4

Незаметно подошел вечер. Небо побагровело и померкло. Отчаянно сопротивляясь неотвратимому наступлению темноты, раскаленный шар нехотя сползал в ту бездну, где нашли свой приют все прошлые дни и годы. От воды тянуло влажной прохладой. Мария привстала с подстеленного Россом пледа.

— Интересно, который теперь час?

Приоткрыв один глаз, он бросил взгляд на низкое солнце.

— Примерно без четверти шесть.

— Откуда ты знаешь?

Парень усмехнулся:

— Я, между прочим, бывший бойскаут.

Она рассмеялась и, словно невзначай, уронила руку на его колено.

— Как забавно! У меня никогда не было знакомых бойскаутов. Ты — первый.

Росс не шелохнулся, но девушка почувствовала, как напряглись под ладонью его мышцы, и тут же убрала руку.

— Извини, забыла.

— Ничего страшного, не извиняйся.

— Но ведь ты не любишь, когда я дотрагиваюсь до тебя. Он покачал головой.

— Да нет, просто не привык к такому...

— Значит, я тебе нравлюсь?

— Очень. С первого взгляда. Хотя взгляд этот был через грязное окно биллиардной.

Мария кокетливо рассмеялась:

— Честно?

Вопреки своей обычной манере. Росс ответил серьезно, без тени улыбки:

— Честно. Я просто обалдел, когда увидел тебя. Ты шла рядом с Фрэнси. После этого игра пошла насмарку, и Майк вчистую ободрал меня.

— Майк? Это тот блондин, который не захотел поехать с нами?

— Угу. Майк — ужасно деловой. Представляешь, он даже головы не поднял, когда я сказал ему о тебе.

Мария почувствовала себя уязвленной.

— Ну и что же ты сказал?

Росс ухмыльнулся:

— Я сказал: «Мама, купи мне эту игрушку».

Девушка шутливо толкнула его в бок:

— Ужасно остроумно!

— Хорошо, что с нами оказался Джимми. Если бы не он, я бы не смог с тобой познакомиться...

Мария не дала ему договорить, и Росса поразил ее язвительный тон:

— Да уж конечно, от того блондина помощи не дождешься.

— Зачем ты так? Майк в порядке, просто он слишком серьезный. Все время занимается — хочет стать юристом. А девушки его вообще не интересуют.

— Странно... Может, он еще маленький?

— Да нет. Майку семнадцать. Он на год моложе меня, хотя учимся мы в одном классе.

Мария передернула плечами. Она привыкла к тому, что все парни мгновенно влюблялись в нее, и вдруг... Какой-то «слишком серьезный» Майк?! Самолюбие ее было задето.

— Я уверена, что он и в подметки тебе не годится. Ведь ты такой милый.

Росс невесело усмехнулся:

— Спасибо. Все девушки, правда, думают иначе. Стоит им увидеть Майка, как у меня не остается никаких шансов.

— Ну, значит, твой Майк задавака и воображала. У-у, терпеть не могу самодовольных типов.

— Никакой он не задавака и вообще, что ты на него накинулась? Майк — простой парень и, по-моему, даже не замечает, как девчонки на него западают.

Мария зябко поежилась и равнодушно бросила:

— Да ну его! Меня он совершенно не интересует. Скажи лучше, где Фрэнси?

— Они давно ушли в дом. Фрэнси сказала, что ей холодно. Наверное, перекупалась.

Мария медленно встала и потянулась.

— Нам тоже пора. Действительно, прохладно.

Из-под полуопущенных ресниц Росс пристально рассматривал стоящую перед ним девушку. Интересно, сколько ей лет? Шестнадцать-семнадцать? Вряд ли больше, хотя выражение лица и фигура словно принадлежали не подростку, а зрелой женщине. Чистая, белая, тонкая кожа, высокие скулы, твердый подбородок, широкий, чувственный, растянутый в лукавой улыбке рот.

Вот она закинула за голову руки, и Росс увидел голубоватую кожу и пучки светлых волос подмышками. Влажный купальник слегка морщил на тонкой талии и туго обтягивал удивительно высокую грудь, широкие бедра, крепкий округлый зад. Мария легко повернулась на длинных ногах и улыбнулась Россу. Ей нравился восхищенный взгляд этого парня.

Неожиданно он спросил:

— Мария, сколько тебе лет?

— Угадай!

— Семнадцать?

