Глава 18

Сунув руки в карманы, Ева расхаживала взад-вперед по кабинету доктора Миры.

— Не понимаю! Как это — его психологический портрет не подходит? Уже доказано, что этот ублюдок играл с подсознанием, воздействовал на него…

— Ева, вопрос не в том, подходит или не подходит. Здесь дело в степени вероятности. — Мира, как всегда терпеливая и спокойная, сидела в мягком кресле и потягивала жасминовый чай. — У вас есть его признание в том, что он пытался воздействовать на человеческий мозг, проводил эксперименты на людях. И я согласна с тем, что за это он должен ответить. Но что касается принуждений к самоубийству, тут я не могу разделить ваши подозрения. У меня нет для этого оснований.

— Так, значит, вы не хотите мне помочь? — встрепенулась Ева. Мази Рианны и час сна поставили ее на ноги. Щеки зарумянились, глаза сверкали. — Без вашей поддержки мне не удастся убедить ни Уитни, ни прокурора.

— Я не стану переделывать отчет, Ева.

— Да вас об этом никто и не просит. — Ева засунула руки в карманы еще глубже. — Просто интересно знать, что именно не подходит? По-моему, этот тип вообразил себя Господом Богом.

— Действительно, его модель личности явно тяготеет к избыточному эгоцентризму. Склонность к мании величия, плюс комплексы нереализовавшегося художника. — Мира вздохнула. — Ева, сядьте, пожалуйста. Я устала смотреть, как вы мечетесь.

Ева мрачно плюхнулась в кресло.

— Все, села. Объясните поподробнее. Мира улыбнулась: в Евином упорстве было своеобразное обаяние.

— Знаете, Ева, никак не могу понять, как вам при вашей нетерпеливости удается быть таким ответственным и пунктуальным работником.

— Я к вам не на прием пришла, доктор!

— Знаю. Жаль, что никак не могу вас уговорить ходить ко мне регулярно. Но это тема для отдельного разговора. Я подготовила отчет, и основные выводы таковы. Это человек эгоцентричный, самоуверенный, привыкший оправдывать свое антисоциальное поведение тем, что он — творческая личность. Кроме того, он действительно умен и талантлив. — Доктор Мира вздохнула и задумчиво покачала головой. — Замечательный ум. Все тесты прошел с блеском.

— Рада за него, — буркнула Ева. — Давайте-ка запишем сигналы его мозга и кое-что внушим ему.

— Ваша реакция вполне понятна, — сказала Мира мягко. — Идея контроля над сознанием противна человеческой природе. Наркоманы, например, убеждают себя в том, что контролируют ситуацию. Возвращаясь к испытуемому, должна сказать, что у него удивительные логические способности, и он прекрасно это знает. Под внешним обаянием скрывается личность твердая и самоуверенная. Но совесть мне не позволяет назвать его убийцей.

— Ваша совесть меня мало волнует! — Ева стиснула зубы. — Он сумел создать оборудование, которое может воздействовать на подсознание конкретных людей. А у меня в деле четыре погибших, на чье сознание воздействовали, и это толкнуло их к самоубийству.

— Если опираться на логику, то связь очевидна. — Мира налила из термоса чай для Евы и протянула ей чашку. — Но в случае Барроу мы имеем дело не с социальной патологией. А если людей действительно принуждали к самоубийствам, то занимался этим именно социопат.

— А почему вы считаете, что это не Барроу?

— Потому что ему нравятся люди, — ответила Мира. — И он безумно хочет нравиться им. Он уверен в том, что его изобретение облагодетельствует человечество. А сам он стяжает лавры.

— Скорее всего, он просто чересчур увлекся. А может быть, сам не до конца понимает, на что способно его собственное оборудование.

— Факт тот, что Джессу очень нравится его работа, нравится наблюдать за результатами своего влияния на людей.

«Его с нами не было в том проклятом шкафу», — подумала Ева, но вынуждена была признаться себе, что, понимает, о чем говорит Мира. Она отлично помнила, как Джесс посмотрел на нее, когда они с Рорком вошли в зал.

— Это совсем не то, что мне хотелось услышать…

— Знаю. Но постарайтесь понять меня. — Мира отставила чашку, — Этот человек — дитя. Его фантазии, его музыка кажутся ему настоящей реальностью. Они для него важнее, чем люди, но без одобрения людей он не может существовать. Короче говоря, в этих убийствах не было не малейшего смысла. Он строил грандиозные планы и не стал бы рисковать своей свободой.

