Одна из женщин поспешно заворачивала младенца в простыню и вытирала его лицо. Закончив, она передала его мне. Они все были из Солинды, эти женщины, но я был их королем - и останусь им, пока у меня не будет второго сына.
      Я посмотрел на их лица - и понял, что у меня нет ни одного.
      - Девочка, господин мой Мухаар, - прошептал кто-то на хомэйнском с сильным акцентом.
      Я вгляделся в крохотное личико. В нем еще ничего нельзя было прочитать, оно было сморщенным, как печеное яблоко, - но я вдруг осознал, что эта девочка - мое дитя.
      Кто не познает бессмертия, держа на руках своего ребенка? Внезапно то, что родилась дочь, а не сын, потеряло для меня всякое значение: будет и сын потом. Сейчас у меня родилась дочь - достаточно и этого.
      Я медленно подошел к постели, бесконечно бережно и почтительно неся ребенка. Такой маленький, такой беспомощный - а я был таким большим - но не менее беспомощным. Внезапно то, что у меня вообще могла быть дочь, показалось чудом. Я опустился на колени подле ложа и показал Электре ее ребенка.
      - Твой наследник, - прошептала она, и я понял, что она еще ничего не знает. Ей не успели сказать.
      - Наша дочь, - мягко ответил я. Внезапно глаза Электры прояснились - и остекленели от ужаса:
      - Ты хочешь сказать, что это девочка..?
      - Принцесса, - сообщил я. - Электра, она очаровательная девчушка...
      Вернее было сказать - я надеялся, что она станет такой.
      - Придет время и для сыновей. Сейчас у нас есть дочь.
      - Боги! - воскликнула она, - Вся эта боль - ради девочки? Не сын для престола Хомейны - или для трона Солинды... - слезы усталости покатились ее по щекам. - Как же мне сдержать свое слово? Эти роды едва не убили меня...
      Я жестом приказал одной из женщин забрать у меня малышку. Потом подхватил Электру под плечи одной рукой, словно она была ребенком, которого нужно убаюкать.
      - Электра, успокойся. Не нужно спешить. У нас есть дочь - будут и сыновья, но не завтра же. Успокойся. Я не хочу, чтобы ты горевала из-за того, что родила девочку.
      - Девочка, - повторила она, - На что годна девчонка - разве что замуж ее выдать! Я хотела сына!.. Я опустил ее на подушки и укутал в покрывало:
      - Спи. Я приду позже. Нужно сообщить новость - и найти Финна... - я остановился. Не стоило говорить ей о Финне. Не теперь.
      Но Электра уже спала. Я отбросил влажные волосы с ее лба, снова взглянул на спящую девочку и вышел, чтобы объявить новость.
      Вскоре раздались приветственные крики, забили колокола. Слуги поздравляли меня и желали счастья. Кто-то сунул мне в руку кубок вина, пока я шел по коридору к комнатам Финна. Лица передо мной расплывались, сливались - я не смог бы сейчас узнать никого. Теперь у меня была дочь - но была и проблема.
      Финна не было в его апартаментах. Не было его и на кухне, где повара и поварята кланялись, пораженные тем, что среди них появился их Мухаар. Я спросил о Финне, узнал, что он не заходил, и снова вышел.
      Наконец, меня разыскал Лахлэн: он был очень серьезен и озабочен. Леди в его руках не было, зато с ним была моя сестра. Сперва я думал, что они пришли с пожеланиями счастья, оказалось, у них были новости о Финне.
      - Он забрал волка и ушел, - тихо сообщил Лахлэн. - Коня не взял.
      - Облик лиир, - угрюмо сказал я.
      - Он был... странным, - Торри была бледна. - Он не был самим собой. И не отвечал на наши вопросы, - она сделала беспомощный жест. - Лахлэн играл для меня на своей Леди. Я увидела, как вошел Финн. Он... скверно выглядел. Он сказал, что должен уйти.
      - Уйти! - у меня сжалось сердце. - Куда?
      - В Обитель, - ответил мне Лахлэн. - Он сказал, что ему нужно очиститься после чего-то, что он сделал. Он сказал также, чтобы ты не посылал за ним и сам не ехал следом...
