- А к югу от Стикса? - спросил Бартатуя.
      - Ну, во-первых, Стигия. Ни один полководец в здравом уме не станет с ней связываться. Это родина колдунов и царей-жрецов, которые поклоняются древнему богу-змею Сэту. К югу от Стигии лежат Черные Королевства. Там твои всадники станут беспомощны, как дети.
      - А что, черные люди такие свирепые? - удивился Бартатуя.
      - Достаточно свирепые, но их немного. И главная беда не от них. Сама земля там враждебна - дремучие джунгли, такие густые, что часто приходится ножом прорубать себе дорогу. И непрерывные дожди. Все вещи из ткани и кожи быстро гниют от избытка влаги, люди умирают один за другим, а кони и того быстрее. Если ты сунешься туда со своей ордой, через шесть месяцев лишишься половины войска и всех лошадей. Покорить эти страны можно, только набрав войско из местных жителей.
      - Такие вещи полезно знать заранее, - отметил каган. - Пройдет еще некоторое время, прежде чем я пойду походом на западные страны. Но рано или поздно до этого дойдет дело. К тому времени у меня будет, кроме конницы, армия пехотинцев, набранная в покоренных странах. У меня будут самые искусные инженеры из Кхитая, со своими осадными машинами и военными хитростями. А уж когда я пойду на Черные Королевства, я соберу такое огромное войско, что даже если половина погибнет от болезней - хватит второй.
      Конан отпил вина.
      - Если я правильно понял, ты задумал завоевать весь мир?
      - Да, я сделаю это, - просто ответил каган.
      Конан внимательно вглядывался в лицо этого странного человека. Нет, в глазах Бартатуи не было безумного блеска. То, что он станет властелином мира, для него так же само собой разумелось, как ежедневный восход солнца над степью.
      - Я родился в мире, где царит беспорядок. Человечество разделено на безумное множество народов и царств, которые попусту ссорятся меж собой. А управляют ими глупцы. У них одно достоинство - высокое происхождение. Как будто царственность в людях можно вывести путем отбора, как резвость у лошадей или тучность у скота.
      - Я тоже никогда не видел большого толку в родовой знати, - согласился Конан. - У киммерийцев все равны, И каждый мужчина - воин. Родовые вожди носят имя рода, но военным предводителем становится тот, кто отличится в деле, - будь то вождь или пастух.
      - У нас почти так же. Как же можно мириться с этой бессмыслицей? Если одни Предвечные Небеса осеняют землю, то и царь над ней должен быть один, И моя судьба - стать этим царем. А тому, кто поможет мне, неплохо заживется в моем новом царстве. - Бартатуя мечтательно зажмурился, затем продолжил: Сначала мне пришлось объединить мелкие степные племена. Это была нелегкая задача. Ты же видел, какие они разные и как недолюбливают друг друга. Одни едят конину, другие считают этот святотатством. Рыжеволосые будини величайшие в мире пьяницы, а герулы, которые покрывают себя зеленой татуировкой, говорят, людоеды. Сколько сил потребовалось, чтобы собрать таких строптивых людей в одно войско!
      - По-моему, им нравится воевать под твоим началом, - вставил Конан.
      - Да. Как только я дарую им большую победу и большую добычу, они будут моими и забудут свои пустяковые ссоры, потому что так повелел я. Я стану Учи-Каганом, верховным повелителем, - первым за многие поколения степных вождей.
      Каган откинулся назад. На мгновение установилась тишина.
      - Ну ладно, - нарушил молчание гирканиец, - перейдем к делам дня сегодняшнего. Ты умеешь читать на каких-нибудь языках Запада?
      - Не велик я грамотей, - буркнул Конан. Потом добавил: - Но все же могу читать на нескольких наречиях. Лишь глупцы уверяют, будто от книг мужчина слабеет.
      - Мудрые слова. Читаешь ли ты по-турански?
      - Я служил в Туране в офицерском чине. А там нельзя стать офицером, не умея читать.
