— Пэрис, — Лоуэнстайн щелчком отправила бумажный стаканчик в мусорную корзину. Ударившись о край, он благополучно опустился на дно, — дочь капитана родила вчера вечером.

— Вчера вечером? — Бен подошел к своему столу и бегло просмотрел листок, на котором были записаны звонки. Один — от матери, она напоминала, что почти месяц он у нее не был.

— Без двадцати пяти одиннадцать.

«Черт, не могла подождать еще пару дней, тогда у меня был бы пятнадцатый в лузе, впрочем, еще один шанс остается», — подумал он и спросил:

— Надеюсь, родился мальчик?

— Девочка, семь фунтов семь унций.

— Ну конечно, так я и знал!

Лоуэнстайн встала, окинув Тэсс быстрым профессиональным взглядом. Тут же по-женски оценила сумочку из змеиной кожи, которая, по ее прикидке, тянет не меньше, чем на сто пятьдесят; ощутила легкий укол зависти.

— Доброе утро, доктор Курт.

— Доброе утро.

— Кофе хотите или еще чего-нибудь? Если подождете, через несколько минут мы все соберемся в зале, пока надо еще кое-что выяснить. — Незаметно принюхиваясь, Лоуэнстайн почувствовала запах настоящих французских духов.

— Спасибо, подожду.

— Присядьте, капитан сейчас освободится, — предложил Бен, оглядываясь в поисках чистого стула, — мне нужно сделать пару звонков.

Неожиданно за дверью послышалась отборная ругань, затем что-то с грохотом упало на пол. Тэсс обернулась, и в то же самое время из щели под дверью потекла грязная вода. А потом началось невообразимое.

Длинноногий негр со связанными за спиной руками был уже почти у двери, когда на шее у него сомкнулись железные пальцы полицейского.

— Эй, посмотрите, что он натворил! — Почти подпрыгивая от негодования, в проеме двери появился дежурный. Он так тряхнул шваброй, что во все стороны разлетелись грязные брызги. — Я буду жаловаться в профсоюз, будьте уверены!

Пытаясь освободиться от железной хватки, арестованный извивался, как выброшенная на берег форель.

— Эй, убери-ка щетку. — Тяжело дыша, с покрасневшими от усилий щеками, полицейский попытался уклониться от нового фонтана брызг, а чернокожий завизжал тонким голосом.

— Ты что, Маллендор, со своими клиентами справиться не можешь? — Бен неторопливо двинулся на помощь. В этот самый момент арестованный ухитрился вонзить зубы в руку своего стражника. Тот зарычал от ярости и боли, а его пленник, освободившись от железных пальцев на шее, ринулся на Бена.

— Да помоги же! Этот малый не человек, а просто лютый зверь. — Маллендор схватил арестованного за воротник, и тот оказался зажатым между ним и Беном. На мгновение показалось, что сейчас они пустятся плясать румбу, но вместо этого все трое заскользили по мокрому полу и. рухнули — образовалась куча мала. Лоуэнстайн, сложив руки, спокойно наблюдала за происходящим.

— Может, разнимете их? — не удержалась Тэсс.

— У этого малого на запястьях наручники, да и весит он не больше ста фунтов, сами справятся.

— Я не хочу в камеру. — Чернокожий катался по полу, визжал, извивался и норовил двинуть Бена коленом, что ему наконец удалось. Угодил он прямо в пах. Бен рефлекторно выставил локоть и попал арестованному в адамово яблоко. Тот обмяк, Бен навалился на него. Рядом тяжело дышал Маллендор.

— Спасибо, Пэрис. — Маллендор поднял прокушенную руку и принялся внимательно изучать следы зубов. — Черт, наверное, придется делать уколы. Как только мы добрались до участка, этот придурок словно спятил.

Прерывисто дыша от боли в паху, Бен с трудом поднялся на колени, упершись руками в пол. Дышал он прерывисто, в паху у него горело. Со свистом втягивая воздух, он тем не менее проговорил:

— Этот сукин сын мне яйца в живот вогнал.

