Много лет назад один "Гонец Солнца" уже умер от этой болезни... В то утро Сегев одевался и слушал подробный рассказ Миревы об обстоятельствах рождения Масуля. Сегев не мог разделить ее разочарование из-за того, что принц Рохан не достался Янте. Юноша заявил, что глупо расстраиваться из-за обстоятельства, которое способствовало его появлению на свет.
      Он почти не помнил свою мать. Блестящие темные глаза, аромат редких и дорогих духов, шелест юбок, бережное покачивание на коленях - вот и все, что осталось в его памяти. Братья рассказывали ему, что перед смертью она была беременна, но Сегев этого не помнил. Его брат - или сестра - умер в ту страшную ночь, которая стала первым отчетливым воспоминанием Сегева.
      Пробуждение от крепкого сна. Запах дыма, страх, крики смертельного ужаса. Зарево, зловещее алчное пламя за окном. Чьи-то крепкие руки, больно, до синяков сжимающие его тело. Поспешный спуск по пылающей лестнице. Пламя, удушливый дым. Он кричит, зовет маму, колотит в грудь стража, задыхается в складках пропахшей потом одежды. Новая боль, когда его сажают в седло. Прощальный взгляд на Феруче. Нет, это не рассвет, это горит замок.
      Маррон получал удовольствие, издеваясь над страхом Сегева перед огнем. Но Сегев быстро смекнул, что Маррон боится пожара еще больше, чем он сам, и был полностью удовлетворен, когда в полночь поднес к лицу брата горящую свечу и тот испустил ужасный крик. После этого насмешкам пришел конец.
      Сегев снова вздохнул и плотнее закутался в одеяло. Холод здесь был совсем другим, чем в горах: сырой морской воздух пронизывал до костей и не имел ничего общего с бодрящим морозцем, заставлявшим похрустывать свежевыпавший снежок. Его взгляд невольно устремился к камину, скрытому за рядами коек других учеников. Впрочем, это даже хорошо. Как ни ценил он тепло, но лучше держаться подальше от пламени. Огонь никогда не будет ему другом. Он союзник "Гонцов Солнца". .
      Дверь слегка приоткрылась, послышался чей-то шепот, и он затаился: кто-то пришел проверить, как новички устроились на ночь. Сергев услышал свое новое имя и усмехнулся в подушку. Он знал несколько слов на старом языке, и Мирева тихонько рассмеялась, повторив слово, которое мальчик решил сделать своим псевдонимом: Сеяст. "Темный сын".
      Голоса стихли, дверь закрылась, и единственным источником света вновь остался камин. Чтобы получить свое первое кольцо и провести ночь в объятиях златовласой женщины, ему придется вызвать Огонь. Он должен помнить, что не имеет права показать всю свою силу, иначе это вызовет подозрения. Он не боялся испытания, потому что знал, что справится с ним. И чем скорее это случится, тем лучше.
      А когда на его правом среднем пальце засияет первое кольцо и благодаря дранату ему будут принадлежать душа и тело прекрасной фарадимки, Сегев докажет леди Миреве, что именно он, а не Руваль, должен стать тем, кто бросит вызов принцу Полю.
      ГЛАВА 8
      Драконы вернулись в Пустыню еще до того, как весна уступила место лету.
      Сидевшие в замке Рохан и Тобин одновременно оторвались от расстеленной на столе географической карты, подняли глаза, поднялись, подошли к окну и в томительном ожидании уставились на север. Сьонед и Чейн криво усмехнулись и принялись собирать разбросанные пергаменты. Было ясно, что сегодня больше работать не придется.
      В это время Поль гулял с Мирдалью по песчаной равнине возле Стронгхолда, во всех деталях рассказывая ей о своей службе оруженосцем у принца Ллейна. Каждое его слово старуха встречала одобрительным кивком: в былые дни она командовала дворцовой стражей и обучила рыцарскому искусству не одного мальчика. Ее питомцем был и принц Чадрик; поэтому получалось, что Мирдалъ косвенно участвовала в обучении Поля. Поняв это, мальчик улыбнулся. Тут старая женщина внезапно остановилась и воткнула в песок свою клюку, сделанную из кости дракона. Ее лицо поднялось к небу.
      - Слушай,- прошептала она.- Ты слышишь их? Слушай крылья, Поль!
