Конец вместо начала

Я вернулся в офис после ленча в половине третьего.

— Контракт уже поступил от юриста? — спросил я секретаршу.

Она кивнула.

— Я положила его вам на стол, Бред.

Пройдя в кабинет, я сел за стол и взял документ. Полистал страницы. В плотных строчках, заполненных всевозможными условиями, оговорками и дополнениями, чувствовался профессионализм высочайшего класса. Я начал читать и испытал удовлетворение. Это было лучше, чем бренди после обеда.

Зазвонил телефон; не отрывая глаз от контракта, я снял трубку и услышал голос секретарши.

— Пол Реми, из Вашингтона, по второму аппарату.

— Хорошо, — я нажал кнопку селектора. — Пол, договор уже у меня на столе... — радостным тоном сообщил я.

— Бред! — резко перебил он меня.

В его голосе прозвучали ноты, заставившие мое сердце забиться чаще.

— Да, Пол?

— Элейн покончила с собой!

— Нет, Пол!

Произнесенные им слова потрясли меня.

Контракт выскользнул из моих пальцев, белые листы разлетелись по столу и ковру. Кто-то сильно сдавил мне грудь. Я дважды безуспешно попытался что-то сказать.

Я откинулся на спинку кресла. Комната медленно крутилась вокруг меня. Я закрыл глаза и беззвучно закричал: «Элейн! Элейн! Элейн!»

Потом невероятным усилием воли заставил себя вновь обрести дар речи. Не узнал своего дрожащего голоса.

— Как это случилось, Пол? Когда?

— Вчера ночью. Она приняла смертельную дозу снотворного, — ответил он.

Я сделал глубокий вдох. Самообладание постепенно возвращалось ко мне.

— Почему? — выдавил я из себя, зная ответ. — Она оставила записку?

— Нет. Ничего. Никто не знает причину.

Я перевел дыхание. Известие о смерти станет для всех полной неожиданностью. Мой голос окреп.

— Ужасная новость. Пол.

— Для всех нас — тоже, Бред. Последнее время она, казалось, начала оживать. Несколько недель тому назад Эдит сказала, что Элейн снова, похоже, обрела покой благодаря этой работе по профилактике полиомиелита, в которой ты ей помогал. По словам Эдит, Элейн снова нашла себя, делая что-то полезное для других.

— Знаю, — устало вымолвил я. — Знаю.

— Поэтому я и позвонил, Бред. Элейн симпатизировала тебе. Восхищалась тобой. Она не раз говорила Эдит, какой ты прекрасный человек.

Его слова причиняли мне боль. Я должен был заставить Пола замолчать — он мог убить меня.

— Я тоже считал ее замечательной женщиной, — подавленно произнес я.

— Мы все так считали. Нас поражало, откуда в ней столько мужества, столько сил, чтобы выстоять после случившегося. Теперь, наверно, мы этого никогда не узнаем.

Я сомкнул веки. Они никогда не узнают. Но я-то знал.

Знал многое. Слишком многое.

— Когда состоятся похороны?

— Послезавтра.

Он назвал кладбище и добавил:

— В одиннадцать часов. Она будет лежать рядом с мужем и детьми.

— Я приеду. Встретимся там. Если я что-то могу сделать...

— Нет, Бред. Все уже подготовлено, — сказал он. — Теперь никто не сможет сделать для нее что-либо еще.

Я опустил трубку. Его слова звенели у меня в ушах. Я сидел, уставясь на разлетевшиеся по столу и ковру листки. Машинально наклонился, чтобы поднять их, и вдруг внезапно на моих глазах появились слезы.

Я услышал, как открылась дверь, но не поднял головы. Передо мной стояла Микки. Она коснулась рукой моего плеча.

— Мне очень жаль, Бред, — сказала Микки.

Выпрямившись, я посмотрел на нее.

— Ты знаешь?

Она кивнула.

— Он сообщил мне, прежде чем я соединила его с вами, — тихо промолвила Микки. — Это ужасно.

Она протянула мне бокал.

Я взял его и поднес к губам. Микки стала собирать бумаги, валявшиеся на полу. Подобрав последние листки, она вопросительно посмотрела на меня.

Моя улыбка больше походила на гримасу.

— Ничего, — сказал я, — оставь договор здесь. Я просмотрю его позже.

Она положила аккуратную стопку на стол и направилась к двери.

— Никаких звонков, Микки, — предупредил я ее. — И никаких посетителей. Я занят.

Обернувшись, Микки кивнула; дверь мягко закрылась за секретаршей. Я подошел к окну и посмотрел в него. Мрачные серые здания врезались в холодное голубое небо. На клочке Мэдисон-авеню размером пятьсот на четыреста футов размещались помещения общей площадью в полмиллиона квадратных футов. Новые соседние дома казались крохотными. Этот городской пейзаж был частью большого бизнеса, которому я принадлежал.

Я стремился к этому миру с тех пор, как началась моя сознательная жизнь. Теперь я знал, чего он стоит.

Ничего. Абсолютно ничего. Один маленький человек на тротуаре стоит больше целого города.

Я не мог поверить в то, что она мертва. Совсем недавно мягкие губы Элейн касались моих, ее голос звучал у меня в ушах.

Элейн. Я произнес имя вслух. Некогда сладкое и нежное, теперь оно казалось кинжалом, вонзающимся в мое сердце. Почему ты сделала это, Элейн?

Снова раздалась трель телефона. Я вернулся к столу, раздраженно поднял трубку.

— Я же просил ни с кем меня не соединять, — рявкнул я.

— Ваш отец здесь, — тихо сказала Микки.

— Хорошо, — произнес я, поворачиваясь лицом к двери.

Он скованно вошел в кабинет. Отец почти всегда имел смущенный вид; уверенным в себе он казался лишь сидя за рулем автомобиля. Отец осторожно, изучающе покосился на меня своими темными глазами.

— Ты знаешь? — спросил он.

Я кивнул.

— Мне позвонил Пол.

— Я услышал по радио и сразу же приехал сюда, — пояснил он.

— Спасибо.

Подойдя к бару, я вытащил бутылку.

— Со мной все в порядке.

Я наполнил два бокала виски и протянул один из них отцу.

— Что ты собираешься делать? — спросил он.

Я покачал головой.

— Не знаю. Я сказал Полу, что приеду на похороны, но сейчас не уверен, что сумею это сделать. Не знаю, смогу ли смотреть на нее.

Его глаза по-прежнему изучали мое лицо.

— Почему?

Я молча уставился на него и вдруг взорвался.

— Почему? Тебе это известно не хуже, чем мне. Потому что я убил ее! Мне кажется, что я приставил револьвер к ее виску и нажал на спусковой крючок!

Я опустился в кресло, стоящее возле бара, и закрыл лицо руками. Отец сел напротив меня.

— Почему ты так считаешь? — спросил он.

Я посмотрел на него горящими глазами.

— Потому что я занимался с ней любовью, лгал ей, давал обещания, которые не мог выполнить; потому что она верила мне, любила меня и надеялась, что я никогда не оставлю ее. И когда я покинул Элейн, она потеряла свое место в этом мире, потому что ее миром стал я.

Он медленно отпил виски, посмотрел на меня и наконец произнес:

— Ты действительно убежден в этом?

Я кивнул.

Он на мгновение задумался.

— Тогда ты должен отправиться туда и попросить у нее прощения. Иначе ты никогда не обретешь покоя.

— Но как я смогу это сделать, отец? — едва не закричал я.

Он поднялся на ноги.

— Сможешь, — уверенно сказал отец. — Потому что ты — мой сын, Бернард. Ты унаследовал многие мои слабости и недостатки, но ты не трус. Тебе будет тяжело, но ты сумеешь вымолить у нее прощение.

Дверь закрылась за ним, и я снова остался один. Посмотрел в окно. Сумерки опускались на город. Вот в такой же день несколько недель тому назад я впервые встретился с ней.

Где-то в промежутке между тем днем и сегодняшним находился ответ. Я должен был отыскать его.

Глава 1

Бреясь, я следил за ее отражением в уголке зеркала. Сквозь распахнутую дверь ванной я видел, как она сидит на кровати. Длинные, каштановые, с медным отливом волосы волнами падали на изящные белые плечи. Она прекрасно сохранилась, с гордостью подумал я. Глядя на нее, невозможно было поверить, что через три недели мы будем отмечать двадцатилетнюю годовщину нашей свадьбы.

Двадцать лет. Двое детей — девятнадцатилетний сын и шестнадцатилетняя дочь. А она по-прежнему выглядит как девочка. Стройная, узкокостная, она носила сейчас одежду того же двенадцатого размера, что и в год свадьбы. Ее серые глаза остались такими же живыми, а губы — нежными, пухлыми, свежими даже без помады. Рот Мардж свидетельствовал о доброте и цельности ее характера; подбородок был округлым, чуть широковатым, он говорил о прямоте, честности его обладательницы.

Я увидел, как она встала с кровати и надела платье.

Ее девичья фигура почти не изменилась, она до сих пор волновала меня. Отражение Мардж исчезло из зеркала.

Я сосредоточился на бритье. Провел пальцами по щеке.

Плохо. Вечно так. Я всегда дважды проходил по одному месту, прежде чем оно становилось безукоризненно гладким. Я, взяв помазок, начал повторно намыливать щеку. Внезапно заметил, что мурлычу себе под нос.

Я удивленно уставился на собственное отражение. Я редко напеваю во время бритья, потому что не люблю эту процедуру. Я бы предпочел отпустить густую черную бороду.

Мардж всегда смеялась, когда я жаловался по поводу бритья.

— Почему ты не наймешься копать канавы? — спрашивала она. — Своим сложением ты больше походишь на землекопа.

И лицом тоже. Я твердо знал, что по внешнему облику человека нельзя делать заключения о характере его работы. Моя крупная, грубоватая физиономия относится к числу тех, что обычно ассоциируются с физическим трудом под открытым небом. Но я не помнил, когда, в последний раз работал на воздухе. Меня невозможно заставить что-либо сделать в саду.

Я продолжал бриться, напевая себе под нос. Я был счастлив — к чему отрицать это? Удивительно то, что я пребывал в этом замечательном состоянии после двадцати лет семейной жизни.

Освежив лицо туалетной водой, я сполоснул бритву и причесался. Еще одно очко в мою пользу. Я сохранил неплохие волосы, хотя за последние пять лет у меня появились седые пряди.

Когда я вернулся в спальню, она уже была пуста, но на кровати лежали свежая сорочка, носки, белье, костюм и галстук. Я улыбнулся. Мардж следила за моим гардеробом. Я предпочитал рискованные сочетания, но она утверждала, что они не годятся для человека моей профессии. Я должен иметь солидный вид.

Так было не всегда. Только последние восемь-девять лет. Когда-то я мог носить лошадиную попону и плевал на всех. Но теперь я — уже не рядовой пресс-агент. Став консультантом по связям с общественностью, я получал в год тридцать тысяч вместо трех и занимал кабинет в одном из небоскребов Мэдисон-авеню, а не сидел за письменным столом в клетушке размером с телефонную будку.

И все же, одевшись и посмотрев на себя в зеркало, я не мог не признать, что Мардж была права. Постаревший мальчишка имел респектабельный вид. Одежда преображала меня. Смягчала резкость моих черт и придавала облику основательность.

Когда я собрался завтракать, Мардж уже сидела за столом и читала письмо. Я подошел к ней и поцеловал в щеку.

— Доброе утро, милая, — сказал я.

— Доброе утро, Бред, — отозвалась она, не отрывая взгляда от листка бумаги.

Я посмотрел на него через плечо. Узнал знакомый почерк.

— Бред? — спросил я, имея в виду Бреда Ровена-младшего. Он учился на первом курсе колледжа и отсутствовал уже достаточно долго для того, чтобы писать лишь раз в неделю, а не каждый день, как сначала.

Она кивнула.

Я обошел вокруг стола и сел на свое привычное место.

— Что он пишет? — я поднял бокал с апельсиновым соком.

Она посмотрела на меня своими серыми глазами.

— Он сдал экзамены со средним баллом восемьдесят.

Проблемы у него были лишь с математикой.

Я улыбнулся.

— Беспокоиться тут не о чем. Я бы испытывал те же трудности, доведись мне учиться в колледже.

Когда я допил апельсиновый сок, Салли, наша служанка, подала бекон и яйца.

Обожаю две вещи. Яйца на завтрак и утренний душ.

В детстве и то и другое было для меня недоступной роскошью. Мы жили в Нью-Йорке. Отец водил такси. Он и сейчас крутит баранку, несмотря на свои шестьдесят четыре года. Мы не имели лишних денег. Единственное, что он позволил мне сделать для него, — это купить собственное такси. В чем-то он был странным стариком. После смерти мамы отказался перебраться к нам. «Мое место — на Третьей авеню», — сказал он.

Но дело было не только в этом. Он не хотел уезжать далеко от мамы. Какая-то частица ее существа оставалась в нашей квартире на Третьей авеню. Я уважал его чувства и не настаивал.

— Что еще пишет малыш? — спросил я. Почему-то я считал, что студенты колледжа обязательно должны в письмах домой просить денег. Тут Бред не оправдывал моих представлений.

Мардж посмотрела на меня с тревогой. Щелкнула пальцем по письму и заговорила:

— Он простудился во время экзаменов и до сих пор не может избавиться от кашля.

В ее голосе звучало беспокойство.

Я улыбнулся.

— Он поправится, — заверил ее я. — Напиши ему, пусть обязательно сходит к врачу.

— Он этого не сделает, Бред, — заявила она. — Ты его знаешь.

— Конечно, — отозвался я. — Все дети такие. Но простуда — это ерунда. Он выздоровеет. Бред — крепкий парень.

К столу подошла Джини. Она, как всегда, торопилась.

— Ты уже закончил, папа? — спросила она.

Я улыбнулся ей. Джини — моя девочка. Младшая.

Она напоминала мне Мардж, только была избалованной.

— Что за спешка? Я еще не пил кофе.

— Но, папа, тогда я опоздаю в школу! — запротестовала она.

Я посмотрел с любовью на дочь. Я сам ее испортил.

— Автобусы ходят все утро, — заметил я. — Тебе не обязательно ждать меня.

Она положила мне руку на плечо и чмокнула в щеку.

Замечательная это вещь — поцелуй шестнадцатилетней дочери. Не сравнимая ни с чем на свете.

— Но, папа, — произнесла Джини, — ты же знаешь, как я люблю ездить в школу с тобой.

Я усмехнулся, догадываясь, что она немного обманывает меня. Тут уж ничего не поделаешь. Мне это нравилось.

— Ты ждешь меня лишь потому, что я разрешаю тебе вести машину, — поддразнил я Джини.

— Не забывай, папа, что я без ума от твоего автомобиля с откидным верхом, — парировала она; ее карие глаза смеялись.

Я взглянул на Мардж. Она смотрела на нас с еле заметной улыбкой на губах. Она знала, чем все закончится.

— Что мне делать с этой девчонкой? — сказал я с наигранным отчаянием.

Продолжая улыбаться, Мардж ответила:

— Теперь уже поздно что-либо исправлять. Придется тебе ехать с ней.

Я залпом выпил кофе и встал.

— О'кей, — сказал я.

Джини посмотрела на меня с улыбкой.

— Я принесу твои пальто и шляпу, папа.

Она побежала в прихожую.

— Вернешься рано, Бред?

Я посмотрел на Мардж.

— Не знаю. Может, задержусь, чтобы обсудить с Крисом заказ сталелитейщиков. Постараюсь освободиться поскорей.

Она поднялась и, обойдя стол, подошла ко мне. Наклонившись, я поцеловал ее в гладкую нежную щеку.

Она подставила губы. Я поцеловал их.

— Не переутомляйся, мистер.

Она улыбнулась.

— Обещаю, мэм.

Со двора донесся гудок автомобиля. Джини уже выкатила машину из гаража. Я направился к двери. У порога обернулся и посмотрел на жену.

Она провожала меня улыбкой.

Я улыбнулся в ответ.

— Знаете, мэм, будь я на двадцать лет моложе, я бы, наверно, сделал вам предложение.

Глава 2

Я шел по дорожке к автомобилю. Вокруг меня умирал октябрь. Я провожал его с сожалением. Это было мое время года. Кто-то предпочитает зелень июня, а я люблю багрянец и золото осени. Эти цвета удивительным образом действуют на меня.

Наполняют жизненной силой.

Остановившись возле машины, я уставился на Джини. Она улыбалась, глядя на меня.

— Зачем ты опустила верх? — спросил я, надевая лежавшее на сиденье пальто.

— Что за удовольствие ездить на таком авто с поднятым верхом? — запротестовала она.

— Но, милая, — произнес я, садясь рядом с дочерью, — уже осень; лето закончилось.

Не успев ответить мне, она включила скорость и поехала. Затем произнесла:

— Не будь старым занудой, папочка.

Я едва сдержал улыбку. Поглядел на Джини. Она сосредоточенно управляла машиной. Я увидел розовый кончик языка, высунувшийся в тот момент, когда Джини выруливала на улицу. В этом месте у нее всегда был такой вид.

Она надавила педаль газа, и я почувствовал, что автомобиль набирает скорость. Бросил взгляд на спидометр. К концу квартала мы уже ехали со скоростью сорок миль в час; стрелка продолжала ползти вправо.

— Полегче, милая, — предупредил я.

Джини на миг оторвала взгляд от дороги и посмотрела на меня. Ее глаза говорили мне больше, чем она смогла бы выразить словами. Я почувствовал себя стариком, виновато прикусил язык и уставился на ленту асфальта.

Через несколько секунд мое настроение улучшилось.

Джини была права. Что за удовольствие ехать в таком автомобиле с поднятым верхом? Есть необъяснимая прелесть в езде по загородной дороге, мимо пламенеющей осенней листвы, под ясным небом, раскинувшимся над твоей головой.

— Что ты подаришь маме к юбилею, папа? — прозвучал неожиданно ее голос.

Я посмотрел на дочь. Глаза Джини по-прежнему следили за дорогой. Я еще не думал об этом.

— Не знаю, — признался я.

Она бросила на меня быстрый взгляд.

— Тебе пора определиться с этим вопросом, — сказала Джини с тем практицизмом, который типичен для женщин, когда речь идет о подарках. — Осталось меньше месяца.

— Да, — пробормотал я. — Надо поразмыслить.

У меня родилась идея.

— Может быть, ты знаешь, что бы ее порадовало?

Дочь покачала головой.

— Нет, ломай голову сам. Просто мне стало любопытно-Отчего? — спросил я.

Интересно, какие мысли таятся в этой хорошенькой маленькой головке.

Остановив машину перед светофором, она посмотрела на меня.

— Неважно.

Ее рот медленно растянулся в улыбке.

— Я подумала, не приедешь ли ты домой с букетом, купленным в последний момент.

Я почувствовал, как краска заливает мое лицо. Я не предполагал, что ее юные глаза подмечают так много.

— Мне никогда не удается придумать, что бы ей подарить.

Она посмотрела на меня.

— Неужели у тебя совсем нет воображения, папа?

Я смутился.

— Погоди, Джини. Я — очень занятый человек. Не могу думать обо всем. К тому же у мамы есть все, что ей нужно. Что еще я могу купить для нее?

Она снова включила скорость, и мы тронулись.

— Конечно, папа, — суховатым тоном произнесла она. — У мамы есть все необходимое. Новый холодильник, плита, стиральная машина.

Джини перевела взгляд на меня.

— Тебе не приходило в голову подарить маме что-нибудь нужное ей лично? Не обязательно полезное, но приносящее радость?

Я начал теряться в догадках. Она явно имела что-то в виду.

— Например?

— Скажем, норковую шубу, — быстро проговорила Джини, снова уставясь на дорогу.

Я удивленно посмотрел на дочь и недоверчиво произнес:

— Она хочет ее иметь? Она всегда говорила, что норковая шуба ей ни к чему.

— Ты меня удивляешь, папа. Какая женщина не мечтает о норковой шубе?

Джини рассмеялась.

— Я, право, не понимаю, что мама в тебе нашла. Ты напрочь лишен романтики.

Я невольно улыбнулся. Едва не спросил Джини, не верит ли она до сих пор, что ее принес аист, но понял, что нельзя так говорить с шестнадцатилетней девушкой, которой известны все факты жизни, даже если это твоя дочь. Я спросил ее серьезным тоном:

— Думаешь, мне следует подарить ей норковую шубу?

Кивнув, Джини остановила машину напротив школы.

— Тогда я так и поступлю, — сказал я.

— Ты не так уж безнадежен, папа, — произнесла она, закрыв дверь.

Я перебрался на сиденье водителя и поднял голову.

— Спасибо, — торжественно произнес я.

Она чмокнула меня в щеку.

— Пока, папа.

Я прибыл на работу к одиннадцати часам в прекрасном настроении. Дон обещал мне сделать для Мардж нечто потрясающее. У него сохранились ее мерки с лета, когда она шила себе платье из шелка. Я знал, что он не подведет. За шесть с половиной тысяч можно постараться.

— Где вы были, шеф? — спросила Микки, забирая у меня пальто и шляпу. — Пол Реми все утро звонит из Вашингтона.

— Ходил по магазинам.

Я направился в кабинет. Микки последовала за мной.

Я обернулся.

— Что ему нужно?

— Он не сказал, — ответила она. — Ему надо было срочно поговорить с вами.

— Позвони в Вашингтон, — сказал я, усаживаясь за стол.

Когда дверь закрылась за Микки, я задумался. Что нужно Полу? Я надеялся, что у него все в порядке. Работа профессионального политика, будь он семи пядей во лбу, способна преподносить любые сюрпризы. Пол был помощником президента.

Он мне по-настоящему нравился. Без его содействия я не поднялся бы до моего нынешнего положения. В некотором смысле он испытывал чувство ответственности за меня. Все началось в первые дни войны.

Меня признали годным к нестроевой, и в конце концов я оказался в рекламном отделе Управления военной промышленности. Там я впервые встретил Пола. Он руководил сектором, осуществляющим связь с прессой. Я попал к нему.

Это был счастливый случай. Мы тотчас нашли общий язык. До войны он был преуспевающим бизнесменом с западного побережья. Пол Реми продал свою фирму, чтобы занять государственную должность в Вашингтоне. Меня незадолго до этого уволили из кинокомпании, и я тоже отправился на поиски работы в столицу.

Он буквально ворочал горы, и я, по его мнению, тоже.

Когда война завершилась, Пол вызвал меня к себе в кабинет.

— Что ты теперь собираешься делать, Бред? — спросил он меня.

Помню, что я пожал плечами.

— Наверное, поищу новое место.

— Ты не думал открыть собственную фирму?

— Наш бизнес требует немалых средств. Мне он не по карману. Нет денег.

— Я знаю нескольких предпринимателей, которые заинтересованы в твоей помощи. Для начала тебе понадобится весьма небольшая контора.

Я бросил на него взгляд.

— Это — воздушный замок. Розовая мечта любого пресс-агента, — сказал я, опускаясь в кресло напротив Пола. — Однако продолжай. Не останавливайся.

Так все началось. Я арендовал маленький однокомнатный офис, нанял Микки, мою секретаршу, затем перебрался в более просторную контору и увеличил штат до двадцати пяти человек. У Пола было много друзей, а у них, в свою очередь, тоже имелись друзья.

Зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал голос Микки.

— Мистер Реми на проводе, Бред, Я нажал клавишу селектора.

— Здравствуй, Пол. Как дела?

Я услышал приветствие Пола. Потом потекли обычные жалобы.

— Все становится только хуже, — завершил он свою тираду.

— Не сдавайся, босс, — ободряюще произнес я. — Никогда не знаешь, что принесет завтрашний день.

Он снова засмеялся, затем голос Пола стал серьезным.

— Могу я обратиться к тебе с просьбой, Бред?

— Конечно, Пол. Я к твоим услугам.

— Это касается одной из благотворительных затей Эдит, — сказал он.

Эдит, его жена, была славной женщиной, но обожала суетную вашингтонскую атмосферу, которая сильно влияла на нее. Мне уже доводилось кое-чем помогать ей.

Я делал это ради Пола. Я был его должником.

— Конечно, Пол, — сказал я. — С радостью. Говори.

— Я сам не очень-то в курсе, Бред, — отозвался он. — Эдит попросила меня предупредить тебя о том, что сегодня днем к тебе придет миссис Хортенс Э. Шайлер.

Она все объяснит.

— Хорошо, Пол, — сказал я, записав имя и фамилию на листке бумаги. — Я сделаю все, что нужно.

— И еще. Бред, — произнес Пол. — Эдит просит тебя отнестись к этой девушке с особым вниманием. Это важно для Эдит.

Меня забавляло, что Эдит употребляет слово «девушка». Она разменяла шестой десяток, однако все ее подруги-ровесницы были «девушками».

— Пусть Эдит не беспокоится. Примем по высшему разряду.

Он засмеялся.

— Спасибо, Бред. Ты знаешь, как близко к сердцу Эдит принимает все эти дела.

— Можешь на меня положиться, — отозвался я.

Мы обменялись еще несколькими фразами, и я положил трубку. Посмотрел на листок бумаги. Хортенс Э.

— Шайлер. Типичное имя для вашингтонской дамы. И выглядит она, должно быть, под стать ему. Я нажал кнопку.

Микки вошла в кабинет с блокнотом и карандашом.

— Займемся работой, — сказал я. — Сегодня утром мы и так потеряли массу времени.

Глава 3

В половине пятого, когда мы с Крисом вычисляли стоимость заказа, предлагаемого ассоциацией сталелитейщиков, зазвонил телефон. Я быстро подошел к столу и щелкнул клавишей.

— Никаких звонков, Микки, — раздраженно буркнул я и вернулся к черной доске, висевшей на стене. — Давай цифры, Крис.

Его бледно-голубые глаза поблескивали за стеклами очков с металлической оправой. Сейчас у Криса был почти счастливый вид. Как и всегда, когда он говорил о деньгах.

— Еженедельные публикации в четырех сотнях газет, — произнес он своим четким, немного гортанным голосом, — обойдутся в пятьсот пятнадцать тысяч долларов. Наши пятнадцать процентов комиссионных составят семьдесят семь тысяч. Работа художника, размножение и макетирование — тысяча в неделю, пятьдесят две тысячи в год.

— Прекрасно, прекрасно, — нетерпеливо произнес я. — Но справимся ли мы с этой работой? Я не хочу опять сесть в лужу, как год назад с заказом Мейсона.

Он спокойно посмотрел на меня. Я подрядился выполнить за тридцать пять тысяч работу, которая обошлась нам в шестьдесят тысяч. Крис сдержанно улыбнулся.

— За это ты мне и платишь, — заметил он. — Чтобы я удерживал тебя от подобных ошибок.

Я кивнул.

— Во что это обойдется нам?

— Четыре сотни в неделю, — ответил он. — Наш доход составит сто восемь тысяч.

Я улыбнулся Крису.

— Молодец, — сказал я, хлопнув его по плечу. — Теперь спланируем кампанию.

Позволив себе тень улыбки, он повернулся к доске с закрепленными на ней рекламными эскизами. Десять плакатов образовывали ровный ряд.

Я услышал, как за моей спиной открылась дверь, и обернулся. Микки направилась ко мне.

— Кажется, я просил меня не беспокоить, — выпалил я.

— К вам пришла миссис Шайлер, Бред, — невозмутимо произнесла Микки, не замечая моего раздражения.

Я растерянно уставился на нее.

— Миссис Шайлер? Кто это?

Микки посмотрела на визитную карточку, которую она держала в руке.

— Миссис Хортенс Э. Шайлер, — прочитала она и протянула карточку мне-. — Она сказала, что вы обещали ее принять.

Я взял визитку. Фамилия ничего мне не говорила.

— Я ни с кем не договаривался о встрече. Специально освободил вторую половину дня, чтобы поработать с Крисом.

Как-то странно поглядев на меня, Микки забрала карточку.

— Что мне сказать ей? — спросила она.

Я пожал плечами.

— Скажи что хочешь. Что я ушел в город или провожу совещание. Выпроводи ее. Нам надо закончить.

Я повернулся лицом к доске.

Из-за спины донесся голос Микки.

— Она сказала, что не обидится, если вы откажетесь принять ее, поскольку вас предупредили совсем недавно. Но завтра она должна вернуться в Вашингтон и хотела бы знать, когда вы сможете встретиться с ней.

Теперь я вспомнил. Это была одна из «девушек»

Эдит.

— Что же ты сразу мне не объяснила? Насчет нее утром звонил Пол. Придется принять миссис Шайлер.

Я задумался.

— Попроси ее подождать несколько минут. Извинись за задержку. Я позвоню тебе, когда освобожусь.

Лицо Микки выражало облегчение.

— Есть, шеф, — отчеканила она и вышла из кабинета.

Я посмотрел на Криса.

— Ладно, годится, — сказал я. — Остальное обсудим утром.

— У тебя будет мало времени на изучение плана до встречи с Мэттом Брэйди и другими членами комитета в два часа дня, — заметил он.

Я направился к столу.

— Ничего не поделаешь, Крис, — обронил я через плечо. — Если окажусь в цейтноте, придется играть с листа. Мне это не впервой.

Он неодобрительно посмотрел на меня.

— Эти ребята весьма зубастые.

— Не волнуйся, Крис. Они сделаны из того же теста, что и мы. Любят женщин, деньги, вино. У них нет крыльев. Мы подберем к ним ключик, как и ко всем прочим.

Договориться можно с кем угодно, надо только понять, что человеку нужно. Сумеем сделать это — получим заказ. Все очень просто.

Он покачал головой. Я нажал кнопку, мысленно посмеиваясь. Бедный старина Крис. Он жил в уходящем мире. Помню его реакцию, когда он впервые узнал о том, что я предложил клиенту женщину. Я испугался, как бы краска, залившая лицо Криса, не стекла на его белоснежный накрахмаленный воротничок.

— О'кей, Микки, — сказал я в переговорное устройство. — Пропусти старуху ко мне.

— Что вы сказали, Бред? — изумленно переспросила она.

— Я говорю — пропусти ко мне старуху. Что с тобой сегодня? Ты оглохла?

— Вы что, не видели ее прежде? — спросила Микки, еле сдерживая смех.

— Нет, — выпалил я. — И надеюсь не видеть в будущем.

Теперь Микки рассмеялась не таясь.

— Десять против одного, что вы измените свое мнение. Если этого не случится, я поверю вам, когда вы в очередной раз скажете, что решили отказаться от общения с женщинами.

В динамике раздался щелчок; я посмотрел на Криса.

— Она спятила, — заявил я.

Он вяло улыбнулся и шагнул к двери. Не успел он дойти до нее, как дверь начала открываться. Крис торопливо отпрянул в сторону, чтобы не удариться.

Я услышал голос Микки.

— Пожалуйста, сюда, миссис Шайлер.

Я начал медленно подниматься из-за стола. В кабинет вошла Микки. Крис посмотрел в приемную. Такого выражения на его лице я еще не видел.

Затем появилась она, и я понял, что означало это выражение. Все-таки его жилы наполнены кровью, а не долларовыми купюрами, подумал я.

Мое лицо тоже, очевидно, не осталось бесстрастным, поскольку Микки, закрывая дверь за собой и Крисом, лукаво улыбнулась. Я понял, что неуверенно иду навстречу посетительнице.

— Миссис Шайлер, — сказал я, протягивая руку. — Бред Ровен.

Она улыбнулась, пожимая мою руку.

— Рада познакомиться с вами, мистер Ровен, — тихо сказала миссис Шайлер. — Эдит много говорила мне о вас.

Ее голос напоминал перезвон колокольчиков.

Я посмотрел на нее. Мне довелось повидать множество женщин. Работая в кинокомпании, я общался с красивейшими женщинами мира. Это входило в мои служебные обязанности. Я мог иметь их в неограниченном количестве. Но эта дама была чем-то особенным.

В ней чувствовалась порода. Передо мной был бриллиант чистейшей воды. Золото высшей пробы. Большие белые орхидеи в витрине цветочного магазина. Нежное утреннее солнце. Июньская изумрудная зелень. Рубиновый портвейн после обеда. Любовная песня Билли Эпстайна.

Ее темно-каштановые волосы, коротко постриженные спереди, сбоку доходили до плеч. Темно-синие, почти фиолетовые глаза казались бездонными озерками.

Лицо было овальным, с высокими скулами, нежным, мягким ртом, скругленным подбородком, чуть вздернутым носиком. Ее ровные зубы сверкали белизной.

Я перевел дыхание и подтянул живот. Внезапно пожалел о том, что слишком редко играл этим летом в теннис и гольф, отчего у меня образовалось маленькое брюшко.

— Называйте меня Бредом, — сказал я, пододвигая к ней кресло. — Пожалуйста, садитесь.

Она села; по-прежнему находясь в состоянии легкого шока, я вернулся за мой большой стол, чтобы прийти в себя.

Я снова взглянул на миссис Шайлер. Она сняла перчатки, и я увидел ее руки — белые, тонкие, с нежно-перламутровым лаком на ногтях. На левой руке у нее было кольцо с крупным бриллиантом.

— Пол предупредил меня о вашем визите, — смущенно произнес я. — Но я не ждал вас так скоро.

Она снова улыбнулась. Комната озарилась светом.

— Называйте меня Элейн.

— Э-лейн, — повторил я за ней.

На лице миссис Шайлер опять появилась улыбка.

— Мне никогда не нравилось имя Хортенс.

Ее голос звучал по-дружески доверительно.

— Не могу простить это маме.

Я усмехнулся.

— Понимаю. Родители нарекли меня Бернардом. Все звали меня Берни.

Она достала сигарету из плоского золотого портсигара, и я едва не расшиб себе лоб, поспешив обойти стол и поднести ей огонь. Она сделала глубокую затяжку и медленно выпустила дым.

Я вернулся к своему креслу и сел; в душе у меня происходила борьба. Я не мог понять причину.

Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.

— Эдит посоветовала обратиться к вам, потому что, — она тихо засмеялась, — вы — единственный человек в мире, способный помочь мне.

Я тоже позволил себе рассмеяться. Я начал успокаиваться. Почувствовал себя в своей тарелке. Старая, как мир, лесть. Снова посмотрел на миссис Шайлер. Понял, что выбило меня из колеи — я ожидал увидеть копию Эдит.

— Каким образом? — спросил я.

— Меня выбрали председателем нашего местного комитета по профилактике полиомиелита, и я подумала, что вы можете помочь мне спланировать эффективную кампанию, способную дать ощутимые результаты.

Она выжидательно посмотрела на меня.

Моя симпатия к ней мигом улетучилась. Как бы ни выглядела миссис Шайлер, прежде всего она была «девушкой» Эдит. Ее волновало только одно — как бы захватить побольше газетной площади. Я испытал разочарование.

Сам не знаю, почему это произошло. Все эти светские дамы одинаковы. Мечтают об известности, жаждут внимания прессы. Я поднялся.

— Буду рад помочь вам, миссис Шайлер, — сухо сказал я. — Если вы оставите моей секретарше ваш адрес и информацию о деятельности вашей организации или о вас лично, мы постараемся создать вам соответствующие имидж в прессе и широкое паблисити.

Она смотрела на меня с некоторым удивлением. Ее глаза выражали недоумение по поводу такого финала нашей беседы.

— Это все, что вы можете сделать, мистер Ровен? — недоверчиво спросила она.

Я раздраженно взглянул на нее. Меня тошнило от этих пустышек, которые приходили на заседания своих комитетов в норковых шубах.

— Разве вам нужно не это, миссис Шайлер? — с ядом в голосе произнес я. — Мы не можем заранее назвать суммарный объем публикаций, который нам удастся реализовать, но кое-что мы вам обеспечим. Вы ведь пришли сюда за этим?

Она плотно сомкнула губы. Глаза ее стали холодными, мрачными. Она встала, бросила сигарету в пепельницу. Взяла сумочку, лежавшую на кресле. Когда миссис Шайлер снова повернулась ко мне, ее лицо было таким же негодующим, холодным, как глаза.

— Вы не правильно меня поняли, мистер Ровен. Я не ищу личной известности. Я сыта ею. Я пришла сюда только за тем, чтобы разработать с вашей помощью план кампании по предупреждению полиомиелита. Я знаю, что такое терять близких, которых уносит эта болезнь, и поэтому взялась за эту работу. Я не хочу, чтобы другие матери и жены переживали то, что выпало на мою долю.

Она направилась к двери.

Я в полной растерянности смотрел вслед миссис Шайлер. Перед глазами мелькнул ее оскорбленный профиль.

— Миссис Дэвид Э. Шайлер! — вырвалось из моих уст.

Теперь я все вспомнил. Мысленно назвал себя идиотом. В прошлогодних газетах было много посвященных ей публикаций. Ее муж и дети умерли от полиомиелита.