— Извини, Бен, мне, право, очень неловко. — Маллендор вынул носовой платок и стер кровь с руки. — Ну ничего, теперь он у меня не пикнет.

Оторвав руки от пола, Бен полуприлег, прислонившись к стене.

— Ради всего святого, отведи его поскорее в камеру, а то очухается и снова начнет бузить.

Пока Маллендор возился со своим пленником, еще не пришедшим в себя, Бен сидел на полу не двигаясь. Холодная кофейная жижа добралась ему до колен, потом до бедер и наконец растеклась по рубашке. Но даже почувствовав вокруг себя мокроту, Бен не встал. Он пытался понять, почему ударившее его колено оказалось таким острым.

Прежде чем вернуться в коридор, где стоял бойлер, дежурный в сердцах с грохотом шваркнул шваброй о пустое ведро.

— Буду жаловаться начальнику. Пол был уже почти вымыт.

— Да, не повезло тебе. — Бен посмотрел ему вслед и почувствовал поднимающуюся от паха к голове боль.

— Да ладно, Пэрис, не расстраивайся. — Лоуэнстайн прислонилась к дверному косяку, стараясь не угодить ногой в тонкий кофейный ручеек. — Пока еще есть надежда, что ты по-прежнему жеребец.

— Поцелуй меня в задницу.

— Ну, милый, ты же знаешь, какой у меня ревнивый муж.

Тэсс склонилась над Беном, приговаривая что-то утешительное. Она нежно погладила его по щеке, но в глазах у нее прыгали озорные искорки.

— У вас все будет в порядке.

— О да, все просто потрясающе! Обожаю принимать кофе через кожу.

— Дело привычное, верно?

— Верно, верно.

— Не хотите ли встать?

— Нет. — Бен подавил желание запустить пальцы между ног, чтобы убедиться, что все на месте.

Чувствуя приближающийся смех, Тэсс зажала ладонью рот. Она искоса, внимательно посмотрела на Бена, но от этого захотелось еще больше смеяться. В ее голосе булькали смешинки, словно пузырьки в газировке:

— Но нельзя же вот так лежать в луже целый день! От вас пахнет, как в кафе с давно не мытыми полами.

Бен взял за руку Тэсс, которая все еще пыталась подавить приступ смеха.

— Сейчас потяну как следует, и вы окажетесь рядом со мной, док.

— Тогда вам придется взять грех на себя, не говоря уж о расходах на химчистку.

В комнату быстро, словно он все еще шагал по улице, ворвался Эд. Маневрируя между лужами, он доедал йогурт — свой ежедневный завтрак. Облизав ложку, он остановился перед напарником, полулежащим на полу:

— Доброе утро, доктор Курт.

— Доброе утро. — Тэсс поднялась, продолжая борьбу со смехом.

— Отличный денек!

— Да, только немного холодновато.

— По радио передали, что к полудню будет почти пятьдесят.

— Как я посмотрю, вам двоим очень весело, — заметил Бен, — даже очень.

Тэсс откашлялась:

— Бен… С Беном произошло небольшое недоразумение.

Увидев кофейную жижу, стекавшую по стене, Эд поднял свои кустистые брови, словно удивляясь.

— Только воздержись от своих студенческих шуточек, — предупредил его Бен.

— Студенческих? — Эд, с удовольствием проговорив это слово, передал Тэсс пустую картонку из-под завтрака и, взяв напарника под мышки, без малейшего усилия поставил его на ноги. — У тебя, пардон, штаны мокрые.

— Я тут усмирял арестованного.

— Да? Ну что ж, порой и такое случается, особенно когда дел невпроворот.

— Пойду переоденусь, — пробормотал Бен. — А ты последи, чтобы доктор от смеха не лопнула. — Бен, слегка расставив ноги, пошел по коридору.

Эд взял у Тэсс пустую коробку и пластмассовую ложечку:

— Кофе не хотите?

— Нет. — Даже это коротенькое словечко далось ей с трудом. — С меня кофе здесь и так хватает.

— Подождите буквально одну минуту, и я провожу вас к капитану.

