Кристина стремительно подошла к почтовому ящику, достала газету и пробежала глазами колонку объявлений о помолвке. Объявление о ее помолвке было напечатано вторым. Она взяла газету и пошла к своей подруге Пэт Дженкинс в спальню.
      Кристина и Пэт снимали маленькую квартирку на верхнем этаже одного из многоэтажных мрачных домов, расположенных рядом с Глоусестер-Роуд.
      – Посмотри! – воскликнула она. – Ну посмотри же, Пэтти!
      Пэт была близорука. Она надела очки, две девичьи головки склонились над газетой, разложенной на кровати. Коротко подстриженные, цвета темного золота, густые волосы Кристины, спадали на красивый лоб. Волосы Пэт не были такими эффектными. У нее была обычная аккуратная прическа с челкой, которая удлиняла ее слишком круглое лицо. Девушки были очень близкими подругами и уже три года жили и работали вместе.
      Кристина была само обаяние: изящная фигурка, чистая кожа цвета морского жемчуга, густые длинные ресницы и лучезарная улыбка, А Пэт Дженкинс была обычной девушкой. Она знала, что если они шли с Кристиной, то никто не посмотрит на нее дважды, но она не завидовала своей подруге. Крис невозможно было завидовать. Она была чрезвычайно обаятельной. Казалось бы, всеобщее внимание должно испортить ее, но она оставалась неизбалованной. У нее было самое доброе сердце на свете. Она всем дарила свою любовь и привязанность, и многие отвечали ей тем же. Люди все время тянулись к ней.
      Объявление о помолвке подруги означало для Пэт конец веселой и уютной жизни в этой маленькой квартирке, где так скоро уже не будет слышно радостного смеха Кристины. Пэт придется подыскать другую компаньонку, но это уже не будет Крис. Но голубые глаза Пэт не выдали ее грусти (даже более – печали), которую она чувствовала, и она поцеловала подругу.
      – Еще раз поздравляю тебя, дорогая. Я рада, что ты так счастлива.
      – Думаю, – сказала Кристина, глубоко вздохнув, – что я самая счастливая девушка в мире.
      Это было ясным теплым майским днем. Лондон лежал внизу, окутанный легкой прозрачной дымкой, сквозь которую пробивалось солнце. Все говорило о приближающемся лете.
      Кристина еще раз прочитала абзац в колонке «Предстоящие свадьбы»:
      «Объявляется о помолвке Винсента, сына покойного сэра Джорджа Гейлэнда и леди Гейлэнд из Итон-Сквер и Рэкхэм-Линфолд, Сассекс, и Кристины, дочери покойных мистера и миссис Спенсер Лайл, Западный Уикомб, Бакс».
 
      Внезапно Крис улыбнулась. Она откинула назад голову, открыв длинную красивую шею, и засмеялась веселым заразительным смехом. (Винс часто говорил, что ему очень нравится, когда она смеется.)
      – Мне очень нравится «Западный Уикомб», а тебе? Это идея леди Г. Ты же знаешь, она ужасный сноб. Она не могла вынести, что будет напечатан этот адрес.
      «Квартира 2Б, Бекстер-Гарденс»! Она считает это слишком неприличным для их круга!
      – Ну что ж, ведь раньше ты жила в Западном Уикомбе, – сказала Пэт весело, схватила пальто и шляпу, открыла свою сумочку и достала губную помаду.
      – Мне идет, Крис? – спросила она.
      – Я такая счастливая, что не смогу сегодня работать!
      – На твоем месте я бы не переживала, тем более если учесть, что сегодня все утро ты будешь работать с шефом в его кабинете так, как будто у вас столько неотложных дел, что даже не хватит времени для страстного поцелуя.
      Кристина опять засмеялась. Она тоже надела пальто и шляпу. Девушки вместе вышли из квартиры и спустились по лестнице, на которую решительно не хотела подниматься леди Гейлэнд, мать Винса. Кристина несколько раз приглашала ее зайти в гости, отведать омлета с салатом. Ей хотелось похвастаться перед своей будущей свекровью как замечательно она готовит французский омлет и какой вкусный у нее получается салат. Но мать Винса всегда находила предлоги, чтобы отказаться – было очевидно, что она не хочет переступать порог этой обшарпанной дешевой квартиры. Она встречалась с новой девушкой своего сына в Итон-Сквер, в ресторанах или в загородном доме Гейлэндов, который находился рядом с Честер. У Винса там была яхта «Бермуда-каттер». Он любил ходить под парусом, и это очень сближало их с Кристиной. Она обожала море и была хорошим матросом на яхте.
      Когда они с Пэт сели в автобус, она вдруг вспомнила тот вечер, когда Винсент сделал ей предложение.
      Это было всего неделю тому назад, в клубе на Бошем после восхитительного дня катания на яхте. Сидя на веранде, они потягивали коктейль, все еще находясь под впечатлением туго натянутых от ветра парусов, моря и солнца.
      Вин только что рассказал друзьям о своих планах. Он собирался пойти на яхте на юг Франции. У них была веселая компания. Винс был «душой» этой компании. Кристина сидела рядом.
      «Как же он красив», – подумала она, глядя на него.
      Винс был выше ее на голову, загорелый и хорошо сложенный. У него были светлые волосы и большие чуть раскосые глаза, такие же серо-зеленые, как и море, которое он любил. Она никогда не встречала более жизнерадостного человека. Таким он был и на работе. Винс всегда изумлял ее, стремительно входя или покидая свой кабинет, на ходу отдавая распоряжения; он всегда был занят, возглавляя фирму, которая досталась ему от отца. Он обладал большой работоспособностью. Независимо от того, занимался он спортом, работой или каким-то другим делом, он полностью отдавался этому занятию. Винс унаследовал компанию и делал все возможное, чтобы она процветала. Компания «Гейлэнд и K°» была производителем знаменитых мотоциклов «Гейлэнд Эрроу» В центре страны у компании была фабрика, мотоциклы экспортировались в Европу, а в Англии были самыми популярными.
      Мысли Кристины опять вернулись к тому вечеру, когда Винс сделал ей предложение.
      – Крис, дорогая, – сказал он, – вот уже двенадцать месяцев как ты мой личный секретарь. За это время ты стала не только великолепным секретарем, но и замечательной подругой. В моей жизни были и другие девушки. Мама чуть не поседела от переживаний. Она все боялась, что я женюсь не на той женщине. Но теперь ей не надо будет волноваться. Я люблю тебя, Крис, и собираюсь на тебе жениться. Пойдем сейчас к ребятам и скажем им об этом.
      Это было так похоже на Винса. Он даже не спросил ее, хочет ли она выйти за него замуж. Он был уверен в ее ответе. Винс был так испорчен и так очарователен… Когда он обнял ее и поцеловал долгим опытным поцелуем, она растаяла. Крис почувствовала, что с ним она может выдержать все: боль, печаль, страдания – все, что выпадет на ее долю. Но она знала, что Винс слишком слаб для этого. Он совершенно не подготовлен к тяготам жизни. Но она ничего не могла поделать со своей любовью. Крис говорила ему, что его деньги, положение в обществе ничего не значат для нее. Значил только он, мужчина всей ее жизни. Она сказала, что если он не любит ее так же сильно, то она не выйдет за него замуж.
      – Хотя, дорогой, – сказала она, все еще находясь в его объятиях, – ты должен любить меня, раз предлагаешь выйти за тебя замуж. Ведь я ничто и никто, и у меня ничего нет.
      – Я не согласен с тобой. Ты – моя златовласка, самое красивое, что может быть в мире, – сказал он застенчиво, что было так не похоже на него.
      – Но я не хочу, чтобы на мне женились только из-за того, что я красива, – запротестовала она.
      – Ты очень милая, – убеждал он ее, – тебя все любят. Я рассказывал маме, как ты, давно уже зная, что я влюблен в тебя, никогда не пользовалась этим. Ты продолжала скромно выполнять свои обязанности в офисе: «Да, мистер Винсент», «Нет, мистер Винсент». Ты отказывалась пообедать со мной до тех пор, пока я не заставил тебя, обещая, что в противном случае приму административные меры. Да, ты не ищешь богатых женихов, это не в твоем вкусе, поэтому можешь быть уверена, что я люблю тебя. Конечно, я не могу сказать, что не покорен твоей красотой. Твоя красота такая… яркая, она должна сверкать.
      Он сказал ей, что всегда хотел жениться на женщине, обладающей такой же жизненной энергией, как он сам. Он не мог себя представить рядом с кроткой, серой, застенчивой девушкой. Ему также нравились врожденная интеллигентность Кристины, умение спорить, отстаивать свою точку зрения, нравилась ее прохладная сдержанность, которую он находил такой интригующей. Он уже давно пресытился холеными женщинами с кошачьими повадками, готовыми упасть в его объятия в любую минуту. Они обволакивали, словно патокой, наполняя жизнь слащавостью и притворством. Винсент не любил этой приторности. Кристина была совсем другой. Она могла быть острой на язык, когда ее раздражали или когда была абсолютно уверена в чем-либо. Им было хорошо вместе. Их объединяла общая любовь к морю, к танцам, езде на автомобилях (Винс участвовал в нескольких ралли Монте-Карло). Крис великолепно танцевала, а Винс никогда бы не смог жениться на девушке, которая плохо танцует.
      И вот они официально помолвлены. В субботу она поедет в Рэкхэм – загородный дом Гейлэндов, построенный во времена Якова I и расположенный в Линфолде около Честера. Там Кристина должна была встретиться с семьей Винса и его друзьями.
      А его мать? Если и был кто-то, кого побаивалась Кристина, то это была леди Гейлэнд. Когда Кристина впервые рассказала Пэт о своем романе с Винсентом, Пэт сразу же упомянула ее имя.
      – Если бы у Винса не было матери, – простонала Пэт. – Мне она так не нравится и, думаю, тебе тоже.
      Это было правдой. Кристине не очень нравилась мать Винсента. И все же у Розы Гейлэнд был тот шарм, который унаследовал ее сын. Она была настолько обаятельной, что могла уговорить человека отдать последний шиллинг. Ее всегда приглашали на важные благотворительные ярмарки и базары. Она была прирожденным организатором и все еще очень хороша в свои пятьдесят лет. В Лондоне она считалась одной из самых известных светских дам. Но Пэт, которая работала на фирме дольше, чем Крис, несколько раз выполняла обязанности личного секретаря леди Гейлэнд и знала, какова Роза Гейлэнд на самом деле. О ней часто говорили по радио и телевидению, и всегда в связи с благотворительностью. Пэт сразу поняла, что Роза Гейлэнд не только сноб, но и жестокий, безжалостный человек. Ее не любили те, кому приходилось работать с ней. От нее очень часто уходили люди, и все знали, что как только заходит речь о новой девушке ее любимого сына, она тут же выпускает коготки. Все, кто пытался увести ее сына, в конце концов терпели неудачу.
      Это было не первое извещение Винсента Гейлэнда о «предстоящей помолвке». Кристина прекрасно это знала. Она также знала, что ей придется бороться за Винса с его матерью. Когда Винс сказал ей, что собирается жениться на Кристине, леди Гейлэнд не подала виду, что расстроена. Она даже поцеловала Кристину и назвала ее «моя дорогая». И все же каким-то способом она смогла дать Кристине понять, что шокирована этим известием. Она не одобряла то, что ее единственный сын, один из самых знатных холостяков Лондона, собирается жениться на своей секретарше. И кто вообще эта Кристина Лайл? Бесприданница, дочь сельского доктора.
      «Ну и что же, – подумала Кристина по дороге на работу, – я не испугаюсь. Если Винс любит меня и я могу сделать его счастливым, я выйду за него замуж – с согласия леди Г. или без него».
      Она была уверена, что сможет сделать его счастливым. Они были созданы друг для друга. Дедушка и отец Винса сделали состояние на мотоциклах. Винс окончил престижную школу и университет. У него было все. А Кристина была простой стенографисткой, жившей только на свою зарплату в дешевенькой квартире с тех пор, как умер ее отец. (Она осталась без матери еще совсем маленькой.) Но она могла предложить Винсу ту огромную любовь, которую он разбудил в ней, любовь, которую она еще не дарила ни одному мужчине… И красоту, которой он так восторгался. Сейчас она была рада своей красоте, потому что отныне она принадлежала только ему.
      Когда они с Пэт проходили через огромные бронзовые двери, ведущие в шикарные офисы «Гейлэнд и K°», Кристина с трудом могла поверить, что скоро она будет сюда входить не как секретарь мистера Винсента, а как его законная жена.
      Конечно, леди Г. хотела, чтобы их свадьба состоялась не раньше, чем через шесть месяцев, но Винс заявил, что собирается поместить в газету еще одно объявление о том, что их свадьба состоится в конце месяца.
      – Мы знаем друг друга очень давно, и нет смысла ждать еще, – сказал он.
      Крис тоже не хотела ждать. Она хотела, чтобы этот прекрасный момент в ее жизни наступил как можно скорее. Войдя в здание, она поняла, что все уже прочитали в утренних газетах об их помолвке. Ей улыбались, кивали, поздравляли. Хотя Пэт Дженкинс была на два года старше Кристины (ей было уже двадцать три), она сидела в комнате со старшей машинисткой, а Кристина, как личный секретарь Винсента, сидела в приемной, примыкающей к его кабинету. Ей всегда очень нравился его кабинет. Большая, обставленная с безупречным вкусом комната с четырьмя огромными окнами, выходящими на Лондон. Кристина вошла в кабинет Винса. Лучи майского солнца, пробиваясь через жалюзи, освещали огромный письменный стол и самого Винса. Сегодня он пришел раньше ее.
      Не поднимая головы, Винсент сказал:
      – Доброе утро, мисс Лайл. Вы опоздали на пять минут. Если это еще раз случится, я попрошу вас подыскать другую работу. Мой личный секретарь должен быть пунктуальным.
      Кристина подавила смех.
      – Очень хорошо, мистер Гейлэнд. Если не возражаете, я могу уволиться прямо сейчас. У меня есть другие, более привлекательные предложения!
      – Я в этом не сомневаюсь, – сказал Винсент.
      Он отложил бумаги, встал из-за стола и подошел к ней мальчишеской походкой, которая очень нравилась Кристине. Винсент Гейлэнд был воплощением молодости, силы и безрассудства, правда, его хорошо очерченный рот был слишком сладострастен. Но Винсент был так красив, что Кристина почувствовала огромный прилив любви и желания, когда он обнял ее.
      – Моя, – прошептал он, – моя будущая жена. Мне будет завидовать весь мир.
      Она погладила его волосы, которые были такого же цвета, как и ее. Его ресницы были такими густыми, что ему могла позавидовать любая женщина. Его серо-зеленые глаза стали серьезными в тот момент, когда он ее поцеловал.
      – Моя, – повторил он, – моя Кристина.
      – Я не хочу, чтобы тебе завидовал мир, – прошептала она.
      – Я хочу, чтобы весь мир восхищался тобой, как восхищаюсь я, – сказал он и сделал шаг назад.
      Он посмотрел страстным взглядом собственника на ее стройную фигуру в костюме из голубого льна. Эти бусы и сережки из слоновой кости очень шли ей. У нее был хороший вкус, хотя и не было дорогих вещей.
      Кристина почувствовала дискомфорт. Она не хотела, чтобы ее демонстрировали как новую яхту Винса, его последнюю игрушку «Астон-мартин», или какую-либо другую вещь, которую он может легко купить (и так же легко выбросить, когда надоест). Она не хотела, чтобы он когда-нибудь устал и от нее.
      Но она была слишком увлечена им, Винс заставлял ее забыть обо всем. Он так красиво ухаживал, так восторгался ее красотой и их чувствами друг к другу. Он целовал ее до тех пор, пока у нее не перехватило дыхание. После этого он сел на стол, держа ее руку, и закурил сигарету. Они говорили о предстоящей сегодня вечером помолвке. Сначала они поужинают в «Савойе», затем поедут в «Фохандред» потанцевать. Они обсуждали кандидатуры людей, которых стоило пригласить. Когда Кристина добавила: «Пэт Дженкинс», – он сморщил нос и передернул плечами, но сказал:
      – Раз Пэт подруга моей Дорогой Крис, то можно пригласить. Но у Пэт нет того очарования, а мне хочется, чтобы и все гости были под стать нашему прекрасному событию.
      – Но я хочу, чтобы Пэт была, – сказала Кристина настойчиво.
      Кристина, которую Винс считал самой обаятельной женщиной в его жизни, вдруг подумала: понимает ли Винс, что, помимо обаяния, в жизни есть и другие важные вещи – единство, верность и щедрость, наконец. Это реальные понятия, которыми должен обладать каждый порядочный человек. Винс сказал:
      – Старина Алан должен быть здесь с минуту на минуту. Мы можем спросить его…
      Она с радостью согласилась. Алан Брейд, биржевой маклер, был лучшим другом Винса. Они постоянно перезванивались. Винс – покупая и продавая, а Алан – доставая ему деньги, что он умело делал. Когда Винс выходил на яхте, он всегда старался включить Алана в свою команду: Алан был первоклассным яхтсменом.
      Кристине Винс сказал, что он любит Алана. Правда, тот бывает временами слишком серьезным.
      – Он слишком много думает… Бывает слишком скучен со своими книгами, философией. Я стараюсь не говорить с ним на эти темы и всегда перевожу разговор на что-нибудь другое. Он чертовски хороший биржевой маклер и мне вполне подходит…
      – Ты удивляешь меня, дорогой, – сказала Кристина.
      – Послушай, – сказал Винс, – мы поженимся, как только все будет организовано. Я не хочу долго ждать. Что ты на это скажешь?
      Она помолчала. Ей хотелось излить душу – поведать о тех чувствах, которые были спрятаны глубоко в ее сердце, чувствах, о которых она никому не могла рассказать. Но это было трудно, даже невозможно: Винс никогда не мог сосредоточиться на мыслях других людей. Для этого он был слишком подвижным. Она подумала, что как раз в этом и было его очарование. Никто никогда в разговоре с ним не знал, что он в действительности чувствует. Однако его обаянию нельзя было сопротивляться.
      Она услышала, как соглашается с его предложением.
      – Но твоя мать… – начала она.
      – Мама сделает так, как захочет ее любимый мальчик, – засмеялся Винс. – Да, не забудь, мама ждет нас в воскресенье в Рэкхэме. Она хочет представить тебя семье и соседям как будущую невестку.
      Кристина поджала губы. Это будет не очень приятное воскресенье: общение с леди Гейлэнд, ее оценивающие взгляды, постоянные каверзные вопросы и под слащавой патокой лестных слов – явное неодобрение предстоящего брака сына. Но бесполезно было возражать Винсенту, особенно когда он уже принял решение. Белее того, он уже спланировал свадьбу и медовый месяц. Как это похоже на него! Они поедут за границу. На «Астон-мартине» проедут по Франции и Италии, затем вернутся и подыщут себе дом в городе. Им действительно нужен дом в Лондоне, а на выходные они всегда смогут ездить в Рэкхэм или плавать на яхте.
      – Это будет великолепно. Поездка по континенту с тобой, моей прекрасной женой… – сказал он и поцеловал ее.
      Ее желание быть трезвой и практичной сразу пропало. Она может просто наслаждаться чувством огромной любви к Винсу.
      Но все-таки она смогла высказать свое мнение относительно медового месяца на «Астон-мартине».
      – Предупреждаю тебя, дорогой, я не собираюсь расшатывать свою нервную систему из-за твоей небрежной и слишком быстрой езды.
      – Ты что, не доверяешь мне?
      – Не доверяю, когда ты за рулем.
      Он не мог отрицать, что она была права. За последний год он уже побывал в двух серьезных авариях. Одна произошла во Франции, а другая в Англии. В обоих случаях он чудом избежал смерти, отделавшись переломами и сотрясением мозга, хотя машины во всех случаях были разбиты полностью. Он верил в свою счастливую судьбу и постоянно испытывал ее. Хотя после последней аварии леди Гейлэнд так испугалась, что сделала ему строгий выговор, и он пообещал больше не лихачить.
      – Дорогая, – сказал он нежно Кристине, – я не хочу рисковать ни одним волоском твоей красивой головки. К тому же мне очень нравится «Астон», и я не хочу, чтобы у него отлетел хоть один винтик. Обещаю тебе.
      – Интересно, что ты ценишь больше – меня или машину, – усмехнулась она.
      – Подойди и поцелуй меня – и я покажу тебе, – сказал он, протянув к ней руки.
      И она, ослепленная, забыв обо всем, оказалась в его объятиях.

      А за дверью, в офисе, разговаривая с Пэт, сидел Алан Брейд. Он зашел к своему состоятельному клиенту по дороге на биржу. Хотя, собственно, Алан зашел и не к Винсу. Он зашел из-за Кристины. Он хотел видеть ее. Он собирался пригласить ее пообедать с ним сегодня. И несколько часов тому назад хотел сделать даже большее. Он собирался сделать ей предложение.
      Когда Пэт показала ему объявление в утренних газетах (которое он еще не видел, так как только что вернулся с недельной рыбалки в Ирландии), земля ушла из-под ног Алана Брейда.
      До этого момента он не представлял себе насколько Кристина Лайл заполнила его жизнь.
      Он знал ее уже давно: вначале как личную секретаршу Винса и всегда восхищался ее спокойным профессионализмом и, как все мужчины, ее красотой. Но после частых встреч на различных обедах, вечеринках и особенно после выходных, проведенных в Рэкхэме, где у них была возможность поговорить друг с другом, его отношение к ней переменилось. Кристина стала его путеводной звездой. Он влюбился в нее со всей силой и страстью своей глубокой натуры. Он был не тот человек, кто подходит к любви и тем более к женитьбе легкомысленно. До этого он любил только один раз – и за две недели до свадьбы его молодая невеста погибла в результате несчастного случая. Он с трудом пережил эту трагедию. Это случилось десять лет тому назад, когда ему было двадцать четыре года и он только начал работать на фирме биржевых маклеров своего дяди. Сегодня Алан один из совладельцев маклерской фирмы. Его дядя ушел на пенсию, и Алан успешно ведет дела. Он никогда не задумывался о любви, а тем более о женитьбе, до тех пор, пока мягкий, открытый взгляд Кристины не сжег воспоминания о прошлом и не возбудил в нем желание жить более полной эмоциональной жизнью.
      Конечно, он понимал, что Винсент интересуется Крис, и знал, что они часто проводили время вместе. Но Крис нравилась всем мужчинам, и Алан, который давно знал Винса, привык к тому, что тот постоянно в кого-нибудь влюблялся. Дело, как правило, не доходило до помолвки. Алану даже в голову не приходила мысль о том, что Винс захочет жениться на своей секретарше.
      Прочитав объявление, Алан побледнел и сказал:
      – Прекрасно! Думаю, у них все решилось, когда я был в Ирландии.
      – Да, – сказала Пэт.
      Она выглядела унылой и все время барабанила пальцами по столу. Алан, который был очень чувствительным, понял ее состояние.
      – Вы не рады?
      – Нет, – сказала Пэт честно. – Не рада.
      – Они сейчас там? – спросил Алан, кивнув на дверь кабинета Винса.
      – Да.
      – Я постучусь и только поздравлю их, я очень спешу, – сказал Алан. – Спасибо, что предупредили меня, Пэтти. Я как раз собирался пригласить Кристину пообедать со мной. Теперь мне придется спросить разрешение у ее шефа, не так ли?
      Он засмеялся, Но это был невеселый смех, и Пэт Дженкинс ничего не ответила. На нее вдруг обрушились сомнения, о которых она боялась говорить Крис, но которые разделял этот приятный мужчина. Из всех людей, которые приходили в офис или были друзьями Винсента Гейлэнда, Пэт больше всего восхищалась Аланом Брейдом. Ей он нравился больше всех. Он не был так утонченно красив и так богат, как Винс, но Пэт считала его очень обаятельным мужчиной. Его любили многие. Алан был очень добрым и отзывчивым человеком. У него была необычная внешность. Из-за причуды матушки-природы его темные густые волосы в тридцать лет после перенесенного брюшного тифа поседели и серебристыми волнами спадали на плечи, обрамляя молодое лицо с голубыми сияющими глазами.
      У Алана было хобби – садоводство. Он жил в пригороде Лондона и приезжал на работу каждый день из дома своего дядюшки в Доркинге, в котором жил с тех пор, как потерял в детстве родителей.
      Его страстью были розы. Пэт Дженкинс не помнит, чтобы Алан появился когда-нибудь летом без прекрасной розы в петлице. Розы, выращенной им самим. Вот и сегодня у него к лацкану пиджака была приколота роза, создававшая праздничное настроение. Как всегда, он шутил. Но Пэт прекрасно понимала, что этот абзац в утренней газете был для него ударом.
      Ей тяжело было осознавать это.
      Она подумала: «Он такой милый, этот Алан. Боюсь, что Крис сделала неверный выбор».
      Когда Алан вошел в кабинет Винсента, его лицо изменилось и глаза опять засияли. Ни за что на свете он не хотел показать своего огорчения. Он протянул обе руки. Одну пожал Винсент, а другую Кристина.
      – Прекрасно, ребята! Я вас поздравляю! – сказал Алан искренне.
      – Спасибо, старина, – ответил Винсент. Он поправил галстук и, как всегда, выглядел чрезвычайно довольным жизнью.
      На какую-то долю секунды Алан задержал тонкие прохладные пальцы Кристины. Она была так восхитительна сегодня и так сияла от любви к человеку, которого выбрала. Он подумал, какое это должно быть счастье быть любимым Кристиной. Сможет ли Винсент Гейлэнд удержать ее? Сделает ли он ее счастливой? Сможет ли подарить ей спокойное семейное счастье, в котором так нуждается любая женщина? Остепенится ли он наконец на этот раз?
      Алан отпустил руку Кристины. Они начали разговаривать и шутить, как обычно. Алан любил Винса. Его любили все, кто его знал. Он был неугомонным, веселым и дружелюбным. Алан прекрасно знал все положительные и отрицательные стороны Винсента. Он никогда не мог (и не хотел) критиковать его. Винс был «чертовски хорошим парнем» и очень ценным клиентом. Но сейчас, когда Винс собирается жениться на Кристине, которую Алан любит всем сердцем, все было по-другому. Он смотрел на Винса совсем другими глазами.
      Алан пробыл в кабинете недолго. Он обсудил с Винсом биржевые новости и ушел.
      Винсент опять сел за свой рабочий стол.
      – Любимая, я должен попытаться сконцентрироваться и хоть как-то начать работать, – сказал он.
      Кристина вздохнула и поправила прическу.
      – А я должна написать несколько писем под диктовку, мистер Гейлэнд.
      – Боюсь, наша новость явилась ударом для старины Алана, – добавил Винс.
      Кристина была крайне удивлена этому.
      – Не может быть… почему?..
      – Дорогая, всем очевидно, что старина Алан уже давно влюблен в тебя.
      Кристина не могла вымолвить ни слова. Она была очень огорчена. Ей нравился Алан. Он был такой хороший человек. Но она никогда не думала о нем так… и даже не подозревала, что она значит для него больше, чем личный секретарь Винсента.
      – Надеюсь, дорогой, ты ошибаешься, – промолвила она наконец.
      Красивые глаза Винсента остановились на ней, и он послал ей воздушный поцелуй.
      – Забудь Алана. Он придет в себя. Все мужчины, которые надеялись связать судьбу с моей дорогой Кристиной, должны понять, что отныне и навсегда она только моя.
      Она забыла про Алана. Было удивительно приятно слышать, как Винсент говорит это и как страстно он смотрит на нее. Она была влюблена, и в это ясное майское утро весь мир лежал перед ней, открыв свои сокровища.
      Но приступив к работе, она поняла, что не может забыть Алана. Она чувствовала себя смущенной и не хотела, чтобы он страдал из-за нее. Жаль, что Винс рассказал ей.
      Это была последняя неделя ее работы на фирме «Гейлэнд и K°». Винс сказал, что ей надо уволиться, так как теперь, когда они официально помолвлены, это уже становится неудобным. К тому же ей надо готовиться к свадьбе.
      За обедом они обсуждали планы на будущее. Крис не хотела тратить много денег на одежду (она и не могла – у нее их просто не было, как она сказала ему уныло). Он купит ей все, что она хочет, и даже больше после свадьбы. Но ей надо начать поиски квартиры, в которую они переедут после медового месяца.
      – Жаль, что мы не сможем жить на Итон-Сквер или в Рэкхэме и что только мама теперь будет жить там, но мы должны иметь свой собственный дом.
      – Согласна, – поспешно ответила Кристина.
      Она очень не хотела жить в одном доме с леди Гейлэнд.
      – Таким образом, мы должны найти себе пристанище в Лондоне и обставить его. Ты также должна подготовиться к нашему бракосочетанию. Милая, у тебя не будет ни минуты свободной, – сказал Винсент, закуривая сигару после обеда в ресторане «Риц».
      – Я немного смущена, – сказала Кристина тихо. – Я не привыкла тратить много денег.
      Он посмотрел на нее с восхищением. Его златовласка даже в своем недорогом льняном костюмчике выглядела лучше, чем большинство элегантных дам в этом ресторане.
      Он сказал:
      – Моя дорогая, не говори мне, что ты хочешь жить в каком-нибудь глухом месте в старомодном коттедже! Лучше подумай, чем мы будем заниматься, Мы сможем путешествовать. Мы сможем поехать в круиз по Средиземному морю на нашей яхте, зимой кататься на лыжах, играть в теннис (ведь мы с тобой оба хорошо играем в теннис) и танцевать… танцевать под аккомпанемент лучших оркестров Европы в самых романтических местах! Разве тебя это не вдохновляет?
      – Конечно, – сказала Кристина.
      Ее глаза сияли. Она дотронулась до его руки под столом.
      – Но временами…
      – Что? – прервал он ее.
      – Меня пугает это, – сказала она.
      – Что тебя пугает?
      – Что случится что-нибудь и ты перестанешь любить меня.
      – Никогда.
      – Но, дорогой!
      – Поверь мне.
      – Но ты действительно любишь меня? Любишь ту, что внутри, а не только ту, что снаружи?
      – Но ведь все это – ты!
      Она покачала головой и взяла сигарету, которую он ей протянул. Она задумалась, вспомнив то, как она жила в Западном Уикомбе… Она была школьницей… Жила с бедным папочкой… Много работала по дому… Вела хозяйство простого врача, который никогда не хватал звезд с неба. Он работал на государственной службе до изнеможения и в конце концов заболел сам. Печальный конец. После его смерти Кристина осталась одна, без пени в кармане. Все, что у нее было, – это свидетельство об окончании курсов секретарей, симпатичная внешность и великолепное здоровье.
      Затем подвернулся шанс устроиться на фирму «Гейлэнд и K°».
      Она очень старалась… Со временем ее «заметил» шеф. Однажды он вызвал ее в кабинет и предложил поменять должность машинистки на должность его личного секретаря.
      Вскоре после этого она влюбилась в своего шефа и – она даже не мечтала об этом – ее чувство было взаимным. Сбылась мечта любой провинциальной девушки: быть помолвленной с боссом.
      Но будет ли он всегда любить ее… что бы ни случилось?
      Кристина уговаривала сама себя: «К чему так волноваться. Я самая счастливая девушка. Что может случиться?»
      Дни пролетали очень быстро, и Кристина забыла обо всем.
      Предстоящие выходные в Рэкхэме вызывали у нее трепет.
      Мать Винса показала (или сделала вид), что рада женитьбе сына, и внешне была очень любезна. А кто может быть более любезной, чем Роза, когда она хочет этого?
      Леди Гейлэнд, маленькая женщина с хорошей фигурой, которую она поддерживала благодаря жесточайшей диете, была блондинкой, как и ее сын, но сейчас, следуя последней моде, она красилась в рыжий цвет. Ее безупречный вкус помогал ей в пятьдесят лет выглядеть на тридцать пять. У нее была энергичная и напористая манера разговаривать: начав разговор, она почти не делала пауз. Даже Винс, ее собственный сын, называл ее bavardeuse (болтушка).
      – Мама у нас bavard, – говорил он шутя.
      Это французское слово очень подходило леди Гейлэнд. Но независимо от этого она была прекрасной и практичной хозяйкой. Она хвасталась, что никогда не забывала ни единого имени, ни места, ни даты. Она была членом двадцати пяти различных комитетов. Леди Гейлэнд организовывала то одни благотворительные мероприятия, то другие, и все они были удачными. Никто не знал, почему она занимается благотворительностью: из милосердия или потому что ей нравится, когда ее фотографии печатают почти все газеты. Розу Гейлэнд все считали женщиной с характером. Те, кто хорошо ее знал, как правило, недолюбливали ее. У нее был острый язык, и она легко наживала себе врагов. Но все сходились на том, что она любящая мать. И все время, остававшееся от заседаний в комитетах, она посвящала своему любимому Винсу. Конечно, все сходились во мнении, что именно она испортила мальчика, давая ему слишком много денег и свободы, как только он поступил в Оксфорд.
      Теперь он был главой фирмы, и она хотела, чтобы он наконец женился и устроил свой дом. Но она целила высоко, и в ее кругах поговаривали, что она очень разочарована тем, что ее сын собирается жениться на своей собственной секретарше. Для Розы Гейлэнд не имело значения, как выглядела Кристина и какой она человек. Она хотела женить Винса на леди Эрике Фортлесс, которая была дочерью пэра. У них был шикарный особняк в центре Лондона, а с деньгами Гейлэндов они могли жить в этом доме на широкую ногу.
      Однако в эти выходные Роза заставила себя быть любезной не только со своим сыном, но и с Кристиной. Она была обаятельна и гостеприимна. Леди Гейлэнд заполнила всю спальню Кристины розами, подготовила огромное количество подарков Кристине, в том числе великолепную изумрудную брошь, принадлежащую еще бабушке Винса. Она дала званый обед в честь своей будущей невестки, пригласив «все сливки» светского общества. Леди Гейлэнд болтала без умолку с Кристиной – хвалила ее, рассказывала ей различные истории из детства Винса и даже не возражала против их скорой свадьбы.
      Только один раз она показала свои коготки. Это было во время званого обеда. Там она говорила слишком много и в конце концов рассказала о девушке, с которой Винс встречался раньше. Затем она зло рассмеялась, посмотрев на Кристину, и сказала:
      – Давайте не будем больше говорить об амурных дела моего испорченного сына – их было слишком много. Но теперь, слава Богу, он успокоится, не правда ли, Винс?
      Все, включая Винсента, засмеялись, но у Кристины загорелись щеки. Ей не понравился этот разговор.
      Но тем не менее выходные прошли прекрасно. Рэкхэм был просто восхитителен. Роза Гейлэнд знала, как содержать дом, у нее была прекрасная прислуга (в основном австрийцы) и новый дворецкий. Рэкхэм был домом эпохи Якова I, построенный из камня с необычайно красивой формой окон. С верхнего этажа дома была видна гавань Бошема. В ясный день всегда было видно море. Дом был обставлен старинной мебелью, а сады вокруг были небольшие, но очень ухоженные, и сейчас, в мае, здесь в изобилии росли тюльпаны.
      Той ночью, когда Кристина и Винсент бродили по зеленым лужайкам, залитым ярким лунным светом, Винсент сказал:
      – Однажды этот дом станет нашим. Это будет дом нашей семьи. Ты рада, дорогая?
      Она была абсолютно счастлива.
      – Я ужасно, ужасно счастлива, милый. Спасибо тебе за все.
      И все ее страхи и сомнения – если таковые и были – по поводу предстоящей женитьбы полностью исчезли.
      Казалось, счастье будет вечным. Свадьба была назначена на начало июня. Приглашения уже были разосланы. Так как у Кристины не было приличного собственного дома, леди Гейлэнд предложила устроить прием в ее просторной квартире на Итен-Сквер. А в это время Кристина и Винсент подыскали себе новую квартиру. Она была недалеко от квартиры матери Винса, на Честер-Сквер. Квартира состояла из четырех больших комнат, двух ванных комнат и прекрасной кухни. Роза, которая обожала декорировать и обставлять квартиры, помогла им подобрать мебель и подарила некоторые вещи из обстановки Рэкхэма, фарфор и фамильное серебро. Кристина попыталась сделать хоть что-то сама. Она купила шторы в комнаты, и теперь квартира выглядела просто очаровательной. Серебристо-голубая спальня, ярко-красная с белым столовая, светло-зеленая с желтой французской драпировкой гостиная. Дорогой элегантный дом, вполне подходящий для жены Винсента Гейлэнда. Винсент купил для Крис маленькую машину в десять лошадиных сил, чтобы она могла ездить по городу, а сам ездил на «Астон-мартине».
      Казалось, все будет замечательно…
      За два дня до свадьбы Кристина и ее подруга Пэт устроили ужин в их маленькой квартирке. Винс предложил собраться в «Беркли» или «Мирабеле», но Кристина наотрез отказалась. Она сказала, что в этом случае он оплатит счет, а она этого не хотела. Ее маленькая квартирка, с которой она прощалась, была убогой, но она хотела, чтобы этот вечер был ее, и подготовить она решила его сама… вместе со своей дорогой Пэтти.
      Винс согласился. Они пригласили нескольких самых близких друзей, включая, конечно, Алана Брейда. Алан будет на свадьбе свидетелем со стороны жениха. Он попытался отказаться, но Винс уговорил его.
      Пэт была очень рада видеть Крис счастливой и с удовольствием помогала готовить холодные закуски. Обе девушки готовились к обеду несколько часов, и в конце концов Винсу пришлось признать, что он нигде так вкусно не ел. В комнате стояли цветы, были зажжены свечи, граммофон тихо играл мелодии, которые любил Винс. Вечер был продуман до мелочей и несомненно удался. Винс был счастлив; даже леди Гейлэнд сделала комплимент своей будущей невестке.
      Когда Алан в конце вечера поздравил Кристину, она сказала:
      – Спасибо, Алан, по крайней мере я сделала это сама. Устаешь, когда за тебя платят и ты всем обязана.
      Его голубые глаза улыбнулись ей в ответ, а сердце сжалось от боли, когда он смотрел на ее короткое черное шифоновое платье, открывшее красивые ноги, на длинную изящную шею и загорелые плечи. Он смотрел, как они танцевали с Винсом. Они были великолепной парой: грациозные, жизнерадостные, страстно влюбленные.
      Вдруг Алан почувствовал себя старым и уставшим. И очень одиноким. Он все еще волновался за нее… Он не был уверен в том, что в будущем Винс сможет вести себя так, чтобы не погас этот восторженный взгляд ее больших красивых глаз. Он вспомнил один инцидент, который произошел вчера после мальчишника. Винс вел машину по набережной слишком быстро и наехал на светофор. Потом он с гордостью рассказывал, что «вывернул его с корнем». Временами он бывает слишком безрассудным. Отрезвит ли его женитьба на Кристине?
      – Дорогой Алан, я так рада, что вы пришли, и я рада, что вы будете свидетелем на нашей свадьбе – Винс так ценит вашу дружбу, – сказала Кристина, прощаясь с Аланом в конце вечера.
      Он отвернулся, боясь, что она сможет увидеть боль в его глазах.

