Их странная обрывочная и путаная легенда являлась последним воспоминанием о том времени, когда племя было молодо, а пустыня меньше и не так страшна. - Но вы ведь соединены с внешним миром при помощи реки, - произнес Конан, нарочно выговаривая слова медленно и с трудом, будто совсем пьяный. Он налил себе еще один кубок. - Меня ты не обманешь. Эти плоды... - он взмахнул рукой, чуть не опрокинув кувшин, - они сверху. И я здесь видел предметы, изготовленные в Стигии. - У нас есть некоторая связь, - ответила Омия, - с небольшим племенем, живущим на реке недалеко от того места, где она снова выходит в мир проклятого солнца. Эти жители реки - низкорослый уродливый народ, который нас не интересует, и они слишком слабы для того, чтобы добыть нужных нам пленников. Они хранят сведения о нашем существовании в секрете, чтобы другие племена не убили их, желая взять торговлю с нами в свои руки. Конан задумчиво кивнул. - Вполне понимаю, как вам нужен наш материал, - сказал киммериец, специально еле выговаривая слова. Он ударил себя в широкую грудь. - Во мне течет чистая киммерийская кровь, кровь величайших в мире воинов. Акила великолепная женщина, сильнее многих мужчин. И ее три женщины получше, чем женщины здесь. - Конан подумал некоторое время, будто сам не совсем понял, что сказал. - Исключая тебя, конечно, - поправился он. При этих словах она покачала головой и рассмеялась: - Варвар, неужели ты думаешь, что мы хотим смешать нашу кровь с твоей из-за твоей силы и внешности? - А разве нет? - На этот раз он искренне удивился. - Ни в коей мере. Когда мы потеряли империю и были вынуждены удалить из себя нечеловеческую кровь, мы также потеряли способность к колдовству. У нас есть огромные знания, и нет никакой возможности воспользоваться ими. То же самое, как если бы мы были великими рудокопами, но не имели ни кирки, ни лопаты. Она странно улыбнулась, и в этой улыбке Конан заметил оставшиеся следы нечеловеческого. - При помощи твоей чистой варварской крови, крови более молодого народа, мы сможем вернуть себе способность пользоваться великими заклятиями наших предков. Джанагар снова займет свое место как царь мира! Из всех причин, по которым Омия могла бы желать его, эта Конану была наименее приятна. - Значит, я тебе нужен для размножения? - Да. И я не вижу необходимости обсуждать это дальше. Она начала лениво подниматься. Прозрачная накидка распахнулась, еще более открыв взору зрелые контуры. Согласен! - с жаром произнес киммериец. - Давай этим и займемся. Он схватил Омию под мышки и без труда поднял ее. Одной рукой он задрал вуаль и неловко чмокнул в губы. Все еще держа женщину на руках, он покачнулся. - Подожди! - раздраженно крикнула она. - Ты слишком... - Слишком что? - спросил он, возясь с ее накидкой, будто узел, удерживающий ткань на шее, был слишком для него сложен. Наконец он просто сорвал с нее эту одежду. Омия колотила его по лицу кулаками: - Помедленнее, ты, пьяный олух! Вдруг Конан уронил ее, и Омия плашмя упала на подушки. - Мне кажется... - проговорил он, качаясь на ногах взад и вперед. - Мне кажется... Медленно, величественно, будто огромное дерево, киммериец повалился и упал лицом вниз, даже не подставив рук. Омия с криком отползла на четвереньках с траектории его падения, но недостаточно быстро, так что ноги ее оказались прижаты гигантским торсом. Женщина рывком высвободила ноги, встала и принялась пинать своего упавшего будущего любовника. - Скотина! Ублюдок! Пьянь! - Каждый эпитет сопровождался сильным пинком в ребра. В результате рухнувший воин лишь что-то невнятно пробурчал, и Омия обнаружила, что она просто зря ранит свои нежные ножки. Конан не изменил выражения лица во время ее отчаянной тирады; он лишь думал о том, что эти люди действительно выродились за время своего муравьиного существования. Акила поломала бы ему ребра одним ударом. Наконец боль в ногах