      О его деде Зехаве говорили, что тому достаточно было поглядеть на форму облаков, чтобы предсказать, когда вернутся драконы. Ходили слухи, что Мирдаль приходится Зехаве двоюродной сестрой; не было ничего странного в том, что она обладала тем же талантом. Поль закрыл глаза и сосредоточился, всем сердцем надеясь, что ему тоже передалась эта способность. И тут он очень слабо, самым краешком сознания ощутил крылья-нет, не услышал их шум, а именно ощутил всеми Своими нервами, тоненьким звоном в ушах, током взбудораженной крови...
      Мааркен сидел во внутреннем дворе со Сьонелл и Янави, рассказывая детям какую-то историю и выстругивая ножом дудку для мальчика. Внезапно он встрепенулся, вскочил на ноги и затаил дыхание. Янави, названный в честь давно умершего брата-близнеца Мааркена, испуганно потянул его за рукав. Сьонелл пыталась что-то сказать, но в это время с вершины Пламенной башни донесся крик:
      - Драконы!
      Все обитатели Стронгхолда бросили свои дела и обязанности и ринулись занимать самые удобные места у окон, на крепостных воротах и стенах. Когда драконы превратились в крошечное пятнышко на горизонте, всюду, откуда можно было их увидеть, толпились люди, хранившие странное, благоговейное молчание. Рохан, Сьонед, Тобин и Чейн встретили Фейлин на лестнице Пламенной башни, гулко повторявшей звуки их шагов. Дозорный уже открыл каменную дверь огромной круглой комнаты на вершине башни, где горел вечный огонь, служивший маяком всей Пустыне и одновременно олицетворявший собой правление Рохана. Но даже открытые настежь окна не могли смягчить жар костра, горевшего в центре комнаты. У всех пятерых, приникших к окнам, тут же вспотели лбы и между лопатками потекли влажные струйки.
      В тишине послышался шум крыльев. Туманное пятно становилось все больше, пока не превратилось в стаю драконов. Солнечный свет отражался от тусклой чешуи: коричневой, красновато-бурой, пепельно-серой, зеленовато-бронзовой, темно-золотистой, черно-синей... Внезапно до них донеслись голоса драконов. Этот дерзкий рев, полный триумфа и угрозы, говорил о том, что Пустыня принадлежит им, и у каждого, кто слышал эти звуки, по спине бежали мурашки. Мощно били крылья, на растопыренных передних и задних лапах сверкали хорошо видные чудовищные когти. Они попали в восходящий поток теплого воздуха, взмыли вверх, легко планируя на распростертых крыльях и поворачивая на восток, чтобы трубным криком возвестить на все Долгие Пески, что прибыли настоящие хозяева.
      Огромный вожак-золотистый в, коричневую крапинку, с черными подкрылками набросился на серебристого самца поменьше, который воинственно подлетел к нему вплотную. Неистовый рев соперников, раздавшийся над самым Стронгхолдом, заставил затрястись стены крепости и донес до собравшихся внизу крошечных существ, в восхищенном молчании следивших за драконами, всю степень презрения, которое питали к ним эти могучие, вольные великаны.
      - Отец Бурь! - вскричала Фейлин,-Я забыла пересчитать их! Скорее, кто-нибудь, ручку и пергамент!
      - Они у тебя в руках,-напомнил Чейн. Она с недоумением опустила глаза и протянула ему письменные принадлежности вместе с бутылочкой чернил, которую выудила из кармана туники.
      - Записывайте за мной!-Фейлин поспешно высунулась в окно, и Рохан едва успел схватить ее за талию. Не обратив на это внимания, она принялась перечислять: - Группа из восьми молодых самцов, все коричневые... пять самок, разных оттенков серого... еще четырнадцать-нет, шестнадцать- самок, бронзово-черных...- Она на мгновение умолкла, чтобы перевести дух, а затем принялась лихорадочно считать: - Тридцать шесть подростков, коричневый самец, черный самец, два серых, три золотых... О Богиня, посмотрите на то, как летят эти красные! Их сорок!
      - Сорок два,- поправила стоявшая у соседнего окна Тобин, когда драконы пролетели мимо.
      Чейн едва успевал записывать. Он растянулся на полу и торопился как мог, а обе женщины называли ему цифры и цвета. Рохан вцепился в Фейлин, которая залезла на подоконник.