      Арфист бросил короткий взгляд на Торри. - Он сказал, что это дело Чэйсули, и что клановые узы иногда бывают превыше всех прочих. Внезапно я ощутил дурноту:
      - Да. Но он лишь изредка вспоминал о них... - я остановился, вспомнив звериный дикий взгляд и утробное рычание Финна. - Он говорил, сколько пробудет в Обители?
      У Торри были испуганные глаза:
      - Он говорил, что длительность очищения зависит от тяжести нанесенного оскорбления - а оскорбление было тяжелым, - ее тонкая рука легла на горло. Кэриллон... что он сделал?
      - Пытался убить королеву, - мне показалось, что эти слова произнес кто-то другой. Я видел их потрясенные глаза.
      - Боги! - выдохнул я, - Я должен отправиться за ним! Вы не видели, каким он был...
      Я шагнул к двери - и чуть не сбил с ног Роуэна.
      - Мой господин! - он схватил меня за руку. - Подожди...
      - Не могу, - я высвободил руку и хотел пройти, но он снова остановил меня.
      - Роуэн...
      - Мой господин, вести из Солинды, - настаивал он. - От Ройса, твоего регента в Лестре.
      - Хорошо - нетерпеливо сказал я, - это может подождать? Я вернусь, как только смогу.
      - Финн сказал, что ты не должен следовать за ним, - повторил Лахлэн. - Без сомнения, у него были на то причины...
      - Кэриллон, - Роуэн оставил почтительные выражения и титулы, и я понял, что дело серьезное, - Тори Атвийский. Он снова готовит вторжение.
      - В Солинду? - я уставился на него в изумлении.
      - В Хомейну, мой господин - Роуэн выпустил мою руку, как только понял, что я не собираюсь уходить. Теперь я просто не мог уйти.
      - Вести достигли Лестры, и Ройс немедленно прислал вестника. Ройс говорит, что есть еще время, но Торн не изменит своего решения. Мой господин... - он чуть помедлил. - Ему нужен ты. Ему нужна Хомейна. Это месть за смерть его отца и всех атвийцев, погибших в войне Беллэма. Посланник принес весть, - на его юном лице было многозначительное выражение. - Торн намеревается взять Хондарт...
      - Хондарт! - взорвался я, - Ноги его не будет в хомейнском городе, пока я жив!
      - Он собирается воспользоваться поддержкой Солинды, - Роуэн говорил теперь совсем тихо. - Они хотят пройти по суше через Солинду и на кораблях через Идрийский Океан, направляясь к Хондарту.
      Я подумал о южном городе на берегу Идрийского Океана. Хондарт был богатым городом, живущим рыболовством и торговлей с другими странами. На коне до него добираться две недели, пешим - и того дольше. Пешие переходы замедлят продвижение армии...
      Я на миг закрыл глаза, пытаясь привести в порядок воспоминания, чувства и мысли. Слишком многое вместил в себя этот день. Финн, рождение моей дочери теперь еще и это.
      Я положил руку на плечо Роуэна:
      - Где этот посланник?.. И собери всех советников, кого сможешь. Пошли за теми, кто отправился в свои владения. На это уйдет время... о боги, если мы опять отправляемся на войну, нужно вновь собирать войско, - я потер глаза, Финну придется подождать.
      Когда у меня нашлось время, я сбежал от военных советов и наконец отправился в Обитель. И, проезжая по равнинам, встретился лицом к лицу с Финном.
      Он ушел из Хомейны пешком, возвращался же на коне - наверняка взял его в Обители, а может, то был один из его собственных коней, он не сказал. Он вообще мало говорил, замкнувшись в себе, и я видел, что на его сердце легла глубокая темная тень. Взгляд его желтых глаз был странен.
      Мы встретились под свинцово-серым небом, затянутым тяжелыми тучами. Вскоре должен был пойти дождь. Наступала осень, месяца через четыре землю покроет снег. Было еще не так уж холодно, но я был в кожаной охотничьей одежде и кутался в темно-зеленый шерстяной плащ. Финн был без плаща, руки обнажены. Он остановил коня. Ветер развевал его волосы, черные, как вороново крыло - я мог бы поклясться, что в них появилось серебро седины. Он казался много старше и как-то жестче, чем прежде - но, может быть, раньше я просто не замечал этого в нем?..
