Глава 19

Тори верила в это на протяжении всего дня. Она прикрывалась этой верой, как испытанным в боях щитом. В шесть вечера она заперла магазин и поймала себя на мысли, что оглядывает улицу. Так было, когда она бежала в Нью-Йорк. И рассердилась на себя за этот страх, заставлявший сердце колотиться в груди.

Неужели это она, стоя в развалюхе, где жила ее мать, утверждала, будто больше никого не боится и готова встретиться с ним лицом к лицу? Где ее мужество?

Она могла сейчас только пообещать себе, что снова его обретет. Однако она сразу же заперла дверцу машины, едва села в нее, и по дороге домой неотрывно вглядывалась в зеркало заднего обзора.

Проезжая мимо вереницы автомобилей, она даже помахала рукой Пайни, который протарахтел мимо на своем старом пикапе, приветственно гудя. Полевые работы окончены, рабочие возвращаются домой. Их босс, наверное, тоже. Поэтому, подъехав к дому, Тори испытала укол разочарования: на дорожке было пусто. Она ожидала увидеть автомобиль Кейда. Да, она без энтузиазма встретила его решение переехать к ней, но чем больше об этом думала, тем больше оно ей нравилось. А как долго она не желала ничьего общества. Общества человека, с которым можно делить дневные заботы, болтать о разных пустяках, вместе смеяться. Или пожаловаться. С которым можно разделить ночь, полную подозрительных шорохов и воспоминаний.

А что она может дать взамен? Нелегкий характер, раздражение и молчаливое, неуступчивое согласие.

– Обыкновенную женскую стервозность, – пробормотала она, вылезая из машины. Но этому надо положить конец. И делать то, чем женщины искупают свои мелкие прегрешения. Она может готовить ему вкусный обед, соблазнять его.

Настроение у нее прояснилось.

Вот так она старалась угодить Джеку. А потом… «Нет». И, отпирая дверь, она приказала себе не вспоминать. Кейд – это не Джек, да и она уже не та женщина, которой была в Нью-Йорке. Не надо привязывать прошлое к настоящему.

Войдя, она сразу поняла, что возможность не связывать их – еще одна иллюзия. Она уже поняла, что отец побывал в доме. Здесь мало было такого, что он мог переломать и разрушить и вряд ли для этого ему потребовалось много усилий. Он приходил сюда не только для того, чтобы сломать ее скудную мебель или порвать обои, хотя он и в этом преуспел. Он опрокинул ее кресло и взрезал чем-то острым обшивку на днище. Разбил лампу, которую она купила несколько дней назад. Сломал одну ножку у стола.

На всякий случай Тори оставила дверь открытой, чтобы успеть выбежать, если он еще в доме, но в спальне было пусто. Он сорвал покрывало, взрезал матрас, но металлический каркас кровати, очевидно, оказался ему не по силам. Он вытащил ящики из комода, разбросал белье и платья, правда, не изрезал их на ленточки, как бывало раньше, когда хотел проучить ее: мол, одеваться надо поскромнее.

Он искал деньги или вещи, которые можно легко продать. Хорошо, что он не был при этом пьян, иначе бы он ее дождался. А так… Тори нагнулась, чтобы поднять брошенную блузку, и горестно вскрикнула, увидев, что маленькая резная шкатулка с ее украшениями пуста. Там были безделушки. Красивые и тщательно подобранные, но легко заменимые. Однако среди них были золотые, с гранатами, серьги, которые бабушка подарила ей, когда Тори исполнился двадцать один год. Эти серьги принадлежали когда-то ее прабабушке. Они были единственной фамильной драгоценностью. Поэтому бесценной. Невосполнимой. И утраченной навсегда.

– Тори!

Тревога в голосе Кейда, его торопливые шаги заставили ее вскочить.

– Все в порядке. Я здесь.

Он ворвался в комнату, крепко прижал ее к себе, и она почувствовала, как на смену ее страхам приходит облегчение.

– Я в порядке, – повторила Тори. – Я только что приехала. Буквально несколько минут назад. Его уже не было.

Ему было знакомо чувство ужаса. Оно хватает когтями за горло и не дает дышать. Он снова его испытал.

