Глава 3

Она ожидала увидеть средней руки загородный дом, однако жилище Блэра Биссела и Ривы Юинг оказалось неизмеримо выше уровнем. Это было очень современное белоснежное здание в форме параллелепипеда — великое множество острых углов и тонированного стекла за высокой изгородью из переработанного камня.

Парадный вход с порталом был сложен из того же камня, только окрашенного в насыщенный красный цвет. Вокруг росли декоративные деревья и кусты в причудливых кадках, перемежающиеся со странными на вид металлическими скульптурами, которые Ева сразу приписала Блэру Бисселу. А в общем дом показался ей холодным и претенциозным.

— Юинг знает толк в охранных системах, — заметила Пибоди, тсогда они справились со множеством защитных кодов, только чтобы проникнуть за ворота. — И домик ничего себе, если вам нравится такой стиль.

— А тебе не нравиться?

— Не-а. — Пибоди поморщилась, идя вслед за Евой по дорожке, вымощенной красным камнем. — Я вообще не понимаю, зачем такие дома строят. Людей отпугивать, чтобы держались подальше? Да еще эти статуи…

Она остановилась и принялась изучать приземистую металлическую фигуру на восьми паучьих ногах и с удлиненной треугольной головой, скалящей сверкающие зубы.

— У нас в семье много художников, — продолжала Пибоди, — Кое-кто работал по металлу и делал странные вещи, но… это были интересные вещи, хотя и странные. Забавные или трогательные.

— Трогательный металл? Впечатляет!

— Нет, честное слово. А вот это… Мне кажется, это помесь сторожевого пса с пауком. Жуть берет. А вон то?

Она указала на скульптурную группу, состоящую из двух тесно переплетенных фигур. Подойдя поближе, Ева различила, что это мужчина и женщина; тут ошибиться было невозможно. Утрированных размеров пенис, выкрашенный в королевский пурпур, на конце был остро заточен, как кинжал, и готовился пронзить женскую фигуру, изогнувшуюся назад, словно в порыве страсти, или отпрянувшую в ужасе. Переливающиеся на солнце металлические нити волос струились по ее спине.

Фигуры были лишены лиц, хотя и полны страсти. Поразмыслив, Ева решила, что ничего романтического или даже сексуального в этом нет. Скульптура была пронизана насилием и агрессией.

— Может, он и был талантлив, но, видимо, даже талант бывает нездоровым.

Еве стало не по себе. Она отвернулась от скульптуры и подошла к двери. Даже с кодами и паролями, которыми снабдила ее Рива, потребовалось немало времени и усилий, чтобы войти в дом.

Дверь открылась в огромный холл, напоминавший античный атриум с тонированными в цвет неба арочными окнами трехэтажной высоты и плиточным аквамариновым полом. Посреди атриума возвышался булькающий фонтан, окруженный фигурами полулюдей-полурыб, изрыгающих воду в его чашу. Зеркала на стенах многократно умножали изображение фонтана. От холла веером расходились прямоугольные проемы без дверей, ведущие в комнаты.

— На нее это не похоже, — задумчиво проговорила Ева. — Мне кажется, именно Биссел выбирал этот дом и это оформление, а ей оставалось только согласиться.

Пибоди запрокинула голову, изучая кошмарные скульптурные изображения птиц, подвешенные высоко в воздухе. Казалось, стервятники кружат над добычей.

— А вы бы согласились?

— Не знаю. Я ведь тоже не подхожу к тому месту, где живу.

— Это неправда!

Ева пожала плечами и опасливо обошла кругом фонтан.

— Я очень долго чувствовала себя чужой, когда переехала туда. Ну ладно, мой дом не такой, как этот. Он прекрасен, в нем можно жить, и он… как бы это сказать? Он теплый. Но все равно это дом Рорка. Его, а не мой. И это нормально.

— Она и впрямь его любила. — Пибоди и не думала скрывать, что дом приводит ее в ужас. — Жить здесь только потому, что он этого хотел, можно разве что из большой любви.

