Киммериец поднялся и пошел по невидимому пахучему следу. Тот привел его к небольшой лощине рядом с лагерем. Теперь Конан услышал и новые звуки потрескивание и хриплое карканье. На краю лощины рос густой кустарник. Конан ползком пробрался туда и спрятался.
      Перед ним в лощине стоял шатер из шкур северного оленя. Возле шатра сидел человек, облаченный в такие же оленьи шкуры. Рога северного оленя украшали его головной убор. С тихим пением он проделывал замысловатые движения руками и при этом потряхивал гремушкой из сушеной тыквы. Перед сидящим горел маленький костер, а языки пламени играли множеством цветов, каких не встретишь в природе.
      Но кто же каркает? Конан повернул голову. В нескольких шагах от костра сидели две сороки. Конан уже видел их раньше - в небе над крепостью Альквины. Но тогда они просто летали, как самые обыкновенные птицы. Сейчас же, когда Конан посмотрел на них, по спине у него пробежал ледяной озноб. Сороки стрекотали, каркали и издавали разные другие звуки, описать которые человеческим языком невозможно, - и все это в такт заунывному пению Йильмы! Они ритмично кивали головами, делали шажки влево и вправо, словно исполняли какой-то ритуальный танец. И двигались они при этом до того четко и слаженно, что казалось, будто они повинуются чьей-то единой воле.
      Какое же адское колдовство творит здесь этот гиперборейский колдун? Наверное, он хочет с помощью своего черного искусства прибавить сил Тотиле и навредить Альквине. А может быть, затеял что-то против него, против Конана. Киммериец чуть было не вскочил на ноги, чтобы броситься на колдуна и разом покончить с ним. Однако Рерин предостерег его - подобное было бы глупостью. Рерин сказал, что Йильма не простой маг, он заключил союз с темными силами и наверняка придумал разные способы защиты на случай нападения. Такой колдун, как Йильма, защищает себя от тех демонов, которых сам же использует. Значит, тем более он предусмотрел средства защиты от смертных, если им вздумается на него напасть.
      От Рерина Конан узнал также, что легче всего одолеть волшебника именно в тот момент, когда он поглощен своими колдовскими действиями и полностью сосредоточен на волшебных заклинаниях. А еще волшебники, как и все люди, беспомощны, когда спят. Но это еще не значит, что во сне у них нет защиты. Размышлениям Конана положило конец появление призрака - его слабая тень вдруг возникла над пламенем костра. Что же это такое?
      Йильма все так же пел, сороки приплясывали и каркали, а призрак постепенно сделался как бы более плотным, однако оставался при этом, видимо, невесомым: он висел в воздухе над разноцветными языками пламени. Лица призрака разглядеть не удавалось, но волосы у него были длинные, белокурые. Совсем как у Леовигильда, - подумал Конан. Уж не шпионит ли колдун за юношей? Нет, не похоже - у призрака не было перевязанных ран на голове и груди, он был в одежде охотника.
      Внезапно Йильма резко оборвал пение и взмахнул рукой. Призрак потускнел, поблекли и разноцветные языки пламени. Вскоре огонь стал обыкновенным, красно-желтым, и тут Йильма что-то сказал своим птицам. Языка этого Конан не знал, однако было очевидно, что Йильма чем-то чрезвычайно доволен. Конан подумал, что маг, должно быть, только что опробовал какое-то колдовство, которое намеревается применить в скором будущем, вот и радуется успеху. Сороки в ответ на слова колдуна закивали головами, словно в знак согласия.
      И тут Конан содрогнулся от ужаса - одна из сорок повернула голову и уставилась прямо на него. Глаза птицы горели жарче пламени костра. Вторая птица тоже пристально смотрела на Конана, и Йильма тоже обернулся в его сторону. Быть может, ни темнота, ни густой кустарник не являются препятствием для их взгляда?
      - Кто посмел подсматривать за мной, когда я произвожу магические действия? - произнес колдун злобным, свистящим шепотом.