Я остановил миссис Шайлер у двери, прежде чем она успела открыть ее. Прислонился к деревянной панели, преграждая путь миссис Шайлер. Она подняла глаза. Я заметил в них слезы.

— Миссис Шайлер, — с раскаянием в голосе вымолвил я. — Извините тупого болвана с Третьей авеню. Мне очень стыдно.

Она взглянула мне в глаза, вздохнула и молча вернулась к креслу. Достала золотой портсигар и раскрыла его. Поднесла сигарету к губам. Я увидел, что ее руки дрожат. Протянул зажженную спичку.

— Я очень виноват, — сказал я, когда отсвет золотистого огонька упал на лицо женщины. — Я принял вас за одну из тех дам, что ищут личной славы.

Она не отводила от меня взгляда. Голубоватый дымок стелился возле ее лица. Затем остались только глаза. Я утонул в переполнявшей их боли. С трудом сдержал желание обнять ее, утешить. Никто не должен испытывать таких страданий.

Ее голос прозвучал спокойно и мягко.

— Я прошу вас, Бред, если вы действительно поможете мне.

Глава 4

Зазвонил телефон. Это был Крис.

— Бухгалтер только что подвел баланс за прошлый месяц, — сказал он.

Я посмотрел на Элейн.

— Извините, — улыбнулся я. — Дела.

— Конечно, — кивнула она.

— Говори, — сказал я в трубку.

— Наш доход — двадцать одна тысяча; после уплаты налогов остается девять, — произнес он сухим, деловитым голосом.

— Хорошо. Продолжай.

— У тебя есть время? — с сарказмом в голосе спросил он.

— Да, есть, — холодным тоном ответил я.

Крис начал перечислять расходные статьи. Не слушая его, я смотрел на миссис Шайлер.

Она поднялась с кресла, прошла к стене и стала изучать плакаты. Мне нравилось, как она двигается, как держит себя, как наклоняет голову, рассматривая эскиз.

Должно быть, она спиной почувствовала мой взгляд. Внезапно повернувшись, миссис Шайлер улыбнулась мне.

Я ответил ей улыбкой; она подошла к столу и села Наконец Крис смолк, и я опустил трубку.

— Извините, — сказал я.

— Ничего, — отозвалась она. — Я понимаю.

Она посмотрела на плакаты.

— Какая необычная реклама. Вы не продаете ничего конкретного. Только разъясняете области применения стали.

— Что и требуется, — сказал я. — Это — часть кампании, которую мы готовим для сталелитейной ассоциации.

— А, кампания по обеспечению связей сталелитейщиков с общественностью, — произнесла она.

— Вы о ней знаете?

— Последние две недели я только о ней и слышу, — заявила она.

На моем лице появилось удивленное выражение.

— Мой дядя, Мэттью Брэйди, — председатель правления «Консолидейтид Стил». Последние две недели я провела в его доме.

Я присвистнул. Мэтт Брэйди был одним из немногих уцелевших стальных магнатов старой закалки. Пиратом с головы до пят. Умным, жестоким, безжалостным. Орехом, который нам предстояло расколоть. Даже Крис его боялся.

Она засмеялась.

— У вас такое забавное выражение лица. О чем вы задумались?

Я испытующе заглянул в ее глаза и решил, что с этой женщиной следует быть честным.

— Я подумал о том, что мой добрый ангел вновь спас меня. Я едва не выгнал из кабинета племянницу Мэтта Брэйди. Тогда я мог бы расстаться с надеждой получить заказ сталелитейщиков.

— Вы полагаете, что я бы поступила таким образом?

Она уже не смеялась.

Я покачал головой.

— Вы — нет. А вот я бы на месте вашего дяди — да.

Будь я Мэттом Брэйди, никто бы не смог безнаказанно обидеть вас.

Смех снова появился в ее глазах.

— Значит, вы не знаете моего дядю, — сказала она. — Когда речь идет о бизнесе, родственные отношения ничего для него не значат.

— Об этом я слышал, — сказал я.

О худших вещах, известных мне, я не стал говорить.

— Но он — добрый человек, и я очень люблю его, — быстро добавила она.

Я мысленно улыбнулся. У меня бы язык не повернулся назвать Мэтта Брэйди добрым. Того самого Мэтта Брэйди, который во время последнего экономического спада прижал к стене все мелкие сталелитейные компании, а затем поглотил их. Лишь Бог ведает, скольких людей он погубил одним этим альтруистическим поступком.

Я заглянул в мои записи.

— Довольно об этом, — сказал я. — Вернемся к нашим проблемам. Сложность проведения подобных кампаний заключается в том, что публика устала от всяких печальных историй и больше не желает их слушать. Но я думаю, что совместными усилиями мы справимся с этой задачей.

— Я сделаю все необходимое, — промолвила Элейн.

— Хорошо, — сказал я. — Тогда мы организуем серию интервью с вами для газет, радио и ТВ. Вы расскажете о вашем несчастье. Сдержанно, без надрыва. История из первых уст.

Тень легла на ее лицо. Я не видел ни в чьих глазах такой боли. Невольно взял миссис Шайлер за руку. Ее рука замерла в моей.

— Это необязательно, — поспешно произнес я, желая облегчить ее боль. — Есть другие пути. Мы найдем их.

Она медленно высвободила свою руку, опустила ее на колени. Сплела пальцы.

— Мы сделаем это, — сказала миссис Шайэтер. — Вы правы. Так будет лучше.

Ей нельзя было отказать в мужестве. Мэтт Брэйди мог гордиться своей племянницей.

— Вы — молодец, — сказал я.

Зазвонил телефон, я нажал клавишу.

— Да?

Из динамика донесся усталый голос Микки.

— Половина седьмого, шеф. У меня сегодня важная встреча. Я вам еще нужна?

Взглянув на часы, я удивился, что уже так поздно.

— Ты свободна, Микки. Я скоро закончу.

— Спасибо, шеф, — отозвалась она. — Можете оставить десятку на моем столе. Всего хорошего.

Я отжал клавишу и повернулся к Элейн. Она улыбнулась.

— Я не хотела вас задерживать. Бред, — сказала миссис Шайлер.

— А я — вас, — отозвался я.

— Теперь вы опоздаете домой к обеду, а мое время принадлежит мне, — заметила она.

— Мардж не обидится, — произнес я. — Она привыкла.

Миссис Шайлер подошла к сумочке.

— Тем не менее мне пора уходить, — сказала она.

Вынув помаду, Элейн принялась подкрашивать губы.

Я следил за ней.

— Но мы еще не закончили, — сказал я, не желая так скоро расставаться с ней. — А завтра вы возвращаетесь в Вашингтон.

Она посмотрела на меня поверх зеркальца.

— Я вернусь сюда на следующей неделе.

Элейн закрыла губную помаду.

— Не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, — услышал я свой голос.

Она пристально поглядела на меня.

— Что вы предлагаете? — спросила миссис Шайлер.

Я с каждым мгновением все сильней удивлял самого себя.

— Если вы сейчас свободны, давайте пообедаем вместе, — произнес я. — Затем мы можем вернуться сюда и закончить разговор.

Посмотрев мне в глаза, она еле заметно покачала головой.

— Не стоит Этого делать, — сказала Элейн. — Я не имею права отнимать у вас вечер. Я и так вам помешала.

Я подошел к миссис Шайлер и подал ей короткую шубку.

— О'кей, — разочарованно произнес я. — А выпить вы не хотите?

Она повернулась и в упор посмотрела на меня.

— Какую цель вы преследуете, Бред?

Удивление на моем лице не было абсолютно искренним.

— Никакую. По-вашему, если мужчина предлагает женщине бокал вина, он обязательно преследует какую-то цель?

— Необязательно, — без тени улыбки сказала она. — Но вы не похожи на человека, который часто угощает женщин.

Я почувствовал, что краснею.

— Это правда.

Ее глаза по-прежнему изучали мое лицо.

— Тогда почему вы предложили это мне?

Я испытывал неловкость и смущение, точно паренек, который пригласил девочку на свидание и получил отказ. Постарался подыскать подходящий ответ.

— Потому что чувствую себя виноватым и хочу загладить свою вину.

Выражение ее лица смягчилось.

— В этом нет необходимости, Бред, — тихо произнесла она. — Я вас уже простила.

Я молчал.

— Всего доброго, Бред, — сказала Элейн, протягивая руку. — Спасибо.

Я взял ее руку — маленькую, легкую, с гладкой кожей.

— Всего доброго, Элейн.

— Я вернусь в понедельник, и мы можем встретиться, если это будет вам удобно, — произнесла она.

— В любое подходящее для вас время, — сказал я, все еще держа ее руку в своей.

Я чувствовал, как в моих висках пульсирует кровь.

Она посмотрела на свою руку и осторожно высвободила ее. Я заметил краску смущения, появившуюся на лице миссис Шайлер. Она направилась к двери.

— Если вы приедете в город рано, — произнес я ей вслед, — давайте вместе отправимся на ленч.

Остановившись, Элейн обернулась, посмотрела на меня.

— Где мы встретимся?

Отведя руки за спину, я оперся ими о стол.

— Зайдите сюда около часа дня.

— Договорились, — сказала она, по-прежнему без улыбки.

Я проследил за тем, как закрылась дверь. Обойдя стол, опустился в кресло. Уставился на дверь. В комнате еще ощущался аромат ее духов. Я сделал глубокий вдох, и запах исчез. Подавшись вперед, я позвонил домой, чтобы сообщить Мардж о том, что приеду обедать к восьми часам.

Всю дорогу до дома я думал об Элейн, и с каждой минутой злился на себя все сильней. Что на меня нашло?

Мне доводилось встречать женщин более красивых и более сексапильных.

За обедом я рассказал Мардж о миссис Шайлер и о том, как я вел себя во время ее визита.

Мардж слушала меня, как всегда, молча, внимательно; когда я закончил, она вздохнула.

— Что с тобой? — спросил я.

— Бедная женщина, — медленно произнесла она. — Бедная, несчастная женщина.

Мардж точно свет зажгла в темной комнате; я словно прозрел. Все встало на свои места. Она попала в точку.

Элейн Шайлер ничего для меня не значила. Я просто испытывал к ней жалость.

Я почувствовал себя лучше. Стал больше походить на самого себя. Причина ясна. Ложась спать, я уже был уверен в этом.

Но я ошибся и понял это, когда в понедельник Элейн переступила порог моего кабинета.

Глава 5

Утром в понедельник, придя в офис, я уже не испытывал волнения. Я все обдумал. Угощу Элейн ленчем, буду вежлив, окажу ей помощь, и на этом все закончится.

Улыбаясь, я приступил к разбору почты. Боже, какую глупость я едва не совершил! Мне следовало быть умнее. Годы уже не те. Сорок три — солидный возраст.

В жизни мужчины есть период, когда женщина играет важную роль, когда секс и любовь сливаются в одно понятие. Но такое бывает, когда ты молод, а не в сорок три. В этом возрасте появляются новые интересы Это и есть часть процесса взросления. Я видел, как он проходит у моих ровесников. В сорок три года секс и любовь отнимают слишком много сил, как физических, так и эмоциональных. Эти силы требуются человеку для другого — например, для бизнеса.

Помню, кто-то сказал: бизнес — американский заменитель секса. С годами мужчина ищет иные способы самоутверждения. Единственный выход его энергии — карьера предпринимателя. Поэтому для многих работа становится любовницей. В этом кроется причина несчастья многих жен, представляющая опасность для брака.

Ресурсы человека ограничены; до сих пор у меня хватало ума правильно оценивать мои возможности. К тому же Элейн — племянница Мэтта Брэйди; не стоит искать лишних неприятностей.

К часу дня я почти забыл о предстоящем ленче с Элейн. Утро выдалось напряженное, я завел слишком требовательную любовницу. Зазвонил телефон, я раздраженно нажал клавишу.

— Пришла миссис Шайлер, — прозвучал голос.

Микки.

Я резко вздохнул. Меня охватило волнение.

— Попроси ее зайти, — сказал я, вставая.

Да, я оказался умен, все просчитал. Элейн не имела для меня значения, но лишь до момента ее прихода.

Я понял это, нетерпеливо ожидая, когда откроется дверь. Мне хотелось приблизить этот миг, самому открыть ее. Я вышел из-за стола, но Элейн уже входила в кабинет.

Я думал, что такое не повторится. Это не могло повториться. Я точно впервые увидел миссис Шайлер, хотя уже знал, как она выглядит, и решил, что сумею выстроить защиту. И снова ошибся.

Элейн улыбнулась, и я едва не потерял дар речи.

— Здравствуйте, Бред.

Ее голос был тихим и ласковым.

На мгновение я заколебался, затем подошел к Элейн и взял ее за руку.

— Элейн.

Ее прохладные нежные пальцы обжигали мою ладонь.

— Элейн, — повторил я. — Очень рад, что вы пришли.

Она засмеялась, сказала что-то смешное, потом посмотрела мне в лицо, и слова застряли у нее в горле. В глазах Элейн появилась тень, и она отвела их в сторону.

— Извините, Бред, — почти шепотом произнесла она, отнимая руку. — Я не смогу пойти с вами на ленч.

— Почему? — выпалил я.

Она не смотрела на меня.

— Я забыла о ранее назначенной встрече. Зашла извиниться.

Я смотрел на нее. Восхитительный профиль Элейн волновал меня. Я почувствовал, как холод вытесняет охватившее меня волнение. Я вдруг рассердился.

— Вы шутите! — обвиняюще произнес я.

Она молчала.

Я шагнул к Элейн.

— Если у вас другое свидание, вы могли мне позвонить, — резко сказал я. — Вам не было нужды приходить сюда. В городе полно телефонов.

Она направилась к двери. Я испытывал злость, разочарование. Догнал ее, схватил за плечи, повернул к себе лицом.

— Почему вы говорите не правду? — спросил я, пристально глядя на Элейн.

В ее глазах заблестели слезы.

— Бред, я не обманываю вас, — тихо промолвила она.

Я не слушал ее.

— Чего вы боитесь, Элейн? — резко произнес я.

Она обмякла в моих руках, словно силы покинули ее.

Теперь слезы отчетливо проступили в глазах Элейн.

— Отпустите меня, Бред, — прошептала она. — Неужели вам мало моих несчастий?

Ее слабый голос растворил мою злость. Опустив руки, я отошел к столу. Сел в кресло.

— Ладно, Элейн, — сказал я. — Если хотите, можете уйти.

Она неуверенно посмотрела на меня.

— Извините, Бред.

Я не ответил.

Дверь закрылась за ней. Я тупо уставился на стол.

Она была права. Это было очевидно. Я просто искал осложнений на свою голову. Эта женщина была не из тех, с кем можно развлечься, а потом бросить. Тут либо все, либо ничего.

Я сунул сигарету в рот и закурил. Наверно, все обернулось к лучшему. В сорок три поздно предаваться юношеским мечтам.

День тянулся медленно; к пяти часам, когда зазвонил телефон, в моей душе не осталось ничего, кроме легкого сожаления о чем-то несостоявшемся. Я снял трубку.

— На проводе Пол Реми, — сказала Микки.

Я переключил аппарат.

— Как дела, Пол? — спросил я.

— Нормально, Бред. Сможешь сегодня пообедать со мной?

— Конечно, — удивленно ответил я. — Где ты, черт возьми?

— Я — в городе.

Он засмеялся, почувствовав мое удивление.

— Шеф поручил мне заняться укреплением его позиций. Эдит приехала со мной, чтобы походить по магазинам. Мне пришла в голову мысль пригласить тебя на обед. Правда, начать надо пораньше. Я улетаю девятичасовым рейсом.

— Замечательно, — сказал я как можно более радостным голосом. — Давай встретимся в шесть часов в «21». Пообедаем не спеша, а потом я отвезу тебя в аэропорт.

— О'кей, — отозвался он. — До встречи.

Опустив трубку, я выглянул в окно. Уже смеркалось.

После осеннего перевода стрелок сумерки наступают удивительно рано. Меня охватила усталость. Я испытывал желание поехать домой, забраться в постель и с помощью сна избавиться от смутного разочарования, оставшегося в душе. Но мне еще предстояло кое-что сделать.

Я позвонил жене.

— Я не приеду к обеду, милая, — сказал я, услышав голос Мардж. — Сюда прилетел Пол, я пообедаю с ним.

Хочешь составить нам компанию?

— Пожалуй, нет, — ответила она. — Пообедаю с Джини и лягу спать пораньше. Желаю вам хорошо провести время.

— Ладно, детка, — сказал я. — Пока.

Я стал досматривать расчеты по заказу сталелитейной ассоциации. Завизировал листы и отправил их Крису. Незадолго до шести часов покинул офис.

Вечер был холодным, а воздух — прозрачным. Сделав глубокий вдох, я решил, что пешая прогулка не повредит мне. Добрался по Мэдисон-авеню до Пятьдесят второй улицы и свернул к ресторану.

Метрдотель тотчас подскочил ко мне.

— Мистер Ровен, — пропел он. — Мистер Реми ждет вас. Сюда, пожалуйста.

Когда я подошел, Пол поднялся из-за столика. Эдит сидела справа от мужа. Пожав руку Пола и повернувшись к Эдит, я улыбнулся.

— Эдит, вот это сюрприз, — сказал я. — Мардж огорчится, что вы не предупредили нас о своем приезде.

Она ответила мне улыбкой.

— Это и для нас неожиданность, Бред, — произнесла Эдит. — Рада тебя видеть.

— Я — тоже, — сказал я, садясь за стол. — Ты с каждым разом выглядишь все моложе.

Она рассмеялась.

— Узнаю старину Бреда, — сказала Эдит.

Но я знал, что мои слова обрадовали ее.

Я заметил на столе четвертый прибор. Вопросительно посмотрел на Пола.

— Кто-то отсутствует? — спросил я.

Он раскрыл рот, но Эдит опередила его.

— Уже нет, — сказала жена Пола. — Она идет сюда.

Пол посмотрел поверх моего плеча, начал вставать, и я автоматически последовал его примеру. Потом обернулся.

Мне показалось, что мы увидели друг друга одновременно. Ее глаза на мгновение вспыхнули, затем огонь в них быстро погас. Чуть помедлив, она направилась к нашему столику.

Элейн протянула руку.

— Мистер Ровен, — вежливым светским тоном произнесла она. — Рада вас видеть.

Я пожал ее руку. Пальцы Элейн восхитительно дрожали. Придерживая стул за спинку, я помог ей сесть.

Эдит, улыбаясь, подалась вперед.

— Элейн в последний момент присоединилась ко мне за ленчем, а потом прошлась со мной по магазинам. У нее великолепный вкус. Мы скупили половину всех товаров, имеющихся в нью-йоркских магазинах.

— Надеюсь, ты оставила мне деньги на этот обед, — пошутил Пол.

Эдит что-то ответила ему, но я не расслышал слов.

Мне показалось, что стены здания вот-вот обрушатся на меня. Я смотрел на Элейн — на дымчато-синие глаза с застывшей в них болью, на нежные алые губы. Я мог думать лишь об одном — как приятно было бы поцеловать ее.

Глава 6

Около восьми часов, когда мы допивали кофе, к столику подошел швейцар.

— Ваш автомобиль у входа, мистер Ровен, — сообщил он.

— Спасибо, — отозвался я.

Перед уходом из офиса я позвонил в гараж и попросил пригнать машину сюда к восьми часам.

— Вы готовы? — спросил я, обведя взглядом своих соседей по столику.

— Да, — ответил Пол.

Эдит, достав пудреницу, занялась своим лицом; я повернулся к Элейн.

— Не хотите прокатиться с нами до аэропорта?

Она покачала головой.

— Я пойду спать. Устала. Спасибо за приглашение, мистер Ровен.

— Элейн, едем с нами, — вмешалась Эдит. — К десяти часам Бред доставит тебя в гостиницу. Немного свежего воздуха тебе не повредит.

Элейн неуверенно посмотрела на меня.

Я кивнул.

— Мы вернемся к десяти.

— Хорошо. — Она улыбнулась. — Поеду с вами.

Выйдя на улицу, женщины сели на заднее сиденье, а Пол устроился возле меня. Я периодически поглядывал в зеркало, встречаясь глазами с Элейн. Она тотчас отводила их в сторону. Спустя некоторое время я снова смотрел в зеркало и ловил ее взгляд.

Я рассказал Полу о трудностях, связанных с заказом сталелитейной ассоциации, а он мне — последние вашингтонские новости. Дорога пролетела незаметно. Мы прибыли в аэропорт за десять минут до отлета. Я припарковал машину, и мы подошли к регистрационной стойке. На прощание я обещал Эдит, что Мардж завтра ей позвонит. Затем Пол и Эдит направились к самолету, а мы с Элейн — к машине.

Мы не разговаривали. Я открыл дверь автомобиля, придержал ее, пока Элейн садилась, — потом, обойдя машину, сел за руль. Потянулся к замку зажигания, но рука Элейн остановила меня.

— Подождите минуту, — сказала она. — Пусть самолет взлетит.

Я откинулся на спинку сиденья и посмотрел на Элейн. Она наблюдала через лобовое стекло за самолетом. Элейн казалась грустной, одинокой.

— Что-нибудь не так? — быстро спросил я.

Она покачала головой.

— Нет, все в порядке. Просто я хотела увидеть, что они благополучно взлетели.

— Вы часто думаете о них? — сказал я; моя фраза прозвучала скорее как утверждение, чем как вопрос.

Она кивнула.

— Я их люблю, — просто ответила она. — Не знаю, как бы я пережила случившееся без поддержки Пола и Эдит.

Рев реактивного двигателя нарушил вечернюю тишину. Мы помолчали, пока самолет не растаял в темноте. Затем Элейн повернулась ко мне.

На ее губах появилась улыбка.

— Теперь все в порядке.

Я не шевельнулся. Я следил за ее лицом, освещенным тлеющим кончиком сигареты. Кожа Элейн отливала золотом; где-то в глубине глаз вспыхивали искорки.

Она тоже посмотрела на меня. Улыбка исчезла с ее губ.

— Я не думала, что снова увижу вас, — промолвила Элейн.

— Я — тоже, — отозвался я. — Сожалеете?

Она на мгновение задумалась.

— На самом деле точного ответа не существует, Бред. Я не знаю, что я чувствую.

— А я знаю, что я чувствую, — уверенно произнес я.

— Это другое, — без задержки сказала она. — Вы — мужчина. Вы иначе относитесь ко многому. Некоторые вещи не имеют для мужчины такого большого значения, как для женщины.

— Вы так считаете?

Я выбросил сигарету в окно, взял Элейн за плечи и притянул к себе. Потом поцеловал.

Ее губы не двигались, и все же они не были абсолютно застывшими; они не казались ни холодными, ни горячими; они не целовали меня, но все же отвечали на мой поцелуй.

Потом я посмотрел на лицо Элейн. Ее широко раскрытые глаза глядели на меня.

— Я хотел поцеловать тебя с первой минуты нашего знакомства.

Она чуть отодвинулась к двери и взяла сигарету. Я протянул ей зажженную спичку. Элейн сделала глубокую затяжку и откинула голову на подголовник. Она не смотрела на меня.

— При жизни Дэвида я ни разу не взглянула на другого мужчину. А он — на другую женщину.

Ее глаза были печальными, задумчивыми. Я молча наблюдал за Элейн.

— Во время войны, — продолжала она, — мы надолго расставались. Ты помнишь Вашингтон тех лет. Все помешались на сексе. Меня от этого тошнило.

Я по-прежнему молча смотрел на нее.

— И сейчас тошнит, — медленно произнесла Элейн.

Она посмотрела мне прямо в глаза. Лицо ее было подчеркнуто бесстрастным. Я выдержал ее взгляд.

— Ты по-прежнему любишь своего мужа? — спросил я.

Она опустила ресницы, спрятав глаза. Ее голое был полон страданий.

— Это нечестный вопрос. Дэвид умер.

— Но ты-то жива, — безжалостно заявил я. — Ты уже не ребенок, а взрослая женщина. У тебя есть потребность...

— В мужчинах? — перебила меня Элейн. — В сексе? — Она тихо засмеялась. — Думаешь, это важно?

— Важна любовь, — ответил я. — Любить и быть любимым — это потребность каждого человека.

Ее глаза снова встретились с моими.

— Ты хочешь сказать, что влюблен в меня? — недоверчиво спросила она.

Я задумался на мгновение.

— Не знаю, — медленно ответил я. — Возможно. Точно не знаю.

— Тогда что ты хочешь сказать, Бред? Почему тебе не сказать честно мне и себе, чего ты хочешь на самом деле?

Я смотрел на свои руки, избегая ее взгляда.

— Сейчас я знаю лишь одно — я хочу тебя.

Она молчала. Я поглядел на Элейн; забытая сигарета тлела в ее пальцах.

— Я захотел тебя тотчас, как увидел в первый раз.

Не знаю, что это такое, почему это произошло. Но я никого в жизни не желал так сильно, как тебя.

Ее лицо застыло.

— Бред, — тихо произнесла она.

Я повернул голову и поцеловал Элейн. Теперь ее губы ожили, они не казались холодными. Они были мягкими, нежными и немного дрожали. Я обнял ее. Наш поцелуй длился так долго, насколько у нас хватило дыхания.

Она положила голову на мою руку. Ее глаза ласково поглядели на меня. Они были бездонными, живыми, добрыми.

— Бред, — прошептала Элейн.

Я снова поцеловал ее.

— Да, Элейн?

Ее губы зашевелились.

— Давай не будем такими, как все. Не делай ничего такого, о чем ты пожалеешь.

— До сих пор, — торопливо заметил я, — мы говорили только обо мне. А как насчет тебя? Чего хочешь ты?

— Мои желания не столь важны, как твои, Бред, — вполголоса ответила она. — Ты можешь потерять нечто большее, чем я.

Я промолчал. Мне было нечего возразить Элейн.

Она снова заглянула мне в глаза.

— Как ты относишься к своей жене, Бред? Ты ее любишь?

— Конечно, люблю, — быстро ответил я и, почувствовав неловкость, добавил:

— Столь долгий брак, как наш, невозможен без любви.

— Тогда зачем тебе я, Бред? — тихо, без враждебности в голосе спросила она. — Тебе стало немного скучно?

Ищешь приключения? Новой победы?

Я в упор посмотрел на нее.

— Это нечестно. Я уже сказал — не знаю. Я не знаю, что за искра проскакивает между мужчиной и женщиной. Я никогда прежде никем не увлекался. Был слишком поглощен работой.

Я знаю, что хочу тебя, что мы можем дать друг другу нечто такое, чего еще не было ни в твоей, ни в моей жизни. Не спрашивай меня, откуда мне это известно — я не сумею объяснить. Не стану говорить, что не могу жить без тебя. Я могу жить без многого, что я не в силах получить. Это я тоже знаю.

Жизнь состоит из множества разочарований, но человек мирится с ними, как бы велики они не были. Скажу лишь одно — сейчас мне бы не хотелось заставить себя отказаться от тебя.

На ее губах появилась слабая улыбка.

— Ты честен, Бред. Другие мужчины пообещали бы нечто большее.

— Честность — единственная роскошь, сохранившаяся в нашем обществе, и подчас она обходится чрезвычайно дорого.

Она достала из золотого портсигара новую сигарету и зажгла ее; в глазах Элейн заплясали огоньки.

— Отвези меня в гостиницу, Бред, — попросила она.

Я медленно повернул ключ в замке зажигания. Когда мотор заурчал, я вырулил со стоянки и направился в город. По дороге мы не обменялись ни единым словом.

Остановив автомобиль возле отеля, я повернулся к Элейн.

— Я увижу тебя снова, Элейн?

— Не знаю. Бред. Не знаю, следует ли нам встречаться.

— Ты боишься меня? — спросил я.

Она покачала головой.

— Ты странный человек. Бред. Нет, я тебя не боюсь.

— Ты боишься, что влюбишься в меня?

— Нет. Этого я не боюсь, — твердо ответила Элейн. — Мне нечего бояться.

Открыв дверь, она вышла из машины. Снова посмотрела на меня.

— Но тебе, Бред, следует подумать. Ты не свободен и можешь осложнить себе жизнь.

— Это мои проблемы, — быстро отозвался я. — Мы еще увидимся?

— Прислушайся к моему совету, Бред, — мягко Сказала она. — Подумай обо всем.

— А если, сделав это, я все же захочу тебя увидеть? — настаивал я.

Она пожала плечами.

— Не знаю. Посмотрим. Спокойной ночи, Бред.

Элейн медленно направилась к гостинице.

— Спокойной ночи, Элейн.

Я проводил ее взглядом. Она вошла в гостиницу и скрылась в холле. Я включил скорость.

Глава 7

Когда я запер ворота гаража и направился к дому, было уже почти одиннадцать часов. Я увидел светящиеся окна нашей спальни, и меня охватила странная неловкость. Впервые я пожалел о том, что Мардж ждет меня.

Наверно, во мне зарождалось чувство вины. Мардж не ждет меня, просто она не может заснуть так рано, сказал я себе. Остановившись перед дверью, я закурил сигарету.

Элейн была права. Мне следовало подумать и разобраться в себе. Чего я хочу? Если у меня есть все, что мне нужно, зачем напрашиваться на неприятности? Женщины есть женщины.

Я сел на ступеньку крыльца и уставился на темное небо. Поблагодари Господа за все, что он подарил тебе, Бред. У тебя есть дом стоимостью в тридцать тысяч, свой стотысячный бизнес, замечательные сын и дочь, чуткая, добрая, понимающая жена, к которой ты привязан. У тебя есть все, о чем ты мечтал в годы бедности; зачем испытывать судьбу? Зачем менять свою жизнь?

Но что-то уже ело меня изнутри. Элейн. Ее лицо. Я видел его когда-то во сне. Оно было воплощением той красоты, которую я искал в женщине, не веря, что найду ее.

Я слышал эхо ее голоса — нежного и ласкового. Она была одинока так, как был одинок в молодости я, а мир — страшное место для одинокого человека. Она испытывала тот же страх, что когда-то мучил меня. Страх перед тем, что может преподнести тебе жизнь, страх, порожденный воспоминаниями об уже пережитом тобой.

Я видел, что нравлюсь ей. Знал это точно. Люди либо сразу испытывали ко мне чувство симпатии, либо этого не случалось вовсе. Я нравился Элейн. Мне показалось это еще в кабинете, когда я не дал ей уйти. Я снова почувствовал это сегодня, когда она зашла ко мне днем. А окончательно понял, когда поцеловал ее.

Не в первый раз. Во второй. Она ответила на мой поцелуй. Она хотела меня так же, как я хотел ее. В поцелуе Элейн была жадность, которая грозила высосать из меня все мои силы. Во мне пробудилась страсть, на которую я уже не считал себя способным. Пораженный ее силой, я слегка испугался. Вдруг понял, что ничем не отличаюсь от других мужчин. Не знаю, радоваться этому открытию или нет.

— Привет, — услышал я за спиной голос Мардж. — Что ты тут делаешь?

Я почувствовал, что она сжала мое плечо. Не поворачиваясь назад, коснулся ее руки.

— Думаю.

Я услышал шуршание ткани.

— Какая-то проблема, Бред? — сочувственно произнесла она, садясь на ступеньку возле меня. — Расскажи Маме. Вдруг она сможет помочь.

Я посмотрел на жену. Мне нравилось в ней умение и готовность выслушать. Но сейчас я не мог поделиться с Мардж моими мыслями. Я должен был разобраться в них сам.

— Никаких проблем, милая, — медленно произнес я. — Просто сижу тут и думаю о том, как приятно вырваться из города.

Она улыбнулась, и в уголках глаз собрались морщинки. Мардж встала, потянув меня за собой.

— В этом случае, любитель природы, — засмеялась она, — не забывай, что лето кончилось, и ты, сидя здесь, можешь простудиться. Лучше зайди в дом. Пока я сварю тебе кофе, ты расскажешь мне о том, как обедал с Полом и Эдит.

Я прошел вслед за ней через гостиную.

— С нами была миссис Шайлер. Я отвез их в аэропорт, а потом подбросил ее до отеля.

Мардж лукаво поглядела на меня.

— Берегись этих вашингтонских вдов, мой мальчик, — подразнила она меня. — Они заживо съедают молодых людей вроде тебя.

— Мне ее жаль, — сказал я, оправдываясь неизвестно за что.

Игривое настроение не покидало Мардж.

— Не перестарайся, жалея миссис Шайлер.

Она повернула ручку электроплиты.

— Помни, что у тебя есть жена и двое детей, о которых ты должен заботиться.

— Я об этом не забываю, — серьезно отозвался я.

Что-то в моем голосе заставило ее поднять голову и посмотреть на меня. Лицо ее стало серьезным. Подойдя ко Мне, она заглянула в мои глаза.

— Знаю, что не забываешь, — тихо произнесла она.

Ее губы коснулись моей щеки.

— Поэтому и люблю тебя.

Меня разбудило яркое утреннее солнце. Я удивленно уставился на потолок. Спальня как бы сместилась в сторону. Затем я все понял. Я лежал на кровати Мардж.

Я медленно повернул голову. Увидел возле себя лицо жены. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Мардж улыбнулась.

Я ответил ей улыбкой.

Она что-то прошептала.

Я не расслышал ее слов.

— Что? — спросил я, нарушив утреннюю тишину спальни.

— Молодой любовник, — прошептала она. — Я уже почти забыла...

Я начал вспоминать ночь.

Она обхватила меня рукой за шею и притянула к себе.

— Ты — потрясающий мужчина, Бред, — зашептала мне на ухо Мардж. — Тебе это известно.

Спазм сдавил мне горло. Я не мог говорить. Как часто страсть к другой женщине толкает мужчин в объятья жен? Какая измена серьезней? Реальная или мысленная? Меня ласкала рука Элейн, в моих ушах звучал ее голос.

Я сел в автомобиль рядом с Джини. Мардж смотрела на нас, стоя у открытой двери.

— Постарайся вернуться домой пораньше, Бред, — сказала она. — Сегодня твой папа обедает у нас.

— Хорошо, — пообещал я.

Отец навещал нас по вторникам.

Джини включила скорость, и мы поехали по участку.

Счастливо избежав столкновения с фонарным столбом, выбрались на улицу. Я вздохнул с облегчением.

— Когда-нибудь ты его свалишь, — заметил я.

Она бросила на меня взгляд и улыбнулась.

— Не бойся, папа.

Джини нажала педаль тормоза и остановилась Перед светофором. Повернула голову в мою сторону.

— Ты подумал о том, о чем я тебе говорила?

— О чем? — Я разыграл недоумение.

— О подарке для мамы к юбилею, — терпеливо напомнила она.

— Ну разумеется, — небрежно обронил я.

Она тотчас оживилась.

— Правда, папа? Не шутишь? Что ты ей подаришь?

— Зеленый зажегся, — сказал я, делая вид, что не слышу ее вопроса.

— Черт с ним, со светофором. — Джини тронулась с места. — Что ты ей купил?

— Увидишь, когда она получит подарок. Это тайна и я не хочу, чтобы ты ее выболтала.

— Я умею хранить секреты, папа. Честное слово, — почти шепотом, тоном заговорщицы заверила она.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Норковую шубу.

— Потрясающе, папа! Просто чудесно!

— Сбрось газ, иначе никто из нас не сможет подарить ее маме, — торопливо произнес я.

Она резко затормозила. Мы уже подъехали к школе.

Джини открыла дверь машины, потом, передумав, потянулась ко мне через сиденье и поцеловала в щеку.

— Папа, ты лучше всех!

Она перебежала через дорогу. Я сел за руль. На полу автомобиля что-то блеснуло. Я наклонился.

Плоский золотой портсигар сверкнул в солнечных лучах. Я медленно повернул его. В уголке было выгравировано одно слово: Элейн.

Глава 8

Мэтт Брэйди был маленького роста; я никогда не видел его улыбающимся. Немигающим взглядом своих бледно-голубых глаз он пронзал собеседника насквозь. Я не любил Мэтта. Не знаю, почему, но он не понравился мне с первой минуты нашего знакомства.

Может быть, причина моей неприязни таилась в ощущении власти, которое исходило от него. Или в том, как относились к нему другие члены комитета. Каждый из них был солидной фигурой в деловом мире. Каждый возглавлял компанию, стоившую миллионы долларов. И все же они расшаркивались перед ним и называли его сэром, точно он был самим Господом. А он обращался с ними, как с жалкими рабами.

Я бросил взгляд на Криса, пытаясь прочитать в его глазах оценку моего выступления. Лицо Криса оставалось бесстрастным. Я мысленно обругал его за такую невозмутимость и повернулся к Мэтту Брэйди.

Его голос был таким же холодным, как он сам.

— Молодой человек, — произнес Брэйди, — у меня нет времени на пустые разговоры. Я человек прямой и сразу перейду к делу. Ваша речь не убедила меня в том, что предложенная вами кампания позволит донести до общественности нужную информацию. Что люди воспримут и усвоят ее.

