13

Возле дома Мария остановилась.

— Спасибо, что проводил. Майк улыбнулся:

— Не стоит благодарности. Мне это было даже приятно.

— Я испортила тебе вечер. Извини. Он не ответил, но когда девушка поднялась на крыльцо и взялась за ручку двери, все же решился ее окликнуть:

— Мария, когда я смогу тебя увидеть? Она неопределенно пожала плечами:

— Не знаю.

Майк подошел к крыльцу, встал на нижнюю ступеньку:

— Почему? Из-за того, что ты — девушка Росса?

Она твердо посмотрела ему в глаза:

— Повторяю: я не девушка Росса.

— Если это так, почему бы нам не встретиться? Мария покачала головой:

— Я действительно не знаю. Через неделю кончаются занятия в школе, и мне придется искать работу. Не до встреч.

Майк почувствовал укол ревности и неожиданно для себя выпалил:

— Для Росса ты, конечно, найдешь время. Еще бы, у него всегда навалом денег.

Она вспыхнула:

— Я и его не желаю видеть. Передай ему, чтобы он засунул свои деньги... сам знаешь куда.

Майк растерянно развел руками:

— Почему я должен что-то передавать Россу? Если хочешь, скажи ему сама.

В ее глазах сверкнуло такое презрение, что Майку стало не по себе.

— Ты не догадываешься, почему? Да потому, что вы оба знали, чем будет заниматься Росс и все же привели меня туда!

— Мария, ты тоже знала, что он собирается играть в кости, а не в блошки.

— Да, Росс сказал мне о том, что сегодня будет играть, но о подмене костей я и думать не могла! В такие игры играйте без меня.

— Подмена костей?

— Слушай, не строй из себя дурака! Да, подмена костей. Когда я дула... Он правильно рассчитал, что все станут глазеть на этот цирк. Ненавижу, когда из меня делают подсадную утку.

Майк ошеломленно перевел дух. Только теперь он понял причину ее поспешного ухода из «Золотого сияния».

— Мария, ты мне, конечно, не поверишь, но о фокусах с костями я слышу впервые.

Она искоса глянула в его растерянное лицо:

— Я запуталась, Майк. Мне было бы понятно, если бы этим занимался ты, ведь тебе нужны деньги. Но Росс! У него все есть. Буквально все!

Майк взял ее руку в свои ладони:

— Поверь, Мария. Я не играю в такие игры.

Несколько секунд она пристально вглядывалась в его глаза, пытаясь понять этого красивого рослого парня, поверить хотя бы ему. Теплые сильные руки, открытый взгляд...

— Я тебе верю. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Мария.

Дверь захлопнулась, стихли легкие шаги по лестнице. Майк медленно пошел домой.

В зарослях темных кустов возле подвала, где жила его семья, послышался треск, шуршание и на дорожку вынырнул Росс.

— Майк, это ты?

— Я.

— Какого черта вы смылись. Я выиграл сто двадцать долларов!

— Мария захотела домой.

Эти слова Росс пропустил мимо ушей и, вынув из кармана пригоршню мятых банкнот, начал отсчитывать деньги:

— Возьми свою долю. Вот двадцать долларов. Для первого раза совсем неплохо, а?

Майк молча смотрел на деньги.

— Бери, не стесняйся.

— Нет, Росс, спасибо. Все деньги — твои.

Росс недоуменно уставился на друга:

— Что с тобой? Не бойся, они не отравлены.

— Оставь себе. Играл не я, а ты.

Росс нахмурился:

— А, все ясно. Мария проболталась.

Майк не ответил. И тут Росса прорвало:

— Все прошло, как по маслу. Эти козлы глазели не на стол, а на девчонку, так что грех было их не ободрать. Они отдали мне деньги, как малыш конфетку.

Майк по-прежнему молчал. Росс хлопнул его по плечу:

— Эй, мальчик, не вешай нос. Бери свою капусту, а завтра разберемся.

