Рожденная в грехе (Цветок греха, Сестры Конкеннан - 3)

      И это упрямое эгоистичное желание ляжет теперь на нее нелегкой ношей, которую она должна будет нести весь остаток жизни.
      Ее вдруг потянуло в кабинет отца. Здесь мало что изменилось со дня его внезапной смерти около года назад. Огромный старинный стол, правда, не завален бумагами, но остальное на месте: компьютер, факс, модем и прочее оборудование, необходимое биржевому дельцу. Он ласково называл их "своими любимыми игрушками", и Аманда сохранила все эти "игрушки" в неприкосновенности, чего нельзя сказать о его костюмах, обуви, его дурацких, как она считала когда-то, галстуках.
      Остались нетронутыми и все книги на полках - главным образом о налогах, недвижимости, а также многочисленные счета.
      Шаннон устало опустилась в большое кожаное кресло, которое сама лет пять назад подарила ему в очередное третье воскресенье июня, когда положено делать подарки своим отцам. Он любил это кресло, ему нравилось проводить рукой по гладкой коже цвета красного бургундского вина. Оно такое большое, смеялся он, что в него усядется целая лошадь! И он опускался в него и усаживал дочь к себе на колени.
      Она пыталась убедить себя сейчас, что ощущает его присутствие, но понимала - старания напрасны: она ничего не чувствовала. Ничего. И именно это ее состояние яснее, чем недавняя погребальная месса, чем похороны на кладбище, открыло ей истину - она осталась одна. Совсем одна.
      О, если бы она узнала раньше! А теперь уже нет ни времени, ни возможности что-либо изменить. Она не знала толком, что имела сейчас в виду: болезнь матери или правду, которая ей только что открылась. Или и то и другое...
      Ну почему от нее так долго скрывали? И заболевание, и ее собственное происхождение?! Если бы она узнала раньше, может быть, сумела бы с помощью каких-то врачей-кудесников остановить течение болезни, отыскать новые лекарственные препараты. Можно было прибегнуть к гомеопатии, к протоновому излучению - она что-то слышала об этом способе. Но поздно. Болезнь была так скоротечна, ее не удалось прервать. Мать умерла.
      И последние слова, с которыми к ней обратилась дочь, были произнесены с гневом, даже с презрением. О боже! Их никогда уже не взять обратно.
      Она сжала кулаки, словно собиралась защищаться от невидимого врага, который был тут, рядом, она знала это. Поднявшись с кресла, она отошла от отцовского стола.
      Наконец-то пришли слезы - обильные, жаркие и беспомощные. И одна лишь мысль билась в голове - мысль, за которую она себя ненавидела: почему мать не умерла раньше, чем открыла ей свою тайну?
      Когда слез уже больше не было, ее начало клонить в сон. Почти не отдавая себе отчета в том, что делает, она поднялась на второй этаж, умыла лицо прохладной водой и легла, не раздеваясь, на постель.
      "Нужно обязательно продать этот дом, - подумала она. - И всю мебель. И разобраться в оставшихся бумагах, документах".
      Почему, почему она не сказала матери о том, что любила и любит ее?! Несмотря ни на что.
      С тяжелым сердцем она погрузилась в сон.
      Дневная дремота никогда не приносила ей облегчения. Особенно теперь. Проснулась она меньше чем через час, нисколько не отдохнувшая. Мысли и тело продолжали оставаться в напряжении.
      "Нужно выпить кофе, - подумала Шаннон, - и потом переключиться на неотложные дела: решить, что делать с домом, который она так любила, с вещами матери".
      Она уже начала спускаться вниз, когда звонок у двери застал ее на лестнице. Кто это может быть? Неужели кому-то из соседей захотелось прийти утешить ее, предложить свое общество? Сейчас ей никто не нужен.
      Но в дверях стоял совершенно незнакомый мужчина среднего роста, с небольшим животиком, выпиравшим из-под темного костюма. Волосы у него были с проседью, глаза острые и внимательные. У нее появилось неприятное ощущение, что эти глаза фотографируют ее.
      - Мне нужно видеть Аманду Догерти Бодин, -сказал он.
