Когда все кувшины были наконец наполнены, воины взяли их за большие ручки-петли, водрузив себе на голову, зашагали к деревне. Женщины, как обычно, не упустили случая позлословить насчет молодых людей.

— Люо вечно расплескивает воду, — захихикала одна.

— Видно, у него голова кривая.

— Он так часто ударялся об землю, когда мы боролись, — подтвердил Пенда, что мог пострадать… и не только головой!

— А мне лично нравится глядеть на задницу Кампо, когда он несет кувшин, — заметила Биналла, предпочитавшая юношей постарше. — Он ею так соблазнительно покачивает!

Молодые люди, смеясь, тут же принялись поздравлять Кампо с тем, что его зад вызывает такой восторг у женщин.

— Радуйтесь, пока они молоды, — заявила Тината. Она была уже в возрасте, с лицом, изборожденным морщинами, но пока не ушла на покой, как положено матери семейства. — Как только они станут старшими воинами, от них уже никакого проку не добьешься. Только и будут знать, что пересчитывать свой скот, напиваться допьяна, да соблазнять чужих жен. — Ее слова вызвали одобрительное хихиканье замужних женщин.

Лериса тем временем оказалась рядом с Гейлом, и он судорожно думал, какую бы отпустить шутку, чтобы привлечь внимание девушки. Он никогда себе не простит, если так и не скажет ничего подходящего. От девушки сладко пахло маслом кулачного ореха, к этому аромату примешивался запах цветочных лепестков.

— Как красиво у тебя сегодня раскрашено лицо, Гейл, — вдруг заметила Лериса со вздохом. — Жаль, что женщинам утром не позволяют наносить на лицо краску.

Таким удачным поводом нельзя было не воспользоваться.

— Тебе, Лериса, краска не нужна ни утром, ни вечером! — воскликнул Гейл. — Твоя красота и так совершенна!

Девушка заулыбалась и на ее щеках появились прелестные ямочки.

— Какой же ты льстец! Впрочем, меня об этом предупреждали. — Она сделала вид, будто ищет кого-то среди младших воинов. — А почему же с вами нет Гассема?

Гейл вспыхнул от гнева и обиды, хотя прекрасно пони мал, что Лериса спросила о Гассеме нарочно, чтоб подразнить его.

— Он остался в лагере. Мнит себя великим воином, который не опустится до того, чтобы таскать воду. А ты что же, теперь как Биналла, предпочитаешь тех, кто постарше?

Девушка засияла от удовольствия: ей явно удалось уязвить юношу.

— Тебя это удивляет? Гассем хорош собой, к тому же он вождь Ночных Котов, а со временем станет одним из главных среди старших воинов.

— У нас нет вождей! — возразил Гейл. — Он просто старше нас, вот и все. Ему не повезло: он был слишком молод во время последнего посвящения в старшие воины.

Лериса натянуто засмеялась и отошла к подругам. Гейл не сомневался, что сейчас она рассказывает им, как ловко поставила глупого юнца на место.

Если бы мужчинам можно было бороться с женщинами, — заметил Ребья, — то ты, брат, сейчас валялся бы на земле.

— Кто поймет, что у женщин на уме? — вздохнул Люо. — По всему видать, наш могучий Гассем, славнейший из воинов, вышел победителем в состязании, на котором даже не присутствовал.

Гейл промолчал. Они подошли к воротам, где стоял деревянный Шест Духа. Каждый год этот древний, покрытый замысловатой резьбой столб украшали хвостами жертвенных кагг. На скамье перед шестом сидел Говорящий с Духами шаман Тейто Мол, и приветственно кивал проходящим мимо. Морщинистое лицо старика прикрывала от солнца соломенная шляпа.

Сейчас Тейто Мола не сводил взгляда с Гейла. Судьба жестоко обошлась с юношей, сделав его сиротой, — ведь во всем племени никто, кроме Гейла, не был достоин стать новым Говорящим с Духами. Однажды, на ежегодном совете Говорящих с Духами Тейто Мол попросил сделать для Гейла исключение и позволить ему взять мальчика в ученики. Однако после длительных споров и обсуждений решили, что древнее правило нарушить нельзя. Кто знает, что может случиться, если искусством Говорящих с Духами овладеет сирота?

