ГЛАВА 4

– Ну так как ты, Клер?

Они сидели на ступеньках с двумя бутылками теплого пива «Бекс», которые Клер подхватила во время блужданий по Пенсильвании. Расслабившись она повела плечами, запрокинув бутылку. Пиво и прохладная ночь снимали усталость вождения.

– Да ничего. – Ее взгляд опустился на значок на его рубашке. Глаза наполнились смехом. – Шериф.

Кэм вытянул ноги в ковбойских сапогах и скрестил их.

– Насколько я понимаю Блэйр не рассказал о том, что я занял место Паркера.

– Нет. – Она отпила немного, затем сделала жест бутылкой. – Братья никогда сестренкам не рассказывают интересные сплетни. Такой порядок.

– Я это запомню.

– Ну а где Паркер? В гробу переворачивается, потому что не перенес бы увидев тебя в своем кресле?

– Во Флориде. – Он достал пачку сигарет и предложил ей. – Снял значок, собрал вещи и отправился на юг. – Когда он зажег зажигалку, Клер вытянулась, и дотронулась кончиком сигареты до пламени. В свете огня они изучали друг друга.

– Просто так и уехал? – спросила она, выпуская дым.

– Ага. Я узнал, что место свободно и решил попробовать.

– Ты в Вашингтоне жил, правда?

– Да.

Клер откинулась на перила, глаза ее выражали пытливость и интерес.

– Полицейский. Я все время думала, что Блэйр стал крутым. Кто мог подумать, что «Дикарь» Кэмерон Рафферти окажется на стороне законности и порядка?

– Мне всегда нравилось делать неожиданные вещи. – Он продолжал смотреть ей в глаза, поднимая бутылку и делая глоток. – Ты хорошо выглядишь. Худышка. Очень хорошо.

Она сморщила нос, услышав старое прозвище. Хоть оно и не было таким обидным как остальные – Жердь, Струна, Комариная задница – приставшие к ней в годы юности, оно напомнило о времени, когда она заполняла пустоты лифчика и выпивала галлоны протеинового напитка.

– Не надо это говорить с таким удивлением.

– Последний раз, когда я тебя видел, тебе было сколько? Пятнадцать, шестнадцать?

«Осенью, после того как умер мой папа», – подумала она».

– Около того.

– Ты стала хорошенькой. – Во время их словесной перепалки он заметил, что хотя она по-прежнему была худенькой, некоторые части ее тела округлились. Но несмотря на перемены, она оставалась сестрой Блэйра Кимболла, и Кэм не мог перестать подшучивать над ней. – Ты живописью занимаешься, или что-то в этом роде?

– Леплю. – Она отбросила сигарету. Одним из ее больных мест было то, что многие думали будто все художники занимаются живописью.

– Да, я знаю в Нью-Йорке было, что-то связанное с искусством. Блэйр говорил об этом. Так ты что торгуешь этим – вроде птичьих бессейнов?

В раздражении она изучала его непосредственную улыбку. – Я же сказала, я художница.

– Да. – Полностью невинный, он попивал пиво в окружении хора кузнечиков. – Я знал парня, он очень хорошо делал птичьи бассейны. Он сделал один с рыбой наверху – с карпом, мне кажется, у карпа изо рта лилась вода, наполняя чашу.

– О, понимаю. Отличная работа.

– Будь уверена. Он кучу таких продал.

– Молодец. Я не работаю с бетоном. – Бесполезно – она догадалась, что он скорее всего не слышал о ее работе и не видел ее имени. – Наверное вы здесь не получаете «Пипл» или «Ньюзуик».

– Получаем «Солдат удачи», – ответил он, ковыряясь языком в щеке.—Очень популярный журнал.—Он проследил за тем, как она сделала очередной глоток пива. Ее рот, а он все еще помнил ее рот, был широким и полным. Да, она точно выросла хорошенькой. Кто бы мог подумать, что застенчивая и тощая Клер Кимболл вырастет в высокую, привлекательную женщину, сидящую напротив него. – Слышал, что ты замужем побывала.

– Недолго. – Она отбросила воспоминания. – Не сработалось. А ты как?

