Конан - не знающий страха

Поднимались и опускались в глубины морей континенты, а храм нерушимо стоял. Множество городов появлялось и исчезало вокруг него, а он все стоит. И грязный городишка Кротон - лишь один из чреды этих городов. - Глубоко посаженные глаза жреца начали светиться странным огнем. - Прежде, пока хайборийские варвары не захватили эти земли, здесь стоял великий город Карутония. Более миллиона человек жило здесь. И те холмы, которые окружают город, это не что иное, как засыпанные землей и поросшие лесом останки древних величественных храмов и гробниц. И уже тысячи лет никто не догадывается об этом!
      - Воистину, - вклинился Аксандриас в словесный поток жреца, так как уверился окончательно, что старик выжил из ума, - воистину это древнее место.
      - Древнее? - Жрец издал подобие сухого смешка. - Сама Карутония была лишь юным побегом на развалинах былого. Храм был здесь, когда только пески окружали его, а прежде было время, когда он погружен был в воды внутреннего моря. Миллионы лет пронеслись над храмом, а он почти не изменился. Разве что резьбу на фасаде слегка стерли ветры и дожди, которые огромные горы сумели обратить за это время в груды песка.
      - Вот-вот, - опять заговорил аквилонец, пытаясь все же направить беседу в нужное ему русло, - это именно то место, которое я искал. Ведь для человека ваших познаний сущий пустяк научить меня кой-каким мелочам.
      Машинально Аксандриас приподнял крышку большого медного сосуда и глянул внутрь. Глянул и задохнулся. Внутри зияла сводящая с ума космическая бездна. Словно сверху заглянул он в исполинский звездный водоворот. Аквилонец резко бросил крышку на место и прикрыл глаза, пытаясь справиться с подступившей дурнотой. Жрец, похоже, ничего не заметил и сказал:
      - У меня есть то, что тебе нужно.
      Жрец пересек помещение и распахнул покрытые резьбой деревянные двери. Аксандриас вздохнул с облегчением: кроме полок и стеллажей, здесь ничего не было. Комнату наполнял аромат каких-то экзотических растений.
      Жрец взял деревянную коробочку и сдвинул крышку. Внутри находились сотни маленьких зеленоватых шариков размером с горошину каждый.
      - Снаружи таблетка покрыта смолой дерева юлак. Растет оно на Барахских островах. Смола-то и дает необычайную силу и выносливость. Раньше, отправляясь в сраженье, ею пользовались королевские гвардейцы. Смола смешана с секрецией жуков-скарабеев. Они водятся только в Стигии. А секреция обладает свойством необычайно убыстрять реакции организма, и двигательные, и зрительные. В середине каждой таблетки находится камедь зеленого мака, она тоже обладает чудесным действием. Принявший ее не ощущает боли и страха, и только одно желание владеет им - желание атаковать.
      Жрец поставил коробочку и, взяв в руки кисточку, начал, макая ее в чернила, писать что-то на крышке.
      - Если не злоупотреблять пилюлями, они не принесут особого вреда. Конечно, следует проявлять осмотрительность. - Жрец указал на сделанную им надпись. Надпись была на современном аквилонском языке.- Это заклинание. Давая лекарство, произноси его, и действие таблетки многократно усилится. Однако для здоровья человека подобный эффект разрушителен, имей в виду. Если принимать таблетки каждый день, быстрая смерть неизбежна. Поэтому советую давать их только рабам и преступникам.
      - Я последую вашему совету. А какова цена лекарства?
      - Пятьсот аквилонских монет.
      Это были огромные деньги, но, следуя распоряжению Тахарки, Аксандриас дал бы и большую сумму. Из своего туго набитого кошелька аквилонец отсчитал пятьсот монет.
      Жрец проводил своего гостя до входа и на прощанье произнес:
      - Если понадобится моя помощь, приходи. Мне нравятся те, кто стремится овладеть Великим Искусством Магии.
      - Не сомневайтесь, мой добрый господин, если возникнет нужда, я сразу же приду к вам, - ответил аквилонец, а про себя поклялся никогда больше не переступать порога этого жуткого храма.
