Она услышала горькие нотки в его голосе.
– Вы не помните, какой компании принадлежало такси? Мне надо проверить ваши передвижения.
– Такси вызывали из ресторана… Кажется, это был «Рапид».
– Разговаривали ли вы с кем-нибудь между полуночью и двумя часами ночи?
– Я уже говорил, что принял лекарство и лег спать около полуночи. Один.
Это можно было проверить, просмотрев запись охранной видеосистемы у входа в здание, но Ева отлично знала, что при желании запись можно и уничтожить.
– А в каком настроении она была в тот вечер?
– Пожалуй, слегка рассеянная – очевидно, думала о деле, над которым работала. Мы поболтали о ее детях, главным образом о дочери. Мирина собирается осенью замуж. Сесили очень радовалась тому, что дочь решила устроить настоящую свадьбу – с белым платьем, фатой, подружками невесты.
– Она не говорила о чем-нибудь, что ее беспокоило?
– Кажется, нет. С делом, которое она вела, было все в порядке. Сесили надеялась, что ей удастся добиться максимального наказания.
– Ей никто не угрожал? Она не получала необычных посланий?
– Нет. – Хзммет прикрыл глаза ладонью. – Неужели вы думаете, что если бы я знал что-то важное, то скрыл бы это от вас?
На этот вопрос Ева предпочла не отвечать.
– Как вы полагаете, зачем ей понадобилось отправиться в Вест-Сайд, да еще в такое время?
– Представления не имею.
– Могла ли она встречаться, например, с информаторами?
Хэммет явно хотел что-то сказать, но передумал.
– Я… я не знаю, – пробормотал он. – Мне это в голову не приходило. Она была такая упрямая и всегда полагалась на собственные силы.
– А какие, на ваш взгляд, у нее были отношения с бывшим мужем?
– Дружеские. Немного прохладные, но тем не менее дружеские. Они оба были очень привязаны к детям. Когда мы с Сесили стали близки, он был немного… обижен. – Хэммет замолчал и внимательно посмотрел на Еву. – Не думаете же вы, что… – он криво усмехнулся. – Марко Анжелини, подстерегающий с ножом в руках бывшую жену? Нет, лейтенант. У Марко есть недостатки, но Сесили он никогда не обижал. Да и вообще он слишком холоден и консервативен. Насилие – не его стиль. Кроме того, у него не было мотивов для убийства.
«А вот это нам предстоит выяснить», – подумала Ева.
Отправившись из квартиры Хэммета в Вест-Энд, Ева словно совершила путешествие в другой мир. Здесь не было ни мраморных полов, ни серебристых подушек. А были потрескавшиеся тротуары, стены, расписанные граффити, призывавшими посылать куда подальше все живое.
И люди здесь были под стать окружающему. Какой-то наркоман посмотрел на Еву и так плотоядно усмехнулся, что ей стало не по себе. Уличный торговец, сразу распознавший в ней полицейского, тут же покатил со своей тележкой в более безопасное место. Он явно торговал не только безделушками и дешевыми украшениями. И знал, что встречаются еще такие полицейские, которые относятся к запрету на наркотики всерьез.
Но наркотики сейчас Еву совершенно не волновали. Ей надо было просто получить ответы на некоторые вопросы.
Дождь смыл кровь. Команда полицейских, обыскавших место преступления, собрала все, что могло оказаться уликами. Ева стояла на тротуаре, где погибла Тауэрс, и пыталась представить себе, как все происходило.
Повернулась ли она к убийце лицом? Скорее всего. Успела ли увидеть нож? Возможно. Но среагировать не успела.
Ева огляделась по сторонам. Из окон, из-за заржавленных машин, притулившихся вдоль обочины, на нее смотрели недоброжелательные глаза здешних обитателей.
Сесили Тауэрс приехала не на такси: ни в одной из компаний нет записей о том, что сюда кого-нибудь доставляли. Ее собственная машина стояла в гараже, а на частнике Тауэрс не поехала бы…
Подземка! – решила Ева. Быстро и безопасно – во всяком случае, пока не выйдешь на улицу. Выход из подземки был метрах в двухстах отсюда.
