Было три часа утра. Экипаж, в котором ехали Певерил и его стражи, подъезжал к Уайтлифу.
      Певерил продрог от холода. Снежинки, падающие с неба, мерцали, как холодные звезды. Холод был сильный, а поездка долгая, лошади устали и постоянно скользили на льду. Одна из них сломала ногу. Ее заменили, но на это ушло много времени. Айвор рвал и метал: даже ему не понравилось это путешествие. В Биконсфильде они остановились, чтобы кучера и пассажиры могли подкрепить себя ромом, прежде чем продолжить путь в Уайтлиф.
      Айвор и эксперт, находившийся на службе у барона Чевиота, оживленно переговаривались. Певерил сидел отдельно с гордым молчанием. Никто не говорил с ним, но и он не хотел разговаривать. Сложив руки, он сидел в углу на кушетке, размышляя над происходящим. Наверное, ему следовало бы бояться при мысли о том, что скоро произойдет. Но у Певерила не было трусости, он всегда был фаталистом и философом. Он понимал, что подписал свой смертный приговор, согласившись поехать с этими людьми в Кедлингтон. Но как бы он смог потом смотреть в глаза своей совести и Флер, если бы уклонился от дуэли? Он чувствовал даже некоторое странное волнение при мысли о встрече с бывшим мужем Флер. Для него было честью сражаться, а если надо, то даже и умереть за нее. Но он не мог не печалиться от мысли, что никогда больше не увидит свою Флер.
      Завтра он должен был ехать в Бат, чтобы приготовить все к свадьбе. Теперь всему конец, и его милая Флер останется одна, не считая добрых друзей.
      Тысяча воспоминаний нахлынула на него, когда карета въехала на холм и он увидел темную башню Кедлингтона, упирающуюся в светящееся небо. Снова Уайтлиф – знакомая маленькая деревня, спящая в этот ранний час. Ах, его башня! Он никогда не надеялся снова увидеть ее. Там, в студии, родилась его любовь к Флер. Здесь он стал мужчиной, способным на глубокую и сильную любовь.
      Певерил почувствовал, как замерло его сердце, когда проезжали через железные ворота. Колеса застряли, и карета остановилась. Вылезая из экипажа, Певерил думал о прошлом, когда он бродил по этим волшебным садам и рисовал в спокойствии и тишине до тех пор, пока барон не привез сюда свою невесту.
      Неужели ей не суждено найти покой?
      Передние двери распахнулись. Сонный привратник, зевая и застегивая пуговицы своего плаща, принял гостей. Певерил взглянул на него: он не знал этого человека. Конечно, большинство прислуги сменили. Ярость барона коснулась всех, кто позволил им бежать.
      Но потом Певерил увидел хорошо знакомую фигуру, приближающуюся к нему: в зал вошла миссис Динглфут с лампой, а за ней – огромная тень. Женщина была закутана в шаль, на голове надет чепец. Когда она увидела Певерила, то ее глаза моргнули сначала от удивления, а затем со злорадством.
      – Неужели? Певерил Марш! Так вы наконец нашли его? – спросила она Айвора.
      – Да, но мы замерзли и хотим выпить, миссис Динглфут, – сказал Айвор, растирая пальцы.
      Миссис Динглфут оглядела Певерила и сказала:
      – Так, так, мой маленький художник. И как ты чувствуешь себя в доме, где нашел приют и отплатил господину лорду черной неблагодарностью?
      – В этом доме мне нечего сказать ни вам, ни кому-либо еще.
      Она подошла ближе, вглядываясь в его лицо.
      – А где моя хозяйка? Смазливая маленькая лицемерка, с дурной кровью. Ей твоя постель приглянулась больше, чем ложе законного мужа?
      Певерил оборвал ее:
      – Еще одно такое слово, ты, женщина-чудовище, и я ударю тебя, хоть ты и женщина.