Ева машинально сделала глоток и задумалась на мгновение.

— А что, если он генетически предрасположен к социопатическому поведению? И просто достаточно умен и хитер, чтобы это скрывать.

— Генетическая предрасположенность? — усмехнулась Мира. — Я не сторонница этой теории. Воспитание, среда, образование, свобода выбора — вот что делает нас такими, какие мы есть. Мы не рождаемся ни святыми, ни грешниками.

— Но некоторые специалисты считают, что так оно и есть, — заметила Ева, подумав, что с одним из них знакома.

Мира догадалась, кого Ева имеет в виду, и это ее задело.

— Хотите проконсультироваться по данному вопросу с доктором Отт? Сделайте милость. Думаю, она будет в восторге.

Ева не знала, как на это реагировать: она никогда раньше не видела доктора Миру обиженной.

— Я не сомневаюсь в вашем профессионализме, доктор.. Просто здесь, вероятно, может помочь другая точка зрения.

— Позвольте мне сказать вам, что я думаю о генетической предрасположенности, лейтенант. Это очень удобная теория. Представьте себе: человек поджег дом, и сотни людей сгорели заживо. А он объясняет, что просто не мог удержаться, поскольку огнепоклонник от рождения. А другой тоже не мог удержаться и забил насмерть старушку ради нескольких долларов. Ну еще бы: ведь его мать была воровкой. Как это отвратительно — использовать подобные теории, чтобы избежать ответственности! Так мы можем вообще отказаться от нравственности, от представлений о добре и зле. Можем утверждать, что были запрограммированы от рождения и с этим ничего нельзя поделать. — Она пристально посмотрела на Еву. — Я думала, вам этого объяснять не придется.

— Сейчас речь не обо мне. — Ева поставила чашку на стол. — И не о том, что некоторым людям удается создать себя заново. Мы говорим о четверых, которым, и я уверена в этом, не было дано права выбора. И кто-то должен за это ответить.

— Еще одно! — сказала Мира, увидев, что Ева встает. — Вам не кажется, что вы сосредоточили внимание на этом человеке потому, что он нанес личное оскорбление вам и тем, кого вы любите?

— Не исключено, что это сыграло не последнюю роль, — подумав, ответила Ева.

Ева решила обратиться к Рианне чуть позже и дать себе некоторое время на размышление. Но, войдя в свой кабинет, она обнаружила там Надин Ферст.

— Как вы прошли через охрану? — нахмурилась Ева.

— Это моя маленькая тайна, — ответила Надин, одарив Еву ослепительной улыбкой. — Кроме того, большинство ваших сослуживцев знает, как много нас с вами связывает.

— Чего вы хотите?

— Не отказалась бы от чашечки кофе.

Ева обреченно вздохнула и потянулась к термосу.

— Будьте добры, покороче, Надин. Криминогенная обстановка в городе тяжелая.

— Следовательно, мы с вами обе при деле. Куда вас вызывали вчера вечером, Даллас?

— Простите?

— Да ладно вам! Я ведь вчера была на приеме. Кстати, Мэвис просто божественна. Сначала вы с Рорком куда-то исчезли… — Она пригубила кофе. — Не нужно быть пронырой-репортером, чтобы догадаться, по какому поводу. Но ваша сексуальная жизнь новостью не является, по крайней мере — для меня.

Ева смотрела на нее холодно и равнодушно.

— Заканчивались тарталетки с креветками. Поэтому мы помчались на кухню за добавкой.

— Да-да, — кивнула Надин и сосредоточилась на кофе. Даже в кабинетах самого высокого начальства «Канала 75» такого роскошного напитка не подавали. — Но потом я обратила внимание на то, что по окончании представления вы куда-то увели Джесса Барроу. Больше ни вас, ни его никто не видел.

— У нас с ним безумный роман, — сухо сказала Ева. — Но это новости скорее для отдела сплетен.

— Завидую вам: он редкостный красавец. Но не будем отвлекаться. Рорк с присущим ему шармом развлекал и выпроваживал гостей, не забыв при этом передать ваши искренние сожаления о том, что вы вынуждены были отлучиться. Срочная работа, — задумчиво сказала Надин. — Странно. В полицейских сводках не упоминалось ни о чем, что требовало бы вашего личного присутствия.