      И вот настал день свадьбы, самый волнующий, незабываемый день в жизни Кристины. Репортеры и фотокорреспонденты со всех газет собрались запечатлеть одно из самых ярких событий светской жизни сезона.
      Невеста выглядела как из сказки в белом кружевном платье с необыкновенной вуалью, обрамлявшей ее золотые волосы. Очаровательная леди Гейлэнд пригласила много гостей, около двухсот человек, отметить свадьбу ее сына в огромной квартире на Итон-Сквер. Алан выполнял обязанности свидетеля со стороны жениха с необыкновенным тактом и обаянием. По общему мнению, их свадьба удалась и несомненно явилась событием года. И только один человек плакал. Это была Пэт Дженкинс… Она тихо расплакалась, когда увидела, как Крис подходит к алтарю вместе с Винсентом. Крис была восхитительно хороша.
      Пэт слышала, как Крис произнесла:
      – Пока смерть не разлучит нас.
      Итак, клятва произнесена. Теперь она была его, а он ее – «в горе и в радости».
      Пэт плакала, потому что она боялась за Кристину. Не из-за того, что теперь она будет очень одинока, и не из-за того, что теперь почти не будет видеть свою любимую подругу, которая «вышла замуж за босса».
      Крис поцеловала Пэт и прошептала ей:
      – Ты будешь самой желанной гостьей в моем новом доме, моя дорогая Пэтти.
      Крис совсем не была снобом, как ее опасная разговорчивая свекровь, которую Пэтти искренне ненавидела.
      Винс тоже был очень мил: он поцеловал Пэт в обе щеки и назвал ее «дорогая старушка Пэтти». Пэт верила, что в данный момент он действительно очень хорошо к ней относится. Но не станет ли он постепенно отваживать всех прежних подруг Кристины, все ее прежнее окружение, чтобы со временем превратить ее в настоящую миссис Винсент Гейлэнд?
      И вот подошло время, когда жених и невеста сели в сияющий «Астон-мартин». Весь багаж был уложен на заднее сиденье, а Кристина в очень красивом кремовом платье, легком пальто и в очаровательной шляпке из ярких роз села рядом с Винсом. У нее на коленях лежал один из его подарков – короткий норковый жакет. Они должны были перелететь в Тулон на самолете, а завтра утром уже на машине поехать в Канны, оттуда в Рим, затем на Капри, в Венецию, а потом обратно домой. Они планировали провести свой медовый месяц плавая, играя в теннис, танцуя – то есть большую часть времени находясь на открытом воздухе.
      – Слава Богу, – сказал Винс кому-то на приеме, – что моя жена увлекается спортом, а не любит валяться в постели. Мне необходимо быть все время в движении, и Крис такая же. Она идеальная спутница для меня. Я ненавижу ленивых женщин.
      Им устроили грандиозные проводы, и медовый месяц начался как нельзя лучше. Кристине казалось, что небо было абсолютно безоблачно… по крайней мере так было у нее на душе. Ясным июньским днем они сели в спортивную машину, которую так любил Винс, и отправились в аэропорт.
      «Винс такой милый», – подумала Кристина с нежностью, глядя, как медленно он старается вести машину. Ему хотелось сделать ей приятное. У них было прекрасное настроение, всю дорогу они болтали. Они всех обсудили, смеясь, целуясь и разбрасывая конфетти. Но в голове у них была одна и та же мысль – они женаты!
      – Я люблю тебя и буду любить вечно, – повторял Винс.
      – Это касается и меня, дорогой, – ответила Кристина.
      Только однажды она почувствовала грусть – когда вспомнила, как одиноко будет Пэтти и как Алан смотрел на нее перед прощанием. Он сказал, что привилегия свидетеля – поцеловать невесту, и коснулся губами ее щеки. Она хотела засмеяться в ответ, но не смогла. В его глазах было столько грусти… она почувствовала, как он до боли сжал ее пальцы… Теперь она знала, что Винс сказал ей правду. Алан любил ее, и день их свадьбы для него был очень тяжелым. Бедный Алан!
      Они прилетели в Тулон. Море, теплое ласковое солнце, огромный отель, в котором номер для новобрачных был уставлен цветами. Ночь миллионов звезд, лунного света и магии. Для Кристины это было открытием любви, о котором мечтает каждая женщина… страстной, нежной. Винс был прекрасным любовником. В его объятиях она забыла о всех своих тревогах. Казалось, их любовь будет длиться вечно.
      Златовласка Винса проснулась утром на рассвете. Она лежала и смотрела на загорелое мальчишеское лицо мужа, который еще спал, и подумала: «Как я люблю его! Я самая счастливая девушка в мире».
      Это было семнадцатого июня.
      Пятого июля молодожены мистер и миссис Винсент Гейлэнд ехали домой с Капри, где пробыли весь остаток своего медового месяца.
      После трех недель пребывания с мужем за границей Кристина была бесконечно счастлива. Он был менее энергичным, чем обычно, – ему нравилось лежать на солнце рядом с ней, проводить время на теннисном корте или в сверкающей голубой воде, танцевать с ней – и только с ней – до рассвета под яркими звездами Средиземноморья. Он безгранично гордился Крис, а она уже привыкла к тому, что он постоянно восхищался ею.
      Казалось, что ему вообще больше никто не нужен.
      Но в конце свадебного путешествия его настроение изменилось, совсем чуть-чуть, и Кристина с присущей ей чувствительностью, заметила эту перемену. Он стал опять слишком энергичным. Ему хотелось поскорее вернуться в город, устроиться в их новой квартире, продолжить работу на фирме. К тому же леди Гейлэнд строила бассейн в Рэкхэме. Это был ее «подарок» к их возвращению.
      – Не могу дождаться, – сказал Винс, – хочу показать всем, как великолепно плавает моя жена.
      Он постоянно фотографировал свою златовласку то в белом купальнике, то на пляже, то в различных бассейнах во Франции.
      – Я не хочу, чтобы меня «всем» показывали, – смеясь, запротестовала она. – Иногда я спрашиваю себя, что бы ты делал, если бы меня вдруг парализовало.
      – Какая мрачная мысль, моя дорогая! И почему с тобой должно такое случиться? – весело рассмеялся он.
      Они возвращались домой… немного быстрее, чем ехали в начале их свадебного путешествия. Один или два раза Крис испуганно вздрагивала и протестовала, когда ее муж слишком резко нажимал на газ, чтобы обогнать очередную машину.
      – Чтобы показать им… – улыбался он ей.
      Какой же он еще ребенок, ее красивый богатый муж… ее обожаемый любитель «показать» всем. Она подшучивала над ним и облегченно вздыхала, когда он снижал скорость.
      Это случилось в тот день, когда они въехали на территорию Англии. Они уже подъезжали к Лондону, когда произошла авария, в которой пострадал не любитель «показать» всем, а его жена.
      Был неприятный пасмурный день. Шел дождь.
      Златовласка Винса запомнила немногое: желание Винса обогнать машину… они выехали на встречную полосу… и слова Винса «дорогая, даже и не пытайся остановить меня»…
      Затем было ужасное столкновение двух машин, летящих по мокрому асфальту на большой скорости… скрежет тормозов… звон разбитого стекла… острая боль, которую почувствовала Кристина, перед тем как провалиться в небытие.
      Она очнулась поздно ночью в госпитале. Рядом с ней сидели две женщины: медсестра и Пэт Дженкинс.
      Как только Кристина открыла свои огромные, подернутые пеленой глаза, Пэт взяла ее за руку и простонала:
      – Спасибо тебе, Господи. Крис, дорогая, как же мы все испугались!
      – Винс… Винс… – прошептала Кристина, тщетно пытаясь пошевельнуться.
      Пэт заговорила. Крис не должна ни двигаться, ни волноваться. Они попали в автомобильную аварию, но с Винсом все в порядке – он чудом уцелел. Вторая машина ударила «Астон» в правую сторону, так что весь удар пришелся на пассажира. Водитель отделался легкими царапинами и ушибами. Он сейчас спит в этом же госпитале и придет к ней утром. Бедный Винс – он очень переживает. Он осознает, что является виновником этой аварии. К счастью, никто не погиб, но бедняжка Крис пострадала больше всех.
      Это был маленький госпиталь в часе езды от Лондона. Леди Гейлэнд уже известили об аварии, и она приедет на своем «Роллс-Ройсе» завтра рано утром. Она сделает все возможное, чтобы перевести Крис в клинику Вест-Энда.
      – Боюсь, что «Астон» придется выбросить, – сказала Пэт с огорчением.
      – Поклянись мне, что с Винсом все в порядке, – прошептала Кристина.
      – Клянусь, – сказала Пэт.
      – А почему меня будут переводить в клинику? Почему я не могу поехать домой с Винсом? У меня ведь только сотрясение, не так ли? На мне нет никаких повязок, и я не чувствую, чтобы у меня было что-то сломано, – прошептала Кристина, слабо улыбаясь.
      Эта храбрая попытка улыбнуться болью отозвалась в любящем сердце Пэт.
      «Как же ей сказать? – подумала она. – Или Винсу? Хуже всего, что придется сказать Винсу!»
      Пэтти только что разговаривала с врачом в его кабинете. Врач сказал ей, что хотя красота миссис Гейлэнд осталась нетронутой (поразительная красота, которой так гордился Винс), у нее серьезная травма позвоночника. И неизвестно, сможет ли она ходить.
      Пэт вздрогнула от этой мысли.
      Она никогда не поверит в это. И никто не должен верить. Пока мы живы, всегда есть место надежде. Обаятельная, веселая, любящая танцевать Кристина должна ходить.
      Она взяла руку Кристины и попыталась согреть ее.
      – Послушай, милая, все будет хорошо, – сказала она бодрым голосом, стараясь скрыть то, что было у нее на душе, – у тебя нет никаких переломов… только несколько порезов.
      У нее перехватило горло.
      – А вот на руке у тебя синяк. Думаю, он будет болеть, – продолжила она.
      – Да, ты права, – Кристина осторожно подняла руку.
      – Но дело в том, – продолжала Пэт, – что врачи не хотят отпускать тебя домой, пока не сделают рентген. Это просто проверка – убедиться, что все в порядке.
      – А что, есть сомнения? – улыбка исчезла с лица Кристины.
      – Не задавай так много вопросов. Сейчас тебе надо поспать.
      – Я бы скорее уснула, если бы повидала Винса.
      – Я надеюсь, наша девочка не собирается будить своего любимого муженька среди ночи… – сказала Пэт с наигранной веселостью.
      Так тяжело было притворяться, зная, что она…, но Пэт все-таки смогла убедить Кристину, что с ней все в порядке и что Винс утром придет навестить ее. К счастью, Крис так напичкана лекарствами, что не осознает, какой сегодня день. И уж конечно, она не осознает, что сейчас глубокая ночь.
      Длинные ресницы Кристины вздрогнули и закрыли глаза. Она опять заснула. Пэт вздохнула с облегчением и достала из сумочки носовой платок. У нее потекли слезы.
      Какой же это был удар, когда ей по телефону позвонила мать Винса и сообщила о трагедии! Полиция сообщила об аварии леди Гейлэнд. Как только она узнала, что с ее любимым сыном все нормально, она вздохнула облегченно и только тогда вспомнила о том, что надо сообщить подруге Кристины. Пэт сразу же побежала, чтобы успеть на последний поезд в Эгхэм, где в сельской больнице лежали Винс и Кристина. Но вначале она позвонила Алану Брейду. Ей казалось, что свидетель со стороны жениха, который на свадьбе так блестяще сыграл эту нелегкую для себя роль, должен знать о несчастье, которое случилось с молодоженами. Известие потрясло Алана.
      – Утром я сразу же поеду к ним в госпиталь, – сказал он, – и посмотрю, что можно для них там сделать.
      Для Пэгги было утешением узнать, что надежный, верный Алан будет в госпитале вместе с ней. Ее мучила мысль о появлении леди Г. Пэт боялась, что она появится «во всей своей красе», и начнет раздавать приказы направо и налево, ставить людей в неловкое положение своей непоколебимой верой в то, что деньги и принадлежность к знатному роду могут сделать все. Пэт с грустью смотрела на свою спящую подругу. Она спрашивала себя: смогут ли деньги помочь бедной Кристине?
      Когда Кристина проснулась утром, она ощущала только одно – желание видеть мужа. Ее совершенно не волновало состояние собственного здоровья. Она постоянно спрашивала о Винсе.
      Наконец одна из медсестер привела его. Он выглядел ужасно. Изможденный, небритый, с синяком под глазом и рваной раной над бровью, которая была зашита. Но это были все его серьезные травмы.
      Винс сел на кровать Кристины и поцеловал ее руки.
      – Тина, моя дорогая Тина… – сказал он срывающимся голосом.
      – Дорогой, – прошептала она, и слезы потекли у нее по щекам.
      Медсестра оставила их одних. В палате было еще несколько человек. Плотные шторы отделяли Кристину и Винса от других больных.
      Никогда в жизни Винс еще не испытывал таких угрызений совести. Он опустился на колени у кровати жены и положил голову на ее тонкие красивые пальцы.
      Он плакал, как ребенок.
      – Это моя вина. Мой старый грех. Я ехал слишком быстро. Слава Богу, что люди из той машины не пострадали, но ты, дорогая Тина… я никогда не прощу себе…
      Он замолчал, так как не мог сказать ей правду. Никто до сих пор так и не смог сказать ей, что ее травма может стать неизлечимой. Врач, который осматривал Кристину, когда их привезли в госпиталь, уже успел поговорить с Винсом. Он сказал ему, что у Кристины, по всей видимости, серьезная травма позвоночника.
      – К сожалению, есть симптомы, подтверждающие это. Но мы ни в чем не можем быть уверены до тех пор, пока мистер Лукас не сделает рентген и ваша жена не пройдет более тщательное обследование. Но должен честно предупредить вас, что последствия аварии для вашей жены намного серьезнее чем для вас, мистер Гейлэнд.
      – О Господи… – только и смог сказать Винс.
      И сейчас, когда он чувствовал пальцы Кристины, он тоже ничего не мог сказать ей. Он любил свою прекрасную жену настолько, насколько он вообще был в состоянии любить кого-либо. Потому что на самом деле он любил только себя. Но он был добрым человеком. Эмоциональный шок поверг его в состояние страха и волнения.
      – Это я виноват, – продолжал он рыдать. – Ты просила меня ехать медленнее. О, Тина, Тина, моя дорогая… я никогда в жизни не буду больше ездить быстро.
      С каждой минутой Кристина чувствовала себя все хуже и хуже, и ей стоило большого труда заставить себя улыбнуться.
      – Уверена, что будешь.
      – Никогда!
      – Тогда мне придется купить тебе симпатичный трехколесный велосипед. – Кристина слабо улыбнулась еще раз. Затем добавила уже серьезно: – Пожалуйста, не расстраивайся так. Ну пожалуйста… Посмотри на меня, дорогой.
      Он поднял голову. Кристина почувствовала прилив почти материнской нежности, когда увидела слезы у него на глазах. Изможденный, небритый мужчина был похож на мальчишку. Как он дорог ей! Сейчас он казался ей ближе, чем даже в их свадебном путешествии.
      – Мы оба живы, все будет в порядке, все будет хорошо, – прошептала она. – Не грусти, дорогой.
      Но Винсента Гейлэнда мучали тяжелые мысли. Он знал то, чего не знала она. Конечно, есть шанс, что она поправится… тот врач так сказал… но как он, ее муж, сможет жить до тех пор, пока не будет в этом уверен. Он сказал врачу, что готов заплатить за лечение Кристины любую сумму и что они должны сразу же пригласить сэра Томаса Вильерса, знаменитого диагноста, который лечил отца Винса и который перед войной лечил очень многих высокопоставленных лиц Европы. Он должен немедленно осмотреть Кристину.
      – Всему свое время, – сказал молодой врач, выказав странную уверенность в том, что мистер Лукас, ортопед их госпиталя, первоклассный врач.
      Он должен был осмотреть Кристину этим утром.
      – Переведите ее в отдельную палату, – сказал Винсент.
      Ему ответили, что свободных палат нет. Тогда Винсент сказал, что, когда приедет его мать, она заберет Кристину в клинику Вест-Энда. Однако врач возразил Винсенту, что нельзя принимать никакого решения, пока не будет сделан рентген.
      И вот Винсент сидел у кровати Кристины и со страхом ждал, когда она спросит, что с ней.
      – Я не чувствую своего тела. Я не могу пошевелить даже пальцами ног, Наверное, это последствия шока, – сказала она.
      Винсент ухватился за эту мысль и сказал, что это, конечно, шок.
      – Я скоро поправлюсь, – сказала Кристина и улыбнулась.
      Глядя на нее, он подумал о том, как же она прекрасна даже без макияжа, даже в этой ужасной больничной рубашке. Винс вспомнил, как пылко любил свою молодую жену во время медового месяца. Кристина в шифоновом пеньюаре, купленном в Каннах… Кристина, сидящая у трельяжа… она причесывает свои золотые волосы… волосы пахнут духами, запах которых ассоциируется у Винса теперь только с Кристиной… запах незабудок, духи, которые он сам подарил ей.
      Неужели их медовый месяц был просто сном, а проснувшись, они попали в этот кошмар. Это он во всем виноват. Никто ничего не говорит, но он знает, что все понимают это. Прошлой ночью, когда он стоял рядом с полицейским, давая показания, он смотрел, как Кристину, которая была без сознания, увозили на машине «Скорой помощи» и он чувствовал себя убийцей.
      Он облегченно вздохнул, когда медсестра вошла к ним и сказала, что он должен уйти, так как миссис Гейлэнд будут осматривать врачи.
      Он попытался улыбнуться Кристине.
      – Я пойду умоюсь и побреюсь, чтобы выглядеть прилично, когда приедет мама. Не беспокойся, моя красавица, мы скоро возьмем тебя отсюда и вместе поедем домой.
      В течение следующего часа у Кристины совсем не было времени подумать. Ее отвезли на рентген. Там Кристину окружили врачи и медсестры, которые осматривали ее и задавали разные вопросы. В это время Пэт стояла за стеклянными дверями кабинета. Кристина видела ее, и это придавало ей силы. Пэт разрешили переночевать в госпитале, но сказали, что вечером она должна будет уехать.
      Затем приехал Алан и сел около постели Кристины. Голубоглазый, улыбающийся, такой до боли родной. Алан пытался шутить, как-то развеселить Кристину.
      – Чем это ты умудрилась сделать такой синяк старине Винсу? – спросил он ее смеясь.
      Алан привез ей огромный букет прекрасных свежих роз… сказал, что сорвал их только сегодня утром.
      И от одного звука его голоса, вида седых волос, его лица Кристина почувствовала себя лучше. Он смог успокоить ее, сделать все вокруг более привлекательным.
      Она не знала, что сердце Алана разрывается на части от боли. Он так и не смог заснуть после звонка Пэт. Ему пришлось признаться себе, что он любит Кристину – теперь уже жену другого человека – всеми фибрами своей души. Как тяжело было видеть ее лежащей на больничной койке, бледную, с запавшими глазами. Она еще не отошла от последствий шока и выглядела очень больной, несмотря на прекрасный средиземноморский загар. Алан видел, что Кристина с трудом могла пошевелить даже пальцами руки. Но ее позвоночник… Господи… что же с ее позвоночником? Казалось, никто ничего толком не знает, врачи постоянно твердили, что травма, возможно, «слишком серьезная». Пэтти успела прошептать ему:
      – Врачи боятся, что она не сможет ходить.
      – О нет! – он почувствовал, как в сердце вонзили нож.
      Этого не может, не должно случиться с ней, со златовлаской Винсента.
      – Как мило с твоей стороны, что ты приехал. Ты проделал такой долгий путь, чтобы навестить нас, – сказала Кристина.
      Алан вынужден был скрывать свои чувства и поэтому солгал.
      – На самом деле я приехал сказать твоему мужу… – он с трудом произнес это слово, – … что я заработал ему кое-какие деньги, пока он был за границей. Это поднимет ему настроение.
      Кристина взяла Алана за руку.
      – Да, Алан, пойди поговори с ним. Он сейчас в ужасном состоянии. Он постоянно винит себя, что ехал слишком быстро и что именно он виновник аварии. Бедняжка…
      Алан ничего не ответил, но его рука нежно погладила ладонь Кристины.
      Он подумал: «Он действительно виноват. Я слишком хорошо знаю Винса и всегда говорил ему, что если он будет продолжать так ездить, то плохо кончит. Но пока плохо только ей…»
      – Ты ведь подбодришь его? – прошептала Кристина.
      – Да, да, конечно, – ответил Алан. Вошла молодая медсестра.
      – Леди Гейлэнд пришла навестить миссис Гейлэнд… Алан состроил смешную рожицу.
      – Я удаляюсь. Пойду к Винсу.
      Как только он ушел, вошла мать Винса. Она было одета в серый шелковый костюм. На голове у нее была маленькая шляпка. Леди Гейлэнд села на стул рядом с кроватью Кристины и заговорила «воркующим» голосом. Она была действительно огорчена, но присутствие медсестры и главной попечительницы больницы заставляло ее играть роль светской дамы. Совсем недавно под руководством леди Гейлэнд были удачно проведены благотворительный вечер и ярмарка в пользу как раз этого госпиталя. Поэтому леди Гейлэнд здесь была persona grata, и, конечно, ее невестка не останется в этой ужасной общей палате. Попечительница сказала, что все одноместные палаты заняты, но для миссис Винсент освободили комнату медсестер, и ее немедленно перевезут туда. Леди Гейлэнд добавила, что когда мистер Лукас посмотрит рентгеновские снимки Кристины, он, возможно, разрешит перевезти Кристину в Лондон.
      – Но только не в клинику. Я хочу поехать с Винсом домой, – сказала Кристина.
      Леди Гейлэнд похлопала ее по руке и улыбнулась попечительнице:
      – Бедняжки только что поженились. Они не могут расстаться даже на минуту.
      Попечительница переглянулась с сестрой. Они прекрасно знали, что должны во всем потакать леди Гейлэнд. У нее большие связи, и только вчера им сообщили, что на те деньги, которые были получены от проведения благотворительного вечера, будет построено новое родильное отделение, которое так необходимо госпиталю.
      Когда Кристину оставили наедине со свекровью, она прошептала:
      – Не перевозите меня в клинику. Я хочу с Винсом поехать домой.
      И вдруг леди Гейлэнд почувствовала, как слезы наворачиваются ей на глаза. Это было так не похоже на нее. Она не могла даже подыскать подходящих слов. Она, Роза Гейлэнд! Она боялась, как и все остальные, что бедняжка Кристина очень серьезно травмирована.
      И все-таки она попыталась сказать ободряюще:
      – Посмотрим, дорогая, а пока я пойду успокоить моего бедного сына. Он так переживает за тебя. А все этот дождь… неудивительно, что вы столкнулись… это одна из самых плохих дорог… все говорят, что Винс не виноват…
      – Конечно, нет, – солгала Кристина.
      Нервозность Розы заставляла ее болтать больше обычного. Кристина устала и вдруг почувствовала резкую боль. Боль то нарастала, то уходила, и Кристина начала волноваться. Она задавала вопросы, на которые никто не отвечал, и это вызвало у нее страх… страх, о котором она открыто сказала симпатичному мужчине средних лет, который представился как мистер Лукас, ортопед госпиталя.
      – Что со мной? – спросила она, – Почему я не могу двигаться? Мне бы очень хотелось поехать с мужем в Лондон. Правда, я чувствую себя совершенно разбитой, но ведь так и должно быть? Я могу поехать в Лондон на «Роллс-Ройсе» или в крайнем случае на машине «Скорой помощи», Моя свекровь сможет все организовать.
      Мистер Лукас кивнул. Он был очень добрым человеком, но его профессия связана с человеческими трагедиями, и ему часто приходится… выносить суровые приговоры. К счастью, все не так плохо с миссис Гейлэнд, как казалось вчера. Он вздохнул с облегчением, когда увидел рентгеновские снимки и обследовал больную. Есть надежда, что ее не парализует, и все же то, что он вынужден ей сказать, будет для нее тяжелым ударом. Она так молода и красива… Сколько доброты в ее глазах. Как жаль, что это случилось именно с ней, тем более в последний день медового месяца. Пройдет много времени, прежде чем она сможет поправиться настолько, чтобы опять начать ходить. А этот ее муж!… О, он хорошо знает эту молодежь, которая носится на дорогих машинах по улицам Лондона. Они представляют угрозу для общества!
      – Пожалуйста, – услышал он голос Кристины, – скажите, что со мной?

      Часом позже, когда попечительница занялась своими делами, три человека пили кофе в ее кабинете.
      Леди Гейлэнд сидела на диване рядом с сыном, а Алан Брейд сидел напротив них. Он только закурил трубку, что заставило Розу сморщить носик. У нее вызывали ужас мужчины, курящие трубку. Но биржевой маклер Винса ей нравился. Он был из тех людей, которых она называла «вполне приличными», к тому же он был преданным другом ее сына, хотя часто она не одобряла друзей Винса. Многие из его друзей были настоящими прожигателями денег, но, к счастью, ее любимый Винс всегда старался приумножить состояние отца. Никто не может отрицать, что он преуспел в этом. Надо признать, что Алан помог ему в этом. К тому же у него были прекрасные манеры и обаятельная внешность. Мысли Розы перескакивали с одного на другое. Она держала с материнской нежностью руку Винса. Бедный ангелочек, как плохо он выглядит! Он уже побрился и оделся, но его костюм был испачкан маслом и грязью, а брюки были неумело зашиты медсестрой. Но это нестрашно. Он скоро будет дома. Какое счастье, что он отделался только синяками и царапинами.
      Предметом разговоров была, конечно, Кристина.
      – Бедняжке сейчас намного удобнее в комнате медсестер, – сказала леди Гейлэнд. – Врачи говорят, что день или два ее нельзя будет трогать, а затем мы перевезем ее в клинику Вест-Энда. Я сама все устрою. Винс закурил сигарету и проговорил:
      – Как и обычно, мама, твоя помощь наиболее эффективна.
      Алан сказал:
      – Мне надо возвращаться в город, но перед тем, как уехать, я хочу узнать, что скажет этот Лукас о Кристине.
      Роза всплеснула руками. Она подумала, какой ужасный вкус у попечительницы: эти кретоновые шторы просто ужасны. Ей показалось, что усатый мужчина на фотографии – родственник попечительницы. Было очевидно, что это невоспитанный и некультурный человек. Воспитанного человека легко отличить с первого взгляда.
      Роза сказала:
      – Как хорошо, что ты приехал, дорогой Алан.
      – Вы же знаете, что я всегда готов помочь, леди Гейлэнд.
      – Спасибо, Алан, – вставил Винсент.
      – Подумать только, – сказала леди Гейлэнд, – что вчера в это время они все еще наслаждались своим медовым месяцем.
      – Только не говори так, будто хоронишь нас, – раздраженно сказал Винсент.
      Алан кашлянул и запыхтел своей трубкой.
      – А что с Кристиной? – начал он.
      – Ах да, – сказала Роза, – вот заключение мистера Лукаса…
      Она достала из сумочки лист бумаги.
      – Я должна показать это заключение доктору Кари. Это мой врач в Лондоне, он будет лечить Кристину. Я прочитаю…
      Алан слушал с волнением, которое едва мог скрыть, хотя было довольно трудно понять, о чем идет речь.
      Конечно, заключение изобиловало медицинскими терминами, но Алан смог догадаться, что травму позвоночника Кристины можно вылечить. У нее был сильный ушиб спины, результатом которого явился частичный паралич. Пораженные двигательные нервы со временем восстановятся. Она уже чувствует боль, что очень хорошо, так как это означает восстановление чувствительности. Конечно, в течение нескольких недель она будет прикована к постели и будет нуждаться в медицинском уходе – физиотерапии, массаже, лечебной физкультуре.
      – Звучит ужасно, – закончила Роза Гейлэнд, передернув плечами, а затем искренне добавила: – Бедный жених и бедняжка невеста…
      Она повернулась к Винсенту и сказала:
      – Как это ужасно для тебя, мой дорогой.
      – Да, довольно печально, – сказал Винсент, встал, подошел к окну и задумался.
      Алан молчал. Если этому заключению можно верить и сэр Томас Вильерс в Лондоне подтвердит его, то для Алана это будет большим облегчением. Ведь в противном случае Кристина навсегда будет парализована. И это действительно будет печально.
      Насколько Алан понял, Кристине предстоит долгий и трудный процесс выздоровления и восстановления, но она сможет опять ходить.
      Он услышал, как леди Гейлэнд произнесла:
      – Крис уже сказали. Я видела ее. Она огорчена, но держится очень мужественно. Она все время думает о Винсе, о том, как тяжело сейчас ему.
      Нахмурившись, Алан вынул трубку изо рта.
      – Я думаю, для Винса это большое облегчение. Леди Гейлэнд укоризненно посмотрела на него.
      – Это ужасно для Винса. Ведь бедняжка Крис с годами станет абсолютно беспомощной.
      – Я-то, наверное, привыкну к этому, а Тине будет труднее, – проговорил Винсент.
      Это потрясло Алана. С искренним изумлением он переводил взгляд с матери на сына. Только сейчас он понял, насколько одинакова их реакция. Как могут они думать в этот момент о чем-то? Ведь страдает именно Кристина! Как вообще Винс может жалеть себя и что он имеет в виду, говоря «я привыкну»? К чему он привыкнет? К привилегии ухаживать за прекрасным созданием, которое он сделал беспомощным по своей беспечности? Разве это не его крест?
      Гнев душил его. Впервые за их долгую дружбу с Винсентом Гейлэндом он испытывал к нему такие чувства. Он встал, положил трубку в карман и сухо попрощался с Гейлэндами.
      Он собрался уходить, но ни Роза, ни ее сын не заметили этого. Роза обдумывала план по устройству невестки в частный санаторий, а Винсент продолжал жалеть себя.
      – Спасибо за то, что пришел, старина, – сказал он, провожая своего маклера до двери. – Надеюсь, ты успеешь заехать на биржу сегодня вечером. Может быть, сможешь купить акции, о которых мы с тобой говорили. Думаю, что сейчас они будут дешевле. Как ты думаешь?
      Как он может в такой момент думать о спекуляции на бирже?
      Алан почти завидовал выдержке Винсента. Себя Алан так и не смог заставить думать о делах, пока ехал в Лондон. Мыслями он все время возвращался к Кристине, которой в ближайшее время придется приложить очень много усилий, чтобы вернуться к нормальной жизни.
      Алан подумал, что надо быть более осторожным и сдерживать свои чувства, иначе он не сможет работать вместе с Винсентом. Алану было очень жаль Кристину. Он сделает все необходимое для нее (если что-нибудь от него потребуется), будет поддерживать ее морально, но он не должен позволить себе испытывать чувства ревности к ее мужу.
      Через некоторое время после того, как Алан уехал, леди Гейлэнд решила, что ей тоже пора ехать домой и что надо забрать с собой сына.
      – Ты все еще переживаешь последствие шока, мой дорогой, и я думаю, что будет лучше, если я уложу тебя в постель на Итон-Сквер. Я сама буду ухаживать за тобой. Ты такой бледный!
      Винсент чувствовал, что он слишком перенервничал за это утро, и ему хотелось, чтобы кто-то позаботился и о нем.
      Следующие полчаса он провел в палате своей молодой жены. Ему очень не нравилось здесь, в этой комнате, которую он называл «мрачная больничная палата». Только блеск ее золотых волос, рассыпанных по подушке, хоть как-то оживлял эту комнату.
      – Мама поехала с шофером в цветочный магазин, чтобы сделать эту комнату более привлекательной, – сказал он и добавил: – Тита, дорогая, мне так не хочется оставлять тебя здесь одну.
      Она делала все возможное, чтобы не расплакаться, хотя была очень напугана. Слова мистера Лукаса подействовали на нее как шок. Быть недвижимой, даже пусть на короткое время, казалось очень страшным. Она была очень подвижной и во время их медового месяца на Средиземноморье бегала без устали. Бегала, ходила, танцевала, плавала… Только теперь она понимала, какое счастье двигаться. Ей казалось, что на нее опустился черный туман и сковал ее. Счастливый сон закончился вчера ночью. Она попыталась успокоить Винсента, понимая, что его должна мучить совесть за превышение скорости на очень мокрой и скользкой дороге.
      – Я совсем не возражаю против того, чтобы ты уехал, – сказала она неправду. – Мне сейчас немного трудно общаться. Мне нужен сон и отдых.
      Винсент вдруг осознал ее мужество. Он поцеловал ее руки.
      – Ты восхитительна. На твоем месте я не смог бы так держаться.
      – Все в порядке, – с трудом проговорила она. – Подумать только, насколько хуже было бы, если бы я совсем не смогла ходить. Это только временно, дорогой. Я буду хорошей девочкой, буду выполнять все, что мне говорят, и к Рождеству буду бегать. Какой праздник мы устроим! И мы будем танцевать с тобой вокруг елки, не правда ли?
      Она дотронулась до его щеки и улыбнулась, хотя с трудом сдерживала слезы.
      – Конечно, – заверил ее он.
      – А твоя мама уверена, что сэр Томас сможет ускорить процесс выздоровления. Мистер Лукас говорит, что в таких случаях нельзя точно назвать дату выздоровления. Вдруг мне повезет и я встану на ноги гораздо раньше?
      Винс кивнул.
      Но сейчас, несмотря на его переживания, он начал думать о другом. Жалость к себе сочеталась в нем с состраданием к молодой жене. Вдруг у него закрались сомнения относительно прогноза мистера Лукаса. А если он ошибся? Если Кристина не поправится так быстро и будет недвижимой в течение долгих месяцев? Винсент с ужасом представил долгие месяцы, которые он вынужден будет провести у ее кровати или инвалидной коляски. Ни танцев, ни восхитительных выходных в Бошеме, ни катания на яхте. Господи, ему же придется отменить запланированный круиз! Кристина увидела тревожный взгляд красивых глаз Винсента, и все ее сердце наполнилось любовью к нему.
      Забыв о своей болезни, она сказала срывающимся голосом:
      – Винс, дорогой, не беспокойся, я поправлюсь. Пожалуйста… пожалуйста, пообещай мне, что не будешь беспокоиться. И не вини себя. Я тебя не виню. Я так тебя люблю. Только переживаю, что буду такой обузой тебе…
      Мужество оставило ее. Она разрыдалась. Винсент обнял ее, прижал ее голову к груди, поцеловал, а затем аккуратно положил на подушку.
      – Это все не имеет значения. Ты поправишься. Клянусь, я никогда не оставлю тебя, – сказал он. – Все свое свободное время я буду проводить у твоей постели, бедняжка моя.
      Наконец она смогла улыбнуться, вытерла слезы и спокойно вздохнула. Винс подумал, что она похожа на красивый цветок, тоненькую незабудку, которую сломало при шторме. Он почувствовал горячую нежность к ней и мысленно обвинил себя в том, что думает только о себе. Он попытался заверить себя, что будет все равно чувствовать себя самым счастливым человеком в мире, сидя у ее постели и держа ее за руку.
      – Я не позволю тебе, – сказала она. – Это смешно. Ты должен развлекаться без меня. Я не могу приковать тебя к своей постели. К тому же я собираюсь поправиться и начать ходить, обещаю тебе.
      Эти слова услышала леди Гейлэнд, входя в комнату. Комптон, ее шофер, нес две охапки роз, сирени и нарциссов.
      – Мы собираемся сделать из этой комнаты сад, – пропела леди Гейлэнд.
      – Она так хорошо держится, мама. Мы должны уговорить этих врачей как можно быстрее перевести ее в город, – сказал Винс.
      – Конечно, – согласилась леди Гейлэнд, а затем добавила Кристине, – но я собираюсь забрать Винса в город, моя дорогая. Ведь ты же знаешь, у него самого сильное сотрясение, и мы должны подумать хоть немножко и о нем.
      Кристина вспыхнула. Возможно, она была слишком слаба и слишком чувствительна, но ей показалось, что эти слова свекрови прозвучали как легкий упрек.
      – Со мной все в порядке, – сказал Винсент. – Обо мне не надо беспокоиться. Я здоров как бык.
      – Совсем нет. К тому же у тебя очень много дел, и твоя мать позаботится о тебе, пока этого не может делать твоя маленькая женушка, – сказала Роза.
      – Какие еще дела? – проворчал Винсент.
      Он начал терять терпение. Ему хотелось уйти ото всех. Он дорого заплатил бы сейчас, чтобы оказаться в открытом море на яхте и забыть обо всех этих ужасах. Он плохо себя чувствовал в этой нервной больничной атмосфере.
      Он услышал, как его мать сказала:
      – Дорогой, у тебя очень много дел. В суде должно состояться слушание дела об аварии. Эти ужасные люди, в которых ты въехал, собираются судиться. Во всяком случае, они говорят так, хотя сами получили только царапины. Их даже в больницу не отправили. И вот теперь будет слушаться дело, а затем придется ухаживать за дорогой Кристиной, когда ее выпишут из больницы. Ты поймешь, что не так-то легко содержать дом без женщины и…
      Но Кристина прервала этот поток слов. Она покраснела, а ее огромные блестящие глаза с яростью смотрели, как леди Гейлэнд спокойно раскладывала розы.
      – Я очень рада, что вы сможете позаботиться о Винсе. Не моя вина, что я не могу сейчас вести хозяйство. К тому же найдется много людей, которые будут ухаживать за мной, если он будет занят… – она начала заикаться от волнения.
      Леди Гейлэнд посмотрела с выражением уязвленной невинности.
      Широко открыв глаза, она сказала:
      – Неужели я обидела тебя? Я совсем не хотела…
      – Пожалуйста уйдите все, оставьте меня одну, – сказала Кристина и расплакалась.
      Леди Гейлэнд пожала плечами, вышла и попросила одну из медсестер поставить цветы в комнату Кристины. Винсент остался, чтобы успокоить свою молодую жену. Он только смутно догадывался, что могло так расстроить ее, и надеялся, что его жена и мать просто не поняли друг друга. Конечно, он знал, что его мать может раздражать людей, а Тина сейчас больна и нервничает. Он не позволит огорчать ее.
      – Милая, все будет хорошо. Не плачь больше, скоро мы опять будем вместе, – прошептал он.
      Кристина взяла себя в руки.
      – Спасибо, дорогой, – сказала она. Он с нежностью поцеловал ее.
      – Очень не хочется уезжать, но я должен. Днем мне надо зайти на работу. Есть очень важное дело относительно экспорта.
      Кристина кивнула.
      – Я все понимаю.
      – Я приеду завтра.
      – Но только в том случае, если не будешь занят и если будешь хорошо себя чувствовать.
      – Со мной все в порядке, и я обязательно приеду. Ведь это совсем рядом.
      Она посмотрела на него. Все ее существо было переполнено любовью к нему. Она так любила его, что не мыслила своей жизни без Винсента, Вчера вечером они должны были впервые остаться ночевать в своей новой квартире. А сегодня она бы распаковывала вещи и расставляла все поудобнее. У нее начиналась бы новая прекрасная жизнь, в которой она уже была бы миссис Винсент Гейлэнд. Но все получилось по-другому.
      «Никогда не знаешь, что ждет тебя за поворотом, – с грустью подумала она. – Вот так возвращение домой!»
      Она не могла видеть Винсента таким бледным и потерянным. Он был совсем не похож на ее красивого смеющегося мужа.
      Кристина дотронулась до пластыря над его левой бровью.
      – Болит?
      – Да нет, но у меня ужасно болит голова. Врачи говорят, что это последствия шока и нервного потрясения.
      – Бедняжка. Как жаль, что я не смогу поухаживать за тобой сегодня вечером.
      – Это за тобой надо ухаживать и тебя жалеть. Ведь ты остаешься здесь одна.
      – Зато как приятно мне будет увидеть тебя завтра, – сказала она, пытаясь изобразить веселость.
      Он опять поцеловал ее, а затем ушел.
      Кристина осталась одна. Она крутила обручальное кольцо на тонком пальце. За такой короткий промежуток времени кольцо стало ей велико. Ей вспомнился тот страшный момент, когда они столкнулись с машиной. Она вздрогнула, пытаясь отогнать от себя страшные воспоминания, и попробовала пошевелить ногами. Безрезультатно. Еще утром она чувствовала приступы боли, но сейчас было только онемение всего тела, и это страшило ее.
      Она представила, как ее муж возвращается в дом своей матери, вместо того чтобы ехать на квартиру, которую они приготовили для себя. Леди Г. это, конечно, понравится. Больше всего на свете она хочет оставить сына в своей власти. Конечно, с одной стороны, Винсу повезло, так как мать будет баловать его, а возможно, даже уговорит отдохнуть или по крайней мере не перетруждаться до тех пор, пока он не восстановится от нервного стресса. Но в Розе Гейлэнд было что-то такое, что заставляло Кристину вздрагивать. Что-то злобное и одновременно по-кошачьи мягкое. Странно было видеть, как она может быть одновременно и доброй, и очень жестокой. Вот, например, сегодня утром она примчалась в больницу, сделала все, что только возможно, и все же… не смогла не напомнить Кристине, что Винс тоже страдает.
      «Я знаю, что он страдает – ведь он любит меня, – сказала Кристина сама себе. – Ему больно видеть меня в таком состоянии. Но это совсем не то, что имеет в виду леди Г. Ей кажется, что Винс в ужасном состоянии из-за того, что он связан с девушкой, которая прикована к постели».
      Кристина закусила губу. Она не будет, не должна больше плакать и не должна жалеть себя. Кристина никогда не умела жалеть себя. И сейчас она понимала, что жалость к себе может сделать ее слабой и безвольной, а ей так необходимы сейчас силы для того, чтобы бороться с болезнью.
      Медсестра внесла в комнату еще один букет.
      – У вас цветов больше, чем у знаменитых актрис, миссис Гейлэнд. Посмотрите на эти прекрасные розы.
      Кристина посмотрела на цветы, Внезапно она почувствовала, что очень устала. Ее уже ничего не интересовало, ей хотелось уснуть… Сестра разворачивала целлофан. Оранжевые розы на длинных ножках были красивы.
      Она прочитала карточку:
      «Моей любимой красавице. Прости меня и поправляйся быстрее.
      Я люблю тебя. В.»
      Кристина подумала, что эти слова для нее значат намного больше, чем тепличные розы, которые он ей подарил.
      Сестра принесла еще вазы и кувшины, наполненные цветами, которые леди Г. купила в местном цветочном магазине.
      Кристина обвела взглядом комнату.
      – А где небольшой букет роз, выращенных в естественных условиях? Их принес мне мистер Брейд, когда я лежала еще в общей палате. Вы помните его?
      – Сейчас я пошлю кого-нибудь принести его, – сказала медсестра. – Я помню мистера Брейда. Обаятельный седоволосый мужчина с молодым лицом.
      Затем, не дождавшись ответа Кристины, она добавила с широкой улыбкой:
      – Но весь персонал госпиталя влюблен в вашего мужа, миссис Гейлэнд. Вот уж кто покоритель женских сердец. Очень красив.
      – Да, – улыбнулась Кристина и приложила карточку Винса к щеке как талисман, который сможет защитить ее от боли и зла.
      Она так и заснула, и ее не стали будить, так как самым главным лекарством для нее был сон.
      Она проснулась в середине дня и сразу же увидела букет красных и желтых роз, который подарил ей Алан. Они дивно пахли. Вид этих цветов, заботливо выращенных и сорванных для нее Аланом, успокоил ее. Она была рада, что медсестры нашли этот букет.

      Сэр Томас Вилльярс подтвердил медицинское заключение, сделанное мистером Лукасом. Для Гейлэндов это было одновременно и ободряющим, и удручающим известием. Они радовались, что неподвижность Кристины излечима, но это означало, что она будет лежать в течение нескольких месяцев.
      Прежде всего ее надо было перевести в город. Сэр Томас разрешил это сделать через неделю после аварии. К этому времени последствия нервного шока должны были пройти. Ее перевезли на «Скорой помощи» в клинику Вест-Энда, и все это организовала леди Гейлэнд. Она всем рассказывала, что так будет удобнее для бедного Винса. Он так измучился за ту неделю, пока Кристина была в сельской больнице! Он ездил туда дважды в день. Когда кто-нибудь из многочисленных знакомых Розы звонил или заходил к ней, чтобы выразить свое сочувствие бедной миссис Винсент, леди Гейлэнд всегда отвечала:
      – Конечно, но сейчас надо посочувствовать моему бедному мальчику. Винсент пережил сильный нервный шок, а ведь он вынужден сейчас работать. Наша Крис спокойно лежит в постели и отдыхает, а бедняжка Винс действительно измучился.
      Подхалимы Розы Гейлэнд соглашались с ней, но когда она попыталась сказать то же самое Алану, он промолчал. Он знал, кому надо сочувствовать, и не считал, что Винс выглядит слишком уставшим. Винсент – молодой мужчина с бьющей через край энергией, ему достаточно одной недели, чтобы восстановиться. И он уже восстановился. Он сам говорил об этом. А когда сэр Томас сказал, что Кристина вне опасности и что она обязательно поправится, он перестал даже и волноваться. Это было очевидно. Винс с головой ушел в спекуляции на бирже и в подготовку яхты для круиза (конечно, не длинного круиза, а так, прогулки на выходные).
      – Вскоре у нас будет вечер, – сказал он по телефону Алану, после того как Кристину перевезли в Лондон. – Мама говорит, что жизнь нельзя остановить, даже если в семье есть больной. Тем более Тина сама мне сказала, что я должен жить привычной жизнью.
      «И ты уж постараешься», – подумал про себя Алан.
      Был еще один человек, который не был согласен с мнением леди Гейлэнд. Это была Пэт Дженкинс. Раз десять она слышала, как мать Винсента жаловалась, что ее мальчику сейчас очень трудно. И это приводило Пэт в ярость.
      Леди Гейлэнд постоянно приезжала в клинику, привозила Кристине цветы и фрукты из Рэкхэма, новые книги, последние журналы. Она старалась поддерживать свою репутацию Щедрой Леди, и весь персонал клиники постоянно говорил, как она мила и какая же счастливая миссис Гейлэнд, раз у нее есть такая любящая свекровь. Но Пэт была уверена, что в замшевых перчатках леди спрятаны маленькие коготки. Роза хотела заставить всех сочувствовать Винсу, чтобы никто и не подумал, что в этой трагедии виноват ее драгоценный сын.
      У самой Пэт дела пошли лучше, она продвинулась по службе. На место личного секретаря босса никого не взяли. Винс сказал, что ему не нужен больше личный секретарь, так как Кристину никто заменить не сможет. Пэт хорошо знала дела фирмы, была образованной девушкой, и Винс назначил ее своей личной стенографисткой. Пэт была очень рада, ведь это означало солидную прибавку к жалованью.
      Зайдя в клинику к Кристине, она сказала:
      – Я преклоняюсь перед тобой, Крис. Как ты умудрилась так долго проработать с боссом. Он просто невыносим. Винсент никогда ничего не помнит, то и дело врываясь или исчезая из кабинета, как луч света. Я так нанервничалась за день, боясь, что забуду напомнить ему про какое-нибудь его дело, а мне ведь еще и свою работу надо выполнять!
      Это заставило Кристину улыбнуться. Она хорошо знала, что значит быть секретарем Винса, но была приятно удивлена, когда Винс сказал ей, что назначит Пэт на ее место. Ведь обычно он говорил, что она слишком серенькая. Но теперь он сказал ей:
      – Мне не нужен чужой блеск или обаяние, моя дорогая. Ведь у меня есть ты, моя красавица. А Пэт очень исполнительна. Кстати, это мама предложила взять Пэт на твое место.
      «Интересно почему», – подумала Кристина.
      Она всегда считала, что Роза свысока смотрит на «маленькую мисс Дженкинс» (так обычно леди Гейлэнд называла Пэтти).
      Никто из них не знал, почему Роза Гейлэнд убедила сына взять на место Кристины Пэт, которая была явно недостаточно умна и красива для этой должности. По мнению Розы, Винс сглупил, влюбившись в какую-то секретаршу. Она боялась, что он найдет себе другую, чтобы развлечься. И если уж суждено было Винсенту найти любовницу, то уж по крайней мере это не будет опять секретарша.
      В ту пятницу, когда Пэт пришла навестить Кристину, Роза устраивала званый ужин, а Винс первый раз поехал на яхте. Прошло уже три недели с тех пор, как молодая чета Гейлэндов вернулась из свадебного путешествия.
      Пэт спросила:
      – Ты не увидишь Винса пи в субботу, ни в воскресенье?
      – Завтра – нет, но сегодня он заедет ко мне в больницу, а потом поедет в Рэкхэм. В воскресенье вечером он опять заедет ко мне.
      Пэт зажгла сигарету.
      – Будешь курить? – спросила она у Кристины.
      Кристина отрицательно покачала головой. Она никогда не была заядлой курильщицей, а когда заболела, то совсем бросила курить. Ей ничего не хотелось делать. Она только дремала, изредка читала или смотрела телевизор, который принес ей Винс.
      Теперь у нее было только два желания: встать на ноги и видеть Винса.
      Ничто не могло заставить ее признаться Даже Пэт, что значили для нее эти три недели раздельной жизни с Винсом. Ее сердце сжималось при одной мысли о том, что завтра она не увидит его, хотя именно она убедила его провести выходные в Рэкхэме и поплавать на яхте.
      – Я не могу оставить тебя одну, дорогая, – сказал он.
      Он вытер лоб и туг же, по-мальчишески улыбнувшись, сказал, что в городе «ужасная жара» и что ему бы хотелось выйти с ней вдвоем на «Кочурке малой» (его яхте) в открытое море. В Бошеме сейчас очень хорошо. В июле трудно быть в городе.
      – А ты, мой бедный ангел, лежишь здесь и ничего не видишь, – закончил он и нежно погладил ее по щеке.
      Именно тогда она стала настаивать, чтобы он пошел на званый ужин к своей матери и покатался на яхте.
      Он слабо возражал, но потом сдался. Она не была бы женщиной, если бы не расстроилась, видя облегчение в его красивых глазах. Но, с другой стороны, почему он не должен радоваться, что наконец поедет покататься на своей любимой яхте? Было бы жестоко заставлять его сидеть в городе в такую прекрасную погоду. Ведь он так чудесно к ней относится, он проводит с ней все свое свободное время!
      Но Пэт так не считала. Любящий мужчина просто не смог бы поступить по-другому. Ей не нравилось, что Кристина говорит о любви Винса к ней с такой благодарностью.
      – Но, Пэт, ведь я такая счастливая, – проговорила Крис, – для меня делается все, что только возможно.
      Пэт кивнула, но промолчала.
      «Я не должна быть такой злопамятной, – подумала она, – но мне очень хочется сказать Кристине, что она получает только то, что и должна получить. Гейлэнды очень богаты. Не обеднеют, если сделают хоть что-нибудь для Крис. Но для Крис главное сейчас не это.
      Для нее важнее всего, сколько времени уделяет ей Винс».
      Пэт посмотрела на Крис.
      «Интересно, о чем они разговаривают с Винсом? – подумала она. – Ведь у них почти не осталось общих интересов. Винс, жизнь которого почти не изменилась с тех пор, как он был холостяком, занят по-прежнему работой и спортом. А для Кристины жизнь приостановилась. Ей остается только лежать и ждать очередной процедуры или сеанса массажа. Должно быть, ей так грустно, так тоскливо, когда никого нет рядом».
      Конечно, все ее друзья и друзья Гейлэнда приходили навестить Кристину. Ее комната всегда была полна цветов. Но как часто бывает в таких случаях, посетителей было много в первые две недели, а затем они начали таять.
      Особенно плохо было Кристине по ночам. Даже Пэт она не могла сказать, что чувствовала в это время. Она начала часто просыпаться и плохо спать. Ей казалось, что ночь никогда не кончится. Она лежала без сна, думая о Винсе и об их медовом месяце. Крис было очень плохо без него. Она уже привыкла просыпаться по утрам в его объятиях, привыкла к его смеху, шуткам, привыкла завтракать вместе с ним и слышать его слова:
      – Давай пойдем сегодня… или давай сегодня сделаем…
      Кристина привыкла к его восхищенному взгляду, когда, примеряя новое платье, она спрашивала его:
      – Тебе нравится?
      А Винс смотрел на нее страстным взглядом, заставляющим ее трепетать, и говорил ей нежно:
      – Моя златовласка, ты самое красивое создание на земле, я люблю тебя.
      Она постоянно повторяла себе, что все это еще вернется и что их медовый месяц будет продолжен. И Винс так сказал. Он сам сказал, что в конце лета, когда она поправится и сможет ходить, они опять поедут куда-нибудь вдвоем.
      Ее сердце болело только из-за того, что они не были вместе, и болело так, что временами она с трудом сдерживалась. Она начала испытывать необычное для себя чувство. Чувство ревности. Она ревновала его к женщинам, которые могли видеть его, которые встречались с ним на званых обедах и ужинах, танцевали с ним, пили и которые, возможно, будут с ним в эти выходные на яхте.
      Она пыталась подавить в себе это чувство и знала, что скорее умрет, чем расскажет кому-нибудь о своих мыслях. Но она не могла не думать об этом, может быть потому, что была беспомощна.
      Выздоровление шло медленно. Сейчас она могла только шевелить пальцами ног. Кристина радовалась, когда чувствовала боль. Эта боль говорила о том, что жизнь возвращается в ее парализованное тело. Она воспринимала боль как друга, который поможет ей сблизиться с Винсом, поможет ей опять испытать радость быть его женой.
      Она никому не говорила о том, каким монотонным было ее существование в этой заполненной цветами тюрьме. Бесконечные процедуры, бодрые голоса врачей, говорящих:
      – Хорошо… молодец… еще разок…
      Они заставляли ее выполнять упражнения, делать физиотерапевтические процедуры.
      А частые расставания с Винсом… Его приходы всегда были такими разными, но всегда желанными. За несколько часов до его прихода она начинала прислушиваться к шагам в коридоре. Затем, всегда неожиданно, появлялось его загорелое лицо с широкой улыбкой. Она ощущала тепло его губ на своих губах. Это был момент, когда она могла обнять его, погладить его волосы, услышать его шепот:
      – Как сегодня чувствует себя моя любовь?
      Это было восхитительно. Как и те полчаса, которые он проводил рядом с ней, курил, рассказывая о том, чем занимался днем. Но его визиты были очень короткими, потому что всегда Винс был очень занят. Этим летом был очень большой спрос на их мотоциклы. Один или два раза ему даже пришлось съездить в Бирмингем и провести целый день на фабрике. Он смог заехать к ней только вечером на несколько минут, потому что спешил на деловую встречу.
      Она все прекрасно понимала. Кристина ни в чем его не обвиняла, даже в душе. К тому же он всегда звонил: утром и вечером перед сном, чтобы она не чувствовала себя одинокой. Но дни и ночи тянулись нескончаемо долго. Ее разум восставал против вынужденного заточения, против очень медленного процесса выздоровления. После ухода Винса Кристина всегда чувствовала опустошенность. Она осознавала, что нельзя любить человека так сильно, даже если это твой собственный муж. Нельзя позволять себе так распускаться, иначе любовь станет навязчивой идеей.
      Крис всегда восхищало мужество других людей. Она вспомнила любимое изречение отца (как врач, он видел много боли и горя): «Имеет смысл не сама жизнь, а то мужество, с которым ты преодолеваешь жизненные препятствия, уготованные судьбой».
      «Девочка, пора надеть на себя уздечку, – уговаривала себя Кристина. – Делай, что тебе говорят врачи, и нечего жаловаться».
      Ей приятно было видеть Пэг, которая сидела в палате Кристины, курила и выглядела такой домашней в своем новом хлопковом темно-синем платье. Платье было несколько узковато для ее полной фигуры, но, как сказала Пэт, в нем не было жарко. Пэт – преданный друг, она всегда приезжала в тот момент, когда Кристине было особенно одиноко, рассказывала Кристине сплетни об их общих знакомых, смешные истории, в которые попадала сама. Она не говорила только о Винсе, хотя Кристина сразу набрасывалась на нее с вопросами. Как он выглядел сегодня, какие новости на фирме, с кем он обедал сегодня?
      – Я только напечатала несколько его писем и не пускала к нему людей, которых он не хотел видеть, – рассмеялась Пэт.
      Она добавила, что сегодня в офис дважды звонил Алан Брейд. Он спрашивал у Пэт, как Крис себя чувствует.
      При мысли об Алане взгляд Кристины смягчился. Он такой милый. Он оказался настоящим другом, приезжал к ней чаще, чем все остальные, и всегда привозил какой-нибудь подарок. Это были или розы, выращенные им самим, или книги, которые оказывались действительно интересными. Он предложил Кристине очень интересную игру в слова, которая ей понравилась. Она всегда с удовольствием играла в нее.
      Обычно Алан звонил и выяснял, ждет ли она посетителей после ужина, а затем заезжал, и они начинали играть. Это смешило Винса.
      – Вы как дети, – рассмеялся он, застав их однажды за этим занятием.
      – Может быть, сам сыграешь, старина? – предложил Алан. – Крис отлично играет. Я даже не думал, что она знает так много слов.
      – Слова, которые знаю я, не подойдут, – ухмыльнулся Винс.
      Алан был «мыслителем», а у Винса был практический склад ума, и он не одобрял излишнего философствования. Он считал, что это делает человека слишком серьезным.
      После аварии у Кристины было достаточно времени, чтобы проанализировать свою жизнь. Она поняла что тот темп, который они взяли с Винсом, был слишком высок. Жизнь, состоящая из одних развлечений, пуста. Ее смущало то, что она чувствовала себя измученной после визитов Винса. Может быть, это из-за того, что Крис очень любит его? Пока он находился с ней, состояние Кристины несколько раз менялось от полного счастья до безысходной тоски. Но с Аланом, который просто был хорошим другом, все было совсем по-другому. С ним было всегда радостно, и после его визитов она всегда оставалась в приподнятом настроении. Только сейчас Кристина поняла, каким замечательным и надежным человеком был Алан. Правда, и его она тоже сегодня не увидит. Алан тоже собирался провести выходные в Рэкхэме.
      Она не знала, что утром Алан позвонил Пэт и попросил ее проследить, чтобы сегодня Крис не осталась одна.
      Он сказал ей:
      – Винс очень давно записал меня в команду, и мне придется пойти с ним, но мне не нравится, что мы все уезжаем, оставив бедную девочку в клинике.
      Пэт обещала все сделать, а сама подумала:
      «Конечно, Алан любит ее, но это высшее проявление любви. У него нет никакой надежды. Винс тоже любит Кристину. Она такая красивая и милая, что все мужчины влюбляются в нее. Алану очень тяжело, поскольку он понимает, что его любовь безответна. Но он ничего и не просит. Алан никогда не сможет разлюбить ее. Но я не уверена в Винсе…»
      Эти подозрения у Пэт Дженкинс закрались задолго до выздоровления Крис. Сколько еще подвижный, легкомысленный Винс будет оставаться верным своей златовласке, которая не может теперь ни танцевать, ни сопровождать его в прогулках на яхте, пи играть с ним в теннис.
      Пэт сидела у Кристины до тех пор, пока не проголодалась настолько, что вынуждена была пойти домой. С ней в квартире теперь жила другая девушка, которая была ее дальней родственницей и училась на актерском факультете театрального колледжа. Пэт уже познакомила ее с Кристиной. Виола была маленькой темноглазой привлекательной девушкой. У нее была та же фамилия, что и у Пэт, но она называла себя Виола Грей. Этот псевдоним она придумала себе для сцены.
      – Бедняжка Дженкинс, – смеялась Пэт. – Я всегда живу с такими подругами, при сопоставлении с которыми становлюсь похожей на круглую картошку. Сначала ты, а теперь Ви. Она очень приятная девушка, и однажды мы пойдем с тобой посмотреть, как она играет Шекспира. Говорят, что она будет хорошей актрисой.
      Пэт «нянчилась» со своей молодой родственницей и была очень рада ее соседству, но все равно скучала по Крис. С ней обо всем можно было поговорить, рассказать о всех своих печалях и проблемах. Крис всегда была готова посочувствовать или помочь ей.
      Когда ушла Пэт, вскоре пришел тот единственный посетитель, при виде которого у Кристины учащенно забилось сердце.
      Винс выглядел немного озабоченным. Ему очень шла светло-серая шелковая рубашка с кремовым галстуком, Симпатичная медсестра, мерившая температуру Крис, бросала заинтересованные взгляды на мужа своей пациентки. Винс состроил смешную гримасу жене, когда та вышла.
      – Ты видела? Дорогая, какие симпатичные блондиночки работают у вас в клинике! Может, мне составить тебе компанию и полежать с тобой здесь?
      – Какой ты глупый! – засмеялась Кристина. – И не думай волочиться за медсестрами. Кстати, у этой есть приятель. Она сказала мне это вчера вечером. Так что будь осторожней, она не хочет никаких неприятностей.
      – Ты думаешь я доставлю ей неприятности? – рассмеялся Винс, присаживаясь к ней на кровать.
      Он взял руки Кристины, поцеловал их, затем наклонился и осыпал поцелуями все ее лицо.
      – М-м! Как восхитительно ты пахнешь.
      – Ты же знаешь, – прошептала она, – это те духи, которые ты купил мне в Париже.
      – Когда они кончатся, я куплю их опять.
      – Винс, как же хорошо было во Франции! Кажется, это было так давно.
      – Но это было только шесть недель тому назад!
      – Но сколько произошло за это время и как изменилась с тех пор наша жизнь…
      Они помолчали. Она опустила руки на постель. Винс сел опять на стул и достал сигарету. Теперь он уже выглядел мрачным.
      В этот душный, жаркий день он многое уже успел сделать. Винс гордился своей работой, и надо признать, что у него была большая процветающая фирма. Правда, в последний год он все больше увлекался игрой на бирже. Это была не такая трудная работа, но она все время держала в напряжении, в постоянном ощущении риска. Конечно, он потерял немного, но всегда было интересно что-то покупать или продавать, тем более Алан прекрасно вел его дела. Он не говорил матери (не говорил он этого и Кристине), но всерьез подумывал найти управляющего в свой офис, чтобы полностью отдаться игре на бирже. Его отец, пока был жив, всегда был против этого занятия, так как считал, что деньги можно зарабатывать только своим трудом, а не спекуляциями. Но сэр Джордж был работоголиком, а Винсу, пока он еще молодой, хотелось получать удовольствие и от самих денег, а не только от процесса их накопления.
      Конечно, ужасная авария, произошедшая в последний день их свадебного путешествия, не изменила его любви к машинам. Он уже заменил разбитый «Астон» на новый «Роллс-Бентли». Он не мог дождаться, когда Тина поправится и они смогут вместе покататься на нем. Конечно, он не будет больше превышать скорость. Та авария многому его научила. Господи, как, должно быть, ужасно для малютки Тины лежать целыми днями в этой палате. Он так хотел, чтобы она поскорее вернулась к нему.
      Она восхитительно выглядела. Кристина только что причесалась – Винс заметил это. Ей подстригли волосы. Новая прическа была Кристине к лицу. На осунувшемся лице глаза выглядели огромными, а средиземноморский загар прошел. Крис выглядела такой хрупкой и в то же время очаровательной. Какая же она мужественная! Всегда готова смеяться вместе с ним. Как бы он хотел, чтобы она смогла встать с этой постели, одеться и поехать с ним в Рэкхэм.
      И вдруг она вслух повторила его мысль:
      – Как бы я хотела поехать с тобой и провести хотя бы час на борту твоей яхты.
      – И я тоже, дорогая. Когда ты последний раз видела своего врача? Что он сказал тебе?
      Крис вздохнула.
      – Как и все остальные, он говорит, что не следует торопиться. Но я уже немного могу двигать левой ногой. Я не говорила тебе, хотела сделать сюрприз. Смотри! – сказала она и отбросила одеяло.
      Сквозь бледно-голубую шифоновую ночную рубашку он увидел ее изящные белые ноги. Она покрутила левой ногой.
      – Как здорово! – воскликнул он. – Тина, дорогая, ты скоро встанешь с постели!
      Она знала, что это будет не скоро, но это не испортило ей настроения. И Кристина не сказала ему, как боится она временами, что по какой-нибудь причине он оставит ее. Раньше их любовь была такой совершенной, но это была физическая любовь, а сейчас Кристина уже другая. Ей хотелось быть ближе с ним духовно, чтобы между ними было полное взаимопонимание.
      Она почувствовала, как Винс поцеловал ее волосы, а затем нежно накрыл одеялом.
      – Моя любимая, я потрясен… Миссис Гейлэнд, можно пригласить вас на танец? Ну, пожалуйста…
      Он улыбался ей, открыв свои объятия. Она тоже засмеялась, но на глазах у нее выступили слезы.
      – Не смейся надо мной, – сказала она срывающимся голосом.
      – Но ведь ты скоро будешь танцевать, я знаю это.
      – А если нет, если я никогда не смогу? – с болью вырвалось у нее, раскрыв ее ночные страхи.
      Реакция Винса была типична для него. Прежде всего он подумал о себе. Улыбка исчезла с его лица… Пульс участился…
      «Господи! Я даже и не думал об этом. Что я буду делать? Как я смогу жить в такой обстановке?»
      По выражению его серо-зеленых глаз она прекрасно поняла, о чем он думает, ее душа замерла от страха.
      Вдруг выражение его лица переменилось, и он засмеялся.
      – Да нет, дорогая, ты будешь танцевать. Так говорят все: сэр Томас Вилльярс, мистер Лукас и доктор Эдмандс.
      – Да, – прошептала она, – они так говорят, и я буду танцевать. Ради тебя.
      – Ради нас обоих, дорогая.
      Она больше ничего не сказала, а только положила свою руку на его пальцы. Потом он опять начал шутить и подбадривать ее, поздравлять с тем, что она уже владеет левой ногой. Крис немного успокоилась и начала забывать, какое у него было выражение лица, когда она задала ему этот ужасный вопрос.
      У Крис были еще новости. Она специально припасла их для Винса.
      – Ты хочешь, чтобы я вернулась домой, Винс? Я имею в виду наш собственный дом – на Честер-Сквер. Доктор Эдмандс сказал мне сегодня утром, что нет необходимости оставаться в больнице. Я могу вернуться домой и продолжать лечение там. На дом будет приезжать физиотерапевт, а мне можно нанять сиделку. Это не будет слишком экстравагантно? Если ты не возражаешь, Пэт смогла бы подыскать мне сиделку.
      Винсент пришел в восторг.
      – Это потрясающая новость, – воскликнул он. – Почему ты мне сразу не сказала? Конечно, я очень хочу, чтобы ты вернулась домой. Что может быть лучше? Да и ты дома будешь спокойнее, правда?
      – Конечно! – горячо воскликнула она, и ее глаза стали опять лучистыми и счастливыми.
      – Ты будешь дома, и я всегда смогу увидеть тебя, детка, – говорил он, шагая взад и вперед по комнате; он всегда был непоседой.
      – Какое счастье, – прошептала она, следя глазами за ним.
      Винс был очень хорошо сложен. У него было пропорциональное худощавое тело, и он изящно двигался. Он сказал:
      – Мама поможет нам с домашним хозяйством. Она знает агентство по найму прислуги и прекрасно умеет отбирать людей. Она также сможет помочь тебе с покупками.
      Кристина почувствовала, как напряглись ее мышцы.
      – Я сама все смогу. Я буду контролировать прислугу с постели. Доктор Эдмандс сказал, что днем я уже могу одеваться и меня можно переносить в кресло. В первое время мне понадобится хорошая медсестра, которая будет жить в нашей квартире.
      – Договорились, дорогая, – сказал он и посмотрел на часы, – я Должен бежать. Я обещал маме быть к девяти часам.
      – Ты на машине?
      Он кивнул, стараясь не смотреть ей в глаза, Наклонившись, он нежно поцеловал Кристину в губы.
      – Не волнуйся, я буду осторожным. Каждый раз, когда я смотрю на тебя, я думаю об этом. Больше никаких гонок, дорогая.
      – Хорошо, – сказала она тихим голосом.
      Он опять поцеловал ее и, пообещав думать о ней каждую секунду, убежал, забыв свой портсигар. Она улыбнулась и прижала портсигар к своей горячей щеке. Винс такой забывчивый, но ее он не забудет, она знала это.
      Пока ее купали и переодевали на ночь, она разговаривала с медсестрой о переезде домой на следующей неделе.
      – Конечно, вы очень скучаете по своему дому и мужу, – сказала сестра сочувственно.
      – Как замечательно теперь мы будем жить! – мечтательно проговорила Кристина.
      Перед сном она строила планы своей новой жизни.
      А в восемь часов утра Винс позвонил ей.
      – Мы все любим тебя, особенно Алан.
      – Передай ему, что я его тоже люблю, – сказала она.
      – Я люблю тебя, – сказал Винс.
      – А я люблю тебя, дорогой.
      – Я хотел сказать тебе… вчера вечером я обсуждал с мамой твое возвращение домой. Она так обрадовалась. Но у нее есть предложение, которое следует обсудить.
      Улыбка исчезла с лица Кристины.
      – Какое, дорогой?
      – Она считает, что тебе нельзя сейчас заниматься домашним хозяйством и тем более нельзя в такую жару сидеть в городе. Она считает, что нам лучше будет в Рэкхэме. Она наймет тебе сиделку. Днем ты сможешь лежать в саду. Прекрасное решение проблемы, как ты считаешь?
      Кристина ничего не смогла ответить. Ее и без того бледное лицо стало еще бледнее. Губы пересохли. Полночи она строила планы, как они будут жить в квартире… совсем одни. А теперь ей придется поехать в Рэкхэм, где командует Роза Гейлэнд… где все ей подчиняются… в том числе и Винс. Кристине очень не хотелось ехать туда, но как сказать об этом Винсу? Она будет выглядеть неблагодарной. К тому же абсурдно доказывать, что лондонская жара ей будет полезнее, чем свежий воздух Рэкхэма.
      – Тина, ты меня слышишь? – переспросил Винс. – Дорогая, я должен бежать. Мы встречаемся в восемь пятнадцать у причала. Утро прекрасное, мы надеемся, что будет легкий ветерок.
      – Хорошо… до свидания… – с трудом проговорила она.
      – Все в порядке?
      – Все…
      – Тогда я скажу маме, что мы договорились и она может подыскивать для тебя сиделку.
      – Нет, Винс… подожди… пожалуйста!
      Но он уже положил трубку.