      Почти бегом он ринулся прочь. Стоя на пороге своего храма, жрец провожал аквилонца немигающим взглядом, и подобие ужасной, злобной, насмешливой улыбки искажало его тонкие губы.
      Достигнув конца мощеной улочки, Аксандриас обернулся на храм. Затем, движимый каким-то безотчетным любопытством, он отыскал место у городской стены, по которому можно было влезть на саму стену. Забравшись, он пошел по стене в сторону храма. Идти приходилось осторожно, ведь стена была сильно разрушена временем. Наконец он достиг места, откуда хорошо были видны складские помещения, стоявшие по обе стороны храма. Аквилонец взглянул вниз и увидел то, что и должен был увидеть: плоская безликая крыша храма длиной никак не более двадцати пейсов упиралась прямо в городскую стену.
      Аквилонец пересек городскую стену шириной около четырех пейсов и, не сомневаясь, что увидит под собой продолжение храма, посмотрел вниз. Но ничего там не увидел. Ничего, ровным счетом, кроме поросшего травой поля да стада быков на нем. Аквилонца начала бить дрожь, и волосы на голове зашевелились. Где же тогда та часть храма, в которой он побывал только что?
      В этот вечер, отступив от собственного зарока, он напился до полного бесчувствия.
      Глава 4
      - На каком же отрезке пути мы потеряли их след? Может, они пошли к Белверусу по большой дороге? - размышляла Калья.
      - По мне, так пошли бы они в саму преисподнюю. - Теперь, когда совершенно очевидным стало, что противник ускользнул, Конан постоянно находился в самом скверном расположении духа и базарил по любому поводу. Скоро они достигнут Офира. А там вовсю идет война. Поди тогда отыщи в этой сумятице бандитов. Шансов почти нет.
      Поначалу все складывалось так удачно. Что ни день, натыкались они на следы разбойной деятельности Тахарки и его спутников. Обычно это были небрежно спрятанные обобранные трупы, над которыми кружилось воронье. Встречались им на пути и отряды стражников. Они разыскивали убийц, думая, что это дело рук кого-то из местных разбойников. Тахарка был умен и сразу скрывался с места преступления, избегая возможных осложнений.
      Конечно, они заблуждались, думал Конан, полагая, что одна решающая схватка позволит им свести счеты с бандитами. На такое длительное преследование они, признаться, и не рассчитывали.
      - Этот Тахарка не так-то прост, - заметила Калья. - Он все время меняет тактику. На твоей родине он охотился за рабами, но по пути в Офир стал разбойником с большой дороги. Сдается мне, что-то он еще замышляет.
      Конан натянул поводья, и конь его стал. Они находились на вершине холма. Внизу простиралась бесконечная зеленая долина. Спустившись вниз, они уже окажутся в Офире.
      - Может, они решили не ехать в Офир?
      В ответ Калья пожала плечами:
      - Да кто ж их знает! Они ведь точно дети малые: поманит их что-нибудь они тут же переменят планы. И гадать, что им взбрело на ум в следующую минуту, совершенно бессмысленно.
      В мрачной задумчивости смотрел Конан на зеленые просторы. Вот бы сейчас отпустить поводья и мчаться стрелой по этим далям, проникая в их самые заветные тайны. Однако сейчас только одним чувством должен он руководствоваться, определяя свой путь. Чувством мести.
      И Конан развернул коня:
      - Вернемся и будем искать их след.
      Так прошла еще неделя. Однажды они спешились у небольшой таверны. Здесь можно было поесть самим и дать возможность лошадям отдохнуть: под навесом для них было припасено сено. Перед хибаркой были расставлены грубые столы со скамьями. Над ними тоже был навес.
      С полдюжины местных жителей поглощали за этими столами пищу.
      Путники досуха растерли лошадей, дали им сена и воды, а потом и сами уселись за стол, приказав подать охлажденного вина. Хозяйка выполнила их просьбу и с интересом взглянула на Конана:
      - Ты парень молодой и крепкий. Только вот зря болтаешься по этим краям в одиночку. От этой молоденькой девицы, - женщина кивнула на Калью, - не много проку...