      Каган достал из-за пазухи небольшой свиток:
      - Мои воины перехватили это ранней весной у гонца, скакавшего из Хоарезма в Согарию, Гонец погиб, а никто из моих приближенных не умеет читать по-турански. Переведи.
      Конан развернул документ и начал читать. Он быстро вспомнил буквы, хотя уже прошло немало времени с тех пор, как он в последний раз имел с ними дело.
      - Это послание от царя Ездигерда к его восточному союзнику, князю Туранскому. В нем говорится, что царя очень беспокоит местонахождение некоего туранского колдуна, изменника и смутьяна по имени Хондемир, учинившего предательский заговор против Ездигерда и бежавшего из страны, когда мятеж провалился. Если он объявится где-то во владениях князя, то царь просит арестовать его и выдать царским посланцам, дабы они доставили его в Туран для суда и наказания. Дальше идут обычные пожелания. - Он вернул свиток Бартатуе. - Выглядит так, будто это послание по нескольку раз переписывали писцы, меняя только имена адресатов и названия стран. Потом его рассылали во все соседние державы.
      - Значит, Ездигерд тоже не ладит со своими жрецами, - пробормотал себе под нос каган.
      Конан промолчал. Воевать под началом кагана - одно, а уж встревать в его ссору с шаманами...
      - Согария - наша ближайшая цель, - громко заговорил Бартатуя. - С нее начнется завоевание мира. Ты не догадываешься, почему я выбрал именно ее, а, киммериец?
      - Как и все города на караванных путях, - пожал плечами Конан, Согария очень богата, там есть чем поживиться.
      - Верно, - согласился Бартатуя. - А еще? Конан призадумался:
      - Такие города не привыкли к войне, их довольно легко покорить. Твоим людям придется научиться вести осаду.
      - И это тоже, - кивнул Бартатуя. - А еще - это самый западный из торговых городов. Через него с Востока на Запад проходит большая часть товаров. И все сведения - тоже. Когда я двинусь походом на запад, я смогу заранее распустить там любые слухи о себе и своем войске.
      Конан понимающе хмыкнул. План был удивительно глубок для простого вождя кочевников. Наверняка Бартатуя - помимо собственных недюжинных способностей - пользовался советами кого-то неопытнее в таких делах.
      - Чем же я сейчас могу быть тебе полезен?
      - До начала похода осталась пара дней, так что ты подтяни своих воинов. Потом я пошлю тебя с набегом в согарийские владения. Кроме самого города, тан есть только деревни и маленькие крепости со своими гарнизонами. Ты должен взять несколько крепостей и устрашить население. Надо, чтобы люди из разоренных селений сползались в Согарию. У меня есть на их счет кое-какие планы.
      Каган беспокойно заерзал на подушках, будто ему не терпелось приступить наконец к завоеваниям и одержать свои первые победы.
      - Теперь иди. Всегда будь готов к бою. И помни, что мой глаз повсюду следит за тобой, киммериец.
      Конан встал и поклонился. Уходя, од вновь заметил слабое движение ткани за спиной Бартатуи. Когда киммериец ушел, Лакшми вынырнула из-за занавеси.
      - Зачем ты тратишь столько времени на простого полусотника, мой господин? - Она сбросила просторные одежды, и сейчас на ней не было ничего, кроме набедренной повязки и украшений. Лакшми села у ног Бартатуи и запустила свои пальцы в его длинные, черные как смоль волосы.
      - Он забавный человек... Пришел из далекой страны, о которой я хочу узнать побольше. А еще он умен, в отличие от большинства этих грубых скотов, которыми я командую. И потом, он обязан своим положением только моей милости. Друзей у него здесь нет. Он не опасен.
      - Все же тебе не стоило посвящать в свои планы простого искателя приключений. - Она повернула голову и потерлась о его руку.
