Глава третья

Отпустив следующего клиента, Дрю вынула из кармана рисунок. У нее не было ни малейшего желания позировать, она не хотела, чтобы он изучал ее лицо, не хотела, чтобы оно навсегда оказалось запечатленным на полотне. Даже таким талантливым художником. Но ей был любопытен сам Сет Куинн.

В статье о нем, которую она недавно читала, приводились кое-какие детали его биографии. Она знала, что он приехал на Восточное побережье совсем маленьким, что его взял в свой дом Рей Куинн, который вскоре после этого погиб в автомобильной аварии. Рей Куинн был его дедушкой, а после его смерти Сета растили трое приемных сыновей Рея и их жены. Может быть, он ее и не обманывал — цветы действительно предназначались им.

Ей это было, в сущности, не важно. Ее больше интересовало то, что говорилось в статье о его работе и о том, как члены его семьи поощряли его рано проявившийся талант.

Дрю трудно было представить, что человек, которого итальянцы называют дюуат — молодой мастер, — вдруг решил поселиться здесь, в Сент-Кристофере. Правда, ее многочисленные знакомые тоже представить себе не могли, что Друсилла Уайткоум Бэнкс, молодая аристократка, будет продавать цветы в магазинчике на берегу залива.

Ее мало интересовало, что думают о ней люди. Она приехала сюда, сбежав от светских обязательств, от удушающих объятий семьи. А еще из-за того, что родители беззастенчиво использовали ее в своих бесконечных играх.

Она приехала в Сент-Кристофер, чтобы обрести покой. Покой, о котором всегда мечтала. И здесь она его нашла.

Хотя мать была бы в восторге от того, что ее дочь привлекла внимание Сета Куинна — а может быть, именно поэтому, — у нее не было никакого желания этот интерес подогревать.

Куинны были, судя по рассказам ее клиентов, большой самодостаточной семьей. А семьей она была сыта по горло.

С другой стороны, молодой художник был хорош собой, остроумен и очень привлекателен. К тому же любой мужчина, который покупает цветы своим невесткам, да еще так тщательно их подбирает, заслуживает уважения и похвалы.

— Ну что ж, тем хуже для нас обоих, — пробормотала она и убрала рисунок в ящик.

Сет тоже думал о Дрю. Он не сомневался: в конце концов она согласится позировать. У него был целый арсенал средств, позволявших уломать кого угодно. Оставалось только решить, какое именно пустить в ход.

У нее нет комплексов в отношении собственной внешности, что естественно. Она уверена в себе и не смущается, когда мужчина дает ей понять, что находит ее привлекательной.

Она не замужем, и интуиция подсказывала Сету, что сейчас у нее никого нет. Такая женщина не потащилась бы в глухомань вслед за любовником. Она уехала из Вашингтона просто потому, что ей так захотелось.

Сет остановился у старого кирпичного амбара, который в свое время приобрели Куинны. Выходя из машины, он посмотрел на крышу. Помогая перекрывать ее, вспомнилось ему, он упал и чуть не сломал себе шею.

Он стоял, уперев руки в боки, глядя на выцветшую табличку «Лодки Куиннов»: к четырем именам, которые там были с самого начала, прибавилось еще одно: Обри Куинн.

Она, как птичка, вылетела из двери. На бедрах у нее висел пояс с инструментами, бейсболка была низко надвинута на лоб.

Обри издала радостный клич и бросилась к Сету, подпрыгнула, обхватила его руками за шею, а ногами — за талию. Когда он поцеловал ее, козырек бейсболки больно врезался ему в лоб.

— Никогда больше не уезжай! Не смей уезжать от нас!

— Да я и не могу. Тут все меняется в мое отсутствие. Ну ладно, пусти меня.

Он отстранился, чтобы хорошенько ее рассмотреть. В два года она была его маленькой принцессой. А в двадцать превратилась в стройную, очень привлекательную девушку.

— Вот это да, какой ты стала красоткой!

— Правда? Да и ты очень даже ничего.

— Почему ты не в колледже?

— Слушай, хватит об этом. — Обри уселась на землю. — Я проучилась там два года, и это было хуже тюрьмы. Вот чем я хочу заниматься. — Она показала на табличку над входом. — Видишь, там уже есть мое имя.

— Ты всегда умела добиться от Этана своего.

— Папа меня прекрасно понял, а потом, представь, даже и мама. Ты всегда был способнее меня к учебе, но зато никогда не мог делать такие лодки, какие делаю я.

— Если и дальше будешь меня оскорблять, не получишь подарка.

— Подарок? Где он?

— В машине. — Он показал в сторону стоянки и был очень доволен, когда она от изумления раскрыла рот.

— «Ягуар»? Вот это да! — Она подбежала к машине и с благоговением провела рукой по серебристому капоту. — У Камерона слюнки потекут, когда он его увидит.

Когда он вынул из багажника длинную белую коробку, она захлопала глазами.

