- Пришел человек, - он показал мне серебряное кольцо-печатку с черным камнем.
      Я взял кольцо, взвесил и покатал его на ладони:
      - Кто это? Я его знаю?
      - Он назвался Алариком Атвийским, господин. Говоря точнее, Принцем Короны.
      Я поднял взгляд от кольца и остро взглянул на Роуэна:
      - Торн убит. Если этот мальчик - его сын, он ныне король Атвии вместо Торна. Зачем он принижает свое достоинство?
      - Аларик - не наследник. На троне Атвии сидит Осрик, - Роуэн помолчал. Он в Атвии, господин мой. Я нахмурился:
      - Итак, значит, Осрик не приехал.
      - Нет, мой господин.
      Я стиснул зубы и мысленно выругался. Я был не в настроении для дипломатических переговоров, тем паче с ребенком.
      - И где же этот Атвийский инфант? Роуэн улыбнулся:
      - В передней, господин, подле тронного зала, где я его и оставил. Ты хочешь, чтобы его перевели куда-нибудь еще?
      - Нет. Тронный зал я оставлю для его братца. Я поднялся, опираясь на стену, мгновение стоял, ожидая, когда утихнет боль, потом отдал меч Роуэну. Я сжал в кулаке кольцо и вышел из фехтовального зала. Мальчик, как я увидел, был подавлен окружающей обстановкой. Большой Зал вовсе сразил бы его, я же не был в настроении для таких шуток. Аларик выглядел не старше, чем лет на шесть-семь, и вряд ли смог бы понять политическую подоплеку ситуации.
      Когда я, уже переодевшись в чистое, вошел в зал, он поднялся каким-то скованным движением. Поклонился - коротко и небрежно, вроде бы почтительно, но и с тенью снисходительности. Карие глаза смотрели неприязненно, лицо было холодно.
      Я подошел к заваленному подушками креслу черного дерева и сел, не позволив и тени боли отразиться на моем лице, После тренировки все мое тело было мучительно напряжено:
      - Итак... Атвия приходит к Хомейне.
      - Нет, мой господин, - тихо ответил Аларик. - Мой брат. Государь Осрик Атвийский, посылает меня, чтобы сказать, что Атвия не станет подчиняйся Хомейне до тех пор, пока земля эта не завоевана.
      Я разглядывал Аларика в раздумье и некотором недоумении. Одет он был так, как приличествовало его положению, темные волосы были гладко зачесаны.
      Приглядевшись, я понял, что он старше, чем показался мне на первый взгляд. Он был, должно быть, на год или два старше Донала, а глаза его были глазами взрослого человека.
      Я позволил себе улыбнуться, хотя вовсе не чувствовал веселости:
      - Я убил твоего отца, господин мой Аларик, потому что он хотел свергнуть мой Дом и заменить его своим. Я мог бы сделать то же самое и с тобой, - я помолчал. - У твоего брата есть ответ на это?
      Хрупкое тело Аларика напряглось:
      - Да, мой господин. Я прислан сказать, что мы не признаем твоей власти.
      Я подпер подбородок рукой:
      - Осрик посылает тебя прямо в пасть хищника с такими словами, мой юный Атвийский орел?.. Что ты скажешь на то, чтобы остаться здесь заложником?
      Лицо Аларика залила краска гнева, но он не дрогнул:
      - Мой брат сказал, что я должен быть готов к этому.
      Я нахмурился:
      - Сколько лет Осрику?
      - Шестнадцать. Я вздохнул:
      - Так молод - и уже готов рисковать своим братом и своей страной...
      - Мой отец говорил, что ты всегда был врагом Атвии, и что тебя нужно остановить, - при воспоминании об отце в карих глазах мальчика отразилось горе, губы дрогнули, но он почти мгновенно справился с собой. - Мой брат и я будем служить памяти нашего отца и будем сражаться с тобой вместо него. В конце концов, мы победим. На крайний случай, мы просто переживем тебя. Ты стар, мой господин... я и Осрик молоды.
      Я почувствовал, как внутри у меня все сжалось. Значит, стар, да? Впрочем, в его глазах таким я и был.
