— Отец? — спросила она. — Король Гейл умер?

— Ничего подобного. Что происходит? Почему Гассем здесь?

— Король Гассем решил лично возглавить свое посольство, и он имел на это право. Он и его свита находятся под моей защитой. Тебе следует об этом помнить.

— Я имею в виду, что происходит между ним и тобой? — гневно спросил Анса.

Лицо и голос ее стали ледяными.

— Это тебя не касается. Я здесь, чтобы выслушать твое сообщение, а не отчитываться перед тобой. Теперь говори, в чем дело, или избавь меня от своего присутствия.

— То, что я только что увидел, облегчает мою задачу, Шаззад! Ты потеряла Лерису! Она на пути домой, чтобы соединиться со своим супругом!

Шаззад смертельно побледнела. Сейчас она выглядела даже слабее, чем Анса.

— Как? — спросила она, и это слово прозвучало почти рыданием.

Он быстро рассказал все, что произошло. Пока он говорил, она взяла себя в руки. В конце рассказа королева нежно прикоснулась к его руке.

— Несмотря на все твои раны, ты проехал верхом всю дорогу! Я сейчас же отправлю наши самые быстрые корабли, чтобы перехватить их.

— Разумеется, — сказал Анса, улыбаясь, — сюда она не поедет, будет искать войско островитян. А у тебя есть Гассем.

Она уставилась на него печальным взглядом.

— Гассем имеет мою гарантию неприкосновенности, и я должна отпустить его, когда он пожелает, иначе я буду обесчещена. А теперь я должна отдать распоряжения. Слуги отведут тебя в мою купальню, а потом придет хирург. Я не знаю, как ты сумел выжить. Кровь Гейла, как и кровь Гассема — нечто большее, чем кровь простого человека. — Она повернулась и пошла к дверям, потом остановилась и снова посмотрела на него с бесконечно печальным лицом.

— Анса, я не знаю теперь, кому принадлежит мое сердце. — И ушла.

Слуги отвели его в большую, богато украшенную купальню, где из бассейнов с водой разной температуры поднимался пар. Они сняли с него грязную одежду, и он спустился в бассейн с самой горячей водой. Пояс с оружием Анса положил на мозаичный пол и лег на спину, а опытные служители осторожно стали смывать мягкими губками запекшуюся кровь с его тела.

Пока ему мыли волосы, команда хирургов обследовала его раны и выразила удивление, увидев, как быстро они заживали. Они заявили, что у него такое же крепкое телосложение, как у длинношея. Брадобрей сбрил скудную растительность с его лица, что было легким делом — его отец происходил из людей, у которых не росла борода. Потом Анса всех отпустил и лег отмокать в горячую проточную воду. Наконец-то ему совершенно нечего делать. Он больше никак не мог повлиять на события. Чувство было приятным, но Анса вдруг подумал не сродни ли оно чувству воина, лежащему на поле боя когда остатки крови вытекают из его жил, и все его битвы завершены.

Он потихоньку уплывал в сон, в голове мелькали события последних месяцев, как будто рухнули все преграды времени, все смешалось, стало хаосом, и каждое событие произошло независимо от других. Он видел, как в него летит копье Гассема, а мецпанские войска наступают со своим смешным, но смертельно опасным оружием. Он видел пиратов, перерезающих глотки морякам с торговых кораблей, и себя самого, мирно едущего верхом через парки Шаззад в Касине. Вот он безрассудно скачет сквозь дождливую ночь, а вот подбирает связку золотых цепей с палубы корабля. А вот он лежит в горячем бассейне, а кто-то стоит в дверном проеме. Рука Ансы сама собой легла на эфес его длинного меча.

— Ты очень свободно чувствуешь себя в покоях королевы, Гассем. Держу пари, это не все, чем ты свободно пользуешься здесь.