      Конан тут же вскочил и вышел из своего укрытия. Выхватив меч из ножен, он кинулся к Йильме, но тот мгновенно произвел несколько пассов, - видно, для защиты.
      Да только Конан метил вовсе не в гиперборейского мага. Его клинок, блеснув в свете костра, обрушился на одну из сорок. Конан не сомневался, что после такого удара от птицы останется лишь жалкая кучка окровавленных перьев. К ужасу киммерийца, меч ударился по чему-то настолько твердому, что удар болью отозвался в его руке и плече. Как будто он изо всей силы поразил гигантское чудовище, покрытое броней.
      Не теряя времени, Конан замахнулся снова, чтобы нанести удар по второй сороке. Но эта птица отскочила, и вдруг облик ее стал на глазах изменяться. Киммериец оторопел: крылья делались все больше и больше, вместо перьев появилась блестящая чешуя. И ноги стали длиннее, они были похожи теперь на ноги человека, но на скрюченных пальцах вдруг выросли острые бронзовые когти.
      И тогда Конан понял, что теперь демон предстал перед ним в своем истинном обличье. Жуткое соединение человека, птицы и рептилии, ростом - на целую голову выше Конана. Из разинутой пасти с жуткими клыками высунулось черное раздвоенное жало. Лишь горящие ненавистью глаза были все те же. От их взгляда Конан оцепенел, а крылья с загнутыми когтями по краям уже опускались на него.
      Заметив грозное движение крыльев, Конан преодолел оцепенение. Он перешел в атаку - бросился вперед, между крыльев, и ударил мечом в левый плечевой сустав птицы-демона. Рерин говорил, что эти твари все-таки подчиняются некоторым законам природы, существующим в мире людей, - иначе они не могли бы жить в его условиях. А это значит, что всякого демона можно ранить и убить. Меч глубоко вошел в тело птицы. На Конана брызнула отвратительная зловонная жидкость. Он выдернул меч и молниеносно ударил по правому плечу птицы. И тут жестокий удар обрушился на его голову. Конан пошатнулся и шагнул назад, все еще не понимая, что это было. И тут он увидел, что черное жало обагрено кровью.
      Жало хлестало по воздуху, словно плеть, демон вдруг издал страшный, оглушительный вой - это отвалились оба отрубленных Конаном крыла. В это время Йильма снова принялся распевать колдовские заклинания. И вдруг раненый демон бросился вперед, вытянув когтистые лапы, как коршун на добычу. Конан вонзил меч в брюхо чудовища. Когтистые лапы обхватили его поперек груди и, повалив, прижали к земле. Он чувствовал, как все глубже вонзаются в него острые когти, и отчаянно пытался высвободить меч, который застрял во внутренностях птицы.
      А та наклонилась над ним, разинув зубастую пасть. Жало снова высунулось. Что-то ударило Конана по плечу. Послышалось шипение, запахло паленой шерстью. Жало скрылось в пасти и тут же снова показалось. Теперь оно было прямо против лица Конана. Он увидел между двумя концами жала маленькое круглое отверстие с крохотными острыми зубами, из которого сочилась зловонная жидкость. Конана спас только густой волчий мех его куртки. Но если этот яд попадет на его лицо, все будет кончено.
      С последним усилием он рванул на себя меч. Наконец-то! Но что толку от меча - плечи Конана были стиснуты как в тисках, о том, чтобы размахнуться, нечего было и думать. Жало приблизилось - и тут Конан ткнул мечом в зубастый рот. Чудовище инстинктивно куснуло меч - острый клинок отсек смертоносное жало. Отвратительный орган упал на землю и забился в конвульсиях.
      Хватка когтистых лап ослабла, демон издал предсмертный крик. Конан быстро отбежал в сторону. То, что осталось от птицы, все еще извивалось и билось в судорогах. Из его пасти хлестала гнойная жидкость. Постепенно демон терял свою форму, превращался в серую слизь, и вот земля жадно впитала всю ее до капли.