и недостаток воздуха заставили Омию перестать. Она хлопнула в ладоши, и Конан услышал, что кто-то вошел. По легкой походке он определил, что это одна из рабынь. Послышался шепот, и рабыня ушла. Чтобы не скучно было ждать, Омия пнула киммерийца в голову. В ухе зазвенело, но по ее крику он понял, что Омии намного больнее. Более тяжелые шаги возвестили о том, что вошел кто-то покрупнее. - Это и есть великий воин, убивший крокодила? - Голос принадлежал Аббаду. - Ему помогала женщина, - ответила Омия. - Это животное, и к тому же тупое! Какой мужчина предпочтет вино телу царицы? - От презрения, содержащегося в голосе, на спине более чувствительного человека, чем Конан, выступили бы волдыри. - Но, в конце концов, Омия,- Аббаду было очень весело, - нужны они нам не ради их культуры и воспитанности. Я думаю, что мне не понадобится ни времени, ни вина, чтобы расположить к себе большую женщину. - В этом я не сомневаюсь. Раньше я думала, что этот поумнее. - Я не знал, что ты пригласила его для беседы. - В голосе явно слышался сарказм. - А как часто я нахожу нового собеседника? - раздраженно спросила она. Омия вкратце пересказала содержание их разговора. - Ты рассказала больше, чем необходимо, - упрекнул ее Аббад. - Этому храпящему мешку не нужно столько знать. Теперь я должен следить за ним еще внимательнее. - Зачем? Мы добьемся от этого варвара того, что нам надо, а затем избавимся от него. То немногое, что могло остаться в этом толстом черепе, ему не поможет. - Все же мне это не нравится, - сказал Аббад. - Отсутствие надежды - это самые надежные кандалы для пленника. Лучше, чтобы у него вообще не возникало тщетных мыслей. - Убери его, - приказала она. - Он оскверняет мои покои. Сделаю еще одну попытку тогда, когда он протрезвеет. В следующий раз не буду тратить на него слов. Унеси отсюда это огромное тело. - Повинуюсь, моя царица, - дерзко произнес Аббад. - Стража! Через несколько мгновений комнату наполнил звук шагов, и киммерийца снова связали. Затем с кряхтением и стонами его подняли и понесли по лабиринту подземного Джанагара. Вскоре его бесцеремонно бросили на пол камеры и опять приковали к цепи, вделанной в стену. Затем стражники вышли. Неуверенный в том, что уже находится в камере, Конан ждал. - На этот раз твой друг доставил нам мало удовольствия, - сказал, издеваясь, Аббад. - Смотри, не допусти такой же оплошности, если не хочешь пострадать. Жди, когда я тебя позову. Это будет скоро. В ответ послышался лишь звук плевка. Затем Конан услышал, как Аббад покидает камеру и как шаги его затихают в коридоре. - Конан, они тебя не убили? - спросила заботливо Акила. - Нет, вижу, что ты дышишь. Но они, должно быть, пытали тебя так, что ты потерял сознание. Ой! - Он услышал, как зазвенела цепь, и почувствовал в голосе женщины отчаяние. - Мне не дотянуться до тебя. Ой, Конан, я... - Голос ее дрогнул и затих. Затем киммериец услышал звук втягиваемого носом воздуха. - Что это? - Забота, как по волшебству, сменилась гневом. - Вино? Ты пьян? Ты, киммерийский придурок, тебя что, уводили в таверну вместо камеры пыток? Только ты мог так сделать! В голосе ее послышались ноты подозрения. - Значит, та злая женщина хочет размножаться? Она накачала тебя вином, чтобы заглушить предрассудки, которые у тебя, по ее мнению, есть? Да, ей не стоило беспокоиться! Вставай! Я хочу, чтобы ты слышал, как я тебя проклинаю! Конан вдруг сел, и Акила отдернулась назад. - На самом деле я даже не пьян. Но было приятно узнать, что ты за меня беспокоишься. Он нагло улыбнулся, красивое лицо Акилы залилось краской. - Ты думаешь, я беспокоюсь о благе твоей мерзкой шкуры? - Она неловко пыталась оправдаться. - Мне просто нужно, чтобы ты вытащил нас отсюда! - Да, так я тебе и поверю! - Если поверишь, - шипела она, прищурив глаза, - тогда и я соглашусь поверить в твой рассказ о том, что произошло между тобой и царицей