1

Отец Анджело, доктор Джон Перино, поднял бокал темно-красного вина, итальянского красного, как называли его Хардеманы. Он оглядел всех присутствующих, на секунду задержал взгляд на кастрюле со спагетти на сервировочном столике. Остальные поняли намек и тоже подняли бокалы: мать Анджело — Дженни Перино, Анджело и Синди Моррис.

— За светлое будущее для тебя и Синди, Анджело. Я благодарю Господа, что старик уволил тебя. Ты и так потерял слишком много времени на Хардеманов. Эту семью только могила исправит. И внук, Лорен Третий, ничем не лучше деда, которого зовут Номером Один.

— Хуже, — поддакнул Анджело, отпив вина. Из-за металлических скоб на левой челюсти ему приходилось цедить вино правым уголком рта. Да и отек губ еще не спал.

— У меня тоже есть тост, — подала голос Синди. — За вас, мама и папа. Я называю вас так потому, что сегодня мы с Анджело решили пожениться.

Дженни Перино выпила вино со слезами на глазах. Слезы текли по щекам, когда она раскладывала по тарелкам спагетти. Все понимали, что она хотела бы видеть в невестках католичку. Но Дженни уже полюбила Синди и радовалась, что ее сын женится на такой хорошей девушке.

По семейной традиции Дженни Перино положила каждому больше, чем он мог съесть, обильно полила спагетти густым мясным соусом и добавила овощного салата из большой деревянной миски. Потом стол обошло блюдо с нарезанным хлебом.

— Мы устроим торжественную свадьбу, — улыбнулась сквозь слезы Дженни.

— И в самое ближайшее время, — добавил Анджело, — мы уезжаем в Европу. Я собираюсь к доктору Гансу. Хочу, чтобы он починил то, что сломано, а потом вернул мне прежнее лицо. Какое былодо пластической операции.

Три года тому назад Номер Один настоял, чтобы Анджело поехал в швейцарскую клинику, где знаменитый хирург должен был убрать с его лица шрамы от ожогов, появившиеся в результате аварии. Хирург же пошел дальше, и Перино получил новое, более молодое лицо. Анджело потом шутил, что редко кому достается второе лицо. С этим лицом Анджело в свои сорок с небольшим выглядел как двадцатипятилетний. Теперь же, изувеченный кулаками наемных бандитов, он вновь превратился в голливудского монстра. Анджело собирался прямо сказать доктору Гансу, что хочет выглядеть на свой возраст, зрелым мужчиной.

— Столько перемен за один год, — подал голос доктор Перино. — Но я уверен, что это к лучшему.

— Не все перемены вам понравятся. — Анджело переводил взгляд с отца на мать. — Мы не собираемся жить в Детройте. Синди и я долго об этом говорили и решили перебраться в другое место.

— Но мы ведь сможем часто навещать вас? — спросила Дженни Перино.

— И мы будем часто бывать у вас, — вставила Синди. — Достаточно часто, чтобы надоесть.

— А детей вы собираетесь заводить? — Улыбка Дженни стала шире.

— Шестерых или семерых, — ответила Синди.

— Вам не нравится Детройт? — спросил доктор Перино.

— Он грязный и опасный.

— Это ненадолго, — заверил ее доктор. — Как только черные поймут, что они взяли верх и это их город, они захотят привести его в порядок. Пока город им не принадлежал, плевать они хотели на то, что в нем творится. Теперь же...

— Есть и две другие причины, — прервала его Синди. — Во-первых... Вы меня извините, ведь это ваш родной город. Но, откровенно говоря, все провинциальные города одинаковы. Побывав в одном, можно считать, что увидел их все. Я хочу жить в Нью-Йорке.

— А вторая причина? — спросила Дженни. — Ты сказала, что их две.

Синди сухо улыбнулась.

— Если мы останемся здесь, нам придется общаться с этими ужасными парвеню, вроде Хардеманов и Фордов. Я этого не вынесу. Не дай Бог оказаться в одном загородном клубе с этим неуклюжим, вечно пьяным Генри Фордом Вторым. Если он прикоснется ко мне, меня просто вырвет.

Анджело усмехнулся.

— Придется нам отсюда уезжать. Или я смогу ее отговорить?

— Ты не захочешь, — покачала головой его мать. — Да это и не нужно. Ты помнишь своего дедушку, Анджело?

— Да, конечно.

— Жаль, что ты не смог поехать на Сицилию и повидаться с ним. Теперь тебе с ним не свидеться, только на небесах. Но, может, стоит все же съездить на Сицилию и...

— Нет, мама, — вмешался доктор Перино. — Возможно, когда-нибудь Синди познакомится с дядей Джеком. Но ехать на Сицилию? Нет. Наша семья не поддерживает отношения с тамошними родственниками.

— Моего дедушку депортировали на Сицилию, — пояснил Анджело. — Он возглавлял одну из семей мафии.

— А мой прапрадед верховодил шайкой грабителей, — улыбнулась Синди. — Откуда еще в нашей семье такие деньги? Честным трудом их заработать трудно.

— У тебя философия циника, — пожал плечами Анджело.

— Не будем о философии. — Дженни Перино глубоко вздохнула. — Тебе пора подумать о главном, Анджело. Ты получил хорошее образование, но стал автогонщиком и едва не погиб. Ты пытался строить автомобили — для других людей. Ты приложил все силы, чтобы помочь старику сохранить контроль над компанией, не твоей, а его компанией, и в результате тебя едва не убили. Сколько же можно? Держись от всего этого подальше! Женись на этой чудесной девушке. Создавай семью, Анджело... вместе с Синди. Это самое важное.

2

— Святой Боже! — воскликнула Бетси ван Людвиг, когда Анджело Перино появился в ее амстердамской квартире. — Ну и разукрасили тебя, Анджело.

— Эмоции перехлестнули через край, мисс Элизабет. — Он откинулся на спинку кожаного дивана и обнял Синди, сидевшую рядом.

— Если ты еще раз назовешь меня Элизабет, я в тебя чем-нибудь запущу. Ты построил для меня автомобиль «бетси». Почему бы не называть меня Бетси?

— Не знаю. Может, и не получается именно из-за того, что «бетси» — автомобиль.

— Это мое имя, Анджело. Пожалуйста... — Она пожала плечами. — Ладно... Опять Швейцария?

— Доктор Ганс говорит, что пластическую операцию можно делать лишь после того, как все заживет, — вставила Синди. — Мы провели месяц в Лондоне. Задержимся в Амстердаме на две недели. Потом поедем на Ривьеру. А уж оттуда... на операцию.

— Я надеюсь, она пройдет удачно, — улыбнулся Макс ван Людвиг.

Бетси не хотела выходить за Макса, а Макс не хотел жениться на ней. Но Хардеманы, особенно Номер Один, настояли на том, что у ребенка должен быть отец. Все, кроме Бетси, — но с ее мнением никогда не считались, — решили, что жена Макса должна побыстрее с ним развестись. Затем Макс женится на Бетси, и таким образом ребенок родится в законном браке. А уже после этого Бетси разведется с Максом, и он сможет вернуться к первой жене. Деньги способствовали согласию всех сторон.

Зная всю предысторию, Анджело удивился, обнаружив, что Макс ван Людвиг — добропорядочный джентльмен. В конце концов Бетси родила ребенка от него, и Макс не хотел ущемлять чьих-либо интересов. Его жена оставалась в семейном особняке, а Макс и Бетси поселились в просторной квартире на четвертом этаже дома, построенного в семнадцатом веке на берегу одного из каналов.

Глядя на Макса, сидящего рядом с двадцатилетней красавицей, Синди поневоле задалась вопросом, а будут ли реализованы завершающие этапы соглашения.

Она знала, что Бетси привыкла к роскошной жизни, и видела, что амстердамская квартира отвечает самым высоким стандартам. Стены украшали полотна голландских художников, не Рембрандта или Вермеера, но городские сцены и сельские пейзажи, написанные триста лет тому назад. Школа Рембрандта и школа Вермеера не шедевры, но и не дешевки. Комнаты утопали в свежих цветах, расставленных по вазам и вазочкам.

Естественно, они посетили детскую, чтобы взглянуть на двухмесячного Лорена ван Людвига, которого Бетси уже называла Лорен Четвертый. Заботилась о нем нянька-англичанка. Повосхищавшись младенцем, они вернулись в гостиную, чтобы выпить и попробовать голландские сыры.

— Надеюсь, вам понравится ресторан, где мы заказали столик, — заметил Макс. — Голландская кухня очень хорошая, но вы обязательно должны побывать в рейсттафеле.

3

Рейсттафелем назывался балийский ресторан, в меню которого числилась добрая сотня блюд. На стол ставилась огромная миска риса. После того как рис перекочевывал на тарелки, к столу на сервировочных тележках подвозили бесчисленные мисочки с мясом в пряных соусах, овощами и фруктами.

Анджело никогда не бывал в таком ресторане, но ему там сразу понравилось. По рекомендации Макса они заказал и по бокалу голландского джина, бутылку бургундского и бутылку шабли.

— А что ты собираешься делать теперь, разбежавшись с Хардеманами? — спросила Бетси Анджело.

— Вариантов несколько, ответил тот. — Во-первых, мои акции «Вифлеем моторс» стоят шесть миллионов долларов. Я могу их продать.

— Пожалуйста, не продавай. — Бетси пристально смотрела на него. — А если все же решишься, продай их мне. Деньги я как-нибудь найду. Ты ведь заплатил за них один миллион.

— Тебе и это известно, — усмехнулся Анджело.

— Моего отца едва не хватил удар, когда он узнал об этом. Из семьи акции никогда не уходили.

— Твоему прадеду требовались деньги для «бетси», А твой папаша пытался отсечь его от ресурсов компании. Произошло это до того, как Номер Один вернул себе полный контроль над «Вифлеем моторс».

— А какие еще варианты, Анджело? — спросил Макс, стремясь направить разговор в более спокойное русло.

— Я могу присоединиться к конкурентам. Благо предложений хватает.

— Нет, такого я даже представить себе не могу, — воскликнула Бетси. — Несмотря ни на что.

— В подобном случае нам пришлось бы жить в Детройте, — ответила Синди. — А это исключено.

— Пока мы можем не спешить с решением, — добавил Анджело. — В Штаты мы вернемся лишь после операции и восстановительного периода.

— Если вы собираетесь надолго задержаться в Европе, пожалуйста, изредка заглядывайте к нам, — улыбнулся Макс.

— Возможно, мы с Максом разбежимся раньше, — заметила Бетси. — Мы должны выполнить условия соглашения.

— Но ведь не в ближайшие два-три месяца, — повернулся к ней Макс.

— Полагаю, что нет, — согласилась Бетси. — Не в ближайшие два-три месяца, но до того, как ты снова накачаешь меня.

Анджело заулыбался.

— Так вы?.. Простите меня. Не следовало мне спрашивать.

— Лучше с Максом, чем с кем-то еще, — ответила Бетси. — Я без этого не могу.

Когда они вышли из ресторана, Синди пожелала взглянуть на знаменитый квартал красных фонарей. Находился он неподалеку, и Макс отвел их туда. Состоял квартал из двух параллельных улиц, Аудезийдс Ворбургвал и Аудезийдс Ахтербургвал. Женщины прогуливались по тротуарам, стояли у подъездов, обычно в плащах, многие сидели в ярко освещенных витринах, раздетые и не очень.

Все было чинно и пристойно.

— Каждый четвертый или пятый мужчина из тех, что вы видите, — полицейский в штатском, — пояснил Макс. — Правила очень жесткие. Женщинам не разрешено привлекать к себе внимание мужчин ни словом, ни жестом. Заговаривать должен мужчина. Поэтому, если вы спросите у какой-нибудь из них, который час, она, скорее всего, ответит: «Пятьдесят гульденов».

Особого внимания на них не обращали, как и на прочих туристов, которых в квартале хватало.

Заморосил дождь. Женщины раскрыли зонтики и достали из карманов прозрачные непромокаемые накидки. Ни одна не покинула своего поста.

Макс шагал рядом с Синди, Бетси — рядом с Анджело. Бетси замедлила шаг, чтобы чуть отстать от первой пары.

— Я думала, ты меня подождешь, — прошептала она.

— Подожду?

— Маленький Лорен мог бы быть твоим сыном.

— Бетси... — Анджело замялся, но продолжил:

— Все Хардеманы выпрыгнули бы из своих штанов.

— По-моему, тебе на это наплевать так же, как и мне.

— Ты должна проявлять побольше уважения к прадеду. Номер Один способен...

Вновь он замялся, так что фразу закончила она:

— На убийство. Но из штанов выпрыгнул бы мой отец. Я слышала, как он называл тебя внуком бутлегера, который поставлял Номеру Один спиртное во времена «сухого закона». Он, похоже, забыл, что Хардеманы — нувориши. Номер Один чинил велосипеды. Первый автомобиль он построил своими руками, как и Генри Форд. У них обоих были золотые руки, ничего больше. Так почему мой отец думает, будто он лучше внука человека, поставлявшего спиртное его деду? Между прочим, это правда?

— Да. Мой дед поставлял ему виски. И очень хорошее. Номеру Один всегда было чем промочит горло.

— Поэтому он и ненавидит случившееся с ним, — кивнула Бетси. — Не инвалидное кресло, а запрет врачей на канадское виски.

— Я могу ему посочувствовать.

На мгновение Бетси взяла Анджело за руку.

— Вы поженились? Я хочу сказать, официально. Она беременна?

— Нет. Еще нет. Мы так думаем.

Бетси сжала его руку, потом отпустила.

— Анджело Перино, я собираюсь родить от тебя ребенка. Я так решила. Ты только подожди, и все будет по-моему.

— Что Бетси хочет, то Бетси и получает, — усмехнулся Анджело.

— А хочет Бетси тебя.

— Тогда, перефразируя Эф-Де-Эр (Франклин Делано Рузвельт (1882-1945) — 32-й президент Соединенных Штатов), тебе придется утрясти этот вопрос с Синди, — рассмеялся Анджело.

4

Он получил третье лицо. С первым Анджело вырос, но оно сгорело в аварии. Второе, которое дал ему доктор Ганс и которое потом изуродовали бандиты в темном детройтском переулке, ему никогда не нравилось. Фальшивое, слишком юное для мужчины его возраста. Теперь пришла очередь третьего лица, второго за последние три года, созданного не природой, а руками опытного хирурга.

Синди настояла на своем присутствии в палате, когда с Анджело сняли повязки, хотя доктор Ганс и медицинские сестры предупреждали ее, что увидит она совсем не то, что будет потом. Синди ахнула.

— Такое ощущение, что он обгорел на солнце-

— Совершенно верно, — кивнул хирург. — Лицо красное, как мы вас и предупреждали. Но через неделю...

Через неделю Анджело стал другим человеком. Ему не вернули лицо, которое он видел в зеркале перед автомобильной аварией, такое оказалось не под силу даже первоклассному хирургу. Но исчезло и лицо юноши, с которым он проходил последние несколько лет. Тевтонский прямой нос заменил римский. Сломанные скулы доктор Ганс восстановил, использовав костную ткань, взятую с таза. Та же тазовая кость пошла на восстановление челюсти, над которой поработали детройтские бандиты. Анджело получил лицо, которое не заставляло людей оглядываться, чтобы вновь посмотреть на него. Это его очень устраивало.

— Мне оно нравится, — вынесла свой вердикт Синди.

Для Анджело ее мнение было главным.

5

За время своего пребывания в Лондоне, Амстердаме, на Ривьере Анджело и Синди поговорили по телефону лишь с одним человеком, не являющимся их близким родственником, — Ричардом Никсоном, только что избранным на пост президента Соединенных Штатов. Он поздравил их со свадьбой и пожелал успешной операции в швейцарской клинике. Никсон также сказал, что опыт Анджело позволяет ему рассчитывать на высокий пост в администрации президента, попросил обдумать его предложение и — перезвонить после окончательного выздоровления.

В клинике Анджело и Синди отвечали на некоторые письма, расширяя сферу общения. Анджело поговорил по телефону с Ли Якоккой из «Форда», который также пожелал ему скорейшего выздоровления и попросил перезвонить по возвращении в Штаты. Генри Форд Второй прислал в клинику цветы и записку с просьбой позвонить, когда Анджело будете Детройте. Цветы Форда прибыли одновременно с телеграммой от Бунки Кнудсена (В то время президент корпорации «Крайслер»), советовавшего держаться подальше от Форда. Эд Коул из «Дженерал моторс» позвонил, чтобы предложить встретиться. К удивлению Анджело, он получил телеграмму и от Соиширо Хонды.

Но самым многообещающим стал звонок Роберта Макнамары, председателя Всемирного банка. Он порекомендовал Анджело заняться консультированием в вопросах создания и производства автомобилей. Банкирам с Уолл-стрит, отметил Макнамара, нужен человек, который может дать им дельный совет о состоянии и будущем отрасли в целом и каждой из ведущих корпораций в отдельности. Он мог бы стать аналитиком автомобильной промышленности.

Предложение понравилось как Анджело, так и Синди, и они решили рассмотреть его более внимательно.

6

Возвратившись в Штаты, они поехали в Детройт и встретились и позвонили всем, кому считали необходимым. Старшим Перино понравилось новое лицо Анджело, и они долго нахваливали доктора Ганса. («Я только молю Господа, чтобы доктору не пришлось вновь пользовать Анджело». И по щекам Дженни вновь покатились слезы.) Ли Якокка пригласил их на ленч, Бунки Кнудсен — на обед, Эд Коул — на коктейль. Они все одобрили решение Анджело заняться анализом автомобильной промышленности вместо того, чтобы поступить на работу в одну из компаний Большой тройки или разрабатывать новый автомобиль.

— Как я понимаю, вы скоро запускаете новую модель? — спросил Анджело Якокку. — Название уже придумали?

— Из вас получится хороший аналитик, — сухо ответил Якокка. — Вы знаете то, чего знать не должны.

— А что это изменит для вас, как вы думаете? — спросил Анджело. — Хэнк Форд из чувства благодарности передаст вам бразды правления?

Якокка пожал плечами.