      Кристина так волновалась, что не спала всю ночь. Всем сердцем ей хотелось поехать с Винсом в их новую квартиру, но она не могла отказаться от предложения, не обидев Винса и его мать.
      Ей стало еще хуже, когда в воскресенье утром позвонила леди Гейлэнд и лично повторила приглашение.
      Она говорила так, как будто действительно хотела, чтобы ее невестка пожила в Рэкхэме.
      – Тебе будет здесь хорошо, моя бедная девочка. За тобой здесь будут ухаживать, тебе не надо будет волноваться о хозяйстве.
      Не давая Кристине возможности вставить хоть слово, она перечисляла все, от чего она освободит Кристину во время ее выздоровления. А как хорошо сейчас в саду! Цветут розы, погода прекрасная. Когда леди Гейлэнд на секунду остановилась, Кристина успела вставить несколько слов. Крис понимала, что если она попадет в дом свекрови, то оттуда ей уже не выбраться.
      – А кто же мне будет делать массаж и физиотерапию? – начала она, но у Розы на все были готовы ответы.
      – В Честере есть первоклассный физиотерапевт и вся необходимая аппаратура. Я уже обо всем договорилась, дорогая.
      «Наверняка», – с тоской подумала Кристина.
      Крис не была дурочкой. Она прекрасно понимала, что стоит за желанием леди Гейлэнд. Она хотела, чтобы ее любимый сын был всегда рядом с ней.
      Кристина чувствовала себя опустошенной и беспомощной, когда ее муж наконец пришел навестить ее, но старалась не показывать этого. Винс прекрасно выглядел и казался моложе своих лет. Кристина была счастлива: Винс полностью восстановился после нервных потрясений, и ей захотелось тоже скорее поправиться. Винс был переполнен впечатлениями прошедших выходных и, наскоро обняв ее, начал рассказывать ей о плавании на яхте. Он подробно описывал, как легко она шла, какое удовольствие они все испытали и как приятно было вернуться обратно в Бошем. И здесь он впервые сказал о своем намерении взять управляющего, чтобы быть как можно чаще с Кристиной.
      – Конечно, – добавил он, целуя руку Кристины, – если я не буду прикован к своему столу, все свое свободное время я буду проводить с тобой.
      Кристина кивнула и улыбнулась Винсу. Ему не надо было знать, что уже несколько часов Кристина лежала здесь и с тоской думала о будущем, боясь, что так и останется парализованной. Она уговаривала себя: «Мне должно быть лучше; ведь меня выписывают из больницы!»
      Врач Кристины сказал, что ей заказали машину «Скорой помощи» на среду.
      – Там мы поднимем тебе настроение, – радостно сказал Винс.
      Она взяла его за руки, посмотрела прямо в глаза и спросила:
      – Может быть, лучше жить в нашей квартире?
      – Конечно, нет. Мама говорит, что это было бы абсурдным. Я слышал, она нашла потрясающую сиделку. Я предупредил маму, что она должна быть хорошенькой, в противном случае я не буду платить ей зарплату, – добавил он с мальчишеским смехом.
      Кристина попыталась поддержать его шутку и сказала, надув губы:
      – Я стану ревновать, если она будет слишком хорошенькой.
      – Она никогда не сможет сравниться с моей Тиной! У Кристины опять поднялось настроение. Она не могла грустить, когда рядом был Винс. Он всегда говорил такие приятные вещи. Ей опять показалось, что они сблизились. Он начал говорить о девушке, имени которой она никогда не слышала. Ее пригласила Роза Гейлэнд на ужин, а утром она поехала кататься с ними на яхте.
      – Мама никогда тебе не рассказывала о ее старом друге сэре Генри Бишопе? Он один из бриллиантовых магнатов Южной Африки.
      – Нет.
      – Мне кажется, он был одним из поклонников мамы, когда та была знаменитой мисс Розой Холмс, самой знаменитой красавицей двадцатых годов – до того, как вышла замуж за моего отца. Бишоп тоже женился на ком-то и уехал в Южную Африку. Теперь он вдовец. У него прекрасный старинный дом в двадцати милях от Честера. Он переехал туда вместе со своей дочерью Гейл. Она на год моложе меня…
      Винс зажег сигарету и начал рассказывать о Гейл Бишоп (Кристине показалось, что он слишком часто произносит это имя). Гейл никогда не была замужем. Винс самодовольно сказал, что, по утверждению мамы, Гейл влюбилась в него еще несколько лет тому назад, случайно встретив его на каком-то приеме. Тогда он не захотел жениться, и она вернулась в Кейптаун, где в то время жили Бишопы. И только шесть месяцев тому назад, после смерти матери Гейл, они с отцом вернулись в Англию.
      – Она так и не вышла замуж? – спросила Кристина, делая вид, что ей интересно.
      – Она была помолвлена раз десять, но в последний момент разрывала все помолвки.
      – Она, наверное, расстроилась, что ее возлюбленный женился, – сказала Кристина, глядя на мужа сквозь ресницы.
      Винс поцеловал ее в ямочку у локтя.
      – Бедная Гейл. Она была близка к помешательству, когда узнала о тебе, – усмехнулся он.
      – А как она выглядит? Винс выпустил дым кольцами.
      – Я не умею описывать внешность, дорогая. Говорят, у нее прекрасная фигура. Она немного полнее тебя, а мне нравятся худые и высокие.
      Вдруг Кристине захотелось узнать побольше о Гейл.
      – Она полненькая… блондинка?
      – Нет, она брюнетка. Носит короткую стрижку, как будто черная кепка на голове. У нее бронзовый загар – она же долго жила в Африке – и глаза, как блюдца.
      – Ужас! – сказала Кристина и поморщилась.
      – Она очень занятна, – продолжал Винс, – у нее острый язычок и дар перевоплощения. Она так копировала маму, что я чуть не умер со смеху. Гейл плавает, как дельфин, и умеет управлять яхтой. Старый сэр Генри сказочно богат. Гейл как-то плыла с ним на яхте из Англии в Южную Африку – яхту специально построили для этого путешествия.
      Все это было очень интересно Кристине. Она лежала, представляя себе «маленькую загорелую мисс Бишоп», с коротко постриженными волосами, смотрящую на Винса глазами-блюдцами. Но Кристина не собиралась ревновать Винса к девушкам, с которыми он катается на яхте, играет в теннис или танцует. Почему она должна его ревновать? Ведь она жена Винсента, и он любит ее. Просто ей было немного тяжело слушать о ком-то, кто делит с Винсентом то, что хотела бы разделять она сама.
      Винсент наклонился и нежно поцеловал ее в губы.
      – Я должен идти, солнышко. Я очень устал сегодня за день, а мне еще надо возвращаться домой. На дороге столько машин, но я думаю о тебе и еду медленно. Поеду домой и приму ванну. Тина, как я рад, что теперь буду чаще видеть тебя. Конечно, я буду сопровождать тебя в среду.
      Она сразу забыла про Гейл, обняла мужа за шею и поцеловала его с нежной страстью.
      – Как хорошо, что я возвращаюсь домой, – прошептала она.
      Сейчас она верила в это, хотя Рэкхэм и был не ее домом, а территорией леди Гейлэнд. Но это был дом Винса, дом, где он жил до женитьбы.
      «И я смогу следить, чтобы никто не увивался за моим мужем», – подумала она с юмором, в котором уже не было ревности.
      На следующее утро ее навестил Алан.
      В клинике не было специальных «часов для посещения». Все пациенты клиники лежали в отдельных палатах, и администрация старалась сделать все, чтобы как-то скрасить их пребывание здесь. Обычно Алан заезжал к Кристине по дороге на работу или обратно. Сегодня вечером у него была деловая встреча за ужином, поэтому он заехал утром. Как обычно, он привез ей букет своих цветов.
      – Сейчас они не такие красивые. Теперь надо ждать сентября, – сказал он, протягивая ей букет дивных пестрых циний.
      У Кристины вырвался вздох восхищения.
      – Я обожаю их, Алан.
      – Этим летом у нас их целая плантация. Мне хочется, чтобы ты сама посмотрела на них.
      – Надеюсь, что это будет скоро. Чувствительность ног с каждым днем улучшается. Врачи говорят, что через одну-две недели я смогу вставать. Алан, разве это не восхитительно – опять начать ходить!?
      Глаза Алана засияли.
      – Это будет прекрасно, – сказал он.
      – Здесь, в клинике, ко мне все хорошо относятся, и я им очень благодарна. Но мне все равно хочется домой. Клиники есть клиники, даже если они оборудованы по последнему слову техники.
      – Ты права. Тебе будет хорошо в Рэкхэме. Это такое прекрасное место. Должен признать, что у леди Г. хороший вкус.
      – Но мне, – задумчиво сказала Кристина, глядя на цинии, – хотелось бы поехать в свою квартиру.
      – А разве ты не можешь?
      – В создавшейся ситуации это неудобно…
      Она поведала ему всю историю, а он сидел и молча слушал.
      Алан считал, что Кристина совершает ошибку, поддавшись на уговоры свекрови. Он тоже не любил Розу Гейлэнд. Несомненно, она умелая и гостеприимная хозяйка, но он не доверял ей. Не надо хорошо разбираться в психологии, чтобы понять, что Роза испортила своего обожаемого сына и будет продолжать это делать. Он также знал, что она не одобряет выбора Винса. Но сейчас, глядя на хрупкую беззащитную молодую девушку с прекрасными золотыми волосами, разбросанными по подушке, он подумал, что Роза не смогла бы найти более красивой жены для своего сына.
      «Надеюсь, она будет счастлива в Рэкхэме. Она и так уже настрадалась», – подумал он.
      – Ты загорел, Алан, – голос Кристины прервал его мысли. – Как и Винс. Хорошо поплавали?
      – Первый класс, – кивнул он, – но чувствовалось твое отсутствие.
      У нее засияли глаза. С Аланом всегда было так приятно. Она любовалась им: Алану очень шел загар. Она спросила:
      – Как прошел званый ужин?
      – О, ужин длился до половины десятого или до десяти. Ты же знаешь, как растянуты такие приемы.
      – Да, они всегда меня тоже утомляют. Все говорят о еде, вине или обсуждают соседей.
      – Позднее Винс включил свой новый проигрыватель, и кое-кто из молодежи танцевал.
      Кристина вздохнула.
      – Но почему там не было меня?
      – Совсем скоро ты тоже будешь танцевать, милая, – попытался успокоить ее Алан.
      Слово «милая» вырвалось у него случайно, и он покраснел. Но Кристина ничего не заметила. Многие очень часто использовали это слово при обращении, а для Алана это слово имело первоначальный смысл. Ее свадьба с Винсентом не смогла разрушить его глубокой любви к ней. Эта любовь была похожа на сильное растение, которое продолжало расти несмотря на то, что у него отрезали стебель. Он был очень тесно связан с Винсом и его семьей и поэтому не мог прекратить отношения с ними, хотя на самом деле это надо было давно сделать. Алан ждал и боялся этих моментов, когда он может поговорить с Кристиной с глазу на глаз. Казалось, она всегда была ему рада. Она могла и не знать о его чувствах по отношению к ней, поэтому Алан постоянно убеждал себя, что она может обидеться, если он перестанет ходить к ней.
      – Думаю, что больше всего мне недостает танцев, – сказала она вздохнув, – но мы организуем прекрасную вечеринку, когда я начну ходить.
      Она закинула руки за голову (с болью в сердце Алан заметил, как похудели ее красивые руки).
      – Я могу сказать, как Элиза Дулитл: «Я танцевать хочу, я танцевать хочу до самого утра…» – и я буду танцевать!
      – И я тоже буду с тобой танцевать, – сказал Алан, – но я не такой хороший танцор, как твой муж. Я должен взять несколько уроков танцев.
      – Это будет прекрасно, – засмеялась она.
      Затем она вдруг вспомнила девушку, о которой ей вчера говорил Винс и… как он описывал ее.
      – Тебе понравилась Гейл Бишоп?
      Алан, который уже собирался уходить, поднял брови. Откуда ей известно это имя? Наверное, Винс рассказал. Он нахмурился.
      – Довольно занятная, – сказал он. Кристина рассмеялась.
      – Это не звучит как комплимент. Винс говорит, что она потрясающая. Экзотическая наследница, которая плавает, как дельфин. Он говорит, что ее глаза похожи на блюдца.
      Алан улыбнулся.
      – Я не знаком с дельфинами. И мне не нравятся глаза на выкате.
      Кристина опять рассмеялась. На этот раз она смеялась от души. Алану приятно было слышать ее смех. Он давно не слышал, чтобы она так смеялась.
      – Бедная мисс Бишоп, ты совсем не льстец, – сказала она.
      – Честно говоря, она относится к тому типу женщин, которых я боюсь. Женщин, которые ищут, кого бы им поймать в свои сети.
      – Кажется, она пыталась поймать в сети Винса.
      – Но у нее ничего не получилось, – сказал Алан. – Да и в будущем она не сможет противостоять тебе.
      Глаза Кристины радостно заблестели.
      – Ты делаешь меня счастливой, – сказала она, – и заставляешь жалеть мисс Бишоп.
      – Не стоит ее жалеть. Вокруг нее вьется много мужчин. Не забудь, что глаза-блюдца не единственное, что привлекает к ней мужчин. У мисс Бишоп солидный счет в банке. К тому же ее отец владеет алмазными рудниками в Южной Африке.
      – Странно, что это говоришь ты. Это так не похоже на тебя. Слишком цинично.
      Он внимательно посмотрел на нее.
      – Старею. Становлюсь циником.
      Он пошутил, чтобы не вспоминать того, что в действительности произошло в Рэкхэме в субботу вечером.

      Длинная красивая комната с узорными окнами, на которых висели эффектные темно-синие сатиновые шторы – одно из самых удачных приобретений Розы. Они очень хорошо гармонировали с обивкой мебели, выполненной под цвет лаванды. Много книг. Изящный французский фарфор ручной работы. Великолепный Ренуар над камином, принадлежавший когда-то отцу Винса. Когда Георг Гейлэнд сделал предложение Розе, он привез в Рэкхэм картины и обставил дом мебелью в стиле Людовика XV.
      Лунный свет освещал великолепный сад, из которого доносился аромат роз, резеды и жасмина. Вдалеке за садом поблескивало море. У всех присутствующих было прекрасное настроение, Конечно, Роза была прекрасной хозяйкой. К ужину было подано большое количество шампанского. Алан до сих пор помнит вкус апельсиновой подливки, которую подавали к утке. Повар Розы был хорошо известен в светских кругах, и леди Гейлэнд гордилась тем, что качество ее обедов не ухудшилось после окончания войны.
      Мужчины курили сигары, потягивая мартини, пока Роза не уговорила их немного потанцевать. Алан, всегда славившийся хорошими манерами, первым пригласил хозяйку на танец. Винсент пригласил дочь и наследницу Генри Бишопа. Глядя поверх светлой головки Розы Гейлэнд, Алан наблюдал, как они танцуют. Алан был старомоден. Он просто «водил» леди Г., а Винс и Гейл действительно танцевали. Девушка была довольно привлекательной, и Алан должен был это признать. Он подумал, что в ней есть что-то от туземки: худая с волосами цвета воронова крыла и огромными глазами с длинными густыми ресницами. На ней было сильно декольтированное платье, очень короткое, по последней моде. Платье было сделано из какого-то странного причудливого материала, которого Алан никогда еще не видел. Цвет платья оттенял ее великолепный бронзовый загар. На ней не было никаких драгоценностей, кроме бриллиантовых сережек, стоимость которых оценивалась в целое состояние. Это были южноафриканские бриллианты. И вообще вокруг Гейл ощущалась «бриллиантовая аура». Но Алану не нравился ее резко очерченный рот: губы были покрашены помадой кораллового цвета и казались неестественными. Но, судя по всему, Винсенту Гейл нравилась. Он не сводил с нее глаз и игнорировал остальных гостей. Весь вечер Винс танцевал только с Гейл.
      Алан продолжал смотреть на них – они очень подходили друг другу. Они танцевали, прижавшись щекой к щеке, со стороны это выглядело несколько вызывающе. Но так было принято, это было современно, а Алан знал, что он был всегда слишком старомодным в отношениях с людьми.
      Он мог веселиться, как и все, но никогда, даже в студенческие годы, не попадал в двусмысленные ситуации. Это был не его стиль. Только один раз в жизни он испытал любовь, и то горе, которое он перенес из-за смерти любимой, отравило всю его молодость, И вот теперь эта тайная безнадежная любовь к Кристине…
      Когда он подумал о ней, то понял, что бестактно наблюдать за Винсентом и Бишоп. Винс был неисправим, он привык волочиться за каждой юбкой. Возможно, этот флирт ничего не значил для него… Но Алана это раздражало, так как он постоянно думал о несчастной и одинокой Кристине, лежащей в больничной палате.
      Чуть позже к нему подошел Винс, выглядевший польщенным и довольным жизнью.
      Он похлопал Алана по плечу и сказал:
      – Ты ни разу не танцевал с Гейл. Ты многое потерял. Она потрясающе танцует. – Я плохо танцую, – быстро вставил Алан.
      Винс ответил ему:
      – А я поставлю сейчас медленный фокстрот. Это как раз твой стиль, старина.
      Итак помимо его воли Алан был вынужден оказаться с Гейл Бишоп среди танцующих. Она была такая маленькая, такая легкая, и все же, несмотря на его упорное нежелание танцевать близко с партнершей, очень быстро она умудрилась приблизиться к нему настолько, что он почувствовал запах ее духов – экзотический мускусный запах, который очень подходил ей и который не нравился Алану. (Он вспомнил нежный запах незабудок – духов Кристины.) Гейл кокетничала с ним и строила ему глазки. В ней было что-то неприятное. Ее взгляд был гипнотизирующим и очень походил на взгляд рептилий. Никогда раньше он не видел таких глаз. Гейл попыталась польстить Алану.
      – Вы лучший друг Винса. Он говорит, что вы замечательный маклер. Папа дал мне кое-какие деньги, и хотелось бы, чтобы вы поиграли для меня на бирже.
      Он холодно ответил:
      – Я не играю на бирже. Она была удивлена.
      – Но Винс сказал, что вы помогаете ему. Он говорит, что вы чертовски проницательны.
      – Не верьте этому, мисс Бишоп.
      – О, не стоит называть меня так официально. Все зовут меня Гейл.
      Алан ничего не ответил.
      – Но вы должны быть моим маклером, – настаивала она.
      – Я уверен, что у вашего отца уже есть собственный первоклассный маклер.
      – У папы может быть кто угодно, а я собираюсь отдать свои деньги вам, – ответила Гейл и коснулась щекой плеча Алана.
      Он запомнил то неприятное ощущение, которое вызвало это касание. Как будто кошка, выгнув спину, вдруг потерлась о его лодыжку. Он не выносил этого. Он вообще не любил кошек. Алан предпочитал собак…
      Да, в мисс Бишоп было что-то похожее на рептилию. Алан чувствовал, что ей было безразлично, как он к ней относится. Ей нужен был Винс. Возможно, Гейл так не нравилась Алану из-за Кристины. Никто не может увиваться за Винсом, пока его жена лежит в больнице из-за аварии, в которой виноват был он. Но мучения Алана не закончились и после танца.
      Винс подошел к ним и спросил:
      – Ну что, Алан, разве я был не прав? Разве не великолепно она танцует?
      Алан кивнул в сторону Гейл.
      – Великолепно, но, боюсь, я был плохим партнером. Он прикусил язык, чтобы не добавить:
      – Мой дорогой Винсент, она танцует намного хуже и обладает меньшим вкусом, чем твоя жена.
      Когда он повернулся чтобы уйти, Винс, который выпил шампанского немного больше, чем следовало, остановил его:
      – Я сказал ей, что ее неправильно назвали. Ей очень подходит имя Тайфун.
      Гейл многозначительно постучала себе по лбу и улыбнулась Алану.
      – Сэр, ваш клиент «не в себе».
      Отходя, Алан услышал, как они рассмеялись.
      Это был просто невинный флирт (быть может, с самой маленькой толикой чувственности). Просто двое людей, очень подходивших друг другу, развлекались. Он часто раньше видел Винса, флиртующего с девушками, в которых он потом влюблялся. Именно поэтому он так расстроился, узнав, что Кристина выходит замуж за Винса. И все же Алан надеялся, что после свадьбы Винс успокоится и перестанет волочиться за женщинами.
      Алан отбросил воспоминания о Рэкхэме, Гейл Бишоп и Винсе и взял Кристину за руку.
      – Я загляну завтра, – сказал он, – потому что скоро я не смогу тебя так часто видеть. Ты уже будешь вне пределов досягаемости.
      Кристина была искренне огорчена. Ей будет так не хватать визитов Алана… их игр… их дружбы… как будто она расстается с любимым братом.
      – Алан, – сказала она, – не оставляй меня только из-за того, что я переезжаю в Рэкхэм. Ты знаешь, что Винс всегда тебе рад. Обещай приезжать как можно чаще.
      Он вынужден был ответить:
      – Конечно, если ты хочешь.
      – Спасибо тебе, спасибо за все, что ты делал, пока я лежала здесь.
      – Я ничего не делал.
      – Нет, ты делал, и много. Вы с Пэт мне очень помогли.
      – Поправляйся скорее и начинай опять ходить. Это все, чего мы хотим.
      Он резко встал и ушел. Она не успела увидеть боль и печаль в его глазах. После его ухода она устроилась поудобнее и, предвкушая удовольствие, взяла в руки книгу, которую он ей принес. Книга была неновая. Это была одна из любимых книг Алана и ему хотелось, чтобы она прочла ее. В ней описывалась жизнь очень смелых и удивительно мужественных людей. Это был роман Спенсера Чепмена «Джунгли». Алан восхищался этим писателем и рассказал Кристине, что, будучи в армии, Чепмен провел своих людей через джунгли, не потеряв ни единого человека. Они преодолели фантастические трудности, болезни, опасности, не потеряв веру ни в Бога, ни в людей.
      – Возможно, эта книга не для женщин, но мне почему-то кажется, что она тебе понравится, – добавил он.
      Пролистав книгу, она поняла, что книга ей действительно понравится. Кристина сообразила также и то, почему Алан принес именно эту книгу. Он хотел показать ей, что люди попадают и в худшее положение, но и тогда не теряют мужества. Что значат ее маленькая боль и ее маленькие печали по сравнению с тем ужасным миром, который противостоял Спенсеру Чепмену и его людям.
      Но когда Винс пришел навестить Кристину на следующее утро и увидел эту книгу, он сразу же начал высмеивать ее.
      – Тебе совсем не подходит эта книга. Тебе надо что-то веселое и легкое, чтобы развлечь тебя. Как глупо, что Алан принес тебе это.
      Но она покачала головой и сказала довольно мрачно:
      – Ты не прав, дорогой. Это как раз то, что мне сейчас надо.
      Винс не стал спорить. Он не читал книгу и не мог предметно говорить о ней. Да его и не интересовали люди, уходившие в экспедиции, завоевывающие джунгли и горные вершины. Конечно, они мужественные и смелые люди. Но если ты любишь рисковать, то почему бы не сделать риск приятным, вместо того чтобы подвергать себя заразным болезням?
      – Алан иногда бывает занудой, – сказал Винс зевая. Он устал. Вчера он допоздна задержался в одном из городских казино. Он много проиграл и был расстроен.
      Красивые глаза Кристины с удивлением смотрели на него. Она была изумлена. Никогда раньше она не слышала, чтобы Винс так отзывался об Алане. Но сегодня утром он был раздражен.
      – Думаю, Алану нужно прекратить все это чтение и постоянное философствование. У него стал портиться характер. Он чуть не испортил мамин званый ужин в Рэкхэме.
      Кристине захотелось защитить Алана.
      – Но ведь он очень обаятельный – ты сам так всегда говорил. Не могу представить, чтобы Алан был занудой.
      – Он может быть им, когда у него плохое настроение. – Cказал Винс. – Он был почти груб с мисс Бишоп.
      – О, мисс Бишоп!
      В уголках красивого рта Кристины появились две ямочки.
      Винс удивленно откинул голову.
      – Ведь ты ее не знаешь?
      – Алан мне ее описал.
      – Я думаю, он ей не понравился.
      – Странно. Обычно он нравится людям, – сказала Кристина, опять почувствовав необходимость защитить человека, который был к ней так добр.
      В красивых глазах Винсента запрыгали веселые огоньки. Кристина знала этот взгляд и чувствовала, что любая женщина может простить Винса, когда он так на нее смотрит.
      – Моя сладкая, этой красивой ведьме понравился именно я.
      Теперь пришел черед ухмыльнуться Кристине.
      – Рада, что ты не употребил слова «шлюха».
      – Твое определение лучше, – засмеялся Винс и, наклонившись, поцеловал ее в шею.
      Ее длинная тонкая шея всегда восхищала Винса.
      Мисс Бишоп была забыта. У Винса изменилось настроение, он опять был полон внимания и сочувствия к своей жене.
      Когда он ушел, она лежала счастливая, без обычной ностальгии и меланхолии. Кристина почувствовала, что Винс действительно любит ее и очаровательная южноафриканская наследница ничего для него не значит. Конечно, не значит. Ведь это она, Кристина, была женой Винса. И скоро, очень скоро будет с ним рядом.
      И действительно, Винсент Гейлэнд сильно любил свою Кристину, насколько это было возможно для такого поверхностного человека, как он. Он вернулся в квартиру своей матери на Итон-Сквер, где был оставлен мужчина-слуга, который должен был прислуживать Вин-су в отсутствие матери. Роза Гэйлэнд продумала все. Она сделала все возможное для того, чтобы сыну было удобнее. Он начал планировать, как и чем развлечь Тину, пока ей не разрешат вставать. Завтра ему предстояло поехать в Бирмингем, поэтому он рано лег спать. Но только он закрыл глаза, как зазвонил телефон. Он резко ответил, но затем, узнав медлительный голос, сел и зажег свет.
      Его тон изменился.
      – Привет!
      – Узнаешь?
      – Уверен, что это маленький Тайфун. В трубке раздался смех.
      – Какое прекрасное имя. Однажды меня звали Бурей, но никто не называл Тайфуном. Только не зови меня сокращенно Тайфу. Заранее говорю, что мне это не понравится.
      Винс рассмеялся. Они весело болтали. Гейл звонила из дома своего отца. Она извинилась за столь поздний звонок. Она сказала, что этот телефон дала ей его мать и предупредила, что он никогда не ложится раньше полуночи.
      – Леди Гейлэнд – очаровательная женщина, она так мила со мной, – промурлыкала Гейл.
      Винс был польщен. Он не переставал удивляться, почему его мать явно благоволит к этой юной наследнице южно-африканских алмазных приисков. Честно говоря, Винс плохо разбирался в мотивах поступков других людей. Сам он редко действовал, заранее спланировав что-то. Он был импульсивным человеком. Импульсивным, избалованным и слабым. И хотя он старался как мог начать вести оседлую жизнь женатого человека, переделать он себя не мог: он был слишком впечатлительным. В субботу в Рэкхэме, когда Кристины не было с ним рядом, он решил, что Гейл заслуживает его внимания.
      Она звонила пригласить его на вечеринку, которую она собиралась устроить в сентябре в Коутс-Прайори – старинном особняке, который раньше был монастырем, а теперь при помощи миллионов Бишопа его удалось отреставрировать.
      – Я не назначила точную дату из-за тебя. Скажи, когда ты можешь, – сказала Гейл со значением в голосе.
      Винс сразу же согласился. Очень часто в жизни он совершал поступки, подчиняясь первому порыву, и только потом обдумывал их. Теперь он подумал о своей больной жене.
      – Думаю, что Тина уже сможет пойти со мной, хотя боюсь, что она не поправится до конца осени.
      – Тина? – переспросила вежливо Гейл.
      – Кристина, моя жена.
      – Ах, конечно. Возьми и ее с собой, если она сможет.
      Зная, что это невозможно, Гейл не стала проявлять больше интереса к жене Винса. Их разговор закончился на той же фривольной ноте, на которой и начался.
      – Спокойной ночи, – сказал Винс со смешком. – Вот так уходит Тайфун, оставив после себя разрушения.
      – Какие разрушения?
      – Мой сон, например.
      – Не смеши меня, – сказала Гейл и повесила трубку.
      И Винс забыл о ней. Он лег на подушку и заснул, как ребенок. А в этот момент в клинике одна из ночных медсестер, зайдя на цыпочках в палату миссис Гейлэнд и увидя, что та не спит, предложила ей принести снотворное. Но Кристина посмотрела на нее своими прекрасными глазами и ответила, что ненавидит снотворное.
      – Я постараюсь сама заснуть. Я просто слишком возбуждена оттого, что послезавтра возвращаюсь домой.
      Медсестра вышла и пошла в комнату медперсонала поболтать с другими сестрами. Какая храбрая девочка эта миссис Гейлэнд… Никогда не жалуется, хотя и испытывает сильные боли. Она так редко звонит, в отличие от избалованных и нетерпеливых женщин, которые лежат в этом корпусе. Как хорошо, что она сможет вернуться домой.
      Другая медсестра спросила:
      – Ты видела ее мужа?
      – Нет…
      – Мы встретились с ним в дверях. Ну и посмотрел он на меня, доложу я вам!
      Медсестра, которой особенно нравилась Кристина, отпарировала:
      – Тебе вечно что-то кажется!
      – Он слишком, слишком красив. И глаза такие «масляные».
      – Тогда я думаю, что она заслуживает лучшего. Она такая милая.
      Зазвонил звонок, и сплетницы разошлись.
      Часы летели так, что Кристина их не замечала. Каждая минута ее существования была теперь наполнена ожиданием счастливого возвращения домой после стольких тяжелых недель. (Она заставила себя поверить, что будет чувствовать себя как дома даже под властью леди Гейлэнд.)
      Она долго разговаривала с врачом. Он был доволен ходом выздоровления. Кристина уже начала двигать обеими ногами, и врач сказал, что дома она сможет садиться на край постели так, чтобы свисали ее ноги. Он пообещал поговорить по телефону с физиотерапевтом из Честера, который будет лечить Кристину в Рэкхэме.
      – Вы уверены, что движение ног будет восстановлено полностью? – спросила у него Кристина.
      Врач был занятой и не очень сентиментальный человек, но должен был признаться, что его сердце замирало от жалости при виде этой прекрасной девушки. Вначале он подумал, что это тяжелый случай: ему придется лечить избалованную светскую даму, но потом он с радостью понял, что это скромная, милая и очень мужественная женщина. Она очень любила своего мужа и не скрывала этого. Все, что она старалась делать, она делала для мужа. Все ее интересы и желания были связаны только с ним.
      – Я совершенно уверен, – сказал врач, – что к концу года вы сможете так же двигаться, как и раньше. И если выздоровление будет идти такими темпами, то вы сможете потанцевать вокруг рождественской елки.
      – Как хорошо, – сказала она, ее глаза сияли. – Мой муж будет очень рад.
      «Какой счастливый человек ее муж», – подумал врач и с грустью вспомнил, каких усилий стоят ему попытки убедить жену жить его жизнью.
      Позднее пришел Алан Брейд, чтобы, как и обещал, попрощаться с Кристиной.
      – Сегодня я без роз, – сказал он и сел на край ее кровати.
      Погода была жаркая и влажная, конец длинного, изнуряющего своей жарой дня. Слышались раскаты грома. Все рынки были пусты. Для Алана это был очень тяжелый день, но он попытался улыбнуться Кристине.
      Он сказал:
      – Все цветы завяли прежде, чем я успел подарить их тебе. Я рад, что, уезжаешь в Рэкхэм. В городе очень тяжело.
      – Я тоже стараюсь радоваться, – улыбнулась она. Он посмотрел на тумбочку. Там стояла ваза с алыми гвоздиками, которые не понравились Алану. Он предпочитал более простые, менее экзотические цветы. Наверняка эти цветы были от Винса. У вазы стояла увеличенная фотография Винса в Бошеме. На фотографии Винс стоял около своей яхты. Кристина проследила за взглядом Алана.
      – Это во время того ужина? Винс принес мне эту фотографию, и она мне очень понравилась. Как красив он здесь, не правда ли?
      Алан кивнул и улыбнулся. Как и доктор сегодняшним утром, он подумал о том, как повезло Винсенту Гейлэнду, что его любит такая замечательная женщина.
      – Винс будет сопровождать меня завтра в Рэкхэм. Я чувствую себя так, будто возвращаюсь из школы домой на каникулы.
      – Я рад за тебя, дорогая, – ласково сказал Алан.
      – Ты выглядишь уставшим, – вдруг сказала она.
      – Ты очень внимательна, – сказал он и резко отвернулся от ее красивого молодого лица, осунувшегося за время болезни.
      Помолчав, он добавил:
      – Надеюсь, ты скоро загоришь.
      – Я постараюсь. Буду лежать целыми днями в саду, если погода будет хорошая. Но ты ведь знаешь Англию. Возможно, завтра пойдет дождь или будет так холодно, что придется одевать шубу!
      Алан был рад возможности рассмеяться вместе с ней, чтобы снять возникшее напряжение. Только сейчас он начал понимать, как ему будет недоставать этих встреч с ней. Но она полностью принадлежит Винсу. Алан не имеет на нее никаких прав.
      Помолчав, он сказал:
      – Я сегодня разговаривал с твоим мужем по телефону… дела на бирже. Кажется, мои клиенты немного потеряли. Сейчас тяжелый период на бирже.
      – Алан, тебе не стоит так много работать. Я никогда не видела тебя таким уставшим.
      Он встал, подошел к окну и посмотрел на запруженную машинами дорогу. Он действительно устал, и не только физически, но и духовно. Это выбило его из колеи. Он никак не мог вычеркнуть из памяти тот званый ужин и очень волновался за Кристину. От всей души он надеялся, что Кристине не придется ревновать.
      Ее голос вернул его в комнату.
      – Алан, когда ты приедешь в Рэкхэм?
      – Думаю, нескоро.
      «Лучше вообще не приезжать, – подумал он, – лучше держаться от нее подальше».
      Но Кристина, не понимая состояния Алана, была с ним жестока.
      – Пожалуйста, не оставляй меня. Ты такая хорошая сиделка. Ты знаешь, как развлечь бедную больную. Ну кто еще будет играть со мной в слова?
      Он засмеялся, глядя на нее с нежностью, которую не мог скрыть.
      – Бог с тобой! Как мило с твоей стороны, что ты хочешь видеть меня. Я обязательно заеду в Рэкхэм, но уверен, что к этому времени ты уже будешь окружена поклонниками, мужьями… весь Сассекс будет у твоих ног.
      – Мне нравится это слово «мужья» во множественном числе, – усмехнулась Кристина.
      – Я так сказал? – Алан попытался рассмешить Кристину.
      Она повернулась и посмотрела на фотографию Винса.
      – В моей жизни будет только один муж, и ты это знаешь, Алан.
      – Да, – сказал он, – знаю… Потом он ушел.
      И вдруг она поняла, что он был сегодня совсем другой. Он не попрощался с ней как обычно, а едва дотронулся до ее пальцев. Первый раз за время их дружбы она видела его в таком состоянии. Крис предположила, что это связано с неприятностями на работе или из-за погоды.
      Той ночью разразилась гроза. Случилось так, как шутя предрекала Кристина. Августовским утром, когда она отправлялась в Рэкхэм, шел дождь и было очень прохладно.
      Накануне вечером к ней пришла Пэт. Она принесла ей пальто и толстый шелковый шарф, который Кристина оставила на своей бывшей квартире.
      Кристина оделась, а затем ее укутали в одеяла и пледы, положили на носилки и перенесли в машину «Скорой помощи».
      И только когда Кристину вывозили из клиники, Винс заметил, как изменилась его жена. Она стала намного худее и бледнее, чем была до их свадьбы. Как же много она перенесла! Он организовывал отъезд, прощался с главным врачом и медсестрами, расточал улыбки налево и направо. Наконец он сел рядом с Кристиной. Они закурили. Машина медленно и плавно выехала на дорогу. С ними ехала медсестра, которая будет ухаживать за ней. Это была приятная женщина с огненными волосами. На ней был одет темно-синий плащ.
      – Мама выбрала тебе рыжую медсестру, – сказал Винс своей жене еще в клинике. – Она вся в веснушках, но, кажется, знает свою работу.
      Кристина улыбнулась. Ох уж этот Винс. Не пропустит ни одной симпатичной женщины. Но Кристину это не волновало. Она была так счастлива, что уезжает из клиники и сможет опять жить с ним вместе. Она едва успела рассмотреть медсестру, которая назвала себя «сестра Доусен». Мисс Доусен, удостоверившись, что ее пациентка удобно устроилась, села рядом с водителем, оставив их наедине.
      Кристина взяла Винсента за руку.
      Он поцеловал ее.
      – Ты уверена, дорогая, что тебе нетрудно будет перенести такое долгое путешествие?
      Она не хотела рассказывать ему, скольких усилий ей стоили одевание и транспортировка в машину, как сильно болело все ее тело. Возвращение к жизни парализованных ног для нее означало постоянные боли, и несмотря на то, что машина была очень комфортабельная, каждый поворот, каждое торможение отзывались резкой болью в позвоночнике. Доктора предупреждали ее, что так и должно быть. И чем больше она сейчас будет двигаться, тем лучше для нее. Боль означала, что нервные окончания становятся опять чувствительными, а кровообращение восстанавливается.
      Она весело ответила Винсенту:
      – Со мной все в порядке. Я очень хорошо себя чувствую.
      – Мама ждет нас в Рэкхэме. Тина, когда мы приедем, поблагодари ее, пожалуйста. Она так старалась, обставляя твою спальню и готовя все к твоему приезду. Она подготовила тебе большую угловую комнату окнами на запад. В ясный день ты сможешь прямо из окна видеть море. Я думаю, что прошлой ночью был шторм. Как жаль, что погода испортилась. Типичный август.
      – Мне все равно. Главное – быть с тобою. Он внимательно посмотрел на нее.
      – А когда ты сможешь встать?
      – Врачи не говорят, но считают, что я смогу танцевать с тобой на Рождество.
      – Потрясающе, – сказал он.
      Эта чертова авария! Теперь летят все его планы на лето. А он так хотел поехать в круиз с Тиной!… Какая скука, она не сможет играть с ним даже в теннис! Для него это просто ужасно. Конечно, ей сейчас тяжелее, но мама правильно говорит, что это испытание и для него тоже. Да, а как же быть с приглашением в Коутс-Прайори? Сможет ли он пойти на вечеринку, которую устраивает Гейл? Удобно будет оставить Тину одну?
      Он собирался в пятницу пообедать с Тайфуном (конечно, он не будет никому говорить об этом). Немного неудобно будет возвращаться каждый вечер в Рэкхэм, но ему придется это делать, раз Тина будет жить там.
      Вдруг он подумал, что поспешил, пригласив Гейл на обед. Сейчас он не хотел никакого флирта, а тем более сплетен, если кто-нибудь из друзей увидит их. Но не может же он сидеть у постели больной жены с утра и до вечера! Тина сама этого не хочет. Она всегда говорит ему об этом.
      – Расскажи мне о работе. Вы ладите с Пэт? – спросила Кристина.
      Он стал рассказывать ей все сплетни, пересыпая их анекдотами.
      И вот они приехали в Рэкхэм.
      Кристине, которая хорошо знала это место, особенно понравился сад этим дождливым днем. Дождь к их приезду уже закончился. Над деревьями висел туман. Когда носилки вывезли из машины, Крис осмотрелась. Все клумбы утопали в цветах. Она посмотрела на пруд, который был перед домом, на двух лебедей, величественно плавающих по водной глади. Раньше, когда Винс привозил ее сюда на выходные, она кормила их и сейчас с болью в сердце вспомнила, как весело и легко бегала по берегу пруда. Когда же она сможет проститься со ставшей уже привычной болью и начнет ходить? Она так боится стать обузой своему обожаемому мужу.
      Когда ее вносили в дом, у Кристины на глазах появились слезы. В большом камине был разведен огонь, везде стояли цветы. С распростертыми объятиями к ней навстречу шла Роза Гейлэнд.
      – Добро пожаловать, мое дорогое дитя! Какое счастье для нас всех…
      У Кристины высохли слезы. Она улыбнулась свекрови и произнесла слова, которые хотел услышать Винс:
      – Вы так добры ко мне… и большое спасибо за то, что приютили меня в Рэкхэме. Надеюсь, я не доставлю вам слишком много хлопот.
      И тут она увидела незнакомую женщину, стоящую за леди Гейлэнд. Она сразу догадалась кто это. Маленькая изящная фигурка, огромные глаза… Светло-желтое шерстяное платье, золотые браслеты на загорелых руках. Должно быть, это знаменитая мисс Бишоп. Кристина была удивлена и возмущена одновременно. Что она здесь делает?

