Нора РОБЕРТС
      ЕВА ДАЛЛАС
      Смерть не имеет лица
      (Преданность смерти)
      Перевод с англ. В. Окунева
      Анонс
      Лейтенант нью-йоркской полиции из отдела убийств Ева Даллас привыкла встречаться со смертью лицом к лицу. И новое дело не предвещало ничего необычного... но очень скоро Ева поняла, что несколько не связанных между собой убийств и серия страшных по своей жестокости террористических актов звенья одной цепи. Неизвестная организация угрожает всему, что Еве дорого. Преступники слишком близко подобрались к ее дому, и Ева не могла не принять вызов. И пока отсчитываются последние секунды до взрыва, Ева и ее неизменный спутник Рорк должны принять единственное правильное решение...
      Ванессе Дарби посвящается,
      ибо я подлинно собираюсь на небеса.
      Для богов мы подобны мухам для
      резвых мальчишек. Боги убивают
      нас, чтобы азартно позабавиться.
      Шекспир
      Политика - в широко распростра
      ненном понимании этого слова
      есть не что иное, как коррупция.
      Джонатан Свифт
      ПРОЛОГ
      Дорогой товарищ!
      Передает "Кассандра".
      Все, что мы предрекали, начинает свершаться.
      То, к чему мы готовились, терпя лишения и неся потери, назрело. После долгих лет мрака занимается заря. Теперь мы достигнем цели, поставленной более тридцати лет назад, и выполним все обещания. Кровь, пролитая мучениками, будет отмщена.
      Мы знаем, что ты испытываешь беспокойство за успех дела. Мы знаем, что ты осмотрителен. Оставь сомнения! Мы отменяем мораторий на эту праведную, жестокую войну не для того, чтобы начать битву, в которой можем потерпеть поражение. Мы хорошо оснащены, наше дело имеет сильную финансовую базу, наши действия и выбор средств достижения целей продуманы. Уже пролилась первая кровь, и мы гордимся этим.
      На нашем пути, естественно, стоят противники. Есть среди них и достойные. Как приложение к этому посланию направляем тебе досье на лейтенанта Еву Даллас, сотрудницу Управления полиции и общественной безопасности города Нью-Йорка, чтобы ты знал, с кем мы имеем дело.
      До сих пор мы жили среди жалких пешек малодушного общества, притворяясь такими же, как они, и презирая их. Для этих слепцов мы стали своими. Мы неразличимы, тени среди теней. Но тот, перед кем мы все преклоняемся, учил нас, что именно таким - осторожным, проницательным и жестоким - должен быть идеальный Солдат.
      Когда мы уничтожим один за другим символы этого зажравшегося общества, проявив собственную мощь и изложив наш план создания нового общественного устройства, их охватит трепет. Они увидят нас, они вспомнят Его. И первым символом новой эпохи, символом нашей сливной победы станет монумент в Его честь!
      Мы остаемся преданными делу, наша память все долго хранит. Завтра ты услышишь первые отзвуки битвы. Сообщи о нас патриотам, всем тем, кто надежен.
      Мы - "Кассандра".
      ГЛАВА 1
      В этот поздний вечер, как обычно, смерть собрала свой городской урожай. В парке "Гринпис" под скамейкой тихо умер нищий; в нескольких метрах от двери своего дома истек кровью профессор истории: кто-то поживился его двенадцатью кредитками; от сокрушительного удара по голове скончалась женщина - ее прикончил собственный любовник. Однако коса смерти на этом не остановилась. Следующей ее жертвой стал Дж. Кларенс Брэнсон, пятидесятилетний сопредседатель правления корпорации "Брэнсон тулз энд тойз", выпускавшей оборудование и инструменты для космической отрасли, а также электронные игрушки.
      Второй сын в семье, представитель третьего поколения клана Брэнсонов, нажившего немалое состояние, Дж. Кларенс Брэнсон был богатым холостяком, преуспевающим бизнесменом, жизнелюбом, весельчаком и вел довольно расточительную жизнь, то есть жил в свое удовольствие. Но судьба, видимо, решила, что с него хватит.