Я в упор посмотрел на Мэтта. И как Элейн могла назвать его добрым?

— Мистер Брэйди, я — консультант по связям с общественностью. Вам известно, что это такое. Я — человек, который появляется в городе до прибытия цирка, чтобы расклеить афиши. Только я не уговариваю никого сходить на представление. Я объясняю людям, какую радость дарит цирк.

Старику невозможно было заморочить голову. Мои слова были для него пустым звуком. Его мозг работал, как машина. Я начинал понимать, почему он добрался до вершины.

— Я не ставлю под сомнение ваши способности, молодой человек, — сказал Брэйди. — Я лишь сомневаюсь в эффективности кампании. Она показалась мне схематичной и недостаточно проработанной. Похоже, что вы в большей степени озабочены получением прибыли, нежели интересами заказчика.

Теперь следовало отбросить дипломатию и пустить в ход тяжелую артиллерию.

— Мистер Брэйди, — я улыбнулся, — если бы я мог позволить себе вашу прямоту, я бы сказал, что вы ничего не поняли в моем докладе. Потому что думали исключительно об эгоистических интересах Мэтта Брэйди, но не обо всей отрасли.

Я почувствовал, что мои слова повергли присутствующих в состояние легкого шока. Крис неодобрительно посмотрел на меня.

Голос Брэйди зазвучал обманчиво мягко.

— Продолжайте, молодой человек.

Я посмотрел ему в глаза. Может, я сошел с ума, но мне показалось, что в них затаилась усмешка.

— Мистер Брэйди, — тихо произнес я. — Вы создаете сталь, а я создаю общественное мнение. Полагаю, вы знаете свое дело. Когда я покупаю товар, изготовленный из вашего материала — например, автомобиль или холодильник, — я верю в то, что вы поставили изготовителю металл нужного качества.

Я повернулся лицом к другим участникам встречи.

— Джентльмены, — продолжил я; — в числе активов каждой из ваших компаний есть такой пункт — доброе имя. Кто-то оценивает его в один доллар, кто-то — в миллионы. Я не знаю методики оценки этого неосязаемого капитала. Я не бухгалтер. Я даю то, что нельзя пощупать. Мой товар нельзя подержать в руках, взвесить на весах, включить в опись имущества.

Мне удалось пробудить в них интерес. Я понял это по лицам.

— Я продаю то, что называется добрым именем. Позвольте напомнить вам, что не так давно говорили о вашей отрасли. Эти воспоминания не из числа приятных, но, к сожалению, они — необходимая часть моей аргументации.

После нападения на Перл-Харбор обыватели считали, что против нас обернулось оружие, изготовленное из стали, которую мы продали японцам. То, что истина сильно отличалась от расхожего мнения, не имеет значения. Общественность долго была настроена против вас, сталелитейщиков.

Сначала вас это не волновало. Вы не продавали свою продукцию рядовым гражданам. Ваши усилия были сосредоточены на выполнении военных заказов правительства. Но вам пришлось бы туго, если бы в тот момент вы зависели от широких потребительских масс. Я это знаю точно. В сорок втором году меня вызвали в Вашингтон и поручили помочь проведению в масштабах страны кампании по сбору металлолома. Одна из причин, по которой она шла вяло, заключалась в недоверии к вам людей, не знавших, на что пойдет лом. Мы провели разъяснительную работу среди общественности. Результат: она снова повернулась к вам лицом, поняла, на какие нужды пойдет металл, и поступление вторичного сырья в ваши печи резко возросло.

Я замолчал, чтобы перевести дыхание и промочить горло водой из стоявшего передо мной бокала. Уголком глаза заметил, что мои слова заинтересовали даже Мэтта Брэйди.

— Доброе имя, — повторил я. — Это мой товар. Я пытаюсь создать благоприятное мнение о вас. Я не продаю десятицентовые ножи для открывания консервов.

Если я добьюсь успеха, люди будут относиться к вам лучше, нежели сейчас. И тогда вам станет легче продавать вашу продукцию. Не знаю, сознаете ли вы это, но симпатии публики важны для вас в той же мере, что и для хозяина кондитерской.

Нравится вам это или нет, джентльмены, для меня вы — всего лишь хозяева самых крупных в мире кондитерских.

Я убрал лежавшие передо мной листки в портфель.

Для меня совещание закончилось.

Мне не было нужды смотреть на Криса, чтобы подтвердить правильность моих ощущений. Эти полмиллиона долларов проплывут мимо нас...

Спускаясь вниз на лифте, Крис молчал. Воздух на улице, несмотря на яркое солнце, показался мне холодным. Я поднял воротник.

Крис остановил такси. Я уже собрался сесть в машину, но потом передумал.

— Возвращайся в офис, Крис, я немного пройдусь.

Кивнув, он взял мой портфель и сел в машину. Я проводил взглядом отъехавшее от тротуара такси и слился с толпой, заполнявшей Пятую авеню. Опустив голову и сунув руки в карманы пальто, зашагал в сторону центра.

Болван, сказал я себе. Ты мог предвидеть это заранее. И все же шанс был, если бы не Мэтт Брэйди с его холодными глазами и скептическими репликами. «Бойся низкорослых мужчин», — сказал однажды мой отец. Коротышке, чтобы пробиться, приходится быть умнее окружающих. Отец был прав. Мэтт Брэйди — умный коротышка. Он быстро расправился со мной. Во мне зарождалась ненависть к этому человеку. Он все знал, на все имел готовый ответ. По крайней мере так считал. Но он ошибался. Одному человеку не дано знать все.

Не помню, как долго я бродил и где именно, но когда я остановился, передо мной был ее отель. Я поднял голову. Золотой портсигар, с утра лежавший в моем кармане, холодил мне пальцы.

Когда я вышел из лифта, она уже стояла у двери.

Увидев лицо Элейн, я понял, что она ждала меня.

Я прошел вслед за ней в номер, держа портсигар в руке.

— Ты нарочно оставила его в машине, — сказал я.

Элейн молча взяла вещицу, не опровергая и не подтверждая мою догадку. Она избегала моего взгляда.

— Спасибо, Бред, — сказала Элейн.

— Почему?

Она медленно подняла глаза и посмотрела на меня. Я снова увидел в них одиночество. Ее губы разомкнулись, она собралась что-то сказать, но тут глаза Элейн наполнились слезами.

Я протянул к ней руки, и она оказалась в моих объятиях. Я почувствовал на губах ее соленые слезы.

Мы стояли так долго, пока Элейн не перестала плакать.

— Извини, Бред, — прозвучал ее тихий голос, — сейчас со мной все будет в порядке.

Она прошлась по комнате. Исчезла в спальне. Спустя несколько секунд я услышал шум льющейся воды. Бросил пальто на кресло и снял трубку с телефона.

Сервис в отеле был отменным. Когда Элейн вернулась, я наливал виски в бокалы.

На ее лице уже не было слез, лишь вокруг глаз осталась краснота. Я протянул Элейн бокал.

— Тебе надо выпить.

— Извини, Бред, — повторила она. — Мне не следовало плакать.

— Забудь, — быстро произнес я.

Она с горячностью тряхнула головой.

— Ненавижу слезы. Это нечестно по отношению к тебе.

Я сел в кресло рядом с пальто.

— В настоящей любви все честно, и... — начал я, но выражение ее лица остановило меня.

Я медленно отпил виски. Спиртное приятно разлилось по телу, и нервы начали успокаиваться. Элейн опустилась в кресло напротив меня.

Не знаю, сколько времени мы просидели так. Потом я снова наполнил мой бокал. Мир и покой вливались в мою душу. Дела отступили куда-то далеко, даже пережитое недавно разочарование забылось.

За окном смеркалось. Я поднял бокал и посмотрел на него. Слова сорвались с моих уст неожиданно для меня самого.

— Я люблю тебя, Элейн.

Опустив бокал, я поглядел на нее.

Она кивнула.

— И я люблю тебя, — отозвалась Элейн.

Теперь я понял, почему она кивнула. Мы словно знали это давно. Я не поднялся с кресла.

— Не знаю, как это случилось и почему.

— Неважно, — перебила она меня. — В тот момент, когда я увидела тебя, я вернулась к жизни. Я была одинока.

— Теперь ты не одинока, — сказал я.

— Правда? — чуть слышно спросила она.

Мы встретились в центре комнаты; внутри меня бушевал огонь.

Я почувствовал, как все мое тело охватило давно забытое напряжение. Руки сами прижали Элейн ко мне.

Она обняла меня за шею. Я заглянул ей в глаза.

Невидящие, затуманенные, они смотрели на меня; губы Элейн зашевелились.

— Нет, Бред, нет. Пожалуйста.

Я поднял ее на руки.

— Этому нет названия. Такого еще на свете не случалось, — глухо произнес я и прижал свои губы к ее губам. — Мы — первые.

Губы Элейн были теплыми, дрожащими; постепенно дрожь стихла, осталась лишь теплота. Элейн казалась статуэткой из слоновой кости; оранжевые лучи заходящего солнца придавали ее коже золотистый оттенок.

Ее тело, похоже, очень долго ждало искры, способной его воспламенить. Мы тотчас оказались в нашем собственном мире, на далеком облаке, мчащемся к Луне с космической скоростью.

Я отыскал губами ее рот, и тут в меня врезалась комета. Взорвалась внутри моего тела. Затем наступила поразительная тишина. Кувыркаясь, я летел в пустоте.

Безумная мысль мелькнула в мозгу.

Неплохой способ сквитаться с Мэттом Брэйди за уплывшие от меня пятьсот тысяч!

Глава 9

Меня разбудил шум льющейся воды.

Я полежал, не двигаясь, давая глазам привыкнуть к темноте. Машинально потянулся к сигаретам. Не нашел их на привычном месте. И только тогда понял, где нахожусь.

Перекатившись к краю кровати, я сел. Зажег лампу, стоявшую на тумбочке. Посмотрел на часы. Девять с минутами. Мардж, должно быть, волнуется. Я снял трубку и назвал телефонистке мой номер.

Возле уха зазвучали щелчки. Дверь ванной открылась, и в комнату вошла Элейн. Она замерла на мгновение, глядя на меня. Голова Элейн была обвязана маленьким полотенцем, а тело — большим турецким.

— Звонишь домой?

Это был не вопрос, а утверждение.

Я кивнул.

Элейн молчала. И тут я услышал голос Мардж.

— Бред?

— Да, — отозвался я. — Все в порядке, детка?

— Да, Бред. Где ты? Я волновалась.

— Со мной все в порядке, — сказал я в трубку, глядя на Элейн, которая по-прежнему неподвижно стояла в дверном проеме. — Зашел в одно место выпить.

— Это правда, что с тобой все в порядке? — произнесла Мардж настойчивым тоном. — У тебя странный голос.

— Говорю тебе — все в порядке, — раздраженно ответил я. — Просто выпил пару бокалов.

Элейн снова удалилась в ванную и закрыла за собой дверь. Я взял сигарету и попытался ее зажечь.

— Где ты? — спросила Мардж. — В конторе тебя ищут полдня.

— В баре на Третьей авеню, — соврал я. — Что им нужно?

— Не знаю, — ответила она. — Крис сказал, это связано со сталелитейщиками. Он просил тебя позвонить ему домой.

Мардж помолчала.

— Что случилось, Бред? Сорвалось, да?

— Да, сорвалось, — резко ответил я.

Я буквально увидел перед глазами ее ободряющую улыбку.

— Не расстраивайся, Бред. Это не слишком важно.

Обойдемся без этого заказа.

— Да, — отозвался я.

— Крис сказал, что тебе, возможно, придется съездить в их главный офис в Питтсбург. Я собрала твои вещи и отправила их в контору на тот случай, если они тебе понадобятся. Теперь ты ему позвонишь?

— Да, — ответил я.

Ее голос оживился.

— Позвони потом мне, чтобы я знала твои планы, ладно?

— Конечно, детка, — пообещал я.

— Надеюсь, ты не злоупотребляешь виски. Помни, что от алкоголя тебе бывает плохо.

Ее слова еще звучали у меня в ушах, когда я положил трубку. Точно по сигналу дверь ванной открылась, оттуда вышла Элейн.

— Ты могла не уходить, — заметил я. — Это не секретный разговор.

Ее широко раскрытые глаза были задумчивы.

— Я не могла стоять здесь и слушать, как ты обманываешь ее.

Я попытался отшутиться.

— Не хватило мужества?

На лицо Элейн набежала тень.

— Да, не хватило, — серьезно ответила она.

Я встал и шагнул к Элейн, но она увернулась от моей протянутой руки.

— Тебе нужно сделать еще один звонок, да?

— Он подождет, — сказал я, поймав Элейн.

Я поцеловал ее. Влага проступала через полотенце, закрывавшее тело Элейн.

Она обвила руками мою шею.

— Бред, милый.

Я поцеловал ямку на горле Элейн, где после душа остались капельки воды.

— Я люблю тебя, Элейн, — прошептал я. — Как никого прежде. Не думал, что способен на такое.

Я услышал ее счастливый вздох. Она крепче прижалась ко мне.

— Повтори, Бред. Заставь меня почувствовать, что ты не обманываешь меня, что это не игра. Скажи мне, что любишь меня так же сильно, как я люблю тебя.

Дозвонившись до Криса, я услышал его возбужденный голос.

— Где ты пропадал, черт возьми?

— Пил, — твердо произнес я. — Что случилось?

— Я пытался разыскать тебя. Завтра утром Брэйди хочет видеть тебя в своем питтсбургском офисе.

Его волнение передалось мне. Старый хрыч все-таки одумался, я поспешил с выводами.

— Поеду сейчас за авиабилетами.

— Я их уже купил, — сказал Крис. — Они лежат в аэропорте на твое имя. Рейс сто четыре, вылет в одиннадцать с четвертью. Твой чемодан тоже там, в камере хранения.

Я поглядел на часы. Они показывали десять с хвостиком; мне следовало поторопиться.

— О'кей, Крис. Выезжаю.

В его голосе зазвучали ноты облегчения.

— Привези домой говядины с питтсбургских скотобоен. Провернешь это дело — наедимся мяса жирного борова Брэйди.

— Свинина — крестьянская пища, — усмехнулся я. — Предпочитаю телятину.

Положив трубку, я повернулся к Элейн.

— Слышала?

Она кивнула.

— Поторопись. Времени в обрез.

— Это ты поторопись, — улыбнулся я, — и сложи вещи. Ты летишь со мной.

Удивленная, она села на кровати.

— Бред, не делай глупость. Это невозможно.

Я уже одевался.

— Крошка, — шутливо произнес я, — ты меня не знаешь. Для меня нет невозможного. Ты — мой талисман, и я не хочу расставаться с тобой, пока этот контракт не будет подписан, скреплен печатью и доставлен мне.

Пока Элейн собирала вещи и укладывала их в чемодан, я позвонил домой.

— Вылетаю в Питтсбург в четверть двенадцатого, — сказал я Мардж.

— Почему ты не перезвонил сразу?

— Не мог, — тотчас ответил я. — У Криса было занято. Я только что связался с ним. Меня хочет видеть Брэйди.

— Замечательно.

Она радостно засмеялась в трубку.

— Я горжусь тобой, Бред. Знаю, что ты добьешься своего.

Крис позаботился обо всем. К ручке моего чемодана была привязана записка, в которой сообщалось, что для меня забронирован «люкс» в питтсбургском отеле «Брук». В два часа ночи мы поднялись в номер.

Элейн стояла в центре комнаты, пока дежурный проверял, все ли в порядке. Наконец служащий отеля подошел ко мне с ключом в руке. Я дал ему доллар, и дверь закрылась за ним.

Повернувшись к Элейн, я улыбнулся.

— Хоть и скромен сей дом, зато он наш.

Она промолчала.

— Не печалься, милая, — сказал я. — Не такой уж плохой городок этот Питтсбург.

Наконец Элейн заговорила.

— Я, наверно, сошла с ума, коли позволила тебе сделать это. Что, если ты встретишь кого-нибудь из знакомых?

— А ты?

— Я никому ничего не обязана объяснять, — отозвалась она. — Но ты...

Я не дал ей договорить.

— Не волнуйся за меня.

— Бред, — возразила она, — ты не знаешь, что будут говорить люди, как они поведут себя...

— Мне это безразлично, — снова перебил я Элейн. — Плевать я на всех хотел. Меня интересуешь только ты.

Хочу, чтобы ты была рядом. Теперь, когда я нашел тебя, не хочу с тобой расставаться. Я слишком долго ждал тебя.

Она приблизилась ко мне. Ее глаза изучали мое лицо.

— Бред, ты говоришь серьезно?

Я кивнул.

— Мы же здесь, верно? Разве это не ответ?

Ее глаза по-прежнему смотрели на меня. Не знаю, что она пыталась увидеть, но ей, очевидно, это удалось.

Она не успела дойти до двери. Мой голос остановил ее. Она повернулась ко мне.

— Подожди, Элейн. У нас есть еще дела.

Я подхватил ее и отнес в спальню.

Глава 10

Административный корпус «Консолидейтид Стил» стоял на территории, обнесенной проволочным забором; здание сверкало белизной. За ним находились черные, покрытые слоем сажи литейные печи, трубы которых выбрасывали огонь и копоть в ясное голубое небо.

Служащий в форме остановил меня у двери.

— Мистер Ровен, — назвал я себя. — К мистеру Брэйди.

— У вас есть пропуск?

Я покачал головой.

— Вас ждут?

— Да.

Он снял трубку с телефона, стоявшего на столике, и что-то забормотал в микрофон, не спуская с меня глаз. Я зажег сигарету, но успел сделать лишь одну затяжку.

Он опустил трубку.

— Пройдите к лифту, мистер Ровен, — вежливо сказал служащий компании, нажав кнопку на стене.

Двери лифта открылись; в кабине находился второй человек в форме.

— Мистер Ровен, к мистеру Брэйди, — произнес первый, когда я шагнул в кабину. Двери закрылись за мной, и кабина заскользила вверх. Я посмотрел на лифтера.

— Наверно, легче пробраться к президенту, чем к мистеру Брэйди, — усмехнулся я.

— Мистер Брэйди — председатель правления, — с каменным лицом произнес человек.

Я чуть было не начал объяснять, что имел в виду президента страны, но сообразил, что моя ирония ему не понятна, и замолчал. Кабина остановилась, двери раздвинулись. Я вышел из лифта.

Человек в форме вынырнул из-за моей спины.

— Пожалуйста, сюда, сэр.

Я проследовал за ним по пустому облицованному мрамором коридору мимо ряда деревянных дверей.

Между ними висели светильники в виде старинных фонарей, зажатых в руках бронзовых древнегреческих героев. Мне казалось, что вот-вот одна из дверей откроется, и вышедший из нее сотрудник крематория отведет нас к праху.

Человек в форме остановился перед одной из дверей, тихонько постучал, затем открыл ее и жестом предложил мне войти. Оказавшись после полутемного коридора в ярко освещенной комнате, я заморгал.

— Мистер Ровен?

Девушка, сидевшая за полукруглым столом в центре комнаты, вопросительно посмотрела на меня.

Кивнув, я подошел к ней.

Она встала и вышла из-за стола.

— Мистер Брэйди в данный момент занят. Он просит извинить его. Будьте добры, подождите в соседней комнате.

Я мысленно свистнул. Отныне никто не смог бы убедить меня в том, что для мистера Брэйди в мире не существует ничего, кроме стали. С меня было достаточно того, что я увидел его секретаршу. Эта девушка была сложена для бега на длинные дистанции. Размер ее бюста соответствовал длине ног.

— А здесь нельзя? — улыбнулся я.

Моя улыбка пропала впустую; секретарша отвернулась и повела меня к другой двери. Я не спеша проследовал за ней, любуясь ее фигурой. Эта крошка явно знала себе цену. Она открыла передо мной дверь.

Остановившись, я посмотрел на девушку.

— Почему вы не носите форму? — спросил я.

Она не улыбнулась.

— Посидите здесь. Если вам что-нибудь понадобится, вызовите меня.

— Это здесь узаконено? — усмехнулся я.

Впервые ее лицо что-то выражало. Кажется, недоумение.

Я рассмеялся.

— Вы говорите серьезно?

Лицо девушки приняло прежний вид.

— Конечно, — отозвалась она. — Сигары и сигареты на столе. Газеты и журналы — на стойке.

Она закрыла дверь, прежде чем я успел сказать что-либо еще.

Я обвел взглядом комнату. Она была обставлена со вкусом. Возле обшитых дубовыми панелями стен я увидел несколько массивных кожаных кресел. Ворс пушистого ковра, казалось, доходил до щиколоток. На стене напротив двери висели фотографии.

Я подошел ближе. На меня смотрели знакомые лица.

Семь фотопортретов были подписаны Мэтту Брэйди президентами Соединенных Штатов. Вудро Вильсон, Хардинг, Кулидж, Гувер, Рузвельт, Трумэн и Эйзенхауэр.

Я потушил сигарету о пепельницу. Неудивительно, что лифтер не поддержал моей шутки. Президенты приходят и уходят, а Мэтт Брэйди вечен. Я сел и принялся разглядывать фотографии. Могучий коротышка этот Мэтт Брэйди. И умный. Не повесил эти фотографии в своем кабинете, где мог бы демонстрировать или, наоборот, не замечать их в присутствии посетителей, как поступил бы любой другой человек. Он разместил снимки здесь, как бы ставя президентов на место.

«Что я тут делаю?» — спросил я себя. Такой знаток социальной психологии, как Мэтт Брэйди, не нуждается в моих услугах. Я посмотрел на часы. Я уже провел в комнате пять минут. Если я все вычислил верно, меня пригласят к Брэйди через десять минут. Четверть часа — достаточный срок, чтобы ощутить психологическое воздействие комнаты ожидания.

Я усмехнулся. На мгновение он почти покорил меня.

Но для этой игры нужен второй партнер. Я поднялся с кресла и открыл дверь.

Девушка удивленно посмотрела на меня. Я взял журнал со стойки.

— Где можно помыть руки? — спросил я.

Она молча указала на дверь, расположенную напротив приемной. Я быстро пересек комнату. Открывая дверь туалета, услышал голос секретарши:

— Мистер Брэйди освободится через несколько минут.

— Попросите его подождать, — сказал я, быстро захлопывая за собой дверь.

Спустя десять минут кто-то вошел в туалет. Я увидел под дверкой кабины мужские туфли. Человек в нерешительности остановился. Это были ноги полицейского. Я мог сказать это, даже не глядя на отвороты серых брюк. Улыбнувшись, я затаил дыхание. Через несколько секунд туфли исчезли, дверь хлопнула.

Я вспомнил слова отца. Как-то в детстве он сказал матери, что из туалета меня можно вытащить только с помощью полиции.

Я сидел на крышке унитаза и листал журнал. Спустя пять минут дверь снова хлопнула. Я посмотрел вниз.

Мимо кабины прошли чьи-то маленькие ноги в начищенных до блеска черных ботинках. Я мысленно усмехнулся. Этот раунд остался за мной.

Я уронил журнал на пол. Через секунду вышел из туалета и шагнул к умывальнику.

Низкорослый мужчина, стоявший там, поднял голову и вопросительно посмотрел на меня. Я улыбнулся, изобразив на лице удивление.

— Мистер Брэйди, у вас тут шикарные кабинеты! — произнес я.

Личный кабинет Мэтта Брэйди размерами напоминал танцевальный зал. Он находился в углу здания, две его стены имели большие окна, в которые были видны производственные корпуса с буквами из нержавеющей стали — «Консолидейтид Стил». В углу, где сходились два окна, стоял стол. Напротив рабочего места Мэтта я увидел три глубоких кресла. В противоположном углу располагался длинный стол для совещаний с десятью стульями. В третьем углу стоял диван, возле которого находился кофейный столик с мраморной крышкой и двумя стульями.

Брэйди жестом предложил мне сесть и прошел к своему креслу. Молча сел за рабочий стол и посмотрел на меня. Я ждал, когда он заговорит. Его первый вопрос оказался неожиданным.

— Сколько вам лет, мистер Ровен?

Я с любопытством посмотрел на него.

— Сорок три.

Второй вопрос тоже застал меня врасплох.

— Какую сумму вы зарабатываете в год?

— Тридцать пять тысяч, — быстро ответил я, не успев соврать.

Он молча кивнул головой и посмотрел на свой стол. Там лежали листы с отпечатанным текстом. Он, кажется, изучал их. Я ждал, когда Мэтт снова заговорит. Через мгновение он поднял голову и уставился на меня.

— Вам известно, почему я пригласил вас сюда?

— Мне казалось, да, — честно сказал я. — Но сейчас я не уверен.

Он благодушно улыбнулся.

— Не люблю ходить вокруг да около, молодой человек, — сказал Мэтт. — Так что не будем тратить время зря. Хотели бы вы зарабатывать шестьдесят тысяч в год?

Я нервно рассмеялся. Этот старик произносил пятизначные числа с такой легкостью, что мне показалось — я снова попал в Вашингтон.

— Хотел бы, — ответил я.

Он доверительно подался ко мне.

— На вчерашней встрече вы изложили план, ориентированный на отрасль в целом. Помните?

Я кивнул, не решаясь раскрыть рот. Я тоже помнил, что моя разработка не очень-то понравилась ему.

— В вашем плане есть определенные огрехи, — продолжил Мэтт. — Но в целом он хорош.

Я медленно выпустил воздух из легких. Значит, большой босс все-таки заглотнул крючок. Меня охватило торжество.

— Я рад, что вы так считаете, сэр.

— Должен признаться, покидая совещание, я немного сердился, — конфиденциальным тоном сообщил Мэтт, глядя мне в глаза. — Из-за ваших обвинений.

— Я сожалею о них, сэр. Я высказал их лишь потому...

Он поднял в величественном жесте руку, останавливая меня.

— Не говорите больше ничего. Признаю, что сам спровоцировал вас. Но ваши слова произвели на меня впечатление. Вы оказались там единственным человеком, у которого хватило смелости назвать вещи своими именами.

Он лукаво улыбнулся.

— Со мной уже давно никто так не разговаривал.

Теперь я терялся в догадках. Не понимая, к чему он клонит, решил не раскрывать рта. Молчание — самая безопасная тактика.

Он махнул рукой в сторону окна.

— Видите, мистер Ровен? Это лишь часть «Консолидейтид Стил». Таких предприятий у меня в Штатах еще двадцать. Это одна из пяти крупнейших корпораций подобного рода в мире. Ее создал я. Многие люди не одобряют моих методов, но меня это не волнует. Важно то, что я превратил мечту в реальность. Я жил производством стали с двенадцатилетнего возраста. Тогда я таскал воду в литейном цехе.

Этот человек внушал мне почтение вопреки моей воле. В его голосе звучал пафос проповедника. Я молчал.

— Обвинив меня в эгоизме, вы были совершенно правы. Я не собираюсь оправдываться. Мне уже поздно меняться.

Я до сих пор не понимал, чего он добивается, и занял выжидательную позицию. Мэтт откинулся на спинку кресла и посмотрел на меня. Я вытащил сигарету и закурил ее. Он дал мне сделать одну затяжку. Я едва не свалился с кресла, услышав его слова.

— Вы мне понравились, мистер Ровен, — тихо произнес он. — Вы похожи на меня. Жестокостью, эгоизмом, безжалостностью. Я предпочитаю называть это практицизмом. Выживает сильнейший. Поэтому-то я и пригласил вас ко мне. Предлагаю вам должность вице-президента и директора по связям с общественностью. Оклад — шестьдесят тысяч в год. Мне нужен человек с вашим талантом, чтобы провести для «Консолидейтид Стил» ту кампанию, которую вы разработали для всей отрасли.

Я сжал подлокотники.

— А как быть с кампанией для отрасли?

Он сухо усмехнулся.

— Пусть они сами заботятся о ней, — невозмутимо отчеканил Мэтт.

Я помолчал. Всю жизнь я ждал подобного момента.

Теперь, когда он настал, я не верил в реальность происходящего.

Мэтт Брэйди заговорил снова. Очевидно, он принял мое удивленное молчание за знак согласия. Благостная улыбка вновь появилась на его лице. Пальцы Мэтта постучали по машинописным листам, лежавшим на столе.

— Мистер Ровен, в этих бумагах — ваша подробная биография. Все, что я успел собрать за ночь. Я считаю необходимым знать как можно больше о моих сотрудниках. Остается внести ясность в один мелкий вопрос.

Я посмотрел на Брэйди. У меня все еще голова шла кругом. Что он скажет сейчас?

Мэтт взглянул на бумагу.

— Ваши деловые качества оценены весьма высоко.

Вас считают прекрасным семьянином. Но я должен предупредить вас насчет вашей личной жизни.

Я похолодел.

— Что, мистер Брэйди?

— Эту ночь вы провели в отеле «Брук» с женщиной, которая не является вашей женой. Это — легкомысленный поступок. Работники «Консолидейтид Стил» постоянно находятся под наблюдением. Мы должны всегда помнить об этом.

Я начал сердиться. Как давно этот человек следит за мной? Может быть, его предложение — плата за отказ от Элейн?

— Под чьим наблюдением? — сухо спросил я. — Кто интересуется мною так сильно?

— Каждый человек, причастный к производству стали в Питтсбурге, может стать объектом пристального внимания, мистер Ровен, — сказал Брэйди.

Я должен был выяснить содержание этого досье.

— Полагаю, ваши шпионы сообщили вам имя моей спутницы? — спросил я.

Он бросил на меня холодный взгляд.

— Меня не интересует, с кем вы спите, мистер Ровен.

Я упомянул этот факт лишь в связи с нашим будущим сотрудничеством.

Я поднялся с кресла.

— Ваше предложение меня не заинтересовало, мистер Брэйди.

Он тоже встал.

— Не совершайте глупость, молодой человек, — быстро произнес Мэтт. — Ни одна женщина того не стоит.

Я сухо рассмеялся. Интересно, что бы он сказал, узнав, что речь идет о его племяннице.

— Это тут ни при чем, мистер Брэйди, — сухо произнес я, подошел к двери и открыл ее.

Служащий компании, сидевший снаружи возле двери, тотчас вскочил на ноги. Вопросительно посмотрел на меня.

Я бросил взгляд через плечо на маленького человека, стоящего возле стола.

— Вы переоцениваете роль слежки, мистер Брэйди, — заметил я. — Даже гестапо не помогло Гитлеру, когда его карта оказалась бита.

Глава 11

Я в ярости выскочил на улицу. Яркое солнце ослепило меня. Неподалеку находился бар «У Оскара». Там всегда царил прохладный полумрак. Я толкнул вращающуюся дверь.

Это был коктейль-холл с примыкающим к нему рестораном.

Я направился к стойке, забрался на сиденье. В баре было полно служащих «Консолидейтид Стил». Я понял это по эмблемам на их костюмах. Это заведение обслуживало «белых воротничков». Рабочие имели свои угодья.

Ко мне подошел бармен.

— Двойной «Блэк Лейбл» со льдом и лимонным соком, — заказал я.

Он бросил три кубика льда в бокал и поставил его передо мной. Взял с полки бутылку «Блэк Лейбл» и на три четверти наполнил бокал спиртным. Добавил туда сок, выжатый из половинки лимона.

— Полтора доллара, — произнес бармен.

Напитки стоили тут дешево. Я бросил на стойку пятидолларовую бумажку.

— Потом повторите, — сказал я.

Мне требовалось время на размышление.

Эти бумаги, лежавшие на столе Мэтта Брэйди, беспокоили меня. Человек, писавший рапорт, мог знать, что я приехал с Элейн. Это было плохо. Мэтт Брэйди скорее простит мне резкость, чем связь с племянницей. Хотел бы я знать, кто составлял этот рапорт.

Я подумал об Элейн, ждавшей меня в отеле. Вспомнил, как она держала себя утром за завтраком. Тогда я немного нервничал.

— Успокойся, — с пониманием сказала она. — Дядя Мэтт — не людоед. Он тебя не съест. Он всего лишь хочет обсудить с тобой сделку.

Я невольно улыбнулся. Для Мэтта Брэйди, возможно, это была всего лишь одна сделка из многих. Но не для меня.

Сделав глоток, я почувствовал, что во рту у меня вода. Жестом попросил бармена приготовить второй коктейль. Первый явно на меня не подействовал.

Я посмотрел на часы. Они показывали начало третьего. Мне ужасно не хотелось возвращаться в отель и рассказывать о случившемся Элейн.

Я выпил вторую двойную порцию и взглянул на себя В зеркало, висевшее за баром. Похоже, мне улыбалась дама. Я не ошибся. Девушка, чье лицо отражалось в зеркале, снова улыбнулась.

Повернувшись, я ответил ей улыбкой. Она махнула рукой. Я взял бокал и подошел к ее столику. Это была секретарша Мэтта Брэйди; мне стало немного не по себе.

Горькая улыбка искривила мои губы.

— Неужели старик отпустил вас на ленч? — спросил я. — Видно, и он боится профсоюзов.

Она проигнорировала мою иронию.

— Мистер Брэйди всегда покидает офис в час тридцать, — отозвалась девушка. — Назад он уже не возвращается.

Я умею расслышать приглашение. Я сел в кресло Возле девушки.

— Отлично. Не люблю пить в одиночестве, — произнес я.

Она улыбнулась.

— Перед уходом он позвонил вам в отель и оставил сообщение.

— Зря, — воинственно заметил я. — Не желаю иметь с ним никаких дел.

Она подняла руку, словно защищаясь от удара.

— Не сердитесь на меня, мистер Ровен. Я всего лишь его секретарша.

Она была права. Я вел себя как глупец.

— Извините, мисс... мисс...

— Уоллес, — подсказала девушка. — Сандра Уоллес.

— Мисс Уоллес, — торжественно произнес я. — Позвольте вас угостить.

Я сделал знак официанту и вопросительно посмотрел на Сандру.

— Сухой мартини, — сказала она.

Когда официант удалился, секретарша Мэтта посмотрела на меня.

— Вы понравились мистеру Брэйди.

— Зато он мне — нет, — заявил я.

— Он хочет, чтобы вы работали у него. Он уверен, что вы согласитесь. Юрист уже подготовил для вас контракт.

— Сыщики тоже работают у него по контракту? — спросил я.

Официант поставил бокал перед Сандрой Уоллес и ушел. Я поднял свой бокал.

— Единственная работа, которую я готов выполнять для него, — это наблюдать за вами.

Она рассмеялась.

— Вы сумасшедший.

— Конечно. Это я согласен делать бесплатно.

— Спасибо, мистер Ровен, — сказала она, поднося бокал к губам.

— Меня зовут Бред. Стоит кому-нибудь назвать меня мистером Ровеном, как я тотчас оборачиваюсь и ищу глазами моего отца. Мне всегда кажется, что обращаются к нему.

— О'кей, Бред, — улыбнулась она. — Но рано или поздно вы привыкнете к этому. И примете предложение мистера Брэйди.

— Вы слышали, что я сказал, покидая его кабинет. Я отказался.

Странное выражение появилось на ее лице. Мне показалось, что она уже не раз слышала подобные слова.

— Он добьется вашего согласия, Бред, — тихо произнесла Сандра. — Вы его не знаете. Мистер Брэйди всегда получает то, что хочет.

Внезапная мысль пронзила мою затуманенную алкоголем голову.

— Вы его не любите? — спросил я.

— Ненавижу, — прошептала она.

Моя голова быстро прояснилась.

— Тогда почему остаетесь у него? Вы не обязаны работать на Брэйди. Есть и другие места.

— С одиннадцати лет, когда мой отец погиб в литейном цехе, я знала, что буду секретаршей Мэтта Брэйди.

— Почему? — заинтересовался я.

— Моя мать привела меня к нему в офис. Я была рослой девочкой, но Мэтт Брэйди не ошибся насчет моего возраста. Я помню, как он вышел из-за стола и протянул мне руку. Его пальцы были холодными. Он сказал матери: «Не волнуйтесь, миссис Воленсевич. Я дам вам денег на жизнь. Когда Александра подрастет, я возьму ее работать к себе. Возможно, она даже станет моей секретаршей».

Он не забыл своих слов. Время от времени Брэйди звонил матери и справлялся, посещаю ли я нужные курсы, как учусь в школе.

Она подняла бокал с мартини и принялась рассматривать его.

— Если я уйду от него сейчас, он сделает все, чтобы я не нашла другой работы.

— Даже если вы покинете город?

Сандра горестно улыбнулась.

— Однажды я попыталась это сделать. Он быстро добился моего увольнения, а потом милостиво позволил вернуться к нему.

Я отпил коктейль. Он показался чересчур терпким. Я доставил бокал на стол. На сегодня достаточно алкоголя.

— Он вас содержит? — спросил я.

Она покачала головой.

— Нет. Многие так считают, но за все это время он не сказал мне ни единого слова, которое не имело бы отношения к моим служебным обязанностям.

