Цвет платья оттенял ее великолепный бронзовый загар. На ней не было никаких драгоценностей, кроме бриллиантовых сережек, стоимость которых оценивалась в целое состояние. Это были южноафриканские бриллианты. И вообще вокруг Гейл ощущалась «бриллиантовая аура». Но Алану не нравился ее резко очерченный рот: губы были покрашены помадой кораллового цвета и казались неестественными. Но, судя по всему, Винсенту Гейл нравилась. Он не сводил с нее глаз и игнорировал остальных гостей. Весь вечер Винс танцевал только с Гейл.
      Алан продолжал смотреть на них – они очень подходили друг другу. Они танцевали, прижавшись щекой к щеке, со стороны это выглядело несколько вызывающе. Но так было принято, это было современно, а Алан знал, что он был всегда слишком старомодным в отношениях с людьми.
      Он мог веселиться, как и все, но никогда, даже в студенческие годы, не попадал в двусмысленные ситуации. Это был не его стиль. Только один раз в жизни он испытал любовь, и то горе, которое он перенес из-за смерти любимой, отравило всю его молодость, И вот теперь эта тайная безнадежная любовь к Кристине…
      Когда он подумал о ней, то понял, что бестактно наблюдать за Винсентом и Бишоп. Винс был неисправим, он привык волочиться за каждой юбкой. Возможно, этот флирт ничего не значил для него… Но Алана это раздражало, так как он постоянно думал о несчастной и одинокой Кристине, лежащей в больничной палате.
      Чуть позже к нему подошел Винс, выглядевший польщенным и довольным жизнью.
      Он похлопал Алана по плечу и сказал:
      – Ты ни разу не танцевал с Гейл. Ты многое потерял. Она потрясающе танцует. – Я плохо танцую, – быстро вставил Алан.
      Винс ответил ему:
      – А я поставлю сейчас медленный фокстрот. Это как раз твой стиль, старина.
      Итак помимо его воли Алан был вынужден оказаться с Гейл Бишоп среди танцующих. Она была такая маленькая, такая легкая, и все же, несмотря на его упорное нежелание танцевать близко с партнершей, очень быстро она умудрилась приблизиться к нему настолько, что он почувствовал запах ее духов – экзотический мускусный запах, который очень подходил ей и который не нравился Алану. (Он вспомнил нежный запах незабудок – духов Кристины.) Гейл кокетничала с ним и строила ему глазки. В ней было что-то неприятное. Ее взгляд был гипнотизирующим и очень походил на взгляд рептилий. Никогда раньше он не видел таких глаз. Гейл попыталась польстить Алану.
      – Вы лучший друг Винса. Он говорит, что вы замечательный маклер. Папа дал мне кое-какие деньги, и хотелось бы, чтобы вы поиграли для меня на бирже.
      Он холодно ответил:
      – Я не играю на бирже. Она была удивлена.
      – Но Винс сказал, что вы помогаете ему. Он говорит, что вы чертовски проницательны.
      – Не верьте этому, мисс Бишоп.
      – О, не стоит называть меня так официально. Все зовут меня Гейл.
      Алан ничего не ответил.
      – Но вы должны быть моим маклером, – настаивала она.
      – Я уверен, что у вашего отца уже есть собственный первоклассный маклер.
      – У папы может быть кто угодно, а я собираюсь отдать свои деньги вам, – ответила Гейл и коснулась щекой плеча Алана.
      Он запомнил то неприятное ощущение, которое вызвало это касание. Как будто кошка, выгнув спину, вдруг потерлась о его лодыжку. Он не выносил этого. Он вообще не любил кошек. Алан предпочитал собак…
      Да, в мисс Бишоп было что-то похожее на рептилию. Алан чувствовал, что ей было безразлично, как он к ней относится. Ей нужен был Винс. Возможно, Гейл так не нравилась Алану из-за Кристины. Никто не может увиваться за Винсом, пока его жена лежит в больнице из-за аварии, в которой виноват был он. Но мучения Алана не закончились и после танца.
      Винс подошел к ним и спросил:
      – Ну что, Алан, разве я был не прав? Разве не великолепно она танцует?
      Алан кивнул в сторону Гейл.
      – Великолепно, но, боюсь, я был плохим партнером. Он прикусил язык, чтобы не добавить:
      – Мой дорогой Винсент, она танцует намного хуже и обладает меньшим вкусом, чем твоя жена.