      - Что-то мудреное ты говоришь, хозяйка. Разве сила и крепость - это недостатки?
      - То-то и оно... Видишь ли, мы как раз перед вашим приходом кое-что тут обсуждали. Повадились в наши края бандиты, нападают на фермы и до поселков добрались. И вот ведь странно - только молодых сильных парней умыкают. Раньше детей и женщин в рабство брали...
      - Это правда, чужеземец, - вступил в разговор мужчина, одетый как погонщик скота. - Напали они недавно на караван моего хозяина и всех молодых парней увели.
      - Говорят, они немедийцы, - подключился к общему разговору бродячий торговец. Тюк с товарами лежал возле его ног. - Хотя вроде есть среди них и аргосийцы...
      Потом заговорил толстяк. Судя по одежде, это был королевский палач:
      - Они не только разбойничают, а кое-что и еще... Пришлось мне тут побывать в Волзино, там я должен был вздернуть парочку конокрадов. Так начальник тюрьмы начал голову мне морочить, будто эти молодчики успели с собой покончить в ожидании казни. А я поговорил кое с кем и выяснил, что мерзавец просто-напросто запродал их этим немедийцам. А я остался без заработка. Каково, а? Ну, это ему с рук не сойдет. Вернусь в столицу и доложу кому следует. - Толстяк, просто задыхаясь от праведного негодования, залпом осушил свою кружку.
      - Странно все это, - проговорила в задумчивости Калья.- Сильные мужчины-рабы, конечно, нужны. Но ведь женщины и дети тоже считаются хорошим товаром. По крайней мере, от них легче добиться послушания, да и прокормить их проще. Что-то не доводилось мне слышать о работорговцах, отказывающихся от детей и женщин. Ну разве что у них какая-то особая цель... Например, король задумал построить что-то грандиозное и ему нужны рабочие руки...
      - Нет-нет, - быстро заверил палач, который, видимо, был в курсе всех придворных дел. - Много лет назад построили огромную гробницу для старого короля. И я не слышал, чтоб затевалось нечто подобное. Вот стигийцы, так те постоянно озабочены сооружением чего-то грандиозного... Ну так, пока в Офире идет война, можно запросто покупать любое количество пленных. Вот вам и рабочие руки...
      - Да, непонятно это все, - заговорил пастух, от которого запах исходил как от целого стада, - сам-то я старик и никому не нужен, а вот сыновей своих я отправил в горы от греха подальше.
      Конан улыбнулся:
      - Спасибо, хозяюшка, да только не стоит сильно обо мне беспокоиться. Не так-то легко взять меня в оборот. Да и спутница моя не промах.
      Хозяйка ушла за очередной порцией еды. Посетители вернулись к обсуждению своих повседневных дел.
      - Что скажешь? Тут, похоже, не обошлось без Тахарки, - обратился Конан к девушке.
      - Не знаю. От этого негодяя всего можно ожидать. Почему они берут только молодых мужчин, вот чего не могу понять. Скорее всего, задумали что-то совсем мерзопакостное. Вот это вполне в духе Тахарки.
      - Но ведь говорят, что бандиты из Немедии...
      - Большая хитрость раздобыть немедийскую одежду! Давай-ка порыскаем по этой местности. Сдается мне, здесь орудуют именно Тахарка с Аксандриасом.
      Пока лошади отдыхали, Конан и Калья пытались выудить из местных жителей нужную информацию. Конан, не привыкший церемониться, несколько раз пытался задавать вопросы в лоб, но всякий раз получал под столом весьма ощутимый пинок ногой. Конан решил не связываться и предоставил возможность Калье вести разговор. Ее умение выведывать нужные сведения было поразительным. При этом Калья умудрилась не вызвать подозрений. Таким образом, скоро им стало известно, что в дне пути отсюда расположен город Кротон - рассадник бандитов, воров и контрабандистов всего мира. И находится этот город вблизи немедийской границы.
      Солнце уже садилось, когда Конан и Калья подъезжали к Кротону. С удивлением уставившись на двугорбых животных, киммериец спросил:
      - Это и есть верблюды?