      - И запишите задних-двадцать восемь детенышей, серых, зеленоватых и бронзовых! - Именно в этот момент Фейлин потеряла равновесие, Рохан рванул ее назад, и они свалились на пол рядом с Чейном, перевернув чернильницу.
      Рядом с ними стояла хохочущая Сьонед.
      - Фейлин, моя дорогая, ты знаешь, как я ценю твою дружбу, но если ты немедленно не отпустишь моего мужа!.. Рохан помог Фейлин подняться и подмигнул.
      - Она бы не подумала ничего плохого, если бы я не признался, что люблю рыжих. Я подумал, что ты хочешь выпрыгнуть из окна и улететь вместе с ними!
      - Так оно и было,-призналась Фейлин, потирая бедро-Вы все записали, милорд?-спросила она у Чейна. Он поглядел на нее с полу.
      - Если кто-нибудь из вас разберется в этих каракулях, тогда все в порядке. Предупреждаю заранее, мне самому это не под силу!.
      - Я все слышала,- успокоила его Сьонед.
      - О Богиня, ведь у фарадимов потрясающая память! Что же ты мне сразу не напомнила?
      - Ты хочешь сказать, что не видел, как она окамене-ла?_СПрОСИЛа Тобин.-Хотя Андраде учит их принимать во время запоминания отсутствующий вид, я уверена, что все это делается скорее для виду. Фейлин, бери Чейна и Сьонед и поскорее спускайся вниз, пока она еще что-то помнит.
      Когда все трое ушли, Тобин помогла Рохану вытереть пролитые чернила.
      - Посмотри, что вы наделали. Чернила впитались в камень!
      - -В следующий раз мы будем вести перепись на зубце стены.-Рохан вытер пот со лба, оставив на нем черную дорожку.
      Тобин стерла ее.
      - Согласна. Тут настоящее пекло. И хаоса такого я не видела с тех пор, как подросли мои сыновья. Но драконы действительно прекрасны, правда?
      - Только не говори мне, будто наконец поняла, что я был прав!
      - О нет, я не собираюсь мириться с тем, что драконы наносят ущерб нашим табунам. Но они действительно чудесные создания. Кроме того, ты ведь платишь за все, что они пожирают.
      - И плачу втридорога, - проворчал Рохан, вслед за ней выходя из комнаты. Тяжелая дверь закрылась за ними со скрежетом, который эхом отдался на пустой лестнице.
      - Братец, это ранит меня до глубины души.
      - Значит, отрицать не станешь?
      - Ну если ты настолько глуп, чтобы из собственного кармана платить за все, что украдут драконы... - Сестра улыбнулась ему. - Собственно говоря, они сами платят засебя. Сколько золота ты получил из драконьих пещер в прошлом году?
      Они свернули за угол и чуть не столкнулись с Полем. На его лице отражались самые разнообразные чувства: возбуждение, потрясение, замешательство; глаза говорили одно, брови другое, а отвисшая челюсть - третье.
      Рохан бросил на сестру укоризненный взгляд, заставивший ее вспыхнуть, и сказал Полю:
      - Надеюсь, ты не последуешь примеру тетушки и не раззвонишь об этом всей крепости.
      Поль широко открыл глаза и медленно покачал головой.
      - И в следующий раз погромче топай,-посоветовал Рохан.- Конечно, если не хочешь вогнать в краску людей, которые по неосторожности сболтнули лишнее. А теперь говори, зачем шел за мной наверх.
      - Что? Ах, да... Мирдаль и Маэта спрашивают, поедем мы в Скайбоул сегодня вечером или подождем до завтрашнего утра.
      - Гм-м... Пожалуй, сегодня вечером. Луны стоят высоко, а я обожаю ездить верхом по холодку. Когда мы приедем в Скайбоул, я отвечу на все вопросы, с которыми ты так борешься, что вот-вот откусишь себе язык.
      - Да, отец. Извини, тетя Тобин.
      - Это моя вина, Поль.- Когда мальчик сбежал по лестнице, и в самом деле топая сильнее, чем прежде, она повернулась к Рохану.- Мне и в голову не пришло, что...
      - Знаю, Но я хотел, чтобы Поль узнал об этом чуть позже.
      - Мне действительно очень жаль, Рохан. Я была неосторожна.