      Экономка отпрянула. Она поняла, что робкий художник превратился в мужчину. Блеск его глаз испугал ее. Она сдавленно усмехнулась и повернулась к Айвору.
      – Он изменит свой тон, когда им займется его светлость. Лучше увести его в башню, пусть спит на своей старой кровати. Там сыро и много крыс. Возможно, это охладит горячую кровь молодого джентльмена.
      Айвор прошептал на ухо управляющей:
      – Наверное, его светлость еще не знает о нашем приезде?
      – Да, он допоздна пировал со своими друзьями, и думаю, что он еще храпит, – прошептала в ответ миссис Динглфут. – Он бы не приехал сюда, но отец и мать леди Джорджины захотели посмотреть особняк. Они возвратились в Эйлсбери в сумерки, – и доверительно добавила, – я не думаю, что новая баронесса будет вмешиваться в мои дела. Она всего лишь глупышка, которая много хихикает и безумно влюблена в его светлость. Она делает все, чтобы угодить ему. Даже меня называет «своей дорогой служанкой» и оставит управление домом мне, я уверена. В ней нет ничего от достоинства, грации и холодной невинности моей прежней хозяйки.
      Она искоса взглянула на Певерила.
      – Взгляните, на нем растаяли сосульки.
      Певерил взглянул на миссис Динглфут с такой яростью, что та отступила, что-то бормоча под нос. Валлиец взглянул на Певерила и зевнул:
      – Пойдем, тебя лучше запереть в башне, – сказал он.
      – Меня не нужно запирать. Я сам приехал сюда, чтобы встретить вашего хозяина, – холодно сказал Певерил.
      В этот момент хлопнула дверь и раздался звук шагов. Стоявшие в зале подняли глаза на музыкальную галерею. Там появился свет от мерцающих свечей, потом появилась высокая фигура барона. Завернутый в вельветовый халат и держа в руках канделябр, Дензил Чевиот медленно спускался по лестнице.
      Сердце Певерила забилось быстрее. На его бледном, но решительном лице появилась краска. Впервые за два года он увидел человека, который был мужем Флер, и с некоторым удивлением отметил, что барон постарел за последние двадцать месяцев: его волосы, небрежно откинутые со лба, тронула седина. Медленно просыпаясь, он выглядел подслеповатым и злобным.
      Чевиот медленно поставил канделябр на длинный дубовый стол перед камином, затем, затянув пояс своего халата, повернулся и осмотрел Певерила с головы до ног критическим оскорбляющим взглядом.
      – Отлично, отлично, – прорычал он, – так, значит, это действительно ты. Мой добрый Айвор не ошибался, когда говорил, что выследит тебя по таланту. Добро пожаловать обратно в Кедлингтон, мой юный петушок. Вы достаточно долго жили мирно.
      Певерил не отвечал. Его серые глаза выдержали взгляд блестящих глаз барона. Почувствовав запах алкоголя, он испытал глубокое отвращение к этому человеку.
      Чевиот продолжал:
      – Итак, в конце концов твоя школьная кисть выдала тебя? Или это было тщеславие? А может быть, тебе нужны были деньги?
      – Благодарю вас, но я ни в чем не нуждаюсь, – отрывисто сказал Певерил.
      – И тебе не стыдно? – продолжал барон. – Именно теперь, когда ты находишься на земле, где твоя сестра нашла вечный покой, ты не помнишь, как охотно я дал приют и позволил тебе совершенствовать свой талант и копить золото. Тебе не совестно при мысли о том, как ты обошелся с тем, кто оказал тебе такие благодеяния?
      Певерил сжал кулаки, ему стало жарко, но он ответил твердо и ясно:
      – Если уж мы заговорили о стыде, ваша светлость, то вам стоит вспомнить о нем и подумать, почему я пренебрег этим. Если я помог бежать женщине, некогда бывшей вашей женой, вы не хуже меня знаете истинную причину этого поступка.
      Чевиот рассмеялся.
