больше, чем когда-либо, нужны деньги. Необходимо нанять хорошего слугу, и, возможно, найдется лечение, которое поможет тебе.

Тревор протянул руку, взял ее ладони и поцеловал. Его глаза пожирали ее.

– О, ангел, если бы нашелся человек, который вылечил бы меня! Если бы появилась надежда, что я смогу снова ходить, что я смогу стать тебе настоящим мужем, о чем я так мечтаю…

Она вздрогнула, но губы ее улыбались.

– Шанс всегда есть. Во всяком случае, ты согласен, что мне следовало бы начать зарабатывать на хлеб с маслом?

– Я всегда был против этого, но теперь придется уступить.

– Почему ты всегда так возражал?

– Работа отнимет тебя у меня. И я останусь с каким-нибудь проклятым слугой.

– Я буду много времени проводить дома. Во всяком случае, все свободные часы – твои.

– Ты очень добра ко мне, – сказал он, и впервые со дня их свадьбы добавил:

– Я часто думаю, что мне не следовало разрешать тебе выходить за меня замуж.

Андра отстранилась, прошла к стеклянной двери на веранду, открыла ее и почувствовала на своих щеках дуновение свежего ветра. На мгновение тень Фрея и той любви, которую она отвергла, упала на нее и заслонила все остальное.

Через минуту Андра обернулась и сказала:

– Пожалуйста, Тревор, давай вернемся в Англию. Разреши мне опять работать.

Он посмотрел на нее с усмешкой, покусывая кончик сигары.

– Ты стремишься избавиться от меня?

– Вот именно, – с легкой иронией парировала она.

– Хорошо. Но мы поедем морем.

– Отлично, морское путешествие тебе не повредит. Мы наймем слугу, и, кроме того, ты хорошо переносишь качку. Тебе ведь не хочется лететь самолетом?

Его подогрел ее энтузиазм.

– Да! Я продам дом и получу за него достаточно большую сумму. Кроме того, можно продать и всю обстановку.

Андра равнодушно огляделась вокруг. Она не будет скучать ни о чем.

Кое-что из посуды и книг, которые она привезла с собой, можно отправить багажом. В «Ля Пуансетт», обставленной хорошим декоратором, все было красиво, но для нее ничего не значило. Она никогда не чувствовала себя здесь дома.

– Мы найдем в Лондоне подходящий вариант, – возбужденно продолжала она. Я напишу своей прежней секретарше Розе Пенхэм и знаю, что она вернется ко мне, как обещала. Роза найдет для нас квартиру на первом этаже, так, чтобы не было лестницы и легко вкатывалось кресло. Мы посетим всех известных специалистов на Харли-стрит. Я не начну сниматься, пока не побываю там с тобой. Пока останется хоть малейшая надежда помочь тебе, Тревор.

Теперь и Тревор заговорил с воодушевлением. Он выглядел менее мрачным и скучным, чем обычно:

– Это мне нравится, дорогая. Дай мне, пожалуйста, утреннюю газету, я хочу посмотреть расписание кораблей. Через Фелдаза я всегда смогу получить хорошую каюту. Джек в дружбе с руководством компании «Аутспен».

Она протянула ему газету, и пока Тревор просматривал ее, ходила взад и вперед по гостиной, с возрастающим возбуждением думая о возвращении в Лондон, к родным и друзьям. Пусть она ужасно несчастна, но исчезнет хотя бы чувство тоски по дому. А работа над фильмом, конечно, оставит мало времени для мыслей, обычно терзавших ее.

Фрей? Она не встретится с Фреем. Он говорил ей, что редко приезжает в Лондон. Когда он бывает дома, то чаще всего проводит время в Саутгемптоне и Ньюфоленде.

Вдруг Тревор сказал:

– Вот то, что нужно. Ты говорила, что корабль, на котором приехала, «Аутспен Квин» – красавец. Он пришвартуется в Кейптауне по дороге в Англию в конце этого месяца. Я закажу нам двухместную каюту.