      - Слишком молод для того, чтобы умереть, - мрачно сказал я. - Приказать тебя убить, а, Аларик?
      Его лицо побелело. Внезапно он снова стал маленьким мальчиком:
      - Если ты хочешь этого, мой господин... я готов, - его голос еле заметно дрогнул.
      - Нет, - резко ответил я, - не готов. Ты только так думаешь. Ты еще должен научиться смотреть смерти в глаза и узнавать ее в лицо, знай ты ее, не согласился бы умереть так легко, - я рывком поднялся, с трудом сдержав готовые сорваться с языка ругательства. - Служи своему господину, мой мальчик... служи ему так, как сможешь. Но служи ему дома, в Атвии, я не убиваю мальчишек и не сажаю их в темницу.
      Аларик поймал тяжелое кольцо, которое я бросил ему. Он выглядел потрясенным:
      - Я могу ехать домой?
      - Ты можешь ехать домой. Скажи своему брату, я возвращаю ему его наследника, хотя и не сомневаюсь, что, как только он возьмет себе жену, у него появится еще один.
      - Он уже женат, мой господин.
      Я снова изучающе посмотрел на мальчика:
      - Скажи ему также, что дважды в год Хомейнские корабли будут приплывать в Рондьюл. На эти корабли Осрик должен будет погрузить дань Хомейне. Если вы хотите быть независимыми от Хомейны, мой молодой господин, вам придется платить дань, - я помолчал. - Ты можешь также передать ему, что если он снова начнет войну против меня, он умрет.
      На лице мальчика отразилось смущение:
      - Я скажу ему, мой господин. Но... что касается дани...
      - Вы будете платить ее, - я не дал ему договорить. - Я отправлю с тобой послание твоему брату завтра утром: там будут оговорены все детали. Вы должны заплатить за свою глупость - за попытку завоевать Хомейну, - я подал знак одному из ожидающих слуг. - Проследите, чтобы его накормили и устроили так, как подобает его званию. Утром он может отправляться домой.
      - Слушаю, мой господин.
      Я положил руку на плечо Аларика и повернул его к ожидавшему его слуге:
      - Иди с Бреманом, мой гордый юный принц. Никто в Хомейне-Мухаар не причинит тебе вреда.
      Я подтолкнул его и проследил за ним глазами, пока он шел к Бреману. Через мгновение оба исчезли.
      Роуэн прочистил горло:
      - Разве он - не ценный заложник, мой господин? - Да. Но он - ребенок.
      - Я думал, что и такое часто бывает... Разве принцев не отдают на воспитание в дружественные королевства? Какая разница, если...
      - Я не стану отнимать у него детства, - я передернул плечами: в комнате было сыро и холодно. - Осрик уже женат. Вскоре у него будут сыновья, Аларик не будет ему так нужен. Поскольку я сомневаюсь в том, что Осрик имеет намерения в скором времени напасть на Хомейну, я ничего не теряю, позволяя Аларику уйти.
      - А когда, повзрослев, он начнет войну?
      - Тогда я с ним и разберусь. Роуэн вздохнул:
      - А что Осрик? В шестнадцать он уже не ребенок, но еще и не мужчина.
      - Если бы это был Осрик, я бросил бы его в темницу, заковав в цепи, - я помедлили со следующей фразой. - Чтобы выбить из него эту спесь.
      Роуэн улыбнулся:
      - Ты, должно быть, все еще способен на это, мой господин.
      - Может быть, - я прямо взглянул на Роуэна. - Но если он такой же, как его отец - или Кеуф, его дед - Осрик и я сойдемся в бою. И один из нас умрет.
      - Мой господин, - в дверях стоял слуга, отвесивший мне вежливый поклон. Мой господин Мухаар, там мальчик.
      - Бреман забрал Аларика, - сказал я. - С ним должны были обращаться со всем возможным почтением.
      - Нет, мой господин, другой мальчик. Чэйсули. Я нахмурился:
      - Продолжай.
      - Он утверждает, что родня тебе, господин, у него волк и сокол.
      Тут я рассмеялся:
      - Донал! Верно, он мне родня. Но с ним, кроме лиир, должна быть еще и его мать.