      - Да. Сейчас мы приблизились к границам восточных земель. Дальше Немедия, Бритуния, Коринфия, Замора, Туран и море Вилайет.
      - А что за морем?
      - Ну, о тех землях известно в основном понаслышке: Гиркания, Кхитай, Вендия. А еще дальше, говорят, лежит громадный океан, а за ним - конец мира.
      Мечта о дальних путешествиях вспыхнула в Конане снова, и он пылко воскликнул:
      - Мне бы только расправиться с этими ублюдками, и непременно увижу все это своими глазами!
      - Чудной ты, Конан, - голос Кальи смягчился, - видела я в своей жизни киммерийцев, не то чтобы много, но даже те, кто мне встречался, больше всего хотели оказаться дома, в родных краях. А ты рвешься путешествовать!
      - Я и впрямь отличаюсь от своих соплеменников. Я сопляком еще был совсем и меча-то не мог поднять, а подчиняться никому не хотел. И отец, и старейшины колотили меня почем зря, но выбить дурь так и не сумели. И все же им пришлось оставить меня в покое. Это случилось, когда я завоевал себе статус воина...- И как-то неохотно добавил:- В Ванариуме дело было...
      - Так ты был при Ванариуме! - воскликнула Калья.
      Несколько лет назад слухи об этой битве разнеслись и по Аквилонии, и за ее пределами. Еще бы! Громкое было дело. Аквилонцы вторглись на древнюю киммерийскую землю, захватив часть приграничной территории. Там они и основали свой город Ванариум. Свезли туда переселенцев из Боссонских Пределов и Гандерланда. А киммерийцы просто взяли и стерли все это с лица земли, повырезав всех обитателей города.
      Лицо Конана искривилось. Видно, не очень-то хотелось ему погружаться в эти воспоминания. И он мрачно заметил:
      - Что было, то прошло. Давай-ка лучше разведаем, что тут творится. - Он кивнул в сторону Кротона.
      Когда они въехали в город, торговля уже подходила к концу. Из окон разнообразных заведений неслась зазывная музыка: дневные хлопоты закончились, и наступало время развлечений. У торговца коврами Калья спросила, где тут можно заночевать. Торговец с сомнением оглядел их запыленные потертые одежды.
      - Вообще-то лучшим местом считается , но уж больно там цены подскочили с тех пор, как начались эти представления. Ступайте-ка вы, ребятки, к городской стене. Там вы найдете и пристанище для себя, и конюшню для лошадей. Да и тихо там, не то что в центре. А мухи, знаете ли, они везде кусаются одинаково.
      - Спасибо за совет, - отозвался Конан, - но о каких это представлениях в ты тут болтаешь?
      - Как, вы ничего не знаете? Так ступайте и поглядите сами. Зрелище стоит тех денег, что за него берут!
      Путники отыскали для себя подходящее жилье. Прямо под их комнатой находилась конюшня, где и стояли их лошади. Потом они отправились в общественную баню, чтобы смыть толстый слой грязи, осевший на них за время странствия.
      Час был поздний. Посетителей, кроме них, не было никого. Мужскую и женскую половину бани разделяла простая деревянная перегородка, через которую легко проникал звук.
      - Что будем делать дальше? - услышала Калья голос Конана.
      - Давай посетим этот .
      - Мы что, развлекаться приехали? - съязвил Конан.
      - Приятель, разве не ясно, что люди такого сорта, как Тахарка, летят в злачные места, точно мухи на мед. И если в лучшие развлечения во всем городе, то именно там эту банду и следует искать.
      - А вдруг женщин туда не пускают, - отозвался Конан после некоторого раздумья.
      - И что с того. Туда, где я обучалась владеть мечом, женщин тоже не пускали. Однако я своего добилась.
      - Да уж... Уменья добиваться своего у тебя не отнимешь,- парировал киммериец.
      - Быть сильной - единственный выход. Хотя совершенно лишнее оставаться при этом неотесанным варваром, - донеслось до Конана сквозь шум льющейся воды. Он покривился:
      - Женщина, язык у тебя, что ножовка у оружейника. Ну да я тебя понял. Посетим сегодня этот притон, и тот, кто помешает нам сделать это, пусть пеняет на себя.