— Не тебе судить королей и королев, дитя. Мы не похожи на других людей. — Он стоял, опершись на дверной косяк, скрестив мощные руки на могучей груди, слегка наклонив голову и скрестив ноги в щиколотках. Потом медленно изменил позу, подобно огромной змее, и вошел в комнату, безоружный, но нисколько не боящийся меча в руке Ансы. Гассем ухмыльнулся при виде длинного шрама, пересекающего торс Ансы, подобно орденской ленте.

— Мы подарили друг другу знаки почета. — Его рука пробежалась по его собственным шрамам. — Это нам подобает, ведь твой отец и я — братья.

— Молочные братья в детстве, — поправил его Анса. — Возможно, по братству воинов. Но не настоящие братья.

Гассем присел на корточки у бассейна, все его движения были такими непринужденными, как будто он выставлял напоказ свою силу против болезненной слабости Ансы.

— Гейл и я связаны куда более тесными узами, чем простое кровное родство. Во-первых, у нас одинаковые вкусы в отношении женщин.

Анса не обратил внимания на намек.

— Насчет кровного родства — неубедительно.

— Во-вторых, наше влияние на людей. Я изгнал его с островов раньше, чем он осознал свое могущество. Он тогда был мальчишкой, младше, чем ты сейчас.

— Я слышал эту историю, — сказал Анса. — Ты обманом заставил его убить табуированное животное, использовав против него его собственное мужество и умение.

Гассем, улыбаясь, кивнул.

— Это верно.

— Он покрыл себя позором, спасая жизнь твоей женщины. Чтобы спасти Лерису, он убил гигантского длинношея. Этого не смог бы сделать ни один шессин, да еще без посторонней помощи. А ты воспользовался его подвигом, чтобы избавиться от него. Вы что, полностью лишены чувства стыда и чести, ты и Лериса?

— Совершенно, — заверил его Гассем. — Это понятия для глупцов и низших; для людей, которым для того, чтобы чувствовать себя уверенно, необходимо, чтобы соплеменники думали о них хорошо. — И он посмотрел куда-то вверх, на мозаичную стену, как бы отправляясь мыслями куда-то далеко, то ли во времени, то ли в пространстве.

— Мы вместе росли — Гейл, Лериса и я. Она была дочерью вождя, я — сыном рядового воина. Гейл вообще был никем. Сиротой. Детей без родителей в нашем племени презирали. Моя семья растила его, потому что этого требовал обычай. Он даже не хотел становиться воином, он хотел быть Говорящим с Духами. Сирота не мог пойти в обучение к шаману, поэтому, когда Гейл достиг нужного возраста, он стал членом братства воинов.

Лерисе надо было выбрать между двумя братьями, и она выбрала более великого. Она выбрала меня. Она знала, что наши судьбы переплетены. Она знала, что мне было предназначено править миром, что Гейл — ничто, по сравнению со мной. Теперь Шаззад тоже знает это.

Анса лежал спокойно, удивляясь, что совершенно не боится.

— Где Харах?

— На флоте, это его обязанность. — Гассем снова улыбнулся, потом тихонько рассмеялся. — О, он даже не может бросить мне вызов в терновом круге, или какой там у невванцев обычай. Он только консорт, а это куда меньше, чем король или даже принц. Правящая королева может избавиться от мужа-консорта и взять другого так же просто, как сменить кабо. Если он не сумеет сделать ей ребенка, у них не будет никого, чтобы посадить потом на невванский трон.

Ты же знаешь, это ее большая проблема. Невванские аристократы понимают, что она не будет жить вечно, а наследника у нее нет. В королевстве, подобном Невве, это неминуемо приведет к тому, что самые знатные семейства начнут точить ножи друг против друга, да и против нее. А когда она умрет, они будут биться за престол. Кто-то может воспользоваться удобным случаем, чтобы избавиться от нее пораньше. Для королевы в таком положении великий король-воин, стоящий на ее стороне — очень успокаивающая перспектива.

— У нее есть мой отец, который всегда был ее искренним другом, — сказал Анса.