И все-таки для прокурора Тауэрс было более естественно взять такси. Может быть, она торопилась? Или не хотела, чтобы кто бы то ни было видел, что она приехала сюда? Так или иначе, Сесили Тауэрс полагалась на свои силы, – так ведь Хэммет про нее говорил? И она ничего не боялась…
Ева представила себе, как Сесили поднялась по лестнице подземки, вышла на улицу. Дождь лил как из ведра, и она наверняка раскрыла зонтик… И тут Еву осенило. Зонтик! Куда подевался зонтик? Такая рассудительная и практичная женщина не выйдет под дождь без зонта. Ева вытащила диктофон, повторила рассуждения вслух. Надо будет обязательно это проверить.
Интересно, где ее поджидал убийца? На улице? Или в одном из близлежащих домов? А может, в баре или в клубе?
– Привет, беляночка!
Ева, нахмурившись, обернулась. Перед ней стоял огромный негр. Волосы его, как и у многих в этом районе, были украшены перьями. На щеке – ярко-зеленая татуировка: ухмыляющийся череп. На нем был алый жилет, надетый на голое тело, и обтягивающие алые же штаны.
– Привет, черненький, – ответила Ева в тон ему.
Негр ухмыльнулся.
– Ищешь работу? – он кивнул на здание нудистского клуба на другой стороне улицы. – Тощая ты больно, но, может, они тебя и возьмут. Белых у них мало. Все больше мулатки. Могу замолвить за тебя словечко.
– С чего это?
– По доброте душевной и за пять процентов, лапочка. Такая белая красотка может неплохо заработать.
– Я обдумаю это предложение, но пока что работа у меня есть, – усмехнулась Ева и вытащила свой значок.
Негр тихонько присвистнул.
– Как это я не просек? Ну, ты даешь, беляночка! От тебя копом и не пахнет.
– Хорошим мылом пользуюсь. Как зовут-то?
– Называй меня Крэком. Когда головы трещат от моих ударов, они издают такой звук. – Он показал ей свои ручищи. – Крэк! Усекла?
– Я понятливая. Позапрошлой ночью ты был здесь, Крэк?
– Увы. В тот вечер у меня был выгодной, и я посещал культурное мероприятие, так что вся забава прошла мимо.
– И что это было за мероприятие?
– Фестиваль вампиров в Граммерси, я туда отправился со своей новой подружкой. Обожаю смотреть на этих кровососущих! Но, говорят, здесь было шоу не хуже. Прокуроршу пришили. Важную тетку, да к тому же красавицу. И тоже кровищи было полно.
– Все точно. А что ты еще слышал?
– Я? – Он провел рукой по груди. Ноготь на указательном пальце был остро заточен и выкрашен в черный цвет. – Ниже моего достоинства слушать уличные сплетни!
– Ну, это-то видно. – Ева, отлично знающая правила игры, достала из кармана пятьдесят долларов. – А нельзя ли купить немного твоего достоинства?
– Что ж, цена подходящая. – Купюра исчезла в его огромной ладони. – Говорят, около полуночи она ошивалась в «Пяти лунах». Вроде как ждала кого-то, но не дождалась. И смылась. – Он взглянул на тротуар. – Только далеко не ушла, да?
– Не ушла. Она о ком-нибудь спрашивала?
– Ничего такого не слышал.
– Кого-нибудь видели с ней вместе?
– Плохая была ночка. Все по домам сидели. Может, какой кретин под кайфом и шлялся по улицам, но его еще найти надо.
– Мне нужен такой, кто любит с ножичком играть.
– Здесь, беляночка, ножи имеются у многих. А чего их так-то с собой таскать?
«Логично», – подумала Ева.
– Знаешь кого-нибудь, кто недавно вышел из тюрьмы?
Он расхохотался.
– Лучше спроси, знаю ли я кого другого.
