Следствие ведет Ева Даллас (№5) - Жертвоприношение

– Пропади они пропадом, эти чакры! – Селина зарыдала, как обиженное дитя. – Я ее ненавижу! Ненавижу! Она заслужила наказание!

Альбан вздохнул и, отступив в сторону, смотрел, как она носится по комнате, круша все, что попадало под руку. Он отлично знал: если ее не сдерживать, она успокоится быстрее.

– Я хочу, чтобы она умерла, Альбан! Чтобы она умирала в мучениях, чтобы молила о пощаде, корчась в луже своей мерзкой крови. Она меня оскорбила. Она бросила мне вызов. Она... посмела смеяться надо мной!

– Она просто ничего не понимает, Селина. У нее нет веры. Ей не дано.

Изнуренная собственной яростью, Селина обессиленно опустилась на кушетку.

– Всю жизнь я ненавидела полицейских.

– Я знаю. – Альбан налил из высокой узкогорлой бутылки в чашу какой-то тягучей темной жидкости. – Нам следует быть с ней крайне осторожными. Она опытный противник. – Он протянул чашу Селине. – Но мы обязательно что-нибудь придумаем.

– Конечно, придумаем. – Она улыбнулась и сделала глоток. – Что-нибудь необыкновенное! – Селина вдруг громко расхохоталась. Полиция всегда стояла у нее на пути – пока она не примкнула к силам более могущественным. – Мы заставим ее поверить, а, Альбан?

– Обязательно.

Селина сделала еще несколько глотков и почувствовала, как по жилам растекается успокаивающее тепло.

– Иди ко мне, – сказала она, бросив чашу на пол. – Возьми меня!

Альбан повалил ее на ковер, лег сверху, и Селина впилась зубами ему в плечо.

– Сделай мне больно! – потребовала она.

– С удовольствием.

Утолив страсть, они долго лежали рядом. “Она успокоится, – думал Альбан. – Придет в себя, снова станет хладнокровной и жесткой. И начнет думать".

– Сегодня ночью мы должны совершить обряд. Созови всю общину на черную мессу. Нам необходима сила, Альбан. Ева Даллас – противник не из слабых, и она хочет нас уничтожить.

– Это ей не удастся. – Он нежно погладил Селину по щеке. – Она не сможет. Она всего-навсего полицейский, у ее нет прошлого, а будущее весьма ограничено. Но ты права, надо собрать общину. И совершить обряд. Думаю, мы дадим лейтенанту Даллас новые поводы для беспокойства. Это ее отвлечет, у нее просто не хватит времени на раздумья о том, что же произошло с Алисой.

На Селину нахлынула волна возбуждения, в глазах загорелось пламя.

– Кто будет жертвой?

– Любовь моя! – Альбан притянул ее к себе. – Выбор за тобой.

– Вы ее здорово разозлили, – заметила Пибоди, садясь в машину.

– Этого я и добивалась. Теперь я знаю, что она не умеет держать себя в руках, и собираюсь этим воспользоваться снова. Она слишком большого о себе мнения, – добавила Ева. – Подумать только, она пыталась удивить нас этим жалким фокусом с камином.

– Ага, – вяло улыбнулась Пибоди. – Подумать только…. Ева прикусила язык и решила не дразнить свою помощницу.

– Раз уж мы занялись колдуньями, давайте навестим Исиду из “Пути души". – Она покосилась на Пибоди и не удержалась:

– Вы сможете купить там себе талисман или какие-нибудь травы, чтобы оберечь себя от сил зла.

Пибоди заерзала на сиденье.

– Вряд ли я стану это делать, – серьезно сказала она.

– Ну, тогда после беседы с Исидой отправимся есть пиццу – с Чесноком.

– Ничего смешного. Чеснок оберегает от вампиров.

– Да? Вот и прекрасно. А еще попросим у Рорка парочку старинных ружей. С серебряными пулями.

– Это от оборотней. – Пибоди мрачно вздохнула. – Вы совершите благородное дело, если решите бороться с колдовством.

– А как борются с колдуньями?

– Пока что не знаю, – призналась Пибоди. – Но я твердо решила это выяснить.