— О да, но Гейл при смерти. Я исцелился, а он, похоже, до сих пор парит между жизнью и смертью. Он может умереть в любой момент, если еще не умер. Шаззад должна реально смотреть на вещи. Для королевы мертвый союзник — это не союзник. Гейл лежит где-то в Каньоне. А я — здесь. Воины Гейла разбросаны по равнинам, и, возможно, никогда больше не захотят видеть своего короля. Мои воины — в ее королевстве, и фанатично преданы мне.

Он посмотрел вниз на Ансу, прикрыв глаза; улыбка на его губах была холоднее, чем сталь меча.

— Скажи мне, мальчик: разве для королевы, чей трон под красивой задницей так неустойчив, выбор не очевиден?

— А что скажет по этому поводу Лериса? — спросил Анса, надеясь хоть немного пробить броню этого человека.

— Я уже сказал тебе: поступки королей и королев не похожи на поступки обычных людей. Моя Лериса вернется ко мне и скажет, что это был замечательный способ вернуть наши владения на материке. — Он выпрямился одним движением, и Анса отметил, что его колени даже не хрустнули. Гассем пошел к двери, но обернулся на голос принца.

— Гассем, ты и Лериса — вы вообще люди или нет?

Гассем широко улыбнулся и покачал головой.

— О, нет. Мы гораздо лучше. — И вышел.

— Галера по правому борту! — крикнул впередсмотрящий.

Лериса подошла к поручням и увидела очертания низкого узкого судна. Отполированные весла поднимались и опускались в строгом ритме, очень похожие, подумала она, на крылья красивого насекомого. Госс подошел и встал рядом с ней.

— Догонит оно нас, как по-вашему? — спросила Лериса.

— Нет, мы поймали ветер. Они не смогут грести достаточно сильно, чтобы развить нужную скорость. Но даже если они нас и догонят, захватить не смогут.

Ей нравилась его уверенность, хотя его самого она считала достойным презрения.

— Но у них боевой корабль, а у нас — нет.

Он улыбнулся неприятной улыбкой победителя.

— Ох уж эти невванцы на своих весельных галерах и их топорно сделанные мачты и паруса! Мы знаем такие секреты управления кораблями, какие им даже не снились! Мы превосходим их всех.

Подожди, пока вы не встретитесь с мецпанцами, подумала Лериса. Она наблюдала, как вражеское судно старается настигнуть их, представляя себе тяжкий труд гребцов, заставляющий сильно колотиться сердца, когда они наваливаются на весла, их обнаженные, залитые потом спины, изгибающиеся, когда они сражаются с сопротивлением воды. Она всегда любила отдыхать на палубе и смотреть на гребцов. Конечно, у нее на веслах сидели рабы, в отличие от кораблей Шаззад. Лериса опять нарядилась в прозрачный кусочек ткани, развевающийся на ветру. Цепи с нее срубили, но кольца на шее, запястьях и щиколотках остались. Госс предлагал снять их тоже, но Лерисе они нравились. Побывать узницей, закованной в цепи, оказалось новым и захватывающим переживанием. Она была немножко разочарована ледяным этикетом Шаззад и тем, что королева Неввы настояла на предоставлении своей узнице королевских почестей. Лериса не отказалась бы, если бы ей причинили некоторые неудобства.

— Вы здесь в полной безопасности, — заверил ее Госс. — Я доставлю вас к вашему королю в целости и сохранности. — Его вкрадчивая, почти похотливая улыбка, его отношение к ней, постоянная близость, намеренно случайные прикосновения — все вызывало в ней неприязнь. Но она привыкла, что все мужчины пылают к ней безрассудной страстью, и хорошо знала, как использовать это и управлять ими.

— Еще галера, прямо по курсу! — закричал впередсмотрящий, указывая вдоль бушприта.

Лериса посмотрела туда. В море на север от них выступал скалистый мыс. Пока южное судно разворачивалось на левый борт, чтобы не наткнуться на скалу, из-за мыса показался нос легкой невванской галеры. Оттуда заметили корабль, и весла заработали с невероятной скоростью.