— Не все попадает в сводки, Надин. Я простой полицейский. И отправляюсь туда, куда пошлют.

— Это расскажите кому-нибудь другому. Я знаю, насколько вы близки с Мэвис. И в час ее триумфа вас могли отозвать только по делам исключительной важности. — Надин наклонилась поближе к Еве. — Где Джесс Барроу, Даллас? И что, черт возьми, он натворил?

— Мне нечего вам сообщить, Надин.

— Да ладно вам, Даллас! Вы же меня знаете. Я без вашего сигнала и словечка не пророню. Он кого-нибудь убил?

В этот момент загудел внутренний телефон, и Ева с облегчением взяла трубку.

Пибоди сообщала, что ей через двадцать минут необходимо встретиться с Евой и Фини.

— Мне надо работать, Надин, — деловито сказала Ева, отключив связь. — Увы, ваш рейтинг мне поднять нечем.

— Даллас, мне отлично известно, что Джесс содержится под стражей. У меня имеются собственные информаторы.

Ева с тоской отвернулась к окну. Сколько же болтливых крыс сидит под этой крышей!

— Ничем не могу вам помочь.

— Вы собираетесь предъявить ему обвинения?

— Мне нечего сообщить средствам массовой информации.

— Пропади вы пропадом, Даллас!

— Надин, я и так балансирую на грани. Пожалуйста, не надо меня толкать. Как только я смогу обнародовать информацию, вы будете первой, кто ее получит. Довольствуйтесь этим.

— То есть ничем. — Надин встала. — Ясно одно: у вас на руках что-то серьезное, иначе вы бы так не злились. Я прошу только о…

Внезапно дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась Мэвис.

— Боже мой, Даллас! Как ты могла арестовать Джесса?! Что ты творишь?

— Черт возьми, Мэвис! — Ева понимала, что Надин ловит каждое слово. — Сядь. — Она указала Мэвис на стул, потом взглянула на Надин. — А вас я попрошу уйти.

— Имейте совесть, Даллас! — Надин обняла Мэвис. — Вы что, не видите, в каком она состоянии? Мэвис, вам надо выпить кофе.

— Я вам сказала, Надин! — Ева готова была взорваться. — Уходите, иначе я вас включу в черный список.

Эта угроза подействовала: с репортером, попавшим в черный список, не стал бы разговаривать ни один сотрудник полиции.

— Ну ладно, ухожу. Но учтите: этого дела я не оставлю. — Она взяла сумку, бросила на Еву испепеляющий взгляд и исчезла.

— Как ты могла? — причитала Мэвис. — Даллас, как ты могла это сделать?

Пытаясь сохранить хоть какую-то конфиденциальность, Ева прикрыла дверь. Голова у нее разболелась окончательно.

— Мэвис, это моя работа.

— Работа?! — Глаза Мэвис светились каким-то неоновым светом, под ними были красные круги — от слез. Они удивительно сочетались с медными прядями в ее пурпурной шевелюре. — А как же моя карьера? Только я начала добиваться того, к чему стремилась, как ты засадила моего композитора за решетку! И за что? — Мэвис перешла на визг. — За то, что он стал к тебе клеиться и разозлил Рорка?

— Что?! — открыла рот Ева. — Откуда ты это взяла?

— Я только что говорила по телефону с Джессом. Он в отчаянии. Никогда бы не поверила, что ты на такое способна, Даллас! — Она продолжала сверкать глазами. — Я знаю, что Рорк для тебя значит все, но мы с тобой все-таки подруги.

Держа в объятиях рыдающую Мэвис, Ева подумала, что сейчас с радостью задушила бы Джесса собственными руками.

— Мы с тобой действительно подруги, и кому, как не тебе, знать, что я по таким правилам не играю. И не сажаю человека за решетку только потому, что он нанес мне личное оскорбление. Сядь, пожалуйста.

— Не хочу я сидеть! — завопила Мэвис, и Ева поняла, что голова ее сейчас расколется.

— А я хочу. — Она тяжело опустилась в кресло. Сколько информации она имеет право выдать гражданскому лицу? И сколько хочет выдать? Она взглянула на Мэвис и вздохнула. Пусть будет как будет.

— Джесс — основной подозреваемый по делу о четырех убийствах.