– Понятно. – Она полезла в карман и вытащила еще одну купюру. – Дай знать, если услышишь что-нибудь интересное.
– Ладно. А ты дай знать Крэку, если захочешь работенку сменить.
Он пошел к клубу, а Ева направилась в «Пять лун».
Может, когда-то это заведение и знавало лучшие дни, но сейчас оно представляло собой просто забегаловку. И посетители здесь явно были не из разговорчивых.
До вечера было далеко, но сюда, очевидно, многие приходили с утра – залить пожар в груди. В крохотном зале толпился народ: кто-то стоял у игральных автоматов, кто-то – у стойки, поближе к бутылкам. Несколько человек взглянули на Еву и равнодушно отвернулись.
Бармен, как и в большинстве подобных мест, был, судя по всему, не из тех, кто склонен выслушивать рассказы посетителей о своей тяжелой жизни. Скорее, он исполнял функции вышибалы. В отличие от сидевших в зале, он не носил ни перьев, ни бус, а был одет в строгий белый пиджак.
– Будете пить? – спросил бармен.
Голос у него был напряженный и сдавленный. Ева поняла, что ей едва ли удастся добиться многого.
– Нет. – Она показала ему свой значок, и несколько посетителей тут же отодвинулись подальше. – Позапрошлой ночью произошло убийство.
– Не здесь.
– Но жертва была здесь?
– Тогда она была жива.
Кто-то подал ему знак, бармен достал стакан и налил туда какую-то мутную жидкость.
– Вы дежурили?
– Я работаю каждый день.
– Вы видели жертву раньше? Здесь или где-то поблизости?
– Нет.
– Она с кем-то встретилась здесь?
– Нет.
Ева задумчиво барабанила пальцами по стойке.
– Хорошо, давайте конкретно. Скажите мне, во сколько она пришла, что делала и когда ушла.
– В мои обязанности не входит наблюдение за посетителями.
– Так… – Ева угрожающе подняла указательный палец. – Я из отдела расследования убийств, и в мои обязанности не входит охрана здоровья граждан. Но если я вызову санкоманду и они обследуют помещение, то наверняка лишат бар лицензии.
Угрозы так угрозы! – решила она.
Бармен на мгновение замер, но довольно быстро оценил ситуацию.
– Эта женщина пришла в начале первого. Ничего не пила. Ушла приблизительно через час. Одна.
– Она с кем-нибудь разговаривала?
– Не произнесла ни слова.
– Она кого-то искала?
– Я не спрашивал.
– Но вы же за ней наблюдали! Видно было, что она кого-то ищет?
– Да. Но она никого не встретила.
– Она провела здесь около часа. Что делала?
– Ничего. Стояла и смотрела по сторонам. Иногда глядела на часы. Потом ушла.
– Кто-нибудь вышел за ней следом?
– Нет.
Ева рассеянно вытерла руку о джинсы.
– У нее был зонтик?
Бармен удивленно – насколько удивление доступно барменам – посмотрел на Еву.
– Да. Лиловый. Такого же цвета, как ее костюм.
– Она забрала его с собой?
– Конечно. В ту ночь шел сильный дождь.
Ева кивнула и отошла от стойки – расспросить посетителей.
Когда Ева вернулась наконец в Центральный участок, больше всего ей хотелось принять душ. После часа, проведенного в «Пяти лунах», ей казалось, что она покрылась слоем копоти и грязи.
Но сначала надо было написать отчет. Она вошла в свой кабинет и уставилась на кудрявого человека, сидящего за ее столом.
– Какая встреча!
Фини развалился в кресле, удобно устроив ноги на Евином столе.
– Рад тебя видеть, Даллас. Жду уже полчаса. Ты у нас такая занятая дама…
– Некоторые полицейские вынуждены работать – в то время как другие предпочитают играть в компьютер.
– Давно бы вняла моим советам и перешла в наш отдел!
Ева сбросила его ноги со стола и присела на краешек.
– Просто так заглянул?