— Похоже, эта нас догонит, — сказал она Госсу.

— Так думает ее капитан, — фыркнул тот. — Сейчас вы увидите, что я имею в виду под превосходством наших кораблей. Может быть, вашему величеству лучше спуститься вниз? Они могут начать стрелять из луков.

Лериса покачала головой.

— Похоже, им сообщили о моем побеге. Если это так, они не будут рисковать, опасаясь убить меня. У них приказ снова взять меня в плен. Нет, я думаю, они будут таранить нас или брать на абордаж.

— Как пожелаете. Тогда наблюдайте, это будет забавно. — Он встал позади рулевого. Трехмачтовое судно продолжало плыть, не уклоняясь от курса, как будто Госс хотел, чтобы его протаранили.

Галера спешила к ним навстречу, с каждым гребком ее было видно все лучше. Вокруг ее позеленевшего бронзового корабельного тарана в форме головы кабо, облепленного ракушками, пенилась вода. Борта галеры были выкрашены яркими красками, моряки на палубе сверкали доспехами и оружием. На носу стоял капитан, указывая направление своим копьем, он давал указания рулевому, а рядом человек с рупором передавал его приказания главе гребцов.

Лериса сжалась в комок, понимая, что до столкновения остались считанные секунды. Госс сказал что-то рулевому, и нос корабля начал разворачиваться вправо. Капитан галеры что-то прокричал, и весла изменили ритм.

— Видите, насколько легко наше судно слушается руля по сравнению с галерой? — спросила Госс. Его глаза свирепо сверкнули, и Лериса вдруг осознала, насколько жестоким может быть этот человек. Он пролаял что-то еще, и нос корабля начал разворачиваться к мысу. Капитан галеры решил, что первая попытка не удалась, дал задний ход и теперь замедлил движение и подставил свой борт. Лериса решила, что их корабль сейчас быстро проскользнет мимо кормы галеры и на большой скорости уйдет отсюда под ветром. Она восхитилась маневром, но поняла его неправильно.

Большое судно продолжало разворачиваться направо до тех пор, пока его бушприт не нацелился в центр галеры. Люди на ее борту закричали, некоторые начали бросать в них копья, как будто это могло остановить корабль.

Ожидая удара, похожего на удар о скрытый под водой риф, Лериса так вцепилась в поручни, что костяшки пальцев побелели. Вместо этого послышался оглушительный треск дерева и шум бурлящей воды. Трехмачтовый корабль содрогнулся, но скорости почти не потерял. Во все стороны полетели обломки дерева и весел, а большой корабль продолжал давить галеру.

Лериса в изумлении посмотрела вниз и увидела галеру, разломанную пополам. В воде оказались кричащие люди, многие из них — искалеченные, они били руками и ногами по воде, пытаясь избежать столкновения с обломками. Судно Госса прошло мимо, оставив обе половины галеры за кормой, и Лериса увидела, как они наполнились водой и затонули. Среди обломков виднелось несколько человеческих голов.

— Хороший маневр, да? — спросил Госс, вновь оказавшись рядом с ней. Его матросы облепили рангоут, веселясь и делая непристойные жесты в сторону затонувшего судна.

— Но у вашего корабля нет тарана! — воскликнула Лериса. Это был один из тех редких случаев, когда она была по-настоящему поражена.

— Ему он и не требуется. Мы отказались от такого способа сражаться много лет назад. Гребное судно должно быть очень легким, иначе его трудно сдвинуть с места. В плохую погоду они уходят в гавань и обычно предпочитают держаться прибрежных вод. Трехмачтовый же корабль, вроде «Плавающей Птицы», — и он с гордостью собственника похлопал по поручням, — сделан намного прочнее, чтобы выдержать натяжение парусов и плавать в глубоких морских водах. Шпангоуты у него толстые, киль низкий. Трехмачтовик обязательно выше, шире и водоизмещение у него больше, чем у маленькой хрупкой галеры. Наше судно как минимум в два раза больше затонувшего, и во много, очень много раз тяжелее. Стоит, наверное, призвать на помощь геометрию. Это похоже на то, как тяжелый камень ломает корзинку.

