Больше, чем я когда-либо думал.
      Она не ответила.
      Мы остались молча сидеть рядом и ждать остальных.
      Воины возвращались по одному, пешими и верхом. Некоторые появлялись в облике лиир, пробегая или пролетая мимо деревьев, мы ушли не настолько далеко, чтобы считать себя в безопасности. Но когда они собрались, я увидел, что не хватает четверых. Большая цена для Чэйсули. Скверно.
      Роуэн в конце концов вернулся на рассвете - на одном коне с Гриффтом.
      Роуэн был ранен в голову, его кожаная одежда потемнела от крови, но он, похоже, был в порядке, хотя и очень устал. Он поддерживал Гриффта плечом - я видел, как элласиец тяжело опирался о его спину. Я поднялся - колени хрустнули - и подошел, чтобы помочь Гриффту выбраться из седла. Он был ранен в плечо, рука у него была рассечена, но обе раны были уже перевязаны.
      Роуэн сполз с седла и остановился, пошатываясь, прикрыв глаза, и поднес руку к голове. Аликс опустилась рядом с ним на колени и, когда он сел, раздвинула его волосы, чтобы осмотреть рану. Он сглотнул и покачнулся, когда ее руки прикоснулись к краям рапы.
      - Это не рана от меча, - задумчиво сказала она.
      - Нет. Его меч был сломан. Он схватил факел и набросился на меня. Я избежал огня, но не железа, - он опять пошатнулся. - Пусть его. Само заживет.
      Аликс отошла от него. Мгновение она смотрела на остальных - на тех, кто был ранен во имя ее спасения, я увидел, каким тяжким грузом это легло на ее плечи. Из нас всех хомэйном был только я, кроме, Гриффта все остальные Чэйсули.
      Элласиец прислонился к валуну, прижав руку к ребрам. Его веснушчатое лицо в бледных лучах рассвета было серым, как пепел, заляпанным грязью и кровью, но в зеленых ярких глазах горел огонь жизни. Он провел рукой по волосам - они встопорщились, как ежиные иголки.
      - Благодарение Всеотцу, - устало сказал он. большинство спаслось, и госпожа спасена, как мы и хотели.
      - И за это - моя благодарность, - откликнулся Дункан с высоты каменистой гряды. Аликс стремительно обернулась.
      Он спустился вниз и обнял ее, прижав к груди, прижался щекой к ее спутанным волосам, я увидел, как бледно было его лицо. Из раны в левую руку до сих пор сочилась кровь, пятная ею одежду и ее рубаху. Но им было не до того.
      Я поднялся и медленно, деревянным шагом пошел вперед, проклиная эту медлительность, потом остановился, решив не тревожить их в минуту встречи. Это было самое меньшее, что я мог сделать.
      - Со мной все в порядке, - ответил Дункан на ее вопрос, заданный шепотом.
      - Я не сильно ранен. Не бойся за меня, - его пальцы запутались в ее волосах. Что с тобой? Что он с тобой сделал?
      Аликс, прижимаясь к его груди, покачала головой. Я не мог видеть ее лица, но видел лицо Дункана. Он был невероятно измучен. Как и мы все, в крови и грязи, пропитанный смрадом подземного мира. Как и мы все, он с трудом мог стоять.
      Но в его глазах было что-то еще. Осознание чудовищной потери.
      И я понял.
      Дункан отпустил Аликс и усадил ее на ближайший пенек - тот, с которого только что поднялся я. Потом без единого слова снял золотые браслеты и вынул из уха серьгу. Без его золота он казался обнаженным несмотря на то, что был одет в кожу.
      Мертвец - без своего лиир.
      Он вложил серьгу в ее ладонь:
      - Толмоора лохэлла мей уик-ан, чэйсу.
      Она поднялась, вскрикнув, серьга выпала из ее руки:
      - Дункан... нет...
      - Да, - мягко сказал он, - Тинстар убил моего лиир. Медленно, робко она коснулась его плеч дрожащими руками - сперва нежно, потом так, словно хотела сказать - не отпущу, ты мой. Я видел, какими темными кажутся ее пальцы по сравнению с его руками - там, где их никогда не касалось солнце, там, где прежде были браслеты лиир - почти всю ею жизнь. Я видел, как ее пальцы сомкнулись на ею запястьях, словно это могло его удержать.