      - Вот такие слова мне по душе, киммериец, - смеясь, отозвалась Калья.
      Однако против присутствия девушки в никто не возражал. Почти все оставшиеся деньги они выложили в уплату за вход. Видимо, зрелище того стоило, потому что, несмотря на высокую цену билетов, толпа просто осаждала вход. С трудом отыскав свободное место, Конан и Калья уселись, заказав по кружке эля. Они с интересом оглядывались, недоумевая, что же заставляет зрителей так бесноваться.
      Поставив на стол кружки с элем, служанка посоветовала им подняться на галерею. И Конан с Кальей двинулись наверх. Судя по реакции окружающих мужчин, отсутствие глаза совершенно не умаляло привлекательности Кальи. Один тип обратился к девушке с сомнительным предложением, и тут же получил удар поддых от Конана. Согнувшись в три погибели, он долго потом восстанавливал дыхание. Со вторым Калья справилась сама. Ловким взмахом кинжала она распорола ремень, поддерживавший штаны охальника. Штаны свалились, мужчина рванул резко в сторону от Кальи, потерял равновесие и рухнул с галереи вниз, на стол. Публика покатилась со смеху.
      Встав у поручней, киммериец и девушка глянули вниз, на арену. Там уже переминались в нетерпенье два бойца. Всю их одежду составляли набедренные повязки, сверкающие железные шлемы и широкие кожаные браслеты с медными бляхами. В правой руке у них был тяжелый меч со слегка искривленным лезвием, предплечье левой закрывал маленький щит не больше фута в диаметре.
      - Так это же бой гладиаторов, - пробормотала Калья, - ты видел что-нибудь подобное?
      - В Гиперборее и Ванахейме.
      - А у вас, в Киммерии, такое не принято? - Девушка пыталась говорить беззаботно, однако лицо ее заметно побледнело.
      - Что ты! Ни мы, ни гандеры рабов не держим, да и у пиктов рабов в общем-то не бывает. Боюсь, в этом смысле нам точно далеко до прочих цивилизованных народов.
      - Да уж. Варвары гладиаторских боев не устраивают. - В голосе Кальи киммерийцу послышалось одобрение. Но тут же она беспокойно добавила: Что-то с этими бойцами не то...
      В ожидании схватки зрители заключали пари. Противники стояли друг против друга. Их глаза, вперенные в соперника, налились дикой злобой. Руки судорожно сжимались и разжимались на рукоятях мечей. Один из бойцов дрожал всем телом, точно конь перед скачкой. Конану приходилось вступать в бой с людьми разных национальностей, и из своего опыта он знал, что только киммерийцы способны сохранять спокойствие перед схваткой.
      - Они же не настоящие воины. Это всего лишь рабы, которых принуждают к драке.
      - Но выглядят они совершенно ненормально, - в недоумении повторила девушка. - И одним своим глазом я еще в состоянии разглядеть, когда человек боится, а когда - нет. Эти двое исходят ненавистью, а ведь они встретились впервые! За что же им так ненавидеть друг друга?
      - Что ты имеешь в виду? - Конану стало как-то не по себе.
      - Не знаю точно... Но я... - Последние слова Кальи потонули в реве толпы. Гладиаторы по команде распорядителя боя ринулись друг на друга.
      Вид толпы, жаждущей чужой крови, претил Конану. Но он вынужден был признаться, что схватка целиком поглотила его внимание. Бой носил исключительно наступательный характер. Удары наносились с невероятной быстротой, а мечи с закругленными книзу остриями больше подходили, чтобы рубить, а не колоть.
      Хотя соперники и прикрывались круглыми щитами, все же некоторые удары достигали цели. Но борющиеся, казалось, не замечали ран. Кровь хлестала, а они продолжали яростно биться.
      - Они смелые, но глупые. - Конан сосредоточенно следил за схваткой. - Я тоже предпочитаю нападение защите, но зачем терять голову и подставлять себя?