      На этот вопрос Кристине ответила свекровь.
      – Крис, дорогая, познакомься с Гейл. Она только недавно приехала из Кейптауна. Я уговорила ее заехать в Рэкхэм, чтобы повидать тебя.
      Кристина, лежа на носилках, протянула руку.
      – Здравствуйте, мисс Бишоп.
      Она с трудом сдержала улыбку, вспомнив как Алан описывал Гейл: «глаза-блюдца навыкате».
      «Алан явно недолюбливает мисс Бишоп, – подумала Кристина. – У нее очень красивые глаза с огромными черными ресницами».
      Но когда тонкие коричневые пальцы Гейл коснулись ее руки, у Кристины, как и прежде у Алана, появилось чувство, что она дотронулась до чего-то гладкого и скользкого, похожего на змею.
      Позвякивая золотыми браслетами, Гейл пожала ей руку и начала бодро говорить:
      – Очень рада познакомиться с вами. Какое тяжелое время вы пережили! Ужасная авария. Конечно, я слышала о ней. А как тяжело это было для бедного Винса!
      Кристина прикусила язык. «Бедный Винс…» Как легко и с каким сочувствием сорвалось это имя с коралловых губ Гейл. Нет, мисс Бишоп ей явно не нравится. Она хотела быть беспристрастной, но не могла. Гейл смотрела, как мужчины осторожно поднимают носилки с Кристиной вверх по лестнице.
      «Я не ожидала, что она такая красивая… Великолепная кожа, чудесные волосы… – подумала Гейл, – … но слишком мягка и романтична для Винсента. Она ему скоро надоест. Ему нужен кто-то более энергичный, более приближенный к жизни. Мне кажется, что я подхожу ему больше».
      Леди Гейлэнд и медсестра Доусен тоже поднялись наверх. Две таксы Розы бледно-золотистого цвета (по кличке Норвегия и Швеция) с лаем кинулись за своей хозяйкой. Экономка, миссис Кру, которая жила в доме уже пятнадцать лет (единственная из слуг, которая смогла продержаться так долго), вышла поприветствовать миссис Винсент. Рядом с ней стояли молодой дворецкий и горничная-австрийка, пухленькая блондинка с большим чувственным ртом. Винсент прошел в гостиную и зажег сигару. Он предпочитал курить сигары, они очень шли ему. Он курил назло матери: леди Гейлэнд постоянно говорила Винсу, что он очень много курит и это вредно для его здоровья. А Винсенту всегда нравилось делать именно те вещи, которые были вредны или непозволительны. Он в этом видел какую-то прелесть.
      В гостиной тоже горел камин. Дрова весело потрескивали, освещая мрачноватую комнату. Винсент наклонился над камином и подставил руки к огню. Кто-то вошел в комнату. Обернувшись, он увидел Гейл. Она достала из маленького золотого портсигара, усыпанного драгоценными камнями, сигарету.
      Посмотрев на него, она спросила:
      – Ты не дашь мне прикурить?
      – Моя зажигалка не работает, но здесь есть спички, – сказал он и взял коробку спичек, лежащую рядом с пепельницей из оникса.
      Он зажег сигарету Гейл, но она продолжала смотреть на него. Ему стало как-то не по себе.
      «Как изменилась эта девушка!» – подумал он.
      Когда он впервые познакомился с Гейл, она показалась ему симпатичной, но слишком угловатой. В то время ему больше нравились более женственные особы. Но со временем и он, наверное, изменился. А Гейл за это время приобрела опыт в общении с мужчинами. У нее появился шарм, который был, несомненно, опасен. Это чувство опасности и привлекало Винса. Особенно сейчас, когда он пресытился романтикой своей женитьбы, драмой последнего дня свадебного путешествия, необходимостью быть особенно внимательным к бедной Тине. Как-то незаметно для Винса девушка, которую он привык называть златовлаской, превратилась для него в «бедную Тину».
      – Твоя жена очень красивая, – проговорила Гейл, не отрывая от него взгляда. – Правда, бедняжка выглядит такой хрупкой и слабой…
      Винсент затянулся сигарой.
      – Ты бы тоже выглядела слабой и хрупкой, если бы пролежала столько времени с травмой позвоночника после автомобильной аварии.
      – Да, я все знаю. Это так печально. Я уверена, что ты будешь отдавать все свое свободное время ей, – сказала Гейл елейным голоском.
      Винс представил, как он сидит целыми днями в спальне Тины, глядя с тоской в окно. Вдруг яркий луч солнечного света прорвался сквозь тяжелые облака, которые нависли над Рэкхэмом. Все сразу стало ярче, веселее и радостнее. Мокрые лужайки сверкали, как будто на них были разбросаны миллионы бриллиантов. Лето вернулось так же внезапно, как и ушло.
      – Думаю, я не поеду завтра в город, а останусь здесь, – вдруг сказал Винсент. – Мне еще кое-что надо сделать на яхте, Я позвоню Бенендену, моему старшему клерку, и дам ему все указания.
      – Конечно. Почему бы и нет? – сказала Гейл и села на поручень кресла, скрестив ноги.
      Винсент успел заметить, что у нее были очень соблазнительные ножки. Гейл носила туфли на высоких каблуках, чтобы казаться выше.
      – Ты не хочешь поехать на пристань со мной попозже? – предложил он.
      – Я думаю, ты должен остаться с женой!
      Когда Винсенту говорили, что он должен что-то сделать, это вызывало у него обратную реакцию. Мисс Бишоп это давно уже заметила. Она хорошо знала и понимала мужчин.
      Винсент резко сказал:
      – Я же не могу быть с ней целый день. Кристине нужен отдых. Я посижу с ней немного, а потом пойду готовить яхту к плаванию.
      Гейл скрыла торжествующий взгляд под ресницами. Она начала насвистывать мелодию из «Моей прекрасной леди».
      Вчера вечером она написала письмо своей подруге в Кейптаун, в котором говорила, что не жалеет о своем возвращении в Англию. В Кейптауне у нее был неудачный любовный роман с одним американцем, который был еще более «крутым», чем она. Гейл очень любила его, но он, не сказав ей ни слова, уехал в Америку. Она вернулась в Коутс-Прайори в скверном настроении, думая, что здесь ее ждут скука и одиночество. Но все получилось как нельзя лучше, когда она встретилась с семьей Гейлэндов.
      Гейл тоже нашла Винса сильно изменившимся и более привлекательным. Он, правда, всегда был красив, но раньше он казался ей «маменькиным сынком». После смерти отца Винс возмужал, так как ему пришлось возглавить фирму «Гейлэнд и K°». Они были так внутренне похожи, что могли сойти за близнецов – оба избалованные, привыкшие брать от жизни все.
      А почему бы и нет? Ведь живем мы один раз на этой земле! Все эти разглагольствования о душевной доброте и щедрости к другим – пустая трата времени и сил. Они ничего не дают, только обременяют.
      Жаль только, что Винсент женат. Дело осложняется тем, что он только что женился. Она опоздала всего на пару месяцев. Гейл была уверена: приедь она раньше, свадьба не состоялась бы.
      Так думала не только Гейл. Мать Винса в разговоре с ней «по душам» не скрывала своего разочарования выбором сына. Конечно, она не говорила об этом прямо, но ясно дала понять.
      – Бедная Крис – такая милая девочка! Но она так не подходит Винсу… У нее ангельский характер, ее все любят. Я не могу сказать ничего плохого о ней. Просто она не подходит ему. Я думаю, дорогая, ты меня понимаешь. Она не сможет его удержать. Ты помнишь, каким он был в Оксфорде? Мой дорогой мальчик всегда был непоседой. Ему нужна сильная рука, Винсу нужен такой человек, который похож на него… хотя, конечно, об этом уже поздно говорить. Я говорю тебе это только затем, чтобы ты не повторила ошибку Винса. Мне ведь и Кристину очень жалко.
      Гейл слушала это с большим интересом и зло усмехалась про себя. Она прекрасно понимала, что Роза имела в виду. Вот уже несколько недель леди Гейлэнд рассказывает всему Лондону по секрету, что очень огорчена женитьбой своего сына. Конечно, ей наплевать на Кристину. Роза просто старается, чтобы это было не слишком заметно. Гейл поняла, что Роза хочет видеть ее на месте своей новой невестки.
      Что же касается слов «слишком поздно»… Гейл их просто не захотела услышать. Не в ее характере было останавливаться перед препятствиями или жалеть кого-либо.
      Даже не подумав о девушке, которая сейчас прикована к постели, Гейл Бишоп начала охоту за Винсентом.
      Надо отдать должное Винсу, он воспринимал знаки внимания Гейл как веселый флирт и ничего больше. Этот флирт должен был просто развлечь Винсента. В душе Винс все еще принадлежал Кристине. Он искренне хотел любить и защищать ее и всячески старался помочь ей преодолеть трудности, выпавшие на ее долю.
      Гейл пошла погулять по саду, а Винс побежал наверх в спальню Кристины. Машина «Скорой помощи» уже уехала.
      Леди Гейлэнд встретила сына на втором этаже. У нее было недовольное выражение лица. Сын знал этот взгляд и понял, что мама чем-то расстроена.
      – Все в порядке? – спросил он. Роза фыркнула.
      – Думаю, комната Кристине понравилась. Она меня очень мило поблагодарила. Но ведет она себя очень глупо.
      – Почему?
      – Сестра Доусен и я напомнили ей, что она еще инвалид и не может спать с тобой в одной спальне. Кристина почему-то расстроилась, что в смежной комнате будет жить медсестра, а не ты.
      Винс с удивлением посмотрел на мать.
      – А где же буду я?
      – В твоей старой комнате, дорогой, в конце коридора.
      – Мне кажется, я мог бы жить в смежной комнате с Кристиной.
      – Но ночью ей может понадобиться сестра. И это будет беспокоить тебя.
      – Хорошо, делай так, как считаешь нужным, – пробормотал Винс, который не мог долго спорить с матерью.
      Он мог возражать Розе только тогда, когда ему это очень хотелось, а где кто будет спать, не имело для него никакого значения. Женщины слишком чувствительны к таким мелочам и часто устраивают бурю в стакане. Он засунул руки в карманы брюк и, попыхивая сигарой, пошел в комнату жены.
      Леди Гейлэнд, улыбаясь, спускалась по лестнице. Она была очень довольна собой, так как смогла ясно дать понять Кристине, кто в доме хозяин.
      Подходя к Кристине, Винсент вынул сигарету изо рта.
      – Как хорошо, моя дорогая, что ты наконец здесь. Как ты себя чувствуешь?
      Кристина повернулась и посмотрела на него. В течение нескольких мгновений она молчала. Она себя чувствовала очень плохо, все ее тело болело. В больнице ее предупредили, что так и должно было быть: она еще долго будет ощущать последствия аварии, пока защемленные нервы позвоночника не восстановятся. И все-таки Кристина была в подавленном состоянии. Слезы подступали к глазам, она очень тяжело переносила свою физическую беспомощность.
      Кристина до сих пор не могла понять, почему Винсент женился на ней. Но сейчас она боялась стать обузой для него, боялась, что их брак, который так хорошо начался, стал рушиться. Пусть временно, но все же она сейчас «инвалид», ей нужны медсестры, а муж становится мучеником, который должен все время сидеть у ее постели. Эти мысли не давали ей покоя, хотя она постоянно гнала их от себя. Алан и Пэт всем своим видом показывали, что им доставляло удовольствие навестить ее в больнице. Кристине хотелось верить, что Винсу тоже приятно видеть и навещать ее. Но леди Гейлэнд всегда умудрялась вывести Кристину из равновесия. И вот сейчас, когда они обсуждали, где будет спать Винс, Роза напомнила Кристине, что она все еще инвалид… что не может себя обслуживать… что Винс – деловой человек и ему нужен отдых. Роза сказала, что Кристина ночами может беспокоить Винса и ему лучше спать в своей комнате в конце коридора.
      – Ему будет лучше в отдельной комнате, дорогая. Думаю, ты должна это понять, – резко сказала Роза.
      Кристина вынуждена была согласиться. Но вся радость от возвращения домой исчезла. Это было так не похоже на то, что она ожидала. Винсента не будет с ней рядом ни днем, ни ночью. Кристина поняла, что сделала большую ошибку, согласившись поехать в Рэкхэм. Леди Гейлэнд сразу же показала, как на самом деле относится к ней… Она отняла у нее последнюю возможность быть почаще с Винсентом. И вот теперь сестра Доусен будет жить с ней в смежной комнате. Конечно, это очень хорошая медсестра, веселая, энергичная, но она чужой человек. Кристина почувствовала себя так одиноко. Такого чувства одиночества она не испытывала с самого момента аварии. Она может быть счастлива только с Винсом.
      Кристина протянула Винсенту руки. Целуя ее, он почувствовал, как дрожат ее губы.
      Он спросил ее:
      – Тебе понравилась комната? Мне очень нравится. Мама измучила всех слуг, заставив их переставлять мебель с места на место. Ей очень хотелось, чтобы комната тебе понравилась и в ней было уютно.
      Слезы подступили к глазам Кристины. Она кивнула, боясь расплакаться.

      Роза с ее безупречным вкусом действительно смогла сделать прекрасную комнату для своей невестки, которая большую часть времени проводила в постели. Удобная кровать была застелена тонким постельным бельем. Рядом стояла настольная лампа, которая легко включалась с постели. На огромных окнах, выходящих на юг и на запад, висели синие шторы из плотного шелка. Бархатное покрывало на постели было того же цвета. Леди Гейлэнд поменяла даже обои в комнате, чтобы они соответствовали по цвету. На полу лежал толстый белый ковер. В углу стояла изящная кушетка, как бы приглашая сесть на нее. Подойдя к окну, можно было увидеть пруд и плавающих по нему лебедей. Вдалеке, как и обещал Винс, виднелось море. Около кровати стоял телевизор и маленький радиоприемник, отделанный слоновой костью. В комнате находились вещи и Кристины, которые отобрала леди Гейлэнд на их новой квартире и расставила их по местам. Вставленная в рамку фотография отца и матери, которой Кристина очень дорожила… старый патефон, который достался ей в наследство от бабушки… старая гобеленовая скамеечка для ног, которую Кристина взяла с собой из своего бывшего дома… Да, здесь было много маленьких вещиц, которые делали комнату такой уютной и домашней. Сестра Доусен, войдя в комнату, сразу же сказала, что это одна из самых красивых комнат, которые ей приходилось видеть. И все же Кристина ненавидела эту комнату. Ее сердце отвергло красоту этой комнаты при первом же взгляде. Эта комната была сделана не для них с Винсом, а только для нее.
      Кристине не хотелось жить одной. Она не хотела лежать в постели, смотреть телевизор, слушать радио или читать книги… ей даже не хотелось смотреть в окно на этот прекрасный сад. Ей хотелось гулять по этому саду, ей хотелось спуститься самой по лестнице и пойти с ним… почувствовать, что она опять стала его, а он ее, так, как было до этой аварии. С того момента, как ее внесли в эту спальню она поняла, что эта комната еще больше отдалит ее от Винса. Леди Гейлэнд позаботится о том, чтобы Кристина не чувствовала себя здесь хозяйкой.
      С трудом сдерживая слезы, Кристина смотрела, как Винс ходит по комнате, восторгаясь матерью.
      – Наша дорогая старушка Роза, – сказал он (Винс называл так мать, когда особенно восхищался ею), – предусмотрела все, что только возможно. Хотел бы я иметь ее талант.
      «Да, – подумала Кристина и закрыла дрожащие губы рукой. Она боялась расплакаться. – Она предусмотрела все, и даже то, чтобы отделить меня от мужа».
      Кристина расцеловала бы Розу Гейлэнд, если бы та позволила ей поселиться вместе с мужем даже на старом чердаке ее дома.
      – Я думаю, здесь ты будешь чувствовать себя счастливой. Тебе здесь будет лучше, чем в больнице, – сказал Винс сердечным тоном, который должен был поднять настроение несчастной Крис.
      Вдруг Кристина отвернулась. Только сейчас он заметил, что ее плечи дрожат. Несмотря на все усилия сдержаться, она разрыдалась. Винс решил, что это из-за нервного напряжения, вызванного длительной поездкой.
      Он попытался утешить ее:
      – Тебе нужно отдохнуть. А вот и гонг. Все тот же гонг, который звал к обеду и моего отца. Я сам прослежу, чтобы тебе принесли что-нибудь вкусненькое, моя крошка.
      – Я ничего не хочу, – оборвала она.
      – Перестань, ты должна кушать много, чтобы стать сильной. Сестра Доусен будет тебе помогать, и скоро ты уже сама будешь спускаться, чтобы пообедать с нами.
      Она повернулась к нему, и он увидел, что слезы текут по ее лицу. Она дотронулась до его щеки.
      – Я очень хочу. Я очень хочу спуститься. Я не хочу оставаться здесь одна, без тебя. Ты не попросишь слуг, чтобы меня снесли вниз?
      – Я думаю, что этого не следует делать, – сказал Винс тоном, которым уговаривают маленького несмышленого ребенка. – Не плачь, дорогая. Ведь здесь лучше, чем в больнице?
      – Я хочу быть с тобой…
      Она произнесла эти слова с такой болью, что даже испугалась сама. Она не хотела создавать каких-то дополнительных проблем и трудностей Винсу. Уговоры Винса не успокоили ее, наоборот, она начала осознавать, что между ними вырастает стена. Эта стена, появившаяся после аварии, разделяет их. Дни их медового месяца, когда он бросался к ней на постель, и их обоюдная страсть делали их близкими… не только духовно, но и физически. В те дни они так любили друг друга и были так неразлучны… Он ни на секунду не выпускал ее из виду.
      Она очень хотела, чтобы он, как и прежде, прошептал ей:
      – Моя златовласка, я так сильно люблю тебя.
      Где теперь его «сильная любовь»? Она для него была просто больным ребенком, которого надо ласкать и утешать, но с которым не надо было жить одной жизнью. Он жил теперь только инструкциями врачей, медсестер и своей матери, которые советовали ему, как себя с ней вести.
      – О, Винс, не покидай меня… Я не знаю, что тогда будет… Я не знаю, что со мной… Но дорогой, дорогой Винс, не покидай меня…
      Он был тронут и немного удивлен, потому что в течение этих двух месяцев после аварии она ни разу не устраивала никаких сцен, никогда не огорчала его. Но сейчас он был огорчен ее слезами, взрывом эмоций, хотя так и не понял причину столь необычного поведения Кристины. Винс был эгоистом и никогда не задумывался над чувствами других людей. Он очень легко относился ко всему.
      Вот и сейчас он попытался пошутить:
      – Ты хочешь оставить меня без обеда! Мне что, умереть здесь с голоду вместе со своей крошкой?
      Мертвая тишина. Внезапно причина ее эмоционального срыва – быть рядом с ним, чувствовать, как она себя чувствовала в первые дни после их свадьбы, – исчезла. Слезы высохли.
      Она сказала спокойным, немного холодным тоном:
      – Я просто тупица. Извини меня, дорогой. На меня просто что-то нашло. Ты прав, я переутомилась. Конечно, иди обедать. Попроси медсестру принести мне что-нибудь легкого. А потом я вздремну.
      Он поцеловал ее волосы и встал. Винс не мог сдержать облегченного вздоха. С Кристиной все в порядке, и не стоит ни о чем волноваться.
      Он сказал:
      – Хорошо. Крепись, дорогая.
      – Мне уже лучше. Извини, что я была такой глупой, – произнесла Кристина.
      Когда Винс уже был в дверях, он вдруг почувствовал угрызение совести и, обернувшись, спросил:
      – С тобой действительно все в порядке? Может быть, мне прислать медсестру?
      Ей не нужна медсестра, ей нужен был он. Кристина хотела, чтобы он обнял ее и сказал, что его чувства к ней совсем не изменились. Он добавил:
      – Да, кстати… Мне очень жаль, что вместо меня в соседней комнате будет жить твоя медсестра. Но пока для тебя так лучше.
      – Да, для меня так лучше, – повторила Кристина, сжав одеяло.
      С большим трудом она улыбнулась.
      Винс успокоился. Улыбка доказывала, что с Тиной все нормально. Бедняжка… Эмоциональные срывы в ее состоянии вполне естественны.
      Он сказал, что после обеда поднимется к ней и они вместе выпьют кофе. Оставшись одна, Кристина плотно закрыла глаза. Ее сердце учащенно билось. Какой бы расстроенной и измученной она ни была, она не должна устраивать больше сцен, если не хочет наскучить ему. Мужчины ненавидят сцены.
      С подносом в руках вошла сестра Доусен. У леди Гейлэнд появилась еще одна возможность показать свои организаторские способности – консоме, цыпленок с садовой лавандой, фруктовый салат с мороженым, стакан рейнвейна из подвалов Гейлэндов. Еда выглядела более аппетитной, чем в больнице.
      Медсестра, пообедав, поднялась забрать поднос у своей пациентки. Но когда она вошла в комнату, то увидела, что поднос стоит нетронутый. Она уже поняла, что дела в этом доме обстоят не так гладко, как кажется на первый взгляд. Ей уже стало ясно, что маленькая леди Гейлэнд не так мила, как кажется при первом знакомстве, и что она готова выпустить свои коготки при первом удобном случае. Да и красивый муж Кристины ей не очень нравился.
      Сегодня, когда она встретила его на лестнице, он оглядел ее оценивающим взглядом с головы до ног и сказал:
      – Если вам что-нибудь потребуется, дайте мне сразу знать. Стажер Гейлэнд – вот кто я.
      «Вот уж действительно стажер, – подумала она. – Уверена, что он не пропустит ни одной юбки».
      Не нравилась ей также эта гостья, мисс Бишоп. Неприятные огромные глаза, влюбленно смотрящие на мистера Гейлэнда. И как только…
      Маргарет Доусен, которую друзья звали Мэг, была очень доброй. Как и все рыжеволосые, она была импульсивна и остра на язык, но очень добросердечна. Она «принимала» пациента или нет. Ей, например, не нравилась ее последняя пациентка, женщина типа леди Гейлэнд – состоятельная, придумывающая себе болезни. Она проходила курс восстановления после очень легкой операции, но вела себя как тяжелобольная и относилась к сестре Доусен, как к служанке. Но молодая миссис Гейлэнд была такая милая! Эта авария была поистине трагедией для нее, тем более что после свадьбы прошло только три месяца. Она никогда не жаловалась. Сестры в клинике говорили, что у нее ангельский характер, что она очень терпелива.
      Сестра Доусен была встревожена, увидев, что Кристина плакала. Взяв поднос, она сказала:
      – Можно я опущу шторы, чтобы вы поспали?
      – Я посплю позже. Сейчас сюда поднимется мой муж, чтобы выпить со мной кофе.
      – Это будет очень хорошо.
      Вдруг Кристина дотронулась до руки медсестры.
      – Сестра, как вы думаете, я смогу ходить?
      – Конечно, дорогая.
      – Когда начнется лечение?
      – Леди Гейлэнд сказала, что завтра утром. Кристина вздохнула.
      – Я очень хочу поправиться.
      – Вы поправитесь.
      – Вы действительно так думаете? А вдруг мне врачи говорят так, чтобы не расстраивать меня?
      Сестра Доусен поправила подушку.
      – Конечно, нет. У вас временный парез, и вы скоро поправитесь. Ведь вы уже можете двигать кончиками пальцев! Однажды у меня была пациентка с травмой позвоночника. Ей было всего шестнадцать лет, когда она упала с пони… Она полностью поправилась.
      В течение следующих десяти минут сестра успокаивала Кристину, рассказывая ей историю этой шестнадцатилетней девушки. Сестра видела, что Кристина проводит параллель с собой и начинает надеяться, что тоже вскоре поправится.
      Мэг была веселым человеком с тонким чувством юмора. Ей удалось очень быстро рассмешить Кристину.
      – Я рада, что вы будете присматривать за мной, – сказала Кристина, уже полностью успокоившись.
      Сестра поправила ей одеяло и дала зеркало, чтобы Кристина смогла привести себя в порядок (Господи, красный нос, пунцовые щеки… она не должна больше плакать в присутствии Винса, или он действительно ее разлюбит).
      – А я очень рада, что вы будете моей пациенткой, – улыбнулась сестра Доусен. – Вы такая красивая, ваш муж очень вас любит.
      У Кристины от удовольствия порозовели щеки и засияли глаза.
      – Вы действительно так думаете?
      – Это же сразу видно.
      – Я тоже его очень люблю. Вы не знаете, какой он замечательный.
      Сестра Доусен подумала: «Я знаю, что он считает себя замечательным…» Но вслух она сказала:
      – Вам повезло, что у вас такой симпатичный муж, любящая свекровь и такой замечательный дом.
      – Да, я знаю это, – сказала тихо Кристина. Вдруг она посмотрела на медсестру и спросила:
      – Вы заметили за обедом гостью моей свекрови, мисс Бишоп?
      – Ее трудно не заметить, – сказала сестра Доусен грубовато. – Она все время говорила. У нее с вашей свекровью было соревнование: кто более разговорчивый. Ну вот! Я опять сказала глупость.
      Но Кристина ответила:
      – Я поняла, что вы имеете в виду. Вы считаете мисс Бишоп привлекательной?
      – Думаю, что в некотором роде – да. Но мне не нравятся эти огромные глаза навыкате, как у пекинеса.
      Кристина расхохоталась. Именно этот смех и услышал Винсент, входя в комнату с чашкой кофе. Он обрадовался. За обедом мать уговаривала его пойти на сутки в плавание на яхте, а он волновался из-за Кристины. Ему не хотелось оставлять бедную маленькую Тину в таком состоянии. Он боялся, что она все еще плачет… Как это на нее не похоже. Но она опять выглядит счастливой и сияющей. Теперь он может спокойно отправиться в плавание на яхте (и взять с собой Тайфун!).
      Он сел на кровать Кристины и ободряюще улыбнулся ей. Они взялись за руки. Сестра Доусен ушла. Винсент спросил:
      – Как ты ладишь с этой рыжеволосой?
      – Она очень милая. Твоя мать сделала хороший выбор.
      – Ну, я рад, что она хоть чем-то тебе угодила. Когда ты только поселилась в этой комнате, ты была другого мнения, моя бедняжка.
      Кристина вспыхнула и убрала свою руку.
      – Извини, дорогой. Я не хотела быть неблагодарной. Просто мне не нравится, что мы будем жить с тобой порознь.
      – Но ведь я буду рядом, дорогая, – он поставил чашку на стол и обнял ее.
      Винс хорошо пообедал, выпил изрядное количество рейнвейна и был в приподнятом настроении.
      Он поцеловал ее, а потом аккуратно положил опять на подушки. Ее глаза сияли от счастья.
      Но она не хотела заставлять его сидеть рядом с ней часами.
      – Я думаю, ты должен пойти подышать свежим воздухом, ведь ты наверняка стосковался по своей яхте.
      – Ты все обо мне знаешь, – улыбнулся он. «Уверена, что нет», – подумала сестра Доусен, услышав эту фразу, когда входила в комнату.
      – Моей пациентке пора поспать, – сказала она вслух.
      Винс встал. Повернувшись спиной к Кристине, он еще раз осмотрел взглядом аккуратную фигуру сестры Доусен и ее веснушчатое лицо со вздернутым носиком.
      «Ее красные кудряшки просто очаровательны», – подумал он.
      – Может быть, и меня возьмете под свою опеку? – с манерной медлительностью сказал он.
      – Сами справитесь, – сказала несколько резковато Мэг Доусен.
      Она не хотела терпеть никаких вольностей от этого красавца мистера Гейлэнда – ей было слишком жаль его бедную жену.
      Когда Винсен ушел, Кристина прислонилась щекой к подушке, восторженно вздохнула. Она была по-настоящему счастлива.
      – Я никогда не должна жаловаться. Он так мил и так внимателен ко мне. Стоит мне только пальцем пошевелить – и он целый день будет сидеть со мною рядом.
      Сестра Доусен не ответила. Она подошла к окну и смотрела, как «внимательный» муж Кристины сажает в свой спортивный «Бентли» эту красотку мисс Бишоп. Винс включил двигатель, и машина с ревом рванула от дома. Мисс Доусен видела, как близко они сидят – их плечи почти касались друг друга.
      «Быстро работает мисс Бишоп», – подумала она.
      Мэг Доусен не одобряла поведение этой женщины.
      И вдруг она вспомнила еще одну женщину, за которой ухаживала, – сварливую, вечно жалующуюся, муж которой сидел около нее целыми днями, развлекая и утешая. Как сильно он ее любил, знает только Мэг Доусен. Вот за таких мужчин и надо выходить замуж. Мэг всегда вспоминала его с теплотой в сердце. Недавно она прочитала стихи неизвестного автора, заставившие ее опять вспомнить его.
 
Когда уже нет сил терпеть
Мне боль, которой нет конца
Он сможет ласково мне спеть
Или утешить как юнца.
 
      Да, только за таких мужчин и стоит выходить замуж. Но Винсент Гейлэнд вряд ли споет песню, чтобы утешить ее. Вдруг у нее возникло дурное предчувствие. Мэг находится в доме всего несколько часов, она не знала Гейлэндов раньше, но у нее было то, что ее шотландка-мать называла «шестым чувством». Она всегда чувствовала беду загодя. Может быть, на этот раз это было просто воображение?… Или на самом деле этой доброй девочке, ставшей женой этого молодого богатого повесы, еще придется страдать?
      «Деньги не делают человека счастливым», – подумала сестра Доусен, опуская шторы.
      Она тихо вышла из комнаты.

      – Еще раз, миссис Гейлэнд. Вверх… Вниз… Вверх… Вниз!
      Кристина сидела на краю постели, а сестра Доусен поддерживала ее за спину. Массажистка из Честера стояла перед ней на коленях. Она только что провела сеанс электромассажа. А сейчас Кристина пыталась сама двигать ногами, но это давалось с большим трудом.
      Весь лоб Кристины покрылся маленькими капельками пота. Как трудно научить эти длинные ноги опять двигаться. Она постоянно чувствовала сильную боль в спине. Конечно, лежать и ничего не делать было намного проще. Но мысль о том, что она сможет быстрее начать ходить, вдохновляла ее. Иногда боль становилась такой сильной, что на глазах у нее появлялись слезы. В такие минуты Мэг (как Кристина уже начала звать свою медсестру) и мисс Керр, физиотерапевт, предлагали ей сделать перерыв, но она не соглашалась.
      Взглянув на фотографию Винса, она говорила:
      – Нет, давайте продолжим. Мой муж будет очень рад, когда я поправлюсь…
      И они продолжали… и продолжали… Она боролась, побеждая боль.
      Сегодня дела обстояли не так хорошо, как вчера, – во всяком случае, ей так казалось. Кристине сказали, что надо попробовать встать на ноги и постоять. Но ноги подгибались и не слушались. Кристина расстроилась до слез, но Мэг убеждала ее, что процесс выздоровления протекает нормально.
      – Хотите немного отдохнуть? – спросила мисс Керр. – Или еще поработаем?
      Кристина вытерла мокрый лоб тыльной стороной руки. Сердце учащенно билось. Она посмотрела на часы. Половина пятого. Винс звонил с работы и сказал, что приедет к пяти и привезет с собой Алана. Алан собирался пробыть здесь все выходные. Кристина не видела его с тех пор, как покинула клинику. У нее была двойная радость: она увидит Винса (а видеть его для нее всегда радость) и Алана. Алан звонил ей один или два раза, но так ни разу и не приехал навестить ее. Он был слишком занят – во всяком случае, так говорил. Винс как-то упомянул, что «старина Алан» занят настолько, что даже он не видел его уже две недели.
      Она сделала еще несколько движений ногами. Затем сестра Доусен умыла ее потное лицо, попросила Кристину немного полежать, а затем она пообещала, что придет и оденет ее. Сегодня вечером должно произойти нечто важное. Ее первый раз спустят на первый этаж.
      Сестра, которая, по ее собственному выражению, была сильна, как лошадь, пообещала сама спустить миссис Гейлэнд в гостиную. Кристина была в предвкушении. С того самого момента, когда ее внесли в дом на носилках, ей очень хотелось спуститься на первый этаж.
      Но врач не разрешал ей. Две долгие недели она провела на втором этаже, не покидая своей комнаты.
      Итак, сегодняшний день ознаменован двумя знаменательными событиями: она сидела на постели, и ее должны спустить в гостиную. Кристина подумала о том, какие удивительные метаморфозы происходят в ее жизни: даже такие незначительные события приобретают огромное значение. Как изменилась ее жизнь! Изменилась полностью, с тех пор как два месяца тому назад она вышла замуж за Винса. Она чувствовала, что и сама изменилась после аварии. Временами ей казалось, что внутри у нее появился незнакомец, который смотрит изумленно-сочувственным взглядом на это беспомощное тело, которому с таким трудом дается каждое движение. Она чувствовала себя маленьким ребенком в руках медсестер и массажистов. За это время она получила много горьких уроков… уроков терпения, покорности и выдержки. Эти уроки человек получает, когда он страдает, когда он один и некому рассказать о боли, о приступах отчаяния.
      Кристина подолгу разговаривала с Мэг, которой все больше и больше доверяла. Она полюбила ее. Мэг сама много страдала, поэтому прекрасно понимала боль и переживания другого человека. Она заставила Кристину поверить в то, что ее беспомощность является временной, а ее состояние быстро улучшается. Кристине казалось, что процесс выздоровления идет очень медленно, но врачи, которые приезжали из Лондона, были приятно удивлены ее успехами.
      Лежа на постели жарким солнечным августовским днем и глядя на то, как солнце бликами играет на изумрудной лужайке, Кристина предалась воспоминаниям.
      И все-таки недели, проведенные здесь, были неплохими. Правда, она продолжала ненавидеть эту «золоченую темницу». Кристине очень повезло, что рядом была Мэг, они прекрасно понимали друг друга. Последние дни Винсент был очень занят (наверное, как и Алан), хотя обычно в августе деловая активность спадала. Замирала жизнь и на бирже, а для «Гейлэнд и K°» это было время отпусков. Но Винсу пришлось несколько раз съездить в командировку за границу – проблемы экспорта, как он объяснял. Последние несколько дней он был так занят, что даже ночевать оставался в городе. Но Кристина всегда была рада слышать его хотя бы по телефону. Вчера он сказал ей, что нанял нового управляющего, поэтому сможет взять отпуск в сентябре, чтобы покататься на яхте.
      – Ну и, конечно, проводить как можно больше времени с моей Тиной, – добавил он.
      Она так обрадовалась, услышав это! Как замечательно, что они с Винсом смогут побыть вместе хоть немного. Дни без него казались серыми и скучными, хотя в доме было полно народу. Что касается хозяйки дома, то Кристине грех было жаловаться на леди Гейлэнд последнее время. Конечно, у них было несколько размолвок, моментов, когда Кристина, хотя и была беспомощным инвалидом, восставала против воли своей свекрови. Роза полностью продумывала весь распорядок дня Кристины: отбирала посетителей, организовывала развлечения, заказывала ту еду, которую Кристина любила, ставила ей в комнате цветы, приносила книги и журналы. А Кристине приходилось слушать бесконечные жалобы по поводу переутомления и тяжелого состояния бедняжки Винса. Он не только волнуется о работе, политике, об угрозе забастовок на фабрике, но вынужден еще переживать из-за Крис (Роза умудрялась всегда напомнить, что состояние Кристины делает жизнь Винса неполноценной). Временами Кристина теряла самообладание и возмущалась. Дело заканчивалось тем, что леди Гейлэнд выходила из комнаты невестки в плохом настроении, о чем незамедлительно сообщала своему сыну.
      В таких случаях Винсент, который никогда не понимал человеческую натуру, злился оттого, что женщины пытаются «разорвать его на куски». Вместо того чтобы уладить недоразумение, он только ухудшал все, раздражаясь (и чаще всего на Кристину). Он прекрасно понимал, что это будет иметь меньше последствий.
      Одна из таких стычек со свекровью произошла несколько дней тому назад, когда сестре Доусен неожиданно сообщили о смерти одного из родственников. Ей нужно было срочно уехать на два дня. Не было времени заменить ее кем-либо, поэтому Кристина подумала о Пэт Дженкинс. Она почти не видела ее с тех пор, как переехала в Рэкхэм, и очень скучала по ней. Но леди Гейлэнд не хотела, чтобы Пэт приезжала на эти выходные. У нее намечался грандиозный званый ужин с приглашением какой-то герцогини. Простенькая Пэт не подходила для этой компании. Тем более что Роза хотела поместить в комнату сестры Доусен горничную герцогини. Как обычно говоря полуправду, Роза сказала Кристине, что им никто не нужен, чтобы ухаживать за бедной Тиной. Она сама, свекровь Кристины, будет ухаживать за несчастной больной. Приходить на звонки Кристины будет Лилло, горничная-австрийка.
      – Но я хочу Пэт. Я не выношу Лилло, – запротестовала Кристина.
      И здесь Роза холодно напомнила, что Рэкхэм является ее собственностью.
      – Думаю, дорогая, ты должна стараться помогать мне, а не мешать, – сказала она сладким голосом с ледяной улыбкой.
      – Я хочу Пэт, – повторила Кристина.
      Крис очень разозлилась из-за всего этого, потому что понимала, что является действительной причиной отказа Розы.
      Придя домой и выслушав обе стороны, Винс встал на сторону матери.
      – Я думаю, мама права. Не стоит приглашать Пэт, когда у нас будут эти гости, – сказал он Кристине. – Кроме того, она моя секретарша, моя служащая и…
      – Так и я была твоей секретаршей, – вставила Кристина.
      Винс пробормотал что-то о том, что это совсем другое дело. А Кристина сказала, что его мать – сноб.
      – Я считаю, что Пэт очень милая и прекрасно подойдет для этого ужина герцогини, – заявила Кристина.
      – Не сомневаюсь. Но я думаю, что мама может делать в своем собственном доме то, что хочет.
      Против этого Кристина уже не могла возразить. Пэт не приехала в Рэкхэм, а Кристина пролежала все выходные безо всякого внимания. Кристина решила больше не возражать мужу, чтобы не раздражать его. Но она запомнила этот инцидент. Никто не радовался Мэг так, как Крис, когда та вернулась. А сейчас она лежала и думала о том, что скоро приедет Винс и привезет с собой Алана.
      Она не могла дождаться того момента, когда ее спустят в гостиную.

      Расстроенная Пэт проводила Алана Брейда в приемную Винсента Гейлэнда.
      – Мистер Винс должен был прийти еще час тому назад, должно быть, его задержали дела, – извинилась она. – Я не могу проводить вас в его кабинет. Там мистер Дункан.
      – Дункан? – повторил Алан.
      Он вынул носовой платок и вытер влажный лоб. В городе сегодня было очень душно. День был облачный, но жаркий, хотя за городом в это время должно быть значительно лучше. А может быть, он просто рассчитывал увидеть наконец Кристину? Посмотрев на Пэт, Алан отметил, что за последнее время она похудела. Новая должность требовала от нее не только много внимания, но и физической энергии. Ее нельзя было назвать хорошенькой, но ему нравились ее вздернутый носик и мягкие добрые глаза. Она была веселой, бодрой девушкой и всегда думала только о других. Алан услышал, как Пэт отвечает ему:
      – Джон Дункан – наш новый управляющий. Он будет заниматься организационными вопросами фирмы.
      Алан вынул трубку.
      – Ах, да. Я слышал о нем. У него шотландская фамилия.
      – А он и есть шотландец, – усмехнулась Пэт. – К тому же у него довольно сильный шотландский акцент.
      – Ну что ж, я думаю Винс сделал правильно, взяв шотландца на фирму, – улыбнулся Алан. – Они все большие бизнесмены.
      – Он большой, это верно, – засмеялась Пэт, – и весит немало в свои сорок лет.
      – Он женат?
      – Никто ничего не знает о его личной жизни, он неразговорчив. Но одна из девушек разузнала, что он вдовец, у него есть маленький сын, который живет у его сестры.
      Алан посмотрел на лучшую подругу Кристины.
      – А ведь это шанс для вас, Пэт. Вдовцы быстро женятся.
      Пэт от стыда чуть не провалилась сквозь землю.
      – Не смеши меня, – сказала она с сильным шотландским акцентом.
      Повернувшись к Алану, она добавила:
      – Я очень люблю пошутить, а у мистера Дункана начисто отсутствует чувство юмора. Но он очень хорошо справляется со своими обязанностями. Думаю, мы теперь нечасто будем видеть шефа. Он сказал, что планирует провести несколько недель на яхте.
      – Вы давно видели миссис Винс? Глаза Пэт стали грустными.
      – Только один раз с тех пор как она переехала в Рэкхэм. Я думаю, Кристина хочет меня видеть, но леди Розе я мешаю.
      – Уверен, что вы никому не можете помешать, Пэт, – сказал ласково Алан, но он понял, что она имела в виду, и ему было жаль ее. Пэт продолжила:
      – Крис быстро поправляется. Она звонила мне сегодня утром на работу, и мы поболтали с ней. Она сказала мне, что сегодня ее перенесут вниз в гостиную. Разве это не замечательно?
      – Конечно, замечательно! Пэт посмотрела на часы.
      – Да, шеф задерживается. Он хотел выехать в Рэкхэм пораньше, ведь к вечеру на дорогах ужасные пробки.
      – Работа прежде всего, – сказал Алан.
      – О, я слышу шаги его высочества, – сказала Пэт, открывая дверь, – извините меня.
      Алан услышал легкие шаги Винса и его голос:
      – Мистер Брейд здесь? Хорошо. Где? Хорошо… Гейл, вы не подождете в приемной вместе с Аланом? Я переговорю с Дунканом и через минуту присоединюсь к вам.
      Гейл вошла в приемную. Алан почувствовал легкое покалывание кожи – так на него действовало появление мисс Бишоп.
      Он подумал: «Какого черта она делает с ним? Не по этой ли причине он опоздал?»
      Алану очень не хотелось в это верить.
      Гейл протянула ему руку и улыбнулась обворожительной улыбкой.
      – Привет, Алан. Рада опять вас видеть.
      Он небрежно кивнул и спешно пожал ей руку.
      Казалось, жара не действовала на нее. Он должен был признать, что она выглядела свежей и бодрой. Серый шелковый костюм великолепно сидел на ее красивой фигуре. На голове у нее была шляпка, сделанная из лепестков алых роз. Губы и ногти были покрашены одним цветом.
      – Я делала покупки, – объяснила она, – и попросила Винса подвезти меня домой. Леди Гейлэнд пригласила меня и папу сегодня в Рэкхэм, так что вечером мы еще с вами встретимся.
      – Уверен в этом, – сказал Алан.
      Он не мог понять, почему ему так не нравилась эта шикарная молодая женщина, которую очень многие мужчины считали красавицей.
      Она весело болтала, припудривая лицо, снимая и одевая перчатки. Алан почти не слушал ее.
      Вдруг он внезапно прервал ее болтовню, решив упомянуть жену Винсента.
      – Кристина сегодня впервые спустится в гостиную. Говорят, она скоро опять начнет ходить.
      – Я рада за нее, – сказала Гейл, внимательно посмотрев на большой желтый бриллиант, сверкавший на ее правой руке. Это был подарок отца ко дню рождения.
      Ее не интересовала Кристина. Она с удовольствием вспоминала сегодняшний день, который они с Винсом провели вместе. Они пообедали, а потом пошли в Национальную галерею. Их абсолютно не волновала живопись, просто там было прохладно и можно было побыть вдвоем, не боясь встретить знакомых. Их дружба достигла такого уровня, что Винс сказал ей:
      – Ничего нет плохого в том, что мы встречаемся, но люди любят сплетничать. А ведь я женатый человек (гримаса), понимаешь меня?
      Конечно, Гейл понимала. Она всегда понимала, что имеют в виду мужчины, или притворялась, что понимает. Она знала, что мужчинам льстит, когда их понимают. Первый раз за все время их знакомства он выразил недовольство своей женитьбой. Гейл никогда не разговаривала с ним о Кристине. Никогда они не говорили и о том, что бедный Винс очень много натерпелся, женившись на инвалиде (ведь авария сделала его жену инвалидом сразу же после свадьбы). Никогда они не говорили и о том, как хорошо вместе, как приятно Винсу танцевать, ездить на машине и кататься на яхте с Гейл.
      Они очень хорошо провели время в галерее, а затем поехали на машине Винсента в парк выпить чаю под деревьями. Время летело так быстро, что Винс опомнился только в шесть часов. Он вскочил на ноги.
      – Господи, я попросил Алана быть в офисе в половине шестого и сказал Тине, что буду сегодня дома пораньше. О чем я только думал?
      – Скажи ей, что опоздал из-за меня, – предложила Гейл.
      Он посмотрел на Гейл странным взглядом и медленно проговорил:
      – Да? Ты думаешь это будет тактично?
      – Может быть, и нет, – она села в машину, глубоко вздохнула и добавила, – мы сегодня с тобой практически ничего не делали, но это был один из самых великолепных дней в моей жизни. Мне нравится ничего не делать… с тобой.
      – Послушай, Тайфун, ты не умеешь «ничего не делать». Ты для этого слишком «тайфунская».
      – Идиот, – засмеялась она.
      – И действительно, с тобой я веду себя как идиот, – сказал он.
      Вот и все, что было. Он даже не дотронулся до ее руки. Никаких интимных деталей, может быть, только взгляды. Просто пообедали вместе. Но, кажется, Винсу очень понравилось. Во всяком случае, ей понравилась одна деталь… он не жалел своего времени для нее и даже забывал о своих деловых свиданиях.
      Гейл, очень довольная собой, болтала с Аланом, поджидая Винса. Затем они втроем поехали в Рэкхэм.
      Винс предложил втроем сесть на переднее сиденье, но Алан категорически отказался и сел сзади.
      «Ну уж нет, – подумал он. – Винсу и этой маленькой мисс Бишоп, может, и нравится тереться плечами друг о друга, а мне – нет».
      Он закурил трубку и молчал всю дорогу. Алан не понимал почему Винс должен был подвозить мисс Бишоп. Поведение этих двоих на переднем сиденье было вызывающим, они постоянно хохотали, весело подшучивая друг над другом. Казалось, ничего особенного, но для бедной Кристины такое поведение мужа было оскорбительным.
      Винс приехал домой в прекрасном настроении. Алан только что сказал ему, что последняя игра на бирже принесла заметную прибыль. Такие новости всегда поднимали Винсу настроение, хотя у него и без того было достаточно денег.
      Они вошли в гостиную и увидели там Кристину, лежащую на кушетке. Все окна были открыты. Вечер был теплый и казался золотым в лучах заходящего солнца. Везде стояли цветы. Рэкхэм был прекрасен как никогда. Проходя по саду, Алан бросил завистливый взгляд на розы. По сравнению с ними его успехи по садоводству казались просто ребячеством. Розы были поистине великолепны. Но чтобы вырастить такие розы, нужно иметь состояние и по крайней мере трех садовников, подумал Алан.
      И вдруг он увидел Кристину. Он так давно не видел ее и был поражен тем, как она сильно похудела. Маленькая, ее почти не было заметно на кушетке. По ее лицу было видно, что она много страдала в последнее время. Мэг, одетая в свое лучшее платье из голубого шифона, стояла рядом.
      «Какая Кристина стала худенькая, – подумал Алан, – но все равно она красивее всех».
      Алана удивил взгляд Кристины, которым она смотрела на Винса. Было видно, что она боготворит его. Алан посмотрел на Винса.
      Полный обаяния, извиняясь и улыбаясь, он обнимал свою жену.
      – Крошка моя, как замечательно, что ты наконец спустилась. Ты выглядишь сегодня совсем как раньше. Просто чудо какое-то…
      Он повернулся к матери. Леди Гейлэнд с надменной улыбкой наблюдала за этой сценой. Она медленно проговорила:
      – Ну вот… вот мы и подготовили ее для тебя, и она опять счастлива. Как же мы с ней намучались, чтобы удержать ее наверху!
      «Почему она притворяется такой измученной?» – удивился в душе Алан, прекрасно зная мать Винса.
      Ожидая своей очереди поздороваться с Кристиной, Алан смотрел на медсестру. Ему понравилась эта рыжеволосая женщина, у которой был вид львицы, защищающей своего детеныша. Наконец Кристина заметила присутствие Алана.
      Ее глаза радостно засветились, и она протянула к нему обе руки.
      – Алан, дорогой!
      Он взял протянутые руки и мягко их пожал.
      – Дорогая, как приятно видеть тебя одетой… ты прекрасно выглядишь, – остановился он, закашлявшись.
      Она засмеялась своим удивительным смехом.
      – Я одета, но еще не на ногах, но скоро обязательно буду ходить. Жизнь возвращается, – она похлопала себя по ногам.
      – Я должен пойти принять душ, – сказал Винс. Проходя через гостиную, он увидел в окно Гейл и ее отца, которые шли по направлению к дому.
      Генри Бишоп, веселый, розовощекий, седой, был такой же загорелый, как и его дочь. В свои пятьдесят с небольшим лет он еще очень хорошо выглядел. У него в жизни было две страсти: его требовательная, с трудным характером, но привлекательная дочь и его конюшни. Он всегда немного волновался за Гейл. Она была как необъезженный мустанг. Ему очень трудно было воспитывать ее без матери. Он знал о любовной неудаче Гейл перед их отъездом из Южной Африки, Он чувствовал, что Гейл была очень расстроена, но не знал, как помочь дочери. Он не понимал современных молодых женщин.
      Много лет тому назад он не смог устоять под натиском Розы Гейлэнд (многие женщины были очарованы не им, а его бриллиантами, и он знал это). Но сэр Бишоп отдавал должное Розе, особенно ее организаторским способностям. Он также знал, что она замечательная хозяйка. Но Винса он не любил. Он считал его молодым легкомысленным повесой, у которого больше денег, чем такта и чувств.
      Генри Бишоп прекрасно понимал, что в Рэкхэм Гейл тянет только из-за Винса. Но Генри не хотел этого, особенно после того, как познакомился с прекрасной молодой миссис Винс, которая перенесла такую ужасную аварию сразу после медового месяца. Он не хотел ее расстраивать. Он надеялся, что его дочь не будет заводить никаких интрижек с Винсом Гейлэндом.
      Когда Винс вышел из комнаты поприветствовать их, Бишоп любезно перекинулся с ним несколькими фразами, но заметил, как Винс и Гейл посмотрели друг на друга. Ему это совсем не понравилось.
      Мэг тоже заметила взгляд, которым обменялись Винс и Гейл; она заметила также, что Винса потянуло к ней как магнитом.
      Кристина ничего не видела. Она вся светилась от счастья. Кристина была возбуждена, как ребенок, наслаждаясь обществом приятных ей людей. Она не хотела, чтобы Бишопы приходили на ужин. По крайней мере не в тот вечер, когда она первый раз спустилась. Она бы с большим удовольствием поужинала только с ним, с тем, кому отдано ее сердце. Но Кристина знала, что это невыполнимая мечта. Во всяком случае, пока они живут у Розы, неутомимого организатора веселых сборищ. Это была ее идея устроить вечеринку.
      Да, это была вечеринка. Винс и Алан внесли ее в столовую. В конце стола поставили шезлонг, чтобы Кристине было удобнее сидеть. Она шутила, что похожа на римскую императрицу. Винс поцеловал ее, налил шампанского и произнес тост в ее честь.
      Он постоянно подшучивал над ней, то и дело говоря:
      – О, царствующая королева Кристина! Через минуту ваш преданный раб придет покормить вас виноградом.
      Гейл посматривала в сторону Кристины, улыбалась и тоже шутила:
      – Можно и мне быть вашей фрейлиной? Кристина, которой Гейл не могла нравиться ни при каких условиях, сегодня старалась этого не показывать. Она была счастлива и хотела, чтобы все вокруг тоже были счастливы. Как замечательно, что она наконец вместе с людьми, а не сидит в своей «золоченой темнице». Вот оно, долгожданное возвращение к жизни! И только Мэг изредка шептала ей:
      – Спокойнее… не израсходуйте сразу все свои силы!..
      Алан, который сидел по левую руку леди Гейлэнд и пил намного меньше, чем Винс, после обеда закурил и сквозь голубоватый дым сигары смотрел на Кристину.
      Темнело. На небе появились звезды. Наступила светлая летняя ночь. Ночные бабочки, летевшие в комнату сквозь открытые окна, кружили над свечами. Ужин был прекрасный. За столом царило всеобщее веселье. Алану было приятно слышать частый смех Кристины. Он хотел, чтобы она наконец была счастлива.
      Но Алан не доверял Гейл Бишоп.