– Нет. Так и не получилось. Один раз было близко. –Он подумал о Мэри Эллен с налетом сладкой грусти. – Я думаю, что некоторым лучше пополнить списки одиноких. – Он осушил пиво и поставил бутылку на ступеньку между ними.

– Хочешь еще?

– Нет, спасибо. Чтобы кто-нибудь из моих помощников не поймал меня за вождение в нетрезвом виде. Как твоя мама?

– Она вышла замуж, – без выражения сказала Клер.

– Серьезно? Когда?

– Несколько месяцев назад.—Разволновавшись, она подвинулась и стала смотреть в темноту, на пустую улицу. – А как твои родители, у них по-прежнему ферма?

– Большая ее часть. – Даже после стольких лет он не мог думать о своем отчиме, как об отце. Бифф Стоуки никогда не заменял и не заменит отца Кэму, которого он потерял в нежном десятилетнем возрасте. – У них выдалось несколько нехороших лет, и они продали несколько акров. Могло быть и хуже. Старику Хобэйкеру пришлось продать все целиком. – Они разделили землю на участки, засадив их разными культурами вместо кукурузы и травы под сено.

Клер достала последнюю бутылку пива. – Забавно, когда я проезжала город, я все думала, что ничего не изменилось. – Она оглянулась. – Наверное, я плохо пригляделась.

– У нас по-прежнему есть закусочкая «У Марты», рынок, леса Доппера и сумасшедшая Энни.

– Сумасшедшая Энни? Она все еще ходит с мешком и собирает мусор вдоль дороги?

– Каждый день. Ей наверное сейчас шестьдесят. Она сильная как бык, несмотря на то, что у нее балки на чердаке качаются.

– Дети над ней посмеивались.

– И сейчас смеются.

– Ты катал ее на мотоцикле.

– Она мне нравилась. – Он лениво потянулся, потом встал у подножия ступенек. На фоне нависающего темного дома, она показалась ему одинокой и немного грустной. – Мне надо собираться. Ты здесь будешь в порядке?

– А как может быть иначе? – Она понимала, что он думает о мансарде, где ее папа сделал последний глоток и совершил последний прыжок. – У меня спальный мешок, какая-то еда и большая часть упаковки пива. Этого достаточно, пока я не найду пару столов, лампу, кровать. Он прищурил глаза. – Ты здесь останешься? Особенной радости в его голосе она не услышала. Она встала и поднялась на ступеньку, оказавшись на голову выше него. – Да, остаюсь. По крайней мере на несколько месяцев. Вы не против, шериф?

– Да нет, я согласен. – Он раскачивался на каблуках, раздумывая над тем, почему она выглядит такой вызывающе непокорной на фоне коричневой веранды. – Я подумал, что ты проездом или открываешь дом для новых хозяев.

– Ты ошибся. Я открываю его для себя.

– Почему?

Она нагнулась и взяла за горлышко обе бутылки. – Я и тебе могла задать тот же вопрос. Но не задала.

– Да, не задала. – Он взглянул на дом позади Нее, большой и пустой и полный отголосков воспоминаний. – Я думаю у тебя были на это причины. – Он снова улыбнулся. – До скорого, Худышка.

Она подождала пока он сел в машину и отъехал. «Причины у меня были, – пробурчала Клер». Она только не была до конца уверена в том, что это за причины. Повернувшись, она взяла пустые бутылки с собой в дом.

К двум часам следующего дня все в городе знали, что Клер Кимболл вернулась. Об этом говорили за прилавком на почте, во время торга на рынке, пока разносили сэндвичи и бобовый суп «У Марты». То что дочка Кимболла вернулась в город, обратно в дом на углу улицы Оак Лиф, породило новые слухи и суждения о жизни и смерти Джэка Кимболла.

– Он мне дом продал, – сказал Оскар Бруди, прихлебывая суп. – И сделка была честная. Элис, не принесешь ли нам еще кофе?

– У его жены были отличные ножки. – Протянул Лесс Глэдхилл, облокотившись на стул у стойки чтобы достать до подноса Эллис. – Отличные ножки. Я так и не понял, чего этот мужик начал пить, если у него была такая видная жена.