— Вот и мне так кажется, — согласилась Ева.

— Пойду найду кухню. Надо проверить, откуда взято орудие убийства.

Ева кивнула и, ориентируясь по плану, которым ее снабдила Рива, начала подниматься по лестнице.

«Она спала, — думала Ева. — Услыхала звонок от ворот. Встала, проверила экран охранной системы и увидела пакет».

Ева остановилась у окна, выходившего в сад, где деревья и кусты терялись среди камня и металла. Тут не было ничего живого. Ничего настоящего.

«Итак, она встала, — продолжила Ева свою мысленную реконструкцию случившегося, — спустилась вниз, чтобы забрать пакет. Но с собой захватила сканер, чтобы проверить содержимое на взрывчатку. Осторожная, внимательная женщина. Потом она внесла пакет в дом».

Ева вошла в хозяйскую спальню и только тут заметила первые признаки того, что дом обитаем. Здесь тоже были зеркала — целая стена и двойная дверь были облицованы ими. Но кровать, широкая, как каньон, осталась неубранной, а в одном углу валялась скомканная ночная рубашка. Одна из дверец платяного шкафа осталась открытой. Ева с первого взгляда определила, что это шкаф Ривы, и стала воображать, что было дальше.

«Она вскрыла пакет и, вероятно, села на кровать, когда у нее подогнулись колени. Снова посмотрела на фотографии, снова перебрала их по одной, пока ее мозг пытался осмыслить то, что видели глаза. Потом она изучила счета и квитанции. Прошла на другой конец комнаты к центру обработки данных, загрузила диски…»

Наверняка Рива металась по комнате — в этом Ева не сомневалась. Точно так же поступила бы она сама. Мерила бы комнату шагами взад-вперед, ругалась, утирала выступившие слезы ярости. Разбила бы что-нибудь хрупкое… Тут Ева со злорадным удовлетворением заметила в дальнем углу осколки стекла.

Сколько времени ей потребовалось, чтобы между руганью и вспышками удушающего гнева разработать план, одеться и собрать инструменты? Час? Час с лишним? Уж точно не меньше часа прошло с того момента, как она вскрыла пакет, и до того, как отправилась исполнять свою миссию.

Ева включила блок связи — разумеется, тут был и видеотелефон — и проиграла сообщения за последние сутки. Среди них имелся один звонок от Фелисити, записанный на автоответчик в четырнадцать ноль-ноль.

— Привет, Рив. Знаю, ты на работе, не хочу тебя отрывать. Просто хотела дать тебе знать: сегодня вечером у меня горяченькое дельце. Свидание. Надеюсь, увидимся в пятницу или в субботу. Расскажу все в самых грязных деталях. Будь умницей, веди себя хорошо, пока Блэра нет в городе. А захочешь пошалить — все мне расскажи! Чао!

Ева остановила видеоизображение и стала пристально вглядываться в лицо Фелисити Кейд. «Богатая, роскошная секс-бомба», — подумала она. На нее смотрела с экрана бело-розовая блондинка с точеными скулами и полным чувственным ртом. Глаза темно-синие, прямо фиалковые. У внешнего угла левого глаза — крошечная родинка. Ева готова была биться об заклад, что Фелисити отвалила кучу денег за это лицо. А этим звонком она себя прикрывала, чтобы Рива случайно не позвонила ей вечером. И было в ее фиалковых глазах какое-то нездоровое возбуждение, подсказавшее Еве, что Блэр Биссел, скорее всего, был с ней в эту самую минуту, только в объектив видеотелефона не попал.

А когда он сам позвонил домой в семнадцать двадцать, заметила Ева, он специально постарался, чтобы на экран ничего не попало, кроме его лица. Зеленые кошачьи глаза под тяжелыми веками. Красивый рот, чувственная улыбка. И такой же чувственный, как будто полусонный голос.

Теперь Ева прекрасно понимала, почему Рива на него запала. Живое изображение на экране было куда красноречивее, чем фотография на удостоверении личности, которую она тоже внимательно изучила. Фотография не передавала манящего обаяния, этого лица, неторопливого, тягучего голоса. Все вместе создавало убийственный сексуальный коктейль.