      - Это ее дом, - ответила она, пытаясь определить, кто он такой. Торговец? Не похож. - Я ее дочь. Что вам угодно?
      - Всего несколько минут ее внимания, если позволите. Мое имя Джон Гоббс.
      - Извините, мистер Гоббс, но это невозможно. Сегодня утром я похоронила свою мать, так что...
      - О, приношу свои соболезнования и прошу простить за вторжение. Однако, судя по всему, он не собирался уходить, а, наоборот, сделал еще шаг и вошел в холл. - Я только что прибыл сюда из Нью-Йорка и ничего не знал о вашем горе. Вы ведь Шаннон Бодин?
      - Да. Что вы хотите, мистер Гоббс?
      - Только немного вашего времени. Когда вам будет угодно. Назначьте, и я приду. Пускай это будет через несколько дней.
      Какой настырный! Шаннон раздраженно дернула головой.
      - Через несколько дней я тоже буду в Нью-Йорке.
      - С удовольствием встречусь с вами там.
      Да что он играет в секретного агента?! Она окончательно пришла в себя после недолгого беспокойного сна, и ей хотелось узнать, что нужно от нее этому человеку.
      - Моя мать была знакома с вами, мистер Гоббс?
      - Нет, мисс Бодин.
      - Тогда о чем вы хотите со мной говорить? Я тоже не знаю вас.
      - Мне поручено обсудить с вашей матерью один вопрос.
      - Кем поручено?
      - Моими клиентами.
      - Клиентами? Наверно, это связано с моим покойным отцом?
      Гоббс ответил после некоторого колебания, которое не укрылось от Шаннон:
      - Это связано вообще с вашей семьей. Теперь я должен буду сообщить моим клиентам о смерти миссис Бодин и не знаю, как они...
      - Кто эти ваши таинственные клиенты? - не слишком вежливо перебила его Шаннон. - Почему вы уклоняетесь от прямого разговора? Сейчас в нашей семье осталась я одна, и, полагаю, вам придется иметь дело со мной.
      - Прошу прощения, мисс. Я должен сделать один телефонный звонок. Нет, благодарю, я позвоню из машины. Вы подождете?
      - А что мне остается делать?
      Она в сердцах захлопнула за ним дверь и подумала, что выпила бы сейчас крепкого кофе, но, к сожалению, вряд ли успеет до возвращения этого странного человека. Тем не менее она поставила воду на огонь.
      Он действительно вернулся довольно скоро, Шаннон открыла ему с кружкой в руке, не успев сделать второй глоток.
      - Мисс Бодин, - объявил он, - мне доверено действовать по своему усмотрению. Позвольте представиться.
      Она взяла протянутую визитную карточку и прочитала: "Сыскное Бюро Даблдей, Нью-Йорк".
      - И что же вы ищете так далеко от дома, мистер Гоббс? Заходите, я налью вам кофе.
      У нее не было страха перед этим незнакомым человеком, но она боялась того, что может услышать от него, совершенно не представляя, о чем он хочет с ней говорить.
      Шагая вслед за Шаннон по дому, он по свойственной ему привычке, связанной с родом деятельности, внимательно смотрел по сторонам, отмечая каждую мелочь, и пришел к скорому выводу, что эта семья принадлежит к весьма зажиточному слою населения, но живут они скромно, без излишних претензий на роскошь.
      - У вас сейчас тяжелое время, мисс Бодин, - участливо сказал он ей в спину. - Надеюсь, я не прибавлю вам забот.
      Они прошли на кухню, Шаннон предложила ему сесть, налила кофе.
      - Моя мать умерла два дня назад. Сегодня ее хоронили. Думаю, мистер Гоббс, ничего более трагического вы мне не сообщите. Сахар? Сливки?
      - Просто черный, спасибо... Ваша мать долго болела?
      - У нее был рак, - услышал он короткий ответ и понял, что от него не требуется новых соболезнований, а потому решил перейти к делу.
      - Я представляю интересы Рогана Суини, - важно сказал он, - его жену и ее семью.