      - Нет, мой господин, - человек выглядел обеспокоенным. - Он один, если не считать зверей, и, похоже, с ним не церемонились.
      Я пошел мимо него к выходу из комнаты и почти тут же увидел сокола, сидящего на подсвечнике - свечи, разумеется, не горели. Волк стоял подле Донала, поджав одну лапу. Черные волосы Донала были спутаны, лицо его было изможденным и усталым, а на горле были заметны синяки.
      Он увидел меня и уставился широко раскрытыми глазами, явно не узнавая знакомого лица - я-то знал, что он сейчас видит.
      - Донал, - промолвил я, и тут он узнал меня и бросился ко мне через всю комнату.
      - Они забрали мою жехаану, - его голос дрожал. На мгновение он прикрыл глаза, стараясь сдержать слезы, потом попытался заговорить снова:
      - Они забрали ее... и убили Торрина прямо на ферме!
      Я выругался про себя. Донал прижался ко мне - мне захотелось обнять его, взять на руки - но я не сделал этого. Я кое-что знал о гордости Чэйсули - даже если тот Чэйсули, с которым я имел дело сейчас, был еще ребенком.
      Я положил руку ему на затылок, и он уткнулся мне в грудь. Внезапно я подумал об Айслинн - что она скажет о нем, когда будет достаточно взрослой?
      Ведь этот мальчик станет моим наследником..
      - Пойдем, - сказал я, вставая, - мы поговорим об этом в другом месте.
      Я повернулся, чтобы увести его из комнаты, но он поймал меня за руку. На мгновение я забыл о своем решении, наклонился, чтобы взять его на руки, и пошел с ним к ближайшей скамье в комнате потеплее. Я сел и посадил его себе на колени, поморщившись от боли.
      - Ты должен рассказать мне, что произошло, так подробно, как только можешь. Пока я не узнаю всего, я ничего не могу сделать.
      Лорн хлопнулся на пол у моих ног с тихим рычанием, но его карие глаза не отрывались от лица Донала. Сокол влетел в комнату и сел, возбужденно вскрикнув.
      Донал потер глаза и я увидел, какими воспаленными они были. Он был настолько измучен, что готов был свалиться от усталости, но мне нужно было узнать, что произошло, и узнать это немедленно. Вошел Роуэн, и я приказал ему жестом налить Доналу пару глотков вина.
      - Моя жехаана и я - мы направлялись сюда, - начал Донал. - Она сказала, что ты за нами послал. Но дело не было срочным, и мы остановились на ферме...
      Он умолк - Роуэн принес вина. Я поднес чашу к его губам, дал ему выпить, потом вернул чашу Роуэну. Донал вытер рот и продолжил:
      - Когда мы были там, пришли какие-то люди. Сперва они отнеслись к моей жехаане с великим почтением. Они предложили нам вина, а сами все смотрели на нас, и через мгновение Торрин и моя жехаана были без чувств. Они... они перерезали Торрину горло. Они убили его!
      Я прижал его к себе чуть сильнее, видя лицо Роуэна, полное жалости и сострадания. Донал рано повзрослел - Роуэн еще раньше.
      - Продолжай, Донал... говори, пока не скажешь все.
      Его голос несколько оживился. Может, просто вино сделало свое дело.
      - Я звал Тая и Лорна. Но эти люди сказали, что убьют мою жехаану. И тогда я велел своим лиир, чтобы они ушли, - его глаза потемнели от горя и боли. Они положили ее на повозку и связали... и надели мне на шею цепь. Они сказали, мы идем в Северные Пустоши.
      Я взглянул на Роуэна и увидел, как он сосредоточен. Северные Пустоши лежали за рекой Синих Клыков. К чему было везти туда Донала и Аликс?..
      - Они сказали, что отвезут нас к Тинстару... - голос Донала упал до беззвучного шепота.
      Я понял почти мгновенно. Роуэн выругался по-хомэйнски, я прорычал что-то на Древнем Языке - глаза Донала ошеломленно расширились. Но я не мог себе позволить пугать его:
      - Что еще?
      Его лицо скривилось в гримасе сосредоточенности и смущения:
      - Я не понял. Они говорили между собой так, что я почти ничего не слышал.