      Когда он повернулся чтобы уйти, Винс, который выпил шампанского немного больше, чем следовало, остановил его:
      – Я сказал ей, что ее неправильно назвали. Ей очень подходит имя Тайфун.
      Гейл многозначительно постучала себе по лбу и улыбнулась Алану.
      – Сэр, ваш клиент «не в себе».
      Отходя, Алан услышал, как они рассмеялись.
      Это был просто невинный флирт (быть может, с самой маленькой толикой чувственности). Просто двое людей, очень подходивших друг другу, развлекались. Он часто раньше видел Винса, флиртующего с девушками, в которых он потом влюблялся. Именно поэтому он так расстроился, узнав, что Кристина выходит замуж за Винса. И все же Алан надеялся, что после свадьбы Винс успокоится и перестанет волочиться за женщинами.
      Алан отбросил воспоминания о Рэкхэме, Гейл Бишоп и Винсе и взял Кристину за руку.
      – Я загляну завтра, – сказал он, – потому что скоро я не смогу тебя так часто видеть. Ты уже будешь вне пределов досягаемости.
      Кристина была искренне огорчена. Ей будет так не хватать визитов Алана… их игр… их дружбы… как будто она расстается с любимым братом.
      – Алан, – сказала она, – не оставляй меня только из-за того, что я переезжаю в Рэкхэм. Ты знаешь, что Винс всегда тебе рад. Обещай приезжать как можно чаще.
      Он вынужден был ответить:
      – Конечно, если ты хочешь.
      – Спасибо тебе, спасибо за все, что ты делал, пока я лежала здесь.
      – Я ничего не делал.
      – Нет, ты делал, и много. Вы с Пэт мне очень помогли.
      – Поправляйся скорее и начинай опять ходить. Это все, чего мы хотим.
      Он резко встал и ушел. Она не успела увидеть боль и печаль в его глазах. После его ухода она устроилась поудобнее и, предвкушая удовольствие, взяла в руки книгу, которую он ей принес. Книга была неновая. Это была одна из любимых книг Алана и ему хотелось, чтобы она прочла ее. В ней описывалась жизнь очень смелых и удивительно мужественных людей. Это был роман Спенсера Чепмена «Джунгли». Алан восхищался этим писателем и рассказал Кристине, что, будучи в армии, Чепмен провел своих людей через джунгли, не потеряв ни единого человека. Они преодолели фантастические трудности, болезни, опасности, не потеряв веру ни в Бога, ни в людей.
      – Возможно, эта книга не для женщин, но мне почему-то кажется, что она тебе понравится, – добавил он.
      Пролистав книгу, она поняла, что книга ей действительно понравится. Кристина сообразила также и то, почему Алан принес именно эту книгу. Он хотел показать ей, что люди попадают и в худшее положение, но и тогда не теряют мужества. Что значат ее маленькая боль и ее маленькие печали по сравнению с тем ужасным миром, который противостоял Спенсеру Чепмену и его людям.
      Но когда Винс пришел навестить Кристину на следующее утро и увидел эту книгу, он сразу же начал высмеивать ее.
      – Тебе совсем не подходит эта книга. Тебе надо что-то веселое и легкое, чтобы развлечь тебя. Как глупо, что Алан принес тебе это.
      Но она покачала головой и сказала довольно мрачно:
      – Ты не прав, дорогой. Это как раз то, что мне сейчас надо.
      Винс не стал спорить. Он не читал книгу и не мог предметно говорить о ней. Да его и не интересовали люди, уходившие в экспедиции, завоевывающие джунгли и горные вершины. Конечно, они мужественные и смелые люди. Но если ты любишь рисковать, то почему бы не сделать риск приятным, вместо того чтобы подвергать себя заразным болезням?
      – Алан иногда бывает занудой, – сказал Винс зевая. Он устал. Вчера он допоздна задержался в одном из городских казино. Он много проиграл и был расстроен.
      Красивые глаза Кристины с удивлением смотрели на него. Она была изумлена. Никогда раньше она не слышала, чтобы Винс так отзывался об Алане. Но сегодня утром он был раздражен.
      – Думаю, Алану нужно прекратить все это чтение и постоянное философствование. У него стал портиться характер. Он чуть не испортил мамин званый ужин в Рэкхэме.
      Кристине захотелось защитить Алана.
      – Но ведь он очень обаятельный – ты сам так всегда говорил. Не могу представить, чтобы Алан был занудой.