— Привет, детка, я думал, ты уже дома. Надо было звякнуть тебе на мобильный. Голова гудит, устал от езды, от часовых поясов. Я собираюсь соснуть, отключу связь, так что не звони. Попробую еще раз связаться, когда выплыву. Скучай по мне, крошка! Ты же знаешь, как я по тебе скучаю.

«Тоже прикрыл свою задницу, — подумала Ева. — Обеспечил себе свободную ночку, чтобы поиграть с подружкой».

И все же Блэр вел себя неосторожно. Даже безрассудно. Его счастье, что она так слепо ему доверяла, иначе он обязательно погорел бы. Ева на ее месте обязательно отследила бы звонок. А если бы Риве вздумалось нагрянуть туда, куда он якобы отправился? Да мало ли что еще могло случиться! И конец тайной связи, и неверного супруга хватают за задницу.

Но все кончилось иначе: его убили. Потому что кто-то другой его выслеживал, кто-то другой поджидал, когда он окажется в нужное время в нужном месте.

Но зачем?

— Фирменный набор кухонной утвари, — доложила вошедшая Пибоди. — Не хватает ножа для резки хлеба.

— Уж не тот ли это нож, что лежит у нас в мешке для улик?

— Да, мэм, похоже, это тот самый. И еще я проверила записи охраны. Они показывают, что вчера Рива Юинг вошла в дом одна в восемнадцать двенадцать. А звонок у ворот прозвонил сразу после двадцати трех ноль-ноль. Она вышла забрать пакет, просканировала его и вернулась в дом. Все в точности совпадает.

— Ты даром времени не теряла. Пибоди усмехнулась:

— Мы, детективы, делаем что можем!

— Слушай, сколько можно? Тебе еще не надоело?

— Я тут прикинула: еще месяц имею полное право упоминать, что я детектив, по три раза в день. Ну, а потом начну отлучать себя от груди.

— Внесу в протокол. Я хочу забрать диски с мониторов и блок связи в электронный отдел. Если Ри-ву подставили, тот, кто это сделал, знает об охранных системах не меньше, чем она.

— Вы говорите «если». У вас есть сомнения?

— Сомнения всегда есть.

— Ну, ладно. Кстати, я тут подумала… Вообще-то вряд ли, но вдруг она сама все это подстроила, чтобы выглядело так, будто ее подставили? Это, конечно, рискованно и чересчур хладнокровно, но очень даже неглупо.

— Да, это было бы очень даже неглупо. — Ева принялась методично изучать содержимое ящиков письменного стола.

— Вы об этом уже думали?

— Пибоди, мы, лейтенанты, всегда думаем.

— Но вы в это не верите?

— На мой взгляд, это было бы слишком просто. Если это она убила, ей конец. Дело свалилось нам в руки, как спелое яблоко. Нам и делать-то ничего не надо — заполнить отчеты и ждать суда. Но если она говорит правду, у нас на руках настоящая головоломка. А я, черт возьми, обожаю головоломки!

Ева запечатала в мешки для улик все диски, чтобы позже просмотреть их в управлении, добавила туда же портативный персональный компьютер и электронную записную книжку, судя по всему, сломанную.

— Осмотри комод, — приказала она.

Они обыскали всю спальню, передвигаясь от комодов к гардеробам, но ничего интересного не нашли, если не считать того, что Пибоди определила как «нижнее белье для обезьяньего секса».

Для обыска домашних кабинетов они разделились, причем Ева взяла на себя кабинет Блэра. «В этом плане, — заметила она, — у него тоже было явно привилегированное положение». Его кабинет оказался вдвое больше, чем у Ривы, с видом на сад. Ева не сомневалась, что этот сад был его причудой. В кабинете стояла длинная кожаная кушетка цвета кофе с молоком, вся стена позади кушетки было отделана зеркалами. И еще тут имелся развлекательный центр со всеми новейшими игрушками. «Скорее игровая комната подростка, а не рабочий кабинет мужчины», — подумала Ева.

