10

С трех сторон тюрьма была обнесена стеной, вдоль которой росли высокие кипарисы. Единственный путь из тюрьмы вел на север — через рисовые поля арендаторов-индейцев. В восемнадцати милях к северу находилась небольшая индейская деревушка. Индейцы охотно ловили беглецов, появлявшихся в деревне, и получали по десять долларов за каждого. Если беглого не обнаруживали, считалось, что он погиб в окружавших тюрьму болотах. За двадцать лет существования тюрьмы таких случаев было всего два.

Однажды майским утром, после нескольких месяцев пребывания в неволе, Макс услышал, как один из надзирателей рассказывал другому об исчезновении заключенного по имени Джим Ривз.

— Его, что, нигде нет? — второй надзиратель огляделся.

— Ив туалете тоже, — сказал первый надзиратель, — я проверял.

— Значит, сбежал. Наверное, перелез ночью через стену.

— Глупец, — спокойно произнес первый надзиратель. — Пойду доложу начальнику.

Заключенные выстроились перед кухней, держа в руках кружки кофе и овсяные лепешки. В этот момент Макс заметил, как один из стражников выехал из ворот тюрьмы и поскакал по направлению к деревне. Он присел возле стены барака и начал есть, наблюдая за удалявшимся стражником. Рядом примостился негр-надзиратель по имени Майк, который угостил Макса десятью плетьми в день прибытия в тюрьму.

Макс посмотрел на него.

— Вся эта суета из-за Ривза?

— Конечно, — ответил Майк, прожевывая лепешку. — Подожди, увидишь, как его привезут обратно.

Он оказался прав. На следующее утро во время завтрака Джима Ривза привезли. Он сидел в повозке, зажатый с двух сторон индейцами, держащими в руках длинные ружья. Заключенные молча смотрели на него. Когда они вернулись на ужин после работ, то увидели обнаженного Ривза привязанным к столбу для экзекуций.

Надзиратели согнали заключенных к столбу — им предстояло перед ужином увидеть наказание.

Вскоре появился начальник тюрьмы.

— Вы отлично знаете, что за попытку к бегству полагается десять плетей и пятнадцать дней в клетке. — Он повернулся к Майку, стоявшему рядом с ним. — Я не хочу, чтобы Ривз потерял сознание. Пусть полностью поймет глупость своего поступка.

Майк понимающе кивнул и шагнул вперед. Плетка опустилась на тело заключенного. Со стороны казалось, что удар был не сильный, но когда Майк отвел плетку в сторону, все увидели на спине жертвы кровоточащую красную полосу.

Через секунду Ривз закричал. Плетка снова опустилась, и на этот раз в его крике послышалась неподдельная боль. Во время экзекуции Ривз три раза терял сознание, но каждый раз начальник тюрьмы плескал ему в лицо водой и дожидался, пока он не придет в себя. Когда все было кончено, тело Ривза бессильно обмякло, а спина представляла собой сплошную кровавую рану.

— А теперь отвяжите его и посадите в клетку, — сказал начальник тюрьмы.

Заключенные расступились, и Макс увидел клетку. Это был куб из металлических прутьев длиной примерно сто двадцать сантиметров. В клетке нельзя было выпрямиться в полный рост — только сидеть или, как животное, стоять на четвереньках. И абсолютно никакой защиты от палящего солнца.

Так Ривз и жил в ней, как животное, — голый, на хлебе и воде. Экскременты не убирались. Любой, кто оказал бы ему какую-либо помощь, подвергался бы аналогичному наказанию.

Макс взял свою тарелку с едой, зашел за барак, откуда не видно было клетки, опустился на землю и начал медленно есть. Рядом с ним опустился Майк и тоже начал молча есть. У Макса пропал аппетит. Он свернул сигарету, прикурил и отодвинул тарелку.

— Ты не голоден, парень? — спросил Майк. — Тогда я могу доесть твою порцию.

Макс посмотрел на него и с улыбкой перевернул тарелку, вывалив содержимое на землю.

— Зачем ты сделал это? — удивленно спросил Майк.

— Теперь я понимаю, почему ты остался здесь надзирателем вместо того, чтобы уехать и жить, как нормальный человек. Когда ты работаешь своей плеткой, ты сводишь счеты со всем миром.

В глазах надзирателя промелькнуло сочувствие.

— Ты так думаешь?

— Да, я так думаю, — холодно ответил Макс.

Негр посмотрел ему прямо в глаза.

