9

Я огляделся. Ребята со студии знали свое дело, офис мог вместить всех. Слева уселся Дэн — в ближайшее от моего стола кресло, рядом с ним пристроился Карол. Рина и Невада сели на диван, а оператор — напротив них. Справа разместились гример и заведующая костюмерной — худенькая женщина среднего возраста с молодым лицом и ранней сединой, одетая в простенькое платье. И секретарша с неизменной ручкой и блокнотом.

Я закурил.

— Все вы вчера ночью видели пробу, — начал я. — Она была великолепна. Но как получилось, что девушки не было сегодня на съемочной площадке? — Все молчали. — Рина, встань, — сказал я. Она медленно поднялась. Я обвел присутствующих взглядом и спросил: — Как ее зовут?

Режиссер нервно рассмеялся.

— Мистер Корд, все знают, как ее зовут.

— Да? И как же?

— Рина Марлоу.

— Так почему же она не выглядит, как Рина Марлоу? Из нее сделали дурацкую смесь Клары Боу, Марион Дэйвис и Синтии Рандал. Она не похожа на Рину Марлоу, черт побери!

— Боюсь, что вы не поняли, мистер Корд.

Я оглянулся на голос.

— Как вас зовут?

— Я Элен Гейлард, дизайнер по костюмам.

— Хорошо, мисс Гейлард, надеюсь, вы объясните мне, чего я не понял.

— Мисс Марлоу должна быть одета по последней моде, — спокойно сказала художница. — Понимаете, мистер Корд, хотя мы и должны отражать время, в котором происходит действие, основной дизайн костюма должен нести современные тенденции моды. Для этого большинство женщин и ходят в кино, они наблюдают на экране современный стиль.

Я недружелюбно взглянул на мисс Гейлард.

— Стиль это или нет, — сказал я, — но девушка не должна выглядеть как мальчишка, даже в соответствии с модой. Ни один мужчина в здравом уме не обратит внимание на такое чучело.

— Не ругай мисс Гейлард, Джонас, это я ей велел, — подал голос Невада.

— Ты? — повернулся я к Неваде. Он кивнул.

Рано или поздно это должно было случиться. Я перешел на ледяной тон.

— Сейчас расходуются мои деньги, и мы договорились, что распоряжаться буду я. Впредь беспокойся только о своей игре, все остальное моя забота.

Губы Невады плотно сжались, в глубине глаз затаилась обида. Чтобы не видеть этого, я перевел взгляд на Рину. Она казалась расстроенной.

— Рина! — Она повернулась ко мне с безразличным видом. — Пойди умойся и наведи свой обычный макияж.

Рина покорно вышла из комнаты. Пока она не вернулась, в кабинете стояла тишина. Теперь она преобразилась: полные чувственные губы, натуральный изгиб бровей, бело-золотистые волосы, мягко спадающие на плечи. Но все равно, что-то было не так. Под пеньюаром ее тело оставалось плоским, как доска.

— Пойди сними сбрую, которая на тебе надета.

Так же без звука Рина выполнила мое указание, и когда она вернулась, все поняли, что теперь под пеньюаром не что иное, как женское тело.

— Вот это годится, — сказал я. — Мы снимем сцену заново.

Рина кивнула и отвернулась. В этот момент раздался голос мисс Гейлард:

— Но мы не можем снимать ее в таком виде.

— Что вы сказали?

— Мы не можем снимать ее в таком виде, у нее груди болтаются.

Я расхохотался.

— Ну и что? Они и должны болтаться.

— Безусловно, — быстро согласилась мисс Гейлард. — Но не забывайте, что на экране все выглядит преувеличенно. Так ведь, Ли? — повернулась она к оператору.

Тот согласно кивнул.

— Это правда, мистер Корд. Болтающиеся груди не будут выглядеть естественно.

— Надо подыскать ей что-нибудь вроде бюстгальтера, — сказала мисс Гейлард.

— Ну хорошо, пойдите посмотрите, что там у вас есть, — распорядился я.