      - Я не делаю из них никакого секрета, - сказал каган. - Какой в этом смысл? Мудрые и осторожные цари и без того укрепляют оборону страны. А слабые дураки не обратят внимания, даже если я прямо объявлю, что хочу покорить их царства. Характер человека - это его судьба. Глупец умрет глупой смертью, как бы его ни предупреждали.
      - Ты мудр, господин мой, - проговорила Лакшми, - но самыми сокровенными планами тебе следует делиться только со мною.
      Каган немного подумал.
      - А что ты думаешь о послании Ездигерда к Амиру Джелайру - про этого колдуна... как его - Хондемира? Это может нам как-то пригодиться?
      Лакшми безмятежно пожала плечами:
      - Не знаю как. Мы ничего не знаем о том, как связан этот колдун с Ездигердом. Да и неизвестно, где он - в Согарии или где-то в тысяче лиг от нее.
      - Значит, это бесполезно? Жаль.
      - Как я уже многократно говорила тебе, господин мой, любое знание полезно. Когда-нибудь ты убедишься в этом.
      - Ладно, хватят деловых разговоров, - улыбнулся Бартатуя. - Я бы сейчас занялся кое-чем поприятнее. - И он заключил наложницу в могучие объятия.
      ГЛАВА 7
      - Веревку, - объяснял Гаюк, - плетут из конского или же человеческого волоса. Говорят, что лучшая веревка получается из волос врага. На одном конце делают петлю и продевают сквозь нее другой конец веревки. Так получается аркан. Первое, чему надо научиться, - это управляться с арканом. А потом - забрасывать его на дальние расстояния.
      Конан вполуха слушал "арканный" урок Гаюка, то и дело бросая взгляды на своих воинов, обучавшихся ратной премудрости. Половина из них под началом Рустуфа упражнялась с мечами, отрабатывая удары на здоровенных тыквах, посаженных на кол. Остальные учились у Фауда владеть пикой. Фауд когда-то служил в отряде улан туранской кавалерии, и в бою на легких пиках ему не было равных.
      - Работайте, конееды, работайте! - яростно гремел Рустуф. - Незачем разрубать врага с плеч до поясницы! Рассеките на три дюйма ему глотку - и все, он мертвец. Да и потом, с вашими мечами это гораздо проще.
      Конан попытался забросить аркан быстрым, незаметным движением, как учил Гаюк. Веревка скользнула в воздухе, петля расширилась и захватила намеченную киммерийцем коновязь. Крутанув запястьем, он сорвал петлю и отдернул аркан.
      - Теперь попробуем движущуюся мишень, - сказал Гаюк. - Вот тот раб на коне, к примеру... - Но тут Гаюк осекся, поскольку слуга-наездник спешил к ним с каким-то срочным делом, Всадник поравнялся с Конаном, дернул поводья и крикнул:
      - Каган требует тебя к себе в шатер, полусотник.
      Конан направился в сторону высокого штандарта, украшенного девятью белыми конскими хвостами. Бартатуя сидел возле большого шатра, окруженный младшими командирами и полусотниками. Конан поприветствовал кагана.
      - Сегодня, - объявил Бартатуя, - мы выступаем в поход. Каждому из вас выделяется укрепление или участок земли с прилегающими деревнями - они даются вам на разграбление. Помните: резни не устраивать, разве что если вам окажут стойкое сопротивление. Но и осторожничать сверх меры не надо: городские заморыши должны усвоить, что мы непобедимы. Нельзя, чтобы они считали нас трусами или неженками. Если увидите, что у них что-то на уме, убивайте без разговоров.
      Каган указал на небольшую группу конников с черными перьями на шлемах, под штандартом, украшенном орлиными крыльями.
      - Разведчики как раз вернулись из согарийских земель. Каждому отряду будет придан в помощь один разведчик - они поведут вас к назначенным местам. Теперь идите - получите участки действий и подробные распоряжения. Двинетесь в путь сегодня до заката.
      Вернувшись к своему отряду, киммериец увидел, что воины уже приготовились к походу. Как всегда в военных лагерях, известие о начале кампании распространилось со скоростью степного ветра.