Но когда она подошла к процессору и попыталась его включить, оказалось, что он не работает. Ева шлепнула его ладонью: это был ее привычный стиль общения с капризными механизмами. Потом испробовала все стандартные коды и пароли.

Экран остался черным, процессор молчал.

«Любопытно, — подумала она, обходя компьютер кругом, словно спящее животное. — Что же у него там такое было, чего не должна была видеть его жена?»

Не сводя глаз с компьютера, Ева вытащила мини-рацию и связалась с Финн из отдела электронного сыска.

Финн всего пару дней назад вернулся из отпуска на Бимини, и его лицо, напоминавшее морду гончего пса, все еще хранило загар. Ева надеялась, что загар вскоре сойдет, — ей было как-то неловко видеть загорелого Финн.

И еще ей хотелось, чтобы у него волосы отросли. В отпуске он подстриг свою буйную седовато-рыжую шевелюру так коротко, что больно было смотреть. Теперь его голова выглядела так, словно он надел плотно прилегающий плюшевый шлем. А в его карих глазах, обычно печальных и полуприкрытых тяжелыми сонными веками, мелькали веселые искорки послеотпускнога возбуждения. Все это, вместе взятое, сбивало Еву с толку. Когда они накануне встретились в коридоре, у нее даже голова заболела.

— Привет,, детка.

— Привет. Ты получил мой запрос?

— Первым делом. Уже выделил тебе время и рабочую силу.

— У меня есть кое-что еще. Домашний процессор убитого. Должно быть, он его круто закодировал. Никак не могу его включить.

— Даллас, ты, бывает, и свою собственную мик-роволновку не можешь включить.

— Это гнусная ложь! — Ева ткнула в компьютер пальцем, как будто Фини мог его увидеть. — Мне потребуется пикап. В доме полно всякой электроники, целая куча дисков с мониторов охраны. Надо все это перевезти, просмотреть, проанализировать.

— Пришлю тебе караван верблюдов. Ева удивленно подняла брови:

— Прямо вот так, да? Неужели не обругаешь меня, не обзовешь стервой хоть для порядка?

— У меня такой настрой, что совершенно пропала охота собачиться. Сегодня утром жена подала мне блинчики на завтрак. И вообще не знает, где посадить, чем угостить. В глазах всей семьи я просто какой-то герой. Это же ты устроила мне отпуск на Бимини, Даллас, и я уж вижу, что пожинать плоды мне придется ближайшие полгода. Так что я у тебя в долгу.

— Ладно, я на месяц завалю работой и тебя, и весь твой отдел.

— Вот и хорошо. — Он чуть ли не пел. — Я готов к трудной работе. А то, знаешь, размягчаешься, сидя целыми днями на берегу и попивая кокосовый сок.

«Этому надо положить конец», — подумала Ева.

— Дело зубодробительное, — сказала она, оскалив собственные зубы. — У меня уже есть задержание по двойному убийству первой степени. Теперь я трачу время и деньги департамента, чтобы разобрать это дело изнутри.

— Прекрасно! — жизнерадостно отозвался Фини. — Спасибо, что пригласила меня.

— Я могла бы возненавидеть тебя за такие слова, Фини. — Ева отбарабанила адрес и отключилась, когда Фини начал напевать. — Вот и делай добро другу, — пробормотала она, — тебе же потом и расхлебывать. Пибоди! — крикнула она. — Пронумеруй всю электронику для ОЭС. Организуй охрану дома и территории и опечатай все, когда электронщики уедут. И поживее. Нам еще надо проверить галерею и мастерскую Биссела.

— Если мы теперь напарники, почему это вся канцелярщина достается мне? — крикнула в ответ Пибоди. — И когда мы наконец сможем поесть? Мы уже проработали шесть часов, у меня падает уровень сахара в крови. Я это чувствую.