      Он висел на стене у себя дома, как обычная вешалка, а из груди у него торчала рукоятка инструмента, произведенного принадлежащей ему компанией. Длинное сверло мощной портативной дрели прошло сквозь сердце и вонзилось глубоко в стену, пригвоздив Брэнсона намертво. Как тут копам было не вспомнить мелькавшую повсюду рекламу: "Брэнсон-8000" - превосходная продукция, отвечающая потребностям как профессионалов, так и любителей. Этот инструмент отличается большой мощностью и точностью!"
      А исполнительница воли судьбы, "автор" столь своеобразного финала его жизни, которая сама же и вызвала полицейских, сидела рядом, удобно устроившись в большом кресле перед искусственным камином, и потягивала сочно-красный кларет. Она не поменяла позу ни тогда, когда прибыл первый наряд полиции, ни тогда, когда появились следователь отдела по расследованию убийств лейтенант Ева Даллас и ее помощница Пибоди. Лицо убийцы было совершенно спокойным. Эту весьма привлекательную сорокалетнюю женщину звали Лизбет Кук, она была подругой Брэнсона и одной из лучших сотрудниц рекламной службы его компании.
      - Он абсолютно мертв, - холодно сказала она, когда Ева начала осматривать висящее на стене тело.
      - Угу, - произнесла Ева, разглядывая лицо убитого. Оно было красивым и холеным, но на нем застыла предсмертная гримаса то ли ошеломления, то ли горького удивления. Кровь залила его голубой бархатный халат и растеклась лужей по полу. - Мертвее не бывает. Пибоди, зачитайте мисс Кук ее права.
      Пока помощница выполняла связанные с арестом формальности, Ева записала время и причину смерти. Оставались и другие рутинные вопросы. Даже при добровольном признании в совершении преступления сам факт убийства влек за собой неизменный набор первичных хлопот: орудие убийства следовало забрать в полицию в качестве вещественного доказательства; тело - отвезти на вскрытие; место преступления - тщательно обследовать и поставить под охрану и многое другое.
      Дав знак полицейским из дежурной бригады, чтобы они приступали к выполнению своей работы, Ева прошла по алому ковру и присела напротив Лизбет. Искусственное пламя отбрасывало веселые блики на спокойное лицо убийцы, на котором не было видно ни малейших признаков раскаяния, потрясения или злости. Ева помолчала в ожидании проявления хоть какой-то реакции на происшедшее со стороны брюнетки в забрызганном свежей кровью шелковом спортивном ярко-желтом костюме. Но все, чего она дождалась, был вежливый взгляд совершенно ясных глаз, который как бы спрашивая: "Итак, вы хотите, чтобы я все рассказала?"
      - Он изменял мне, и я его убила, - произнесла Лизбет ровным голосом.
      - Вы поссорились?
      - Мы перекинулись несколькими словами. - Лизбет поднесла бокал к губам такого же сочного цвета, как вино. - В основном говорила я. Кларенс плохо соображал. - Она пожала плечами, и ее шелковый костюм глухо прошелестел. Я терпимо относилась к его похождениям; мне даже казалось, что в каком-то смысле это усиливало мою тягу к нему. Но у нас с ним был уговор. Я отдала Кларенсу три года своей жизни... - Лизбет слегка подалась вперед, и в ее холодных глазах мелькнул огонек ожесточенности. - Три года! За это время я могла как-то по-другому устроить свои дела, составить другие планы, завести другие связи. Но я оставалась верна уговору. Он же - нет.
      Она перевела дыхание и откинулась на спинку кресла. Ее лицо снова стало спокойным, малейшие признаки раздражения исчезли; создалось впечатление, что она готова улыбнуться.
      - И вот теперь он мертв.
      - Ну, с этим пока все, - сказала Ева и услышала неприятный скрежет: двое полицейских с трудом извлекали длинное сверло из стены. - Скажите, мисс Кук, вы принесли дрель с собой, чтобы использовать ее как оружие?