      В этот момент Конана настиг жестокий удар сзади. Он не упал, а, покатившись по земле, быстро вскочил на ноги и, держа меч наготове, повернулся в ту сторону, откуда последовал удар.
      Вторая птица! Он совсем позабыл о втором демоне, пока отчаянно бился с первым. Вторая птица была им серьезно ранена, и потому превращение ее в демона не вполне удалось. В ее правом боку зияла кровоточащая рана, на правом крыле осталось сорочье оперенье. Однако раненое чудовище с громким шипением наступало на Конана.
      Конан еще чувствовал страшную слабость после схватки с первым крылатым демоном, ему совсем не хотелось снова сражаться с чудовищем, у которого были такие же опасные лапы с острыми когтями и смертоносное жало. Он отступил. Йильма по-прежнему сидел у костра и распевал свои колдовские песни. Наставив на демона острие своего меча и осторожно пятясь, Конан рискнул бросить взгляд через плечо на колдуна, который был от него в нескольких шагах. Йильма сидел с закрытыми глазами и казался всецело сосредоточенным на своем черном колдовстве.
      Конан, пятясь, сделал еще два или три шага по направлению к Йильме. А затем внезапно развернулся на месте и со всей силы ударил мечом. Увы! Он недостаточно точно рассчитал отделявшее его от колдуна расстояние. С размаху Конан сделал полный оборот вокруг своей оси и теперь снова очутился лицом к крылатому демону.
      Но при этом он кондом меча задел колдуна и оцарапал ему щеку. Йильма очнулся и начал выходить из состояния транса. Заунывное пение становилось все тише, глаза колдуна раскрылись. Йильма коснулся рукой своей оцарапанной щеки.
      По мере того как постепенно стихало волшебное песнопение, убывали и силы крылатого демона. Он пошатнулся и осел на землю. Только это и было нужно Конану. Он ринулся вперед и стал кромсать чудовище быстрыми мощными ударами, которым демон уже не мог противостоять. Он даже не пытался уклониться от меча, но вдруг напоследок все же бросился на Конана. И тот последним ударом разрубил хребет крылатого демона. Останки чудовища превратились в серую слизистую массу и растеклись по земле.
      Теперь киммериец снова повернулся к Йильме. После невероятных усилий и страшного напряжения - такой ценой далась ему победа в двух поединках - Конан тяжело дышал, его грудь вздымалась, как кузнечные мехи. Здорово было бы, если бы он одолел теперь еще и колдуна-гиперборея. Тогда дело можно было бы считать законченным. Потеряв своих птиц, Йильма лишился двух могучих защитников. Однако колдуна нигде не было видно. Конан огляделся по сторонам в поисках свежих следов на снегу. Следов не было. Бормоча проклятия, Конан вытер снегом лезвие меча и вложил его в ножны.
      Затем он тронулся в обратный путь - ему хотелось вернуться в крепость камбров еще до рассвета. Что ни говори, колдун теперь потерял значительную часть своей силы. У него больше нет зорких глаз. Рерин говорил, что обзавестись новыми помощниками Йильме будет непросто - придется отправиться в далекое путешествие, найти особое заколдованное место и там заниматься долгими и нудными колдовскими фокусами. Но прежде чем это случится, его настигнут копья и мечи людей.
      Глава четырнадцатая ВСТРЕЧА КОРОЛЕЙ
      Тотила приподнялся в седле и, обернувшись назад, окинул взглядом длинную колонну своих воинов, которая растянулась по лесной дороге. Люди были веселы, потому что эти злобные оводы, эти всадники, со вчерашнего дня, кажется, оставили их в покое. Король предполагал, что не увидит их до тех самых пор, когда его войско подойдет к воротам крепости Альквины. Камбры хотели нанести ему урон в живой силе своей тактикой и сразу же отказались от нее, как только торманны в ответ использовали удачный способ обороны. Но где могли камбры научиться новому приему военного искусства? Тотила догадывался, что здесь не обошлось без черноволосого предводителя воинов Альквины. Чем больше Тотила узнавал об этом человеке, тем сильнее разгоралось в нем желание сразиться с киммерийцем в поединке.
