Когда собрание вождей закончилось, был устроен пир.
Посреди общего веселья несколько человек, на которых Гейл заранее обратил внимание, неожиданно отозвали его в сторону. Речь повел один из самых молодых матва, одетый в кожаные штаны и яркую полосатую льняную рубаху, явно привезенную с юга. Его пшеничные волосы с одной стороны были заплетены в косу, а рот обрамляли длинные усы. После того, как вождь протянул молодому воину рог с элем, они уселись у костра, разведенного под открытым небом, над которым жарилась на вертеле сочная туша какого-то животного.
— Мое имя Эрон, я глава общины Остролиста. Наш поселок находится к югу отсюда, почти на самой границе с лунгами. Пусть не огорчает тебя недоверие, проявленное стариками. Многие из нас, — он обвел рукой сопровождавших его молодых вождей, — поверили твоим словам. Нам кажется, что в них заключена мудрость и истина.
— Спасибо тебе за это, — отозвался Гейл. — Ведь я и впрямь уже начал отчаиваться. Те вещи, в которых я пытаюсь убедить вас, столь ясны и понятны мне самому, что я никак не могу взять в толк, как могут не соглашаться с этим все остальные.
Эрон уселся рядом с Гейлом, скрестив ноги, и прочие вожди последовали его примеру.
— Несомненно, ты наделен даром провидца, хотя ты и чужеземец, но видишь то, что недоступно нашему мысленному взору. Большинство матва, обитающие среди холмов, никогда не сталкивались с эмси или знают их лишь по редким набегам. Куда чаще встречаются с ними те, кто обитают вблизи границ их земель. Конечно, между нами случаются и стычки, но порой мы и торгуем, или даже заключаем смешанные браки. Многие женщины эмси втайне мечтают осесть в наших деревнях и вкусить спокойной мирной жизни. Напротив, наши горячие юнцы были бы рады побродяжить вместе с кочевниками. Да что говорить, я и сам мальчишкой не раз с завистью провожал взглядом отряды эмси, которые вольно проносились по степи. Я пытался вообразить себе, каково это: наслаждаться свободой и внушать ужас оседлым жителям Деревень. Однако, мне были слишком дороги родные холмы и леса.
По словам самих эмси, — заметил на это Гейл, — прежде и они жили в деревнях, и занимались охотой. Но затем они выучились приручать кабо и ездить верхом. Сперва они лишь ненадолго выезжали на равнины, но затем стали проводить в пути все больше времени, гоняясь за добычей. В конце концов, они совсем ушли из оседлых поселений и превратились в кочевников.
Заговорил другой молодой вождь.
— Отчасти мы согласны с твоими словами, но мне кажется, ты слишком спешишь. Полагаю, эмси понадобилось несколько поколений, чтобы превратиться в кочевое племя. Не возможно вернуть все обратно в считанные дни.
— И все же иного пути для ваших народов сохранить свою независимость не существует, — возразил Гейл уверенно. — Я не предлагаю, чтобы матва смешались с эмси, и речь идет совсем не о нескольких днях. Должно пройти много времени, чтобы мы создали боеспособное войско из верховых лучников. По счастью, время у нас есть, прежде чем с запада нависнет серьезная угроза. Она придет не через год, и даже не через два. Однако, через пару десятков лет это случится непременно. Поэтому необходимые меры следует принять уже сегодня.
— Мое имя — Хошей, и я старейшина Вьюнков. Ты утверждаешь, будто обязан возглавить наши народы и изменить нашу жизнь, чтобы мы не погибли. Ты мнишь себя не только пророком, но и завоевателем. Ты предупреждаешь нас, что короли цивилизованных стран грозят нам … Но, может статься, ты и сам попросту желаешь сделаться таким королем?
Вождь не скрывал насмешки. В живых глазах его светился ум и искреннее любопытство.