      Алан Брейд никогда не хвастался своими способностями, но Роза Гейлэнд всегда умудрялась все обо всех знать. Она узнала, что Алан умеет хорошо играть на пианино.
      Он играл, как любитель, но прекрасно импровизировал и мог подобрать любую мелодию.
      После ужина его уговорили сесть за «Стейнвей», и он играл мелодии из оперетты «Моя прекрасная леди». Зашли еще двое друзей Гейлэндов. Подали кофе. Мэг поднялась наверх, чтобы приготовить постель для Кристины. Но Кристина не хотела даже думать о том моменте, когда ей придется покинуть гостиную. Она еще не устала.
      Леди Гейлэнд услышала слова медсестры и, сладко улыбнувшись, сказала:
      – Я уверена, что сестра права, дорогая. Мы не можем позволить, чтобы наша царствующая королева Кристина переутомилась. Может быть, мальчики поднимут тебя наверх?
      Эти слова больно кольнули Кристину… ей показалось, что свекровь хочет поскорее избавиться от нее. Она не хотела, чтобы ее уносили на руках, как ребенка. Так хорошо было сидеть здесь со всеми, смотреть на сад, залитый лунным светом и слушать музыку.
      Алан играл Шумана, которого Кристина очень любила.
      Винс то выходил в сад, то заходил опять в комнату, чтобы поцеловать Кристину или сказать ей что-нибудь приятное. Кристина хотела быть рядом с мужем.
      Когда Алан закончил играть, он подошел к ней и спросил, не хочет ли она поиграть в слова.
      Она улыбнулась и отрицательно покачала головой.
      – Не сегодня. Сейчас я так возбуждена, что не могу сосредоточиться. Но завтра мы обязательно поиграем с тобой. Я очень любила эту игру в клинике.
      – А почему бы вам не поиграть сейчас? – вставил подвыпивший Винс.
      – А ты с нами будешь играть? – мечтательно спросила она.
      Он сразу отказался.
      – Солнышко, я же не могу сидеть на одном месте. Мне надо развлекать гостей. Мама отвела их сейчас в сад.
      В комнате не было никого из гостей, и Кристина подумала, что Бишоп тоже в саду.
      – Вы поднимитесь наверх? – спросила Мэг, войдя в комнату.
      – Тебе пора, дорогая… – начал Винс.
      И вот ее время кончилось… опять надо думать о режиме… Она загрустила. Покинуть эту веселую вечеринку и опять сидеть одной в этой пустой комнате… это так унизительно, и все же она понимала, что надо идти. Она еще очень слаба. Лоб Кристины покрывался испариной, и она украдкой вытирала его маленьким шифоновым платком. Ну почему, почему она еще так слаба? Почему она не может побыть со своим мужем лишние пять минут? Почему он не вынесет ее в сад, наполненный ароматом роз и ночных фиалок, где они посидели бы вдалеке от всех остальных?.. Вдвоем, совсем как во время из медового месяца, когда они любили проводить все вечера в благоухающих садах. Они держали друг друга за руки, бродили по берегу моря в отблесках лунного света, бросались в ночное море. Внезапно повернувшись к ней, Винс целовал ее в губы. Сильные пальцы Винса гладили ее волосы, и он шептал ей:
      – Ты божественна, ты такая энергичная, что зажигаешь своей энергией всех вокруг.
      Где теперь ее энергия? Где ее красота? Ей так хотелось опять услышать его шепот… хотя бы для того, чтобы с новыми силами бороться со своим недугом.
      Она услышала слова Винса:
      – Ты действительно выглядишь усталой, дорогая. Позволь Мэг уложить тебя в постель.
      У нее задрожали руки.
      – Я не хочу.
      Он изумленно посмотрел не нее.
      – Почему?
      – Потому что я хочу остаться здесь, с тобой, – сказала она сдавленным голосом.
      Он нахмурился.
      – Дорогая, я должен развлекать гостей.
      – Я думала, что эта вечеринка для меня. Это мой первый выход.
      – Конечно, твой. Тебе понравилось?
      – Ой, уйди, ты меня совсем не понимаешь, – сказала она сквозь слезы.
      Ее щеки стали пунцовыми, а глаза заблестели от слез. Он пожал плечами.
      Из сада доносился хрипловатый смех Гейл. Она только что попросила показать ей лебедей на пруду. Маленькая ведьма! Она увивалась за ним весь вечер, и он прекрасно это осознавал. Гейл многозначительно смотрела на него своими огромными глазами, которые так отличались от глаз его жены. Глаза Кристины светились нежностью и любовью, которую он не заслуживает, Винс это знал. В глазах Гейл был соблазн и желание. Это льстило ему.
      Что с ним происходит? Он очень редко задавал себе подобный вопрос, но если и задавал, то ответ был очень прост. Как поется в песне: «Я обычный человек». Да, он обычный человек, человек настроения. Он обожает Кристину, но не может изменить себя. В любом случае все изменится, когда она начнет ходить. Все будет, как и прежде. Да и какой грех, если… здесь Винсент оборвал себя. Он наклонился к Кристине и поцеловал ее в лоб.
      – Ангел мой, конечно, я побуду с тобой еще немного… конечно.
      – Это как раз то, чего мне так не хватает, – прошептала она.
      Алан, который стоял у пианино, просматривая ноты, невольно слышал их разговор. Он почувствовал, что краснеет. Черт возьми… неужели Кристина должна умолять своего мужа, чтобы тот немного побыл с ней?! Что случилось с Винсом? Алан почти пожалел, что приехал сюда. Он все еще любит Кристину всем сердцем и готов отдать все, чтобы избавить ее даже от минутной боли.
      Если бы у него был шанс Винса, он бы дорожил каждой секундой общения с ней… Какая несправедливость! Алан решил уйти в сад, чтобы не быть свидетелем сцен между мужем и женой.
      Но Винс уже встал и обратился к Алану, глядя на него через плечо:
      – Поиграй еще немного, старина. Кристине так нравится, как ты играешь… А мне действительно надо идти поговорить с Томми Эверестом. Том недавно купил новую яхту, и мы хотим устроить с ним гонки и посмотреть, чья лодка быстроходней.
      Алан с беспокойством посмотрел на Кристину. Он увидел… он действительно увидел, как при этих словах Винса потух ее взгляд. Ее лицо побледнело, когда она смотрела вслед уходящему мужу. Желание Винса посидеть с женой продлилось не более минуты, пока он не придумал, как ускользнуть отсюда. Гейл и ее отец встретили Винса в дверях.
      Алан, проходя через комнату к креслу Кристины, услышал голос Гейл:
      – Томми рассказал нам о своей новой игрушке. Мы все приглашены на субботу. Правда здорово, Винс?
      Алан подумал про себя: «Черт бы побрал эту девицу!» Он знал, что Кристина тоже слышала, и видел, как она напряглась.
      Крис попыталась улыбнуться:
      – Сыграй мне, пожалуйста, Алан.
      – Лучше я посижу и поговорю с тобой, если не возражаешь.
      Она рукой указала на стул, который стоял рядом с ее креслом. Он сел.
      – Еще несколько минут. Очень не хочется опять подниматься наверх.
      – Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая?
      – Прекрасно, – сказала она веселым тоном, но Алан понял, что это неправда.
      Он знал, что сегодня вечером ее беспокоили не физическая боль, не ее временная прикованность к постели, а совсем другие проблемы. Бедная, бедная Крис! Она ревновала, потому что проклятая Гейл Бишоп могла сопровождать Винса там, где хотелось бы быть ей… Кристина действительно хотела быть женой, а не обузой своему мужу. Алан подумал, как сейчас полностью похож Винс на свою мать: такой же поверхностный и эгоистичный.
      Он сказал спокойно:
      – Сколько терпения тебе понадобилось, чтобы пережить все это! Я преклоняюсь перед твоим сильным характером.
      Кристина попыталась засмеяться, но ее смех был похож на рыдания.
      – Алан, дорогой, если бы ты только знал! Я ужасно нетерпелива, а порой просто невыносима!
      – А мне говорили совсем не так.
      – Кто тебе говорил? Винс?
      Алан понял, что она ждет какой-то похвалы от Винса и сказал:
      – Говоря о тебе, он всегда повторяет, что ты терпелива как ангел.
      Алан заметил, как она пытается скрыть свою радость.
      – Да что ты, совсем нет. Я не настолько терпелива. Это Винсу сейчас тяжело.
      Алан вертел в руках трубку, но не разжигал ее, боясь, что дым будет раздражать Кристину.
      – Я не стал бы жалеть сейчас Винса, – сказал он спокойно, – ведь это он виноват в аварии. Тем более что Винс сейчас в прекрасной форме, ты так не считаешь?
      – Да… ты прав, – задумчиво прошептала она, – но я знаю, что Винс мучается оттого, что меня нет рядом.
      Эти слова настолько не соответствовали действительности, что прозвучали как шутка.
      – Не принимай все так серьезно, дорогая. Я имею в виду то, что Винс проводит время с симпатичными девушками. Они и мизинца твоего не стоят, и Винс знает это. Все они бегают за ним, пытаются понравиться ему, как это делает мисс Бишоп, но он не обращает на них никакого внимания. («Господи, прости меня», – подумал Алан.)
      В глазах Кристины он увидел облегчение, и это было наградой за его ложь.
      – Ты думаешь, Гейл надоедает ему?
      – Она зануда, и я думаю, что она надоедает любому мужчине, так как слишком старается привлечь к себе внимание, – сухо сказал Алан.
      Кристина рассмеялась.
      – Милый Алан… ты всегда поднимаешь мне настроение. Думаю, ты догадался, что я немного ревную Винса.
      Неспособность двигаться может заставить ревновать любого человека.
      – Ты недолго будешь прикована к постели, и у тебя нет никаких оснований для ревности.
      – Ты самое лучшее лекарство для меня, мой милый Алан.
      Его голубые глаза были чуть прикрыты. Он боялся, что Кристина почувствует ту нежность, которую он к ней испытывает, но его сердце ныло от боли. Если бы она любила его… как бы он дорожил этой любовью. Но она любит этого безмозглого плейбоя, и ничего нельзя изменить.
      Они поговорили о Пэт, о работе, вспомнили прошлые дни, а затем ему удалось уговорить Кристину подняться наверх. К ним подошла Мэг.
      – Ты спустишься опять завтра и будешь теперь спускаться каждый день, ведь так? – убеждал Алан Кристину.
      – Да, я могу уже немного ходить. Мне помогают Мэг и массажистка. Видел бы, какая у меня походка, – рассмеялась она.
      Было видно, что Кристина успокоилась.
      – Пойду найду твоего мужа. Мы вдвоем поднимем тебя на второй этаж. Я мог бы сделать это и один, но боюсь причинить тебе боль. Будет лучше, если мы это сделаем вдвоем.
      Она подумала: «Какой же милый и заботливый Алан! Какое счастье для нас с Винсом, что у нас есть такой друг».
      Кристина осталась одна в большой гостиной. Мэг ушла на кухню приготовить ей какой-то напиток на ночь. Казалось, что в эту прекрасную теплую ночь все были в саду. Кристина закинула обе руки за голову и закрыла глаза. Винс не был таким заботливым, как Алан, но ведь нельзя сравнивать их друг с другом! Ей никогда раньше не приходило это в голову, но сравнение явно будет не в пользу Винса. Они были слишком разными. Винс всегда был подвижным и непредсказуемым, но очень, очень обаятельным. Женщины всегда обожали его. До аварии явные недостатки характера Винса не имели никакого значения, и только сейчас, когда она прикована к постели и у нее появилось время поразмышлять, она все чаще думала об этом. А может быть, она слишком критична? Чем быстрее она забудет все свои сомнения, тем будет лучше. Если бы она только смогла покататься с ними на яхте в субботу, опять стать его златовлаской и знать, что Винс смотрит только на нее!..
      – Не глупи, Кристина Гейлэнд! Будь достойна всех тех похвал, которые расточал тебе сегодня Алан, – прервала она себя.
      Кристина уже давно лежала в постели, когда пришел Винс.
      Он не сказал ей, где он был и что делал все это время, а она не стала спрашивать, хотя знала, что гости уже давно разъехались, а ее свекровь легла спать.
      – Роза сказала мне, что ты наверняка уже спишь. Я не хотел будить тебя, – сказал он.
      Он сел на край кровати, как всегда в его руке тлела недокуренная сигара. Было видно, что он хочет спать: один или два раза он зевнул.
      – Я не могла уснуть, пока ты не пожелаешь мне спокойной ночи, – сказала она.
      Он еще раз громко зевнул.
      – Милая моя… мне тоже пора спать, у меня был чертовски трудный день.
      Ей опять захотелось быть ближе к нему.
      – Когда ты переедешь сюда? – прошептала она, кивнув на дверь смежной комнаты.
      – А когда уедет эта рыжая чертовка?
      – Почему ты называешь ее чертовкой? Она очень хорошо ко мне относится.
      – Но она не любит меня! И все же, когда она уедет?
      Кристина отдернула руку. Ее сердце болезненно забилось, она поняла, что Винс не расположен разговаривать с ней по душам.
      – Думаю, она останется до тех пор, пока я не смогу ходить без ее поддержки.
      – Сколько времени еще потребуется на это?
      – Думаю, пройдет еще несколько месяцев. Я люблю Мэг, но ведь ты знаешь, что я пытаюсь ускорить процесс выздоровления как только могу. Мне так хочется, чтобы ты жил там, дорогой, – она опять кивнула в сторону двери в смежную комнату.
      – Ну, хорошо, – сказал Винс, зевнув еще раз. Он встал.
      – Жаль, что тебе не нравится Мэг, – сказала Кристина вздыхая.
      – Внешне действительно не нравится. Но она хорошая медсестра, и вы с ней ладите. Она немного грубовата… маме это тоже не по душе. Вот, например, сегодня за обедом Гейл Бишоп была с ней очень мила, а Мэг нагрубила ей.
      – Каким образом? – спросила Кристина. Ее настроение опять испортилось, и вся радость от его ночного визита исчезла.
      – Она сказала что-то оскорбительное или неуместное. Честно говоря, я уже не помню, но это неприятно поразило и меня, и маму.
      Впервые Кристина посмотрела на мужа с возмущением.
      – Гейл тоже жаловалась? – спросила она сдавленным голосом.
      – Нет, она слишком воспитанна, чтобы говорить об этом, но я заметил, что она оскорблена.
      – Очень плохо, – сказала Кристина с сарказмом. Услышав это, Винс крайне удивился тону Кристины и, возмутившись, закричал:
      – Тебе не нравятся наши старые друзья! Это по меньшей мере странно, потому что мы с мамой прожили здесь всю жизнь, знаем здесь почти всех и обязаны принимать гостей. Теперь, когда ты вышла за меня замуж, ты тоже должна научиться любить и принимать наших давних друзей.
      Кристина почувствовала раздражение, которое она редко испытывала. Она потеряла контроль над собой, потому что очень устала от прошедшего вечера и долгого ожидания Винса.
      – Все это не имеет никакого отношения к тому, что я якобы не люблю ваших общих друзей! – заявила она. – Тем более что я ладила со всеми, когда мы были с тобой помолвлены. Что касается Гейл Бишоп…
      – Ты просто ее не любишь, не так ли? – прервал он ее. – Я был немного удивлен, когда ты это показала на людях.
      Кристина вспыхнула.
      – Я не показывала этого. Я была с ней вежлива, как и с остальными гостями.
      – Мама считает…
      – Пожалуйста, не надо постоянно цитировать свою мать, – перебила Кристина, вцепившись в край кровати, чтобы хоть как-то охладить свой гнев. – Винс, это абсурд! Наш разговор выходит из-под контроля. Гейл Бишоп ничего для меня не значит, и я не знаю, почему ты об этом заговорил.
      Винс прикусил язык. Он был в плохом настроении, а терпимость никогда не была чертой его характера. Он постоянно говорил себе, что Кристина за сегодняшний вечер слишком устала и перенервничала. Винсент был просто раздражен из-за того, что его жена затеяла этот спор. К тому же он чувствовал себя виноватым перед Кристиной, и это злило его. Сегодня вечером, когда они гуляли с Гейл в саду около пруда, он совсем потерял голову и поцеловал ее. Винс знал, что поступил глупо – не говоря уже о том, что он изменил Кристине. Прикосновение губ Гейл разбудило в нем пылкое чувство, которое лучше было не трогать… Это чувство заставило его на мгновение забыть о Кристине. Женившись на ней, он верил, что не захочет ни одну другую женщину. И все из-за этой чертовой аварии! Летняя ночь, лунный свет, живописный пруд и Гейл, которая весь сегодняшний день в Лондоне смотрела на него своими огромными голодными глазами, прося о том, что он сам хотел ей дать. Он обнял и притянул ее к себе, она прижалась к нему, обняла его руками за шею и пробормотала, разжигая в нем огонь:
      – Винс… Винс…
      Он сразу отпустил ее, не повторив поцелуя, и сказал о том, что они «не должны терять головы, потому что он женат». Мысленно он восхищался порядочностью Гейл, которая сразу же согласилась с ним.
      Но затем она добавила:
      – Как я понимаю тебя, Винс! Тебе с Кристиной приходится очень тяжело. Уверена, что бедная маленькая Тина была совсем не такой до аварии и что болезнь сделала ее истеричкой. А ты несмотря ни на что так хорошо к ней относишься!
      Винс очень гордился собой, что не поцеловал Гейл еще один раз, хотя ему смертельно хотелось сделать это. Когда Гейл с отцом уехали, он почувствовал одновременно и радость, и сожаление, что они завтра опять увидятся с Гейл на яхте. Она сейчас была ему очень нужна. Гейл действовала на Винса, как наркотик. Действительно, бедная Тина стала превращаться в истеричку. Гейл затронула нужную струну. И сейчас, стоя у кровати жены, Винс испытывал не сострадание, а чувство жалости к себе.
      – Мне кажется, что ты не должна позволить болезни одержать над тобой победу, – сказал он резко. – Я имею в виду то, что ты не должна превращаться в сварливую женщину.
      – В сварливую женщину? – изумленно воскликнула Кристина. Она не верила, что это говорит ей Винс. – Я?!
      Он немного смутился.
      – Я имею в виду, что тебе не следует нападать на меня или на маму, а теперь еще на Гейл… Скоро ты ни с кем не захочешь общаться, кроме твоей медсестры или Алана, который готов ползать перед тобой на четвереньках, чтобы хоть как-то развлечь тебя.
      Мертвая тишина. Для Кристины это был тяжелый и неожиданный удар, от которого перехватило дыхание. Она положила руку на горло, уставившись на Винса. Неужели эти ужасные вещи говорит ей Вине? Неужели он может быть таким жестоким?
      Винс ходил вокруг ее постели, делая вид, что поправляет простыни. Он понял, что сказал слишком много, сказал даже то, о чем никогда не думал. Просто в ссоре они зашли слишком далеко и никто не хотел уступить. А он не герой и никогда не хотел им быть. Он просто человек, и неплохо бы Кристине понять это.
      Вдруг Кристина заговорила. Она боялась, что молчание создаст между ними непреодолимую преграду, разбив все то, что она еще не успела построить.
      – Винс… Как ты можешь так говорить!.. Насмехаться над Аланом, который не только является твоим лучшим другом, но и так хорошо относится ко мне. О… Винс!
      Винс засунул руки в карманы и сердито посмотрел на нее.
      – Моя дорогая девочка, не понимай меня слишком буквально. Я очень люблю Алана, особенно когда он приносит мне доход, – добавил он с глупым смехом.
      От этого смеха ее сердце больно сжалось. Ее губы побелели, и она тихо сказала:
      – Мне очень жаль, если ты считаешь, что меня нужно развлекать или что я мешаю тебе или твоей матери. Ты больно обидел меня. Я не думала, что я такая обуза.
      – О, черт, – пробормотал он, – я совсем не хотел этого говорить. Не надо так серьезно воспринимать мои слова. Где твое чувство юмора?
      – Мне это не кажется смешным.
      – Ну хорошо, давай забудем это.
      «Забудем, – подумала она, – да, лучше мне это забыть или я не смогу дальше бороться со своей болезнью, а я должна победить ее, должна опять начать ходить… ради него».
      Она уткнулась лицом в подушку, не желая, чтобы Винс видел боль, печаль и страх, которые она сейчас испытывала.
      Винс посмотрел на нее краем глаза. Он начал испытывать угрызения совести: она была похожа на испуганного ребенка, которому сделали очень больно. Как он мог вести себя так жестоко! И конечно, ему не надо было связываться с Гейл. Поддавшись очередной смене настроения, он выбросил сигару через открытое окно, сел на кровать и обнял Кристину.
      – Дорогая моя, неужели мы ссоримся? Мы не должны и не будем этого делать. Нам незачем ссориться. Я обожаю тебя. Клянусь, я не имел в виду ничего плохого… я вел себя очень глупо. Забудь все и улыбнись мне. Ты всегда была такой храброй. Господи, никто не знает лучше меня, с каким достоинством ты выдержала все беды и испытания, виновником которых был я… Это я причинил тебе столько горя… Может быть, это и не дает мне покоя… Это психологическая…
      Он продолжал несвязно говорить, перескакивая с одной темы на другую, обвиняя то себя, то ее, пытаясь опять взобраться на тот пьедестал, с которого только что упал. А она, как любая женщина, которая любит, хотела взаимной любви, поэтому повернулась и обняла его.
      – Винс, мой дорогой Винс, я так тебя люблю. Если я в чем-то виновата, прости меня.
      – Ты ни в чем не виновата, – сказал он. – Я обожаю тебя.
      Он поцеловал ее, вытер ее слезы и был с ней нежен, как никогда. Постепенно она успокоилась, ее глаза стали опять счастливыми. Она улыбнулась, сказав Винсу, что он самый лучший в мире муж и она очень любит его.
      О Гейл больше не упоминали. Винс решил, что ни при каких обстоятельствах он больше не поцелует эту девушку. Он должен держать эту чертовку Тайфун на расстоянии. Винс сказал бедной Кристине то, что она хотела услышать:
      – Избавляйся как можно быстрее от своего рыжего тирана, чтобы я смог переехать в соседнюю комнату.
      Умиротворенная, она прошептала в ответ:
      – Винс, почему бы нам не переехать в наш собственный дом и не пожить там немного одним. Я достаточно окрепла, чтобы доехать туда на машине. Пожалуйста, Винс…
      На это у него уже был готов ответ.
      – Это было бы просто великолепно, но, честно говоря, ты еще не в состоянии вести хозяйство самостоятельно, моя крошка. К тому же ты знаешь, что я назначил Дункана управляющим на фирме и собираюсь месяц пожить здесь и поплавать на яхте.
      – А мы не можем уехать хотя бы на несколько дней?
      Он поправил ее волосы и нежно поцеловал руку.
      – Ангел мой, ты еще не готова для этого. Обещаю тебе, что, как только ты сможешь ходить, я отвезу тебя за границу и у нас будет второй медовый месяц. Мы будем там только с тобой вдвоем.
      Она попыталась скрыть свое разочарование. Когда же она начнет ходить? Врачи так и не могли ответить на этот вопрос. Никто не знал, так как многое зависело от ее силы воли и желания выздороветь. Но она не хотела опять ссориться с Винсом, поэтому старалась казаться счастливой.
      – Хорошо дорогой, – сказала она, – как хорошо, что мы можем жить с тобой в Рэкхэме. Здесь все ко мне так хорошо относятся. И я совсем не ревную тебя к Гейл Бишоп.
      Винс махнул рукой.
      – Дорогая, для этого нет никаких оснований.
      – Ты действительно не считаешь меня сварливой?
      В ее голосе было столько тоски, что он опять почувствовал укор совести. Винс стал отрицать, что когда-либо думал об этом, и нежно поцеловал ее в щеку.
      Наконец он ушел, и она услышала, как он весело насвистывает, проходя по коридору.
      Она глубоко вздохнула. Теперь, когда он ушел, Кристина чувствовала, что опустошена и раздражена своим собственным поведением.
      «Он, конечно, любит меня. Просто сейчас для него очень тяжелое время, и я должна сделать все возможное, чтобы облегчить его страдания. Мне не надо пытаться удерживать его около себя», – подумала она.
      Затем ее мысли переключились на Алана. Она вспомнила его симпатичное лицо, седые волосы и голубые, как весеннее небо, глаза.
      Как можно унижать Алана только за то, что он к ней внимателен… Милый Алан! Она надеялась, что Винс сказал эти ужасные вещи о нем только в порыве раздражения.
      А в этот момент в одной из комнат для гостей Алан стоял у раскрытого окна и курил трубку. Он смотрел на залитые лунным светом лужайки и думал о девушке, которую помог перенести на второй этаж. Он считал ее самой храброй в мире и был возмущен той сценой, которую увидел сегодня вечером у пруда… Винс и Гейл, прижавшиеся друг к другу в порыве страсти. Давно возникшие подозрения теперь подтвердились, и он испытывал тревогу за Кристину. Винс вел себя безнравственно… и Алан был почти уверен, что это разобьет бедное сердце Кристины.

      Алану было жаль оставлять Кристину одну в это воскресенье. У Мэг был выходной, и с Кристиной оставалась только свекровь, которая не любила ее. У этих двух женщин не было ничего общего. Но с другой стороны, Алан был таким же человеком, как и Винс, и Кристина была почти забыта к тому моменту, когда вся компания приехала на пристань и увидела там сияющую белизной яхту на бирюзовой глади воды. На фоне безоблачного неба она казалась верхом совершенства. Но было еще что-то, что отвлекло внимание Алана. Это была очаровательная молодая вдова, которая стояла рядом с мистером и миссис Эверест. Шарлотта Маршалл была уже немолода, она была в возрасте Алана. Винс рассказал Алану, что ее муж погиб в авиакатастрофе три года тому назад, когда возвращался из Канады, где был в служебной командировке. Она была полной противоположностью Кристине. В ней не было ничего женственного, она не была даже красивой. Карие глаза, каштановые волосы, белая кожа, которая быстро загорала… У нее было бесстрашное выражение лица и мальчишеская фигура, которая хорошо смотрелась в голубых джинсах и американской рубашке. Шарлотта была очень веселой, без всяких хитростей и тщеславия. Они сразу подружились. Алан быстро понял, что с ней можно разговаривать, как с лучшим другом. У них было много общих интересов, например садоводство. К тому же Алан быстро нашел в ее лице нового клиента, так как свекровь Шарлотты недавно умерла и ей перешло все состояние семьи. Теперь у Шарлотты были деньги, которые она хотела вложить, и в лице Алана Брейда она нашла не только нового друга, но и прекрасного биржевого маклера.
      Винс и Гейл заметили, что Алан подружился с Шарлоттой, и Гейл не могла удержаться, чтобы не посплетничать на эту тему.
      – Твой приятель-женоненавистник нашел подружку в лице миссис Маршалл, – сказала Гейл Винсу.
      Они только что плавали, а теперь сидели на борту яхты и загорали. Винс посмотрел на Алана и высокую кареглазую Шарлотту.
      – Надеюсь, что нет.
      – Почему ты так считаешь?
      – Алан слишком любит развлекать мою жену.
      – Ну и ну, – засмеялась Гейл, глядя на него сквозь ресницы.
      Винс недвусмысленно посмотрел на нее. Сегодня был чудесный день, и они прекрасно проводили время, Тайфун была обворожительна в белых шортах, которые подчеркивали ее красивые ноги и бедра. Она была загорелой, как индианка. В ее блестящих темных волосах сверкали капельки воды, которые на солнце были похожи на маленькие бриллианты. Винс знал, что она не забыла его поцелуй, как не забыл его и он.
      – Ты сегодня очень красива, Тайфун, – сказал он ленивым голосом, который вызывал у нее непреодолимое желание.
      – Ты сам необыкновенно красив, – сказала она.
      Он вздрогнул. Бедная Тина сказала ему то же самое, когда утром Винс зашел к ней попрощаться. Кристина выглядела очень счастливой, потому что вчера он провел с ней почти целый день. А почему бы и нет? Ему так хотелось. Это был один из тех дней, когда Винсу хотелось все делать правильно, ведь в глубине души он любил свою молодую жену. Он просто не выносил болезней и злился, что из-за этой аварии пришлось нарушить все их планы. Вечером в субботу Тина сказала ему, что это один из самых замечательных дней в ее жизни, и он почувствовал, что теперь может спокойно поехать в воскресенье кататься на яхте. У него не было ни малейшего желания обижать Кристину… но при виде Гейл в нем просыпалось чувство, которое влекло Винса к ней, и он ничего не мог поделать с этим. Эти огромные глаза буквально «сжигали» его.
      «Ты необыкновенно красив…»
      Да, именно так Тина сказала, когда он уходил от нее сегодня утром. Ему было странно и неприятно слышать этот же комплимент от женщины, которая не была его женой.
      Затем он сказал:
      – Надо будет взять как-нибудь тебя одну в плавание. Здесь слишком много народу.
      Гейл засмеялась:
      – Капитан, вам нужна команда.
      А в Рэкхэме Мэг, перед тем как уйти домой, вместе с дворецким отнесла свою пациентку в сад. Когда она ушла, Роза Гейлэнд спустилась в сад, чтобы выпить с Кристиной чашечку кофе.
      Как всегда Роза Гейлэнд была безукоризненно одета, на сей раз на ней были платье из набивного шелка и соломенная шляпка, защищающая ее нежную кожу от солнца. Она села рядом с Кристиной. Норвегия и Швеция, две бойкие таксы, гонялись друг за другом с громким лаем по лужайке.
      Кристина с завистью смотрела, как они резвятся.
      – Какие же они счастливые, что могут так беззаботно бегать!
      Леди Гейлэнд зажгла сигарету.
      – Моя дорогая, ты тоже скоро сможешь бегать. Доктора очень довольны тобой.
      Она хотела быть доброй. Так бывало всегда, когда Роза Гейлэнд хотела чего-нибудь добиться. Она могла устранить все препятствия на своем пути, а Кристина как раз была препятствием для нее. Роза считала, что эта симпатичная добрая девушка не сделает Винса счастливым. По ее мнению, Винс нуждался в сильной руке. Она видела, что Гейл Бишоп бессовестно флиртует с ее сыном, и знала, что у Гейл не такой покладистый характер, как у Кристины. Но у нее были прекрасные качества, столь необходимые спутнице Винса: она могла бы держать его в узде и постоянно поддерживать интерес к себе. К тому же бедная Кристина вряд ли сможет восстановить все свои двигательные функции, а миссис Винсент Гейлэнд должна играть в теннис, танцевать – словом, быть настоящей спутницей мужа. Пройдет еще несколько лет, прежде чем Кристина сможет иметь детей.
      Роза часто «задушевно» беседовала с Гейл.
      Во время одной из таких бесед Гейл сказала:
      – У меня уже были романы, и я не раз влюблялась, но теперь я действительно хочу остановиться, выйти замуж за человека, которого люблю, и иметь большую семью.
      Роза была готова поверить в это. К тому же Винс получит не только жизнерадостную и веселую спутницу, но и ее огромное состояние. Конечно, Гейлэнды были богатыми и не нуждались ни в чем, но налоги за последнее время выросли, а Винс стал чересчур экстравагантен. Только вчера их адвокат сказал ей, что Винсу не следует так азартно играть на бирже. У бедной Кристины не было за душой ни одного пенни. А Гейл, отец которой выделил кругленькую сумму в качестве свадебного подарка, значительно могла бы поправить финансовые дела семьи Гейлэндов. Конечно, для этого Винсу необходимо развестись, но это можно легко организовать…
      Эти мысли не давали покоя леди Гейлэнд, пока она весело болтала со своей невесткой, сидя в саду за утренним кофе.
      Ее шанс настал, когда Кристина, покраснев, застенчиво сказала:
      – Знаете, скоро я настолько поправлюсь, что смогу думать о ребенке.
      Роза закашлялась.
      – Конечно, дорогая, я согласна с тобой. Больше всего на свете мне хотелось бы иметь внуков. Я хочу, чтобы у Винса родился сын – продолжатель рода, но, к сожалению, ты еще много лет не сможешь иметь детей. И даже через много лет…
      Она остановилась, многозначительно подняв бровь, и покачала головой.
      Кристина, которая лелеяла мечты о том, как счастливо они будут жить, когда она поправится, почувствовала, что бледнеет. Она повернула голову в сторону свекрови и убежденно сказала:
      – Я смогу иметь детей, я специально спрашивала об этом своего лечащего врача. Он сказал, что нет никаких причин, совсем никаких, опасаться на сей счет.
      Леди Гейлэнд предпочла не встречаться с встревоженным взглядом Кристины.
      – Конечно, надо надеяться. Но ведь ты сама знаешь, что врачи часто ошибаются.
      Вид резвящихся такс около орехового дерева начал раздражать Кристину.
      – Не пытайтесь испортить мне настроение. Мэг говорит, что я смогу иметь детей, как только начну ходить.
      – Ах Мэг… – сказала Роза тоном, хорошо показывающим ее отношение к медсестре.
      Кристина почувствовала себя измученной и уставшей. Только несколько минут назад она думала о том, как прекрасно лежать этим теплым утром в саду, смотреть на розы, на лес вдалеке, на пруд, и чувствовала себя очень счастливой.
      Только теперь Крис поняла, что свекровь, которая на людях старалась баловать ее и заботиться о ней, на самом деле ненавидела ее.
      Роза быстро сказала:
      – Нечестно с твоей стороны упрекать меня в том, что я пытаюсь испортить тебе настроение.
      Кристина мысленно молилась о том, чтобы Бог дал ей терпение.
      – Конечно, у меня испортится настроение, если вы будете убеждать меня в том, что я никогда не смогу родить Винсу детей.
      – Но я так не говорила. Ты меня неправильно поняла.
      – Да? Но вы на это намекали.
      Роза Гейлэнд улыбнулась, но ее глаза стали колючими. Кристина, которая хорошо знала свою свекровь, поняла, что та разозлилась.
      – Моя дорогая Кристина, я думаю, что ты пытаешься затеять со мной ссору. Я знаю, что тебе пришлось много вынести, но не стоит срывать зло на мне сегодня, когда тебя оставили со мной… Не думаю, что стоит ругаться с человеком, который делает для тебя все, что только возможно.
      Разозлившись, Кристина сказала:
      – Я благодарна вам за все, что вы делаете для меня, но я прошу вас не показывать так явно вашего недовольства выбором Винса.
      Молчание. Леди Гейлэнд затушила сигарету и сказала ледяным голосом:
      – Ты показала свою невоспитанность. В запальчивости Кристина ответила:
      – Возможно, я не очень хорошо воспитана. Я дочь простого сельского врача, и это одна из причин вашего недовольства.
      Леди Гейлэнд поджала губы. Впервые со времени женитьбы Винса то, о чем не говорили вслух, всплыло и стало явным. Кристину это очень расстроило, а Роза наслаждалась разговором, она знала, что в такой борьбе она сможет победить «бедную Кристину».
      – Я не думаю, что нам стоит затрагивать эту тему, – сказала она.
      – Я тоже не хочу говорить об этом, – с чувством сказала Кристина, – но я не хочу, чтобы вы думали, что я не буду иметь детей только потому, что вы этого не хотите.
      – Правда?
      – Правда. Я вам не нравилась тогда, когда мы с Винсом только поженились, а теперь, когда я беспомощна, я нравлюсь вам еще меньше. Вы всегда пытаетесь показать мне, что я мешаю Винсу.
      – Моя дорогая, не слишком ли вульгарно ты себя ведешь? О таких вещах не говорят вслух.
      Глаза Кристины, обычно такие добрые и мягкие, с возмущением посмотрели на свекровь.
      – Я более честна, чем вы, потому что лучше один раз открыто сказать, чем постоянно думать об этом. А я прекрасно знаю, о чем вы думаете.
      – Да ты просто провидица. Ты все мои мысли читаешь?
      – Да, все то, что относится ко мне. Вы не одобряете выбора Винса, а с момента аварии я стала для вас только обузой. Но Винс любит меня, он любит, любит… – она остановилась, пытаясь успокоить себя. Она вся дрожала.
      Леди Гейлэнд достала еще одну сигарету из сумочки и сказала насмешливо:
      – Я уверена, что Винс слишком добрый и не позволит тебе думать, что ты являешься обузой.
      – Другими словами, вы пытаетесь сказать, что Винс просто добр и совсем не любит меня?
      Это как раз то, что имела в виду Роза Гейлэнд, но она широко открыла глаза, притворяясь неправильно понятой.
      – Ну и ну! Как мы сегодня обидчивы! Как ты думаешь, моя дорогая девочка, может быть, нам сменить тему разговора? Давай поговорим о вечере, который устраивают Бишопы. Там будет много гостей, будут танцы. Генри Бишоп делает огромную танцплощадку в саду и уже заказал оркестр из города. Гейл спрашивает, сможем ли мы взять тебя с собой.
      К этому времени Кристина чувствовала такую злость по отношению к матери Винса, которая пугала ее. Она сказала сквозь зубы:
      – Тогда я буду доставлять еще больше проблем, и Винс не сможет танцевать, так как вынужден будет сидеть со мной. Ведь это не понравится мисс Бишоп, не так ли?
      – Ну вот, – сказала леди Гейлэнд, – теперь мы капризничаем.
      – Может быть, уместнее сказать «ревную»? – резко спросила Кристина. – Ревную ко всем, кто может танцевать с Винсом! Да, и мисс Бишоп одна из них. Неужели это трудно понять? Разве у вас нет сердца? Неужели вы не понимаете, что все это значит для меня? День за днем я ничего не говорю, ничего не делаю и притворяюсь, что все в порядке, только потому, что не хочу огорчать его. А вам доставляет удовольствие мучить меня!
      – Это, – сказала леди Гейлэнд, – самое несправедливое, что я когда-либо слышала. Конечно, я понимаю, что ты не в состоянии сейчас трезво оценивать свои поступки и слова. Ведь ты еще не совсем здорова.
      Я не буду ничего говорить Винсу, но если ты не возражаешь, я пойду в дом и оставлю тебя одну… если тебе больше нечего мне сказать.
      – Вы пытаетесь обвинить меня. Это нечестно, – запальчиво сказала Кристина. – Я не возражаю, если вы скажете Винсу, что мы не выносим друг друга. Повторяю, я благодарна вам за все, что вы для меня сделали, но я хочу уехать из Рэкхэма и жить в своем доме – с Винсом.
      – В самом деле?
      – Да… – Кристина закрыла дрожащие губы рукой, пытаясь успокоиться. – Я собираюсь попросить Винса перевезти меня в нашу квартиру, как только смогу ходить. Я не буду терпеть вашу враждебность и не хочу быть обузой ни вам, ни кому-либо другому.
      – Я уверена, что ты не являешься обузой Алану. Он обожает тебя, моя дорогая, – с улыбкой сказала леди Гейлэнд.
      – Да, Алан всегда был добр ко мне. Он настоящий друг.
      – Я жестокая свекровь, а Винс вынужден сидеть с тобой, когда хочет танцевать. Это твое мнение о нас?
      – Вы опять передергиваете. Я знаю, как вы на самом деле Ко мне относитесь, поэтому хочу жить отдельно от вас.
      – Я думаю, – сказала холодно леди Гейлэнд, – что это эгоистично с твоей стороны – не дать Винсу шанса поплавать на яхте в самом разгаре сезона.
      Кристина почувствовала себя загнанной в угол; она была не уверена в своих силах и чувствовала, что только усложнила свою жизнь здесь. Свекровь явно ее переиграла. Теперь, когда их вражда стала открытой, Кристина уже не могла оставаться в Рэкхэме.
      И все же леди Гейлэнд была права: нельзя отрывать Винса от его любимой яхты. Кристина отвернулась и расплакалась.
      Леди Гейлэнд была в замешательстве. Наверное, она зашла слишком далеко. Бедная девочка была не виновата в произошедшей аварии, к тому же она очень любит Винса. Но их брак должен быть разрушен, и чем раньше, тем лучше. Как жаль, что брокер, который, похоже, любит Кристину, не сможет увезти ее: это значительно облегчило бы дело. А сейчас Роза Гейлэнд решила на время отложить свои планы и стать доброй и нежной с Кристиной. Она положила руку на плечо плачущей девушки:
      – Извини, дорогая, если я огорчила тебя. Я совсем этого не хотела, Думаю, мы обе сказали больше, чем следовало.
      Кристина, которая была более честной и открытой, ответила сквозь рыдания:
      – Мы сказали то, что мы думали, и, если Винс не сможет жить вместе со мной в нашей квартире, я буду жить там одна с Мэг до тех пор, пока он не сможет присоединиться к нам.
      Роза обрадовалась. Это было прекрасной идеей, но не стоило развивать ее сейчас. Роза, повернувшись к Кристине, сказала нежным голосом:
      – Бедняжка моя, не стоит думать сейчас об этом. Ты еще слишком слаба. Успокойся и давай забудем этот ужасный разговор. Сейчас я пойду в дом, но скоро вернусь, и мы с тобой продумаем, как организовать твою поездку к Бишопам. Будет очень жаль, если ты пропустишь этот вечер.
      Кристина почти ничего не слушала. Она горько рыдала и только позже обнаружила, что осталась одна. Где-то вдалеке слышался голос свекрови, которая звала своих такс. Как же она ненавидела эту женщину – жестокую, бессердечную, которая никого не любила, кроме себя и своего сына. Кристина содрогнулась при мысли о том, что ее дети смогут унаследовать характер Розы Гейлэнд. Как ужасно осознавать, что она родная мать Винса. И сейчас, думая о детях, Кристина вспомнила грязные инсинуации Розы относительно ее возможности иметь детей. Ужасно, если у нее действительно не будет детей… А что, если Роза права, а Мэг и врачи ошибаются? Для Винса это будет трагедией: жениться на инвалидке, которая не может даже родить ему сына.
      – Господи, не дай этому случиться, – сказала Кристина вслух.
      Роза Гейлэнд посеяла в ее сознании семена сомнений, которые мучили ее весь выходной день.
      Внешне обе женщины «помирились»; Роза стала особенно доброй и внимательной, а Кристина принимала ее доброту, хотя и сомневалась в ее искренности. Она считала своей обязанностью наладить отношения со свекровью, чтобы не портить жизнь Винсу. Когда Винс вернулся после шестичасового плавания на яхте, его красивая улыбающаяся мать уже приготовила ему прохладительные напитки, а Кристина выглядела такой обворожительной в бело-голубом шифоновом платье. Она лежала на софе, и впервые на ее ногах не было даже пледа… Кристина скорее сидела, чем лежала, ее глаза светились радостью, а на губах играла приветливая улыбка.
      Винс был приятно удивлен такой картиной.
      – Крошка, ты выглядишь как в старые добрые времена.
      – Да, она выглядит как картинка, – вставила Гейл, вошедшая в комнату.
      Кристина засмеялась, хотя ей было больно видеть загорелую Гейл в белых шортах: она вспомнила, как любила раньше носить шорты сама. Когда Винс спросил, как она провела день, Кристина ответила, что день прошел отлично и мама великолепно заботилась о ней.
      Винс был доволен, что нельзя было сказать об Алане. Алан сгорел. Он очень плохо переносил солнце: кожа на лице покраснела и сильно саднила. Когда он сел рядом с Кристиной, она посоветовала воспользоваться ее кремом. Алан рассказал ей о плавании и о соревновании на скорость между Винсом и Эверестом. Кристина с интересом слушала.
      Когда Гейл вошла в комнату с коктейлем в руке, она обратилась к Крис:
      – Алан уже рассказал вам о своем бессовестном поведении?
      Лицо Алана еще больше покраснело.
      – Послушайте… – начал он резко, но Гейл очень хотелось позлить его.
      Она продолжила:
      – Вы много потеряли, Кристина. Надо было видеть брокера и потрясающую вдову. Я пригласила ее к нам на вечер – сказала Алану, чтобы он взял ее с собой. Между ними что-то «назревает».
      – Не знаю, что вы имеете в виду, – прорычал Алан. К Кристине вернулось ее чувство юмора, и она решила тоже подшутить над Аланом.
      – Ну же, Алан. Кто эта вдова?
      Алан совсем не возражал против того, чтобы над ним подшучивала Кристина, но Гейл он не выносил. Его глаза опять повеселели, и он с удовольствием стал рассказывать о Шарлотте Маршалл.
      – Она очень приятный человек и хочет как-нибудь приехать навестить тебя. Она живет здесь недалеко вместе со своей подругой.
      – Как, должно быть, ужасно потерять мужа, которого любишь, – сказала Кристина, встретившись взглядом с Винсом.
      С болью в сердце она подумала, как ужасно было бы потерять его.
      В этот момент Гейл сказала:
      – Кристина, вы приедете к нам на вечер? Леди Гейлэнд сказала, что нет причин оставаться дома. У нас будет очень весело.
      Кристина была тронута.
      – Как любезно с вашей стороны пригласить меня, Гейл.
      Гейл отвернулась. Какой бы жестокой она ни была, ее тронули благодарность и мягкий взгляд Кристины. На самом деле она не хотела, чтобы жена Винса приезжала к ним, совсем не хотела.
      Когда Алан поднялся наверх переодеться, а Винс сел рядом с Кристиной, она спросила его о миссис Маршалл.
      – Алан действительно влюбился?
      – Кажется, он увлекся. Создается впечатление, что ты можешь потерять преданного обожателя.
      Это покоробило Кристину. Краска прилила к ее щекам.
      – Я никогда не считала, что он принадлежит мне.
      – А мама говорит, что он всегда был влюблен в тебя.
      – Почему?
      – Ну, дорогая. Ведь это так очевидно.
      Кристина сжала губы. Как это похоже на леди Г. – ставить все с ног на голову.
      Винс засмеялся, нежно сжав ее руку.
      – Не надо волноваться. Я ничего не имею против того, чтобы мужчины влюблялись в мою красавицу жену. Их нельзя винить за это.
      Кристина сразу растаяла.
      – Дорогой, – прошептала она, ласково ответив на его пожатие.
      Обед прошел гладко. После обеда леди Гейлэнд попросила Винса и Алана отнести Кристину наверх. Кристина холодно сказала:
      – Я подожду, когда вернется Мэг. Ведь машина уже поехала за ней?
      – Конечно, дорогая, – ласково сказала леди Гейлэнд, – но мне показалось, что будет лучше, если медсестра застанет тебя уже в постели. Ведь сегодня ее выходной, а тебе поможет Лило.
      Кристине было так хорошо вместе со всеми и очень не хотелось подниматься в свою комнату, тем более Винс постоянно находился около нее, а Алан восхитительно импровизировал на пианино. Ей не хотелось разрушать эту идиллию. Как ребенок, она взяла мужа за руку и жалобно посмотрела на него.
      – Ведь мне еще рано ложиться спать?
      Винсент вынул сигару. После обеда его разморило и очень хотелось спать, но ему было приятно сидеть рядом с Кристиной и слушать игру Алана… Он повернулся к матери и сказал:
      – Мама, пусть Тина еще побудет с нами. Леди Гейлэнд ответила с оскорбленным видом:
      – Я вовсе не возражаю. Я просто подумала о медсестре и о том, что сегодня ее выходной.
      Это напомнило Кристине утреннюю ссору… намеки на то, что она не сможет иметь ребенка… все это заставило Кристину твердо сказать:
      – Не переживайте о Мэг. Я хочу остаться с мужем.
      – Но, Кристина… – начала Роза. Тина прервала ее:
      – Сегодня такой хороший вечер… зачем осложнять и портить его?
      Винсу не хотелось никаких осложнений. Он не любил, когда его вовлекали в ссоры между женой и матерью. Сейчас Винс чувствовал свою вину перед Тиной, поэтому, повернувшись к матери, он сказал:
      – Я хочу побыть со своей женой, не ворчи, Роза.
      Леди Гейлэнд побледнела. Она улыбнулась, но бросила на Кристину взгляд, полный такой холодной ненависти, что та невольно отпрянула. Крис поняла, что свекровь стала ей еще большим врагом, чем была до этого. Роза никогда не простит ей этого унижения.