Сандра пристально смотрела на меня. В ее глазах застыло недоумение, она словно просила разъяснить ей, в чем тут разгадка.

— Я его не понимаю, — добавила девушка.

В течение минуты я смотрел на Сандру.

— За вами он тоже следит? — спросил я.

— Не знаю. Иногда мне кажется — да, иногда — нет.

Он ко всем относится с подозрением.

Мне показалось, что я могу довериться мисс Уоллес.

— Вы видели рапорт, посвященный мне?

Сандра покачала головой.

— Он поступил непосредственно из отдела расследований. Мэтту Брэйди принесли запечатанный конверт.

— Есть ли у меня шанс раздобыть копию?

— Рапорт отпечатан в одном экземпляре, который лежит в столе у Брэйди.

— Вы не поможете мне взглянуть на него? Там может быть информация, грозящая мне серьезными неприятностями.

— Это вам не поможет, Бред, — сказала Сандра. — Если там действительно что-то есть, он это запомнил.

— Но я буду знать, что ему известно, и попытаюсь принять контрмеры, — быстро возразил я.

Она помолчала. Я видел: Сандра испугалась, что наговорила лишнего. В конце концов, она меня практически не знала. Я вполне мог быть одним из шпионов Мэтта Брэйди.

— Услуга за услугу, — произнес я. — Помогите мне, и я помогу вам. Дайте мне взглянуть на этот рапорт, и я спрячу вас от Мэтта Брэйди там, где вы никогда не попадете ему на глаза.

Она сделала глубокий вдох. Я вспомнил, что привлекло мое внимание, когда я находился в ее кабинете. У Сандры был потрясающий бюст, и на мгновение мне показалось, что сейчас он вывалится из ее платья. Она перехватила мой взгляд, и на ее губах появилась лукавая улыбка.

— Там его нет, — заявила девушка.

— А жаль, — сказал я, переводя взгляд на ее лицо. — Мне не повезло. Тогда я совместил бы приятное с полезным.

Щеки Сандры порозовели.

— Почему вы исключаете такую возможность? — тихо спросила она.

Глава 12

Мы прошли через большие стальные ворота, я свернул к входу в здание. Сандра коснулась моей руки.

— Сюда, — сказала она.

Я завернул за угол вслед за ней. Остановившись перед дверью, девушка вытащила из сумочки ключ и открыла ее.

— Личный вход Мэтта Брэйди, — пояснила Сандра.

Мы оказались в тесном коридоре. В нескольких футах от двери находился лифт. Она нажала кнопку, и двери раздвинулись. Сандра шагнула в кабину и, повернувшись ко мне, улыбнулась:

— Персональный лифт Мотта Брэйди.

Кабина начала подниматься. Сандра по-прежнему улыбалась мне.

Игнорировать ее приглашение было невозможно. Я прижал девушку к себе. Руки Сандры обвили мою шею; глаза ее были широко раскрыты. Мои губы коснулись губ девушки; Сандра ответила на мой поцелуй. То первое впечатление подтвердилось: эта леди была создана для забегов на длинные дистанции. Когда двери лифта открылись, она еще висела на моей шее.

Наконец Сандра оторвалась от меня, чтобы перевести дыхание. Ее глаза сверкали.

— Ты мне нравишься, — сказала девушка.

Я заставил себя улыбнуться. У меня не было права на ошибку.

— Ты в моем вкусе, — заявила она. — Я поняла это в тот момент, когда ты заставил его вытащить тебя из туалета.

Я молчал.

— Черт возьми! — вырвалось у Сандры, не отрывавшей взгляда от моих глаз.

— Что такое? — удивился я.

Вместо объяснения она повернулась и вышла из лифта. Я проследовал за ней в кабинет Мэтта Брэйди.

Обойдя стол, Сандра вынула из сумочки ключ. Поколебавшись, отперла ящик и вытащила досье.

— Я — дура, — сказала она, держа бумаги в руке. — Ты можешь заложить меня.

Я молча смотрел на нее. Прошло несколько мгновений; затем, не глядя на досье, она протянула его мне.

Второй раз за несколько секунд Сандра удивила меня.

Она даже не заглянула в бумаги.

— Ты не собираешься посмотреть этот документ? — спросил я.

Она прошла к своей двери и открыла ее. Остановилась у порога, поглядела на меня.

— Нет, — ответила Сандра. — Мне известно, что ты женат. Но если у тебя есть другая женщина, я не хочу знать ее имя.

Дверь закрылась за ней. Я подошел к окну, там было светлей. Мысленно снял шляпу перед Мэттом Брэйди.

Располагая минимумом времени, он упустил лишь самую малость. Вся моя жизнь была представлена на нескольких страницах. Я пролистал их, пытаясь найти имя моей спутницы.

Я зря волновался. В рапорте сообщалось, что меня сопровождала какая-то дама, которая провела ночь в моем номере. Следуя полученным указаниям, детектив прекратил дальнейшее наблюдение. Я положил бумаги на стол и закурил сигарету.

Я успел сделать лишь одну затяжку; дверь смежной комнаты открылась.

— Ну? — произнесла Сандра.

— Прочитал, — отозвался я, указывая на листы.

— Все в порядке?

Она вошла в кабинет, прикрыв за собой дверь.

— Да, — ответил я, начиная казаться себе дураком, и смущенно добавил:

— Не знаю, как мне отблагодарить тебя.

Она ничего не сказала.

Я шагнул в сторону лифта.

— Наверно, мне пора уходить.

— Сейчас нельзя, — возразила Сандра. — Тебя засекут. Охранник заметит на пульте сигнальную лампочку от лифта и пожелает выяснить, в чем дело.

Я замер.

— Как же мне выбраться отсюда?

Лукавая улыбка заиграла на ее губах.

— Придется ждать меня. Я ухожу около четверти шестого, после того, как схлынет толпа.

Я взглянул на часы. До четырех часов оставалось несколько минут. Сандра по-прежнему улыбалась, глядя на меня.

— Садись и жди, — сказала она. — Я дам тебе выпить.

Подойдя к большому дивану, я опустился на него.

— Это будет кстати.

Я наблюдал за тем, как она готовит коктейль. Когда Сандра протянула мне бокал, раздалось приятное позвякивание кубиков льда. Я с благодарностью отпил виски.

Она сели в кресло напротив меня.

— Какие у тебя планы, Бред?

Я сделал еще один глоток.

— Вернусь в Нью-Йорк и забуду эту поездку к Брэйди.

— Это будет не так-то просто, — заметила она. — Мэтт Брэйди хочет добиться твоего согласия работать у него.

Я улыбнулся Сандре.

— Не улыбайся, — серьезным тоном сказала девушка. — В отеле тебя ждет записка от Брэйди. Он приглашает тебя сегодня к себе домой на обед.

— Я не пойду.

— Пойдешь, — сказала Сандра. — По дороге в отель ты все обдумаешь. Вспомнишь сумму, которую он назвал, представишь себе, что можно купить на эти деньги, как они изменят твою жизнь.

Она сделала глоток.

— Тебе все заранее известно, — сказал я, глядя на нее.

Сандра отвела глаза.

— Нет, — отозвалась она. — Но я не раз видела подобное. Он получит тебя. Деньги для него — ничто. Он станет выкладывать их перед тобой до тех пор, пока у тебя не закружится голова. Будет вести сладкие речи, льстить тебе, рисовать твое будущее положение. А ты будешь смотреть на растущую кучу, и в конце концов у тебя глаза вылезут из орбит. И вот ты уже у него в кармане.

Я опустил бокал на столик.

— Почему ты говоришь это мне? — спросил я. — Какую цель ты преследуешь?

Она поставила свой бокал рядом с моим.

— Я видела многих влиятельных людей, которые ползали перед Мэттом Брэйди. Это зрелище вызывает у меня тошноту.

Ее голос оборвался; Сандра внимательно смотрела на меня.

— Что дальше? — тихо произнес я.

— Ты — большой, сильный, уверенный в себе мужчина. От тебя не пахло страхом. Ты не был так напуган, чтобы не видеть меня, точно я — мебель. Я заметила, как ты смотрел на меня.

— Ну и как?

Сандра встала с кресла и замерла. Потом вышла из-за столика и направилась ко мне. Я следил за каждым ее шагом. Наконец она остановилась и опустила глаза.

— Так, как ты смотришь сейчас, — сказала Сандра.

Я не произнес ни слова. Не сделал шага навстречу девушке.

Странная улыбка снова тронула ее губы.

— Я знаю, что не будешь моим, — сказала она. — Ты принадлежишь другой женщине. И ты это знаешь. Я почувствовала это, когда ты поцеловал меня. Но тем не менее для тебя я — не секретарша Мэтта Брэйди, не мебель в его кабинете, а живое существо, индивидуум, женщина. Вот как ты смотрел на меня.

Я не раскрыл рта. Самое замечательное в жизни — то, что каждый из нас является неповторимой личностью, а не винтиком машины. Обстоятельства и везение не делают одного человека ценнее других; каждый важен по-своему.

Я потянулся к бокалу, но ее пальцы перехватили мою руку. Наши глаза встретились.

Жилка запульсировала на моем виске. Не знаю, что удержало меня. Соблазн был велик. Сандра обладала всем, о чем может мечтать мужчина. Только любовь отсутствовала. Я был предназначен не ей.

Я неохотно освободил свою руку. Мне не хотелось обижать Сандру. Я не знал, что сказать.

Она пристально посмотрела на меня.

— У тебя есть женщина, да?

Я кивнул.

Сандра вздохнула. Затем заговорила, смущенно улыбаясь.

— Мне нравится в тебе и то, что ты честен. Тебе претит ложь ради лжи.

Она вернулась в свой кабинет, и вскоре я услышал стук пишущей машинки. Минуты тянулись медленно. Я подошел к окну и бросил взгляд на литейные цеха. Мэтту Брэйди было чем гордиться. При других обстоятельствах я мог бы испытывать к нему симпатию. Но сейчас это было невозможно. Вероятно, он сказал правду — мы были слишком похожи друг на друга.

Где-то в коридоре пробили часы. Когда Сандра появилась в кабинете, их мелодичный звон еще не стих. Я повернулся к девушке.

— Все в порядке. Через несколько минут мы сможем уйти, — сказала она.

Глава 13

Возле ворот я остановил такси. Без четверти шесть я уже был в гостинице. Странная это штука — мужское самолюбие. У меня его было на шестерых. Я чувствовал себя превосходно. Покажите мне парня, который в течение одного дня сумел бы отказаться от шестидесяти тысяч и сексапильной крошки.

Я гордился собой и спешил сообщить Элейн о своих подвигах. Распахнув дверь номера, я крикнул:

— Элейн!

В ответ — тишина.

Я закрыл за собой дверь и увидел записку, оставленную на столике. Мое торжество мигом улетучилось, внутри все опустилось. Она не могла уехать и оставить меня. Не могла!

Я взял листок бумаги и испытал облегчение; меня точно обдало свежим ветерком в душный день.

+++

16 часов 30 минут "Дорогой!

Женщина не может ждать так долго. Я ушла к косметичке. Вернусь к половине седьмого.

С любовью. Элейн"

+++

Я бросил записку на столик и подошел к телефону.

Снял трубку и заказал разговор со своим офисом.

— Ну как, Бред? — взволнованно спросил Крис.

— Неплохо, — отозвался я. — Брэйди предложил мне все бросить и перейти к нему.

— Какой оклад он тебе обещал?

— Шестьдесят тысяч в год.

В трубке раздался свист.

— Я ему понравился, — с сарказмом заметил я.

— Когда приступаешь к работе? — с нотой удовлетворения в голосе спросил Крис.

— Никогда. Я отказал ему.

— Ты рехнулся! — недоверчиво воскликнул он. — Только сумасшедший способен пройти мимо такой суммы.

— Тогда забронируй мне палату в «Корнел Клиник».

— Но, Бред... — возмутился он. — Ты же мечтал о таком шансе. Ты мог бы принять его предложение и оставить за собой фирму. Я бы управлялся здесь за тебя, и мы бы делили неплохой доход.

В его голосе зазвучали незнакомые мне нотки. Тщеславное желание быть первым лицом. Мне не понравилось, что мы вдруг стали компаньонами.

— Я же сказал тебе, что отказался, — сухо заметил я. — Пока что босс — я. Мне нужен заказ всей отрасли.

— Если ты поссоришься с Мэттом Брэйди, — сказал Крис, с горечью отказываясь от честолюбивой надежды, — можешь забыть об этом заказе.

— Это уж мои проблемы, — хмуро произнес я.

— О'кей, Бред, если ты так решил.

— Да, я решил именно так.

Возникла неловкая пауза, затем Крис спросил:

— Вернешься сегодня вечером?

— Нет, — вырвалось из моих уст. — Завтра. Сегодня у меня еще одна встреча с Брэйди.

— Я должен позвонить Мардж и предупредить ее? — официальным тоном спросил Крис.

— Я сам ей позвоню. До завтра.

— Врежь ему еще разок, — без энтузиазма сказал Крис напоследок.

Я продиктовал телефонистке мой домашний номер.

Пока Мардж шла к аппарату, я успел налить себе виски.

Оно показалось мне приятным на вкус. «Привыкаю», — мрачно подумал я. Услышал ее голос.

— Привет, детка, — сказал я.

— Бред, — обрадованно произнесла она.

Мардж, прекрасно знавшая меня, не спросила, что случилось. Я сам все ей рассказывал.

— У тебя усталый голос, — заметила она.

Я произнес лишь два слова, и она уже поняла мое состояние.

— Со мной все в порядке, — тихо произнес я. — Этот Брэйди — крепкий орешек.

— Ты провел у него в офисе целый день? — спросила Мардж.

Я обрадовался, что она так сформулировала вопрос.

Мне не придется сочинять.

— Да, — ответил я. — Он предложил мне работу.

Шестьдесят тысяч в год.

— Похоже, ты не очень этому рад, — заметила она.

— Верно. Я отказался. Он мне не нравится.

На мгновение я засомневался в ее реакции.

— Я уверена, ты знаешь, что делаешь, Бред, — без колебаний отозвалась Мардж.

— Надеюсь, да. Это бы означало потерю отраслевого заказа.

— Это не последнее предложение в твоей жизни, — сказала она. — Я не огорчена.

— До конца вечера я получу новую информацию, — быстро вставил я. — Иду к нему на обед.

— Заранее одобряю любое твое решение.

Я испытал неловкость — она безгранично верила в меня. Я поспешил сменить тему.

— Как Джини?

— У нее все о'кей, — ответила Мардж. — Но она ведет себя загадочно. Намекает на сюрприз в связи с нашим юбилеем. Интересно, что именно она утаивает.

— Скорее всего, ничего, насколько я знаю, — засмеялся я; вероятность того, что она проболтается Мардж насчет шубы, составляла пятьдесят процентов. — Есть вести от Бреда?

— Утром пришло письмо. Его простуда не прошла, он проведет в постели несколько дней. Я беспокоюсь.

— Не волнуйся, детка. Он поправится.

— Но если Бред в постели, значит, он серьезно болен.

Ты его знаешь.

— Возможно, он просто отлынивает от занятий.

— Но...

— Пустяки, детка. Не тревожься. Завтра увидимся.

— О'кей, Бред. Приезжай поскорее. Я соскучилась.

— Я тоже, детка. Пока.

Положив трубку, я добавил виски и лед в мой бокал, потом закинул ноги на диван. Меня охватило странное чувство. Что-то со мной было не так, но я не стал копаться в себе. Меня могла бы мучить старуха Совесть, но, похоже, я ее сейчас вовсе не интересовал. Возможно, секретарша Мэтта Брэйди ошиблась, и я ничем не отличаюсь от других мужчин. А может, я был прирожденным лгуном, правда, способным одновременно иметь дело лишь с одной дамой Или пришел к этому слишком поздно. Не знаю.

Элейн. Ее имя всплыло в моем сознании, и я улыбнулся. Ни одна женщина не была в такой степени создана для любви, как она. Все в ней вызывало восхищение, приводило в восторг — глаза, фигура, походка. Я сделал еще один глоток, закрыл глаза и увидел Элейн. Я словно выключил свет, чтобы заснуть. И это случилось.

Во сне она предстала передо мной маленькой девочкой, которая жила в Саттон-Плейс. Я вспомнил, как ходил из нашей квартиры на Третьей авеню, под железнодорожным мостом, смотреть на нее. Она была потрясающе хорошенькой, с длинными золотистыми волосами, и постоянно находилась под присмотром гувернантки в тщательно отутюженном платье.

Девочка ни разу не посмотрела на меня до тех пор, пока ее красно-синий мяч не откатился ко мне. Я поднял его и застенчиво отнес моей пассии.

Она молча взяла мяч, словно принести его ей было моей обязанностью, потом отвернулась. Но воспитательница велела девочке поблагодарить меня. Я услышал голос, напоминавший перезвон колокольчиков.

— Merci, — сказала девочка.

Я уставился на нее, затем помчался домой, взлетел по лестнице и спросил мать, что означает это слово.

— Кажется, по-французски это значит «спасибо», — ответила мать.

Я почувствовал руку на моем плече и проснулся.

Элейн улыбалась, глядя на меня.

— Опять напился, — сказала она.

Усмехнувшись, я привлек ее к себе и поцеловал в губы. Нам было так хорошо вдвоем. Спустя мгновение она освободилась.

— Эй! — воскликнула Элейн. — За что ты пил?

— За любовь, — ответил я.

Она улыбнулась и поцеловала меня. Окружающий мир исчез; я вернулся на землю, согретый излучением, исходившим от Элейн.

— Merci, — сказал я.

Глава 14

Аэропорт встречал нас огнями. Самолет коснулся бетонной полосы — сначала легко, как бы проверяя ее прочность, затем более основательно. Мы оказались среди множества светящихся фонариков.

— По-прежнему считаю, что это глупо, — повернувшись к Элейн, сказал я.

Она оторвала взгляд от иллюминатора.

— Не глупее, чем твой сегодняшний отказ пойти вечером к дяде Мэтту, — произнесла Элейн. — Ты мог с ним как-то договориться.

Испытывая раздражение, я рассказал ей обо всем, кроме установленной за мной слежки. Не стоило волновать Элейн.

— Не хочу работать на него. Мне нравится иметь собственную фирму.

Самолет покатился к месту стоянки, и я отстегнул ремень. Потом помог Элейн сделать то же самое.

— Я уверена, что выход существовал, — упрямо заявила она. — Я могла пойти с тобой и помочь. Но ты из самолюбия не захотел воспользоваться нашим знакомством.

Я рассердился еще сильнее, не имея возможности объяснить Элейн истинную причину, по которой я не осмелился пойти с ней на обед к Мэтту. После того рапорта ему достаточно было бросить один взгляд на племянницу, чтобы все понять. А тогда мне конец. Я подождал, когда она встанет.

— Тебе следовало хотя бы позвонить и сказать ему, что не можешь прийти.

Еле сдерживая себя, я сказал:

— Мне плевать, что он подумает.

Мы прошли к трапу. Подхватив наши чемоданы, я зашагал с хмурым видом к стоянке такси.

Внезапно она рассмеялась. Повернувшись, я удивленно посмотрел на нее.

— Над чем ты смеешься? — спросил я.

— Над тобой, — улыбнулась Элейн. — Ты похож сейчас на маленького мальчика, у которого ничего не получается.

Мне пришлось улыбнуться. Она была права. У меня все шло наперекосяк с того момента, как я сообщил Элейн о том, что решил не идти на обед к ее дяде. Затем я предложил провести ночь в Питтсбурге, а она настояла на нашем возвращении в Нью-Йорк. Мы успели сесть на девятичасовой самолет и весь рейс проспорили о том, следовало мне отправляться к Брэйди или нет.

— Так-то лучше, — заметила она. — Это — первая улыбка, которую я увидела на твоем лице за сегодняшний вечер. Если ты намерен завтра утром пойти в свой офис, тебе надо быть свежим, а не утомленным перелетом. Мы гораздо лучше отдохнем у меня в «Тауэрс».

— О'кей, — проворчал я, махнув рукой таксисту.

Автомобиль остановился возле нас. Открыв дверь, я положил чемоданы в салон, затем вслед за Элейн устроился на сиденье.

— К «Тауэрс», шеф, — попросил я.

Откинувшись назад, я зажег сигарету и услышал голос таксиста:

— Ну и ну, Бернард. Не узнал машину своего отца!

— Папа!

В дрожащем свете спички я увидел усмешку на его лице. Он включил передачу и обогнул бордюр, выруливая на шоссе.

— Ради бога, папа! — вырвалось у меня. — Смотри на дорогу!

Он горестно покачал головой.

— Печальный вечер.

Я услышал нечто похожее на смех.

— Когда ты был мальчишкой, ты узнавал мою машину за шесть кварталов, а сейчас...

— Довольно, папа.

Я засмеялся.

— Я узнавал тебя не по машине, а по твоему сумасшедшему стилю езды. Когда-нибудь ты поплатишься за него.

Он остановился перед светофором и посмотрел в зеркало заднего вида.

— Днем я говорил с Мардж. Она сообщила мне, что ты в Питтсбурге, у тебя там важные дела, вернешься сегодня вечером или завтра.

Я увидел, как он скользнул взглядом по Элейн. Я мысленно улыбнулся; автомобиль тронулся. Папа — настоящий таксист. Он всегда готов предполагать о людях худшее. Я обнаружил, что для меня он не делает исключения.

— Речь шла о важном заказе, папа. Но, как в сказке о золотой рыбке, он от меня уплыл.

Папу не так легко провести.

— А кто твоя спутница? Разумеется, товарищ по работе? — сухо спросил он.

Я посмотрел на Элейн уголком глаза. Она быстро пришла в себя. На ее губах играла лукавая улыбка.

— В некотором смысле — да, папа, — небрежно заявил я, зная, что мой ответ вызовет у него раздражение.

Я повернулся к Элейн.

— Элейн, это мой отец, — произнес я. — Он вечно склонен всех в чем-то подозревать, но я тут не виноват — он был таким еще до моего рождения. Папа, это миссис Шайлер, — сказал я в окошечко.

В темноте прозвучал спокойный голос Элейн.

— Рада познакомиться, мистер Ровен.

Папа смущенно кивнул. На самом деле он всегда немного робел, знакомясь с моими друзьями.

— Миссис Шайлер летела в одном самолете со мной.

Я предложил подвезти ее к отелю.

— Бред очень добрый человек, мистер Ровен, — подыграла мне Элейн. — Я просила его не делать крюк.

— Бернард весьма обходителен с женщинами, миссис Шайлер, — заметил отец. — Особенно с красивыми.

Она засмеялась.

— Теперь я вижу, в кого ваш сын такой галантный, мистер Ровен.

— Он славный парень, миссис Шайлер, — серьезным тоном заявил отец. — У него двое чудесных детей. Сыну почти девятнадцать, он учится в колледже, а дочь — старшеклассница.

Я увидел, как сверкнули зубы Элейн.

— Знаю, — сказала она.

— Он — превосходный муж и отец, — не унимался отец. — Бернард женат на очаровательной женщине, которую знает еще со школьной скамьи.

Я поерзал на сиденье. Что за муха укусила старика?

— Достаточно, папа, — перебил его я. — Уверен, миссис Шайлер не интересна моя биография.

— Пожалуйста, продолжайте, мистер Ровен, — попросила Элейн. — Я очарована вашим рассказом.

Папа будто только и ждал таких слов. Он не умолкал до тех пор, пока мы не остановились у отеля. Даже мне его рассказ показался смертельно скучным. Кому теперь интересно слушать о том, как плохо я учился и как бросил среднюю школу. Я испытал облегчение, когда мы добрались до гостиницы.

— Подожди меня, папа, — попросил я, вылезая из машины с чемоданом Элейн. — Я провожу миссис Шайлер.

Она пожала руку отцу и проследовала за мной через вращающиеся двери.

— Твой папа очень тобой гордится, Бред, — заметила Элейн, идя по коридору.

Я остановился у лифта.

— Я — его единственный сын. Он не объективен.

На ее губах появилась улыбка.

— Он имеет правд гордиться тобой. Ты — мужчина что надо.

Я не сразу уловил подтекст.

— Элейн, — прошептал я, — в чем дело?

— Ни в чем. — Она покачала головой. — Во всем.

— Я избавлюсь от него. Попрошу подвезти меня к гаражу. Скажу, что поеду домой на своей машине.

— Не будь дураком! — сказала она. — Отец ждал тебя в аэропорту с единственной целью — доставить сына домой. Неужели ты этого не понял?

Все сходилось. Отец не мог знать, что я обещал Мардж вернуться домой завтра, так как он говорил с ней днем, а я позвонил жене вечером. Мне следовало разгадать его замысел сразу — машина отца подъехала не из общей вереницы такси, он ждал меня где-то в стороне от стоянки.

— Я же говорил тебе, что нам следует остаться там, — с досадой произнес я.

— Теперь это не имеет значения, — бесстрастно обронила она.

Я посмотрел на Элейн. В ее глаза снова закралась боль, которая ранила меня. Мое сердце сжалось. Мы помолчали. Я мог лишь наблюдать за тем, как горечь разливается по ее лицу. Двери лифта открылись, и она шагнула вперед.

Я протянул Элейн чемодан.

— Позвоню тебе позже, — растерянно произнес я.

В ее глазах заблестели слезы. Она молча кивнула.

— Спокойной ночи, милая, — сказал я, когда двери стали закрываться.

Я вернулся через холл к такси.

— Поехали, папа, — устало произнес я, устраиваясь на сиденье.

Он молчал до тех пор, пока мы не выбрались на шоссе. Затем отец посмотрел на меня в зеркало.

— Она очень красивая, Бернард.

Я кивнул.

— Да, папа.

— Как ты с ней познакомился?

Я неторопливо поведал отцу обстоятельства нашей встречи. Когда я закончил, он грустно покачал головой.

— Какое несчастье!

Я обрадовался, увидев, что автомобиль подъехал к нашему дому и остановился. Мне не хотелось больше продолжать этот разговор. Уже перевалило за полночь.

— Ты можешь переночевать у нас, папа, — предложил я. — Уже поздно возвращаться.

Как всегда отец проявил стремление к независимости.

— Ерунда, Бернард. Ночь только начинается. Мой главный заработок еще впереди.

Как и прежде, мне пришлось его обмануть.

— Останься, папа, — попросил я. — Тогда утром мы сможем поехать в город вместе. Ты же знаешь, как я ненавижу электрички.

Мардж удивилась моему появлению; я объяснил ей, что встречу отменили в последний момент, и я решил вернуться домой. Джини спустилась вниз, и мы вместе выпили кофе на кухне. Я не забыл упомянуть мимоходом о том, что я встретил в самолете Элейн. На лице отца появилось странное выражение, но оно быстро исчезло, когда я заговорил о предложении Мэтта Брэйди.

Мы закончили в половине второго; аптека, расположенная через два дома от моего, уже закрылась, мне неоткуда было позвонить Элейн, и я лег спать.

Но заснуть мне не удалось. Раз пятьдесят я перевернулся с боку на бок. Среди ночи Мардж коснулась рукой моего плеча.

— Тебе плохо. Бред?

Ее голос был нежен, как сама ночь.

— Нет. Наверно, нервы.

— Слишком велика ставка, — прошептала она.

Я услышал шуршание простыни, и Мардж оказалась на моей кровати. Она обняла меня за шею, прижала мою голову к своей груди.

— Спи, малыш, усни, — тихонько замурлыкала она, точно убаюкивая ребенка.

Сначала я пребывал в напряженном состоянии, точно свернутая стальная спираль, затем, прислушиваясь к спокойному ровному дыханию жены, согреваясь теплом ее тела, я начал расслабляться. Наконец мои глаза закрылись.

Утром, приехав в свой офис, я первым делом позвонил Элейн. Ответ телефонистки не удивил меня. Еще в тот момент, когда Элейн шагнула вечером в кабину лифта, я понял, что произойдет. И все же сейчас я отказывался в это поверить.

— Что вы сказали? — глупо переспросил я, точно не расслышал слов оператора.

Голос девушки зазвучал громче. В нем слышалось раздражение, вызванное потерей времени.

— Миссис Шайлер сегодня утром уехала из гостиницы, — с испугавшей меня четкостью произнесла телефонистка.

Глава 15

К трем часам дня меня охватило отчаяние. Первоначальная злость сменилась обидой. Ей не было нужды так убегать. Мы — взрослые люди. Мужчины и женщины влюбляются, расстаются, но убегать ни к чему. От любви все равно не скроешься.

Я ушел с головой в работу. Мой единственный способ забыться. К полудню я замучил своих подчиненных. Вел себя, как одержимый, и знал это. Даже пропустил ленч.

Но мне не становилось легче. Боль съедала меня изнутри; я больше не мог ее терпеть.

Я выгнал всех из моего кабинета и попросил Микки сделать так, чтобы меня не беспокоили. Открыл бутылку шотландского виски и наполнил бокал. Спустя двадцать минут моя голова болела так же, как и сердце.

Зазвонил прямой телефон, не подключенный к селектору. Я долго сидел, слушая звонки. Отвечать не хотелось.

Но аппарат не умолкал. Наконец я подошел к столу и снял трубку.

— Алло, — буркнул я.

— Бред?

Мое сердце подскочило — я узнал ее голос.

— Ты где? — закричал я.

— У дяди Мэтта, — ответила Элейн.

Вздох облегчения вырвался из моих уст.

— Я решил, что ты сбежала от меня.

— Я действительно сбежала, — глухо отозвалась она.

На мгновение я потерял дар речи, безжалостная боль сдавила мои виски.

— Но почему? — с трудом вымолвил я.

— Ты создан не для меня, Бред.

Ее голос звучал так тихо, что я едва слышал его.

— Я поняла это вчера вечером. Я, верно, потеряла рассудок.

— Мой отец — старый человек, — быстро проговорил я. — Ты не понимаешь...

— Я слишком хорошо все понимаю, — перебила меня Элейн. — К сожалению. Не знаю, почему я пошла на это.

Мне с самого начала не на что было надеяться.

— Элейн!

Острая боль пронзила меня.

— Наверно, мне было одиноко, — продолжала она, будто не слыша меня. — Мне сильно не хватало Дэвида.

— Это не правда, милая, — в отчаянии произнес я, — ты обманываешь себя.

— Я больше не знаю, что есть правда, — устало промолвила она. — Да это и не имеет значения. Но я ясно поняла, что ты создан не для меня, и убежала, не дожидаясь той боли, которую я не перенесу.

— Но я люблю тебя, Элейн, — запротестовал я. — Люблю тебя так сильно, что буквально болен с того момента, как узнал о твоем отъезде. Ты создана для меня, как никакая другая женщина на свете. Мы способны дать друг другу все, что нужно мужчине и женщине.

Когда мы вместе, мы становимся единым целым.

— Это ни к чему, — оборвала меня Элейн. — У нас нет будущего. Мы обречены.

— Элейн! — воскликнул я. — Ты не можешь уйти от меня!

— Я не ухожу, — тихо отозвалась она. — Все будет так, словно мы и не встречались.

Горечь залила мою душу.

— Для тебя, возможно, да, — закричал я. — Но не для меня. С таким же успехом я могу считать, что никогда не рождался!

— В некотором смысле, Бред, — обманчиво спокойно произнесла Элейн, — именно так и будет казаться.

Я молчал. У меня больше не было слов.

— И вообще, — она словно вонзила мне клинок в сердце и теперь поворачивала его, — я звоню, чтобы сообщить тебе о приезде в Нью-Йорк дяди Мэтта. У него там дела, и он сказал, что, возможно, заглянет к тебе в офис, если найдет время. Прощай, Бред.

Трубка смолкла. Я медленно положил ее, уставился в пространство над столом. Внутри меня все похолодело.

Больше не будет снов, радости, восторга.

Ожил селектор. Не убрав бутылку, я нажал клавишу.

— К вам пришел мистер Брэйди, — сказала Микки.

— Я не могу его принять. Направьте мистера Брэйди к Крису.

— Но, мистер Ровен... — удивленно протянула Микки.

— Направьте его к Крису! Я же сказал, что не могу его принять!

Я ударил по клавише, отключая связь. Несколько мгновений смотрел на переговорное устройство; к горлу медленно подкатил комок.

Боль пробудила ярость. Я отшвырнул ногой стул.

Смел все со стола на пол.

Дверь моего кабинета начала медленно открываться.

Я тотчас подскочил и захлопнул ее. Из приемной донесся взволнованный голос Микки.

— Бред, что случилось? С вами все в порядке?

Тяжело дыша, я прислонился к косяку.

— Да, — выдохнул. — Оставь меня.

— Но...

— Со мной все в порядке. Отстань!

Я услышал шаги. Она отошла от двери; заскрипело кресло, Микки села за стол. Я медленно повернул ручку замка и обвел взглядом кабинет.

Он напоминал поле боя; я попробовал огорчиться этому, но не смог. Меня охватило безразличие. Я почувствовал выступивший на лбу противный липкий пот.

Извлек платок из нагрудного кармана и вытер лицо. Подошел к окну и распахнул его.

Прохладный воздух ворвался в комнату, и мне стало легче. Я долго стоял и смотрел в небо. "Болван, — сказал я себе. — Ты ведешь себя, как подросток. У тебя есть все.

Деньги. Положение в обществе. Уважение людей. Что еще тебе нужно? Ни одна женщина не стоит этого".

Да, именно так. Ни одна женщина не стоит этого. Я всегда считал так. Говорил это. Закрыв окно, я прошел по кабинету. Сел на диван, откинулся на спинку. Уставший, измученный я закрыл глаза — ив комнате появилась она.

Я ощущал нежность ее волос, видел ласковую улыбку. Повернувшись, уткнулся лицом в подушку дивана так сильно, что едва не задохнулся. Но ничто мне не помогало.

Я ударил кулаком в подушку, чтобы избавиться от ее лица, стоявшего передо мной. Открыл глаза, но она по-прежнему незримо присутствовала передо мной.

Я в ярости вскочил на ноги и закричал:

— Уходи! Оставь меня!

Мой голос разнесся по пустому кабинету. Я замолчал в смущении.

Глава 16

Проходя мимо администратора в моем клубе, я спросил его, не звонили ли мне.

Он посмотрел записи.

— Нет, мистер Ровен.

Я поднялся в свою комнату. Вчера вечером я предупредил Мардж, что дела задержат меня в городе допоздна, и я заночую в клубе. Уставший, подавленный, я решил начать с парилки, затем — массаж и душ.

Обхватив плечи руками, я лежал на столе, а Сэм возвращал меня к жизни. Сэм был мастером своего дела.

Мои мышцы быстро расслаблялись под его сильными пальцами.

Резкий шлепок по пояснице вывел меня из состояния задумчивости.

— Душ ждет вас, мистер Ровен, — сказал Сэм.

Я лениво перевернулся на спину.

— Спасибо, Сэм, — сказал я, направляясь в душевую.

Холодные струи обожгли меня, и я окончательно пришел в себя.

Вернувшись в офис, я заметил на лице Микки странное выражение.

— Позвоните Питу Горди, — сказала она.

— Соедини меня с ним, — попросил я, заходя в свой кабинет. Там уже был наведен порядок.

Микки проследовала за мной и положила на стол какие-то бумаги. Она молча повернулась, собираясь уйти.

Я остановил ее.

— Спасибо за то, что ты тут все прибрала.

Она в смущении уставилась на меня.

— Что на вас нашло, Бред? — спросила Микки. — Такое с вами впервые.

Я пожал плечами.

— Наверно, переутомился, — ответил я. — Это расплата.

Я понял, что она мне не поверила, но я был боссом, и Микки промолчала. Через несколько секунд она связала меня с Питом Горди.

Пит был одним из важнейших моих клиентов. Ему принадлежала крупнейшая на востоке независимая авиакомпания. Он финансировал четвертую часть моего бизнеса.

После обычных приветствий я спросил, чем могу быть полезным.

Тон его голоса был смущенным.

— Видите ли, Бред, — с гортанным акцентом уроженца Новой Англии произнес он, — даже не знаю, как вам об этом сказать.

Я на мгновение затаил дыхание, затем медленно выдохнул. Наверно, ему уже не было необходимости что-то говорить. У меня зародились подозрения в тот момент, когда я узнал о его звонке.

— Что, Пит? — деланно-равнодушным тоном спросил я.

— Я вынужден отказаться от ваших услуг, — заявил он.

— Почему?

Я знал ответ, но хотел выслушать его объяснения.

— Мне казалось, мы неплохо на вас работали.

— Вы правы, Бред, — быстро отозвался он. — У меня нет к вам никаких претензий, но...

— Но что? — спросил я.

— Кое-что случилось. Мои финансисты настаивают.

— Какое им дело до того, кто на вас работает? — взорвался я. — Вот уж не думал, что кто-то может вами командовать.