      Они сказали, что Тинстар хотел заполучить семя пророчества - меня! - и мою жехаану, как женщину для себя. Женщину взамен той, что ты отнял у него, Донал уставился на меня. - Но почему ему была нужна именно моя жехаана?
      - Боги... - я прикрыл глаза, представив Аликс в руках Тинстара. Без сомнения, он отплатит мне за то, что я отослал Электру на Хрустальный Остров.
      Без сомнения, он скверно обойдется с Аликс. Они когда-то противостояли друг другу.
      Роуэн отвлек внимание Донала от моего гневного лица:
      - Как же ты вырвался на свободу? Мгновение мальчик улыбался:
      - Они думали, что я не воин, а ребенок, и мои лиир - всего лишь беспомощные зверюшки-малыши. Тай и Лори держались в тени и последовали за нами через реку. И в одну из ночей, когда эти люди думали, что я сплю, я поговорил с Таем и Лорном и объяснил им, как важно мне освободиться. Они научили меня принимать облик лиир, хотя для меня это и было слишком рано, - на его лице снова появилось выражение боли. - Жехаан говорил, что мне нужно еще подождать, но я больше не мог ждать. Я должен был это сделать.
      - Ты проделал весь этот путь в облике лиир? - я знал, как это может измотать даже взрослого человека, не говоря уж о ребенке. Однажды я видел Аликс после того, как она слишком долго пробыла в этом облике, видел и Финна, слишком долго пробывшего волком. Это нарушало какое-то равновесие внутри человека.
      - Я летел, - Донал нахмурился. - Когда я не мог лететь, я бежал волком.
      Когда это слишком утомляло меня, я шел самим собой. Это было тяжело тяжелее, чем я думал... я полагал, что воину легко изменять облик. - Я прижал его к себе чуть крепче:
      - Ничто, дарованное богами, не дается легко, - поднялся, поставив мальчика на ноги. - Идем. Я прослежу за тем, чтобы ты поел, вымылся и хорошенько выспался в нормальной постели.
      - Но мой жехаан здесь. Жехаана так сказала.
      - Твой жехаан отправился в Хондарт, ему еще слишком рано возвращаться.
      Может, через неделю... Тебе придется подождать со мной, - я потрепал его густые черные волосы, уже перестававшие по-детски виться. - Донал, я обещаю тебе, что мы вернем твою жехаану. Я обещаю, что все будет хорошо.
      Он посмотрел на меня снизу вверх - огромные желтые глаза и смуглое лицо Чэйсули. Не так легко завоевать доверие Чэйсули - но я знал, что мне он верит.
      Что ж, так и надо. Я сделаю его королем.
      Донал опирался локтями на стол, положив голову на руки. Он зачаровано смотрел на меня, пока я показывал ему отметки на карте Кэйлдон. Последние десять дней мы проводили по много часов над картами.
      - Это было здесь, - я указал на границу между Кэйлдон и Великой Степью. Твой су-фоли и я - мы ехали с отрядом кэйлдонцев и в этом месте перешли границу со Степью.
      - Долго длился бой?
      - День и ночь. Но это был только один из боев. Степняки дерутся по-другому, не так, как хомэйны - Финну и мне пришлось научиться многому.
      Вернее, пришлось - мне, методы Финна можно было приспособить к любому способу ведения войны.
      Донал задумчиво нахмурился и пальцем, таким маленьким в сравнении с моим, дотронулся до пергаментной карты:
      - Мой су-фоли сражался вместе с тобой, и мой жехаан тоже... а я, когда стану принцем?
      - Надеюсь, между Хомейной и другими странами сохранится мир, - честно ответил я, - но если дойдет до войны вопреки моим ожиданиям, то - да, ты будешь сражаться вместе со мной. Может быть, против Атвии, если Осрик решит затеять со мной ссору... или даже против Солинды, если падет регентство.
      - А так будет? - он смотрел на меня серьезными желтыми глазами, сдвинув черные брови.
      - Может быть. Я отослал Электру, и Солинде это не нравится.
      Я не видел смысла в том, чтобы скрывать от него правду. Дети Чэйсули гораздо старше обычных детей, а Донал был к тому же сыном вождя клана, и, я не сомневался, уже немного разбирался в политике.