Как всякая молоденькая девушка, Мария мечтала казаться старше, поэтому с готовностью подтвердила:

— Почти.

Росс скорчил свирепую гримасу, обхватил ее ноги и, повалив девушку на себя, грозно прорычал:

— Готова ли ты к поцелую, моя светловолосая красавица?

Их лица снова оказались рядом, и он отчетливо увидел, что улыбается только яркий рот, а глаза сохраняют обычное непроницаемое спокойствие. В тон ему Мария ответила:

— Всегда готова.

Ее слова оказались чистой правдой. Девушка прильнула к Россу таким нежным и долгим поцелуем, что у него закружилась голова. Усилием воли он оторвался от полураскрытых влажных губ. Зря стараешься, крошка. Теперь эти штучки не застанут его врасплох. И Росс постарался прижать Марию покрепче к себе, чтобы между их телами не осталось даже щелки для ее руки. Порадоваться своей находчивости он не успел — от нежного прикосновения легких пальцев к его щеке перехватило дыхание. Опять! Поняв, что проиграл, Росс разжал объятия и мрачно бросил в сторону:

— Пора собираться.

Без тени обиды или сожаления девушка спокойно поднялась и окинула парня насмешливым взглядом.

Он медленно свернул плед, крепко прижал сверток к животу, встал и, глядя себе под ноги, пошел с пляжа. Мария догнала его возле дома и, подстраиваясь под его широкий шаг, шутливо потянула плед:

— Что это ты там прячешь, милый?

Росс залился густой краской и уже открыл рот, собираясь осадить бесцеремонную девчонку, но она расхохоталась так весело и искренне, что ему тоже стало смешно.

Они вошли с заднего крыльца и спустились в небольшое полуподвальное помещение, оборудованное под душевую. Мария вошла первой и, прижав к губам палец, застыла на пороге:

— Тс-с, смотри — наши голубки.

Крепко обнявшись, на кушетке спала голая парочка. В первую минуту Росс растерялся, но пышные формы Фрэнси рядом с выпирающими ребрами и узенькими плечами Джимми выглядели так комично, что он едва не расхохотался во весь голос.

Посмеявшись себе в ладонь, Росс прошептал:

— Разбудим их?

Мария ехидно протянула:

— Ну зачем же? Бедняжки так устали.

На цыпочках они прокрались мимо спящих и вошли в холл.

Девушка огляделась:

— Послушай, как отсюда пройти в спальню? Я хочу переодеться.

Следом за ним Мария поднялась в сатиновую комнату.

— Можно принять душ?

Росс пожал плечами:

— Принимай, если не боишься холодной воды. Бойлер еще не включен.

— Не боюсь.

Она подхватила со стула одежду, закрыла за собой дверь, прислушалась: Росс прошел мимо ванной к выходу. Через пару секунд его шаги затихли где-то в коридоре. Только тогда Мария сняла купальник и огляделась. Боже, какое все белое и чистое!

Мария тщательно задернула занавеску, осторожно повернула кран. Из дырчатой головки душа полилась чуть теплая вода, но это нисколько не портило настроения. Наоборот, в холодной воде хотелось быстрее двигаться, жить! Жить... То, что ежедневно происходило у нее дома, вряд ли можно считать жизнью. Старая облупившаяся ванна стояла прямо на кухне, а туалет размещался в коридоре. Душа не было вовсе, хотя его-то Мария очень любила. Да, жить надо вот так: красиво и удобно.

Неожиданно для себя, она принялась что-то негромко напевать, потом с сожалением выключила душ, отдернула занавеску, одной ногой вылезла из ванны...

Прямо перед ней с банной простыней в руках стоял Росс. Он радостно улыбался:

— Я подумал, что тебе это пригодится.

Мария не шевельнулась.

— Как ты вошел?

Улыбка тихо соскользнула с его лица.

— В ванную два входа — из комнаты сестры и оттуда, из моей. Возьми, вытрись. Я слышал, что блондинки легко простужаются.

Мария завернулась в полотенце и холодно бросила:

— Благодарю.

Росс растерялся:

— Послушай, ты ведь не сердишься? Нет?

Она отрезала:

— Ненавижу, когда за мной подглядывают.

Парень притянул ее к себе и попытался поцеловать:

— Ну-ну, не дуйся. Тебе это не идет. Я пошутил.

Мария отвернула лицо, и его губы ткнулись в мокрую щеку.

— Глупо пошутил. Выйди, мне надо одеться.