      - Вот это удар! - вскричала Калья. - Но глянь-ка, тот, второй, словно и не заметил раны.
      - Сама должна знать: в пылу боя теряешь чувствительность. А потом, когда отходняк наступит, вот тогда...
      - Смотри, смотри! Они замедлили темп.
      - Это из-за потери крови.
      Чтобы лучше видеть происходящее, Конан и Калья перегнулись через барьер вниз. В это время меч сверкнул. Один из соперников схватился за живот, пытаясь удержать свои внутренности, выпавшие на грязный песок арены. Потом рухнул сам и после короткой агонии умер. Со всех сторон на арену посыпались дождем монеты, и победитель с триумфом поднял руку. Потом он ушел, а слуги принялись наводить на арене порядок, готовя ее к следующей схватке.
      Еще три боя посмотрели Конан и Калья. И каждый раз повторялось одно и то же: дикая, необузданная ярость противников, весьма среднее владение мечом, полное бесстрашие и отсутствие реакции на причиняемую боль. Смерть наступала либо от потери крови, либо от какого-то особо изуверского удара.
      Наконец представление закончилось. Киммериец и девушка отправились осмотреть галереи и внутренний двор, мощенный каменными плитами. Стало потише. Кто-то из зрителей направился к выходу, кто-то остался пить, есть и играть в кости.
      - Конан, ты заметил что-нибудь подозрительное?
      - Вроде нет, а впрочем, погоди...
      Конан смотрел на прислоненные к стене в дальнем конце двора чьи-то щиты, копья и еще какое-то оружие. Возле всего этого топтался молодчик, впрочем, туповатый с виду. Поигрывая дубинкой, он ходил взад-вперед.
      - Ну-ка, глянь вон туда. - И Конан указал девушке на два длинных боссонских лука, стоявших между кордаванскими боевыми секирами.
      Единственный глаз Кальи вспыхнул хищным огнем:
      - Славно было бы перекинуться парой слов с их обладателями.
      Конан не сводил с луков глаз. Он боялся, что кто-нибудь незаметно заберет их.
      - Что лучше: прибить этих ублюдков сразу или сначала вытряхнуть из них все, что им известно? А может, проследить их, чтоб выйти на остальных?
      - Думаю, лучше поболтать с ними в укромном местечке и вытряхнуть все, что им известно. Если ты, Конан, убьешь их сразу, ты, конечно, отомстишь. Но лишь отчасти. Все равно остальные успеют удрать. А мне это и вовсе ничего не даст. Не исключено, что кто-то из них в отлучке и должен вернуться. Нелишне было бы знать об этом. - Калья задумалась. - Выследить всю эту банду весьма привлекательная мысль. Но опасно. Не исключено, что Тахарка и Аксандриас давно сменили своих попутчиков. А вдруг мы выйдем сразу на десять или двадцать головорезов? Вот весело нам придется! Но тебе нужны только шестеро, а мне - только один, Аксандриас.
      - Золотые слова. - Конан допил эль и опустил кружку на пустой стол. Когда эти субчики заберут свои луки, мы их проследим и в первом подходящем уголке перекинемся с ними парой фраз. А потом я их пристукну.
      В течение следующего часа Конан и Калья как бы без дела слонялись между столами. При этом они внимательно следили и за боссонскими луками, и за окружающей обстановкой. Однако никого хоть мало-мальски похожего на нужных им людей они не приметили.
      Калья была уверена, что Аксандриаса среди присутствующих нет. , - проворчала девушка.
      Видимо, потеряв всякую надежду, Калья примолкла и нахохлилась, сразу став похожей на ту полубезумную девицу, какой впервые и узнал ее Конан. Но вдруг он встрепенулся и ткнул девушку локтем в бок:
      - Верхняя галерея. Прямо напротив.
      Калья взглянула туда, куда указывал Конан. Двое мужчин вышли из комнат, куда местные шлюхи весь вечер водили своих клиентов.
      - Видать, кроме большой дороги их кое-что еще интересует, - хмыкнула девушка. Происхождение этих двоих было очевидным. Коренастые, крепко сбитые, прямые темные волосы. Рознились они только цветом своих узких глаз: у одного они были серые, у другого - карие.