— Что?! Ты белены объелась? Да Джесс никогда…

— Помолчи, — оборвала ее Ева. — Пока что доказательств нет, но я над этим работаю. Обвиняется он и кое в чем еще, причем дело серьезное. Если ты перестанешь выть и тихо сядешь, я расскажу тебе то, что могу.

— Ты даже не стала смотреть представление… — Мэвис все-таки села, но рыдать не перестала.

— Мэвис, поверь, мне очень жаль. — Ева растерянно взъерошила волосы: она всегда терялась при виде плачущего человека. — Но я ничего не могла поделать. Понимаешь, Джесс занимается воздействием на мозг.

— Что-что? — Услышав это, Мэвис даже перестала плакать.

— Он разработал программу, которая посылает сигналы мозгу человека и тем самым воздействует на его поведение. Он использовал ее на мне, на Рорке и на тебе.

— На мне? Нет! Даллас, да это просто какая-то история про Франкенштейна! Джесс не сумасшедший ученый. Он музыкант!

— Он инженер, музыковед и негодяй. Ева тяжко вздохнула и рассказала все, что сочла необходимым. Пока она говорила, у Мэвис высохли слезы, взгляд стал суровым. Губы ее сначала дрожали, потом вытянулись в строгую ниточку.

— Так, значит, он использовал меня, чтобы добраться до тебя и до Рорка? Я была просто посредником… Господи, какая же я дура! Я так верила ему…

— Прекрати, — велела Ева, увидев, что Мэвис снова готова зарыдать. — Я серьезно говорю. Я вымоталась, у меня ни секунды свободной, голова раскалывается. Мне сейчас некогда тебе слезы вытирать. Твоей вины здесь нет. Тебя использовали так же, как и меня. Он рассчитывал на то, что Рорк будет финансировать его проект. Но это все уже в прошлом, Мэвис. И я по-прежнему полицейский, а ты по-прежнему певица. Причем хорошая. Джесс почувствовал это, потому и использовал именно тебя. Он слишком ценит свой талант и не позволил бы себе связаться с бездарностью. Ему нужна была та, из которой можно сделать звезду. И ты ему подошла.

Мэвис утерла ладонью нос.

— Правда?

Она сказала это с такой надеждой в голосе, что Ева наконец поняла, какой удар нанесла ее пресловутой самооценке.

— Правда. Ты была великолепна, Мэвис. Без дураков.

— Ну, хорошо. — Мэвис вытерла глаза. — Просто меня очень обидело то, что ты ушла с представления. Но Леонардо сказал, что все это глупости, ты бы не ушла, если бы могла. — Она вздохнула. — А потом позвонил Джесс и все это мне выложил. Не надо мне было ему верить…

— Да это не важно. Все мы уладим. Извини, Мэвис, у меня сейчас очень мало времени. Мне надо работать.

— Ты действительно думаешь, что этих людей убил он?

— То, что я думаю, не важно. Мне нужны доказательства.

Раздался стук в дверь, и на пороге появилась Пибоди.

— Извините, лейтенант. Мне подождать в коридоре?

— Нет, я ухожу. — Поднявшись, Мэвис слабо улыбнулась Еве. — Извини за потоп и за все остальное.

— Все это мы уладим. Я поговорю с тобой, как только смогу. Не волнуйся.

Мэвис кивнула, но во взгляде ее блеснул дьявольский огонек. Как раз волноваться она не собиралась.

— Что-нибудь случилось, лейтенант? — спросила Пибоди, когда Мэвис вышла.

— Боюсь, Пибоди, все из рук вон плохо. — Ева села и принялась тереть виски, пытаясь утихомирить боль. — Мира считает, что, судя по психологическому портрету, наш мальчик не убийца. Кроме того, я умудрилась обидеть ее тем, что хочу обратиться к другому консультанту. Надин Ферст роет землю носом. В довершение всего я только что разбила сердце Мэвис и подорвала ее веру в себя. Пибоди выдержала паузу:

— Ну а остальное?

— Остальное — отлично. — Ева не выдержала и улыбнулась. — Господи, как же я хочу поработать с каким-нибудь нормальным убийством!

— Прошли те благословенные времена, — услышали они голос Фини, входящего в кабинет. — Кажется, все в сборе? Тогда — за работу.

— Что новенького? — спросила его Ева.