— Шевели задом, и побыстрее! — бросила в ответ Ева, но не удержалась от улыбки. Хорошо, что у нее в команде хоть у кого-то не пропала охота собачиться.

Поскольку она ценила умение собачиться и к тому же сама не ела с предыдущего вечера, Ева запар-ковалась во втором ряду перед круглосуточным магазинчиком и разрешила Пибоди сбегать туда за едой.

Она понимала, что им обеим будет необходимо прерваться на пару часов и поспать, но ей хотелось сначала взглянуть на рабочее место Блэра и конфисковать всю электронику и диски охранных систем в качестве улик.

Если кто-то действительно хотел подставить Риву под удар, единственным мотивом для этого была электроника, электронная охрана. Двойное убийство изымало Риву из обращения. Если только у кого-то не было личных мотивов перевести на нее стрелки —а Ева собиралась в этом удостовериться, — все сходилось на ее профессии.

Но если кем-то движут профессиональные мотивы, чтобы подставить Риву, значит, удар направлен против Рорка. Поэтому Ева намеревалась опередить противника, сделать первый ход и запереть в Центральном управлении как можно больше улик, прежде чем переходить к следующему этапу расследования.

Пибоди выскочила из магазина с огромным пакетом в руках.

— Взяла субмарины. — Она с кряхтением плюхнулась на сиденье.

— Это же на целый взвод! Мы что, едем на сафари?

Пибоди с видом оскорбленного достоинства извлекла из пакета аккуратно упакованный сандвич и передала Еве.

— Тут еще питье, пакет соевых чипсов, пакет кураги…

— А курага, видимо, на случай, если подтвердятся слухи о наступающем конце света?

Лицо Пибоди помрачнело, губы обиженно выпятились.

— Я голодна, а у вас такой настрой, что еще неизвестно, когда мне в следующий раз перепадет что-нибудь пожевать. Может, я с голоду околею и превращусь в мешок костей, так и не увидев ни крошки съестного! — Пибоди демонстративно развернула свой бутерброд. — А вы можете не есть, если не хотите. Никто вас под дулом пистолета не заставляет.

Увидев, что Ева ведет машину одной рукой, а в другой держит бутерброд, Пибоди слегка смягчилась, оторвала крышечку А банки пепси и вставила ее в специальное гнездо на приборном щитке. К тому времени, как Ева добралась до небоскреба «Утюг», ее напарница успела прожевать свою субмарину и почти расправилась с чипсами. В результате настроение у нее поднялось, она вновь была полна энергии.

— Это мой любимый небоскреб, — заявила Пибоди. — Когда я переехала в Нью-Йорк, специально взяла выходной и поехала фотографировать места, о которых раньше только читала. И «Утюг» был у меня одним из первых в списке. Понимаете, он такой вчерашний! И вот, полюбуйтесь, все еще стоит. Наверное, самый старый из оставшихся в городе небоскребов.

Ева этого не знала. Но она особенно и не интересовалась подобными вещами. Просто рассеянно любовалась уникальным зданием треугольной формы, когда проезжала мимо. Для нее здания оставались всего лишь зданиями. Куда важнее были люди, которые в них жили или работали.

Чтобы не парковаться на Бродвее, она свернула на Двадцать третью улицу, втиснула свою полицейскую машину в погрузочную зону гаражной стоянки, водрузила на крышу знак «На дежурстве» и вылезла из машины.

— Биссел арендовал помещение на последнем этаже.

— Господи, да это же стоит целую кучу денег! Ева кивнула, и они направились ко входу.

— Я просмотрела финансовую информацию о нем. Он мог себе это позволить. Похоже, этот его металлолом пользовался повышенным спросом. И еще он держал галерею, покупал и продавал предметы искусства. Рива говорит, что Фелисити Кейд была его клиенткой. Кстати, именно она уговорила Риву прийти на вернисаж, где та впервые встретилась с Бисселом.

— Надо же, какая тесная связь!

Ева бросила на Пибоди одобрительный взгляд.