      - Если в Стронгхолде придется следить за каждым своим словом, я в тот же день променяю эту кучу камней на палатку исулькимов, а верховным принцем пусть побудет кто-нибудь другой.- Он обнял сестру за талию.- Пошли. Наверно, они уже закончили свои подсчеты. Одна надежда на то, что Фейлин будет довольна итогом. У нее есть привычка смотреть на меня так, словно это я виноват, что драконов меньше, чем она ожидала!
      Сьонелл подстерегла Поля на полдороге и попыталась привлечь его внимание, семеня рядом и окликая его по имени, но он не замечал ее, пока огорченная девочка не схватила его за рукав.
      - Помедленнее! Куда ты так бежишь?
      - По делам отца. Дай мне пройти.- Он вырвал рукав из руки Сьонелл.
      - Можно, я пойду с тобой?
      - Нет.
      Она все равно пошла следом и, стоя в дверях, слушала, как Поль сообщил Мирдали и ее дочери Маэте, что они поедут в Скайбоул вечером.
      - Хорошо,-ответила Маэта.- Путешествие неблизкое, но закончится оно на кухне и в винном погребе Оствеля!
      - Если бы в конюшне нашлась лошадь, которая не растрясла бы мои старые кости, я бы тоже поехала с вами,- вздохнула Мирдаль.-Этот проклятый мальчишка Чейналь за всю свою жизнь так и не удосужился вывести ни одной смирной лошадки!
      - Ты могла бы взять моего пони,- застенчиво предложила Сьонелл.-А на седло мы положили бы побольше одеял.
      - Спасибо тебе, детка, но в моем возрасте не помог бы даже конь, сделанный из птичьих перьев,-улыбнулась растроганная Мирдаль.
      - Я распоряжусь, милорд,-сказала Маэта Полю.- Если бы ты был добр передать отцу...
      - Конечно.-Он шагал по внутреннему двору, раздраженный тем, что Сьонелл упорно тащится за ним.
      - Я тоже поеду,- заявила она.- На моем новом пони.
      - Замечательно...- пробормотал он.
      - А Мирдаль действительно твоя родственница? Я слышала, как кто-то говорил, что она двоюродная сестра твоего дедушки. Это правда?
      - Не стоит подслушивать чужие разговоры. Это невоспитанно.- Он очень кстати забыл, что нечто подобное недавно произошло с ним, хотя и нечаянно.
      - Что же я могу поделать, если люди иногда болтают лишнее? Мама говорит, что глаза нам даны, чтобы видеть, а уши - чтобы слышать...
      - А рот-чтобы повторять услышанное?
      - Сам ты невоспитанный! - Сьонелл стрелой пролетела мимо, уперлась ножками в булыжник и сделала заранее обреченную на провал попытку загородить ему путь.- Проси прощения.
      - За что?
      - За свои манеры! Говори, что ты извиняешься!
      - Нет! - Поль знал, что ведет себя как мальчишка, но в этой маленькой дряни было что-то выводившее его из терпения. Мысль о том, что она потащится за ним в Скайбоул, была невыносима.
      - Скажи!
      - Не смей говорить со мной таким тоном,- предупредил он.
      - Почему это? Потому что ты принц? А я тоже не кто-нибудь- я леди Сьонелл Ремагевская, а ты просто-напросто невоспитанный мальчишка!
      Он разозлился и потерял голову.
      - Если я невоспитанный-хотя это и неправда-то ты в тысячу раз невоспитаннее Меня, потому что грубишь наследнику верховного принца!
      Тут позади раздался другой голос, полный осуждения.
      - Ты просто дерзкий мальчишка, которого надо отшлепать за такие слова. Извинись сейчас же! - велела Сьонед.
      Поль упрямо сжал губы и покачал головой.
      Зеленые глаза его матери на мгновение сузились, а потом она посмотрела на Сьонелл.
      - О чем это вы?
      - Ни о чем, ваше высочество,- прошептала девочка.- Извините, милорд принц...
      Поль замигал, более пораженный этой внезапной переменой, чем тем, что Сьонелл назвала его титул. Но если она оказалась настолько великодушной, чтобы не пожаловаться матери на ужасное поведение ее сына, и даже нашла в себе силы извиниться перед ним, то он не мог не ответить тем же.
      - Я тоже прошу у вас прощения, миледи,-заставил себя громко сказать он.
      Это почтительное обращение заставило Сьонелл округлить голубые глаза: впервые кто-то из настоящих вельмож всерьез произнес ее титул.
      Сьонед внимательно оглядела обоих.