— Никогда не знаешь, чем все кончится, — усмехнулась Синди. — Если модель окажется удачной, Форд убедит себя, что идея принадлежала ему. Если нет, то мистеру Я кокке. На сегодняшний день Лорен Хардеман Первый уверен, что никогда не хотел разрабатывать «бетси». А Лорен Третий убежден на все сто процентов, что именно Анджело Перино навязал компании новый автомобиль.

— Я не столь циничен, как вы, Синди. Она улыбнулась Якокке и накрыла его руку своей.

— Ли, давайте встретимся здесь же через пять лет. Вы уже не будете работать в «Форд моторе компани».

Улыбнулся и Ли Якокка.

— А вы, миссис Перино, будете женой президента «Вифлеем моторс».

В Нью-Йорке, пока шел ремонт арендованной ими квартиры на Манхаттане, они временно поселились в отеле «Уолдорф».

Как-то вечером Синди зашла в ванную и увидела, что Анджело, еще мокрый, только что вышедший из душа, стоит перед зеркалом, уставившись на свою физиономию.

— Знаешь, что случается с мужчинами, которые слишком долго стоят перед зеркалом и изучают свое лицо? — спросила она. — Самолюбование отвлекает от главного. — Она обхватила Анджело руками и поиграла с его членом.

— Да уж... — улыбнулся он. — Этот орган в бизнесе не нужен.

— Зато нужен для трахания. И еще для кой-чего.

— В каком смысле?

— Доктор говорит, что я беременна.

— Синди!

— А чему ты удивляешься? Разве могло быть иначе, если от противозачаточных таблеток я отказалась, а от всего остального — нет?

Анджело повернулся и нежно обнял жену, чтобы, не дай Бог, не навредить ребенку.

Она крепче прижалась к нему.

— Слушай, я не сломаюсь. И ребенку ничего не будет. Когда придет время держаться от меня подальше, я тебе скажу. А сейчас мне очень хочется!

Улыбка Анджело стала шире.

— Как и всегда.

1

Энн, княгиня Алехина, держалась и выглядела так, будто титул этот носила с рождения. Об этом позаботился ее супруг, князь Игорь. А может, так решила судьба, и Игорь лишь содействовал реализации заложенного в Энн потенциала.

С первого взгляда все понимали, что перед ними аристократка: высокая, изящная, безупречно одетая, с великолепными манерами.

Княгиня Алехина остро чувствовала, что Хардеманы — грубые американские нувориши. Деньги, отметила она, сидя за обеденным столом в особняке Номера Один в Палм-Бич, не могут купить породу.

Старику вроде бы пить не полагалось. Но он пил. Канадское виски. Стопку или две, но даже эту малость он пил, как крестьянин, больше заинтересованный в эффекте, производимом алкоголем, а не во вкусе напитка.

Княгиня приказала одному из слуг Номера Один съездить за бутылкой «Тиопепе». Другая аристократка, принцесса, много старше ее, по фамилии Эстергази, как-то заметила, что гостей можно угощать только одной маркой шерри, «Тио пепе», подавая его в бокалах венецианского стекла.

Номер Один так и остался дикарем. Инвалидное кресло наложило свои ограничения, но не изменило его сущности. Она помнила Номера Один мускулистым здоровяком. Теперь же он буквально ссохся, потеряв не меньше сорока фунтов. Штанины брюк болтались на атрофированных ногах, плечи стали уже. Номер Один ссутулился, мочки ушей едва не доставали плеч. Лицо покрывала сеть глубоких морщин. Даже за столом он сидел в соломенной шляпе, скрывающей его лысину, обильно усыпанную почечными бляшками.

Княгиня Энн стала снобом. Она к этому стремилась и достигла этого.

Номеру Один не разрешал ось есть то, чем угощали гостью.

— Если в ты знала, какое мне рекомендуют меню. Все без вкуса, без запаха. Но вот что я тебе скажу, Энн. Эти коновалы пользуют меня больше тридцати пяти лет, и я пережил многих из них. Главным образом потому, что не слушал их. А теперь мне уже девяносто пять. Энн, дорогая, не дай тебе Бог дожить до таких лет. Толку в этом нет.

— Нет?

— Нет. Подумай, скольких приходится терять! Господи, Энн, Элизабет ушла сорок четыре года тому назад. Мой сын уже двадцать лет как на том свете. Теперь твоя мать... — Он покачал головой. — Салли была удивительной женщиной. Хорошей женой моему сыну...

— А мне — хорошей матерью, — вставила Энн.

— Да, конечно. Поэтому ты и приехала ко мне, не так ли? Разделить воспоминания...

— Нет, — отрезала Энн. — Я приехала, чтобы выяснить, сможешь ли ты после стольких лет лжи сказать правду.

— Правду?..

— Ты мне не дед, старый лгун!

— Энн!

— Ты мой отец, — черт бы тебя побрал!

— Энн, ради Бога...

— Когда люди умирают, они говорят правду. Это признает даже суд. — Она потянулась к бутылке, налила себе «Тио пепе». — Умирая, мама мне рассказала о том, что между вами было. Лорен Второй знал, что он не мой отец, но ничего мне не сказал. И ты не сказал.

— Не суди нас, Энн, — взмолился старик. — Тебе известно, что у меня был за сын. Ты это выяснила благодаря паршивому, наглому...

— Благодаря Анджело Перино, — уточнила она, — которому я верю больше, чем тебе.

— Тебе не понять. — Номер Один покачал головой. — Салли была такая красивая, такая умная, а Лорен Второй не мог...

— Поэтому ты нашел самый простой способ решения этой проблемы, — холодно бросила Энн. — Откровенно говоря, мне все это глубоко безразлично. Моя жизнь никак не связана с вашей семьей. Вы так и остались парвеню. Но все-таки хотелось бы знать, что я — твоя дочь, а не этого слабака, который покончил с собой. Мы с Игорем не раз задумывались над тем, нет ли в моих генах стремления к самоуничтожению. Поэтому мне было бы спокойнее, знай я, что он не мой отец. Вот так-то... папочка.

— Ты не должна так говорить. К тому же тебе никто не поверит.

— Похоже, Лорен Третий тоже не в курсе. — Энн улыбнулась, покачала головой. — Это ничтожество мне племянник, а не брат.

— Лорен — не ничтожество, — возвысил голос Номер Один.

— Твои потомки по мужской линии не делают тебе чести, — усмехнулась Энн. — Так что связывай свои надежды с женщинами. По своим человеческим качествам я куда лучше Лорена. Да и Бетси тоже. Бетси и я не стали бы нанимать головорезов, чтобы те избили человека до полусмерти. А Лорен нанял. Ему еще повезло, что он не поплатился за это жизнью. У Анджело Перино есть кое-какие связи, знаешь ли он мог бы раздавить Лорена, как муху.

— Не переоценивай итальяшку. И напрасно ты недооцениваешь тех, кого зовешь парвеню. Я создал компанию с мультимиллиардным...

— И при этом ничему не научился, папочка. Ты по-прежнему все тот же мастеровой, умеющий чинить велосипеды. А мой племянник еще и бандит.

Номер Один побагровел.

— Так, значит? Тогда ты, моя дорогая Энн, — декорация. Вот кто ты такая: декорация, купленная аристократом. Точно так же покупаются произведения искусства, мебель, скоростные автомобили. А Бетси... нимфоманка. Своей сексуальной ненасытностью она даст сто очков вперед любому мужчине.

— И тебе тоже? — спросила Энн.

2

Когда Номер Один впервые увидел Синди в платье, он ее не признал. И раньше он видел ее нечасто но, если такое случалось, она представала перед ним в вылинявших, потертых джинсах и футболке, зачастую запачканной маслом. Гонки зачаровывали ее, и она повсюду таскала с собой стереосистему, на которой проигрывала пленки с записями ревущих автомобилей, участвующих в гонках серии «Гран-при». Она крутила их и когда трахалась, потому что рев двигателей усиливал остроту испытываемых ею оргазмов.

После того как Анджело бросил гонки, ушла и она, резко и бесповоротно.

В последний год, после нападения бандитов и яростной стычки с Хардеманами, Синди полностью отбросила все, что, казалось бы, составляло для нее смысл жизни. В одночасье ее перестали интересовать и автомобили, и гонки, и все с этим связанное.

Вот тут и выяснилось, что Синди получила превосходное образование. В мире автогонок она лишь проводила отпуск, пусть он и растянулся на четыре года, отпуск от первоклассного воспитания и дорогостоящих частных школ. Девчушка, готовая лечь под любого автогонщика, внезапно превратилась в даму.

Во время их затянувшегося свадебного путешествия по Европе Синди показала Анджело все знаменитые галереи и познакомила его с шедеврами изобразительного искусства. Ранее Анджело дважды бывал в соборе святого Петра в Риме, но его прежние гиды знали о нем куда меньше, чем Синди.

В деньгах Синди недостатка не испытывала, а потому время от времени покупала картину или скульптуру и отправляла в Штаты. Теперь все они украшали их манхаттанскую квартиру, и Анджело довелось увидеть, как ведущий критик-искусствовед «Нью-Йорк тайме» долго изучал их, переходя от одной картины к другой, отдавая должное и скульптурам, прежде чем объявить, что коллекцию Синди «отличает идеальный вкус».

Дом, в котором они поселились, располагался в восточной части Семьдесят четвертой улицы. Где-то в сороковых годах стену, разделявшую две квартиры, убрали, чтобы получить одну, но большую. Анджело и Синди сняли ее до своего отъезда в Европу, чтобы ремонт закончился до их приезда. В комнатах настелили новый дубовый паркет. Все стены выкрасили белой краской. В гостиной и холле установили специальные светильники для подсветки будущих покупок Синди. Большие окна в восточной стене выходили на Эф-де-эр-драйв и Ист-ривер. Портьеры задвигались и раздвигались с помощью электропривода. Вернувшись из Европы, Анджело и Синди прожили в"Уолдорфе" четыре недели, подбирая мебель и ожидая, пока ее привезут и поставят на место. Анджело, возможно, выбрал бы что-то другое, но в данном случае полностью положился на вкус Синди: полированное дерево, сталь, кожаная, от светло-коричневой до черной, обивка.

Как только они въехали в новую квартиру, Синди начала принимать гостей, и Анджело понял, что ему нечего беспокоиться, оставляя жену одну на время его деловых поездок. Одиночество ей не грозило. В Нью-Йорке жили многие ее подруги по колледжу. Некоторые просто по соседству. Рассказы Синди о мире гонок зачаровывали их. Синди прошла через такое, чего они просто не могли себе представить.

Разжигал их любопытство и мужчина, за которого Синди вышла замуж: высокий, широкоплечий, интересный итальянец старше ее на семнадцать лет, в свое время один из лучших автогонщиков (в 1963 году второй в мировой классификации), а теперь автомобильный инженер. Одна из подруг игриво спросила, не забеременела ли Синди до свадьбы.

— Нет, — ответила та. — Но теперь я беременна.

— Он хорош и в постели? — полюбопытствовала подруга.

— Ширли, с его мозгами он инженер. А с «игрунчиком» — тяжелоатлет. И каждый его подход ко мне — мировой рекорд.

Муж одной из соучениц Синди сказал Анджело, что присутствовал на гонке в Себринге, когда автомобиль Анджело врезался в стену и загорелся. Мужья подруг вообще интересовались его новым бизнесом. Некоторые работали в брокерских конторах и с радостью воспользовались бы компетентным анализом состояния автомобильной промышленности. Анджело подружился с этими людьми, поскольку они могли помочь в становлении его бизнеса. Один из них предложил ему стать членом «Университетского клуба». Анджело согласился и часто приезжал туда на ленч.

Синди купила литографию Лероя Наймана, изображавшую обнаженную девушку, которая полулежала в удобной позе, широко раздвинув ноги, одну в красном, другую — в зеленом чулке. Владелец галереи, продавший литографию, приехал вместе с Синди, чтобы помочь повесить и правильно осветить ее. У Синди уже вырос большой живот, и она не хотела забираться на лестницу, чтобы менять наклон светильника. Когда приехал Анджело, мужчина именно там и находился — на лестнице.

— Анджело, познакомься с Дицем фон Кайзерлингом, — представила мужчину Синди. — Если более формально, Дитрихом фон Кайзерлингом. Он продал мне Наймана.

— Я пожму ему руку, когда он спустится, — улыбнулся Анджело. — А то, не дай Бог, он потеряет равновесие и сверзится с лестницы.

Анджело всмотрелся в литографию и решил, что она ему очень нравится. Хотя поза девушки была, мягко говоря, нескромной, мастерство художника делало свое дело. Литография вызывала восхищение, а не будила плотские чувства.

Фон Кайзерлинг установил-таки светильник и спустился вниз. Высокий, худощавый молодой человек, ровесник Синди, которой пошел двадцать пятый год, симпатичный, хотя, на взгляд Анджело, слишком смазливый. Его наряд составляли двубортный синий блейзер с золотыми пуговицами, белая водолазка из чистого хлопка и отутюженные серые брюки.

— Очень рад познакомиться с вами, мистер Перино. — Фон Кайзерлинг протянул руку, которую Анджело пожал. — Поправьте меня, если я не прав, но мне представляется, что в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году вы гонялись в Нюрбургринге на «Порше-908»? Я там был. Я видел вас, не так ли?

— Видели, — кивнул Анджело. — Моя карьера подходила к концу. Тогда мне удалось не врезаться в стену и не превратиться в факел. Но других достижений в тот год у меня не было.

— Он скромничает, — вмешалась Синди. — Анджело один из лучших пилотов, ив шестьдесят восьмом его по-прежнему опасались.

— Девятьсот восьмую еще называли «Короткий хвост», так?

— Вы кое-что знаете о гоночных моделях. Девятьсот семнадцатая была побыстрее, но не такая маневренная и легкоуправляемая, как девятьсот восьмая. Мне она нравилась.

— Вы гонялись на автомобилях многих фирм. Кто ваш фаворит?

— Пожалуй, «порше»... «феррари».

— Как насчет коньяка? — спросила Синди. — Мне-то нельзя, но почему вы должны страдать?

Мужчины кивнули. Синди принесла бутылку «курвуазье» и два бокала.

Анджело поднял свой.

— За нашу встречу, мистер фон Кайзерлинг.

— Пожалуйста, зовите меня Диц, как и все в Америке. Я — Дитрих Иосиф Максимилиан фон Кайзерлинг, но мне нравится американская простота нравов, так что Диц меня вполне устраивает. Кстати, так называла меня мама. Я, между прочим, не немец, а австриец. Из Вены.

— Диц... хорошо. А я Анджело.

— Диц обратился ко мне с деловым предложением. — Синди повернулась к мужу. — Если мы сможем выработать взаимоприемлемые условия, он мог бы взять меня партнером в свою галерею.

— Условия просты: нам надо решить, как мы будем работать. У Синди скоро родится ребенок, и я понимаю, что молодая мама не сможет уделять бизнесу много времени. Однако, пока у галереи один владелец, я не могу даже уйти в отпуск. Синди будет замещать меня, когда мне потребуется куда-то поехать, к примеру, закупить картины в Европе.

Молодой человек говорил на безупречном английском, которому можно научиться только в Англии.

— Я думаю, вам надо посоветоваться с юристами, — ответил Анджело. — Составить контракт. Я, к примеру, не думаю, что партнерство — хорошая идея. Вам следует создать акционерное общество на базе галереи и поделить акции.

— Похоже, за дельным советом нам надо обращаться к вам, а не к юристам.

— Я возражать не буду, — улыбнулся Анджело. — Помогу, если сумею.

— Заверяю вас, Анджело, без вашего согласия я бы не стал заключать с вашей женой никаких деловых соглашений. Возможно, в этом я несколько старомоден.

1

Первым классом или не первым, на «Боинге-747» или на другом самолете, полет в Токио долог, скучен и утомителен. Кроме того, из аэропорта до города на такси добираться добрых полтора часа, и стоит это никак не меньше ста долларов. «Япония не станет ловушкой для туристов, — подумал Анджело. — Она просто ловушка».

В таком вот настроении он пребывал, сидя на заднем сиденье маленького автомобиля. Неудивительно, что «Крайслер» отправил его в Японию первым классом.

Так ему и сказали: все будет по первому классу. «Крайслер» нанял Анджело в качестве консультанта и направил в командировку на японские автомобильные заводы, чтобы он выяснил, каким образом Японии удается производить надежные и недорогие автомобили, требующие лишь периодического техобслуживания.

Анджело написал в специализированном автомобильном издании, что секрет — в постоянном контроле качества...

"Когда я в последний раз покупал американский автомобиль (из милосердия модель называть не стану), продавец протянул мне маленький блокнот и попросил держать его в бардачке. «Записывайте сюда все недоделки, которые выявите, — попросил он, — а через месяц или около того подъезжайте, чтобы мы разом их устранили». Я приехал в автосалон через два месяца и оставил машину на три дня для устранения недоделок. Лобовое стекло протекало. Оно течет и сейчас. Дверь со стороны пассажирского сиденья не запиралась, а иногда открывалась и сама по себе. Стартер то и дело прокручивался, не заводя двигатель. Бензина расходовалась прорва, как выяснилось, подтекал карбюратор (не буду говорить, к чему могло привести попадание бензина на горячий двигатель). О балансировке колес забыли. Радио категорически отказывалось работать, ничего не изменилось и после устранения недоделок. Когда в дождливый день я проезжал по луже, вода капала из-под приборного щитка на туфли и носки.

Речь о том, что Детройт автомобиль покинул со всеми этими недоделками. И мой случай не исключение. Десятки тысяч покупателей сталкиваются как с вышеперечисленными, так и с более серьезными проблемами.

Американец, покупающий «хонду», появляется у дилера, лишь проехав шесть тысяч миль, чтобы поменять масло и фильтры. Обычно ничего другого не требуется. Некоторые, возможно, думают, что «хонда» — это четырехколесный скутер или сенокосилка, ездящая по дорогам, но этот автомобиль изготовлен по стандартам качества, недоступным для американских автозаводов. Миллиарды долларов автомобильная промышленность Америки тратит впустую на устранение недоделок и при этом теряет покупателей, потому что автомобили уходят из Детройта с дефектами и не обеспечивают надежной работы".