      Донал вздохнул и перенес внимание на другое. Он поднялся и тут же уселся на пол рядом с Лорном. Волк потянулся, зевнул и положил лапу на ногу Донала, когда тот притянул его к себе. Тай, сидящий на спинке стула, запищал - и в то же мгновение в дверях показался Дункан.
      - Жехаан! - Донал вскочил, спихнув на пол Лорна, и побежал к отцу через комнату. Дункан улыбнулся, лицо его перестало быть таким напряженным. Он наклонился и поднял мальчика на руки, заговорив на Древнем Языке, и я понял, что он еще ничего не знает. Рассказать ему все, видимо, предоставлялось мне.
      - Ты отвлекаешь Кэриллона от его обязанностей? - сказал Дункан, Донал обнимал его за шею.
      - Жехаан... ох, жехаан... почему ты не пришел раньше? Мне было так страшно...
      - Чего тебе бояться? - ухмыльнулся Дункан. - Разве что за меня, а в этом нет необходимости. Ты же видишь, что со мной все в порядке, - он бросил взгляд на меня поверх темноволосой головы сына. - Кэриллон, я...
      - Жехаан, - прервал его Донал. - Жехаан, ты поедешь? Ты поедешь через реку? Ты вернешь ее?
      - Куда поеду? Зачем? Кого верну? - Дункан снова усмехнулся и прошел через комнату к ближайшей скамье. Он сел, держа Донала на руках, хотя тот был для этого уже слишком большим. Странно было видеть, что Дункан на такое способен: я знал, что Чэйсули не признают любви, и даже слов, относящихся к этому чувству, у них нет. Но в движениях Дункана и его голосе сейчас отражалось именно это чувство.
      - Ты кого-то потерял, малыш?
      - Жехаану, - прошептал Донал, и лицо Дункана застыло.
      Он тут же перевел взгляд на меня:
      - Где Аликс?
      - Аликс... увезли, - я осторожно подбирал слова. - Это деяние Тинстара.
      - Тинстар... - лицо Дункана посерело.
      - Пусть лучше Донал тебе расскажет, - тихо сказал я. Он вырвался от них и пришел сюда, чтобы рассказать мне о случившемся.
      Дункан внезапно порывисто сжал мальчика в объятьях:
      - Донал, расскажи, что произошло. Все, от начала до конца. Что ты видел.
      Что ты слышал.
      Донал был бледен не менее, чем его отец. Думаю, он никогда прежде не видел отца настолько потрясенным. Он рассказывал Дункану то, что несколько дней назад поведал мне, на лице Дункана отражалась внутренняя борьба. Борьба с болью, по сравнению с которой моя собственная была лишь тенью истинного чувства.
      Голос Донала затих - он окончил рассказ. Мы оба - Донал и я - ждали, что скажет Дункан, но он не сказал ничего. Он сидел, глядя в пустоту, словно не слыша ничего.
      - Жехаан..? - голос Донала звучал испуганно и умоляюще.
      Наконец, Дункан заговорил. Он сказал Доналу что-то на Древнем Языке, что-то бесконечно утешительное и успокаивающее, и мальчик расслабился.
      - Они били ее, малыш?
      - Нет, жехаан, но она почти не могла говорить, - по лицу Донала было заметно, что, вспоминая, он снова переживает этот страх.
      Рука Дункана ласково и мягко гладила волосы сына, но в нем чувствовалось какое-то внутреннее напряжение:
      - Шансу, шансу... Я привезу назад твою жехаану. Но ты должен обещать мне оставаться здесь, пока мы не вернемся.
      - Здесь? - Донал выпрямился. - Ты не отошлешь меня в Обитель?
      - Не сейчас. Мы с твоей жехааной отвезем тебя туда, когда вернемся, - он по-прежнему смотрел вдаль поверх головы Донала, казалось, даже сейчас, держа на руках своего сына, он где-то далеко. И тут я понял, что он говорит с Каем.
