Медленно и осторожно, с обнаженным мечом в руке, Конан переступил порог. Свободной рукой он нащупывал в темноте дорогу вдоль стены. Он сделал два шага, и впереди разверзлась пустота. Он с опаской пошарил внизу - там была лестница. Снизу поднимался теплый воздух, его дуновение принесло звуки дикой небывалой музыки - барабанов и цимбал. Теперь Конан почувствовал и запах дыма, но дрова так не пахнут - это дым от ароматических палочек.
      Киммериец спустился не меньше чем по ста ступеням, лишь тогда в одной из комнат он заметил свет. Беззвучно, как привидение, он подкрался к двери, из которой тот струился. И замер, пораженный. Перед ним простирались роскошно убранные покои, с разбросанными повсюду подушками, с коврами, которые казались сотканными из чистого золота. Свет исходил от бесчисленных свечей, стоявших в стенных нишах. В их сиянии был какой-то зловещий отблеск.
      И тут взгляд Конана упал на женщину, которая лежала на покрытой диковинными мехами постели с золотыми подушками. Вместо одежд на женщине были только драгоценные ожерелья. У Конана дух захватило при виде открывшейся ему красоты ее великолепной груди и бедер. Женщина лежала на спине, но отвернувшись, и лицо ее Конан не мог видеть. Она или спала, или была одурманена каким-то веществом. Конан бесшумно вошел и, быстро подойдя к постели, коснулся подбородка женщины концом меча:
      - Проснись, женщина! Ответь мне на несколько вопросов!
      Женщина с трудом повернула голову и открыла глаза. Тут и у Конана глаза широко раскрылись.
      - Альквина!
      Прошло некоторое время, прежде чем Альквина начала что-то различать. Конан меж тем рассмотрел, что ее шею охватывает широкое железное кольцо, цепь от которого была прикреплена к кольцу, вделанному в пол.
      - Конан? - прошептала Альквина. - Это действительно ты? Или это опять один из тех страшных снов, которыми мучают меня эти негодяи с помощью своих зелий и колдовских заклинаний? Если так, то это самая жестокая пытка, какой они могли меня подвергнуть.
      - Это действительно я. Но я, конечно, пока еще не знаю, чем мог бы доказать это. - Конан обеими руками взялся за цепь и рванул изо всех сил. Прежде всего надо бежать отсюда. Потом уж я точно придумаю, как лучше всего доказать тебе, что я не сон. - Он натянул цепь с такой силой, что на лбу у него вздулись и, казалось, вот-вот лопнут жилы. Но даже колоссальная сила Конана не смогла порвать цепь или вырвать из пола кольцо. Конан выругался. У Альквины прояснело в голове, и она осознала, что лежит здесь перед ним голая.
      - Королеве не подобает показываться своему подданному в таком виде. Альквина попыталась прикрыться, но, разумеется, двух ее рук для этого было недостаточно.
      Конан пожал плечами:
      - А вот на юге люди не забивают себе голову такими пустяками. Там даже королевы иногда прикрывают свое тело меньшим количеством украшений, чем те, что на тебе сейчас. - Он окинул ее восхищенным взглядом: - Чего бояться? Ты сложена так же, как все женщины. Но может быть, я не совсем прав. Надо бы получше разглядеть...
      - Есть более важные дела, - перебила его Альквина. - Ты не можешь освободить меня от этой цепи, да?
      - Погоди. Я не хотел поднимать лишний шум, но... - Он широко замахнулся и с силой ударил мечом по цепи. Раздался звон, брызнули искры, но единственным результатом удара явилась только зазубрина на лезвии меча. - У них тут неимоверно твердая сталь, - сказал Конан со злостью и ощупал зазубрину.
      Альквина тихонько ахнула - это было единственное предостережение, но Конану его хватило. Присев, он мгновенно повернулся на месте. Взмах меча - и он рассек врага поперек туловища. Два обрубка повалились на пол, кровь брызнула Конану в лицо. Но еще и еще вбегали враги - в дверь, которой - Конан был абсолютно уверен - здесь только что не было.