Майк оттолкнул протянутые деньги, и они упали под ноги на темную дорожку.

— Я сказал, не возьму.

Взгляд Росса похолодел:

— Ты в своем уме? Какая тебя муха укусила?

— Муха здесь ни при чем. Просто мне все это не нравится. Ты использовал Марию, как приманку. А если бы тебя накрыли? Догадываешься, чем для нее мог закончиться сегодняшний вечер? О себе я уже не говорю.

— Зачем весь этот шум? Ведь нас не поймали...

Росс собрал рассыпанные деньги.

— Майк, тебя словно подменили. Что случилось?

Внезапно по его лицу пробежала тень подозрения:

— И куда вы пошли?

— Я проводил Марию.

— Что-то долго вы добирались. Мне пришлось больше часа торчать в кустах.

— В отличие от тебя мы шли пешком, ведь мой предок почему-то до сих пор не догадался подарить своему любимому сыну «Бьюик».

— А может быть вы зашли в парк? В какой-нибудь темный уголок и она поработала ручонкой? Эта шлюшка любит такие развлечения.

Майк почувствовал, как в лицо ударила кровь. Он прижал Росса к стене:

— Не смей говорить о ней гадости!

Но Росс уже не мог остановиться, его душила ревность.

— Ты себя выдал. Я чувствую, она хорошо над тобой потрудилась. Ничего не скажешь, непревзойденный мастер ручной работы. Но не обольщайся, Майк — эта девка то же самое сделает с каждым, кто захочет.

В молниеносном ударе Майк выбросил вперед руку. Голова Росса глухо стукнулась о стенку, и сам он медленно осел на землю. Изо рта на подбородок вытекла темная струйка. Пытаясь прийти в себя. Росс медленно покрутил головой, дотянулся рукой до подбородка — пальцы стали липкими от крови. И только тут к нему пришло осознание происшедшего. Лицо потемнело от гнева, вспухшие губы невнятно выговорили:

— Спасибо, друг. Ты меня знаешь, я не люблю оставаться в долгу. Верну сполна.

— Можешь это сделать в любое время. Только не пугай, все равно не испугаешь.

Все еще сидя на земле, Росс поднял вверх разбитое лицо. Рот передернула зловещая ухмылка:

— Не волнуйся. За мной не залежится.

— А я и не волнуюсь.

И Майк пошел к своему подвалу.

14

Росс купил у входа полную пригоршню билетов, засунул их в карман и, выждав возле двери, пока глаза привыкли к полумраку, осмотрел зал.

Вдоль стены, как всегда, расположилась пестрая стайка улыбающихся девушек для танцев. Мартин одевал их в дешевые бальные наряды, но аляповатое платье не лишало Марию удивительной элегантности и необычайно чувственного очарования. Они притягивала к себе внимание мужчин особой сексуальной привлекательностью, поэтому Росс ее сразу увидел и быстро подошел.

— Привет, Мария.

Девушка подняла на него безразличный взгляд:

— Привет, Росс.

Несколько минут оба молчали, потом заиграл оркестр, и Росс несмело предложил:

— Давай потанцуем?

Мария ответила вопросом:

— Есть билетики?

Он молча запустил руку в карман и протянул ей пару смятых бумажек.

Мария встала:

— Что ж, потанцуем.

Они вяло поймали ритм, и Россу показалось, что он обнимает холодную, неприступную, незнакомую девушку.

— Мария, занятия в школе давно кончились, а мы почему-то не виделись уже три недели. Она бесстрастно подтвердила:

— Да, быстро летит время...

— Ты меня избегаешь?

— Нет ни минуты свободного времени. Зарабатываю свои двадцать долларов, да и вообще... много дел.

— Почему ты не хочешь со мной разговаривать?

— Нам не о чем говорить. Мы — взрослые люди, и каждый волен своей жизнью распоряжаться сам без предварительного обсуждения с другими.