выродков. Растянувшись на матрасе и подложив под голову руки, Конан пересказал услышанную им от Омии историю Джанагара. Этот рассказ он прерывал описаниями царицы, ее рабынь и описанием ее покоев, Искоса поглядывая на амазонку, он был доволен тем, что Акила сжимала губы каждый раз, когда он говорил о прелести царицы. - И ты притворился пьяным, - сказала она наконец, - и между вами больше ничего не произошло? Только не подумай, что для меня это что-то значит. - Ничего не произошло, - произнес он задумчиво. - Ладно, хорошо. Теперь мы знаем, что здесь где-то действительно есть река и что по ней мы можем выбраться наружу. - Меня волнует еще одно, - сказал Конан. - Что? - Крокодил. Что с ним сделали? - Крокодил? - раздраженно воскликнула Акила. - Какое нам дело, когда он уже мертв? - На самом деле не дает покоя моим мыслям хвост крокодила, - объяснил он ей. - Его хвост? Не подсыпала ли их царица тебе в вино чего-нибудь такого, что размягчило у тебя и остатки мозгов? Какое тебе дело до его хвоста? Конан невозмутимо продолжил: - Очищенный и хорошо приготовленный крокодилий хвост очень вкусен. Кости Крома, мне так надоела местная пища!
      Глава 13
      Время их не поджимало. Когда Конан проснулся, он понял, что проспал лишь немногим больше двух часов. Даже в подземелье, где не существовало ни дня, ни ночи, чувство времени не покидало киммерийца. Сон его нарушил какой-то звук, и сейчас Конан ждал, не услышит ли этот звук снова. Рядом на боку, ровно дыша, лежала Акила и крепко спала. Он не думал, что ее инстинкты менее остры, чем его. Но она никогда не проводила столько времени в тюрьме. Как и большинство неопытных людей, она, вероятно, полагала, что толстые стены, решетки и цепи означают, по крайней мере, что она может спать в безопасности. Конан, испытавший уже тюрьмы, казематы, застенки, темницы, остроги, чуланы, трюмы, ямы, колодцы, кандалы и другие средства лишения свободы, знал, что все тюрьмы - жестокие места, где люди, запертые, как звери, под присмотром жестоких стражников и капризных тюремщиков, могут броситься друг на друга, будто голодные крысы в клетке. И более всего уязвим человек во сне. Конан едва ли мог сосчитать, сколько раз он просыпался и обнаруживал, что товарищ по камере заколот во сне самодельным кинжалом, задушен собственными цепями, что ему проломлен череп камнем или его вытолкнули за борт к акулам, и убийство это всегда совершал враг внутри тюрьмы. Конан часто, просыпаясь в таких местах, обнаруживал, что товарищи по цепям жаждут его крови. Поэтому он приучил себя в кандалах спать еще более чутко. Он снова услышал этот звук. Кто-то находился в коридоре перед камерой. Он узнал по походке, что это не кто-то из обычных стражников и что это не Аббад. Слух его хорошо различал такие тонкости. Походка была легкой, крадущейся. Еще до того, как фигура появилась в двери, киммериец был почти уверен в том, кто это. Лежал киммериец тихо, как труп, дыша так же ровно и глубоко, как и Акила. Он прекрасно понимал, что не следует изображать храп. Такие уловки редко бывают убедительны для опытного обманщика, а здесь, Конан знал, вошел ветеран. Сквозь неплотно закрытые веки киммериец видел, что фигура пригнулась и вползла в камеру на четвереньках. Тусклый свет бездымного факела, горящего в коридоре, блеснул на чем-то в правой руке: на каком-то металлическом предмете. Фигура подошла ближе, еще ближе, и вдруг сильная левая рука киммерийца выбросилась вперед, и мощные пальцы схватили жилистую шею так быстро, что и при солнечном свете движение показалось бы размазанным. В полумраке камеры оно было совершенно незаметно. Громкий сдавленный крик прервался, когда Конан нажал большим пальцем на горло человека. Акила вздрогнула, зазвенев цепью, и села. - Конан! Что... кто это? Она быстро моргала. - Как же... Это наш старый друг Амрам. А зачем он здесь, он сейчас нам сам