– Слава богу, с тобой все в порядке. Я хотел приехать до тебя, но застрял в пробке. Сейчас позвоним в полицию, а потом ты поедешь в «Прекрасные грезы».

– Кейд, обойдемся без полиции. Это приходил мой отец. – И она поставила шкатулку на туалетный столик. – А сначала он заявился в магазин. Мы поссорились. И то, что ты видишь сейчас, просто его способ напомнить мне о его возможности меня наказывать.

– Он тебя ударил?

– Нет, – быстро ответила она, но Кейд уже заметил царапину на шее.

Он ничего не сказал, но глаза у него стали узкими, как щелочки, в них полыхнул огонь мщения. Кейд отвернулся в поисках телефона.

– Кейд, подожди. Пожалуйста. Я не хочу вызывать полицию.

Он смерил ее яростным взглядом.

– Наши желания не всегда исполняются.

Шерри Беллоуз праздновала возможное получение дополнительной работы. Она откупорила бутылку вина, запустила почти на полную мощность диск любимой Шерил Кроу и стала пританцовывать. Все складывается просто изумительно. Ей понравился Прогресс. Маленький, сплоченный городок, и она хочет стать его постоянной жительницей. Звезды были благосклонны к ней, когда она подавала заявление о переводе в среднюю школу Прогресса. Ей нравились учителя. Конечно, она еще не со всеми перезнакомилась, но осенью все переменится. Она собирается стать очень хорошей учительницей, к которой ученики будут приходить со своими трудностями и житейскими проблемами.

И годы спустя ее бывшие ученики будут вспоминать ее с нежностью. «Мисс Беллоуз, – скажут они, – перевернула наши жизни, направила нас по верному пути».

Она и сама будет трудиться как одержимая. Ей надо получить степень. Конечно, потребуются деньги, но она уже нашла способ увеличить бюджет.

Она уже завела знакомых, и можно будет вскоре собрать их на вечеринку. Соседку Максин, которая работает в ветлечебнице. И, конечно, пригласит Тори. И симпатичного ветеринара с ямочками на щеках. Ей определенно хочется познакомиться с ним поближе.

И Шерри налила себе второй стаканчик.

Она пригласит все семейство Муни. Мистер Муни, тот, что работает в банке, был такой обязательный, так помог ей во всем разобраться, когда она открывала новые счета. Затем – Лисси из риэлторской конторы. Она, конечно, болтушка, но хорошо быть всегда в курсе городских сплетен. Узнаешь столько интересного. А кроме того, она жена мэра. «Представительный мужчина, – подумала Шерри. – С хорошей фигурой. И он не прочь пофлиртовать с незнакомками. Хорошо, что он женат, а то…»

Интересно, а что, если пригласить Лэвеллов? Они, конечно, здешняя элита, но Кинкейд Лэвелл такой обходительный и дружелюбный.

Придут гости, и она откроет дверь во внутренний дворик, чтобы людям было где друг с другом пообщаться. Какой у нее хороший садик. Надо купить еще один шезлонг. Тот, что есть, выглядит так одиноко. А она не собирается жить в одиночестве. Однажды она встретит его, настоящего мужчину, такого, какой ей нужен, и они будут любить друг друга теплыми ночами и следующей весной поженятся. Ей хочется иметь семью. Ну, конечно, она не бросит преподавание. Она прирожденная учительница, но кто сказал, что учительница не может одновременно быть женой, а также и матерью?

Тихонько напевая, Шерри вышла во внутренний дворик, где дремал Монго. С одной стороны ее дворик примыкал к зеленой лужайке, окаймленной деревьями парка, а с другой – к тихой респектабельной улице с особняками. Она выбрала эту квартиру потому, что здесь позволялось держать домашних животных и Монго мог гулять на свободе. А кроме того, было удобно устраивать утренние пробежки в парке.

– Да, Монго, это для нас очень подходящий дом. Настоящий свой дом.

Шерри выпрямилась и прошла в маленькую кухню. Сейчас она соорудит себе салат к обеду. Жизнь хороша!