      – Он может быть им, когда у него плохое настроение. – Cказал Винс. – Он был почти груб с мисс Бишоп.
      – О, мисс Бишоп!
      В уголках красивого рта Кристины появились две ямочки.
      Винс удивленно откинул голову.
      – Ведь ты ее не знаешь?
      – Алан мне ее описал.
      – Я думаю, он ей не понравился.
      – Странно. Обычно он нравится людям, – сказала Кристина, опять почувствовав необходимость защитить человека, который был к ней так добр.
      В красивых глазах Винсента запрыгали веселые огоньки. Кристина знала этот взгляд и чувствовала, что любая женщина может простить Винса, когда он так на нее смотрит.
      – Моя сладкая, этой красивой ведьме понравился именно я.
      Теперь пришел черед ухмыльнуться Кристине.
      – Рада, что ты не употребил слова «шлюха».
      – Твое определение лучше, – засмеялся Винс и, наклонившись, поцеловал ее в шею.
      Ее длинная тонкая шея всегда восхищала Винса.
      Мисс Бишоп была забыта. У Винса изменилось настроение, он опять был полон внимания и сочувствия к своей жене.
      Когда он ушел, она лежала счастливая, без обычной ностальгии и меланхолии. Кристина почувствовала, что Винс действительно любит ее и очаровательная южноафриканская наследница ничего для него не значит. Конечно, не значит. Ведь это она, Кристина, была женой Винса. И скоро, очень скоро будет с ним рядом.
      И действительно, Винсент Гейлэнд сильно любил свою Кристину, насколько это было возможно для такого поверхностного человека, как он. Он вернулся в квартиру своей матери на Итон-Сквер, где был оставлен мужчина-слуга, который должен был прислуживать Вин-су в отсутствие матери. Роза Гэйлэнд продумала все. Она сделала все возможное для того, чтобы сыну было удобнее. Он начал планировать, как и чем развлечь Тину, пока ей не разрешат вставать. Завтра ему предстояло поехать в Бирмингем, поэтому он рано лег спать. Но только он закрыл глаза, как зазвонил телефон. Он резко ответил, но затем, узнав медлительный голос, сел и зажег свет.
      Его тон изменился.
      – Привет!
      – Узнаешь?
      – Уверен, что это маленький Тайфун. В трубке раздался смех.
      – Какое прекрасное имя. Однажды меня звали Бурей, но никто не называл Тайфуном. Только не зови меня сокращенно Тайфу. Заранее говорю, что мне это не понравится.
      Винс рассмеялся. Они весело болтали. Гейл звонила из дома своего отца. Она извинилась за столь поздний звонок. Она сказала, что этот телефон дала ей его мать и предупредила, что он никогда не ложится раньше полуночи.
      – Леди Гейлэнд – очаровательная женщина, она так мила со мной, – промурлыкала Гейл.
      Винс был польщен. Он не переставал удивляться, почему его мать явно благоволит к этой юной наследнице южно-африканских алмазных приисков. Честно говоря, Винс плохо разбирался в мотивах поступков других людей. Сам он редко действовал, заранее спланировав что-то. Он был импульсивным человеком. Импульсивным, избалованным и слабым. И хотя он старался как мог начать вести оседлую жизнь женатого человека, переделать он себя не мог: он был слишком впечатлительным. В субботу в Рэкхэме, когда Кристины не было с ним рядом, он решил, что Гейл заслуживает его внимания.
      Она звонила пригласить его на вечеринку, которую она собиралась устроить в сентябре в Коутс-Прайори – старинном особняке, который раньше был монастырем, а теперь при помощи миллионов Бишопа его удалось отреставрировать.
      – Я не назначила точную дату из-за тебя. Скажи, когда ты можешь, – сказала Гейл со значением в голосе.
      Винс сразу же согласился. Очень часто в жизни он совершал поступки, подчиняясь первому порыву, и только потом обдумывал их. Теперь он подумал о своей больной жене.
      – Думаю, что Тина уже сможет пойти со мной, хотя боюсь, что она не поправится до конца осени.
      – Тина? – переспросила вежливо Гейл.
      – Кристина, моя жена.
      – Ах, конечно. Возьми и ее с собой, если она сможет.
      Зная, что это невозможно, Гейл не стала проявлять больше интереса к жене Винса. Их разговор закончился на той же фривольной ноте, на которой и начался.
      – Спокойной ночи, – сказал Винс со смешком. – Вот так уходит Тайфун, оставив после себя разрушения.