      - Я пуст. - сказал он. - Я утратил душу и цельность. Я не могу так жить.
      Ее пальцы сжались крепче:
      - Если ты уйдешь... - настойчиво проговорила она, - если ты оставишь меня, Дункан... я буду так же пуста. Я утрачу цельность.
      - Шансу, - ответил он. - У меня нет выбора. Это цена уз лиир.
      - Ты думаешь, я отпущу тебя? - спросила она требовательно. - Думаешь, я буду покорно смотреть, как ты уходишь от меня? Думаешь, я ничего не буду делать?!
      - Нет, не думаю. Поэтому я сделаю вот что... - он поймал ее прежде, чем она успела сдвинуться с места, и обхватил ладонями ее голову. - Чэйсула, я сильно любил тебя. И потому я облегчу твое горе...
      - Нет! - она попыталась вырваться из его рук, но он держал крепко. Дункан... не надо...
      Не договорив, Аликс пошатнулась и начала оседать на землю, Дункан подхватил ее. Мгновение он прижимал ее к себе, закрыв глаза, и лицо его было бледным и отстраненным, потом посмотрел на меня:
      - Ты должен отвезти ее в безопасное место. Возьми ее в Хомейну-Мухаар, он тщетно пытался совладать со своим голосом. - Она будет спать долго. Не тревожься, если тебе покажется, что она все забыла, когда она проснется. Память вернется. Она вспомнит все, и не сомневаюсь, что будет горевать. Но сейчас... ради нас обоих... это - лучший выход.
      Я попытался проглотить застрявший в горле комок:
      - Что Тинстар?
      - Жив, - безразлично ответил Дункан. - После того, как он убил Кая, я больше ничего не чувствовал, кроме беспомощности и боли.
      Он снова посмотрел на спящую в его руках Аликс, потом подошел ко мне - я подхватил безвольное легкое тело.
      - Люби ее, господин мой Мухаар. Защити ее от боли, насколько сможешь Я увидел слезы в ею глазах, но он уже отошел. Задел ногой браслеты - они тихо звякнули друг о друга. Дункан остановился. Он коснулся запястий, словно все еще не мог поверить в свою потерю, потом пошел прочь.
      Глава 9
      Юное лицо Донала застыло и побледнело. Он тихо сидел на табурете, слушая меня, но сомневаюсь, что он действительно слышал. Его мысли были где-то далеко, в одному ему ведомых далях. Я не винил его. Ведь я сам только что рассказал ему, что его отец умер. Он неподвижным взглядом уставился в пол, стиснув руки так, словно не мог разнять их. Костяшки его пальцев побелели.
      - Жехаана.
      Больше он не сказал ничего - С твоей матерью все в порядке. Она... спит. Так сделал твой отец.
      Он коротко кивнул - похоже, понял, - потом поднял правую руку и потрогал тяжелое золото на левой. Я понял, о чем он думает: Чэйсули, связанный со своим лиир. Так же, как и его отец.
      Донал поднял на меня взгляд Теперь на его лице было странно-отстраненное выражение Он произнес только одно слово:
      - Толмоора.
      Ему было восемь лет. В восемь лет я не смог бы выдержать такого горя. Я плакал бы, кричал и выл от боли. Донал этого не делал. Он был Чэйсули, и знал цену узам лиир.
      Мне захотелось обнять его, как то облегчить его боль, рассказать, как Дункан освободил его мать, объяснить, что риск того стоил. Я хотел облегчить ею горе, разделив с ним свое, избавить его от чувства вины. Но, взглянув на него, понял, что в этом не было нужды. Сейчас он был едва ли не старше меня.
      Чужой, подумал я, иной. Примет ли тебя Хомейна?
      Я снял Аликс с седла. Она была легкой - слишком легкой, почти невесомой, как перышко. И - это серовато-бледное лицо... Она, наконец, вернулась домой, в шатер Дункана - через шесть недель после ею смерти - и я видел, что встреча с домом ей не по силам.
      Я не говорил ничего - просто прижимал ее к себе. Она смотрела на голубовато-серый шатер с изображением золотого ястреба, вспоминая долгие годы, прожитые здесь. Сейчас она забыла даже о Донале, который медленно спешился и посмотрел на меня в поисках поддержки.