Когда она кончила резать овощи, уже спустились сумерки. Опять слишком много приготовила. Вот еще поэтому скучно жить одной. Ну, ладно, Монго тоже любит морковку и сельдерей, так что он получит сегодня добавку к ужину. Они поедят во дворике, и она угостится еще одним бокалом вина, праздновать так праздновать. Затем они хорошенько прогуляются, и Шерри нагнулась, чтобы взять из пластикового ящика его миску.

Уголком глаза она увидела нечто такое, от чего ее сердце ушло в пятки. Миска вылетела из рук, и она коротко вскрикнула.

Чья-то рука зажала ей рот. И нож, которым она резала овощи, уткнулся ей в горло.

– Тихо. Веди себя очень, очень тихо, и я тебя не зарежу. Поняла?

От ужаса у нее едва глаза не выскочили из орбит.

Страх сковал внутренности, кожа покрылась липким потом. Однако не менее сильно было и смятение. Лица мужчины она не видела, но ей показалось, что голос она узнает. И тогда это непонятно! Непонятно и непостижимо!

Рука соскользнула к подбородку, и Шерри выдохнула:

– Не надо. Пожалуйста, не делайте мне больно.

– Ну зачем же мне это делать? – И он шумно втянул ноздрями аромат ее волос. Светлых волос блондинки. – Давай пройдем в спальню, где нам будет удобнее.

– Не надо…

Но лезвие ножа снова уткнулось ей в горло. Слезы хлынули у нее из глаз, а он толкнул ее в спину. Двери во внутренний дворик были теперь закрыты, а занавески опущены.

– Монго! Что вы сделали с Монго?

– Ну неужели я причиню зло такому прелестному, дружелюбному псу? Он спокойно подремывает. О собаке не беспокойся, куколка. Ни о чем не беспокойся. Нам будет хорошо. Тебе понравится.

Он швырнул ее ничком на постель и придавил коленом. А потом принял меры предосторожности. Они всегда кричат, и он вынул из кармана кляп. И когда Шерри стала сопротивляться, он почувствовал себя наверху блаженства.

Сильная… И он ударил ее, отчего стало только приятнее. И еще раз ударил, пусть знает, кто здесь главный.

Руки он ей связал. Нельзя, чтобы она поцарапала его своими острыми наманикюренными коготками.

Она стонала, сознание помутилось от боли. Это его еще больше возбудило. Он разрезал ножом ее одежду.

Когда все было кончено, он прослезился. От разочарования. И от жалости к себе. Это было не так уж замечательно, не то, что в первый раз.

Взгляд у нее был стеклянный и ничего не выражал. Он вынул кляп, развязал ей руки и сунул веревку в карман.

А потом включил музыку и удалился тем же путем, каким пришел.

– Я не могу поехать в «Прекрасные грезы», – упрямо повторила она.

Тори сидела на крыльце. У нее не хватало духу опять войти в дом. Она еще не могла справиться с собой и приступить к ликвидации следов разгрома, который оставил после себя отец. Да и полиция внесла свой вклад в общий беспорядок.

Кейд задумчиво созерцал кончик сигары, которую закурил, чтобы успокоить нервы, и пожалел, что под рукой нет виски.

– Ты должна честно мне сказать почему.

– Ты был прав, что вызвал полицию. Теперь я это понимаю. Но как ужасно быть жертвой, Кейд. Чувствуешь себя выставленной на всеобщее обозрение и злишься. И одновременно чувствуешь себя виноватой.

– Виноватой ты себя никак чувствовать не должна.

– Наверное, мне стало бы легче, если бы я сейчас привела дом в порядок, но у меня перед глазами стоит шеф Расе, который записывает что-то в блокноте и внимательно разглядывает меня, слушая, как "мой отец запугал меня сегодня и как он терроризировал меня всю жизнь.

– Они отыщут его. Теперь его разыскивает полиция сразу двух округов.

– Мир велик. Да, черт возьми, Южная Каролина больше, чем два округа. Есть где спрятаться.

Она беспрестанно покачивалась в качалке, движение было ей сейчас необходимо.

– И если он найдет возможность как-то связаться с матерью, она ему поможет из чувства любви и долга.

– Вот поэтому я и считаю, что тебе надо переехать в «Прекрасные грезы».