— В студии подозреваемого обнаружено еще несколько дисков. Но данных по нашим жертвам на них нет. Он работал очень методично. — Фини поежился: Джесс весьма подробно описывал результаты своих экспериментов, в том числе и опыта, поставленного на Еве и Рорке. — Указывал имена, время, суть внушения. Я просмотрел все, но наши погибшие нигде не упоминаются.

Ева вдруг поняла, что ничего другого не ожидала.

— Я закодировал все данные, чтобы их могла просмотреть только ты, — добавил Фини, покраснев.

— Почему? — нахмурилась Ева.

— Он.., довольно много рассуждает о тебе. — Фини посмотрел куда-то поверх Евиной головы. — И рассуждает достаточно подробно.

Ева пожала плечами:

— Он ясно дал понять, что его интересует мой мозг.

— Видишь ли, его интересовали и другие части твоего тела, — вздохнул Фини. — Он считал, что будет довольно интересно провести эксперимент…

— Какой?

— По воздействию на твое сексуальное поведение.

Ева фыркнула: уж больно официальным тоном сказал это Фини.

— Он собрался при помощи этой игрушки затащить меня в свою постель? Отлично. Можем предъявить ему обвинение в сексуальных домогательствах.

— А обо мне он что-нибудь говорил? — спросила Пибоди.

— У вас болезненное любопытство, сержант, — одернула ее Ева.

— Да нет, просто интересно, — вздохнула Пибоди, но настаивать не стала.

— Мы можем добиться достаточно большого срока заключения, но по основному делу пока что ничего нет, — вслух размышляла Ева. — И психологический портрет, составленный доктором Мирой, работает против нас.

— Лейтенант! — робко сказала Пибоди. — А что, если она права? И он невиновен?

— Я об этом все время думаю, — призналась Ева. — И это пугает меня до смерти. Ведь если доктор Мира действительно права, значит, у кого-то другого есть такая же игрушка. А у кого — мы понятия не имеем.

— Да, чуть не забыл, — вмешался в разговор Фини. — Спешу сообщить, что наш клиент обзавелся адвокатом.

— Я так и предполагала. И кто же это?

— Леонора Баствик.

— Как же тесен мир!

— Она жаждет твоей крови, Даллас. — Фини достал пакетик с орешками, угостил Пибоди. — Решила собрать пресс-конференцию. Говорят, она согласилась работать бесплатно, только для того, чтобы поквитаться с тобой. Плюс к тому — заработать себе хорошую прессу.

— Пусть попытается! Мы имеем право задержать любую пресс-конференцию на двадцать четыре часа. Но к тому времени у нас на руках должно быть что-то серьезное.

— Я кое-что раскопала, — сообщила Пибоди. — Возможно, это нам что-то даст. Матиас действительно в течение двух семестров учился в Массачусетском технологическом институте. К сожалению, Джесс к тому времени уже закончил учебу, но на правах выпускника мог знакомиться с работами студентов. Кроме того, он вел по электронной почте класс музыковедения. Во время последнего семестра Матиас этот курс изучал.

Ева почувствовала прилив энергии.

— Отлично! Наконец-то хоть одна ниточка. Возможно, мы искали не там. Что, если Перли тоже был как-то связан с остальными? Хотя бы общим интересом к компьютерным играм.

— Это мы уже проверяли, — заметила Пибоди.

— Так проверьте еще раз! И повнимательнее. Не все компьютерные клубы себя рекламируют. Если Матиас участвовал в разработке оборудования, он мог кому-то проболтаться. Эти хакеры часто работают под псевдонимами. Фини, можешь выяснить, какой был у него?

— Постараюсь, — кивнул Фини.

— Свяжись с Джеком Картером. Он жил с ним в одном номере в «Олимпусе». Возможно, он что-то знает. Вы, Пибоди, свяжитесь с сыном Девана, а я возьму на себя Фицхью. — Она взглянула на часы. — Давайте действовать, не теряя времени.

Итак, они вернулась к самому началу. Ева чувствовала, что связь необходимо найти, и помочь ей может Рорк. Она позвонила ему по телефону из машины.

— О, лейтенант! Выспалась?

— Это было давно и недолго. Ты пока не собираешься домой?

— Нет. А почему ты спрашиваешь?

— Я хочу заглянуть к тебе в офис. Прямо сейчас.

Можно?

— Добро пожаловать.

— Я по делу, — строго предупредила она и, положив трубку, набрала новый номер. — Надин?