      - Входи, - сказал я ему, - это не только его, но и твой дом.
      Донал протянул руку и коснулся дверного полога. Потом вошел.
      - Кэриллон, - проговорила Аликс. И умолкла. Слова были не нужны. Гораздо больше мне сказал ее голос, в котором звучало глубокое горе.
      Я снова притянул ее к себе и крепко прижал к груди, гладя тяжелые волосы.
      - Видишь теперь? Здесь тебе не место. Я сказал бы тебе об этом раньше, но тогда ты не стала бы меня слушать. Тебе нужно было увидеть все самой.
      Она обвила мою шею руками, плечи ее дрожали - она плакала.
      - Едем со мной, - сказал я. - Вернемся в Хомейну-Мухаар. Теперь твое место там, рядом со мной, - я осторожно сжал ее плечи, - Аликс... я хочу, чтобы ты осталась со мной.
      Она подняла ко мне лицо:
      - Я не могу.
      - Это из-за Электры? Она не будет ведь жить вечно - а когда умрет, я женюсь на тебе. Ты станешь Королевой Хомейны. А до тех пор.. до тех нор тебе придется удовольствоваться ролью принцессы, я улыбнулся. - Ты ведь и есть принцесса. Ты же моя кузина.
      Она покачала головой и повторила:
      - Я не могу.
      Я отбросил с ее лица пряди волос:
      - Тогда, много лет назад - семь? восемь? - я был глупцом, я жил в неведении. Но теперь я стал старше - старше, чем даже это, - я улыбнулся уголками губ, подумав о своей седине и ломоте в костях, - несколько мудрее и, разумеется, теперь не склонен придавать такого большого значения обычаям и титулам. Я желал тебя тогда - я хочу тебя сейчас. Скажи только, что поедешь со мной.
      - Я обязана Дункану слишком многим.
      - Но ты не обязана оставайся в одиночестве до конца дней своих. Аликс... постой! - я почувствовал, что она пытается отстраниться, и сжал ее плечи сильнее. - Я знаю, как тебе тяжело. Я знаю, что твое сердце ранено и рана кровоточит. Но я не думаю, что Дункан был бы удивлен, узнав, что мы поступили так, - я вспомнил его последние слова и понял, что именно этого он и ожидал. Аликс... я не стану неволить тебя. Но не отказывай мне. После всех этих лет...
      - Годы не имеют значения, - она, казалось, превратилась в каменную статую, которую я сжимал в объятьях. - Что до всех этих лет... они прошли. Все кончено, Кэриллон. Я не могу стать твоей мэйхой - и не могу стать твоей женой.
      - Аликс...
      - Боги! - внезапно выкрикнула она. - Как ты не понимаешь: я же забеременела от Тинстара!..
      Я мгновенно отпустил ее, в ее глазах был ужас.
      - Тинстар сделал с тобой это...
      - Он не бил меня, - ее голос внезапно стал спокойным и неестественно-ровным. - Он не причинял мне вреда. Не принуждал меня силой, она на мгновение прикрыла глаза. - Он просто отнял у меня волю, и... и я зачала от него.
      Я подумал об Электре, заточенной на Хрустальном Острове. Об Электре, потерявшей ребенка Тинстара. Наследника. Не моего наследника, не наследника Трона Львов, но наследника всей силы Тинстара. Он потерял одною - теперь у него был другой.
      Я не мог сдвинуться с места. Я хотел протянуть к ней руки, коснуться ее, сказать ей, что это мне безразлично - но она слишком хорошо знала меня и поняла бы, что я солгал. Я мог только думать об Айлини и его отродье в ее чреве.
      Аликс отвернулась. Медленно пошла к шатру, откинула полог, но внутрь не заглянула.
      - Ты войдешь? Или... хочешь уйти?
      Я на мгновение закрыл глаза, ощутив глухую боль. Я снова потерял ее. Но на этот раз не Дункан и не память о Дункане даже отнимали ее у меня. Это не было бы для меня неожиданностью.
      Ее отнимали у меня Тинстар и ублюдок этого Айлини!
      Боги, о боги мои, но как же это больно - словно нож в живот вогнали, и теперь поворачивают клинок в ране... Боль буквально выворачивала меня наизнанку.
      И тут я подумал о ее боли.