— Мария, скажи, чем я тебя обидел?

Она посмотрела на парня: в его глазах горела тоска жестокого, неприрученного зверя-одиночки. Раненого зверя.

— Я не люблю, когда мною пользуются, как вещью.

Оркестр замолк. Мария резко повернулась, собираясь отойти от Росса, однако он схватил ее за руку:

— Не уходи. У меня еще есть билетики.

Теперь они танцевали медленный танец.

— Мария, мне казалось, что я тебе нравлюсь.

— Ты нравился, пока не обманул меня.

Росс виновато улыбнулся:

— Прости. Все равно ничего страшного не произошло, и я тебе ничем не навредил. Разве не так?

Девушка грустно покачала головой:

— В том-то и дело, что навредил. Ведь я тебе верила.

Росс крепче прижал девушку к себе и снова почувствовал тепло, которым она так легко его зажигала.

— Мария, поверь. Это только шутка. Разве я не имею права повеселиться, отдохнуть?

— Росс, если бы ты нуждался в деньгах, я бы, наверное, тебя поняла.

Он довел ее в танце до дальнего, слабо освещенного угла и попытался там поцеловать. Мария досадливо поморщилась:

— Перестань. Я на работе.

Росс взмолился:

— Мария, послезавтра я уезжаю и вернусь только через пять месяцев. Мы должны увидеться перед отъездом.

— Нет. Я не могу.

— Но почему?

В эту минуту танец кончился, и девушка, выскользнув из его рук, направилась к своему месту. Росс побелел от гнева и грубо дернул ее за руку:

— На, возьми свои проклятые билетики. Только не убегай.

Мария молча затолкала в сумочку длинную бумажную ленту и только после этого снова пошла танцевать.

— Почему ты не хочешь меня видеть?

— Тебе это интересно?

— Да.

Она глубоко вздохнула, словно собиралась прыгать в воду.

— Во-первых, просто не хочу. Во-вторых, нет времени. Мать заболела, и я ухаживаю за ней и за братишкой. Да еще тут работаю. В общем, некогда.

Росс снова завел ее в темный угол, еще раз попытался поцеловать и не заметил, как девушка взмахнула сумочкой.

Через секунду чья-то тяжелая рука опустилась на его плечо. Росс обернулся — перед ним угрожающе нахмурил низкий лоб обезьяноподобный вышибала. Из-за его мощного плеча улыбался Мартин Джокер. Вышибала открыл квадратный рот:

— Послушай, приятель. Веди себя прилично, а не то в один момент вылетишь отсюда.

Словно не веря в реальность происходящего. Росс вопросительно посмотрел на Марию, но ее равнодушный взгляд в это время блуждал по потолку. Он понял все и, справившись с бессильной яростью, тяжело перевел дыхание:

— Хорошо, Мария. Если ты хочешь, я уйду. Пусть будет по-твоему.

Росс ринулся к выходу, а Мария направилась через зал к своему месту. Возле столиков ее догнал Мартин Джокер:

— Мне кажется, твой друг ужасно рассердился.

— Он — не друг.

Неприятное лицо Мартина растянулось в гримасе нарочитого удивления:

— Разве? Но когда я видел вас в прошлый раз, вы казались неразлучными голубками.

Мария ответила сдержанно:

— Тогда мы были друзьями, а теперь — нет.

— Почему?

— Мне кое-что не понравилось.

Мартин хищно блеснул острым взглядом:

— И что же сделал твой бывший дружок?

Она неопределенно пожала плечами:

— Так... Ничего особенного.

— Что-нибудь вроде подмены костей? Я прав?

Мария от изумления открыла рот, а Мартин недобро ухмыльнулся:

— Ты думала, что Росс играет с круглыми идиотами? Нет, детка, мы — профессионалы. А потому в один миг его застукали.

Мартин закурил:

— Я сразу понял, из-за чего ты сломалась. Неужели он не сказал тебе о том, что собирается делать?