      - Куда мы направляемся, капитан? - с улыбкой спросил Рустуф.
      - Маленькая крепость под названием Кульм, на берегу реки, возле северной границы согарийских земель, - ответил Конан.
      - Сколько с нами пойдет народу?
      - Только мы одни.
      - Всего пятьдесят человек на целую крепость! - невесело усмехнулся козак.
      - Каган хочет испытать нас. - Конан повысил голос, обращаясь к всему отряду: - Выступаем через час. Пусть каждый соберет своих лошадей и нужный припас на дорогу.
      Воины переговаривались между собой, думая, уж не сошел ли с ума их командир. Но они уже привыкли держать такие мысли при себе. Степняки упаковали все свое имущество, включая одежду, и на скорую руку приготовили еду. Когда солнце стало клониться к закату, отряд киммерийца двинулся в путь. Вместе с ним лагерь покинула половина войска. Около часа полусотни всадников шли вместе, а потом двинулись каждая к своему месту назначения. Каждый отряд вел разведчик с черным пером на шлеме.
      Солнце уже готово было опуститься за горизонт, когда разведчик, ехавший впереди Конана, свернул налево, и киммериец со своими людьми последовал за ним. Несколько минут полусотня конников молча продвигалась по сумеречной степи.
      Конан наконец-то почувствовал себя полностью свободным. Вот так воевать было по сердцу отважному варвару: под началом отдельная команда, он сам себе голова. Нет над ним ни надоедливых командиров, ни царедворцев, во все сующих свой нос. В регулярных армиях такое не часто встретишь!
      Когда совсем стемнело, они сделали привал. Нестись галопом ночью лишний риск, каган этого не любит. Они и без этой крайней меры сумеют обрушиться на врага внезапно. Разведчик доложил, что Кульм меньше чем в двух часах пути. Гарнизон охраны не выставил. Раз никто не следил за ними, Конан разрешил развести несколько маленьких костров, чтобы приготовить ужин. Несколько воинов отправились собирать хворост, остальные расселись кругом и предались дикой игре - обычному развлечению в походах. У степняков имелись бурдюки с темным кобыльим молоком - ничего крепче киммериец не разрешал.
      Конан и Рустуф сидели у костра. Воины принесли им мяса, как только оно зажарилось.
      - Значит, наш каган желает стать царем всего мира? - ворчал козак. Только вот есть и другие, кто лелеет подобные планы!
      - Он ближе, чем другие, к этой цели, - ответил Конан. - Только понимает ли он, как велик мир? У него много всадников, но, чтобы обскакать вокруг света, и их маловато.
      Козак почесал в затылке:
      - Ну, если он двинется на Запад, у него будет подмога. Козаки пойдут с ним против Турана. Коф и Шеи - тоже, а может, и Офир с Коринфией. Вряд ли страны Запада забудут свои распри и объединятся против гирканийцев.
      - Я тоже так думаю, - кивнул Конан. - Но каган сначала собирается завоевать Кхитай, а потом Вендию. Л эти страны так обширны, что ему потребуется лет десять, а то и больше, прежде чем он сможет начать войну на Западе. А к тому времени все может измениться. Надеюсь, что та война будет для Бартатуи счастливой, - если он, конечно, доживет.
      Всадники уже часа два двигались шагом. Солнце окрасило степь предрассветным багрянцем, и разведчик-проводник остановил отряд. Он указал на небольшую возвышенность впереди.
      - За холмом, - проговорил воин, - вы сразу увидите крепость.
      - Ждите все здесь, - приказал Конан Гаюку.
      И понесся вверх по склону холма. Потом остановил коня и спешился, не доезжая до вершины. Киммериец прошел еще десяток шагов, затем лег на землю и последние несколько ярдов прополз на животе. Прямо под холмом расположилась крепость; она была построена в изгибе мелкой речушки, скорее даже ручья. Ручей порос тростником и камышом; он огибал холм и протекал как раз мимо того места, где Конан оставил свояк людей.