— Отчасти ты прав, — откровенно признался Гейл. — В жизни любого народа настает момент, когда он должен свернуть с торной дороги на новый, неизведанный путь под руководством человека, наделенного необычными способностями. Именно таким человеком, как мне кажется, я и являюсь. Духи этой земли говорят со мной и открывают мне будущее. Здесь, среди холмов и равнин, я слышу из голоса особенно отчетливо… Духи говорят, что народ холмов и равнин ждет истинное величие. Именно ради этого я сделался изгоем, поэтому стал мореходом, а затем вошел в один из самых знатных домов Неввы. Во всем этом можно усматривать чистую случайность, но это будет неправда. Случайности не существует. Таковы пути судьбы. Прислушайтесь ко мне — и вы станете величайшим народом во всем мире!
Вожди не сводили с Гейла взглядов, но мало кто мог долго выдерживать его огненный взор с необычайной силой убеждения. Никто не мог усомниться в его правоте. Даже если бы он сказал сейчас, что земля вот-вот разверзнется и поглотит их всех, — это никого бы не удивило.
Помолчав немного, Эрон вновь взглянул на Гейла.
— Мы верим тебе, — торжественным голосом промолвил он. — Мы готовы встретиться с эмси. Полагаю, нам также удастся убедить присоединиться к тебе и нескольких вождей постарше. Однако, я хотел бы, чтобы ты помнил, — он бросил на Гейла многозначительный взгляд, — мы были первыми среди матва, кто перешел на твою сторону. Что бы ни готовило нам будущее, ты не должен этого забывать.
Протянув руку, Гейл сжал ладонь Эрона, и прочие вожди также накрыли ладонями их сжатые пальцы.
— Когда я объединю матва и стану вождем великого народа, вы останетесь первыми моими соратниками и друзьями, — торжественно пообещал Гейл. — Ничто не заставит меня отречься от этой клятвы, кроме вашего предательства!
Глава двенадцатая
В сопровождении пяти десятков вождей и прочих именитых матва, Гейл стоял на вершине холма, глядя вниз на лагерь эмси. На сей раз он видел перед собой не просто большой отряд воинов, но целое племя кочевников. На многие мили растянулись по берегам неглубокой речушки шатры из войлока и шкур. Отроки и молодые воины пасли поблизости бессчетные стада на сков и кабо. Несчастные бьяллы из окрестных деревень выбивались из сил, выполняя поручения своих господ.
Заметив Гейла и его спутников, эмси выслали навстречу группу всадников. Даже не глядя на матва, молодой воин ощутил, как они насторожились при виде приближающегося отряда.
— Я сам буду говорить с ними, — объявил Гейл. — Молчите, пока я не добьюсь от них заверений в вашей безопасности.
— Это разумно, — не без иронии отозвался Хошей. — Боюсь, мы не смогли бы говорить с ними достаточно уверенно.
И все же на подъезжающих всадников Гейл взирал не без опасения. Он заверял своих друзей матва, что пользуется значительным влиянием среди эмси, но что если настроения кочевников изменились за время его отсутствия. Что ж, если так, сказал себе юноша, то у него просто не будет времени пожалеть о своей доверчивости.
Лишь когда в небольшом отряде эмси Гейл заметил Нарайю и вождей Юнаса с Рестапом, он, наконец, позволил себе расслабиться. С пронзительными криками эмси окружили юношу и его спутников. Матва заметно побледнели, однако старались сохранить спокойствие, несмотря даже на угрожающую им опасность.
Рестап первым подал голос:
— А я то думал, что тебе уже не удастся ничем меня удивить! Но тебе это удалось. Зачем ты привел с собой этих рабов, которые прячутся среди лесов?
— Это мои друзья, — твердо отозвался Гейл. — Все они — старейшины селений матва. Они пришли сюда, дабы встретиться с вождями великого народа эмси. Готовы ли вы пообещать, что они окажутся в безопасности и здесь, и по пути домой?
Вожди эмси ответили на это громким хохотом.
— Разумеется, мы обещаем, — с усмешкой откликнулся Юнос. — Не столь уж это грозные враги, чтобы мы решились убить их из страха за свою жизнь. Раз ты называешь их друзьями, то никто не причинит им зла.