Она кивнула, признавая, что зрелище было убедительным.

— Я произвела на вас впечатление своей сокровищницей и арсеналом. Теперь вы поразили меня.

Он ухмыльнулся и кивнул, сняв свою шляпу с плюмажем в саркастическом приветствии.

— Как хорошо, что мы с вами поняли друг друга.

Они добрались до того небольшого залива, где Лериса попала в плен. К своей великой радости, она увидела войско островитян, расположившееся лагерем у берега. Завидев судно, они забрались в каноэ и начали яростно грести.

«Плавающая Птица» приспустила паруса, остановилась и бросила якорь. Свирепые воины с угрожающим видом стояли в своих каноэ, что-то распевая речитативом и потрясая копьями. Увидев хрупкую изящную фигурку, стоящую на борту, они неожиданно замолкли. Лериса засияла и замахала руками, и воины разразились дикими восторженными криками. Большое каноэ с ее личными телохранителями направилось к кораблю, и воины протянули к ней руки.

— Ваше величество, — сказал Госс, — если вы велите вашим воинам успокоиться, я спущу на воду лодку и доставлю вас на берег.

— Нет нужды, — ответила Лериса. Она легко запрыгнула на поручни, постояла немного, балансируя, потом неожиданно пригнулась, вытянув перед собой руки.

— Не надо! — в ужасе закричал Госс.

Лериса не обратила на него внимания. Грациозно оттолкнувшись, королева островов прыгнула вперед, раскинув руки, будто желая взлететь, и полетела прямо на лес копий. В последнее мгновение ужасные острия скользнули в сторону, и Лерису поймали тридцать или сорок пар поднятых рук.

Смеясь, она выпрямилась и начала обнимать юношей, будто это были ее любовники. Они прикасались к ней, не в силах поверить, что она вновь рядом с ними, не в силах насмотреться на нее.

Потом они снова подхватили ее и подняли над головами, чтобы воины в остальных каноэ, сгрудившихся вокруг, тоже увидели ее.

Восторженно распевая, воины взялись за весла и поплыли к берегу. Лериса помахала Госсу.

Он махнул в ответ рукой, затянутой в душистую кожаную перчатку, саркастическая улыбка вновь вернулась на его лицо.

Лериса сошла на берег. Ей потребовалось несколько минут, чтобы успокоить безумно радующихся, скандирующих воинов.

— Где король? — вскричала она наконец. Как раз в эту минуту в лагерь входили старшие воины. Она не увидела среди них Гассема, но заметила другую знакомую фигуру.

— Что за шум? — возмутился высокий воин, и вдруг заметил Лерису. — Моя королева! — С радостным возгласом он подбежал к ней и взял ее за руки.

— Пенду, где мой муж? Я не могу успокоить этих глупцов и добиться от них ответа.

— Как вы выбрались оттуда? О, это подождет. У меня для вас важные новости. Ваше появление все меняет.

— Меняет что? — спросила она, смеясь, в глазах ее плясали веселые огоньки. — Пошли, найдем тихое место, и ты мне все объяснишь.

Они оставили счастливую толпу и углубились в сумрачную тишину леса, который рос почти у берега моря. Над их головами только птицы и мелкие пушистые зверьки нарушали тишину прохладного вечера.

— Король в городе, где королева Неввы поставила на якорь свой флот. Вы наверняка проплывали мимо.

Она резко остановилась, ошеломленная.

— Что он там делает?

— Он отправился туда с посольством на переговоры с Шаззад, чтобы добиться вашего освобождения.

— Конечно, переговоры были необходимы, но почему он отправился туда сам? Даже Гассем не может быть настолько безрассуден!

— Боюсь, что может, моя королева. Этот пират, Илас Нарский… Именно он подал Гассему эту идею. Как обычно, король превратил это в маленький поход.