      Это были мужчины. На всех были железные ошейники и набедренные повязки из белого шелка.
      Вооружение их состояло из копий и мечей.
      Кое у кого были еще небольшие щиты. Один из них приставил острие копья к животу Конана. Тот схватил за древко, рывком подтянул к себе врага и снес ему голову мечом.
      Тут появились люди в роскошных одеяниях. У них были серебряные глаза. Не принимая участия в схватке, они встали в стороне и наслаждались зрелищем боя. Конан упал на колени - над его головой просвистело лезвие меча. И тут он вспорол нападавшему живот, откуда вывалились внутренности.
      - Беги, Конан! Их слишком много! - крикнула Альквина.
      Конан оскалил белые зубы. Глаза его были налиты кровью от ярости. Казалось, он обезумел.
      - Я уйду отсюда вместе с тобой или погибну! Клянусь Кромом, эти собаки будут до самого рассвета грызть сталь моего меча!
      Богато одетым зрителям пришлись по вкусу эти слова. Но Конан устрашающе быстро уменьшал число их слуг. И тогда один из зрителей поднял руку, произвел какое-то странное движение и что-то запел. Сверху вдруг упала сеть и накрыла киммерийца. Вне себя от ярости, он размахивал мечом, однако сеть оказалась прочнее стали. Она стягивалась все плотнее, и скоро Конан уже не мог пошевелить ни рукой ни ногой. Ему оставалось лишь изливать свою ярость в проклятиях, и уж тут-то он дал себе волю.
      Среди зрителей находилась одна женщина. Она подошла и наклонилась над киммерийцем. От ее раскрытой ладони поднялось облачко дыма, который Конан поневоле должен был вдохнуть. Последняя мысль, мелькнувшая у него, прежде чем он потерял сознание, была о том, что женщина изумительно прекрасна.
      Конан очнулся. Он лежал на каменном полу в темнице. Ничего нового в этом не было. Разве что в прошлом никогда к нему не применяли излишние меры предосторожности - такими он их нашел.
      Состояли они в том, что с него сняли всю одежду, а на шею надели железное кольцо. Четыре тяжелых цепи тянулись от кольца в четыре угла застенка. Такое количество железа, пожалуй, многовато, подумал Конан, ведь и тонкую цепочку, которой была прикована Альквина, он не смог разорвать.
      Поскольку заняться было нечем, Конан подергал за цепи. Все четыре были до того прочные, что зло брало. В каждую сторону он мог сдвинуться едва на один фут. Длина цепей не позволила бы даже задушить ими врага.
      Чувствовал себя Конан хорошо, несколько синяков было не в счет. Отрава, от которой он потерял сознание, видимо, не оказала никаких побочных действий на его организм. Голова была ясная, но живот подвело от голода.
      - Принесите чего-нибудь поесть! - крикнул он. - Чтоб Эрлику вашей крови напиться! - Ответа не последовало. Конан завопил во всю мощь своего голоса: Вы что, уморить меня голодом решили, раз увидели, что сталь меня не берет?
      И опять - никакого ответа. Он огляделся по сторонам. Застенок представлял собой помещение неправильной кубической формы; похоже, его вырубили прямо в скале. Из узкого оконца под потолком лился слабый свет. И была здесь еще дверь - круглая, из мощных брусьев. Конан никогда еще не видел круглых дверей. Он не мог взять в толк, как она открывается - нигде не было видно петель.
      Конан перевернулся на живот и начал тереть одно из звеньев о каменный пол. Было ясно, что это напрасный труд, но он все же надеялся таким образом хоть немного сточить металл, чтобы перервать цепь. При условии, что ему дадут на это время.
      Примерно через час однообразной работы он осмотрел цепь. Там, где он скреб ею по полу, звено чуть больше блестело, вот и все. Конан хотел было уже продолжить свое бессмысленное занятие, как вдруг дверь поднялась вверх и исчезла в стене. Что ж, одной загадкой меньше!