— Нет. Не сказал.

— Хорош друг. Но мы и это вычислили.

— Но если вы все знали, почему позволили ему выиграть? Ведь он вас обманул...

Джокер доверительно улыбнулся:

— Старик Росса многое держит в своих руках, и мы давно искали случая его прижать. Теперь папочке не отвертеться. Придет время, и наши денежки окупятся, да еще с процентами. Главное — терпение. Ну, а Росс обязательно сюда вернется, они всегда возвращаются. Это — закон.

15

Оркестр перестал играть в начале первого. Слава Богу, что сегодня будний день, поэтому Мария танцевала всего шесть часов. Другое дело — пятницы и субботы, когда приходится работать с пяти вечера до двух ночи, так что едва хватало сил доплестись домой.

Мария аккуратно повесила в свой шкафчик бальное платье и, мельком глянув на себя в зеркало, выбежала из «Золотого сияния».

В этот ночной час улица еще сверкала огнями, шумела голосами людей и автомобильными гудками. Неподалеку от входа в танцзал томился в ожидании высокий блондин. С тех пор, как Мария пошла работать, он каждый вечер ее встречал возле «Золотого сияния» и провожал до самого дома. Весело размахивая сумочкой, она подбежала к парню:

— Привет, Майк!

Он радостно заулыбался:

— Здравствуй, крошка!

Молодые люди зашагали в ногу по темному тротуару.

— Майк, ты теряешь из-за меня слишком много времени. Я прекрасно могу обойтись без провожатого.

— Но мне нравится тебя встречать.

— Ты работаешь по двенадцать часов в своем газетном киоске, а потом едва живой приходишь сюда. Это — безумие.

Он усмехнулся:

— Такое безумие мне подходит. По крайней мере, оно не мешает интересоваться жизнью. Может, выпьем кофе?

— Выпьем. Только не забудь, что сегодня моя очередь платить.

— Я потому тебя и пригласил.

Оба громко расхохотались. В ближайшей аптеке они уселись у стойки и заказали по чашечке кофе. Майк осмотрел витрину.

— Слушай, Мария. Давай шиканем — скинемся на пирожное с джемом, а?

Секунду поколебавшись, девушка согласилась. Пока готовился заказ, молодые люди тихонько обменивались новостями.

— Как мать?

— Спасибо, сегодня лучше. Кровотечение не повторялось, и доктор сказал, что завтра она сможет подняться на ноги.

— Прекрасно.

Мария притихла. Она вспомнила лежащую на постели бледную, слабую мать. Неделю назад прямо на работе у нее началось кровотечение. Сначала доктор предположил выкидыш, но, слава Богу, диагноз не подтвердился. Матери стало лучше, однако о возвращении на прежнее место не могло быть и речи, поскольку швабра и тяжелые ведра были ей уже не по силам. Поначалу Кэтти огорчалась из-за работы дочери в «Золотом сиянии» и уговаривала ее бросить все эти ночные танцы, но теперь две десятки в неделю спасают семью от верного голода. Никудышный пьянчужка Питер повис на шее Марии вместе с грудным младенцем и беременной матерью.

Бармен поставил на столик пару чашек с кофе и одно пирожное — перед девушкой. Она разделила его на две неравные части и большую подвинула Майку. Тот немедленно накинулся на лакомство.

— Ну, как прошел день, крошка?

Мария отхлебнула дымящегося напитка:

— Нормально. Только работы много.

— Значит, ты хорошо танцуешь?

— Лучше всех! Да, знаешь. Росс приходил...

Майк застыл, опустив глаза в чашку. Через секунду он спросил с деланным равнодушием:

— Что ему надо?

— Хотел со мной повидаться перед отъездом. Уговаривал куда-то уехать вместе с ним.

— Что же ты ему ответила?

— Я сказала, что ничего не выйдет. Он начал приставать.