      - Роган Суини? - переспросила Шаннон, на минуту задумавшись. - Мне знакомо это имя. Его Всемирная Галерея имеет филиал в Нью-Йорке. А сам он... - Ее рука с кружкой слегка дрогнула. "Ирландия, - мелькнуло у нее в голове. - Значит, его "клиенты", как он их называет, из Ирландии".
      - Вы правы, - кивнул Гоббс. - Это делает мою задачу легкой. Возможно, вам знакомы обстоятельства, которые...
      Она опять перебила его:
      - Какое отношение может иметь ко мне Роган Суини?
      - Мистер Суини женат на Маргарет Мэри Конкеннан, старшей дочери покойного Томаса Конкеннана из графства Клер в Ирландии.
      - Конкеннан?.. - Шаннон на мгновение прикрыла глаза. Это имя стало ее преследовать. - Да, понимаю. Так, значит, они вас наняли для того, чтобы разыскать меня? Мне не совсем понятен их интерес. Ведь прошло столько лет.
      - Мне было поручено найти вашу мать, мисс Бодин. Моим клиентам только год назад стало известно о вашем существовании, так сказать. Тогда они и решили начать поиски Аманды Догерти. Но это оказалось совсем нелегко. Как вы, наверное, знаете, ваша мать в свое время уехала из Нью-Йорка, не сообщив никому из родственников своего нового адреса.
      - Думаю, она и сама его не знала, - резко сказала Шаннон. - Ведь ее выгнали из дома, когда она забеременела. - Зазвенела кружка, ударившись о сахарницу. - Так что хотят ваши наниматели?
      - Сначала они были намерены связаться с вашей матерью и сообщить, что дочери мистера Конкеннана обнаружили ее письма к их отцу и выражали желание встретиться и познакомиться с ней.
      - А он сам?
      - Он давно умер, мисс. Она потерла рукой лоб.
      - Да, вы уже упоминали об этом. Значит, его давно нет в живых?.. Ну что ж, вы отыскали меня, мистер Гоббс, и теперь ваше дело сделано. Можете поставить в известность своих клиентов, что имели со мной разговор и что я не выразила интереса в дальнейших контактах.
      - Но ваши сестры...
      Она холодно взглянула на него.
      - Я не считаю их своими сестрами. Гоббс упрямо наклонил голову.
      - Миссис Суини и миссис Теин хотели лично познакомиться с вами.
      - Я не могу запретить им это, не правда ли? Но передайте, что у меня нет никакого желания встречаться с людьми, которых я никогда не знала. То, что произошло двадцать с лишним лет назад между их отцом и моей матерью, не меняет дела. Поэтому... - Она запнулась. - Вы, кажется, произнесли имя Маргарет Мэри Конкеннан? Она художник, не знаете?
      - Да. По-моему, известный художник по стеклу.
      Шаннон чуть не рассмеялась, что было бы некстати. Она вспомнила, как была в нью-йоркском музее на выставке этой Конкеннан и даже чуть не купила одно из ее произведений. Забавно...
      - Так вот, передайте, пожалуйста, Маргарет Мэри Конкеннан и ее сестре...
      - Брианна. Брианна Конкеннан Теин. Она хозяйка небольшого отеля в Клере. Возможно, вы слышали о ее муже? Довольно популярный автор детективных романов.
      - Грейсон Теин? Да, что-то вспоминаю. - Ей опять захотелось рассмеяться. - Сестры сделали хорошие партии. Рада за них. Скажите им, пускай живут своей жизнью, а я буду жить своей. - Она поднялась. - Если вы сказали мне все, мистер Гоббс...
      - Мне остается только спросить, не хотите ли вы получить обратно письма вашей матери, и если да...
      - Мне они не нужны. Я не хочу ничего. - Она прикусила губу, неприятно пораженная злобой, с какой произнесла эти слова, и была рада, когда почувствовала, что озлобленность прошла. - В том, что случилось, - сказала она со вздохом, - нет ни моей, ни их вины. Не знаю, что они там думают обо всем этом, мистер Гоббс, да меня и не интересует. Возможно, ими движет любопытство или не дай бог чувство вины, семейный долг. Что бы там ни было, пускай они забудут о моем существовании.