      Когда Дункан вернулся, я увидел, что его охватил страх, хотя он и пытается скрыть это от Донала. На миг он прикрыл глаза, словно закрывая душу, потом еще крепче прижал к себе Донала:
      - Шансу, Донал - покой. Мир. Я верну твою жехаану. Но, глядя на него, я понимал, что он скорее пытается убедить в этом себя, чем своего сына.
      - Дункан, - я подождал, пока немного придет в себя и посмотрит в мою сторону, - я говорил со вторым вождем клана... и с хомэйнами. Мы готовы идти с тобой.
      - Куда? - спросил он. - Ты знаешь? Ты знаешь хотя бы, где она?
      - Думаю, ее могут найти лиир...
      - Лиир не нужно ее искать. Я знаю, где Аликс. Я знаю, что он хочет сделать, - Дункан поставил Донала на землю и велел ему взять своих лиир и уходить. Мальчик попытался возразить, испуганный не меньше, чем обиженный, но Дункан все же заставил его. Наконец мы остались наедине.
      - Где? - Вальгаард.
      Мне это ничего не говорило, и, вероятно, он прочел это в моем лице и продолжил:
      - Логово Тинстара. Это крепость высоко в горах Солинды, в одном из ущельев - нужно перейти через Синие Клыки и идти дальше строго на север. Пересечь Дорогу Молона - там он и есть. Ошибиться невозможно, - он поднялся и прошелся по комнате неуверенным шагом. - Он должен был привезти ее туда.
      - Значит, чтобы освободить ее, нам придется отправиться туда.
      Он обернулся - рука легла на рукоять кинжала, я понимал, что ему сейчас хочется кричать и выть, но он держался очень спокойно. Таким бывал и Финн, когда хотел удержать меня на расстоянии. Но на этот раз я не подчинился безмолвному приказу Чэйсули.
      - В Вальгаарде находятся Врата, - сказал он свистящим шепотом. - Ты знаешь, о чем говоришь? На что идешь? - он покачал головой, - о нет, ты не знаешь... Ты не знаешь, что такое Врата...
      - Я признаю это. Я многого не знаю. Дункан снова прошелся по комнате как-то напряженно, словно внутренне оцепенел от ярости. Он внезапно напомнил мне горную кошку, подбирающуюся к добыче.
      - Врата, - повторил он. - Врата Асар-Сути. Врата в мир Секера.
      Слова прозвучали странно. Это не был Древний Язык: что-то гораздо более древнее - слова со смрадом разложения.
      - Демоны, - сказал я, не успев задуматься над тем, что говорю.
      - Асар-Сути - более, чем демон. Он - бог подземного мира. Он Секер - тот, кто создал подземные обиталища. Он - оплот силы Айлини, - Дункан помолчал, потом прибавил. - В Вальгаарде Тинстар имеет часть в его силе.
      Я вспомнил, с какой легкостью Тинстар подстроил ловушку, стремясь убить меня. Я вспомнил, как он заставил почернеть мой рубин. Я вспомнил, как он отнял у моего дяди Хомейну. Я вспомнил тело Беллэма на поле боя. Если он мог сделать это, находясь вне Вальгаарда, что же он может сделать в нем самом?
      Дункан стоял у дверей. Он обернулся с выражением горькой решимости на лице:
      - Я никого не попрошу рисковать, участвуя в таком деле.
      - Аликс рисковала собой ради меня, когда я валялся в кандалах в Атвии.
      - Аликс не была Мухааром Хомейны.
      - Нет, - без улыбки ответил я. - Она несла в своем чреве семя Пророчества, а одно событие может изменить другие.
      Я увидел, как потрясен он был, поняв, о чем я говорю. Та опасность, о которой рассказал он, была вполне реальной - но не больше той, которой подвергалась Аликс. Если бы она умерла, спасая меня, или потеряла бы ребенка, Пророчество было бы уничтожено, не начав сбываться.
      - Я иду, - тихо сказал я. - Ничего другого не остается.
      Он стоял в дверях, долго молчал, словно не в силах произнести ни слова, потом еле заметно кивнул:
      - Если ты встретишься с Тинстаром, Кэриллон, у тебя будет сильное оружие против него. Я ждал объяснений.
      - У Электры был выкидыш.