Подошел мистер Мартин, и его вытурили.

Майк поднял чашку:

— Да, папаша отправляет Росса в Европу.

Мария восхищенно ахнула:

— В Европу? Вот это да! Хорошо быть богатым, правда?

Майк снова уставился в кофе:

— Он все еще тебе нравится?

Девушка неопределенно пожала плечами:

— Не знаю. Росс не похож на моих знакомых. Он все делает не так, как другие парни. Говорит не так...

Майк с горечью добавил:

— И у него полным полно зеленых.

— Нет, Майк, не в этом дело.

— А в чем? Что в нем особенного?

Мария задумалась, подбирая слова:

— Понимаешь, мне нравится, как ведет себя Росс. Я бы хотела, чтобы мужчина рядом со мной вел себя именно так. Словно он — хозяин жизни, а все остальные существуют только для него. Ведь это здорово — быть хозяином. Разве нет?

Майк молчал. Она положила свою ладонь на его руку и зашептала:

— Оказывается, мистер Мартин знал, что Росе подменил кости!

— Вот это новость! А почему твой мистер Мартин его не остановил?

— Из-за отца. Мистер Мартин сказал, будто старик Росса держит в руках важные нити.

При последних словах в голосе девушки прозвучали почтительные нотки.

— Мария, я вижу, тебе нравится такая жизнь: Европа, важные нити...

Она вынула из сумочки сигарету, закурила.

— Нравится? Наверное... А что в этом плохого? Я бы хотела пожить в роскоши, а не в нищете, как теперь. И в моем желании нет ничего ненормального. О шикарной жизни мечтают многие.

Кэтти отложила шитье и посмотрела на часы. Без нескольких минут одиннадцать. Тяжело поднявшись со стула, она подошла к окну. На город опустилась влажная летняя ночь. Краем висевшего на плече полотенца Кэтти устало отерла потный лоб и в ту же секунду пошатнулась от острой боли в пояснице. Чтобы не упасть, женщина вцепилась в край стола и несколько минут боролась с дурнотой. Стены комнаты кружились в душном тумане, ноги дрожали.

Кэтти была предупреждена о возможности таких приступов, поэтому почти не испугалась. Она вспомнила, как настойчиво доктор рекомендовал ей постельный режим и что-то говорил о нагрузке на сердце, но что — Кэтти толком не поняла. В последнее время она и сама все чаще чувствовала непонятную, изнуряющую тяжесть этой беременности, какое-то ее изначальное неблагополучие.

Наконец, пол перестал раскачиваться, стены остановились на своих обычных местах, и женщина медленно убрала со стола незаконченное шитье. Пожалуй, сейчас она последует совету доктора и приляжет отдохнуть.

В постели ей стало лучше, однако сон не шел. Вглядываясь в темноту, Кэтти напряженно ловила ночные звуки. До сих пор не вернулась с работы дочка, но это — полбеды. Гораздо хуже другое: после ужина ушел из дома Питер. В последние месяцы муж частенько отправлялся куда-то по вечерам и, явившись среди ночи пьяным, начинал цепляться к Марии. Господи, как устала Кэтти от скандалов!

Душно, нечем дышать. Она поднялась с нагретой телом простыни и, нетвердо ступая, подошла к детской кроватке. Малыш спал, беспокойно разметав обсыпанные нотницей ручки, но как только мать посмотрела на него, неожиданно проснулся и громко заплакал. Взяв сына на руки, Кэтти с трудом доплелась до кухни, там дала ему бутылочку с прохладной водой. Ребенок жадно высосал все до последней капли и мгновенно заснул. Пошатываясь, она отнесла его обратно.

Из коридора послышался грохот, там что-то упало. Кэтти встревоженно обернулась — должно быть, Питер. Да, это он. Пьяный и злой. Питер захлопнул дверь, качнулся, неуклюже привалился к стене. С одутловатого багрового лица на Кэтти бессмысленно смотрели налитые кровью глаза. Икнув, Питер прорычал:

— Еще не спишь?