      Гоббс тоже поднялся.
      - Исходя из того, сколько они потратили времени, усилий и денег на ваши розыски, - произнес он несколько торжественным тоном, неприятно удивившим Шаннон, - ими двигали все три перечисленных вами обстоятельства. А возможно, еще какие-то. Но я передам то, что вы сказали. - Он протянул ей руку, что тоже повергло ее в некоторое удивление. - Если измените свое решение или у вас появятся какие-либо вопросы, можете позвонить мне по телефону, указанному в визитной карточке. Сегодня я улетаю в Нью-Йорк.
      Его официальный холодный тон задел ее. Она сама не понимала почему.
      - Я имею, кажется, право на собственное мнение, - проговорила она, как бы оправдываясь.
      - Разумеется. - Он учтиво поклонился. - Не провожайте меня, я найду выход, мисс Бодин. Спасибо за кофе.
      "Ну и черт с ним! - только и могла подумать Шаннон, когда он выходил из кухни. - Черт с ним и с его мнением обо мне и о моем поведении!"
      И все они тоже пускай катятся ко всем чертям! Эти распрекрасные дочери Томаса Конкеннана! Боже мой, ведь он также и ее отец! Им, видите ли, понадобилось удовлетворить свое любопытство, и они не жалеют денег, которых у них, видимо, куры не клюют!
      Что касается ее, она в новых родственниках не нуждается! Пускай живут себе спокойно в своей Ирландии со своими отменными мужьями. У нее здесь своя жизнь, которая сейчас вдребезги разлетелась, и ее нужно составлять опять из кусочков. И делать это нужно побыстрее.
      Она стерла слезы, которые - она и не замечала - снова лились из глаз, и пошла за телефонной книгой. Найдя нужный номер, ведя пальцем по строчке, сразу позвонила.
      - Да, - сказала она, когда ей ответили, - хочу продать дом, и немедленно.
      Неделей позже Шаннон была уже в Нью-Йорке. С продажей дома все было улажено: цену она назначила, сроки получения денег ее мало беспокоили. Она поняла, что сделалась вполне обеспеченной, даже богатой женщиной, унаследовав только по вкладам, оставшимся после смерти отца, почти полмиллиона долларов. Вместе с остальной частью наследства это давало возможность жить, не слишком задумываясь о деньгах.
      И все благодаря тому, что она сделалась сиротой!
      На работе в ее престижном рекламном бюро ей был предложен отпуск еще на неделю или даже больше, но она отвергла предложение и появилась в офисе на следующий день после возвращения из Колумбуса. Так, надеялась она, будет легче: работа отвлечет от печальных мыслей, тем более она начала - еще до срочного вызова к матери - нечто такое, что, показалось ей, может стать новым словом в рекламном бизнесе, в дизайне. По крайней мере на какое-то время.
      Вообще, с тех пор, как она стала работать здесь, дела ее медленно, но верно шли в гору. Сам главный шеф хорошо уже знал ее имя, ценил работы и неоднократно намекал на повышение в должности.
      Если б он только знал, насколько все это стало ей теперь безразлично!
      Рабочий стол, карандаши, кисти, разные приспособления. Благоприятная оценка ее последних работ, новых планов. Надежды на повышение. Все это словно бы относилось уже к кому-то другому, кого она когда-то хорошо знала, только не к ней.
      Она пристально смотрела на картину, которую довольно давно написала: спящий отец в саду. Сейчас ей не хотелось, чтобы эта вещь висела над ее столом.
      - Шаннон? - Женщина, заглянувшая в дверь, была привлекательна, безукоризненно одета. Лили - звали эту помощницу и не слишком близкую подругу Шаннон. - По-моему, тебе нужно прерваться, - предложила она.
      - Я и так почти ничего не делаю все эти дни, - призналась Шаннон. - Так что и прерываться ни к чему.
      Лили подошла поближе, слегка обняла ее.
      - Не напрягайся чересчур, - заботливо сказала она. - Ты имеешь все основания немного передохнуть.