      Послышались шаги. Затем вошла женщина с подносом в руках. Конан ожидал увидеть рабыню с железным ошейником, но перед ним стояла одна из тех, кто в качестве зрителей наблюдал за его боем. И если он не ошибся, это была та женщина, что заставила его потерять сознание. Конан был не вполне в этом уверен - все зрители походили друг на друга, как братья и сестры.
      - А ну поди сюда, ты, потаскуха лупоглазая! - приветливо обратился к ней Конан. - Уж я сверну тебе красивую твою шейку!
      К удивлению киммерийца, она ответила ему на языке, который он понимал:
      - Но тогда ты не сможешь полакомиться вкусными вещами, которые я тебе принесла!
      Конан принюхался, и рот его наполнился слюной.
      - Ну ладно, - сказал он. - Ты права. Давай сюда еду, а я, так и быть, оставлю тебя в живых.
      - Но сперва примем меры безопасности. О, это пустяки!
      В каменных плитах пола что-то загремело. Конан с изумлением увидел, что из пола вылезли две скобы, которые защелкнулись у него на щиколотках. И тут же что-то рвануло его руки назад и замкнуло скобами за спиной. Теперь он был скован не хуже быка на бойне.
      Женщина присела на пол рядом с ним и поставила возле себя поднос. На ней было совсем прозрачное одеяние, которое ровным счетом ничего не скрывало. Несмотря на голод, Конан при виде ее тела почувствовал аппетит совсем другого рода. А она поддела вилкой кусок мяса и сунула Конану в рот.
      - Меня зовут Сарисса, - сказала она. - Можешь называть меня госпожой.
      - Не собираюсь, - буркнул Конан. - А как насчет вина?
      - Дерзость может повлечь за собой мучительное наказание. Такой у нас порядок. - Она поднесла к его губам хрустальный кубок.
      - А мне к боли не привыкать. Так что лучше не старайся меня запугать.
      Сарисса продолжала его кормить.
      - Ты еще никогда не испытывал такой боли, какую я могу тебе причинить. У меня в запасе есть кое-какие чрезвычайно утонченные способы. - Смех Сариссы, рассыпавшийся, как жемчужины, был мелодичным, но холодным как лед. - Но нет! Боль - это удел простых рабов. А ты не простой, ты - особенный. Тебя я не хочу укротить. Ты будешь самым замечательным экземпляром в моей коллекции.
      - В какой еще коллекции?
      - В моей коллекции человеческих уникумов. - Она сунул в рот Конану кусочек хлеба. От запаха ее дорогих духов Конана бросало то в жар, то в холод. - До сих пор среди моих игрушек не было ни одного настоящего героя. У нас тут такая скучная жизнь! Тобой мы сможем развлекаться долго, и развлекаться на славу. Ты сражаешься, как дикий зверь, и у тебя такое несравненно прекрасное тело. Она, не смущаясь, стала его гладить. Ей явно нравились эти сильные мускулы и мощные бедра. Конан, боясь пошевельнуться, молча сносил ее ласки.
      - Каких развлечений ты ожидаешь от меня? - спросил он, хотя ответ был ему уже ясен.
      - Испытаем твое мужество, проверим, настоящий ли ты герой. У нас так редко бывают представления, для которых требуются отвага и сила. - Теперь она поглаживала его плечи и затылок.
      - Не сомневаюсь. Сегодня я видел, как ваши мужчины стояли в сторонке и смотрели, меж тем как рабы дрались вместо них.
      - Ты был великолепен, - сказала Сарисса и надавила ему на живот, чтобы проверить крепость брюшного пресса. Он был тверд, как ствол дерева. - Никогда не думала, что один-единственный человек способен устроить такую бойню. Просто захватывающе-прекрасное было зрелище.
      Конан презрительно фыркнул:
      - Необученные рабы - разве это достойный противник? Если ты находишь такие вещи интересными, то ступай лучше к мясникам. Настоящий бой с этим не имеет ничего общего.
      - Ну, мы придумаем что-нибудь другое, чтобы как следует тебя раззадорить. - Она внимательно осмотрела его мускулатуру и, по-видимому, осталась довольна.