      Кристина никак не могла забыть взгляд свекрови, хотя уже лежала в своей комнате и разговаривала с Мэг.
      – Голубушка моя, хорошо ли к вам относились в мое отсутствие? – спросила Мэг.
      Кристина, чьи губы были еще теплые от поцелуев Винса, а тело еще помнило его объятия, ответила:
      – Да, очень, но боюсь, что свекровь меня не любит.
      – Хм! – фыркнула Мэг, которая не переносила леди Гейлэнд. – Интересно, что свекрови могут быть либо настолько хороши, что заменяют матерей, либо вообще непереносимы. В ней, мне кажется, говорит собственнический инстинкт, она боится потерять влияние на своего сына.
      – О, Мэг, я так хочу переехать в свою лондонскую квартиру!
      – Скажите об этом мужу. Я поеду с вами, – сказала она.
      – Но он сделает это только ради меня – и останется без яхты. Я не могу принять от него такую жертву, – вздохнула Кристина.
      – Вы когда-нибудь думаете о себе?
      – А Винс и есть часть меня. Чего хочет он, того хочу и я, – сказала мягко Кристина.
      Мэг вскинула голову и, подумав, решила, что это как раз тот случай, когда надо вмешаться. На следующее утро, когда Мэг осталась одна с Винсом за завтраком, она сказала ему:
      – Я знаю, что не имею права вмешиваться, но просто не могу молчать. Мне нужно сказать вам… но, пожалуйста, не говорите своей жене об этом, иначе она мне этого не простит.
      – Что сказать? – спросил Винс, глядя на нее поверх утренней газеты взглядом, которым он обычно одаривал хорошеньких женщин.
      Ему не нравился характер Мэг, но он понимал, что она высококвалифицированная медсестра и очень помогает Тине.
      «Эта рыжеволосая ворчунья не любит меня, – подумал он, – но как раз это и интригует».
      – Я хочу сказать, – заявила Мэг, – что миссис Гейлэнд здорова настолько, что ее можно перевезти в Лондон. Ей сейчас нужен только здоровый психологический климат. Ей нужно сконцентрироваться на выздоровлении, а не на том, как долго она может стоять или сколько метров она может пройти. Миссис Гейлэнд сейчас нужны другие заботы.
      – Какие?
      – Заботы о собственном доме, например о хозяйстве, которое она сможет вести, пусть даже из кресла. Она сможет заказывать еду, руководить слугами и, поверьте, уже через несколько дней сможет сама передвигаться по дому.
      – Но моя дорогая Мэг, Тина еще не настолько окрепла, чтобы самостоятельно вести хозяйство своего дома. А здесь она живет на всем готовом.
      – Как раз это и плохо для нее. Она должна быть чем-то занята. Миссис Гейлэнд будет стараться сделать все как можно лучше для вас, забудет о своих болях, и это пойдет только ей на пользу. – Тем более, – лукаво добавила Мэг, – ей очень хочется жить с вами вдвоем. А этот дом не ее, и здесь всегда слишком много народу.
      Винс опустил газету. Приветливая улыбка сошла с его лица, он нахмурился. Конечно, Винс понимал, к чему клонит медсестра, но он не хотел этого. Он предпочитал думать, что его молодой жене лучше в Рэкхэме. Как бы сильно он ее ни любил, он не хотел бросать свою яхту. И не только яхту! У Винса было ощущение, что эта чертовка Тайфун сумела проникнуть в его сердце. Они очень хорошо проводили время вместе. В Лондоне им встречаться будет значительно труднее. К тому же, если переехать в Лондон, он вынужден будет ходить на работу, а он все так хорошо устроил с Дунканом.
      Добро и зло всегда уживались в душе Винсента Гейлэнда. Сейчас зло победило в нем. Он встал и резко сказал Мэг:
      – Многое из того, что вы сказали, верно, но я сомневаюсь в том, что моей жене будет лучше в городе. Нелепо в бархатный сезон поменять Рэкхэм на Честер-Сквер.
      Веснушчатое лицо Мэг покраснело. Она прекрасно знала, о чем думал сидящий перед ней молодой человек. Она была возмущена, потому что считала, что Винс должен хотеть жить отдельно со своей женой, но спорить с ним она не имела права. Сказав то, что хотела сказать, она ушла.
      Она еще больше возмутилась, когда Винс вечером остановил ее и сказал тоном победителя:
      – Думаю, вам будет интересно узнать: я только что спросил жену, хочет ли она переехать в Лондон. Кристина ответила, что даже и не думает об этом, потому что в этом случае я не смогу кататься на яхте.
      – Хорошо, – коротко сказала Мэг и ушла, еле сдерживая раздражение.
      «Безмозглый, эгоистичный дурак, – подумала она, – какой еще ответ ты ожидал от любящей жены? Конечно, его яхта! А как насчет новой подружки? А эта бедная дурочка Кристина! Жаль, что она не такая эгоистка, как мисс Бишоп, а то бы завтра их уже здесь не было. «Бархатный сезон», «яхта»… какое отношение все это имеет к Кристине, которая в сто раз была бы счастливее в собственном доме вместе с мужем. Она ведь почти не видит Винса с момента их возвращения из свадебного путешествия. Жаль, но, по всей видимости, у этого брака нет будущего».
      Что касается леди Гейлэнд, то Мэг заметила, что она чем-то раздражена.
      Когда Мэг спросила ее о планах на следующую неделю, леди Гейлэнд холодно ответила:
      – Не спрашивайте меня, спросите лучше свою пациентку. Меня обвиняют в том, что я слишком все заорганизовываю.
      Мэг стало жаль Кристину, когда та сказала ей радостно:
      – Винс так мил, он предложил мне поехать в город. Как бы мне этого хотелось! Я сказала даже свекрови о том, что очень хочу уехать отсюда. Но я не могу позволить Винсу сделать это. Я должна дождаться окончания бархатного сезона.
      Тем временем Алан вернулся в Лондон. Одна из сплетниц, знавших Алана и Розу Гейлэнд, сообщила Розе, что видела Алана обедающим в ресторане с высокой молодой темноволосой женщиной, похожей по описанию на Шарлотту Маршалл.
      Роза была разочарована, потому что надеялась сбыть свою невестку этому дружелюбному и внимательному брокеру. Но раз уж дела повернулись таким образом, она решила использовать эту информацию, чтобы поиздеваться над Кристиной.
      – Я удивляюсь тебе, милочка. Ты начинаешь терять своих поклонников, – сказала она сладким голосом.
      Это было во время обеда. Кристина уже не была лежачей больной, а могла передвигаться, поддерживаемая Мэг. Она могла прямо сидеть, что очень радовало ее.
      С искренним удивлением она посмотрела на свекровь:
      – Каких поклонников? Кого я потеряла?
      Леди Гейлэнд торжествующе рассказала, что Алана и Шарлотту Маршалл видели в ресторане. Винс засмеялся.
      – Я очень рад, что старина Алан становится похожим на мужчину. Ведь раньше он был таким застенчивым.
      – Согласна с тобой, – сказала леди Гейлэнд. Кристина начала раздражаться.
      – Не понимаю, почему Алан не может пообедать с миссис Маршалл и какое отношение имею к этому я.
      – Но, дорогая, мы все думали, что он влюблен в тебя, – промурлыкала Роза.
      – Я так не считаю, – горячо сказала Кристина.
      – А я считаю. А ты, Винс? – вставила Роза, наслаждаясь раздражением Кристины.
      Мэг с силой вонзила свою вилку в мясо и подумала: «Старая чертовка!..»
      У Винса не было ни малейшего желания расстраивать жену. Без всякой задней мысли он поддержал шутку матери.
      – Да, конечно. Я думаю, что он был в тебя влюблен, а ты его упустила, моя дорогуша. Теперь он попал в цепкие лапки этой долговязой девицы.
      Кристина хотела было возразить Винсу, но потом передумала.
      Роза мельком посмотрела на свою невестку.
      – Я не думаю, что этот изобретатель детских игр в слова заслуживает такого внимания, – засмеялась она.
      Именно этот смех разозлил Кристину, которая изо всех сил пыталась сдержаться. Она холодно сказала:
      – Я никогда не считала Алана своим поклонником, тем более он играл со мной в слова тогда, когда я была полностью парализована и мне нужно было чем-нибудь заняться… Тогда мне это очень помогло.
      – Тина, не заводись, мама просто разыгрывает тебя, – сказал Винс.
      – И тем не менее, – вставила леди Гейлэнд, – нашей маленькой Тине не следует быть слишком самоуверенной, когда хорошенькие женщины уводят у нее поклонников.
      Винс засмеялся, думая об Алане.
      – Предупреждение цыганки, – сказал он, – прислушайся к нему, мое золотко.
      Но Кристина думала о нем и прекрасно знала, что кроется за словами свекрови. С огромным трудом она сдерживала себя.
      Повернувшись к Мэг, она сказала:
      – Вы должны помочь мне придумать такой рецепт любовного напитка, чтобы ни одна из этих хорошеньких женщин не смогла увести моего мужа.
      Мэг фыркнула.
      «Я лучше куплю яд, который успокоит леди Г. навеки», – подумала она.
      Мэг очень разозлилась, когда увидела, как потухли глаза ее пациентки и в них снова поселился страх. Любой человек, проходящий через такие испытания, нуждается в поддержке и сочувствии, а Кристина не видит со стороны свекрови ничего, кроме скрытой злобы и изощренных издевок.
      Вслух же Мэг сказала:
      – Я защищу свою пациентку ото всех ваших очаровательных женщин, леди Гейлэнд. А что касается мистера Брейда, так я уверена, что он оставит свою привлекательную вдову по первому слову миссис Винс.
      – Уверен в этом, – легко согласился Винс.
      Винс уже забыл этот разговор. Для него ничего не существовало, кроме собственных желаний, а часто и они были столь преходящи, что он забывал о них, как только они осуществлялись.
      Завтра он собирался поехать покататься на яхте с Эверестом… и с Тайфун. Он не мог отрицать, что ему было приятно думать об этом.
      Предвкушая завтрашнее удовольствие, он решил посвятить сегодняшний вечер своей жене. Вечер прошел очень скучно. Мать была в плохом настроении и рано пошла спать, гостей не было. Винс всегда скучал, если не было гостей. Он был тронут тем, что Тина была явно счастлива оттого, что они рядом. Включив телевизор, они смотрели кино, взявшись за руки.
      – Какое счастье, – сказала она, – сидеть вот так вдвоем, взявшись за руки… Как в старые добрые времена.
      – Дорогая, – сказал он, лениво трогая губами ее золотые волосы, – как замечательно ты пахнешь! Я люблю тебя.
      В комнату вошел дворецкий.
      – Какой-то джентльмен желает поговорить с вами, сэр. Он говорит, что это связано с работой.
      – О Господи, – сказала Кристина. Винс выронил ее руку и встал.
      – Кто бы это мог быть? Дорогая, я вернусь через минуту.
      Но прошло много времени, прежде чем Винс вернулся в гостиную. Он подошел к телефону в библиотеке. Услышав низкий хрипловатый голос, он понял, что этим «джентльменом» была… Гейл.
      – Я решила, что будет лучше, если меня не узнают, поэтому постаралась говорить мужским голосом, – объяснила она.
      – И что ты хочешь в такое позднее время, маленький Тайфун? – спросил он.
      – Ничего, только поговорить с вами, капитан. Заинтригованный и польщенный, Винс сел на стул, вытянул ноги, и долгий разговор начался. Он решил, что ему нужно немного развлечься, уж слишком долго он играл роль преданного мужа больной жены.
      У Гейл в запасе было много пикантных историй, к тому же она готовила вечеринку в субботу и очень смешно об этом рассказывала.
      Обещали, что погода в субботу будет великолепной, поэтому они решили устроить танцы на открытом воздухе. Папа потратил целое состояние, чтобы сделать грандиозное представление, которое должно потрясти весь район. Уже готова подсветка бассейна, а вообще они хотят воссоздать атмосферу Вест-Индии: везде будут расставлены огромные пальмы в кадках, на деревьях будут развешены яркие бумажные фонари, закуплено огромное количество экзотических красных и белых цветов, приглашен ансамбль калипсо. Она решила обзвонить всех гостей и попросить их прийти на вечер в национальных одеждах Вест-Индии.
      – Я думаю, любая женщина захочет одеться, как индийская красавица, ведь в этом случае на нас должно быть достаточно мало одежды, – захихикала Гейл. – А бедную Кристину мы можем одеть, как принцессу из Ямайки, которую два раба будут носить в плетеном кресле.
      – Не думаю, что это ей понравится, – сказал с сомнением Винс. – Она не любит, когда ей напоминают о ее болезни. Она хочет попытаться походить немного.
      – Ах, бедняжка.
      Более проницательный человек смог бы почувствовать неискренность этого восклицания, но Винс никогда проницательным не был. Гейл добилась того, чего хотела: она напомнила ему, что его златовласка, обожаемая им когда-то, стала просто «бедняжкой», которую теперь все жалеют. Он устал от этого. Наверное, Алан тоже устал сидеть у постели Кристины, раз увлекся здоровой и жизнерадостной Шарлоттой. Винсу не хотелось говорить о Кристине, и он перевел разговор на Гейл.
      – А ты, я полагаю, будешь одета, как тайфун?
      – Это как? – засмеялась она.
      – Что-нибудь похожее на шторм, водоворот, что-нибудь разрушающее.
      – А тебя я смогла разрушить?
      – Не спрашивай, ты сама все прекрасно знаешь.
      – Винс, – сказала она волнующим голосом, – я пыталась забыть то, что произошло у пруда… но не смогла.
      – Я тоже не смог. Но разумнее нам с тобой не вспоминать об этом.
      – Я не хочу быть разумной. Что умерло, то умерло, а мы с тобой живы. Какое счастье хоть иногда не быть разумными.
      Винс закрыл глаза. Ему казалось, что она стоит рядом и смотрит на него огромными карими глазами, подставляя ему свои алые губы. Он почувствовал непреодолимое влечение к ней, это заставило его закончить разговор.
      – Ты плохо себя ведешь, – сказал он. – Я кладу трубку. Спокойной ночи, Тайфун. И ради Бога, постарайся быть хорошей девочкой.
      Она засмеялась своим чарующим смехом.
      – Спокойной ночи, – сказала она, а потом добавила очень тихо и медленно, – любимый… до субботы.
      Он положил трубку. Ему было так спокойно смотреть телевизор вместе с Кристиной, а теперь Гейл расстроила его. Она волновала его так, как ни одна женщина не волновала его до этого. Винс злился, но чувствовал, что не может противостоять этому до субботы. Да уж… Он мог себе представить какой костюм оденет Гейл, как соблазнительно будет танцевать румбу при свете луны.
      Ему надо быть осторожным, иначе не миновать беды, он прекрасно это понимал. Взволнованный и расстроенный, он вернулся в гостиную. Телевизор был уже выключен, а Кристина сидела одна на диване. Мягкий свет торшера делал ее волосы золотыми. Она выглядела очень усталой, но улыбнулась и протянула ему руку.
      – Кто это был? Ты разговаривал так долго… я испугалась, что что-то случилось.
      – Что-то действительно случилось, – сказал Винс с коротким смешком, – но я позабочусь, чтобы все было нормально.
      – Я могу чем-то помочь?
      – Да нет, спасибо, – он разозлился, так как Кристина заставила его испытать стыд.
      Он протянул ей руку, а потом резко отпустил ее, как будто ему неприятна была ее нежность.
      «Если бы она могла подняться с этого проклятого стула, – подумал он, – поехать со мной кататься на машине, на яхте, поехать в ночной клуб, танцевать до тех пор, пока это наваждение не покинет меня! Но она привязана к этому стулу, а я к ней. Бедняжка… (кажется, Гейл назвала ее именно так?)»
      Кристина посмотрела на мужа и увидела на его лице такое, чего не могла понять. Он изменился, и эта перемена пугала ее.
      – Мы еще посидим с тобой? – спросила она как можно беззаботнее.
      – Нет, у меня болит голова. Давай я позвоню Мэг, и мы поднимем тебя.
      – Хорошо, – сказала она, и ее сердце сжалось. Он наклонился и дотронулся губами до ее лба. Потом она долго лежала в постели и не могла заснуть. У нее было странное чувство одиночества… беспомощности… как будто тучи сгущались над ней. Почему этот телефонный звонок так изменил Винса? Им было так хорошо вместе до этого.
      Она долго не могла заснуть и вдруг поняла, что впервые со дня их свадьбы он не пришел пожелать ей спокойной ночи.

      Казалось, что вечер Бишопов провалится. В субботу утром пошел сильный дождь, и все фонари и цветы, висевшие на деревьях, размокли и отвалились. Осень ясно заявила о своих правах.
      Мэг, принеся завтрак своей пациентке, с сожалением сказала:
      – Мне очень жаль, но если погода не улучшится, я не смогу отпустить вас на этот вечер. – Помолчав, она добавила сквозь зубы: – Так этой мисс Бишоп и надо.
      – Мэг, вы опять смешите меня, – расхохоталась Кристина.
      Но ей было не до смеха. В эти дни она отчаянно пыталась научиться опять ходить. Это ей давалось с такими муками, что даже за ночь она не могла отдохнуть. Винсент почти все время отсутствовал, она практически не видела его. Он возвращался домой только под вечер, когда в доме уже было полно гостей, которых приглашала леди Гейлэнд. Желание Кристины побыть хоть немного наедине с мужем было несбыточной мечтой. Но она боялась даже показать Винсу свое разочарование. Что касается Гейл Бишоп, то ни при каких условиях она не хотела показать, что ревнует своего мужа к ней. Да она и старалась не ревновать: это было против ее правил.
      – Думаю, что погода улучшится, – сказала Кристина, глядя, как преданная медсестра наливает ей кофе. – Мне очень хочется пойти туда. Я приготовила им сюрприз, Мэг. Меня не надо будет носить. У меня есть две симпатичные палочки, и я собираюсь передвигаться при помощи их, даже если вы не позволите мне этого.
      Мэг отвернулась. Сколько же мужества у этой девушки! Ей совсем не хотелось, чтобы Кристина шла на эти танцы, у нее было предчувствие, что ей не будет там весело, ведь она так любила танцевать сама, а теперь придется быть только зрителем. Можно себе представить, как Винс будет себя вести после нескольких фужеров шампанского!… Наверняка будет увиваться за этой шустрой мисс Гейл.
      Мэг искренне любила Кристину и очень хотела, чтобы девушка была счастлива. А на этом вечере ее могли обидеть.
      Вчера Пэт Дженкинс, которая наконец взяла долгожданный выходной, приехала навестить свою любимую Крис. К счастью, Роза в этот день была в городе, поэтому девушки могли спокойно поговорить. Они очень любили друг друга, и Пэт всегда радовалась, когда Кристина звонила ей на работу. Медсестре Пэт тоже очень нравилась, ей приятно было слышать счастливый, радостный смех Кристины. Когда Кристина легла отдохнуть, они с Пэт немного поболтали, и Мэг узнала, какой Крис была до замужества. Хотя Пэт явно недолюбливала мать Винса, она старалась не говорить об этом, ясно дав понять, что не имеет права этого делать, раз работает на фирме у мистера Гейлэнда.
      Затем они заговорили об Алане Брейде. Мэг была разочарована, так как в последнее время Алан почти не звонил Кристине. В разговоре, конечно, всплыло имя Шарлотты Маршалл.
      – Мне тоже очень нравится Алан, – сказала Пэт. – Он такой милый, и я надеялась…
      Она остановилась, но Мэг поняла то, чего не договорила Пэт. Она надеялась, что Кристина выйдет замуж за Алана, а не за Винса.
      Затем Пэт сказала, что между Аланом и Шарлоттой ничего серьезного, на ее взгляд, нет, и Алан по-прежнему предан Кристине.
      – Мне кажется, он тайно любит ее, поэтому и старается держаться от нее подальше. Эта миссис Маршалл для него просто приятельница, разделяющая его взгляды, – сказала Пэт.
      Когда она ушла, Кристина рассказала Мэг о своей подруге, добавив:
      – Мне кажется, что ей нравится новый управляющий Винса. Вначале она подсмеивалась над ним, но теперь говорит о нем с большим уважением и теплотой. В прошлое воскресенье он приглашал ее на обед к себе домой, где он живет со своей сестрой.
      Пэт очень понравились их уютный дом, ухоженный сад и Джин, сестра Джона Дункана.
      – Мы с ней обе такие пышки, и обе очень любим поесть, – смеясь, рассказывала Пэт Кристине.
      Она полюбила маленького сына мистера Дункана, четырехлетнего Грэма, белокурого курчавого непоседу. Она увидела Джона Дункана совсем в другом свете: дома он не был таким серьезным, натянутым, много смеялся и шутил, и было видно, что он обожает своего маленького сынишку.
      – Уверена, – сказала Кристина Мэг, когда Пэт уехала, – что наш мистер Дункан ищет мать своему крошке Грэму, потому что его сестра собирается выйти замуж. Он считает Пэт «хорошей помощницей». Она сама мне это сказала. Ну что ж… я очень рада. Я думаю, что это хороший шанс для Пэт.
      Кристина намеренно избегала разговоров о Винсе. Пэт слишком хорошо ее знала и могла легко догадаться о том, что Кристина не договаривает. Она не хотела, чтобы Пэт знала о ее тревогах, поэтому имя Гейл даже не было упомянуто.
      Но сегодня утром за завтраком Кристина мысленно вернулась к хозяйке вечеринки и с интересом размышляла, как же будет одета Гейл.
      Кристину также заботило и собственное платье. Ей хотелось одеть что-нибудь такое, чего Винс еще не видел… У нее было одно платье, которое ей сшил один ее знакомый.
      Это был талантливый модельер и кутюрье. Он подарил Кристине вечернее платье в качестве свадебного подарка. Это было одно из самых красивых платьев его коллекции, оно называлось «Водяная лилия». Серый шифон с драпированной юбкой, которая была заужена книзу. Вышитое розовыми блестками платье состояло из множества воланов. Это было необыкновенно изящное платье, которое прекрасно сидело на Кристине, когда она его мерила перед свадьбой. Во время медового месяца Кристина так ни разу и не надела его. И сегодня она решила это сделать. Ей хотелось хоть мгновение постоять прямо, пусть даже с помощью палок, чтобы Винс увидел ее во всей красе.
      С помощью врача и Мэг она одела специальный корсет, чтобы поддерживать ослабевший за время болезни позвоночник. Жаль только, что она не сможет одеть розовые сатиновые туфли на высоких каблуках, которые были подарены вместе с «Водяной лилией». Пока она могла ходить только на низких каблуках, но Пэт нашла прекрасный выход из положения, купив ей в Лондоне очень красивые серые сандалии. Вчера вечером Мэг вымыла Кристине голову, а местный парикмахер сделал ей красивую прическу.
      – Я так надеюсь, что погода изменится к лучшему, – сказала опять Кристина, – мне очень хочется поехать на танцы.
      – Вы будете прекрасно выглядеть в «Водяной лилии», все мужчины сойдут от вас с ума, – сказала Мэг.
      – Мне не нужны никакие мужчины, только мой муж, – заявила Кристина.
      Дождь вскоре закончился, как по волшебству исчезли тучи, и солнце засияло над Рэкхэмом. К обеду погода улучшилась настолько, что стало даже жарко.
      Винс не ездил в Бошем. Он проснулся с сильной головной болью и лежал в постели до обеда. Когда он спустился в столовую, то выглядел очень бледным, а под глазами были темные круги. Он сказал, что у него похмелье. Но это была неправда: вчера он провел спокойный вечер с женой и матерью и рано лег спать. Он просто нервничал перед сегодняшним вечером, боясь встретиться с Гейл.
      За обедом Кристина заботливо спросила его:
      – Как ты себя чувствуешь, мой дорогой?
      – Ужасно.
      – О, Винс, что ты…
      – Да не волнуйся ты, – сказал он, – все будет в порядке.
      – А как же сегодняшний вечер?..
      – Выпью что-нибудь в шесть часов, и у меня поднимется настроение, – продолжал раздражаться он.
      Она ласково улыбнулась ему. Винс выглядел, как маленький недовольный мальчик, в своей ночной пижаме и домашнем халате.
      – Насколько я помню, ты всегда в приподнятом настроении.
      Он украдкой посмотрел на нее.
      – А ты? Ты достаточно хорошо себя чувствуешь для сегодняшнего вечера?
      – Конечно.
      – Не знаю, стоит ли тебе ехать туда?
      Кристина замолчала. Ей никогда не приходило в голову, что Винс не хочет ее брать к Бишопам. Ни за что на свете Кристина не хотела показать, как больно задели ее эти слова. Может, он не хочет ее брать потому, что стесняется сидеть рядом с инвалидкой, которая не может даже двигаться сама?
      Она попыталась не думать об этом. Дотянувшись до своих палок, она с трудом поднялась со стула.
      – Посмотри на меня.
      У Винса пробудилась совесть. Он на мгновение забыл о себе, о Гейл, подбежал к жене и обнял ее.
      – Осторожнее, моя храбрая малышка, – прошептал он.
      Гордая и счастливая, хоть и немного бледная, Кристина стояла прямо.
      – Видишь? Меня не надо больше носить, как принцессу с Ямайки. Я знаю, что Гейл хотела видеть меня в этой роли.
      – Не важно, что хочет Гейл. Делай то, что ты хочешь.
      – Любимый мой! – воскликнула Кристина, засияв от счастья.
      – Пойду погуляю с собаками, – сказал Винс.
      Только на мгновение он смог быть любящим и заботливым мужем; его настроение уже изменилось, и он опять начинал злиться. Вчера вечером, когда жена и мать легли спать, у него был опять длинный телефонный разговор с Гейл.
      – Не могу дождаться завтрашнего вечера, когда буду танцевать в твоих объятиях, – сказала она низким соблазняющим голосом.
      «Черт побери», – подумал он, почти желая иметь достаточно силы воли, чтобы бросить всех этих женщин, уехать куда-нибудь в Сахару или в горы.
      Он чувствовал себя маленьким ребенком, и ему это не нравилось. Он хотел быть мужественным и отважным. Всепоглощающая страсть Гейл была похожа на динамит, который мог взорваться в любую минуту. Этой ночью он плохо спал, постоянно думая о двух женщинах, и поэтому проснулся утром с сильной головной болью. Мысль о том, что его невинная и беззащитная жена является причиной его комплекса неполноценности, злила его. Это она была мужественной и отважной, а он рядом с ней чувствовал себя подонком.
      Все это уже изрядно надоело Винсенту. Если бы он не женился три месяца тому назад! Не было бы этой аварии, виновником которой был он.
      Вскоре приехал Алан. Войдя в гостиную, он увидел Кристину, лежащую на софе.
      – Какой прекрасный сегодня день, – сказал он.
      – Ты привез костюм для танцев? – улыбнулась Кристина.
      Алан состроил гримасу.
      – Я не очень нравлюсь мисс Бишоп.
      Он посмотрел внимательно в глаза Кристины и спросил:
      – Как ты себя чувствуешь, дорогая? – спросил он тоном, которым не разговаривал ни с одной другой женщиной, даже с Шарлоттой.
      Они с Шарлоттой прекрасно ладили и уже стали хорошими друзьями. Она была той женщиной, в которую легко было влюбиться. Алан понимал это и в последнее время часто думал о ней. Он всегда переживал оттого, что слишком много думает о Кристине но ведь она жена Винса, и к ней можно относиться только как к другу, пусть даже как к самому дорогому. Да, Крис всегда будет дорога ему. А сегодня он смотрел на нее и надеялся, что Винс сможет ей дать то счастье, которое она заслуживает, и что их флирт с Гейл уже закончился. Последнее время он практически не виделся с Винсом, во время бархатного сезона жизнь на бирже приостанавливалась, поэтому Алан почти ничего не знал о личной жизни Гейлэндов. Он искренне обрадовался, когда Кристина сказала ему, что поправляется и сегодня попробует стоять без посторонней помощи.
      – Вот это новость! Да это же просто замечательно! – воскликнул он.
      Алан отошел от нее, чтобы поговорить с леди Гейлэнд, которая только что вошла в комнату. Кристина вспомнила, как вчера свекровь издевалась над ней, повторяя, что она потеряла в лице Алана поклонника.
      Кристина надеялась и верила, что даже если Алан женится на миссис Маршалл, он все равно останется для нее преданным другом. Она отказывалась ревновать его, как бы ни хотелось этого леди Гейлэнд.
      И вот настал ее час. Все, кроме Крис, собрались в гостиной выпить по бокалу вина, перед тем как ехать в гости. Бишопам повезло: от утреннего дождя не осталось и следа, и вечер был тихий и теплый. Это был один из редких сентябрьских вечеров со звездным безоблачным небом и спокойной безветренной погодой. Винсент сказал дворецкому, чтобы тот положил несколько бутылок шампанского в ведерко со льдом и открыл одну бутылку. Винс не был уже похож на раздраженного больного человека, который жаловался на головную боль во время обеда. Он был в приподнятом настроении и очень хорошо выглядел в белой короткой куртке и узких черных брюках, которые подчеркивали изящную фигуру.
      Его волосы блестели, а загорелое лицо было радостным в предвкушении предстоящего веселья.
      Леди Гейлэнд выглядела тоже замечательно в новом платье, специально сшитом по этому случаю: серебристо-розовое парчовое платье с юбкой из кринолина. Она одела ожерелье, браслет и брошь с рубинами, а поверх платья соболиный жакет. Как обычно, в ее доме все шло своим чередом: к шампанскому были поданы бутерброды с черной икрой и страсбургский пирог.
      – Чтобы вы не умерли с голода до ужина у Бишопов, – говорила всем Роза.
      Волосы Алана блестели серебром в свете электрических ламп, а в петлице его пиджака была свежесрезанная гвоздика. Как истинный джентльмен, он привез и подарил хозяйке дома маленькую орхидею, которую Роза приколола к своему жакету. Алан звонил утром в Рэкхэм и интересовался платьем Кристины. Он понял, что живые цветы не подойдут «Водяной лилии», поэтому специально заказал для Кристины искусственный бутон алой розы с серебряными листочками.
      И вот открылась дверь гостиной, и Кристина вошла.
      Мэг поддерживала ее за левую руку, а другой рукой она опиралась на свою палочку. Очень медленно и немного шаркая, она сделала несколько шагов, а затем остановилась. Все перестали разговаривать и повернулись к ней.
      Порозовев, она улыбнулась им.
      – Привет всем.
      В гостиной на несколько секунд воцарилась мертвая тишина. Даже Роза Гейлэнд не смогла отрицать, что ее невестка выглядела сегодня сногсшибательно. Красота заключалась даже в самом названии платья «Водяная лилия», а Кристина была так же грациозна, хрупка и красива, как этот нежный цветок. Ее волосы, которые сильно отросли за время болезни, опускались крупными золотыми кольцами на плечи. Шея и руки были такие же тонкие и прекрасные, как у речных нимф. Что-то неземное было в красоте Кристины. У Алана забилось сердце, и первый раз в жизни он пожалел, что не умеет рисовать, чтобы запечатлеть ее образ навеки. Ему казалось, что она вот-вот исчезнет так же внезапно, как и появилась. Винс первый рассеял чары, подойдя с бокалом шампанского к своей жене.
      – Тина, дорогая, ты ошеломляюще красива сегодня, – воскликнул он.
      Она засмеялась.
      – Тебе нравится… мое платье? – прошептала она.
      – Я в восторге и от него, и от тебя, – сказал он. Винс всегда умел говорить приятные вещи.
      Но сейчас он говорил искренне, и Кристина была счастлива, потому что, поцеловав ее в плечо, он повернулся к остальным и сказал:
      – Давайте выпьем за мужество Тины… и за ее красоту.
      – За Кристину, – сказал с глубоким чувством Алан, поднимая свой бокал.
      – Кристина, – эхом отозвалась леди Гейлэнд, холодно улыбнувшись.
      – И вы, Мэг, выпейте бокальчик шампанского, – сказал Винс, находясь в приподнятом настроении.
      – Спасибо… через минуту, – ответила Мэг, – вначале давайте посадим миссис Гейлэнд на стул.
      – Позвольте мне дойти самой до стула, – взмолилась Кристина.
      Она была возбуждена от своего успеха. Кристина действительно чувствовала себя очень хорошо – почти так же, как в старые времена. Ее сердце переполняла радость, потому что в глазах мужа она снова увидела страстный, любящий взгляд.
      – Осторожно… – начала Мэг.
      – Не беспокойтесь, я знаю, что смогу это сделать, – прервала ее Кристина.
      – На твоем месте я бы не стала делать этого, – вставила леди Г., и этого было достаточно, чтобы Кристина решилась.
      Винс поддержал ее.
      – Пусть попробует. Давай, Тина… иди к папочке… – подбадривал он ее.
      Улыбка сошла с губ Алана. Он испугался за храбрую и красивую девушку.
      «Желание понравиться мужу не позволяет Кристине трезво оценить свои возможности», – в ужасе подумал Алан.
      От напряжения у него выступил пот, когда она сделала сначала один шаг, потом другой, опираясь только на свои палки. Он видел ее полный решимости, сосредоточенный взгляд.
      Он опять подумал: «Сколько же в ней мужества…»
      И все-таки одного мужества было мало. Она вдруг почувствовала, что позвоночник перестал ее слушаться, а слабые ноги подкосились в коленях. Палки, на которые она опиралась, упали. Прекрасная фигурка, напоминающая лилию, зашаталась и наклонилась, как сломанный цветок. Алан первый почувствовал, что она вот-вот упадет. Одним прыжком он оказался около нее и подхватил ее на руки. Он успел раньше Винса, который потратил долю секунды на то, чтобы поставить на столик бокал с шампанским, который держал в руках.
      Алан почувствовал, как Кристина упала ему на руки, и услышал вздох, который шел из самого сердца.
      – Ах, как жаль!
      Он быстро донес ее до кресла, где их уже ждала Мэг.
      Леди Гейлэнд пожала плечами.
      – Как глупо, – сказала она громко.
      – А я бы сказала «как мужественно», – резко парировала Мэг.
      Она наклонилась над Кристиной и спросила:
      – С вами все в порядке, моя голубушка?
      – Господи, дорогая! Ведь ты уже почти дошла, – воскликнул Винс, подбегая к Кристине и взяв ее за руки.
      Кристина была готова расплакаться от разочарования, но сдержалась и попыталась улыбнуться.
      – У меня не получилось, папочка. Ребенок потерпел неудачу.
      – Как ты себя чувствуешь? Может, потанцуем? – спросил он.
      Алан подумал, что этот вопрос сейчас не слишком уместен, но это было так типично для Винса не думать о других. Он не удивился, когда Кристина немного резко ответила:
      – Я в порядке. Я просто не буду пока пытаться ходить одна, – она взяла шампанское, залпом выпила свой бокал и попыталась улыбнуться Винсу.
      – Но ведь ты хочешь, чтобы я поехала с тобой в гости, дорогой? – спросила она.
      – Конечно, – ответил он.
      Напряжение прошло, и леди Гейлэнд весело сказала:
      – Ну, а теперь… машины нас ждут.
      – Я хочу поехать с Винсом, – быстро сказала Кристина.
      – Конечно, дорогая, – сказала леди Гейлэнд слащавым голосом, повернулась к Алану. – Они поедут с медсестрой. Она будет присматривать за Кристиной. Винс будет вести машину. Алан, а вы поедете со мной в моей машине.
      А затем она добавила специально для Кристины:
      – Я знаю, Алан, кого вы собираетесь увидеть на этом вечере.
      – Не волнуйся, Алан, Шарлотта непременно будет там, – поддержал мать Винс.
      Алан вспыхнул, но ответил Винсу шуткой. Да и почему он должен стесняться, если его имя связывают с именем миссис Маршалл? Ведь оба они не связаны никакими узами!
      А Кристина даже не расслышала слов свекрови. Винс вместе с Мэг помог ей дойти до машины. Для нее сейчас имело значение только это.

      Кристина не чувствовала себя лишней у Бишопов. Ее посадили на удобный стул рядом с танцплощадкой, которая была расположена на живописной лужайке. Дом, сад и плавательный бассейн, были красиво освещены. С особой завистью она поглядывала на бассейн, ведь она всегда так любила плавать! Танцевать Кристина тоже любила, и только сейчас она поняла, что этот вечер не доставит ей никакого удовольствия, так как очень тяжело оказалось смотреть на танцующие пары.
      Но никто не заметил, что Кристина несчастна. Она весело смеялась, разговаривая с каждым, кто подсаживался к ней. Кристина выглядела очаровательной в своем воздушном платье. Когда стало прохладнее, она накинула на плечи подарок мужа к свадьбе – палантин из голубой норки.
      Мэг специально старалась держаться подальше от нее: она была хорошим психологом и понимала, что Кристине будет неприятно, если рядом с ней постоянно будет находиться медицинская сестра. Поэтому Мэг издалека наблюдала за Кристиной, чтобы удостовериться, что с ее пациенткой все в порядке.
      Вечер был очень удачным и достиг своего апогея к одиннадцати часам, когда подали ужин в банкетном зале, отделанном дубом. Когда замок был монастырем, этот зал использовался как трапезная.
      Генри Бишоп потратил тысячи фунтов стерлингов, чтобы устроить этот вечер и доставить дочери удовольствие.
      Кристине очень понравились развешанные на деревьях цветы и оркестр клипсо, который играл зажигательные мелодии Вест-Индии. Многие молодые люди пришли в индийских национальных одеждах, но самый потрясающий костюм был, конечно, на Гейл: серебряная юбка, собранная на тонкой талии, переливающаяся на бедрах при движении. На ней больше почти ничего не было, кроме легкой ткани алого цвета, слегка прикрывающей ее грудь, гирлянды цветов на шее и алого цветка в волосах. Гейл выглядела очень экзотично.
      Пришло время, когда девушке, сидящей в кресле, пришлось увидеть эту «индийскую» красавицу, танцующую с Винсом. Кристине казалось, что с каждым танцем они все теснее прижимаются друг к другу, а их взгляды становятся все откровеннее по мере того, как сумерки сгущаются, а количество выпитого Винсом шампанского увеличивается.
      «Я не ревную. Я даже думать об этом не буду», – твердила Кристина.
      Она попыталась не смотреть на танцующих, хотя ее и беспокоило, что они слишком много времени проводят вместе. Гости заметили это и с жалостью поглядывали на Кристину.
      Она стала чувствовать себя неловко и обрадовалась, когда подали ужин.
      Винс сам подошел к ней и предложил отвести ее в банкетный зал. Во время роскошного ужина он сидел рядом с ней, и она не могла пожаловаться на то, что он не уделял ей внимания. Он был явно навеселе.
      – Потрясающий вечер, дорогая! Вот так вечер! Как же Гейл повезло! Для Англии этот сентябрь необыкновенно теплый, и, сидя в саду под звуки этих мелодий, можно подумать, что ты действительно находишься в Индии.
      – Я никогда не была там, – сказала Кристина.
      – Когда-нибудь я отвезу тебя туда, – сказал он беззаботно и вытер платком лоб.
      В наполненной людьми комнате Винс нашел взглядом Гейл. Она смеялась, разговаривая с несколькими молодыми людьми, и Винс почувствовал, что ревнует. Когда они сегодня танцевали с Гейл, он понял, что влюблен в нее, очень сильно влюблен.
      – Я пропаду, если не буду осторожен с тобой, – страстно прошептал он ей во время последнего танца и почувствовал как ее тонкие пальцы, обвивавшие его шею, затрепетали.
      Она тихо прошептала в ответ:
      – Я давно уже люблю тебя, и ты знаешь это. Что мы будем делать?
      – Ничего, – сказал он сквозь зубы. – Ты прекрасно знаешь, что я ничего не могу сделать.
      – Почему? – спросила она.
      – Черт возьми, я только что женился на другой женщине и при сложившихся обстоятельствах не могу оставить ее.
      – Давай поговорим об этом позже, – сказала Гейл. Танец закончился, но когда Гейл повернулась, чтобы уйти, он крепко прижал ее к себе.
      – Ты как наркотик. Я не могу отпустить тебя, – сказал он.
      Она посмотрела на него и прошептала:
      – А мне так очень нравится.
      Да, ей так нравилось, но не ему, и он попытался уделить хоть час для общения со своей молодой женой. Когда он смотрел на Тину, то чувствовал, что поступает с ней низко и подло. Но Винс не мог вырваться из чар Гейл. Все это злило его, и он решил, что уже не в состоянии притворяться любящим мужем Тины. А какого черта Алан не подходит? Почему бы ему не развлечь Кристину?
      Алан в этот момент ужинал в группе людей, окружавших Шарлотту Маршалл. Но он не чувствовал себя счастливым. Он несколько раз танцевал с Шарлоттой и считал, что вечер у Бишопов на редкость удачный, но, глядя на Кристину, он чувствовал, что его переполняет жалость к этой бедной девушке.
      Бедная девочка! Как ей должно быть горько, что она не может танцевать с остальными гостями. Только сегодня Алан почувствовал весь ужас происшедшей аварии. Он не мог забыть того мужества, с которым она пыталась ходить сегодня в Рэкхэме, и как она потом упала ему на руки, почти рыдая. Как он хотел ее утешить! Если бы произошло чудо и она встала с этого стула… она затмила бы своей красотой всех присутствующих в этом доме.
      Он прекрасно видел все происходящее между Винсом и Гейл во время танцев, и у него возникло дурное предчувствие.
      После ужина Алан занял место Винса около Кристины и помог ей выйти в сад. Она набросила на плечи шубу, которую Мэг предусмотрительно привезла с собой. Становилось прохладнее, а врачи всегда предостерегали ее от простуды. Усадив Кристину на этот раз около бассейна, Алан сел рядом. Несколько самых молодых и закаленных гостей решили понырять.
      – Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая? – спросил он.
      – Прекрасно, – улыбнулась Кристина. – Я уже абсолютно здорова, только ноги еще слабые, так что со мной не надо уже обращаться, как с фарфором ручной работы.
      – Но ты выглядишь, как изящная фарфоровая статуэтка, – улыбнулся ей в ответ Алан, любуясь ею в лунном свете.
      – Знаешь, Алан, когда я сделала эти несколько шагов, до того как упасть, я была так счастлива, как будто у меня в кармане лежал миллион долларов. Да, я упала, но Мэг говорит, что чем больше я буду пробовать, тем лучше. И в следующий раз я дойду. И буду плавать, – добавила она, посмотрев на резвящихся в бассейне молодых людей.
      Помолчав немного, она сказала:
      – Да, кстати, Алан. Мне нравится твоя миссис Маршалл. Мы только что разговаривали с ней. Она очаровательна.
      – Не знаю, почему все называют ее моей. Это клевета!
      – Признайся старому другу, разве она тебе не нравится?
      – Нравится не значит любить.
      – А ты не влюблен? Ну же, признавайся… – засмеялась она.
      Он достал сигарету и зажег ее, чувствуя себя крайне смущенным. Был ли он влюблен? Если да, то это была Кристина, чужая жена… а не темноволосая дружелюбная Шарлотта, которая была так же свободна, как и он.
      Алан резко поменял тему разговора.
      – Где твой муж?
      – В руках какой-нибудь индийской красавицы, – засмеялась Кристина.
      И хотя она смеялась искренне, Алан не мог поверить, что она счастлива.
      Подошла Шарлотта и пригласила его поплавать в бассейне.
      – Ступай Алан, – поддержала ее Кристина.
      Он отказался, притворившись, что ему холодно. Но к Шарлотте присоединились еще несколько друзей и стали его уговаривать составить им компанию и поплавать вместе с ними в бассейне. В конце концов Алан сдался, и Кристина осталась одна.
      Она слышала, как оркестр исполнил незамысловатую песенку, посвященную мисс Бишоп:
 
В сумраке вечернем в тамтамы дружно бей,
Сегодня прославляем мы нашу крошку Гейл
Всем свет она излучает, как звезды в небесах,
Но то горят большие прекрасные глаза.
 
      Незатейливые слова, но песенка была пропета с чувством и была призвана поднять настроение гостям и хозяевам. Но Кристина вдруг почувствовала себя одинокой и всеми забытой. Если бы к ней подошел Винс, подержал ее за руку, подбодрил ее… но он исчез, она ни разу не видела его после ужина и даже не знала, где он.
      «Господи, – подумала Кристина, – сделай так, чтобы я поправилась! Господи… помоги мне научиться ходить».
      Она сбросила шубу. Ей стало жарко, лицо раскраснелось, а на лбу выступили капельки пота. Желание Кристины изменить свою жизнь было настолько сильным, что она решила начать действовать немедленно. Это желание раздвигало границы ее физических возможностей. Она не может больше сидеть. Она должна научиться ходить… Если она не встанет с этого кресла, она сойдет с ума.
      Дрожащими руками она подняла свои палки и с их помощью стала медленно подниматься. Ей потребовались вся ее сила воли, вся решимость, чтобы сделать это. До крови закусив губу, она решила не сдаваться, чего бы это ей ни стоило. И, наконец, Кристина встала; она стояла прямо, такая изящная в своем шифоновом платье и вместе с тем такая хрупкая и нерешительная с виду.
      – Я буду ходить, – сказала она убежденно. – Я буду ходить!
      Никто не видел ее. Никому не было до нее никакого дела. Потемнело, ночь спустилась на сад, и большинство гостей собрались вокруг бассейна, наблюдая за плавающими. В нескольких метрах от Кристины росла красиво подстриженная живая изгородь, в середине которой была сделана арка, ведущая в розарий.
      – Я докажу себе, что смогу ходить, и войду в эту арку, – прошептала Кристина. – Самое страшное, что может случиться, – я упаду. Тогда позову кого-нибудь на помощь.
      Она медленно и осторожно начала двигаться. От напряжения ее брови сошлись на переносице, как у маленького ребенка, делающего первые шаги. Радость переполняла ее. Получилось! Она идет. Но как же медленно, как осторожно! И все-таки она идет, одна, без поддержки. Пот струился по спине, сердце учащенно билось! Кристина двигалась, осторожно перебирая палками, чтобы не поскользнуться.
      Ноги еще были очень слабы, а позвоночник немного болел. Но она не думала о боли.
      – Ну вот я и дошла, – сказала она, схватившись за зеленую арку.
      Кристина чувствовала себя Алисой, попавшей в Зазеркалье.
      Она оказалась в очаровательном маленьком садике, в центре которого стояла изящная скульптура Нимфы с морской раковиной в руках. Направо была видна беседка из тиса.
      Фонарей здесь не было, только холодный тусклый свет луны и звезд. Но Кристину это не беспокоило, ее глаза уже привыкли к темноте.
      «В беседке наверняка есть скамейка, – подумала она. – Если бы я смогла добраться туда, то позвала бы кого-нибудь: Винса, Алана или Мэг, чтобы они могли порадоваться моему успеху».
      Медленно, бесшумно она начала двигаться к цели, опираясь на палки. И чем дальше она шла, тем увереннее становилась; ей казалось, что с каждым шагом силы возвращаются к ней.
      Наконец она остановилась на мгновение и подняла лицо к небу.
      – Господи, благодарю тебя, – прошептала она в исступлении.
      И в этот момент она услышала голос Гейл Бишоп, доносившийся из беседки.
      – Нет… дорогой, подожди… не уходи. Побудь со мной еще немного.
      Кристина покраснела. «О Господи… она».
      Неудивительно, ведь Гейл хозяйка этого вечера, наверняка она «крутит любовь» с кем-нибудь из приглашенных, хотя уже немного и старовата для этого. Но кто же с ней? Какую рыбку она подцепила на свою удочку? Гейл сегодня выглядела особенно соблазнительно в своем необычном наряде. Мужской голос ответил Гейл, и весь мир перевернулся для бедной Кристины, тело напряглось, а руки впились в рукоятки палок так сильно, что побелели от напряжения. Мужчина, который сидел в беседке, был Винс. Винс, ее муж. Его голос был низкий и настойчивый.
      – Весь вечер ты сводишь меня с ума, Гейл. Но нам нельзя оставаться здесь больше, кто-нибудь может войти.
      – Мне все равно, – сказала она, – как и тебе. Ведь тебе тоже все равно?
      Кристина нетерпеливо ждала ответа, и вскоре она услышала его:
      – Конечно, мне все равно. Поцелуй меня еще раз. Ты возбуждаешь меня. Я обожаю тебя, Тайфун.
      Молчание. Затем, чуть позже, Кристина услышала его шепот:
      – Я люблю тебя.
      Опять наступило молчание. Ужасное молчание для Кристины, которая даже думать не хотела, что сейчас происходит в беседке, хотя прекрасно представляла себе всю сцену. Винс, обнимающий Гейл, целует ее. Изменник! Как это несправедливо! Это был не просто флирт, не минутное увлечение, это был страстный роман между ее мужем и экзотической мисс Бишоп.
      Жизнь, еще минуту назад казавшаяся такой прекрасной, полной обещаний и надежд, превратилась в кошмар. Мысль о том, что происходит сейчас в беседке, была равносильна для нее известию о смерти.
      «Нет! – внутренне закричала она. – Винс, пожалуйста, не надо».
      Все, что она пережила с момента аварии, – боль, отчаяние, вдруг разом вернулось к ней и повергло ее в ужас.
      Кристина дрожала, стоя в темноте, и думала о том, что не сможет этого вынести. Она только что сделала первые шаги, которые дались ей с огромным трудом. Шаги, которые должны были привести Кристину в объятия к Винсу, а они привели ее к кошмару. Теперь она знает, что Винс больше не принадлежит ей. Ведь она его жена! Она носит его фамилию. Но Винс выбросил ее из своего сердца, и ее место заняла другая женщина.
      Но Кристина была слишком горда, чтобы позволить этим двум видеть ее поражение, ее позор.
      С усилием она повернулась, а затем медленно и бесшумно вышла из розария. Подойдя к своему креслу, Кристина выронила палки и тяжело опустилась на сиденье. Она вся дрожала, лицо и губы побелели от перенесенных физических усилий и моральных переживаний. Она готова была разрыдаться. Кристина оказалась в такой темноте, в таком одиночестве, о котором даже и не подозревала, но ее сердце продолжало биться, а легкие продолжали дышать. Она удивлялась, что не умерла от горя.
      «Винс, Винс, Винс», – повторяла она про себя его имя.
      Стремительный поток чувств нахлынул на нее, и когда она пришла в себя, то не чувствовала ничего, кроме пустоты и подавленности. Она знала, что эту боль, как и все другие, нужно пережить, что жалобы и мольбы здесь не помогут. От этой боли нет никаких успокаивающих средств, нет никакой анестезии. Самое лучшее – все вынести молча. Никто не должен знать об этом. По крайней мере это для себя она решила однозначно. Кристина не расскажет этого ни одной живой душе, даже своему лучшему другу. Она могла легко устроить скандал, открыто обвинив Гейл и Винса, но этого она никогда себе не позволит. Кристина справится с этим одна.
      Вдруг она увидела Алана, который шел по направлению к ней. Он только что вышел из бассейна, его седые волосы были влажными, на нем был банный халат, а на шее висело полотенце.
      – Привет, – весело окликнул он ее, – какая ты счастливая, что можешь сидеть в тепле. А вот я весь дрожу, они сбросили меня в бассейн. Генри Бишоп сказал, что я должен принять горячую ванну и выпить виски, что я и собираюсь сделать. Бедный старый брокер уже немолод. Ты слышишь эти крики радости? Им нравится плавать в ледяной воде.
      Кристина почти не слышала Алана. Когда он подошел к ней и посмотрел на ее бескровное лицо, то почувствовал что-то неладное. Алан отбросил сигарету, которую хотел закурить, и наклонился к Кристине.
      – Послушай, Крис. Ты неважно выглядишь. Ты не замерзла? Может быть, тебе лучше войти в дом?
      С огромным усилием Кристине удалось улыбнуться.
      – Да, да… я… я очень рада, что ты подошел. Не сможешь ли ты… найти Мэг? Я неважно себя чувствую, и я… я лучше поеду домой.
      – Что-нибудь случилось?
      – Ничего. Ничего, просто я хочу домой.
      Он подумал: «Что-то случилось, но она не хочет мне говорить. Что же могло произойти?»
      Он почувствовал к ней нежность и жалость. Она выглядела такой несчастной.
      – Хочешь, я поищу Винса? – начал он.
      – Нет, нет! – сказала она с такой страстью, что Алан все понял. Он сделал так, как просила Кристина, нашел медсестру, и когда они с Мэг подошли к Кристине, та уже относительно спокойно сказала, что хочет вернуться домой, чтобы лечь в постель. Это был ее первый выезд в гости после аварии, и она очень устала. Кристина попросила ничего не говорить Винсу, чтобы не портить ему вечер.
      Когда она уехала, Алан вошел в дом, чтобы принять горячую ванну, но он все еще волновался за Кристину и не мог забыть выражение ее глаз. В них было что-то такое, что не давало ему покоя. Шарлотте Маршалл пришлось использовать все свое обаяние, чтобы вернуть ему хорошее настроение.
      По дороге домой Мэг держала свою пациентку за руку и думала о том, что могло произойти с Кристиной.
      – Вы слишком многое пытаетесь сделать сразу, – наставляла она Кристину.
      Кристина сидела с закрытыми глазами, сцепив пальцы, пытаясь сдержаться. Она ничего не скажет даже Мэг, это ее ноша.
      Крис была так молчалива, что Мэг начала всерьез беспокоиться. Уложив Кристину в постель, она принесла ей стакан воды и таблетку снотворного.
      – Вы сегодня перевозбудились, моя милая. Боюсь, что вы не сможете заснуть, – сказала она, протягивая лекарство.
      – Я не хочу. Вы же знаете, что я ненавижу снотворное.
      – Ну пожалуйста, дорогая.
      – Уберите лекарство, Мэг. И оставьте меня. Я… я просто устала, вот и все.
      – Вы уверены, что я ничем не могу помочь?
      – Конечно.
      – Я не хочу, чтобы вас беспокоили, когда вы уснете, и очень надеюсь, что мистер Гейлэнд вернется не поздно.
      Кристина почувствовала, как дрожь охватила все ее тело.
      – Когда он придет, попросите его не беспокоить меня, – сказала она на одном дыхании.
      Мэг выключила свет. Кристина лежала окаменевшей, прижав руки к глазам, ей казалось, что они горят. Хотелось плакать, но слез не было.
      В ушах все еще звучал голос Винса:
      – Поцелуй меня, ты меня так возбуждаешь… я обожаю тебя.
      Она помнила, что он говорил ей эти слова перед свадьбой.
      Теперь она знала, какой Винс на самом деле. Ее кумир упал с пьедестала, оказавшись поверхностным и нечестным человеком. Он завел интрижку с Гейл в тот момент, когда она только начала возвращаться к жизни. И он звал ее Тайфун.
      – Что же мне теперь делать? – простонала Кристина.
      Затем она услышала голоса в коридоре. Сначала голос Мэг:
      – … просила не беспокоить ее.
      Затем голос Винса, слишком громкий и задиристый – он говорил таким голосом, когда выпивал слишком много:
      – Но я специально приехал, как только услышал, что она вернулась домой. Не мешайся, старая задира. Я хочу видеть свою жену.