Глава 6

Ева в отличие от большинства женщин терпеть не могла ходить по магазинам. Не рыскала по распродажам, не глазела на витрины, не выбирала часами всякую ерунду по каталогам. И, насколько это было возможно, старалась обходить бутики Манхэттена стороной. А мысль о поездке в какой-нибудь роскошный торговый центр просто приводила ее в ужас. Однако магазинчик “Путь души" показался Еве вполне пристойным, хотя ее мало интересовали гадальные карты, хрустальные шары и свечи, изящно расставленные в витринах. Откуда-то сзади доносилась тихая, умиротворяющая музыка, блики света играли на камне и хрустале. Пахло почему-то лесом.

Взглянув на Исиду, Ева подумала, что, пожалуй, ей не приходилось встречать женщин со столь полярно противоположной внешностью, как Исида и Седина. Селина была бледнолицей, гибкой и хищной. Исида оказалась мощной дамой с огненно-рыжими кудрями, круглыми черными глазами и резко очерченными скулами. Кожа у нее была золотистого оттенка, как у людей, в жилах которых течет кровь разных рас. Ева решила, что в ней не меньше шести футов росту и вес соответствующий.

На Исиде был длинный свободный балахон, ослепительно белый, перехваченный поясом с неотшлифованными камнями. Правая рука от локтя до плеча была унизана золотыми браслетами, а на пальцах поблескивало не меньше дюжины колец.

– Добро пожаловать! – Голос Исиды, низкий, с легким акцентом, удивительно соответствовал внешности. Губы ее дрогнули, но улыбка была грустной. – Очевидно, вы Алисин полицейский?

Ева не удивилась. Она знала, что выглядит именно как полицейский. А кроме того, с тех пор как она стала общаться с Рорком, ее лицо постоянно мелькало в “Новостях".

– Вы не ошиблись. Меня зовут Ева Даллас. А вы Исида?

– Да. Вы хотите со мной побеседовать? Прошу прощения. – Она подошла к двери, повесила от руки написанную табличку “Закрыто" и опустила жалюзи.

Когда Исида обернулась, Ева заметила, что взгляд у нее напряженный, а рот сурово сжат.

– Вы принесли с собой черные тени. Селина липнет ко всем. Одну минуту. – Исида подошла к одному из стеллажей и стала зажигать свечи. – Дабы очистить и оберечь, защитить и охранить. У вас тоже есть тени, Даллас. – Она улыбнулась Пибоди. – Я говорю не только о вашей помощнице.

– Я пришла поговорить об Алисе.

– Я знаю. И вас раздражают мои действия – они вам кажутся никчемными и театральными. Но меня это не обижает: истинная религия открыта к диалогу. Присаживайтесь. – Исида указала на два кресла, стоявших у круглого столика, на котором были вырезаны какие-то знаки. – Я могу принести кресло и вам, – добавила она, снова улыбнувшись Пибоди.

– Ничего, я постою. – Пибоди не могла отвести взгляда от вещиц, расставленных на полках.

– Прошу вас, рассматривайте что хотите.

– Мы пришли не за покупками. – Ева села, бросив на Пибоди суровый взгляд. – Когда вы в последний раз видели Алису или беседовали с ней?

– В ночь, когда она умерла.

– В котором часу?

– Кажется, где-то около двух. Она была уже мертва, – добавила Исида и сложила руки на коленях.

– Ничего не понимаю… Вы видели ее после того, как она умерла?

– Ее дух прилетал ко мне. Я понимаю, вам это кажется глупостью. Но я могу рассказать вам только то, что было и что есть. Я спала, потом проснулась. Она была рядом, у моей кровати. Я поняла, что мы ее потеряли. Она считает, что предала себя, свою семью, меня… Дух ее тоскует и мается.

– Меня сейчас заботит не это, – заметила Ева.

– Да, я понимаю. – Исида взяла со стола гладкий розовый камешек и сжала его в ладони. – Даже мне, верящей в то, во что не верите вы, трудно смириться с ее смертью. Она была так молода, так талантлива. – Глаза ее наполнились слезами. – Я очень любила ее, она была мне как младшая сестра. Как жаль, что мне не было даровано спасти ее в этой жизни. Но дух ее вернется, возродится вновь. Я знаю, мы еще встретимся.