По пути в лагерь к Гейлу приблизился Нарайя.
— Тебя ждет встреча со всеми вождями северо-западных эмси, — заметил он, — а также с предводителями иных племен. Более того, собрались и большинство Говорящих с Духами.
— Отлично, — воскликнул Гейл. — А где же Импаба?
— Он охотится вместе со своими людьми. Не было дня, чтобы он не клялся в преданности тебе.
— В это я окончательно поверю лишь когда он докажет свою верность на деле, а не на словах, — пожал плечами Гейл.
В лагере многие эмси вышли им навстречу, чтобы своими глазами увидеть знаменитого человека-духа, — и Гейл понял, что Нарайя не терял времени даром. Отовсюду слышались громкие приветственные возгласы. Впервые юноше довелось увидеть женщин и детей эмси. На женщинах были длинные платья из яркой ткани, а на малышах — лишь набедренные повязки из полотна или шкур. На Гейла все они взирали чуть ли не с благоговением.
Уже на въезде в лагерь гостей обступила целая толпа, что немало встревожило спутников Гейла, однако на них никто не обращал особого внимания, и они вскоре вздохнули с облегчением. Приветственные возгласы внезапно сменились глубоким горловым пением, которое сперва показалось юноше совершенно бессмысленным, но внезапно он понял, что это эмси выкрикивают его имя: «Гейл! Гейл!»
Голоса людей становились все громче и сделались оглушительными, когда группа достигла центра лагеря. Внезапно к эмси, потрясая в такт кулаками, присоединились и матва. Жест этот понравился всадникам, и они тут же последовали примеру гостей. Теперь столпившиеся вокруг оглушительно кричащие люди размахивали руками, словно грозя самому небу, — и юноша внезапно подумал, что, возможно, его миссия окажется не столь сложна, как он опасался.
Чрезвычайно бурно проходил также совет вождей эмси, на котором Гейл обратился ко всему племени. То и дело возмущенные возгласы и даже оскорбления и угрозы прерывали слова юноши. Подобно вождям матва, эмси были несказанно оскорблены самим предположением что их воинское мастерство и мужество не смогут стать порукой от грядущих вторжений. Многие вообще отказывались верить в то, что такая угроза существует. Однако, все эти возмущенные протесты заглушали куда более громкие и искренние приветствия эмси своему новому великому вождю, человеку-духу, Наделенному Силой Гейлу.
Среди эмси, в отличие от цивилизованных государств вожди отнюдь не были единоличными правителями. Они не обладали безусловной властью над своими людьми, а лишь выражали волю большинства, будучи кем-то вроде старейшин. Поэтому они опасались идти против общей воли своих соплеменников.
Весьма неохотно, по одному и по двое, вожди эмси все же переходили на сторону Гейла и соглашались с его планом. Говорящие с Духами, все как один, выступали на стороне юноши, убеждая вождей признать главенство молодого воина и смириться с грядущими переменами. Со своей стороны юноша заверял эмси, что отнюдь не станет пытаться лишить их власти или влияния.
Дольше всех сопротивлялись предводители южан, которые прибыли на совет без сопровождения соплеменников, но, в конце концов, и они дали слово не противиться воле Гейла и не мешать его преобразованиям. Для Гейла этого было достаточно. Разумеется, он и не ожидал ничего большего. Он был уверен, что когда племена на северо-западе заживут по-новому, то южане и сами последуют их примеру, убедившись в преимуществах нового образа жизни. В течение нескольких лет это обязательно произойдет, а терпения Гейлу было не занимать.
После завершения совета он уселся у шатра, глядя, как вместе пируют вожди эмси и матва, словно долгие годы эти люди жили в мире и согласии друг с другом. Впрочем, Гейл не обольщался. Еще немало усилий понадобится, чтобы преодолеть вековую вражду между этими народами, и угроза войны исчезнет еще не скоро. Но все же начало положено. Теперь необходимо укреплять добрые отношения между эмси и матва. Скоро у них появятся общие враги, против которых нужно будет направить всю силу и воинское мастерство.