«Крайслер» хотел знать, каким образом японцам это удается. Из отчетов других экспертов следовало, что все дело в особом, свойственном только японцам отношении к труду, которое не могло прижиться на американских заводах из-за противодействия профсоюзов. Вот «Крайслер» и отправил Анджело Перино в Японию, чтобы тот выяснил, в этом ли причина.

Когда он добрался до отеля, настроение у него начало улучшаться. Вышколенность обслуживающего персонала поражала воображение. Все его желания исполнялись еще до того, как он успевал облечь их в слова. Анджело разместили в роскошном «люксе» на восемнадцатом этаже, из окон которого открывался вид на четверть города и Токийский залив. В «люксе» нашлось место и маленькой кухоньке, где он обнаружил бутылки виски «Джонни Уокер», джина «Бифитер», вермута и пива.

Во всех комнатах, включая и кухоньку, стояли вазы с хризантемами.

Середину ванной комнаты занимала отделанная мрамором ванна размером с небольшой бассейн. Такую Анджело и хотел увидеть. Ему нравились «джакузи», а эта обещала сильные струи, посылаемые мощным насосом. Он осушил один бокал, а второй взял с собой в ванну. Струи оказались сильными, как он и ожидал. Анджело лег в бурлящую, в пузырьках пара воду, с наслаждением чувствуя, как расслабляются мышцы.

Он отмокал уже минут десять и даже начал засыпать, когда открылась дверь ванной и вошла улыбающаяся миниатюрная горничная. Она принесла полотенца и мыло. Горничная кивнула, что-то пробормотала, вероятно, извиняясь за вторжение, и перегнулась через ванну, чтобы положить мыло в углубление на бортике. Совсем юная, не старше семнадцати лет. Вешая полотенца, она бросила оценивающий взгляд на детородный орган Анджело, широко улыбнулась, поклонилась и покинула ванную.

Анджело покачал головой и потянулся за бокалом шотландского, покрывшегося пленкой сконденсированного пара. Его познакомили с деловым протоколом., принятым у японцев, поэтому он знал, что звонить кому-либо в день прибытия как минимум невежливо. Анджело решил, что прогуляется по Гинзе, а затем вернется в отель и пообедает. В таком заведении плохо кормить не могли.

— Бюро обслуживания! — донеслось из спальни.

Это еще что? Он не запер дверь или это сделала горничная? Анджело выключил насос, встал, сдернул с перекладины полотенце. Он не хотел, чтобы эта дама видела его обнаженным. По голосу чувствовалось, что она постарше горничной.

Дверь распахнулась.

— Бетси!

— Включи «джакузи», Анджело. Места тут хватит на двоих.

Его протесты ни к чему не привели. За четверть минуты она разделась и влезла в ванну. Включила «джакузи», добавила горячей воды. Затем приникла к Анджело и так яростно поцеловала его в губы, что на них выступила кровь.

— Мужчина, которого я всегда хотела, — прошептала она, целуя его шею, уши, глаза.

— Каким ветром...

— Я прочитала в «Автомобильных новостях», что ты едешь в Токио. Я остановилась двумя этажами ниже. Нахожусь здесь уже неделю, объездила всю Японию. После твоего отъезда останусь еще на неделю. А вот ближайшие две недели...

— Слушай, я буду очень занят.

— Занят ты будешь днем, я же претендую только на твои ночи. Смотри, а нето я сообщу в Америку, что я здесь, что мы оба здесь, вместе.

— Бетси...

— Если ты станешь первым мужчиной, который мне отказал, я буду всем говорить, что ты голубой.

— Вот тут мне не придется доказывать, что я не верблюд.

Правой рукой Бетси ухватила его член.

— Он реагирует на меня, как надо. Так что мы будем делать, Анджело?

Действительно, что же делать? Он уже год женат, любит Синди, у них родился ребенок. Но Бетси... Двадцать один год и само совершенство.

— Ну... — начал он.

— "Ну почему бы нет?" Ты это хотел сказать? Я согласна даже на такие условия. Знаешь, я потратила целое состояние, чтобы побыть с тобой. Слушай, здесь прекрасное обслуживание. Японская кухня и американская. Я закажу для нас обоих. За неделю я приобрела кое-какой опыт. Как насчет сашими?

— Сырая рыба... — Анджело скорчил гримасу.

— У нее будет особый вкус, если напротив тебя будет сидеть голая Бетси ван Людвиг.

— У меня такой ощущение... — Анджело помолчал, потом глубоко вздохнул. — Я не хочу накачать тебя, Бетси. Если ты не принимаешь противозачаточные таблетки...

— Принимаю, черт побери. Сейчас я не хочу забеременеть даже от тебя. Беременность — удовольствие маленькое, знаешь ли. Портит фигуру.

Анджело пробежался пальцами по груди Бетси, по-прежнему упругой, хотя она и родила ребенка.

— Твою не испортила, — пробормотал он.

— Ура! Первый комплимент, который я услышала. Давай! Поиграл моими шариками, погладь меня, где полагается.

— В воде у нас ничего не получится. Поверь мне.

— Ну и ладно. Но мне все равно будет приятно. А уж потом... Слушай, у меня такие новости. Ни за что не догадаешься. Оказывается, Энн вовсе не внучка Номера Один. — Бетси расхохоталась. — Она...

— Что ты такое говоришь?

— Она его дочь. Моя бабушка Салли перед смертью призналась ей, что у нее был роман с моим великим прадедушкой, а она, Энн, княгиня Алехина — плод их любви. Можешь себе такое представить? Сексуально озабоченный старикан!

— Не такой уж старикан. Когда родилась Энн, ему шел шестой десяток.

Бетси пожала плечами.

— Все равно старикан.

— Откуда ты об этом узнала?

— От Энн. Номер Один хотел, чтобы она пообещала никому ничего не говорить, но Энн позвонила Дое, как только вернулась во Францию. Я еще была в Амстердаме, собирала вещички.

— А твой отец знает?

— Теперь да. Его едва не хватил удар. Энн не его сестра. Она его тетя, которая считает, что в семейной иерархии стоит выше него.

— Едва ли Номер Один придерживается того же мнения.

— Нет, конечно. Но Номеру Один девяносто пять лет, и его мнение скоро не будут принимать в расчет.

— Будь осторожнее, Бетси. Он может причинить немало вреда даже в оставшееся ему время. Если ты или Энн думаете, что Номер Один теряет хватку...

Бетси рассмеялась.

— Сейчас я думаю лишь о том, как бы схватиться за твоего молодца, Анджело.

2

Синди выключила телевизор и вернулась к дивану, чтобы сесть рядом с Дицем фон Кайзерлингом. Они смотрели экстренный выпуск новостей: диктор сообщил об уходе в отставку вице-президента Спиро Агню.

— Мне никогда не понять американской политики, — покачал головой Диц.

— Даже не старайся.

Диц прибыл в своей униформе: синий двубортный блейзер, белая водолазка. Синди оделась по-домашнему: вылинявшие джинсы и серая футболка с пятнами автомобильного масла — наряд давно минувших дней, периода ее увлечения автогонками.

Он поднял бокал с «курвуазье».

— Так ты согласна насчет реалистов?

— Нравятся они мне или нет, а продаваться будут, — ответила она. — Желающие купить такие картины найдутся, особенно обнаженную натуру. Мне нравятся работы Перлстайна.

— Ты можешь повесить здесь несколько его картин и устроить прием. Кто знает? Может, придет и Филип. Если пригласить, кого следует, ты наверняка продашь одну или две.

— Поэтому я и отдала предпочтение белому цвету — чтобы использовать квартиру как галерею. Диц нахмурился.

— Мне придется занять денег, чтобы выплатить свою часть расходов по организации выставки реалистов. С банком проблем не будет. Правда, иногда они просят залог.

— Зачем занимать деньги в банке? — спросила Синди. — Я одолжу тебе, сколько нужно.

— Правда?

— Ты напишешь расписку, залогом станут приобретенные нами картины. Не расплатишься — вся выставка станет моей.

Диц улыбнулся, поставил бокал и наклонился к Синди, чтобы поцеловать ее. Она и раньше разрешала ему целовать себя, но на этот раз ответила на поцелуй. Он протянул руку к ее левой груди и осторожно погладил ее. Бюстгальтер Синди не носила, так что его пальцы принялись мять сосок. Раньше она не позволяла прикасаться к себе, но тут не остановила его.

Минуту или больше Диц возился с новой игрушкой.

— Ты только что изменил наши отношения, — заметила Синди.

— Мне извиниться?

— Пока не знаю. Сначала мы должны определиться t; тем, к чему можем прийти.

— Ты потрясающая женщина, Синди. Я хочу тебя. Хочу все.

— Все... Надо разобраться, что включает это понятие. Скажу тебе, что оно может включать в себя, а что нет. Физиологический секс — да. А вот эмоциональную сферу — нет. Я замужем за Анджело и не собираюсь с ним разводиться.

— Если он узнает, то убьет меня.

— Нет, и меня он тоже не убьет. Я не столь наивна, чтобы полагать, будто в Японии он хранит мне верность. Как только какой-нибудь японский бизнесмен предложит ему подружку на ночь, он тут же согласится. Я его знаю. И Анджело не ждет от меня воздержания. Ждет он от меня одного, а я, в свою очередь, жду этого же от него: мы не должны ставить под угрозу нашу семью. Если бы на этот счет у него возникли малейшие подозрения, мы бы не стали совладельцами галереи. Ты хочешь рискнуть?

— Я должен, — коротко ответил Диц.

— Мы не сможем встречаться регулярно. О том, чтобы часто, я уже и не говорю. Только в благоприятной ситуации. Когда Анджело нет в городе, а у няньки выходной.

— Я принимаю эти условия. — Диц начал поднимать ее футболку. — Ты позволишь? — Синди не ответила, и он обнажил ее груди...

— Мой Бог, — вырвалось у нее, когда она взглянула на его «игрунчик». — Никогда не видела ничего подобного.

Маленький, необрезанный. Она оттянула крайнюю плоть большим и указательным пальцами.

Диц ахнул.

— В Европе это варварское обрезание еще не распространено. Мой дед спас свою жизнь, показав свой необрезанный Glied шарфюреру СС, который принял его за еврея. Необрезанный, он не мог быть евреем.

Синди наклонилась, полизала его мошонку в надежде, что пенис вырастет.

— Он у тебя невелик, — откровенно сказала она.

— Он знает свое дело. Жалоб не поступало. Диц ее не обманул. Когда он уходил, через час или чуть позже, жаловаться ей было не на что.

1

Что я могу тебе сказать? — Синди смотрела Анджело прямо в глаза. — Только одно — это чревато. Господи, неужели я не дождусь того дня, когда Номер Один больше не сможет вызвать тебя к себе?

— Он хочет поговорить со мной, а сам приехать не может. Это же немощный старик. Думаю, Номер Один уже до конца своих дней не покинет Палм-Бич.

— Не заблуждайся насчет его немощности, — пробурчала Синди, подходя к окну кабинета Анджело на Третьей авеню. Улицы Нью-Йорка полоскал сильный дождь.

— Дел-то всего на один день. Полечу самолетом, пообедаю с ним, а утром снова в Нью-Йорк.

Синди оглядела кабинет и осталась довольна увиденным. Мебель покупала она, три картины, украшавшие стены, принадлежали «ФКП-Гэллери» — фон Кайзерлинг-Перино. Анджело не любил сидеть на одном месте и проводил в кабинете очень мало времени, но Синди радовало, что атмосфера кабинета способствовала хорошему настроению.

— Ты вернешься к открытию выставки реалистов? И к обеду?

— Ты вбухала в нее большие деньги.

— Хочешь поспорить, что выставка не только окупится, но и принесет небольшую прибыль?

— Если вы с Дицем так думаете, мне остается только согласиться.

— Ты должен вернуться... — настаивала она.

— Сделаю все возможное.

2

— Что ты о себе вообразил? — кричал Номер Один на Анджело. — Я же велел тебе не совать нос в дела моей компании!

— Мне без разницы, что вы там велели, — отрезал Анджело. — Я прилетел сюда за ваш счет без особой радости. Видеть вас у меня нет никакого желания, тем более выслушивать ваши вопли. Если выдумаете, что я буду молча воспринимать ваши оскорбления, можете катиться к черту.

Девяностошестилетний Лорен Хардеман Первый сверлил Анджело взглядом, но сила из этого взгляда уже ушла. В кресле-каталке сидел высохший старик. Костюм висел на нем, как на вешалке, соломенная шляпа наезжала на нос. Глаза Бетси, присутствующей при разговоре, весело поблескивали. Словесная перепалка между прадедом и Анджело забавляла ее. За столом сидел также Лорен Третий, мрачный, перебравший спиртного.

— Ты помнишь, как я модифицировал твой «бугатти»? — спросил Номер Один, злость покинула его голос. — Помнишь?

Разумеется, Анджело помнил. Тогда он впервые встретился с Лореном Хардеманом Первым. Даже прикованный к инвалидному креслу, в 1939 году Номер Один был сильным и, несомненно, влиятельным человеком. При первой встрече Анджело, естественно, не мог знать, насколько влиятельным. Со временем знаний у него прибавилось. В те дни в Детройте жили гиганты, и Лорен Хардеман Первый был одним из них. Десятилетия он верил, что снова сможет стать гигантом, если поднимется на ноги, и не среди пигмеев. Убежденность в этом не оставляла его.

— Я думаю, что заслуживаю с твоей стороны хоть немного уважения, — добавил Номер Один.

— Я, между прочим, тоже сделал вам немало хорошего.

— Ты теперь никак не связан с компанией.

— Совершенно верно, — кивнул Анджело. — Именно на это я и указал в первом абзаце моего аналитического обзора. Написал, что мне все еще принадлежат двести тысяч акций «Вифлеем моторс», но более ничто не связывает меня ни с семьей Хардеман, ни с управлением компании.

Бетси скептически изогнула бровки и бросила на Анджело короткий взгляд, оставшийся не замеченным старшими Хардеманами.

— Ты пишешь, что мы теряем деньги на «сандансере». Почему ты так думаешь?

Анджело повернулся к Номеру Три.

— Что скажешь, Лорен? Ты теряешь деньги?

— Это конфиденциальная информация, — ушел от ответа Лорен.

— Ты пишешь, что стоимость акций падает, продолжал Номер Один.

— Чтобы узнать об этом, конфиденциальная информация не требуется. Биржевые котировки говорят сами за себя. Или вы будете это отрицать?

— Нам нет нужды что-либо отрицать или подтверждать, Анджело, — ответил Лорен.

Анджело пожал плечами и посмотрел на Бетси.

— Это всем известно.

— Я не знаю, кто присвоил тебе титул «аналитика автомобильной промышленности», — не унимался Лорен, — но после твоего чертова отчета цена наших акций покатилась вниз. Хуже того, мы потеряли восьмерых дилеров.

— Ты только злился или все-таки прочитал мой отчет? — спросил Анджело.

— Нам пора прекратить выпуск автомобилей, — в сердцах бросил Лорен Третий.

Кулак Номера Один опустился на стол.

— Я не желаю об этом слышать! Пока я жив, «Вифлеем моторс» будет изготавливать автомобили. И точка!

— Тогда вам пора начать изготавливать такие автомобили, которые вы сможете продать, — вставил Анджело.

— "Сандансер"...

— В свое время был отличным автомобилем. Однако «Вифлеем моторс» не получила той доли рынка, какую ухватил «Форд» после того, как Ли Якокка буквально заставил Генри Второго перейти на новую модель. В тот раз вы рынок упустили. Ситуация повторится, если вы не прорветесь в первый ряд.

— Я прочитал твой чертов отчет, — прорычал Номер Один. — Легко изображать из себя гения, Когда не делаешь того, о чем пишешь.

— Я тоже прочитала, — поддакнула Бетси. — Там сказано, что «сандансер» для своих дней — и я с этим полностью согласна — был отличным автомобилем, но теперь он навевает мысль о динозаврах, а его прожорливость по части бензина...

— Перестань, — оборвал ее Лорен Третий. — Джордж Ромни думал, что он сможет продавать автомобили с малым расходом топлива. Теперь его «рамблеров» не найдешь и на свалках.

Но Бетси и не думала отступать.

— Когда Джордж Ромни говорил о «детройтских железных динозаврах», бензин продавался по тридцать пять долларов за галлон. Нынче галлон обходится в доллар, и я не удивлюсь, если вскоре с нас попросят полтора. Почему «фольксвагенов» продается сейчас в десять раз больше, чем десять лет тому назад? Потому что «фольксвагену» одного галлона хватает на тридцать миль, а вот «сандансеру» — только на двенадцать. «Фольксваген» уродлив и неудобен, но...

— Он едет, а не стоит и не требует многодневного устранения недоделок.

— И что ты предлагаешь, Анджело? — спросил Номер Один. — Привод на передние колеса...

— Исключается длинный приводной вал.

— И четыре цилиндра, — докончил фразу Номер Один. — Да кто купит автомобиль с четырехцилиндровым двигателем?

— Люди, которые покупают «фольксвагены», «хонды», «тойоты»...

— Да уж, — рассмеялся Лорен Третий. — Шумные пыхтелки. Мощности никакой. Скорость и ту набрать не могут.

Анджело пожал плечами.

— У «MG» четырехцилиндровый двигатель. Как и у «Порше-911». Это тоже пыхтелка, Лорен?

Бетси указала пальцем на отца и рассмеялась.

— Туше!

Лорен Третий сердито глянул на дочь.

Номер Один сунул руку во внутренний карман пиджака и достал вырезку. Ответ Анджело на запрос нью-йоркских страховщиков о текущем положении «Вифлеем моторс».

— "Вифлеем моторс" не имеет мощностей для производства четырехцилиндровых двигателей с приводом на передние колеса. Компания не может в разумные сроки переоснастить производство и начать изготовление этих двигателей". Нам, значит, это не под силу, молодой человек? И что ты предлагаешь? Ты пишешь: «Несколько японских фирм располагают резервными производственными мощностями, а также немалым опытом в разработке и изготовлении двигателей для автомобилей. Они готовы поставлять в Америку мощные и экономичные малогабаритные двигатели. Для таких компаний, как „Вифлеем моторс“, импорт этих двигателей с последующей установкой их на свои модели — не самое худшее решение». Значит, выход ты видишь в гибриде, наполовину американском, наполовину японском. Ты хочешь, чтобы мы запустили в производство такой автомобиль, Анджело?