      На другом берегу, рядом с крепостью, проходила узкая дорога. Конан заметил облачко пыля, появившееся вдалеке и движущееся в сторону крепости. Сами укрепления выглядели не слишком-то впечатляюще; простая глинобитная казарма вмещала гарнизон человек в триста. Стены футов в пятнадцать, не выше. Защитного рва и вовсе нет. Это был скорее всего не настоящий оборонительный рубеж, а просто опорная точка, чтобы высылать вдоль границы конные патрули.
      Облачко пыли тем временем отметило появление отряда конников. Ехали они без особой спешки. Было их человек пятьдесят, вооруженных массивными пиками, в золоченных латах, с разноцветными перьями. Они въехали в крепостные ворота, и те со скрипом затворились за ними.
      Конан уже собирался возвращаться обратно, когда увидел другое облачко пыли, совсем маленькое, появившееся на дороге с другой стороны противоположной той, откуда прискакал вооруженный отряд. Это одинокий конник. И летит он во весь опор. Должно быть, гонец. Интересно, что за весть он несет?
      Конан все так же, на животе, отполз прочь с гребня холма и прыгнул в седло. Люди его были слишком далеко, чтобы он мог позвать подмогу. Поэтому киммериец, недолго думая, на глазах у удивленных воинов во весь опор ринулся вниз по ближайшему склону. Здесь он оставался вне поля зрения защитников крепости. Рассудив, что расстояние слишком велико и нет нужды таиться, Конан перемахнул отрог холма. Теперь да был на другом склоне.
      Конь киммерийца без труда перебрался через ручей. Животному хотелось сделать остановку и попить воды, но Конан направил его на дорогу. Вестник несся галопом, Конана отделяла от него сотня-другая шагов. На голове всадника было что-то вроде тюрбана, украшенного многочисленными желтыми перьями. Он поймал взгляд великана варвара, выехавшего на середину дороги и ставшего у него на пути.
      - Дорогу посланцу князя! - закричал всадник, сдерживая лошадь. - Отойди в сторону, парень, или княжеский гнев падет на тебя. Становиться на дороге у княжеского посланца - за это полагается смерть!
      Глаза вестника расширились, когда он понял, что перед ним чужеземный воин, вооруженный большим луком, какие носят кочевники. Пришпорив коня, он попытался проскочить мимо.
      Киммериец устремился в погоню. "Охота" была недолгой - конь вестника устал. Достав из седельной сумки аркан, с которым еще вчера упражнялся, Конан сделал широкую петлю и, как учил Гаюк, кинул скользящим движением. Меткая, как стрела, петля упала вестнику на голову и затянулась у него на груди. Конан изо всей силы дернул веревку.
      Гонец, как пробка из бутылки, вылетел из седла и с грохотом шлепнулся на землю. Конь незадачливого наездника пробежал несколько шагов с пустым седлом и остановился. Конан подошел к лежащему на земле пленнику: парень на пару минут вырубился, но в общем-то особо не пострадал. Хотя мог! Конан поднял сумку гонца я достал из нее цилиндрический футляр из золоченой бронзы. Вот что так спешно вез этот несчастный!
      В футляре был свернутый лист пергамента. Развернув его, Конан увидел неизвестные ему письмена. Проклиная все на свете, он положил пергамент обратно в футляр, сел на коня, а лошадь вестника взял под уздцы. Самого пленника он перекинул через седло и направился обратно к отряду.
      Когда Конан появился из-за холма, Рустуф встретил киммерийца довольной улыбкой;
      - Хорошо, что ты жив-здоров, Конан. Гирканийцы прямо-таки обалдели от твоего исчезновения. Пошли уже разговоры, будто ты предал кагана и переметнулся к согарийцам. Для нас с Фаудом дело могло принять дурной оборот.
      - С меня хватит, если мне будут подчиняться, пока я в лагере, отмахнулся Конан. - А хранить мне верность, пока я отсутствую, - это уж слишком! Таких вещей требовать нельзя.