Все собрались в комнате для совещаний. Хотя обогреватель многообещающе гудел, пол оставался холодным. Харрис опять проиграл в ежегодной борьбе за ковер. Чтобы сохранить тепло, были опущены шторы, но все — бесполезно. Кто-то прикрепил к ним плакат, призывавший американцев экономить энергию.

Тэсс присела к столу. Рядом устроился Эд. Из чашки чая, стоявшей перед ним, доносился легкий аромат жасмина. Лоуэнстайн присела на краешек небольшого письменного стола, медленно покачивая ногой. Бигсби согнулся на стуле, аккуратно положив на колено очередной бумажный носовой платок. От сильного насморка нос его стал красным. Родерика не было — он долечивал свой грипп в постели.

Харрис стоял у зеленой доски, на которой столбиками были написаны имена жертв с относящимися к ним данными. На стене висела карта города с воткнутыми в нее четырьмя булавками с голубыми шляпками, рядом — пробковая доска, к которой прикреплены черно-белые фотографии с мест преступлений.

— У всех есть распечатки телефонных разговоров доктора Курт?

Так холодно, подумала Тэсс, по-деловому сказано: распечатки; боль, таящаяся в этих «распечатках», им недоступна.

— Капитан Харрис. — Тэсс перелистала собственные записи. — Последний отчет с комментариями и прогнозами находится у меня. Но может быть, вам и вашим офицерам интересно мое мнение об этих звонках?

Харрис согласно кивнул, обхватив руками спинку стула у себя за спиной. Мэр, пресса, начальник полиции — все словно в горло вцепились. Господи, когда же все это кончится и можно будет взять на Руки новорожденную внучку! Стоило увидеть ее в окне родильного дома, как жизнь приобрела новый смысл.

— Звонок этого человека ко мне был вызван испугом. Теперь не он сам, а болезнь управляет его поступками. Последняя… — Ее взгляд остановился на фотографии Анны Ризонер. — Последняя жертва в его замысел не входила. — Тэсс облизнула губы и мельком глянула на Бена, который как раз входил в комнату. — Он ждал меня, именно меня. Что касается других, то трудно судить, по какому принципу он их выбирал. Относительно Барбары Клейтон можно с уверенностью сказать, что это просто стечение обстоятельств: у нее сломалась машина, а он оказался рядом. В моем же случае все было заранее продумано. Он знал меня по фотографиям в газетах.

Тэсс приостановилась, полагая, что Бен пройдет и сядет рядом с ней, но он продолжал стоять, прислонившись к косяку двери. Их разделял стол. — Рациональная часть сознания, управляющая его повседневной жизнью, все больше и больше уходит из-под его контроля. Но вот появилась надежда на помощь со стороны человека, который, единственный из всех, не проклиная его, как другие, пытается понять происходящее с ним, к тому же чем-то напоминает Лауру, да так сильно, что пробуждает чувство любви и полного отчаяния.

Можно с уверенностью утверждать, что в ночь убийства Анны Ризонер он ждал меня, желая поговорить со мной, объяснить причину своих вынужденных злодеяний. Исходя из результатов вашего расследования, можно также утверждать, что раньше у него такой потребности не было. Из распечаток, которые лежат перед вами, видно, что он снова и снова просит меня понятъ. В данном случае я для него вроде дверной петли, а дверь открывается в обе стороны. — Она сложила руки и показала ими, что имеет в виду. — Он взывает о помощи, затем болезнь начинает овладевать им еще сильнее, и тогда он хочет поскорее завершить свою миссию. Должны быть еще две жертвы, — спокойно сказала Тэсс, — или, как это ему самому представляется, еще две «спасенные души»: сначала я, потом он сам.

Эд своим четким почерком делал пометки на полях распечатки.

— А что может заставить его изменить план? Если ему не удастся добраться до вас, выбрать другую жертву?

— Ему нужна я. Он уже трижды говорил со мной. Он видел меня в церкви. Он живет в мире знаков и символов. Я была в церкви. В его церкви. Я напоминаю ему Лауру. Я предлагала ему свою помощь. И чем ближе я становлюсь, тем сильнее становится потребность в завершении своей миссии именно после меня.