      Глава 7
      Мой хомэйнский отряд остановил коней - все как один. Я услышал тихие замечания, клятвы, ругательства и молитвы. Я не винил их. Никто не мог ожидать такого.
      Никто - кроме, пожалуй, Чэйсули. Их, казалось, все окружающее нисколько не волнует. Они просто ждали - на конях, без плащей, - и солнце сверкало на их золоте лиир. По моей спине пробежал холодок. Я постарался избавиться от неуютного чувства и придержал забеспокоившегося коня. Дункан подъехал поближе, чтобы узнать, в чем причина задержки.
      - Оглядись вокруг, - сурово промолвил я, - Видел ли ты когда-нибудь что-либо подобное? Он передернул плечами:
      - Мы проехали по Дороге Молона. Это Солинда. Мы приближаемся к границам царства Тинстара. Или ты думал, что оно будет напоминать твое собственное?
      Я не мог сказать, что это должно было напоминать по моим ожиданиям, но определенно не это. Такие места я только в кошмарах и видел.
      Мы пересекли реку Синих Клыков на двенадцатый день после выступления из Мухаары: девять хомэйнов, девять Чэйсули, Роуэн и Гриффт, я и Дункан. Двадцать два человека, решившиеся вырвать Аликс из рук Тинстара. Но теперь, глядя по сторонам, я сомневался в том, что нам это под силу.
      За нами лежали Северные Пустоши Хомейны. Перед нами, миновавшими Дорогу Молона, простиралась Солинда, а еще дальше - Вальгаард. Но было ясно, что мы приближаемся к нашей цели.
      Все указывало на то, что логово Тинстара находится именно здесь. С дороги дули ледяные ветра. В Хомейне зима закончилась, но за Синими Клыками холод никогда не проходил. Меня изумляли Чэйсули, чьи руки были, несмотря на холод, обнажены, хотя я и знал, что они переносят мороз лучше, чем хомэйны.
      Снег все еще лежал под деревьями, покрывал скалистые горы. Огромные пустоши переходили в каньоны и ущелья - глубокие, темные, влажные от еще не стаявшего снега. Мир вокруг казался огромной темной раной, кровоточащей в солнечном свете - но кто так изранил эту землю?..
      Даже деревья, казалось, были отражением боли земли - искореженные, словно огромная холодная рука в гневе прошлась по ним. Камни и скалы были расколоты на части, некоторые рассыпались в прах. Но большинство их имело облик. Чудовищный, ужасающий облик - словно чьи-то кошмарные сны воплотились в камне, став зримыми для всех.
      - Мы на подступах к Вальгаарду, - сказал Дункан. - Это место, где Айлини опробуют свою силу. Я коротко взглянул на него:
      - Что ты такое говоришь?
      - Сила Айлини - врожденная, - объяснил он, - но нужно научиться владеть ею. Ребенок-Айлини знает о своих способностях не больше, чем ребенок-Чэйсули, они знают, что магия у них в крови, но не знают, как ее использовать. В этом нужно... упражняться.
      Я с недоверием огляделся.
      - Ты хочешь сказать, что эти фигуры созданы Айлини?
      Конь Дункана споткнулся, задев железной подковой холодный черный камень.
      Внезапный звук разорвал тишину ущелья, как тонкую ткань.
      - Ты знаешь о трех дарах Чэйсули, - тихо проговорил Дункан, - я думал, знаешь и о дарах Айлини.
      - Я знаю, что они могут создавать живое из мертвого, - жестко ответил я. Один из Айлини превратил рукоять моего ножа во льва.
      - Верно, - согласился Дункан. - Они способны изменять облик неживых предметов, - он указал на камни. - Ты изведал на себе еще один из их даров способность приближать старость. Одним прикосновением руки Айлини может превратить человека в старика, ускорив то, что делают с ним прожитые годы.
      Я прекрасно знал это, но промолчал, решив не перебивать его.
      - Это то обладание, о котором я говорил. Они отнимают жизнь и душу. Они могут снова открыть зажившую рану. Есть еще искусство создания видений: то, что есть, кажется несуществующим, то, чего нет, кажется реальностью. Таковы их дары, Кэриллон - это, и то, что находится на границе этого. Это одна из граней Асар-Сути. Секера, который дает магию тем, кто этого просит.