      – Какие разрушения?
      – Мой сон, например.
      – Не смеши меня, – сказала Гейл и повесила трубку.
      И Винс забыл о ней. Он лег на подушку и заснул, как ребенок. А в этот момент в клинике одна из ночных медсестер, зайдя на цыпочках в палату миссис Гейлэнд и увидя, что та не спит, предложила ей принести снотворное. Но Кристина посмотрела на нее своими прекрасными глазами и ответила, что ненавидит снотворное.
      – Я постараюсь сама заснуть. Я просто слишком возбуждена оттого, что послезавтра возвращаюсь домой.
      Медсестра вышла и пошла в комнату медперсонала поболтать с другими сестрами. Какая храбрая девочка эта миссис Гейлэнд… Никогда не жалуется, хотя и испытывает сильные боли. Она так редко звонит, в отличие от избалованных и нетерпеливых женщин, которые лежат в этом корпусе. Как хорошо, что она сможет вернуться домой.
      Другая медсестра спросила:
      – Ты видела ее мужа?
      – Нет…
      – Мы встретились с ним в дверях. Ну и посмотрел он на меня, доложу я вам!
      Медсестра, которой особенно нравилась Кристина, отпарировала:
      – Тебе вечно что-то кажется!
      – Он слишком, слишком красив. И глаза такие «масляные».
      – Тогда я думаю, что она заслуживает лучшего. Она такая милая.
      Зазвонил звонок, и сплетницы разошлись.
      Часы летели так, что Кристина их не замечала. Каждая минута ее существования была теперь наполнена ожиданием счастливого возвращения домой после стольких тяжелых недель. (Она заставила себя поверить, что будет чувствовать себя как дома даже под властью леди Гейлэнд.)
      Она долго разговаривала с врачом. Он был доволен ходом выздоровления. Кристина уже начала двигать обеими ногами, и врач сказал, что дома она сможет садиться на край постели так, чтобы свисали ее ноги. Он пообещал поговорить по телефону с физиотерапевтом из Честера, который будет лечить Кристину в Рэкхэме.
      – Вы уверены, что движение ног будет восстановлено полностью? – спросила у него Кристина.
      Врач был занятой и не очень сентиментальный человек, но должен был признаться, что его сердце замирало от жалости при виде этой прекрасной девушки. Вначале он подумал, что это тяжелый случай: ему придется лечить избалованную светскую даму, но потом он с радостью понял, что это скромная, милая и очень мужественная женщина. Она очень любила своего мужа и не скрывала этого. Все, что она старалась делать, она делала для мужа. Все ее интересы и желания были связаны только с ним.
      – Я совершенно уверен, – сказал врач, – что к концу года вы сможете так же двигаться, как и раньше. И если выздоровление будет идти такими темпами, то вы сможете потанцевать вокруг рождественской елки.
      – Как хорошо, – сказала она, ее глаза сияли. – Мой муж будет очень рад.
      «Какой счастливый человек ее муж», – подумал врач и с грустью вспомнил, каких усилий стоят ему попытки убедить жену жить его жизнью.
      Позднее пришел Алан Брейд, чтобы, как и обещал, попрощаться с Кристиной.
      – Сегодня я без роз, – сказал он и сел на край ее кровати.
      Погода была жаркая и влажная, конец длинного, изнуряющего своей жарой дня. Слышались раскаты грома. Все рынки были пусты. Для Алана это был очень тяжелый день, но он попытался улыбнуться Кристине.
      Он сказал:
      – Все цветы завяли прежде, чем я успел подарить их тебе. Я рад, что, уезжаешь в Рэкхэм. В городе очень тяжело.
      – Я тоже стараюсь радоваться, – улыбнулась она. Он посмотрел на тумбочку. Там стояла ваза с алыми гвоздиками, которые не понравились Алану. Он предпочитал более простые, менее экзотические цветы. Наверняка эти цветы были от Винса. У вазы стояла увеличенная фотография Винса в Бошеме. На фотографии Винс стоял около своей яхты. Кристина проследила за взглядом Алана.
      – Это во время того ужина? Винс принес мне эту фотографию, и она мне очень понравилась. Как красив он здесь, не правда ли?
      Алан кивнул и улыбнулся. Как и доктор сегодняшним утром, он подумал о том, как повезло Винсенту Гейлэнду, что его любит такая замечательная женщина.