      – Юный глупец. Ты думаешь, что стал всемогущим рыцарем, когда помог законной леди Чевиот упасть в твои хилые объятия?
      Кровь прилила к лицу Певерила.
      – Между нами не было прелюбодеяния, и вы это хорошо знаете, – сказал он.
      – Я не знаю ничего подобного.
      – Тогда я вам говорю об этом. Это истинная правда, и пусть меня накажет Господь, если я солгал.
      – Неужели? – спросил барон, но его злобный взгляд не выдержал ясного открытого взгляда Певерила.
      – Более того, – продолжал Певерил, – вы знаете о своем варварском обращении с Флер, а она не могла защититься. Я был и остался ее единственным другом.
      Чевиот слегка повысил свой голос, пытаясь вложить в него чувство.
      – Сэр, вы похитили мою жену, и я собираюсь убить вас.
      – Сэр, – сказал Певерил, – вы заперли беззащитную жену, оставив ее на милость женщины, не знающей слова «жалость». Я спас ее от этой судьбы и рад, что сделал это, а дальше будь что будет.
      – Будь что будет! – со смехом повторил Чевиот. – Это твой последний час, мой маленький художник! Я буду сражаться как джентльмен. На шпагах или пистолетах – не важно; право выбора за тобой. Но мне станет легче, когда ты покинешь этот мир.
      – Вашей светлости следует подумать о себе, – сказал Певерил.
      Барон снова засмеялся и повернулся к слуге.
      – Ты слышал, мой добрый Айвор? Наш юный гений надеется убить меня на дуэли! Он прострелит мне голову или пронзит грудь?
      В ответ Айвор засмеялся.
      – Ваш противник уже мертв, ваша светлость. Певерил не выказал ни малейшего страха. Он боялся только за Флер: длинные руки могли дотянуться до нее и уничтожить. И следующие слова Чевиота сильно встревожили его:
      – И предупреждаю, что не успокоюсь, пока не найду этот чистый цветок, ради которого ты умираешь. Выследить ее, так же, как и тебя, будет не трудно.
      Певерил сник.
      – Но почему, ваша светлость, вы хотите отомстить ей? – воскликнул он. – Религиозный суд аннулировал брак, и вы собираетесь снова жениться. Почему бы не оставить в покое бедную Флер? Вы ей причинили и так много зла.
      – То, что я сделаю с бывшей леди Чевиот, это мое дело, – резко сказал барон, – и тебя это не касается.
      Певерил на миг решил бежать: добраться до Флер и защищать ее. Он сожалел, что позволил заманить себя в ловушку. Он не мог умереть и оставить Флер одну. Однако быстро взял себя в руки, чтобы Чевиот не думал, что Флер полюбила менее храброго человека.
      – Пусть будет дуэль.
      – Еще не рассвело, – коротко сказал барон. – Я вернусь к себе, чтобы еще поспать. Ты тоже можешь так поступить. Мы встретимся на лужайке у южной стены. Доктор Босс умер, старый дурак, а поскольку у тебя нет секунданта, то им будет вот этот джентльмен, – он кивнул на эксперта, который помог найти Певерила.
      – Благодарю вас, – холодно сказал Певерил. Барон Чевиот подавил зевок. Ему стало холодно, у него болела печень, и он понимал, что смерть Певерила принесет ему мало радости. Внутренне он даже восхищался, как ловко юноше удалось бежать. Месть барона была направлена скорее на Флер, чем на Певерила. За месяцы после аннулирования брака он чувствовал к ней смесь отвращения и вожделения: отвращения из-за черной крови, замаравшей хотя и всего на несколько секунд жизнь его сына и наследника; возмущение ее гордостью и безразличием, когда он впервые обнял ее. Но у него еще было желание; на некоторое время оно умерло, затем снова вспыхнуло. Просыпаясь, он вспоминал ее красоту, а иногда сходил с ума от ее нравственного превосходства.