      - Я хотел приехать, - сказал я. - Лахлэн говорил - не нужно, но я все же хотел приехать. Ты был таким... - я передернул плечами, его молчание заставляло меня чувствовать себя неуютно. - Но тут прибыл посланник из Лестры...
      Я не окончил фразы - лицо Финна казалось высеченным из камня.
      - Я слышал.
      Его конь переступил на месте - гнедой конь с белым пятном на морде, чуть косящий на один глаз. Финн, казалось, не заметил этого движения - только чуть пошевелился в седле.
      - Ты поэтому вернулся?
      Он показал головой куда-то вдаль:
      - Мухаара там. Я еще не вернулся.
      Голос был сухим и ровным, без интонаций. Я попытался понять его мысли - но Чэйсули хорошо умеют скрывать свои чувства.
      - Но - собирался? Его лицо дернулось.
      - Мне больше некуда идти. Это ошеломило меня - я ведь знал, где он жил все это время.
      - Но... Обитель...
      - Я ленник Мухаара. Мое место с ним, а не с кланом. Дункан сказал... - он замолчал и почему-то отвернулся. - Дункан не... освободил меня от того, что я сделал. Шар тэл говорит: от страха можно избавиться только встретившись лицом к. лицу с тем, что вызывает страх.
      Волосы упали ему на лицо, так что я не мог разглядеть его выражения.
      - А потому я возвращаюсь, чтобы вновь встретиться с ним лицом к лицу. Я не мог смириться со своим страхом - и-тоша-ни не был завершен. Я... нечист.
      - С чем ты собираешься встретиться? - спросил я несколько нервно. - Я бы предпочел, чтобы ты не встречался с Электрой.
      Он посмотрел мне прямо в глаза своим странным взглядом:
      - Я тоже предпочел бы ее не видеть. Но ты взял ее в жены, а мое место рядом с Мухааром. У меня нет выбора, господин мой.
      Господин мой. В этих словах не было прежней насмешливой веселости. Я почувствовал, как в моем сердце поднимается волной страх.
      - Ты действительно намеревался убить ее?
      - Не ее, - мягко поправил он, - Тинстара. Я медленно закипал, только сейчас поняв, как я боялся, что ему удастся это сделать. Я мог потерять их обоих. Обоих. Если бы Финн убил Электру, мне осталось бы только казнить его.
      - Электра - не Тинстар! Ты что, ослеп? Она моя жена...
      - Она была мэйхой Тинстара, - так же тихо и мягко, - и, несомненно, он все еще использует ее. Если не тело, то, по крайней мере, душу.
      - Финн...
      - Это я чуть не умер! - он снова ожил и был разгневан. А еще - явно испуган. - Не Электра - она слишком сильна. Я, со своей кровью Чэйсули и всеми дарами!..
      Он со свистом втянул воздух, зубы его невольно обнажились в оскале:
      - Это почти раздавило меня - едва не поглотило целиком. Это был Тинстар, говорю тебе!
      - Что ж, тогда поезжай, - гневно ответил я. - Поезжай в Хомейну-Мухаар и жди меня там. Мы вместе встретимся лицом к лицу с тем, что ты должен встретить, и навсегда покончим с этим. А мне нужно кое-что обсудить с Дунканом.
      В его волосах была седина, теперь я видел это ясно, а глаза его внезапно вновь потускнели.
      - Кэриллон...
      - Поезжай, - уже спокойнее повторил я. - Мне придется думать о войне. Ты будешь нужен мне рядом.
      Ветер развевал его волосы. Редкие лучи солнца заставляли золото лиир тускло мерцать в облачном сумраке. Его лицо казалось мне совсем чужим, и я слова подумал о подземелье. Неужели оно так изменило меня? Или - Финн изменился?
      - Тогда я буду рядом, - отозвался он, - пока смогу.
      Странное обещание. Я нахмурился и собирался было спросить его, что он имел в виду, но он уже направил коня прочь.
      Когда я повернулся, Финн галопом скакал к Мухааре. За ним следом бежал волк.
      Глава 2
      Едва я успел въехать в Обитель, разразилась буря. Мой плащ мгновенно промок насквозь, от капюшона проку было мало, потому я сбросил его на плечи.