      – Винс будет сопровождать меня завтра в Рэкхэм. Я чувствую себя так, будто возвращаюсь из школы домой на каникулы.
      – Я рад за тебя, дорогая, – ласково сказал Алан.
      – Ты выглядишь уставшим, – вдруг сказала она.
      – Ты очень внимательна, – сказал он и резко отвернулся от ее красивого молодого лица, осунувшегося за время болезни.
      Помолчав, он добавил:
      – Надеюсь, ты скоро загоришь.
      – Я постараюсь. Буду лежать целыми днями в саду, если погода будет хорошая. Но ты ведь знаешь Англию. Возможно, завтра пойдет дождь или будет так холодно, что придется одевать шубу!
      Алан был рад возможности рассмеяться вместе с ней, чтобы снять возникшее напряжение. Только сейчас он начал понимать, как ему будет недоставать этих встреч с ней. Но она полностью принадлежит Винсу. Алан не имеет на нее никаких прав.
      Помолчав, он сказал:
      – Я сегодня разговаривал с твоим мужем по телефону… дела на бирже. Кажется, мои клиенты немного потеряли. Сейчас тяжелый период на бирже.
      – Алан, тебе не стоит так много работать. Я никогда не видела тебя таким уставшим.
      Он встал, подошел к окну и посмотрел на запруженную машинами дорогу. Он действительно устал, и не только физически, но и духовно. Это выбило его из колеи. Он никак не мог вычеркнуть из памяти тот званый ужин и очень волновался за Кристину. От всей души он надеялся, что Кристине не придется ревновать.
      Ее голос вернул его в комнату.
      – Алан, когда ты приедешь в Рэкхэм?
      – Думаю, нескоро.
      «Лучше вообще не приезжать, – подумал он, – лучше держаться от нее подальше».
      Но Кристина, не понимая состояния Алана, была с ним жестока.
      – Пожалуйста, не оставляй меня. Ты такая хорошая сиделка. Ты знаешь, как развлечь бедную больную. Ну кто еще будет играть со мной в слова?
      Он засмеялся, глядя на нее с нежностью, которую не мог скрыть.
      – Бог с тобой! Как мило с твоей стороны, что ты хочешь видеть меня. Я обязательно заеду в Рэкхэм, но уверен, что к этому времени ты уже будешь окружена поклонниками, мужьями… весь Сассекс будет у твоих ног.
      – Мне нравится это слово «мужья» во множественном числе, – усмехнулась Кристина.
      – Я так сказал? – Алан попытался рассмешить Кристину.
      Она повернулась и посмотрела на фотографию Винса.
      – В моей жизни будет только один муж, и ты это знаешь, Алан.
      – Да, – сказал он, – знаю… Потом он ушел.
      И вдруг она поняла, что он был сегодня совсем другой. Он не попрощался с ней как обычно, а едва дотронулся до ее пальцев. Первый раз за время их дружбы она видела его в таком состоянии. Крис предположила, что это связано с неприятностями на работе или из-за погоды.
      Той ночью разразилась гроза. Случилось так, как шутя предрекала Кристина. Августовским утром, когда она отправлялась в Рэкхэм, шел дождь и было очень прохладно.
      Накануне вечером к ней пришла Пэт. Она принесла ей пальто и толстый шелковый шарф, который Кристина оставила на своей бывшей квартире.
      Кристина оделась, а затем ее укутали в одеяла и пледы, положили на носилки и перенесли в машину «Скорой помощи».
      И только когда Кристину вывозили из клиники, Винс заметил, как изменилась его жена. Она стала намного худее и бледнее, чем была до их свадьбы. Как же много она перенесла! Он организовывал отъезд, прощался с главным врачом и медсестрами, расточал улыбки налево и направо. Наконец он сел рядом с Кристиной. Они закурили. Машина медленно и плавно выехала на дорогу. С ними ехала медсестра, которая будет ухаживать за ней. Это была приятная женщина с огненными волосами. На ней был одет темно-синий плащ.
      – Мама выбрала тебе рыжую медсестру, – сказал Винс своей жене еще в клинике. – Она вся в веснушках, но, кажется, знает свою работу.
      Кристина улыбнулась. Ох уж этот Винс. Не пропустит ни одной симпатичной женщины. Но Кристину это не волновало. Она была так счастлива, что уезжает из клиники и сможет опять жить с ним вместе. Она едва успела рассмотреть медсестру, которая назвала себя «сестра Доусен». Мисс Доусен, удостоверившись, что ее пациентка удобно устроилась, села рядом с водителем, оставив их наедине.