Через минуту Рина и художница вернулись. Конечно, теперешняя сбруя была лучше, чем предыдущая, но все равно нужного эффекта не получалось. Я вышел из-за стола и подошел к Рине.

— Дай-ка посмотрю.

Рина равнодушно взглянула на меня и спокойно сбросила с плеч неглиже, придержав его локтями.

— Повернись вправо. Влево, — командовал я, отступив на шаг.

Теперь я видел, в чем дело. Когда Рина поворачивалась, бюстгальтер натягивался, что и придавало ее груди неестественный вид. Я оглянулся на художницу.

— Может быть, убрать бретельки? Элен пожала плечами.

— Давайте попробуем.

Протянув руку, она спустила бретельки. Рина стояла молча, глядя в какую-то точку за моей спиной.

— Ну-ка повернись. — Все равно он был ей тесен. — М-да, не годится.

— Можно попробовать еще кое-что.

— Давайте.

Женщины вновь скрылись в ванной и появились через минуту. На этот раз на Рине было нечто, похожее на корсет, слегка не достававший до бедер. Когда она двигалась, груди ее были неподвижны. Видно их было превосходно, но создавалось впечатление, что они отлиты из пластмассы — этакие парижские штучки. Я посмотрел на художницу.

— А что это за проволока торчит у нее из боков? Нельзя ли ее отрезать?

— По-моему, все превосходно, мистер Корд. Мне вообще непонятно, что вы так волнуетесь из-за формы груди мисс Марлоу. Ноги у нее великолепные, и они достаточно открыты.

— Мисс Гейлард, поскольку вы не мужчина, я и не жду, что вы поймете мою мысль. С меня хватает ног, которые я вижу на улице. Просто отвечайте на мои вопросы, пожалуйста.

— Нет, мы никак не можем убрать эту проволоку, — подчеркнуто вежливо ответила художница. — Если мы сделаем это, то мисс Марлоу окажется совсем раздетой. Вся конструкция потеряет жесткость.

— Может быть, если я покажу вам чего хочу, вы сможете это сделать. Сними-ка это, Рина.

Рина отвернулась, а когда вновь повернулась, корсет был у нее в руке. Другой рукой она прикрывала вырез пеньюара. Я взял у нее корсет и бросил на стол. Потянув за вырез, я опустил его так, что он едва прикрывал соски. На фоне моих темных рук ее выпирающие груди походили на две маленькие луны. Я посмотрел на художницу.

— Вы поняли, что я имею в виду?

Она-то, может, и не поняла, но у присутствующих мужчин глаза повылезли из орбит.

— Вы хотите невозможного, мистер Корд. Рина крупная девушка — тридцать восьмой размер, последняя полнота. Промышленность таких бюстгальтеров не производит. А я всего лишь дизайнер по костюмам, а не инженер-конструктор.

Я разжал руки и повернулся к мисс Гейлард.

— Благодарю вас, мисс, — проговорил я, направляясь к телефону. — Это первая хорошая идея за сегодняшний вечер.

Меньше чем через двадцать минут Морис был в офисе.

— У меня здесь небольшая загвоздка, Морис, — сказал я. — Нужна твоя помощь.

— Я в вашем распоряжении, мистер Корд, — ответил смущенный авиаконструктор, оглядываясь по сторонам.

— Поднимись, Рина, — скомандовал я. Рина встала и не спеша обошла нас. За толстыми стеклами очков я увидел расширенные от удивления глаза Мориса. Оказывается, кроме самолетов, его интересовало и еще кое-что. — Понимаешь, не делают таких бюстгальтеров, чтобы груди не болтались и вместе с тем выглядели естественно. Ты можешь сделать то, что нам нужно?

Морис был поражен.

— Вы шутите, мистер Корд.

— В жизни не был более серьезным.

— Но... но... я же ничего не понимаю в бюстгальтерах. Я авиаконструктор, — пробормотал молодой человек, наливаясь краской.

— Поэтому я тебя и позвал, — спокойно сказал я. — Я просто подумал, что если ты в состоянии конструировать самолеты, подвергающиеся чудовищным перегрузкам, то тебе не составит большого труда придумать что-нибудь, что выдержит давление пары сисек.