— Вы по-прежнему полагаете, что он ждет восьмое декабря? — Лоуэнстайн держала распечатку в руках.

— Да. Не думаю, что он переменит свой план. Анна Ризонер оказалась для него слишком большой ошибкой: не та женщина, не тот день… — Тут у Тэсс свело желудок, и ей с трудом удалось взять себя в руки.

— А не может быть так, — заговорил Эд, — что, коль скоро он нацелился именно на вас, все произойдет раньше?

— Не исключено. При душевных заболеваниях всякое бывает.

— Круглосуточное наблюдение остается в силе, — заявил Харрис, — ваши телефоны буду прослушиваться, а вас будут охранять, пока мы не поймаем этого типа. Ну а пока хотелось бы попросить вас вести обычный образ жизни. Он ведь наблюдает за вами, знает ваше расписание. Мы быстрее выловим его, если вы будете казаться ему легкой добычей.

— Почему бы не сказать ей все начистоту? — проговорил Бен, глядя на Харриса и продолжая стоять у двери с засунутыми в карманы руками. Голос его звучал спокойно, но Тэсс достаточно было взглянуть на Бена, чтобы понять, что творится у него внутри. — Вы ведь хотите использовать ее как наживку.

Харрис молча посмотрел на него и заговорил спокойным, ровным голосом:

— Доктор Курт оказалась в особом положении. И то, чего хочу я, значительно меньше того, чего хочет убийца. Именно поэтому ее будут охранять везде: и дома, и на работе, и в любом месте, куда бы она ни пошла.

— А не лучше ли всего было бы ей недели на две уехать в какое-нибудь тихое и безопасное место? — предложил кто-то из офицеров.

— Это вариант изучался и был отвергнут.

— Отвергнут? — Бен резко шагнул вперед. — Кем отвергнут?

— Мною. — Положив руки на папку с документами, Тэсс сидела неподвижно.

Едва взглянув на нее, Бен обрушился на Харриса:

— С каких это пор мы стали пользоваться услугами гражданских лиц? Пока она появляется на людях, ей грозит опасность.

— Ее охраняют.

— Ну да. Но все мы знаем, что всякое бывает. Достаточно одного неверного шага, и ее фотография появится вон там, на доске.

— Бен. — Лоуэнстайн протянула к нему руку, но он отбросил ее.

— Не можем мы рисковать, зная точно, что он нацелился именно на нее. Ей следует отправиться в безопасное место.

— Нет. — Тэсс так сцепила руки, что пальцы побелели. — Своих пациентов я могу лечить только в клинике либо у себя в кабинете.

— Своих пациентов вы можете лечить, только оставаясь живой. — Бен резко повернулся к ней и со всей силой нажал ладонями на стол. — Так что берите отпуск и отправляйтесь на Мартинику или в Канкун. Я не хочу, чтобы вы впредь занимались этим делом.

— Ничего не получится, Бен. Конечно, пациентов на несколько недель я могу оставить, но от всего остального-то не уйдешь.

— Пэрис! Бен, — тут же поправился Харрис, стараясь говорить спокойно. — Доктор Курт знает, на что идет. Здесь она под защитой. Доктор Курт считает, что убийца выслеживает именно ее. И коль скоро она решила действовать совместно с полицией, мы способны обеспечить ей самое надежное прикрытие и пресечь любые поползновения со стороны убийцы.

— Нужно заменить ее женщиной-полицейским.

— Нет. — Тэсс медленно поднялась. — Я не хочу, чтобы вместо меня мертвой опять оказалась другая женщина. Только не это.

— Ну а я не хочу, чтобы вас нашли где-нибудь в переулке с шарфом, затянутым на шее. — Бен развернулся к ней спиной. — Вы не имеете права использовать ее только потому, что следствие топчется на месте, что у нас всего один свидетель, да и тот полоумный, что у нас всего один магазин, торгующий церковной утварью в Бостоне, и куча психиатрических гипотез.