      Я судорожно вздохнул. Я видел, что ей было еще хуже, чем мне. И бесполезные клятвы мести только усилили бы боль. Еще один счет к Тинстару - и когда-нибудь я рассчитаюсь с ним за все.
      Я подошел к ней, сам поднял полог и пропустил ее вперед. И когда вошел сам, увидел - Финна.
      Он сидел у очага, на его лице играли отблески пламени. Я снова заметил глубокий шрам, рассекающий его щеку до челюсти, и седину в его волосах. Он поднялся, я заметил, что он похудел. Золото на его запястьях казалось о этого тяжелее.
      - Мэйха, - сказал он. - Прости. Но от толмооры нельзя отречься. Ни один достойный человек этого не сделает. А мой рухо был достойным человеком.
      Аликс замерла - в шатре было слышно только ее тяжелое дыхание.
      - Ты...знал?
      - Я знал, что он погибнет. Так и стало. Не знал, как. Не знал, когда. Не знал имени виновника его смерти. Только то, что так будет, - он помолчал. Мэйхаана, прости. Если бы я мог, я вернул бы его тебе.
      Она подошла к нему медленно, неверными шагами. Финн обнял ее и прижался изуродованной щекой к ее волосам. И ее горе отразилось в его лице.
      - Когда погибает лиир, остальные сразу же узнают об этом, - сказал Финн. Мне рассказал Сторр... но раньше прийти я не мог. Было еще одно дело, которое я должен был сделать.
      Меня захлестнула волна чувств, захотелось сесть - но я не сделал этого. Я стоял и ждал. Чуть дальше у очага я увидел Донала, сидевшего между двумя волками: молодым рыжевато-бурым волчонком и старым мудрым Сторром с янтарными глазами.
      Аликс высвободилась из рук Финна, но не отошла от него. Его пальцы запутались в ее волосах, казалось, он не может отнять рук. Странное желание обладания - если вспомнить о Торри. Но я не мог его винить: Аликс нужно было успокоиться. И от Финна ей было легче принять утешения. Он был ее братом, но и братом Дункана тоже. И их родство по крови было ближе, чем между двоюродными родственниками.
      Я вздохнул:
      - Электра в изгнании, Она живет на Хрустальном Острове. Нет сомнений в ее причастности к попытке Тинстара убить меня. Если хочешь... ты можешь снова занять свое место.
      Мои слова не обрадовали ею:
      - Нет, все уже кончено. Если кровная клятва разорвана, ничего уже нельзя исправить. Это навсегда. Я вернулся - да, вернулся, чтобы остаться жить в Обители, не более. Теперь мое место здесь. Меня сделали вождем клана Чэйсули.
      Аликс вскинула на него острый взгляд:
      - Ты? Вместо Дункана? - она перевела дух, потом продолжила, - я думала, это не для тебя.
      - Верно, это было дело моего рухо, - согласился он с серьезностью, словно передразнивая Дункана, - но времена меняются. Люди меняются. Торри сделала меня иным, - он зябко передернул плечами. - Я... я научился покою. Совсем немного.
      Он употребил хомэйнское слово. И я вдруг понял, что мне больше по нраву шансу.
      - Прости, - сказал я, - за то время, которое ты потерял. Я не должен был отсылать тебя прочь. Он покачал головой:
      - У тебя не было выбора. Я понял это благодаря Торри. Я не виню тебя. Ты позволил ей уехать со мной. Ты мог бы заставить ее остаться.
      - Чтобы ты отнял ее у меня? - я покачал головой, - Нет. Я понимал, что глупо было бы пытаться остановить тебя.
      - Ты должен был попытаться. Должен был оставить ее при себе. Ты должен был выдать ее за элласийского принца... тогда она осталась бы жива.
      Я ощутил внезапную пустоту в груди. Мир вокруг меня закружился, в голове вспыхнуло пламя, жгущее мозг:
      - Торри... умерла?
      - Да. За два дня перед тем, как Дункан потерял своего лиир. Вот почему я не мог приехать раньше.
      - Финн. - проговорила Аликс, - ох, Финн... нет...
      - Да, - ответ прозвучал почти грубо, но и в лазах Финна я увидел отражение своей боли.