      Мой конь, разбрызгивая вокруг воду и жидкую грязь, добрался, наконец, до шатра Дункана. В вечернем сумраке я почти не видел других шатров - только кое-где размытыми световыми пятнами маячили те из них, в которых горели жаровни.
      Я слез с коня, тут же угодив в лужу, выругался и тут заметил, что Кая нет на привычном месте около шатра: несомненно, он искал укрытия от непогоды в густой кроне дерева или, может, даже в самом шатре. Что ж, в этом он был прав я тоже намеревался как можно скорее попасть в тепло.
      Кто-то подошел и принял моего коня - я не сразу понял, кто. Я поблагодарил, дверной полог откинулся, я взглянул вниз и увидел Донала. Он удивленно уставился на меня, потом ухмыльнулся:
      - Видишь?
      Я видел. Его тонкие руки, пока еще открытые по теплой погоде, были охвачены выше локтя золотыми браслетами лиир, хотя и более легкими, чем у взрослого воина. Среди прядей черных волос поблескивала серьга: формы ее я не мог разглядеть. Такой юный, подумалось мне...
      Рука Дункана опустилась на голову Донала, осторожно отстранила его:
      - Заходи, не стой под дождем, Кэриллон. И извини моему сыну его скверные манеры. Я вошел.
      - Ему есть чем гордиться, - заметил я. - Но не слишком ли он молод?
      - Слишком молодых в кланах нет, - вздохнул Дункан, - Кто знает замыслы богов? Неделю назад он услышал зов, и мы отпустили его. Прошлой ночью на церемонии он получил свое золото лиир.
      Я почувствовал, что в моей душе шевельнулась уязвленная гордости:
      - А я не мог быть свидетелем этого? Дункан был серьезен:
      - Ты не Чэйсули.
      Что ж, четыре дня я был им. Но теперь мне было отказано в чести присутствия на церемонии. Я перевел взгляд на Аликс:
      - Ты должна гордиться.
      Она стояла по ту сторону от жаровни, и отблески огня плясали на ее лице. В сумраке ее кожа казалась темнее обычного - она была более Чэйсули, чем обычно, сердце мое вновь сжалось от чувства потери.
      - Я горжусь, - мягко ответила она. - Мой сын теперь воин.
      Он был еще мал Лет семь, думалось мне, точно я не знал. Но все равно - так невероятно юн...
      - Садись, - предложил Дункан. - Донал сейчас подвинет своего волка Я понял, что он имеет в виду, когда увидел растянувшегося на одном из расстеленных на полу одеял - волчонка. Он был совсем маленьким и спал мертвым сном. Видимо, тоже побывал под дождем - в шатре пахло мокрой шерстью.
      Несомненно, Донал с волчонком были на улице, когда началась гроза.
      Донал, сразу уловив приказ отца, присел и взял волчонка под передние лапы.
      Зверек обвис на его руках, как мешок с костями, тяжелый и мокрый - но Донал все же оттащил его в сторону. Волчонок был красновато-коричневым в отличии от серебряного волка Финна, а глаза, когда он приоткрыл один, оказались карими.
      - Он жалуется, - несколько оскорбленно заявил Донал. - Он хотел остаться у огня.
      - У него волос побольше, чем у тебя, - возразила Аликс. - Мы принимаем у себя Мухаара, а Лорну за спиной у твоего отца будет достаточно тепло.
      Я протестующе поднял руку:
      - Для него я Кэриллон, а не Мухаар. В конце концов, он мой родственник, я улыбнулся мальчишке. - Что-то вроде дяди.
      - Тай устал от Кая, - с сознанием своей правоты сказал Донал. - А он может побыть здесь?
      - Тай - сокол, и останется снаружи, - твердо сказал Дункан, пристраивая рядом с собой волчонка.
      - Кай жил так долгие годы, это предстоит и Таю.
      Донал устроил поудобнее своего волчонка и уселся рядом с ним - пальцы маленькой ручонки зарылись в густой мех. Его желтые глаза уставились на меня с настойчивостью юности:
      - Ты знаешь, что у меня их два?
      - Два лиир?.. - я посмотрел на Аликс и Дункана.