Она быстро обернулась, в глазах отразилась тревога, лицо побледнело:

– Нет, нет!.. Только не на «Аутспен Квин».

Тревор вытащил изо рта сигару и внимательно посмотрел на нее.

– Почему нет? Ты же говорила, что путешествие было прекрасным. На корабле не укачивает, он новый.

– Неважно. Я не хочу возвращаться на «Аутспен Квин».

Она с трудом пыталась что-то объяснить. Тревор настаивал на ответе.

Сердце бешено стучало. Губы пересохли. Она этого не вынесет. Ни при каких обстоятельствах она не ступит на корабль Фрея. Иначе откроется рана, которая еще не совсем зажила.

Она бормотала, что корабль ей, в общем-то, не очень понравился. Тревор, пожав плечами, изучал расписание и предложил заказать места, например, на «Аутспен Стар». Этот корабль не столь современный, но у него хорошая репутация.

Год назад Джек Фелдаз перенес операцию, они с женой возвращались домой на «Стар», и тогда Тревор познакомился с капитаном, очень милым человеком.

– Соедини меня с офисом. Я поговорю с Биллом МакКроем, он обычно занимается билетами. Нужно проследить, чтобы он заказал нам хорошую каюту.

«Аутспен Стар» отплывает через месяц.

Андра облегченно вздохнула, и краска вернулась на ее лицо. Опасность миновала. Тревор говорил по телефону с Мак-Кроем, и она вышла в сад. Андра дрожала от нервного потрясения и холодного ветра.

Как пыльно и сухо! Нужен дождь. В последнем письме мама писала, что в Англии тоже сухо. Лето оказалось длинным и очень жарким. Дождей почти не было. С деревьев быстро облетели листья. Андра подумала, что, когда они приедут туда, наступит октябрь. Мысли об осени в Гайд-парке, о звуках и видах Лондона, о конце этой ссылки наполнили ее радостью. Воспоминания о Фрее уже не имели значения. Она не увидится с ним. Она – миссис Тревор Гудвин. Самая одинокая женщина в мире.

Тревор снова позвал ее.

– Думаю, что все будет в порядке. Билл умеет потянуть за нужные ниточки.

Он сегодня же позвонит.

К концу дня Тревор сообщил Андре, что каюта «люкс» на верхней палубе заказана для них. «Аутспен Стар» отходит из Кейптауна четвертого октября.

Во время ужина они с Тревором обсуждали предстоящее путешествие, и глаза Андры светились прежним светом.

– Я ожидаю его с нетерпением! – воскликнула она.

– Я надеюсь, что мы не делаем ошибки, – услышала Андра замечание Тревора, поглощавшего карри, отлично приготовленное поваром-африканцем. – Мне будет многого там не хватать.

– Я постараюсь восполнить все, – Андра обворожительно улыбнулась.

Он посмотрел на нее из-под длинных, почти девичьих ресниц:

– Почему ты так возражала против возвращения на «Квин»? Что-то не могу понять. Надеюсь, что на «Стар» не слишком качает. Новые корабли комфортабельнее.

Свет в ее глазах погас, с губ исчезла улыбка. Она резко ответила:

– Я просто не хотела возвращаться на «Квин». И все. Перестань грызть меня, Тревор!

– Извини, – сказал он обиженно.

После ужина они играли в слова. Игра им обоим не нравилась, но Тревору это занятие помогало убивать время. Он вернулся к разговору об «Аутспен Квин», и улыбка на целый вечер исчезла с лица Андры. Она чувствовала себя не в своей тарелке и легла спать с болью в сердце.

Андра нервничала, пока дом не был продан, а вещи упакованы. Наконец последние приготовления закончились. Пришел день отплытия.

На корабле Андру сразу же охватило чувство облегчения. Опершись на поручни, она наблюдала, как скрывается из виду Кейптаун. Прощай, красота Столовой горы, огромный бурлящий город, в котором она простилась со своим счастьем.