      Одеты они были в столь излюбленные боссонскими стрелками короткие кожаные жилеты и стальные шлемы. Жилеты изобиловали серебряными и бронзовыми заклепками. Короткие кожаные штаны бахромой почти соприкасались с сапогами до колен. На левой кисти каждого красовался специальный жесткий кожаный напульсник, богато изукрашенный снаружи и гладкий с внутренней стороны. Эти напульсники предназначались для защиты запястья, после того как стрела пущена в цель и тетива возвращается на место.
      На кожаных поясах стрелков висели короткие мечи и кинжалы.
      Спустившись вниз и миновав внутренний дворик, бандиты перекинулись парой фраз с человеком, сторожившим их оружие. Потом они взяли свои луки и колчаны с ярко оперенными стрелами и вышли из . На киммерийца и его спутницу они так и не обратили внимания.
      Бандиты шли домой по освещенной луной улице и тихо переговаривались. Луки их были небрежно закинуты за плечи. Почти полная луна славно освещала дорогу, а людям, выросшим среди густых лесов Боссонских Пределов, света ее было вполне достаточно. На их родине освещение по ночам не зажигали: вдруг нападут мародеры-пикты.
      Боссониты свернули в небольшую улочку. Все дальнейшее случилось так быстро, что они и рта раскрыть не успели.
      Кто-то мощным рывком сорвал с их голов стальные шлемы. Потом этот кто-то привел лбы боссонитов в резкое соприкосновение, отчего из глаз бандитов посыпались искры. Дважды сверкнул клинок, и пояса с прикрепленными к ним мечами и кинжалами шлепнулись к ногам ошарашенных боссонитов. Потом кто-то резким рывком развернул их лицом к нападавшим, и у горла бандиты почувствовали холодное острие меча. Одно лезвие - узкое и изогнутое принадлежало одноглазой девице, второе - широкое и прямое - сжимал в руке...
      - Киммериец! - прохрипел сероглазый боссонит. - Какого рожна тебе, собака, надо в Кротоне?
      - Быстро отвечай, ублюдок, если жизнь не надоела, ты кто - Муртан или Баллан? - скороговоркой произнес Конан.
      - Чего ради я буду лясы точить с какой-то черноволосой свиньей и полуголой одноглазой девкой, - злобно прошипел темноглазый. Калья слегка нажала на острие меча, и боссонит примолк, почувствовав, как по его шее потекла теплая струйка крови.
      - Отвечать будете, потому что оружие у нас, а не у вас, - отрезала Калья. - Мы зададим вопросы, а вы ответите. Иначе вам крышка, ребята. - Она еще сильнее надавила на меч. Бандиты поняли, что с ними не шутят.
      - Я Муртан, - сказал сероглазый. - А он - Баллан. И что дальше?
      - И долго же я вас искал, приятели, - рявкнул Конан. - На моей родине вы перебили одну семью. Это были мои друзья, и теперь-то вы здорово влипли.
      Муртан, не обращая внимания на острие у своего горла, усмехнулся:
      - Ну и убили? Что с того? Стало чуть меньше киммерийских мужчин и женщин. Жаль, что с ними не было и их щенков.
      - Что-то плохо они нас понимают, - вмешалась Калья. А боссониты между тем глаз не сводили со своих ремней с оружием, которые девушка держала в руке, - так умирающие от голода смотрят на кусок хлеба. - Придется объяснить подоходчивее. - Кончик ее меча скользнул к подглазью бандита. - Нет ничего страшнее боли, когда выкалывают глаз, доложу я тебе.
      - Говорите! - прорычал Конан. - У вас есть выбор: или умереть в мученьях, или легко. Вы подохнете в любом случае, однако позаботьтесь о том, чтобы ваша смерть была мгновенной. Где все остальные? Где Тахарка, оба гандера и аквилонец?
      Муртан, не сводя глаз со своего меча, пожал плечами:
      - Да на месте все: и кешанец, наш предводитель, и братья - гандеры...