— Этим можно спасти компанию.

— Всю мою жизнь фраза «Сделано в Японии» ассоциировалось с дешевкой.

— К примеру, с телевизором «Сони» или камерой «Никон», — ввернула Бетси.

Номер Один хлопнул ладонью об стол.

— Пока я жив, ни на одном автомобиле, построенном на моем заводе, не будет стоять японского двигателя!

Анджело улыбнулся.

— То же самое Хэнк Форд говорил Ли Якокке. По правде сказать, плевать я хотел на то, что вы будете делать, а чего не будете. Мой анализ соответствует действительности, нравится вам это или нет. Я не прошу вас принять мои рекомендации. Я готовил их не для вас. Я выполнял заказ нью-йоркских страховщиков. Но попробуйте занять денег, друзья мои. Или провести новую эмиссию акций.

— А ты подумал, что мы можем подать на тебя в суд? — подал голос Лорен Третий. Анджело словно его и не услышал.

— Котировки ваших акций падают. Биржевые аналитики советуют избавляться от них. Они полагают, что жить «Вифлеем моторс» осталось недолго.

— Как и мне, — буркнул Номер Один. — Ешь этот чертов суп, пока он совсем не остыл.

3

Анджело знал, что Бетси обязательно придет в его комнату. Знал он также и то, что запереть дверь перед ее носом не менее опасно, чем впустить ее. Кроме того, запирать дверь не хотелось.

— Мы с тобой идеальная пара, — прошептала Бетси ему в ухо после того, как они ублажили друг друга. Протянула руку к бокалу коньяка, который принесла с собой, отпила, поднесла бокал к его губам. — Почему мы должны встречаться по ночам, Анджело? Брось ее! Дай ей денег и приходи ко мне.

— Она мать моего сына, — коротко ответил Анджело.

Бетси вновь глотнула коньяку и поставила бокал на прикроватный столик.

— Полагаю, ты ее к тому же еще и любишь. Любишь?

Анджело кивнул.

— Я уверена, что она будет тебе хорошей женой. Но я стала бы еще лучшей.

— Если ты немного напряжешь память, то вспомнишь, что ты была замужем, когда я женился на Си иди.

— Ты же знал о наших с Максом договоренностях. И мог бы подождать.

Анджело покачал головой.

— Они жаждут крови, — продолжила Бетси. — Старик и мой папаша. Я не преувеличиваю. Они бы убили тебя, если в знали, как потом выйти сухими из воды.

Анджело пожал плечами.

— Я нисколько не навредил им.

— Речь идет не отвоем анализе. Они полагают, что это ты дал Турману материалы для его большой статьи. Ты знаешь, о чем я говорю.

Анджело знал. Гай Турман опубликовал двадцатистраничную статью о семье Хардеман в одном из ведущих ежемесячных журналов...

"Черты характера, благодаря которым отцы становятся великими, редко передаются детям. Вернее, эти самые черты характера тяготеют к тому, чтобы подавлять их проявление в детях. Вышесказанное в волной мере относится к Лорену Хардеману, основателю «Вифлеем моторс». Его сына и внука также назвали Лорен Хардеман, поэтому, чтобы различать их, старшего стали знать Номер Один, его сына — Номер Два, внука — Номер Три.

Поэтому не приходится удивляться, что Номер Один полностью подмял под себя своего сына, слабого и безвольного человека, к тому же гомосексуалиста, ставшего жертвой шантажа. В 1952 году Номер Два покончил с собой. Номер Три, хитрый, завистливый, умеющий манипулировать людьми, не единожды пытался перехватить у деда контроль над «Вифлеем моторс».

Озаботившись поисками человека, который мог бы взять на себя разработку спортивного автомобиля, — он хотел назвать его «бетси», в честь своей правнучки, — Номер Один остановил свой выбор на Анджело Перино, которого он знал еще ребенком.

Анджело Перино получил диплом инженера. С Номером Один его роднили стремление создавать новые автомобили и твердость характера. Перино несколько лет участвовал в гонках, поднялся даже до второго места в мировой классификации, чуть не погиб в автомобильной аварии. У него были собственные средства, и он не боялся рисковать.

Для того чтобы построить «бетси», пришлось преодолеть яростное сопротивление оппозиции, возглавляемой Лореном Хардеманом Третьим, который всеми силами стремился похоронить проект. Не только из ревности и зависти, но и полагая, что компания «Вифлеем моторс» должна прекратить производство автомобилей и сосредоточиться на более доходном бизнесе — бытовой технике.

Война длилась три года. Когда Номер Три увидел, что проигрывает, он попытался уничтожить экспериментальную модель. Эта тактика успеха не принесла, и тогда он нанял бандитов, чтобы те избили Анджело Перино..."

Номер Три подал на Турмана в суд, но дело быстро замяли, хотя Лорену пришлось оплатить услуги адвокатов.

— Турман мог узнать такие подробности только у тех, кто имел к этой истории самое непосредственное отношение, — добавила Бетси.

— Я тут ни при чем. Клянусь Богом, я никогда не встречался с Турманом, не разговаривал с ним, не писал ему.

— Они тебе не поверят. Будь с ними настороже, дорогой. Не поворачивайся к ним спиной. Они... — Бетси пожала плечами. — Черт с ними. Займемся более приятными делами.

Она склонилась над Анджело. Ее груди начали поглаживать его член.

— Перевернись на живот, — хрипло прошептала Бетси.

Он перевернулся. Она раздвинула его ягодицы, прижалась к ним лицом, ее язычок ввернулся в его анус. Дыхание Анджело участилось. Язычок касался чего-то такого, что посылало импульсы удовольствия по всему телу. Минут пять она трудилась одним язычком, потом просунула руку между его ног, нашла вздыбившийся член, начала его поглаживать. Анджело кончил через полминуты,

— Видишь... — прошептала Бетси. — Готова спорить, что она тебе такого не делает.. Анджело удовлетворенно улыбнулся и кивнул. Он солгал. Зачем Бетси знать, что от Синди он может получить то же самое.

1

«ФКП-Гэллери» расположилась на Парк-авеню, в нескольких кварталах к северу от «Уолдорфа», на западной стороне улицы. В понедельник в апреле Синди и Диц открыли выставку Аманды Финч, молодой художницы, которую Синди нашла через одну из своих сокурсниц.

Аманда Финч в колледже не училась, а вот Мэри Уилкерсон училась. Мэри, которая жила в Гринвиче, поступила на художественные курсы в «Силвермайн гилд», где Аманда позировала в классах графики, рисования и скульптуры.

Женщины познакомились, когда Аманда обходила мольберты, чтобы посмотреть, какой видят ее студенты. Она дала Мэри пару дельных советов, и в завязавшемся разговоре выяснилось, что Аманда — художница, но подрабатывает моделью, чтобы иметь средства и время для своей работы. Мэри увидела несколько картин Аманды и тут же пригласила Синди в Коннектикут, чтобы взглянуть на остальные.

Картины Аманды полностью соответствовали реалистическому направлению, которое усиленно продвигала «ФКП-Гэллери». Аманда так тщательно вырисовывала детали, что издалека ее картины зачастую воспринимались как очень четкие фотографии. На цветах выписывались тычинки и пестики, на листьях — прожилки. В той же манере писались и портреты, точно передавались оттенки кожи, бородавки, родинки, шрамы. А брови и ресницы она, похоже, рисовала кистью в один волосок.

Но самое большое впечатление производили ее ню. Аманда не могла платить моделям: реалистическая манера требовала многочасовых сеансов, поэтому она рисовала себя, глядя на свое отражение в высоком зеркале. На двух картинах она стояла. На третьей сидела на деревянном стуле, обхватив ногами передние ножки. Для этого ей пришлось развести колени, и свои интимные места Аманда выписала с той же тщательностью, что и пестики с тычинками.

Все присутствующие, разумеется, знали, что эта скромная девушка в серой юбке и белой блузе (к этой одежде она явно не привыкла) не только художница, но и модель. Ню с раздвинутыми ногами ушла в день открытия выставки за семь с половиной тысяч долларов.

Анджело познакомился с Амандой на второй день работы выставки. В первый день он слишком поздно вернулся из Чикаго. Перед Анджело предстала симпатичная женщина, но не красавица. Всем своим видом она давала понять, что подумать о собственной внешности времени у нее нет — есть дела поважнее. Слишком широкие брови. Близорукие карие глаза, прячущиеся за круглыми очками в золотой оправе. Широкий, тонкогубый рот. Фигура, как следовало из картин, самая обычная. Если что и выделялось, помимо глаз за толстыми линзами, так это руки, неестественно большие в сравнении со всем остальным, как у Давида Микеланджело. — Я в неоплатном долгу перед миссис Перино, — сказала она Анджело. — О такой выставке я мечтала всю жизнь. Даже если я завтра умру, то буду считать, что жила не зря.

Синди услышала ее слова, подошла, обняла девушку.

— Ты согласна отдать фиалки за полторы тысячи? А гладиолусы, похоже, уйдут за три.

— О, мой Бог!

— И мне предложили четыре тысячи за одну из твоих ню. Я пока не согласилась.

— Мой Бог...

— Следующие шесть месяцев рекомендую провести перед зеркалом, — улыбнулась Синди.

Синди опять была беременна, живот уже начал увеличиваться.

— Если в не твое состояние, я бы заказал Аманде твой портрет, — заметил Анджело.

— У нее прекрасное состояние.

Анджело пристально посмотрел на Синди.

— Только место для такой картины не здесь, а в нашей квартире.

На том и порешили. В начале июля Аманда переселилась к Перино. Синди позировала четыре часа в день, Аманда рисовала шесть.

Результатом стала картина, которую Анджело посчитал самой прекрасной из виденных им. Синди, стоящая в профиль, гордо несла свой живот. Взгляд ее проникал внутрь, словно она видела ребенка, которого носила под сердцем. Одна рука покоилась на животе, повыше пупка, вторая лежала на бедре. Кожа чуть блестела от пота, лето выдалось жарким, и Аманда ухватила и это, как, впрочем, и все другие особенности тела Синди, с мастерством художника, а не иллюстратора.

Портрет повесили в спальне Анджело и Синди, но показывали только самым близким друзьям. Видели его, разумеется, и Диц, и Мэри Уилкерсон.

Анджело заплатил Аманде пятнадцать тысяч долларов и договорился, что она нарисует его портрет, как только он найдет время для позирования.

2

Номер Один глотнул «Канадиен клаб». Что бы там ни говорили врачи, от виски он так и не отказался. Номер Один сидел в инвалидном кресле на веранде, оглядывая безбрежный Атлантический океан. Лорен Третий расположился в шезлонге. Роберта, теперь уже миссис Хардеман, — в кресле с виниловой обивкой в цветочек. Она пила шотландское и курила «честерфилд».

— Сегодня при закрытии биржи наши акции стоили восемнадцать и три четверти, — заметил Номер Один. — Два года тому назад их продавали за шестьдесят. Мы становимся беднее.

— Все дело в экономике, — вздохнул Лорен. — Они выперли Никсона из...

— Мы едва удерживаем два процента автомобильного рынка, — оборвал его Номер Один. — И холодильники не продаются так хорошо, как хотелось бы, несмотря на эту дорогостоящую красотку, которая открывает и закрывает их дверцы на телевидении.

— Цена пластмассы опять поднялась, — вздохнул Лорен.

— Она поднялась для всех, — обрезал его Номер Один.

— Маленькие компании выжимают с рынка, — подала голос Роберта. — Это обычное дело. Основы экономики. «Дженерал электрик» и «Дженерал моторс» могут снижать издержки производства до недоступного нам уровня. Такова правда жизни.

Номер Один обратил внимание на это «нам», и его брови чуть поднялись.

— Я много лет успешно конкурировал с ними. Как ты это объяснишь?

— Вы создали автомобиль, который люди хотели купить, — ответила Роберта. — Как Студебекер. Паккард. Гудзон и Нэш. Люди могли купить «форд» или «шеви», но некоторые хотел и «сандансер». Или «студебекер», из-за необычного внешнего вида. Он выделялся среди остальных моделей. Так же, как и «сандансер».

— Это точно, и мы, между прочим, пережили их всех, — покивал Номер Один. — «Студебекер» нынче не купишь, а «сандансер» — пожалуйста.

— Мы теряем деньги на каждом экземпляре, — вздохнул Лорен.

— Мы теряем деньги на твоих чертовых холодильниках! И не говори мне, что мы должны остановить автомобильные конвейеры! Я этого не допущу!

— Компания идет ко дну, — раздался еще один вздох Лорена.

Номер Один посмотрел на Роберту.

— Нет, не идет, — возразила она. — Вы двое сможете удержать ее на плаву. — Она протянула руку и похлопала Лорена по плечу. — Я верю в этого мужчину, мистер Хардеман.

Номер Один снял шляпу и принялся обмахиваться ею, словно веером.

— Сынок, — обратился он к внуку, — выброси из головы мысль о прекращении производства автомобилей. Подумай лучше, что надо сделать, чтобы они продавались. Я знаю, тебе это по силам.

Лорен взглянул на Роберту, та кивнула.

— Дед, мне так не хочется это говорить... но, боюсь, придется признать правоту Анджело Перино. «Сандансер» слишком большой. Он сжигает слишком много бензина. Мы должны изготавливать автомобили...

— С этим чертовым приводом на передние колеса! — взревел Номер Один. — И новыми трансмиссиями. А... а теперь ты намерен заявить мне, что изготавливать мы их не можем.

Лорен кивнул.

— Не можем. Нет, конечно, мы можем все, будь у нас время и инвестиции. Но конкуренты ушли далеко вперед. Если же мы закупим трансмиссии в Японии...

— И построим полуяпонский автомобиль...

— Это наш последний шанс, — прямо заявил Лорен.

— Хорошо, — кивнул Номер Один. — Скажи мне прямо и без уверток. Скажи, что мы должны кооперироваться с японцами, чтобы остаться в автомобильном бизнесе.

— Дед, мы должны кооперироваться с японцами, чтобы остаться в автомобильном бизнесе.

— У нас есть нужные люди?

— Мы их найдем.

— Мне нет нужды говорить тебе, кто нам нужен.

Лорен покачал головой.

— Нет. Нет, клянусь Богом! Этот итальянский сукин сын...

— Он нам нужен, черт побери! Но запомни следующее. Он работает на тебя. Разве мы не преподали ему этот урок? Когда он работает на нас, он работает именно на нас.

— Он не согласится.

Номер Один улыбнулся.

— Я знаю, как его пронять. Он будет здесь через двадцать четыре часа. И вдвоем мы заставим его плясать под нашу дудку.

3

Номер Один отправился спать рано, сразу после обеда. Он позвонил Анджело Перино в Нью-Йорк, но секретарь ответила, что мистер Перино вернется только на следующий день. Лорен и Роберта остались за обеденным столом после того, как Номера Один укатили в спальню. Они поговорили о текущих делах, а потом решили прогуляться по берегу, прежде чем идти в свою спальню.

Об Анджело Перино они упомянули лишь в одиннадцатом часу. Роберта уже надела перламутровый пеньюар с прозрачной врезкой, выставляющей напоказ ее роскошную грудь. Она курила «честерфилд», под рукой стоял стакан с виски.

Лорен, голый, сидел у ее ног. Изредка он наклонялся и целовал ей пальцы.

— Чтобы использовать Перино для своих целей, его надо держать в узде, — изрекла Роберта.

— Да, конечно. Только как это сделать?

— Твой дед тебе поможет. И я тоже.

— Ну, не знаю...

— Ты должен верить в себя, Лорен, — одернула его Роберта. — Старик клялся, что не допустит установки японского двигателя в автомобиль «Вифлеем моторс». Сегодня ты выиграл это сражение.

— Анджело Перино меня ненавидит. И у него есть на то веские причины.

Роберта наклонилась и погладила Лорена по щеке.

— Ты допустил ошибку. Каждый имеет право на ошибку, даже крупную ошибку. Но больше такого не повторится. Мама за этим проследит.

Лорен раскинул полы пеньюара Роберты и начал целовать ее ноги.

— К тому же на этот раз старик на нашей стороне.

— А куда ему деваться? Подумать только... мой дед трахал мою мать! И кем мне теперь приходится Энн? Сводной сестрой или теткой?

— Какая разница? — пожала плечами Роберта. — Она в Европе со своим князем и ни во что не вмешивается.

— Опять же Перино трахал мою вторую жену.

— До того, как она стала твоей женой. За это ты не можешь его ненавидеть. У тебя же нет ненависти к моему умершему мужу.

— Тут другое дело. Анджело знал, что мы с Бобби собираемся...

— Забудь об этом, Лорен. У тебя более чем достаточно других забот.

— Я не позволю этому итальяшке вновь вытереть об меня ноги. Роберта, я ненавижу Анджело Перино. Мой дед готов умолять его вернуться в компанию. А я мечтаю о том, чтобы его самолет потерпел катастрофу по пути во Флориду. Наверное, это можно устроить.

Роберта улыбнулась и покачала головой.

— Пожалуй, тебе пора расслабиться, очень уж ты агрессивный. — Она встала, подняла подол пеньюара и снова села, широко расставив ноги. — Давай. И сделай все, как надо, чтобы маме не пришлось наказывать тебя.

4

Поначалу Синди чувствовала себя не в своей тарелке, когда позировала Аманде. Вдвоем им оставаться не удавалось. Заходил и уходил Анджело. Тут же сидел маленький Джон, но он в силу своего возраста не видел ничего необычного в том, что из всех находящихся в квартире голышом ходит только его мать.

Синди как раз позировала, когда вошедший Анджело сообщил ей о новом звонке Номера Один, который вновь просил его прилететь во Флориду.

— Хозяин зовет, — усмехнулась Синди. — Ты полетишь?

— Считаю, что должен. Возможно, он просто хочет попрощаться. Ему, между прочим, девяносто семь.

Они привыкли обсуждать свои дела при Аманде. Синди скорчила гримаску.

— Он будет жить, пока кто-нибудь не прострелит ему сердце серебряной пулей.