Тейто Мол досадовал, что ему никак не удается найти себе подходящего ученика: нынешний мальчик, которого старику все-таки пришлось взять к себе, большими способностями не обладал. Сам Тейто Мол не сомневался, что духам нужен именно Гейл — возможно, именно поэтому юношу преследовал злой рок: гибель родителей, равнодушие опекунов, издевательства молочного брата Гассема… Гейла никак нельзя было назвать счастливчиком!

О Гассеме Тейто Мол вспоминать не любил. Он чувствовал, что этот юноша способен на недобрые поступки, хотя до сих пор это проявлялось лишь в том, как он третировал младших. Обряд посвящения в воины устраивался далеко не каждый год, и потому всегда находилось несколько юношей, которые не могли его пройти из-за того, что были моложе определенного возраста — порой таким неудачникам приходилось ждать чуть ли не до двадцати лет, чтобы сделаться хотя бы младшим воином. Большинство из них принимали свою судьбу стоически — как, например, Кампо, который все еще считался мальчиком, хотя многие его ровесники уже собирались жениться. Однако это было лишь данью традиции, так или иначе, ни один мужчина не занимал высокого положения в племени, пока не достигал истинной зрелости. К тому же, когда эти юноши наконец проходили посвящение, за долгое ожидание наградой им было множество привилегий: они считались вождями у младших воинов, по ночам они не стояли на страже, а днем могли вволю совершенствоваться в боевом искусстве или осматривать стада. Позже, став наконец старшими воинами, они считались самыми опытными мужчинами, были предводителями в набегах и битвах и самыми завидными мужьями.

Однако некоторым столь долгое ожидание шло не на пользу, и Гассем, несомненно, был из их числа. Много лет, бритоголовым мальчишкой, он тщетно мечтал заплести волосы в косички воина; носил посох квильего пастуха, тоскуя от невозможности носить копье; сгорал от зависти, слушая как юноши, старше его всего на пару месяцев, с гордостью рассказывают о битвах, бахвалятся окровавленными копьями и стадами кагг, угнанными у врагов.

Несомненно, Тейто Мол чувствовал, что в Гассеме таится зло. Старик размышлял об этом, почесывая колено и поглядывая на небольшую ямку в земле в нескольких шагах от себя. Вот из норки показалась мохнатая головка рогача-землеройки. Вертя ею по сторонам, зверек внимательно оглядел окрестность. Гладкая безухая головка с любопытными глазками-бусинками украшена коротким раздвоенным рогом. Вслед за головой появились могучие когти, которыми рогач, не переставая, рыл землю. Наконец он весь вылез на поверхность, в сопровождении своего семейства. Зверьки тотчас принялись раскапывать почву в поисках орехов и семян.

— Ну, рогачи-землеройки может, хоть вы мне что-нибудь поведаете? — обратился к ним Тейто Мол. — Почему же я ощущаю зло? Сдается мне, вы могли бы поговорить об этом с подземными духами.

Рогачи-землеройки ничего не ответили старику, — впрочем, он и не ждал ответа. Люди вообще не представляли для этих зверьков интереса: огромные, неуклюжие создания, от которых не было особой опасности, в отличие от хищных птиц и дневных летучих мышей, а также змей, ящериц и прочих плотоядных тварей.

Тейто Мол лениво погремел ожерельем из костей, болтающимся на иссохшей шее. Он был очень стар, волосы его стали совершенно седыми, а глаза утратили прежнюю зоркость, но он не испытывал особого сожаления от мысли, что вскоре придется покинуть этот мир. Напротив, он радовался при мысли, что он не доживет до того дня, когда ощущаемое им Зло наконец вырвется на свободу.

После того, как мужчины поставили кувшины под навес посреди деревни, к ним подошла женщина средних лет и хлопнула в ладоши, требуя внимания. Это была Амарра, главная повитуха деревни, мать Лерисы.

— Едва лишь солнце перевалит за полдень, — объявила она, — мы, женщины, удалимся в женские дома для трехдневного очищения перед Празднеством Телят. Молодым мужчинам следует держаться от нас подальше, пока не закончится ритуал. Старшие воины и старейшины в эти дни могут есть то, что сумеют сами приготовить, или же голодать — как пожелают. — Затем, по традиции, она добавила: — Всякого, кто нарушит эти запреты, ждет кара, слишком ужасная, чтобы говорить о ней вслух. Теперь ступайте. Вы должны подготовиться: вас ждет много бессонных ночей. Отел начнется еще до середины нынешней луны.

Это будут тяжелые деньки, — заметил Ребья, когда юноши направились к воротам.