      - Почему вы не отпустите меня на свободу? И Альквину тоже. У тебя нет никаких прав держать нас здесь.
      - Права? У нас есть вы. Вы нам принадлежите. И это - единственное право. Моя маленькая королева-рабыня такая занятная. Почему ты так упорно стремишься заполучить ее? Ведь я гораздо красивее.
      - Об этом можно поспорить. Но ей я дал клятву в верности, я ее подданный. И я пришел сюда за ней, чтобы освободить ее из лап чудовищ, которые ее похитили.
      - Мне непонятны эти смешные слова насчет верности. Мы здесь живем только ради удовольствия и ради кое-каких приятных вещей. Но тебе этого никогда не понять. Одно можешь усвоить твердо: ты в нашей власти и будешь делать то, что мы велим. Покорись - и твоя жизнь определенно станет очень, очень интересной.
      В лексиконе Конана не было слова "покориться". И он без обиняков сообщил об этом Сариссе. Но в ответ на залп ругани и проклятий она только усмехнулась. Потом погладила Конана еще раз, встала и направилась к двери:
      - Нам всем будет чрезвычайно приятно посмотреть, как тебя уничтожат. - И круглая дверь со стуком упала на свое место.
      - Да все вы тут просто сумасшедшие, - пробормотал Конан. Скобы, охватывавшие его щиколотки и запястья, исчезли. Он снова лежал на каменном полу и пытался распилить о камни непокорные звенья цепи.
      Глава девятая ГОСПОДА РАЗВЛЕКАЮТСЯ
      Конана, заснувшего на каменном полу темницы, разбудил какой-то звук. Он приподнялся и сел, прислушиваясь Железный ошейник лежал на полу, цепи его больше не сковывали. Он осмотрел ошейник, но не обнаружил ничего похожего на замок.
      - Опять колдовство, - проворчал Конан и бросил ошейник на пол. Вероятно, звон и разбудил его, когда ошейник сам собой упал на каменные плиты.
      Он встал и хорошенько потянулся, чтобы размять онемевшие мускулы. Потом бросился ходить взад и вперед, словно тигр в клетке. Никакого сомнения - его освободили от оков по какой-то пока неизвестной причине. Но что бы ни ожидало впереди, он хотел быть готовым ко всему. Дверь с грохотом поднялась и скрылась в стене.
      Конан пригнулся и ждал. Он был безоружен, однако мог пустить в ход руки, ноги и зубы. Но никто не появился. Осторожно, как крадущийся к добыче волк, киммериец двинулся к открытой двери. И гигантским прыжком метнулся в круглый проем. Он очутился в пустом коридоре. Враг по-прежнему не показывался. В правой стороне коридор вел к нескольким круглым дверям Слева было темно.
      Дверь за спиной Конана, громыхнув, опустилась
      - Уж не вообразили ли вы, что я хочу туда вернуться и там спрятаться? крикнул Конан. Он был уверен, что за ним наблюдают.
      И Конан зашагал по коридору налево, туда, где чернела тьма. Не пройдя и нескольких шагов, он споткнулся о свой меч - тот лежал на полу. Конан мигом схватил меч. Как только рука сжала знакомую рукоять, настроение Конана мгновенно улучшилось Теперь не хватало только кого-нибудь, кого он мог бы уложить этим мечом. И лучше всего - из этих, с серебряными глазами.
      - Эй! Не худо бы и из одежды что-нибудь! - крикнул он Тишина - Ну и ладно, - пробормотал Конан. - Лучше голым, но с мечом, чем разодетым в пух и прах, но безоружным
      Он двинулся дальше по темному коридору. То, что ему вернули меч, могло означать лишь одно оружие скоро ему пригодится.
      Конан вышел к лестнице, ведущей наверх, и поднялся. Нигде не было светильников или окон, но в воздухе разливался странный рассеянный свет, так что дорогу он кое-как находил в этом полумраке. Лестница привела к еще одной круглой двери. Почему-то Конан был убежден, что эта дверь не ведет в новую темницу. Диск из деревянных брусьев медленно поднялся.