      Рядом с королем скакал на лошади Йильма.
      - Мои птицы донесли мне, что камбры забились в крепость под защиту каменных стен, как трусливые овцы в загон, - сказал он.
      Тотила мрачно покосился на колдуна:
      - Твои проклятые птицы! До сих пор от них было мало толку.
      Йильма пожал плечами и постарался скрыть свою неуверенность.
      - Маленькая неувязка, - сказал он. - Да и кто бы мог подумать, что такой жалкий маг, как Рерин, вдруг выдумает такую ловкую штуку? Но важно другое: птицы донесли мне об одной вещи, которая наверняка тебя заинтересует.
      - Так говори же! - нетерпеливо крикнул Тотила.
      - Примерно в одной миле впереди эта дорога пересекается с другой, идущей с юга. По ней движется король Одоак со своим войском. Быть может, мы нечаянно встретимся с ним на перекрестке дорог...
      Тотила довольно улыбнулся:
      - Вот как? Король тунгов? Что ж, самое время потолковать обо всем с этим жирным боровом!
      - Мне кажется, что именно сейчас союз с королем...
      - Рассуждай-ка лучше о своей магии, - перебил колдуна Тотила. - А государственные дела предоставь мне решать. - После этого оба довольно долго ехали молча.
      Когда солнце поднялось уже высоко, Тотила внимательно оглядел безоблачное небо:
      - Где же твои сороки, колдун? Сегодня я ни разу их не видел.
      - Я... Я отослал их с важным заданием, государь. Я задумал одну военную хитрость, которая будет весьма полезна тебе при взятии крепости Альквины. Йильма не осмелился признаться королю в том, что потерпел ночью тяжкое поражение. Тотиле следовало считать, что его маг силен и могуч, как и прежде. Про себя Йильма благодарил своих темных богов за то, что он успел закончить создание призрака с белокурыми волосами, прежде чем погибли два его крылатых помощника.
      - Это как-то связано с диким шумом, который слышался ночью со стороны твоего шатра? - спросил Тотила. - Сегодня утром мне многие жаловались и говорили, что там раздавались какие-то ужасные звуки, как будто шла битва между гигантскими змеями, кабанами и орлами.
      - Твоих воинов мое искусство вообще не касается! И не имеет значения, большой был при этом шум или нет.
      На перекресток лесных дорог торманны прибыли первыми. Тотила разрешил воинам отдохнуть, но предупредил их, что следует ждать "гостей". Всем воинам было приказано держать оружие наготове. Прошло не более часа, и на южной дороге показалась колонна тунгов.
      При виде войска, стоявшего на пересечении дорог, у Одоака затряслись поджилки. Засада камбров? Но нет, эти люди даже не старались спрятаться. И тут Одоак увидел рослого воина в плаще из человеческих скальпов и в шлеме, увенчанном изображением орла. Он струсил еще больше. Он-то надеялся, что лишившиеся верховной власти камбры станут его легкой добычей. А Тотила и его торманны, все в полной боевой готовности, - это не предвещало ничего доброго. Однако выбора не было - оставалось лишь сделать хорошую мину при плохой игре, ведь Одоак и его войско должны были проследовать мимо войска Тотилы.
      - Похоже, что не мы одни вышли в поход на камбров, - сказал Одоак. Холодный пот струйками стекал у него из-под шлема, однако толстяк сумел произнести эти слова достаточно твердым голосом. Его воины со свирепой радостью схватились за оружие.
      Когда тунги приблизились, Тотила вышел им навстречу. Его воины остались сидеть поодаль от дороги. Это немного успокоило Одоака. Однако он тут же вновь осознал всю свою слабость и преклонный возраст, когда исполин Тотила подошел к нему и, пожимая, едва не раздавил его руку.