Лериса не ожидала, что Гассем прислушается к кому-нибудь вроде Иласа. Она вздохнула.

— Ну, рассказывай.

— Я отправился с первой группой. Мы пришли туда смело, доверяя гарантии неприкосновенности, данной нам этой женщиной. Я бы ей не доверился, но король настаивал, что на ее слово чести можно положиться. Когда я напомнил ему, что ее придворные могут оказаться не настолько благородными, он повел себя так, будто от этого все становится только интереснее.

— В каком-то смысле Гассем никогда не повзрослеет. Продолжай.

И он поведал ей о приеме, и том, что королева стала дружелюбней к Гассему, и о том, что теперь старшие воины свободно передвигаются между городом и лагерем шессинов.

— Значит, теперь Шаззад висит на его руке и дарит ему свои улыбки? — Она зарылась ногами в песок. После долгих дней на корабле это доставляло невыразимое удовольствие.

Пенду явно чувствовал себя неловко.

— Да, моя королева. Мне очень жаль.

— Жаль чего? Мой супруг сделал то, что сделал, для того, чтобы вернуть меня. Да мне безразлично, пусть он уложит в постель пятьдесят королев, если этого требует судьба. Он не рядовой человек. Ты что думаешь, то, что происходит между ним и простыми женщинами, меняет что-то в наших с ним отношениях?

— Конечно, нет, моя королева, — поспешно сказал Пенду.

— Оставь меня пока.

— Как прикажет моя королева. — Он поклонился и поспешно ушел.

Лериса знала, что ее телохранители прочесывают лес, оставаясь невидимыми для нее, но готовые в любую минуту отразить любую опасность.

Она понимала, что произошло. Она подумала о Шаззад, вспомнив необыкновенно красивую юную принцессу, которая доставляла ей столько радости в качестве рабыни. Даже тогда она была натурой страстной и волевой, с достаточной силой духа, чтобы освободить из плена своего отца и убить офицеров, предавших его, а потом завязать арьергардный бой, чтобы прикрыть побег старого короля. Именно тогда Шаззад попала в плен и оказалась в руках у Лерисы.

Сейчас она должна быть женщиной средних лет. Годы и ответственность состарили ее, но не слишком. Обязанности королевы и тяжелые времена закалили ее, но они же вынудили ее подавить свои влечения. Лериса знала лучше других, что основные животные инстинкты никогда не исчезают. Она сама всегда потакала своим прихотям. Шаззад же они должны были жечь, как горячие угли, подернутые золой.

Гассем сразу понял, что представляет из себя эта женщина, когда увидел ее впервые. Такой она и оставалась. Он появился у нее при дворе и раздул тлеющий костер. Шаззад ждала этого всю свою жизнь, думала Лериса. Почувствовать на себе тяжесть тела Гассема — вот о чем она всегда тайно мечтала. Он был тем безликим созданием, которое являлось ей в ночных фантазиях, и она просыпалась с ноющей поясницей. Гассем, Шаззад, Лериса, Гейл — их судьбы переплелись за долгие годы, меняя судьбы мира.

Она не была откровенной с Пенду. Другие женщины, конечно… Но Шаззад — не обычная женщина. Она не просто красавица, она женщина незаурядных страстей. И королева по праву. Шаззад могла вообразить себя на троне рядом с Гассемом… Нет, вот тут она и ошиблась.

Лериса не сомневалась в любви Гассема. Судьба предназначила ему бросить весь мир к ногам Лерисы, а ее предназначение — всегда быть рядом. Пусть Шаззад еще немного насладится своим романом. Она и Лериса в течение многих лет были «смертельными подругами», и эта женщина заслужила возможность хоть раз в жизни пережить исступленный восторг. Так же, как Лериса насладится потом, убивая ее.

Она прогнала все эти мысли прочь. Как правильно сказал Пенду, ее появление меняет все. Что произойдет, когда Шаззад узнает, что Лериса жива, бежала и вернулась к шессинам?