К юноше подошел Нарайя, и Гейл дружески кивнул ему.
— Я верю в то, что пророчество предсказывали мое появление среди вашего народа. Однако, я удивлен тем, что меня приветствовали как вождя и выкрикивали мое имя даже те люди, которые прежде никогда меня не видели. Похоже, эмси провозгласили меня своим верховным вождем еще до того, как я успел даже заговорить с ними. Несомненно, здесь велика твоя заслуга, Нарайя.
Говорящий с Духами опустил голову в знак согласия;
— Ты прав. Я настолько тщательно подготовил своих соплеменников, что они с восторгом приветствовали бы и ящерицу, если бы я указал им на нее.
— Но подобные восторги преходящи. Долго это не продлится.
— Верно. Но теперь дело лишь за тобой: тебе предстоит доказать, что ты достоин повести этих людей за собой, а потом каждый день подтверждать это вновь и вновь. Иначе нам обоим конец.
— Мне показалось, что прочие Говорящие с Духами искренне верят в меня.
— Именно они поначалу сомневались куда больше других, но сразу ощутили могучую силу, что исходит от тебя, и потому уверовали едва лишь тебя увидев. Думаю, их поддержка тебе обеспечена навсегда. Но помни: настроения людей изменчивы, а вожди ревностно относятся к чужой славе. Ты должен быть постоянно начеку, опасаясь предательства. Полагаю, ты был излишне снисходителен к Импабе. Конечно, милосердие помогло тебе обрести влияние, но, боюсь, настанет день, когда ты раскаешься в этом. Сорную траву предательства следует искоренять без всякой жалости, иначе она разрастется вокруг и задушит тебя.
— Я подумаю об этом, — с хмурым видом промолвил Гейл. — Но я хотел бы спасти ваш народ, а не стать тираном.
— И все же такова цена, которую придется заплатить. Сдается мне, ты взвалил на себя слишком тяжелую ношу, но уже не сможешь уклониться от долга, предначертанного роком. Ты должен помнить, что воистину мудрый правитель всегда проявляет строгость, а слабый — куда более опасен для своего народа, чем любой тиран.
— Я это знаю. И я сделаю то, что должен.
Гейл окинул взглядом огромный лагерь. Огни костров были повсюду, насколько хватало глаз. Теперь это был его народ. Гейл больше не был изгоем.
— Так было всегда и так будет, — заявил он с твердостью.
* * *
По возвращении в родную деревню Диены Гейла там встретили с радостью, поскольку мало кто верил, что их соплеменники вернутся из становища давних врагов. Еще больше удивил их вид стада кабо, в котором было не меньше сотни животных, что пригнал с собой Гейл. Сопровождали их несколько подростков эмси, которые еле скрывали беспокойство, оказавшись среди давних врагов своего народа.
— Мы постараемся найти пастбище для этих животных, пообещал Афрам. — И найдем, где поселиться этим мальчишкам. — Он потрепал Гейла по плечу. А теперь пойдем скорее в дом. Сдается мне, там кое-кто очень ждет твоего возвращения.
Медлить Гейл не стал. Бросив поводья одному из юношей матва, он поспешил к дому. Диена ждала его на пороге, и они крепко обнялись. Затем, отстранившись, молодой воин оглядел женщину. Следы страданий и лишений окончательно стерлись, и теперь она лучилась здоровьем и счастьем, а глаза искрились радостью.
— Поверить не могу! — воскликнул Гейл. — Ты стала еще прекраснее… Не думал, что такое возможно!
— Я боялась, что уже никогда не увижу ни тебя, ни отца. Как у нас все прошло?
— Куда лучше, чем я надеялся. Но еще только начинается. Не желаешь прогуляться по лесу? У тебя хватит на это сил?
Женщина рассмеялась.