      - Нет, она была у Кларенса. Брэнсон любил забавляться образцами своей продукции. До моего прихода он, видимо, этим и занимался. - Лизбет бросила мимолетный взгляд на тело, которое сотрудники теперь снимали со стены. - Я увидела дрель здесь, на столе, и решила, что она вполне подходит. Взяла ее, включила и использовала.
      "М-да. Проще простого". Ева еще раз задумчиво посмотрела на женщину и поднялась.
      - Мисс Кук, сейчас вас отвезут в Центральное управление полиции. У меня еще будут к вам вопросы.
      Лизбет неторопливо проглотила остатки кларета, отодвинула бокал и послушно встала.
      - Я только надену шубу.
      Пибоди качнула годовой, глядя, как Лизбет набросила поверх окровавленного шелка длиннополое манто из черной норки и удалилась в компании двух полицейских с видом женщины, отправившейся на очередную светскую вечеринку.
      - Надо же! Все в ажуре. Она привинчивает своего любовника к стенке, а потом подносит нам дело на блюдечке. - Пибоди все еще не могла оправиться от удивления.
      Ева извлекла из кармана кожаной куртки "походный набор", который брала с собой при выездах на место преступления, и тщательно вытерла руки тампоном с раствором. Теперь должны были завершить свою работу "чистильщики" - бригада, которая покидала место преступления последней, ставя его под охрану. Ева и Пибоди направились к лифту.
      - Нам не удастся посадить ее по обвинению в убийстве с отягчающими обстоятельствами, - вздохнула Ева. - Бьюсь об заклад, через пару суток обвинение скостят до статьи о непредумышленном убийстве.
      - Непредумышленном?! - Пибоди изумленно уставилась на нее. - Бросьте, Даллас, это невозможно!
      Ева посмотрела в честные темные глаза на серьезном лице своей помощницы и почти пожалела, что вторглась в чужое непоколебимое доверие к системе.
      - Увы, возможно. Если дрель действительно принадлежала жертве, значит, Кук не приносила орудие убийства с собой. Уже одного этого достаточно, чтобы оспаривать преднамеренность. Сейчас в нашей даме играет гордыня, замешанная на приличном запасе сумасбродства. Но спустя несколько часов, проведенных в камере, в ней проснется инстинкт самосохранения, и она начнет защищаться. Бабенка крутая. Стало быть, и защищаться будет круто.
      - Да, но мы же записали показания, из которых следует, что это было сделано сознательно, намеренно, что имелся злой умысел. И она сделала заявление для записи...
      Ева пожала плечами.
      - Ей даже не нужно отказываться от своих слов, Пибоди. Достаточно лишь приукрасить эти показания. Ну, например: они поссорились, она была ошеломлена и потеряла душевное равновесие. Возможно, он стал угрожать ей, и в момент вспышки гнева или даже из чувства страха она схватила дрель.
      Ева и ее помощница вышли из лифта в просторный холл с колоннами из розового мрамора и великолепной декоративной зеленью.
      - Любой адвокат будет играть на мотиве самозащиты, а это почти беспроигрышный аргумент, - продолжала Ева, - Хотя мы-то с тобой понимаем, что здесь говорить о "самозащите" - чушь собачья, но с формальной точки зрения не подкопаешься. Сравни габариты: Брэнсон - ростом около 190 сантиметров и в плечах приблизительно 70; у нее рост не более 165 сантиметров, а в плечах она поуже его чуть ли не в два раза. Это может быть учтено в ее пользу. Далее, будучи потрясенной, она сразу позвонила в полицию, а не пыталась удрать с места преступления или отрицать свою виновность. Она взяла на себя ответственность, и это наверняка принесет ей очки при судебном разбирательстве - если дело дойдет до суда. Обвинитель все примет во внимание и в своем заключении изменит статью обвинения, то есть смягчит предлагаемое наказание.
      - Да, на такую наживку, наверное, могут клюнуть...
      - Ладно, в любом случае эта Лизбет Кук получит какой-то срок, потеряет работу и отвалит кучу денег адвокату. Конечно, это будет не по полной программе, но все-таки чем-то она поплатится. А ты не бери себе в голову лишнего.