Им с Тревором устроили пышные проводы, завалили подарками. Миссис Грайем, расставаясь с Андрей, с трудом скрывала слезы, хотя и слыла не слишком чувствительной.

– Вы такая очаровательная, и так жаль, что я вас больше не увижу, говорила она прощаясь.

– Вы были так добры ко мне, миссис Грайем, и я надеюсь, что когда-нибудь вы приедете к нам в Англию.

– Вы отлично справляетесь с трудностями. Продолжайте в том же духе, напутствовала Андру миссис Грайем.

– Конечно, – ответила Андра, с горечью думая, что ничего другого ей не остается.

Она вернулась в каюту, чтобы распаковать вещи. Тревор остался там, где хотел, – в баре. Муж нашел на время путешествия слугу. Это была последняя прихоть, которую он мог себе позволить. За ним согласился присмотреть студент-медик, возвращавшийся домой на этом корабле и не возражавший против возможности заработать несколько фунтов.

Андра против своей воли вспоминала день, когда она приехала в Кейптаун, и то, другое путешествие, – волшебное, божественное, с Фреем. Возбуждение и очарование украденной любви. Желание порвать с Тревором и выйти замуж за Фрея. Сейчас все по-другому. Андра написала Флэку. И только что получила телеграмму от него:

Для Андры Ли уже готов новый контракт. Это означает по меньшей мере деньги и все, что можно получить за них для бедного Тревора.

Она поднялась наверх, чтобы присоединиться к мужу в баре. Тревор хотел побеседовать с капитаном корабля Джеймсом Лайлом и просил связаться с ним.

Он надеялся на особое внимание и заботу, ибо капитан Лайл был близким другом Джека Фелдаза. Именно бывший начальник сумел в последний момент забронировать для них каюту «люкс».

Интересно, думала Андра с болью в сердце, каков здесь первый помощник, принимающий на себя заботу о пассажирах? Будет ли она сидеть за его столом или за столом капитана? Впрочем, это уже не имеет значения. Ничто на «Аутспен Стар» не может сравниться с тем волшебным путешествием.

Андра окликнула стюарда:

– Вы можете отнести это капитану? – и протянула записку, которую набросал Тревор, не сомневавшийся, что она произведет впечатление. Он никак не хотел понять, что бывший менеджер крупной компании к числу важных персон не относится.

Взяв записку, стюард улыбнулся молодой женщине, мысленно назвав ее «отвальной». Такая худенькая и грациозная, с прекрасными волосами и прелестными глазами. Ему казалось, что где-то он уже видел это лицо.

Прочитав имя адресата на конверте, стюард поднял глаза на Андру:

– Мисс… Мадам… Я думаю, что произошла какая-то ошибка. Это адресовано капитану Лайлу.

– А разве не он командует кораблем?

– Он был капитаном, мисс, но внезапно умер – сердечный приступ, две недели назад, в Ист-Лондоне. Его тело отправили на берег.

– О Господи! – воскликнула Андра. – Простите, ради Бога. Мой муж очень расстроится.

– Да, мадам, мы все переживаем. Это случилось неожиданно. Он был таким прекрасным человеком, мы все уважали его.

– А кто командует вместо него? Нас ни о чем не предупредили.

– Я думаю, что об изменениях знали немногие. Все произошло в последний момент, мисс. Новый капитан молод. Это его первый рейс. Все решалось в спешке, перед самым отплытием из Ист-Лондона. Он служил на другом корабле первым помощником капитана по работе с пассажирами.

– Как его зовут?

– Роулэнд. Капитан Фрей Роулэнд, мадам. Смешное имя, пишется через «е».

На мгновение Андре показалось, будто что-то ударило ее. Все поплыло перед глазами. Она задыхалась. Еще не веря, смотрела на стюарда.

– Капитан Фрей Роулэнд?