      - Хотелось бы все-таки что-то делать, - раздраженно заметила Шаннон. Может, я просто разучилась.
      - У тебя сейчас нелегкое время.
      - Знаю.
      - Может, отложить сегодняшние встречи?
      - Нет уж! - Она решительно поднялась из-за стола, устремила взгляд в окно. За ним был Нью-Йорк, город, который она когда-то мечтала завоевать. А вот завтрак с Тодом надо отменить вообще.
      Лили поджала губы и сделала какую-то пометку у себя в блокноте.
      - Не все в порядке в раю? - поинтересовалась она.
      - Точнее, я бы сказала, это знакомство некоторым образом изжило себя. Ответ прозвучал сухо и деловито. - Кроме того, накопилась уйма более важных дел.
      - Как скажешь.
      - Да, вот так. Я не поблагодарила тебя за работу, которую ты проделала за время моего вынужденного отсутствия. Ты была молодчагой, Лили.
      - Я получаю за это деньги, Шаннон.
      - Так что у нас на сегодня?
      Ее помощница перевернула страницу блокнота.
      - Работа с Минко требует согласования. Не все идет гладко с мистером Райтуэем. Шеф считает, ты в состоянии уладить, нужно только придумать какие-то новые ходы. Так он изложил в своей записке.
      - Хорошо. Примем этот вызов и начнем с Райтуэя. А Минко пускай немного подождет.
      - Договорились. Кстати, Райтуэй хочет, чтоб его реклама оставалась традиционной и при этом была смелой, но не дерзкой, сексуальной, но не слишком вызывающей.
      - О, конечно. Мы же волшебники, и я сейчас вытащу магическую палочку из своего портфеля.
      - Вот теперь, я вижу, ты стала почти прежней.
      Когда Лили ушла, Шаннон с глубоким вздохом откинулась на спинку кресла.
      Неплохо все-таки снова оказаться здесь. В этой комнате. За этим столом.
      Дождь усердно поливал улицы. Шаннон ехала домой в такси после долгого, почти десятичасового рабочего дня, завершившегося разрывом с Тодом.
      Все же она правильно сделала, что сразу вышла на работу. Деловая суета помогает легче переносить утраты. Во всяком случае, на первых порах. Банально, но верно. Как любая истина.
      Что у нее теперь осталось, кроме работы? Ни родных, ни близких. Если не считать - она хмуро улыбнулась - новых родственников в далекой Ирландии. А что касается Тода, она совершенно права: это следовало сделать давно. Их ничего не связывало, кроме физического влечения. Но, видно, этого ей недостаточно. Жизнь, в этом она лишний раз только что убедилась, слишком коротка, чтобы тратить ее на никому не нужные связи.
      Она расплатилась с водителем и устремилась к подъезду. Перед тем как сесть в лифт, вынула почту из ящика. Поднимаясь к себе на этаж, начала перебирать конверты.
      Один из них привлек ее внимание. Ей стало зябко
      не по причине сырой погоды. Письмо было из Ирландии.
      Она не стала распечатывать его, а положила в самый низ, под остальные конверты, газеты и рекламные объявления. Потом переоделась, налила себе бокал вина и, подсев к столику у окна, выходящего на Мэдисон-авеню, начала просматривать почту.
      Письмо из Ирландии оказалось первым у нее в руках. Оно было от Брианны Конкеннан Теин.
      "Дорогая Шаннон!
      Глубоко сожалею по поводу смерти Вашей матери. Понимаю, никакие слова не могут облегчить Вашего горя. Из писем Вашей матери к моему отцу я поняла, какая это была любящая и необыкновенная женщина, и мне остается только досадовать, что я никогда не имела возможности встретиться с ней, чтобы сказать обо всем самой.
      К Вам приходил человек от Рогана, мистер Гоббс. От него я узнала: Вам известно о взаимоотношениях Вашей матери и моего отца. Понимаю, это могло причинить Вам боль, и сожалею об этом. Также могу предположить, что Вы не одобрите мое желание написать Вам. Но я все же решила сделать это. По крайней мере один раз.