      - Приветствую тебя, Одоак, мой королевский собрат! Мы очень редко видимся. - С этими словами Тотила одной рукой обнял Одоака за плечи и окинул горделивым взглядом всех стоящих вокруг - они должны были видеть, как он силен и молод, не то что одряхлевший король тунгов.
      - Приветствую тебя, Тотила, - ответил Одоак, намеренно избегая королевского титула. - Верно ли мое предположение, что и ты, и я вышли в поход для выполнения одной и той же миссии?
      - Это вполне возможно Давай отойдем куда-нибудь в сторонку и обсудим все с глазу на глаз, как подобает королям
      Одоак всегда чрезвычайно неохотно покидал своих телохранителей, но он не решился возразить Тотиле, чтобы ничем не выдавать своего страха
      - Отдохните пока здесь, - сказал он воинам, стараясь сохранить беззаботный вид - Нам с Тотилой нужно посовещаться о важных делах.
      И два короля отошли от дороги и поднялись на небольшой холмик. Тотила заговорил первым.
      - Мой маг сказал мне, что Альквина, исчезнувшая при столь необычных обстоятельствах, теперь вернулась.
      - Я очень этому рад. - Одоак был поражен известием. - Значит, теперь я смогу спросить ее, почему она до сих пор не дала ответа на мое предложение.
      - Я тоже собирался задать ей этот вопрос. Может быть, ты, кроме того, хочешь проучить этого бродягу, твоего племянника?
      Одоака охватила ярость, но он сдержался и не выдал себя Ведь проклятому Тотиле помогает волшебник Йильма. И почему гиперборейский маг не встал на сторону настоящего короля, такого, как он, Одоак, а вместо этого примкнул к выскочке, бывшему разбойнику?
      - Правильно! Мальчишка глубоко разочаровал меня. Я воспитал его как собственного сына, ради памяти моего любимого брата. А он, паршивый щенок, нагло посягает теперь на мой трон. - Одоак вымученно улыбнулся: - Будь доволен тем, что ни разу не был женат и не имеешь наследников.
      - Скоро это положение изменится. Я его исправлю. Ведь, в конце концов, это просто позор, что женщина королевского рода, Альквина, до сих пор не замужем, в то время как и наши, и ее королевства не имеют наследников. Но если бы мы с тобой стали воевать друг против друга - кому от этого выгода? Только камбрам! Кто бы из нас ни победил, он выйдет из войны настолько ослабленным, что не сможет сражаться с камбрами.
      - Союз против камбров? В этом есть смысл. - Одоак кивнул. Он давно уже надеялся, что Тотила предложит ему союз. - Остается решить лишь вопрос о наших личных целях. Союз наш будет не слишком плодотворным, если потом мы начнем воевать за обладание Альквиной, ее землями и ее народом.
      - Ну, это определенно можно будет уладить, - поспешил заверить его Тотила. - Да мы и должны обо всем договориться, прежде чем двинемся дальше. Насчет земель и народа договориться проще простого. Разделим все ее владения пополам по реке Гернах, которая протекает как раз посредине ее королевства. Север отойдет ко мне, юг достанется тебе.
      Одоак на минуту задумался, потом сказал:
      - Я согласен. Но как же быть с Альквиной? Нам обоим нужна супруга, но ведь женщину не разделишь на две части, как земли.
      - Я представляю себе это дело следующим образом. - Тотила улыбнулся с наигранным простодушием. - Ты поставил перед собой две цели. Первая - получить Альквину. Вторая - одновременно избавиться от Леовигильда. Твоим людям, однако, вряд ли понравится, если ты убьешь мальчишку собственными руками. Хотя это, конечно, не составило бы тебе труда. Ни минуты не сомневаюсь.
      - Разумеется, мне ничего не стоит убить этого молокососа, - хвастливо заявил Одоак. - Но ты прав и в другом. С политической точки зрения убить Леовигильда своими руками было бы ошибкой. Кое-кто может ославить меня как убийцу принца, даже если я убью его ради необходимой обороны.