Даже через толстую влажную ткань Росс почувствовал нежное тепло девичьего тела, и ему снова захотелось пережить то острое ощущение, которое он испытал на пляже. Но сейчас все будет иначе — так, как захочет Росс. Из головы не шли лежащие в обнимку, голые Джимми и Фрэнси. Он прижал Марию к груди, прямо к бешено колотящемуся сердцу:

— Неужели ты думаешь, что сможешь уехать просто так?

Она молча посмотрела на парня холодным, почти враждебным взглядом. Росс хотел ее поцеловать, однако девушка неприязненно отстранилась. С трудом подавляя бешенство, он придавил Марию к стене и прохрипел в лицо:

— Хватит ломаться! Я тебя только для этого сюда и привез.

Мария не ответила. С застывшего лица на Росса в упор смотрели бесстрашные темные глаза, но парень уже ничего не замечал. Тупое упрямство строптивой девчонки только подогревало его нетерпение. Он попытался сорвать полотенце, но и это не удалось: Мария так крепко вцепилась в его край, что побелели костяшки пальцев. И тут отказали тормоза. Таившаяся в самой глубине его существа неведомая злая сила вдруг вырвалась наружу, наполнив Росса радостью свободы и власти над другим человеком. Он легко поднял руку и наотмашь ударил Марию по лицу:

— Ложись, сука! Чего тянешь? Фрэнси сказала, что ты даешь.

Девушка вжалась в стену и словно окаменела... На розовой щеке белели следы его пальцев. Через минуту слабая улыбка раздвинула ее губы и, опустив глаза, Мария томно прошептала:

— Милый...

Росс самодовольно ухмыльнулся: давно бы так. Все они одинаковы, эти малолетние дешевки — упираются, набивают себе цену, а как только объяснишь по-свойски, кто хозяин, сразу становятся шелковыми.

Росс решительно сдернул с нее полотенце, но тут же согнулся пополам, ослепленный адской болью. Он слишком поздно заметил быстрое, коварное движение ее колена и не успел увернуться от резкого удара в пах. Еще не понимая, что произошло, Росс попытался удержаться на ногах, но потом качнулся и упал. Скорчившись на холодном кафеле и шаря рукой по полу в поисках опоры, он простонал белыми губами:

— Мария! Боже, Мария...

Еще минуту она бесстрастно наблюдала за беспомощными движениями Росса, потом перешагнула через него и сгребла со стула свою одежду. Он почувствовал, как потянуло сквозняком из двери и, пересиливая боль, открыл глаза. Мария стояла на пороге.

— Ты ошибся. Росс. Для этого надо было приводить сюда не меня, а Фрэнси.

Боль стихла, но он боялся шевелиться.

— Я хотел тебя, Мария. Ты мне нравишься...

Она ответила спокойно, словно вразумляя ребенка:

— Запомни: я делаю только то, что считаю возможным для себя, а это — невозможно. За какого сорта девушку ты меня принимаешь?

Дверь закрылась, он остался один. Перед глазами, как в кино, промелькнуло радостное лицо вылезающей из ванны Марии. Боль вернулась и, обращаясь к холодной плитке под его щекой, он простонал:

— Мария! Какого ты сорта девушка?

5

Он открыл глаза, увидел ранние тихие звезды за окном и с удивлением обнаружил, что лежит в своей комнате. Вокруг — темно и тихо. Росс повернулся на мягко прогнувшейся кровати и рукой запутался в одеяле. Интересно, когда он успел им укрыться?

Ожившая боль в паху вернула Росса к тому моменту, когда он с трудом поднялся с пола и по стенке дотащился до постели.

— Тебе лучше?

Росс узнал голос Марии, но, повернув голову, увидел только огонек сигареты. Светящееся пятнышко по дуге поднялось вверх, вспыхнуло и, тлея, опустилось на прежнее место.

Росс неприязненно поморщился: похоже, одеяло положила она. Скажите, какая заботливая!

— Росс, хочешь затянуться?

— Да, если позволишь.

Он услышал осторожные шаги, увидел движущийся силуэт на фоне синеющего окна, потом почувствовал, как прогнулась под ее тяжестью кровать. Мария села на краешек, осторожно вложила в его руку сигарету. Росс глубоко затянулся.

— Который час?

— Около девяти.

От второй затяжки он окончательно проснулся.

— А где остальные? Все еще внизу?