– Ирландец. – Оскар ударил себя кулаком в грудь, откуда раздался гулкий рокот. – Им приходится пить – это у них в крови. А дочка его вроде как художница. Наверное тоже пьет как лошадь и курит наркотики. – Он покачал головой и отхлебнул еще немного. Он был уверен, что наркотики, просто и ясно, губят страну, за которую он сражался в Корее. Наркотики и гомики. – Когда-то она была хорошей девочкой, – добавил он, заранее прокляв ее за выбор профессии. – Тощая как рельса и смешная, но хорошая девчушка. Это она нашла Джэка мертвым?

– Должно быть неприятная была сцена, – вмешался Лесс.

– О, ужасно неприятная. – Умудренно добавил Оскар так, как будто он был на месте происшествия. – Голова у-него раскололась, связки огородных кольев, на которые он наткнулся, все в крови. Прямо сквозь него прошли, представляете. Пронзили его как форель гарпуном. – Бобовый суп капал на его небритый подбородок, пока он не смахнул его. – Не думаю, что они до конца отмыли кровь с плит.

– Вы что, лучшей темы для разговора не нашли? – Элис Крэмптон сняла с подноса кофе.

– Ты ведь с ней в школе училась, правда, Элис? – Откинувшись на стуле, Лесс извлек упаковку табака «Драм» и начал сворачивать сигарету, ловко орудуя прокуренными пальцами. Несколько табачных крошек упали на его брюки цвета хакки, когда он пялился как голодная птица на груди Элис.

– Да, я училась в школе с Клер и ее братом. – Не обращая внимания на блестевшие глаза Лесса, она взяла влажную тряпку и стала вытирать стойку.

– У них хватило ума на то, чтобы уехать из этого города. Клер стала знаменитой. И наверное богатой.

– У Кимболлов всегда водились деньги. – Оскар высоко задрал свою потертую и помятую кепку с надписью «Водопроводные работы Руди». Из-под нее выбилось несколько седых, еще остававшихся у него, волосков. – Джэк кучу денег сделал на этом паршивом торговом центре. Из-за него с собой и покончил.

– Полиция установила, что это был несчастный случай, – напомнила ему Элис. – И все это произошло больше десяти лет тому назад. Людям пора забыть об этом.

– Никто не забывает, когда тебя надули, – сказал, подмигнув, Лесс. – В особенности, когда надули крупно. Он постучал сигаретой о толстую стеклянную пепельницу и представил, как бы прижал Элис с широкими бедрами прямо здесь у стойки. – Старик Джэк Кимболл быстро обыграл дельце с продажей земли, будьте уверены, а потом покончил с собойй. Он намочил ртом конец самокрутки и сплюнул еще несколько табачных крошек, прилипших к языку. – Интересно, как эта девчонка чувствует себя в доме, где ее папа совершил последний прыжок. Привет, Бад. – Он взмахнул сигаретой, приветствуя вошедшего в закусочную Бада Хыоитта.

Элис автоматически потянулась за чистой чашкой и подносом.

– Нет, Элис, спасибо, времени нет. – Пытаясь выглядеть официально, Бад кивнул обоим мужчинам у стойки. – Только сегодня утром получили фотографию.

– Он открыл папку из манильского картона. – Девочку зовут Карли Джэймисон, пятнадцати лет, сбежала из Харрисбурга. Ее не могут найти уже неделю. Видели, как она на попутках ехала по Пятнадцатому шоссе. Кто-нибудь из вас видел ее на дороге или в окрестностях города?

Оба, Оскар и Лесс, нагнулись над фотографией молодой девочки с грустным лицом и темными, вьющимися волосами. – Что-то не припомню, – в конце-концов произнес Оскар, и удовлетворенно рыгнул. – Я бы заметил, если бы она где-нибудь здесь шаталась. Долго здесь нового человека не спрячешь.

Бад повернул фотографию, так чтобы Элис могла посмотреть. – В мою смену она не заходила. Я спрошу Молли и Риву.

– Спасибо. – Запах кофе – и духов Элис – соблазнял, но он вспомнил о долге. Я буду всем показывать фотографию. Дайте мне знать, если заметите ее.