      - Зато я могу убить его и остаться безнаказанным, - сказал Тотила, не упомянув о том, что уже убил юношу, - он был в этом почти абсолютно уверен. Предлагаю сделку: за убийство Леовигильда ты уступаешь мне Альквину. Честная сделка - или ты считаешь иначе? Ведь к тому же в приданое ей достанется только половина ее земель.
      Одоак принялся разглаживать бороду, сделав вид, будто погрузился в глубокое раздумье. Затем он сказал:
      - Но ведь наследник-то мне все равно нужен.
      Тут Тотила потерял терпение:
      - Послушай, да пошевели же ты мозгами наконец! Сколько угодно на свете знатных дам с дочерьми на выданье! Любая из них уж наверное не откажется стать тещей короля! А не хочешь - так найди какого-нибудь дурня из крестьян и объяви, что он - сын твоего брата, некогда пропавший без вести племянник. Ты же все равно не дашь ему дожить до совершеннолетия. Но зато обеспечишь себе лет пятнадцать спокойной жизни без чьих-либо посягательств на твой престол.
      - Все, что ты говоришь, очень мудро, брат мой. - Одоак испугался. - Давай условимся вот о чем. Сейчас мы объединим наши войска и пойдем войной на камбров. После сражения ты получишь Альквину, при условии, что убьешь Леовигильда. Ты получишь и половину ее королевства. Мне отходит южная часть земель. Так. И затем мы расстаемся как добрые друзья, каждый со своим войском возвращается к себе домой.
      Тотила протянул руку, и они скрепили договор рукопожатием. Ни тот ни другой не имел даже мысли о том, чтобы выполнить это соглашение. Обняв друг друга за плечи и улыбаясь, короли спустились с пригорка и пошли к своим войскам.
      - Неужели Одоак так глуп? - недоверчиво спросил Йильма.
      Король и его маг сидели в небольшом шатре из промасленных оленьих шкур. Войско находилось в пяти-шести часах пешего перехода от крепости Альквины. Была ночь, воины отдыхали - завтра предстояли тяжкие испытания. Йильма развел в шатре маленький костер. Дыма от него не было, но языки пламени отбрасывали на лица Йильмы и Тотилы зловещие тени. Король и колдун совещались.
      - Конечно, Одоак глупец, но все же не настолько! Он просто запуганный старик, его лучшие дни давно миновали, ему осталось всего-то несколько жалких лет, и он, понятно, не хочет напоследок лишиться своего королевства. Сейчас он не знает, кого ему надо бояться больше - меня или Леовигильда. Ясно, что союз, который я ему навязал, его не устраивает. Но выбора-то у него нет.
      - И ты дашь ему спокойно убраться домой, когда сражение будет позади?
      - Это зависит от того, как все сложится. Если он потеряет многих бойцов, а наши потери будут небольшими, то я, может быть, сразу же с ним расквитаюсь. Если не получится - придется подождать год или два. Конечно, мы в любую минуту можем разбить его войско, но зачем нам еще одно сражение и дополнительные потери? Все можно сделать гораздо изящнее. У меня великие планы. Вывести из игры мелких соперников здесь, на Севере, - лишь малая часть моих замыслов. Я должен поберечь свои силы, потому что намерен завоевать Юг.
      - Как ты упомянул, государь, дело может быть значительно упрощено, если убить Одоака в завтрашнем сражении. Я правильно тебя понял? - спросил Йильма.
      Тотила задумался, прежде чем ответить:
      - Пожалуй, да. Если Одоака убьют камбры. Если я сам его убью, его воины за мной не пойдут.
      - А что, если бы его убил Леовигильд?
      - Что? - Тотила изумился. - Леовигильд? Да ведь я прикончил мальчишку. Вряд ли он выжил, получив такие ранения.
      - Но тунгам-то об этом ничего не известно! Я могу пустить в дело призрак, который как две капли воды похож на Леовигильда. И тогда пусть тунги увидят, как Леовигильд убивает Одоака. А потом ты можешь убить призрака, причем умирать он будет вполне правдоподобно, будто настоящий человек.