— Вот уже несколько недель, как я вполне здорова, но мать мне никак не хотела верить. В конце концов я так рассердилась, что велела ей подыскать себе какого-нибудь другого страдальца, если уж она так желает с кем-нибудь нянчиться. Так что я с удовольствием прогуляюсь по лесу с тобой!
Взяв Диену за руку, юноша повел ее к небольшой долине, что раскинулась за холмами, на которых стояла деревня. При виде кабо Диена не смогла сдержать изумленного возгласа: такого множества этих животных в одном месте она никогда прежде не видела. Что касается Гейла, то он не спускал восхищенного взгляда с ее лица. Красота Диены поражала его с первой минуты, когда он нашел ее полумертвую на горном перевале. Теперь он мог лишь поражаться, как это раньше Шаззад казалась ему красивой. Юноша помотал головой, что бы отогнать неприятные воспоминания.
Рука об руку они спустились в долину по узкой петляющей тропинке. Со звонким журчанием по камням бежал ручеек. Над небольшими запрудами лениво жужжали насекомые. Воздух был еще теплым, но по вечерам тянуло прохладой. Осень уже окрасила листья желтизной.
Сегодня Диена нарядилась в длинное платье из яркой ткани, а на плечи набросила плотную зеленую накидку для защиты от вечернего холода. Однако, она по-прежнему шла босиком, и там, где тропа терялась среди валунов, перепрыгивала с камня на камень с грацией и ловкостью молодого горного криворога.
К полудню они вышли на гребень холма, а затем оказались в чашеобразной впадине, откуда брал начало ручей. Вытекая из расселины в поросших мхом скалах, он образовывал небольшое озерцо и, переливаясь через край скалы, сбегал в долину. В этой защищенной от ветра впадине росли цветы и деревья, полоскавшие склоненные ветви в медленно кружащей воде. Лишь мелкие зверьки, обитавшие, в основном, на ветвях деревьев, спускались сюда на водопой, и потому можно было не бояться хищников. Завидев Гейла с Диеной, какая-то крохотная тень метнулась прочь и вмиг исчезла среди зарослей кустарников.
Они присели на поросший мхом берег, и молодой воин обнял свою подругу за плечо. Они слились в долгом поцелуе, затем, чуть отстранившись Диена промолвила:
— Как же я тосковала по твоим объятиям, Гейл!
— Мы не могли поступить иначе, — шепотом откликнулся он. — По дороге в селении бьяллов и затем, по пути сюда, ты была еще слишком слаба. Когда же мы оказались здесь, то твоя мать оберегала тебя, словно дракон — свое драгоценное сокровище. А после мне пришлось ехать вместе с вашими вождями навстречу с эмси…
— Ну что ж, — улыбнулась Диена — теперь все это позади. Я здорова как молодой наск, ты со мной, и вокруг — ни единой души.
Они вновь соединились в объятиях, и на сей раз их поцелуй оказался еще более долгим и жарким, однако теперь уже Гейл первым смущенно оторвался от ее губ.
— Я весь грязный и потный после долгой дороги. Как ты меня терпишь?
Диена засмеялась.
— Сдается мне, у тебя была возможность убедиться, как многое я способна стерпеть, хотя, впрочем, против грязи и пота есть отличное средство.
Она указала озерцо, простиравшееся у их ног. Гейл с улыбкой стянул с себя рубаху.
— А ты присоединишься ко мне?
Диена поднялась с места.
— Как много лет прошло с тех пор, когда я купалась здесь в последний раз! Здесь чудесное место: дно песчаное и ровное, а вода не слишком холодная.
Юноша запрыгал на одной ноте, стаскивая сапоги, но когда Диена, сбросив плащ, принялась развязывать шнурок на вороте, он невольно застыл, точно громом пораженный. Женщина же, сбросив одежду, невозмутимо глядела на то, как ее спутник онемевшими пальцами пытается стянуть с себя штаны.