      - Но... у всех Айлини есть магия. Разве нет?
      - У всех Айлини есть магия. Но не каждый из них - Тинстар, - он оглядел изломанные деревья и камни. - Ты видишь, какова сила Тинстара и как он применяет ее. Мы приближаемся к Вратам Асар-Сути.
      Я оглядел своих людей. Хомэйны были бледны и молчаливо-сосредоточены. Я не сомневался в том, что им страшно - мне и самому было страшно - но и сдаваться они не собирались. Что до Чэйсули, их и спрашивать было не нужно. Их жизни принадлежали богам, чья сила, как я надеялся, могла одолеть силу Тинстара или Асар-Сути - Секера из подземного мира.
      Дункан направил коня вперед:
      - Нужно разбить лагерь на ночь. Солнце садится.
      Мы ехали в молчании - если не считать гулкого стука копыт. Царившая здесь сила, казалось, гнула наши головы к земле: сила, истекавшая из самой почвы, поднимавшаяся, как туман над водой.
      Наконец, мы разбили лагерь за выступом скальной стены, уходящим в темнеющее небо и закрывавшим нас от холодного ночного ветра. Плоть земли здесь истончилась - то тут, то там проступали каменные кости, влажно поблескивавшие в лучах заката. Корни деревьев, обнаженные ветрами, извивались по земле, словно змеи, стремящиеся к теплому солнцу. Один из моих хомэйнов, искавший дрова для костра, попытался отсечь ножом несколько сухих веток, изломанных ветром, а вместо этого выдернул из каменной стены все дерево целиком. Это было всего лишь маленькое деревце, но оно ясно показало нам, что происходит со всем живым подле Вальгаарда.
      Мы перекусили тем, что нашлось в наших седельных сумках: сушеное мясо, жесткие лепешки дорожного хлеба, немного темного сахара. И вино. Вино было у всех. Коней мы накормили зерном, которое тоже везли с собой: в такой местности не очень-то попасешься. Водой нам служил растопленный снег. Но когда наши желудки наполнились, настало время подумать о том, что мы собираемся делать дальше.
      Я долго сидел, завернувшись в свой самый тяжелый и теплый плащ, не в силах избавиться от боли в костях. Как и от сознания, что все мы погибнем. И, когда это уже не могло вызвать подозрений, встал и пошел прочь из маленького лагеря.
      Пусть их пока поговорят: мне нужен был Дункан.
      Я, наконец, увидел его, когда уже почти потерял надежду. Он стоял у стены ущелья, глядя в темноту.
      Неподвижность делала его невидимым, его присутствие выдавал только блик лунного света на золоте серьги. Я подошел ближе и молча остановился рядом с ним.
      Он был в плаще, таком же темном, как мой, сливавшимся с ночной теменью.
      - Что он с ней делает? -.проговорил Дункан. - Что он ей сделает? Я и сам думал об этом, но попытался успокоить - Она сильная, Дункан. Сильнее, чем многие мужчины. Думаю, в ней Тинстар найдет достойного противника.
      - Это Вальгаард, - его голос царапал слух. Я судорожно сглотнул:
      - В ней Древняя Кровь.
      Он резко обернулся. Его лицо, пока он стоял, прислонившись к скальной стене, оставалось в тени:
      - Здесь и Древняя Кровь может ничего не стоить.
      - Ты не можешь этого знать. Разве Донал не сумел освободиться? Они были Айлини, но он все же принял облик лиир. Может статься, Аликс их еще одолеет.
      - Ру-шэлл-а-ту, - он произнес это без особой надежды: Да будет так. Потом просмотрел на меня, и в его глазах, черных в свете луны, я прочел - страх. Но больше он ничего не сказал об Аликс. Вместо этого он сел, по-прежнему прижимаясь спиной к скале, и плотнее закутался в плащ.
      - Ты думаешь о том, что стало с Турмилайн? Что стало с Финном? - спросил он.
      - Каждый день, - с готовностью ответил я. - И каждый раз сожалею о том, что произошло.
      - Что изменилось бы, если бы Финн пришел к тебе и попросил позволения сделать твою рухоллу своей чэйсулой?