– Да, мадам, – улыбнулся стюард. – Похож на покорителя женских сердец.

Чемпион Южной Африки по теннису. Кроме того, почти профессионал в кино. Во время рейса будут показывать его фильм о диких животных. Наверное, мне следует вернуть вам письмо, мадам?

Пальцы Андры сжали записку. Сердце бешено колотилось. Она была словно в бреду. Фрей – капитан этого корабля! Ему поручили то, о чем он всегда мечтал. Оказался в Южной Африке в самое нужное время, когда понадобилось заменить капитана Лайла. Они могли назначить другого, но, скорее всего, не нашлось под рукой человека нужной квалификации. У Фрея был диплом капитана.

И сейчас он ведет этот корабль.

Господи, думала Андра, знает ли он, что я здесь? Видел ли список пассажиров?

Она решила не возвращаться на «Аутспен Квин», боясь встречи с Фреем. Ее плечи дрожали от сдерживаемого смеха. Только судьба-злодейка могла придумать такую шутку.

Именно она, Андра, уговорила Тревора плыть на «Лутспен Стар». И Фрей стал капитаном этого корабля.

Стюард смотрел на Андру с нескрываемым любопытством. Она сумела взять себя в руки.

– Не беспокойтесь о записке. Я увижу капитана завтра, а может, и сегодня, – сказала она и поспешила скрыться от вопросительного взгляда стюарда.

Тревора она нашла в баре. Он сидел в инвалидном кресле. Ноги прикрыты легким шерстяным пледом, в зубах – знакомая сигарета. Тревор уже нашел себе развлечение. Парочка девушек-подростков из Австралии в свитерах и коротких юбках, с длинными развевающимися волосами уже ворковали с мистером Гудвином.

– Мы будем часто приходить сюда, чтобы поболтать с вами. Правда, Кэрол?

– Я думаю, что это так романтично… Во всяком случае, вы выглядите так романтично… (Хихиканье.) Потом послышался самовлюбленный голос Тревора:

– Уверяю вас, сладенькие, что это абсолютно не романтично – валяться вот так. Хотя присутствие на борту таких очаровашек, согласных повеселить меня, здорово помогает. Выкладывайте мне все!..

Они принялись наперебой рассказывать о себе, о том, где жили, и о своем первом путешествии в Англию. Андра решила, что она здесь не нужна, и ушла, благодарная маленьким трещоткам.

Словно притягиваемая магнитом, она очутилась возле лестницы, ведущей на капитанский мостик. Сердце готово было вырваться из груди. Андра не могла поверить, что Фрей так близко, там, наверху, на мостике, следит за тем, как корабль держит курс в открытое море.

Жизнь продолжалась…

Солярий был переполнен. Молодежь веселилась. Фотографы-любители щелкали удаляющийся берег. До Андры доносились обрывки разговоров и смех. Все так знакомо.

Андра не сомневалась, что, если бы ей захотелось, она смогла бы «хорошо провести время» на борту, как и другие женщины. Вдобавок ко всему она бывшая кинозвезда, молодая и привлекательная, и тот факт, что ее муж парализован, вызовет еще большую симпатию пассажиров. Мужчины попытаются развлечь. Только сердце ее там, на мостике. Она сходила с ума от радости… и от страшного предчувствия.

Андра заставила себя отойти от лестницы и подумать о муже. Тревор не сможет посещать ресторан. Они решили, что легче прикатить кресло в бар, расположенный на том же этаже, что и каюта Гудвинов.

Андра обедала в одиночестве. В этот раз не с первым помощником капитана, молодым круглолицым румяным офицером, а за столиком капитана. Она, как завороженная, смотрела на его пустой стул, который будет пустовать до тех пор, пока корабль не выйдет в открытое море. Нужно дождаться вечера, тогда она увидит Фрея. Он, должно быть, знает, что она на борту, думала Андра.

Капитан не мог не просмотреть список пассажиров. Как принял он этот удар?