      Они вышли из дома, и на них сразу повеяло таким же холодом, как от той женщины, которую только что увезли на полицейской машине. Пибоди кивнула в сторону труповозки:
      - А этот, видимо, был легким человеком.
      - У легких людей часто бывает больше всего проблем. - Ева слегка улыбнулась и открыла дверцу машины. - Не унывай, Пибоди. Мы закроем это дело. Так или иначе, она не будет разгуливать на свободе. Иногда бывает лучше, чтобы все шло, как идет.
      Но Пибоди продолжала думать о своем.
      - Всегда надо выполнять уговоры. Брэнсон наверняка где-то шлялся и трахал кого-то на стороне. Конечно, это не каждая вынесет.
      - А теперь она его трахнула - уже в буквальном смысле слова. Так что они квиты.
      Ева включила двигатель, и тут же зазвучал сигнал радиотелефона:
      - Эй, Даллас! Это я, Рацо! - раздался в трубке хриплый голос.
      - Вот уж не думала...
      Послышался какой-то странный скрип, который, вероятно, следовало принимать за смех.
      - Да-да, представь себе! Слушай, Даллас, у меня есть кое-что для тебя. Как насчет того, чтобы встретиться и обсудить?
      - Я направляюсь в Центральное. У меня срочное дело. Кроме того, моя смена закончилась десять минут назад, а потому...
      - Пожалеешь, Даллас. Это действительно нечто стоящее. Я могу подскочить в "Бру" в десять.
      - Ты так всегда говоришь... Ладно, черт с тобой. Но я дам тебе всего пять минут, Рацо. Постарайся внятно изложить суть вопроса.
      Ева выключила связь и встроилась в поток машин, направляющихся к центру города.
      - Это один из ваших стукачей? - не удержалась от вопроса Пибоди.
      - Да, из них. Он только что отсидел девяносто суток за нарушение порядка в нетрезвом состоянии. Мне же из-за него навесили неоправданное раскрытие агента. Рацо вечно начинает буянить в поддатом виде. А вообще-то он безобидный малый. В башке сквозняк, но то и дело приносит надежную информацию. "Бру" у нас по пути, а Кук может немного подождать. Пробрось сейчас по компьютерным учетам заводской номер орудия убийства и проверь, действительно ли оно принадлежало убитому. Потом разыщи кого-либо из ближайших родственников Брэнсона, узнай, с кем можно сейчас связаться. Я должна уведомить их о случившемся.
      * * *
      Воцарявшаяся над Нью-Йорком ночь была ясной и холодной. Пронизывающий ветер ожесточенно набрасывался на одиноких пешеходов, загоняя их внутрь домов. Уличные торговцы дрогли на холоде возле своих тележек, обволакиваемые клубами пара и запахами разогреваемых сосисок, надеясь, что к ним еще подойдут какие-нибудь смельчаки, готовые рискнуть и раскрыть рот на февральской стуже. Эта зима была суровой, и прибыли лоточников катастрофически падали.
      Ева и Пибоди проехали через шикарный Верхний Ист-Сайд, с его аккуратными тротуарами и привратниками в форме. Дальше путь лежал на запад, через южную часть города. Здесь улицы были более многолюдными, узкими и шумными. Пешеходы шагали быстро, глядя себе под ноги и крепко придерживая свои сумки.
      Размазанные по обочине остатки последнего снегопада выглядели безобразной кашей цвета сажи. Коварные островки льда лежали скользкими заплатами на выщербленных тротуарах, подкарауливая неосторожных зевак. А над всей этой грязью, над головами продрогших обывателей, будто издеваясь над ними, тянулось яркое рекламное панно с изображением теплого бирюзово-синего моря, окаймленного полоской сахарно-белого песчаного пляжа. В море плескалась грудастая блондинка, на которой едва можно было разглядеть что-то кроме загара, и приглашала ньюйоркцев позабавиться на Гавайских островах.