– Хочу предложить свои услуги, подруга, – и он протянул ей пакетик с засахаренными орешками.
Она жевала орехи и рассматривала Фини. Лицо длинное, с отвисшими щеками. Уши великоваты, под глазами мешки. Пожалуй, внешность не самая привлекательная, но Ева привыкла. И к Фини относилась с искренней теплотой.
– С чего это вдруг?
– На то у меня есть три причины. Первая – неофициальная просьба майора Уитни. Вторая – я очень ценил прокурора Тауэрс.
– Тебя вызвал Уитни?
– Это была личная просьба, – повторил Фини. – Он решил, что мои уникальные способности пригодятся. И расследование пойдет быстрее.
Ева сама ценила Фини и одобрила решение шефа.
– Так ты включишься в работу официально или нет?
– Тебе решать.
– Тогда давай официально, Фини.
– Я так и знал, что ты это скажешь, – усмехнулся он.
– Прежде всего я хочу, чтобы ты проверил телефон погибшей. Нет никаких свидетельств о том, что в ночь, когда ее убили, у нее были посетители. И сама она не звонила никуда. Значит, кто-то позвонил ей и назначил встречу.
– Понял.
– И еще мне нужно проверить всех, против кого она выступала в суде обвинителем.
– Всех?!
– Всех, – она расплылась в улыбке. – Думаю, тебе на это понадобится раза в два меньше времени, чем мне. Еще мне нужны родственники, возлюбленные, друзья. И особенно подробно – информация о ее последнем деле.
– Господи, Даллас! – воскликнул Фини. – Жена вообще забудет, как я выгляжу.
– Таков удел жены полицейского, – философически произнесла Ева и потрепала его по плечу.
– Рорк тоже так считает?
– Мы не женаты, – Ева тут же нахмурилась и убрала руку.
Фини тихо усмехнулся.
– Кстати, что он поделывает?
– С ним все в порядке. Он в Австралии.
– Ясно. Несколько недель назад видел вас обоих в «Новостях». Какой-то прием в «Палас-отеле». Ты классно выглядишь в платье, Даллас.
Ева нервно передернула плечами.
– Не знала, что ты смотришь светскую хронику.
– Обожаю! – весело признался он. – Наверное, интересно вести такую шикарную жизнь?
– Временами, – буркнула она. – Фини, мы будем обсуждать светские развлечения или расследовать убийство?
– Надо стараться, чтобы времени хватало и на то, и на другое. – Он встал и с удовольствием потянулся. – Сначала я займусь ее телефоном, а потом уж – несчастными, которых она упекла за решетку. Буду держать связь.
– Фини! – окликнула его Ева, когда он уже стоял у двери. – Ты сказал, что у тебя были три причины. А назвал только две.
– Третья – я скучал без тебя, Даллас, – он расплылся в улыбке. – Чертовски скучал!
Усевшись за стол, Ева тоже улыбнулась. Пожалуй, она соскучилась не меньше.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
«Голубая белка» находилась неподалеку от «Пяти лун» и пользовалась соответствующей репутацией. Но к этому заведению Ева питала слабость: певицей там была женщина, которую она считала своей единственной подругой. Познакомилась Ева с Мевис Фристоун несколько лет назад, когда вынуждена была ее арестовать. Но с тех пор много воды утекло, а дружба осталась.
Сегодня вечером Мевис пела не под фонограмму, а под аккомпанемент каких-то трех дамочек. Под воздействием пения и вина – единственного, которое она решалась здесь пробовать, – Ева расчувствовалась.
На этот раз Мевис выкрасила волосы в изумрудно-зеленый цвет. Ее сапфировая туника прикрывала только одну грудь, другая была увита бусами, а на соске красовалась серебряная звезда.
Владельцы «Голубой белки» старались не допускать в своем заведении откровенной непристойности – иначе они бы запросто лишились лицензии. Но Мевис всегда балансировала на грани допустимого.
Впрочем, публика ее обожала. Со сцены она обычно сходила под шквал аплодисментов.