      Тотила ухмыльнулся:
      - Ты в самом деле можешь это сделать? В таком случае тунги почтут за честь присоединиться к моему войску. Ведь я буду мстителем за смерть их короля.
      - Именно!
      От удовольствия Тотила даже привстал и хлопнул себя руками по коленям:
      - Так и поступим! Ха-ха! Никогда еще я не убивал кого-то дважды, но с радостью это сделаю.
      Одоак сидел со своими воинскими начальниками у походного костра и хмуро смотрел на огонь. Его войско до этого дня так и рвалось в бой с камбрами. Появление Тотилы заметно понизило боевой дух тунгов. К королю обратился старый седой воин:
      - Мы пришли сюда, чтобы завоевать земли Альквины. Но нам это не удастся, поскольку здесь находится войско Тотилы. По моему мнению, нам следует вернуться домой и выждать более подходящий момент.
      Многие поддержали воина. Но были и противоположные мнения:
      - Нет! Вы что, хотите, чтобы о нас говорили, что тунги вышли в поход и вернулись из него как побитые псы? Да еще не побывав ни в одном сражении! Лучше умереть, чем покрыть себя таким позором! - Эти слова были встречены криками одобрения.
      - Правильно! Так должны рассуждать настоящие воины! - воскликнул Одоак. Что бы ни ждало впереди, Одоак не желал отступать. Нельзя было допустить, чтобы его воины долгую зиму предавались мыслям о пережитом позоре, ответственность за который должен нести король.
      - Если сейчас мы захватим половину этих земель - на что они нам? Сейчас мы не можем воевать одновременно и с камбрами, и с торманнами. Не беда - лето не за горами. В будущем году все, может быть, сложится совсем по-другому. Вот тогда мы прежде всего завоюем вторую половину земель камбров. Потом двинемся на запад и разобьем Тотилу. Вот почему сейчас мы должны заключить с ним военный союз. После победы над камбрами мы будем свободны от всяких обязательств перед Тотилой.
      Эта речь убедила почти всех воинов. Пусть план был несовершенен, он давал возможность сразиться с камбрами и вернуться домой со славой. Никому не улыбалось возвращение к женщинам и старикам, при том что мечи и копья остались не обагренными кровью врагов.
      Одоак приветливо кивнул своим воинам, не подавая вида, что чувствует облегчение. Он хотел лишь одного - захватить небольшой кусок земли, сохранить свой престиж полководца и увидеть у своих ног труп Леовигильда. Быть может, его мечты сбудутся уже завтра.
      - Вот они, - сказал Конан.
      Он стоял рядом с Альквиной на крепостной галерее. Все, кто был способен воевать, поднялись на галерею и теснились к деревянному частоколу. Кому не посчастливилось вовремя занять место наверху, стояли во дворе. На галерее были сложены груды камней - от небольших, с кулак величиной, до скальных обломков диаметром около фута. Здесь стояли наскоро изготовленные копья. Камбрам приемы обороны крепости были неизвестны, но Конан убедил их, что только такая оборона дает им шанс выстоять, - враги значительно превосходили их своей численностью. Камбры уже усвоили, что в подобных ситуациях надо полагаться на опыт киммерийца.
      - Их действительно очень много, - сказала Альквина. Ей стоило огромного труда подавить дрожь в голосе и произнести эти слова спокойно.
      Из леса, который начинался сразу за Большими камнями, нескончаемым потоком текла на равнину колонна воинов. Бронзовые шлемы и панцири сверкали на солнце. Видны были только головы и плечи - все остальное было скрыто за большими круглыми щитами. Теперь войско двигалось двумя одинаково многочисленными, но явно самостоятельными колоннами.
      - Я предположил бы, что это союзники, - сказал Зиггайр с усмешкой, - но не больно-то торманны и тунги любят друг друга.
      Вдруг стало слышно, что в лесу валят деревья.