      С трудом пробираясь в плотном вечернем потоке движения, Ева позволила себе помечтать о побеге с Рорком на его остров. Солнце, Сыпучий песок и Секс... Ее муж с радостью обеспечил бы весь этот набор - ССС, и она была почти готова подбить его на это. Ева решила, что непременно так и сделает через недельку-другую. Нужно было только завершить кое-какую бумажную работу, покончить с подготовкой нескольких выступлений в суде и подчистить некоторые "хвосты".
      Однако потом мысли ее потекли в другом, более привычном направлении. Ева подумала, что для побега на остров она еще не совсем созрела в моральном смысле. Разумеется, там, вдали от Нью-Йорка, где нет городской полицейской связи, она бы спокойнее спала, и уже только поэтому отдохнула бы с большим проком, чем в обычный уикенд. Но недавно из-за ранения Ева чуть не утратила способность двигаться, и ей пришлось какое-то время отсиживаться дома. Теперь, когда она вновь вышла на работу, она считала, что должна наверстать упущенное, и пока не имеет права даже на очень короткий срок предаваться собственным слабостям.
      "Поразвлекавшись" таким образом в гуще уличных пробок, Ева поняла, что мечты о ССС так и останутся мечтами: антагонизм между Желанием и Долгом претендовал на вечность, а их очередная стычка уже в который раз была выиграна Долгом. Ее "панно грез" на фоне серых полицейских будней оказалось не более длинным, чем рекламной панно о Гавайях на фоне грязной нью-йоркской улицы...
      К тому времени, когда нашлось свободное место для парковки неподалеку от "Бру", Пибоди получила по портативному компьютеру требуемую информацию.
      - Согласно записям заводских номеров, дрель принадлежала убитому.
      - Раз так, то в качестве отправной точки для правосудия можно брать убийство второй степени. Обвинитель не будет тратить время на то, чтобы доказать преднамеренность.
      - Но вы же считаете, что она пришла именно с намерением убить его!
      - Конечно, считаю. Но это никого не интересует.
      Выйдя из машины, они направились к обшарпанному зданию, над дверью которого тускло светилось изображение пивной кружки с выливающейся через край пеной. "Бру" делал деньги в основном на дешевом пиве не первой свежести с тухлыми орешками. Его завсегдатаями были неудачливые владельцы маленьких аттракционов и служащие мелких фирм с лицензионно ограниченным полем деятельности. Любили посидеть здесь и пробивные дельцы, которым было нечего пробивать.
      В баре стоял спертый дух, раздавалось негромкое гудение голосов. Несмотря на плохое освещение, некоторые из посетителей все же разглядели вошедших и тут же отвели глаза. Даже если бы рядом с ней не было Пибоди в униформе, в Еве все равно можно было бы сразу узнать копа. Она держалась с чуть заметной напряженностью, в которой чувствовалась привычная готовность к любому повороту событий. Взгляд ясных карих глаз, который скользил по помещению бара и по лицам, был твердым, спокойным, сосредоточенным и подмечал все, не выражая при этом никаких эмоций.
      Только несведущий в здешних криминальных нравах мог увидеть в ней обычную посетительницу, всего лишь женщину с коротко стриженными темно-русыми волосами, с узким лицом и ямочкой на подбородке. Большинство же из тех, кто часто посиживал в "Бру" и обитал или промышлял поблизости, чуяли полицию за километр. В данном случае им было все равно, кто вошел мужчина или женщина. Для них это был прежде всего коп, а в юбке или в брюках - неважно.
      Ева довольно быстро увидела Рацо за одним из столиков, хотя его заостренное лицо грызуна в тот момент почти полностью погрузилось в огромную кружку с пивом. Пока она шла к этому столику, позади слышался скрип осторожно отодвигаемых подальше стульев, а у нее на глазах несколько пар плеч инстинктивно ссутулились. "Здесь за каждым есть какой-то грешок", - рассеянно подумала Ева и, подойдя к Рацо, одарила его широкой улыбкой:
      - Вижу, эта тошниловка не изменилась, да и ты, Рацо, - тоже.
      Он издал хриплый смешок, но его взгляд беспокойно забегал по отутюженной униформе Пибоди.
      - Зря ты приволокла с собой подмогу. Черт возьми, Даллас, я думал, мы с тобой дружбаны.