      - Я думал, что у воина должен быть только один...
      - Обычно да, - суховато заговорил Дункан, указав мне на ближайшее одеяло, где я и устроился, с наслаждением вытянув ноги, Аликс налила мне чашу горячего хмельного меда. - Но у Донала, видишь ли, Древняя Кровь.
      Аликс рассмеялась, когда я принял чашу:
      - Да Он унаследовал ее от меня. Он - отчасти Перворожденный, - она села на пол подле Дункана.
      - Когда я носила его, я дважды принимала облик лиир - как волк и как сокол. И вот что из этого вышло.
      Я отпил горячего сладкого напитка. В шатре было тепло, хотя и тесновато я привык к большим помещениям. Но здесь было уютно: множество одеял, ларей словом, все, что и должно быть в шатре вождя клана. Сверху ниспадал занавес-гобелен, деливший шатер на две части, одна из которых несомненно служила спальней для Дункана и Аликс. Что до Донала, он, похоже, спал у огня по другую сторону занавеса. Теперь с ним спал и волк.
      - Как девочка? - спросил Дункан. Я улыбнулся:
      - В свои два месяца она уже красива. Мы назвали ее Айслинн - в честь моей бабки по матери.
      - Пусть Боги даруют ей мудрость ее жехаана, - серьезно пожелал Дункан. Я рассмеялся:
      - Но, надеюсь, не его облик. Аликс улыбнулась в ответ, но вскоре ее лицо стало задумчивым:
      - Ты, конечно, приехал к Финну. Его здесь больше нет.
      Я с трудом проглотил вставший комом в горле мед:
      - Нет. Я встретил его по дороге. Он отправился в Хомейну-Мухаар. Нет, я Не с ним пришел говорить. Я пришел говорить о Хомейне...
      И я рассказал им все, что мог. Они слушали меня молча, все трое, глаза Донала были широко раскрыты и полны любопытства. Без сомнения, он впервые слышал о войне - да, к тому же, от самого Мухаара, я знал, что он запомнит это навсегда. Я вспоминал, как сидел когда-то с отцом, слушая рассказы о военных планах. Война и убила его, в конце концов. Но Донал не думал о смерти, это было видно. Он был Чэйсули и мечтал только о сражениях.
      - Мне нужны союзники, - закончил я. - Не только Чэйсули.
      - И ты предлагаешь союзы, - кивнул Дункан. - Что еще ты можешь предложить?
      - Мою сестру, - прямо ответил я, прекрасно зная, как это звучит. - Я могу предложить Турмилайн - я уже сделал это. В Эллас, Фэйлиа и Кэйлдон есть неженатые принцы.
      Аликс зажала рот рукой:
      - О нет, Кэриллон, нет! Не торгуй своей сестрой!
      - Торри предназначена для принца, - нетерпеливо сказал я. - Она все равно выйдет замуж за одного из них: к чему ждать? Мне нужны люди, а Торри нужен супруг. Достойный супруг, - я невольно подумал о Лахлэне. - Я знаю - не в обычае Чэйсули так предлагать женщин. Но это традиция большинства Царствующих Домов. Как еще можно найти мужчину или женщину, достойных по положению такого брака? Торри давно вступила в зрелый возраст: значит, придется увеличить приданое. Встанет вопрос о том, девственна ли она...
      Я снова посмотрел на Донала, подумав, что он слишком молод для таких разговоров. Но он был - Чэйсули, и даже в свои годы казалось, понимал едва ли меньше меня.
      - Она жила несколько лет у Беллэма, он даже собирался жениться на ней.
      Встанет вопрос и об этом. Но она - моя сестра, а это чего-то да стоит. Я получу за нее достаточно высокую цену.
      - И союзников для Хомейны, - что-то в голосе Дункана помогло мне угадать его мысли. - Разве Чэйсули недостаточно?
      - Не в этот раз, - прямо ответил я, - Торн нанесет не один удар. Беллэм напал сразу - Торн умеет учиться на чужих ошибках. Он перейдет границы не в одном месте, а в нескольких, разбив свое войско на более мелкие отряды. Если я рассредоточу силы Чэйсули, я сделаю слабее лучшее свое оружие. Чтобы достойно встретить вторжение, мне нужно больше людей.