— Вот именно. Мне тоже кажется, что все как-то слишком уж плотно утрамбовано. И как ты думаешь, зачем Фелисити свела Риву со своим любовником?

— Ну, может, они тогда еще не были любовниками? А может, она не думала, что у них все так далеко зайдет.

— Может быть.

Ева подошла к лифту, идущему на последний этаж, и воспользовалась кодом, который дала ей Рива. Но вместо того, чтобы открыть двери лифта, компьютер выдал предупреждающий звонок.

— Может, она дала вам не тот код? — предположила Пибоди.

— Я так не думаю.

Нахмурившись, Ева подошла к главному посту охраны.

— Кто в последний раз пользовался этим лифтом?

Чопорная молодая женщина в черной форме надменно вздернула брови.

— Прошу прощения?..

— Не трудитесь, — сказала ей Ева и шлепнула на конторку свой жетон. — Просто ответьте на вопрос.

Женщина фыркнула и взялась за электронный журнал регистрации.

— В последний раз лифтом пользовался сам мистер Биссел. Двери этого лифта выходят прямо в его студию. Служащие и клиенты пользуются тем лифтом, что справа. Он выходит в галерею.

— У вас есть код лифта, ведущего в студию?

— Разумеется. Мы требуем, чтобы все съемщики регистрировали у нас свои охранные коды.

— И каков этот код?

— Я не могу дать вам код без специального разрешения.

У Евы руки чесались влепить ей в нос свой жетон в качестве специального разрешения, но она заставила себя сдержаться. Вместо этого она протянула через конторку свою электронную записную книжку с записанным кодом и постучала по экрану.

— Это он?

Женщина снова повернулась к своему компьютеру, набрала какую-то сложную комбинацию цифр, потом бросила взгляд на Еву.

— Если он у вас есть, зачем вы морочите мне голову?

— Он не работает.

— Этого не может быть. Вы просто неправильно его ввели.

— Так, может быть, вы мне покажете, как вводить его правильно?

С тяжелым вздохом женщина сделала знак своему сослуживцу.

— Подежурь за меня, — бросила она и промаршировала к лифту, возмущенно цокая по полу острейшими шпильками.

Она ввела код, получила тот же результат, что и Ева, затем ввела его повторно.

— Ничего не понимаю. Это правильный код! Он зарегистрирован. Охрана здания проверяет все коды дважды в неделю.

— Когда была последняя проверка?

— Два дня назад.

— Есть ли доступ в студию из галереи?

Огорченная до глубины души, начальница охраны промаршировала обратно к своему посту и вывела на экран компьютера план верхнего этажа.

— Да. Между ними есть аварийная дверь. Если хотите, я дам вам код этой двери.

— Полагаю, он пригоден не больше, чем код лифта. Ладно, все равно давайте.

Направляясь к лифту, ведущему в галерею, Ева на ходу вытащила из кармана сотовый телефон.

— Ты мне нужен в «Утюге», — сказала она Рорку, как только он ответил. — Галерея Биссела, последний этаж. Охранный код лифта в его студию был изменен, у меня нет доступа. Я попробую проникнуть через аварийную дверь из галереи, но, думаю, она тоже заблокирована.

— Лучше не трогай ее. Если кто-то изменил коды, использование первоначального кода только добавит лишний блок. Я еду.

— Что мог Биссел прятать от жены в своей мастерской? — удивилась Пибоди.

— Это вообще на него не похоже. — Ева покачала головой. — В личном деле Биссела нет никаких указаний на то, что он смыслит в охранных системах. А чтобы изменить код без ведома охраны здания, надо быть специалистом. Кроме того, Биссел — явно любитель острых ощущений, иначе зачем ему рисковать и заводить интрижку с подружкой жены прямо у нее под носом? Такой человек не станет столь тщательно шифровать свой домашний компьютер и вход в свою студию. В общем, что-то тут не сходится.

Выйдя из лифта, Ева попала в пространство, заполненное картинами и скульптурами — как статичными, так и подвижными. А посреди всего этого буйства сидела на полу женщина и плакала навзрыд.