– Конечно, – Лесс затушил сигарету. – Как твоя симпатичная сестричка, Бад? – Он выплюнул табачную крошку и облизал губы. – Ты за меня замолвишь хорошее словечко?

– Если подыщу подходящее.

Эта фраза заставила Оскара пролить кофе и хлопнуть себя по коленке. Когда Бад вышел, Лесс с доброй ухмылкой повернулся к Элис. – Не дашь попробовать кусок этого лимонного пирога? – Он подмигнул, в то время как его воображение вернулось к тисканью и лапанью Элис среди бутылок кетчупа и горчицы. – Мне нравится пирог – плотный и сочный, как женщина.

На другом конце города Клер уплетала последнюю упаковку «Ринг-Динг», одновременно переделывая гараж для двух автомобилей в мастерскую. С полным ртом шоколада, она доставала кирпичи, из которых складывался стол для обжига. «Вентиляция будет хорошая, – подумала она. – Даже, если она захочет, закрыть створки гаража, то сможет открыть заднее окно». Сейчас оно было открыто настежь, подпертое одним из молотков.

Она сложила в углу металлические заготовки, немыслимыми усилиями подтащила к ним рабочий стол и подумала, что потребуются недели на то, чтобы разобрать и разложить инструменты, так что ей придется работать в привычном беспорядке.

По-своему она навела порядок. Глина и камни были сложены с одной стороны гаража, деревянные бруски – с другой. Поскольку ее любимым материалом был металл, то он занял львиную долю пространства. «Единственное, чего не хватало, – подумала она, – была хорошая, звучная музыкальная установка. Но скоро она и это раздобудет».

Удовлетворенная, она направилась по бетонному полу к открытой двери прачечной. Торговый центр был лишь в тридцати минутах езды, там можно купить музыкальное оборудование, и есть телефон-автомат, чтобы позвонить и заказать установку телефона. Кроме того она позвонит Анжи.

Именно тогда она увидела группу женщин, маршировавших как солдаты, с налетом паники подумала Клер. Они все несли прикрытые тарелки. И хотя она стала убеждать себя, что это невозможно, во рту у нее пересохло при мысли о том, что это местный вариант «Приветственного шествия».

– Ну вот, Клер Кимболл. – Возглавляя группу, как флагман под парусами, шествовала огромная блондинка в цветастом платье, перетянутом широким пластиковым поясом. Из манжетов рукавов и над перетянутой талией выпирало жирное тело. В руках у нее была покрытая фольгой тарелка. – Ты ничуть не изменилась. – Маленькие голубые глазки мелькали на заплывшем лице. – Правда ведь, Мэрилу?

– Ничуть не изменилась. – Это суждение было произнесено шепотом, сухопарой женщиной в очках в стальной оправе, волосы которой отливали тем же серебром, что и металл в углу гаража. С облегчением, Клер признала в худощавой женщине городскую библиотекаршу.

– Здравствуйте, мисс Негли. Приятно снова вас видеть.

– Ты так и не вернула книгу «Ребекка». – За стеклами ее очков цвета бутылочного стекла Кока-Колы подмигивал правый глаз. – Думала, что я забуду. Помнишь Мин Атертон, жену мэра?

У Клер челюсть чуть не отвисла. Мин Атертон прибавила добрых пятьдесят фунтов за последние десять лет, и ее с трудом можно было узнать под слоями жира. – Конечно помню, привет. – Онемев, Клер сложила измазаннные руки на бедрах еще более чумазых джине, надеясь, что никому не захочется их пожать.

– Мы хотели дать тебе утро на то, чтобы разобрать вещи, – заговорила Мин по праву жены мэра и президента «Женского Клуба». – Помнишь Глэдис Финг, Линор Барлоу, Джесси Мизнер и Кэроланн Герхард.

– А…

– Девочка не может всех сразу вспомнить. – Глэдис Финг выступила вперед и вручила в руки Клер блюдо. – Я тебя учила в четвертом классе и запомнила хорошо. Очень аккуратный почерк.

Ностальгия приятно окутала сознание Клер. – Вы ставили цветные звездочки в наших тетрадях.