      Я отвернулся и шагнул к выходу. Я не мог больше оставаться здесь. Я не мог видеть его, зная, как Торри его любила. Я не мог вынести этого горя, я должен был пережить его наедине с самим собой.
      И тут я услышал крик младенца, и этот звук пронзил меня, словно клинок.
      Финн отпустил Аликс, обернулся и откинул занавес. Я увидел, как он опустился на колени и поднял какой-то сверток. Он был осторожен и нежен таким я никогда еще не видел его. Но, немного оправившись о изумления, я понял, что это смотрится правильно, что именно так и должно было быть.
      Финн подошел к нам со свертком на руках и откинул угол ткани с личика ребенка:
      - Ее зовут Мейган, - сказал он. - Ей четыре месяца... и она голодна.
      Торри... не могла кормить ее, и потому я стал вором, - он коротко усмехнулся. Коровам не всегда нравилось, что я их дою. Мейган продолжала кричать. Финн нахмурился и попытался устроить ее поудобнее, но тут вмешалась Аликс. Она забрала у него ребенка и послала Донала на поиски женщины с новорожденным. Но перед тем, как мальчик вышел, она внимательно посмотрела на Финна:
      - Довольно тебе воровать молоко, рухо. Я спасу твою гордость и найду малышке кормилицу.
      По его лицу скользнула тень привычной ухмылки, когда она выскользнула из шатра. Казалось, черты его смягчились, а глаза потеплели, но в них по-прежнему стояла боль. Он потерял больше, чем брата. А я потерял сестру.
      - Боги, - проговорил я, - но что произошло? Как умерла Торри? Почему... почему?
      Улыбка покинула лицо Финна. Он медленно сел и жестом предложил мне сесть рядом. Прошло десять месяцев с тех пор, как мы в последний раз так же сил рядом.
      - Она не была рождена для того, чтобы жить в нужде, сказал он. - Она была по-другому воспитана. В ней была гордость, и решимость, и сила, но она не была рождена для нужды и лишений. А когда носила ребенка... - он покачал головой. Я понял, что она больна три месяца спустя после того, как мы покинули Хомейну-Мухаар. Она говорила, что это все пустяки, легкая лихорадка, что так бывает у беременных. Я подумал, что, может, так и есть, как я мог не понять, что это не так? Как я мог не понять, что она лжет?
      Он провел рукой по волосам, зарылся пальцами в черные с проседью пряди.
      Только теперь я понял, что Финн не просто исхудал - он был истощен, нужда измучила его едва ли меньше, чем Торри.
      - Говори, - глухо сказал я.
      - Когда я увидел, что ей не лучше, я отвел ее в деревню. Я думал, ей нужно общество женщин и крыша над головой - более надежная, чем тот простой шатер, в котором мы жили. Но... они меня не приняли. Они называли меня оборотнем.
      Демоном. Они называли ее шлюхой, а ребенка - дьявольским семенем и отродьем колдуна, - в его глазах вспыхнул гневный огонь, и на мгновение мне показалось, что я снова вижу зверя, но я понял и то, что вину он возлагает на меня. - Шейн мертв, и кумаалин завершена... но не для всех. И она родила Мейган под той крышей, какую я смог найти, и с каждым днем все больше слабела, - он прикрыл глаза. - Боги не слышали моих молитв, даже когда я предложил им себя. Я совершил обряд Чэйсули, когда она умерла, и привез домой ее дитя.
      Я думал о Торри, больной и слабой. Я думал о Торри, носящей под сердцем ребенка. Я думал о Хомэйнах, проклявших ее из-за Финна. Из-за кумаалин Шейна.
      И я подумал о том, что я, король, бессилен остановить безумие, начало которому положил мой дядя.
      - Прости, Кэриллон, - сказал Финн, - Я вовсе не хотел, чтобы ты потерял ее во второй раз.
      - Вини в этом Шейна, - устало ответил я. - Мой дядя убил мою сестру.
      Я посмотрел на Финна сквозь языки пламени:
      - Ты хочешь оставить Мейган здесь?
      - Здесь ее дом, - повторил он. - Где еще может жить Мейган?
      - В Хомейне-Мухаар, - ответил я. - Она - принцесса Хомейнская.
      Он уставился на меня:
      - Ты что, так ничему и не научился? Ты по-прежнему связан словами и титулами? Во имя богов, Кэриллон, я думал, что ты научился понимать...