      Не дожидаясь, пока дверь полностью откроется, Конан кубарем покатился вперед, как только отверстие стало достаточно большим. За порогом он мгновенно вскочил на ноги.
      Перед ним в круглом зале стояли двое до зубов вооруженных мужчин. Они были испуганы неожиданным появлением Конана. Он тут же ринулся в атаку. В этом замке у него не было друзей. Всякий, кого он встречал здесь, за исключением Альквины, мог быть только врагом. Подняв меч, он бросился к тому, что стоял справа. Конец меча вонзился в щель между ошейником и нагрудным панцирем врага. Выдернув меч, Конан двинулся ко второму воину, меж тем первый качнулся и замертво рухнул на землю. Из горла его хлынула кровь.
      Второй был осторожнее. На нем тоже был панцирь, причем очень замысловатой работы - таких Конан еще не видел. Он состоял из бесчисленных металлических пластинок, которые соединялись между собой так, что воин мог свободно двигаться. Уязвимых мест почти не было. Зазор между панцирем и железным ошейником воин прикрывал щитом Конан кружил вокруг него и метил удар в глазную прорезь шлема. Вообще он больше любил удар всем мечом, но против воина в таких доспехах лучше было действовать острием. Угрожая противнику, он одновременно не подпускал его к себе, а сам тем временем искал его уязвимые места
      Враг в обеих руках сжимал длинный кривой меч. Он был заточен с одной стороны, но, видимо, очень остро заточен! Конан был гол, и ему совсем не хотелось отведать этого клинка. Дверь за спиной Конана уже опустилась на прежнее место.
      И тут враг сделал выпад. Даже в доспехах он был невероятно ловок. Конан отразил удар. Зазвенели клинки. Описав мечом полукруг, Конан ударил и поразил врага в плечо. Тот чуть пошатнулся, но его панцирь выдержал удар меча. И оба противника снова заняли позицию для наступления.
      Вновь первым напал воин в доспехах - он полагался на их прочность. Но в этот раз Конан не отбил удар мечом. Он бросил меч и подскочил к своему врагу, молниеносно схватил его за запястье - войн разжал пальцы и выронил меч. Конан вывернул ему руку за спину.
      Напрасно воин пытался высвободить руку. Конан заводил ее все выше и выше за спину. С сухим треском она выскочила из плечевого сустава. В сражении доспехи защищали воина, но в рукопашной борьбе от них было мало проку. Конан отпустил его руку и схватил за шлем. Крутанув его так, что лицо врага почти повернулось за спину, Конан не услышал треска. Но если только он не мог вертеть головой, как сова, то, значит, был мертв. Конан разжал руки. Воин повалился наземь.
      Теперь Конан смог оглядеться. Помещение было около десяти шагов в диаметре. На высоте примерно двенадцати футов вдоль стен шла галерея с колоннами, и на ней стояли люди в роскошных пестрых нарядах. Их серебряные глаза сверкали радостью - они сполна насладились зрелищем спектакля, который разыгрался внизу.
      - Отлично, о мой герой! - воскликнула Сарисса. - Ведь это лучше, чем воевать с необученными рабами? Ты сражался с воинами элитной гвардии одного из повелителей Страны призраков,
      Весь с головы до ног одетый в золото мужчина крикнул ей:
      - Давай попробуем теперь выставить против него троих! Уж тогда-то он точно будет побежден!
      - Нет, - ответила Сарисса. - Теперь мы придумаем что-нибудь другое. Но вот - что?
      Зрители возбужденно переговаривались. Конан увидел, что среди них стоит на коленях Альквина. На ней по-прежнему ничего не было, кроме ожерелий. Лютая злоба охватила Конана - он увидел, что прекрасное тело Альквины исполосовано красными шрамами. Она была прикована к перилам галереи. На лице ее было выражение ярости - такой же, как у Конана.
      - Вы могли бы дать ему хотя бы одежду! - крикнула Альквина.