– Отлично. Но давайте сосредоточимся на ее жизни. И смерти.

Исида сдержала слезы и даже попыталась улыбнуться.

– Каким скучным вам должно казаться все это. У вас ведь логический ум. Я хочу помочь вам, Даллас. Ради Алисы, ради себя и, возможно, ради вас. Я ведь узнала вас…

– Это я поняла.

– Нет, по прошлой жизни. Где все было другим. – Она положила руки на стол. – Последний раз я видела Алису в день похорон ее деда. Она обвиняла, во всем себя, хотела искупить свою вину. Она сбилась с пути на некоторое время, но душа у нее была чиста и справедлива. Она очень дорожила своей семьей. И боялась, ужасно боялась того, что может сделать с ее душой и телом Селина.

– Вы знакомы с Сединой Кросс?

– Да, мы встречались.

– В этой жизни? – сухо уточнила Ева, и Исида вновь улыбнулась.

– И в этой, и в других. Для меня она угрозы не представляет, но она опасна. Седина совращает слабых, запутавшихся людей.

– Она, кажется, считает себя колдуньей?

– Она не колдунья. – Исида гордо вскинула голову. – Мы, те, кто изучил это ремесло, творим во имя света и живем по строгим законам. Мы не приносим зла никому. А Селина использует свои жалкие силы во имя тьмы, сеет насилие и уродство. Мы с вами знаем, что такое зло, Даллас. Мы обе с ним встречались. Какой бы вид оно ни принимало, суть у него одна.

– В этом я с вами согласна. Но почему Селина причиняла зло Алисе?

– Потому что могла. Потому что ей это нравилось. Нет сомнений в том, что эта смерть на ее совести. Вам будет нелегко это доказать, но я знаю: вы не сдадитесь. – Исида не сводила с Евы пристального взгляда. – Селина еще будет поражена вашим упорством, вашей настойчивостью. Смерть вас оскорбляет, гибель молодых терзает вам сердце. Вы многое помните слишком хорошо. Многое, но не все. Вы не были рождены Евой Даллас, но стали ею, и, когда защищаете мертвых, вы непоколебимы. То, что вы делаете, – во благо. Его смерть была необходима для вашей жизни.

– Прекратите! – оборвала ее Ева.

– Почему это мучает вас до сих пор? – Исида дышала глубоко, ровно и пристально смотрела на Еву. – Выбор был сделан правильно. Вы потеряли невинность, но ее заменила сила. Для некоторых – это единственный путь. Пока не завершится этот цикл, вам понадобится все – волк, кабан, серебряный клинок… Огонь, дым и смерть. Доверьтесь волку, заколите кабана и живите!

Исида вдруг прикрыла глаза и прижала ладони к вискам.

– Прощу прощения. Я не намеревалась… – Она тихо застонала, не открывая глаз. – Голова… Болит ужасно. Я покину вас на минуту. – Она с трудом встала и вышла.

– Бог мой, Даллас, как-то все слишком уж странно! Вы поняли, о чем она говорила?

«Его смерть была необходима для вашей жизни». Стараясь унять дрожь, Ева подумала, что это об отце. Выстуженная комната, темная ночь, кровь на ноже, зажатом в детской ручонке.

– Нет, я ничего не поняла. Какая-то белиберда. – Ладони у нее вспотели, и это ее раздражало. – Такие люди считают, что постоянно должны демонстрировать свою посвяшенность в нечто, нам недоступное.

Исида вернулась довольно быстро и, извинившись, снова села за столик.

– Я училась в Праге, в институте Кижинского, – сказала она. – И меня там изучали. Кстати, мои психические способности подтверждены документально – специально для тех, кто верит только документам. Но сегодня я не намеревалась заходить так далеко. Простите меня, Даллас. Редко случается, что я не могу себя контролировать. Если не уметь блокировать свои мысли и воспоминания, жизнь может превратиться в сущий ад. Я ненавижу влезать в чью-то душу. Кроме всего прочего, это очень болезненно, – добавила она, снова потирая висок. – Я хочу помочь вам исполнить то, чего хотела Алиса, потому что тогда она обретет покой. Я помогу вам, сделаю все, что смогу и что вы позволите мне сделать.