— Ты купил мне цветы? Ой, дай же быстрее посмотреть! Что это такое? — Она вытащила нож и быстро разрезала ленточку. — Подсолнухи! Какие веселые!

— Они похожи на тебя.

— Ох, как же я тебя люблю, Сет! И как я на тебя злилась, когда ты уехал! — Когда ее голос предательски задрожал, он неловко похлопал ее по плечу. — Ладно, не бойся, я не расплачусь. Мне очень нравятся подсолнухи.

— Я очень рад. — Он легонько шлепнул по руке, попытавшейся залезть к нему в карман. — Нет-нет, ключи ты не получишь, попозже. Сейчас мне самому машина нужна. Я хочу отвезти цветы Грейс.

— Ты ее все равно не застанешь. Сегодня мама разъезжает по всяким разным делам, а потом забирает Дика из школы и отвозит на занятие фортепьяно. Я сама передам ей цветы от тебя.

— Скажи, что я попытаюсь заскочить завтра, а если не получится, увидимся в воскресенье.

Обри положила коробки в кабину своего пикапа.

— А теперь сходим за Камероном, покажем ему твою машину. Увидишь, он расплачется как ребенок.

— Ну и вредная ты бываешь, Обри. — Сет обнял ее за плечи. — И это мне в тебе нравится. А теперь расскажи, что ты знаешь о Друсилле, хозяйке цветочного магазина.

— Ага… Все с тобой понятно. Что, понравилась?

— Может быть.

— Знаешь, давай встретимся вечером в пивной «У Шайни», ты купишь мне пиво, а я расскажу все, что о ней знаю.

— Ты ведь еще несовершеннолетняя.

— Ну и что, как будто я никогда пива не пила! И к тому же меньше чем через полгода мне будет двадцать один.

— Замечательно, а пока обойдешься кока-колой.

Он надвинул ей на нос козырек бейсболки и открыл дверь в шумный цех.

Сет вошел в пивную — здесь тоже ничто не изменилось: официантки по-прежнему были длинноногими, а в зале играл, наверное, самый ужасный во всем штате Мэриленд оркестр.

Сет оглядел зал в поисках маленькой блондинки в бейсбол-де. Она сидела за стойкой, но выглядела совсем по-другому: на ней было черное платье, облегающее ее стройную фигуру, а по плечам струились волосы цвета спелого меда. Она о чем-то на повышенных тонах спорила с незнакомым Сету парнем.

Стиснув зубы и приготовившись к драке, Сет направился к ним — сейчас он покажет, как грубить его сестричке.

— Ты — дурак, ни черта в бейсболе не смыслишь! — выговаривала Обри сердитым тоном. — Посмотришь, когда начнутся игры всех звезд, «Ориолс» будут выигрывать, причем с крупным счетом.

— Да они за весь сезон несколько очков едва наберут! — запальчиво парировал ее собеседник.

— Спорим! — Обри выудила из сумочки двадцатку и с размаху шлепнула ее на стойку бара. — Ой, привет! — Заметив Сета, Обри подошла, взяла его под руку и потащила к бару.

— Знакомься, Сэм Джэкоби, — сказала она, кивнув в сторону парня, с которым только что ожесточенно спорила.

— Я очень много о вас слышал. — Сэм пожал Сету руку и соскользнул со стула. — Садитесь, мне все равно уже пора. Ну пока, Обри, до встречи.

— Не забудь, в июле ты мне должен отдать двадцатку, — прокричала она ему вслед, а потом переключила все свое внимание на Сета: — Сэм в общем-то нормальный парень, но только вот болеет за «Маринерс».

— А я-то думал, что он к тебе пристает.

— Кто, Сэм? — Обри посмотрела на сидевших в зале довольным, чисто женским взглядом и сказала: — Конечно, пристает. Я держу его в резерве. Сейчас я как бы встречаюсь с Уиллом Маклином.

— С Уиллом Маклином? — Сет чуть не задохнулся. Представив себе Обри с одним из своих школьных дружков, он сразу захотел выпить и подозвал бармена:

— Принеси-ка мне пива!

— Мы не так уж часто встречаемся, — продолжала Обри. — Он ведь постоянно занят на дежурствах в больнице. Но уж когда нам это удается — будь уверен, мы все наверстываем.

— Заткнись! Он слишком стар для тебя.

— А мне всегда нравились мужчины постарше. — Она ущипнула его за щеку. — Да к тому же он меня старше на каких-то пять лет? Ну а если ты хочешь поговорить вообще о моей личной жизни…

— Нет-нет, совсем не хочу. — Сет потянулся за бутылкой, которую поставил перед ним бармен.

— Ну ладно, тогда хватит обо мне. Давай поговорим о тебе. Многие женщины просто тащатся от художников. Может быть, твоя цветочница такая же, и тогда тебе повезет.

— Лучше расскажи, что ты о ней знаешь.