      - Зачем? - зло возразил Конан. - Уж мне-то есть чем гордиться, не то что здешним самцам!
      - Ах, какая примитивность! Очаровательно! - обрадовался кто-то из зрителей-мужчин. - Очевидно, он умеет не только сражаться, но и кое-что еще!
      Конан поманил его к себе:
      - А ну, спускайся, ты, изнеженный слюнтяй! Я выпущу тебе кишки!
      В ответ раздался громкий смех. Конан мысленно прикинул расстояние от пола до балюстрады. Высоко, но он сможет, подпрыгнув, ухватиться за нижний край ограждения, потом подтянется. А там уж останется пустячное дело - пошвырять вниз этих расфуфыренных мартышек и освободить Альквину. Дорогу отсюда они как-нибудь найдут.
      Этот план особенно понравился Конану тем, что предстояло расправиться с сереброглазыми бестиями, которым мало того, чтобы просто убивать свои жертвы, - нет, им надо ради удовольствия еще и поиздеваться над ними. Первым Конан убьет хлыща в золотых одеждах. Сарисса? Нет. Врожденная робость всегда удерживала Конана от того, чтобы убить женщину, какой бы опасной та ни была.
      Конан, как тигр, рванулся с места и, подпрыгнув, повис, одной рукой ухватившись за балюстраду. Другой рукой он сжимал меч - ведь в зубах было бы не удержать тяжелое оружие. Но ничего, он подтянется и на одной руке. Удалось! И тут, когда он уже готов был броситься на своего врага в золотых одеждах, его поразил страшный удар. Словно огонь пробежал от его руки, державшейся за перила, по всему телу. В жизни Конан не испытывал ничего подобного. Он без сил сорвался вниз на окровавленный каменный пол.
      Когда киммериец пришел в себя, то увидел, что лежит все там же, в круглом зале Но никаких зрителей на галерее не было Он сел Каждое движение причиняло сильную боль Конан знал, что боль эта не является результатом падения с галереи Скорее всего, это последствия того чудовищного удара, который он получил, когда подтягивался наверх. Конан выплюнул кровь, которой был полон его рот.
      Воинов, которых он убил, уже куда-то уволокли. Но, к удивлению Конана, посреди зала лежали его вещи.
      Он быстро оделся. Ему отдали даже украшения, в том числе и массивный браслет, подарок Альквины. Хоть он и бросил тогда задорный ответ насчет своей наготы, одетый, он чувствовал себя гораздо лучше. Конан вложил меч в ножны и надел шлем. Не хватало только плаща, но тот остался у Рерина, который ждал в лесу. Теперь надо было поискать выход из этой проклятой западни.
      Двери были закрыты. Конан поглядел наверх, на коварную балюстраду. Что, если она и сейчас таит опасность?
      Он разбежался и подпрыгнул. Теперь его меч был в ножнах, и он ухватился за ограждение обеими руками. Легко подтянулся. Сокрушительного удара не последовало! Впереди Конан увидел открытую дверь и, не долго думая, прошел в нее, на всякий случай обнажив меч. Он не собирался покидать замок без Альквины и решил обыскать все помещения, чтобы найти ее.
      Как и раньше, у него было ощущение, что за ним наблюдают А что делали бы эти люди, не будь у них возможности ради своего удовольствия мучить чужаков, забредших в их замок? Все они одинаковы, эти цивилизованные народы - сами не обладают воинскими доблестями, вот и нравится им глазеть на тех, у кого они есть. Ну да ладно! Уж он-то кое-что им покажет, пусть полюбуются в свой последний час, пока он их не прикончит.
      - Ну, теперь-то что? - крикнул он - Скорпиона вашего адского я уничтожил, с воинами расправился! Чьей смертью теперь угодно полюбоваться? Ну же, вы, трусливые евнухи!