      - Кого это ты нам приволок? Пленного?
      - Гонец. Княжеский посол, - объяснил Конан. - Только вот письмо, что он вез, я прочесть не могу.
      - Ну да мы и без письма разберемся, что к чему, - уверил его Рустуф.
      Гирканийцы рады были видеть пленника и предвидели славную забаву.
      - Прежде всего посмотрим, как будет вести себя этот человек, - приказал Конан. - Если он нам поможет, то вреда причинять ему не стоит.
      Гирканийцы крайне удивились такому странному добросердечию, но им хотелось угодить своему командиру. Вскоре согариец пришел в себя. Он озирался с таким удивлением и страхом, будто вокруг собрались не люди, а некие кровожадные чудища.
      - Послушай, парень, - проговорил Конан. - Ты мой пленник. Я хочу задать тебе несколько вопросов. Говори свободно и честно, и тебе не сделают ничего дурного. Будешь врать или запинаться - мои люди потолкуют с тобой. Они большие мастера развязывать языки.
      Пленник тяжело вздохнул:
      - Спрашивай, что тебе надо. Знаю я мало, большого толку тебе от меня не будет.
      Конан усмехнулся:
      - Это уж предоставь решать мне. Знаешь ли ты, какую весть нес?
      - Я ехал к командиру кульмского гарнизона. Должен был сообщить ему, что степные кочевники вторглись в согарийские пределы. Только для вас это едва ли новость.
      - Точно! А были особые распоряжения для командира?
      - Сражаться до конца и лучше умереть, чем уступить пядь согарийской земли.
      - Так всегда говорят, - хмыкнул Рустуф. - Покажите-ка мне солдата, который принимает эту блажь всерьез.
      Что-то в рассказе гонца смутило Конана.
      - Когда князь Согарии узнал, что кочевники идут на его страну?
      - Три дня назад город стал готовиться к осаде. Меня послали предупредить о нападении три крепости. Кульм - последняя.
      "Похоже, - подумал Конан, - что гирканийцы не так быстры и неуловимы, как о них говорят. А может, предатель - в самом войске кагана? Предатель, знавший, что первый удар будет нанесен именно по Согарии..." Киммериец оставил свои подозрения при себе.
      - Велик ли кульмский гарнизон? - вновь обратился он к пленнику.
      - Да такой же, как в других княжеских крепостях. Кавалерийский эскадрон, человек двести пятьдесят.
      Конан прекрасно знал, что такие вот испуганные пленники всеми силами стараются сохранить свое достоинство. Поскольку этот парень как бы ничего и не выдал, кроме обычных сведений, он, в собственных глазах, вроде и не совершил предательства.
      - А командир - опытный воин?
      - Он сын придворного сановника. Впрочем, как и многие командиры в нашей армии. - Пленник сообщил об этом, как о чем-то само собой разумеющемся и незначительном.
      - Свяжите его, - приказал Конан. - Я еще поговорю с ним. Во взгляде пленника сквозило явное облегчение. Степняки покрепче скрутили согарийца.
      Конан окинул взглядом ландшафт. Там, где ручей огибал левый склон холма, росли невысокие деревца. Киммериец отметил их про себя и обратился к воинам:
      - Идите вон на тот склон, нарубите там коротких кольев и насобирайте несколько охапок тростника. Только осторожно, не попадитесь на глаза согарийцам. Теперь - быстрее.
      Кочевники, не веря своим ушам, пошли выполнять приказ. И конечно, они опять подумали, что их чужестранец-командир - чокнутый.
      В полдень гирканийцы обогнули холм и переправились через ручей. Через несколько минут они были уже возле стен крепости. Их встретили звуки горна и барабанный бой; ворота были заперты. Киммериец бесстрашно подъехал к крепости и остановился в пяти шагах от стены.
      - Командир крепости! - прокричал Конан. - Вызываю вас на переговоры!