— Бред, не ставьте меня в еще более сложное положение, — взмолился он. — Вы знаете, как я к вам отношусь. Я ничего не могу изменить. Если я не сделаю этого, мне перестанут давать кредиты. Мэтт Брэйди отдал соответствующее распоряжение. Кто посмеет ослушаться его?

— О'кей, Пит. Я вас понимаю.

Я аккуратно положил трубку и ударил по клавише.

Попросил Микки пригласить ко мне Криса. Повернулся вместе с креслом и посмотрел в окно. Трудно было представить, что этот маленький старый человечек обладает такой властью.

Зазвонило переговорное устройство. Я нажал клавишу и услышал голос Микки.

— Секретарша Криса сказала, что он покинул офис еще до вашего появления.

— Когда он вернется?

— Она не знает, — ответила Микки.

Я отключил связь. Великолепно. Дом объят пламенем, а главный пожарник — в бегах.

Снова зазвонил телефон. Я снял трубку. Еще один клиент. Та же история. Извини, старина. Прощай. Это продолжалось весь день. Аппарат не умолкал. У меня не было времени сходить на ленч. Я принимал отказы.

К пяти часам телефон замолчал. Я с облегчением посмотрел на часы. Обрадовался завершению рабочего дня. Еще пара часов, и я снова окажусь в клетушке размером с телефонную будку, где все начиналось.

Я подошел к бару и открыл его. Виски исчезло. Я мрачно улыбнулся. Микки, убираясь в кабинете, приняла меры. Я распахнул дверь и посмотрел на нее.

— Куда ты спрятала виски? — спросил я. — Хочу выпить.

Она бросила на меня настороженный взгляд.

— Бред, это не повторится?

Я покачал головой.

— Нет, крошка. Мне нужно немного выпить.

Она вынула бутылку из шкафчика, стоявшего возле ее стола, и прошла вслед за мной в кабинет.

— Я составлю вам компанию.

Она наполнила два бокала и протянула один мне. Я с благодарностью отхлебнул виски.

— Крис не звонил? — спросил я.

Она покачала головой.

— Понятия не имею, где он.

И тут меня осенило.

— Он встречался вчера с Мэттом Брэйди?

Микки, похоже, удивилась.

— Когда я велел тебе направить старика к Крису, — добавил я.

— О — да, — вспомнила она.

— И долго они беседовали?

— Всего несколько минут. Затем мистер Брэйди ушел.

— Крис что-нибудь сказал тебе?

Микки покачала головой.

— Ни слова. Он ушел из офиса до вашего прихода.

Похоже, Крис сильно нервничал.

Я отпил еще немного виски. Мне все это очень не нравилось. Если допустить, что Мэтт Брэйди действительно дал команду насчет меня, то каким образом ему удалось так быстро раздобыть список наших клиентов? Старику понадобилась бы помощь кого-то из моих сотрудников.

Микки наблюдала за мной.

— Что случилось. Бред? Что происходит с заказчиками? Маккарти назвал вас коммунистом?

Я усмехнулся.

— Хуже. Я понравился Брэйди.

Глава 17

Я вернулся домой к обеду обессиленным. Мардж посмотрела на меня и отвела в гостиную.

— Выпей-ка коктейль перед едой, — предложила она. — На тебе лица нет.

Опустившись в глубокое кресло, я взглянул на жену.

Мне показалось, что я не был дома очень давно. В глазах Мардж затаилась тревога, но она не сказала ни слова, пока я не допил виски.

— Что стряслось, Бред? — спросила она.

Я устало откинул голову на спинку кресла. Закрыл глаза.

— У меня неприятности. Мэтту Брэйди не понравилось, как я говорил с ним, и он решил меня уничтожить.

— Это серьезно? — спросила она.

Я посмотрел на Мардж.

— Достаточно серьезно. Я потерял за сегодняшний день восемь важнейших клиентов.

В ее глазах появилось облегчение. Она присела на подлокотник кресла.

— И это все? — спросила Мардж.

— Это, по-твоему, пустяки? — спросил я. — Худшего случиться не могло.

Она улыбнулась, глядя на меня.

— Нет, могло, — тихо промолвила Мардж. — И я думала, это происходит.

Я не понял ее.

— Что именно?

Она взяла меня за руку.

— Я могла потерять тебя, — серьезно произнесла Мардж. — Ты вел себя так странно. Но теперь я знаю, что причина всего лишь в бизнесе. Связавшись со сталелитейщиками, ты заметно изменился.

Я промолчал.

— Так вот почему ты был последнее время сам не свой, поздно возвращался домой. Верно?

Я кивнул, не осмеливаясь заговорить. Мой голос мог выдать меня.

— Бедный, усталый малыш, — ласково промолвила она, прижимаясь губами к моей щеке.

Джини ушла на свидание, поэтому мы обедали вдвоем. Во время еды я поведал Мардж о том, что произошло днем. Она внимательно слушала меня.

— Что ты намерен предпринять? — спросила она, когда я замолчал.

— Не знаю. Посмотрим, что принесет завтрашний день. Жизнеспособность агентства зависит от объема оставшихся заказов. В любом случае скоро придется сокращать штат. Нынешнее количество сотрудников окажется нам не по карману.

— Ты должен будешь кого-то уволить? — спросила Мардж.

— Другого выхода нет, — отозвался я.

Она замолчала.

— Какое несчастье, — тихо произнесла Мардж.

Я прочитал ее мысли.

— Это для них не так уж и страшно. Меня уволили в период депрессии. Сейчас полно рабочих мест. Конечно, обидно расформировывать такую команду. Я долго ее сколачивал.

— Что говорит Крис? — спросила Мардж.

Она уважала его. Я пожал плечами.

— Не знаю, что он думает. Не видел его сегодня. Он ушел из конторы в начале дня.

— Странно, — сказала она. — Ему было известно, что происходит?

— Не знаю. Похоже, да.

Я поделился с ней моими подозрениями.

— Отказываюсь верить в это! — потрясенно заявила Мардж.

Я улыбнулся.

— Тщеславие — безжалостный повелитель, — сказал я. — Оно способно толкать человека на разные поступки. Иногда весьма неблаговидные. Это — закон нашего общества.

— Но Крис! — воскликнула она. — Ты столько для него сделал.

— Да? Посмотри на это его глазами. Он сделал столько же для меня. Теперь Крис хочет получить свою долю.

— Не верю, что Крис способен на такое, — возразила Мардж.

Я отодвинулся от стола вместе с креслом.

— Дай бог, чтобы ты оказалась права. Я бы хотел ошибиться.

Я услышал шум автомобиля, остановившегося возле дома.

— Кто это может быть? — спросил я.

— Наверно, Джини вернулась со свидания, — предположила Мардж.

Зазвенел дверной звонок. Жена встала. Я махнул рукой.

— Допивай кофе. Я сам посмотрю, кто там.

Я открыл дверь. Передо мной стоял Пол Реми. В первый миг я растерянно уставился на него.

— Пол! Каким ветром тебя занесло сюда?

— Мне надо поговорить с тобой, — сказал он, заходя в прихожую. — Ты в своем уме? Хочешь погубить себя?

Я забрал у него пальто и шляпу, повесил их в шкаф.

— Мы пьем кофе, — сделав вид, что не слышу его вопроса, сказал я. — Проходи, присоединяйся к нам.

Он направился вслед за мной в гостиную. Поздоровавшись с Мардж, повернулся ко мне.

— Что за войну ты затеял с Мэттом Брэйди? — спросил Пол.

— Я с ним не воюю, — спокойно объяснил я. — Просто я отказался от той работы, которую он мне предложил, только и всего.

— Я слышал другое, — раздраженно возразил он. — Говорят, ты выставил старика из своего офиса.

— И ты этому поверил, Пол? Я всего лишь отказался перейти к нему. Он явился ко мне, и я его не принял. Я был занят.

Пол уставился на меня, приоткрыв рот. Потом перевел дыхание.

— Ты его не принял, — с сарказмом произнес он. — Одного из пяти влиятельнейших бизнесменов этой страны. Ты его не принял. Наверно, ты рехнулся. Тебе известно, что к завтрашнему дню он уничтожит твое агентство? Где твоя голова, Бред?

— Ты опоздал, Пол. Он уже неплохо поработал сегодня. Я потерял за день шестьдесят пять процентов моих заказов.

Пол свистнул.

— Так быстро?

Я кивнул.

— Как ты узнал о случившемся? — спросил я.

— Пирсону известно, что я — твой Друг, — объяснил Пол. — Он позвонил мне, чтобы разобраться в ситуации до совершения каких-либо шагов. Я сказал ему, что ничего не знаю. Что мне известно лишь то, что сейчас обсуждается возможность использования твоей фирмы в интересах сталелитейной промышленности.

Вести распространяются быстро; слух уже пущен. Я откинулся на спинку кресла. Пол прав. Кто я такой, чтобы сражаться с Мэттом Брэйди? Я для него, что дробинка для слона.

Пол посмотрел на меня.

— С чего все началось? — спросил он.

— Брэйди пожелал, чтобы я отказал комитету по делам сталелитейной промышленности и перешел к нему.

Я сказал, что не желаю ни на кого работать, — скучным голосом объяснил я.

На меня навалилась усталость. Я закрыл глаза.

Впервые за день перед ними возникла Элейн. Мне не с кем было поделиться этим. Одно мое слово могло усугубить ситуацию. Если Мэтт Брэйди узнает правду, он придет в ярость.

Пол заговорил. Он пытался найти для меня выход, хотя сам чувствовал, что его советы звучат неубедительно. Потом Пол замолчал; мы продолжали сидеть с мрачными лицами.

Вдруг он щелкнул пальцами.

— Идея! — воскликнул Пол. — Элейн Шайлер!

Мою сонливость тотчас как рукой сняло.

— При чем тут она? — спросил я.

— Элейн — любимая племянница Брэйди, — пояснил он. — Я попрошу Элейн рассказать ему о том, как много ты для нее делаешь.

Я покачал головой.

— Не надо. Я сам способен постоять за себя.

— Не будь идиотом, Бред, — сказал Пол. — Он никогда не отказывает Элейн.

— Меня не интересуют возможности Элейн Шайлер!

Я встал.

— Это дело касается только меня и Мэтта Брэйди.

Оно не имеет никакого отношения к миссис Шайлер. Я не собираюсь идти к нему на поклон, держась за ее юбку.

— Но, Бред, — возразила Мардж, — ты действительно много для нее делаешь. Ты всегда говорил, что люди должны помогать друг другу.

— Не в такой ситуации, — сказал я. — Не желаю впутывать ее в это дело.

— Но почему, Бред? — мягко упрекнула меня Мардж. — Слишком многое поставлено на карту. Она будет рада помочь тебе. Ты сказал, что она тебе нравится, а ты нравишься ей.

— Верно, Бред, — вмешался Пол. — Эдит говорит, что Элейн от тебя без ума.

Я посмотрел на них обоих. Попытался заговорить, но не смог. Слова застряли у меня в горле. Дикая мысль пронеслась в голове. Что она сказала во время нашего последнего телефонного разговора? Или это сказал я?

Не помню.

Все будет так, словно мы никогда не встречались. Какие же мы идиоты! Как сильно можно ошибаться! Я обрел голос.

— Нет! — закричал я, выбегая из комнаты.

Глава 18

Небо искрилось миллионами звезд.

Ночь была ясной, прохладной. Сидя на ступеньках, я слегка вздрагивал. Упрямо не желая возвращаться в дом, затянулся сигаретой. Сквозь залитое светом окно гостиной я видел Пола и Мардж; они сидели за столом и разговаривали.

Я посмотрел на дом, затем на длинную дорожку, которая вела к улице. Интересно, как долго все это будет моим после закрытия фирмы. Прикинул размер моего состояния. Сумма была невелика. Я все доходы вкладывал в бизнес, расширяя его.

Напротив дома остановился автомобиль. Я услышал молодые голоса; на дорожке появилась Джини. Она что-то напевала. Я мысленно улыбнулся. Эту крошку ничто не выбьет из седла. В этом мире она чувствовала себя, как рыба в воде.

Увидев меня, Джини замерла.

— Папа! — воскликнула она. — Что ты здесь делаешь?

Я улыбнулся дочери.

— Дышу воздухом, милая.

Она чмокнула меня в щеку и села рядом со мной.

— Я не сказала маме о норковой шубе, — прошептала Джини.

Я промолчал. Я почти забыл о ней. Похоже, скоро такой подарок будет мне не по карману.

Умница моя дочь. Тотчас заметила мое настроение.

— Что-то случилось, папа? — обеспокоенно спросила она, вглядываясь в мое лицо. — Вы с мамой поссорились?

Я покачал головой.

— Ничего подобного, милая, — ответил я. — Деловые проблемы.

— О...

Похоже, она мне не поверила.

Я посмотрел на нее и понял, что она уже не ребенок, а женщина, наделенная интуицией, чуткостью и загадочностью, присущими этому полу.

— Почему ты решила, что мы с мамой поссорились?

— Просто так, — уклончиво ответила она.

— Какая-то причина есть, — настаивал я.

Она не взглянула на меня.

— Последнее время ты вел себя странно. У мамы было печальное лицо.

Я безуспешно попытался засмеяться. Я мог обманывать только себя.

— Это глупо, — сказал я.

Ее глаза встретились с моими. Она, казалось, повеселела.

— Я видела в газете фотографию этой миссис Шайлер, папа. Она очень красивая.

Я прикинулся дурачком.

— Да, она ничего.

— Дедушка считает, что она влюблена в тебя, — добавила Джини.

Я мысленно выругал отца. И додумался же он произнести такое!

— Ты его знаешь, — с подчеркнутым легкомыслием заметил я. — Ему кажется, что все женщины без ума от меня.

Ее глаза стали задумчивыми.

— Это возможно, папа. Знаешь, ты еще далеко не старик.

Я улыбнулся.

— Совсем недавно ты назвала меня старым занудой, напрочь лишенным романтики. Помнишь?

— Но ты мог в нее влюбиться, — не сдавалась она. — Такие вещи иногда случаются. Я однажды видела фотографию, на которой Кларк Гейбл...

— Это кино, — перебил я Джини. — И я не Кларк Гейбл.

— Ты красивее, чем он, — быстро отозвалась она.

Я недоверчиво посмотрел на нее. Лицо Джини было серьезным. Я засмеялся; на душе у меня потеплело.

— Лесть не приведет тебя ни к чему хорошему, — заметил я.

Внезапно она снова превратилась в юную, романтически-пылкую девочку.

— Правда, было бы ужасно, — произнесла Джини, — если бы она влюбилась в тебя и жила с мыслью о том, что ты никогда не будешь принадлежать ей?

Боль, почти утихшая за последний день, снова пронзила меня. Устами ребенка...

Я встал. С меня было достаточно.

— Заходи в дом, — сказал я. — У нас в гостях дядя Пол, он хочет посмотреть на тебя...

Спал я плохо. Слабые ночные звуки врывались в окна, не принося мне облегчения. Наконец первые серые тени нового дня стали закрадываться в спальню. Ночь не дала мне ответа; возможно, восходящее солнце подскажет выход. Я сомкнул веки и задремал...

Утром по дороге на работу я завез Пола в аэропорт.

Реми был очень мрачен.

— Позволь мне поговорить с ней, — попросил он перед отлетом.

Я покачал головой.

Он посмотрел на меня.

— Твоя дурацкая гордость... — пробормотал Пол, протягивая руку.

Его пожатие было теплым и дружеским. Наши глаза встретились.

— Надеюсь, все образуется, — искренне произнес Пол.

— Конечно, — сказал я с оптимизмом, которого не испытывал. — Должно образоваться.

Он повернулся в сторону самолета.

— Удачи тебе, — бросил Пол через плечо.

— Спасибо, — сказал я.

В походке Пола чувствовалось уныние. Я невольно окликнул его.

— Пол!

Остановившись, он обернулся.

— Это только первый раунд, — с улыбкой сказал я. — Не вешай носа.

В первое мгновение лицо его ничего не выражало, затем он улыбнулся мне в ответ.

— Ты сумасшедший, — сказал Пол, покачав головой.

Когда я вошел в офис, Микки сидела за столом. Ее пишущая машинка трещала, как пулемет.

— Вызови ко мне Криса, — сказал я.

Она кивнула в сторону двери моего кабинета.

— Он ждет вас там.

Я понимающе поднял бровь. Крис не терял времени даром. Я зашел в кабинет. Он сидел в моем кресле за столом и что-то писал. Заметив меня, поднял голову и начал вставать с кресла.

Я решил разыграть маленький спектакль и жестом усадил его обратно в кресло. Он с любопытством смотрел на меня. Я молча сел напротив Криса, не сводя с него глаз.

Через пару минут он смутился. Я увидел, как его лицо залила краска. Я по-прежнему не раскрывал рта.

Он откашлялся.

— Бред...

Я улыбнулся ему.

— Удобное кресло, а, Крис?

Он подскочил, точно сиденье обожгло ему зад.

Я встал, продолжая улыбаться.

— Почему ты не сказал мне раньше, что оно тебе нравится, Крис? — вкрадчиво спросил я.

Он покраснел еще сильнее.

Я заговорил, прежде чем он успел что-либо ответить.

— Если это правда, — обойдя стол и сев в кресло, продолжил я тихим ласковым голосом, — мы могли бы попытаться достать для тебя точно такое.

Он молчал; краска постепенно сошла с его лица. Я почувствовал, что к нему возвращается самообладание.

— Не понимаю, Бред, — сказал Крис. — Я только пытался помочь.

— Кому? — взревел я. — Себе?

Впервые за все время нашего знакомства я увидел его вышедшим из себя.

— Кто-то здесь должен сохранять голову на плечах! — закричал он в ответ. — Ты толкаешь агентство к пропасти, потому что тебе плевать на всех, кроме самого себя.

Мне стало легче. Честная схватка всегда была мне больше по душе, чем тайные интриги и закулисная борьба.

На Третьей авеню мы выясняли отношения в открытую.

— Где, черт возьми, ты провел вчерашний день? — спросил я.

— Я пытался уговорить Мэтта Брэйди оставить нас в покое. Был у него в офисе. Заключил с ним соглашение.

— Какое соглашение? Почти все наши клиенты уже ушли от нас, а оставшиеся, вероятно, уйдут сегодня.

Он сухо кивнул.

— Знаю. Когда ты отказался его принять, он пообещал мне, что уничтожит нас.

— Кто дал Брэйди список наших заказчиков и помог ему выиграть время? — Я встал с кресла. — Это так ты пытаешься мне помочь?

Его лицо снова зарделось.

— Ему потребовались некоторые справочные данные.

Я улыбнулся.

— Это звучит не слишком убедительно, правда?

Я обошел стол и посмотрел на Криса.

— Ты ведь и не рассчитываешь, что я тебе поверю?

Он в упор посмотрел на меня. Затем снова заговорил холодным, сдержанным тоном.

— Мне безразлично, веришь ты мне или нет. Я несу ответственность перед людьми, которые здесь работают.

Я не могу допустить, чтобы они оказались на улице.

— Очень благородно, — усмехнулся я. — Иуда тоже думал о других. Где твои тридцать сребреников?

Глаза Криса сверкнули. В них горели его амбиции. Я понял, что он считает меня конченым человеком.

— Брэйди оставит агентство в покое, если ты уйдешь, — сказал Крис.

— В этом и заключается ваше тайное соглашение? — с деланным интересом спросил я.

Он покачал головой.

— Я готов предложить тебе за фирму хорошую цену.

Ты должен уйти, так будет лучше для всех.

Я снова сел.

— Что ты называешь хорошей ценой?

Он задумался на мгновение.

— Пятьдесят тысяч.

Выгодное предложение. Эта фирма приносила доход свыше ста пятидесяти тысяч в год.

— Откуда такая щедрость? — саркастически спросил я.

— Это действительно щедрость, — с нажимом сказал Крис. — Посмотри правде в глаза, Бред: здесь твоя песенка спета. Оставшихся заказов не хватит на то, чтобы оплатить аренду помещения, не говоря уже о прочих расходах.

Он сказал правду, но почему-то она не произвела на меня впечатление. Если мне придется закрыть лавочку, я сделаю это. Но будь я проклят, если без борьбы отдам кому-то то, во что вложил столько труда и чем так гордился.

— Мэтт Брэйди согласен финансировать тебя? — спросил я. — Об этом вы тоже договорились?

Он мне не ответил.

С минуту я изучал лицо Криса. Он тоже смотрел на меня, не отводя глаз.

— Крис, — мягко произнес я.

Слабая искра триумфа мелькнула в его глазах; он выжидательно подался вперед.

— Я испытываю соблазн продать тебе агентство, — тихо произнес я. — Но моя ответственность перед работающими здесь людьми больше твоей. Понимаешь, я создал эту фирму и дал им работу. Самым простым выходом для меня было бы взять у тебя деньги и заняться чем-то другим. Я бы устоял на ногах.

— Конечно, Бред, — охотно согласился он, заглатывая наживку. — Ты способен на многое.

Я позволил Крису решить, что склоняюсь в нужную ему сторону.

— Ты действительно так считаешь? — спросил я, как бы сомневаясь в этом.

Теперь крючок застрял прочно.

— Ты один из лучших специалистов в этой области, Бред, — сказал он. — Любая фирма будет счастлива заполучить тебя. Твои профессиональные успехи говорят сами за себя. Посмотри, что ты сделал здесь, начав с нуля.

— Ты меня убедил, Крис.

Он встал, не скрывая своего торжества.

— Я знал, что ты проявишь благоразумие, Бред.

Крис обошел стол и хлопнул меня по плечу.

— Я сказал мистеру Брэйди, что ты прислушаешься к голосу разума.

Я посмотрел на него, изобразив на лице смущение.

— Кажется, ты не понял меня, Крис.

Его рука свалилась с моего плеча, нижняя челюсть отвисла.

— Раз я так хорош, я остаюсь здесь, — продолжил я. — Мы все это переживем. Моя ответственность перед сотрудниками слишком велика, чтобы я мог продать их, как рабов, новому хозяину.

— Но, Бред... — начал он.

Я перебил его.

— Ни тебе, ни Мэтту Брэйди я не доверия бы даже мою собаку. Тем более людей.

Я нажал клавишу переговорного устройства и услышал голос Микки.

— Да, Бред.

— Прошу весь штат, до единого человека, немедленно собраться в моем кабинете.

— Хорошо, Бред, — ответила она, и в динамике раздался щелчок.

Я повернулся к Крису. Он окаменел.

— Что ты здесь стоишь, малыш? — улыбнулся я, — Ты тут больше не работаешь.

Он собрался что-то сказать, затем раздумал и направился к двери. Когда он открыл ее, я увидел, что почти все сотрудники собрались в приемной. У меня родилась идея.

— Крис! — позвал я.

Он повернулся, держась за ручку двери.

Я заговорил громко, чтобы все услышали меня, тщательно выбирая слова для большего эффекта.

— Сообщи моей секретарше, куда отсылать твою корреспонденцию. К Мэтту Брэйди или к черту? — Я засмеялся. — Думаю, другого выбора у тебя не будет.

Глава 19

Сидя за столом, я наблюдал за тем, как сотрудники один за другим входят в мой кабинет. Я продолжал улыбаться, пока дверь не закрылась за последним из них. Когда улыбка исчезла с моего лица, я почувствовал, что его мышцы болят.

Это было хорошее собрание. Я описал все происшедшее, начав с первой встречи с Мэттом Брэйди и закончив объяснением с Крисом. Я сказал им, что не могу обещать ничего, кроме схватки; она будет тяжелой, но при их поддержке, я чувствую, мы победим.

Я не мог позволить себе потерпеть поражение, особенно теперь, когда они слышали мои слова, обращенные к стоявшему в дверях Крису. Кто-то предложил временно уменьшить оклады, пока мы не выкарабкаемся.

Я воздержался от этой меры, сохранив за собой право прибегнуть к ней, в случае нужды, позже. Затем я пожал руку каждого, и они удалились.

Это было великолепно. Я обещал им многое, но ничего — конкретно. Я подавленно уставился на стол. Телефоны молчали. Обычно в это время они были раскалены.

Я невесело улыбнулся самому себе. Если телефоны смолкли, значит, ты уже мертвец — так говорят бизнесмены. Я и правда казался себе трупом.

Я услышал трель телефона. Вялым движением нажал клавишу.

— Да?

— К вам пришла миссис Шайлер. Она спрашивает, есть ли у вас время познакомиться с информацией о ее деятельности, — бодрым суховатым тоном спросила Микки.

На мгновение я потерял дар речи.

— Пригласите ее, — сказал я.

Когда дверь открылась, я уже был на ногах. Попытался справиться с охватившим меня волнением. Дверь закрылась за Элейн.

Она замерла, глядя на меня. Ее глаза были полны сочувствия. Она не улыбалась. Затем Элейн медленно направилась к столу.

Я молчал, будучи не в силах вымолвить ни слова.

Что-то в этой женщине безумно трогало меня. Каждая клеточка моего тела трепетала.

Она подняла глаза.

— Неважно выглядишь, Бред, — тихо произнесла Элейн.

Я молчал, вбирая ее в себя взглядом.

— Ты не хочешь со мной поздороваться? — спросила она.

Я обрел дар речи.

— Элейн.

Потянулся к ее руке. Прикосновение к пальцам Элейн пробудило желание чего-то большего. Я попытался привлечь ее к себе.

Она покачала головой, и ее пальцы выскользнули из моей руки.

— Нет, Бред, — мягко произнесла она. — Все кончено.

Не будем возвращаться к этому.

— Я люблю тебя, — сказал я. — Ничего не кончено.

— Я совершила ошибку, Бред, — вполголоса пробормотала Элейн. — Пожалуйста, не напоминай мне о ней. Я Хочу быть твоим другом.

— Ты не любишь меня? — спросил я.

Я никогда еще не видел таких глаз. Они говорили о многом и были полны боли.

— Отпусти меня, Бред, — попросила она. — Пожалуйста.

Я перевел дыхание, вернулся к креслу и сел в него.

Дрожащими пальцами выбил сигарету из пачки и закурил. Сквозь облако дыма посмотрел на Элейн.

— Зачем ты вернулась, Элейн? Чтобы помучить меня?

Мне показалось, что я физически ударил ее. Она поникла на моих глазах. Ее голос зазвучал скованно.

— Во всем виновата я. Из-за меня ты поссорился с моим дядей.

— Тут ты ни при чем, — поспешил возразить я. — Он даже не знает о нашем знакомстве.

— Мне известно о досье, которое он на тебя завел.

Этот документ послужил причиной твоего отказа встретиться с ним вечером. Ты знал, что если бы я пошла с тобой, он бы обо всем догадался. Ты защищал меня.

— Я защищал самого себя. Действовал из эгоистических побуждений. Боялся нажить неприятности.

Она помолчала.

— Откуда тебе известно про досье? — спросил я, вспомнив о Сандре. Эта девушка могла вычислить имя."

— Мне сказал дядя Мэтт, — ответила Элейн. — Он рассердился на тебя за твой резкий тон. Он считал, что действует тебе во благо.

— Да избавит меня Господь от благих намерений Мэтта Брэйди, — с сарказмом заметил я. — Еще немного, и я окончательно погибну.

— Дядя Мэтт убежден, что у него тебя ждет блестящее будущее, — сказала Элейн.

— У меня здесь была прекрасная перспектива, — произнес я. — Твой дядя уничтожил ее. Теперь у меня нет ничего.

Я потушил сигарету, которая едва не обожгла пальцы.

— Он — великий благодетель, — добавил я. — Для тех, кто всегда поддакивает ему.

— Я могу поговорить с дядей Мэттом, — предложила она.

— Нет, спасибо. Я в этом не нуждаюсь. К тому же поздно. Он отнял у меня важнейших клиентов.

Я улыбнулся.

— Твой дядя не тратит времени зря.

— Бред, мне очень жаль, — выдохнула она.

Я встал.

— А мне — нет, — сказал я. — Во всяком случае, себя.

За все в этом мире приходится платить. Равной мерой.

Даром ничего не дается. Маленькое счастье — маленькая боль, большое счастье — большая боль. Баланс всегда сходится.

Она поднялась.

— Ты сдался, — в ее голосе прозвучало ледяное презрение.

— Что ты имеешь в виду? — удивленно воскликнул я. — Что мне делать? Подать на него в суд?

Ее глаза были холодны.

— Дядя Мэтт испытает разочарование, — заметила она. — Мне показалось, он предвкушает схватку.

— Чем я могу с ним сражаться? — спросил я. — Игрушечной саблей? Потеряв заказчиков, я остался без средств.

— У меня есть деньги, — сказала она.

— Побереги их.

— Я хочу помочь тебе, Бред. Могу я что-нибудь сделать?

Я посмотрел на нее и покачал головой.

— Не знаю, Элейн. Не знаю, в силах ли кто-нибудь помочь мне теперь. В этом бизнесе есть один неписаный закон, и я его нарушил. Клиент не должен страдать, что бы ни произошло с тобой. Никто больше не приблизится ко мне в страхе оказаться вымазанным той же кистью.

— А что другие члены комитета? — спросила Элейн. — Я знаю кое-кого из них. Твой план по-прежнему интересует их.

Я рассмеялся.

— Думаю, твой дядя уже обработал и их тоже.

— Откуда тебе это известно? — спросила она. — Я хорошо их знаю. Многие члены комитета не любят дядю Мэтта.

Ей следовало отдать должное. Попытаться стоило. Я потянулся к телефону.

— Кто не любит его особенно сильно? — спросил я.

— Ричард Мартин из «Индепендент Стил», — с воодушевлением сообщила она. — Ты собираешься ему позвонить?

Кивнув, я попросил Микки соединить меня с Мартин ном. Опустил трубку в ожидании звонка.

— Отлично, — сказала Элейн.

Глаза ее сияли.

— Мы и так уже потеряли много времени.

Я улыбнулся. Эта женщина была в моем вкусе. Мне нравилось в ней все. Даже ход ее мыслей. Она вытащила свой золотой портсигар. Я подошел к Элейн и поднес огонь.

Она посмотрела на меня; голубой дым окутал ее лицо.

Я усмехнулся.

— Если бы ты не была моей любимой, я бы пригласил тебя в компаньоны.

— Будь осторожен, — предупредила она, улыбаясь. — Я могу поймать тебя на слове. Тогда ты никогда от меня не избавишься.

— Неплохая идея. Из нас двоих убегаю не я.

Улыбка исчезла с ее губ.

— Почему мы не можем быть друзьями, Бред?

Я смотрел на нее так долго, что она смутилась. Опустила глаза.

— Почему, Бред? — тихо повторила Элейн.

— Когда-нибудь — возможно, — медленно произнес я. — Когда уйдет любовь.

Она подняла глаза. Я увидел в них такую боль, что мое сердце сжалось. Потянулся к Элейн, чтобы отвести эту боль, но моя рука замерла на полпути. Зазвонил телефон; я подошел к столу и снял трубку. Микки сообщила, что Мартин на ленче. Я попросил ее перезвонить ему позже.

— Он на ленче, — объяснил я.

— О... — рассеянно протянула Элейн, не поднимая глаз.

— Элейн, — резко произнес я.

— Что? — тихим голосом спросила она.

— Но любовь еще не ушла, Элейн, — сказал я.

Когда она подняла глаза, я понял, что ей не скрыть от меня правду.

Боль исчезла из ее глаз.

Глава 20

Мы отправились на ленч в «Колони».

Метрдотель встретил нас у входа.

— Мистер Ровен, — забормотал он, — у меня есть для вас особый столик.

Я огляделся по сторонам. Ресторан был полон людей, но этот человек умел льстить. Все столы были у него особыми. Он подвел нас к столу, расположенному в глубине зала. Казалось, еще два шага, и мы окажемся на Шестидесятой улице. «Интересно, дошел ли до него слух о моих неприятностях», — подумал я. Я не попадал в столь тяжелое положение с тех пор, как впервые еще молодым человеком пришел сюда с перспективным клиентом, на которого хотел произвести впечатление.

Улыбаясь, я сел. Если память меня не подводит, тот заказ я так и не получил.

— Чему ты улыбаешься? — спросила Элейн.

Я рассказал ей, и она тоже улыбнулась.

Потом я покачал головой.

— Должно быть, слух уже пущен. Ровену пришел конец.

Мы еще смеялись, когда над моим плечом раздался голос.

— Элейн Шайлер! Что вы делаете в этом городе?

Я встал, изобразив вежливую улыбку. Привлекательная моложавая женщина средних лет улыбалась нам. Узнав ее, я мысленно выругался. Мне не следовало приходить сюда с Элейн. Эта дама была репортером светской хроники одного телеграфного агентства. К завтрашнему дню мы попадем в каждую вторую газету, выходящую в стране. Мы представляли собой исключительно пикантную новость. Племянница Мэтта Брэйди и его враг вдвоем в ресторане.

Через несколько минут журналистка ушла; я посмотрел на Элейн.

— Тебе ясно, что это означает? — спросил я.

Она кивнула.

— Твой дядя придет в ярость.

Элейн улыбнулась.

— Меня это не волнует.

Она нежно дотронулась до моей руки.

— Я с тобой.

Мы вернулись в офис; пока я ждал разговора с Мартином, Элейн рассказывала мне о Мэтте Брэйди и сталелитейной промышленности. Я слушал ее с большим интересом. Эти люди играли жестко. Мои коллеги рядом с ними выглядели любителями. Мне показалось, что там не было человека, который, по меньшей мере однажды, не предал всех остальных. А многие — не только однажды. Это было, очевидно, их излюбленным развлечением.

Они действовали тайно и никогда не попадались. Не зря Мэтт Брэйди предупредил меня. Эти люди стоили друг друга.

Зазвонил прямой телефония снял трубку. Это была Мардж.

— Как дела, дорогой? — спросила она.

— Улучшаются, — ответил я, улыбаясь Элейн. — Утром приехала миссис Шайлер. Она предложила свою помощь, и я решил воспользоваться ею.

— Она поговорит со своим дядей? — спросила Мардж.

— Нет. Ты знаешь, что на это я бы не согласился. Мы связываемся с другими членами комитета; она помогает мне получить заказ вопреки воле Мэтта Брэйди.

— А, — разочарованно протянула Мардж.

— Я предпочитаю такой путь, — пояснил я.

— А как с Крисом? — уже другим тоном поинтересовалась она.

Я вкратце рассказал ей о том, что произошло утром.

Когда я закончил, в трубке воцарилось молчание.

— Ты меня слышишь? — спросил я.

— Да, слышу, — подавленно отозвалась Мардж.

— Почему ты молчишь?

— Не знаю, что сказать, — ответила она. — Вот уж не думала, что Крис...

— Забудь о нем, — сказал я. — Такое случается.

— Бред, — неуверенно произнесла Мардж.

— Да?

— Может быть, тебе стоит принять его предложение.

Если ты не получишь заказ, у тебя ничего не останется.

— Не говори глупости, Мардж, — сказал я. — Если я соглашусь, мне все равно конец. Деньги скоро кончатся, и мне больше некуда будет пойти. Проигравший никому не нужен.

— Утром я получила новое письмо от Бреда, — сообщила она, меняя тему.

— Хорошо. Что он пишет?

— Он выздоравливает. Надеется, что на следующей неделе сможет пойти на занятия.

— Прекрасно. Я же говорил тебе, что все обойдется.

— Надеюсь на это, — сказала она. — Но я не уверена.

Беспокоюсь. Все складывается плохо.

— Перестань волноваться. Этим делу не поможешь.

— Понимаю, — ответила она.

— Неприятности всегда наваливаются одна на другую перед просветом, — попытался пошутить я.

— Этого я и боюсь, — серьезно заявила она.

— Мардж! — резко произнес я, начиная терять терпение. Что это с ней сегодня? — Прекрати!

— Ты один? — спросила она, слегка изменив тон.

— Нет.

— У тебя миссис Шайлер?

— Да, — сухо обронил я.

В трубке стало тихо. Потом Мардж заговорила:

— Не забудь сказать миссис Шайлер о том, что мы оба благодарны ей за помощь, дорогой, — с сарказмом произнесла Мардж и опустила трубку.

Я бросил взгляд на Элейн. Она наблюдала за мной.

«Интересно, слышала ли она слова Мардж?» — подумал я и решил немного схитрить.

— До свидания, дорогая, — сказал я в смолкнувшую трубку и положил ее. Потом повернулся к Элейн.

— Мардж просила поблагодарить тебя за помощь.

— Твоя жена меня не любит?

— Почему? — смущенно улыбнулся я. — Она даже не знакома с тобой.

Элейн посмотрела на свои пальцы.

— Я ее не обвиняю, — сказала она. — На месте твоей жены я бы испытывала такие же чувства.

Я с облегчением услышал звонок. Микки наконец соединила меня с Мартином. Его голос звучал сухо. Да, он отлично меня помнит. Нет, он не заинтересован в компании по связям с общественностью. Конечно, он говорит только за себя, а не за всех членов комитета, но он сомневается в их заинтересованности после случившегося.