      Тут Калья не выдержала:
      - А где Аксандриас, отвечай быстро!
      Боссонит ответил, явно бравируя своей смелостью:
      - А ты, не иначе, одна из тех многочисленных девиц, кого он бросил? Любит он вечерами потрепаться о своих победах над бабами, водится за ним этот грешок. С нами он, милая, с нами. Все больше втирается в доверие к Тахарке.
      - Ну и где они все? - спросил Конан.
      - В очередном рейде за рабами. Сегодня-завтра вернутся.
      - Так вот оно что... Добывают, значит, бойцов для гладиаторских схваток? Да?
      - Да. Все это придумал Тахарка вместе с Аксандриасом. А еще они используют какие-то снадобья и заклинанья. Результат потрясающий. Люди звереют прямо на глазах. Аквилонец корчит из себя великого колдуна. А наше дело маленькое: слушать команды и добывать новых рабов. Жизнь легкая, но уже надоело быть на побегушках. Они ведь обращаются с нами как с падалью. Вот мы и решили смотаться от них.
      - Все, что нас интересовало, мы узнали. Они тебе еще нужны, Калья?
      - Нет. - Девушка спрятала свой меч в ножны. - Делай с ними что хочешь. Мне нужен только Аксандриас.
      Конан стремительно вырвал из руки Кальи пояса кинжалами и бросил к ногам бандитов:
      - Бейтесь!
      Калья решила, что Конан внезапно повредился умом:
      - Прикончи их, идиот! Или хочешь лишний раз покрасоваться передо мной?
      Баллан по-волчьи оскалил зубы, выхватил из ножен меч и рявкнул:
      - Так это ведь киммериец, красотка! Честно говоря, тебя я боялся больше. Ты тут постой, пока мы его прикончим, а потом и тобой займемся. С лицом у тебя, конечно, не все в порядке, зато остальное на месте. И кольчуга твоя тебе не поможет.
      У Кальи потемнело в глазах от бешенства. Она готова уже была ринуться в бой, однако Конан предостерегающе поднял руку:
      - Я никогда не убиваю безоружных. Два вооруженных боссонита для меня все равно что один безоружный. Скоро сможешь спросить это у духов тех, кто жил когда-то в Ванариуме. Теперь киммерийцы разбили там свои пастбища.
      При упоминании о Ванариуме боссониты, точно с цепи сорвавшись, ринулись на Конана. Их короткие мечи годились, чтобы ими и колоть, и рубить. Бандиты пригнулись и занесли мечи снизу, собираясь наносить удар так, как если бы в руках у них был кинжал.
      Конан не был защищен доспехами, поэтому боссониты решили не размениваться на мощные рубящие удары сплеча, требующие усилий.
      Конан сделал шаг назад. Его длинный тяжелый клинок был опущен вниз, а поза оставалась расслабленной. Конан не знал, кто из бандитов нападет первым, а потому не спешил принимать боевую стойку. Так он стоял в небрежной позе, спокойно расслабившись. И выглядел точно большая дикая кошка. Однако спокойствие его было столь же обманчивым, сколь и спокойствие затаившейся дикой кошки.
      Калья замерла. Она была уверена, что Конану пришел конец, настолько он выглядел неготовым к бою. Калью всегда учили, что большое значение в бою на мечах имеет исходная стойка. Сама она долго обучалась стандартным позам и приемам, которые выполнялись почти как танец. Считалось, что верно выбранная поза - залог победы.
      Муртан сделал выпад первым. Пригнувшись, он собрался ударить Конана в незащищенный живот. В ту же секунду своей левой рукой тот перехватил правое запястье боссонита и резко вывернул его. Правой рукой он нанес удар снизу вверх, в результате чего меч Конана рассек тонкую кожу куртки, кожу самого боссонита, сквозь мясо прошел в ребра и, разрубив их, вышел наружу. При этом еще как бы по инерции меч раскроил лицо стоящему рядом Баллану. Тот начал пятиться, однако меч Конана настиг и его. Он обрушился на плечо Баллана и разрубил боссонита почти пополам. Проходя через ключицу и ребра, меч рассек надвое сердце.