расскажет. Конечно, он может предпочесть умереть и не говорить. Сейчас наш друг сделает выбор! Амрам отчаянно замахал руками, выражая яростное желание говорить. Конан немного ослабил захват, позволив щуплому человеку набрать немного воздуха в легкие. - Друзья мои! - прохрипел он. - Я не причиню вам вреда! Я пришел, чтобы предложить вам спасение! - И делаешь ты это, подкрадываясь, как рептилия? - холодно спросил Конан. - Ты это делаешь, подползая ко мне с оружием в руке? - Конан снова начал сжимать пальцы. - Никакого оружия! Посмотри! - Он протянул правую руку. Действительно, на ладони лежал не кинжал, а блестящий ключ. - Это уже лучше, - прорычал Конан. - Но еще недостаточно хорошо. Почему ты бежал от нас во время песчаной бури, ты, подлец? Где близнецы? Кто ты этим муравьям и зачем ты заманил нас сюда своим лживым рассказом? - Прошу вас, друзья мои, сейчас не время! - сказал Амрам. - Да, но у пленника ничего нет, кроме времени, - ответил Конан. - Я хочу услышать твой рассказ. Только теперь я буду внимательнее слушать, чтобы не пропустить лжи. Как только мне покажется, что ты говоришь неправду, я сломаю твою тощую шейку! - Но, мой киммерийский товарищ, я никак не думал, что ты любишь разговоры! - Мне плевать на его историю, - сказала нетерпеливо Акила. - Выпусти нас отсюда! - Мне это не нравится, - мрачно произнес Конан. - Это насекомое только заманивает людей в ловушки. Акила раздраженно поглядела на Конана. - В ловушки? Мы прикованы к стене в подземелье, ты, придурок! Куда еще он может нас завести? - Ты не видела света, женщина, - резко ответил ей Конан, - если считаешь, что это самое худшее. - Мои милые друзья, - пытался успокоить их подобострастным голосом Амрам, - не будем ссориться. Я вижу, что вы слегка расходитесь во мнениях, но здесь не место и не время решать вопросы. Позвольте мне дать вам свободу, и тогда на досуге вы все подробно обсудите. - Ладно, - сказал Конан. - Но я не успокаиваю себя обманом. Оставаться здесь без цепей еще не означает свободы. На арене, когда мы бились с крокодилом, на нас не было цепей. - А я думаю, что это улучшит наше положение, - заявила Акила, почти потеряв от нетерпения рассудок. - Сними с меня эти цепи, Амрам, пока я еще не сошла с ума! - Сию минуту, госпожа. То есть если мой добрый друг киммериец соизволит отпустить меня. - Конан! - Ну ладно. - Он нехотя разжал руку, но тут же схватил костлявую щиколотку. - Получишь назад свою пятку тогда, когда мы будем свободны от цепей. Амрам закудахтал. - Так трудно угодить. А я еще ожидал благодарности. По крайней мере, доброго слова. - Когда мы выберемся отсюда, - сказал Конан, - я воздам тебе величайшие почести. Если хочешь, назову в твою честь сына, но только снова нас не предавай. Несколько минут Амрам возился с замками на ошейниках и кандалах. Ключ, явно не предназначавшийся специально для этих замков, являлся просто-напросто отмычкой, которая требовала значительного искусства в обращении. - Хорошо, что они их не заклепали, - проворчал Конан. Но скоро цепи упали, и пленники были на ногах, потирая стертую кожу и разминая конечности. - Теперь освободим моих женщин, - заявила Акила. - Нет времени, - сказал Амрам, тряся головой. - Они просто прислуга. Оставь их. Теперь надо было спорить с Акилой. Она схватила Амрама за шею так же, как делал до этого Конан. - Если бы я не была царицей и не имела представления о том, что все-таки должна тебя благодарить, я бы тотчас свернула бы тебе шею. Мой товарищ хорошо знаком с замками и кандалами. Могу поспорить, что он сумеет воспользоваться твоим ключом. - Да, это простое устройство, - подтвердил ее слова Конан, мрачно улыбнувшись. - О, тогда ладно! - сказал Амрам, скрипнув зубами при виде такого самоубийственного спокойствия. - Я их освобожу. Но время нам может стоить очень дорого. - Просто выведи нас отсюда, - сказал Конан.