— А что случилось? — спросил я.

Его бесстрастный голос убил все мои надежды.

— "Консолидейтид Стил" вышла сегодня из ассоциации с целью реализовать свой собственный план по обеспечению связей с общественностью.

Я положил трубку и посмотрел на Элейн. Попытался улыбнуться.

— Твой дядя вышел из сталелитейной ассоциации; он знает, что без него у них не хватит средств на кампанию.

Она помолчала.

— Бред, разреши мне поговорить с ним. Он меня послушает.

Я устало покачал головой.

— Должен существовать другой путь.

— Какой? — упавшим голосом произнесла Элейн.

Я откинулся на спинку кресла.

— Не знаю. Но выход, несомненно, есть.

Я посмотрел на Элейн.

— Ты рассказывала мне о дяде и сталелитейной промышленности. Продолжай. Может быть, что-нибудь придет на ум.

Она говорила до конца рабочего дня. В начале седьмого что-то в ее словах привлекло мое внимание. Я сидел спиной к Элейн, уставясь на темнеющее небо. Повернулся к ней вместе с креслом.

Ее муж, сообщила Элейн, однажды узнал кое-что о том, как «Консолидейтид Стил» уладила неприятности, связанные с нарушением антитрестовского закона. Дэвид собирался поговорить об этом деле с Брэйди.

— Что там произошло? — спросил я.

— Я так и не узнала, — сказала она. — Дэвид лишь один раз говорил об этом. Он, кажется, был тогда чем-то возмущен.

— Он беседовал на эту тему с твоим дядей?

Ее лицо помрачнело.

— Не думаю, — ответила она. — Вскоре он заболел.

Интуиция подсказывала мне, что тут стоит копнуть глубже.

Я застал Пола в его вашингтонском кабинете. Не тратя времени попусту, я сразу спросил его:

— Чем компания Брэйди ответила на обвинение в нарушении антитрестовского закона?

— Они подписали соглашение. Почему тебя это интересует?

— Там все чисто? — спросил я.

— Да, — ответил он. — Это обычное дело. «Консолидейтид Стил» обещала не мешать своим конкурентам.

— Понимаю, — отозвался я. — Кто представлял интересы правительства?

— Не знаю Но могу установить. Это важно?

— По-моему, да. Надеюсь оказаться прав. Если я ошибаюсь, мне конец.

— Позвоню тебе завтра утром, — сказал он и положил трубку.

Элейн с интересом смотрела на меня.

— Ты что-то нашел?

Я покачал головой.

— Пока только копаю. Но я не имею права на проигрыш. Теперь расскажи мне все, что ты помнишь об этом деле. Все, что говорил о нем твой муж.

Ее глаза снова погрустнели; она принялась рассказывать.

Когда мы вышли на Мэдисон-авеню, было уже темно.

Часы показывали половину девятого. Я взял Элейн за руку.

— Пройдемся немного?

Она кивнула. Когда мы прошли квартал, Элейн спросила:

— О чем ты думаешь; Бред?

Я улыбнулся ей.

— Мне кажется, мы победим, — соврал я.

Ее пальцы сжали мою руку.

— Правда, Бред? Я так рада!

Остановившись, я посмотрел на Элейн. Ложь стоила того, чтобы увидеть ее глаза сияющими.

— Я же сказал, что ты принесешь мне удачу.

Ее глаза потухли.

— Прошлый раз этого не случилось, Бред.

— Тот эпизод не в счет, — быстро возразил я. — Ты была там ни при чем. Важно то, что намечается сейчас.

Ты здорово помогла. Без тебя у меня не было шансов на успех.

Она ничего не ответила. Мы молча миновали несколько кварталов. Холодный воздух пробудил во мне аппетит. Я остановился.

— Как насчет обеда? Я голоден.

Она посмотрела на меня с застывшим лицом.

— Думаю, этого делать не стоит, Бред.

Я усмехнулся.

— Почему? Боишься меня? Я тебя не съем.

Она покачала головой.

— Не в этом дело, Бред, — серьезно сказала Элейн. — Просто так будет лучше для нас обоих.

Боль, отпустившая меня на целый день, вновь вернулась.

— Какой от этого вред? — сердито спросил я. — Ты провела со мной весь день, и ничего страшного не случилось.

Ее глаза встретились с моими. Безумные тени плясали в их глубине.

— Это другое дело, Бред. Мы занимались делом. Теперь у нас нет повода.

— С каких пор мы нуждаемся в поводе? — сказал я.

Она проигнорировала мой вопрос.

— Пожалуйста, Бред, — промолвила Элейн. — Не будем ссориться. К тому же я очень устала.

Больше я ничего не сказал. Остановив такси, отвез ее к отелю, затем добрался до гаража и поехал домой...

Я вошел в коттедж, когда на часах было около десяти. Мардж читала газету. Она посмотрела на меня, и я понял, что она сердится. Я наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, но она отвернулась от меня.

— Эй! — запротестовал я с деланным легкомыслием в голосе. — Разве так следует встречать воина, вернувшегося с поля боя?

— С поля боя! — произнесла она.

Мне не понравилась ее ирония. Я решил промолчать.

Смешал немного виски с содовой.

— Я работал. Думаю, у нас появился шанс выкарабкаться.

— У нас? — саркастически заметила она. — Кого ты имеешь в виду? Себя и миссис Шайлер?

— Погоди, Мардж, — я посмотрел на жену. — Какая муха тебя укусила?

— Ты, видно, был слишком занят с миссис Шайлер, чтобы позвонить домой и предупредить меня, что не придешь к обеду.

Я ударил себя ладонью по лбу.

— Господи, совсем забыл.

Я улыбнулся Мардж.

— Извини, милая. У меня столько проблем...

— Для нее ты нашел время.

— Перестань, Мардж, — рассердился я. — Вчера ты сама хотела, чтобы я попросил миссис Шайлер о помощи. Сегодня, когда она сама предложила ее, ты недовольна. Разберись, чего ты хочешь.

— Ничего я не хочу! — взорвалась она. — Просто мне не нравится, как ты себя ведешь.

Я растерянно развел руками.

— Как я должен себя вести? У меня голова раскалывается от проблем, а ты говоришь о каком-то телефонном, звонке!

Она поднялась с кресла.

— Похоже, я напрасно теряю время, — сухо заметила Мардж.

На этот раз мое терпение лопнуло.

— Кто я такой, черт возьми? — закричал я. — Ребенок, который должен докладывать тебе каждые десять минут? Оставь меня в покое! У меня и без этого достаточно неприятностей!

Лицо Мардж побелело. Затем она повернулась и молча стала подниматься по лестнице наверх, в нашу комнату.

Я походил немного по гостиной, снова наполнил бокал, потом проследовал за Мардж в спальню. Взялся за ручку двери, толкнул ее. Дверь не открывалась. Я повернул ручку. Дверь была заперта.

Я постучал.

— Эй!

Мардж не отвечала.

Я снова постучал. Опять из комнаты не донеслось ни звука. Я беспомощно смотрел на дверь, не зная, что предпринять. Мардж впервые заперлась от меня.

Спустя несколько минут, в течение которых я успел почувствовать себя дураком, я отправился в комнату для гостей. Эту ночь я спал беспокойно.

Глава 21

Бритва в комнате для гостей оказалась тупой; давление в душе прыгало, не удавалось подобрать нужную температуру воды. Мне пришлось вытираться маленьким полотенцем.

Втянув в себя живот и с трудом обмотав полотенце вокруг бедер, я босиком направился в нашу спальню.

Комната была пуста, на кровати не лежало, как обычно, свежее белье.

Я порылся в шкафу и подобрал себе одежду. Потом спустился вниз.

На столе я не обнаружил привычного стакана апельсинового сока. Моя газета, смятая, валялась перед креслом Мардж. Я поднял ее и сел. Собрался посмотреть страницу с новостями бизнеса, но тут мой взгляд упал на заметку из раздела светской хроники.

"Миссис Хортенс (Элейн) Шайлер, племянница стального магната Мэтта Брэйди, заметная фигура вашингтонского света, наконец выбралась из раковины, в которую она заточила себя после трагической кончины ее мужа и двух детей, умерших от полиомиелита. Вчера ее видели в «Колони» в обществе интересного мужчины.

Мы установили, что его зовут Бред Ровен; он является крупным специалистом по связям с общественностью и, по слухам, помогает миссис Шайлер в ее работе по профилактике полиомиелита. Судя по ожившему, улыбающемуся лицу Элейн, эту пару связывают не только деловые интересы..."

Газета была сложена так, что эта публикация не могла остаться незамеченной мною. Разозлившись, я заглянул в раздел, посвященный бизнесу. Сегодняшний номер не радовал меня, его следовало сразу выбросить в ведро для мусора. Я увидел маленький заголовок: «Кристофер Проктор назначен специальным советником по связям с общественностью корпорации „Консолидейтид Стил“, возглавляемой Мэттом Брэйди».

Я швырнул газету на пол. Где же мой апельсиновый сок?

— Мардж! — закричал я.

Дверь кухни открылась. В образовавшейся щели появилось темное лицо Салли.

— Я не слышала, как вы спустились, мистер Ровен.

— Где миссис Ровен?

— Она ушла, — ответила Салли. — Я подам вам сок.

Она исчезла на кухне.

Пока я ждал сок, в комнате появилась Джини. По ее лицу блуждала загадочная улыбка.

— Если ты поторопишься, папа, — сказала она, — ты успеешь подбросить меня до школы.

Мое терпение истощилось.

— Почему ты не можешь, как другие дети, ездить на автобусе? — взорвался я. — Ты что, лучше других?

Улыбка исчезла с ее лица. Джини обиженно смотрела на меня. Сейчас она чем-то напоминала себя в детстве. Джини молча повернулась и вышла из комнаты.

Через секунду я вскочил и бросился вслед за дочерью. Услышал, как хлопнула входная дверь Распахнул ее. Джини бежала по дорожке.

— Джини! — крикнул я.

Она не обернулась, выскочила на улицу через ворота и исчезла за живой изгородью.

Закрыв дверь, я медленно вернулся к столу. Апельсиновый сок уже стоял там. Я рассеянно поднял бокал и выпил. Сок показался мне безвкусным. В ото утро все было плохо.

Салли принесла золотистую яичницу; масло таяло на тосте, бекон румянился красно-коричневой корочкой. Она поставила передо мной завтрак, налила кофе в чашку.

Я тупо посмотрел на еду. Вспомнил свои слова — яичница на завтрак делает день солнечным. Что со мной случилось? Отодвинув кресло, я встал.

Салли удивленно посмотрела на меня.

— Вам нездоровится, мистер Ровен? — спросила она с беспокойством.

Я посмотрел на нее, прежде чем ответить. Дом казался пустым, холодным. Словно любовь покинула его.

— Нет аппетита, — сказал я, выходя из комнаты.

Утро тянулось медленно. В офисе было тихо; мне звонили лишь дважды. Незадолго до ленча я услышал в трубке тихий голос Элейн.

— У тебя странный голос, — ответила она на мое приветствие. — Ты что, не спал?

— Нет, спал. — Мне не хотелось заканчивать разговор.

— А ты?

— Я вчера ужасно устала. Ты видел заметку в утренней газете?

— Видел.

— А твоя жена?

— Думаю, тоже.

Я хрипло рассмеялся.

— Мы не виделись с Мардж утром.

— Дяде Мэтту она тоже попалась на глаза. Он позвонил мне. Он очень рассержен. Потребовал, чтобы я больше не встречалась с тобой, назвал тебя авантюристом.

Я оживился.

— И что ты ему ответила?

— Сказала, что буду встречаться с кем хочу, — произнесла она. — А какого ответа ожидал ты?

Я проигнорировал вызов, прозвучавший в ее голосе.

У меня родилась идея.

— Он был зол, да?

— Еще как. Я не помню его таким сердитым.

— Отлично.

Я рассмеялся.

— Я помогу ему рассердиться еще сильнее. У нас будет роман.

— Бред, пожалуйста, — упавшим голосом взмолилась она. — Я сказала, что все кончено. Я не могу так жить.

— Это для газет, — пояснил я. — Хочу, чтобы твой дядя потерял голову от ярости. Тогда он может совершить ошибку.

Я услышал, как она глубоко вздохнула.

— Я не могу пойти на это, — сказала Элейн. — Он всегда был добр ко мне.

— О'кей, — резким, холодным тоном произнес я.

— Бред, пожалуйста, пойми...

Я перебил ее.

— Теперь я знаю, что ты тоже бросаешь меня, — с наигранным пониманием заявил я. — Все правильно, детка.

Я тебя не виню.

Я почувствовал, что она колеблется. Я молчал. Спустя секунду она заговорила.

— Хорошо, Бред. Что я должна делать?

Я постарался не выдать своего торжества.

— Надень свое самое нарядное платье. Сегодня ты устраиваешь коктейль для репортеров, чтобы рассказать им о своей деятельности.

— Это такой дешевый ход, — возмутилась она. — Воспользоваться страшным...

Я не дал ей договорить.

— Это не повредит твоему делу и поможет мне. Я позвоню тебе, когда все подготовлю.

Я положил трубку, выждал мгновение, затем снова поднял ее.

— Миссис Шайлер устраивает коктейль для прессы в связи с кампанией по профилактике полиомиелита, — сообщил я Микки. — Подготовь все к пяти часам в «Аисте». Пусть наши сотрудники притащат туда всех газетчиков и фотографов Нью-Йорка.

Я начал опускать трубку, затем передумал.

— Пусть наш собственный фотограф тоже там будет, — добавил я. — И поторопись. Я хочу, чтобы информация попала в утренние газеты, а также в телеграфные агентства.

— О'кей, босс, — отчеканила Микки.

Я услышал в трубке короткий сигнал. Затем снова зазвучал голос Микки.

— Пол на проводе.

Я нажал клавишу селектора.

— Пол? Ты нашел того типа?

— Да, — ответил он. — Это молодой человек по фамилии Леви.

— Ты его знаешь? — спросил я.

— Нет, — ответил Пол. — Он уехал отсюда, чтобы открыть частную практику в Уоппингер-Фолс, штат Нью-Йорк.

— Уоппингер-Фолс? — повторил я. Что-то меня насторожило. — Странно, не правда ли?

Обычно люди, вкусившие столичной жизни, редко возвращаются в глушь. Чаще они находят непыльную работу в какой-нибудь крупной компании.

— Сейчас, похоже, никто здесь о нем ничего не знает, — отозвался Пол. — Но когда-то его считали в министерстве одним из наиболее толковых юристов. С отличием закончил Гарвард. Специализировался в области антитрестовских законов. Это было его первое крупное дело.

— Почему он не довел дело до суда?

— Не знаю. Наверно, такова была установка министерства.

— Как его зовут?

— Роберт М. Леви, — с любопытством в голосе произнес Пол. — Ты что-то раскопал?

— Я плюю по ветру, — сказал я, — и надеюсь, что плевок угодит в лицо Мэтту Брэйди.

Я положил трубку и нажал кнопку сигнала. В кабинет вошла Микки. Я посмотрел на часы. Они показывали четверть второго.

— Узнай, где находится Уоппингер-Фолс, штат Нью-Йорк, и как туда добраться, — попросил я секретаршу. — Позвони в гараж, пусть пригонят сюда мою машину. Попроси Мардж прислать в офис мой темно-синий костюм и сорочку. Скажи ей, что я все объясню позже.

Перед тем как сесть в машину, я наспех проглотил сэндвич. В желудке у меня образовался комок — то ли от бутерброда, то ли от возбуждения, но это было лучше, чем ощущение пустоты, которое я испытывал последние дни.

Глава 22

Я добрался до Уоппингер-Фолс в половине третьего. Это был небольшой городок, который можно проехать за минуту. Нажав на тормоз, остановил машину напротив ряда лавок.

Я вылез из автомобиля и осмотрелся. Увидел несколько контор и телефонных будок. Быстро пролистал лежавшие там телефонные книги, но не нашел в них Роберта М. Леви.

Шагнув на проезжую часть, я почесал затылок.

Трудно было представить, что молодой способный адвокат открыл практику в таком захолустье. Я увидел идущего по улице полицейского и пошел ему навстречу.

— Вы мне не поможете? — обратился я к полисмену. — Я ищу одного человека.

Я давно заметил, что в глубинке штата Нью-Йорк люди еще более молчаливы, чем в Новой Англии. Этот полисмен подтверждал правило. Сдвинув фуражку на затылок, он осмотрел меня с ног до головы. Затем заговорил, а точнее, буркнул:

— Хм?

— Я ищу юриста Роберта М. Леви.

С минуту он молча пережевывал услышанное.

— Здесь нет такого юриста.

— Должен быть, — заявил я. — Мне сказали в Вашингтоне, что он живет тут. Я приехал к нему из Нью-Йорка.

— Вы имеете в виду город, — уточнил он.

— Да, из города.

— Хм, — выдавил из себя полисмен. — Славный денек для поездки.

Он пожевал табак и сплюнул его точно в придорожную канаву.

— Зачем он вам понадобился?

Мне показалось, что он знает, где живет Леви; я напряг фантазию.

— Хочу предложить ему работу. Хорошую.

Он пристально поглядел на меня.

— В Нью-Йорке мало юристов?

— Нет, но у Леви репутация лучшего специалиста в его области.

Полисмен посмотрел на мой автомобиль, потом перевел взгляд на меня.

— Здесь нет практикующего адвоката с такой фамилией, но какой-то Боб Леви есть. Во время войны он был летчиком. Асом. Сбил одиннадцать японских самолетов. После победы он недолго жил в Вашингтоне. Может, это он?

Мне хватило услышанного.

— Да, — быстро отозвался я, — он самый.

Я зажег сигарету. Похоже, этот Леви — парень что надо. Чем больше я узнавал о нем, тем труднее было поверить, что он обосновался здесь.

— Где я могу его найти?

Полисмен вытянул руку.

— Видите этот перекресток? Свернете направо и поедете до конца улицы. Возле его дома есть щит с надписью «Собачье пристанище».

Поблагодарив полицейского, я сел в машину. Свернув за угол, оказался на грунтовой дороге. Проехав около полутора миль, я уже решил, что стал жертвой розыгрыша, но тут ветер донес до меня лай собак, и внезапно дорога оборвалась.

На щите было выведено: «Собачье пристанище».

Чуть ниже — «Продаются щенки фокстерьера и уэльского терьера. Мистер и миссис Боб Леви».

Я вылез из автомобиля и направился к маленькому белому коттеджу, за которым виднелось проволочное заграждение псарни с радостно тявкающими собаками.

Возле дома стоял «форд» с кузовом типа «универсал».

Это была модель сорок девятого года. Я нажал кнопку.

Одновременно раздалось два звонка — в доме и у псарни. Лай усилился, точно по команде. Сквозь него я услышал мужской голос.

— Мы здесь.

Я спустился со ступенек и, огибая дом, направился в сторону псарни. Дорожка была аккуратной, трава — постриженной, клумбы — ухоженными.

— Сюда, — крикнул мужчина.

Я посмотрел сквозь решетку. Человек сидел на земле, что-то делая со щенком, которого держала на руках женщина.

— Одну минуту, — приятным голосом произнес мужчина, не поднимая головы. Женщина улыбнулась мне.

Прислонившись к ограждению, я наблюдал за ними.

Мужчина длинной кисточкой сосредоточенно чистил щенку ухо. Через минуту он, удовлетворенно хмыкнув, поднялся на ноги. Женщина отпустила собачку, которая побежала к своим сородичам.

— Жук забрался в ухо, — пояснил мужчина. — Пришлось его оттуда вытаскивать, чтобы не нажить неприятностей.

Я улыбнулся ему.

— Людям тоже залетает всякая гадость в уши, — заметил я. — Но в этом случае чистить их бесполезно. Тут надо чистить рты.

В глазах мужчины появился настороженный блеск.

Он бросил взгляд на женщину. Она молчала. Я посмотрел на нее и впервые заметил, что в ее лице присутствовали восточные черты.

— Чем могу быть вам полезен, сэр? — спросил хозяин псарни.

Я заметил, что его голос прозвучал подавленно, равнодушно.

— Хотите купить щенка?

Я покачал головой.

— Я ищу мистера Роберта М. Леви. Бывшего юриста из министерства юстиции в Вашингтоне. Вы здесь единственный человек с такой фамилией. Это вы?

Они снова переглянулись.

— Я пойду в дом, — сказала женщина. — У меня есть дела.

Я шагнул в сторону и дал ей пройти через калитку.

Проводил ее взглядом. В походке женщины тоже было что-то восточное. Она передвигалась маленькими, осторожными шажками. Я повернулся к мужчине и подождал, когда он заговорит.

Он смотрел на женщину до тех пор, пока она не скрылась в доме. В его глазах была тоска.

— Почему вы спрашиваете, мистер?

Я не знал, что мучило этого человека, но не хотел продлевать его страдания. Он чем-то нравился мне.

— Хочу получить некоторую информацию и совет, — произнес я.

Он посмотрел на мой автомобиль, потом снова на меня.

— Я уже несколько лет не занимаюсь юриспруденцией. Боюсь, я не смогу вам помочь.

— Меня интересуют не законы, а история.

Он, похоже, удивился.

— Вы вели одно расследование для министерства юстиции, — пояснил я. — Нарушение антитрестовского закона компанией «Консолидейтид Стил».

Я зажег сигарету, пристально наблюдая за Леви.

— Насколько мне известно, вы готовили судебное дело.

Его взгляд снова стал настороженным.

— Какое это отношение имеет к вам? — спросил он.

— Ко мне лично — никакого, — ответил я. — Но может иметь к бизнесу, которым я занимаюсь. Поэтому я и решил встретиться с вами.

— Вы — адвокат? — поинтересовался он.

Я покачал головой. Интуиция подсказывала мне, что я должен проявлять в разговоре осторожность, не то этот человек и вовсе замолчит.

— Я — консультант по связям с общественностью, Вытащив из кармана визитную карточку, я протянул ее своему собеседнику.

Внимательно изучив карточку, он вернул ее мне.

— Почему вы интересуетесь этим делом, мистер Ровен?

Я начал издалека.

— Восемь лет я создавал фирму, название которой вы только что прочитали. Я вложил в нее восемь лет напряженного труда. А все предшествовавшие годы готовился к нему.

Я сделал затяжку. Заметил появившийся на его лице интерес.

— И вот однажды, — продолжал я, — передо мной замаячил заказ от целой отрасли индустрии. Закинул удочку, и рыбка клюнула. Я почувствовал это. Затем один человек зашел ко мне в офис и предложил работу с годовым окладом в шестьдесят тысяч. Большие деньги.

Я мог купить на них все что угодно. И тут появилось некое «но».

Я снова замолчал, чтобы проверить, со мной он или нет. Он был со мной.

— Какое? — спросил Леви.

Снова затянувшись, я медленно произнес:

— От меня требовалось лишь одно — предать многих людей. Бросить на произвол судьбы моих сотрудников, которые своей работой подготовили почву для такого предложения. Наплевать на друзей.

Я растоптал окурок.

— Я дал этому человеку единственно возможный для меня ответ. Отказал ему. Это произошло несколько дней тому назад. Сегодня я почти разорен. Стою на краю пропасти. Потерял восемьдесят процентов заказов, потому что этот человек занес меня в свой черный список. Сюда меня привела интуиция. Я цепляюсь за соломинку. Пока я стоял здесь и разговаривал с вами, у меня сложилось впечатление, что некогда что-то подобное случилось и в вашей жизни. Причем по вине того же человека. Назвать его имя?

Когда Леви заговорил, взгляд у него был отсутствующий.

— В этом нет необходимости. Оно мне известно.

Он тяжело вздохнул. В его голосе прозвучала вся ненависть, на какую способен человек.

— Мэтт Брэйди.

— Мы оба — его должники, — тихо произнес я. — Хотите с ним расплатиться?

Он перевел взгляд, прежде обращенный в пространство, на меня.

— Здесь на солнце жарко, мистер Ровен. Давайте зайдем в дом и поговорим там. Моя жена сварит нам отличный кофе.

Глава 23

Кофе соответствовал его обещанию — горячий, черный, крепкий, но прозрачный, не мутный, как это порой бывает с некоторыми сортами. Мы сидели на кухне и разговаривали; нас обдувал свежий ветерок, врывавшийся через окна.

Жена Леви была евразийкой — наполовину немкой, наполовину японкой. Он познакомился с ней в Токио, когда служил в американской армии. Ее красота отличалась необычностью сочетаний. Миндалевидные, но голубые глаза. Золотистая кожа и бледно-розовый румянец.

Густые черные локоны обрамляли широкие скулы и тонкую шею.

Она внимательно слушала историю моих отношений с Мэттом Брэйди. Когда я замолчал, они переглянулись.

Леви заговорил с бесстрастным лицом.

— Чем, по-вашему, мы можем вам помочь, мистер Ровен?

Я растерянно развел руками.

— Не знаю, — сказал я. — Просто я решил попытать счастья. Надеялся что-то найти.

Он молча посмотрел на меня, затем его взгляд упал на чашечку кофе, стоявшую перед ним.

— К сожалению, вынужден вас разочаровать, мистер Ровен, — тихо произнес Леви. — Ничем не могу вам помочь.

Мне показалось, что он говорит не правду. Слишком заинтересованным было его лицо, когда я завел речь о Брэйди. Слишком сильная ненависть звучала в голосе.

Он чего-то боялся. Я не знал, чего именно, но был уверен в этом. Затем в моем мозгу мелькнула догадка. Все встало на свои места. Брэйди было что-то известно о Леви.

В какой-то момент, ведя расследование, Леви раскопал нечто, представляющее опасность для Брэйди. Я вычислил ответный ход стального магната. Ему следовало найти ахиллесову пяту противника и свалить его. То же самое он пытался проделать со мной. Вероятно, именно так Брэйди и поступил с Леви. Какая иная причина могла вынудить молодого юриста отказаться от блестящей карьеры и заняться делом, столь далеким от его подготовки и способностей?

— Что-то должно быть, — не отступал я. — Вы вели дело «Консолидейтид Стил». Мне говорили, что вы знаете об этой компании больше всех после Мэтта Брэйди.

Леви снова как-то странно переглянулся с женой.

— Боюсь, мне не известно о ней ничего такого, что могло бы помочь вам, — с упорством, равным моему, заявил он.

Я встал. Меня охватило чувство усталости и бессилия. Везде пустота. Очевидно, я уже был конченым человеком и лишь отказывался признать это. На моих губах появилась горестная улыбка.

— Он вас раздавил, — сказал я.

Леви ничего мне не ответил, он только посмотрел на меня своими непроницаемыми глазами.

Возле порога я обернулся.

— Вам здесь не нужен компаньон? — с сарказмом спросил я. — Или Мэтт Брэйди сам позаботился о собаках, бросив вас им на съедение?

В его глазах вспыхнул огонь.

— Собаки — это моя идея, — рассердился Леви. — Они добрее людей. Не знают, что такое предательство.

Я покинул дом, прошел по длинной аккуратной дорожке к автомобилю и поехал обратно. Половина пути до шоссе осталась позади, когда за моей спиной прозвучал автомобильный сигнал. Я посмотрел в зеркало. Жена Леви сидела за рулем «форда», который я видел возле коттеджа. Прижавшись к правой обочине, я пропустил ее. Она обогнала меня, подняв облако пыли, и остановилась за поворотом. Сбавив скорость, я подъехал к «форду». Жена Леви, выйдя из машины, махнула мне рукой.

Я нажал на тормоз.

— Мистер Ровен, — с акцентом произнесла она. — Мне надо поговорить с вами.

Я открыл правую дверцу.

— Да, миссис Леви?

Она села в автомобиль и нервно закурила сигарету.

— Мой муж хочет помочь вам, но он боится, — произнесла женщина. — Он подозревает, что вы — человек Брэйди.

Я сухо рассмеялся.

— Не смейтесь, мистер Ровен, — сказала она. — Это не шутка.

Смех застрял у меня в горле. Это действительно было не смешно. Только дурак смеется на похоронах. Тем более на своих собственных.

— Простите, миссис Леви, — извинился я. — Я не хотел вас обидеть.

Она внимательно посмотрела на меня.

— Мой муж хотел бы рассказать вам о многом, но он не может решиться.

— Почему? — спросил я. — Что может сделать ему Мэтт Брэйди сейчас?

— Боб волнуется не о себе, — ответила миссис Леви. — Он боится за меня.

Я ничего не понял. Какое отношение она имела к Мэтту Брэйди? Видно, глаза выдали мое удивление.

— Могу я поговорить с вами? — спросила она с мольбой в голосе.

Я услышал больше, чем она сказала. Миссис Леви обрушила на меня лавину вопросов. Друг ли вы нам?

Можно ли вам доверять? Не навредите ли вы мне?

Прежде чем ответить, я задумался.

— Вы можете быть знакомы с человеком всю жизнь и не знать, что он из себя представляет, — осторожно произнес я. — Затем что-то случается, и вы видите, что ваши прежние друзья вам никто, а человек, которого вы прежде вовсе не знали, протягивает вам руку помощи.

Сейчас такое происходит со мной. Мои старые товарищи не в силах помочь мне.

Она сделала затяжку; ее удивительные голубые глаза смотрели сквозь лобовое стекло на дорогу. Через несколько мгновений миссис Леви заговорила.

— Когда я встретила Боба, он был веселым, жизнерадостным молодым человеком, вечно улыбающимся и с оптимизмом смотревшим в будущее. Он был полон честолюбивых планов и надежд.

Сигарета догорела до фильтра, и она потушила ее о пепельницу. Теперь в голосе женщины звучали печальные ноты.

— Я уже давно не видела на его лице улыбку. Он утратил честолюбие; мы оба много пережили.

Ее странные глаза смотрели на меня.

— Как говорят на моей родине, любовь — предвестник всех несчастий. Это верно. Из-за нашей любви, из-за меня, муж проводит дни в изгнании.

Она потянулась к пачке сигарет. Я тоже взял сигарету и молча поднес миссис Леви горящую спичку.

Она глядела на меня, пока я прикуривал.

— Теперь вы понимаете, почему он не решился заговорить, — сказала женщина. — Я бы не хотела, чтобы вы считали его трусом.

— Я так не считаю. Но почему он вынужден молчать?

— Мэтт Брэйди — страшный человек, — медленно произнесла она. — Он узнал, что Боб незаконным путем ввез меня в Штаты. Детективы Брэйди не нашли компрометирующего материала на Боба, поэтому они взялись за меня. Боб хотел одного — вернуться в Америку со мной. Он купил поддельную визу и паспорт. Так я попала сюда.

Мы были счастливы, пока сыщик мистера Брэйди не сказал Бобу, что ему все известно, и если Боб не отступит, власти узнают об обмане. Боб поступил так, как только мог поступить. Он уволился. Ему было легче сделать это, чем отправить меня назад в Японию.

Я вспомнил, что Пол говорил мне о деле «Консолидейтид Стил». Оно закончилось подписанием соглашения после того, как Леви ушел из министерства юстиции. Без него дело рассыпалось. Мэтт Брэйди мог гордиться собой.

Я не знал, что сказать. Эти несчастные люди и так прошли через многое. Я не должен был умножать их страдания. Я молчал, выпуская дым через нос.

— Мой муж — несчастный человек, мистер Ровен, — услышал я голос женщины.

Я растерянно посмотрел на нее.

— Каждый день он медленно умирает на моих глазах. Он не может реализовать себя.

Я понял, что она имела в виду, но мне было не ясно, куда она клонит.

— Чем я могу вам помочь, миссис Леви? — с надеждой спросил я. — На мою шею уже наброшена петля.

— Боб знает о личных и профессиональных делах Мэтта Брэйди больше, чем кто-либо на свете, — сказала она, наблюдая за моим лицом. — Если бы вы предложили ему работу, он бы здорово помог вам.

— Он может получить ее в любой момент, — заявил я. — Но я не в силах заставить его. Вы сами только что объяснили мне причину.

Она посмотрела на мою сигарету.

— Он не знает, что я поехала за вами. Я сказала, что отправилась на рынок. Сейчас я вернусь домой и расскажу ему о нашей беседе. О том, что теперь вы знаете правду. Он придет к вам.

— Думаете? — спросил я, ощущая рождение новой надежды.

Она вылезла из машины и замерла на дороге. Ветер трепал волосы миссис Леви, и они закрывали ее лицо.

— Я заставлю его пойти, мистер Ровен, — сказала женщина. — Плевать на последствия. Я не хочу быть причиной его медленной смерти.

Она села в «форд» и развернулась. Я увидел выведенную на машине надпись: «Собачье пристанище».

Миссис Леви помахала рукой. На ее лице было выражение твердой решимости.

Я посмотрел в зеркало заднего обзора. «Универсал» почти исчез в клубах поднятой пыли, затем он скрылся за поворотом.

Стрелки на приборном щитке показывали почти четыре часа. Я повернул ключ, нажал кнопку стартера.

После негромкого урчания мощный мотор завелся. Я включил скорость и тронулся с места. Чтобы поспеть на пятичасовой коктейль Элейн, мне следовало спешить.

Глава 24

Скажи о ком-то нечто хорошее, и никто тебя не услышит. Зато пустить подлый, злой, скандальный слух тебе поможет весь город. Через три дня о нас писали все газеты от восточного побережья до западного. Наши фотографии публиковались едва ли не в каждом бульварном листке.

За четыре дня наш роман стал сенсационной новостью, оказался в центре всеобщего внимания. Нас видели на модных выставках, в самых фешенебельных ресторанах. Люди поворачивали головы в нашу сторону, разглядывали нас с открытыми ртами, перешептывались с многозначительными улыбками.

Элейн держалась бесподобно. Она не опускала глаз, шагала с высоко поднятой головой. Если она и слышала чьи-то слова, то не подавала виду. Если ей и было больно, то она скрывала это от меня. Чем больше я наблюдал за ней, тем сильнее она мне нравилась.

Я пытался объяснить Мардж, что я делаю, но она не желала меня слушать. Даже Джини смотрела на меня косо. Они обе словно не замечали моего присутствия. Даже отец не поверил мне.

Газеты донесли новость до всех людей, кроме того человека, которому она предназначалась. Каждое утро мы задавали друг другу один вопрос — есть ли вести от Мэтта Брэйди? И каждое утро ответ был одинаков — нет.

Но в среду, позвонив утром Элейн, я понял, что лед тронулся.

— Мне звонила тетя Нора, — сказала она.

— Кто это? — спросил я.

— Жена дяди Мэтта, — удивленно пояснила Элейн.

— Яне знал, что он женат. Никогда не слышал о ней.

— Тетя Нора — инвалид, — сообщила Элейн. — Она уже более сорока лет провела в инвалидном кресле. Она почти никогда не покидает дома.

— Что с ней?

— Через год после их свадьбы ее ноги и бедра были раздроблены во время автокатастрофы, — ответила Элейн. — Дядя Мэтт управлял новым «Штутцем», и автомобиль перевернулся. Его самого выбросило далеко от машины, а тетю автомобиль придавил. Он так и не простил себе этого.

— Рад слышать, что он способен испытывать человеческие чувства, — произнес я жестким тоном. — Я уже потерял надежду на это.

— Бред, не будь злым, — с укором попросила она. — Это страшная история. Тетя Нора была тогда молодой девушкой. Кажется, ей едва исполнилось девятнадцать.

Помолчав, я спросил:

— Что ей было надо?

— Она пригласила меня к ним в гости, — ответила Элейн. — Ее беспокоит то, что пишут в газетах.

— А дядя Мэтт что-нибудь сказал?

— По ее словам, он сильно рассержен. За завтраком он лишь сказал, что один раз уже предупредил тебя. Поэтому она и решила позвонить мне.

— Хорошо. Не ходи туда. Пусть он еще побеснуется.

Она заколебалась.

— Бред, ты уверен, что мы поступаем правильно?

Что это поможет нам?

— Не знаю. Я уже сказал тебе, что действую наудачу. Я пытаюсь вывести его из себя и заставить совершить ошибку.

— О'кей, Бред. Я позвоню тете Hope и скажу, что не могу прийти.

— Мы встречаемся за ленчем, — напомнил я.

— Да, — отозвалась она. — Ты не устал от этого спектакля?

— Кто играет? — насмешливо спросил я.

— Я же сказала — это кончено, — тихо промолвила она. — Мы же обо всем договорились, помнишь?

— Я знаю только одно — я по-прежнему с тобой. Когда мы вместе, ничто не имеет значения. Ни бизнес, ни деньги, ни Мэтт Брэйди.

— Ничто, Бред? А твоя семья?

Я закрыл глаза. Растерянно помолчал.

— Не отвечай. Бред, — быстро вставила она. — Это нечестно с моей стороны.

Трубка смолкла. Я медленно опустил ее. Элейн не хотела, чтобы я ответил. Боялась ли она моего ответа? Раздался сигнал селектора. Я нажал клавишу.