Ева была не из тех, кто легко доверяет людям. Она отлично понимала, что надо проверить, чем занималась Исида раньше. Но, во всяком случае, ее стремление помочь нужно было использовать максимально.

– Расскажите все, что вы знаете о Селине Кросс.

– Я знаю, что это женщина без совести и морали. Думаю, вы бы назвали ее социопатом, но мне этот термин применительно к ней кажется чересчур упрощенным. Я предпочитаю называть такие вещи злом. Она женщина умная, обладающая способностью распознавать чужие слабости. Что же касается ее могущества и того, что она может видеть или делать, – об этом я знаю очень мало.

– А Альбан?

– О нем мне практически ничего не известно. В последнее время она постоянно держит его возле себя. Полагаю, он ее любовник и Селина его использует, иначе она бы... давно от него избавилась.

– А что у нее за клуб? Исида усмехнулась.

– Я не посещаю подобных... заведений.

– Но вы о нем знаете?

– Мир полон сплетен. – Исида пожала плечами. – Тайные обряды, черные мессы, человеческие жертвоприношения. Насилие, убийства, детоубийства, вызывание демонов… – Она вздохнула. – Но вы можете услышать подобную болтовню и о викканах – от тех, кто не понимает ничего в магии и кто считает, что маги – это существа в черных балахонах со змеями в руках.

– Алиса утверждала, что видела, как убили ребенка.

– Да. Думаю, так оно и было. Она бы не могла такого выдумать. В тот день она пришла ко мне совершенно больная, напуганная до смерти. – Исида снова тяжело вздохнула. – Я помогла ей как умела.

– Вы посоветовали ей сообщить о случившемся в полицию?

– Это она сама должна была решать. – Исида вскинула голову и встретилась с холодным, жестким взглядом Евы. – Меня больше беспокоило ее эмоциональное и духовное состояние. Ребенок уже погиб. Я надеялась спасти Алису от той же участи. – Она отвела глаза. – Теперь я горько сожалею о том, что не повела себя иначе. Возможно, мне помешала гордость… – Она снова посмотрела на Еву. – Вам должно быть понятно, как человек может обманываться, уповая на собственные возможности. Я считала, что смогу с этим справиться, что я достаточно мудра и сильна. Я ошибалась. Так что, Даллас, дабы искупить свою вину, я сделаю все, о чем вы меня попросите. Предоставлю в ваше распоряжение все знание и могущество, дарованное мне Богиней.

– Мне будет достаточно информации, – заметила Ева. – Кстати, Селина удостоила нас демонстрации того, что она называет могуществом. Надо сказать, это произвело на Пибоди огромное впечатление.

– Она просто застигла меня врасплох, – буркнула Пибоди и осторожно взглянула на Исиду: новых фокусов она бы не вынесла.

К удивлению и Пибоди, и Евы, Исида вдруг запрокинула голову и заливисто засмеялась. Смех ее был похож на перезвон серебряных колокольчиков в предрассветном тумане.

– Может, мне вызвать ветер? – сквозь смех спросила она. – Призвать души умерших, зажечь мановением руки огонь? Но вы, Даллас, в такие вещи не верите, поэтому я бы только зря потратила время и энергию. Однако, может быть, вам будет интересно посетить одно из наших собраний? Ближайшее состоится в конце недели.

– Я подумаю.

– Мне понятно одно: вы смеетесь над нашими верованиями и все-таки носите на пальце древний символ защиты от зла.

– Что?

– Ваше обручальное кольцо, Даллас. – Исида взяла Еву за левую руку. – На нем выгравирован старинный кельтский узор.

Ева взглянула на рисунок кольца.

– Это просто для украшения…

– О нет, это очень могущественный узор, он защищает от сил зла. Неужели вы этого не знали? В жилах вашего мужа течет кровь кельтов, а ваша жизнь полна опасностей. Рорк очень вас любит, и вы носите на руке знак его любви.