- Дай добраться до нашего оружия, и тогда мы побеспокоимся о том, чтобы все расходы понесли эти муравьи. - Ты говоришь слишком самоуверенно, - пробормотал щуплый человек, когда они направлялись к другой камере. Они вошли внутрь, и Акила растолкала своих женщин, предварительно прикрыв каждой рот рукой. Женщины радовались, но дисциплина их была совершенной, так что они не задавали вопросов, когда с них снимали цепи. Враги явно не посчитали амазонок столь же опасными, как их двух предводителей, поскольку на каждой из них был только ошейник, прикованный цепью к стене. - Теперь, - сказал Конан, когда все были освобождены от цепей, - веди нас к нашему оружию, затем к реке. - Ты думаешь, это прогулка, и я могу отвести вас к любым достопримечательностям по вашему желанию? - Тогда только к оружию, - заявила Акила. - К реке мы проберемся сами. И к нашим вещам и верблюдам. Я возьму свой рог. - Свой рог? - Конан поднял брови. Он не видел украшенного серебром рога с самого Лонха: царица его тщательно упаковала на время дороги. - Да. Это древняя реликвия моего народа. Без него я не уйду. - Как я слышал, твой народ с тобой разделался. Но если ты хочешь забрать рог, я не возражаю. Я направляюсь за своим мечом и кинжалом. Амрам глядел то на Конана, то на Акилу, будто на двух диковинных зверей. - Вы сошли с ума оба. Я среди безумцев. - Пробудешь с ними еще недолго, - заметил Конан. - Но мне кажется, что ты в любом положении можешь извлечь для себя выгоду, так что делай то, что тебе говорят, и извлекай ее. Я так понял, что ты и сам хочешь убраться из этого чудовищного места? - Я хочу этого так же сильно, как и жить! - заявил Амрам. - Да, - заметила Акила, - ты из тех людей, которые многое согласны переносить ради того, чтобы просто остаться в живых. Делай так, как мы говорим. Она похлопала его по бритой макушке, но в этой ласке скрывалась такая же угроза, как и в прямых словах киммерийца. Амрам глубоко вздохнул. - Ладно. Идемте за мной и ведите себя очень-очень тихо. От этого зависит наша жизнь. - Веди, - сказал, ухмыльнувшись, Конан. В соседнем помещении они обнаружили дежуривших стражников, которые были либо мертвы, либо усыплены, бегущие пленники не стали выяснять, что именно. Конан нагнулся и подобрал короткий стигийский меч, а Акила взяла кинжал. Экун хотела было забрать длинную алебарду, но Акила остановила ее. - Никакого длинного оружия, - шепнула она. - Оно неудобно в узких коридорах и создает много шума. Амрам высунул голову из двери и посмотрел в обе стороны. - Снаружи никого, - прошептал он громко. - Идите за мной. - На этот счет не беспокойся, - заверил его Конан. - Я буду у тебя за спиной. - Может показаться, что ты мне не доверяешь, - обиженно проговорил Амрам. Киммериец оставил это замечание без ответа. - Почему так тихо? - спросил Конан. Они проходили по району, который, как он знал по прошлому опыту, занимали ремесленники. Всюду была тишина, помещения пустовали. - Сейчас ночь. Даже здесь, где нет ни солнца, ни луны, должны быть день и ночь. Людям нужно спать, и для удобства организации труда все спят одновременно. Лишь работники вентиляции и некоторых других необходимых служб работают и "ночью". Сзади к нему подошла Акила. - Каких таких необходимых служб? - Т-с-с-с-с! - Амрам поднял руку, призывая всех к тишине. - Работники одной такой службы сейчас приближаются. Сюда! - Амрам затолкал всех в чулан, где хранился инвентарь для приборки. Беглецы оказались в тесноте среди метел, швабр, тряпок и ведер. - Что там? - спросила шепотом Акила. Ее тело было плотно прижато к спине Конана. - Какая разница, - произнес с улыбкой киммериец. - Мне здесь нравится. Она ударила его по затылку. - Тихо! - зашипел Амрам. - Это патруль освещения! Вход в чулан был завешан занавеской так, что оставалась щель. По коридору шли два раба. Около каждого рожка они останавливались. Конан уже обратил внимание на то, что