      - Мои дружбаны регулярно моются. - Ева показала Пибоди глазами на стул, потом села сама. - Это мой человек, Рацо. Не дергайся.
      - Да слыхал я, что ты взяла себе щенка поднатаскать. - Он выдавил из себя нечто вроде улыбки, обнажив нечищеные зубы. - Все нормально. Раз она твоя, то все в порядке. Я ведь, энто, тоже твой, хе-хе. А, Даллас? Мне ведь везет, правда?
      Когда подошла официантка, Ева взглядом дала ей понять, что услуги пока не требуются, и обратилась к Рацо:
      - Так что у тебя есть для меня?
      - Добыл кой-чего. Тебе понравится. И могу добыть больше, если у меня еще есть кредит. - При этом на его лице появилась ухмылка, которую он, наверное, считал выражением загадочности.
      - Я не оплачиваю счета. Иначе я твою рожу не видела бы еще полгода.
      Он опять хихикнул, потом звучно отхлебнул пиво и посмотрел на Еву своими маленькими водянистыми глазами, в которых сквозила надежда.
      - Я ведь веду с тобой дела по-честному, Даллас.
      - Вот и давай ближе к делу.
      - Ну, все-все. Хорошо.
      Рацо склонился над кружкой, и Ева увидела на его макушке правильную окружность лысины. Она была совершенно свободна от растительности и в этом смысле чем-то походила на детскую попку. В таком сравнении было что-то умилительное: во всяком случае, его лысина выглядела привлекательнее, чем сальные, будто испачканные в клее пряди свисавших по ее периметру волос.
      - Даллас, ты ведь знаешь Наладчика, да?
      - Спрашиваешь! - Ева немного отодвинулась назад, подальше от источаемых им запахов. - Он что, все еще скрипит? Боже, но ему, должно быть, уже лет сто пятьдесят!
      - Ни-ни. Ему стукнуло семьдесят, но Наладчик еще шустрил, восторженно закивал Рацо, тряхнув сальными прядями. - Берег себя. Хорошо питался. Регулярно имел девочку с авеню Би и поговаривал, что секс помогает поддерживать соображалку и тело в рабочем состоянии. Как, а?
      - Говорите точнее, - строго изрекла Пибоди.
      Рацо бросил на нее недоуменный взгляд:
      - Не понял...
      - Вы говорите о Наладчике в прошедшем времени. С ним что-то стряслось?
      - Да, но погодите. Я того, забежал немного вперед. - Рацо запустил свои худые пальцы в пакетик, пожевал орешки остатками зубов и посмотрел в потолок, собираясь с мыслями. - Около месяца тому назад я получил... В общем, у меня на руках оказалась видеокамера, которую нужно было слегка подправить. Ну, я и потащил ее Наладчику, чтобы он поколдовал над ней. Все-таки у этого малого были золотые руки. Не существовало ничего такого, что он не мог бы починить, и у него все получалось как новенькое закачаешься.
      - И так же искусно он мог менять заводские номера, - добавила Ева.
      - Это точно. - Улыбка у Рацо стала почти радостной. - Ну, мы разговорились. А Наладчик знает, что я всегда ищу какую-нибудь работенку. Ну вот, и он стал рассказывать о своей работе, о том, как он заколачивает бабки. А дело у него было, скажу вам, немалое. Процветал. Ему притаскивали на починку хронизаторы, аппаратуру дистанционного управления, ну и прочее все такое. Кое-что он полностью изготавливал сам. Например, несколько раз делал всякие мудреные приспособления для спецэффектов.
      - Наладчик не говорил тебе, что собирал взрывные устройства?
      - Метишь прямо в точку! У него были какие-то кореша. Прознали, что он занимался чем-то вроде этого еще в армии. Нашлись клиенты. Ну, и сделали заказ. Пообещали заплатить ему за всякие такие штучки очень даже неплохо.
      - А кто платил?