Время, проведенное в уединении, позволяло женщинам ритуально очиститься, чтобы затем присутствовать при отеле самок каггов, тогда как мужчинам это было запрещено. В течение двадцати дней и ночей или даже дольше женщинам надлежало находиться в стаде, а мужчинам стоять на страже, поскольку при отеле звуки и запахи привлекали хищников со всей округи.

— Зато будет возможность отличиться, — возразил Люо. — Можно, не нарушая табу, прямо на глазах у всего племени убить большую кошку или даже длинношея, а потом до конца жизни красоваться в его шкуре.

Гейл похлопал приятеля по плечу:

— Скажи на милость, и часто ли такое случается? Вот в прошлом году община Клыков убила огромного кота, что выбрался из джунглей во время отела. Тогда многие бросили копья — и что же? Каждому досталось лишь по меховому браслету на запястье!

— Гейл как всегда говорит о мрачном, — взвыл Ребья, призывая в свидетели небо. — Не может дать человеку помечтать, не полив огни славы своей мочой.

— Перед тобой такие огни пока не горят, — возразил Гейл.

— Разве что угли тлеют…

У самых ворот юношу окликнул Тейто Мол:

— Задержись ненадолго, Гейл, побудь со мной.

Юноша подошел к старику, а его друзья поспешили к лагерю. Бежавший впереди Кампо затянул боевую песню, и ее тут же слаженно подхватили остальные. Гейл уселся на корточки рядом с Говорящим с Духами, обеими руками держа перед собой копье и почтительно ожидая, чтобы старик заговорил первым.

— Тебе ведь нравится жизнь воина, Гейл?

— Конечно. Кому она может не понравиться? — удивился юноша.

— Раз уж тебе не суждено стать Говорящим с Духами, хорошо, что ты находишь терпимой жизнь, которая тебе предстоит. Похоже, ты неплохо ладишь с братьями по общине?

— Да, почти со всеми, — помедлив, отозвался Гейл.

— Но только не с Гассемом.

— Едва ли это кого-нибудь может удивить. Он никогда не предлагал мне дружбу, а теперь его неприязнь сдерживают только обычаи. — Гейлу явно не хотелось говорить об этом. Разговор о Гассеме возвращал его к реальности, которую он предпочел бы не замечать.

— Гассем, как и ты, стал воином совсем недавно. Скоро он почувствует себя более уверенно, и вот тогда тебе придется как следует за ним приглядывать. Считается, что все младшие воины равны между собой, но это не так. Гассем может причинить тебе немало вреда, и при удобном случае он это сделает.

— Я сумею за себя постоять, — уверенно воскликнул Гейл.

— Не думаю, что бой будет честный, — вздохнул Тейто Мол. — Он не станет нападать в открытую. У Гассема было больше времени, чтобы изучить людские нравы. Он сможет настроить против тебя других — да так, что они и сами того не заметят. Он может навредить тебе здесь, в деревне, пока ты будешь оставаться в лагере.

Гейл недоверчиво покосился на старика.

— Но зачем? — спросил он очень серьезно. Да, мы ни когда не любили друг друга, но ведь я ни разу не угрожал ему. Если он сможет пережить годы воина, то станет уважаемым старейшиной, у него будет много жен и большое стадо. Мне же вполне достаточно одной жены и пары кагг. Какой смысл ему унижать меня?

— Он видит в тебе нечто особенное — я тоже это вижу, но в отличие от меня, Гассему это не по душе. В тебе есть то, чего недостает прочим юношам. Ты серьезен и уравновешен как старший воин, хоть ты и моложе большинства собратьев. Сейчас тебя пока еще поддразнивают, но скоро начнут уважать и будут обращаться к тебе за советом, предлагать стать военным Вождем. Гассем не сможет с этим смириться.

Гейл поднял глаза к небу: там ветер гнал облака. Невдалеке паслось стадо многорогов, с виду безмятежных, но на самом деле беспокойных и настороженных животных. Стоит показаться хищнику, как стройные ноги тотчас унесут, их прочь.

— Я не могу сразиться с ним: правила общины запрещают. Когда мы станем старшими воинами, я смогу вы звать Гассема на поединок, но до этого еще далеко.

— Ты прав. А пока не спуская с него глаз. Будь бдителен и не стесняйся обращаться ко мне за советом.

— Благодарю тебя, Говорящий с Духами.