— Я сотрудничаю с доктором Курт, потому что «у нас» четыре убитые женщины. — Внезапная резь в желудке не позволила Харрису повысить голос. — И мне нужно, чтобы каждый из моих офицеров показал все, на что он способен. Возьми себя в руки, Бен, иначе будешь отстранен от дела.

Тэсс собрала свои бумаги и незаметно выскользнула из комнаты. Эд немедленно последовал за ней.

— Не хотите ли немного пройтись? — спросил он, увидев в холле одинокую фигурку.

— Спасибо, не откажусь.

Он взял ее под локоть, что в обычной ситуации заставило бы ее улыбнуться: Эд толкнул дверь, их обдало морозным ноябрьским ветром. Небо, без единого облачка, отливало пронзительной, холодной голубизной. Они оба вспомнили, что все начиналось в августе, жарким, душным днем. Эд подождал, пока Тэсс застегнет пальто.

— Наверное, ко Дню Благодарения выпадет снег, — сказал он, чтобы прервать молчание.

— Похоже. — Тэсс сунула руки в карманы, достала перчатки и натянула их.

— Мне всегда так жаль индеек!

— Что-что?

— Индеек, — повторил Эд, — ну, тех, что к столу подают в День Благодарения. Вряд ли им нравится эта традиция.

— Вряд ли. — Оказалось, что Тэсс еще способ на улыбаться. — Вполне с вами согласна.

— У него никогда не было так с женщинами. Я имею в виду, как сейчас. С вами.

Соображая об услышанном, Тэсс глубоко вздохнула. Раньше ответ находился всегда сразу.

— Чем дальше, тем все больше запутывается.

— Я давно знаю Бена. — Эд достал из кармана орех, расколол его и предложил Тэсс. Она отрицательно покачала головой, и Эд съел его сам. — И понять, о чем он думает, нетрудно, нужно только внимательно присмотреться к нему. Сейчас ему страшно. Он боится вас и за вас.

Тэсс глянула в сторону стоянки и заметила, что правое переднее колесо одной из патрульных машин спустило. Кто-то из полицейских вряд ли будет в восторге…

— Не знаю, что делать. Отойти в сторону не могу, но где-то внутри вся дрожу от страха.

— Из-за телефонных звонков или из-за Бена?

— Иногда мне начинает казаться, что вам следовало бы заняться психотерапией, — негромко проговорила она.

— Знаете, если работаешь полицейским, понемногу осваиваешь все.

— Я влюблена в него, — медленно произнесла Тэсс. Она вздохнула. — И так все было бы непросто, но сейчас… Нет, я не могу выполнить его желание.

— Он это знает. Потому и боится. Он хороший полицейский. И пока он не спускает с вас глаз, вам ничто не грозит.

— На это я и рассчитываю. У нас с ним вообще все складывается непросто. — Тэсс повернулась к спутнику. — Вам это известно. И причина известна.

— Допустим, мне известно достаточно, чтобы ответить вам: да, есть проблема, и есть причина пока умалчивать о ней, но в свое время он сам все расскажет.

Тэсс внимательно вгляделась в скуластое обветренное лицо.

— Ему очень повезло, что он работает с вами.

— Вот и я ему о том же постоянно толкую.

— А ну-ка наклонитесь немного. — Эд повиновался, и Тэсс слегка прикоснулась губами к его щеке. — Спасибо вам.

— Ну о чем вы… — И без того красное лицо Эда покраснело еще сильнее.

Остановившись на секунду в дверях, Бен посмотрел на них сквозь стекло. Почти весь свой пар он израсходовал на Харриса. Осталась только тупая боль в паху. Он слишком хорошо знал, что такое страх, и сразу распознавал его.

— Решил меня заменить? — кротко спросил он.

— Если у тебя хватит глупости допустить такое… — Эд улыбнулся и вложил в ладонь Тэсс несколько орешков. — Но в общем-то смотри в оба…

Тэсс подкинула орешки, поймала их и молча посмотрела в спину уходящему Эду.

Бен в куртке нараспашку стоял рядом с ней и глядел в сторону стоянки. Порыв ветра швырнул на дорогу какой-то небольшой коричневый пакет.