Я повернулся к художнице.

— Помогите ему, если понадобится.

Мисс Гейлард посмотрела на меня, потом на Мориса.

— Возможно, будет лучше, — сказала она, — если мы будем работать у меня в костюмерной. Там все необходимое.

Пока художница держала свою речь, Морис не спускал глаз с груди Рины. На мгновение мне даже показалось, что его хватил паралич. Но вдруг он шевельнулся.

— Думаю, что смогу что-нибудь сделать.

— Не сомневаюсь, — широко улыбнулся я.

— Я, конечно, ничего не обещаю, но проблема меня заинтересовала.

— Проблема захватывающая, — согласился я, пытаясь сохранить на лице серьезное выражение.

Морис повернулся к художнице.

— У вас не найдется случайно кронциркуля?

— Кронциркуль? А зачем он вам?

Морис изумленно посмотрел на нее.

— А чем еще можно измерить диаметр и длину окружности?

Художница взглянула на него, как на зачумленного и, взяв за руку, потянула к двери.

— Заглянем к слесарям, думаю, у них есть. Пошли с нами, Рина.

Морис вернулся назад через час с небольшим, размахивая листом ватмана.

— Все оказалось очень просто. Надо было только определить центр напряжений. Вес грудей тянет их в противоположные стороны, а это означает, что центр напряжений находится между ними, то есть в самой ложбинке.

Я выпучил глаза. Язык Мориса представлял собой чудовищную смесь из технических терминов и выражений будуарной кокотки. Но он был слишком поглощен своими рассуждениями, чтобы заметить курьезность ситуации.

— Таким образом, — продолжал он, — перед нами встает одна проблема — компенсация этих напряжений. Нужно заставить эти напряжения работать на нас. Я вставляю в ложбинку U-образно согнутую проволоку, по принципу подвески, понимаете?

— Ну, в этом я не разбираюсь. — Я покачал головой.

— А вы представляете себе, как подвешивают мосты?

— Смутно.

— Согласно этому принципу, чем большее давление оказывает масса на опору, тем выше прочность.

Я кивнул. До конца я его рассуждений, конечно, не понял. Меня интересовало только одно — будет ли его приспособление работать. Долго ждать ответа на этот вопрос не пришлось. Не успели мы закончить нашу высокоученую беседу, как в кабинет вошла Рина в сопровождении мисс Гейлард. Она небрежно скинула накидку и осталась в пеньюаре.

— Пройдите, пожалуйста, по направлению к мистеру Корду, — попросила художница.

Рина медленно двинулась на меня. Я не мог отвести глаз. Ее груди представляли собой пару самых мягких подушек, на которых когда-либо покоилась голова мужчины. Она остановилась перед столом и посмотрела на меня. Впервые за время нашего заседания я услышал ее голос:

— Ну?

Мне стоило значительных усилий оторваться от созерцания восхитительного зрелища и посмотреть ей прямо в глаза. Я столкнулся с холодным расчетливым взглядом.

Эта сучка прекрасно знала, какое действие ее вид оказывает на меня.

— Еще одна деталь, мисс Гейлард, — сказал я. — Завтра на съемках на Рине должно быть черное неглиже, а не белое, как сейчас. Каждому должно быть ясно, что она последняя шлюха, а уж никак не невеста.

— Да, мистер Корд. — Элен подошла к моему столу, глаза ее сияли. — Я думаю, что с помощью мисс Марлоу мы создадим новый стиль. И если я не ошибаюсь, после выхода картины женщины всего мира начнут подражать нашей героине.

— Мы не открыватели моды, мисс Гейлард, — ухмыльнулся я. — Женщины всегда были женственными, еще задолго до нашего рождения.

Она кивнула и направилась к выходу. Совещание закончилось, все поднялись, с удовольствием разминая затекшие ноги. Последним выходил Невада, и я окликнул его. Он подошел к моему столу. Я оглянулся и посмотрел на секретаршу, которая сидела, уткнувшись в блокнот со стенографическими записями.