— Это мой долг. И один совет я готов дать тебе прямо сейчас, хотя, не думаю, что он придется тебе по душе. Молодые люди часто заигрывают с женщинами и ухаживают за ними — это совершенно естественно. Они должны узнать характер и привычки друг друга, и к тому же ухаживание доставляет и тем, и другим большое удовольствие. Но я не советую тебе отдавать свое сердце единственной женщине. Особенно сверстнице, такой, как Лериса.

Гейл почувствовал, как неудержимо краснеет.

— Но ведь мы с ней знаем друг друга с детства! Она единственная в деревне не напоминала мне то и дело, что я сирота. Как будто я в этом виноват!

— Лериса была одиноким ребенком, но теперь она стала женщиной, прекрасной и желанной. Дай-ка я подсчитаю… — Старик задумчиво поскреб подбородок. В следующее полнолуние тебе ведь исполнится шестнадцать?

— Да.

— И ей примерно столько же. Для женщины это уже брачный возраст. А ты не сможешь жениться до следующего посвящения, и произойдет это не раньше, чем через семь лет. А возможно, что и через десять, если не наберется нужного числа мальчиков, готовых принять посвящение. Неужто ты дума ешь, она будет ждать тебя так долго?

— Нет, — отозвался Гейл. Он совсем пал духом и чувствовал себя очень несчастным. Вообще-то подобные мысли приходили ему в голову, но он старался гнать их от себя.

— Гейл, сейчас я скажу тебе одну вещь, которую должен понимать каждый мужчина, хотя немногие задумывается об этом в дни юности. Почему у нас такие обычаи? Почему мы отделяем молодых мужчин от племени, отправляем их жить в лагеря и не позволяем возвращаться в деревню, обзаводиться имуществом и жениться до достижения зрелого возраста?

— Хм-м… — задумчиво протянул юноша. — Но ведь кто-то должен охранять кагг, защищать деревню от нападения и участвовать в набегах…

— Другие племена тоже занимаются этим, но прекрасно обходятся без воинских общин. Через год или два Лериса выйдет замуж за старшего воина или даже старейшину — только потому, что больше ей будет выйти не за кого. Молодых женщин всегда берут в жены зрелые мужчины. У старших больше кагг и другого скота, они могут поднести богатые свадебные дары. Скажи, Гейл, что происходит, когда вы пригоняете из набега стадо кагг?

— В деревне устраивают пир, — ответил юноша, уже начиная понимать, чего добивается от него старик. Обычаи существовали исстари, им следовали, не раздумывая, и Гейлу прежде даже в голову не приходило размышлять о справедливости испокон веков установленного порядка.

— Совершенно верно. Нескольких животных вы убиваете, устраиваете пир для всей деревни, а кровь проливаете на землю, в благодарность духам. Потом несколько голов скота получают ваши отцы, а остальных кагг делят между собой старейшины. Ты понимаешь? Старших воинов всегда много меньше, чем младших, а до возраста старейшин доживают лишь единицы. Большая часть наших обычаев рассчитаны на то, чтобы держать вас, юных сорвиголов, подальше от деревни. Потому что почти все добытое вами; и самые желанные женщины достаются не вам, а старшим — тем, в чьих руках власть и закон.

— Прежде я никогда не задумывался над этим, — признал Гейл. — Я всегда полагал, что мы выполняем свои обязанности, потому что… ну, потому что должны их выполнять. Потому что так заведено у шессинов.

Достав из кожаного мешочка гадальные кости, Тейто Мол бросил их себе под ноги, внимательно посмотрел, как они легли, подобрал кости и кинул вновь. Удовлетворенный увиденным, старик собрал их и вновь убрал в мешочек.

Наши обычаи не так уж плохи, — продолжил он. — Люди должны придерживаться устоев и запретов, иначе жизнь превратится в хаос. Однако вряд ли наши обычаи подойдут землепашцам, охотникам или рыбакам, и уж тем более никто не знает, как живут люди за морем. Наши традиции делают нас независимыми и даже богатыми. Да и в том, что мальчишек в самом буйном возрасте выгоняют из деревни, тоже нет ничего плохого.

Гейл внимательно слушал Говорящего с Духами. За рекой пастухи, дождавшись, чтобы закончили пастись многороги, погнали их на запад. Зоркие глаза юноши могли разглядеть даже охотящихся птиц-убийц на вершине горы. Крылья этих созданий напоминали короткие обрубки, зато огромные когтистые лапы давали им возможность бегать по земле почти так же быстро, как многорогам, а длинные кривые клювы разрывали мясо не хуже, чем клыки лесного кота.