– Я этого сделать не могу.

– Почему?

– По многим причинам. И первая та, что твоя мать не согласится.

– Моей матери нечего будет возразить против этого.

– Не скажи, Кейд.

Тори встала и подошла к ступенькам. «Где он? – подумала она. – Сидит и наблюдает? Ждет?»

– Это ее дом, и она имеет право запретить.

– Да почему же? Особенно, когда я ей все объясню?

– Что объяснишь? Что ты хочешь поселить свою любовницу у себя в доме, потому что отец любовницы – сумасшедший?

– Я, конечно, скажу все другими словами, но более или менее именно так.

– И после этого она, конечно, встретит меня с букетом цветов и угостит шоколадными конфетами. Ради бога, не говори глупостей. Кейд, дом принадлежит ей, и я не хочу навязывать твоей матери свое присутствие.

– Да, с ней довольно трудно иногда общаться, да, часто бывает трудно, но она не бессердечный человек.

– Поэтому-то она и не примет женщину, которую считает повинной в смерти своей любимой дочери. Не спорь со мной об этом, – и голос Тори дрогнул, – мне это больно.

– Хорошо. Если ты не хочешь поехать ко мне, я отвезу тебя в дом к дяде.

– Нет. Пусть моя позиция тебе покажется нелогичной, нелепой, но я должна остаться здесь. Здесь мое место, Кейд, и я не отступлю.

– Но ты ведь не на поле боя.

– Для меня это почти то же самое… Я так часто отступала. Недавно ты сам назвал меня трусихой, и так оно и есть. Я почти всегда была ею. На этот раз я с этим не хочу мириться.

– Каким образом пребывание здесь сделает тебя храброй?

– Не храброй, нет. Но я не позволю ему выгнать меня отсюда.

И Тори взглянула на болото, которое под натиском приближающегося лета с каждым часом становилось все зеленее. В темной воде размножались москиты. Их писк звучал все громче и победнее. В темных водах скользила молчаливая смерть, аллигаторы. Там извивались змеи и ноги засасывала густая коричневая жижа. И в то же время там ярко цвели дикие цветы, и в вышине над болотом парил всевластным владыкой орел.

Не существует красоты в мире, не связанной с риском. И жизни без риска не бывает тоже.

– Когда я здесь жила ребенком, я всего боялась. Таков был образ моей жизни, и к этому привыкаешь, как к неизбежности. Когда я вернулась, я решила вытряхнуть из жизни эти воспоминания, словно пыль из ковра. А теперь он снова пытается меня запутать. Но я ему не позволю… Поэтому я останусь. Я уничтожу следы его пребывания в доме и останусь.

– Да, хотел бы я сейчас не восхищаться тобой… – И Кейд погладил ее по голове. – Мне было бы легче заставить тебя поступить по-моему.

– Ну, ты не очень-то умеешь заставлять. – И она в ответ погладила его по щеке.

– Тори, ты значишь для меня больше, чем я мог предполагать. Дай мне что-нибудь взамен, черт побери.

И он прижался ртом к ее губам. Господи, не хочет она, чтобы ее любили или желали, не хочет и сама чувствовать то же самое. Но он был рядом, и его присутствие оживляло все прежние ее желания.

– По-моему, я тебе дала уже все, что могла. Вряд ли можно дать больше. Неужели тебе этого недостаточно?

– На сегодня – достаточно. У тебя сегодня был ужасный день, правда?

– Да, не могу сказать, что это лучший день моей жизни.

– Тогда давай с ним покончим. И начнем сначала.

Кейд открыл дверь.

– Ты хотела вытравить его дух из дома? Так давай приниматься за дело.

Они трудились вместе два часа. Ей хотелось сжечь носильные вещи, к которым прикасался отец, она даже представила, как выносит их во двор, сваливает в кучу и подносит зажженную спичку. Но она не могла позволить себе такое транжирство. Вместо этого она все хорошенько выстирала.

Они перевернули изрезанный матрас. Придется купить новый, но пока сойдет. А если постелить свежее белье, то все вроде бы в порядке.

Они навели порядок в кухне, подкрепили силы сандвичами, и Тори сообщила ему, что собирается нанять помощницу.