– Как ты можешь существовать в таком шуме? – спросила Ева, когда Мевис подошла к ее столику.
– Приходится терпеть, – вздохнула Мевис. – Тебе понравилась последняя песня?
– Настоящий хит!
– Я ее сама написала.
– Серьезно? – Ева не смогла разобрать ни слова, но тем не менее была горда за подругу. – Классно! Мевис, я потрясена!
– Может, удастся заключить контракт на запись. – Даже под слоем пудры было заметно, что Мевис зарделась от удовольствия. – Во всяком случае, я уже получила прибавку.
– Выпьем за это! – подняла свой бокал Ева.
– Я не знала, что ты зайдешь сегодня.
Мевис подозвала официанта и заказала минералку: надо было поберечь горло перед следующим номером.
– У меня здесь встреча.
– С Рорком? – У Мевис загорелись глаза. – Он придет? Тогда я повторю последнюю песню!
– Он в Австралии. Я встречаюсь с Надин Ферст.
Мевис, расстроившаяся было, что не увидит Рорка, снова воодушевилась.
– С журналисткой? Ты?! Ни за что бы не поверила.
– Ей я доверяю, – пожала плечами Ева. – И она может мне помочь.
– Ну, раз ты так уверена… Слушай, а она не может сделать сюжет про меня?
– Я спрошу, – ответила Ева уклончиво.
– Классно! Слушай, завтра у меня выходной. Может, поужинаем вместе?
– Если смогу. А ты что, больше не встречаешься с тем артистом? Ну, у которого обезьянка ручная.
– Я его отшила, – пренебрежительно махнула рукой Мевис. – Он был какой-то… одномерный. Мне пора!
Позвякивая украшениями, Мевис выскользнула из кабинки. Ее изумрудные волосы сверкали в свете прожекторов.
Ева решила, что ей ни к чему знать, что подразумевает Мевис под словом «одномерный».
Загудел сотовый телефон. Ева нажала на кнопку и не смогла сдержать улыбки, услышав голос Рорка.
– Я вас засек, лейтенант! Судя по шуму, ты в «Голубой белке»?
– У меня здесь встреча. Как дела в Австралии?
– Полно народу. Если повезет, вернусь через полтора дня. Я тебя найду.
– Найти меня нетрудно, – она улыбнулась и повернула трубку в сторону Мевис. – Послушай. Нравится?
– Она неповторима, – сказал Рорк, прослушав несколько тактов. – Передай ей мои восторги.
– Хорошо. Я… увидимся, когда вернешься.
– Непременно. Думай обо мне.
– Хорошо. Удачи, Рорк!
– Я люблю тебя, Ева.
У нее перехватило дыхание, но Рорк уже положил трубку.
– Так-так… – Надин Ферст, стоявшая за Евиной спиной, обошла столик и села напротив. – Очень мило!
Ева, не зная, сердиться или смущаться, сунула телефон в карман.
– Я думала, вы не опускаетесь до подслушивания.
– Иначе репортеру трудно заработать на хлеб, лейтенант. Полицейскому, кстати, тоже. – Надин устроилась поудобнее. – Интересно, что испытывает женщина, в которую влюблен такой человек, как Рорк?
Даже если бы Ева могла выразить свои чувства словами, она все равно не стала бы этого делать.
– Хотите сменить отдел новостей на отдел светской хроники, Надин?
Надин расхохоталась и подняла руки вверх.
– Сдаюсь! Слушайте, почему вы опять назначили мне встречу в этом месте? – спросила она, оглядывая зал. – Кормят здесь отвратительно…
– Но какая атмосфера, Надин!
Мевис выдала очередной пронзительный крик, переходящий в ультразвук, и Надин вздрогнула.
– Ну, если вам так нравится…
– Вы быстро возвратились.
– Прилетела первым же рейсом. Кстати, самолет принадлежит компании вашего бой-френда.
– Рорк мне не бой-френд.