— За кошкой некоторое время последит сосед. — Тэсс непонимающе посмотрела на него, и Бен пояснил: — Я хочу перебраться к тебе.

Она еще раз посмотрела на спустившее колесо.

— Дополнительный пост?

— Вот именно. — Но не только, далеко не только это. Он хотел быть рядом с ней и днем, и ночью…

— Но объяснить не мог, пока не мог, что еще никогда не жил под одной крышей с женщиной, а теперь хочет. Это означало бы подойти на опасно близкое расстояние к чему-то непривычному, постоянному, а к такому повороту событий он еще не был готов.

Тэсс сосредоточенно посмотрела на орешки и сунула их в карман. Как и сказал Эд, разобраться в происходящем с Беном нетрудно, нужно только правильно и внимательно приглядеться к нему.

— Я дам тебе ключ, но завтрак готовить не буду.

— А как насчет ужина?

— Время от времени.

— Ну что ж, и это неплохо. Тэсс…

— Да?

— Если бы я попросил тебя отойти от этого Дела, потому что… — он запнулся и положил ей Руки на плечи, — потому что не смогу пережить, если с тобой что-либо случится, ты согласилась бы?

— А ты вышел бы из игры вместе со мной?

— Нет. Ты же знаешь, что я должен… — Он резко оборвал себя, пытаясь скрыть смятение под ее пристальным взглядом. — Ладно, нет смысла затевать спор с человеком, который играет в пинг-понг, используя вместо мячика мозговые клетки. Однако начиная с этого момента ты будешь вести себя так, как тебе будет приказано.

— Да ведь я же думаю только о том, как тебе помочь, Бен. Обязуюсь подчиняться, пока все не закончится.

— Договорились. — Он отодвинулся на такое расстояние, чтобы было понятно, что теперь перед ней полицейский, а не просто мужчина. — Двое полицейских в форме проводят тебя до кабинета. Мы договорились, что консьерж, что сидит у вас в вестибюле, уйдет в отпуск, а на его место сядет наш человек. В приемной попеременно будут дежурить трое наших полицейских. Я буду заезжать за тобой и отвозить домой. Когда не смогу, тебя будут сопровождать эти трое или наши в форме. В пустой квартире на третьем этаже будет наблюдательный пункт. Как войдешь к себе, сразу запирайся, если понадобится выйти, дай им знать и жди, пока они все осмотрят вокруг.

— Похоже, что вы все предусмотрели.

Бен вспомнил четыре фотографии, прикрепленные к пробковой доске.

— Стараемся. И последнее: что бы ни случилось — заговорят ли с тобой у светофора, спросят ли на улице, как пройти… я должен обо всем знать.

— Бен, никто не виноват, что все так обернулось: ни ты, ни Харрис, ни я. Просто всем нам надо пройти эту дорогу до конца.

— Это я и собираюсь сделать. Ладно, вон наши ребята. Пора тебе…

— Хорошо. — Тэсс сделала несколько шагов, но тут же остановилась и обернулась. — Наверное, когда ты при исполнении, целоваться не принято?

— Не принято. — Бен наклонился, прижал руки к ее щекам, и, как всегда в таких случаях, у Тэсс начали подкашиваться ноги. Посмотрев в глаза, Бен прижался к ее губам: они были холодными, но мягкими, зовущими. Свободной рукой она вцепилась в его пальто — то ли чтобы удержать равновесие, то ли чтобы задержать его. Бен завороженно смотрел на ее трепещущие ресницы, затем медленно наклонился еще раз и незаметно погладил Тэсс по щеке.

— За восемь часов дежурства не забудешь?.. — прошептала Тэсс.

— Постараюсь. — Бен отодвинулся, но руки Тэсс не выпустил. — Поезжай аккуратно, не давай повод полицейским штрафовать тебя.

— А мне только что прикрепили штрафной талон. — Тэсс улыбнулась. — До вечера.

Он выпустил ее.

— Я люблю бифштекс немного недожаренный.

— А я — почти сырой.

Бен видел, как она села в машину и аккуратно выехала со стоянки.

Следом двинулась охрана.