— Черт! — тихонько выругалась Ева. — Терпеть этого не могу. Давай ты с ней поговори.

Гордая доверием, Пибоди подошла к женщине, присела на корточки и приступила к выполнению задания.

— Мисс…

— Мы закрыты, — отозвалась женщина, продолжая безутешно рыдать. — В связи с ги-ги-гибелью…

— Я — детектив Пибоди. — С учетом обстоятельств, она постаралась сдержать нотки торжества, обычно прорывавшиеся в голосе при этих словах. — Это моя напарница, лейтенант Даллас. Мы расследуем смерть Блэра Биссела и Фелисити Кейд.

— Блэр! — истерически выкрикнула женщина и бросилась ничком на пол. — Нет, нет, нет, он не может умереть! Я этого не вынесу!

— Простите, я понимаю, как вам тяжело…

— Я этого не вынесу! В мире нет больше воздуха, нет больше света!

— Господи Иисусе! — Ева решила, что с нее довольно. Она подошла, схватила женщину за плечи и силой вернула ее в сидячее положение. — Немедленно сообщите мне, как вас зовут, какое отношение вы имеете к Блэру Бисселу и что вы здесь делаете.

Женщина попыталась что-то сказать, но захлебнулась слезами.

— Вздохните глубже, — приказала Ева. — А теперь выдохните.

— Меня зовут Хлоя Маккой. Я управляю этой галереей. А здесь… я сейчас здесь, потому что… — Она прижала обе руки к сердцу, словно пытаясь удержать его в груди. — Мы любили друг друга!

Только сейчас Ева разглядела, что женщина очень молода — едва ли больше двадцати. Ее юное личико опухло и пошло красными пятнами от плача, из огромных глаз непрерывно извергались потоки слез. Черные как вороново крыло волосы падали ей на плечи, на торчащие молодые груди, подчеркнутые облегающей черной блузкой.

— У вас были интимные отношения с Бисселом?

— Мы любили друг друга! — Хлоя Маккой вскинула руки, а потом крепко обхватила себя за плечи. — Мы были двумя половинками одной души. С первого вздоха мы были предназначены друг для друга! Мы были…

— Он трахал тебя, Хлоя?

Грубость возымела то самое действие, на которое рассчитывала Ева: слезы испарились как по волшебству.

— Да как вы смеете?! Как смеете вы унижать нечто столь возвышенное, столь прекрасное? — Подбородок у нее дрожал, но она вздернула его чуть ли не к потолку. — Да, мы были любовниками. И теперь, когда его больше нет, моя душа тоже умерла.

Как она посмела это сделать?! Это ужасная, ужасная женщина! Как она посмела отнять жизнь у того, кто был так добр, так чист, так безупречен?..

— Так добр и чист, что спал с ее подругой и с одной из своих служащих? — вежливо осведомилась Ева.

— Его браку давно пришел конец. — Хлоя отвернулась и уставилась в стену. — Развод был лишь вопросом времени. И тогда мы смогли бы выйти из тени на свет, мы смогли бы открыто быть вместе.

— Сколько вам лет?

— Мне двадцать один год, но возраст ничего не значит. — Хлоя стиснула в кулачке медальон в форме сердечка, висевший у нее на шее. — Я постарела на десять тысяч лет! Теперь я стара, как само горе!

— Когда вы в последний раз видели Биссела?

— Вчера утром. Мы встретились здесь. — Она провела свободной рукой по лбу, продолжая сжимать золотое сердечко на цепочке. — Нам хотелось попрощаться, перед тем как он отправится в поездку.

— Уж не та ли это поездка, которая закончилась в постели Фелисити Кейд?

— Это неправда! — В опухших от слез глазах Хлои появилось сердитое, неуступчивое выражение. — Я не знаю, что там произошло, что натворила эта ужасная женщина, чтобы ввести всех в заблуждение. Но Блэр, безусловно, никогда не был в близких отношениях с мисс Кейд. Она была просто клиенткой, вот и все.