горел лишь каждый третий факел: несомненно, из-за того, что сейчас была "ночь". Эти рабы подстраивали пламя горящих факелов. У каждого негорящего рожка один из рабов пригибался и нюхал. У одного такого рожка раб нахмурился и молча подал знак другому. Другой раб вынул из сумки какой-то бронзовый инструмент и что-то поделал с рожком. Первый раб снова понюхал, затем кивнул. Они прошли мимо. Когда оба раба скрылись за углом, беглецы и их провожатый вышли из чулана. - Это стоило нам времени, - все беспокоился Амрам. - Что они делали? - спросил Конан. - Освещение надо постоянно проверять, - сказал Амрам. Объяснение, казалось, как-то успокаивало его нервы. - Там горят природные пары, которые поступают из глубины земли. Пары сгорают полностью без дыма и запаха, но сами по себе эти пары - смертельный яд. Если пламя погаснет, то пары будут поступать в воздух. Много людей может погибнуть, если быстро не обнаружить утечку. А при большом их скоплении пары могут взорваться, как вулкан. В прошлом так погибли целые районы подземного города. - А зачем один из них нюхал рожок? - спросила Акила. - Проверял, нет ли утечки паров. Рожки сделаны из бронзы и керамики, и со временем соединения становятся неплотными, и могут начать выходить пары в небольшом, но все равно опасном количестве. Надо постоянно следить. А так как эти пары не имеют запаха, к ним в цеху добавляют другие пары с резким запахом. И таким образом находят утечку. - Они не только живут в земле, как насекомые, - сказал Конан, - но еще каждое мгновение рискуют задохнуться или сгореть. Разве так могут жить люди? Амрам пожал плечами. - Ты был когда-нибудь в море? Жизнь на борту судна намного опаснее. - Там, по крайней мере, свежий воздух, солнце и звезды, - возразил Конан. - Кому что нравится, - ответил Амрам, - я человек большой терпимости и нахожу все образы жизни одинаково странными. Дальше они шли молча по спящему городу, минуя широкие коридоры, пробираясь по узким коридорам, среди спальных помещений, откуда доносились храп и сопение; поднимаясь по длинным лестницам, по прямым и по винтовым. Несколько раз им встречался патруль освещения, и они прятались в ближайшей комнате, где не было факелов. Наконец они подошли к огромному залу, из которого доносился резкий запах. - Это завод паров, - предупредил Амрам. - Будьте предельно осторожны. Здесь все время дежурят рабочие. Зал был огромен, и Конан вошел в него с трепетом - не из-за опасности быть обнаруженным, а из-за нелюбви находиться рядом с чем-то таким непонятным, как завод паров. Он знал от Омии, что подземные жители неспособны даже на колдовство, но этот огромный резервуар горючего газа для его варварских инстинктов вполне мог быть и результатом магии. Свет был тусклым, и создавался он здесь не открытым пламенем, а кучками светящихся грибов. Ядовито-зеленое, голубое, оранжевое и желтое свечение их давало достаточно света, чтобы можно было разглядеть огромные из соединенных заклепками бронзовых листов чаны, от которых переплетающиеся трубы тянулись к другим емкостям, к другим трубам или устройствам. Конан не мог подобрать им названия. Всюду были разных размеров вороты, явно приводящие в действие клапаны, регулирующие подачу паров. В воздухе висел едкий запах. Конан подумал о том, как же здесь удается обнаружить утечку. Среди таинственного оборудования двигались странные тени, некоторые маленькие, некоторые громадные. У киммерийца зашевелились волосы на затылке, когда он увидел людей с длинными тяжелыми мускулистыми руками и плечами гориллы, но с необычно маленькими головами. Он похлопал Амрама по плечу и показал на одного такого человека, который шел по металлическому мостику наверху: кисти рук почти волочились по железным перекладинам, рот был раскрыт, а глаза тупо глядели перед собой. Амрам прошептал ответ на ухо: - Они безопасны. Это рабы, специально выведенные для