— Как видишь, не сплю.

Кэтти попыталась увести мужа в спальню.

— Пойдем, Питер, тебе надо лечь.

— Фу-у, жарко...

Он протопал к холодильнику, распахнул дверцу:

— Хочу пива!

Кэтти тихо попросила:

— Не надо. Хватит с тебя.

Не ответив жене, Питер открыл банку и хотел поднести ее ко рту, но промахнулся. Пиво выплеснулось на рубашку, и он раздраженно грохнул жестяной банкой о стол.

— Не твое собачье дело!

Кэтти молча ушла в комнату, села возле окна. Здесь она подождет Марию. Пора бы уже девочке вернуться...

С тяжелым сопением из кухни притащился Питер. Он набивался на ссору:

— Что это ты здесь делаешь?

Кэтти встала со стула и попыталась обойти мужа, но он грубо схватил ее за руку.

— Высматриваешь свою дочку?

Она ответила по-польски:

— Да. А что в этом плохого?

— Не стоит о ней беспокоиться. Эта девка сейчас в каком-нибудь подъезде зарабатывает себе пару лишних долларов. С тем парнем... который каждый день ее провожает.

Кэтти бросила на мужа ледяной взгляд:

— Иди проспись. Ты совсем пьян.

Питер больно сжал ее запястье:

— Не веришь? Думаешь, я совсем дурак? Ничего не понимаю?

— Ну хватит. Ты действительно ничего не понимаешь.

Кэтти вырвала руку из потной пятерни мужа, снова подошла к окну и встревоженно выглянула на улицу. По слабо освещенному тротуару медленно шли двое. Мария и Майк. Они были уже возле дома.

Мгновенная радость осветила болезненно-бледное лицо Кэтти. Доченька! Наконец-то она пришла. И этот Майк, он — такой милый. Такой воспитанный мальчик. Дети прекрасно смотрятся рядом. Красивая будет пара... через несколько лет, ведь Марии нет еще и шестнадцати. Девочке в таком возрасте рано думать о замужестве.

Улыбаясь своим мыслям, Кэтти направилась в спальню.

— Я иду спать. И тебе советую сделать то же самое.

Питер не шелохнулся.

— Нет. Проклятая жарища... Я хочу пива.

Кэтти молча прикрыла за собой дверь, и все время, что она переодевалась, из кухни доносилась какая-то возня, заплетающиеся шаги мужа и его пьяное бормотание. Вот он хлопнул дверцей холодильника, вот открыл очередную банку пива. Грохнул упавший стул.

Накинув легкий халатик поверх ночной рубашки, Кэтти направилась к умывальнику. В кухне стоял тяжелый запах пива и крепкого перегара. Возле кухонного стола на криво поставленном стуле неуклюже скособочился Питер. Он тупо смотрел в пол, сжимая толстыми пальцами полуопорожненную жестянку.

— Чего ты ждешь, Питер? Ложись спать. Уже поздно. Он упрямо оттопырил губу:

— Не-ет. Я покажу тебе, кто из нас понимает... Пусть только она придет!

Кэтти попыталась улыбнуться, но сердце дрогнуло от дурного предчувствия.

— Не дури, Питер. Оставь девочку в покое и ложись спать.

— Ха, девочка! Шлюха она!

В тот же миг его голова дернулась от тяжелой пощечины. Питер поднял на жену изумленный взгляд и, кажется, слегка протрезвел. Он впервые видел Кэтти в таком состоянии. Вместо привычно тихой и робкой перед ним сейчас стояла разъяренная женщина с белым от гнева лицом.

— Заткнись, никчемный мужик! У девочки мозгов больше, чем у тебя, взрослого дурака! Если бы не она, мы сейчас уже сдохли бы с голоду!

Кэтти резко повернулась и пошла к спальне, но перед самой дверью остановилась.