– Я предпочитаю суевериям факты, – заявила Ева, вставая.

– Чего и следовало ожидать, – кивнула Исида. – И все же позвольте пригласить вас на наше следующее собрание. Рорка мы тоже будем рады видеть. – Она улыбнулась Пибоди. – И вашу помощницу. Вы позволите сделать вам подарок?

– Это противоречит правилам.

– Что ж, правила следует уважать. – Исида встала, прошла за прилавок и достала небольшую прозрачную чашу. – Тогда, может быть, вы это купите? Я ведь, беседуя с вами, потеряла возможных покупателей. Всего двадцать долларов.

– По-божески. – Ева стала шарить по карманам в поисках кредиток. – А что это?

– Мы называем это чашей тревог. В нее вы можете сложить свои беды, боль, горе. Отставьте их в сторону и спите без кошмаров.

– Договорились. – Ева протянула Исиде кредитку, и та аккуратно упаковала чашу.

Домой Ева вернулась рано, что случалось крайне редко. Она решила спокойно поработать у себя в кабинете, собрать информацию об Исиде и связаться с доктором Мирой, договориться с ней о встрече: Будет весьма любопытно узнать ее мнение о Седине Кросс и Исиде…

Но, подойдя к входной двери, Ева поняла, что намеченных планов осуществить не удастся. Из гостиной раздавались похожие на взрывы раскаты музыки. Не выдержав этого грохота, Ева зажала уши руками и закричала во весь голос. Она прекрасно знала, что это Мэвис. Никого другого Соммерсет бы не впустил, да, кроме того, никто другой из ее знакомых не стал бы наслаждаться такими убойными звуками.

Когда Ева подошла к дверям гостиной, громкость оставалась прежней: ее жалкие крики не достигали ушей того, кто находился внутри. Открыв дверь, Ева замерла на пороге. Мэвис Фристоун, одетая в серебристое обтягивающее платье, подобранное под цвет ее кудряшек, свернулась калачиком на кушетке и предавалась наименее подходящему из всех возможных занятий. Она спала сном младенца.

– Боже мой! – Еве пришлось, рискнув здоровьем, отвести руку от уха и выключить звук. Тут же наступила благословенная тишина.

– Ну и как тебе? – спросила Мэвис, открывая глаза.

– Что? – У Евы в ушах все еще стоял звон. – Что?

– Эту группу я раскопала сегодня утром. “Мейхем". По-моему, довольно мило.

– Что?

Мэвис, хихикнув, вскочила с кушетки и направилась к бару.

– Пожалуй, тебе надо выпить, Даллас. А я, кажется, прикорнула. Последние дни что-то не высыпалась. Я хотела поговорить с тобой.

– Губы у тебя Шевелятся, – сообщила Ева. – Ты что-то сказала?

– Не прикидывайся, все было совсем не так уж громко. Выпей-ка. Соммерсет сказал, что я могу здесь немного побыть. Он не знал, когда ты заявишься.

По причинам, Еве абсолютно непонятным, ханжа-дворецкий питал к Мэвис стариковскую слабость.

– Наверное, сейчас он сидит у себя в келье и сочиняет оду твоим несравненным ножкам.

– Не надо грязных намеков. Я ему просто по-человечески нравлюсь. Твое здоровье! – Мэвис чокнулась с Евой. – Что, Рорка нет дома?

– А ты не догадываешься? – фыркнула Ева, сделав глоток. – Думаешь, он бы выдержал такую канонаду?

– Что ж, это к лучшему. Мне нужно потолковать с тобой. – Мэвис уселась, но вместо того, чтобы начать разговор, стала молча крутить в руках бокал.

– Что случилось? Вы с Леонардо поругались?

– Нет, что ты! С Леонардо невозможно поругаться. Он такой милый… Он улетел на несколько дней в Милан. По делам.

– А ты почему с ним не поехала? – Ева села напротив Мэвис и, даже не сняв ботинок, забросила ноги на инкрустированный столик.

– У меня работа в “Д и Д". Крэк меня спас, и я не могу его подводить.