— Нет. Когда мы втроем поднялись сюда и увидели тебя на постели, Фрэнси ужасно испугалась. Они уехали домой.

— И Джимми?

— Да.

Росс замолчал, с горечью размышляя о сбежавшем друге. Впрочем, Джимми никогда им не был. Вот Майк — совсем другое дело, Майк никогда бы так не поступил. Росс не успел как следует обдумать поведение Джимми и Майка, потому что в голову неожиданно пришла мысль, от которой прошиб холодный пот:

— Ты, конечно, им все уже доложила?

— Нет. Зачем? Это их не касается.

— И что же они тогда подумали?

— Я сказала, что тебе стало плохо и что ты, наверное, заболел. Они поверили.

Росса захлестнула обида на Джимми и Фрэнси. Они поверили, что с ним случилось что-то плохое, и все равно удрали! Бросили, А если бы понадобилась их помощь?

Кровать качнулась, словно Мария беззвучно рассмеялась. Росс насторожился. Минуту он напряженно вглядывался в темноту, пытаясь увидеть лицо девушки, потом включил ночник.

Мария сидела совершенно неподвижно. Светлые волосы она гладко зачесала назад и стянула на затылке тонкой лентой.

Лицо — без намека на улыбку, ярко накрашенные губы плотно сжаты.

— Почему ты не уехала вместе с ними?

Она не ответила.

— Могла бы не оставаться.

Мария по-прежнему молчала.

— Ну, отвечай! Язык проглотила?

Ее бесстрастное лицо оставалось неподвижным, лишь сверкнули темные глаза:

— Ты привез меня, ты и отвезешь обратно.

Росс криво ухмыльнулся:

— Еще чего! После всего я должен тебя везти? Перебьешься!

Девушка молча смотрела на него каким-то странным взглядом. Вообще, Росс заметил, что ее огромные глаза живут отдельно от Марии своей жизнью и иногда будто бы что-то говорят. Что именно — он не понимал.

— Ты меня поняла? Проваливай.

Тяжело вздохнув, девушка встала с кровати, подошла к стулу в дальнем углу комнаты и взяла свою крошечную сумочку. На Росса она больше не взглянула. Возле порога ее догнал оклик:

— Мария!

Она медленно обернулась:

— Что еще?

— Ты куда?

На нелепый вопрос она ответила тем ровным бесстрастным голосом, каким учителя младших классов разговаривают со своими учениками:

— Домой. Ведь с тобой уже все в порядке.

— А у тебя есть деньги на такси?

Мария равнодушно пожала плечами:

— Есть.

Она не успела сделать и шага, как, привстав с кровати. Росс выхватил из ее рук злополучную сумочку:

— Интересно, откуда у тебя деньги? Фрэнси сказала, что у вас с ней нет ни цента.

На одеяло вывалилась расческа, дешевая губная помада, спички и две мятные сигареты. Денег не было.

Мария равнодушно стояла рядом, словно обыскивали не ее, а кого-то другого, потом спокойно бросила:

— Твой бумажник я положила под подушку. Проверь.

Совершенно сбитый с толку Росс достал бумажник, рывком раскрыл его — зелененькие лежали на прежнем месте. И вот тут Россу стало стыдно. Он с удовольствием провалился бы сквозь землю, если бы это было возможно.

— Я могу забрать свои вещи? Мне пора. Уже поздно.

Он перевел взгляд с бумажника на разбросанное по кровати убогое содержимое сумочки, вынул десятидолларовую бумажку и протянул Марии:

— Возьми. Это — на такси.

— Спасибо. Мне ничего от тебя не нужно.

Девушка повернулась и исчезла за дверью. Собираясь кинуться вдогонку, Росс выпрыгнул из-под одеяла и только тут выяснил, что Мария заботливо сняла с него мокрые плавки и„ теперь он стоит посреди комнаты в чем мать родила. Времени на одевание не было и, завернувшись в покрывало, парень выбежал в холл:

— Мария! Мария, подожди!

Впопыхах он наступил на край своего странного одеяния и едва не скатился с лестницы. Мария уже успела спуститься вниз и вопросительно обернулась на голос. Минуту она недоуменно наблюдала за его поединком с покрывалом, потом звонко расхохоталась:

— Посмотри на себя, Росс! Посмотри! Ты похож на привидение.

Росс растерянно повернулся к зеркалу — из него дико таращило глаза бледное, всклокоченное существо в белом саване.