      - Не знаю. Думаю, что и он сам не знал. Были какие-то два чувака. Пришли, дали ему перечень того, что нужно, и заплатили аванс. Ну, он сделал эти хреновины, позвонил по телефону и оставил сообщение - вроде того, что заказанный товар готов, пусть приходят забирать и приносят остальные деньги за работу.
      - Он не прикидывал, что они собирались делать с этими штуками?
      Рацо пожал худыми плечами, затем горестно посмотрел на пустую кружку. Следуя заведенному обычаю, Ева подняла вверх руку и пальцем показала на кружку Рацо. Он сразу просветлел.
      - Спасибо, Даллас, спасибо! А то, вишь, в глотке совсем пересохло. Говорю много, вот и пересохло.
      - Раз так, давай по существу, пока у тебя есть еще какая-то слюна во рту.
      Подошла официантка, плеснула в его кружку порцию пива весьма неаппетитного цвета, и Рацо засиял.
      - Чудненько, хорошо... Так вот, Наладчик сперва подумал, что парни готовятся брать банк, или ювелирный магазин, или еще что-нибудь в этом роде. Конечно, они сами ему карты не открывали, но он-то знал, для чего делаются такие штуковины - часовые устройства, дистанционное управление, взрыватели... Наладчик прикинул, что этим ребятам может понадобиться кто-то, кто знает подземные ходы, коммуникации, и сказал мне, что если надо, он мог бы замолвить за меня словечко.
      Рацо сделал несколько глотков и продолжал:
      - Спустя две недели он позвонил мне. Действительно позвонил. Въезжаешь? И сказал, что дельце это - не то, что он себе представлял. Дельце того, дрянное, очень дрянное, и с ним не стоило связываться. Ну и голосок же у него был! Я у Наладчика никогда такого не слышал. Он был жуть как расстроен и напуган. Все вспоминал о каком-то Арлингтоне и говорил, что не хочет повторения. Еще Наладчик сказал, что ему нужно на какое-то время залечь на дно. Я-то решил, что он просто тянет резину насчет работенки для меня, и сказал ему, чтобы он не дрейфил и все-таки проталкивал мой интерес этим чувакам. Но он больше не объявился.
      - Может, он где-то действительно залег на дно?
      - Залег, но не совсем на дно - всплыл. Пару дней назад его выудили из Гудзона, со стороны Джерси. Мне удалось узнать только, что перед тем, как утопить, ему вырезали язык. Во, дела!
      - Печально слышать, - вздохнула Ева.
      Рацо некоторое время сидел, грустно потупившись, потом поднял на нее скорбные маленькие глаза.
      - И кто, по-твоему, мог это сделать?
      Ева пожала плечами.
      - Это дело не по моей части. Я, конечно, могу заглянуть в файл, но...
      Рацо не дал ей договорить.
      - Они прикончили Наладчика потому, что он догадался об их планах? Так ведь, а?
      - Выходит, так.
      - Ну вот, Даллас, ты получила какую-то наметку и можешь вычислять их. Ведь ты - коп и занимаешься расследованием убийств. А они убили Наладчика.
      - Все не так просто. Я не веду это дело. Если Наладчика выловили в Нью-Джерси, оно тем более не может касаться меня. Не думаю, что тамошние копы очень обрадуются, если я начну вмешиваться в их расследование.
      - Как по-твоему, насколько добросовестно большинство копов подходят к таким случаям?
      - Есть довольно много копов, которые не боятся хлопот. Но, конечно, есть и такие, которые будут пытаться закрыть это дело.
      - Но ты ведь постараешься? - Рацо взглянул на нее с такой детской верой в глазах, что Еве стало не по себе. - А я тебе помогу, нарою что-нибудь. Если Наладчик разговаривал со мной, он мог говорить еще с кем-то. Слышь, его нелегко было запугать, но когда он звонил мне, он был сильно напуган. Они не поступили бы с ним так, если бы собирались просто взять банк.
      - Может, и не поступили бы, - согласилась Ева, хотя прекрасно знала, что порой туристам выпускают кишки за браслет и пару кроссовок. - Я загляну в файл, но больше обещать ничего не могу. А ты пошарь. Если раскопаешь что-то еще по этому делу, дай знать.