      Ваш отец, муж Вашей матери, конечно же, любил Вас. И я не имею намерения вмешиваться в Ваши чувства и воспоминания, которые Вам, без сомнения, дороги. Хочу только предложить, если это для Вас возможно, познакомиться с родственниками, которых, хотели Вы того или нет, преподнесла Вам судьба. У моего отца был не слишком легкий характер, но он был хорошим человеком, поверьте мне, и он никогда не забывал о Вашей матери. Ее письма к нему я случайно обнаружила через несколько лет после его смерти, они были любовно перевязаны ленточкой.
      Я очень бы хотела поделиться с Вами тем, что знаю об отце, а если Вам этого не нужно, то просто познакомиться и показать Вам Ирландию, страну, где Вас зачала Ваша мать. Извините, что так пишу, но во мне живет искреннее желание видеть Вас в гостях у себя и у моих родных. Может быть, наши приветливые края помогут Вам быстрее справиться с горем.
      Вы мне ничем не обязаны, Шаннон, и, конечно, понимаете, что таково и мое положение по отношению к Вам. Но если Вы любили мать так же сильно, как я своего отца, то, возможно, согласитесь со мной, что у нас с Вами есть обязанности по отношению к ним. И, может быть, если мы станем хотя бы друзьями, пускай не сестрами, то этим возвратим частично им обоим то, что они отдали нам.
      Мое приглашение действительно всегда. Когда бы Вы ни приехали к нам, мы будем рады.
      Искренне Ваша Брианна".
      Шаннон прочитала письмо дважды. После первого раза отложила, даже отбросила в сторону. Но потом снова взяла в руки.
      "Да, - подумала она о Брианне, - эта женщина не так проста. Впрочем, наверняка к тексту приложил руку ее муженек-литератор. Но, как бы там ни было, слова дышали искренностью и доброжелательностью. Тут уж ничего не скажешь. Написано с открытым сердцем".
      Однако зачем ей сердце Брианны, а также ее дом в благословенной Ирландии?
      И все же. Неужели ей так уж не хочется побывать там? Заглянуть в прошлое? Она же, как теперь выяснилось, настоящая ирландка по происхождению. По отцу. В конце концов, можно просто съездить в эту страну и не вступать ни в какие контакты с сестрами Конкеннан.
      А с другой стороны, почему нет? Разве она боится? Какие глупости. Однако, пожалуй, и правда боится. Но чего? Сама не может пока разобраться.
      Женщина, которая написала письмо, не производит впечатления человека, умеющего лезть в чужую душу. Совсем наоборот. Хотя кто их знает?
      "В общем, надо подумать. Возможно, я соглашусь на ее предложение.
      А возможно, и нет".
      Глава 4
      - Не понимаю, что ты так суетишься, - ворчала Мегги. - Можно подумать, готовишься к королевскому приему.
      - Просто хочу, чтобы ей было как можно удобней. - Брианна поставила вазу с тюльпанами на посудный шкафчик, потом передумала и водрузила ее на маленький столик у окна. - Человек совершает бог знает какое путешествие только для того, чтобы повидать нас. Пускай она почувствует себя как дома.
      - Думаешь, этому поможет то, что ты уже дважды перевернула здесь все вверх дном, наводя порядок и чистоту? А также натащила цветов, как на пять свадеб, и наварила и напекла на целый полк солдат! - Произнося эту тираду, Мегги подошла к окну и, отодвинув занавеску, посмотрела вдаль, на стелющиеся поля и холмы. - Гляди, как бы все это не обернулось для тебя большим разочарованием, Бри.
      - Тебе обязательно нужно испортить мне настроение от ожидания встречи. Такой встречи!
      - Если не ошибаюсь, ее письмо о том, что она принимает твое приглашение, не было переполнено чувством благодарности. Да или нет?
      Брианна перестала взбивать и укладывать подушки и бросила взгляд на прямую непреклонную спину сестры.
      - Ты забываешь, Мегги, что ей сейчас не до красивых слов. Она осталась совершенно одна. Всего месяц назад умерла ее мать.
      - Ну, насколько она одна, мы с тобой не знаем, сестрица.