      Дункан изучающе посмотрел на меня, потом улыбнулся - почти неприметно:
      - Ты подумал, что мы не придем?
      - Я не могу приказывать вам - никому из вас, - тихо ответил я. - Я прошу.
      Улыбка стала шире, я увидел, как сверкнули белые зубы - не в оскале, как зубы Финна, Дункан откровенно веселился:
      - Собирай армию, Кэриллон. Ты получишь помощь Чэйсули. Делай., что должно, чтобы получить помощь союзников. Мы встретим Торна и отправим его назад на его остров... - он помолчал. - Если, конечно, Торн переживет эту встречу.
      Аликс взглянула на мужа, потом перевела взгляд на меня:
      - Что сказал тебе Финн, когда ты его встретил?
      - Немногое.
      - Но ты же знаешь, зачем он приходил... Я внезапно почувствовал себя неуютно:
      - Мне было сказано, что это связано с очищением. Что-то вроде ритуала.
      - Да, - согласился Дункан, - А теперь ему пришлось вернуться.
      Чаша стыла в моих руках.
      - Он сказал, что ему больше некуда идти. Что, проще говоря, вы отослали его прочь из Обители, - я пытался сделать так, чтобы мой голос звучал спокойно, однако мне это не удалось. Финн стал настолько близок мне за эти годы, что сейчас я даже его брата готов был обвинить в несправедливости и жестокости.
      - Финну здесь всегда будут рады, - возразил Дункан. - Никому из Чэйсули не может быть отказано в очищении, когда он в этом нуждается. Просто его место рядом с тобой, и он знает это.
      - Даже когда он так несчастен? У Аликс было взволнованное лицо:
      - Я знала, что ему не нужно уезжать...
      - Он и сам может с этим разобраться, - Дункан взял мою чашу и, наполнив ее горячим питьем, снова отдал мне. Это была высокая честь - вождь клана сам наливал мне чашу, но для меня он был просто Дунканом.
      - Что-то сильно изменило его, - нахмурившись, я отпил глоток меда. - Он... другой. Не знаю, как объяснить...
      Я покачал головой, вспомнив выражение глаз Финна:
      - То, что произошло с Электрой, испугало меня. Я никогда не видел его таким.
      - Потому он и пришел, - согласился Дункан, - потому и оставался здесь так долго. Восемь недель, - он был мрачен. - Редко ленник так надолго оставляет своего сюзерена - разве что это связано с родственными или клановыми узами. Но он не мог жить с памятью о том, что сделал. Он и пришел сюда, чтобы обновиться.
      Чтобы коснуться силы земли через и-тоша-ни...
      Внезапно Дункан показался мне очень усталым и словно бы постаревшим:
      - С каждым раз или два в жизни случается так, что нам необходимо пройти через очищение.
      Даже в переводе на Хомейнский в этом слове чудился какой-то неуловимый оттенок смысла, которого я не мог понять. Дункан говорил о том, чего не знал и не испытал ни один хомэйн - даже я, хотя однажды я и был близок к Чэйсули.
      Однако не так близок, чтобы понимать до конца их кодекс чести и связующие их узы.
      Дункан отпил меду. Я заметил, что его волосы по-прежнему были черны, как ночь - ни единой серебряной нити. Мне это показалось странным: все-таки Дункан был старшим братом.
      - Я не уверен, что он очистился, - очень тихо сказала Аликс. - Он... несчастен, - она бросила взгляд на Дункана, - но это очень личное.
      - Почему он ничего не говорит мне? - я не мог скрыть отчаянья. - Видят боги, мы были ближе многих. Мы делили годы изгнания - только из-за меня, ведь он-то мог остаться со своими! - я смотрел на них обоих, взглядом почти моля их о понимании. - Почему он ничего не говорит мне?
      - Это очень личное, - повторил Дункан. - Нет, он ничего не скажет тебе.
      Для этого он слишком хорошо тебя знает.
      Я выругался и тут же озабочено оглянулся на Донала. Но мальчишки растут я не сомневался, что он уже слышал нечто подобное. Финн обучил меня ругательствам Чэйсули.
      - Значит, он рассказал вам, что сделал с Электрой?