      Вскоре на стене появилось несколько воинов. Один из них, в золоченых доспехах, с пышным плюмажем на шлеме, крикнул:
      - Кто вы? И что все это значит?
      - Бартатуя, вождь ашкузов и законный государь всего мира, приветствует вас, - как можно громче заорал Конан. - Мой господин пришел занять свое законное место как правитель Согарии и других городов по караванному пути. Я капитан Конан, родом из Киммерии, предлагаю вам сдаться перед лицом превосходящих сил. Примите мои условия - и вам сохранят жизнь.
      Наступило молчание. Тем временем стрелок на стене, явно недостаточно дисциплинированный, чтобы дожидаться приказа, натянул тетиву и стал целиться в Конана. Рустуф рявкнул короткую команду - произнес одно слово, и десяток кочевников вскинули луки. Согарийский стрелок свалился со стены и с глухим звуком упал в песок на глазах у защитников крепости. Десяток стрел пронзили бедолагу насквозь, будто его доспехи были сделаны из бумаги.
      Конан продолжал невозмутимо восседать в седле, словно ничего не случилось.
      - Жду вашего ответа.
      - Неужто вы всерьез? - воскликнул командир, - Вы величаете себя капитаном, а на деле у вас под началом, я вижу, всадников пятьдесят или того меньше. Как же вы хотите, чтобы я уступил такому незначительному отряду?
      Кован криво усмехнулся: он понял, что победил. Командир отнюдь не отказывался сдаться, он лишь не хотел уступать крепость малочисленному врагу.
      - Это лишь моя телохранителя, - крикнул Кован. - Я пришел сюда в их сопровождения, чтобы дать вам возможность сдаться достойным образом, как подобает. Вот моя армия!
      Головы всех согарийцев повернулись туда, куда указал киммериец. На холме, откуда Конан наблюдал за крепостью, можно было ясно различить нескольких всадников. Они ехали по пологому левому склону, переводили коней через высокий гребень и, спускаясь по правому отрогу, пропадали из виду в зарослях тростника на берегу ручья.
      Конан видел, как шевелятся губы защитников крепости: они считали своих врагов, а тем будто конца не было - чем больше их пропадало в зарослях, тем больше появлялось на левом склоне.
      - Сейчас они напоят коней и станут лагерем в условленном месте на берегу. Я это говорю, чтобы у вас было время выйти и встретить нас с боем в чистом поле, прежде чем мы подведем осадные машины. Я вижу, вы горды и все как один готовы умереть за своего князя, хоть он и не удосужился предупредить вас об опасности. А нас короткая битва избавит от скучной работы - штурмовать вашу крохотную крепость завтра поутру.
      - Не надо так торопиться, капитан! - откликнулся командир крепости. - В сущности, это ведь и не крепость в полном смысле слова. Так, опорная точка, чтобы выслеживать жалких разбойников, что бродят здесь но степи. Наше настоящее дело - защищать Согарию. Если вы позволите вам вернуться 8 город и участвовать в его обороне вместе с основными силами... что ж, я рассмотрю ваши условия.
      - Отлично! - ухмыльнулся Конан. - Вы должны все одновременно сложить оружие. Лошади, припасы, оснастка - вес остается в крепости. Да, и дорогие вещи тоже. Каждый может взять с собой один плащ, пару штанов и пару обуви. Перед уходом всех обыщем, так что надеюсь, никто не попытается унести на себе что-нибудь лишнее. Не забудьте - я бы мог вас и вообще без одежды оставить. И еще кой без чего! Мои ребята, знаете ли, собирают на память человеческие...
      - Я принимаю ваши великодушные условия, капитан Конан! - с чувством воскликнул командир. - Мы сдаемся!
      Не успели спустить лестницы, а защитники крепости уже слезали со стен, натыкаясь на ходу на собственные мечи и копья. Несколько минут спустя ворота открылись, и безоружные согарийцы стали выходить поодиночке. Конан выделил десять воинов, чтобы обыскивать сдавшихся врагов. Тем временем остальные его люди сидели верхом, держа луки наготове.