      - Хорошо-хорошо, - закивал Рацо и грустно улыбнулся Еве. - Ты найдешь энтих, которые так поступили с Наладчиком. Другие копы не узнают, во что он мог вляпаться. А ты способна выяснить... Я ведь добротную информацию тебе принес, правда?
      - Да, Рацо, достаточно добротную. - Ева поднялась и, порывшись в кармане, положила на столик несколько кредиток.
      На улице Пибоди спросила:
      - Наверное, мне нужно пройтись по файлам относительно этого дела?
      - Пройдись. Но до завтра это вполне терпит. И попытайся определить, что имел в виду Наладчик, когда говорил про "Арлингтон". Прочеши названия домов, улиц, частных владений, деловых центров... Если что-то найдем, то сообщим об этом офицеру, ведущему расследование.
      Уже в машине Пибоди спросила:
      - А этот Наладчик не работал на кого-нибудь из полицейских?
      - Нет, - ответила Ева, включая зажигание. - Он терпеть не мог копов и был не из пугливых, хотя отличался жадностью. Управлялся в лавке один и работал круглую неделю, без выходных. Поговаривали, что он держал под прилавком армейский бластер и охотничий нож. Часто бахвалился, что может сделать из человека филе так же легко и быстро, как из форели.
      - Похоже, забавный малый был.
      - Крутой и суровый. Если старик твердо решил выйти из того дела, в которое втравился, его можно было остановить только очень серьезным наездом, вплоть до устранения.
      Пибоди, прищурившись, взглянула на свою начальницу.
      - А ведь вас, кажется, засасывает это дело...
      - Заткнись! - И Ева резко вырулила на улицу, дав газу больше, чем надо.
      * * *
      Ева пропустила обед, но это ее не особенно расстроило. А вот тот факт, что она оказалась права в своих предположениях относительно логики обвинителя в деле Лизбет Кук, привел Еву в бешенство. "Козел! Мог бы хоть потянуть с согласием на формулировку "убийство второй степени"!"
      Спустя считанные часы после ареста в связи с насильственной смертью Дж. Кларенса Брэнсона Лизбет была освобождена под залог и сейчас, вероятно, сидела у себя в квартире, устроившись поудобнее на диване или в кресле, и потягивала кларет с самодовольной улыбкой на лице.
      Соммерсет, дворецкий Рорка, появился в холле, как всегда, бесшумно, встретив Еву уничтожающим взглядом и неодобрительным вздохом:
      - Сегодня вы опять сильно припозднились.
      - Да? А вы сегодня опять отвратительны. - Она бросила куртку на перила лестницы. - Разница между нами заключается в том, что завтра я могу не опоздать.
      Соммерсет заметил, что Ева не выглядит бледной и утомленной, как это часто бывало после рабочего дня. Но он скорее прошел бы все муки ада, чем признался даже себе, что это обстоятельство его порадовало. Когда она проскользнула мимо него и стала подниматься наверх, он холодным тоном, слегка подняв бровь, сообщил:
      - Рорк в видеозале. Второй этаж, четвертая дверь справа.
      - Я знаю, где это, - пробурчала Ева не слишком искренне.
      На самом деле она толком не помнила, где находится это помещение. Дом был огромным, и в лабиринтах его коридоров, комнат и обставленных всякими диковинками холлов немудрено было заблудиться. Тем не менее Ева предпочла поискать видеозал сама.
      Глядя на убранство этого жилища, Ева уже в который раз подумала о том, что его хозяин ни в чем себе не отказывает. А почему, собственно, он должен был отказывать? В детстве Рорк был лишен самого необходимого, все эти удобства он тем или иным путем заработал сам и вполне мог распоряжаться ими по своему усмотрению, по своей прихоти.
      Прошло уже больше года, как Ева обитала в этом доме, стоящем посреди огромного ухоженного сада, но по-настоящему так и не привыкла к нему. Здесь сходились воедино финансовое могущество и обычные бытовые человеческие слабости, и все же Ева не чувствовала себя в этих чертогах свободной, что-то всегда стесняло ее.