— Номер Один не раз говорил мне, что задался целью дожить до ста лет.

— А если он тебе что-нибудь предложит?

— К примеру?

— Контроль над компанией. Анджело покачал головой.

— Такому не бывать.

— А зря. Компания идет ко дну. Анджело искоса посмотрел на Аманду. Та вроде бы и не слушала. Но слышала и знала, о чем речь.

— Он не может положиться на Номера Три. Это ясно, как Божий день. Номер Один звонит, чтобы ты вытащил их из трясины. Если ты на это пойдешь, значит, ты круглый дурак. Один раз Лорен Третий пытался тебя убить. Как ты можешь это забыть?

Анджело вновь бросил взгляд на Аманду.

— Я выясню, что он хочет. И не буду брать на себя никаких обязательств, не переговорив с тобой.

1

Расположившись на веранде, они наблюдали, как дождь поливает берег и океан. Такое во Флориде случалось: черные тучи, затянувшие небо, ни дуновения ветерка и потоки воды, падающие вниз. Заметно похолодало, поэтому сиделка заботливо укутала Номера Один теплым пледом.

— Какому царю клали в постель девственниц, чтобы те согревали его своим теплом? — спросил он.

— Давиду, — улыбнулся Анджело. — Если вы не потребуете именно девственниц, мы вам кого-нибудь найдем.

По губам Номера Один пробежала слабая улыбка.

— В моем возрасте уже нет разницы, девственница в твоей постели или нет. Все равно... К черту! Я поклялся, что доживу до ста лет, и, боюсь, так оно и будет. Нельзя давать обещания самому себе. Ты можешь их и исполнить.

По пути из аэропорта Анджело заехал в мотель. Предчувствуя, что добром дело не кончится, он снял номер, обеспечив себе запасную позицию. Прибыл он в легком пиджаке, белой рубашке с отложным воротником и светло-коричневых брюках.

Лорен Третий сидел задумчивый, погруженный в себя, не замечая ничего вокруг. Анджело даже подувал, уж не наглотался ли тот «колес». Оделся Лорен так, словно собрался поиграть в гольф. Но больше всего заинтересовала Анджело Роберта. Он слышал о ней, но встретился впервые. Роберта ^форд (не из тех Фордов) Росс Хардеман. Ему еще не доводилось видеть столь уверенную в себе женщину. Номер Один не разрешал другим женам Лорена присутствовать на деловых встречах, а вот этой разрешил. Анджело удивило, что такая женщина могла заинтересоваться Лореном.

Помимо уверенности, ее отличала и физическая стать. Отметил он и необычность прически: по бокам волосы короткие, посередине — длиннее. Не краса-вица, но сделавшая все для того, чтобы выглядеть привлекательной. Обтягивающие белые брюки, розовая рубашка навыпуск, едва не лопающаяся от огромного бюста.

— Полагаю, ты по-прежнему уверен, что мы должны запустить в производство тот странный автомобиль, о котором говорил в прошлый раз.

Анджело повернулся к старику.

— Я даже придумал для него хорошее название — «модель С».

— Сукина модель, — пробормотал Номер Один. — Ты приехал сюда шутить или поговорить об автомобиле?

— Я приехал с визитом вежливости, а не для того, чтобы говорить о делах.

— Лорен, — Номер Один посмотрел на внука, — проследи, чтобы Анджело в течение недели получил чек на двадцать пять тысяч долларов. Вознаграждение за консультационные услуги. Тогда мы сможем поговорить о делах.

— У меня нет желания говорить о делах за деньги или нет, — ответил Анджело.

— Не упрямься. — Номер Один перевел взгляд на Роберту. — Видишь, во что выливаются наши встречи. Не будем ходить вокруг да около, Анджело. Нам нужны твои знания и опыт.

— Неужели? Понадобились, значит? Для чего на этот раз?

Номер Один с полминуты вглядывался в струи дождя, и присутствующие уже решили, что он потерял нить разговора.

— Помнишь то время, когда я попросил тебя стать моими ногами?

— А потом уволили меня, потому что я слишком хорошо справился с этой работой. Старик нетерпеливо махнул рукой.

— Не будем об этом. Поговорим лучше о том, как построить новый автомобиль.

— С того дня, когда я объяснил вам, как спасти «Вифлеем моторс», прошло много времени. «Джи-эм» работает над экономичным автомобилем с переднеприводным двигателем. То же самое делает и «Крайслер». Вы засиделись на старте, мистер Хардеман.

— Да, да. Я читал твои уоллстритовские отчеты и знаю, о чем ты думаешь. Вопрос в другом. Что нам делать?

Анджело искоса взглянул на Роберту, которая, похоже, ловила каждое его слово, лишенная предвзятости Хардеманов.

— Такой автомобиль вам в серию уже не запустить. Пока вы его спроектируете, проведете переналадку производства, поставите на конвейер, ваши конкуренты захватят весь рынок. Но выход у вас есть.

— Какой же? — Лорену не удалось полностью изгнать из голоса пренебрежение.

— Нужные вам двигатель и трансмиссию изготавливает фирма «Шизока». Отличная конструкция, высочайшее качество. Объемы продаж их автомобилей в Штатах невелики, потому что... ну... «чийзай» или слишком мал, или слишком велик, смотря как на это взглянуть. Американский рынок сейчас открыт лишь для двух категорий автомобилей. Американцы готовы покупать или семейную модель, на которой шесть человек могут отправиться в воскресенье на пикник, или компактную, скоростную, которая на ходу рвет шины. При относительно небольших переделках «чийзай» можно снабдить салоном, который вместит пять, а то и шесть человек среднеамериканских габаритов. Если поработать над внешними обводами корпуса, он будет выглядеть и скоростным, и романтичным.

— Я знаю «чийзай», — нетерпеливо вставил Лорен. — Какое отношение он имеет к «Вифлеем моторс»?

— Вы наладите с фирмой «Шизока» совместное производство. Может, даже сольете две компании, хотя, возможно, необходимости в этом и не будет. Вы вместе будете разрабатывать, изготавливать и продавать один автомобиль. В Японии он будет называться так, как захочет «Шизока». В Америке вы дадите ему свое название. В Европе он получит третье. Но автомобиль будет один и тот же: среднего класса, с мощным двигателем, изготовленный по самым высоким стандартам качества.

— Совместное производство! — проревел Номер Один — Слияние! С гребаными японцами! Да путь лучше компания пойдет ко дну.

Лорен улыбнулся.

— Перестань, Анджело. За двадцать пять тысяч долларов ты мог бы предложить что-нибудь более дельное.

— Вы можете засунуть эти деньги себе в задницу. Мне они не нужны, да и вы мне не нужны.

— Все-таки ума у тебя поменьше, чем ты себе это представляешь, — пробурчал Номер Один. Анджело печально покачал головой.

— Мой дорогой друг, в тридцать девятом году, когда вы модифицировали мой детский автомобиль, вы на лету хватали идеи, хотя болезнь уже приковала вас к инвалидной коляске. Ваша беда в том, и я вас в этом не виню, что вы слишком долго жили в страдании и не приемлете все новое, что появилось после тридцать девятого года. Ваша компания не переживет вас, потому жизненных соков в вас уже не осталось. А сыну и тем более внуку вы их не передали.

Номер Один воззрился на Анджело. Лицо его напоминало маску — ни эмоций, ни мыслей. Наконец он кивнул.

— Прощай, Анджело, — вырвалось у него.

2

Анджело сверился с расписанием полетов. Он бы мог улететь вечером, но с пересадкой в Атланте. Однако Анджело решил, что лучше отдохнуть после хорошего обеда.

Он позвонил Синди, рассказал ей, что не услышал да — Хардеманов никакого предложения, попрощался с Номером Один и, скорее всего, больше никогда уже его не увидит.

По своим прошлым наездам в Палм-Бич Анджело знал, что куда приятнее пообедать за пределами Casa Ifardeman, чем сидеть за большим обеденным столом, глядя на вечно мрачного старика. Он выбрал столике видом на прибой, подсвеченный мощными прожекторами, заказал большого лобстера и бутылку белого вина. Официантка сказала, что видела Анджело на треке в Дейтоне, а потом добавила, что у нее на стоянке «понтиак» и она с радостью переберется на пассажирское сиденье, если он сядет за руль. Анджело поблагодарил ее, ответив, что с удовольствием покатает ее, когда будет трезвым.

В номер он взял бутылку шотландского, но пить не стал. Разделся, вытянулся на кровати. По телевизору транслировали матч Национальной футбольной лиги. Анджело подложил под спину подушки и увлекся перипетиями игры.

Но не прошло и четверти часа, как в дверь постучали.

— Кто там?

— Роберта Хардеман.

Изумление Анджело длилось лишь несколько секунд.

— Подождите, пожалуйста Я только оденусь. Она явилась в том же наряде, в каком сидела на Веранде, — в белых брюках и розовой рубашке.

— Можно мне войти? — спросила она, когда Анджело открыл дверь. — Я хочу с вами поговорить. Анджело кивнул и отступил в сторону.

— А где Лорен?

— Спит сном младенца. И ничего не узнает. Анджело указал ей на диван, а сам опустился в кресло.

— О чем вы хотели поговорить со мной, миссис Хардеман?

— Прежде всего договоримся, что я Роберта, а не миссис Хардеман. Вы можете предложить мне что-нибудь выпить? Или нам идти в бар?

— У меня только шотландское. Без льда.

— Портить шотландское льдом — смертный грех.

— Воды?

— Самую малость.

— С хрусталем у меня дело обстоит плохо. — Анджело протянул ей пластиковый стаканчик. Налил виски и себе. — За ваше здоровье. Так о чем мы будем говорить?

— Вы можете поверить, что я люблю Лорена Хардемана?

— Нет.

— Я знаю, почему вы так думаете. Я знаю, что он вам сделал. Даже выслушивая эту историю в его изложении, понимаешь, что Лорен поступил подло. Но... Я вышла за него не из-за денег. Денег мне хватает.

— Это хорошо. Они могут вам понадобиться. — Анджело отхлебнул виски.

Роберта долго смотрела в свой стакан, потом все-таки выпила.

— Что бы вы о нем ни думали, а мне понятно, что вы можете о нем думать... вы не хотите его убить. Я права?

Анджело пожал плечами.

— Не волнуйтесь. Если бы у меня возникло желание привлечь моих друзей из Общества чести, чтобы избавиться от Лорена, я бы сделал это давным-давно. Я выздоровел. И начал новую жизнь. Роберта улыбнулась, кивнула.

— Лорен тоже.

Анджело оценивающе оглядел Роберту с головы до ног.

— Я вижу.

— Вам нравится, что вы увидели, — отметила она.

— Вы не ошиблись.

— Это мы обсудим позже. А сейчас я хочу поговорить о Лорене. По его приказу вас избили до полусмерти, покалечили. Это цена, которую вы заплатили зато, что позволили Номеру Один использовать вас. Вы же знали, что он вас использует. Он использовал и Лорена. Знаете, какую цену заплатил он?

— Скажите мне.

— Его кастрировали. Старик отдал ему управление компанией, но сначала отрезал одно из яиц. То же самое он проделал и с Номером Два, только тот, как вам известно, лишился обоих яиц. Старик — воплощенное зло, Анджело.

Анджело покачал головой.

— Он старый, раздраженный, несчастный... да. Воплощенное зло? Я так не думаю.

— Он вам дорог?

— Я им восхищаюсь. Он перехитрил меня. Я обязан уважать человека, который на это способен. Вот почему я не могу уважать вашего мужа. Ему меня не перехитрить. Он может попытаться меня убить, но голова у меня работает лучше.

— От скромности вы не умрете. — Роберта допила виски. — Нальете еще?

Анджело взял стаканы и прогулялся в ванную, где дожидалась бутылка.

— Анджело, — продолжила разговор Роберта, когда он наливал виски, — Лорена кастрируют снова. Вы понимаете?

— Не очень. Впрочем, мне это безразлично.

— Старик отдал ему контроль над «Вифлеем моторс»...

— Семья есть семья. — Анджело вернулся, протянул Роберте полный стакан. — При всех недостатках Лорена он — Хардеман.

— Но он не Номер Один. Никому не стать Номером Один. Старик этого не допустит. Вы ничем не хуже его, и он это знает. Поэтому он вас и уволил. Лорен — другое дело. Ему не стать Большим человеком, который затмит основателя компании. Поэтому...

— Поэтому что?

— Поэтому он и отдал Лорену контроль над тонущей компанией. Номер Один создал «Вифлеем моторс»! Номер Два не смог ею управлять. А Номер Три, мой муж, приведет ее к краху, который оторвет его оставшееся яйцо.

Анджело безразлично пожал плечами.

— Анджело, вам приходилось терпеть поражение? Настоящее поражение? Вы знаете, что это такое? Я сомневаюсь. С вами такого не случалось.

— Так чего вы от меня хотите, Роберта? Зачем вы сюда пришли?

Она встала, прошествовала к окну, раздвинула портьеры и посмотрела на запруженное автомобилями шоссе. Потом одним движением сбросила рубашку через голову и повернулась лицом к Анджело. Бюстгальтер, сдавливающий грудь, впечатлял размерами.

— Гм-м, Роберта. Мы...

— Ладно. Мы не пара. Родились под разными звездами. Но позвольте мне доставить себе маленькую радость. — Роберта завела руки за спину, расстегнула бюстгальтер, и ее груди освободились от узды. Таких больших ему видеть не доводилось. Мышцы — не жир. Они стояли, а не висели. — К счастью, вы не знаете, каково ходить в такой упряжи двенадцать часов в день. — Она вновь надела розовую рубашку.

Анджело опять сходил в ванную, принес бутылку шотландского и поставил ее на стол. Роберта в бюстгальтере не вызывала у него никаких эмоций, а вот огромные груди, свободно перекатывающиеся под рубашкой, возбуждали.

— Вы спрашиваете, почему я здесь? — Роберта, вновь налила себе виски. — Я пришла в надежде, что мы сможем спасти Лорена.

— Я не смогу его спасти, даже если бы и хотел. Но с чего у меня может возникнуть такое желание?

— Вы можете спасти компанию, Анджело. Старик знает, что можете. Он понимает, что вы абсолютно правы, говоря о переднеприводном двигателе и объединении усилий с японской компанией. Лорен тоже понимает, что вы правы. Они собираются попросить вас спасти «Вифлеем моторс». А сделав это, вы кастрируете Лорена точно так же, как кастрировал его старик. Вы сделаете то, что ему не по силам. Отец Лорена покончил с собой. Лорен тоже способен на самоубийство.

— А мне-то что до этого? — спросил Анджело.

— Вы не столь жестоки, Анджело Перино. Вы поможете мне спасти жизнь моего мужа... если я буду умолять вас.

— Я не хочу, чтобы вы умоляли меня, Роберта.

— Хорошо. Тогда у меня к вам разумное деловое предложение. Взаимовыгодное. Как мне, так и вам.

— И Лорену?

— В зависимости оттого, сможет ли Лорен доказать себе, что он мужчина.

— Я все-таки не понимаю, какой мне смысл вновь связываться с Хардеманами.

— Вы хотите построить новый автомобиль, не так ли, Анджело? — спросила Роберта. — В этом вы схожи со стариком. Вы можете работать консультантом, почему нет, но у вас нет более заветного желания, чем создание нового автомобиля. Как старик создал «сандансер». По этой же причине Номер Один не позволяет Лорену остановить сборочный конвейер. Дюжина девственниц под одеялом не согреют его так, как мысль о том, что «Вифлеем моторс» выпустит на дороги Америки еще одну модель.

— Согласен с вами.

— И мне, и вам плевать на огонь в душе старика, — продолжала Роберта. — Нас интересует огонь в душе Анджело. Автомобили — ваша жизнь, Перино. «Вифлеем моторс» — единственная компания, где вы можете воплотить в железо свои идеи. Вы можете...

— Старик...

— Умрет через восемнадцать месяцев, а то и раньше.

— И Лорен...

— Сделает все, что я ему скажу.

— Так как же нам удастся не кастрировать его? Если я соглашусь.

— Мы придумаем, как это сделать. Вы будете давать мне идеи. Я — скармливать их Лорену в постели. И он будет идти на работу, загоревшись вашей идеей.

— Неужели он такой болван?

Роберта улыбнулась.

— Вы знаете его дольше меня.

— У меня такое ощущение, что... меня засасывает в водоворот.

— Это хорошее слово. — Роберта похотливо улыбнулась. — Засосать. До этого мы еще дойдем. И не только. — Она снова скинула рубашку и швырнула ее в дальний угол. — Мы скрепим заключенную между нами сделку... о которой никто, кроме нас, знать не будет.

— Роберта, я...

— Не превращай меня в своего врага, Анджело. Я хочу, чтобы ты построил свой автомобиль. Я могу помочь тебе или блокировать все твои усилия. Новый автомобиль «Форд моторс» не назвали «ли» в честь Якокки, твой автомобиль тоже не назовут «анджело». Но все будут знать, кто его создатель.

Она продолжала раздеваться и в несколько секунд осталась в костюме Евы.

— Это не обязательно... — начал Анджело.

— Сделка чертовски важная, — отрезала Роберта. — И мы не можем зафиксировать ее на бумаге. Чем же нам ее скрепить? Рукопожатием? Нет. Ты знаешь, как враждующие стороны, заключая перемирие, маркировали границы в средневековой Европе? Приводили мальчика на границу, снимали штаны и стегали до крови. Тем самым гарантировалось, что мальчик этого места не забудет. Ему его не просто показали, ему там пустили кровь, так что это место он не забывал до конца своих дней. Вот и ты не должен забыть эту ночь, как и я. Мы не забудем, о чем договорились, если...

Анджело кивнул.

— Да уж, это врежется в память.

— Давай в этом убедимся. Подойди к дивану. Сядь. Я лягу тебе на ноги. Хочу, чтобы ты шлепал меня, пока моя задница не покраснеет.

— Роберта...

— Я серьезно. Пока я не заплачу и не буду умолять тебя перестать. Тогда мы запомним наш договор. А потом скрепим его кое-чем еще. Не менее запоминающимся. Не просто траханием, Анджело.