      Кристина взяла Винсента за руку.
      Он поцеловал ее.
      – Ты уверена, дорогая, что тебе нетрудно будет перенести такое долгое путешествие?
      Она не хотела рассказывать ему, скольких усилий ей стоили одевание и транспортировка в машину, как сильно болело все ее тело. Возвращение к жизни парализованных ног для нее означало постоянные боли, и несмотря на то, что машина была очень комфортабельная, каждый поворот, каждое торможение отзывались резкой болью в позвоночнике. Доктора предупреждали ее, что так и должно быть. И чем больше она сейчас будет двигаться, тем лучше для нее. Боль означала, что нервные окончания становятся опять чувствительными, а кровообращение восстанавливается.
      Она весело ответила Винсенту:
      – Со мной все в порядке. Я очень хорошо себя чувствую.
      – Мама ждет нас в Рэкхэме. Тина, когда мы приедем, поблагодари ее, пожалуйста. Она так старалась, обставляя твою спальню и готовя все к твоему приезду. Она подготовила тебе большую угловую комнату окнами на запад. В ясный день ты сможешь прямо из окна видеть море. Я думаю, что прошлой ночью был шторм. Как жаль, что погода испортилась. Типичный август.
      – Мне все равно. Главное – быть с тобою. Он внимательно посмотрел на нее.
      – А когда ты сможешь встать?
      – Врачи не говорят, но считают, что я смогу танцевать с тобой на Рождество.
      – Потрясающе, – сказал он.
      Эта чертова авария! Теперь летят все его планы на лето. А он так хотел поехать в круиз с Тиной!… Какая скука, она не сможет играть с ним даже в теннис! Для него это просто ужасно. Конечно, ей сейчас тяжелее, но мама правильно говорит, что это испытание и для него тоже. Да, а как же быть с приглашением в Коутс-Прайори? Сможет ли он пойти на вечеринку, которую устраивает Гейл? Удобно будет оставить Тину одну?
      Он собирался в пятницу пообедать с Тайфуном (конечно, он не будет никому говорить об этом). Немного неудобно будет возвращаться каждый вечер в Рэкхэм, но ему придется это делать, раз Тина будет жить там.
      Вдруг он подумал, что поспешил, пригласив Гейл на обед. Сейчас он не хотел никакого флирта, а тем более сплетен, если кто-нибудь из друзей увидит их. Но не может же он сидеть у постели больной жены с утра и до вечера! Тина сама этого не хочет. Она всегда говорит ему об этом.
      – Расскажи мне о работе. Вы ладите с Пэт? – спросила Кристина.
      Он стал рассказывать ей все сплетни, пересыпая их анекдотами.
      И вот они приехали в Рэкхэм.
      Кристине, которая хорошо знала это место, особенно понравился сад этим дождливым днем. Дождь к их приезду уже закончился. Над деревьями висел туман. Когда носилки вывезли из машины, Крис осмотрелась. Все клумбы утопали в цветах. Она посмотрела на пруд, который был перед домом, на двух лебедей, величественно плавающих по водной глади. Раньше, когда Винс привозил ее сюда на выходные, она кормила их и сейчас с болью в сердце вспомнила, как весело и легко бегала по берегу пруда. Когда же она сможет проститься со ставшей уже привычной болью и начнет ходить? Она так боится стать обузой своему обожаемому мужу.
      Когда ее вносили в дом, у Кристины на глазах появились слезы. В большом камине был разведен огонь, везде стояли цветы. С распростертыми объятиями к ней навстречу шла Роза Гейлэнд.
      – Добро пожаловать, мое дорогое дитя! Какое счастье для нас всех…
      У Кристины высохли слезы. Она улыбнулась свекрови и произнесла слова, которые хотел услышать Винс:
      – Вы так добры ко мне… и большое спасибо за то, что приютили меня в Рэкхэме. Надеюсь, я не доставлю вам слишком много хлопот.
      И тут она увидела незнакомую женщину, стоящую за леди Гейлэнд. Она сразу догадалась кто это. Маленькая изящная фигурка, огромные глаза… Светло-желтое шерстяное платье, золотые браслеты на загорелых руках. Должно быть, это знаменитая мисс Бишоп. Кристина была удивлена и возмущена одновременно. Что она здесь делает?

Глава восьмая