— Что у вас там? — спросил я ее.

— Запись совещания.

— Зачем?

— Таковы правила компании, — сказала секретарша. — Все выступления на совещаниях фиксируются, а копии размножаются.

— Дайте мне сюда вашу книжку. — Держа блокнот над корзинкой для мусора, я поднес к нему спичку. Бумагу охватил огонь. Секретарша в ужасе смотрела на меня. — А теперь быстренько уносите отсюда свою маленькую толстенькую задницу, — сказал я ей. — И если хоть что-то из того, что вы слышите в этих стенах, просочится наружу, я предоставлю вам возможность поискать другую работу. — Невада улыбался. — Извини, Невада, может быть, я был несколько груб с ней.

— Все в порядке, малыш. В подобном случае я тоже не сдержался бы.

— В этом городе многие считают меня сосунком, ввязавшимся в дурацкую сделку, но мы-то с тобой знаем, что это не так. В любом случае я хочу, чтобы эта болтовня прекратилась. Она мне мешает.

— Я понимаю, малыш. Твой отец был таким же. Он был настоящим хозяином своего дела.

Внезапно до меня дошло, в каких разных условиях мы выросли. На минутку мне захотелось назад в детство, где я всегда мог обратиться к Неваде за помощью. Но сейчас все было наоборот. Это он ждал от меня помощи.

— Спасибо, Невада, — сказал я, выдавив подобие улыбки. — И не волнуйся, отныне все будет нормально.

Он повернулся и пошел к двери, а я смотрел ему вслед. Через некоторое время дверь снова распахнулась и вошел Дэн Пирс. Я достал сигарету и закурил.

— Да, по поводу того, что ты говорил утром. Думаю, нам надо внести кое-какие изменения в сценарий. Ты бы послал кого-нибудь за сценаристами.

Дэн с довольным видом усмехнулся.

— Уже.

10

Мы закончили картину за четыре недели. Невада понимал, что происходит, но молчал. Еще через две недели мы устроили первый просмотр в кинотеатре.

Я опоздал, и представитель студии по связям с общественностью, пропуская меня в зал, извиняющимся голосом сказал:

— Осталось только несколько боковых мест, мистер Корд.

Я оглядел партер. Места для почетных гостей были огорожены ленточкой. Зал был полон. Здесь были все работники студии, начиная с Нормана и кончая последним уборщиком. Ждали лишь моего прихода. Когда я поднялся на балкон, в зале погас свет и пошли титры. Я пробрался к свободному месту, уселся рядом с молодежью.

Мое имя на экране выглядело довольно забавно. ДЖОНАС КОРД ПРЕДСТАВЛЯЕТ...

Но когда пошел сам фильм, ощущение комизма пропало. Молодежь вокруг меня зашевелилась, зашуршала бумажками. Послышался шепот:

— А, ерунда, я-то думал, будет что-нибудь новенькое, а это опять задрипанный боевик.

Но вот на экране появилась Рина. Минут через пять, посмотрев по сторонам, я увидел, что лица молодых людей прикованы к экрану. Шепот прекратился, многие сидели, раскрыв рты. Рядом со мной юноша сжимал между колен ладонь своей спутницы. Когда Рина в конце концов потащила Неваду в постель, я почувствовал, как он вздрогнул.

— Боже, — прошептал он.

Мне стало смешно, я вытащил сигарету. Никому бы не пришло в голову назвать эту картину дешевой поделкой. Выйдя по окончании фильма в фойе, я увидел зажатого в углу Неваду, раздающего автографы. В противоположном углу репортеры осаждали Рину. В толпе с гордым видом прохаживался Норман. В центре небольшого кружка стоял Дэн. Увидя меня, он радостно закричал:

— Вы были правы, Джонас. Она всех покорила, мы заработаем десять миллионов.

Я поманил его рукой, и мы вместе пошли к машине.

— Когда все это кончится, — сказал я, — привези Рину ко мне в гостиницу.

Дэн уставился на меня.

— Ну и аппетиты!

— Не учи меня. Делай как я говорю.

— А если она не захочет?