      - С Тинстаром, - поправил Дункан. Во внезапно наступившей тишине слышно было только потрескивание дров. В воздух взлетела стайка искр.
      - Тинстар? - наконец, выдохнул я.
      - Да. Он не собирался убивать Электру, неужели ты так и не понял? - Дункан нахмурился, - Неужели он тебе ничего не сказал?
      Я вспомнил, как Финн повторял это, повторял снова и снова, хрипло и потрясение: Тинстар здесь. А я даже не задумался об этом.
      - Он говорил что-то...
      - Тинстар устроил ловушку, - объяснял Дункан, словно повторяя слова Финна.
      - И ловушка была в самой Электре, в ее мозгу, так что любой, кто попытался бы применить к ней магию земли, поддался бы жажде обладания.
      - Обладания?.. - я вздрогнул от удивления. Огонь очага отбрасывал янтарные блики на лицо того, кто сидел передо мной. Дым уходил вверх, в отверстие в куполе, но внутри его оставалось достаточно - в воздухе повисла туманная мокрая дымка. Дункан в неярком свете был весь бронза, золото и чернь, а золотая серьга в виде ястреба притягивала взгляд. В шатре царил запах дыма, влажной шерсти и меда, сладкого меда с горьковатым и пряным привкусом.
      - У Айлини есть эта власть, - тихо сказал Дункан, - Это уравновешивает наш дар - противостоит ему. Мы никому не позволили бы говорить, что мы подобны Айлини, - он нахмурился и замолчал на несколько мгновений, глядя в свою чашу. Когда мы используем наш дар, мы не отнимаем души. Это скорее предложение ведь воля покорена всего на несколько мгновений...
      Снова нахмурился - на этот раз его выражение лица меня встревожило:
      - Когда это делает Айлини, он поглощает всю душу - всю, без остатка ничего не возвращая назад.
      Наступило молчание. Дункан протянул руку и взъерошил волосы Донала жестом, выдававшим его нежность к мальчику - тот подвинулся к отцу, протиснувшись между ним и его лиир. Я подумал, что Дункан, зная, как внимательно, ничего не пропуская, слушает его мальчик, решил рассеять его страхи. Видят боги, мне и самому стало не по себе.
      - Финн отреагировал на это, как любой Чэйсули - как, может быть, поступил бы и ты на его месте, - Дункан был серьезен. - Он пытался убить ловца, воспользовавшись его же ловушкой. Это... можно понять, - он встретился со мной взглядом. - В этот миг она не была для него Электрой - вообще не была женщиной, для Финна она была Тинстар. Тинстар был - там. В ней. Я помрачнел:
      - Это значит, Тинстар знал, что Финн...
      - Я не сомневаюсь в этом, - отчетливо сказал Дункан. - Айлини расставляют ловушку, чтобы убивать. Тинстар не собирался оставлять Финна в живых. Но что-то - кто-то - предотвратил его смерть, разорвав связь.
      - Это был я, - я вспомнил, как Электра вцепилась в руку Финна, расцарапав ее до крови. Как он не мог вырваться.
      И внезапно я вспомнил, как он убил хомэйна, посланного убить его - там, в Эллас, больше года назад. Как он говорил, что коснулся Тинстара, что Тинстар послал этого человека...
      Я поднялся. В горле у меня стоял комок. Прежде, чем кто-нибудь успел сказать хоть слово, я запахнулся в свой мокрый плащ и вышел из шатра к своему коню.
      Аликс выбежала под дождь, схватив меня за руку:
      - Кэриллон... подожди! Что ты хочешь сделать?
      - Ты не понимаешь? - я был поражен: насколько же слепа она была в этот миг!.. - Финн думал, что убьет Тинстара через Электру. Тинстар думал, что убил его... - я вскочил в седло. - Победить страх можно только встретившись лицом к лицу с тем, чего боишься.
      - Кэриллон! - крикнула она, но я уже скакал прочь.
      Первым, что я услышал, ворвавшись в Хомейну-Мухаар, был вой. Волчий вой.
      Боги, неужели Финн принял облик волка..?
      Я не различал бледных лиц, но слышал испуганные голоса: "Мой господин!" "Господин мой Кэриллон!" - "Мухаар!.. " Я пролетел мимо, расталкивая людей, не отвечая никому, ощущая бешеное биение своего сердца.