Росс улыбнулся, потом рассмеялся, потом, хохоча во все горло, крикнул:

— Подожди меня, Мария! Я отвезу тебя домой.

Мария попросила высадить ее за квартал до своего дома.

— Не стоит подъезжать ближе. Наверняка отчим сидит у окна.

Он молча остановил машину и, обойдя ее, открыл перед девушкой дверцу. Некоторое время они молча стояли на тротуаре, потом Мария протянула руку:

— До свиданья, Росс. Благодарю за прекрасную прогулку.

Это было сказано так просто и искренне, что у Росса словно камень свалился с души. Он нежно пожал ее руку.

— Я смогу тебя увидеть еще, Мария?

— Если хочешь.

— Очень хочу.

Росс поднял ногу, собираясь поставить ее на подножку, и тут же съежился — снова напомнила о себе резкая боль в паху.

Мария, конечно же, заметила это.

— Росс, я не хотела бить тебя так сильно.

— Мне не на кого обижаться — сам виноват.

Она заторопилась:

— Пора идти, а то старик взбесится.

— Скажи, какой у вас номер?

Мария недоуменно смотрела на него, явно не понимая, о чем идет речь.

— Я бы хотел тебе позвонить...

— А, ты о телефоне! Так у нас его нет.

Теперь недоумевал Росс:

— Вообще нет телефона? А как же мне связаться с тобой?

— Если хочешь, позвони в кондитерскую мистера Рэнниса напротив биллиардной. Обычно я бываю там в три часа.

— Можно позвонить завтра?

— Можно. Спокойной ночи. Росс.

— Спокойной ночи, Мария.

Росс смотрел, как она шла по темной улице к дому и любовался ее легкой, уверенной походкой. В гордой посадке высоко поднятой головы угадывалось врожденное достоинство. Да, это — хозяйка жизни.

Через несколько минут девушка подошла к своему подъезду, поднялась на крыльцо. Стихло цоканье невысоких каблучков.

Росс сел в машину и медленно поехал по опустевшей улице. Возле биллиардной он остановился. В окнах еще горел свет.

Опершись на кий, возле стола стоял Джимми. Он вполголоса что-то рассказывал окружившим его ребятам и был настолько поглощен этим, что не заметил подошедшего сзади приятеля. Росса поразила та особая интонация, какая обычно сопровождала похабные анекдоты.

— ... как хорек. Росс валялся на кровати. В отключке. Можно было подумать, что ему открутили башку. Моя девушка говорит: «Надо сматываться, пока не нагрянула полиция». А та, другая — ни в какую — нельзя его бросать одного, и все. Ну, мы смылись, а она осталась караулить своего...

Над столом повисло напряженное молчание — ребята заметили Росса.

Джимми почувствовал что-то неладное и быстро обернулся. Последние слова застряли у него в горле, лицо сначала растерянно вытянулось, потом исказилось жалкой улыбкой:

— А, Росс! Как ты себя чувствуешь, дружище? Отлично мы сегодня повеселились, правда?

Лицо Росса побелело от ярости. Он с трудом разжал челюсти и медленно проговорил:

— Трусливый ублюдок! Шакал, почему ты убежал?

Каждое слово жгло Джимми, как тяжелая капля расплавленного металла.

— Росс, послушай, я все тебе объясню. Фрэнси испугалась и решила ехать домой. Мне пришлось ее проводить. А с тобой осталась Мария. Она сказала, что ни за что тебя не оставит.

Росс медленно обошел стол.

Предчувствуя дальнейший ход беседы, ребята молча отошли в угол биллиардной подальше от Росса и Джимми.

— А если бы я действительно тяжело заболел? Если бы мне понадобилась помощь, а рядом осталась только слабая девчонка?

Лицо Джимми кривила натянутая улыбка, но в глазах загорелся животный страх:

— Эта девушка не такая слабая, как кажется, и вполне могла бы тебе помочь. Ты согласен со мной. Росс? Я уверен, что она прекрасно справилась бы...

Тяжелый удар опрокинул тщедушного Джимми на стол. Некоторое время он лежал неподвижно, потом приподнялся и неожиданно ткнул Росса кием в лицо. Тот озверел и, прежде чем кто-нибудь из ребят успел вмешаться, набросился на приятеля с кулаками. Джимми не сопротивлялся. Через несколько секунд кий выпал из его ослабевшей руки, нос и рот превратились в кровавое месиво, а сам он медленно опустился на пол.