      - Я понимаю, - откликнулся я, - понимаю. Я не собирался отнимать ее у тебя. Я просто хотел, чтобы ты подумал. Ты признал, что Торри умерла, потому что не смогла жить в нужде. И ты хочешь, чтобы твоя дочь вела такую же жизнь?
      - Я даю ей Обитель, - мягко сказал он. - Я даю ей то, чего требует ее кровь: наследие Чэйсули. Я улыбнулся:
      - И кто из нас теперь говорит о титулах? Вы всегда считали себя лучше хомэйнов. Он пожал плечами:
      - Мы таковы, какими нас создали боги. Я рассмеялся и, поднявшись, потер колени, пытаясь размять суставы. Скачка оказалась для меня суровым испытанием.
      Финн тоже молча встал. Он не говорил ничего - просто ждал.
      - Нужда и тебя коснулась, как я вижу, - грубовато заметил я. - Пусть Аликс тебя подкормит. А то ты вроде как постарел.
      Он поднял черные брови:
      - Кто говорит о старости, пусть сперва посмотрит в зеркало.
      - Я уже сделал это - и повернул его к стене, - я ухмыльнулся и сжал его руку. - Хорошо смотри за Мейган и почаще привози ее ко мне. В ней есть еще кое-что кроме крови Изменяющихся, и я хочу, чтобы она помнила об этом.
      Рукопожатие Финна было по-прежнему крепким и сильным:
      - Не сомневаюсь, что твоей дочери потребуется компания. Что до Мухаара Хомейны, ему нужен будет не один ленник. И когда ему понадобится помощь, к его услугам будут все кланы Чэйсули.
      - Тем не менее, - ответил я, - я хочу, чтобы ты взял обратно кинжал.
      И я вытащил кинжал из ножен, в свете очага блеснула золотая рукоять царственный лев Хомейны, клинок чистой стали.
      Я думал, что Финн может не принять его. В ножнах у него на поясе уже был другой кинжал, работы Чэйсули. Но он протянул руку и принял клинок, хотя это и не сопровождалось словами кровной клятвы.
      - Жа хай-на, - тихо сказал он.
      Я вышел из шатра. Мой конь ждал меня, но я не сразу сел в седло. Я стоял, держа коня под уздцы, и думал об Аликс, ухаживающей за Мейган, и о том ребенке, которого она носила во чреве. Ей будет нужна Мейган. Ей будет нужен Финн. Ей будут нужны все силы Чэйсули, когда родится ребенок Тинстара. И я знал, что ей достанет сил.
      Я постоял еще некоторое время со странно знакомым ощущением в душе, каким - я не мог сказать. И внезапно я понял, что слышу голос флейты, чистый и ясный голос флейты Чэйсули, поющей простую - и в то же время до боли знакомую мелодию. Последний раз я слышал ее, когда пальцы Лахлэна летели по струнам арфы, и арфа пела Песнь Хомейны. Теперь эта песнь пришла в Обитель.
      Я улыбнулся - рассмеялся, сел в седло и повернул коня, собираясь отправиться в обратный путь, но дорогу мне преградил Донал. Он погладил морду коня, я придержал поводья. Слева от Донала сидел Лорн.
      - Послушай, дядя, можно мне поехать с тобой?
      - Я возвращаюсь в Хомейну-Мухаар.
      - Жехаана сказала, что я могу ехать, - у него была очень знакомая ухмылка.
      Я наклонился и подал было ему руку, но он сам вспрыгнул в седло позади меня.
      - Держись крепче, - посоветовал я. - Этот царственный скакун нас и сбросить может. Донал прижался к моей спине:
      - Пусть попробует!.. Я снова рассмеялся:
      - Хочешь, чтобы я упал с коня?
      - Не упадешь, - серьезно ответил он. - Ты - Мухаар Хомейны.
      - Коню нет дела до титулов. Его интересует только вес седока, - я сжал бока моего скакуна коленями, он вздрогнул, но через мгновение успокоился.
      - Видишь? - спросил Донал. Рядом с конем бежал волк. Я поискал глазами Тая - и увидел ею: крохотная темная точка в высоком небе.
      - Вижу, - ответил я. - Ну что, поскакали?
      - Ага! - восторженно подтвердил он. Так мы и сделали.