— Ну ладно. Итак, она появилась здесь год назад. Пожила недельку просто так, узнавала, какие помещения в городе сдаются. Это мне рассказал Дуг Моттс. Ты помнишь Дугги — такой пухлый мальчонка?

— Смутно припоминаю.

— Он как раз работает сейчас в риэлторской конторе. Так вот, Дуг говорил, что эта женщина прекрасно знает, чего хочет. Она просила сообщить ей в Вашингтон, когда у них появится то, что ей надо. Дуг любопытен и попытался нарыть информацию о своей будущей клиентке, которая, по ее словам, в детстве пару раз приезжала сюда, в Сент-Кристофер.

— Он, конечно, пошел к мамаше Крауфорд.

— Конечно. Если уж она о чем-то не знает, значит, это вообще никому не интересно. Она вспомнила эту семью — Уайткоум Бэнкс, что и неудивительно. Помнила она в основном мамашу, когда та девочкой приезжала сюда со своими родителями. А дедуля ее — сенатор от Мэриленда Джеймс П. Уайткоум.

— А, так, значит, она из тех Уайткоумов.

— Да уж… Сенатор — ее дедушка — очень любит Восточное побережье. А мать твоей цветочницы вышла замуж за Проктора Бэнкса, владельца «Шелби коммъюникейшн». Да, это безумно богатые люди.

— И вот вдруг молодая, богатая Друсилла зачем-то арендовала магазин и начала торговать цветами.

— Во-первых, не арендовала, а купила, — поправила его Обри. — Дуг, надеясь на большие комиссионные, позвонил Друсилле и сказал, что на Маркет-стрит можно снять помещение под магазин, и тут она спросила, не хотят ли владельцы продать его. Они согласились. А потом она сделала Дуга самым счастливым человеком в Сент-Кристофере, когда позвонила и попросила подыскать дом для жилья. Она приехала, и ей понравилась эта старая развалюха у залива Ойстер.

— Да там же ничего вокруг, кроме болот и леса.

— Да уж, твоя девушка любит уединение, — сказала Обри. — Всегда держится особняком. Очень вежливая и внимательная к клиентам, но все-таки всегда сохраняет дистанцию. Она мне кажется очень холодной.

— Она же здесь новенькая. — Уж он-то прекрасно понимал, каково это — оказаться именно там, где тебе хотелось бы жить, и не знать, приживешься ли, найдешь ли свое место.

— Легка на помине! Твоя новая подружка уже здесь. Дрю шла решительной, грациозной походкой, не обращая внимания на столы с пятнами от пива.

— Какая же она все-таки классная! — сказала Обри.

— Да уж. — Сет достал деньги и бросил их на стойку бара. — Я покидаю тебя, моя девочка.

Обри широко раскрыла глаза:

— Вот так и нарисуй меня, покинутой и оскорбленной.

Он чмокнул ее в щечку и пошел навстречу Друсилле.

Она остановилась у столика и заговорила с официанткой. Сет сначала не узнал женщину, которая стояла рядом с Друсиллой. Терри Хадгроув, блондинка с пухлыми губками и по-прежнему прекрасной фигурой. Они с Сетом встречались в течение двух незабываемых месяцев, когда еще учились в школе. Расстались они не очень хорошо.

— Извини, но я все-таки не буду снимать у тебя квартиру, — сказала Терри, ловко удерживая поднос на бедре. — Мы с Джей-Джей помирились.

— Джей-Джей? — Дрю удивленно посмотрела на нее. — Это тот самый, о котором ты говорила, что он врун и подлец и что ты не хочешь никогда его больше видеть?

— Ну… — Терри неловко переминалась с ноги на ногу, — когда я тебе это говорила, мы ведь были в ссоре, и тут-то я и увидела твое объявление: «Сдается». Я была так зла на него, ну, ты знаешь, как это бывает. А потом мы помирились.

— Ты уже говорила. Ну что ж, поздравляю. Было бы, конечно, правильнее зайти и сказать мне об этом.

— Извини, пожалуйста, но в это время мы как раз…

— Мирились, — закончила за нее Дрю.

— Привет, Терри.

Она взвизгнула:

— Ой, Сет! Сет Куинн!

— Как дела?

— Да все хорошо. Я слышала, что ты вернулся, и вот ты здесь, собственной персоной. Такой высокий, красивый, намного интереснее, чем раньше, да к тому же известный художник! Сколько же времени прошло с тех пор, как мы окончили школу?

— Да, немало, — сказал он и посмотрел на Дрю.

— Вы знаете друг друга?

— Встречались, — ответила Дрю. — Пойду-ка я, пожалуй, а вы поговорите о старых добрых временах.

— Мы сделаем это как-нибудь в другой раз. — Он оставил надувшую губы Терри и догнал Дрю: — Давайте я угощу вас.

— Я ничего не хочу, спасибо. Я уезжаю отсюда сию же минуту, пока мои барабанные перепонки не лопнули от этого ужасного оркестра. И к тому же ваша хорошенькая приятельница так и поедает меня глазами.