      Он шагнул по длинному коридору, в который выходило множество открытых дверей. Но, заглядывая в них, Конан не обнаружил в залах ничего интересного для себя. В другое время он не прошел бы так просто мимо: в залах было полным-полно сокровищ Однако впервые в жизни Конана не привлекала легкая добыча Он хотел найти Альквину и поскорей бежать из кошмарного замка Поскорей вернуться в действительный мир.
      Поиски привели Конана в просторный зал, откуда разбегались ходы и коридоры. Посреди зала лежала Альквина. Теперь на ней не было даже ожерелий их сняли. На руках и ногах у нее были оковы, Альквина не могла даже пошевелиться.
      Конан замер на пороге. Ловушку он чуял мгновенно. Никакого сомнения - как только он войдет, на него набросятся. Он тянул время, чтобы сообразить, каким образом лучше действовать. Альквина была без сознания Однако она не была прикована цепями к полу, а лежала, связанная, на шелковых подушках, причем нагота ее выглядела особенно соблазнительно. Какой спектакль они затеяли на этот раз?
      Конан усмехнулся. Ясно было, что не удастся разрубить путы на руках и ногах Альквины обычным оружием. Значит, придется тащить королеву на себе. А раз так, одна рука у него будет занята, и двигаться свободно он не сможет. Но если они все рассчитали именно так, то плохо они знают киммерийцев, и в особенности Конана!
      С видом человека, который вообще не знает, что такое заботы, он вразвалку подошел к ложу королевы. Он поднял ее и взвалил к себе на левое плечо. При этом все-таки шлепнул легонько по хорошенькой попке:
      - Не бойся, Альквина. Сейчас мы отсюда выберемся
      - Я поверю в это не раньше, чем окажусь на свободе. - Голос Альквины звучал глухо - она уткнулась носом в волчий мех куртки Конана. - И вот что, никому из подданных воинов не позволено подобным образом обращаться с королевой!
      - Ага, ты уже отлично соображаешь и снова обрела все свое королевское достоинство. Клянусь Кромом ни одна женщина, которой я когда-либо служил, не была такой недотрогой. Я пришел за тобой в Страну демонов, бьюсь тут с чудовищами и людьми ради тебя, а ты обижаешься за какой-то шлепок по твоему королевскому заду. После избиения плетьми он должен был показаться тебе нежной лаской.
      - Немедленно опусти меня на землю, противный грубиян! - Альквина дернулась - хотела бы топнуть ногой, но не тут-то было.
      - Допустим, я так и сделаю. И что? Как тогда вызволить тебя отсюда?
      - Хотя бы неси меня так, чтобы я могла тебя видеть, а не дышать этой противной волчьей шкурой.
      - Нецелесообразно. - Конан опять ее шлепнул, и шлепок получился звонкий. Теперь помолчи-ка и предоставь мне наше освобождение. - Как ни сопротивлялась Альквина, Конан держал ее крепко.
      - Освобождение! Идиот! Тебя заманили в ловушку! Даже ребенок понял бы, что здесь западня!
      - Я все знаю, женщина, - сказал Конан с необычной для него мягкостью. - Я уже не раз попадал здесь в ловушки и пока что из всех выбирался невредимым. Скажи-ка лучше, где эти люди сходятся, чтобы заниматься колдовством?
      - Где сходятся?.. Разве ты не хочешь как можно скорее бежать отсюда?
      - Не выводи меня из себя своими вопросами! Они же хотят, чтобы я попытался бежать. Они всюду понаставили опасных преград, на всех дорогах. И потом, я терпеть не могу оставлять в живых своих врагов. Так где лучше всего их искать?
      Альквина застонала сквозь зубы от ярости.
      - Такой храбрец - и такой немыслимый болван! Пусть Имир нашлет на меня кару, если я когда-нибудь еще возьму к себе на службу героя!.. Надо подняться на центральную башню. Насколько мне известно, это место - там. По крайней мере, именно там Сарисса и ее дружки забавляются с помощью плеток и прочих орудий пытки. Я почти уверена, что свои гнусные церемонии они устраивают тоже там. В башне много всяких странных магических предметов. А на стене там висит огромное зеркало. В нем они видят все, что происходит в замке.