– Когда вы того заслуживали. У нас тут достаточно пирогов и печенья, чтобы у тебя все зубы заныли. Куда их поставить?

– Очень мило с вашей стороны. – Клер беспомощно посмотрела на дверь в прачечную, затем на кухню. – Надо бы поставить внутрь. Я еще не успела…

Но голос ее оборвался, потому что Мин уже вплыла в прачечную, сгорая от нетерпения увидеть, что здесь нового.

– Какой приятный цвет. – Острые маленькие глазки Мин пробуравили все. Лично она не понимала, как может оставаться чистой темно-синяя кухонная скатерть. Ей больше нравилась ее белая с золотыми цветочками. – Последние жильцы были не очень общительные, мы плохо сочетались. Я не могу сказать, что жалею об их отъезде. Серые были люди, – сказала Мин, презрительно хмыкнув, что поставило на место предыдущих жильцов. – Хорошо, что семья Кимболла снова в его доме, правда девочки?

В ответ раздался общий гул одобрения, заставивший Клер переминаться с ноги на ногу.

– Ну, большое спасибо…

– Я для тебя специально сделала свое желе, – продолжила Мин, набрав воздуха. – Давай я его сразу поставлю в холодильник?

Открыв дверцу Мин нахмурилась. Пиво и лимонад, и какая-то модная закуска. «Ничего большего и ожидать не приходится от девчонки, вертевшейся в высших сферах Нью-Йорка, – подумала Мин».

«Соседи, – думала Клер, пока женщины разговаривали и суетились вокруг нее, – она не видела их уже несколько лет и не знала о чем с ними можно разговаривать». Откашлявшись, она попробовала улыбнуться. – Простите, я еще не успела сходить в магазин. У меня нет кофе. «—А также чашек и ложек», – подумала она.

– Мы не на кофе пришли. – миссис Негли взяла Клер за плечо и сухо улыбнулась. – Просто, чтобы поприветствовать тебя.

– Так мило с вашей стороны. Правда, так мило. А я даже не могу предложить вам сесть.

– Хочешь, мы поможем тебе разобрать вещи? – Мин шныряла повсюду, явно разочарованная отсутствием коробок. – Судя по размерам перевозочного грузовика, который был здесь утром, у тебя должна быть куча вещей.

– На самом деле, нет, это было мое оборудование. Я никакой мебели с собой не привезла. – Разозлившись от нацеленных на нее любопытных взглядов, Клер засунула руки в карманы. «Это хуже, – решила она, – чем интервью для прессы». – Я решила взять с собой только то, что нужно.

– Молодежь. – Сказала Мин с короткой усмешкой. – Порхают как пташки. Что бы твоя мама сказала, узнав, что у тебя здесь нет ни чайной ложки, ни своей подушечки для сидения?

Клер полезла за сигаретой. – Наверно, предложила бы сходить в магазин.

– Ну, мы тебе не будем мешать. – миссис Финч собрала дам со знанием дела, как если бы это были девятилетки. – Просто верни тарелки, когда время будет. Они все подписаны.

Они вышли гуськом, оставив запах шоколадных пирожных и цветочных духов.

– Ни одной тарелки в шкафу, – проворчала Мин. – Ни единой тарелки. Но в холодильнике у нее много пива. Мне кажется, что отец что дочь.

– Ой, Мин, замолчи, – сказала по доброте душевной Глэдис Финч.

Сумасшедшая Энни любила петь. Ребенком она пела сопрано в хоре Первой Лютеранской церкви. Ее высокий, приятный голос мало изменился за полвека. Как и не изменился ее необремененный разум.

Ей нравились яркие краски и блестящие предметы. Она часто наряжалась в три блузки, одна поверх другой, и забывала надеть трусы. Навешивала на руку звеневшие браслеты и забывала мыться. С момента смерти матери, двенадцать лет назад о ней никто не заботился, не готовил с вниманием и любовью еду и не следил, чтобы она ее съела.

Но город заботился о себе. Кто-нибудь из «Женского Клуба» или городского Совета каждый День подъезжал к ее ржавому, кишевшему крысами фургону, чтобы передать еду или посмотреть на последнюю коллекцию отбросов.