— К вам пришел мистер Роберт М. Леви, — доложила Микки.

Я почти потерял надежду увидеть его. Мне следовало понять, что такая женщина, как миссис Леви, сумеет добиться своего. Я помнил, какое выражение было на ее лице, когда она проезжала мимо меня.

— Пригласите его ко мне, — сказал я и повернулся лицом к двери.

Если бы секретарша не назвала его фамилии, я бы никогда не узнал в человеке, вошедшем в кабинет, того парня из Уоппингер-Фолс. На нем был темно-серый костюм, белая рубашка и бордовый галстук. На загорелом лице, возле уголков карих глаз, виднелись маленькие морщинки. Я поднялся с кресла.

На губах Роберта М. Леви появилась приветливая улыбка.

— Я хотел приехать в понедельник, — сообщил он. — Но все мои старые костюмы оказались мне велики, пришлось просить портного ушить их.

— Это вложение средств может никогда не окупиться, — заметил я.

Он медленно обвел взглядом кабинет и наконец снова посмотрел на меня. Вытащил сигарету и закурил.

— Я решил рискнуть, — сказал Леви. — Если ваше предложение еще в силе.

Этот бывший юрист нравился мне. Он был умен и смел. Форма рта и подбородка Леви говорила о его честности, порядочности. Такой человек не нанесет удар в спину. Я протянул ему руку.

— Добро пожаловать в город, фермер, — сказал я.

Улыбнувшись, он пожал мою руку.

— Наверно, это безумие, — отозвался он, имитируя речь провинциала. — Вы здесь неплохо устроились.

Его пожатие было крепким. Когда наши руки соприкоснулись, я почувствовал, что мы станем друзьями. И он, по-моему, почувствовал то же самое.

— Где тут можно повесить шляпу?

Теперь пришел мой черед удивить его. Я нажал клавишу. Из динамика донесся голос Микки.

— Да, шеф?

— Все готово? — спросил я.

— Да, шеф.

По ее голосу я понял, что она улыбается.

Я кивнул Леви, предлагая ему следовать за мной. Мы прошли через коридор в соседнюю комнату. Я остановился перед бывшим кабинетом Криса. Когда Леви поровнялся со мной, я указал на дверь.

Поглядев на нее, он повернулся ко мне и сказал:

— Тут уже есть моя фамилия.

Я кивнул.

— Эту табличку повесили здесь сразу после моего возвращения из Уоппингер-Фолс.

— Откуда вы знали, что я приду? — с трудом выговорил он.

— Я уже начал беспокоиться, — улыбнувшись, признался я. — Кабинет так красив, что я хотел показать его вам до того, как мы закроемся.

Он удивленно поднял бровь.

— Дела настолько плохи?

Я распахнул перед ним дверь.

— Положение серьезное, — ответил я, проходя за Леви в его кабинет. — Наш общий друг неплохо поработал. Пока что он бьет все наши козыри.

Он обошел стол и сел за него. Опустил пальцы на полированную поверхность. Это прикосновение было почти любовным.

— Хильда ждет в машине, — сказал Леви. — Я захватил сюда папку с моими материалами по Брэйди и «Консолидейтид Стал». Подумал, что они могут пригодиться.

— Хорошо, — сказал я. — Попросим мальчишку принести их.

На его лице мелькнула гримаса разочарования. Я тотчас кое-что сообразил.

— Позвоню в гараж, пусть пришлют человека за машиной. Тогда Хильда сможет подняться и осмотреть офис.

Я прошел к двери.

— Пока привыкайте к новому рабочему месту. После ленча познакомлю вас с людьми. Потом мы сядем и обсудим наши планы.

Леви встал из-за стола.

— Спасибо, Бред, — серьезным тоном произнес он. — Я ничего не смыслю в этом бизнесе, но надеюсь оказаться вам полезным.

— Одно ваше присутствие здесь — уже помощь, — заметил я. — Не каждый согласится прыгнуть на борт тонущего корабля.

Глава 25

За вторую половину дня я узнал о «Консолидейтид Стил» больше, чем за последние несколько недель. Но не видел, за что можно зацепиться.

Мэтт Брэйди был слишком хитер.

Около семи часов я откинулся на спинку кресла и устало потер глаза. Сдвинул стопку бумаг на край стола и посмотрел на Боба.

— С меня довольно, — сказал я. — Голова кружится.

Продолжим утром.

Он улыбнулся мне. Вид у него был такой же свежий, как и утром. Я позавидовал его молодости.

— О'кей, Бред, — сказал он, вставая.

Зазвонил телефон, и я машинально снял трубку.

— Да?

— Мистер Ровен?

Голос был женским, смутно знакомым, но я слишком устал, чтобы вспомнить, кому он принадлежит.

— Слушаю.

— Это Сандра Уоллес.

— Сэнди, рад тебя слышать.

Я заставил себя произнести эти слова как можно приветливей.

Она решила не тратить время попусту.

— Бред, я хочу тебя видеть.

Закрыв глаза, я склонился над столом. Только романа мне сейчас недоставало. К тому же я совершенно обессилел. Вообще-то она могла бы понять из прессы, что у нее нет шансов.

— Я в страшном цейтноте, — сказал я. — Не могу прилететь к тебе.

— Я сейчас в аптеке, что находится в твоем здании.

Я насторожился. Она звонила по делу.

— Так поднимайся же. К чему нам такие формальности?

Перед тем, как она повесила трубку, я услышал ее смешок. Боб с любопытством смотрел на меня. Я положил трубку.

— Может, завтра повезет больше, — сказал я.

Он ничего не сказал, только кивнул и направился к двери. Не дойдя до нее, замер, потом повернулся ко мне.

— Что, Боб? — спросил я.

— Конечно, это меня не касается, — сказал он. — Но я кое-чего не понимаю.

— А именно? — спросил я.

Он покраснел.

— Все эти публикации в газетах о вас и миссис Шайлер.

Он мог далее не продолжать. Я его понял.

— Вы хотите знать, почему мы не прячемся.

Я поднялся с кресла.

— Элейн — мой старый друг. Она на нашей стороне.

— Полагаю, вы знаете, что делаете, — сказал Боб.

По тону его голоса мне показалось, что мое поведение представляется ему неразумным.

Впервые я усомнился в том, что это была хорошая идея. Мардж и отец могут быть пристрастны, но этот парень — лицо незаинтересованное. Это взгляд человека со стороны.

— Я должен был хоть что-то предпринять, — вымолвил я.

Его голос стал более мягким, но в нем по-прежнему звучал скептицизм.

— Я встречал ее несколько раз в Вашингтоне. Она — одна из самых красивых женщин, каких я видел.

— Ее душа не менее прекрасна, чем внешность, — не, вольно вырвалось у меня.

В его глазах мелькнуло понимание, затем он быстро отвернулся.

— До завтра, Бред, — сказал Леви, протягивая руку к двери. Внезапно она открылась, и мы увидели Сандру.

— О, извините! — воскликнула она. — Я не хотела вам мешать.

— Все в порядке, Сандра, — сказал я. — Заходи.

— Я уже ухожу, — пояснил Боб. — До свидания, Бред.

Дверь закрылась за ним. Я вышел из-за стола.

— Рад тебя видеть, Сэнди.

Я пожал ее руку.

Она улыбнулась.

— Твой голос звучал в трубке не очень радостно.

— Я ужасно устал, — сказал я, подводя ее к креслу. — Твой шеф крепко мне врезал.

— Ты хочешь сказать, мой бывший шеф, — поправила она. — Я пришла за обещанной помощью.

Я не смог скрыть удивления.

— Ты все-таки ушла от него?

— С завтрашнего дня. Он еще не знает.

— Что толкнуло тебя на этот шаг? Я думал, ты смиришься.

— Ты, — ответила Сандра, посмотрев мне в глаза. — Я знаю, что у меня нет никаких шансов стать твоей. Но я не могу сидеть весь день в офисе и помогать ему.

Я не часто в жизни испытывал смущение. Но ее честность смутила меня.

— Ты очень добра, — сказал я.

Она встала и подошла ко мне, не сводя с меня глаз.

— Когда мы расстались в тот день, я сказала себе, что все кончено, что ты ничего не можешь мне дать. Что ты принадлежишь кому-то другому. Но прошел день; я видела, что происходит. Он причинял тебе боль, я страдала вместе с тобой. Поэтому и решилась.

Я молчал. Она стояла совсем рядом со мной. Я чувствовал возбуждение Сандры, охватившую ее животную страсть, которую я пробуждал в девушке. Овладев собой, я стал ждать.

— Ты, вероятно, совершенно равнодушен ко мне, а я теряю голову. У меня было много мужчин, я знаю, что говорю. Никто не действовал на меня так, как ты.

— Тебе еще мало лет, — глухо произнес я. — Однажды ты встретишь парня в твоем вкусе. Тогда я превращусь в бледную тень.

Слабая улыбка изогнула ее губы.

— Я поверю в это, когда нечто подобное случится.

Я повернулся и зашел за стол. Зажег сигарету.

— Ты действительно уходишь от него? — спросил я.

Сандра по-прежнему смотрела на меня. Она кивнула.

— Веришь мне?

Я не знал, что сказать.

Она вернулась к креслу.

— Ты обещал дать мне работу.

Я заколебался.

— Ты меня обманул? — быстро спросила Сандра.

Я покачал головой.

— Тогда я был весьма самоуверен. Не знал, на что способен Мэтт Брэйди.

— Значит, ты мне не поможешь?

— Этого я не говорил, — возразил я. — Просто не знаю, остались ли у меня друзья, которые прислушаются к моей рекомендации.

— Но ты попытаешься?

Она испытующе смотрела на меня.

— Буду стараться изо всех сил.

Сандра встала.

— О большем я не прошу.

Она взглянула на часы.

— Самолет улетает через час. Я успею.

Я вышел из-за стола.

— Ты позвонишь мне в понедельник?

— Позвоню, — ответила она, протягивая руку.

Я взял ее и опустил глаза.

— Сэнди, — сказал я. — Извини, если я оказался не тем человеком, за которого ты меня приняла. Я не хотел давать обещания, которые не в силах выполнить.

Она заставила себя улыбнуться.

— Для меня ты — настоящий мужчина.

Я заглянул в ее глаза. Они не лгали.

— Спасибо, Сэнди.

Ее нижняя губа задрожала. Я прижал Сандру к себе.

Поцеловал ее.

— Бред!

Она откинула голову назад. Молча, испытующе посмотрела мне в глаза.

— Извини, Сэнди, — прошептал я.

Ее губы раздвинулись, словно она собралась заговорить. Позади раздался какой-то шорох, потом я услышал голос.

— Бред, ты себя не жалеешь. Я решила вытащить тебя отсюда!

Скрипнула дверь, и на пороге кабинета появилась Элейн.

В первый момент мы от растерянности замерли, потом руки Сэнди, обхватившие мою шею, медленно упали вниз.

Улыбка застыла на лице Элейн, потом медленно исчезла. В ее глазах появилась боль. Элейн стояла в дверном проеме. Она показалась мне маленькой, хрупкой.

Элейн взялась за ручку двери, словно для того, чтобы не упасть. Она перевела взгляд с меня на Сэнди, потом обратно. Наконец заговорила.

— Здравствуй, Сандра.

Я почувствовал, что Элейн с трудом владеет своим голосом.

— Миссис Шайлер, — глухо промолвила Сэнди.

Элейн словно отгородилась от меня вуалью, опущенной на глаза.

— Кажется, я ошиблась, Бред, — сказала она; ее голос был полон горечи. — Не поверила тебе, когда ты сказал, что пойдешь на все ради победы. Теперь я буду умнее!

Дверь хлопнула. Элейн исчезла. Мы с Сэнди уставились друг на друга. Затем оцепенение прошло. Я бросился к двери, распахнул ее. Приемная была пуста.

— Элейн! — закричал я, выбегая в коридор. Услышал, как сомкнулись двери лифта. — Элейн! — снова позвал я, подбежав к ним.

Но было уже поздно. Я беспомощно посмотрел на двери, затем повернулся и медленно побрел в офис.

Сандра стояла там и глядела на меня. Я прошел мимо нее и подавленно опустился в кресло.

— Ты сильно любишь ее, Бред, — сказала девушка.

Я кивнул.

Она подошла к двери и открыла ее.

— До свидания, Бред.

— До свидания, — отозвался я.

Дверь захлопнулась. Я откинулся на спинку кресла и сомкнул веки. Я физически ощущал боль, появившуюся в глазах Элейн. У меня заныло сердце. Все было плохо.

Ничего хорошего больше не будет. Разве что у Мэтта Брэйди.

Он победил. У меня не осталось сил на борьбу. Я обвел взглядом кабинет. Вечеринка была прекрасной, но она подошла к концу. Надо платить по счетам. Завтра я закрою агентство, а на следующей неделе начну искать работу.

Я прошел по кабинету в поисках бутылки. Пусть лучше виски достанется мне, чем новому хозяину офиса.

Наполняя бокал, я услышал, как в дверь тихо постучали.

— Вы еще здесь, Бред? — прозвучал голос Леви.

— Заходите, Боб, — ответил я, горестно улыбаясь сам себе.

Скажу ему сейчас, решил я. Сделать это утром будет труднее. Он побил все рекорды по продолжительности работы на одном месте.

Его лицо было возбужденным. Он оперся о мой стол и наклонился вперед.

— Что у вас с дочерью Мэтта Брэйди? — спросил Леви.

Я смущенно смотрел на него, держа в руке бокал. Он был растерян еще больше, чем я.

— Миссис Шайлер — племянница Брэйди, — сказал я.

— Я говорю не о миссис Шайлер, — нетерпеливо произнес он.

— А о ком? — спросил я.

Услышав его ответ, я пролил виски на стол и на брюки, но мне было плевать на это. Я словно выбрался из могилы.

— О Сандре Уоллес, — произнес Боб.

Глава 26

Мне следовало догадаться о чем-то подобном раньше, но мои мысли текли в другом русле. Я напоминал букмекера, который после многих лет нелегальной деятельности стал работать в открытую. Обезумев от радости, он упустил из виду, что в бизнесе тоже есть жулики. Потеряв бдительность, букмекер лишился всего заработанного и оказался на мели. Вот что произошло со мной.

Меня обманула внешность. Эти дети ничем не отличаются от прочих. Они лишь лучше скрывают свою грязь, ее труднее обнаружить.

— Есть доказательства? — спросил я, стряхивая с брюк капли.

Он покачал головой.

— Я никогда не копал в этом направлении специально. Это была случайная находка, она не имела отношения к расследованию, и я отбросил ее в сторону.

— Она могла помочь вам сохранить работу, — заметил я, не понимая, почему Леви раньше не воспользовался своим открытием.

Он в упор посмотрел на меня.

— Это не помогло бы Хильде остаться здесь.

Леви вытащил сигарету.

— Я вспомнил об этом, увидев ее в вашем офисе. Решил, что вы, возможно, знаете, кто отец Сандры.

— А как сама Сандра? — спросил я. — Она знает?

— Нет, — ответил он. — Это было известно лишь ее родителям. Отчим Сандры умер. Значит, подтвердить мою версию может лишь мать, но она вряд ли заговорит.

Я зажег сигарету, которую он держал в руке. Сейчас все клеточки моего мозга бодрствовали. В голове крутились колесики. Я наполнил два бокала, протянул один ему.

— Расскажите все с самого начала, — попросил я Леви.

Он взял бокал и устроился в кресле напротив меня.

— Я проверял наличие внешних акционеров «Консолидейтид Стил». После 1912 года, когда Мэтт Брэйди перевел некоторое количество акций на имя своей невесты, и вплоть до 1925-го он не продал на сторону и не подарил никому ни единой ценной бумаги. Только увеличивал свои активы за счет различных опционов и контрактов. Но в 1925 году Брэйди вручил Джозефу и Марте Воленсевич пятьсот акций для Александры, которая должна была получить их после его смерти.

Леви сделал большой глоток.

— Тогда стоимость этих акций составляла около пятидесяти тысяч долларов. К настоящему времени сумма удвоилась. Мне стало любопытно. Я впервые оказался свидетелем того, что Брэйди бескорыстно делится с кем-то своим богатством. Я навел некоторые справки.

Мать Сандры служила горничной в питтсбургском доме Брэйди. Мне удалось установить, что эта женщина внешне очень напоминала дочь. Точнее говоря, наоборот.

У нее была великолепная фигура.

Мэтту Брэйди исполнилось тогда приблизительно пятьдесят лет. Он поздно женился и практически не успел вкусить семейной жизни, как его супруга в результате автокатастрофы стала навеки инвалидом. Женщина вроде Марты могла взволновать мужчину, даже если его жена отнюдь не калека. Вы можете догадаться, что случилось.

Его бокал был уже наполовину пуст. Я собрался долить ему, но Леви покачал головой.

— Проработав у Брэйди около трех лет, Марта вдруг уволилась. Миссис Брэйди была удивлена внезапным уходом горничной, но сделала ей на прощание подарок.

Спустя три месяца Джо Воленсевич явился к Мэтту Брэйди в рабочем комбинезоне. О чем говорили мужчины в кабинете, мне не известно. Они были старыми друзьями, когда-то вместе работали в цехе. Зато я знаю, что Джо покинул кабинет Брэйди с чеком на пять тысяч долларов.

Из конторы Джо отправился в пансион, где он жил.

Там Джо надел свой единственный приличный костюм и поехал в мэрию, где его ждала Марта. В тот же день они поженились.

Сандра родилась через сорок дней после свадьбы.

Днем позже Мэтт Брэйди завещал девочке пятьсот акций.

Я сидел, молча уставясь на бокал. Надо отдать должное Брэйди — скрягой он не был. Щедро заплатил за право сеньора. Но дело было не только в этом. По-своему он любил Сандру — его единственного ребенка. Теперь я понял, почему он не отпускал ее от себя. Она, возможно, служила ему единственным, кроме бизнеса, напоминанием о том, что когда-то он был мужчиной.

Я снова наполнил мой бокал и отпил виски. Странные штуки выкидывала жизнь. Чувство собственности, заставлявшее Брэйди удерживать дочь возле себя, порождало в Сандре ненависть к отцу. Интересно, догадывается ли он о ее чувствах, а если да, имеют ли они для него значение, подумал я.

— Косвенные улики, как говорят юристы, — сказал я.

— Иногда они бывают весьма убедительны, — улыбнулся Леви.

Я принял решение. Другого пути не было. Мне следовало нанести Брэйди сокрушительный удар.

— Сколько времени вам нужно на то, чтобы изготовить копии всех документов? — спросил я.

— Несколько часов, — ответил Боб. — Кое-что у меня уже есть. Бумаги, относящиеся к переводу акций. За остальным придется съездить в Питтсбург.

Я подошел к бару и убрал бутылку.

— Достаньте их. Встречаемся завтра в час дня в офисе Мэтта Брэйди.

Странное выражение появилось на его лице. Он собрался что-то сказать, но потом передумал.

— В чем дело? — спросил я. — Вы боитесь?

Он покачал головой.

— Не за себя. Я свое уже получил. Но вы?

Я молча постоял с минуту. Я понимал, что он имеет в виду. Иного выхода не было. Наконец я улыбнулся.

— Какое наказание предусмотрено в штате Пенсильвания за шантаж?

— С ходу не скажу, — ответил он с невозмутимым лицом.

— Выясните до завтра. Не помешает знать, что меня ждет в случае поражения.

Дежурный администратор «Тауэрс» улыбнулся мне.

— Добрый вечер, мистер Ровен.

Я посмотрел на часы, висевшие у него за спиной. Они показывали начало десятого.

— Соедините меня с миссис Шайлер, пожалуйста.

— С удовольствием, мистер Ровен.

Он снял трубку и заговорил. Через несколько секунд поднял голову.

— Она не отвечает, сэр.

Служащий отеля посмотрел на доску, усеянную гвоздиками. Там висел ключ от номера Элейн. Он повернулся ко мне.

— Должно быть, она ушла, прежде чем я заступил на дежурство.

Кивнув головой, я протянул руку, чтобы взять у него ключ.

— Она, наверно, вернется с минуты на минуту. Я подожду в ее номере.

— Это не в наших правилах, сэр.

Увидев купюру в моей руке, он заколебался, затем тон его голоса внезапно изменился.

— Но, думаю, для вас можно сделать исключение, — произнес он с улыбкой, вручая мне ключ в обмен на пятерку.

Я поблагодарил его и поднялся в «люкс». Войдя в номер, зажег свет. Положив шляпу и пальто на кресло, налил себе виски с водой. В комнате было душно, я приоткрыл окно и сел возле него.

Городской шум долетал до меня. Я потягивал виски.

Известно ли ей о Сандре? Вероятно, нет, иначе она сказала бы мне об этом. Или не сказала бы? С Мэттом Брэйди ее все же связывало кровное родство.

Около десяти я встал, чтобы снова наполнить бокал.

Она не приходила. Включив радио, я снова сел. Я испытывал усталость, в глазах появилась резь. Я выключил свет. Из динамика лилась нежная, успокаивающая музыка. Я почувствовал, как расслабляются мои нервы.

Осторожно поставил бокал на столик и задремал...

Услышав звуки «Звездно-полосатого флага», я с трудом открыл глаза. Веки были свинцовыми. Зажег свет. Музыка доносилась из приемника. Радиостанция заканчивала работу. Я посмотрел на часы. Стрелки показывали ровно три.

Я встал и выключил радио. Понял, как сильно я устал. Где же она? Зайдя в спальню, открыл шкаф.

Я оказался прав. Ее сумка исчезла. Я закрыл шкаф и вернулся в гостиную. Взяв шляпу и пальто, вышел из номера. Спускаясь вниз на лифте, я ощутил чувство обиды.

Элейн должна была хотя бы выслушать мои объяснения.

Я бросил ключ на стойку и отправился ловить такси.

Глава 27

Мардж вошла в комнату, когда я переодевался. Я стоял у зеркала и завязывал галстук. Это была моя четвертая попытка придать узлу правильную форму, и я тихонько ругался себе под нос.

— Позволь мне, — сказала она.

Я повернулся к Мардж. Она быстро завязала галстук и улыбнулась:

— Безрукий.

Я посмотрел на нее, пытаясь понять, окончена ли война. Это было первое ласковое слово, которое я услышал от нее за неделю.

— Меняться уже поздно, — с улыбкой отозвался я. — Возраст не тот.

Она с какой-то печалью в глазах поглядела на меня.

— Я в этом не уверена, — медленно произнесла она. — Ты сильно изменился.

Я понял, что она имеет в виду, но не хотел касаться этой темы.

— Лечу в Питтсбург к Брэйди, — сказал я.

— Каком-то просвет? — с надеждой спросила она.

— Хм, — осторожно произнес я. — Последний шанс.

Сегодня — либо победа, либо окончательный крах.

Она отвела глаза в сторону.

— Все так серьезно?

— Да. Фирма прогорает, счета скапливаются.

— Что ты собираешься ему сказать?

Я взял с кровати пиджак и надел его.

— Я задумал маленький шантаж, только и всего.

— Это не опасно? — с тревогой в голосе спросила она.

— Немного, — отозвался я. — Но сейчас мне нечего терять.

Она ответила не сразу. Рассеянно расправила покрывало.

— Бизнес значит для тебя так много?

— Нам надо есть, — заметил я. — Воздухом детей не накормишь.

— Мы могли бы сократить расходы в случае необходимости. Лучше это, чем новые неприятности для тебя.

Я засмеялся.

— Новых неприятностей не будет. Я уже получил сполна.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — неуверенно сказала Мардж.

— Все будет в порядке, — бодро сказал я.

Мы подошли к двери, молча спустились по лестнице.

Сидя за столом в ожидании кофе, увидели появившуюся в комнате Джини. Она приблизилась к Мардж и поцеловала ее в щеку.

— Пока, мама.

Джини прошла мимо меня к двери.

— Подожди, детка, — сказал я. — Выпью кофе и отвезу тебя в школу.

Она бросила на меня холодный взгляд и произнесла сухим тоном:

— Нет, спасибо, папа. Меня ждут на автобусной остановке.

Повернувшись, она выбежала из комнаты.

Я посмотрел на Мардж. Входная дверь хлопнула. На мгновение я показался себе чужим в собственном доме.

— Она еще ребенок, Бред, — сказала Мардж. — Есть вещи, которые она не понимает.

Я молчал. Салли подала кофе. Я сделал глоток. Горячая жидкость обожгла мое горло и немного согрела меня.

— Миссис Шайлер будет там? — спросила Мардж.

Я покачал головой.

— Что она думает о твоей идее? — продолжила она. — Одобряет ее?

— Она о ней ничего не знает, — ответил я. — Она вчера вечером уехала из Нью-Йорка.

Мардж вопросительно подняла бровь.

— И куда?

— Откуда мне знать? — раздраженно бросил я. — У меня достаточно своих хлопот, чтобы еще следить за ней.

Слабая улыбка тронула губы Мардж.

— Извини, Бред, — сказала она, — за излишнее любопытство.

Я встал из-за стола.

— Ну, я поехал.

Она посмотрела на меня.

— Когда ты вернешься?

— Сегодня вечером. Если что-то изменится, я тебе позвоню.

Я направился к двери.

— Бред!

Она подошла ко мне.

— Удачи тебе.

Я поцеловал ее в щеку.

— Спасибо. Она будет не лишней.

Она обняла меня за шею.

— Что бы ни было. Бред, — прошептала Мардж, — помни — мы все переживаем за тебя.

Я заглянул в ее глаза, пытаясь понять, что происходит внутри этой хорошенькой головки.

Мардж прижалась щекой к моей груди.

— Правда, Бред, — еле слышно добавила она. — Я ни на что не жалуюсь. Никто не дает пожизненных гарантий.

— Мардж, — глухо произнес я.

— Не говори ничего, Бред, — быстро шепнула она. — Только не ошибись. Когда примешь окончательное решение, скажи мне. Я постараюсь помочь.

Она убрала руки с моей шеи и убежала в кухню.

Я постоял, глядя на качающуюся дверь. Она медленно остановилась. Я направился к машине.

Приехав в аэропорт, я связался с Микки.

— Леви не звонил?

— Звонил, — ответила она. — Он встретит вас в питтсбургском аэропорту.

— Он достал все необходимое?

— Не знаю.

— Другие звонки были?

— Ничего важного, — ответила Микки. — Подождите.

Да, миссис Шайлер звонила из Вашингтона. Просила вас связаться с ней.

Я посмотрел на часы. Времени оставалось в обрез.

— Позвоню ей из Питтсбурга. Мне надо бежать.

Повесив трубку, я направился к самолету. На душе у меня стало легче. Она мне позвонила. Насвистывая, я зашагал по полю.

Глава 28

Мы отпустили такси возле стальных ворот. Прошли в здание. Когда мы остановились возле охранника, он бросил настороженный взгляд на портфель Леви.

— Мистер Ровен к мистеру Брэйди, — сказал я.

Стрелки показывали ровно час. Охранник снял трубку. Посмотрел на нас.

— Мистер Брэйди занят. Он направляет вас к мистеру Проктору.

Я пришел сюда не ради встречи с Крисом.

— Могу я увидеть секретаршу мистера Брэйди?

Он снова заговорил в трубку, потом опустил ее.

Удивленно поглядел на меня и махнул рукой в сторону лифта. Двери открылись, мы шагнули в кабину.

Сандра встретила нас в коридоре.

— Бред! — приглушенно произнесла она. — Что ты здесь делаешь?

Я подождал, пока двери лифта закроются. Потом направился в сторону приемной Брэйди.

— Хочу увидеть твоего шефа.

— К нему ходить нельзя. У него мистер Проктор.

— Отлично. Он послал меня к мистеру Проктору.

Я открыл дверь приемной и зашагал к кабинету Брэйди.

Она схватила меня за руку.

— Пожалуйста, не надо, Бред, — взмолилась Сандра. — Он только усугубит ваше положение.

В ее глазах застыл испуг.

Я посмотрел на Сандру. Рука девушки дрожала. Во мне поднялась злость. Что он за человек, если способен — нагонять на людей такой страх и неуверенность? Тем более на Сандру, которая многого не знала. Она была его дочерью. Я ласково коснулся ее руки.

— Сэнди, — мягко произнес я. — Ты можешь больше не бояться его. Когда мы уйдем из офиса, он уже будет простым смертным.

Ее глаза округлились.

— Что ты собираешься сделать?

— Покажу ему, что он не бог, — ответил я, открывая дверь.

Брэйди сидел за своим столом, а Крис — напротив, спиной к двери. Старик первый нас увидел. Он рассерженно начал подниматься.

— Я же сказал вам, что не хочу вас видеть, — сухо произнес Брэйди.

— А я хочу видеть вас, — сказал я, заходя в кабинет.

Я услышал, как Боб, проследовавший за мной, закрыл дверь.

— Вам велели доложить о своем прибытии мистеру Проктору, — заявил Брэйди.

Крис встал и в упор посмотрел на меня. Мой взгляд скользнул мимо него.

— Я никому не докладываю, — произнес я. — Тем более мелким клеркам.

Я направился к столу. Крис сделал движение, собираясь остановить меня. Я смерил его ледяным взглядом, и он отпрянул в сторону, освобождая мне путь. Рука Брэйди потянулась к кнопке вызова охраны.

— На вашем месте я бы не стал звать полицейских, — быстро произнес я. — Вы можете пожалеть об этом.

Его рука замерла над кнопкой.

— Что вы хотите сказать?

Я понизил голос.

— Вам известно, что ваша дочь ненавидит вас?

Лицо Брэйди тотчас побелело. Он в упор посмотрел на меня горящими глазами. Сейчас в комнате было только два человека — я и он.

Брэйди провел языком по своим пересохшим губам.

Они зашевелились.

— Вы лжете! — выпалил он; кровь хлынула к его щекам.

За моей спиной раздался голос Криса.

— Уходи, Бред. Мистер Брэйди не желает тебя слушать.

Я не обернулся. Я по-прежнему следил за Брэйди.

— Я не лгу. Могу это доказать.

— Мистер Брэйди только что велел мне дать тебе шанс, но при нынешних обстоятельствах ты не спасешь себя, даже если будешь ползать на коленях, — продолжал Крис.

Впервые с момента моего появления в кабинете я посмотрел на Криса. На сей раз его расчеты не оправдаются.

— Я многому научился у тебя, Крис, — сухо произнес я. — Только не ползать на коленях. Это твое любимое занятие.

Крис взглянул на Брэйди.

— Вызвать охрану, сэр? — спросил он.

Брэйди по-прежнему не отводил от меня взгляда. Он заговорил, точно не услышав слов Криса.

— Я пытался дать ей все, обеспечить всем необходимым. Домом. Деньгами.

Внезапно я увидел перед собой усталого старика, у которого отнимают его единственного ребенка. Вспомнил о Джини, и меня охватило странное сочувствие к Брэйди.

— Люди — это не бизнес, Брэйди, — тихо произнес я. — Их нельзя покупать и продавать, точно собственность. Нельзя запереть в сейф и рассчитывать на благодарность.

Его пальцы, лежавшие на столе, побелели. В них не было ни кровинки.

— Как вы узнали, мистер Ровен?

— Вчера вечером она пришла ко мне в офис и попросила найти ей место, где она смогла бы спрятаться от вас, — ответил я.

— Ей все известно? — медленно проговорил он.

Я покачал головой.

— Нет.

— Вы не сказали ей?

Я не стал объяснять ему, что сам узнал об их родстве после ее ухода.

— Это не в моих правилах. Вы — отец. Я всего лишь ее друг.

Он долго смотрел на свои руки. Наконец поднял глаза.

— Проктор, ступайте в свой кабинет. Я позову вас, если вы мне понадобитесь.

Крис метнул в меня испепеляющий взгляд. Я ответил ему приветливой улыбкой, которая пробудила в нем еще большую ярость. Я повернулся к Брэйди.

— Садитесь, мистер Ровен, — устало проговорил он.

Я занял кресло, в котором сидел Крис. Брэйди перевел взгляд на Боба, не узнавая его.

— Мой помощник, мистер М. Леви, — сказал я.

Брэйди равнодушно кивнул.

— Вы должны его помнить, — добавил я. — Он был тем молодым юристом, который готовил дело против вашей компании в связи с нарушением антитрестовского закона.

Лицо Мэтта Брэйди слегка изменилось, оно стало почти презрительным.

— Теперь вспоминаю, — Брэйди повернулся ко мне. — Мы заплатили ему за его отставку двадцать пять тысяч.

Я посмотрел на Боба.

— Я слышал другое.

Леви вспыхнул.

— Я не взял у него ни цента, — возмущенно произнес он.

Я повернулся к Мэтту.

— Я ему верю, Брэйди.

— Я лично выдал эту сумму частному детективу для передачи мистеру Леви после того, как сыщик сказал мне, что это единственный способ избавиться от него, — выпалил Брэйди.

— Значит, вас обманули, Брэйди, — сказал я. — Боб оставил службу по другой причине. Он хотел уберечь свою жену от ваших угроз. Ему предлагали деньги, но он ничего не взял.

Брэйди посмотрел на Боба. Леви кивнул.

— Это была единственная причина, которая могла заставить меня уйти. Мне не нужны были ваши деньги.

Брэйди устало закрыл глаза.

— Я не знаю, чему верить.

Он посмотрел на Боба.

— Если я ошибся, извините меня.

Затем Брэйди повернулся ко мне.

— Как вы узнали про Сэнд... про мою дочь, мистер Ровен? Я полагал, все это осталось в далеком прошлом.

Я кивнул на Боба.

— Я был в отчаянии, мистер Брэйди. Пошел к Бобу и попросил его о помощи. Эту тайну раскопал он. Вы выдали себя, переведя акции для Сандры на следующий день после ее рождения. Он натолкнулся на это обстоятельство во время следствия.

— Понимаю, — кивнул Брэйди. — Вы похожи на меня, мистер Ровен. Кажется, я это уже говорил. Вы — боец.

Я промолчал.

Он сплел руки на столе.

— Наверно, мне давно следовало рассказать обо всем Hope, — произнес Брэйди, обращаясь как бы к себе. — Но я не мог решиться. Боялся, что известие убьет ее. Она — инвалид и очень гордый человек. Если бы она узнала, что не смогла дать мне все необходимое, она бы умерла.

Он повернулся вместе с креслом и посмотрел сквозь широкое окно на дымящиеся трубы.

— Я не мог открыться Hope. Но также не мог отпустить от себя дочь. Я должен был найти способ ежедневно видеть ее.

Легкая горечь закралась в его голос.

— Теперь я — пожилой человек. Доктора давно советуют мне оставить работу. Но я не могу сделать это.

Повернувшись, он посмотрел на меня.

— Я прихожу сюда только для того, чтобы видеть ее.

Хотя бы несколько минут в день.

Однажды она покинула меня и нашла другую работу.

Я узнал, что ей не хватает нового оклада на жизнь. Заставил ее вернуться. Не хотел, чтобы она бедствовала.

Его голос затих. Он помолчал несколько мгновений, затем снова посмотрел на меня.

— Похоже, я все делал неверно, — добавил Брэйди.

Мы с Бобом молча переглянулись. Минуты текли медленно. Старик, сидя за столом, подавленно смотрел на свои руки. Я вытащил сигарету и зажег ее.

— Вам удалось заметно сблизиться с моими родственниками, мистер Ровен, — внезапно произнес Брэйди.

Я понял, что он имеет в виду.

— Миссис Шайлер — мой хороший друг. Я помогаю ей в работе по профилактике полиомиелита.

— Если верить газетам, вы часто встречаетесь, — заметил он.

Я улыбнулся.

— Вы знаете нашу прессу. Репортеры вечно ищут сенсации.

— Я подумал, что вы ухаживаете за ней из-за меня, — бесстрастно произнес он.

— Я начал симпатизировать Элейн еще до того, как познакомился с вами и узнал о вашем родстве. Она — удивительный, мужественный человек, к тому же весьма несчастный. Я горжусь ее расположением.

Он посмотрел мне в глаза.

— Мне известно, что она весьма высокого о вас мнения.

Я промолчал.

— Однако это не решает того вопроса, в связи с которым вы прибыли ко мне, — сказал Брэйди.

— Да, — согласился я.

— Вы собрались предать гласности эту историю, если я не сдамся, верно?

— Приблизительно так, — подтвердил я.

— Что, если все же я откажу вам сейчас?

Я задумался, потом ответил ему.

— Много лет назад мой отец сказал мне, что человек волен выбирать между адом в настоящем и адом в будущем. Тогда я не понял его слов, но теперь они начинают доходить до меня. Я выбираю ад в будущем.

— Значит, вы решили молчать? — спросил он, не отводя взгляда от моих глаз.

Я кивнул Брэйди.

— Это не мое дело. Это ваш личный ад. Для меня в нем нет места.

Старик облегченно вздохнул.