Тэсс знала, что это был сон, знала, что именно для такого сна были веские и вполне рациональные причины. И все равно ей было страшно.

Она бежала. Бежала так быстро, что икру правой ноги свело судорогой. Без конца попадались какие-то коридоры, которые сбивали ее с пути. Но тем не менее Тэсс изо всех сил старалась сохранить направление, зная, что где-то должна быть дверь. Надо только найти ее. С каждым шагом она дышала все тяжелее. Теперь стены стали зеркальными, в них мелькали десятки ее отражений…

В руке у нее был портфель. Она бессмысленно посмотрела на него, но из руки не выпустила. Когда стало невмоготу держать его одной рукой, она обхватила его обеими руками и побежала дальше. Теряя равновесие, Тэсс вытянула вперед руку и уперлась в зеркало. Задыхаясь, она смотрела на собственное отражение. На нее глянула из зеркала Анна Ризонер. Зеркало тут же исчезло, и впереди она увидела опять коридор.

Тэсс помчалась дальше, по-прежнему стараясь не сбиться с пути. Портфель оттягивал руки, но Тэсс упорно не выпускала его. Тело горело и наливалось усталостью. Тут она увидела дверь. Едва не зарыдав от облегчения, Тэсс рванулась к ней. Заперто. Она принялась лихорадочно искать ключ, который всегда был у нее с собой, но ручка медленно повернулась изнутри…

— Бен. — Едва держась на ногах, Тэсс протянула руку в ожидании помощи: ей казалось, что достаточно сделать последний шаг — и она окажется в безопасности. Но перед ней стоял некто в черном и белом: черная ряса, белый воротник. Белый шелк епитрахили. Она увидела, как епитрахиль медленно поднимается и, собираясь в узелки, как в жемчужины, начинает обматываться вокруг ее шеи. Она закричала.

— Тэсс. Ну же, Тэсс, маленькая, проснись!

Она прерывисто дышала и ощупывала горло.

— Успокойся. — Голос Бена в темноте звучал спокойно и ласково. — Вдохни поглубже, расслабься. Я здесь, с тобой.

Медленно приходя в себя, она изо всех сил прижалась к его плечу. Ощущая нежные, ласковые руки на спине, Тэсс ни о чем другом не думала, кроме этих рук. Наконец она окончательно проснулась.

— Извини, — с трудом выговорила она, выравнивая дыхание. — Просто приснился сон. Извини.

— Сладкий, должно быть, сон… — Бен убрал с ее лица волосы. Кожа у нее была липкой от холодного пота. Он собрал простыни и закутал ее в них. — Может, расскажешь?

— Просто перетрудилась. — Тэсс подтянула колени к животу и поставила на них локти.

— Воды?

— Спасибо.

Прислушиваясь к звуку льющейся воды из крана, она провела ладонями по лицу. Из двери ванной комнаты пробивалась полоса света — Бен оставил его зажженным.

— На, держи. У тебя часто бывают кошмары?

— Нет. — Она немного отпила, смочила горло. — Бывали раньше, после смерти родителей. Тогда приходила бабушка, садилась подле меня, да так и засыпала в кресле.

— Ну что ж, теперь посижу я. — Бен снова лег в кровать и обнял ее. — Теперь лучше?

— Намного. Дурацкое какое-то ощущение.

— А с научной точки зрения можно сказать, что при определенных обстоятельствах страх — здоровое чувство?

— Пожалуй. — Она положила голову ему на плечо. — Спасибо тебе.

— Еще что-то не так?

Она допила воду и поставила стакан.

— Я старалась, чтобы было незаметно.

— Тебе это не удалось. Так в чем дело?

Тэсс тяжело вздохнула и поведала Бену о своих переживаниях.

— Есть у меня один пациент, вернее, был. Со всем мальчик, ему четырнадцать лет. Алкоголик, страдает тяжелой депрессией, манией самоубийства. Я предложила родителям поместить его в клинику в Виргинии…

— А они отказались?