того, чтобы крутить самые большие колеса, как бы сильно их ни заклинило. Когда случается авария, то нет времени звать кого-то еще на помощь или использовать инструменты. Пары должны быть перекрыты мгновенно. С трудом преодолевая желание поскорее убраться отсюда, Конан пытался запомнить то, что здесь происходило. По сравнению с остальным подземным городом, здесь было очень шумно: всюду шипело и грохотало, лязгал металл, выкрикивались команды, и пыхтели огромные рабы. Они прошли мимо гигантского ворота, к которому были прикованы шесть огромных рабов. Конан заключил, что это главный клапан, перекрывающий подачу паров в случае аварии для всего города, включая и этот цех. Киммериец подумал о том, как город может жить в полной темноте, но затем понял, что ответ всюду вокруг него: светящиеся грибы. Без сомнения, у муравьев достаточно этих грибов во всех частях города для аварийного освещения. И конечно же, размышлял он, продумано у них все хорошо. Хотя ведь они имели тысячи лет для того, чтобы совершенствовать искусство жизни без солнца. Он поежился при этой мысли. Рабы и свободные рабочие всем своим видом с безжалостной ясностью говорили о последствиях такой жизни. Холодный свет грибов делал их похожими на разлагающиеся трупы. Как только беглецы вышли с завода паров, они оказались в более привычной обстановке. Киммериец узнал места, по которым они проходили, впервые попав в этот город. Дорога все время шла вверх, и он понял, что Амрам ведет их назад к огромному храму. Его не прельщала перспектива снова идти по пустыне, но это лучше, чем еще несколько дней оставаться в гостях у Омии и Аббада. Амрам вдруг повел их по незнакомому боковому коридору. - Куда мы идем? - спросил Конан, схватив щуплого человека за руку. - Я не помню этого места. - Ты и не должен его помнить, - был ответ. - Но вы, кажется, говорили, что вам нужны ваше оружие и вещи? Конан улыбнулся: - Веди. Они пошли дальше, пока у поворота Амрам не остановил их. Он притянул к себе головы Конана и Акилы и едва слышно зашептал: - Здесь за углом помещение стражников. На посту должны быть по крайней мере двое, и с ними вы разбирайтесь сами. Ваши вещи лежат в следующем помещении. Киммериец и амазонка кивнули. По команде Конана беглецы внезапно выскочили из-за угла. Двое стражников стояли по сторонам двери, опершись на алебарды, и почти спали. Они так напугались, когда Конан с Акилой набросились на них, что не успели даже вскрикнуть. Конан схватил стражника слева за горло и проткнул живот насквозь мечом. Акила пронзила свою жертву кинжалом, а женщины подхватили стражников под руки и бесшумно уложили их на пол. Амрам очень ловко подскочил и подхватил падающую алебарду, чтобы шум не выдал их. Конан тут же бросился в следующее помещение, размахивая окровавленным мечом, готовый встретить еще врагов. В помещении ничто не двигалось, и киммериец выпрямился и принялся рассматривать то, что находилось тут. Комната была небольшая, шириной шагов в десять, и до самого потолка заполнена ларцами, а на стенах висели различные предметы. - Вот! - восторженно воскликнула Акила. Она кинулась к стене, туда, где висел ее кожаный пояс, застегнула его на себе и затем, сев на корточки, начала рыться в куче вещей у стены. Конан нашел рядом свое оружие, оно висело над кучей, в которую были свалены его халат и прочие вещи. Он завернул все, кроме своего пояса с оружием, в накидку и перекинул через плечо. Дикие женщины тоже отыскали свои вещи. Они не тронули того, что принадлежало Джебе или Ки-Де. Киммерийцу показалось, что чего-то не хватает. - Где верблюжьи седла и сбруя? - Наверное, все еще на верблюдах, - ответила Акила. Надеюсь, что там. Если это так, то мы сэкономим время. - Идем! - позвал Амрам. - Мы и так здесь надолго задержались. Город скоро проснется, и наступит время смены караула у вашей камеры. Тревога распространится по городу