      Теперь, когда он снова собирался жениться, у него не было причин для ярости. Он полностью порвал с Флер, у него была новая невеста. Джорджина Поллендайн была приятной девушкой, хотя ее детское восхищение им не радовало его. Она могла быть плодовитой женой и родить здоровых детей, но совсем не была похожа на ту, прежнюю. Он не чувствовал к ней жаркой страсти, волнующей кровь, как это было с Флер. Даже теперь, холодным серым февральским днем, он чувствовал гнев из-за того, что бывшая жена никогда не принадлежала ему, и поэтому должен убить Певерила. Он усмехнулся, глядя на юношу.
      – Итак, что же? Шпаги или пистолеты? Художник, абсолютно ничего не знавший об оружии, смело ответил:
      – Мне доставит удовольствие проткнуть вам глотку, барон Чевиот.
      – Идиот! – яростно закричал Чевиот, – тебе осталось жить лишь несколько часов. Ты… – он повернулся к слуге, – запри его в башне, и пусть сидит там до шести часов.
      Певерил хотел возразить, но Чевиот взял канделябр и пошел по лестнице.
      – Пойдем, – сказал Айвор Певерилу.
      И снова он пошел по знакомой лестнице. Никто не был в башне с тех пор, когда Певерил и Флер покинули Кедлингтон. Студия была мрачной и неуютной. На грязных оконных стеклах висела паутина. Два холста, изъеденных крысами, лежали на стуле. Даже когда Айвор открыл дверь, Певерил с ужасом успел увидеть мелькнувшую темную тень: он терпеть не мог крыс.
      – Не очень мило, но для вас достаточно, мой маленький художник. У вас осталось несколько часов, чтобы подумать о жизни. Спокойной ночи или доброе утро! – с насмешливым поклоном Айвор вышел и запер дверь.
      Певерил постоял, пока его глаза не привыкли к темноте. Ему не понравилось в этой комнате с визжащими крысами, и Певерил пал духом. Боже мой, подумал он, как провести последние часы жизни? Он открыл окно и с наслаждением вздохнул свежий воздух.
      Скоро он выйдет на луг, чтобы сразиться с противником, и это будет первая и наверняка последняя дуэль в его жизни.
      В округе было тихо, а над лесом стоял туман. Певерил нашел кресло с высокой спинкой, на котором когда-то сидела Флер. Он почти видел ее и вспомнил ее печаль из-за ужасного наказания мстительного мужа, обидевшего ее, когда ей нужны были забота и любовь.
      Певерил надеялся, что, став мужем Флер, отдаст ей всю свою любовь и преданность. К сожалению, теперь этого не будет. Внизу, на белой лужайке, он сделает что сможет, но это будет нечестная дуэль.
      Певерил упал на колени и склонил голову на руки.
      – О, Флер, любимая, как тяжело покидать тебя сейчас, – вздохнул он.
      Было очень холодно. Он пошел к окну, но на полпути почувствовал, что у него слипаются глаза, и сон победил его.
      Он проснулся от щелканья замка. Айвор и эксперт пришли за ним.
      Над Кедлингтоном поднимался рассвет.

      Замок Кедлингтон возвышался над утренним туманом. Легкий ветерок закрыл небо тучами. Лес еще спал, но долина уже просыпалась. Коровы недовольно мычали, протестуя против жестокости человека.
      Барон Кедлингтон стоял со своими секундантами и доктором Барнстэйнлом, у которого в руке был черный саквояж. Доктору не нравилось все это, так как он был тихим деревенским врачом и впервые присутствовал на дуэли.
      А Чевиот чувствовал себя прекрасно и постоянно улыбался. Одет он был в рубаху и шелковые штаны.
      Закатав до локтя оба рукава и увидев стройную фигуру молодого художника, двигающуюся к нему, он продолжал улыбаться, но его глаза сузились. Певерил подошел и поклонился. Он был бледен, но не выказал ни страха, ни смущения. Дензил Чевиот столь же любезно ответил поклоном. Легкое чувство восхищения слегка тронуло его сердце: он, барон Чевиот, стал бы сражаться, только будучи уверенным в победе.