После первого шлепка она повернулась к нему и рассмеялась. После второго стиснула зубы. В какой-то момент начала плакать, но он не остановился, потому что она молчала. Наконец Роберта взмолилась: прекрати. Она еще плакала, когда, опустившись на колени, заглотнула его член. И так увлеклась им, что Анджело уже подумал, что на этом все и закончится и ничего запоминающегося не будет.

В постели она извивалась под ним, сладострастно повизгивала.

— О-о-о, Анджело! — вырвалось у нее. — Да он у тебя железный!

3

Утром Анджело разбудил телефонный звонок. Секретарь Хардемана сообщила, что мистер Хардеман хотел бы переговорить с ним до отлета в Нью-Йорк. Сможет ли он приехать?

Самолет вылетал в десять минут одиннадцатого, так что у Анджело было время подскочить в поместье и еще раз увидеться со стариком.

Но встретил его не старик, а Лорен. Он ждал его на веранде, за столиком, накрытым к завтраку: кофе, крекеры, фрукты.

Погода улучшилась, красное солнце поднималось над белыми бурунами прибоя.

— Номер Один спит, — заметил Лорен.

— Имеет право, в его-то возрасте.

— Буду краток, Анджело, — продолжил Лорен. — Номер Один и я очень хотели бы сказать, что ты ошибаешься насчет нового автомобиля, но мы знаем, что ты совершенно прав. Нам приходится признать, что ты прав и насчет объединения с «Шизокой». Судя по всему, Номер Один больше не будет ни создавать новые модели, ни вести переговоры о совместной работе с другими компаниями. Я тоже не силен ни в автомобилестроении, ни в переговорах с японскими бизнесменами. Ты нам нужен. Думал ли ты, что услышишь такое от меня?

— Но вы мне не нужны, Лорен.

— Все так. Ты из тех, кто добивается успеха в любом деле, за которое берется. Но позволь высказать одно предположение. Для тебя нет ничего важнее, чем создать новый автомобиль. Ли Якокка разработал такой для «Форд моторс». Но называется он «форд», а не «якокка», хотя все знают, кто его создатель.

«Он просто цитирует Роберту», — подумал Анджело. После их скачек она вернулась домой, разбудила Лорена, все ему растолковала... или подготовила его еще до того, как приехать к Анджело? Так или иначе, Лорен, как попугай, повторял ее слова.

— Для меня же нет ничего важнее выживания и процветания компании, — говорил Лорен. — Анджело, у тебя есть веские причины ненавидеть меня. Черт, но и у меня есть причины ненавидеть тебя. Однако мы можем подняться над этим, не так ли? Ты хочешь реализовать свои идеи в металле, построить автомобиль, который видишь мысленным взором. «Джи-эм», «Форд», «Крайслер» тебе такого шанса не дадут. А мы дадим. Номеру Один и мне нужен человек, способный создать автомобиль, который может спасти компанию. Мне нелегко даются эти слова, но я прошу тебя об этом. Возвращайся. Построй свой автомобиль.

— Должность вице-президента по исследованиям и разработке, — отчеканил Анджело. — Но сотрудник, а не консультант. Пятилетний контракт. Даже если результата не будет, ты выплачиваешь мне жалованье за все пять лет. Опционы на акции. Письменно. И ты не суешь свой нос в мои дела, Лорен. Тебя и так похвалят за то, что тебе удалось нанять Анджело Перино. А все лавры за создание автомобиля — мои.

— Ты выразился более чем ясно.

— Хочешь что-то добавить?

— Я согласен. Жалованье?

— Скажем, полмиллиона в год. А что скажет на это Номер Один?

— Анджело, что бы ни сказал Номер Один, особой роли это не играет. Сколько он еще протянет? Когда впадет в кому? Анджело, решать должны ты и я. Мы и решаем. Номер Один нам больше не нужен.

1

В 1976 году Анджело приезжал в Японию пять раз, и теперь она нравилась ему куда больше, чем во время первого визита. Дважды он брал с собой Синди. Поездки она использовала с пользой для себя: договорилась через одну японскую галерею о проведении в Нью-Йорке выставки Чо Сейичи, скульптора, отливающего из бронзы маленьких птиц, животных, цветы. В первую поездку 1977 года сопровождать мужа она не смогла, потому что через несколько недель ожидала рождения их третьего ребенка.

Их сын Джон родился в 1973 году, их дочь Энн — в 1975 году. Во второй половине своей третьей беременности Синди начала подыскивать дом в округе Уэстчестер или в граничащем с ним штате Коннектикут. Анджело полагал, что, когда он возвратится из Японии, Синди покажет ему понравившиеся ей дома.

Хотя на заводе в Детройте ему отвели полагающийся по рангу кабинет, Анджело проводил там не больше двух дней в неделю. В остальные дни он работал в Нью-Йорке. Согласно достигнутым договоренностям Лорен и не требовал, чтобы Анджело перебрался в Детройт и перевез туда семью

Каждый раз, прилетая в Токио один, Анджело знал, что Бетси может в любой момент постучать в его дверь. Она следила за его перемещениями. Однажды пришла в номер Анджело в Чикаго, в другой раз нашла его в Далласе.

Переговоры с «Шизокой» продвигались куда медленнее, чем он рассчитывал. Но теперь они завершились на взаимоприемлемых условиях. Оставалось решить технические вопросы: модификация трансмиссии под новый автомобиль (эти проблемы решались в Японии), проектирование корпуса и силового каркаса под переднеприводной двигатель (с этим разбирались в Америке).

Анджело попытался выучить японский, но скоро оставил попытки говорить на языке своих новых партнеров. Японцы предпочитали, чтобы он говорил на английском, а не на исковерканном японском, они признавали только классический язык. Анджело, однако, с каждым разом все больше понимал, о чем японцы говорят между собой, но старался не выдавать себя.

Особенно близко он сошелся с Кейджо Шигето, тридцатидевятилетним инженером-механиком, ведущим специалистом по двигателям. 6 августа 1945 года Кейджо было семь лет, и жил он в городе Мацуяма, в пятнадцати милях от Хиросимы, на другом берегу пролива. Кейджо помнил яркую вспышку розового цвета, затем на севере начало формироваться странное облако, больше похожее на пальму, а не на гриб. Потом поднялся жуткий ветер, и мать увела мальчика в дом. Когда он вновь увидел облако, оно уже распадалось и потихоньку уходило на запад. На висках Кейджо уже поблескивала седина. По-английски он говорил хорошо, но не упускал случая лишний раз попрактиковаться. И не мог подавить смеха, когда Анджело произносил какую-то фразу на японском.

Как-то раз Кейджо пригласил Анджело на домашний обед. Анджело не знал, официальное это мероприятие или нет, но принял приглашение Кейджо снять одежду, кроме белья, и надеть шелковое кимоно. По примеру Кейджо он снял и носки, чтобы надеть другие, белые, предложенные хозяином.

Анджело, Кейджо, его жена Тошико, их сын и дочь сели, скрестив ноги, за низкий столик. Дети, одиннадцати и тринадцати лет, отлично говорили по-английски. Тошико, миниатюрная очаровательная женщина в традиционном японском кимоно, не понимала ни слова, но задавала много вопросов об американских привычках и обычаях.

Кейджо переводил, и каждый вопрос начинался словами: «Миссис Кейджо хотела бы знать...» После каждого ответа следовал нервный смех. Анджело уже знал, что смех этот говорит о том, что ответ понят и ему за это благодарны.

Обслуживала их постоянно кланяющаяся служанка. Качество блюд было выше всяких похвал.

Несколько месяцев спустя Кейджо повел Анджело к гейшам. Обед проходил куда более формально. Гейши играли на маленьких струнных инструментах, пели неестественными, кукольными голосами, болтали о пустяках. Приставленная к Анджело гейша говорила по-английски.

— Вам нравится Джэк Керуак? — с улыбкой спросила она.

— Не читал ни одной его книги.

Она удивленно нахмурилась, но тут же заулыбалась вновь.

— Да. Не так уж они и хороши. А кто ваш любимый писатель?

— По правде говоря, я так старомоден, что ставлю Марка Твена выше любого американского писателя.

— Ага! Да. Да. Его очень любят в Японии. Вам нравится бейзубори?

Бейсбол. Да. Анджело сказал, что нравится.

— Ага! Вам нравится Сандерс Кьюфак?

— Сэнди Коуфакс. Да.

Ее улыбка стала шире.

— Вы видели театр кабуки?

— Нет. Но хочу там побывать.

— Обязательно побывайте. Так красиво.

Кейджо и Анджело отбыли. Гейши, эти гейши, ограничивали свои услуги обедом, песнями, легкой беседой. В такси Кейджо спросил, не нужна ли ему женщина на ночь. Анджело ответил, что нет.

2

В женщине он не нуждался, потому что в отеле его ждала Бетси. Она превратилась в проблему как для него, так и для своей семьи. Разошедшаяся с Максом ван Людвигом, презирающая отца, презирающая, пусть и в меньшей степени, деда, она, похоже, решила влиться в стройные ряды прекрасных людей. Помимо денег Хардеманов, наследства от бабушки Салли и ежемесячного пособия, выплачиваемого ей Номером Один, при разводе Бетси получила крупную сумму от Макса ван Людвига. Она считала себя независимой и стремилась сохранить этот статус, соизмеряя расходы с доходами. Трумен Капоте писал о ней: «Куда прекраснее Дорис Дьюк, но уступающая ей в стиле и богатстве, она стремится проявить себя, общаясь с недостойными ее людьми. К примеру, ее видели в компании Поедателя жира (Если кто не знает, это Элвис Пресли). Вроде бы у нее был короткий роман с Уильямом Холденом. Дама крепко пьет, много путешествует, репутация у нее, как у Лукреции Борджа. Все это говорит о том, что она очень интересная двадцатичетырехлетняя особа. И если она будет держаться подальше от любителей „будвайзера“, то ее ждет еще более интересное будущее».

Обосновалась она в Лондоне, где пятилетний Лорен ван Людвиг видел ее на удивление часто, если учесть образ жизни Бетси, описанный Капоте. Мама путешествовала, все так, но мама возвращалась домой и оставалась дома неделями, посвящая сыну все свое время. Она редко выезжала, не уложив Лорена в постель, а днем гуляла с ним по лондонским паркам или каталась на пароходиках по Темзе. Когда Бетси пригласили на яхту Ричарда Бартона и Элизабет Тейлор, бросившую якорь чуть повыше Тауэра, она взяла мальчика с собой. Она звала его Лорен Четвертый и говорила всем журналистам, бравшим у нее Интервью, что со временем он сменит ее отца на посту главного управляющего «Вифлеем моторс». Бетси играла в блэкджек в лондонских клубах и поражала руководство казино своими выигрышами. Она предстала перед судом за управление автомобилем в нетрезвом состоянии и лишилась водительского удостоверения, после чего продала свой автомобиль. Бульварные газеты обожали Бетси. Им нравились ее платья с низким вырезом, ее короткие юбки, ее крошечные бикини и ее готовность остановиться, повернуться и улыбнуться в объектив.

Номер Один знал о ее выходках далеко не все, но и этого хватало, чтобы он злился на правнучку. Лорен багровел, когда из Лондона поступала очередная порция скандальных новостей.

Иногда она исчезала. Такой подвиг удался ей и на этот раз: ни Хардеманы, ни желтая пресса не знали, куда ее занесло. А Бетси прилетела в Токио.

3

— Гейши тебя ублажили? — спросила она, когда Анджело вошел в номер. Бетси сидела на диване в узеньких белых трусиках.

— Сие в программу не входило, — ответил Анджело.

— Я слышала, они вставляют туда лезвие бритвы, и если мужчина пытается...

— Бетси!

Она пожала плечами.

— Может, это и выдумки.

Анджело налил себе шотландского, снял пиджак, галстук, сел рядом с Бетси и начал поглаживать ее груди.

— Ты действительно прилетаешь сюда по делам? — спросила она. — Или для того, чтобы развлечься и повидаться со мной?

— Я действительно прилетаю сюда по делам.

— Расскажи мне о них. Я хочу знать. Меня интересует наша компания в отличие от мамаши или Энн.

— Хорошо. Прежде всего мы должны позаботиться о том, чтобы перейти на метрическую систему. Поначалу я думал, что мы сможем обойтись английскими единицами измерения. Но не получается. «Шизока» не хочет переходить на дюймы. Нет смысла даже поднимать этот вопрос. Поэтому все чертежи нового автомобиля будут выпущены в метрических единицах. К счастью, нам не придется переналаживать все детройтское производство, потому что двигатели и элементы привода будут изготавливаться в Японии. Но вот оборудование для производства корпусных деталей и каркасов придется переналадить. Следующий вопрос: где мы возьмем деньги?

— Где?

— Я вложу часть своих. Получу за это акции. Лорену и Номеру Один это не нравится, но и я не хочу делать компании такие подарки. Я уговорил один нью-йоркский банк поучаствовать в этом проекте Компания сейчас не в лучшей форме. В финансовых терминах это рискованное вложение капитала.

— А как будет выглядеть новый автомобиль?

— В Детройте таких еще не производили. Компакт, но не такой, так «фалкон» или «корвэйр». Если раньше упор делался на округлости, то мы отдаем предпочтение угловатости. Капот будет скошен книзу. Обращенную к багажнику сторону заднего сиденья сделаем профилированной. Таким образом мы сможем увеличить полезный объем: багажник будет "Доходить чуть ли не до передних сидений. Это будет совсем другой автомобиль. — А как реагируют старик и мой отец?

— Номер Один продолжает возвращать эскизы. Скругляет углы.

— А отец?

— Ни во что не вмешивается, как и обещал. Но ему это очень не нравится, тут у меня сомнении нет. Поэтому я все время оглядываюсь, а нет ли кого за спиной.

— Не доверяй ему, Анджело. Помни, как он вел себя раньше. Помни, как он тебя отделал. Он тебя ненавидит. Я в этом уверена. И еще эта женщина, Роберта. Она куда умнее его. Отец полностью у нее под каблуком.

Анджело улыбнулся.

— Как я понимаю, ты ее не любишь.

— Речь идет о наследстве, Анджело, о наследстве Энн, моем, моего сына. Мой прадед говорил, что намерен оставить все принадлежащие ему акции «Вифлеем моторс» и прочее имущество семейному фонду Хардеманов. Мой отец, естественно, станет одним из попечителей, и он введет в совет фонда достаточно пешек, чтобы обеспечить себе полный контроль над ним, даже если Энн и я тоже станем попечителями .Я не удивлюсь, если среди членов попечительского совета окажется и Роберта.

— Меня интересует лишь создание нового автомобиля, а не семейные проблемы Хардеманов, — ответил Анджело.

— Ты уже не будешь строить автомобили, если мой отец подомнет под себя фонд, — возразила Бетси.

— Он не допустит развала компании, — покачал головой Анджело. — А так и будет, если он разорвет заключенный со мной договор. Банк дает компании деньги только потому, что парадом командую я.

— Отец лелеет дьявольские замыслы, а Роберта ему в этом только помогает. Я думаю, он пустит компанию ко дну, если сможет утащить вниз и тебя. И для него это будет успехом, а не провалом.

— Я запомню твои слова, — кивнул Анджело.

— А теперь ты хочешь меня.

— Да. Не могу устоять перед тобой, Бетси. Хочу, но не могу.

— Объяснить, почему это происходит?

— Почему?

— Потому что ты знаешь, как я тебя люблю. Да, у меня прекрасное тело, но все это есть и у других женщин, которые у тебя были и будут. Но я тебя люблю, ты это знаешь и не можешь оттолкнуть меня.

Анджело со вздохом кивнул.

— Ты права. Не могу. И не могу оставить жену и детей...

— Давай не будем к этому возвращаться, — оборвала его Бетси. — Сейчас у нас нет времени, чтобы поговорить об этом. Лучше примем вместе душ, я хочу кое-что сделать.

Анджело встал, поднял Бетси на ноги и обнял, чтобы поцеловать.

— И что же ты хочешь сделать? — прошептал он. Она начала расстегивать его рубашку.

— Будучи подростком, разве ты не представлял себе, как девушка вылизывает тебя снизу доверху, от пальцев ног до ушей? Именно это я и собираюсь сделать. Я никогда не пробовала, может, у меня пересохнет во рту до того, как я доберусь до ушей, я буду продолжать, пока смогу. К тому же ты знаешь, куда я иногда сую свой язычок. Интересно, что ты почувствуешь, если я предварительно окуну его в коньяк?

— Однажды я опустил в коньяк свой конец. Жжется.

— А может, в заднице это жжение доставит тебе удовольствие. Попробуем?

Он кивнул.

— Почему нет?

4

В последний день пребывания Анджело в Японии Кейджо Шигето отвез его на скоростном поезде в Нагою, город, отстоящий от Токио на сотни миль. Кейджо предложил Анджело показать там нечто очень интересное.

— Мы не сможем это использовать в разрабатываемой модели, — заметил Кейджо, — но в будущем... я думаю, то, что я вам покажу, произведет на вас впечатление.

На станции их встретил шофер и отвез в испытательный центр, где инженеры фирмы «Шизока» проверяли на практике свои новые разработки. Центр, естественно, тщательно охранялся, за забор пускали только по пропускам.

По бетонному кольцу мчался обычный «чийзай». Выглядел он совсем как те сотни «чийзаев», что ездили по дорогам Америки. На этом, однако, стояли датчики, передающие информацию на установленные в ангаре регистрирующие приборы. «Чийзай» на прямых участках разгонялся до двухсот километров, ста двадцати миль в час. В повороты он входил на такой большой скорости, что Анджело подумал, а не камикадзе ли тест-пилот.

Кейджо дал команду остановиться. Водитель вылез из кабины, воспользовавшись остановкой, чтобы сходить в туалет.

— Подойдите поближе, — предложил Кейджо.

Анджело подошел к автомобилю, положил руку на крышу, постучал костяшками пальцев. Не железо, а пластик на основе эпоксидной смолы. На матрицу в несколько слоев натягивалась материя, пропитанная эпоксидной смолой. Когда смола застывала, готовую деталь снимали, а матрицу использовали для изготовления следующей, аналогичной.

Кейджо ударил по дверце киянкой. Дверца прогнулась, но затем вернулась в прежнее положение.