— Захочет, — усмехнулся я. — Скажи ей, что пришло время отдавать долги.

Было уже около часа ночи. Я наполовину прикончил бутылку виски, когда раздался стук в дверь. Я распахнул ее. Вошла Рина.

— Ну?

Жестом я пригласил ее в спальню. Она смерила меня взглядом, пожала плечами и небрежной походкой направилась туда.

— Я предупредила Неваду, что буду здесь, — бросила она через плечо.

— Какого черта! — заорал я.

— Мы с Невадой собираемся пожениться, — спокойно сказала она. — Я хотела, чтобы ты узнал об этом от меня.

Я не мог поверить своим ушам.

— Нет! — закричал я хрипло. — Ты не сделаешь этого, я не позволю. Он старик, он уже конченый человек, а ты станешь первой звездой, как только фильм выйдет на экраны.

— Знаю.

— А если знаешь, то почему? Он тебе не нужен, тебе вообще никто не нужен. Так почему же?

— Потому что он помог мне, когда я нуждалась в помощи. Теперь я ему нужна.

— Ты ему нужна? С чего ты взяла? Потому что он слишком горд, чтобы клянчить самому?

— Это неправда, и ты сам знаешь об этом.

— Идея сделать тебя звездой принадлежит мне.

— Но я не просила тебя об этом, — злобно парировала Рина. — Я даже не хотела этого, не думай, что я не понимала, к чему ты клонишь. Его собственную роль в картине, которая была ему так дорога, ты урезал до минимума, а из меня ты сделал памятник своему эгоизму.

— Что-то я не заметил, чтобы ты пыталась меня остановить. Мы оба понимали, что Невада вышел в тираж. Теперь появился новый тип ковбоя — поющего, у которого в руках гитара, а не револьвер.

— Все-то ты знаешь, не правда ли? — Рина влепила мне пощечину. Щека горела. — Именно поэтому я ему и нужна.

Я взорвался, схватил ее за плечи и начал яростно трясти.

— А обо мне ты подумала? Ради чего я затеял все это? Ради Невады? Нет, ради тебя. Неужели у тебя никогда не промелькнула мысль, что я примчался сюда только потому, что мне была нужна ты?

Рина в изумлении уставилась на меня.

— Нет, Джонас. Тебе нужен только ты сам, и никто больше. В противном случае ты бы не бросил жену одну. Будь у тебя какие-нибудь чувства, ну хотя бы жалость, ты бы отправился к ней или привез бы ее сюда.

— Оставь мою жену в покое.

Она попыталась вырваться у меня из рук, и платье на ее груди разорвалось. Я почувствовал, что начинаю дрожать. Рина закричала.

— Прошу тебя, — прошептал я, зажимая ей рот поцелуем. Она попыталась увернуться — и вдруг прижалась ко мне, тесно-тесно, ее руки легли мне на шею.

В этот момент распахнулась дверь.

— Убирайтесь вон, — заорал я, не оборачиваясь.

— Не сейчас, Джонас, — раздалось в ответ.

Я подтолкнул Рину к спальне, затем медленно повернулся. На пороге стоял мой тесть и какой-то незнакомец. Из-за их спин выглядывала Моника. Живот ее вызывающе торчал.

В голосе Эймоса Уинтропа послышалось торжество:

— В прошлый раз десять тысяч было слишком много, чтобы отвязаться от нее, — глупо хихикнул он. — Интересно, во сколько тебе обойдется избавиться от нее сейчас?

Я посмотрел на Монику, осыпая себя в душе проклятиями. Не было ничего удивительного в том, что Уинтроп так радовался. Мы с Моникой были знакомы до женитьбы меньше месяца, но даже моему неопытному взгляду было понятно, что она минимум на пятом месяце. Это означало, что за два месяца до нашей свадьбы она с кем-то удачно переспала. Я вновь обругал себя. Нет хуже дураков, чем молодые дураки, как говорил мой отец. И, как всегда, он оказался прав.

Явно не я замесил то тесто, из которого в ее печи поспевал пирожок.

Книга четвертая

История Рины Марлоу