Помимо воли, Гейлу вспомнился храм богини любви в Невве. Но теперь совершенное тело богини казалось ему безобразным по сравнению с той красотой, что явилась сейчас его взору. Тело Диены было столь же безупречным, как и ее лицо.
У нее была длинная шея и покатые плечи, выпуклые полукружия твердых грудей с торчащими розовыми сосками, колеблющимися при каждом ее вздохе. Тонкая талия плавным изгибом переходила в длинные женственные бедра. Округлая чаша живота заканчивалась золотистым треугольником. Онемевший от восторга Гейл осознал, что не может отвести взора от ее точеных ног. Он никогда не думал, что его может так взволновать вид женского колена.
— Кажется, тебе нужна помощь?
Приблизившись Диена отстранила его руки и сама быстро развязала шнурки, стягивающие его штаны и набедренную повязку. Когда женщина выпрямилась, ее соски прижались к его груди. Несмотря на кажущуюся небрежность ее движений, Гейл заметил что они напряглись от возбуждения. Шкура ночного кота скользнула вниз.
Поначалу вода показалась им холодной, но даже будь она ледяной, они бы все равно не отступили. Когда вода достигла талии женщины, Гейл вздохнул — одновременно разочарованно и с облегчением.
— Окунись, — сказала Диена.
— Что?
— Я говорю: окунись. Мне хочется, чтобы ты стал чистым.
Юноша послушно вдохнул поглубже и погрузился в воду. Нырнув, он открыл глаза. Сквозь расплывчатую дымку виднелись соблазнительные изгибы ее бедер и темное пятно между ними.
Фыркая и отплевываясь, Гейл всплыл и откинул мокрые волосы. Теперь Диена тоже погрузилась в чистую воду. Всплыла она с полными пригоршнями речного песка. Женщина принялась тереть его плечи и грудь, Счищая въевшуюся в кожу грязь. Ее прикосновения волновали и возбуждали юношу.
— Теперь повернись, — велела Диена. Гейл повиновался, и она принялась за его спину.
Руки девушки ласкали все его тело — плечи, талию, упругий живот. Потом она коснулась его ягодиц, и колени Гейла подкосились. Когда ладони Диены заскользили по внутренней стороне его бедер, он повернулся и схватил ее за талию. Юноша боялся, что вот-вот потеряет остатки самообладания. Диена поняла это. Ее глаза игриво блеснули, когда он отвел ее руку.
Набрав воды в ладони, она брызнула на его волосы, потерла их и отжала, завязав в толстый жгут. Его тело было до того чистым, что кожа словно бы поскрипывала, и Диена с удовлетворением оценила свою работу.
— Ну, вот, — воскликнула она, — теперь ты можешь обнять меня, ничего не опасаясь.
И она первая обняла Гейла и страстно его поцеловала. На этот раз, когда их губы встретились, ее язычок скользнул в рот юноши. Он прижал ее к себе и почувствовал, как в такт бьются их сердца. Оторвавшись от губ Диены, он провел языком по ее горлу вниз, к груди. Его губы обхватили сперва один сосок, затем другой, сжимая их нежно, но сильно. Руки скользнули вниз по спине, обхватили ягодицы, наслаждаясь их упругостью. Подхватив возлюбленную на руки, он стал целовать ее живот и щекотал языком нежную впадину пупка.
— Пойдем на берег, любимый! — выдохнула Диена. — Скорее на берег!
Теперь она показалась Гейлу куда более тяжелой, чем тогда, на заснеженном перевале. Он уложил Диену на лежавший на земле плащ.
Их руки изучали обнаженные тела друг друга. Ладонь Гейла скользила меж ее бедер, лаская влажные полураскрытые потайные губы.
Диена пальцами обхватила его естество, отвердевшее, подобно копью. Когда он прижимал ее к себе, Диена прерывисто стонала. Юноша безумно мечтал поскорее соединиться с ней, и в то же время стремился как можно дольше продлить этот восхитительный миг. Теперь Гейл понял: то, что он испытывал когда-то к Шаззад, было всего лишь инстинктом, слепым вожделением самца кагга во время спаривания. А эту женщину он любил больше всего на свете, сильнее, чем даже сам мог предположить. Эта мысль неожиданно заставила Гейла отпрянуть от Диены.