Возьмет ли она в плен Гассема?

Лериса не разделяла его доверия к королевскому слову чести. Как передать мужу весть? Ему нужно убираться из этого города, и чем скорее, тем лучше. Она обдумывала все это, вспоминая Гейла.

* * *

Анса чувствовал себя почти здоровым. После того, как он вернулся в штаб-квартиру Шаззад, его исцеление шло удивительно быстро. Королевский лекарь предположил, что безрассудная скачка верхом усилила деятельность естественных целительных сил, находящихся, как известно, в печени. Анса придерживался мнения, что нет ничего лучше скачки на превосходном кабо, чтобы придать человеку сил; что житель равнин и кабо по сути — единое создание, и они черпают друг у друга силы и решимость. Какой бы ни была причина, боль в ранах утихла, и они больше не кровоточили. Длинный шрам, пересекавший тело, еще был ярко-розовым, но мелкие рубцы уже побледнели.

Он упражнялся каждый день, разрабатывая мускулы. Он занимался с мечом, ножом и луком, ездил верхом на кабо, поражал копьем цели, не слезая с седла. Он хотел быть полностью готовым к грядущей битве.

Он знал, что этот день скоро наступит. Шаззад все еще развлекалась с Гассемом, но ситуация ухудшалась. Солдат раздражало бездействие, они теряли боевую форму. Двор утратил силу духа из-за постоянного присутствия среди них шессинов и непривычной вялости королевы.

Самым же худшим было то, что сбежавшие корабли южного флота были замечены, когда они направлялись на север. Уже поступило сообщение, что один из них потопил небольшую невванскую галеру. В это трудно было поверить, но все знали, что чужеземцы владеют такими тайнами искусства мореплавания, о которых невванцы даже не догадывались. Лериса, видимо, уже вернулась к островитянам.

Анса надеялся только на то, что изменник Госс удерживал ее у себя ради выкупа, требуя от шессинов долю сокровищ, которые, как говорили, имелись у них на островах. Это было в характере Госса, насколько принц понимал его. Он чувствовал, однако, что это бесплодная надежда. Он не мог представить себе, чтобы такой человек, как Госс, имея в своем распоряжении единственный корабль с командой, смог удержать Лерису, которую воины возжелали бы вернуть. Десять тысяч воинов с радостью отдали бы за нее свои жизни.

Однажды после полудня, когда Анса охотился верхом за городскими стенами, преследуя дикого криворога, его задержали на обратном пути к восточным воротам. Четверо верховых перекрыли ему путь. Двоих он знал — знатный придворный и пехотный полководец. Еще один был в форме морского офицера, а четвертый — в богатом штатском платье. Анса остановился и положил на колени натянутый лук.

— Хороший день, господа, — сказал он. — Я не вижу у вас охотничьего снаряжения. Вы выехали, чтобы поупражняться?

— Приветствуем вас, принц Анса, — отозвался придворный. — Мы и другие наши единомышленники желали бы поговорить с вами по неотложному делу, затрагивающему безопасность наших стран. Окажите нам честь проследовать с нами к месту встречи.

Анса понимал, что этого следовало ожидать.

— Эта встреча тайная?

— Боюсь, у нас нет выбора, — ответил придворный. — Если вы решите не присоединяться к нам, вам достаточно это сказать. Мы только просим не сообщать ничего королеве.

— В эти дни я мало говорю с королевой, — сказал Анса. — Я присоединяюсь к вам.

Они направились вверх по узкой тропе, ведущей в холмы.

Анса думал о том, что могло бы произойти, откажись он ехать с ними. Четверка стояла прямо у него на пути; возможно, в густом кустарнике по обе стороны дороги сидели в засаде лучники. Принц Анса мог просто исчезнуть во время охоты; например, его могли захватить в плен островитяне, или он стал бы жертвой шайки разбойников, которых появилось так много с начала войны.