На миг Росс отступил от упавшего парня, однако новая волна ярости захлестнула его и, подняв с пола кий, он изо всей силы ударил Джимми в пах:

— Трус! Предатель! Подонок!

Ребята кинулись к Россу, с трудом оттащили его от визжащего Джимми. Кий с треском переломился пополам. Кто-то крикнул:

— Росс, остановись! Ты же убьешь его!

Росс уже ничего не соображал. Словно издали, он услышал, как хлопнула входная дверь, но не повернулся на стук, а лишь крепче сжал в руке расщепленный обломок кия. В груди бушевала и искала выхода дикая, жгучая ярость.

— Неплохая идея!

Размахнувшись, Росс занес над Джимми острую деревяшку, но в этот момент кто-то помешал удару, обхватив сзади его плечи.

— Отпустите меня! Я убью эту сволочь.

Знакомый голос спокойно сказал над самым ухом:

— Успокойся, Росс. Хватит скандалить.

Эти негромкие слова подействовали на Росса, как холодный душ. Он обмяк и тяжело выдохнул:

— Я уже в норме, Майк. Отпусти меня.

Могучие объятия разжались. Не глядя по сторонам. Росс направился к выходу. Возле двери он остановился перед побелевшим от страха хозяином биллиардной, бросил на стол крупную купюру:

— В уплату за причиненный ущерб.

Бедный человек не произнес ни слова.

Росс вышел на улицу, сел в машину, закрыл глаза. Его била нервная дрожь. Вскоре хлопнула дверь, захрустел песок на дорожку. С закрытыми глазами Росс узнал шаги своего друга и, вяло шевеля языком, попросил:

— Майк, отвези меня домой. Я ужасно устал.

Открылась и закрылась передняя дверца. Росс слышал, как чиркнула спичка, потом Майк сунул ему в рот сигарету:

— Затянись. Вовремя я заглянул туда. Весь вечер у меня было предчувствие, что с тобой что-то случилось.

Росс слабо улыбнулся:

— И здесь прикрываешь меня?

Когда они играли в футбол, Росс неизменно был нападающим, а его друг — полузащитником.

Майк усмехнулся:

— Конечно, ведь мы с тобой давние друзья.

Он включил зажигание:

— Что произошло? Еще минута, и ты бы его прикончил.

Росс начал объяснять:

— Все дело в этой девушке...

Неожиданно Майк переспросил:

— Та блондинка, на которую ты облизывался?

— Да. Знаешь, она...

Росс хотел рассказать сегодняшнюю историю, но Майк почему-то снова его перебил:

— Я думал, ты умнее.

Росс вопросительно посмотрел на друга:

— Ты о чем?

Майк закурил:

— О том, что ни одна девушка на свете не стоит никаких неприятностей.

Машина плавно тронулась с места. Росс не ответил. Ему стало ясно, что Майк ничего не понял. Или не захотел понять? Дело вовсе не в Марии... А может быть, именно в ней?

Росс повернулся к Майку — тот сосредоточенно следил за дорогой и ни о чем постороннем уже не говорил. Вообще, он всегда все делал аккуратно, не допуская ни малейшей ошибки. Именно поэтому Майк в игре прикрывал Росса и никогда не вел мяч сам. Он не любил рисковать, и это было его недостатком, его бедой. Сейчас Майк не захотел понять друга, но Росс не сомневался: Мария ему понравится. Обязательно.

6

В подъезде было темно, пахло кошками. Сверху доносился надсадный детский плач. Мария торопливо застучала каблучками по ступенькам, и чем ближе подходила к своей квартире, тем громче становился крик. Плакал ее маленький братишка. Из-под двери на грязную лестничную площадку выбивалась тусклая полоска электрического света.

Минуту-другую Мария нерешительно топталась у двери, потом шагнула через порог и, жмурясь, остановилась у входа. Крик младенца резал уши.

В глубине коридора скрипнули под тяжелыми шагами половицы — отчим. Как всегда, без рубашки. Жесткие черные спиральки волос топорщились на бочкообразной груди, вываливались из выреза растянутой хлопчатобумажной майки. Мятые брюки не сходились на животе и держались только на жирных ляжках. Отчим молча сверлил Марию недобрым взглядом заплывших темных глаз. Она кивнула в сторону спальни:

— Почему Питер плачет?

Вместо ответа отчим прорычал:

— Где ты шлялась?

— Ездила купаться в Кони-Айленд.