Она раскрыла глаза от изумления.
— Что-то случилась?
Гейл с трудом выдохнул:
— Диена, любимая моя, я желаю тебя больше, чем ты можешь себе представить. Но мне бы не хотелось походить на легкомысленного мальчишку, берущего себе женщину на ночь. Нам следует подождать, пока не поженимся.
Девушка неожиданно рассмеялась.
— О, Гейл! — воскликнула она. — Ты знаешь, когда мы сможем пожениться?
— Когда? — спросил он, несколько озадаченный ее смехом.
— На празднике середины зимы! Лишь тогда матва справляют все свадьбы.
— В середине зимы… — протянул юноша. — Еще несколько месяцев ждать! Пожалуй, я ошибался. Конечно, стоило бы подождать, но столько я не вытерплю!
— Это и ни к чему. Ты полагаешь, что все молодые влюбленные нашей деревни голодными глазами пожирают друг друга в ожидании этого праздника? Разумеется, они сходятся гораздо раньше. А обряд в середине зимы просто скрепляет этот союз. Так что, смотри… — Она отделила от его шевелюры густую прядь волос и смешала со своими локонами. — Вот, теперь мы женаты, И не медли, любимый, скорее сделай меня своей, иначе я не выдержу и умру!
Склонившись над возлюбленной, Гейл снова прижался к губам Диены. Одну руку она держала на затылке юноши, другой направляла в себя его естество. Медленно и осторожно Гейл начал входить в нее.
Девушка бессильно запрокинула голову, с губ сорвался хриплый стон, а бедра яростно сомкнулись, когда он погрузился в ее теплую влажную глубину.
Гейл опасался, что страсть заставит его до срока завершить любовную игру, но все же нашел в себе запас самообладания, и их тела стали двигаться в едином ритме, столь естественном и гармоничном, что каждый из них лишился своего «я», слившись воедино с любимым. Юноша слышал голоса духов этих мест — они то накатывали, то отдалялись, в такт его движениям.
Много позже, уже после восхода луны, они вдвоем лежали на земле, закутавшись в накидку Диены. Гейл раскинулся на спине, а женщина положила голову ему на грудь. Он обнимал ее за талию, а волосы Диены тяжелой волной легли ему на шею и плечи. Юноша видел лишь спину своей спутницы, восхищаясь плавным изгибом, ведущим от талии к округлому бедру. Ее сильное гибкое тело было столь совершенным, что Гейл невольно трепетал от восторга.
Еще много раз они любили друг друга в ту ночь, наслаждаясь страстью, которую сдерживали так долго, и открывая все тайны друг друга глазами, руками и губами с такой нежностью и трепетом, на какую способны лишь любовники при первом свидании.
— Как быстро меняется твоя жизнь! — прошептала ему Диена. — Ты был пастухом, воином, моряком, сопровождал караван, а теперь стал кем-то вроде короля… Возможно, даже больше, чем королем! Ты так торопишься… А теперь словно желаешь насытиться любовью на всю оставшуюся жизнь.
С улыбкой Гейл погладил ее все еще влажные волосы.
— А ты отнюдь не показалась мне неопытной и робкой, — промолвил он.
Диена, опершись скрещенными руками на его грудь, положила подбородок на ладони.
— Я не в силах просто покорно ждать, не пытаясь изменить судьбу. Когда меня захватили в плен, я была уверена, что скоро умру. Когда стала рабыней, я сама молила о гибели. Я приняла бы любую смерть, если бы совсем лишилась надежды на спасение, вот почему я сбежала… И повстречалась с тобой. Иначе я погибла бы в этих горах — пусть даже и обретя свободу. Однако, ты отыскал меня и вернул веру в жизнь и надежду. Так какой же смысл ждать еще дольше?