      - Вы одержали легкую победу, капитан, - заметил командир гарнизона, глядя, как его люди отправляются в дальний, утомительный путь к Согарии. Не думайте, что дальше будет так же просто. Согария сильна, стены ее укреплены на случай нападения степных дикарей. Сегодня мы сочли за лучшее избежать кровопролития. Но Согарии вам не взять никогда!
      - Если там будут такие же воины, как вы, - я предчувствую славную битву! Доброй вам дороги. Коли поторопитесь - успеете в город, прежде чем начнется осада.
      Когда последняя группа защитников крепости темной точкой пропала на горизонте, Конан кивнул Фауду, и туранец дунул в свой серебряный охотничий рог. Через несколько минут появился Гаюк. Он с довольной улыбкой ехал верхом, держа под уздцы часть запасных коней. Воины бросились ловить остальных. К седлу каждой лошади было прикручено чучело - солдатский плащ, набитый тростником и вздетый на крепкую палку. На поясе такого "бойца" висел меч. Гаюк без устали водил эту процессию кругом - от вершины холма к подножию, превращая полусотню в многотысячное войско.
      - Сработало, командир! - радостно воскликнул Гаюк.
      - Капитан! - напомнил один из гирканийцев. - Капитан Конан! Он сам так себя назвал!
      Степняки радовались, как дети, будто нашли в песке разноцветный камешек.
      - Пойдем посмотрим, что за добыча нам досталась, - приказал Конан.
      В крепости они нашли горы оружия, добрых коней, запасы еды, полные тюки разной одежды и утвари. Комнаты коменданта были богато обставлены. Среди прочего добра незадачливый согариец оставил золотой столовый прибор и немало украшений из жемчуга.
      - Тащите все во двор, - распорядился Конан.
      При свете факелов кочевники погрузили добычу на захваченных лошадей.
      - Делить трофеи будет каган, - объяснил Конан. - Мы сами можем воспользоваться только едой и питьем. Кто припрячет себе что-нибудь из добычи, того убью на месте.
      В полночь отряд уже был готов к обратному переходу.
      - Капитан, - сказал Гаюк, - мы тут захватили вдоволь вина. Может, выпьем понемногу в честь победы?
      - На обратном пути врагов не намечается, - рассудил Конан. - Выдай каждому по бурдюку вина. Но если кто нажрется так, что свалится с коня. подбирать не станем. Пусть ковыляет пешим ходом.
      Конан отлично знал: сама мысль о пешем путешествии настолько пугала степняков, что они поневоле будут сдерживать свои аппетиты. Для того чтобы разрушить крепость, у киммерийца не было ни подходящих орудий, ни достаточного количества людей. Поэтому он ограничился тем, что облил маслом и поджег деревянные ворота. При свете этого небольшого костра отряд степняков двинулся в путь.
      Сразу же по возвращении в лагерь Конан поспешил доложить о своем успехе. Орда двигалась к Согарии. Впереди гнали рабов. С каганом наступала примерно половина всего войска, и новость о хитрости Конана распространилась мгновенно. Лагерь сотрясался от хохота воинов, отдыхавших у костров после дневного перехода.
      Бартатуя был изумлен.
      - Всем бы моим командирам такую смекалку! - сказал он. - Подумать только - взяли крепость со всеми потрохами, а у нас - вообще никаких потерь?
      - Один из трофейных доспехов пострадал, когда мы подстрелили лучника, поправил Конан. - И еще в десятке Рустуфа сломано три лука.
      - Редко полусотник так быстро становится полутысячником, - проговорил Бартатуя.
      - Да еще начальником осадных и земляных работ, - прибавил седой вождь, на лице которого была вытатуирована стилизованная фигурка орла. Все гирканийцы считали легкую победу, достигнутую ловкостью и обманом, делом почетным. Им чужды были рыцарские обычаи западных народов.