– Неужели? Ну ладно… – Надин не стала развивать эту тему: она явно слишком устала и еще не успела прийти в себя после перелета. – Мне надо поесть, пусть потом я и буду в этом раскаиваться. – Она проглядела меню и остановила выбор на лапше с креветками. – Что вы пьете?
– Номер пятьдесят четыре. Считается, что это шардоне. – Ева сделала глоток. – Во всяком случае, раза в три лучше конской мочи. Рекомендую.
– Отлично. – Надин сделала заказ. – На обратном пути я просмотрела всю доступную информацию по убийству Тауэрс. Все, что появилось в средствах массовой информации.
– Морс знает, что вы вернулись?
Надин злорадно усмехнулась.
– Знает! Криминальные новости всегда оставляют за мной: как только я появляюсь, его убирают. Он готов лопнуть от злости.
– Значит, мой план сработал.
– Но, надеюсь, это еще не все? Вы мне обещали эксклюзивное интервью.
– И я его дам. – Ева стала разглядывать блюдо с лапшой, появившееся на столе. Выглядело оно почти аппетитно. – Но на моих условиях, Надин. Вы дадите его в эфир только тогда, когда я вам скажу.
– Согласна. – Надин подцепила креветку, попробовала ее и решила, что есть можно.
– Я постараюсь, чтобы большая часть информации попадала к вам.
– А когда появится подозреваемый?
– Вы первая узнаете его имя.
Глаза у Надин разгорелись.
– Плюс интервью с подозреваемым и еще одно с вами.
– Подозреваемого обещать не могу. Действительно не могу, – повторила Ева, не давая Надин себя перебить. – Он имеет право сам выбирать журналистов или вообще может отказаться с ними общаться. Я могу только предложить вас.
– Мне нужны фотографии. Только не говорите, что вы и этого не можете обещать. Сделайте так, чтобы видеозапись ареста попала ко мне. Лучше было бы, конечно, мне присутствовать при этом лично.
– Об этом еще рано думать. Но в обмен я хочу знать все, что узнает пресса. Только, чур, никаких сюрпризов мне не устраивайте.
Надин поддела вилкой лапшу.
– Этого я обещать не могу, – ответила она с милой улыбкой. – У моих коллег свои источники и свои методы работы.
– Но как только что-нибудь узнаете, сообщайте мне, – сказала Ева. – И все, что проходит по вашим шпионским сетям! – Надин посмотрела на нее взглядом невинного младенца. – Я же знаю: студии следят за другими студиями, репортеры за репортерами. Главное – добыть информацию первым. У вас хороший рейтинг, Надин, иначе я не стала бы с вами связываться.
– То же самое могу сказать про вас. – Надин пригубила вино. – В большинстве случаев я вам доверяю – хотя в вине вы совершенно не разбираетесь. Это лучше конской мочи только в полтора раза.
Ева расхохоталась. Ей было легко с Надин.
– Ну, говорите, что у вас есть, – Надин устроилась поудобнее и приготовилась слушать. – А я скажу, что есть у меня.
– Пока самое главное, – начала Ева, – это пропавший зонтик…
На следующий день в десять утра Ева встретилась с Фини у квартиры Сесили Тауэрс. Едва взглянув на него, она поняла, что хороших новостей ждать нечего.
– Ну, во что уперся?
– В телефонные разговоры. – Он подождал, пока Ева откроет дверь, и прошел за ней следом. – У нее было много разговоров, и все записаны. Но…
– Ты хочешь сказать, что никто не договаривался встретиться с ней в «Пяти лунах»?
– Хочу сказать, что не могу сказать, – Фини поморщился. – Последний разговор она вела с одиннадцати тридцати до одиннадцати сорока трех.
– И?..
– Стерла запись. Я знаю только время.
– Она стерла запись… – пробормотала Ева и принялась ходить взад-вперед по комнате. – Зачем? Запись у нее работала автоматически, это обязательно для людей ее профессии. Но именно эту она стерла, потому что не хотела, чтобы стало известно, кто звонил и почему… – Она обернулась к Фини. – Ты уверен, что это было сделано до того, как кассета попала к нам в руки?