Встав на колени, Диена склонилась над Гейлом, упираясь ладонями в бедра. Грудь ее слегка подрагивала, а соски, сделавшись мягкими, в полумраке казались просто розовыми пятнышками.
— Я понимаю, что ты не похож на других мужчин. Ты будешь часто покидать меня. Мы не сможем жить обычной жизнью, когда муж охотится в лесу, а затем возвращается к жене, что работала в поле. Поэтому я готова принадлежать тебе целиком и без остатка все то время, что ты остаешься со мной.
При свете луны они отправились обратно в деревню. Диена полюбопытствовала, что за слова произнес ее спутник, когда взошло ночное светило, и Гейл рассказал ей об обычае шессинов просить у луны прощения. В свою очередь она поведала Гейлу о верованиях своего народа. Матва верили, что между землей и луной в далеком прошлом произошла великая битва, в которой земля одержала победу, поразив луну огненными стрелами. Но матва считали, что именно луна начала сражение первой, и потому нет никакого смысла просить ее о прощении.
Гейл подробно рассказал ей о том, как прошла встреча эмси и матва и о достигнутых успехах, однако его подруга не могла принять это с безоговорочной радостью.
— Мне кажется, что все получилось слишком легко, — Диена покачала головой. — Я не сомневаюсь, что все эти люди искренно восхищаются тобой, и хорошо, что Нарайя сумел подготовить прочих Говорящих с Духами. Но вожди слишком ревностно охраняют свою власть. Ты был прав, когда пообещал не вмешиваться в их дела, но, боюсь, этого окажется недостаточно.
— Я тоже думал об этом, — подтвердил Гейл. — Ведь я не так наивен, чтобы полагать, будто восторженная встреча и сытная пирушка вмиг способны объединить два извечно враждующих народа и сделать меня их вождем.
Диена погрузилась в раздумья.
— Тебе следует собрать на совет старейшин всех племен, чтобы они провозгласили тебя военным вождем. Прочих дел тебе пока не следует касаться. Оставь их вождям, и всегда спрашивай у них совета по тем заботам, что напрямую не относятся к воинскому искусству. Пусть они думают, что ты настолько занят подготовкой войска, что тебе просто не хватает времени ни для каких иных занятий.
Гейл в изумлении уставился на свою спутницу.
— Кажется, теперь я понимаю, кто станет моим первым советчиком!
— И я рада, что ты понимаешь это. Ты можешь безоговорочно доверять мне, Гейл. Возможно, я всегда буду тем единственным человеком, кому ты сможешь довериться без остатка.
— Ты права, — вздохнул молодой воин. — Я уже понял, что, сделавшись вождем, больше не смогу общаться с людьми, как раньше.
— Но самые большие опасения мне внушает Импаба, — продолжила Диена. — И вовсе не из-за того, что он был так жесток со мной… Но мне кажется, он лишь притворяется, признавал твое главенство, и ждет благоприятного момента, чтобы нанести удар исподтишка. Ты отнял у него добычу, затем одолел в бою на глазах у вождей племени. Но самым большим унижением было то, что ты сохранил ему жизнь, и этого он тебе никогда не простит. Импаба будет выжидать, а затем предаст тебя и попытается отомстить. Причем, наверняка сделает так, чтобы никто не смог его заподозрить.
— Ты права, этому человеку нельзя доверять. Но я не побоюсь сразиться с ним в открытом бою, а тайной поддержки среди эмси он не найдет никогда.
— Не знаю, не знаю… И все же он обязательно сделает по пытку уничтожить тебя.
Вернувшись в деревню, молодые влюбленные обнаружили, что их отсутствие никто не заметил: все были заняты подготовкой к пиршеству в честь воинов, вернувшихся с равнин, а уже завтра в деревню прибудут матва из других селений и станут учиться ухаживать за кабо и держаться в седле. Это было лишь первым шагом на долгом и опасном пути, но сейчас, не сводя взгляда с прелестного лица, Гейл сказал себе, что его не могут устрашить никакие будущие трудности.