— Тогда ты ничего не понимаешь, — мягко произнес он. — Много лет назад, когда я попал сюда, я увидел, как били человека. Когда его отвязали, тело его представляло собой кровавое месиво. Через два дня он умер. С тех пор, как я взял плетку, никто не умер, а ведь прошло уже больше двенадцати лет. И если бы ты был повнимательней, то заметил бы, что я никогда не бью дважды по одному месту. Я знаю, что меня не любят, но кто-то все равно должен делать эту работу. И уж пусть лучше это буду я, потому что я не люблю причинять людям боль, даже таким дурням, как Джим Ривз.

Макс уставился в землю, размышляя об услышанном. Что-то шевельнулось в его душе. Он протянул Майку кисет. Тот молча взял его и свернул сигарету. Так они и сидели рядом без слов, дымя сигаретами.

Джим Ривз вошел в барак. Прошел месяц с того момента, как он, согнутый, вымазанный собственными нечистотами, с глазами бешеного животного, выполз из клетки. Подойдя к нарам, где лежал Макс, он тронул его за плечо. Макс приподнялся.

— Я собираюсь удрать отсюда, — сказал Ривз.

— А почему бы нам всем не сделать этого?

— Не смейся, краснокожий, — сердито произнес Ривз. — Я знаю, что говорю.

— Я понимаю, но пока это никому не удалось.

— Есть выход, но для этого нужны двое. Поэтому я и пришел к тебе.

— А почему ко мне, а не к кому-нибудь другому?

— Потому что большинство из них горожане, а нам придется идти через болота.

Макс сел на нарах.

— Теперь я понимаю, что ты тронутый. Никто не сможет пройти через болота, они тянутся на сорок миль, и там водятся аллигаторы и змеи. Есть только один путь — на север, через деревню.

Улыбка растянула лицо Ривза.

— Я тоже так думал. Конечно, легче идти по дороге. Безусловно, легче. И главное — им даже не придется пускать собак по следу; любой чертов индеец с удовольствием поохотится на нас. — Он опустился на колени рядом с нарами. — Есть только один путь, через болота. Я все придумал. У нас будет лодка.

— Лодка? — воскликнул Макс. — Где же, черт возьми, мы ее найдем?

— Надо немного подождать. Начальник тюрьмы продал нас плантаторам. Труд заключенных дешев, и он таким образом набивает свой карман. Рисовые поля залиты водой, там полно лодок.

— Ну, не знаю, — засомневался Макс.

Глаза Ривза загорелись животным огнем.

— Ты хочешь провести два года жизни в тюрьме, мальчик? Выбросить их псу под хвост?

— Я подумаю и дам тебе знать.

Ривз скрылся в темноте, а в барак зашел Майк. Он направился прямо к нарам Макса.

— Он уговаривает тебя бежать с ним через болота? — спросил надзиратель.

— Откуда ты знаешь? — удивился Макс.

— Он уговаривает всех, но все отказываются. И я подумал, что он и к тебе будет приставать. Не соглашайся, мальчик, — мягко сказал Майк. — Как бы заманчиво это ни выглядело, не соглашайся. Ривз так и кипит от ненависти, он не думает, сколько зла принесет своим побегом.

Макс уставился в темноту. Единственное, что имело смысл в словах Ривза, так это два года, которые так не хотелось терять. Ведь через два года ему будет двадцать один.

11

— Вот это действительно еда, — восторженно сказал Майк. Он сидел рядом с Максом, держа в руках полную тарелку с требухой, зеленью и картофелем.

Машинально пережевывая пищу, Макс устало взглянул на него. Конечно, эта еда была лучше тюремной. В тюрьме они за неделю не съедали столько мяса, сколько сейчас было в их тарелках. Но Макс не был голоден. Он очень устал, так как все эти дни, не разгибаясь, работал на рисовом поле. Ему казалось, что он уже никогда не выпрямится.

По другую сторону от него сидел Ривз и еще один заключенный. Пережевывая жирный кусок мяса, Ривз обратился к Максу:

— Ты уже подобрал себе девчонку?

Макс покачал головой. Все они были хороши. Индейские девушки — молодые и сильные, в коротких юбочках, с крепкими бедрами и ногами. Многие из них работали на полях рядом с мужчинами. Их волосы развевались на ветру, их зубы блестели, их запах дурманил. Они не смущались того, что мужчины — заключенные, главное, что это были мужчины.

— Я слишком устал, — сказал Макс, растирая лодыжку. Она ныла от кандалов и длительного стояния в воде.

— А я нет, — сказал заключенный, сидевший рядом с Ривзом. — Я ждал этой недели целый год и не собираюсь упустить своего.

— Вот это правильно, — сказал Ривз, обращаясь к Максу. — В мире нет ничего лучше индейских девушек.

— Верно, парень, — поддержал его заключенный.

— А ты подобрал? — спросил Ривз у Майка.

Майк молча продолжал есть. Лицо Ривза потемнело.

— На поле-то тебя не видно. Расхаживаешь с ружьем да показываешь девчонкам, что у тебя в штанах. — Майк снова промолчал, тщательно вытирая тарелку куском хлеба. — Только какая-нибудь полоумная может хотеть такого негра, у которого конец больше, чем моя рука. Думаю, что тебе никогда не удастся трахнуть белую девушку, а ведь вы, негры, только об этом и мечтаете.

Майк сунул в рот последний кусок хлеба, прожевал его и с сожалением посмотрел на пустую тарелку.

— Да, хорошо, да мало.

— Я с тобой разговариваю, черномазый, — сказал Ривз.

Впервые за все время Майк посмотрел на него. Он перегнулся через колени Макса и схватил Ривза за горло. Голова Ривза повисла на уровне его лица.

— Ты разговариваешь со мной, уголовник? — Из горла Ривза вырвался хрип. Майк осторожно потряс Ривза. — Запомни одну вещь, уголовник. Я надзиратель, а ты заключенный. Если хочешь сохранить здоровье, заткни свою пасть.

Руки Ривза беспомощно мелькали в воздухе, лицо побагровело. Майк еще немного потряс его и отбросил к бараку. Ривз ударился спиной об стену и сполз на землю. Губы его шевелились, но он не мог произнести ни звука.

— Ты все понял, уголовник? Все понял? — Майк улыбнулся и поднял пустую тарелку. — И нет ничего страшного в том, что мне захотелось еще. Клянусь, что ничего не ел вкуснее.

Когда надзиратель удалился, Ривз вскочил.

— Я убью его! — заорал он. — Клянусь богом, перед тем, как я удеру отсюда, я убью его.

Вечером в бараке царила атмосфера ожидания. Растянувшись на нарах, Макс чувствовал, что усталость прошла, спать не хотелось.

Вошел надзиратель и проверил, пристегнуты ли кандалы к ножкам нар. Подойдя к двери, он остановился, рассмеялся и вышел.

В тот же момент Макс услышал звук зажигаемой спички и увидел пламя. У кого-то из заключенных была свеча, которая горела недалеко от Макса.

Раздался потаенный смешок, и Макс услышал:

— Ну, сегодня-то мы увидим, как они выглядят.

— Мне все равно, как они выглядят, — раздалось в ответ. — Главное, что у них большие сиськи.

— Твоему концу здесь делать нечего, — прохрипел кто-то. — Он у тебя больше привык к руке.

Раздался сдавленный смех. Около получаса Макс лежал и слушал, как заключенные ворочаются на нарах.

— А может, они сегодня не придут? — спросил кто-то с тревогой в голосе.

— Да, придут, — успокоили его. — Они тоже долго ждали этого момента.

— Боже мой, — раздалось из дальнего конца барака. — Нет мочи ждать, я весь день думал об этих женщинах, о сегодняшней ночи.

Весь барак шумно заворочался. Макс почувствовал, как на лбу выступил пот, сердце заколотилось. Он перевернулся на живот и вытер пот. Внезапно Макса охватило страстное желание, и, чтобы отвлечься, он снова повернулся на спину и стал сворачивать сигарету. Пальцы его дрожали, табак просыпался, но он наконец справился с волнением, прикурил и глубоко затянулся.

— Нет, не придут они, — снова раздался жалобный голос.

— Ну и черт с ними — с этими... — раздался в ответ сердитый голос.

Макс лежал тихо, наблюдая за догорающей свечой. Наконец она погасла, и барак погрузился в темноту. С соседних нар послышался ласковый голос Майка:

— Как ты себя чувствуешь, малыш?

— Все в порядке.

— Дай я докурю.

Макс протянул окурок. Лицо Майка осветилось, когда он затянулся:

— Не беспокойся, малыш, — в голосе его чувствовалась уверенность. — Теперь, когда свеча погасла, они придут. Этот дурень не понимает, что женщина показывает себя настолько, насколько ей хочется этого.

Через минуту дверь открылась и в барак стали заходить женщины. Они входили молча, их присутствие выдавал только шорох босых ног. Макс повернулся, чтобы разглядеть, кто подойдет к нему, но видны были только тени, растворяющиеся в темноте. Вдруг на лицо ему опустилась рука.

— Ты молодой или старый, — раздался шепот.

— Молодой, — шепнул он в ответ.

Она нашла его руки и прижала к своим щекам. Макс стал нежно гладить ее по лицу. Кожа у нее была мягкая и теплая, он почувствовал, как от его прикосновения задрожали ее губы.

— Хочешь, я останусь с тобой? — прошептала она.

— Да.

Она легла на нары и прижала его голову к своей груди. Макс почувствовал, как тепло разливается по всему телу.

Где-то в конце барака послышался нежный, плачущий мужской голос:

— Дорогая, моя дорогая жена, как я скучал без тебя. Макс поцеловал женщину в губы и ощутил соленоватый привкус слез. Он понял, что она тоже услышала эти слова. Он закрыл глаза. Как объяснить ей то, что он чувствовал? Как объяснить, что она принесла в этот барак доброту и любовь?

— Спасибо, — с благодарностью прошептал Макс. — Спасибо, спасибо, спасибо.

На четвертый день их работы на поле к нему подошел Ривз.

— Мне надо с тобой поговорить, — быстро сказал он. — Никак не мог выбрать момент, этот черномазый все время крутится рядом. У меня есть лодка.

— Что?

— Тише, — сердито оборвал его Ривз. — Все готово. Через день после того, как мы вернемся в тюрьму, она будет стоять под кипарисами с южной стороны.

— Как тебе это удалось?

— Я договорился со своей девчонкой.

— Думаешь, не обманет?

— Уверен, что нет. Всем этим девкам надо только одно. Я пообещал, что возьму ее с собой в Новый Орлеан, если она поможет мне бежать. Так что лодка будет на месте. Мы спрячемся, пока они не перестанут искать нас, — сказал Ривз и отошел.

Вечером за ужином к нему подсел Майк.

— Теперь, когда у Ривза есть лодка, ты уйдешь с ним? — спросил вдруг Майк.

— Ты уже и об этом знаешь?

— В таком месте не бывает секретов, — усмехнулся Майк.

— Я еще не решил, — ответил Макс.

— Поверь мне, малыш, — искренне начал Майк — Тридцать дней в клетке — это гораздо дольше, чем полтора года, которые тебе осталось отсидеть.

— Но возможно, нам это удастся.

— Не удастся, — печально возразил Майк. — Начальник тюрьмы первым делом направит собак по вашему следу. Но если вы спасетесь от них, то не спасетесь от болота.

— А как они узнают, что мы пойдем через болота? Ты им скажешь?

Взгляд Майка был полон сочувствия.

— Знаешь, я надзиратель, а не фискал. Начальник тюрьмы сам догадается. Если убегает один, то он бежит через деревню, а если двое — то через болота. Так всегда бывает.

Макс в задумчивости курил сигарету.

— Пожалуйста, не надо, малыш. Не делай этого, чтобы мне не пришлось наказывать тебя. Я хочу быть твоим другом.

Макс посмотрел на гиганта, улыбнулся и положил руку ему на плечо.

— Что бы ни случилось, — серьезно произнес он, — ты останешься моим другом.

— Значит, все-таки уходишь. Ты уже все решил для себя, — Майк встал и медленно побрел прочь.

Макс посмотрел ему вслед. Как мог Майк знать то, чего он и сам еще не знал.

И только следующей ночью, когда они с Ривзом перелезли через темную стену и добрались до места, где должна была находиться лодка, Макс понял, как Майк был прав.

Ривз ползал на четвереньках вокруг деревьев и вопил:

— Сука, проклятая краснокожая шлюха!

Лодки не было.

12

Продираясь по пояс в воде через заросли камыша, она выбрались на кочку. Растянулись на ней, тяжело переводя дыхание. Вдалеке послышался лай собак.

Ривз покрутил головой.

— Это за нами, — процедил он сквозь зубы.

Макс посмотрел на спутника. Лицо Ривза было искусано насекомыми, одежда изодрана.

— Тебе не кажется, что мы ходим то кругу? — спросил он. — Ведь прошло уже три дня, а мы никуда не вышли.

— Похоже, что так. Но тогда мы непременно нарвемся на них. Я больше не могу, — сказал Ривз. — С ума можно сойти от этих насекомых, пусть уж лучше меня поймают.

— Дело твое, — ответил Макс. — Но лично я не хочу попасть в их лапы и сидеть в клетке. — Он поднялся. — Пошли, передохнули и хватит.

Ривз посмотрел на него.

— Неужели тебя не жрут эти насекомые? — с досадой спросил он. — Это, наверное, потому, что в твоих жилах течет индейская кровь.

— Может быть, и так, — ответил Макс, — а может быть, потому, что я не расчесываю укусы. Пошли.

— А что если заночевать здесь? — жалобно предложил Ривз.

— У нас осталось два часа светлого времени, успеем одолеть еще милю. Пошли.

Он ступил в воду и побрел, не оглядываясь. По раздавшемуся позади всплеску он понял, что Ривз пошел за ним. С наступлением темноты они выбрались на другую кочку.

Макс посмотрел на лежащего Ривза. На какое-то мгновение ему стало жаль его, но, вспомнив о ненависти, переполнявшей Ривза, он подавил в себе это чувство. Надо было приниматься за дело.

Макс вытащил нож и срезал длинную палку. Он заострил один конец и шагнул в воду. Так неподвижно он простоял минут пятнадцать и вдруг заметил тень, мелькнувшую у поверхности воды. Затаив дыхание, Макс ждал, когда рыба подплывет поближе. Вдруг резким движением он ткнул палкой в воду. Почувствовав толчок, он вытащил палку из воды. На конце билась крупная зубатка.

— На этот раз неплохая попалась, — сказал он, оборачиваясь к Ривзу. Сев рядом с ним, он принялся чистить рыбу.

— Разведи огонь, — сказал Ривз вставая. — Мы ее поджарим.

Макс покачал головой.

— Нельзя. Запах костра разнесется на мили.

— Но я не могу есть сырую рыбу, как ты, чертов индеец, — рассердился Ривз.

Он принялся шарить вокруг себя, собирая ветки. Когда их набралось достаточно для небольшого костерка, Ривз вытащил из кармана спичку и чиркнул ею о деревяшку. Спичка не загорелась. Он продолжал яростно чиркать, но спичка не зажигалась.

— Отсырели, — сказал он.

— Да, — согласился Макс, медленно жуя сырую рыбу.

— Но ты ведь можешь разжечь костер.

Макс удивленно посмотрел на него.

— Каким образом?

— Как это делают индейцы — потерев две деревяшки.

— Ничего не выйдет, — рассмеялся Макс. — Деревяшки слишком сырые. — Он протянул Ривзу кусок рыбы. — На, ешь. Она совсем неплохая, если жевать медленно.

Ривз взял рыбу, опустился рядом с Максом и принялся жевать. Через несколько секунд он завопил:

— Я не могу ее жрать, и вообще здесь очень холодно! — Он обхватил плечи руками.

Макс посмотрел на него. Холодно не было, но на лице Ривза выступили капельки пота и тело начала колотить мелкая дрожь.

— Ложись, — сказал Макс. — Я накрою тебя травой, и ты согреешься.

Ривз лег. Макс наклонился к нему, дотронулся рукой до лба. Лоб был горячий. Макс встал и начал собирать траву.

И надо же было Ривзу подхватить малярию. Макс с неохотой достал из кожаного мешочка спички и развел огонь.

Тело Ривза, накрытое травой, тряслось в лихорадке. Сквозь сжатые губы вырывались стоны. Макс взглянул на небо. Начинало светать. «Интересно, сколько теперь времени понадобится охранникам, чтобы схватить нас», — подумал он.

Вдруг в отдалении послышались какие-то звуки. Макс вскочил, схватив палку, которой ловил рыбу. Это было его единственное оружие. Звуки слышались все отчетливее, и вскоре Макс увидел приближающегося Майка с ружьем.

— Дурень, зачем ты развел костер? — спросил Майк.

Все было кончено, Макс почувствовал огромную усталость. Он указал на больного.

— У него лихорадка.

Майк подошел к Ривзу.

— Да, — сказал он, — начальник был прав. Он говорил, что через три дня Ривз схватит лихорадку. — Он присел к костру и вытянул руки. — У костра, конечно, хорошо, но чего ты здесь дожидаешься?

— А что мне еще делать?

— Ривз бы не стал ждать и бросил бы тебя, — сказал Майк.

— Но я никогда бы не сделал этого.

— А теперь, малыш, я думаю, тебе надо идти.

— Что ты имеешь в виду?

— Проваливай, — рявкнул Майк. — Они не скоро погонятся за тобой. Им будет довольно Ривза.

Макс посмотрел на него и покачал головой.

— Я не могу так поступить.

— А ты глупее, чем я думал, малыш. Он бы на твоем месте уже давно бы ушел.

— Мы сбежали вместе и вместе вернемся, — сказал Макс.

— Ну хорошо, малыш, — тихо произнес Майк, — туши костер.

Макс сбросил костер в воду, а негр подошел к Ривзу, поднял его, словно ребенка, и перекинул через плечо. Макс вошел в воду.

— Эй, куда ты направился? — раздался голос Майка.

Макс обернулся и посмотрел на него.

— Болота кончаются там, через двадцать пять миль, — Майк указал рукой в противоположном направлении.

Макса охватило непонятное предчувствие.

— Не делай этого, Майк. Ты ведь больше не заключенный.

— Ты прав, малыш. Я не заключенный, а значит, могу идти, куда хочу, и если я не вернусь, охранникам не будет до этого никакого дела.

— Но если они схватят нас и узнают, что ты помогал мне?

— Если они поймают нас, то поймают вместе, — просто сказал Майк. — В любом случае, я не хочу быть одним из тех, кто будет пороть тебя плеткой. Я не смогу этого сделать. Ты видишь, мы же действительно друзья.

Спустя восемь дней они выбрались из болота. И теперь, растянувшись на сухой земле, лежали и отдыхали. Макс поднял голову. Далеко впереди виднелся дым.

— Там город, — возбужденно воскликнул он. — Мы сможем раздобыть какой-нибудь еды.

— Не торопись, — толкнул его Ривз. Лихорадка у него прошла, но он все еще был желтым. — Если это город, то в нем есть универмаг. Ночью мы грабанем его, но надо быть осторожными — нас могут там поджидать.

Макс посмотрел на Майка — тот согласно кивнул.

Они ограбили универмаг в два часа утра. Уносили с собой одежду, револьверы и около восемнадцати долларов, которые нашли в кассе. Макс предложил увести из конюшни трех лошадей и отправиться дальше верхом.

— Мы что, краснокожие? — саркастически заметил Ривз. — Они выследят лошадей быстрее, чем нас. Вот через два-три дня пути мы побеспокоимся о лошадях.

Через три дня у них были лошади, а еще через четыре дня они ограбили банк в небольшом городке и взяли тысячу восемьсот долларов. Через десять минут после ограбления они уже были на пути в Техас.

13

Макс приехал в Форт-Уэрт, чтобы встретить поезд, на котором из Нового Орлеана приезжала дочь Ривза. Он сидел в парикмахерском кресле и разглядывал себя в зеркало. Потемневшее лицо уже больше не напоминало лицо юноши, он отпустил бороду и совсем не походил на индейца.

Макс встал.

— Сколько с меня?

— Пятьдесят центов за стрижку и двадцать центов за бороду.

Макс протянул парикмахеру серебряный доллар.

От стены парикмахерской отделилась фигура Майка.

— Поезд вот-вот должен подойти, — сказал Макс. — Нам надо идти на вокзал.

Три с половиной года назад они прибыли в Форт-Уэрт, имея в карманах семь тысяч долларов. По пути они обчистили два банка и убили двух человек. Им повезло, никто не опознал их, и преступления остались нераскрытыми.

— Неплохой городишко, — с энтузиазмом заметил Макс. — Я уже присмотрел в нем пару банков.

Ривз наблюдал за ним, сидя в кресле дешевого гостиничного номера.

— С этим покончено, — сказал он.

Макс посмотрел на него.

— Почему? Они так и просятся, чтобы их ограбили.

Ривз покачал головой.

— Когда-то я уже допустил подобную ошибку — не смог вовремя остановиться.

— А что же мы тогда будем делать? — спросил Макс.

— Присмотрим какой-нибудь легальный бизнес, — ответил Ривз, прикуривая сигарету. — Здесь масса возможностей: земля дешевая, и Техас разрастается.

Вскоре Ривз нашел подходящее дело в маленьком городке в шестидесяти пяти милях к югу от Форт-Уэрта. Это был салун с залом для азартных игр. Меньше чем через два года он уже был самой важной фигурой в городке. Затем он открыл при игральном зале банк и начал потихоньку скупать земли. Поговаривали о том, что пора выбрать его мэром.