      Айвор принес шпаги. Эксперт и один молодой джентльмен представились Певерилу как секунданты. Юноша тоже закатал рукава, но слегка вздрогнул, когда ветер коснулся его волос. Солнце осветило лужайку: первый признак конца горькой зимы. Как странно, подумал Певерил, что это происходит накануне свадьбы Ее Величества. Сегодня Лондон лихорадочно готовится к церемонии, и это так не вязалось с его тяжелым положением, что он помолился за счастье Ее Величества. Затем он стал думать лишь о Флер. Тихо вздохнул и осмотрел протянутую ему шпагу.
      Один из секундантов шепотом спросил доктора Барнстэйнла:
      – Вы знаете из-за чего они дерутся? Я не имею ни малейшего понятия.
      – Я также, – шепнул тот в ответ, – кроме того, что затронута честь барона и бывшей леди Чевиот. Их брак был недавно аннулирован. И потом, – добавил он, – я знаю, что Певерил Марш – художник и понятия не имеет о дуэлях. Барон Чевиот убьет его.
      – Может быть, Господь сжалится над ним, – пробормотал секундант.
      Этот молодой джентльмен был маркизом де ла Поэ. Он взял в руки ситуацию и зачитал двум противникам правила, поставив их друг против друга со шпагами острием вниз. Певерил мрачно подумал, что хотел бы получить хотя бы один удар или хотя бы услышать звон шпаг, прежде чем его обезоружат. Но когда маркиз спросил, готовы ли противники, Певерил храбро ответил: «Да». Маркиз резко сказал:
      – Начинаем, господа.
      Барон сразу же мягким движением выбил шпагу из рук Певерила и рассмеялся.
      – Подбери ее.
      Певерил покраснел от стыда, подобрал шпагу и бросился на противника.
      – За нее, – отчаянно крикнул он.
      – Глупо, – сказал барон и снова выбил шпагу мягким движением, но по руке Певерила заструилась кровь. – Что теперь? – усмехнулся он.
      Сердце Певерила колотилось, но, несмотря на кровь, стекающую по руке, снова взял в руки шпагу.
      Его следующие движения были более быстрыми, и две шпаги зазвенели, что несколько удивило Чевиота, Но долго это продолжаться не могло. Доктор Барнстэйнл протестующим голосом воскликнул:
      – Боже, это нечестно, это убийство!
      – Я все равно убью его, – сказал Чевиот. Певерил еще раз был ранен в плечо, но опять встал и крикнул:
      – Продолжим! Защищайтесь, ваша светлость!
      С глубоким восхищением Дензил снова сделал выпад, и кончик его шпаги коснулся правой руки Певерила. В третий и, очевидно, последний раз он выронил шпагу, едва не упав, но секунданты поддержали его.
      – Пустите меня, – пробормотал он, – если нужно, я буду сражаться левой.
      – Тогда сражайся и умри, – сказал Чевиот, которому уже надоела эта игра.
      Но в этот момент тишина лужайки была нарушена мужским окриком:
      – Стой!
      На лужайке появились три человека: один высокий, в пальто, другой пониже, а третьей была женщина с закрытым вуалью лицом.
      Чевиот с изумлением посмотрел на прибывших и пошел навстречу им. Доктор Барнстэйнл залечивал раны, полученные Певерилом, а тот с удивлением узнал в одном из прибывших Люка Тэйлора. Молодая женщина подняла вуаль, и Певерил воскликнул:
      – Флер!
      Высокий мужчина встал лицом к лицу с Чевиотом, снял шляпу и пристально посмотрел на барона.
      С каждой минутой светлело. Солнечный свет становился ярче, снег начал таять. Озадаченный Чевиот смотрел на лицо со шрамом, на светлые волосы джентльмена, но не мог его узнать.
      – Могу ли я спросить, что это значит, сэр… Кто вы? – начал он.
      – Посмотри на меня внимательнее, Чевиот, – прервал тот, – посмотри и вспомни.
      Барон уставился на него. Его гнев сменился удивлением. Не может быть, подумал он про себя. Наконец он воскликнул:
      – Гарри Родни! Нет, это его призрак!
      – Я не призрак, – сказал Гарри, сбросив плащ на землю. – Три долгих года я отсутствовал, находясь на другом конце света и не имея возможности узнать что-либо о моей дочери. Я пришел, чтобы отомстить тебе, и пришел, слава Богу, вовремя, – он мягко взглянул на Певерила.
      Певерил, бледный и дрожащий, уставился на высокого мужчину.
      – Отец Флер! – недоверчиво воскликнул он.
      – Да, мой мальчик, – сказал Гарри более мягко, – я знаю, что случилось. Будь уверен, я твой друг, так же как и отец Флер.
      Дензил продолжал смотреть на сэра Гарри Родни с немым изумлением.
      – Я знаю все, Дензил Чевиот. Ты мне ответишь за то зло, которое причинил моей дочери.
      Барон взялся рукой за горло, потеряв свой вызывающий вид.
      – Я протестую. Церковный суд отменил мой брак с дочерью рабыни-квартеронки.
      Гарри подошел и ударил его перчаткой по лицу.
      – Я убью тебя, – яростно сказал он. Чевиот отступил, сверкая глазами.
      – Не так быстро. Возможно, вам самому придется умереть. Этот молодой повеса увел вашу дочь от ее законного мужа. Где ее невинность?
      – Ты купил ее невинность за деньги, когда она не могла защититься, – сказал Гарри сквозь зубы.
      – А ее черная кровь? Вы рассказали мне об этом? – спросил Чевиот.
      – Никто не говорил тебе о предках леди Родни. Но если бы вы были человеком чести, то никогда бы не наказывали свою жену, которая родила ребенка, страдая от вашего безразличия.
      Барон Чевиот хотел еще что-то сказать, но увидел Флер, подошедшую к ним со сверкающими глазами.
      – Вы хорошо знаете, лорд Чевиот, что я была предана вам, даже когда вы унижали меня, – сказала она.
      На мгновение барон замер. Он не ожидал увидеть ее снова здесь и изобразил издевательский поклон.
      – Мои поздравления, мадам. Вы выглядите сегодня утром прекрасно. Добро пожаловать домой в Кедлингтон, – ухмыльнулся он.
      Гарри Родни положил руку на плечо дочери.
      – Иди к карете с Певерилом, дорогая. Ты нужна ему, он ранен.
      Флер вскрикнула и бросилась к своему возлюбленному.
      – Ерунда, – сказал Певерил, – но я протестую против вмешательства в эту дуэль, которая касается лишь меня и барона Чевиота.
      – Это не лучшее занятие, мой мальчик. Я лучше подготовлен к борьбе с Чевиотом. Вы совсем недавно вошли в жизнь моей дочери, а я ее отец и имею больше прав драться с бароном.
      Гарри Родни стоял, готовый к бою, со шпагой острием вниз. Он проверил качество стали, но на его лице была маска ненависти и возмущения.
      Маркиз, которому нравились дуэли между опытными бойцами и который знал Гарри Родни в прошлом как хорошего фехтовальщика, с нетерпением смотрел на обоих. Будет о чем поговорить в клубах Лондона и Парижа.
      – Сходитесь, господа, – сказал он весело. Флер увела Певерила.
      – Ты потерял много крови, тебе нужно отдохнуть, – сказала она.
      Он наклонил голову, поцеловал ей руку и покраснел.
      – Я подвел тебя, – сказал он. – Я не переживу этого позора. Я проиграл, едва начав, но хотел убить его ради тебя.
      Флер взяла раненую руку и прижала к своим губам.
      – Мой милый, не жалей о решении отца заменить тебя.
      – Но я хотел убить барона, – прорычал Певерил.
      – С Божьей помощью отец убьет его за тебя. Подумай, что бы случилось со мной, если бы тебя убили, – воскликнула Флер.
      На мгновение Певерил остановился, глядя ей в глаза.
      – Прошлой ночью я был уверен, что больше никогда не увижу тебя снова, – прошептал он.
      – Теперь мы никогда не расстанемся, – прошептала она в ответ.
      – Дорогая, разреши мне остаться и посмотреть, что произойдет.
      Она кивнула.
      Они стояли в стороне, наблюдая за участниками дуэли и прислушиваясь к звону шпаг. Маркиз де ла Поэ также с интересом наблюдал за происходящим.
      Каждый раз, когда Родни нападал, он произносил имя Флер.
      Они яростно фехтовали: атаковали, уходили, отбивались. Лицо барона стало мертвенно-бледным, он закусил верхнюю губу в звериной усмешке. Когда-то он сражался с сэром Гарри из любви к спорту, но теперь было сражение насмерть.
      Чевиот был первым, пролившим кровь противника, задев Родни шпагой. Гарри выронил шпагу на землю, но быстро поднял ее и бросил смертельный взгляд на барона.
      – За Флер, – сказал он, переведя дух.
      Зрители наблюдали, затаив дыхание. Маркиз пробормотал:
      – Господи, это самое восхитительное зрелище. Флер и Певерил наблюдали за дуэлью далеко не с такой радостью.
      – О Господи, не дай папе проиграть, – безмолвно молилась Флер.
      Дуэль возобновилась с еще большей яростью.
      – Это за то, что произошло в «Малой Бастилии», – сказал Гарри Родни, одновременно задев шпагой правое плечо противника. Теперь уже шпага барона упала на землю. Оба мужчины обливались потом. Чевиот начал терять уверенность в себе и впервые в жизни испытал страх.
      – Это за негра, которого родила твоя дочь, – прорычал он, переходя в атаку. Но это были их последние слова: Гарри Родни сделал контрвыпад, и его шпага прошла через сердце Дензила.
      – Умри, собака, умри! – закричал Гарри.
      Дензил Чевиот беззвучно уронил шпагу и упал на траву. Кровь заливала его красивую рубаху.
      Доктор Барнстэйнл бросился вперед и наклонился над бароном. Проверив пульс, он встал и сказал:
      – Его светлость умер.
      – Дело сделано, – сказал Гарри Родни и вытер платком шпагу.
      Айвор повернулся и побежал в дом. Флер и Певерил очнулись. Девушка освободилась из объятий Певерила и побежала к отцу. Он прижал ее к сердцу.
      – Слава Богу, я отомстил за тебя, – прошептал он.
      В наступившей тишине доктор Барнстэйнл накрыл плащом тело барона.
      Немного погодя, люди, молча стоявшие над телом Чевиота, оглянулись на дом.
      – Господи, там огонь! Взгляните! – закричал кто-то. Оранжевые языки пламени поднимались в утреннее небо.
      – Башня, взгляните на башню! Флер задрожала.
      – Что-то произошло, мы должны вернуться и посмотреть.
      – Я дам указание слугам его светлости отнести тело в мой дом. Пойдемте к замку, наша помощь может понадобиться.
      Этот случай остался для них загадкой, а валлиец в этот момент бежал, как крыса, из Кедлингтона, опасаясь мести.
      Когда Айвор понял, что все кончено и никто не защитит его, он бросился к миссис Динглфут.
      Услышав о смерти хозяина, та заплакала. Она была единственной, кто любил этого злобного дворянина. Но печаль вскоре уступила место инстинкту самосохранения: она тоже испугалась Гарри.
      Барон Чевиот мертв, а Певерил жив! И с ним богатый и могущественный Гарри Родни. Какой ужас!
      – Давай убежим вместе, – предложила она Айвору.