— Силовые элементы сделаны из такого же материала, только усилены стальным каркасом. Материал сверлится, детали можно соединять болтами и заклепками, но лучше всего использовать эпоксидный клей.

— И какие вы сейчас проводите испытания? — спросил Анджело.

— Я думал, вы догадались, — улыбнулся Кейджо.

— Нагрузки. Слишком быстрый вход в поворот приводит к максимальным нагрузкам на корпус и силовой каркас.

Кейджо кивнул.

— Я покажу вам еще один автомобиль, который мы испытывали на разрушение.

В углу стоял автомобиль, который на всей скорости врезался в стену. Однако в сравнении с автомобилем из металла повреждения были минимальными.

Кейджо взял отвертку и провел ею по заднему крылу. Царапины Анджело не заметил: материал имел один и тот же цвет на всю глубину. Кейджо поднял лежащее в стороне переднее крыло, протянул Анджело. Гораздо легче железного.

— Пока такой материал слишком дорог, — вздохнул Кейджо — Но развитие технологии поможет снизить затраты Мы надеемся, что наш американский партнер разделит с нами бремя инвестиций

Анджело не стал говорить ему, что «Вифлеем моторс» сможет осуществлять какие-либо инвестиции, только если автомобиль, который они разрабатывали, отвоюет заметный сегмент рынка и принесет ощутимую прибыль

1

Семья Хардеман долго решала, отмечать ли сотую годовщину Лорена Хардемана Первого Он заметно ослаб и, несомненно, доживал свои последние дни, приближаясь к неизбежному концу С другой стороны, ему еще хватало сил на приступы гнева, объектами которых становились те, кто проявлял безразличие или недостаточную заинтересованность по отношению к его юбилею

Решение приняла Роберта — семейный обед с приглашением только ближайших родственников Лорен и Роберта, княгиня Энн Алехина, Бетси и ее сын Лорен ван Людвиг. Княгиня Энн даже не откликнулась на приглашение Бетси прилетела из Лондона, но без Лорена-младшего Ребенок заболел свинкой. Во второй половине дня за стол сели Номер Один, Номер Три, Роберта и Бетси

Старика одели в строгий серый костюм, белую рубашку, красно-синий полосатый галстук. На голове его красовалась неизменная соломенная шляпа Бетси перед обедом играла в теннис, поэтому пришла в белых блузке и юбочке. Роберта, как обычно, отдала предпочтение брюкам, на этот раз светло-кремовым, и длинной серебристой рубашке навыпуск. Лорен сидел в синем блейзере и белых брюках.

«Вифлеем моторс» выпустила пресс-релиз, напомнив миру, что ЛоренуХардеману Первому, основателю компании, исполняется сто лет. На сервировочном столике стояли две большие корзины, заполненные поздравительными письмами и телеграммами. Номер Один пожал плечами и не захотел прочитать ни одной.

И все же одну телеграмму Лорен ему зачитал. Из Белого дома, от Джимми и Розалин Картер. Номер Один выслушал, а когда Лорен протянул ему роскошный бланк, отмахнулся.

— Ерунда.

Он не позволил Лорену зачитать телеграммы, присланные руководителями ведущих автомобилестроительных компаний.

— Проформа. Я просто пережил их дедов.

Как и прежде, он пил канадское виски. («Почему этот день должен отличаться от остальных?»)

Обслугу на праздничный обед пришлось приглашать со стороны. Номер Один давно не держал повара, потому что его меню сократилось лишь до нескольких блюд, которые готовила ему сиделка. Сегодня, однако, ему позволили съесть немного салата с охлажденным рейнским вином.

После обеда подали коньяк, но Номер Один от него отказался.

— Я хочу кое-что сказать. — Он чуть откатился назад, оглядел присутствующих. — Дожить до таких лет — невелика радость. Если у вас есть такое желание, откажитесь от него. Особого смысла нет.

Лорен, автомобиль, над которым работает Перино, — кусок дерьма. Он будет похож на паршивую мыльницу. Или на «модель А». Может, ездить он будет хорошо. Все хвалят японские двигатели. Но продаваться этот автомобиль не будет, потому что у него несовременный вид. Помни, сейчас не купишь «студебекер», «паккард» или «Гудзон», а «сандансер» — пожалуйста. Это потому, что я всегда нанимал умных молодых парней. Я строил автомобили, когда отец Перино еще не родился.

Роберта, следи за тем, чтобы Лорен крепко сидел в седле и ни перед кем не гнулся.

Бетси, я хочу тебе кое-что сказать, но только наедине. Дай сиделке пятнадцать минут на то, чтобы уложить меня в постель, а потом приходи. Я хочу с тобой поговорить.

Лорен наблюдал, как сиделка вывезла Номера Один из столовой, а потом повернулся к Бетси.

— Наверняка порадует тебя какой-нибудь гадостью.

Бетси потянулась за бокалом с коньяком.

— Может, и нет.

2

Номер Один сидел во фланелевой бело-синей полосатой пижаме, подпертый четырьмя подушками. Теперь Бетси поняла, почему он не снимал соломенной шляпы. На голове, испещренной почечными бляшками, остался лишь клок седых волос, отчего Номер Один выглядел даже старше своих ста лет.

А ее белая теннисная юбочка и кроссовки у смертного одра старика выглядели совсем уж неуместно. Но Бетси расправила плечи и уперла руки в бока.

Номер Один указал на какой-то агрегат, стоящий на столике рядом с телевизором.

— Сможешь включить эту штуковину?

Бетси взглянула на агрегат. Теперь она поняла, что перед ней видеомагнитофон, позволяющий записывать телепередачи, а потом вновь смотреть их. Несколько секунд она изучала контрольную панель, потом сказала, что сможет.

— Хорошо. Сними с полки тот большой словарь. Бетси сняла. За словарем обнаружилась видеокассета.

— Давай посмотрим, что на ней записано.

Бетси поставила кассету на видеомагнитофон и нажала клавишу «Play».

Экран ожил. На нем возникла пустая кровать. Донеслись голоса.

— Черт побери, не следовало тебе приходить сюда. Ты же знаешь, не надо было тебе приходить, — голос Анджело.

— Почему нет? Старый пердун спит. Отец с Робертой тоже. А я тебя хочу. Ты даже представить себе не можешь, как я тебя хочу, — ее голос.

Объектив камеры нацелился на них. Бетси торопливо раздевалась. Освещения не хватало, четкости — тоже, но в том, кого показывала камера и что они делали, сомнений быть не могло. Бетси бросилась на кровать, широко раздвинула ноги. Анджело снял плавки, но не белую футболку, когда залез на нее.

— Прошло уже четыре года, — буркнул Номер Один. — Я смотрел эту пленку много раз. Ты шлюха, Бетси. Жаль, что тебя не было под рукой пятьдесят лет тому назад.

— А чем Салли лучше меня? — спросила она.

— Салли, твоя бабушка, была дамой.

— А ты — джентльменом.

Старик покачал головой, у него перекосило лицо.

— Анджело Перино, — прохрипел он.

— Мы с тобой идеальная пара, — шептал с экрана голос Бетси. Она отпила коньяку, поднесла бокал к губам Анджело. — Почему мы должны встречаться по ночам, Анджело? Брось ее! Дай ей денег и приходи ко мне,

— Самое интересное впереди, — предупредил Номер Один.

Он не ошибся. Они еще о чем-то пошептались, потом Анджело встал на четвереньки, демонстрируя камере свой зад. Бетси прижалась к нему лицом, и, хотя камера показывала лишь ее затылок, было ясно, где находится ее язычок. Это подтверждали и доносившиеся звуки.

— Можешь выключить. Самое интересное мы уже посмотрели. Жаль, что я не встретил такой женщины даже сорок лет тому назад. Никто так меня не ублажал.

— Я не могу поверить... — Хочешь посмотреть на своего отца с Робертой? — спросил Номер Один — Хочешь посмотретъ, как она охаживает его задницу ремнем? Хочешь услышать, как он говорит, что ему это очень нравится, и просит ее продолжать? Значит, тебе не верится, дитя мое, что я позволяю людям трахаться, лизать задницу, плести заговоры в моем доме и фиксирую эти их деяния. Неужели это на меня не похоже? А как иначе я смог дожить до ста лет, раздавив всех, кто...

— Я могу лишь сказать, что ты злобный старикашка. И был злобным еще до того, как состарился. Когда тебя наполнила злоба, прадедушка? Когда ты трахнул жену моего деда и зачал Энн? Или раньше? Номер Один улыбнулся и покачал головой.

— Да, Энн — моя дочь. Мой сын был гомиком и покончил с собой. Мой внук... ну, для него еще не все потеряно. По крайней мере он хитер и умеет ненавидеть.

— Зачем ты мне все это показал? — Бетси указала на видеомагнитофон.

— Пленка будет использована в качестве вещественного доказательства, если ты попытаешься оспорить мое новое завещание, над которым сейчас работают юристы... которое я подпишу на этой неделе. Ты называешь своего сына Лорен Четвертый. Да как ты решилась на такое, маленькая шлюшка? Твой сын никогда не получит контроля над «Вифлеем моторс». Я оставлю все свое состояние фонду. Ты и Энн станете попечителями, но большинство голосов будет у Лорена и верных ему людей.

— Тебе придется схватиться с Робертой.

— С Робертой мы договорились. В фонде для нее отписана крупная сумма, а уж от Роберты я избавлюсь. Она манипулирует Лореном, словно кукольник марионеткой, и она скажет Лорену, что ему нужен наследник, которого она родить не может. Роберта найдет подходящую для этой цели женщину и разведется с Лореном, чтобы тот смог жениться на этой женщине, которая забеременеет и родит настоящего Номера Четыре, Лорена Хардемана Четвертого. Как только это произойдет, фонд выплатит деньги Роберте.

— И ты все рассчитал, вонючий старикашка? Номер Один усмехнулся.

— Четыре года назад ты умоляла Анджело бросить жену и уйти к тебе. С тех пор она родила ему еще двоих.

— Значит, ты все рассчитал...

— Похоже на то. До конца этой недели я намерен подписать подготовленные документы.

— Ты кое-что упустил, прадедушка.

— Упустил? Что же?

— Меня.

Бетси выхватила одну подушку из-под спины Номера Один и набросила ему на лицо. Он попытался сопротивляться, но слабый столетний старик не соперник двадцатишестилетней женщине, для которой отыграть трехсетовую партию в теннис — сущий пустяк.

Да и природа пришла ей на помощь. Бетси почувствовала, как Номер Один замер, и поняла, что у старика не выдержало сердце. То есть умер он не от удушья, а от инфаркта. Однако она вновь прижала подушку к его лицу и продержала на всякий случай пять минут. Когда она убрала подушку, лицо старика уже посинело, а глаза безжизненно смотрели в потолок. Бетси посидела рядом еще минут десять, чтобы окончательно убедиться, что он отошел в мир иной.

3

Бетси сняла кассету с видеомагнитофона и стерла отпечатки своих пальцев с клавиш.

Старик не мог сам отснять эту пленку. Это сделал для него кто-то из живущих в доме или где-то еще. Если следователи выяснят, что пропала лишь кассета, на которой сняты она и Анджело, могут возникнуть вопросы. Бетси начала передвигать книги и скоро обнаружила еще с полдюжины кассет. Ей, конечно, хотелось бы посмотреть, как Роберта хлещет отца по голой заднице, но задерживаться в спальне Номера Один она не могла, а оставить кассеты у себя боялась

Бетси вышла на балкон. Дом практически спал. Она убедилась, что внизу никого нет, и сбросила видеокассеты на лужайку

Пару минут спустя, выбежав из дома, Бетси собрала их и направилась к берегу Подчиняясь внезапному порыву, она разделась догола и зашагала вдоль берега Если бы кто-нибудь увидел ее, она могла бы сказать, что ей захотелось прогуляться по пляжу голышом

Пройдя сотню ярдов, Бетси нашла то, что искала остатки чьего-то костра. Иначе ей пришлось бы вытаскивать пленку из кассет, рвать ее на куски и бросать в прибой. Она собрала плавник, разожгла костер, бросила в него сначала пленку, вспыхнувшую ярким пламенем, а потом корпуса кассет, которые тут же оплавились. То, что не сгорело, Бетси остудила на песке и закинула в набегающие волны. После чего вернулась в дом.

4

Никто не вопил от горя, не рвал на себе волосы Когда утром Бетси спустилась вниз, к ней подошла Роберта и сказала, что ночью Номер Один умер от обширного инфаркта.

— Что ж, до ста лет он дожил. — Этим комментарием Бетси и ограничилась.

К полудню были завершены все формальности. В информационные агентства ушло сообщение Лорен Хардеман Первый умер.

Из Нью-Йорка прибыла телеграмма:

«ПОТРЯСЕН И ОГОРЧЕН ИЗВЕСТИЕМ О СМЕРТИ ЛОРЕНА ХАРДЕМАНА ПЕРВОГО. МОИ ИСКРЕННИЕ СОБОЛЕЗНОВАНИЯ ВСЕМ ЧЛЕНАМ ЕГО СЕМЬИ И ВСЕМ ЕГО МНОГОЧИСЛЕННЫМ ДРУЗЬЯМ, К ЧИСЛУ КОТОРЫХ Я ОТНОШУ И СЕБЯ. ОН БЫЛ ГИГАНТОМ АВТОМОБИЛЕСТРОИТЕЛЬНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ, КОТОРОЙ БЕЗ НЕГО УЖЕ НЕОСТАТЬСЯ ПРЕЖНЕЙ. АНДЖЕЛО ПЕРИНО».

1

Аманда Финн, нарисовавшая Синди обнаженной, везла ее по центральной улице Гринвича, штат Коннектикут.

— Знаешь, я как-то сразу влюбилась в этот городок. Тут живет много артистов, художников. Есть и знаменитости. Спортсмены. Звезды шоу-бизнеса. Город очень спокойный. Все друг с другом ладят. Думаю, тебе здесь тоже понравится.

Синди решила, что им с Анджело пора выбираться из Нью-Йорка. Хотя им не хотелось покидать манхаттанскую квартиру, оба понимали, что это не лучшее место для их детей. Маленькому Джону исполнилось пять лет, и ему уже не хватало прогулок по нью-йоркским паркам. Энн в свои три года ни минуты не сидела на месте. Да и Моррис, который только научился ходить, стремился вырваться из замкнутого пространства квартиры. Синди осмотрела несколько домов в округе Уэстчестер и в Нью-Джерси. В Коннектикут она приехала впервые.

— Здесь можно купить все, от квартиры и коттеджа на участке в четверть квадратных акра до поместья стоимостью в миллион долларов и выше.

Сама Аманда занимала пентхауз пятиэтажного кирпичного дома на тихой улочке. Они подъехали к дому, поднялись на лифте. Студией Аманде служила бывшая теплица на крыше дома. Одну из двух спален она превратила в гостиную. Были в квартире и кухня, и ванная. Аманда поставила на плиту воду для кофе, отвела Синди в студию и предложила сесть на диван.

Стеклянные крыша и восточная, северная и южная стены обеспечивали идеальную освещенность. Восточную стену Аманда занавесила, чтобы из окон более высокого здания на противоположной стороне улицы люди не могли смотреть на позирующие модели. С юга и севера домов не было. Южная стена выходила на пролив Лонг-Айленд и северное побережье Лонг-Айленда. Студию заполняли мольберты, палетгы, кисти, тюбики с краской, журналы, газеты, пустые коробки из-под пиццы и бургеров.

Аманда подставила губы для поцелуя, и Синди поцеловала ее.

— Я очень хочу, чтобы ты переехала сюда. Очень хочу.

Синди поднялась, подошла к мольберту с незаконченной картиной обнаженного юноши.

— Это Грег, — пояснила Аманда. — Он придет с минуты на минуту. Грег учится в средней школе Гринвича и, как только заканчиваются занятия...

— Очень уж он юный.

— Ему шестнадцать. Его родители дали мне письменное разрешение рисовать его. Его мать иногда приходит сюда и смотрит, как я рисую. Она считает, что ему лучше зарабатывать деньги на карманные расходы, позируя художнику, чем разнося газеты или расфасовывая продукты. Позировать для студентов он, однако, не хочет, а я вряд ли нарисую больше двух, максимум, трех картин.

Аманда подошла к Синди сзади, обняла, начала ласкать ее груди.

— Если в ты жила здесь, я бы вновь нарисовала тебя. Я могла бы чуть изменить твое лицо, и никто бы тебя не узнал.

Галерея продала еще шесть ню Аманды, на которых она изобразила себя. На тот момент она считалась самой знаменитой в мире моделью, в ее случае слава модели затмевала славу художника. Огромное зеркало занимало угол студии.

— Я не уверена, что хочу вновь раздеваться перед тобой. Ты и так очень возбуждена, — ответила Синди.

Аманда поцеловала ее в шею.

— Я тебя люблю, — просто ответила она.

Подобные разговоры не были у них редкостью, но Синди полагала, что за словами Аманды ничего не стоит. Она не верила, что Аманда действительно испытывает к ней романтические чувства, считала, что Аманду просто влечет к ней и она видит в Синди не только благодетельницу, но и подругу. Синди разрешала Аманде целовать себя в грудь и живот, когда позировала ей, но не позволяла зарываться в «ежик»... впрочем, Аманда и не пыталась. Когда они оставались вдвоем, Синди тоже целовала сразу набухавшие соски Аманды, но ничего больше.

Засвистел чайник. Аманда ушла на кухню и вернулась с двумя кружкам и дымящегося черного кофе.

— Я слышала, мистер Хардеман умер, первый мистер Хардеман.

— Хорошая весть, — отреагировала Синди.

— Обширный инфаркт. В его возрасте такое неудивительно.

— Он свое пожил.

— Помнится, ты говорила, что он будет жить, пока кто-то не прострелит ему сердце серебряной пулей.

— Его смерть дает нам шанс вывести наш новый автомобиль на дороги. Он обещал не вмешиваться, но именно этим всю жизнь и занимался. Он хотел, чтобы новый автомобиль выглядел так, как он должен выглядеть по его представлениям, каким он построил бы его тридцать лет тому назад. Я думаю, дай ему волю, он бы снабдил задние крылья ребрами.