Ева устроилась поудобнее и решила, что можно немного расслабиться. Исполнительская карьера Мэвис – слово “певица" не передавало всех ракурсов ее таланта – развивалась вполне успешно. Конечно, на ее пути вставали и препятствия, но Мэвис удавалось их преодолевать.

– Не думала, что ты будешь продолжать там работать. Ты же подписала контракт на запись диска.

– Вот об этом и речь. О контракте. Знаешь, после того, как выяснилось, что Джесс использовал меня, тебя и Рорка для своих экспериментов, я думала, что сделанную им демоверсию нельзя будет запускать.

– Но она же была дивно хороша, Мэвис! Такая динамичная, яркая… Поэтому на нее и обратили внимание.

– Ты думаешь, поэтому? – Мэвис снова встала. – Видишь ли, сегодня я узнала, что компания, предложившая мне контракт, принадлежит Рорку. – Она залпом допила вино и начала нервно расхаживать взад-вперед. – Да, мы с тобой связаны многолетней дружбой, и я ценю то, что ты замолвила за меня словечко Рорку, но мне от этого не по себе. Я хотела поблагодарить тебя… – Она обернулась к Еве, ее серые глаза светились невыразимой тоской. – И сказать, что мне придется этот контракт расторгнуть.

Ева прикусила губу.

– Из-за того, что я “замолвила словечко"? Мэвис, я представления не имею об этих делах. Ты хочешь сказать, что диск продюсирует Рорк?

– “Эклектик" – его компания. Она выпускает всякую музыку – от классики до дискотечного барахла. Компания крупнейшая, поэтому-то я и была в таком восторге…

«Крупнейшая компания, – подумала Ева. – Что ж, вполне в его стиле».

– Я об этом ничего не знала. И не просила его ни о чем.

– Не просила? Правда? – Мэвис присела на ручку кресла.

– Не просила, – повторила Ева. – И он мне ничего не говорил. – “Что тоже вполне в его стиле", – отметила она про себя. – Знаешь, если компания предложила тебе контракт, то только потому, что Рорк или кто-то другой оттуда считает, что ты этого достойна.

Мэвис задумалась. Она долго уговаривала себя поступить благородно, потому что не желала пользоваться преимуществами дружбы, и теперь ей очень хотелось сдать назад.

– Но он мог договориться… Чтобы оказать мне любезность.

– Для Рорка дело всегда прежде всего, – возразила Ева. – Полагаю, он считает, что сможет на тебе заработать. А если он даже решил оказать тебе любезность, в чем я лично сомневаюсь, тебе остается только одно – доказать, что ты этого достойна. Потянешь, Мэвис?

– Конечно! – Мэвис облегченно вздохнула. – Вы еще увидите! Да я из кожи вылезу! – Она улыбалась во весь рот. – Слушай, а может, вы заглянете сегодня вечерком в “Д и Д"? У меня есть кое-что новенькое. Рорк сможет посмотреть, во что он вкладывает денежки.

– Сегодня не получится. Мне надо работать. Придется посетить “Атам".

– Зачем тебе туда тащиться? – скорчила гримасу Мэвис. – Мерзкое место.

– Ты его знаешь?

– Знаю его репутацию. Крайне сомнительная.

– Мне там надо поговорить кое с кем. В связи с делом, которое я сейчас расследую. – Ева задумалась. – Послушай, ты, случайно, не знакома с какими-нибудь колдуньями?

– Кое с кем знакома. Пара официанток в “Голубой белке" этим занимались. Когда я работала на улицах, тоже с кем-то сталкивалась.

– А ты в это веришь? В заклятия, в хиромантию? Мэвис пожала плечами.

– По-моему, все это сплошное надувательство.

– Ты никогда не перестаешь меня удивлять, – призналась Ева. – Я была уверена, что ты полна предрассудков.

– Когда-то мне самой приходилось участвовать в подобных представлениях. Я была Ариэлем, реинкарнацией королевы фей. Знаешь, сколько простаков платили мне денежки, чтобы я пообщалась с их умершими родственниками или предсказала будущее?

Чтобы продемонстрировать Еве свое умение, Мэвис закатила глаза, приоткрыла рот и медленно воздела кверху руки.