У нее было сильное и крепкое тело, как бы восполнявшее хрупкость рассудка. И хотя волосы ее совершенно поседели, лицо оставалось нежным и приятным, а руки были круглые и розовые. Каждый день, независимо от погоды, она проходила расстояние в несколько миль, таская за собой холщовый мешок. К «Марте» на пирожок и стаканчик вишневого напитка, на почту за цветастыми вымпелами и письмами, к «Гифт Импориум», чтобы изучить витрину.

Она прогуливалась вдоль дороги, напевая и бормоча себе под нос, осматривая землю в поисках сокровищ. Она настойчиво обходила поля и леса, и у нее хватало терпения простоять час, наблюдая, как белка лущит орех.

Она была счастлива, и ее бессмысленно улыбающееся лицо говорило о десятках не раскрытых ею тайн.

Глубоко в лесах было одно место. Расчищенный круг, с вырезанными на деревьях изображениями. За кругом была яма, из которой иногда доносился запах паленого дерева и мяса. Каждый раз, когда она отправлялась туда, кожа ее покрывалась мурашками. Она помнила, что была там ночью, когда ее мама уехала и Энни отправилась искать ее по холмам и лесам. Там она увидела такое, что от ужаса у нее перехватило дыхание. Такое, что еще несколько недель не могла уснуть. До тех пор, пока воспоминания не стерлись.

Она запомнила лишь кошмарное видение созданий с человеческим телом и головами животных. Поющих. Танцующих. Кто-то кричит. Но вспоминать ей не хотелось, так что она запела и стала думать о другом.

Больше она туда ночью не ходила. «Нет, сэр, по правдочке нет, ночью не ходила». Но иногда ее словно тянуло туда. И сегодня был именно такой день. Днем она не боялась.

– Пойдем мы дружно все к реке. – Ее девичий голос разносился в воздухе, когда она волоча за собой мешок, вступила в круг. – Прекрасной, прекрасной ре-е-еке. – Захихикав, она поставила ногу в круг, как перебарывающий страх ребенок. Шорох листьев заставил забиться ее сердце, но она захихикала, увидев проскакавшего в траве зайца.

– Не бойся, – крикнула она ему вдогонку. – Здесь никого нет, кроме Энни. Никого здесь нет. Никого здесь нет, – пропела она, двигаясь и раскачиваясь в своем танце. – Пришла в сад я одна, покуда роса с роз не сошла.

«У мистера Кимболла были самые красивые розы», – подумала она. Он иногда срезал ей цветок и предупреждал, чтобы она не поранила палец о шипы. Но он теперь уже мертв, вспомнила она. Мертв и похоронен. Как мама.

Наступившая на мгновение тоска была подлинной и острой. Затем она прошла, когда внимание Энни занял порхающий воробей. Она присела за пределами круга, опустив свое массивное тело на землю с поразительным изяществом. В мешке у нее был завернутый в вощеную бумагу сэндвич, который ей дала утром Элис. Энни ела его аккуратно, осторожно откусывая маленькие кусочки, напевая и бормоча себе под нос, и разбрасывала крошки разным маленьким Божьим тварям. Завершив трапезу, она ровно пополам сложила вощеную бумагу, затем опять пополам и уложила в мешок.

– Не сорить, – пробормотала она. – Штраф пятьдесят долларов. Не хотим мы тут сорить. Да, Боже любит меня-я-я. – Она начала подниматься, когда заметила нечто блестящее в траве. – Ой! Она подползла на четвереньках, раздвигая травинки и старую листву. – Симпатично, – прошептала она, разглядывая на солнце тонкий, посеребренный браслет. Ее простое сердце радовалось, пока она любовалась сверканием и блеском браслета. – Симпатично. – На нем было что-то нарисовано, похоже на буквы, но читать она не умела.

Карли

– Энни. – Она согласно кивнула. – Э-Н-Н-И. Энни. Что упало – то пропало. Тебя она любит, да, да, да. – Радуясь находке, она нацепила браслет на свое толстое запястье.

– Никто ее не видел. Шериф. – Бад Хьюитт положил фотографию Карли Джэймисон на стол Кэму. – Я всему городу показал. Если она через город прошла, то прошла незамеченной.