      - Взялись за работу. Они строят лестницы, по которым будут карабкаться на стену, - пояснил Конан.
      - Они смогут сюда подняться? - испуганно спросила Альквина.
      - Если предоставить им достаточно времени - конечно. Твоя крепость ведь не стоит на отвесной скале. Опытная армия смогла бы взять ее довольно быстро. Но эти люди если и лазили на стены, то лишь для того, чтобы украсть у соседа курицу, так что, я думаю, для штурма им понадобится день или даже два.
      - А нам этого времени хватит?
      - Если все пойдет хорошо, то хватит. Там, на равнине, ты видишь множество воинов, но по-настоящему опасны из них лишь двое - Йильма и Тотила. Тотилой займусь я. А Рерин сказал, что справится с Йильмой.
      - Я молю Имира, чтобы все было так, как ты говоришь. - Альквина плотнее запахнула меховую шубу - но знобило ее не от холода.
      Примерно через час враг подступил к стенам крепости. Конан приказал всем, кроме воинов, покинуть крепостную галерею. Осадных машин у нападающих не было, поэтому во дворе жителям крепости не угрожала непосредственная опасность. Может случиться, что залетит копье. Но, по мнению Конана, если человек не способен увернуться от летящего копья, значит, он заслуживает быть пронзенным этим копьем.
      - Всем приготовиться! - крикнул киммериец. - Не бросайте камни, пока не будете уверены, что попадете. Никакой спешки! Когда они будут прямо под стеной, тогда бросайте - не промахнетесь.
      Глаза стоящих вокруг Конана воинов горели, всем не терпелось вступить в бой. Когда Конан командовал войсками в южных армиях, он с великим трудом заставлял людей воевать - их приходилось просто гнать на врага. Здесь же он должен был следить в оба за своими подчиненными, не то они побежали бы во двор, распахнули ворота и, обнажив мечи, бросились на врага. Биться честно, один на один, - вот какие битвы по нраву северянам.
      Враги с криками бросились к стене. Многие тащили длинные лестницы. По тому, как были сооружены лестницы, Конан понял, что эти воины еще никогда не штурмовали крепостные стены. Но этой науке они быстро обучатся - так же быстро, как научились они сражаться со всадниками. Конан внимательно оглядел беспорядочно шедшую на штурм толпу. Кое-где он заметил длинные пики, вроде того копья, которое он использовал, сражаясь с Охотником в мире призраков. Конан обрадовался, обнаружив, что таких пик было немного. С их помощью враги могли бы сбрасывать защитников крепости со стены, которая была не слишком высока. А сбросив нескольких, они открыли бы своим путь на стену. Если же хоть кто-то из врагов сумеет удержаться на галерее, то и все остальные, как муравьи, заберутся наверх по лестницам. Дальнейшая оборона - гибельное дело, штурм можно будет считать законченным. И врагам останется перебить последних защитников крепости
      Наступающие достигли подножия стены. И тут в них полетели камни и копья. Прикрывая головы щитами, враги закричали, призывая камбров спуститься вниз и начать сражение по правилам - как это подобает настоящим мужчинам. Ответом был новый град камней. Наступающие стали неуклюже прилаживать лестницы. Поначалу защитники с легкостью сталкивали лестницы со стены. Но враги действовали все более решительно, и вскоре головы самых отчаянных уже показались над частоколом.
      Прямо перед Конаном над частоколом вырос вдруг край щита и верхушка шлема. Первый удар киммерийца пришелся по щиту, вторым он разрубил шлем. Падая, воин увлек за собой того, кто поднимался за ним по лестнице. Конан перегнулся через частокол, чтобы столкнуть лестницу, но она - то ли случайно, то ли специально - была поставлена именно так, как полагалось. Верхний конец лестницы упирался в стену значительно ниже ее края. Чтобы ее столкнуть, нужно было сильно перегнуться через стену. В Конана полетели копья, и он был вынужден отойти назад.
      Следующий воин взобрался на лестницу. Щита у него не было.