– Чувствую присутствие духа – горестного и страждущего! – Голос ее стал ниже, она говорила с легким акцентом. – Темные силы нацелены на вас. Они притаились и готовы принести зло. Берегитесь! – Она опустила руки и усмехнулась. – А потом говоришь, сколько денег потребуется, чтобы оградить клиента от сил тьмы. Ему достаточно положить в конверт, скажем, тысячу наличными. Конверт следует запечатать, а ты пропоешь над ним магическое заклинание и в ночь убывающей луны зароешь его в тайном месте. Когда пройдет полный лунный цикл, ты выкопаешь конверт и вернешь его клиенту. Темные силы рассеются.

– И люди отдавали деньги?

– Ну, конечно, приходилось проделать подготовительную работу, чтобы сразить их наповал именами и подробностями. Но вообще-то все было очень примитивно. Люди хотят во что-то верить.

– Почему?

– Да потому что жизнь – такая утомительная штука.

«Да, – подумала Ева, когда осталась одна, – пожалуй, порой жизнь действительно утомительна». Ее собственная бывала такой подолгу. Сейчас она жила в роскошном особняке с человеком, который по какой-то непонятной причине любил ее. Но Ева никогда не верила, что это всерьез и надолго, хотя честно пыталась приспособиться. Этим вечером она даже решила не зарываться в работу, а выйти и часок погулять по осеннему парку.

Ева была человеком, привычным к суматохе городских улиц, и ее всегда изумляли просторы вокруг особняка Рорка. Это был огромный ухоженный парк, тихий и спокойный. В воздухе пахло осенними цветами и опадающей листвой. А тот мир, который знала она и который знал ее, был далеко, за воротами. Здесь Ева могла хоть ненадолго забыть о повседневных делах, забыть о существовании Нью-Йорка – огромного, необузданного, опасного. Тишина и свежий воздух стали ей необходимы. Она шла по густой траве и задумчиво вертела на пальце кольцо с древним узором.

Неподалеку от северного крыла дома стояла небольшая, увитая плющом беседка. Здесь они с Горком сочетались браком – по старинному обряду, с принесением клятв. Да, это был настоящий обряд: музыка, цветы, свидетели и слова, которые повторялись из века в век…

Ева неожиданно подумала, что так же живут своей жизнью и другие обряды – обряды, в которые многие верят до сих пор. Так повелось со времен Каина и Авеля. Один был пастухом, другой – земледельцем. Оба принесли дары господу, но дары одного были приняты, а другого – отвергнуты. Некоторые считают, что так зародились добро и зло. И друг без друга они не существовали. Эти верования бытовали на протяжении тысячелетий. Наука и разум опровергали их, но обряды сохранялись. Курение благовоний, песнопения, причащение вином, символизирующим кровь…

И принесение в жертву невинных.

«Философствовать глупо и бесполезно, – одернула себя Ева. – Убийства совершаются людьми. Теми людьми, которых должно наказать правосудие. Вот в чем на самом деле вечное противостояние добра и зла».

Ева уселась на землю под усыпанным алыми цветами деревом, вдыхая в себя горьковатые ароматы вечера.

– Это на тебя не похоже, – услышала она знакомый голос. Рорк бесшумно подошел сзади и сел с ней рядом. – Общаешься с природой?

– Наверное, я слишком много времени сегодня просидела в помещении.

Рорк протянул ей алый цветок, она улыбнулась, взяла его и взглянула на своего мужа. Он полулежал на траве, спокойный, умиротворенный. Она подумала о том, что на дорогом костюме наверняка останутся пятна, и Соммерсет придет от этого в ужас. От Рорка пахло ухоженным мужским телом. Ева вдруг почувствовала, как в ней просыпается желание.

– День был удачным? – спросила она.

– Пожалуй, в ближайшее время от голода мы не умрем.

Она коснулась кончиками пальцев его волос.

– Дело ведь не в деньгах, правда? Тебе просто нравится их делать.

– Ив деньгах тоже.

В глазах его заплясали веселые искорки, он вдруг быстрым движением обхватил Еву за шею, притянул ее к себе и страстно поцеловал.