      - Да, похоже, это именно то место. Ну пошли! - Придерживая на плече королеву, Конан осмотрел входы в коридоры, которые разбегались от этого зала. Невероятно острое чувство пространства подсказало Конану, какой коридор вел к центру замка. И он бегом пустился туда.
      - Куда они подевались? - недовольно спросила одна из дам.
      - Сейчас где-нибудь появятся, - успокоила ее Сарисса.
      Все собравшиеся смотрели в большое зеркало, которое, подобно гигантскому глазу, обшаривало своим взглядом все закоулки замка; порой взгляд где-то задерживался, затем скользил дальше. Варвар Конан остановил свой выбор как раз на том коридоре, о котором все забыли, когда Сарисса придумала устроить ему ловушку с Альквиной в качестве приманки. Определенно, решили они, у киммерийца в неволе помутился разум. И вот он бесследно исчез.
      Собравшиеся в башне особы заранее распределили между собой все выходы из замка, и каждый должен был устроить на своем участке всевозможные ловушки и сигнальные устройства. Величайшим их удовольствием стало заключать пари о том, по какой дороге направится Конан и насколько далеко сумеет уйти. И о том, сколько ему осталось жить.
      Разумеется, существовали определенные правила игры: запрещалось применять отравляющие газы и такое колдовство, против которого у несчастного человека не было совсем никакой защиты. Они старались сохранять видимость того, что дают Конану шанс с оружием в руках пробить себе дорогу на волю, - ведь именно вооруженная борьба была его главным достоинством и для зрителей могла послужить самым приятным развлечением. Если бы, против ожиданий, он преодолел все препятствия и вырвался на свободу, то Сарисса получала привилегию убить его тем способом, который она сочтет наилучшим. И в любом случае ему, с Альквиной или без нее, не дадут уйти. Это испортило бы всю игру.
      - Пора бы ему уже появиться, - сказал один из зрителей, подавив зевок. Ведь, в конце концов, это скучно.
      В зеркале был виден коридор, а в его глубине - отвратительное чудовище с гнусными щупальцами, которое притаилось, подстерегая добычу.
      - Не меня ли ждете?
      Все, повернувшись, уставились на дверь. В ней стоял киммериец. Через плечо у него, как была голая, лежала Альквина. Все потеряли дар речи. Конан опустил Альквину на пол. Дальнейшее она могла видеть своими глазами.
      - Ну вот, испортил нам игру, негодник! - капризно сказала Сарисса.
      - Сыт по горло вашими играми, - бросил в ответ Конан.
      - Тогда прямо сейчас я его и убью. Никто не против? - И Хаста, подняв руку, начал производить странные пассы.
      Однако, прежде чем он успел опомниться, Конан подскочил к нему одним прыжком и по самую рукоять всадил меч в его голову. Высвободив клинок, он дважды взмахнул им-и двое господ, стоявшие по обе стороны от Хасты, с воплем повалились наземь, обливаясь кровью.
      Остальные оцепенели от ужаса. Они не могли постичь того, что разыгралось перед их глазами, - казалось невероятным, что на них действительно напал представитель живых существ, стоящих на более низкой стадии развития. Конан прикончил еще троих, прежде чем прочие бросились к выходу. Киммериец наносил смертельные удары с такой точностью и быстротой, что все прежние его сражения по сравнению с этим боем показались бы медлительными, как схватка под водой. Он не преследовал беглецов, но с оставшимися расправлялся без жалости.
      И наконец остался кто-то один. Конан вытер с лезвия меча кровь, у которой был необычный цвет. На полу сидела Сарисса, обхватившая руками жалкие останки своего брата.
      - Ты убил его, - произнесла она едва слышно.
      - Разумеется, убил. Очень жаль, что ты так сильно предавалась скорби. Прозевала первоклассное представление. - Он махнул рукой в сторону громоздившихся горой трупов. Серебряные шарики-глаза убитых быстро тускнели.
      - Я должна позаботиться о торжественной церемонии похорон моего брата, сказала Сарисса.