      Вой. Боги, это был Сторр. Не Финн. Но визжала - Электра.
      Словно огромная тяжесть навалилась на мои плечи, когда я бежал по ступеням красного камня. Я рванул брошь с левого плеча, слыша треск рвущейся ткани, тяжелый плащ упал где-то позади с мягким шерстяным шорохом, звякнуло о камень золото.
      - Мой господин!
      Я бежал вперед.
      Растолкав женщин, я ворвался в комнату. Сперва увидел Электру мертвенно-бледную, распялившую рот в диком крике, хотя Лахлэн и пытался успокоить ее. Не нужно, говорил он, не нужно кричать. Ты в безопасности, говорил он, ничего не случилось. Волк не приблизится к тебе.
      С Электрой все было в порядке, я сразу увидел это. Она стояла в углу, Лахлэн удерживал ее там, его пальцы крепко сжимали ее запястья. Он удерживал ее...
      ...не давая ей броситься на Финна. На Финна, которого зажали в углу Роуэн и еще один стражник, оба - с мечами в руках. Они сдерживали его сталью, сияющей блеском смерти, и волк в человечьем обличье вынужден был подчиниться.
      Он был в крови. От чего-то края его шрама разошлись, и все лицо его было залито кровью. Кровь пятнала его одежду, на ноге крови было еще больше - на бедре правой ноги, пробитом в том бою атвийским копьем. Кожа его штанов была рассечена, а на мече Роуэна я увидел кровь.
      Он вжался в стену, голова его была запрокинута, открытое горло беззащитно.
      Кровь стекала по его лицу - алая на бронзовом. Я ощутил острый запах страха.
      Боги...
      Я снова взглянул на Электру, краем уха слыша испуганные голоса женщин. Я не понимал из него ничего кроме того, что говорили они по-солиндски. Но вопли Электры я понял.
      Я подошел к ней и положил руку на плечо Лахлэна. Он увидел меня, но ее не отпустил. Я видел, почему: на ее ногтях алела кровь, и, судя по всему, дай ей волю, она разодрала бы лицо Финна до кости.
      - Электра, - сказал я. Визг прекратился.
      - Кэриллон...
      - Я знаю.
      Я все еще слышал волчий вой. Сторр был заперт где-то во дворце. Заперт своим лиир.
      Я снова обернулся и посмотрел на Финна. Его расширенные глаза горели бешенством, дыхание клокотало в горле. Я увидел, что он дрожит - дрожь пробирала его до костей.
      - Вон! - заорал я на женщин. - Мы здесь обойдемся без вашей солиндской болтовни!
      Они начали возражать, Электра - тоже. Но я не стал их слушать. Я ждал, и, увидев, что я не передумаю, подхватив юбки, она покинули комнату. Я захлопнул за ними тяжелую дверь и подошел к Финну.
      Второй охранник - я узнал в нем Перрина - отступил, давая мне дорогу.
      Роуэн все еще колебался, приставив острие меча к груди Финна, я грубо оттолкнул его, шагнул к Финну и, схватив его за отвороты куртки, оторвал от стены - у него подломились ноги.
      - Курештин! - прорычал я на языке Чэйсули, осознав, что он не поймет сейчас хомэйнского. - Тухэлла дэй-и!
      Сеньор вассалу, это был приказ, которому он должен был подчиниться. Я почувствовал, как он дрожит всем телом. Руки его беспомощно сжимались и разжимались - человеческие руки, без волчьих когтей - но они без слов поведали мне правду о том, что произошло. Я видел синяки на горле Электры.
      Финн тяжело дышал. Залы и коридоры дворца все еще наполнял вой. Человек и волк, оба доведенные до последней крайности. Я подумал, что Сторр, по крайней мере, понимает, что происходит. Я толкнул Финна в угол, размахнулся и ударил его кулаком в лицо так, что он ударился головой о стену. Из разбитой губы потекла кровь. - Нет! - Роуэн попытался поймать мою руку. - Пошел вон! - я отшвырнул его в сторону. - Я не собираюсь убивать его. Я хочу привести его в себя... На моем запястье сомкнулись слабые пальцы Финна: