Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Саквояжники (№1) - Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы)

ModernLib.Net / Классическая проза / Роббинс Гарольд / Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы) - Чтение (стр. 23)
Автор: Роббинс Гарольд
Жанр: Классическая проза
Серия: Саквояжники

 

 


— Правда, что вы приобрели студию Нормана только для того, чтобы распоряжаться ее контрактом? — крикнул другой.

Я сел в машину, но они продолжали лезть со своими вопросами. Автомобиль тронулся. Ехавший впереди нас на мотоцикле полицейский включил сирену. Мы набрали скорость.

— Мне очень жаль Рину, Джонас, — сказал Баз. — Я не знал, что она была женой твоего отца.

Я посмотрел на него.

— Откуда же ты узнал?

— Из газет. Студия Нормана опубликовала сообщение, в котором также говорится о том, что ты полетел сюда повидаться с ней. — Я стиснул зубы. Вот тебе и кинобизнес. Словно вампиры, рыщущие вокруг могил. — Если хочешь, у меня с собой есть кофе и бутерброды.

Я отхлебнул горячий кофе и почувствовал внутри тепло. Выглянув в окно, снова ощутил боль в спине. Интересно, есть ли у меня время принять ванну?

Клиника Колтона больше напоминала отель, чем больницу. Она располагалась на берегу океана, и, чтобы попасть к ней, нужно было свернуть с шоссе на узкую извилистую дорогу. Возле железных ворот клиники стояла охрана, пропускавшая посетителей лишь по специальным пропускам.

Доктор Колтон был не шарлатаном, а просто опытным дельцом, понявшим необходимость создания подобной частной клиники. Звезды экрана приезжали сюда рожать, лечиться, делать пластические операции, лечить нервные расстройства. И здесь, за железными воротами, они дышали свободно, расслаблялись, чувствуя себя в безопасности и зная, что ни один репортер к ним не проникнет. Цель их визита в клинику оставалась для всех тайной, а репортеры получали лишь ту информацию, которая была желательна знаменитостям.

Охранник ждал нас и, увидев полицейского на мотоцикле, бросился открывать ворота. Репортеры что-то кричали, пытались сделать снимки. Когда мы въезжали в ворота, один из них даже вцепился в машину, но внезапно появившийся второй охранник оттолкнул его в сторону.

Я повернулся к Базу.

— Они когда-нибудь отстанут?

— Теперь тебе надо привыкать к этому, Джонас. Они будут следить за каждым твоим шагом. — Лицо База было серьезным.

— Чепуха, это только сегодня, а завтра они уже вцепятся в кого-нибудь другого.

Баз покачал головой.

— Ты не читал сегодняшних газет и не слушал радио. Ты теперь национальный герой, каждый твой шаг становится достоянием публики. По радио через каждые полчаса передают о твоем прилете. Завтра в «Экземинер» начнут печатать историю твоей жизни. Со времен Линдберга никто так не потрясал страну, как ты.

— Почему ты так думаешь?

— В сегодняшнем номере «Экземинера» помещена твоя фотография с подписью: «Читайте историю жизни загадочного человека из Голливуда — Джонаса Корда, написанную Аделой Роджерс Сент-Джонс».

Похоже, мне действительно предстояло свыкнуться с этим. Сент-Джонс работала в синдикате Херста и специализировалась на сенсациях. Это значило, что старик сделал ставку на меня, и отныне я буду у него на крючке.

Машина остановилась, появился швейцар.

— Будьте любезны, мистер Корд, у нас существует правило, что все посетители расписываются в книге.

Я быстро расписался, и он нажал какую-то кнопку. Через минуту появилась сестра.

— Пройдите, пожалуйста, со мной, мистер Корд, — вежливо сказала она, — я провожу вас в палату мисс Марлоу.

Мы прошли через вестибюль и подошли к лифту. Она нажала на кнопку и посмотрела на индикатор. Легкая тень досады пробежала по ее лицу.

— Извините, мистер Корд, но придется немного подождать, оба лифта наверху, в операционной.

И все-таки больница есть больница, как не пытайся представить ее отелем. Я оглядел вестибюль и обнаружил то, что искал, дверь с надписью «Для мужчин».

* * *

Как только дверь лифта закрылась за нами, я достал сигарету. В лифте стоял обычный больничный запах спирта, дезинфицирующих средств и формальдегида. Я поднес к сигарете зажженную спичку, надеясь, что сестра не заметит, как дрожат мои пальцы. Кабина лифта остановилась, и двери растворились. Мы вышли в чистый больничный коридор. Я глубоко затянулся и пошел за сестрой. Остановившись перед дверью, она сказала:

— Вам придется выбросить сигарету, мистер Корд.

Я прочитал маленькую яркую надпись:

Не курить! Кислород!

Сделав еще затяжку, я бросил сигарету в урну рядом с дверью.

— Пройдите, пожалуйста, мистер Корд, — сказала сестра, открывая дверь.

В небольшой приемной в кресле сидела другая сестра и читала журнал.

— Мы ждем вас, мистер Корд, — сказала она начальственным тоном.

Я медленно шагнул в следующую комнату, дверь за мной закрылась. Я увидел еще одну дверь. Сестра подошла к ней.

— Мисс Марлоу здесь, — сказала она.

Сначала я не увидел Рину, потому что рядом с кроватью спиной ко мне стояли Элен Гейлард, доктор и еще одна сестра.

Потом, словно по сигналу, они повернулись и расступились. Я подошел к кровати и увидел ее.

Над кроватью висел прозрачный пластиковый колпак, закрывавший ее голову и плечи. Казалось, что она спит. Вся голова, кроме лица, была покрыта бинтами, скрывавшими ее блестящие белокурые волосы. Глаза были закрыты, веки посинели, кожа на скулах натянулась, а щеки впали, казалось, что под кожей нет плоти. Ее полные и всегда такие теплые губы были бледными.

Я молча стоял возле кровати. Мне казалось, что она не дышит. Я вопросительно взглянул на доктора.

Он покачал головой.

— Она жива, мистер Корд, — прошептал доктор, — но очень плоха.

— Можно поговорить с ней?

— Попытайтесь, но не расстраивайтесь, если она не ответит. Она в таком состоянии уже десять часов. Но если даже и ответит, то может не узнать вас.

— Рина, — тихо позвал я, — это я, Джонас.

Она лежала тихо, не шевелясь. Я просунул руку под колпак, взял ее за руку и слегка сжал. Ее рука была холодной и мягкой. И вдруг меня охватила ярость. Ее рука была холодной, она уже умерла, она была мертвой.

Я встал на колени рядом с кроватью, отодвинул в сторону колпак и склонился над ней.

— Пожалуйста, Рина, — взмолился я, — это я, Джонас. Пожалуйста, не умирай.

Вдруг я почувствовал легкое пожатие ее руки. Я смотрел на нее, по моим щекам текли слезы. Пожатие усилилось, затем она медленно открыла глаза и посмотрела мне в лицо.

Сначала ее взгляд был отсутствующим, потом ожил, и губы сложились в подобие улыбки.

— Джонас, — прошептала она, — я знала, что ты придешь.

— Стоило тебе только свистнуть.

— Я никогда не умела свистеть.

Позади раздался голос доктора:

— Вам лучше немного отдохнуть, мисс Марлоу.

Рина перевела взгляд с моего лица на доктора.

— Нет, пожалуйста. У меня осталось совсем немного времени. Позвольте мне поговорить с Джонасом.

Я повернулся и посмотрел на доктора.

— Хорошо, — согласился он, — но только недолго.

Позади послышался стук закрываемой двери. Рина медленно подняла руку и дотронулась до моей щеки. Я поймал ее пальцы и прижал их к губам.

— Я должна была увидеть тебя, Джонас.

— Почему ты так долго ждала?

— Именно потому, что должна была тебя увидеть — чтобы все объяснить.

— К чему они сейчас?

— Пожалуйста, постарайся понять меня, Джонас. Я полюбила тебя с того самого момента, когда увидела впервые. Но я боялась. Я приношу несчастье всем, кто когда-нибудь любил меня. Моя мать и брат умерли потому, что любили меня, отец умер в тюрьме.

— Ты в этом не виновата.

— Я столкнула Маргарет с лестницы и убила ее, я убила своего ребенка еще до рождения. Я сломала карьеру Неваде, а Клод покончил с собой из-за моего отношения к нему.

— Это просто совпадения, не вини себя.

— Нет, это я виновата. А что я сделала с тобой, с твоей женитьбой. Мне ни за что не надо было приходить к тебе в отель той ночью.

— Это моя вина, я заставил тебя.

— Никто меня не заставлял, — прошептала Рина. — Я пришла потому, что хотела этого. Когда она вошла, я поняла как была неправа.

— Почему? — горько усмехнулся я. — Только потому, что у нее был большой живот? Но ведь это был не мой ребенок.

— А какая разница? Значит, у нее был кто-то до тебя, и ты должен был знать это до женитьбы. Но если ты не придавал этому значения, почему тебя так расстроило, что у нее будет ребенок?

— Я придал этому значение, — подчеркнул я. — Ее интересовали только мои деньги. Что ты скажешь насчет пятисот тысяч, которые она получила после развода?

— Это неправда, — прошептала Рина. — Она любила тебя, я видела боль в ее глазах. И если уж ее так интересовали деньги, то почему она все их отдала отцу?

— Я не знал об этом.

— Ты много чего не знаешь, а у меня не было случая сказать тебе. Вот только сейчас. Я разрушила твой брак и виновата в том, что бедное дитя не носит твое имя. Мне хотелось бы что-нибудь сделать для нее. — Рина на несколько секунд закрыла глаза. — У меня, наверное, осталось не так много денег, меня это никогда особо не волновало, но я все оставила ей, а тебя назначила душеприказчиком. Обещай, что проследишь, чтобы она получила эти деньги.

Я посмотрел на нее.

— Обещаю.

Рина слегка улыбнулась.

— Спасибо, Джонас, я всегда могла рассчитывать на тебя.

— А теперь постарайся немножко отдохнуть.

— Зачем? — прошептала она. — Чтобы прожить еще несколько дней в сумасшедшем мире моих снов? Нет, Джонас. Мне очень плохо, я хочу умереть. Но не оставляй меня умирать здесь, убери этот колпак и вынеси меня на балкон. Позволь мне еще раз взглянуть на небо.

— Но доктор...

— Пожалуйста, Джонас.

Я посмотрел на нее — она улыбалась. Улыбнувшись в ответ, я отодвинул колпак и поднял ее на руки. Она была легкая, как пушинка.

— Как хорошо чувствовать себя в твоих руках, Джонас, — прошептала Рина. Я поцеловал ее в лоб и вынес на балкон. — Я уже почти забыла, как выглядит зеленая трава. Там, в Бостоне, самые зеленые в мире дубы. Отвези меня туда, Джонас.

— Отвезу.

— И не позволяй им устраивать представление из моих похорон, а то они превратят их в бизнес.

— Знаю.

— Там у меня есть место, Джонас, рядом с отцом.

Рука ее упала с моей груди, и она как-то разом отяжелела, лицо уткнулось в мое плечо. Я повернулся, чтобы взглянуть на деревья, которые напомнили ей о доме, но слезы помешали рассмотреть их.

Когда я вернулся в комнату, там находились доктор и Элен. Я медленно поднес Рину к кровати и осторожно уложил на нее. Выпрямившись, я посмотрел на них. Некоторое время я не мог говорить, а когда заговорил, голос мой звучал хрипло.

— Она захотела умереть при солнечном свете, — сказал я.

7

Я посмотрел на священника. Его губы шевелились, когда он читал Библию в черном нереплете. Потом он закрыл ее, поднял глаза к небу и медленно удалился. Спустя некоторое время за ним последовали остальные, и у могилы остались только мы с Элен.

Элен стояла напротив меня — похудевшая, в черном платье и черной шляпке с вуалью.

— Вот и все, — сказала она усталым голосом.

Я кивнул и посмотрел на надпись на надгробии: «Рина Марлоу». Сейчас это было только обычное имя.

— Думаю, что все было так, как она хотела.

— Я тоже так думаю.

Мы стояли и молчали — два человека, которых связывала лишь могила. Я тяжело вздохнул, пора было уходить.

— Может быть, подвезти вас до отеля?

Элен покачала головой.

— Я хотела бы побыть здесь еще немного, мистер Корд.

— Как вы себя чувствуете?

Ее глаза сверкнули под вуалью.

— Все в порядке, мистер Корд. Со мной уже ничего не может случиться.

— Я пришлю вам машину. До свидания, мисс Гейлард.

— До свидания, мистер Корд, и ... и спасибо вам за все.

Я повернулся и пошел по тропинке, ведущей к центральной аллее. Толпа зевак все еще стояла позади полицейского кордона. Когда я вышел из ворот кладбища, по толпе пробежал шум. Я сделал все, что мог, но на такие похороны всегда собираются любопытные.

Шофер открыл дверцу, и я сел в машину.

— Куда, мистер Корд? — поинтересовался шофер. — В отель?

Я обернулся и посмотрел в заднее стекло. Машина как раз преодолевала подъем, и я увидел Элен, сидящую возле могилы, закрывшую лицо руками, — жалкую, сгорбившуюся фигурку в черном. Дорога пошла под уклон, и она исчезла из виду.

— В отель, мистер Корд? — снова спросил шофер.

Я выпрямился и достал сигарету.

— Нет, — ответил я, прикуривая. — В аэропорт.

Я глубоко затянулся. Внезапно мне захотелось побыстрее уехать отсюда. Бостон и смерть, Рина и сны. Слишком много воспоминаний.

* * *

В уши ворвался грохот, и я начал карабкаться по длинной черной лестнице, ведущей в темноту. Чем выше я забирался, тем сильнее становился грохот. Я открыл глаза.

За окном виднелась станция железной дороги на Третьей авеню. Я увидел людей, толпящихся на узкой открытой платформе. Поезд прошел, и в комнате внезапно наступила тишина. Я огляделся.

Это была маленькая темная комната с пожелтевшими обоями. Рядом с окном стоял небольшой столик, над которым висело распятье. Я лежал на старой железной кровати. Медленно опустив ноги на пол, я сел. Казалось, голова сейчас отвалится.

— Наконец-то ты проснулся.

Я начал поворачивать голову, но женщина сама подошла ко мне. В ее лице было что-то знакомое, но я никак не мог вспомнить, где видел ее. Я потрогал рукой щеку, щетина была как наждачная бумага.

— Сколько времени я здесь? — спросил я.

Она усмехнулась.

— Почти неделю. Я начала думать, что твоя жажда никогда не пройдет.

— Я много пил?

— Порядочно, — ответила она.

Я посмотрел на пол. Там стояло три коробки, заполненных пустыми бутылками из-под виски. Я почесал затылок — немудрено, что голова так болела.

— А как я попал сюда?

— Ты что, не помнишь?

Я покачал головой.

— Ты подошел ко мне возле магазина на Шестой улице, взял за руку и сказал, что готов брать у меня уроки. Потом мы пошли в «Белую розу», выпили, а затем ты затеял драку с барменом и я утащила тебя к себе.

Я потер глаза. Теперь я начал кое-что припоминать. Я приехал из аэропорта и шел по улице в направлении конторы Нормана, как вдруг мне захотелось выпить. Потом около магазина радиотоваров я стал разыскивать проститутку, которая обещала научить меня вещам, которых я не проходил в школе.

— Так это ты? — спросил я.

— Нет, не я, — рассмеялась она. — Тебе в то время нужна была не женщина, а сочувствие.

Поднявшись, я обнаружил, что стою в трусах, и вопросительно посмотрел на женщину.

— Ты был мертвецки пьян, и я отнесла твою одежду вниз, чтобы ее почистили. Пока будешь мыться, я принесу ее.

— А где ванная?

Она показала на дверь.

— Душа нет, но горячей воды достаточно. Бритва на полке.

Когда я вышел из ванной, она уже принесла вычищенную одежду.

— Твои деньги на столике, — сказала она, когда я закончил застегивать рубашку и надел пиджак. Я подошел к столику и взял деньги.

— Здесь все, кроме того, что я брала на выпивку.

Зажав в руке банкноты, я посмотрел на нее. — Почему ты привела меня сюда?

Она пожала плечами.

— Из нас, ирландок, получаются плохие проститутки, мы слишком сентиментальны и жалеем пьяных.

Я взглянул на пачку банкнот в руке, там было примерно двести долларов. Вынув бумажку в пять долларов, я сунул ее в карман, а остальные положил обратно на столик.

Она молча взяла деньги и проводила меня до двери.

— Ты ведь знаешь, что она умерла, и все виски мира не смогут воскресить ее, — сказала она.

Мы некоторое время смотрели друг на друга, потом я закрыл дверь, спустился по темной лестнице и вышел на улицу. Зайдя в аптеку, я позвонил Макаллистеру.

— Где ты был, черт возьми? — спросил он.

— Пил, — коротко ответил я. — У тебя есть копия завещания Рины?

— Да, есть. Мы обшарили весь город в поисках тебя. Ты знаешь, что происходит с компанией? Они тычутся в разные стороны, словно слепые котята.

— Где завещание?

— На столике в твоем номере, там, где ты и велел мне его оставить. Если мы в самое ближайшее время не проведем собрание на студии, то тебе уже не придется беспокоиться о своих деньгах. Их просто не будет.

— Хорошо, назначай собрание, — ответил я и повесил трубку, не дожидаясь ответа Макаллистера.

* * *

Я расплатился с таксистом и подошел к группе играющих ребятишек.

— Кого вы ищете, мистер? — спросил один из них.

— Монику Уинтроп.

— У нее маленькая девочка лет пяти?

— Думаю, что так.

— Дом номер четыре.

Я поблагодарил мальчугана и двинулся вниз по улице. У входа в дом номер четыре я увидел кнопку звонка и под ней табличку «Уинтроп». Я позвонил, но никто не открыл. Я позвонил еще раз.

— Она еще не пришла с работы, — крикнул мне мужчина от соседнего дома. — Ей надо зайти в детский сад за ребенком.

— А во сколько она обычно возвращается?

— Должна быть с минуты на минуту.

Я взглянул на часы, было четверть седьмого. Солнце уже начинало садиться, унося с собой дневное тепло. Я присел на ступеньки и закурил. Во рту появился неприятный привкус, начала болеть голова. Сигарета почти закончилась, когда из-за угла показалась Моника. Впереди нее бежала маленькая девочка. Я поднялся. Девочка остановилась и засопела, с прищуром глядя на меня.

— Мамочка, — крикнула она звонким голоском, — на наших ступеньках какой-то дядя.

Некоторое время мы с Моникой стояли молча, глядя друг на друга. Что-то в ней изменилось. Может быть, из-за прически или простого делового костюма. Нет, изменились глаза. В них появились спокойствие и уверенность, которых я не замечал раньше. Она взяла девочку за руку и притянула к себе.

— Все в порядке, Джо-Энн, — сказала она, — это мамин друг.

Девочка улыбнулась.

— Здравствуйте, — улыбнулась девочка.

— Здравствуй, — ответил я и посмотрел на Монику. — Привет, Моника.

— Привет, Джонас. Как поживаешь?

— Все в порядке. Мне надо поговорить с тобой.

— Так все давно решено.

— Не о нас, — быстро сказал я, — о ребенке.

Моника инстинктивно прижала девочку к себе, в глазах ее промелькнул страх.

— А в чем дело?

— Пожалуйста, не беспокойся.

— Тогда лучше пройти в дом.

Она открыла дверь, и я оказался в небольшой гостиной.

— Иди к себе поиграй с куклами, — сказала Моника дочери.

Девочка радостно убежала. Моника обернулась ко мне.

— Ты выглядишь усталым. Долго ждал?

— Не очень.

— Садись, сейчас приготовлю кофе.

— Не беспокойся, я не надолго.

— Я быстро, у нас нечасто бывают гости.

Она ушла на кухню, а я сел в кресло и огляделся. Даже не представлял, что она живет в такой обстановке. В квартире царила чистота, но мебель была дешевая.

Моника вернулась с дымящейся чашкой кофе, которую поставила на стол передо мной.

— Два кусочка сахара?

— Да.

Она положила в чашку сахар и размешала. Я отхлебнул кофе и почувствовал себя лучше.

— Отличный кофе, — похвалил я.

— Растворимый. Он и вправду неплох. Может, тебе дать таблетку аспирина? Похоже, что у тебя болит голова.

— Как ты догадалась?

Моника улыбнулась.

— Ты забыл, что мы когда-то были женаты? Когда у тебя оолит голова, то на лбу появляются морщинки.

— Тогда дай парочку.

Она уселась в кресло напротив и внимательно посмотрела на меня.

— Удивлен, что я живу в таком месте?

— Немного. Я только недавно узнал, что ты отдала отцу все деньги, которые получила от меня. Почему?

— Мне они были не нужны, — просто ответила она, — а отцу нужны. Поэтому я и отдала их ему. Они понадобились ему для бизнеса.

— А что надо было тебе?

Моника немного помедлила с ответом.

— То, что у меня есть — Джо-Энн, и чтобы меня оставили в покое. У меня было достаточно денег, чтобы уехать на Восток и воспитывать ребенка. Когда она подросла, я пошла работать. Для тебя это, конечно, смешно, но я работаю ответственным секретарем и получаю семьдесят долларов в неделю.

Я молча допил кофе.

— Как Эймос?

Она пожала плечами.

— Не знаю, уже четыре года не слышала о нем. Как ты узнал, где я живу?

— Рина сказала.

Моника помолчала, потом тяжело вздохнула.

— Ох, Джонас, — ее глаза светились неподдельным сочувствием, — Ты можешь не верить, но мне действительно очень жаль. Я прочитала в газетах. Это ужасно, достичь всего и так умереть.

— У Рины не было родственников, поэтому я приехал к тебе.

— Не понимаю, — Моника удивленно посмотрела на меня.

— Она завещала все свое имущество твоей дочери. Не знаю точно сколько, но после выплаты долгов и налогов, наверное, останется тысяч тридцать — сорок. Она назначила меня душеприказчиком, и я пообещал проследить, чтобы твоя дочь получила эти деньги.

Моника побледнела, и на глаза у нее навернулись слезы.

— Почему она так поступила? Ведь она мне ничего не должна.

— Она винила себя в том, что произошло между нами.

— В том, что произошло между нами, только наша с тобой вина. Глупо ворошить прошлое.

Я посмотрел на нее и поднялся.

— Правильно, Моника, глупо. — Я направился к двери. — Свяжись с Макаллистером, он подготовит все необходимые бумаги.

Она заглянула мне в лицо.

— Почему бы тебе не поужинать с нами, ты выглядишь ужасно усталым.

Не было смысла объяснять ей, что я выглядел так с похмелья.

— Спасибо, — сказал я. — Но мне надо возвращаться, у меня еще несколько деловых встреч.

Взгляд ее стал печальным.

— Ах, да, конечно, я и забыла. Твои дела...

— Вот именно.

— Наверное, я должна поблагодарить тебя за то, что ты выбрал время приехать. — Не дожидаясь моего ответа, она крикнула: — Джо-Энн, иди попрощайся с хорошим дядей.

Девочка вбежала в комнату с маленькой куклой в руках. Она улыбнулась мне.

— Это моя дочка, — сказала она, улыбнувшись.

— Очень хорошая, — улыбнулся я в ответ.

— Скажи до свидания, Джо-Энн.

— До свидания, дядя, — серьезно сказала Джо-Энн и протянула мне руку. — Приходи к нам еще, когда-нибудь, скоро.

Я пожал ей руку.

— До свидания, Джо-Энн, приду.

Она рассмеялась, быстро выдернула руку и выбежала из комнаты.

— До свидания, Моника, — сказал я. — Если что-то будет нужно, позвони.

— У меня все в порядке, Джонас, — ответила Моника, протягивая руку. Я пожал ее. — Спасибо, Джонас. Я уверена, что если бы Джо-Энн понимала, то тоже поблагодарила тебя.

— Очень хорошая девочка.

— До свидания, Джонас, — сказала Моника, стоя в дверях. И вдруг крикнула: — Джонас!

Я повернулся.

— Да, Моника?

Она помолчала в нерешительности, потом засмеялась.

— Да нет, ничего. Не работай так много.

— Постараюсь.

Она закрыла дверь, и я пошел вдоль по улице. Форест-Хиллз, Куинз — как можно жить в этом чертовом месте. Мне пришлось миновать шесть кварталов, прежде чем я поймал такси.

* * *

— Так что мы будем делать с компанией? — спросил Вулф.

Я посмотрел на него через стол, взял бутылку виски и наполнил стакан. Подойдя к окну, я бросил взгляд на Нью-Йорк.

— Как насчет «Грешницы»? — спросил Дэн. — Мы должны решить, что делать с фильмом. Я уже говорил с «Метро» о Джин Харлоу.

Я раздраженно повернулся к нему.

— Мне не нужна Харлоу, — крикнул я. — Это фильм Рины.

— Боже мой, Джонас, — воскликнул Дэн. — Ты же не можешь выбросить сценарий, да и увольнение Де Молля обойдется тебе в пятьсот тысяч.

— Меня не волнует, во сколько это обойдется. И сценарий я уничтожу.

В комнате наступила тишина, и я снова отвернулся к окну. Слева сверкали огни Бродвея, справа виднелась Ист-Ривер. За рекой находился Куинз. Я сморщился и быстро допил виски. В одном Моника, безусловно, права — я слишком много работаю. И от меня зависят слишком много людей и компаний: «Корд Эксплоузивз», «Корд Пластике», «КордЭркрафт», «Интеркон-тинентал Эркрафт». А теперь появилась еще и студия, в которой я совершенно не нуждался.

— Ну хорошо, Джонас, — спокойно сказал Макаллистер. — Что ты собираешься делать?

Я вернулся к столу и снова наполнил стакан. Мысли постепенно приходили в порядок. Я понял, что мне просто надо на время отойти от дел. Пусть работают сами, а я посмотрю, как это у них получится.

Я повернулся к Пирсу.

— Ты говорил, что можешь лучше всех управляться в кинобизнесе. Так что назначаю тебя ответственным за производство. — Не успел он ответить, как я уже повернулся к Вулфу. — Вас очень беспокоит судьба компании. Теперь вы реально можете заботиться о ней. Вы будете отвечать за сбыт, кинотеатры, администрацию.

Я подошел к окну.

— Прекрасно, Джонас, — сказал Макаллистер, — но ты не сказал, какие мы будем занимать должности.

— Ты — председатель совета директоров, Дэн — президент, Дэвид — вице-президент. — Я глотнул виски. — Есть еще вопросы?

Они переглянулись, и Макаллистер снова обратился ко мне:

— Пока тебя не было, Дэвид сделал кое-какие расчеты. Если мы собираемся поддерживать имеющийся уровень производства, то компании необходим возобновляемый кредит на три миллиона.

— Вы получите миллион, — сказал я, — и будете обходиться этими деньгами.

— Но Джонас, — запротестовал Дэн. — Как можно ожидать, что я буду делать хорошие картины, не имея денег?

— Если не можешь, — заорал я, — то убирайся к чертовой матери. Я найду того, кто может. — Дэн побледнел, стиснул зубы, но промолчал. Я повернулся к остальным. — Это касается всех вас. С этого момента я перестаю играть роль няньки, кто не сможет работать, пусть уходит. С сегодняшнего дня никто не имеет права беспокоить меня, если понадобится, я сам свяжусь с вами. Письменные отчеты будете посылать по почте в контору. У меня все, джентльмены, спокойной ночи.

Когда дверь за ними закрылась, я почувствовал, как комок подступил к горлу. Я посмотрел в окно. Куинз, интересно, какие там у них школы? Где будет учиться Джо-Энн?

Я отхлебнул из стакана, комок не отступил. Внезапно мне захотелось женщину.

Сняв телефонную трубку, я позвонил Хосе — старшему официанту «Рио-клуба».

— Да, мистер Корд.

— Хосе, — сказал я, — у вас там есть певичка, исполняющая румбу, ну такая, с большими...

— Глазами, — оборвал он меня, смеясь, — да, мистер Корд, я знаю. Она будет у вас через полчаса.

Я положил трубку, взял со стола бутылку, подошел к окну и наполнил стакан. Сегодня вечером я кое-чему научился.

Люди платят любую цену за то, чего им действительно хочется. Моника согласна жить в Куинз, чтобы содержать дочь. Дэн будет терпеть мои выходки, потому что хочет делать фильмы. Вулф будет из кожи вон лезть, чтобы доказать, что может управлять компанией лучше своего дяди Берни. Макаллистер — платить за гарантии, которые я ему предоставляю.

Каждый человек имеет свою цену, но выражается она по-разному. Это могут быть деньги, власть, слава, секс — все, что угодно. Просто необходимо знать, чего хочется каждому.

Раздался стук в дверь.

— Войдите, — крикнул я.

Она вошла в комнату: темные блестящие глаза, длинные черные волосы, доходящие почти до бедер, вырез на черном платье, едва прикрывающий пупок. Она улыбнулась.

— Здравствуйте, мистер Корд, — сказала она без обычного акцента, с которым исполняла песни. — С вашей стороны было очень мило пригласить меня.

— Снимай платье и выпей чего-нибудь, — сказал я.

— Я не из этих девиц! — рассерженно воскликнула она, направляясь к двери.

— Я дам тебе пятьсот долларов, чтобы услышать, что ты именно из них.

Она мгновенно обернулась с улыбкой на губах, а пальцы уже расстегивали молнию на платье. Я отвернулся и смотрел в окно, пока она раздевалась.

В Куинз светилось гораздо меньше огней, чем в Манхэттене, да и были они не такие яркие. Внезапно я разозлился и дернул шнур, опустив жалюзи. Они закрыли от меня город со всей его суетой и шумом. Я повернулся к девушке.

Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами. На ней были только черные прозрачные трусики, руками она прикрывала соски...

— Зачем ты опустил жалюзи? — спросила она. — Нас ведь никто не видит.

— Я устал смотреть на Куинз, — ответил я и шагнул к ней.

Книга шестая

История Дэвида Вулфа

1

Дэвид Вулф вошел в свою комнату в отеле, не раздеваясь плюхнулся на кровать и уставился в темный потолок. Казалось, что эта ночь длиной по крайней мере в тысячу лет, хотя он точно знал, что всего лишь начало второго. Он устал и в то же время не устал, был в приподнятом настроении и в то же время подавлен, чувствовал себя победителем и в то же время ощущал горечь поражения.

Появилась возможность для осуществления его тайных надежд и планов. Но почему же тогда им овладевали такие противоречивые чувства? Раньше этого никогда не было, раньше он твердо знал, чего хочет. Значение имел только наикратчайший путь от идеи до результата.

* * *

Наверное, все дело в Корде, да, именно в нем. Иных причин для сомнений не было. Интересно, с другими он обращался в такой же манере? Дэвид все еще был под впечатлением, которое произвел на него Корд, когда вернулся с побережья.

С собрания директоров прошло пятнадцать дней, две недели, в течение которых компания находилась в панике и буквально разваливалась у Дэвида на глазах. В его ушах еще слышались перешептывания нью-йоркского отделения, он помнил их испуганные, полные тревоги взгляды, которые они бросали на него, когда он проходил по коридору. Но он ничего не мог поделать с этим, ему нечего было им сказать. Компания находилась в подвешенном состоянии и нуждалась в инъекции, которая бы вдохнула в нее новые жизненные силы.

И вот, наконец, Корд снова сидел в своем кабинете. На столе перед ним стояла наполовину пустая бутылка виски. Но это был не прежний Корд, а лишь его пустая оболочка. Он похудел, осунулся, на щеках появились морщины. И только взглянув в его глаза, можно было понять, что это не просто физическая перемена, это перемена сути.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41