– Хорошо, Бад.

– Разнял драку в парке.

– Ну да! – Зная, что это необходимо, Кэм оторвался от бумаг.

– Чип Льюис и Кем Барлоу обменивались оплеухами из-за какой-то девчонки. Отправил их домой, предварительно оттаскав за уши.

– Молодец.

– На углу меня поймала жена мэра. Кэм поднял бровь.

– Жалуется на ребят, которые опять катаются на скейтбордах по Мэйн. А сынишка Найта трещит на мотоцикле. И…

– Я все понял, Бад.

– Она мне сказала, что Клер Кимболл вернулась. Гараж забит ерундой и ни одной тарелки в шкафу.

– У Мин было много дел.

– Мы все о ней читали в журнале «Пипл». Я, имею в виду, Клер. Она стала знаменитой.

– Правда? – Удивленный, Кэм отодвинул бумаги в сторону.

– Ну да. Она – художница, что ли. Статуи лепит. Я одну видел на фотографии. В ней все десять футов были. – Его довольное лицо исказилось мыслью. – Так и не понял, что это было. Ты ведь знаешь, я с ней встречался.

– Нет, не знал.

– Да, сэр, водил ее в кино и все такое прочее. На следующий год, после смерти ее отца. Ужасно, что все так получилось. – Он рукавом вытер пятно со стекла оружейного ящика. – Наши мамы дружили. Дело в том, что они были вместе, когда он это сделал. Как бы там ни было, думаю надо как-нибудь зайти к Кимболлам. Посмотреть как там Клер.

Перед тем как Кэм успел что-нибудь сказать, позвонил телефон. – Кабинет Шерифа. – Какое-то время он слушал высокий сбивчивый голос. – Кто-нибудь пострадал? Хорошо, я сейчас буду. – Он повесил трубку и отодвинулся от стола. – Сесил Фогарти врезался на своей машине в дуб в саду миссис Негли.

– Хочешь, я займусь этим?

– Нет, я сам. – «Миссис Негли жила за углом от Клер, подумал он, выходя. Будет совершенно не по-соседски пройти мимо».

Клер как раз свернула на дорожку к дому, когда подъехал Кэм. Он не торопился, наблюдая за тем как она судорожно дергала ручку багажника. Засунув руки в карманы, он подошел к ней сзади, пока она беспомощно смотрела на сваленную в кучу пакеты и коробки.

– Помочь?

От удивления ударившись головой о крышку багажника, она проговорила в сердцах, потирая ушибленное место. – Господи, неужели шнырять повсюду входит в твои рабочие обязанности?

– Да. – Он извлек ящик. – Что это такое?

– Вещи. Я поняла, что для жизни не достаточно спального мешка и мыла. – Она бросила два пакета сверху взятой им коробки и остальное взяла сама.

– Ты оставила ключи в машине.

– Потом заберу.

– Забери сейчас.

Глубоко вздохнув. Клер обогнула машину и, с трудом удерживая пакет, залезла внутрь, чтобы вынуть ключи из зажигания. Она вошла в открытый гараж, и он последовал за ней.

Кэм осмотрел инструменты ценою в несколько сотен долларов по его подсчетам. Стальные бруски и камень, металл и сплавы. – Если ты это все собираешься хранить здесь, то лучше закрывай дверь в гараже.

– Неужели так серьезно мы относимся к своей работе? – через прачечную она прошла на кухню.

– Именно так. – Он взглянул на заставленный блюдами кухонный стол. – Хочешь все это расставить?

– Прости, – она сгребла все подносы и тарелки вместе. – Сегодня днем заходили дамы. – Она приподняла пластиковую крышку с блюда и понюхала. – Хочешь шоколадное пирожное?

– Да. У тебя кофе к нему есть?

– Нет, но в холодильнике есть пиво и «Пепси-Кола». А где-то здесь должен быть кофейник. – Она стала рыться в коробке, извлекая предметы обернутые в газету. – По дороге в торговый центр я заскочила на блошиный рынок. Замечательно. – Она достала немного потертый перколятор. – Вполне возможно, что он работает.