— Я рад, что вы так сказали. Если бы вы стали угрожать мне, я был бы вынужден дать вам бой, чего бы это ни стоило.

Я поднялся.

— Подобные чувства я испытывал, когда находился здесь в последний раз.

Я шагнул к двери.

— Пойдемте, Боб, — обратился я к Леви.

— Одну минуту, мистер Ровен.

Я повернулся к столу.

— Да?

Маленький человек встал, его обычно сдержанное лицо потеплело от улыбки.

— Каким образом мы сможем обсудить детали заказа, если вы сейчас уходите?

Мое сердце затрепетало от волнения. Я победил! Моя ставка оказалась верной. Я молчал.

Выйдя из-за стола, он подошел ко мне. Я пожал протянутую руку. Брэйди открыл дверь.

— Сандра, зайди, пожалуйста.

Она зашла в кабинет с вопросительным выражением на лице.

— Да, мистер Брэйди?

— Фирма мистера Ровена займется нашими связями с общественностью. Я подумал, что будет неплохо, если ты отправишься в Нью-Йорк и проследишь за этой кампанией.

Он посмотрел на Сандру с мольбой в глазах.

Она бросила взгляд на Брэйди, потом покосилась на меня. Я еле заметно покачал головой и беззвучно пошевелил губами:

— Позже.

Она, как и ее отец, все схватывала на лету.

— Если вы позволите, мистер Брэйди, — без задержки произнесла Сандра, — я бы хотела остаться с вами.

Старик не смог скрыть свою радость. Его улыбка озарила комнату.

Глава 29

Это был дом-сад, которыми усеяны фешенебельные окраины Вашингтона. В коридоре свет не горел, поэтому, прежде чем нажать кнопку, я зажег спичку.

Шайлер. Я позвонил. Где-то в глубине дома раздалась трель. Спичка потухла. Я подождал в темноте. Через пару минут снова нажал кнопку. Никто не открывал.

Я вышел из коридора и сел на ступеньки. Я понимал, что это было чистым безумием. Даже если Элейн, как сказала Микки, звонила мне из дома, она вовсе не обязана была находиться там сейчас. Она вполне могла уехать куда-нибудь на уикэнд. Ведь сегодня был вечер пятницы.

Я закурил сигарету. Может быть, я ошибся. Все понимал не правильно. Она могла с самого начала обманывать меня. Иметь другого мужчину — или даже нескольких. Я судил обо всем только на основании ее слов. Ничто не мешало ей лгать мне.

Сигарета показалась мне горькой, и я бросил ее. На бетонной дорожке сотней маленьких светлячков рассыпались искры. Воздух становился прохладным; я поднял воротник пальто. Я был готов сидеть здесь, если понадобится, до второго пришествия.

Я пытался дозвониться до нее из питтсбургского аэропорта, но номер не отвечал. Мне необходимо было увидеть Элейн. У меня не было другого выбора. Я купил билет до Вашингтона и позвонил домой.

Говоря с Мардж, я старался придать голосу непринужденный тон.

— Детка, Брэйди сказал, что я получаю заказ, но мне надо сегодня вечером поговорить в Вашингтоне с президентом ассоциации.

— А нельзя подождать до понедельника? У меня какие-то недобрые предчувствия насчет этого уикэнда.

Я почти увидел ее сдвинутые брови — она делала так всегда, когда бывала в плохом расположении духа.

— Нельзя, милая, — быстро ответил я, закрепляя обман. — Ты знаешь, что эта работа — наша последняя надежда. Пока Брэйди не дал свое согласие, мы катились к гибели. Я не могу допустить сейчас, чтобы все сорвалось.

Я почему-то почувствовал, что она мне не верит.

Услышал в трубке ее дыхание.

— О'кей, Бред, — неуверенно произнесла она. — Если тебе надо...

— Конечно, надо, — вставил я. — Иначе бы я не поехал. Ты это знаешь.

— Теперь я ничего не знаю, Бред, — еле слышно промолвила она и положила трубку.

Я повесил трубку и в задумчивости вышел на поле.

Самолет доставил меня в Вашингтон в начале десятого.

Около десяти я нажал кнопку звонка...

Из-за дома донесся шум автомобильного мотора, затем хлопнули ворота гаража. На несколько секунд воцарилась тишина, затем за углом по бетону застучали каблучки.

Я вскочил, повернулся в сторону звука. Элейн появилась из-за угла дома, но она не видела меня.

Луна освещала ее прекрасное лицо. Я обрадовался, заметив на нем печать одиночества.

— Элейн! — произнес я.

Она остановилась, сжала рукой горло.

— Бред! — выдохнула Элейн; радость, мелькнувшая на ее лице, тотчас исчезла.

Она подошла ко мне. Ее голос зазвучал тихо, сдавленно.

— Бред, почему ты приехал? Мы оба знаем, что все кончено.

— Я должен был увидеть тебя, — сказал я. — Ты не можешь так покинуть меня.

Она замерла в нескольких футах от меня, не отводя взгляда от моего лица.

— Неужели тебе не достаточно? — воскликнула она. — Ты превратил меня в одну из многих дешевых шлюх. Почему ты не оставишь меня в покое?

— Эта девушка ничего для меня не значит, — объяснил я. — Она просто выражала свою благодарность за помощь, которую я ей обещал.

Она молчала, разглядывая меня потемневшими, полными боли глазами. В их глубине присутствовало нечто, убедившее меня в том, что она хочет мне верить.

Я протянул руку к Элейн, но она сделала шаг назад.

— Скажи, что ты не любишь меня, и я уйду.

— Уходи, — прошептала она через силу. — Оставь меня одну!

— Не могу, — сказал я. — Ты для меня — все. Я не могу расстаться с тобой так. Только если ты скажешь, что не любишь меня.

Она смотрела себе под ноги.

— Я не люблю тебя, — тихо промолвила Элейн.

— Кажется, еще несколько дней тому назад ты говорила, что любишь меня, — сказал я. — Ты глядела мне в глаза и говорила, что любишь меня всем сердцем. Что ни с кем еще ты не чувствовала себя такой любимой и любящей.

Посмотри на меня сейчас и скажи, что тогда ты лгала. Что не любишь меня сегодня. Что можешь останавливать любовь, как воду, поворотом крана. Тогда я поверю тебе.

Ее лицо медленно повернулось ко мне. Я увидел, что губы Элейн дрожат.

— Я...Я...

Она не могла говорить.

Я протянул к ней руки, и она бросилась в мои объятия. Уткнувшись лицом в пальто, заплакала; горестные всхлипывания сотрясали тело Элейн. Я с трудом понимал произносимые ею слова.

— В тот миг... в кабинете... та девушка стала мной... а я — твоей женой... меня охватило чувство стыда...

Я крепко прижал ее к себе. Волосы Элейн касались моих шепчущих губ. Я чувствовал, как слезы стекают по моим щекам.

— Пожалуйста, Элейн, — умолял я. — Пожалуйста, не плачь.

Ее губы неистово целовали меня.

— Бред, Бред, я так тебя люблю! — закричала она. — Не позволяй мне убегать от тебя! Никогда не покидай меня!

— Хорошо, дорогая.

Меня охватило чувство покоя. Я закрыл глаза.

— Я никогда не покину тебя, Элейн.

Глава 30

В этот уикэнд мы забыли о часах.

Время остановилось. Это был сон. Фантастический медовый месяц. Казалось, люди еще не испытывали такой близости. Периодически мы подкреплялись пищей.

Обессилев, засыпали.

Мы отгородились стеной от нашей прежней жизни.

Реальными были только нынешние чувства. Обычные, повседневные вещи пробуждали в нас смех; бритье, душ, смена одежды, кофе, пенящийся в кофейнике, подгоревшие тосты. Мы жили в собственном мире, который создали себе на радость.

Но как все, построенное руками человека, этот мир оказался не вечным. Возможно, конец пришел быстрее, чем мы думали; наше время истекло. Мы оба знали это, хотя и хранили молчание. И вдруг, когда мы заговорили на эту тему, зазвонил телефон, и наш уикэнд лопнул, как мыльный пузырь.

Я лежал на полу перед камином. Пламя пощипывало мою кожу; я лениво потянулся. Элейн только что вышла из ванной и направилась ко мне. Я не встречал женщины, так обожавшей принимать душ, как Элейн. Она была готова становиться под него ежеминутно.

Красновато-золотистый отсвет пламени падал на ее ноги, видневшиеся из-под полотенца. Перекатившись, я схватил Элейн; она, смеясь, упала возле меня. Я засмеялся вместе с ней, срывая полотенце. Она мешала мне сделать это, но не слишком упорно.

Элейн посмотрела на меня печальными глазами. Я поцеловал ее маленький носик. Она на мгновение улыбнулась, потом в глазах Элейн снова появилась грусть.

Впервые за два дня в ее голосе зазвучала тревога.

— Бред, что с нами будет?

Это был разумный вопрос, но он заставил меня оцепенеть. Она имела право на ответ. Только я не был готов дать его.

— Не знаю, — сказал я.

— Это не может продолжаться вечно.

Я попытался отшутиться.

— Что в этом плохого? Мне нравится.

Она пропустила мои слова мимо ушей.

— Ты не можешь до конца жизни лежать здесь, спрятавшись от людей. Раньше или позже тебе придется выйти из дома.

Она подняла полотенце.

— Не знаю, как ты, но я не создана для такой жизни.

Я зажег сигарету, выпустил дым, потом протянул ее Элейн. Мой ответ вырвался из сердца.

— Я тоже не создан.

Глядя мне в глаза, она тихо спросила:

— Что мы будем делать, Бред?

Я надолго задумался, прежде чем ответить. Тут нельзя было отделаться шуткой.

— Мы можем сделать только одну вещь, — сказал я, поворачивая ее лицо к себе. — Пожениться.

— Ты уверен, что хочешь этого? — тихим дрожащим голосом спросила Элейн.

Я набрал воздух в легкие.

— Уверен.

— Больше всего на свете я хочу жить с тобой, находиться возле тебя, — сказала она, по-прежнему глядя мне в глаза. — Но как быть с твоей женой? С твоими детьми?

Боль сдавила мне сердце. Я думал о многом, но только не о них. Теперь я осознал, что волновался только лишь о себе. Посмотрел на Элейн.

— Я не искал тебя, а ты не искала меня, — произнес я и вспомнил, что сказала мне Мардж в то утро, когда я отправился к Брэйди. Понял, что Мардж знала ответ, прежде чем я произнес его.

— Думаю, Мардж уже известно о том, как я отношусь к тебе. Она сказала недавно, что пожизненных гарантий не существует. Она сама не захочет, чтобы мы поступили иначе.

Она прильнула к моей груди.

— Пусть так, но ты ничего не сказал о детях.

— Они уже не дети, — отозвался я. — Они — взрослые люди. Джини исполнилось шестнадцать, Бреду скоро будет девятнадцать. Они знают, что случается в жизни. Уверен, они поймут. Они уже почти достигли возраста, когда человек способен сам заботиться о себе.

— Но что, если они осудят тебя и не пожелают иметь с тобой ничего общего? Как ты это воспримешь? Возможно, со временем ты возненавидишь меня за то, что я увела тебя от них.

Комок подкатил к горлу. Я едва смог заговорить.

— Я... не думаю, что это случится.

— Но это возможно, — настаивала она. — Подобное происходило в прошлом.

Я не хотел об этом думать.

— Я переживу это.

— Еще есть вопрос о деньгах, — продолжала она.

— Что такое? — настороженно спросил я.

— Развод обойдется тебе недешево, — ответила Элейн. — Я тебя знаю. Ты отдашь ей все, что она попросит, и ты должен так поступить. Она заслужила это годами вашей совместной жизни. Но позже ты можешь пожалеть о том, что из-за меня лишился этих денег.

— Я мало имел в начале нашей жизни, — сказал я. — Меня устроит, если в ее конце я останусь с тем же.

Я улыбнулся Элейн.

— Если, конечно, ты не возражаешь.

Она сжала мою руку.

— Мне не нужны твои деньги. Мне нужен только ты.

Я хочу, чтобы ты был счастлив.

Я поцеловал ее руку.

— Ты сделаешь меня счастливым.

Она поцеловала меня в губы.

— Сделаю, сделаю, — пообещала Элейн.

Я откинулся на спинку кресла.

— Завтра поговорю с Мардж.

— Может быть...

Она колебалась.

— Может быть, тебе следует немного подождать для уверенности.

— Я и сейчас уверен, — твердо заявил я. — Не стоит тянуть. Это только все затруднит.

— Что ты ей скажешь? — спросила она.

Я собрался ответить, но Элейн поднесла палец к моим губам.

— Нет, — промолвила она. — Не говори мне. Не хочу ничего слышать. Ты скажешь ей то, что втайне боится услышать каждая женщина. Мы живем со страхом, что однажды он придет и скажет, что разлюбил. Я не желаю слышать, что ты ей скажешь. Только обещай мне одну вещь, дорогой.

Она заглянула в мои глаза.

— Что? — спросил я.

— Будь к ней добр, — прошептала она. — И никогда не говори об этом со мной.

— Обещаю, — сказал я, целуя ее в лоб.

— Я никогда не надоем тебе, Бред?

— Никогда, — ответил я, и тут зазвонил телефон.

Застигнутые этим звонком врасплох, мы отпрянули друг от друга. Телефон ожил впервые за этот уикэнд.

Элейн вопросительно посмотрела на меня.

— Кто это может быть? — произнесла она. — Никто не знает, что этот уикэнд я провожу дома.

Она встала и подняла трубку.

— Алло, — сказала Элейн.

Из трубки донесся чей-то голос. На лице Элейн появилось странное выражение.

— Нет, что вы, я его не видела, — сухим, сдержанным тоном произнесла она и как-то странно посмотрела на меня.

В трубке снова зазвучал голос. Глаза Элейн широко раскрылись, в них появилась боль. Та боль, которую я заметил в них, когда мы познакомились. Она на мгновение сомкнула веки и покачнулась.

Я вскочил с ковра и обнял Элейн.

— Что случилось? — прошептал я.

Ее лицо выражало муку.

— Мистер Ровен, — внезапно упавшим голосом произнесла Элейн. — Он здесь. Сейчас я передам ему трубку.

Она протянула ее мне.

— Папа? — сказал я в микрофон, глядя на удаляющуюся Элейн.

Он старался сдерживать свое волнение.

— Мардж попросила меня разыскать тебя. Твой сын серьезно болен. Она полетела к нему.

Я почувствовал, как пол закачался под моими ногами.

— Что с ним?

— Полиомиелит, — отозвался отец. — Он в больнице.

Мардж сказала, что ты должен молиться за нас всех.

На мгновение я потерял дар речи.

Его голос испуганно зазвучал в трубке.

— Бред! Бред! С тобой все в порядке?

— Да, — откликнулся я. — Когда Мардж вылетела?

— Сегодня днем. Она велела мне связаться с тобой.

— Где Джини? — спросил я.

Я услышал щелчок.

— Я здесь, папа, — произнесла она.

— Положи трубку, маленькая чертовка! — закричал отец.

— Ничего, папа, — сказал я.

Она, должно быть, находилась у второго аппарата, в спальне. Рано или поздно Джини все равно узнала бы о болезни брата.

— Как ты себя чувствуешь, милая?

Она заплакала в трубку.

— Спокойно, детка, — ласково произнес я. — Слезами горю не поможешь. Я немедленно отправлюсь туда и выясню, что можно сделать.

— Правда, папа?

Ее голос заметно ожил.

— Ты нас не оставляешь?

Я закрыл глаза.

— Конечно, нет, малышка. А теперь положи трубку и спи. Мне надо поговорить с дедушкой.

Голос Джини зазвучал еще бодрей.

— Спокойной ночи, папа.

— Спокойной ночи, милая.

В трубке снова щелкнуло.

— Папа, — сказал я.

— Да, Бернард.

— Я выезжаю. Ты не хочешь что-нибудь передать Мардж?

— Скажи ей, что я молюсь вместе с тобой.

Я положил трубку с чувством горечи. Мардж не позвонила, потому что она знала. Отец позвонил, потому что он знал. Я обманывал лишь самого себя.

Я подошел к Элейн.

— Слышала?

Она кивнула.

— Я отвезу тебя в аэропорт.

— Спасибо.

Я направился в ванную.

— Мне надо одеться, — глупо сказал я.

Она ничего не ответила. Повернулась и исчезла в спальне. Спустя несколько минут вышла оттуда одетой.

Завязывая галстук, я посмотрел на Элейн в зеркало.

Узел получился неважный, но сейчас меня это не волновало.

Ее лицо выражало сочувствие.

— Мне очень жаль, Бред, — сказала она.

— Говорят, если вовремя начать лечение, эта болезнь не опасна.

Элейн кивнула.

— Теперь врачи справляются с ней гораздо лучше, чем когда...

В ее глазах снова появилась боль.

— Дорогая.

Повернувшись, я прижал Элейн к себе.

Она оттолкнула меня.

— Торопись, Бред.

Возле трапа я поцеловал ее.

— Я позвоню тебе, дорогая.

Она заглянула в мое лицо.

— Я — и она, — печально сказала Элейн. — Приношу несчастья тем, кого люблю.

— Не говори глупости. Тут нет твоей вины.

Ее широко раскрытые глаза смотрели на меня.

— Не знаю...

— Элейн! — резким тоном произнес я.

Ее мысли вернулись издалека.

— Я буду молиться за его здоровье.

Повернувшись, она побежала к машине.

Я поднялся в самолет и отыскал свободное место у окна. Уткнулся в иллюминатор, но не увидел Элейн. Моторы взревели. Я наклонился вперед и обхватил голову руками. В моем сознании крутилась одна безумная мысль. Если тут и была чья-то вина, то не Элейн, а моя.

Что сказано о грехах отцов?

Глава 31

Почти в полночь по среднеамериканскому времени я назвал свою фамилию девушке в голубой форме, сидевшей за стойкой больничной регистратуры. Пока она рылась в картотеке, я снял пальто. Через приоткрытую дверь увидел, как разворачивается такси, на котором я приехал из аэропорта.

Мимо стойки прошла монахиня в серой рясе.

— Сестра Анжелика, — окликнула ее девушка.

Монахиня обернулась.

— Да, Элизабет?

— Это мистер Ровен. Вы не проводите его в восемьсот двадцать вторую палату? Там лежит его сын.

Лицо монахини было добрым.

— Пожалуйста, идите за мной, — тихо сказала она.

Мы подошли к лифту.

— После десяти лифтеры уходят, — как бы извиняясь, сказала она и нажала кнопку.

Покинув кабину на восьмом этаже, мы зашагали по выкрашенному голубой краской коридору. Дойдя до просторного холла, свернули в другой коридор. В конце его я увидел маленькую фигурку, ссутулившуюся возле одной из дверей.

Я бросился вперед.

— Мардж! — закричал я.

Когда я приблизился к ней, она подняла свое лицо с резко обозначившимися от утомления и тревоги морщинками.

— Бред! — глухо вымолвила она.

Это был голос человека, пролившего за день немало слез.

— Бред, ты здесь!

Она покачнулась; я поддержал ее.

— Что с ним? — взволнованно спросил я.

Мардж заплакала.

— Не знаю. Доктора говорят, что пока ничего сказать нельзя. Кризис еще не наступил.

Она поглядела на меня, и ее серые глаза напомнили мне об Элейн. В них была та же боль.

Я не мог смотреть в эти глаза. Перевел взгляд на закрытую дверь.

— К нему можно зайти? — спросил я.

— Они разрешили заглянуть в полночь, — ответила Мардж.

— Уже почти двенадцать.

Я повернулся к монахине.

— Позову доктора, — сказала она, зашагала по коридору и исчезла в одной из комнат.

— Тебе лучше посидеть.

Я подвел Мардж обратно к дивану и сел рядом с ней.

Ее лицо было бледным, осунувшимся. Я зажег сигарету и протянул ее Мардж. Она нервно затянулась.

— Ты что-нибудь ела? — спросил я.

Она покачала головой.

— Не могу. Нет аппетита.

В коридоре послышались шаги. Мы подняли головы.

Сестра Анжелика возвращалась с врачом.

— Можете зайти, — мягко сказал он. — Но только на минуту.

Доктор открыл для нас дверь.

Мы молча переступили через порог. Увидев сына, Мардж ахнула, ее ногти впились в мою руку.

Его тело было закрыто аппаратом искусственного дыхания; мы увидели только макушку Бреда. Густые черные волосы блестели и казались жирными. Лицо было белым, веки — плотно сомкнутыми. Тонкая трубка шла от его носа к баллону с кислородом. Бред дышал тяжело, неровно.

Мардж шагнула вперед, чтобы коснуться сына, но доктор шепотом остановил ее.

— Не беспокойте его. Он отдыхает, ему нужно беречь силы.

Она тихо постояла возле кровати, держась за мою руку. Мы наблюдали за сыном. Губы Мардж беззвучно шевелились, она словно говорила с ним.

Я внимательно глядел на Бреда. Он был моей плотью, его страдания передавались мне. Гигантский плод моего семени, моя частица, боль которой я не мог облегчить.

Я вспомнил день, когда видел его в последний раз. Я подшучивал над худобой сына, мешавшей ему попасть в футбольную команду. При его росте, заметил я, лучше заняться баскетболом. Эта игра менее опасна. Если он проявит способности, его гонорары смогут достигать пятидесяти тысяч долларов в год.

Я уже забыл, что он ответил. А сейчас Бред лежал под металлическим аппаратом, который дышал за него, потому что измученный организм сына не мог делать это самостоятельно. Мой малыш. Я шагал с ним ночами по дому, когда он плакал. У него самые могучие легкие в мире, жаловался я. Сейчас бы я не стал жаловаться.

Только бы они оказались достаточно сильными! Я не мог дышать за него. Это делал металлический монстр с белыми стерильными боками, зловеще поблескивающими в больничном свете.

— Теперь вам лучше уйти, — прошептал доктор.

Я повернулся к Мардж. Она послала воздушный поцелуй спящему сыну; я взял ее под руку и вслед за врачом покинул палату. Дверь бесшумно закрылась.

— Когда что-нибудь будет известно, доктор? — спросил я.

Он бессильно пожал плечами.

— Не могу сказать, мистер Ровен. Кризиса пока не было. Он может произойти через час или через неделю.

Когда именно, никто не знает.

— Он останется инвалидом?

— До кризиса ничего нельзя утверждать, мистер Ровен, — ответил врач. — После него мы проведем обследование и все выясним. Сейчас же я могу сказать вам лишь одно.

— Что именно, доктор? — с тревогой спросил я.

— Мы делаем все, что в наших силах. Не волнуйтесь напрасно и не пытайтесь заглянуть в будущее. Вы не поможете сыну, если сами заболеете.

Он повернулся к Мардж.

— Вы здесь уже давно. Вам пора отдохнуть.

Она провела тыльной стороной руки по глазам.

— Я не устала.

— Заставьте ее отдохнуть, мистер Ровен, — обратился он ко мне. — Вы сможете снова увидеть сына в восемь часов утра. Спокойной ночи.

Он зашагал по коридору.

Мы провожали его глазами, пока он не скрылся в своей комнате. Затем я повернулся к Мардж.

— Ты слышала, что сказал врач?

Она кивнула.

— Тогда идем, — сказал я. — В каком отеле ты остановилась?

— Ни в каком, — глухо произнесла она. — Я приехала сюда прямо из аэропорта.

— Внизу есть телефон, — сообщила сестра Анжелика. — Вы можете позвонить в гостиницу оттуда.

Я поблагодарил ее.

— Где твой чемодан? — спросил я Мардж.

— В приемном покое, — отозвалась она.

Мы медленно направились к лифту. Выйдя внизу из кабины, зашагали к стойке.

— Телефон в коридоре, — сказала мне сестра Анжелика.

Я оставил женщин у регистратуры и поспешил к телефону. Позвонил в отель и вызвал такси. Вернувшись назад, я не увидел Мардж и монахиню. Я склонился над стойкой.

— А где моя жена?

Девушка оторвала взгляд от журнала.

— Наверно, отправилась с сестрой Анжеликой в часовню, — сказала она, вытягивая руку. — Это за лифтом, первая дверь справа.

Маленькую часовню заливал золотистый свет от множества мерцающих на алтаре свечей. Я замер у входа, всматриваясь в полумрак. Мардж и сестра Анжелика склонили головы у ограждения. Я медленно прошел вдоль узкого прохода и опустился на колени возле жены.

Я посмотрел на нее. Руки Мардж сжимали ограждение, лоб касался ее пальцев. Губы шевелились, глаза были закрыты, но она знала, что я нахожусь рядом. Мардж еле заметно придвинулась ко мне.

Глава 32

Я неподвижно лежал, слушая, как плачет во сне Мардж. Мне не удавалось уснуть. Я вспоминал слова, произнесенные женой перед тем, как утомление, постепенно отнимавшее у Мардж силы, наконец свалило ее.

— Мне так страшно, Бред, — сказала она.

— Он поправится, — отозвался я, придав голосу уверенность, которой не испытывал. Невидимая рука сжимала мне горло.

— Пожалуйста, Господи, — простонала она. — Я не могу потерять и его тоже.

Я понял, что она знает об Элейн, но ничего не сказал.

Слова ободрения застыли на моих губах; я не мог сказать ей о своем решении. В другое время, в другом месте, возможно. Но не сейчас.

Я подумал об Элейн. Теперь я понимал, что она имела в виду. Годы совместной жизни возьмут свою дань.

Знал, почему она спросила, как я буду себя чувствовать.

Мардж негромко плакала во сне. Меня охватила такая нежность к ней, какой я никогда прежде не испытывал. Я прижал ее голову к своей груди.

Она лежала спокойно, тихо, как ребенок. Вскоре Мардж кончила плакать. Дыхание стало ровным, легким. Я ждал, когда ночь отступит, и в окнах забрезжит рассвет...

Мы узнали ответ через неделю. Утром в больнице нас встречали улыбками все — сестра Анжелика, девушка из приемного покоя, лифтер, медсестры и санитарки, обычно сдержанно-серьезные на работе.

Доктор вышел из своего маленького кабинета, протянув нам руки. Я пожал одну, Мардж — другую.

— Все обошлось, — радостно заявил он. — Ваш сын поправится. Небольшой отдых, и все будет в порядке.

Не в силах вымолвить ни слова, мы смотрели друг на друга глазами, полными слез. Наши свободные руки крепко сжались. Потом мы проследовали за врачом в палату Бреда.

Он лежал в постели со слегка приподнятой головой лицом к двери. Аппарат искусственного дыхания стоял в дальнем углу комнаты. Опустившись на колени возле кровати, мы с Мардж поцеловали сына и заплакали.

Мы увидели на лице Бреда слабое подобие его обычной улыбки. Он пошевелил рукой, указывая на «искусственные легкие».

— Господи! — произнес он тихо, но с прежней бодростью в голосе. — Уберите отсюда эту аэродинамическую трубу!

Из аэропорта я сразу отправился в офис. Отец повез Мардж и сына домой. Еще не было девяти часов, я пришел на работу первым. Я мысленно усмехнулся. Мне предстояло многое сделать. Закрыв дверь кабинета, я начал просматривать бумаги, лежавшие на столе.

Боб Леви неплохо потрудился. Все это время он выполнял мои функции. Когда прошел слух, что я снова в седле, мои старые клиенты пожелали вернуться ко мне.

Он принимал их заказы, но по более высоким расценкам.

Наверно, он решил, что они должны заплатить за свое предательство.

В десять часов я оторвал взгляд от документов. Где же все? Я ударил по клавише переговорного устройства.

— Бред, это вы? — удивленно спросила Микки.

— Нет, привидение! — пробасил я голосом Саймона Легри.

И тут все мои сотрудники вплоть до мальчишки-посыльного хлынули в кабинет и стали пожимать мне руку. Они были счастливы. Я чувствовал себя превосходно.

Все было великолепно.

Когда они удалились, в кабинет вошел Боб.

— В двенадцать тридцать у нас ленч с членами сталелитейной ассоциации, — сообщил он.

— О'кей, — отозвался я.

— Их юрист обещал после ленча положить контракт на ваш стол, — добавил Леви.

Я посмотрел на него.

— Не знаю, что бы я без вас делал.

Он улыбнулся мне.

— Я испытываю к вам то же чувство. Забавно, не правда ли?

— Превосходно, — засмеялся я.

Он удалился в свой кабинет. Рабочее утро шло своим чередом. Незадолго до ленча Микки внесла в кабинет коробку.

— Это от скорняка.

Я поглядел на коробку, которую она поставила на стол. Я не сразу вспомнил, что это такое. Потом до меня дошло. Завтра — наш юбилей. Трудно было представить, что с того дня, когда я вез Джини в школу и она подкинула мне эту идею, прошло меньше месяца. Так много событий случилось за это время.

— Пусть ее положат в машину, — сказал я Микки.

Она унесла коробку из кабинета. Дверь закрылась за Микки. Я заказал шубу в то утро, когда познакомился с Элейн.

Элейн! Мои пальцы замерли на столе. Я обещал позвонить ей, но не нашел свободной минуты. Тысяча лет минуло со времени нашего последнего разговора. Я снял трубку и набрал номер междугородной станции.

Я собирался продиктовать телефонный номер Элейн, когда Боб сунул голову в кабинет:

— Поторопитесь, — сказал он. — Не стоит опаздывать на первую официальную встречу с ними.

Я неохотно положил трубку и встал. Позвоню ей сразу после ленча. Взяв шляпу и пальто, я направился к двери.

Я не знал тогда, что она уже была мертва более двенадцати часов.

Начало вместо конца

Моя голова раскалывалась, непролитые слезы резали глаза. Не знаю, как долго я сидел, опустошенно глядя в окно и не находя ответа.

Раздался сигнал селектора. Я устало подошел к столу и снял трубку.

— Да, Микки.

— К вам пришла Сандра Уоллес.

Я на мгновение заколебался. Часы на столе показывали без нескольких минут шесть. Затем принял решение.

— Пригласите ее, — сказал я.

Дверь открылась, и в кабинет вошла Сандра. Она казалась воплощением энергии и жизненных сил. Ничто в этом мире, похоже, не могло ее сломить. В этом я был уверен. Она так отличалась от Элейн.

Ее голубые глаза смотрели на меня.

— Здравствуй, Бред, — тихо сказала она, остановившись у двери.

— Сэнди, — ласково произнес я. — Заходи.

Она медленно прошла вперед.

— Как дела?

— Все в порядке, — устало промолвил я.

— Я рада, что твой сын поправился, — сказала Сандра.

— Спасибо, — отозвался я.

Интересно, как она узнала об этом?

— Почему ты в Нью-Йорке?

— У меня есть для тебя письмо, — сообщила она.

— От мистера Брэйди? — спросил я.

Она покачала головой.

— Нет.

Я вопросительно посмотрел на Сандру.

— От миссис Шайлер, — сказала она.

В первый миг смысл ее слов не дошел до меня.

— От миссис Шайлер? — глупо спросил я. — Но она... она...

— Знаю, — тихо произнесла Сандра. — Я услышала об этом сегодня утром. Мистер Брэйди потрясен.

— Как оно попало к тебе? — спросил я. — Ты, с ней виделась?

Она снова покачала головой.

— Нет. Оно пришло утром с почтой.

Сандра вынула из сумочки конверт. Протянула его мне. Он был вскрыт. Я поглядел на девушку.

— Первый конверт адресован мне. Внутри лежит второй. Он — для тебя.

Я поднял язычок конверта. Знакомый тонкий запах духов долетел до меня. Я закрыл глаза. Увидел перед собой Элейн. Вытащил внутренний конверт. Он был заклеен. Я разорвал его. Посмотрел на Сэнди. Она по-прежнему стояла в кабинете.

— Я подожду в приемной, — сказала Сандра.

Я покачал головой.

— Останься здесь.

Она подошла к дивану и села. Я опустился в кресло и начал читать письмо Элейн. Ее почерк был аккуратным, убористым, он не выдавал волнения. Очевидно, садясь писать, она уже все обдумала и была тверда в своем решении. Письмо было датировано позавчерашним днем.

+++

"Мой дорогой Бред!

С того момента, как мы расстались в аэропорту, я постоянно молюсь за тебя. Я очень хочу, чтобы твой сын поправился. Это для меня важнее всего на свете.

Думая о нем, я поняла, какими мелкими и глупыми эгоистами мы оказались. Мы, собравшиеся пожертвовать всем ради мгновенной страсти.

Ведь на самом деле это — все, что нас связывало.

Это я тоже поняла. Моя жизнь уже прошла, и я пыталась занять немного твоей.

Кажется, я говорила о том, что ты напоминал мне Дэвида. У вас с ним много общего. Ты относишься к своей семье с тем же уважением и любовью, которые он испытывал к нам. Вот что в первую очередь привлекло меня в тебе, хотя я не сразу осознала это. Вы, — люди одного типа.

Оставшись после твоего отлета в одиночестве, я забрела на кладбище, где покоятся Дэвид и дети. Села на скамейку и посмотрела на памятник с уже выбитым моим именем. Там есть для меня место рядом с Дэвидом — то место, которое я занимала при его жизни. И тут мне пришло в голову — если я буду с тобой, я не смогу быть с ним и детьми. Мы никогда не окажемся снова вместе — мы, так много значившие друг для друга.

Я не хочу принизить мою любовь к тебе, просто моя любовь к Дэвиду и детям слишком велика.

Пожалуйста, не думай, что я предала нашу любовь.

Не могу выразить, что она значила для меня. Пожалуйста, думай обо мне хорошо и молись за меня.

С любовью, Элейн".

+++

Мои глаза весь день резало от слез, но сейчас мне стало легче. С моей души точно камень свалился. Я поднялся с кресла.

— Спасибо за то, что ты привезла мне его, Сэнди, — глухо сказал я.

Она встала.

— Я должна была привезти его. Я знала, что ты любил ее.

Я сделал вздох.

— Да, я любил ее.

Я не знал, с какой болью она жила, как сильно страдала. Я помнил лишь ее глаза, дымчато-синие, почти фиолетовые, с затаившейся в их глубине тоской.

Сандра подошла к двери.

— Мне пора возвращаться. Я обещала тете Hope вернуться домой к двенадцати.

— Тете Hope? — удивленно спросил я.

Она кивнула.

— Мистер Брэйди привел меня к себе домой и познакомил с ней. Он сказал, что хочет, чтобы я почувствовала себя его дочерью. Я некоторое время поживу у них.

Странная улыбка тронула ее губы.

— Любопытно, что ты сказал ему в тот день. Он превратился в совершенно другого человека. Даже начал мне нравиться. Оказывается, он очень мягкий и чуткий.

Надо только получше узнать его.

— Я рад, Сэнди, — сказал я, подходя к двери и глядя на девушку. — Теперь ты станешь добрей к ним обоим.

— Надеюсь, да.

Улыбнувшись, она подставила мне щеку, точно маленькая девочка.

Я поцеловал Сандру.

— До свидания, Сэнди.

Дверь закрылась за ней; я подошел к окну и распахнул его. Стоя там, я порвал письмо Элейн на мелкие кусочки, и они разлетелись в воздухе.

Это был конец, и это было начало. Начало новой жизни и нового понимания. Я ничем не отличался от других мужчин, забывавших, что осень — пора зрелости, и отчаянно гнавшихся за весенними страстями. Теперь я стал мудрее. Нельзя повернуть время вспять. Меня ждала жизнь с Мардж и детьми. Прекрасная жизнь. Теперь я знал, что имела в виду Элейн. Место рядом с близкими. Я сделал глубокий вдох. Холодный воздух заполнил мои легкие. Внезапно мне захотелось оказаться дома...

Я поехал к себе, и тут пошел первый снег. Когда я подруливал к гаражу, все вокруг побелело. Я остановился перед воротами и, сидя в машине, посмотрел на мой дом.

Все окна светились, даже в комнате Бреда; от них исходило теплое сияние. Перед домом стояло отцовское такси.

Я вылез из автомобиля и открыл ворота гаража. Петли, как всегда, пронзительно заскрипели. Я снова сел в машину и загнал ее в гараж.

— Папа! Папа! — услышал я голос Джини.

Я выбрался из машины; дочь кинулась в Мои объятия Я поцеловал ее.

— Как дела у моей девочки?

— Отлично! — бодро ответила она, затем перешла на шепот. — Надеюсь, ты не забыл о подарке для мамы. Она приготовила тебе потрясающе красивые часы.

Джини зажала рот рукой.

— Господи! Я проболталась. Обещала маме молчать!

Я улыбнулся дочери. Наверно, она рассказала Мардж о моем подарке. Джини никогда не умела хранить секреты.

— Ничего, милая, я тебя не выдам.

Я взял с сиденья коробку, присланную скорняком.

Сунул ее под мышку. Затем, взявшись за руки, мы с Джини зашагали к дому. Снег поскрипывал у нас под ногами.