Фини обиженно посмотрел на нее.
– Даллас! – сказал он с укоризной. – Неужели ты думаешь, что я не способен различать такие вещи?
– Ну извини. Итак, перед выходом она стерла запись. Значит, она лично ничего не боялась, скорее всего, хотела защитить кого-то еще. Если бы это было связано с делом, которое она вела, то запись осталась бы. Наверняка.
– Я тоже так думаю.
– Но дела ее мы все-таки проверим. – Даже не глядя на Фини, она знала, что он в ужасе закатил глаза. – Дай-ка сообразить. Из ратуши она ушла в девятнадцать двадцать шесть. Это отмечено камерами слежения, а кроме того, ее видели несколько человек. Перед уходом она заглянула в дамскую комнату, привела себя в порядок, поболтала с коллегой. Коллега сказала, что настроение у нее было спокойное: в тот день в суде все складывалось удачно.
– Да, по делу Флуэнтеса она все подготовила. Ее смерть ничего не могла изменить.
– Не исключено, что он считал иначе. Надо будет проверить. Сюда Тауэрс не возвращалась. У нее было мало времени, и она сразу отправилась в ресторан, где ее ждал Хэммет. Я там была. Его показания совпадают с показаниями метрдотеля и официантов.
– Ты трудолюбива как пчелка.
– Время дорого. Метрдотель вызвал им такси, «Рапид». Они сели в него в двадцать один сорок восемь. Начинался дождь.
Ева мысленно представила себе, как эта милая пара едет в такси, они о чем-то болтают, может быть, держатся за руки. На Сесили, по показаниям официанта, было красное платье и такой же пиджак. Еще одно доказательство того, что домой она не возвращалась, поскольку не переоделась после суда.
– Сначала такси заехало к ней, – продолжила Ева. – Сесили сказала Хэммету, чтобы он не выходил, а то вымокнет. Она, смеясь, добежала до дома, послала ему воздушный поцелуй.
– В отчете написано, что они были близки.
– Он любил ее. Это не значит, что он ее не убивал, но он ее любил. Они не жили вместе, но Хэммет сказал мне, что такое положение вещей устраивало их обоих. – Ева пожала плечами, – В любом случае, если он решил обеспечить себе алиби, то атмосферу создал весьма романтическую. Мне это, правда, кажется маловероятным, но рано делать выводы. Итак, она поднялась к себе и, наверное, сразу прошла в спальню – переодеться: платье ее намокло от дождя.
Ева повела Фини тем же маршрутом. Просторная спальня была выдержана в пастельных тонах. Жалюзи на окнах гардеробной не пропускали солнечного света. Ева зажгла люстру, нажала на кнопку, и панель в стене отъехала в сторону.
– Здесь она повесила костюм, – Ева показала на красное платье и пиджак, – сняла туфли и, очевидно, надела халат.
Ева подошла к кровати. Покрывало на ней было смято.
– Думаю, легла она не сразу: в гостиной на столике стоит пустая чашка; может быть, она решила посмотреть «Новости» и выпить чаю перед сном. Потом ей захотелось отдохнуть. Было еще не поздно, и она прилегла поверх покрывала. Может быть, вспоминала, что произошло за день, думала о завтрашнем выступлении в суде или о свадьбе дочери… И тут раздался звонок. Кто это был и что ей сказали, мы не знаем. Но она сразу начинает собираться. Стирает запись разговора, одевается. Она хочет выглядеть уверенной в себе женщиной и костюм подбирает соответствующий. Такси не вызывает, чтобы не оставлять следов, решает воспользоваться подземкой.
Ева прошла в холл, открыла встроенный шкаф. Там висели куртки, плащи – один из них мужской, скорее всего принадлежал Хэммету – и множество зонтиков разных цветов.