      Иногда правильные решения приходят под воздействием какой-нибудь минуты, решая самые важные проблемы нашей жизни. У Кристины не было времени подумать и решить, стоит ли говорить Винсу, что она слышала его разговор в беседке.
      – Ты еще не спишь, дорогая? Я не могу позволить тебе заснуть, не узнав, что с тобой, – сказал он и включил свет.
      Она закрыла руками глаза, не желая смотреть на него. Почувствовав, что он коснулся ее плеча, она задрожала. Но Винс, как всегда, ничего не понял и продолжал весело говорить:
      – Я купался в бассейне со всеми остальными, а когда вышел, узнал, что ты с Мэг уехала домой. Ты заставила меня волноваться… – лгал он.
      Лежа с закрытыми глазами, она думала, как же он может так врать, не боясь разоблачения. Кристина, будучи сама очень честной, никогда не понимала и не прощала ложь. Но сейчас она молчала. В тот момент, когда Винс дотронулся до ее плеча, она решила ничего ему не говорить. Кристина не хотела ускорять события. Винс поклялся любить и заботиться о ней до самой смерти всего несколько месяцев тому назад. Он забыл, но она помнит свою клятву «любить его вечно в печали и в радости».
      Она не позволит Гейл Бишоп разрушить ее брак. Конечно, она не сможет притворяться, что относится к Винсу так же, как относилась до сегодняшнего вечера, но она будет бороться за то, что осталось от ее любви и веры.
      Ее долгое молчание стало беспокоить Винса. Он отвел ее руки от лица:
      – Солнышко, посмотри на меня. Ты устала? Или замерзла, сидя так долго на улице? – спросил он.
      Она с болью посмотрела на него. Есть ли доля искренности в его вопросе? Осталась ли в нем хоть капля любви к ней? Или он просто испорченный ребенок, который хочет получить все: поцелуи Гейл и любовь своей жены?
      Как он красив! Казалось, что его взгляд был открытым и честным. Жизнерадостный, загорелый, здоровый, его светлые волосы все еще блестели от воды (ах да, он ведь плавал).
      Ей хотелось прижаться к его груди и выплакаться вволю, но таким способом нельзя удержать мужчин, так нельзя бороться с соперницами.
      Кристина прошептала:
      – Спасибо… что приехал… пожелать мне спокойной ночи.
      Винса удивило, как медленно и запинаясь говорила она. Он сморщил лоб.
      – Ты чем-то расстроена? Ты что, опять упала на вечере?
      Она ухватилась за эту подсказку.
      – Да, я опять упала.
      – Бедный ангел…
      Он сжал ее руки и сочувственно посмотрел на нее. Она подумала, что сейчас им движет внутреннее осознание своей вины, и слегка отодвинулась от него.
      Винсент действительно осознавал, что вел себя как дурак: слишком часто танцевал с Гейл и провел с ней слишком много времени в беседке. Он был почти уверен, что их заметят там, но ничего не мог поделать. Его как будто загипнотизировали, он не мог противостоять Гейл. Но когда он вспомнил о жене и начал ее искать, Винс забеспокоился, обнаружив, что она уехала. Гейл отговаривала его.
      – Весь вечер будет испорчен для меня, если ты уедешь!
      Он ответил:
      – Ты же знаешь, что я не хочу ехать, но я должен удостовериться, что с Тиной все в порядке.
      – Обещай, что вернешься, – выдохнула Гейл, ее страстные глаза умоляюще смотрели на него.
      Винс ответил:
      – Я сразу вернусь. Я не хочу тебе портить вечер. Как только узнаю, что с Тиной все в порядке, я вернусь и буду готов танцевать с тобой опять.
      По дороге в Рэкхэм, Винс всерьез размышлял, не шизофреник ли он. Вдалеке от Гейл, сидя рядом с Кристиной, он чувствовал любовь к этой хрупкой девушке с золотыми волосами, которая выглядела сейчас несчастной. Но он неправильно понимал причину ее несчастья.
      – Бедняжка моя… как это должно быть ужасно для тебя, но я знаю, что ты скоро поправишься. Бодрись, дорогая.
      Под одеялом она так сильно сжала руки в кулаки, что ногти впились ей в ладони.
      «Почему он слеп и так глуп?» – подумала она.
      Самое горькое, что с каждой минутой пелена все больше и больше спадала с ее глаз.
      – Потрясающая вечеринка, не правда ли? – услышала она его беззаботный голос.
      – Да, – ответила она глухо, – потрясающая.
      – Ты хочешь, чтобы я остался с тобой?
      Она до боли закусила губу. Еле слышно она спросила:
      – А ты что хочешь? Он отвел глаза и встал.
      – Конечно, мне хотелось бы остаться с тобой, дорогая, но думаю, что мне следует вернуться. Ты так не считаешь?
      Кристина печально улыбнулась.
      – Я думаю… Гейл… не захочет менять своего основного партнера по танцам. Вы так красиво танцуете.
      Он почувствовал облегчение. Можно не бояться, что она подозревает что-либо. Винс счастливо засмеялся.
      – Да уж. Я стану крайне непопулярен у Бишопов, если не вернусь и не организую парочку мамбо.
      Кристина почувствовала приступ тошноты… она больше не могла выносить этот фарс. Отвернувшись, она сказала сдавленным голосом:
      – Беги назад на свою вечеринку, дай маме поспать.
      – Ты не мама, ты мой сладкий пирожок.
      – Спокойной ночи, – сказала Кристина еле слышно. Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и в этот момент Кристина почувствовала сильный мускусный запах духов, который легко узнала – Гейл всегда щедро пользовалась ими. Ошибки быть не могло. Кристина опять вспомнила сцену в беседке и голос Винса:
      – Я обожаю тебя, Тайфун…
      Так вот как он ее называет. Тайфун… потому что она поглотила его, и он предал ее, свою златовласку.
      Она словно окаменела, когда он быстро поцеловал ее в щеку и ушел. Кристина слышала, как он весело насвистывает, спускаясь по лестнице, а через несколько минут раздался звук отъезжающей машины. Он опять вернулся к ней. Он не может жить без нее.
      – Тайфун, – произнесла Кристина вслух это глупое прозвище, – Тайфун, Тайфун.
      Она вцепилась зубами в подушку, чтобы Мэг из соседней комнаты не услышала ее рыданий.
      – Господи, – сказала она, – как же мне это все вынести. Так не может больше продолжаться. Он не останется со мной. Он как сумасшедший конь, закусивший удила.
      Кристина не знала, в котором часу вернулся Винс, да ее это и не интересовало. Она спала не больше часа за всю ночь и, когда проснулась, была настолько бледной, что Мэг испугалась, увидев ее.
      – Вы вчера слишком переутомились, молодая леди, и я собираюсь послать за врачом.
      – Мне не нужен врач.
      – Ну хорошо. Но вам нельзя вставать. Вы сегодня целый день будете лежать.
      Кристина отвела в сторону усталые воспаленные глаза.
      – Не возражаю. Я не хочу вставать. Мэг пощупала пульс своей пациентки.
      – Не удивлюсь, если окажется, что у вас температура. Зря мы позволили вам так долго сидеть в саду.
      – Очень хорошо. Скажите всем, что у меня температура и я не хочу вставать. И никаких посетителей. Мэг, пожалуйста, попробуйте сделать так, чтобы Винс не заходил ко мне. Я не хочу никого видеть, в том числе и мужа.
      – Я все сделаю так, как вы скажете, моя голубушка.
      Утро было серое и пасмурное – полная противоположность вчерашнему вечеру. Таков климат Англии. С рассветом опустился туман, ветер гнал низкие темные тучи по небу. Наступила осень.
      Мэг сказала, что ее пациентка вчера слишком переутомилась и простыла, поэтому ей сегодня лучше полежать одной. Винс встал только к обеду, у него было похмелье и сильно болела голова. Он оттолкнул Мэг, когда та пыталась не пустить его в комнату Кристины.
      – Послушай, рыжеволосая. Не строй из себя дракона, – заворчал он. – Не пускай всех остальных, а я буду входить к ней тогда, когда захочу. Ох, моя голова, – жалобно простонал он.
      – У меня нет аспирина, – резко сказала Мэг.
      Он посмотрел на ее недружелюбное лицо и состроил гримасу:
      – Я не могу представить себе мужчину, который сможет выпросить у вас что-нибудь.
      Мэг отошла. Ей не нравился мистер Гейлэнд, она не считала его обаятельным, к тому же он отвратительно себя вел с Кристиной и не заслуживал хорошего отношения. Проницательная сиделка была слишком дипломатичной, чтобы задавать Кристине вопросы, но она могла дать руку на отсечение, что срыв ее пациентки не имеет ничего общего с переутомлением или простудой. Что-то случилось вчера вечером, и Мэг была уверена, что причиной страданий Кристины была мисс Бишоп.
      А Кристина, практически не спавшая ночь, решила заставить себя смириться и попытаться понять Винса. Когда рассвело, ей уже удалось убедить себя быть более терпимой. Она твердила себе, что виной всему выпитое Винсом шампанское и ритмичная музыка калипсо. Ничего серьезного. Ей страстно хотелось, чтобы она не слышала слов Винса о его любви к Гейл. Это было слишком откровенно и слишком определенно.
      Она смогла убедить мужа, что из-за болезни весь день будет вынуждена провести в постели. Винс был в мрачном настроении и жаловался на головную боль. Он быстро ушел, что обрадовало Кристину.
      В дверях он обернулся и сказал:
      – Я собираюсь поиграть в гольф с Генри Бишопом и поеду чуть позже, когда туман пройдет.
      Она почувствовала, как к щекам приливает кровь, и подумала: «Еще один предлог для того, чтобы увидеть Тайфун. Ох Винс, Винс!»
      Он вернулся через секунду, чтобы добавить:
      – Да, кстати, дорогая. Алан просил передать, что сожалеет о твоей болезни. После обеда он возвращается в город и благодарит тебя за вчерашний вечер.
      Ее глаза внезапно наполнились слезами. Дорогой Алан – чтобы ни случилось, она всегда может положиться на его дружбу. Ну а большего ей ничего и не нужно. Конечно, есть еще симпатичная миссис Маршалл. Возможно, теперь Алан будет проводить с ней все свое свободное время. Кристине вдруг очень захотелось увидеть Алана хоть на несколько минут. Она попросила об этом Мэг.
      – Пожалуйста, попросите мистера Брейда забежать ко мне на секунду и попрощаться со мной.
      Мэг была рада сделать это. Ей очень нравился седоволосый Алан. Слава Богу, что эта кошка леди Гейлэнд не пыталась испортить Кристине настроение сегодня утром. Леди Г. еще никто с утра не видел, она завтракала в постели. Казалось, что вчерашняя вечеринка у Бишопов никому, кроме Алана, не пошла на пользу.
      Когда Алан заглянул к Кристине, он был очень озабочен состоянием ее здоровья. Вчера перед началом вечера она была ослепительно хороша в своем платье, вся искрилась от счастья. Но позже, когда он нашел ее одиноко сидящей на лужайке, она была чем-то расстроена. Сегодня она была очень бледной и выглядела измученной.
      – Ты не должна так переутомляться, дорогая, – ласково сказал он, присаживаясь к ней на постель. – Мы все восхищаемся тобой, но не стоит торопить события. Ты ведь и так быстро поправляешься.
      – Алан, – начала она, затем остановилась, потому что не в силах была говорить. Ее губы дрожали.
      Испугавшись, он взял ее за руку.
      – Кристина, дорогая моя, что случилось? Ты пугаешь меня.
      – Я… ох, Алан, я не знаю…
      Она замолчала. Ей очень хотелось рассказать ему о своей беде, но она не могла заставить себя обсуждать поведение Винсента с его лучшим другом. Она знала, что Алан будет возмущен всем происходящим. Нет, она не может сказать ему. Заставив себя успокоиться, Кристина слабо улыбнулась.
      – Жизнь не всегда преподносит нам то, что нам хочется, не правда ли, Алан?
      – Да, ты права. Часто бывает, что получаем совсем противоположное тому, что хотим.
      – А ты… ведь ты смог пережить все несчастья и вернуться к жизни?
      Он понял, что она имеет в виду трагедию любви его ранней молодости, и догадался, что она переживает муки любви. Он испытал такой прилив нежности к ней, что ему захотелось взять ее на руки, как ребенка, и, прижав к своему сердцу, успокоить. Она такая мужественная! Сколько же ей пришлось вынести! Алан не мог больше спокойно смотреть на ее страдания. Как и в первые дни после аварии, у него опять появилось острое желание помочь ей. Но тогда это было легко сделать, а сейчас она не хочет быть откровенной с ним и говорит только намеками. Что может он сделать сейчас? Что сказать?
      Он понял, что причиной ее печали был Винс. Только Винсент, которого она очень любила, мог сделать с ней это. Скорее всего она увидела его в интимной сцене с этой девицей, а теперь, когда бедняжка растеряла свои иллюзии, ее мучает ревность. Он давно уже подозревал об этом, но надеялся, что Винс образумится.
      Пытаясь хоть как-то помочь ей, он сказал:
      – Мы все живем в мире иллюзий и часто строим замки на песке. В этом и заключается наша ошибка.
      – Да, – прошептала она, пожав его руку. – Да Алан, ты прав.
      – А когда замки рушатся, то сразу же начинаем строить другие, вместо того чтобы реально оценить происходящее. Лучше всего смотреть на жизнь без розовых очков, какой бы суровой она ни казалась. Жизнь нельзя придумать. В один прекрасный момент реальность все равно заявит о себе. Это как Птица Счастья. Тебе кажется, что ты держишь ее за хвост, а она опять ускользнула от тебя. Идеальных людей нет, и мы, простые смертные, должны жить и благодарить Бога за те редкие подарки, которые от него получаем. Это звучит несколько прозаично, но ведь ты понимаешь, о чем я говорю?
      Ее мягкие глаза пристально смотрели на него: «Все, что ты говоришь, абсолютно правильно, и я прекрасно понимаю тебя, Алан. Я действительно была идеалисткой и слишком многого требовала от жизни».
      И слишком много от Винса. Она понимала теперь, что ее красавец муж никогда не был глубоким человеком, а только любителем пофлиртовать. Впервые с того момента, как она узнала этих двух мужчин, с болью в сердце она поняла, что Винс не способен на глубокое чувство – даже на любовь к своей жене. Возможно, его страсть к Гейл тоже мимолетна, и той, другой женщине скоро придется убедиться в этом. Винс не способен любить по-настоящему! Но Алан совсем другой. Он не только сам способен на глубокие чувства, но и может различить их в другом человеке. Он имеет мужество посмотреть правде в глаза… наверное, потому, что сам много страдал. Винсент никогда не страдал. Он даже не способен страдать.
      И Кристина, построившая свой замок на песке, должна теперь посмотреть в глаза горькой правде.
      Алан опять заговорил:
      – У тебя было очень тяжелое время с момента аварии. Ты часто была одна и все время занималась самоанализом. Когда ты опять начнешь ходить и вернешься к обычной жизни, тебе будет легче пережить удары судьбы, которые бывают у всех.
      Она подалась вперед:
      – Нет, не у всех, я молю Бога, чтобы не у всех. Алан знал, что она страдает из-за Винса, но не знал, как помочь.
      – Дорогая моя, – сказал он, – ты такая милая, любящая, ты никогда не будешь одинока.
      – Как ты догадался, что я чувствую себя одинокой?
      – Просто догадался, – улыбнулся он, – и я знаю, что с момента аварии ты очень изменилась. Может быть, тебе самой не нравится эта перемена… но ты из веселого беззаботного ребенка превратилась в страдающую женщину. Ты что-то потеряла, но приобрела мужество и внутреннюю красоту.
      Его слова согрели и успокоили ее.
      – Ты все понимаешь, Алан. Признаюсь, что у меня сейчас действительно трудное время.
      – Я знаю.
      Ее пальцы с силой сжали его руку.
      – Не говори больше ничего…
      – Я не буду, дорогая. Но если тебе будет нужна помощь или ты захочешь поговорить со мной, я всегда к твоим услугам. Ты ведь и сама знаешь?
      – Да, Алан.
      – А если тебе вдруг что-то срочно понадобится, просто позвони, и мы поговорим с тобой по телефону.
      Она попыталась засмеяться.
      – Но ты слишком занят на бирже.
      – К черту все дела. Есть вещи и поважнее.
      После горьких часов, проведенных ночью в раздумье о том, что любовь уходит, а она проваливается в кромешную тьму, дружба Алана показалась ей особенно ценной. Любовь уходила от нее… Любовь и вера, а дружба оставалась. Дружба была сейчас важнее для нее. Алан так хорошо понимал ее, как будто умел читать ее мысли. Кристина сказала:
      – Пожалуй, я лучше переберусь в город. Буду жить в своей новой квартире, приглашу Пэт.
      – Хорошая мысль. Это даст тебе возможность переменить обстановку и избавиться от мамочки Винса, – сказал Алан, показывая, как хорошо он понимает ситуацию, в которой оказалась Кристина.
      – Если я сделаю это, я позвоню тебе. Ты придешь навестить меня? – спросила она.
      Но затем даже он, преданный Кристине, начал ускользать от нее… упомянув имя другой женщины… ошибочно полагая, что она рада будет услышать это.
      – Ты так понравилась Шарлотте Маршалл. Она сказала, что вы вчера долго разговаривали и что она очарована тобой. Мы оба придем навестить тебя.
      – Хорошо, Алан, – ответила она.
      Когда он ушел, Кристина опять почувствовала себя одинокой и несчастной. Как повезло Шарлотте, что у нее есть Алан. А если Винс уйдет от нее к Гейл? Она останется совсем одна.
      Кристина пыталась вспомнить то, что милый добрый Алан говорил ей о необходимости принимать жизнь такой, как она есть. Да, так она и должна поступать…
      К вечеру к ней вернулись силы. Она хорошо поспала после обеда и проснулась посвежевшей. Кристина решила не думать о кошмаре, не ревновать и дать Винсенту еще один шанс. Его наваждение пройдет, и он обязательно вернется к ней. Она была в этом уверена. Она никогда не упрекнет его и даже не покажет, что узнала обо всем. Так будет лучше. Разумнее.
      – Я собираюсь спуститься вниз и встретить мужа, когда он вернется, – сказала она Мэг в шесть часов.
      Мэг поджала губы. Она видела и слышала слишком много, чтобы ей нравился мистер Винс. За обедом он сказал матери, что не собирается играть в гольф, а поедет к Бишопам для того, чтобы поблагодарить их за прекрасный вечер. Леди Г. одобрила его поступок. Но Мэг знала, что влекло Винса к Бишопам. Об этом говорили даже на кухне, и это было омерзительно. Когда Мэг зашла туда, чтобы выпить чашечку кофе с экономкой, миссис Кру передала ей неприятные новости. Ее племянница, которую звали Марлин, была горничной у Бишопов. Сегодня днем она позвонила своей тетушке и среди прочего рассказала ей то, о чем говорила вся прислуга: о мисс Бишоп и мистере Винсе, которые слишком откровенно танцевали румбу, а сегодня после обеда мистер Винс увез ее кататься на машине. Какой стыд! Ведь бедная миссис Винс не может ходить.
      Мэг с отвращением слушала.
      – Я думаю, что мистер Винс ведет двойную жизнь, – осуждающе сказала миссис Кру. – А все эти деньги. Я не буду больше голосовать за консерваторов.
      Мэг язвительно ответила:
      – Люди, которые представляют лейбористов, тоже могут быть неверными мужьями. Не думаю, что политические взгляды влияют на характер человека.
      Миссис Кру засмеялась.
      И сейчас, слушая, как Кристина говорит о том, что Винс будет счастлив, если выиграет в гольф у старого Бишопа, Мэг стало особенно жаль ее. Да уж, гольф! Он забрал Гейл кататься на машине, вместо того чтобы быть здесь с этим ангелом. Ну и муж!
      Мэг ничего не сказала, но помогла Кристине одеться и спуститься в библиотеку. Камин был разожжен, так как сентябрьский вечер был прохладным и сырым. Леди Гейлэнд сидела за письменным столом, а Норвегия и Швеция вытянулись у камина, наслаждаясь теплом.
      – Я хочу дойти до дивана одна, – сказала Кристина.
      Мэг подчинилась. Леди Гейлэнд, повернувшись, смотрела на свою невестку, которая медленно двигалась, опираясь на обе палки.
      Тронутая бесстрашием этой девушки, Роза сказала почти искренне:
      – Отлично, моя дорогая. Ты делаешь успехи.
      С трудом переводя дыхание, Кристина тяжело села на софу. Собаки подбежали к ней и стали ласкаться, Погладив их, Кристина сказала:
      – Ноги становятся крепче с каждым днем. Скоро я буду ходить уже с одной палкой, а к Рождеству буду танцевать.
      Роза Гейлэнд закончила письмо, запечатала его и подошла к камину. Сегодня ей было жаль Кристину. Конечно, она прекрасно видела, что произошло вчера, она знала, что Винс без ума от Гейл. Открыто она не могла заявить, что восхищается поведением своего сына, но развязка близилась, и, по мнению Розы, чем скорее наступит конец, тем лучше. Она не хотела, чтобы ее сын был связан обязательствами с инвалидом. Тем более… чем больше Роза думала о новом браке сына, тем заманчивее он ей казался.
      Однако она продолжала лицемерить:
      – Тебе действительно лучше? Вчерашнее падение забыто?
      – Да, спасибо. Я хорошо себя чувствую.
      – Тебе понравился вчерашний вечер?
      Кристина вспыхнула и посмотрела на такс, которые устроились у нее на коленях.
      – Да.
      Помолчав, Кристина вдруг добавила:
      – Я хотела попросить вас помочь мне.
      Роза доброжелательно посмотрела на Кристину. Она обожала, когда ее просили помочь, и считала, что только она может эффективно разрешать все проблемы. Никогда прежде невестка не просила ее о помощи.
      – Конечно, дорогая. Я сделаю все, что смогу.
      – Я хочу переехать в городскую квартиру, если это возможно… Я хотела бы сделать это завтра, – сказала Кристина резко.
      Роза просияла.
      – Ну что ж, это неплохая мысль, тем более что погода начала портиться. Теперь перемена обстановки пойдет тебе только на пользу.
      – Я тоже так думаю.
      – Но с другой стороны, мне кажется, что наш дорогой Винс не захочет уезжать от своей яхты.
      – А я и не говорила этого. Я хочу поехать одна.
      Роза удивленно подняла брови. Это было что-то новое. Она всегда думала, что Кристину будет очень тяжело оторвать от Винса.
      – А почему, дорогая? – спросила она с любопытством.
      Огромные глаза Кристины смотрели на огонь.
      – Я думаю, будет неплохо, если я одну-две недели поживу с Мэг и Пэт. Думаю, мужчины устают, когда рядом с ними находятся лежачая больная плюс медсестра.
      – Ты отличный психолог. Я полностью согласна с тобой.
      «Конечно, – подумала Кристина с горечью, – ты рада избавиться от меня».
      – Ты хочешь, чтобы я уговорила Винса отпустить тебя? – спросила весело леди Гейлэнд.
      – Да, – кивнула Кристина, – именно на это я и рассчитываю. Я не хочу, чтобы Винс считал, что должен поехать со мной. Мне бы хотелось побыть одной и сконцентрироваться на выздоровлении. Мне хорошо здесь делают массаж, но я хотела бы пройти физиотерапевтические процедуры.
      – Я уверена, что Винс все поймет и позволит тебе поехать в город одной.
      – Большое спасибо.
      Кристина произнесла эти слова с горечью. Леди Г. даже и не попыталась оставить ее здесь… Ну что ж, ничего другого она и не ожидала от своей враждебной свекрови. Роза ясно дала понять Кристине, что знает, как обстоят дела на самом деле. По этой причине Кристина решила уехать, и как можно скорее. Может быть, это заставит Винса забыть Гейл. Если он будет видеть ее столько, сколько захочет, он устанет от нее и вернется к своей жене таким же влюбленным, как был перед свадьбой.

      Джон Дункан с удовольствием встречался с Пэт Дженкинс. Он не был эмоциональным человеком, но вчерашний вечер был поистине прекрасным. Он пригласил Пэт поужинать и потанцевать. Впервые после смерти жены он пошел в ресторан с женщиной. Когда Джон провожал ее домой, он вдруг обнял пухленькую Пэт и, поцеловав, сказал:
      – Ты потрясающая девушка.
      Она потерлась об его щеку, как ласковый котенок, и прошептала:
      – Да ты и сам неплох, Джонни.
      Давно уже никто не называл этого умудренного жизнью шотландца «Джонни», и Джон Дункан почувствовал себя опять ребенком. Даже сегодня утром он все еще оставался в приподнятом настроении.
      Пэт Дженкинс зашла к нему в кабинет с блокнотом и карандашом. Он уже хотел начать говорить, когда заметил, что она сегодня выглядит как-то необычно. Она была чем-то расстроена и даже не улыбнулась ему.
      – Да, мистер Дункан?
      Он нахмурился, у него появилось неприятное ощущение, что он обидел ее, поцеловав вчера вечером.
      – Что-нибудь случилось? – спросил он.
      – Еще как случилось!
      – С кем… с нами? – он почувствовал, что заикается, хотя такое с ним случалось крайне редко.
      Пэт ласково посмотрела на него:
      – О, нет. Вчера был просто прекрасный вечер, Джонни.
      – Тогда в чем дело?
      – Моя подруга… миссис Винс Гейлэнд… – выпалила Пэт, готовая заплакать.
      – Миссис Гейлэнд? – удивленно повторил Джон Дункан. – Ну и ну! Ты мне расскажешь?
      – По-моему, в последнее время я вам очень много говорю, – сказала Пэт, – и знаю, что вам можно доверять. Я открою вам секрет, но строго между нами.
      – Ты же знаешь, Пэт, я не из болтливых.
      – Посмотрим, – улыбнулась она.
      Ей нравился этот голубоглазый шотландец, которого она вначале считала занудой. Пэт Дженкинс влюбилась в него и чувствовала, что ее тоже любят. Вчерашний вечер это доказал.
      Она была на седьмом небе от счастья, когда сегодня утром раздался телефонный звонок из Рэкхэма. Чувствовалось, что Кристина боится, что ее услышат, и поэтому прошептала только несколько слов. Ее голос был так печален, что сердце Пэт сжалось. Бедная Кристина!
      – Я должна уехать отсюда, Пэт, – сказала она. – Леди Гейлэнд дает мне машину и шофера, со мной едет Мэг. Не можешь ли ты попросить мистера Дункана, чтобы он отпустил тебя? Ты открыла бы квартиру, приготовила еду и побыла бы немного со мной. Ты мне очень нужна сегодня.
      – Я все сделаю, дорогая, – мгновенно ответила Пэт.
      Часом позже, когда она собиралась уходить на работу, раздался еще один телефонный звонок. Это была мисс Доусен, медсестра Кристины.
      Мэг сказала, что звонит из телефонной будки, чтобы никто не услышал ее разговора. Она считает, что Пэт должна знать реальное положение вещей. Она была крайне раздражена.
      – Во всем виноват наш красавчик хозяин… Я сварила бы его в кипящем масле, – закончила она свой рассказ о несчастьях Кристины.
      Прошло две недели с того вечера у Бишопов, подходил к концу сентябрь. Погода была все еще хорошая. Винс Гейлэнд почти все свое свободное время проводил на яхте. С точки зрения здоровья Кристина чувствовала себя прекрасно: она уже самостоятельно передвигалась с помощью двух палок, не боясь упасть. Ее ноги совсем окрепли. Доктор был очень доволен ее успехами. Но происходили ужасные вещи, которые Мэг не могла не заметить. У нашей бедной маленькой миссис Гейлэнд разбито сердце… Это можно было видеть по ее глазам, хотя она ничего и не говорила.
      – Но я слышала, как она плачет по ночам, – сказала Мэг Пэт, которая пришла в ужас от услышанного. – Она пытается сохранить свою гордость и дала мужу еще один шанс, но он ведет себя просто отвратительно. Кристина хотела уехать из Рэкхэма, но он не отпустил ее.
      Пэт пересказала этот телефонный разговор Джону Дункану.
      – Мне все совершенно ясно, Джонни. Я очень давно работаю на этой фирме и знаю Винсента Гейлэнда. Он очень обаятельный человек, и у него много положительных качеств. Вы знаете, что он талантливый бизнесмен и прекрасно работал, пока не приехала эта девица из Южной Африки. Кажется, он просто потерял голову. Но его чувства к Кристине все еще живы, и он не хочет оставлять ее. Он так слаб и – как большинство людей – боится честно признаться в этом.
      Так же думала и Мэг. Винс пытался удержать Крис. Не хотел уезжать из Рэкхэма сам, но и не хотел отпускать в Лондон жену.
      – А он знает, что ей все известно?
      Слишком много денег, зато нет ума и чувств – вот как сказали бы о молодом Гейлэнде на Севере. Прошло всего четыре месяца с их женитьбы, а он, виновник аварии, ведет себя таким образом. Просто невероятно.
      – Как мне сказала Мэг, вначале она ему ничего не говорила, – сказала Пэт, – но вчера кое-что случилось, и Кристина не выдержала.
      – А что случилось?
      Пэт тихо пересказала то, что ей поведала Мэг.
      Он сказал своей жене, что поедет на три дня в круиз на яхте. Это было три дня тому назад. Винс сказал Кристине, что поедет с двумя американцами, которые принимали его, когда он был в Америке в командировке. Он поехал с ними, но взял с собой и Гейл Бишоп. Никто этого не знал, даже его мать. И уж конечно, не знала этого Кристина. Но тайна каким-то образом открылась, и это переполнило чашу ангельского терпения Кристины. Она возмутилась, и у них с Винсом состоялся разговор. Крис сказала, что она переедет в лондонскую квартиру и будет там жить до тех пор, пока он не прекратит эту постыдную связь с Гейл Бишоп.
      Это все, что знала Мэг.
      Пэт вынула носовой платок и с силой высморкалась.
      – Бедняжка! Он чуть не угробил ее… гнал свою чертову машину слишком быстро! Паразит!
      – Ну, ну, полегче, – улыбнулся Джон, – так воспитанные девушки не говорят.
      Пришел черед улыбнуться и Пэт.
      – Вы такой милый.
      Он протянул к ней руку.
      – Мисс Дженкинс, я собираюсь сделать вам предложение. Позже, после работы. Если вы не примете его, мне придется научиться у вас ругаться.
      Глаза Пэт засияли, сердце забилось от радости.
      – Я никогда не позволю тебе сквернословить, дорогой Джонни, – прошептала она.
      Он покраснел от удовольствия.
      – А пока, – сказал он, – я отпускаю тебя, чтобы ты помогла бедняжке миссис Винс.
      Когда красивая машина леди Гейлэнд подъехала к дому на Честер-Сквер, Пэт все уже успела сделать. Она приготовила еду, поставила цветы в вазы, зажгла электрический камин; на улице шел холодный сентябрьский дождь.
      У Пэт заныло сердце, когда она увидела бледное, осунувшееся лицо Кристины, хотя и была приятно поражена тем, как быстро продвигается ее выздоровление. Пэт притворилась, что она счастлива видеть свою подругу, и радостно приветствовала Кристину и Мэг.
      – Я так рада, что ты вернулась, Крис, и если не возражаешь, я пожила бы несколько дней в свободной комнате.
      Мэг помогла Кристине сесть на диван, а затем пошла отпустить машину. Девушки остались одни. Пэт хотела пойти приготовить кофе, но Кристина остановила ее:
      – Не надо, посиди немного со мной. Спасибо за все, что ты сделала для меня, Пэт.
      Кристина говорила с трудом. Она чувствовала, что ее сознание работало так же медленно, как и ее ноги. Крис была разбита и подавлена.
      Сидя в машине, она пыталась заставить себя стоически переносить свои несчастья, но сейчас силы оставили ее. Кристина посмотрела на комнату, которую они с Винсом обставляли всего пять месяцев тому назад. Она помнила, как они выбирали шторы в Париже… ей показалось, что цена слишком высока, но Винс махнул рукой и сказал:
      – Ерунда, для моей жены ничего не жалко.
      Они вместе покупали ореховый секретер и этот стол. На столе стояла красивая сигаретница, которую они купили во время медового месяца в Италии. Все напоминало ей о тех счастливых днях, когда Винс любил ее, а теперь она вернулась в эту квартиру одна, без него!
      Никогда она не чувствовала себя такой одинокой… Только сейчас она осознала, что кольцо на ее пальце символизирует лишь иллюзии и горькую боль.
      – Не обращай на меня внимание, Пэт, – прошептала Кристина и закрыла лицо руками.
      Пэт увидела, как дрожат ее руки. С молчаливой жалостью она смотрела на склоненную головку Крис.
      «Как он мог? – спрашивала себя Пэт. – Как он смел поступить с ней так?»
      В этот печальный час своего приезда в шикарную квартиру, хозяйкой которой она так и не стала, Кристину переполняли горестные мысли. Она ясно вспомнила то, что произошло вчера вечером.
      Две недели она пыталась играть в его игру под названием «давай притворимся, что все в порядке». Она спрятала все свои подозрения, запретила себе ревновать. Она зашла так далеко, что даже высидела весь этот ужасный обед, который Роза давала в честь Бишопов, а Гейл то и дело бросала страстные, полные тайного смысла взгляды на Винса. Кристина пыталась заверить себя, что в этом ничего плохого нет, что все еще можно исправить. Она постоянно боролась с чувством антипатии к свекрови, которая никогда не была на ее стороне. (Кроме того момента, когда Крис выразила желание переехать в Лондон.) Казалось, Винс хорошо себя вел, он относился к ней с нежностью и заботой, даже с любовью, но ни разу не выразил желания переехать в комнату Мэг и никогда не сидел рядом с ней больше нескольких минут. Она вынуждена была признать, что он борется со своей страстью к Гейл. Ей было почти жаль его… до последнего момента.
      Она так устала от лжи и предательства, что ее терпению наступил предел.
      Вернувшись из круиза, он выглядел великолепно. Винс весело рассказывал, как он прекрасно провел время в компании двух американских друзей Хенка Стоуна и Френклина Джозефа. Путешествие удалось. Они доплыли до французского берега и пошли обратно. Погода почти все время благоприятствовала им.
      Имя Гейл не упоминалось. Кристине даже в голову не могло прийти, что Гейл отважится пойти в трехдневное плавание с тремя мужчинами. Но она недооценила мисс Бишоп, которую не волновала собственная репутация.
      Обычно Кристина не обращала внимания на сплетни и никогда бы, ни при каких обстоятельствах не стала слушать сплетен прислуги. Но случилось так, что слова миссис Кру вернули к жизни все ее подозрения и вызвали негодование. Разговаривая с Кристиной в саду, миссис Кру рассказала о своей племяннице Марлин.
      – Она встречается с молодым человеком, мадам. И думаю, она скоро выйдет замуж и покинет Бишопов. Я не буду об этом сожалеть.
      – Почему? – небрежно спросила Кристина.
      – Не знаю, извините ли вы меня, мадам, но моей сестре не нравится поведение молодой леди.
      И именно тогда миссис Кру, не осознавая, что бросает к ногам миссис Гейлэнд неразорвавшуюся бомбу, добавила:
      – Мисс Бишоп хотела, чтобы Марлин поехала с ней на яхте к берегам Франции, но у Марлин морская болезнь, и она отказалась. Тем более что на яхте были только мужчины и ни одной женщины, кроме мисс Бишоп.
      Никогда Кристина не забудет, как больно сжалось ее сердце. Она вынуждена была сесть, потому что руки задрожали, и она побоялась выронить палки.
      – Надеюсь, я не сказала ничего лишнего, – взволнованно сказала миссис Кру.
      – Совсем нет. Думаю, им понравилось плавание… жаль, что Марлин не смогла поехать.
      Это глупое замечание далось Кристине с большим трудом, но когда миссис Кру ушла, она почувствовала такой холод в душе, что казалось, сама смерть коснулась ее.
      Гейл каталась на яхте. Она ходила с ними в круиз. Не с американцами, а с Винсом. Он тайком пригласил ее и думал, раз американцы уезжают обратно в Штаты, Кристина никогда не узнает об этом.
      Этого уже Кристина не могла вынести. Дальше притворяться было просто невозможно. Но она не хотела устраивать публичных сцен, поэтому дождалась, когда они останутся одни в ее комнате.
      – Гейл ходила с вами в плавание на яхте, ведь так, Винс?
      Винс покраснел. Он вынул сигару изо рта и недоуменно уставился на жену.
      – О!… Ты знаешь… Ну… Ну, а почему бы и нет? Кристина сидела на кровати, возмущенно глядя на него.
      – Если бы речь шла о любой другой женщине, я сказала бы, что неразумно идти в круиз с тремя мужчинами, – и ничего больше. Но Гейл совсем другое дело. Она влюблена в тебя, а ты в нее.
      Винс еще больше покраснел. Он посмотрел на жену полувиноватым и в то же время враждебным взглядом, от которого Кристину покоробило.
      – Я ничего не могу поделать с тем, что женщины постоянно влюбляются в меня.
      – И ничего не можешь поделать с тем, что сам влюбляешься в них?
      – Моя дорогая Тина… Она подняла руку.
      – Нет, Винс. Пожалуйста, не надо больше лжи. Я и так слишком долго молчала, надеясь, что это недоразумение. Но ты продолжаешь вести себя отвратительно.
      – Я не знаю, о чем ты говоришь, – начал защищаться он.
      – Прекрасно знаешь. Я слышала ваш разговор в беседке той ночью, на вечере Бишопов. Там я впервые начала ходить и дошла до… той беседки… как раз в тот момент, когда ты рассказывал Гейл, как обожаешь ее. Разве не ты назвал ее Тайфун?
      Винс встал, открыл окно и выбросил сигару на лужайку. Его лицо побелело как снег. Кристина не знала, о чем он думает или что он чувствует в этот момент, но догадывалась, что он пытается выбраться из создавшегося положения. Он все еще хотел Тайфун… но злился, что его секрет раскрыли… потому что он не хотел терять жену.
      Повернувшись, он резко заговорил:
      – Хорошо, ты все знаешь… я признаю, что мне… скажем… немного нравится Гейл.
      – Немного нравится! – повторила Кристина с истерическим смехом.
      – Ну, она привлекательна, а я, признаюсь, всегда был впечатлительным.
      – Впечатлительным! – повторила Кристина дрожа. – Ты это так называешь? И это твое извинение за то, что ты нарушил данное мне обещание?
      И в этот момент он задал ей жестокий вопрос:
      – Неужели мужчина не может любить двух женщин одновременно?