– Поосторожнее!

Она упустила всего пару мгновений, и Рорк успел повалить ее наземь. Его губы жадно ласкали ее шею, и Ева чувствовала, как язычки пламени бегут по всему телу – от макушки до пяток.

– Подожди, Рорк! Я хочу с тобой поговорить…

– Хорошо. Ты говори, а я пока помогу тебе избавиться от одежды. Оружие не сняла? – спросил он, нащупав кобуру. – Собираешься пристрелить здесь какого-нибудь зайчика?

Рука Рорка коснулась ее груди, но Ева схватила его за запястье.

– Я серьезно! Мне действительно надо с тобой поговорить.

– А мне нужно заняться с тобой любовью. Посмотрим, кто победит.

Он уже успел расстегнуть ее блузку, и, когда губы его коснулись соска, она едва не застонала от наслаждения. Но Ева не собиралась так легко сдаваться. Тело ее обмякло, она провела слабеющей рукой по его волосам, по плечам и прошептала:

– Сними пиджак!

Рорк отвлекся всего на несколько секунд, и тут же преимущество оказалось на ее стороне. Один из основных законов рукопашного боя – ни на мгновение не ослаблять бдительность. Ева вывернулась, оседлала Рорка и придавила ему живот коленом, а горло локтем.

– Какая хитрая!

Он прикинул, что локоть-то сбросить легко, но вот колено… Кое-чем никакой мужчина понапрасну рисковать не станет. Не сводя с Евы глаз, Рорк медленно провел ладонями по ее обнаженным плечам.

– А ты не обидчивый. – Палец Рорка коснулся ее соска, и она задышала прерывисто. – Мне нравится это в мужчинах.

– Ну ладно, ты победила. – Он расстегнул пуговицу на ее джинсах, коснулся пальцами живота и с удовольствием заметил, как напряглись ее мышцы. – Сдаюсь.

Ева ухмыльнулась, убрала локоть с шеи и обеими руками зажала его голову.

– Не верю я тебе!

Наклонившись, она поймала его губы своими, и Рорку пришлось придержать ее за плечи.

Он обнял ее обеими руками, впился пальцами ей в плечи.

– Колено! – с трудом выговорил он.

– Что-что? – Ева была уже полностью во власти желания, губы ее скользнули к его шее.

– Убери колено, радость моя! Ты едва не лишила меня мужского достоинства.

– О! Прошу прощения. – Она, фыркнув, опустила колено и быстро поцеловала его. – Совсем забыла.

– Очень правдоподобно… Ты могла совершить непоправимое.

– Вот ужас-то! – Ева ловко расстегнула его ширинку. – Попробуем исправить положение.

От ее ласк взгляд его потемнел, их губы снова слились в поцелуе, неожиданно нежном. Кромка неба алела, как цветы на дереве над ними. Закатные тени были длинными и округлыми. Ева слышала пение птиц и шелест ветра в редеющих кронах. Прикосновение рук Рорка, казалось, прогоняло прочь все мерзости и ужасы мира, в котором она жила весь день.

А Рорк думал о том, что она даже не подозревает, как важно ей успокоиться. Он ласкал ее, гладил, расслаблял, и возбуждение нарастало постепенно. Романтика осеннего вечера, закатного света, сильная и отважная женщина, готовая отдаться…

Он вошел в нее, не сводя глаз с ее лица, и первый оргазм был как буря – тело Евы содрогалось, дрожало, извивалось. Словно зачарованная его взглядом, она тоже не закрывала глаз и, хотя дышала прерывисто, все же пыталась подладиться под его размеренный ритм. Когда Ева увидела, что взгляд Рорка затуманился, она обняла его лицо руками и приникла губами ко рту, словно желая проглотить исторгнутый им стон наслаждения…

Когда тело его обмякло и он зарылся лицом в ее волосы, Ева дружески обняла его за плечи.

– Ну как, я заслужила прощение? Я и в самом деле не хотела тебя обижать.

– Благодарю. Ты стоически все перенесла.

– Многолетняя выучка! Хороший полицейский должен быть стоиком.

Рорк пошарил рукой в траве, нашел се куртку.