      - Во всяком случае, у нее нет ни сестер, ни братьев. И она не замужем. Это мы знаем. Я рада, что она приезжает.
      - Человеку, которого нанял Роган, она заявила, что не хочет иметь с нами никаких дел!
      - Ох, Мегги! А ты никогда в жизни не говорила ничего такого под настроение, о чем потом жалела?
      Мегги выдавила в ответ улыбку, которая, видимо, означала, что такое с ней порою тоже случается, и спросила в более миролюбивом тоне:
      - У нас есть время до того, как мы отправимся в аэропорт?
      - Немножко. Я покормлю Кейлу и переоденусь. - Заметив ироническую усмешку Мегги, она с вызовом добавила: - Да, не хочу встречать нашу сестру в переднике и мятых брюках.
      - Что ж, дело твое. Лично я не собираюсь надевать парадные одежды и останусь в чем есть.
      Это означало, что на ней будет все та же рубашка большого размера, заправленная в старые джинсы.
      - Как угодно, - миролюбиво согласилась Брианна. - Но хотя бы пригладь это развороченное птичье гнездо у себя на голове.
      Прикусив губу, Мегги бросила быстрый взгляд в зеркало, висевшее над шкафчиком с посудой, и не могла не признать, что образное сравнение сестры весьма точно и справедливо.
      - Я все утро работала, - пробурчала она, выходя вслед за Брианной из комнаты. - А моим инструментам безразлично, в каком состоянии у меня прическа. Мне же не надо быть все время на людях, как тебе, моя дорогая.
      - Да, и они должны благодарить за это бога, - съязвила Брианна. Сестры уже спускались с лестницы. - Зайди на кухню, возьми бутерброд или что-нибудь еще, если хочешь. Ты выглядишь голодной.
      - Я выгляжу беременной, - поправила ее Мегги. Брианна застыла на месте.
      - Правда? Ой, Мегги, что же ты молчала?
      - И в этом виновата ты, Бри.
      С радостным смехом Брианна обняла сестру.
      - Что ж, это что-то новое в медицине! - воскликнула она. - Думаю, врачи во всем мире обязательно заинтересуются твоим случаем. Так в чем же моя вина?
      - А у кого не так давно появилась на свет прекрасная девочка? Как только я взяла ее на руки, сразу поняла: и я хочу такую же!
      - Второй ребенок не очень затруднит твою работу? - спросила Брианна вполне серьезно. - А как отнесся к этому Роган?
      - Я еще не говорила ему, потому что не окончательно уверена. Но чувствую... - Она положила руку себе на живот. - Хочу, чтобы так было. А еще хочу есть! - Она направилась к холодильнику. - Смотри не говори пока никому об этом. Даже своему Грейсону.
      - Не скажу.
      Через кухню Брианна прошла в жилые комнаты на первом этаже. Это помещение она расширила и надстроила около года назад, после замужества, в то время как второй этаж основного дома и мансарда по-прежнему предназначались для гостей ее "Терновника". В пристройке первого этажа появилась вторая спальня и большая детская с двойными окнами, откуда открывался чудесный вид на холмы, а перед одним из окон росло маленькое миндальное деревце, посаженное ее добрым соседом, Мерфи Малдуном, в честь рождения Кейлы.
      В комнате, недалеко от кроватки ребенка, Мегги устроила подвесную галерею, где поместила разноцветные стеклянные фигурки сказочных существ русалок, единорогов, крылатых коней, сделанных ею самой. Они сверкали и переливались в лучах солнца, щедро заливавших комнату большую часть дня, а по вечерам не были обделены электрическим светом. И рядом со всем этим великолепием пребывало долгожданное дитя Брианны. Ее первый ребенок.
      Когда она вошла в детскую, девочка пошевелилась в своей колыбели.
      - Проснулась, моя любовь? Тебе нравится глядеть на все эти прелестные игрушки, которые сделала для тебя тетя Мегги? Нравится? Ты так хорошо смотришься на их фоне! А скоро увидишь еще одну свою тетю. Тетю Шаннон из далекой Америки. Разве это не здорово?