мгновенно! - Я готов, - сказал Конан, выходя из комнаты. - Теперь, когда мы вооружены, этим выродкам лучше не попадаться нам на пути. Поднимаясь вверх по спиральному пандусу, беглецы услышали за спиной шум. Там был звон гонгов, бой колоколов и пронзительный визг свистков. - Поздно, собаки! - крикнула Акила. - Мы вырвались от вас! - Не будь самонадеянной, - предостерег ее Амрам. - Любимое занятие богов - наказывать смертных за такие заявления. - Сейчас, - ответила амазонка, - я не боюсь ни богов, ни людей, ни дьяволов! Неожиданно они оказались в просторном темном помещении, где голоса и шаги отдавались эхом. Это была внутренность огромного идола в самом большом храме Джанагара. Факелы еще горели внутри бронзовой скульптуры, но пламя их было так тускло, что над ними виднелись лишь неясные очертания. - Где ворота? - спросила Акила. - У ног богини, - ответил Амрам, бросаясь вперед. - Здесь где-то рычаги управления. Он принялся дергать за рычаги, и послышался лязг цепей и скрип петель. Но шум, доносившийся сзади, все нарастал. - Они приближаются! - закричала Паина. - Их много! Три женщины выстроились перед выходом с пандуса, заслонив собой царицу. Будто по волшебству, в руках их появились короткие мечи и топоры. Конан и Акила выхватили свои мечи и приготовились к бою. - Скорей открывай ворота! - крикнул Конан. - Я бы предпочел иметь с ними дело снаружи, а не в этой бронзовой тюрьме! Внутри сделалось светлее, когда факелы вдруг выбросили языки пламени в пять футов высотой. Кто-то внизу увеличил подачу паров. Конан взглянул наверх. Нельзя исключать того, что враг может притаиться и наверху. Он увидел лабиринт галерей и лестниц, цепи, свисающие огромными петлями, рычаги, колеса и шестерни неизвестного назначения, но не заметил ни одной живой души. Вдруг что-то привлекло его внимание. Это было уже знакомое пурпурное мерцание. Но времени для размышлений больше не осталось. Стражники достигли вершины пандуса. Киммериец забежал вперед женщин Акилы и ударил по первым трем воинам, показавшимся наверху. Сталь прорубила черные доспехи и вошла в плоть и кости. Напав на этих трех стражников неожиданно, он одолел их достаточно легко. Когда Конан дрался, он с облегчением заметил, что это не тот хорошо обученный отряд, впервые встретивший их с сетями и веревками. Это были просто стражники, первые прибежавшие на тревогу и к тому же утомившиеся после долгого подъема. - Дайте мне больше места! - потребовала Акила, размахивая мечом. Два стражника кинулись на нее, но так же быстро отпрыгнули назад - у одного рука была распорота вдоль до кости. У другого из перерубленной артерии на бедре фонтаном хлестала кровь. Дикие женщины умело действовали своими короткими мечами. Пандус сделался скользким от крови, и на некоторое мгновение нападавшие в замешательстве отступили. Конан бросил взгляд через плечо и увидел что Амрам, дергая за разные рычаги и, в свою очередь тоже оглядываясь на драку за спиной, сумел открыть ворота примерно на фут. Он еще раз дернул - повышался лязг металла. Ворота отрылись еще на фут. Киммериец обратил внимание на то, с каким рычагом боролся этот щуплый человек. - Уходите! - закричал Конан.- Уходите через ворота! Я их задержу и догоню вас. Направляйтесь к большим городским воротам туда где наши верблюды. - Я не покину битвы! - заявила Акила, лицо ее светилось жаждой боя. - Не позволю мужчине драться за меня! Конан обратился к трем женщинам: - Уберите отсюда свою царицу! Они молча кивнули. Затем все втроем схватили Акилу и грубо потащили ее. - Конан! - орала она. - Один ты их не остановишь! Они убьют тебя! - Мы им нужны живыми, разве ты забыла? На самом деле он не был в этом уверен. Омии он, может быть, и нужен живым, но здесь ее видно не было, а эти стражники вполне могут иметь инструкцию убивать всех, пытающихся бежать. Он увидел, что женщины проталкивают свою царицу в ворота.