— Запомни хорошенько, — продолжил Тейто Мол. — Люди в этой жизни добиваются не только воинской славы или уважения товарищей. Они хотят получить богатства, женщин, положение в племени, и, конечно, власть. Ради этого они могут замышлять недоброе и вступать в тайные сговоры. Чем старше становится юноша — посмотри на Гассема, — тем больше он начинает ценить все это. Помни, Гейл, Гассем только и ждет, когда наконец станет старшим воином. Он хитер и найдет способ настроить против тебя старейшин. Будь осторожен и никогда не забывай, что даже самый доблестный воин со спины уязвим, как и любой человек.

— Об этом тебе поведали духи? — спросил Гейл.

— Нет, мой мальчик, Духи — это создания природы. Они могут влиять на плодовитость кагг и даровать удачу на охоте, вызвать дождь и предотвратить бурю, или даже уберечь от пожара. Но они редко вмешиваются в дела людей. Я очень стар и многое повидал на своем веку, поэтому мне понятны помыслы людей, даже когда они сами еще ни о чем не догадываются. К тому же мне, Говорящему с Духами, многое видно со стороны. Я не могу участвовать в сражениях и не имею права владеть каким-либо имуществом, кроме принадлежностей своего ремесла. Моя жена умерла много лет назад, а Говорящий с Духами может жениться только один раз, ему запрещено брать вторую жену или присоединяться к чьему-либо брачному союзу. Я никогда не смогу стать вождем или занять место в совете племени, Я знаю: все это для меня недостижимо, и даже не мечтаю об этом. Вот почему я способен беспристрастно наблюдать за своими собратьями.

Похоже, теперь, старик сказал ему все, что хотел. Гейл поднялся на ноги.

— Благодарю тебя за добрые советы, — почтительно произнес юноша. Теперь мне будет о чем подумать.

Тейто Мол усмехнулся.

— Сегодня выдался славный денек, Гейл. Пусть то, что я сказал, не слишком печалит тебя. В твоем возрасте надо наслаждаться жизнью. Однако не забывай, что на свете существуют опасности посерьезнее, чем дикие звери и недруги, нападающие на племя.

— Я запомню это, — сказал Гейл, а затем развернулся и побежал в деревню.

Тейто Мол проводил взглядом удаляющегося юношу. Он знал, что сделал все возможное, чтобы предупредить Гейла, однако на сердце у старика все равно было тревожно. Он слегка покривил душой, когда сказал, что духи не вмешиваются в дела людей, — хотя в большинстве случаев так оно и было. Однако Тейто Мол не сомневался, что самим Гейлом духи весьма сильно интересуются. Но юноше он об этом сказать не мог. Старик и сам не все до конца понимал. Он вновь вынул кости, кинул их на землю и принялся гадать, что же судьба готовит Гейлу.

А Гейл тем временем вприпрыжку бежал по мягкой траве. Вокруг царили мир и покой, ярко светило солнце, однако слова Говорящего с Духами вселили тревогу в сердце юноши. Жизнь стала казаться ему далеко не такой безоблачной, как прежде. Впрочем денек нынче и впрямь выдался на славу, и даже удалось поболтать с Лерисой. Хотя о самом разговоре вспоминать не хотелось…

Внезапно юноша заметил какое-то шевеление в траве и замер, взяв копье наизготовку. Там мог затаиться кто угодно — даже травяной кот. Этот некрупный хищник способен с легкостью расправиться с жертвой, если застигнет ее врасплох. Травяные коты обладали поразительной способностью оставаться незамеченными до самого последнего Момента, когда прыжком набрасывались на добычу. А все благодаря цвету шерсти, желтовато-бурой во время засухи, и слегка зеленоватой в сезон дождей…

Но сейчас Гейл вздохнул с облегчением, завидев большое неуклюжее животное. Это была туна — дикий родич квила. Морду ее украшали два кривых бивня длиной в локоть. С тунами следовало всегда держаться настороже, поскольку они не отличались мирным нравом и могли взъяриться от любого пустяка. Тува подняла на Гейла маленькие, глубоко посаженные глазки, затем потрясла головой и с громким фырканьем исчезла в траве. Должно быть, где-то неподалеку притаились ее детеныши.

А Гейл спокойно двинулся дальше.