      Продолжая разговаривать с ребенком, Брианна вынула девочку из кроватки, опустилась вместе с ней в кресло-качалку, расстегнула блузку. Подняв глаза наверх, она подумала о Грейсоне, который сидит сейчас там, наверху, в своем кабинете, выдумывая все новые страшные вещи - грабежи, убийства и прочие ужасы, которых полно в этом мире, где все-таки есть дети, а значит, любовь и доброта.
      - Сейчас, сейчас... - приговаривала Брианна, прижимая к груди девочку. - Мы станем сыты, и тогда к нам придет наш папа и будет с нами сидеть, а мама уедет. Совсем ненадолго. А мы будем спокойно ждать, пока она вернется. Мы ведь уже совсем большие, верно? Сегодня нам уже целый месяц. И мы так быстро растем...
      Грейсон стоял в дверях детской, с какой-то молчаливой застенчивостью наблюдая за ними. Его жена и его дитя! Мог бы он - как писатель - передать те чувства, которые испытывал в эти минуты? Крошечный кулачок дочери касался материнской груди. Белое на белом. Нежное на нежном. Солнце освещало их лица, их волосы одинакового оттенка. Дитя и мать смотрели друг на друга, незримо связанные, по-прежнему соединенные в одно удивительное целое.
      Повернув голову и увидев Грея, Брианна улыбнулась ему.
      - Ты здесь? Я думала, ты работаешь.
      - Услышал вас по интеркому. - Он показал на небольшой монитор. По его настоянию во всех жилых комнатах пристройки установили селекторную связь, чтобы каждую минуту можно было слышать, что делается в детской. - Услышал и пришел взглянуть на моих прекрасных женщин.
      - Тогда поцелуй меня, Грейсон. Он охотно выполнил ее пожелание.
      - С каким аппетитом она ест, - с умилением сказал он.
      - У нее отцовский аппетит. Кстати, если проголодаешься, возьми холодное мясо, я оставила тебе.
      - Не беспокойся. Я не умру с голода. Даже покормлю твоих постояльцев, если попросят.
      - Из тебя получится хороший хозяин гостиницы, дорогой. Но я не хочу, чтобы ты прерывал работу.
      - Ничего. Я уже немного устал от убийств и крови и с удовольствием отдохну и сменю репертуар... - Он коснулся пальцем груди Брианны и с удовлетворением отметил, какой радостью вспыхнули ее глаза.
      -Когда мы начнем снова любить друг друга, - мечтательно сказал он, это будет как в первый раз. Она подавила судорожный вздох.
      - Не думаю, что очень честно с твоей стороны пытаться соблазнить меня, когда я кормлю ребенка.
      - Соблазнять тебя я готов в любое время и в любом месте, - произнес он торжественно.
      - Пожалуйста, сдержи свои эмоции, Грейсон Теин, - услышали они насмешливый голос Мегги от двери. - Меньше чем через четверть часа мы должны ехать в аэропорт.
      - Твоя сестрица умеет отравить любую радость, - притворно пожаловался он, выпрямляясь и глядя с улыбкой на Мегги. - А скоро число твоих сестер удвоится. Не знаю, что буду делать тогда.
      Из иллюминатора самолета Шаннон с интересом смотрела на ирландскую землю. Уже были видны поля, темные береговые скалы. Все это казалось прекрасным, страшноватым и странно знакомым.
      На мгновение она пожалела, что все-таки решилась лететь сюда.
      Но не поворачивать же обратно? Как глупо, что такая мысль вообще пришла ей в голову. Конечно, решение ехать было внезапным, импульсивным. В основном благодаря воздействию, которое оказало письмо Брианны, сдержанное, но любезное и дружеское. А может, как раз наоборот: толчком послужило чувство вины перед матерью, а также ощущение одиночества, какой-то разреженной атмосферы, в которой она оказалась.
      Все это вместе и по отдельности заставило ее взять отпуск на работе, запереть свой кабинет вместе со всеми срочными и не очень срочными делами и купить билет для перелета протяженностью в три тысячи миль - перелета, который через считанные минуты подойдет к концу.