— Дело не только в этом. Сегодня он пропустил очередной сеанс. Я позвонила, трубку взяла мать. Она ответила, что, с ее точки зрения, Джо быстро поправляется. О клинике даже говорить не пожелала. Кроме того, она собирается на некоторое время прекратить сеансы лечения. Я ничего не могу с этим поделать. Ничего! — Так вот что доконало Тэсс! — Она не хочет слушать о том, что ни какого улучшения у Джо нет. Я понимаю, что она любит сына, но на глазах у нее шоры, она видит только то, что желает видеть. Я каждую неделю накладываю мальчику повязку на душевную рану, но она не заживает.

— Но ведь ты не можешь заставить ее привести к тебе ребенка! А может, перерыв и вправду поможет? Пусть рана проветрится на свежем воздухе.

— Очень хотелось бы в это верить…

Даже не сами слова, а тон, каким они были сказаны, заставили его теснее прижать к себе Тэсс.

Когда он проснулся от ее крика, кровь словно застыла в жилах. Теперь она снова начала циркулировать.

— Послушайте, док, мы оба занимается таким делом, в котором нередко теряют людей. Порой среди ночи просыпаешься и бессмысленно вглядываешься в стену, в окно… а нужно всего лишь отключиться, повернув выключатель.

— Знаю. Правило номер один: профессиональное хладнокровие.

Почувствовав прикосновение его волос к щеке, Тэсс повернулась к нему:

— Как тебе это лучше всего удается? Даже в полумраке было видно улыбку Бена.

— Что, интересно?

— Да. — Она провела рукой по его боку, опустилась ниже и остановилась на бедре. — Почему-то именно сейчас мне особенно интересно.

— Обычно помогает это. — Одним ловким Движением Бен перевернул ее так, что она оказалась сверху. Он почувствовал упирающиеся в него тугие груди, вдохнул аромат волос, упавших на его лицо. Откинув их, Бен прижался к ее губам.

«Как хорошо с ней», — подумал он. Мягкое прикосновение пальцев подобно благословению. В ее нерешительности было что-то такое, что его еще сильнее возбуждало. Когда он провел пальцами по внутренней поверхности ее бедер, Тэсс вздрогнула, и он понял, что она хочет его, но что-то ее еще сдерживает.

Бен никак не мог понять, почему от близости с ней не пропадает ощущение новизны. Когда бы он ни обнимал ее: в темноте ли, в тишине ли, — всякий раз было такое чувство, словно это впервые. Было в ней что-то такое, чего ему раньше недоставало, но об этом он не догадывался.

Тэсс легонько прикасалась губами к его лицу. Ему отчаянно захотелось перевернуть ее на спину, войти в нее и не выходить, пока оба не насладятся. С другими женщинами именно последняя доля секунды — момент безумия — стирала все остальное. Но с Тэсс его захватывает все — прикосновения, шепот, мягкость губ… Он подавил первый приступ желания, и они словно поплыли в небытие.

«Он умеет быть таким деликатным», — подумала Тэсс. Прежде, когда она занималась любовью, все получалось быстро и нетерпеливо. С ним все было по-другому. Когда она меньше всего ожидала, он становился таким нежным и неторопливым, что сердце ее готово было разорваться от сладкой истомы. Вот и сейчас он позволил ей ощупывать все его тело, которое она уже знала не хуже, чем свое. В спальне слышались вздохи и шепот ожидания. Он запустил пальцы в копну ее волос, она теснее прижалась к нему: сначала робко, потом все решительнее и решительнее… Как затвердела, как напряглась его плоть, и радостно было сознавать, что она тому причиной.

Бедра у него были длинные и узкие. Почувствовав скользящий по ним ее язык, он весь изогнулся, словно лук. Ее пальцы продолжали гладить его грудь. Она почувствовала, как задрожало его сильное тело. Потом на место пальцев пришли губы, и Тэсс глубоко вздохнула. О кошмарах она и вовсе забыла.

К нему прикасались и другие женщины. Их было слишком много, но ни одной из них не удавалось так возбудить его. Теперь он часами готов был лежать, впитывая каждое, даже мимолетное, ощущение. Ему хотелось, чтобы она дрожала и покрывалась испариной, как он.