– Идет дождь, и она выбирает зонтик под цвет костюма, продолжая думать о предстоящей встрече. Денег с собой не берет, значит, это не вымогательство. Она никому не звонит, потому что хочет разобраться сама. Но когда она приходит в «Пять лун», оказывается, что никто ее не ждет. Она проводит там около часа и в начале второго выходит на улицу, под дождь. Открывает зонтик, направляется к подземке. Наверняка злая, как черт.
– Да уж, прождать час впустую. – Фини засунул в рот орешек. – Думаю, она была зла как сто чертей!
– Тем более что дождь льет как из ведра. Но пройти ей удалось всего несколько метров: кто-то поджидал ее.
– Он не хотел заходить в бар, – добавил Фини. – Не хотел, чтобы их видели вместе.
– Точно. Наверное, они пару минут разговаривали. Может, ссорились, но все это длилось недолго. На улице никого, во всяком случае, никого, кто обратил бы на них внимание. Через пару минут с перерезанным горлом она упала на тротуар. Интересно, он спланировал это заранее?
– В этом районе куча парней с ножами. – Фини задумчиво потер подбородок. – Но это едва ли был случайный прохожий: ведь кто-то звонил ей. Нет, похоже на план.
– Мне тоже так кажется. Она не оборонялась, значит, угрозы не чувствовала. Убийца не снял с нее драгоценности, не взял сумочку. Взял только зонтик. И ушел.
– А почему зонтик? – удивился Фини.
– Так дождь же шел. Может, у него не было своего зонта. Или взял как сувенир. Во всяком случае, пока что это единственная ошибка, которую он допустил. Мне надо проверить десяток кварталов вокруг, вдруг он его выбросил по дороге.
– Если он его выбросил, значит, какой-нибудь местный наркоман разгуливает сейчас под лиловым зонтиком.
– Ага. – Ева представила себе эту картину и улыбнулась. – Но почему он был уверен, что она стерла запись с разговором? А он должен был быть в этом уверен.
– Может, он ей угрожал?
– Прокурору к угрозам не привыкать.
– Если угрожали именно ей, – заметил Фини. – Но у нее есть дети. Сесили Тауэрс была не только прокурором, но еще и матерью.
Они вернулись в гостиную, и Ева подошла к столику с фотографиями. На одной из них улыбались мальчик и девочка, подростки. На обратной стороне была надпись:
«Привет! Поздравляем с Днем матери. Цветы завянут, а снимок – останется. Мы тебя любим!»
Еве стало не по себе, и она поспешно отошла.
– Они уже не дети, Фини.
– Для родителей они всегда дети. Этой работе конца нет.
Ева подумала вдруг, что ее родитель не слишком обременял себя подобной работой…
– Ладно, по-видимому, следующим номером программы будет Марко Анжелини.
Офис компании Анжелини находился в небоскребе Рорка на Пятой авеню. Ева вошла в уже знакомый ей холл, взглянула на схему на стене и отправилась в южное крыло, к лифтам.
Лифт доставил ее на пятьдесят восьмой этаж, и Ева оказалась в холле со строгим серым ковром и белоснежными стенами.
«Анжелини экспортс» располагалась всего в пяти кабинетах, и Ева сразу поняла, что эта компания
–не чета гиганту «Рорк индастриз».
«А что ему чета?» – подумала она с улыбкой.
Секретарша отнеслась к Еве приветливо, но, увидев полицейский значок, страшно занервничала. Можно было подумать, что у нее ящики стола забиты наркотиками. Не прошло и минуты, как Ева оказалась в кабинете Анжелини.
– Мистер Анжелини, я постараюсь не отрывать вас надолго. Примите мои соболезнования.
– Благодарю вас, лейтенант Даллас. Прошу, садитесь.
Он казался не таким элегантным, как Хэммет, но в нем чувствовалась внутренняя сила. Марк Анжелини был невысоким коренастым человеком с густыми волосами, обрамлявшими большой лоб. Лицо бледное, под густыми бровями – пронзительно-голубые глаза. На руке – перстень с крупным бриллиантом.
Если он и страдал, то скрывал это лучше, чем возлюбленный погибшей.