      Вспомнив все это, Кристина подняла голову и посмотрела на свою подругу.
      – Пэт, – сказала она, – я хочу спросить тебя, только ответь честно. Может мужчина любить двух женщин одновременно?
      Пэт была в замешательстве. Она поняла, почему Кристина задала этот вопрос, и ей совсем не хотелось отвечать на него. Она зажгла сигарету и несколько минут яростно курила, подыскивая нужные слова. От напряжения у нее даже сморщился лоб. Ей очень хотелось помочь Кристине, но она считала не в праве лгать.
      – Дорогая моя, – начала она издалека, – я не знаю правильного ответа. Мужчины такие странные, но они действительно говорят, что можно любить двух женщин одновременно. Но, слава Богу, так говорят не все.
      В этот момент она вспомнила своего Джона, который оставался верным своей жене даже после ее смерти. Прошло несколько лет, прежде чем он обратил внимание на другую женщину.
      Кристина спросила:
      – Но это возможно?
      – Ох, моя дорогая, – сказала Пэт, – ты ведь знаешь, что мужчин называют полигамными… ну и слово выдумали! В стародавние времена у них были гаремы, но я считаю, что все это чепуха. Даже на Востоке многие мужчины имеют только одну жену. А христианам сам Бог велел. У мужчины должна быть только одна женщина – его жена.
      Кристина закрыла глаза. Все ее тело дрожало.
      – Да, – прошептала она, – да.
      – Видишь ли, – продолжала Пэт, пытаясь утешить подругу, – не все мужчины одинаковы. Некоторые из них верны и преданны, а другие ведут беспорядочный образ жизни. Они слишком впечатлительны и не могут не флиртовать.
      «Флиртовать, – подумала Кристина, – если бы только это».
      Винс тоже употребил слово «впечатлительный». Именно так он охарактеризовал себя.
      Перед ее мысленным взором опять встала ужасная сцена их последнего разговора в Рэкхэме.
      – Мужчина может любить двух женщин одновременно, – сказала она ему, – но я не собираюсь быть одной из двух. Я не создана для этого и не обладаю менталитетом гаремной девушки.
      Он огрызнулся:
      – Не будь смешной. Я не просил тебя быть девушкой из гарема.
      – Может быть, я и преувеличиваю, но ведь ты говоришь, что хочешь и меня, и Гейл Бишоп.
      – Я знаю, что это невозможно, – он почти кричал, злясь на себя и на нее. – Я просто пытаюсь сказать, что я не переставал любить тебя.
      Она ответила с сарказмом, что было так не похоже на нее:
      – Я должна сказать, Винс, что ты себя ведешь очень порядочно. Как приятно, что я еще немного популярна.
      – Не дави на меня, я этого не выдержу.
      – А сколько я могу выдержать? – воскликнула она. – Ты думаешь, мне было легко чувствовать, что теряю тебя… видеть, как ты увиваешься за другой женщиной… лжешь мне… предаешь меня?.. Это просто ужасно!
      Он сел к ней на кровать и схватил ее за руки так, как будто тонул.
      – Прости меня, дорогая! Прости меня, мне так стыдно! Я никогда не думал, что ты узнаешь.
      – Вот это здорово, – сказала она, истерически засмеявшись.
      – Клянусь, я не хотел причинить тебе боль.
      – А что ты хотел? – спросила она с болью и мукой, потому что знала, что теряет то, что уже нельзя вернуть, несмотря на все извинения Винса.
      Винс убил в ней веру в романтическую любовь и верность. Память об этом останется в ней навсегда… о том моменте, когда ее герой превратился в слабого и ничтожного человека, чьи жадность и тщеславие позволили предать свою жену. Но даже в этот момент Кристина была слишком великодушна, чтобы вспомнить об аварии. Она никогда не сможет напомнить ему, что теряет его из-за аварии, виновником которой был он.
      Винс вспомнил об этом сам.
      После потока слов… протестов… покаяний… попыток объясниться он вдруг стал мрачным.
      – Ты лежишь здесь как ангел, и я чувствую себя жестоким. Да, я знаю, что я виновник твоей болезни. Если бы ты была здорова, ничего бы не случилось. Я это прекрасно понимаю.
      Кристина почувствовала себя совершенно измученной и горько сказала:
      – Я всегда старалась, чтобы ты этого не ощущал. Затем у него опять сменилось настроение, он испытывал угрызения совести.
      И вот сейчас, сидя с закрытыми глазами и вспоминая этот кошмар, Кристина почувствовала, как дрожь опять охватила ее тело. Она все еще не могла поверить, что все это происходит с ней. Должно быть, она слишком долго жила в мире грез. И каким страшным стало возвращение к реальности – и к какой реальности! Он целовал ее руки, прося прощение за содеянное, обвиняя во всем только себя и повторяя, что она слишком хороша для него. Это привело ее в ярость. В нем совсем не осталось порядочности, раз он позволяет себе так говорить.
      – Как смеешь ты говорить мне подобные вещи? Ни одна женщина не хочет думать, что слишком хороша для своего мужа. Во всяком случае, я не хочу. Ты пытаешься сделать из меня циника! Для этого женщина должна быть слишком эгоистичной, жестокой и нечестной, как Гейл Бишоп, и похоже, что ты все еще не можешь отказаться от нее.
      Винс встал и начал ходить по комнате. Его лицо было бледным и измученным.
      – Я не верю, что люблю ее. Я люблю только тебя, Тина. Но у нее какие-то дьявольские чары, которые не отпускают меня. Она вошла в мою жизнь, когда я был сломлен этой аварией. Наверное, в психологии этому есть объяснение.
      Их разговор длился бесконечно, пока она не поняла, что они все время ходят по кругу, так и не придя к какому-нибудь заключению. Винс любил ее, но не мог забыть Гейл и не мог дать Кристине обещания не видеть ее больше.
      Внезапно Кристина сказала Пэт:
      – Я рассталась с ним на время. Да, Пэт, я рассталась с ним.
      Пэт положила руку на длинные худые пальцы любимой подруги.
      – Мне очень жаль, дорогая. Хочешь рассказать мне? Таким образом история была еще раз пересказана, правда в сокращении, так как Кристина не могла говорить все. Есть вещи слишком личные, в которые нельзя посвятить даже лучшую подругу.
      Когда она закончила, Пэт сказала сквозь зубы:
      – Какой подлец!
      – Он ничего не может с собой поделать.
      – А что касается мисс Бишоп – я бы ей шею свернула.
      – Я виню ее не больше, чем его, – вздохнула Кристина, – они оба нечестные люди, но Гейл просто бессовестна. Она охотилась за Винсом, не обращая на меня никакого внимания. Но нельзя говорить, что они похожи, Винс намного добрее.
      «Слабее», – подумала Пэт.
      В таких случаях женщина часто оказывается сильнее и беспощаднее. Мужчина сомневается, прежде чем нанести решающий удар. Ему не чужды сострадание и угрызения совести. Если бы Гейл Бишоп сказала: «Мы не должны… ради твоей жены», – то Винс бы задумался и, возможно, не совершил ошибку. Но она сделала все, чтобы разбить сердце его нежной и любящей жены. Такие женщины, как Гейл Бишоп, руководят мужчинами до тех пор, пока тем это не надоедает.
      Кристина сказала то, что Пэт сама прекрасно знала:
      – Теперь я знаю, каков Винс на самом деле. Он поверхностный и неглубокий человек. Он не сможет пробыть с Гейл дольше, чем со мной. Он даже не хочет жениться на ней. Этого хочет его мать, но не он. Ну и, конечно, этого хочет Гейл. – Леди Гейлэнд ведет себя просто отвратительно! Она никогда не хотела, чтобы Винс женился на мне. А тут подвернулась Гейл со своим состоянием.
      Пэт бросила окурок в камин.
      – Не могу представить, что это говоришь ты, Крис.
      – Извини, у меня ужасное настроение. Ничего, я все переживу.
      Пэт сомневалась в этом и думала, с каким наслаждением она налила бы яду Винсу и мисс Бишоп. Вслух же она сказала:
      – А чем все закончилось?
      Кристина сказала, что их разговор закончился ничем. Винс пробыл у нее всю ночь, растягивая нескончаемый разговор. Он предложил даже порвать с Гейл и казался огорченным, когда Кристина сказала, что не хочет подобной капитуляции. Она не хотела, чтобы он возвращался к ней, оглядываясь, как будто что-то потерял. Лучше ему оставаться в Рэкхэме и видеться с Гейл так часто, как он этого захочет. Может, тогда он поймет, что она не олицетворяет собой весь мир.
      – И, может быть, ты поймешь, что действительно любишь меня, и вернешься ко мне, – закончила Кристина.
      Он был изумлен тем, как спокойно приняла она это ужасное известие, и был поражен ее мудростью и тактом. Он умолял ее остаться в Рэкхэме, но она отказалась, сказав, что поедет в Лондон, где будет жить с Мэг и Пэт.
      – Рано или поздно все образуется, и ты сам сможешь понять, чего тебе хочется.
      – И у тебя нет ко мне ненависти? Ты не хочешь вычеркнуть меня из своей жизни? – спросил он.
      Она ответила, что не может ненавидеть его, но и жить с ним под одной крышей не желает, когда в его сердце есть другая женщина.
      Винс с любопытством спросил, даст ли она ему развод, если он захочет.
      Через несколько мгновений он услышал ее ответ:
      – Нет, я не дам тебе развод для того, чтобы ты женился на ней… Гейл низкая и жестокая женщина, и я знаю, что ты пожалеешь, если женишься на ней. Не торопи события, пусть все идет своим чередом, Винс. Я хочу поправиться, а когда вернусь к нормальной жизни, думаю, мы справимся с ситуацией. К тому времени и ты уже избавишься от наваждения.
      Мудрые слова, но они дались ей нелегко. Еще труднее было видеть его слабость. Он покрыл ее руки поцелуями и слезами, называя себя самым ничтожным из живущих на земле.
      Он так унижал себя, что она уже была готова остаться, не в силах вынести этого. Но все-таки Кристина выдержала и не сдалась.
      Ее последние слова были:
      – Когда ты будешь знать наверняка, чего ты хочешь, приезжай, но до тех пор не беспокой меня.
      – Очень надеюсь, что он так и сделает, – сказала Пэт, прослушав эту часть истории. – Я не хочу, чтобы твою жизнь и дальше портили. Ни он, ни его красота, ни его деньги не стоят этого.
      Кристина разрыдалась. Она не могла себе позволить выплакаться в Рэкхэме. Боль от ее потери… от разрыва с мужем, которого она так любила, была невыносимой.
      – Мы можем чем-нибудь помочь? – спросила Пэт у медсестры, сама рыдая. – Какой печальный конец романтического увлечения нашей бедной Крис. Вы не знаете, какой она счастливой была в самом начале. Не думаю, что она заслужила такое.
      – Не следует говорить о том, что мы заслужили, – кротко сказала Мэг. – В этом мире многие хорошие люди ходят по лезвию бритвы. Я думаю, это провидение Господне, и награду мы получим только на том свете. Если не будет веры, то будет трудно пережить все «подарки» судьбы.
      В тот вечер, когда Кристина встала и заставила себя одеться, она была очень бледной, но собранной. Ей по телефону позвонила леди Гейлэнд. Пэт вышла, а Мэг готовила еду на кухне. Кристина взяла трубку и услышала неприятный слащавый голос.
      Ее нервы напряглись, и она спросила:
      – Да, как у вас дела?… Да… Я хорошо доехала, спасибо. Здесь все подготовлено… Нет, мне ничего не нужно. Я уже разговаривала со своим врачом, и с завтрашнего дня мне назначена физиотерапия. Я совершенно уверена, что скоро смогу ходить без палок.
      Леди Г. вела обычный светский разговор. Кристине показалось, что ее мучает совесть, потому что она задавала слишком много сочувственных вопросов. Но когда было произнесено имя Винса, Кристина напряглась, вцепившись в телефонную трубку.
      – Наш Винс уехал… К нему заехал старый друг по Оксфорду, и Винс взял его покататься на яхте. Я думаю, что они будут отсутствовать несколько дней.
      Кристина почувствовала, как загорелись ее щеки, но руки остались холодными.
      – Как это мило с его стороны, – напряженно сказала она, осознавая, что в этот момент ее душа беззвучно кричит: «Винс, Винс, ты действительно на яхте с другом или с ней? Может быть, леди Гейлэнд просто тактична?»
      Но вслух она так ничего и не сказала.
      У Кристины весь вечер было плохое настроение. Она пыталась быть веселой с Мэг и Пэт, они смеялись шуткам друг друга, смотрели телевизор, который был одним из свадебных подарков, но она постоянно ощущала одиночество и не могла внутренне отделить себя от Винса. Он по-прежнему оставался смыслом всей ее жизни.
      Временами она переставала себя мучить мыслями о том, действительно ли Гейл на яхте. Кристина пыталась стать циничной. Она вспоминала слова Мэг, что мужчины отличаются от женщин. Она здесь мучается, а он чертовски хорошо проводит время на яхте. Кристина представила его с фужером шампанского в одной руке и с сигарой в другой… Его улыбающееся загорелое лицо… Она еще помнила те дни, когда ОНА каталась с ним на яхте, и помнила его страстные поцелуи.
      С этого момента между Рэкхэмом и квартирой на Честер-Сквер возник глухой барьер и полное молчание. Конечно, если Винс ушел в плавание, то он не может позвонить ей, но почему он не пошлет ей никаких известий? Причиной этому могла быть только Гейл.
      Кристина сконцентрировалась на своем здоровье. Всю свою волю она направила на то, чтобы восстановить двигательную активность ног. Новое лечение давало великолепные результаты. Какой бы несчастной она себя ни чувствовала, она не могла не радоваться тому, как быстро поправляется.
      Пэт пришлось вернуться на работу, и Кристина большую часть своего времени проводила наедине с Мэг. Они устраивали маленькие вечеринки… так как многие старые друзья Кристины, в том числе и Алан, приходили навестить ее. Возникали проблемы, когда приходили друзья Винса, прослышав, что молодая миссис Гейлэнд вернулась в город. В такие моменты, чтобы защитить свою гордость, Кристина притворялась, что все нормально.
      – Винс ушел в плавание на яхте, – весело говорила она всем. – Он скоро вернется, и тогда мы устроим настоящий праздник.
      Были такие, кто верил, но были и те, кто слышал сплетни о Винсе и Гейл, они уходили возмущенные Винсом и искренне сочувствовали красивой светловолосой девушке, на которой он женился. Ему должно быть стыдно, что он предал ее.
      Одна пара, которая знала раньше Гейл Бишоп, после визита к миссис Винс рассказывала своим друзьям:
      – Мы думаем, что эта связь не продлится долго. Винс просто дурак. У него такая приятная жена. А Гейл Бишоп еще покажет себя, когда приберет его к рукам.
      Единственным, кого Кристина действительно хотела видеть, был Алан – преданный друг, оставшийся на ее стороне. Она думала, что потеряла его из-за Шарлотты Маршалл, но когда Алан зашел к ней на квартиру, то был один. Кристина была слишком тактична, чтобы спрашивать Алана о Шарлотте, но догадалась, что молодая вдова стала осознавать, что влюбляется в обаятельного голубоглазого брокера. Она понимала, что ее любовь безответна, и не хотела страдать. Поэтому она приняла приглашение крестной матери поехать в кругосветное путешествие. Они должны покинуть Лондон на следующей неделе.
      – Она очаровательная женщина, и я буду очень скучать по ней, – сказал Алан просто.
      Но когда Кристина стала выражать ему свое сочувствие, он дал ей понять, что его печаль не имеет ничего общего с любовью. У них чисто дружеские отношения… по крайней мере с его стороны. Он сказал Кристине, что в его жизни была только одна любовь – его погибшая невеста.
      – В какой-то мере я рад, что Шарлотта уехала, – улыбнулся он Кристине, – в противном случае многое бы осложнилось. Я уже говорил тебе, что она очень порядочный человек, и я надеюсь, что она встретит достойного мужчину и будет счастлива.
      Тогда Кристина спросила:
      – Так, значит, все эти сплетни о тебе и Шарлотте беспочвенны?
      – Конечно, – ответил Алан. Кристина вздохнула.
      – А ты не думаешь, Алан, что каждому человеку необходим спутник? Одиноким так тяжело.
      – Я уже привык.
      Он выглядел таким спокойным и умиротворенным, сидя рядом с ней и покуривая трубку. Казалось, ему действительно никто не нужен. Может быть, и она со временем успокоится и не будет ни в ком нуждаться. Но сейчас ей казалось, что, если Винс решит оставить ее, она не сможет пережить этого. Ей не давала покоя ужасная мысль, что она будет жить здесь совсем одна, в то время как Винс, мечта ее сердца, будет с Гейл.
      Сама мысль об этом была настолько невыносима, что она закрыла лицо руками.
      Алан сразу же отложил трубку и обнял ее за плечи.
      – Ну что ты, дорогая, – успокаивал он ее. Кристина разрыдалась.
      – Не обращай на меня внимания, Алан, Я все переживу.
      Как и все остальные, он знал, что случилось… и как Пэт и Мэг, он испытывал огромную нежность к Кристине и отвращение к Винсу. Винсент Гейлэнд чувствовал это и последнее время почти не звонил. Его даже не волновало, как идут дела на бирже. Алан не представлял себе, как будет разговаривать с ним, когда Винс позвонит. Алан считал, что во всем виноват Винс. Это он поддался чарам мисс Бишоп, которая никогда Алану не нравилась.
      Что он может сказать Кристине? Алан был совершенно сбит с толку. Ему хотелось утешить ее, но он не находил слов. Он знал, насколько горда Кристина, и не хотел унижать ее. К тому же открытого разрыва не было, и, возможно, со временем супружеская пара помирится. Ему оставалось только ждать и надеяться, что все образуется. Но сегодня, сидя в красивой гостиной, которая была со вкусом обставлена для любящей пары, он вдруг понял, что Кристине надеяться не на что. Он слишком хорошо знал Винсента. Даже если Винс вернется к ней сейчас, он вскоре найдет замену Гейл. Винсу нужна женщина с твердым характером, чтобы удерживать его в узде.
      Сегодня перед Аланом встала еще одна проблема – его собственные чувства. Сидя рядом с Кристиной и глядя на ее золотистые волосы и хрупкую склоненную фигуру, он понял, насколько сильно он ее любит. Ему пришлось отойти в сторону, когда она вышла замуж за Винса. За время их короткой, но приятной дружбы с Шарлоттой Маршалл он несколько раз спрашивал себя, сможет ли он жениться на ней. И не мог ответить положительно, потому что слишком сильно любил Кристину. А она была женой Винса, и Алан не позволял себе показывать свои чувства. Даже сегодня, осознавая глубокую любовь к ней, он не позволил ни единым словом или жестом показать свои истинные чувства. Кристина любит человека, который пытается разрушить ее жизнь.
      «Господи, как мало я могу для нее сделать», – угрюмо подумал Алан.
      Через несколько минут она уже смогла спокойно разговаривать. Ей не хотелось говорить о Винсе, поэтому она начала рассказывать Алану о своих планах на выздоровление.
      Когда Алан спросил ее, что она собирается делать в ближайшую неделю, ее ответ был абсолютно спокойным:
      – Останусь здесь – по крайней мере мне не надо опять ложиться в больницу.
      Затем Алан неловко спросил:
      – Ты думаешь, на фирме справятся без шефа? Она потупила взгляд.
      – Пэт говорит, что мистер Дункан очень хороший специалист, но Винс, конечно, будет заезжать на фирму, когда окончится сезон катания на яхте.
      Это было единственное упоминание Кристины о муже, разбившем ей сердце. Алан понимал, что ей трудно говорить о нем, и перевел разговор на отношения Пэт с Джоном Дунканом.
      – Я очень рада за нее, – сказала Кристина, – он очень хорошая партия для нее. Пэт вчера приводила его к нам. Мне он очень понравился не только как человек, но и потому что он обожает Пэт.
      Перед тем как уйти, Алан сказал:
      – Приезжайте как-нибудь ко мне с Пэт и прихватите с собой Мэг, она мне очень нравится. Мне бы хотелось, чтобы ты посмотрела, какие прекрасные в этом году георгины.
      По лицу Кристины пробежала улыбка.
      – Милый Алан! Ты у нас неутомимый садовник. Алан улыбнулся ей в ответ:
      – В пользу разведения садов говорит очень многое. Они охраняют нас от печали.
      Когда он ушел и Мэг помогала ей подготовиться ко сну, Кристина продолжала все еще думать об Алане. Он самый добрый и благородный из всех, кого она знала.
      Она жалела Шарлотту Маршалл, которая успела полюбить его. Ей было жаль всех женщин, которые любили безответно, но только не себя. Она не позволит Винсу покинуть ее, она не доставит Гейл такого удовольствия.

      Кристина уже неделю жила в Лондоне, когда наконец позвонил Винс. Он звонил из Рэкхэма.
      – Я плавал на яхте во Францию, – сказал он. – Со мной ходил Эйдриан Струд. Ты помнишь его? Он был на свадьбе.
      – Ах, да, – сказала вежливо Кристина.
      Даже по телефону она чувствовала его обаяние и ничего не могла с собой поделать. Он рассказывал, что плавание прошло прекрасно, стояла хорошая погода и яхта летела как птица.
      – Я рада, – сказала Крис.
      – Жаль, что тебя не было с нами, – добавил он. Кристина разговаривала из спальни. Она закрыла глаза и сжала телефонную трубку так сильно, что ее пальцы побелели. Ну почему, почему он имеет над ней такую власть? Ей хотелось верить в то, что он говорил, но сердце подсказывало, что он опять лжет. А может быть, он все-таки говорит правду и он скучал по ней? Винс сказал:
      – Расскажи мне о себе. Кажется, ты так давно уехала из Рэкхэма. С тобой все в порядке, моя дорогая?
      Она все еще «его дорогая». Это было безнадежно. Кристина холодно ответила:
      – Я прекрасно себя чувствую. За эту неделю я многого добилась и уже хожу потихоньку без палок.
      – Я так рад, Тина. Я столько думал о тебе.
      «В то время, когда она была с тобой, – горько подумала Кристина. – Или в этот раз ты ее с собой не взял и думал о ней тоже?»
      Вслух же она сказала:
      – Я тоже о тебе думала, Винс.
      – Я знаю, я поступил с тобой ужасно. Она прервала его.
      – Пожалуйста, не начинай опять этот разговор. Мы ничего не решили с тобой той ночью, не решим ничего и сейчас.
      – Я приеду завтра утром тебя навестить.
      – Пожалуйста, не надо… пока, – она остановилась.
      – Пока что?
      – Ты сам все знаешь, Винс. Я не хочу тебя видеть до тех пор… пока ты не будешь в состоянии вести нормальную жизнь… жизнь женатого человека… где будет место только нам двоим. Ты можешь мне это обещать?
      Она так долго ждала его ответа, что, прежде чем он начал говорить, она поняла, что он не может ничего ей обещать. Это молчание было красноречивее любого ответа.
      – Тина, дорогая моя, – сказал наконец он, – я переживаю сейчас трудные времена, но стараюсь быть честным с тобой. Я не хочу еще раз обманывать тебя. После нашего последнего разговора я решил, что не буду больше этого делать. Кроме Эйдриана, со мной на яхте была Гейл.
      Кристина почувствовала, как будто ее резко ударили по лицу. Несмотря на переполнявшее ее негодование, она старалась говорить спокойно:
      – Понятно. Ну что ж, я не удивлена.
      – Клянусь, я ненавижу себя, – его голос был не такой радостный, как вначале. – Я сам хочу избавиться от этой девицы, но сейчас не могу этого сделать. Я знаю, что ты заслуживаешь лучшего и что я поступаю непорядочно.
      – Спокойной ночи, Винс, – сказала она задыхаясь.
      – Нет, Тина, подожди.
      – Нам нечего больше сказать друг другу, Винс.
      – Но я не хочу терять тебя, Тина. Клянусь, не хочу! Слезы текли по ее лицу, но она не хотела, чтобы он догадался об этом, и холодно сказала:
      – Ты знаешь мое решение – все или ничего. До свидания.
      Она положила трубку, и через некоторое время телефон зазвонил опять, но она так и не ответила.
      Можно ли перенести большую боль? Может быть, будет лучше, если он уйдет к Гейл и перестанет с ней играть в кошки-мышки. Он так слаб. Господи, он так слаб, но она все еще любит его.
      Кристина осознала, что рыдает.
      – Господи, сделай так чтобы я разлюбила его! Сделай так, чтобы я смогла его ненавидеть!
      Утром она выглядела такой бледной и слабой, что Мэг предложила не ездить сегодня в больницу. Кристина быстро ответила:
      – Нет, мы поедем. Я должна опять ходить.
      – Черт бы побрал ее мужа, – пробормотала Мэг. – Думаю, он скоро появится здесь и опять начнет ее мучить.
      Когда они вернулись домой из больницы, то застали там Винса.
      Он великолепно выглядел, еще больше загорев после последнего круиза. У него был взгляд, как у побитой собаки, что больно задело Кристину. Его отношения с Гейл Бишоп не слишком хорошо отражаются на нем. Она не смогла сделать его счастливым.
      Кристине было больно видеть его в этой квартире, которую они вместе обставляли, но она сделала над собой усилие и поприветствовала его, как обычного друга:
      – Привет, Винс. Вот так сюрприз. Ты как раз к обеду.
      Мэг вышла из комнаты, оставив их одних. Несколько минут Винс удивленно смотрел, как спокойно, хоть и медленно, двигается Крис.
      – Хочешь выпить? – спросила она. Он удивил ее ответом:
      – Нет, спасибо. Я не останусь на обед. У меня деловое свидание с партнером из Бельгии – директором одной из крупнейших фирм по производству мотоциклов в Брюсселе.
      Кристина отвернулась, чтобы Винс не увидел ее лица. Ее сердце забилось. Сейчас, когда он был рядом с ней, она поняла, как сильно они изменились. Она все еще любила его, но прежнего Винса, а не этого незнакомца со стыдливыми глазами.
      Когда он протянул к ней руку, она резко сказала:
      – Не надо.
      – Думаю, ты ненавидишь меня, Тина.
      – Нет, – она повернулась, глядя Винсу прямо в глаза. – Я просто… чувствую, что ты не принадлежишь мне больше.
      Внезапно он сел, обхватив голову руками.
      – Я больше этого не вынесу, – сказал он.
      – Не вынесешь чего?
      – Всего этого… Ты, я и она.
      – Я полагаю, у тебя есть еще чувства к ней? – с сарказмом спросила Кристина.
      Он выглядел несчастным.
      – Я так подавлен, Тина. Я знаю, что ты не можешь понять меня. Я и сам себя с трудом понимаю. Но я Богом клянусь, что не хочу потерять тебя. Вчера, когда ты повесила трубку, я решил порвать с Гейл.
      Кристина тоже села на стул.
      – И ты это сделал?
      – Я собираюсь встретиться и поговорить с ней после обеда.
      Кристина сказала:
      – Ты не сможешь. Я знаю, как она на тебя влияет. Бедный Винс! Как тебе плохо сейчас. Ты разрываешься на несколько частей!
      – Пожалуйста, не надо меня жалеть, – сказал он резко. – Я уже взрослый мальчик.
      – Тогда ты должен решить, чего ты хочешь, – устало сказала она.
      – Послушай, Тина. Все, что случилось с нами после аварии…
      «Ну вот, опять началось», – уже порядком устав, подумала она.
      – Ты не знаешь, что она за человек… она всегда добивается того, чего хочет. Она как динамит.
      – По-моему, ты зовешь ее Тайфун.
      Кристина произнесла эту фразу отстраненно, и это возымело странный эффект.
      Вскочив на ноги, он набросился на нее.
      – Почему ты кричишь на меня? Это низко с твоей стороны!
      – Думаю, мы все уже сказали друг другу, – спокойно ответила она. – И какое ты имеешь право говорить, что я поступаю низко?
      – О Господи, прости меня, Кристина! Она положила руку на горло.
      – Будет лучше, если мы сейчас прекратим разговор и продолжим его после твоего свидания с Гейл.
      Он взял ее руку и поцеловал.
      – Я очень люблю тебя, Тина. Люблю тебя несмотря ни на что, хотя ты и не считаешь это любовью. Я порву с Гейл, а потом вернусь, и мы опять заживем, как прежде.
      Она боялась ответить ему, боялась, что голос подведет ее.
      Она закрыла рукой глаза и прошептала:
      – До свидания, до встречи.
      Когда она открыла глаза, его уже не было. Мэг вошла в комнату, чтобы объявить, что обед готов. Она увидела, что Кристина, бледная, сидит в кресле.
      – Что он сделал с вами?
      Кристина взяла медсестру за руку и еле слышно проговорила:
      – Мэг, он собирается поговорить с Гейл и порвать с ней все отношения. Он говорит, что все еще любит меня. Я верю ему, но он не понимает любовь так… как понимаю ее я. Чтобы он ни сделал сейчас… даже если он расстанется с Гейл, он не изменится. Я не смогу доверять ему больше. О, Мэг, как мне вернуть веру в него?
      Это был риторический вопрос, и Мэг знала это. Она молчала, с жалостью глядя на прекрасные золотые волосы Кристины и думая о том, какое же завершение будет у этой истории.
      Весь этот день Кристина провела в нервном напряжении, все время думая о Винсе. Она уже убедила себя, что не стоит быть слишком критичной и напыщенной. Винсу надо дать время прийти в себя. Если он расстанется с Гейл, она примет его, ни разу не напомнив, что случилось. Врачи сказали, что она будет нормально ходить уже через месяц, и они смогут поехать за границу. Она хочет, чтобы Винс отвез ее в Италию, там у них будет второй медовый месяц. Она заставит его забыть Гейл Бишоп. Она сможет это сделать.
      После чая Кристина почувствовала себя лучше. Она приняла ванну и надела платье, которое очень любил Винс. У нее было предчувствие, что он вернется вечером к ней, и они будут счастливы. Кристина опять станет его златовлаской. Они прекрасно проведут вечер и…
      Звонок в дверь прервал ее мысли.
      Раскрасневшись, она крикнула Мэг:
      – Если это Винс, проводите его в гостиную и скажите, что я буду готова через минуту.
      Мэг пошла открыть дверь, но это был не Винс – это был Алан, который принес огромный букет оранжевых и пурпурно-красных георгинов.
      – Привет! Как наша пациентка? – начал он.
      – О, входите мистер Брейд. Я сейчас скажу миссис Гейлэнд, что вы пришли, она переодевается.
      – Я не смог позвонить по телефону, но мне хотелось привезти ей эти цветы. Я сам их вырастил.
      Медсестра грустно посмотрела на этого доброго голубоглазого человека, чья верность Кристине была непоколебима.
      Она прошептала Алану:
      – Он приходил сегодня к миссис Гейлэнд. Она немного нервничает.
      – О Господи, – улыбка Алана погасла.
      – Она ждет его сегодня на ужин… и думала, что это пришел он.
      – Понимаю, – сказал Алана и добавил: – Может быть, мне лучше уйти?
      – Нет, подождите. Я скажу ей, что вы здесь.
      Мэг побежала в спальню Кристины и, вернувшись, сказала, что Кристина просит его остаться и ни в коем случае не уходить.
      Через минуту Кристина вышла. Он с изумлением посмотрел на нее.
      «Как же она красива», – подумал Алан.
      Конечно, это сияние… для Винса. Как может этот эгоистичный парень не попытаться сделать ее опять счастливой? Алан надеялся, что у Винса все-таки проснется совесть, хотя у него, как и у Мэг, не было уверенности в этом.
      – Я думаю, что тебе может понравиться это, – он протянул ей цветы.
      – Ох, Алан. Как они прекрасны!
      У нее было приподнятое настроение, она предложила ему сигарету, выпить, а затем заговорила о Винсе.
      – Я жду его к ужину. Ты должен остаться и увидеть его. Он наверняка захочет тебе рассказать о своем круизе к берегам Франции.
      Алан, помолчав, сказал:
      – Прекрасно, я с удовольствием повидаюсь с ним. В последнее время мы даже не разговаривали с ним по телефону. А я думаю, он будет рад услышать, что его дела на бирже идут совсем неплохо.
      – Ну вот и хорошо. Останешься и поужинаешь с нами, – весело сказала она.
      – Но я не хочу вам мешать, – сказал Алан.
      Она настаивала. Он заметил, что она находится в состоянии нервного возбуждения – более эмоционально, чем обычно. Он был в неведении, что на самом деле произошло между мужем и женой. И вдруг Кристина, не в силах больше скрывать от него правду, открыла свой секрет.
      – Знаешь, у нас была размолвка с Винсом… Винс увлекся этой ужасной Гейл Бишоп.
      Алан, нахмурившись, смотрел на камин.
      – Да.
      – Все это было ужасно, и я приехала сюда, желая таким образом положить конец этой истории. А теперь, Алан, по-моему, все налаживается. Сегодня утром он приехал сюда и сказал, что хочет порвать с мисс Бишоп и вернуться ко мне.
      Алан посмотрел на Кристину. Ее лицо, такое прекрасное и такое дорогое, выражало столько надежды, что он был потрясен до глубины души. Возвращение Винса означает крах всех его надежд, и тем не менее больше всего на свете он желал его возвращения.
      Он сказал ей искренне:
      – Я буду очень рад, моя дорогая, если твоя жизнь опять наладится.
      – О, да. Я в этом совершенно уверена! – воскликнула она.
      Зазвонил телефон. Алан увидел, как Кристина покраснела, а затем побледнела. Телефон стоял на столике, рядом с которым сидел Алан.
      Кристина сказала:
      – Алан, возьми, пожалуйста, трубку.
      Он кивнул и поднял трубку. Теперь она увидела, как он побледнел. Алан сказал:
      – Да, это квартира миссис Винсент Гейлэнд… Откуда вы говорите?
      – Кто это? – прошептала Кристина.
      Он махнул рукой, чтобы она замолчала, а сам продолжал:
      – Да, это друг миссис Гейлэнд… Вы можете сказать мне.
      А затем:
      – … О Господи!
      Кристина удивленно слушала. Когда она услышала восклицание Алана и увидела выражение его глаз, она почувствовала, как сжалось ее сердце. У нее возникло ощущение приближающегося несчастья.
      Алан ничего не говорил, только кивал и повторял:
      – Да… Да… Да… Наконец он повесил трубку.
      – Что случилось, Алан? – спросила она. Он ответил:
      – Кристина, дорогая, боюсь, у меня плохие новости. Я все бы отдал, чтобы не говорить тебе, но у меня нет другого выхода.
      Ее глаза расширились от страха:
      – О Господи! Нет, только не Винс!
      Алан, сам еле сдерживаясь, подошел и взял ее за руки.
      – Лучше уж сказать тебе всю правду. Ты должна знать. Это звонили из полиции. Винс попал в аварию.
      В ее лице не осталось ни кровинки.
      – Где? Когда?
      – Полчаса тому назад. Он ехал по дороге в Рэкхэм.
      – Так значит… он решил не возвращаться ко мне? – медленно прошептала она.
      – Думаю, что нет. Идет дождь. Он начался до того, как я приехал сюда… Винс ехал по мокрой дороге… машину занесло…
      Он замолчал, боясь произнести следующие слова, которые причинят Кристине еще большую боль.
      – Еще одна авария на мокрой дороге, – прошептала она, – как тогда в конце нашего свадебного путешествия. Он сам вел машину?
      – Да.
      – Он был… один?
      – Нет, – с трудом проговорил Алан, – с ним была Гейл.
      Время остановилось для Кристины. Свет в гостиной начал слепить ее. Она чувствовала, что теряет сознание.
      – Что случилось? – спросила она.
      – Они врезались в дерево. Машина перевернулась, он ехал на скорости около восьмидесяти километров. Он сразу умер, Кристина. А девушка умерла по дороге в больницу.
      Он больше ничего не сказал, увидев, как голова Кристины склонилась набок. Она была без сознания. Он побежал к двери, прося Мэг о помощи.

      На безоблачном небе ярко светило андалузское солнце. На берегу моря стояла красивая белая вилла, окруженная садом, в котором росла ярко-красная герань. По краям сада росли высокие пальмы. На деревьях зрели золотые плоды. Стояла прекрасная весенняя погода.
      Кристина, лежа в кресле, читала книгу. Вдруг что-то привлекло ее внимание. Подняв голову, она вспомнила, что индийский поэт Рабиндранат Тагор написал прекрасные стихи. Она посмотрела на голубое море и задумчиво процитировала отрывок из поэмы:
 
Не покидай меня, любовь, не попросив
Я сторожил тебя, сгоняя сон с тяжелых век
Я так боялся вдруг заснуть и потерять тебя навек
Не покидай меня, любовь, не попросив
 
 
Вдруг я очнулся, руки протянул и, не спросив
Хотел коснуться я тебя, прижать к груди
И, разрывая снов густую пелену, молю тебя, не уходи
Не покидай меня, любовь, не попросив
 
      Какие прекрасные стихи! Кристину переполняла ностальгия, и она вспомнила свои последние восемнадцать месяцев. Сколько времени она провела в печали и в безнадежных мечтах, а все могло быть совсем по-другому.
      Прошло полтора года с тех пор, как умер Винс.
 
       Не покидай меня, любовь, не попросив…
 
      Бесчисленное количество раз Кристина думала об этом, ее мольбы шли из самой глубины сердца, и вот сейчас она прочитала стихотворение, которое глубоко и полно отвечало ее чувствам. Она боялась, что Винс когда-нибудь покинет ее, боялась, что ее счастье окажется просто чудесным сном. И это воплотилось в жестокой реальности.
      Год с того момента, когда она дважды потеряла Винса – как любимого человека и как человека вообще, в результате той катастрофы ей было очень тяжело пережить.
      И все же сегодня, сидя здесь под испанским небом, она чувствовала, что горе отступает. Она уже могла смотреть на свое быстротечное замужество с Винсентом как на трагическую пьесу, где она была только зрителем, или как на грустную историю, которую когда-то прочитала. Ей уже не верилось, что все это произошло с ней. И все же обручальное кольцо Винса было на пальце, и она все еще была миссис Винсент Гейлэнд. Когда-то она принадлежала ему и познала моменты огромного счастья, прежде чем Гейл Бишоп разбила его; Прежде чем Винс расстроил этот брак.
      Кристина откинула голову на подушки и закрыла глаза.
      Ей нравилось здесь. Это был ее второй приезд в Сан-Рокко. Первый раз Кристина была здесь с Мэг в декабре, вскоре после гибели Винса. Вилла Сан-Рокко принадлежала англичанину по имени Билл Хокинс, который был женат на испанке. Билл был школьным приятелем Алана, и именно Алан уговорил их с Мэг приехать сюда. Он знал, что вилла Сан-Рокко прекрасное и тихое место, рядом с изумрудным морем. Он был уверен, что сам климат будет способствовать выздоровлению Кристины.
      И здесь, во время их первого пребывания, которое длилось около трех месяцев, Кристина полностью восстановилась духовно и физически. Она опять научилась ходить, плавать, кататься верхом и даже танцевать.
      Сегодня она была здорова как и прежде… как будто никогда не попадала в эту ужасную аварию. Вчера Кристина сыграла три сета в теннис с молодой женщиной, которая тоже жила на этой вилле. Кристина выиграла у нее. Затем она плавала в голубой лагуне, которой можно было любоваться с террасы. Кристина знала: ей есть за что благодарить Бога. Правда, физическое выздоровление шло быстрее, чем душевное. Оправиться от перенесенного горя было не очень легко.
 
       Не покидай меня, любовь, не попросив…
 
      Страстная мольба любящего сердца вернула Кристину к собственным воспоминаниям. Она сняла очки, закрыла глаза и позволила себе в мельчайших подробностях вспомнить недавние события.
      После смерти Винса она заболела. Первые несколько дней она жила только на таблетках, за ней ухаживала преданная Мэг, которая не пускала к ней никого, кроме Пэт и Алана. Кристина не помнит этих дней, но ей потом сказали, что она постоянно звала Алана, который часами просиживал около нее, держа ее за руку и успокаивая. Это удавалось сделать только ему.
      Она не помнит похороны Винсента. Кристина не видела оповещения о похоронах в газетах и только позже, когда уже была в состоянии прочитать их, попросила газеты.
      Сообщение о смерти Винса было напечатано на первых полосах всех центральных газет.
 
      ИЗВЕСТНЫЙ ВЛАДЕЛЕЦ ЗНАМЕНИТОЙ БРИТАНСКОЙ КОМПАНИИ ПО ПРОИЗВОДСТВУ МОТОЦИКЛОВ ПОГИБ В АВТОМОБИЛЬНОЙ АВАРИИ…
      ВИНСЕНТ ГЕЙЛЭНД ПОГИБ В АВТОМОБИЛЬНОЙ КАТАСТРОФЕ. ЕГО ПАССАЖИР, ИЗВЕСТНАЯ ЮЖНОАФРИКАНСКАЯ НАСЛЕДНИЦА, СМЕРТЕЛЬНО РАНЕНА…
 
      Было много и других заголовков. Фотографии Винса, фотографии Гейл. Было даже упоминание о вечере Бишопов, фотографии Кристины во время свадьбы, когда она стояла под руку с Винсом на ступеньках церкви. Их фотографии с Винсом (одному Богу известно, откуда журналисты достали их) во время свадебного путешествия по Франции и Италии. И конечно, было много упоминаний о другой аварии, в которой пострадала миссис Винсент Гейлэнд.
      Бесконечные фотографии… и всегда, когда Кристина видела красивое лицо Винса, она опять ощущала боль утраты.
      И даже сегодня она вспомнила об этих чувствах, когда она смотрела на фотографию Гейл Бишоп; Гейл – с ее огромными красивыми глазами и жадным чувственным ртом. Несмотря на горечь потери, Кристина мучилась от того, что Винс все-таки решил остаться с Гейл. Случилось то, чего она так боялась. Он увидел Гейл и опять оказался под властью ее чар. Винс погиб, когда они ехали по дороге к дому Бишопов. Это было его своеобразное прощание с Кристиной… И все же она не могла ненавидеть его. Сердце Крис разрывалось на части от горя и тоски.
 
       Не покидай меня, любовь, не попросив…
 
      Но Винс покинул ее, не обратив внимания на ее горе и одиночество.
      Когда Кристина немного пришла в себя, она написала письмо матери Винса. Она простила эту женщину, которая ненавидела ее и склоняла сына к измене. Кристина выразила свое глубокое сочувствие горю леди Гейлэнд.
 
      «Я знаю, что он значил для вас, – писала она, – и как ужасно для вас, его матери, потерять его. Я знаю, что вы никогда меня не любили, но если я могу чем-нибудь помочь, напишите мне об этом».
 
      Ответ Розы Гейлэнд был похож на нее. Она исписала много страниц зелеными чернилами, которыми обычно пользовалась. Большую часть письма она жаловалась на потерю единственного сына, но тем не менее умудрилась несколько раз завуалированно уколоть Кристину. Там были такие строчки:
 
      «Если бы ты никогда не уезжала из Рэкхэма и не предъявляла этот ужасный ультиматум моему несчастному сыну, ему не понадобилось бы ехать к тебе и умолять тебя быть более терпимой. Тогда авария бы не произошла…»
 
      Когда Мэг и Пэт прочли этот отрывок, они просто взбесились от ярости, но Кристину письмо свекрови оставило равнодушной. Почему ее должны волновать эти незаслуженные упреки? Кристина знала, как знала и Роза, что именно леди Гейлэнд возвела стену между ней и Винсом и способствовала роману своего сына с мисс Гейл Бишоп.
      Роза закончила письмо словами о том, что им незачем больше встречаться, и Кристина была с ней полностью согласна. Даже смерть Винсента не смогла объединить этих женщин.
      Но вскоре пришло еще одно письмо от Розы… на этот раз совершенно безобразное.
 
      «… мой бедный мальчик не успел изменить завещание, поэтому тебе переходит все его состояние, а у меня осталась только небольшая часть акций компании. Это бесчестно, но думаю, ты удовлетворена. Теперь мне придется продать Рэкхэм, и фамильный дом моего покойного мужа перейдет в руки чужих людей».
 
      Прочитав это, Мэг сказала:
      – Пошлите эту старую кошку ко всем чертям, поступите с ней так, как она этого заслуживает.
      Но когда Кристина была уже в состоянии заняться финансовыми делами, она настояла, чтобы адвокат семьи перечислил значительную сумму леди Гейлэнд для поддержания Рэкхэма. После этого Роза вынуждена была написать и поблагодарить Кристину. Но даже в этом благодарственном письме Роза предположила, что Кристина намеренно заставила Винса написать такое завещание.
 
      Прочитав это письмо, Пэт сказала Кристине:
      – Не понимаю, почему ты так щедра с ней? Кристина ответила:
      – Да пусть заберет эти деньги. Меня они никогда не интересовали. Тем более что у меня остается огромная сумма, которой мне хватит на мои нужды.
      Она вспомнила, как во время их помолвки, когда Винс был влюблен в нее (так сильно, как мог), он сказал ей:
      – Я сегодня перепишу завещание в пользу моей прекрасной будущей жены.
      Она ответила:
      – Я не хочу даже слышать об этом. Я не представляю жизни без тебя. Надеюсь, что я умру первая.
      Но Винс ушел первым, а она, все еще молодая, осталась одна. Иногда она думала, как бы Винс изменил завещание, если бы у него было время. Стал бы он переписывать его на свою новую любовь?
      Странно, но она не испытывала больше жгучей боли, когда думала о страсти Винса к Гейл. Кристине даже было жаль Гейл, потому что она умерла слишком молодой. Кристина была тронута теплым отношением к ней со стороны отца Гейл. Среди сотен писем, полученных ею в дни трагедии, письмо старого Генри Бишопа было самым теплым. Несчастный отец, опечаленный смертью своей единственной дочери и наследницы, нашел в себе силы осудить безрассудство Гейл.
      Он написал Кристине:
 
      «Каким бы огромным ни было мое горе, я знаю, что вы должны быть возмущены поведением моей дочери, которая явилась причиной вашего несчастья. Мне остается только молить вас о прощении. Здесь есть и моя вина, ведь это я избаловал ее».
 
      Когда он приехал в Лондон, он навестил Кристину и пригласил ее в ресторан. Он выглядел постаревшим и осунувшимся, но по-прежнему был очень обходительным и милым с Кристиной.
      – Дорогая моя, вы должны забыть эту трагедию и научиться опять радоваться жизни. Мне больно осознавать, что моя дочь сломала вам жизнь. Вы слишком молоды для этого.
      – Нет, мистер Бишоп, я постараюсь, чтобы этого не произошло, – ответила Кристина.
      И она действительно пыталась начать новую жизнь. Когда юристы закончили с финансовыми вопросами и ей не надо было больше подписывать никаких документов, она позволила Алану увезти их с Мэг в Испанию.
      Она не знает, как бы она выдержала все эти черные дни, не будь поблизости Алана. Он всегда оказывался рядом, когда ей были необходимы его дружба или совет. Он никогда ничего не навязывал Кристине, но оказывался там, где был больше всего необходим. В тот раз Алан взял двухнедельный отпуск, чтобы привезти их с Мэг в Испанию, и только убедившись, что им обеим комфортно здесь, уехал.
      Кристина с Мэг прожили здесь три месяца и вернулись в Лондон в конце марта. Кристина загорела и прекрасно выглядела, хотя Пэт заметила, что у Кристины появился несколько печальный взгляд зрелой женщины. В Кристине была убита молодость, но, как Пэт сказала Джону, она стала еще милее и добрее, чем была прежде. Она теперь была богатой вдовой, но деньги ее совсем не портили.
      Кристине уже были не нужны услуги Мэг как медсестры, но она еще долго не могла отпустить ее от себя. Кристина привыкла к этой веселой и практичной женщине и полюбила ее. Но в конце концов Мэг пришлось вернуться к своей работе – она считала, что должна быть там, где в ней нуждаются. Мэг продолжала часто бывать у Кристины в гостях и сейчас проводила с Кристиной свой отпуск.
      Прошлым летом Кристина сдала свою квартиру, а сама сняла коттедж на берегу моря в Девоншире. Пэт после извещения о помолвке с Джоном Дунканом оставила работу на фирме и приехала в Девоншир к Кристине. Они вернулись на Честер-Сквер к свадьбе Пэт. Кристина настояла на том, что она оплатит приданое Пэт и ее девичник. Кристина была от всей души рада счастью Пэт. После свадьбы мистер и миссис Джон Дункан переехали в свой дом, где Пэт стала выполнять обязанности матери маленького Грема, и Кристина осталась одна.
      Ее одиночество было бы особенно болезненным, если бы не большое количество друзей и… Алан.
      Сидя под ярким солнцем Испании, Кристина вспомнила один эпизод.
      Они все поехали к Дунканам встречать Рождество. Это был по-настоящему семейный праздник с пушистой елкой для Грема. Пэт была беременна. Она сказала Кристине, что на этот раз у Джона будет девочка (которую, конечно, назовут Кристиной, и она должна быть ее крестной матерью).
      – А ты, дорогая, не собираешься замуж? – впервые с момента смерти Винса осмелилась спросить ее Пэт.
      Кристина ответила:
      – Я не думаю об этом…
      Но это было неправдой, потому что как раз в этот рождественский вечер Алан поцеловал ее. Это было в холле, они были одни, так как все гости находились в столовой. Когда его губы коснулись губ Кристины, она почувствовала охватившую ее дрожь. Она начала осознавать, что Алан, ее самый преданный друг, любит ее. Его поцелуй и его руки сказали ей об этом.
      Он крепко обнял ее и прошептал:
      – Ты такая красивая… ты мне очень дорога… как прекрасно, что ты опять танцуешь.
      В этот вечер Дунканы пригласили к себе много гостей, и Кристина весело и беззаботно танцевала. Пэт сказала Кристине, что она была душой всей компании.
      Алан больше не поцеловал ее… Не пытался он ничего объяснить и позже. Кристина знала, что Алан сдержанный и скрытный человек, который тонко ощущает чувства других людей. Должно быть, он боится разрушить их дружбу или считает, что слишком мало времени прошло со смерти Винса. Но после Рождества Кристина стала думать об Алане по-другому – она поняла, что любит его. Когда Алан, провожая Кристину до дому, поцеловал ее в щеку, ей захотелось большего. Она хотела испытать возбуждающую теплоту другого поцелуя, увидеть в его глазах сияние, предназначавшееся ей.
      Когда Кристина сказала, что они с Мэг собираются поехать в Сан-Рокко, он вдруг ответил, что тоже возьмет отпуск и присоединится к ним. Он даст ей знать, как только сможет выехать.
      Сидя в прекрасном весеннем саду, Кристина мечтала об этой встрече. Женская интуиция подсказывала ей, что это будет не просто дружеская встреча.
      Как далек стал ей Винс! Мертвые всегда уходят от нас, как бы тяжело нам ни было вначале. Он жил в ее памяти как призрак, который никогда больше не сможет причинить ей боль. Агония ее замужества навсегда ушла в прошлое. Кристина открыла глаза и увидела идущую к ней молодую девушку в черном платье с гвоздикой в волосах. Это была Кармен, одна из горничных на вилле. Когда она подошла ближе, Кристина увидела в ее руке телеграмму.
      – Это вам, senora.
      Кристина взяла телеграмму, вскрыла ее и прочитала.
 
      «ЕДУ НА МАШИНЕ, ПРИБУДУ В ЧЕТВЕРГ ВЕЧЕРОМ
      АЛАН».
 
      – Ответа не будет, Кармен, – сказала Кристина. Она не могла больше сидеть на одном месте, ее дыхание участилось. Он приезжает и радость переполнила ее.
      Кристина была так возбуждена, что молилась вслух:
      – Господи, сделай так… чтобы это было то, о чем я думаю.
      Ей казалось, что она уже видит Алана здесь – его высокую худую фигуру, рано поседевшие волосы, голубые смеющиеся глаза с морщинками в уголках, благородный изгиб губ. Милый, милый Алан, который был всегда рядом с ней и никогда ее не подводил. Он и сейчас ее не подведет.
      В холле она встретила Мэг, которая шла в купальном костюме с полотенцем в руке.
      – Я собираюсь искупаться, – сказала Мэг, – пойдем со мной, дорогая.
      – Нет, – сказала Кристина и протянула ей телеграмму, – прочти это.
      Прочитав, Мэг с радостью посмотрела на высокую красивую девушку, которая была не просто ее пациенткой, а ребенком, которого она научила ходить и которому помогла преодолеть болезнь. Мэг с гордостью посмотрела на красивые загорелые ноги Кристины, которая была одета в шорты.
      – Я очень рада за тебя, дорогая, – сказала она, возвращая телеграмму Алана.
      – Телеграмма опоздала, – сказала Кристина, – он приезжает сегодня.
      – Он не может так быстро добраться, – сказала Мэг.
      – Нет, он сможет, – возразила Кристина. – Посмотри, телеграмма послана из Испании.
      – Да, – согласилась Мэг, посмотрев еще раз телеграмму. – Телеграмма послана вчера. Если он нигде не останавливался, то будет здесь сегодня.
      – Конечно. Поэтому я должна переодеться, – радостно сказала Кристина, – и попросить Билла приготовить рисовый пудинг, который так любит Алан. Какое счастье, что сейчас созрела мушмула, Алан обожает ее с сыром!
      Она побежала, а медсестра еще некоторое время смотрела ей вслед. Дорогая маленькая миссис Гейлэнд! Как было бы прекрасно, если бы Алан Брейд остался с ней навсегда. Он как раз тот человек, который ей нужен. У него есть мудрость, чувство юмора, нежность и понимание. Он кажется слишком застенчивым и тихим, но Кристине, чувствительной, нежной девушке, нужен именно такой муж, полная противоположность сумасшедшему обворожительному Винсу. Когда-то Мэг презирала его, но сейчас мертвый Винс стал для нее просто «тем несчастным парнем». Смерть перечеркнула все его грехи. К счастью, Кристина смогла пережить эту трагедию, и было бы абсурдно думать, что ее красота останется незамеченной.
      Кристина зашла к Биллу, заказала специальное меню на сегодняшний ужин и побежала в спальню (она все еще не могла успокоиться).
      Приняв душ, она одела новое платье, купленное в Мадриде, где они провели с Мэг несколько дней, прежде чем приехать сюда. Это было короткое вечернее платье из хлопка, созданное испанским кутюрье. Оно сидело на ее изящной фигуре как влитое. Кристина одела жемчужные серьги и причесалась. Она уже успела загореть, и матовый цвет ее нежной кожи красиво сочетался с золотыми волосами. Ей хотелось хорошо выглядеть для него.
      Вдруг она подумала:
      «Как прекрасно любить опять но на этот раз человека, который меня никогда не предаст!»
      Она была уверена, что, если бы Алан не любил ее, он не приехал бы сюда и не написал того письма, которое она получила вчера:
 
      «Я не могу дождаться этого отпуска. Он значит для меня больше, чем все предыдущие…»
      А это могло означать только одно: он ее любит. И в этот раз он признается ей.
      Весь день Кристина была в состоянии нервного возбуждения, но Алана все не было. Ужин откладывали и откладывали, пока в девять часов им не пришлось признать, что Алан сегодня не приедет.
      Кристина была расстроена, но не успела Кармен внести остывший ужин, как они услышали звук подъезжающей машины со стороны внутреннего дворика.
      Мэг сказала Кристине:
      – Это приехал твой приятель, голубушка. Кристина вскочила, как ребенок, и радостно выбежала из комнаты.
      Была волшебная ночь с огромной полной луной, отблески которой серебряной дорожкой расцвечивали море. Воздух был наполнен ароматом гвоздик.
      Кристина увидела Алана, выходящего из запыленной машины. Она бросилась к нему, воскликнув:
      – Алан!
      Он посмотрел в ее сторону и помахал рукой. Алан выглядел измученным. Весь этот жаркий день он провел за рулем, но он не устал и был потрясен видом девушки, ради которой он проделал весь этот путь.
      Кристина казалась ему небесным созданием, стоящим в лунном свете. В ее глазах, в ее радостной улыбке он прочел то, что хотел узнать. Он уже давно знал это, но считал необходимым подождать и удостовериться. И теперь он перестал сомневаться. Алан раскрыл объятия, и Кристина кинулась в них.
      Они не сказали ни слова. Его поцелуй был долгим и страстным. Тень Винса навсегда растворилась во мраке, чтобы никогда больше не возвращаться.
      – Алан, Алан, – повторяла Кристина, обнимая его.
      – Я люблю тебя, – сказал он. – Я всегда тебя любил. Ты должна это знать.
      – Ты всегда был для меня самым лучшим, и теперь я тоже люблю тебя, – прошептала она.
      – Настолько, чтобы выйти за меня замуж?
      – Конечно!
      – О, моя дорогая, – сказал он. – Приехать в Испанию, в этот сад, обнять тебя и знать, что ты будешь принадлежать мне… что еще может желать мужчина?
      Она не ответила, подставив ему губы для поцелуя. В ней жила радостная уверенность, что на этот раз она любима так же сильно, как любит сама, и весь мир открывает перед ней свои богатства.
      Билл Хокинс, который вышел поприветствовать своего старого друга, вернулся в столовую один.
      – No senor? – спросила разочарованно Кармен.
      – Si, si, – ответил, улыбаясь, Хокинс, – uno momento.
      Он подмигнул Мэг, она понимающе улыбнулась ему в ответ.