Они пришли на поляну, где уже паслось два десятка кабо. Вокруг стояли или сидели их хозяева, некоторые расположились на походных складных стульях. Всебыли людьми значительными, о чем говорило богатство их одеяний и доспехов. К ним подошел седеющий полководец и поприветствовал их.

— Хорошо, что вы пришли к нам, принц Анса, — сказал он.

— Я ожидал чего-то в этом роде, господин Чатай, — ответил Анса.

— Хорошо. Тогда вы знаете, в чем дело. Пожалуйста, спешивайтесь и присоединяйтесь к нам. — Анса так и поступил, и Чатай представил всех. Больше половины присутствующих Анса уже знал, многие из них были королевскими советниками. Остальные же оказались высшими чинами армии и флота.

— Нам нельзя надолго оставлять свои обязанности, — начал Чатай, — поэтому будем кратки. В последнее время наша королева ведет себя странно.

— Я бы употребил более сильное слово, — сказал один из придворных.

— Какое бы слово мы ни употребили, положение становится опасным, — продолжал Чатай. — Гассем, наш смертельный враг, свободно пользуется нашим походным дворцом.

— Он свободно пользуется нашей королевой, — сказал флотский коммодор. Остальные недовольно заворчали, соглашаясь, однако, с позорным фактом.

— Давайте скажем, — заявил один из придворных, — что происходящее во дворце значительно превышает полномочия посольства. Переговоры по поводу освобождения узницы прекратились, хотя оба монарха редко разлучаются.

— Одну минуту, — прервал его Анса, — я не вижу здесь господина Хараха. Вне всякого сомнения, он, как адмирал и принц-консорт, обязан присутствовать.

Наступила неловкая тишина, которую прервал все тот же придворный.

— Господин Харах — самый отважный и преданный из наших воинов, и мы все очень его уважаем, но в данной, весьма щекотливой ситуации, мы решили, что нельзя оправдать его вовлечение в это дело.

Анса подумал, что это очень вежливый способ сказать, что нельзя надеяться на мужа-рогоносца.

— Достаточно об этом, — сказал Чатай. — Что будем делать? Я бы никогда не одобрил заговора против королевы, но сейчас мне кажется, что она не в своем уме. Я думаю, мы имеем право предпринять нечто, дабы привести ее в чувство.

— Должен сказать, что мы не можем обойти вниманием даже самые крайние меры, — добавил придворный. — Низложение монарха — чудовищная акция, но разрешить островитянам править нашей страной — еще чудовищней.

Интересно, подумал Анса, из какого он семейства. Уж наверное он не предложил бы подобного хода, если бы не рассчитывал извлечь из этого выгоду.

Чатай фыркнул.

— Это может означать гражданскую войну. Неужели у нас есть претендент с такими обоснованными притязаниями на трон, чтобы получить его без войны? Или, возможно, кто-то считает, что островитяне упустят возможность воспользоваться нашими раздорами?

— Нет, настоящих претендентов у нас нет, — сказал один из полководцев. — Королева Шаззад разделалась с ними много лет назад.

— И скатертью им дорога! — пылко сказал Чатай. — Послушайте, друзья мои, мы все хотим что-нибудь сделать, но любим друг друга недостаточно сильно, чтобы посадить одного из нас на трон! Давайте говорить практически.

— Я думаю, господин Чатай прав, — сказал Анса. — Я среди вас чужеземец, но мой отец и Гассем были врагами чуть ли не со дня своего рождения. Я думаю, господин Чатай был прав во время первого совета, после того как я взял Лерису в плен. — Он подумал, что будет политически правильным напомнить им, кто именно взял в плен эту женщину. — Он сказал, что ее следует убить, и так и нужно было поступить. Она сумела вырваться на свободу, и, возможно, какой-нибудь изменник уже сообщил об этом Гассему. Гассема необходимо взять в плен или убить сразу же, как только он появится. Я уважаю чувство чести королевы, но по отношению к этим двоим думать о благородстве глупо.