— Как только появится ваш новый автомобиль, я его куплю, — вырвалось у Аманды. — Я...

Звякнул звонок. Аманда подошла к пульту и нажала кнопку, открывающую дверь подъезда.

— Это Грег.

— Мы не сможем говорить в его присутствии о Хардеманах, новом автомобиле или о чем-то еще. Я уйду через несколько минут. Он не захочет позировать...

— Нет проблем. Грег не ребенок.

Аманда представила его как Грегори Хаммерсмита. Юноша пожал руку Синди и сказал, что рад с ней познакомиться.

— Аманда говорила мне, что вы — ее подруга. Я слышал о мистере Перино, хотя никогда не видел его в деле, даже по телевизору.

— Грег, ты попозируешь в присутствии миссис Перино?

— Почему нет? — без запинки ответил он. — Чем больше народу, тем веселее, — и начал раздеваться. Снял ботинки, носки, футболку, джинсы, стянул трусики. Обнаженный, встал на низкую платформу и принял позу, соответствующую картине, которую заканчивала Аманда.

Синди старалась не смотреть на него очень уж пристально, но Грег ничего не замечал, потому что стоял, отвернувшись от нее. Еще юноша, с узкими грудью и плечами, но крепкими мышцами рук и ног, указывающими на то, что он занимался спортом. Бледная кожа. Полное отсутствие волос на теле, за исключением маленького светло-каштанового островка под животом. Синди не могла сказать, лежит у него член или все-таки чуть приподнялся. Достаточно длинный, но еще тонкий, юношеский, он изгибался над мошонкой.

— Мне нравятся картины Аманды, — говорил Грег, не поворачивая головы. — Хорошему, серьезному художнику позировать легче.

— Я знаю. Я тоже ей позировала.

— Также?

— Да.

Кончик юноши чуть приподнялся, словно мысленный образ обнаженной Синди вызвал у него мгновенную эрекцию.

— Грег, ты живешь за городом?

— Да. Хотя и не в одном из здешних больших поместий.

— Перино подумывают над переездом в Коннектикут.

— Мой дядя — риэлтер.

— Так мы дадим ей адрес его конторы.

— Здесь очень хорошие школы, — добавил Грег.

Синди пошла на кухню, чтобы вновь наполнить кружки кофе. Повернулась, посмотрела в студию. Художница, склонившаяся над картиной, юноша, позирующий ей обнаженным с разрешения родителей. Она подумала, что эта сцена в определенном смысле характерна для Гринвича. «Надо переезжать», — решила Синди.

2

Однако возникли сложности, и две недели спустя Синди уже не имела ни малейшего желания жить в Гринвиче или его окрестностях. Но вот Анджело решил, что они будут жить там и нигде больше.

Дядя Грега, Дэвид Скроудер, принял чету Перино в своем кабинете и начал показывать фотографии домов, предлагаемых к продаже. Они быстро поняли, что недвижимость в Гринвиче стоит дорого и дом, который мог бы им подойти, обойдется как минимум в четверть миллиона долларов.

После того, как они просмотрели альбомы с фотографиями, риэлтер предложил осмотреть два или три дома. Высокий, симпатичный мужчина с копной седых волос открыл Синди заднюю дверцу серебристо-серого «мерседеса», подождал, пока она сядет, захлопнул дверцу, обошел автомобиль и сел за руль.

Он отвез их в район Кос-Коб.

Дома не произвели на них особого впечатления. Добротные, но ничего больше. А вот район Синди не понравился. Она обратила внимание, что около соседних домов много автомобилей, в том числе и развалюх. На некоторых подъездных дорожках стояли и грузовички.

— Не могу поверить, что таков весь Гринвич. Есть же окраины. Есть Риверсайд. Давайте поищем дома там.

Дэвид Скроудер съехал на обочину, заглушил двигатель и повернулся так, чтобы видеть Анджело, сидевшего на переднем сиденье, и Синди.

— Могут возникнуть проблемы, мистер и миссис Перино Я хочу сразу внести ясность

— Что за проблемы? — полюбопытствовал Анджело.

Скроудер глубоко вздохнул.

— Неприятно об этом упоминать, я бы с удовольствием избежал этого разговора, но в Гринвиче предпринимаются определенные и небезуспешные усилия, направленные на то, чтобы ограничить присутствие выходцев из Средиземноморья районом Кос-Коб.

— Вы это про итальянцев? — помрачнел Анджело Скроудер кивнул.

— А также испанцев и даже французов. Я очень сожалею. Придумал это не я, мне такая дискриминация не по душе, но я бессилен что-либо предпринять

— Почему? — спросил Анджело.

— Первая проблема — найти владельца, который захочет продать вам дом Вторая — Ассоциация риэлтеров, которая устроит мне бойкот, если с моей помощью вы купите дом вне Кос-Коба. И уж конечно, банки найдут, к чему придраться в вашем заявлении на выдачу ссуды.

Анджело посмотрел на Синди и улыбнулся.

— Так-так-так. Откровенно говоря, мистер Скроудер, раньше мне было безразлично, будем мы жить в этом городе или нет. Но уж теперь, клянусь Богом, мы здесь поселимся. Где захотим. Хотите поспорить?

3

Старший брат Синди, Генри Моррис, возглавлял «Моррис майнинг». Анджело и Синди побывали в его доме в Питтсбурге после своей свадьбы, перед самым отъездом в Европу. После этого они виделись сними его женой не больше пяти раз. Моррисы посылали роскошные подарки детям Перино на их дни рождения и всей семье — на Рождество.

Генри получил свой пост по наследству. Он окончил Колорадскую горнодобывающую академию, отслужил лейтенантом морской пехоты во Вьетнаме. Ему не нравилось увлечение Синди автогонками и автогонщиками, но он ее этим не попрекал. Родился Генри на девять лет позже Анджело и наверняка предпочел бы увидеть на месте мужа своей младшей пестры другого человека, но не стал оспаривать ее выбор и после первой же встречи проникся к Анджело уважением.

Одного роста и веса с Анджело, Генри Моррис и манерами чем-то напоминал его. Разве что отдавал предпочтение более консервативному стилю, меняя деловой костюм на другую одежду только на поле для гольфа. Генри по-прежнему курил, но уже не две пачки в день, а меньше половины. Пил вино и пиво, крепкого не жаловал. Анджело находил его "лишком серьезным, но, поскольку другие недостатки отсутствовали, считал, что со свояком ему повезло.

За обедом в их нью-йоркской квартире с разрешения Анджело Синди рассказала брату о своих гринвичских злоключениях.

— Это ужасно, но, к сожалению, такие люди у нас еще не перевелись. Однако есть федеральные законы, запрещающие дискриминацию по месту жительства. Если вы решили там поселиться, иск в федеральный суд...

— Мне представляется, что есть более простой путь, — Анджело отпил виски. — Надеюсь, ты меня извинишь, но я навел кое-какие справки. Счета «Моррис майнинг» находятся в Объединенном банке Пенсильвании. Объединенный банк выдал кредит в тринадцать миллионов долларов компании «Байрам диджител экуипмент, инкорпорейтед», которая задерживает выплату процентов. Главный управляющий «Байрама» — некий Роджер Мердок. Он же председатель гринвичской организации республиканской партии, президент гринвичского исторического общества и так далее, и так далее. Я думаю, если шепнуть пару слов на ушко президенту банка, их могут услышать и в «Байрам диджител». В этом случае Мердок непременно позвонит президенту Ассоциации риэлтеров. Ты следишь за моей мыслью? Я могу вытащить их в суд, но так будет быстрее.

Генри Моррис улыбнулся.

— Не хотелось бы мне иметь такого противника, как ты, Анджело. Я могу сделать кое-что еще. Президенту Ассоциации риэлтеров позвонит губернатор штата.

Анджело поднял бокал.

— Если Моррисы и Перино не смогут сломить сопротивления Ассоциации риэлтеров маленького городка, хороши же мы будем. Тем более, что дело наше правое.

4

— Mille grazie, Signer DiCostanzo. Questo e per Lei. — Анджело через стол протянул старику продолговатый футляр. (Огромное вам спасибо, синьор Диконстанцо. Это для вас. (итал)).

Когда старик открыл его, внутри оказались золотые часы. Синьор Диконстанцо улыбнулся и отодвинул футляр.

— Это ни к чему.

Анджело вернул часы старику.

— Считаю своей честью отблагодарить вас за неоценимую помощь.

— Наши люди теперь могут жить, где хотят. — Синьор Диконстанцо хохотнул. — Ассоциации риэлтеров пришлось положить свои концы на наковальню, а мы прихлопнули их молотом. — Он поднял бокал вина. — Мы приняли ваше предложение.

Анджело кивнул, выпил.

— Я так и думал. Уэспы каждый день уезжают в Нью-Йорк на работу. Уопы остаются дома и правят городом. А когда вам отказывают в разрешении на строительство дома...

— Отказывают в четвертый раз, — вновь хохотнул Диконстанцо. — Законы у нас очень сложные и детализированные, так что никто не сможет правильно написать такое заявление. Мы утопим их в их же собственном бумажном дерьме. Да еще навалим сверху не одну тон ну.

— Синьор, я покупаю дом на Северной улице.

Моя жена и я сочтем за честь, если вы и ваша семья, а также ваши друзья будете нашими гостями в самое ближайшее время. Старик улыбнулся.

— Анджело, может, ты еще раз подумаешь, прежде чем приглашать нас?

— Мой дед был бутлегером, синьор. Он продавал спиртное первому Лорену Хардеману. А теперь я вице-президент «Вифлеем моторс». Внук бутлегера руководит компанией Номера Один. Как только мы переедем, так сразу устроим большой прием! Я ценю дружбу, синьор Диконстанцо. Я не поворачиваюсь спиной к моим друзьям после того, как воспользовался их помощью. А вы?

— Он говорит, что Гринвич уже никогда не будет таким, как раньше.

— Я очень на это надеюсь, — вставила Аманда. Грег ушел в пять вечера.

— Пора мне прекратить смотреть на твою юную модель, — вздохнула Синди. — Он меня возбуждает.

— Меня тоже, — призналась Аманда.

— Послушай, дорогая...

— Но нам неплохо и вдвоем...

Когда в начале седьмого звякнул дверной звонок, Синди убежала в ванную, чтобы одеться и подкраситься, прежде чем Анджело поднимется на лифте.

Анджело кивнул, когда Аманда предложила ему выпить коньяку, и долго смотрел на картину, стоящую на мольберте.

— Интересно...

— Думаю, я ее куплю, — сказала Синди.

5

Во время перерывов Грег не одевался. Обычно он подходил к мольберту и смотрел, что нарисовала Аманда. Когда Синди предлагала ему стакан «коки», он никогда не отказывался.

Ее поразила мысль о том, что шестнадцатилетний обнаженный юноша возбуждает ее куда больше, чем его возбуждает взгляд тридцатилетней женщины. Пару дней назад она смутилась, заметив, что он перехватил ее взгляд, брошенный пониже пупка, и снисходительно улыбнулся.

— Синди, — она просила называть ее по имени, — хотелось бы мне знать, что вы сделали с моим дядюшкой. Что бы это ни было, мне понравилось.

— Мы ничего не делали, — ответила она. — Просто обратились кое к кому, а уж те люди провели с ним соответствующую работу.

1

За неделю до Рождества Анджело улетел в Лондон на встречу с британскими банкирами и дилерами, заинтересованными в продаже нового автомобиля «Вифлеем моторс» в автосалонах Англии и Шотландии. Переговоры отнимали много времени, но шли к успешному завершению.

— Хочу спросить вас вот о чем, — обратился к Анджело один из банкиров в «Королевском кафе», куда вся компания отправилась на ленч — Как будет называться новый автомобиль? Пожалуйста, скажите нам, что не «сандансер».

— Не «сандансер». Это я вам обещаю.

— Тогда как?

— У нас организована специальная группа, которая над этим работает

Да, они действительно организовали такую группу Лорен любил их организовывать Он признавал, что не очень-то разбирается в проектировании автомобилей, но уж в маркетинге полагал себя докой Лорен собрал группу, поставив задачу найти выигрышное название автомобиля при условии, что автомобиль этот сойдет с конвейера. А вот по этому поводу окончательное решение еще принято не было.

И зависело оно только от Лорена. После смерти Номера Один контроль над компанией перешел к нему. До Анджело доходили слухи о том, что старик лишил наследства Бетси и ее сына Лорена, но оглашение завещания не принесло сюрпризов, Бетси получила свою долю наследства. Как и княгиня Энн Алехина. Но и в этих условиях в руках Лорена остался контрольный пакет, складывающийся из его собственных акций и акций фонда Хардемана. Большинство попечителей фонда голосовало по указке Лорена.

В результате Лорен контролировал и совет директоров «Вифлеем моторс», который он сократил до пяти членов, оставив в нем себя, Роберту, Рэндолфа и Мюллера, соответственно исполнительного и административного директоров фонда, а также конгрессмена Брайли. Если бы Лорену хватило дури, он мог бы похоронить автомобильный проект и сосредоточить усилия, как он всегда и хотел, на производстве бытовой техники. Или мог продать компанию и удалиться от дел. Лорен мог сказать и сказал бы, что Номер Один оставил ему компанию, идущую ко дну, которую никто бы не спас, поэтому он решил не доводить семью до полного разорения и жить на то, что еще осталось от многомиллиардного состояния

Анджело прекрасно понимал, что со смертью Номера Один у него не оставалось ни малейших шансов на успешное завершение проекта, если бы Лорен Третий пожелал выйти из игры.

После ленча в «Королевском кафе» Анджело с двумя банкирами вернулся в Сити для продолжения переговоров. Около пяти вечера он поймал такси и попросил отвезти его на Риджент-стрит. Редко у кого не поднималось настроение при виде украшенной к Рождеству Риджент-стрит, поэтому Анджело решил пройтись до отеля пешком. В пять вечера в Лондоне в декабре уже темно, так что улица переливалась огнями праздничных гирлянд и вывесок. С Риджент-стрит он повернул на Пиккадилли, зашел в Барлингтон-Аркад, зашагал вдоль витрин расположенных там магазинчиков.

Анджело увидел ее. Роберта что-то покупала в магазине, торгующем изделиями из кашемира и шотландской шерсти. Она говорила ему, что подъедет в Барлингтон-Аркад около пяти и до его прихода будет заниматься покупками

Анджело знал, что ему не следует видеться с ней .Но у него были на то причины. Он понимал, что Роберта хитра. Лжива. Но отличало ее и честолюбие Анджело полагал, что сможет использовать Роберту в своих целях.

2

Остановилась она в «Хилтоне» и всякий вечер возвращалась в номер рано, дожидаясь шестичасового звонка из Детройта. Лорену Роберта сказала, что полетела в Лондон за рождественскими подарками. Хотела она и побывать в театрах. Лорен мог и не знать, что Анджело в эти дни тоже находится в Лондоне. Во всяком случае, она говорила ему, что весь день провела в магазинах, сейчас идет в театр, потом пообедает и около часу ночи ляжет спать. Лондонский час ночи соответствовал восьми вечера в Детройте, и Роберта знала, что к этому времени Лорен будет слишком пьян, чтобы звонить вновь.

Анджело остановился в отеле «Дьюкс» на площади святого Иакова, маленьком, старом, очень традиционном, о существовании которого он бы никогда не узнал, если в не рекомендация Энн, княгини Але — "хиной. Он прибыл в понедельник, за неделю до Рождества, и собирался улететь в Америку в четверг. Роберта находилась в Лондоне с пятницы и собиралась вернуться домой тоже в пятницу. Так что у них было три ночи.

— Я купила тебе подарок, — сказала Роберта, когда они выходили из Барлингтон-Аркад, и протянула Анджело коробку.

Они постояли, пока он открывал ее. Плащ от «Бурберри». Чек отсутствовал, но Анджело и так знал, что плащи от «Бурберри» не стоили дешевле пятисот долларов. «Ничего себе подарок», — подумал он.

— Я должна вернуться в номер и поговорить с Моим занудой. — Они уже шагали по улице. — Пообедаем вместе? Нам надо кое-что обсудить. Я хочу закончить все дела за обедом, чтобы ночью нам ничто не мешало трахаться.

Роберта поднялась в свой номер в «Хилтоне» дожидаться звонка Лорена, а Анджело спустился в бар «У Гарри», расположенный в подвале отеля «Парковая аллея», и заказал шотландского. Плащ он примерил. В самый раз. Теперь придется декларировать его в аэропорту Кеннеди, а потом объяснять Синди, что он купил плащ, потому что тот очень уж ему приглянулся.

Анджело не нравились его отношения с Робертой. С Бетси все было по-другому. От Роберты он не ждал ничего хорошего и не доверял ей. Не хотелось даже думать о том, какой шум она поднимет, если он покажет ей на дверь.

Потягивая виски, Анджело подумал о том, чтобы позвонить Синди. Не так давно ему стала известна ее маленькая тайна: она трахалась с фон Кайзерлингом. Но ему ли возмущаться? Бетси. Роберта...

Роберта, конечно, лишняя головная боль. Однако она могла принести пользу. Бетси... Господи! Да какой мужчина мог отказать Бетси? Но Синди, Синди, мать его детей. Более того, женщина, которую он любил. Любил, это Анджело мог сказать наверняка. И она любила его, в этом тоже сомнений не было. А если у Синди роман с Дицем, то ничего серьезного за этим не стоит: секс, и только. Анджело слишком часто оставлял ее одну. Чего же он мог ожидать?

Роберта переоделась, возможно, даже приняла душ. Она вплыла в бар с таким видом, словно это заведение принадлежало ей. Собственно, с таким видом она входила в любой бар или ресторан. Похоже, она купила у «Бурберри» два плаща и уже надела обновку: плащ такой же, как у Анджело, только женская модель. Роберта сняла плащ и небрежно бросила его на стул, оставшись в облегающем черном платье. Ее шею украшала тяжелая золотая цепочка.

Роберта приподняла цепочку правой рукой и улыбнулась.

— Ее подарил мне мой усопший муж. С крестом. — Она рассмеялась. — Можешь себе представить?

Роберта села рядом с Анджело, вплотную прижалась своей ногой к его ноге.

— Гленливит?

— Все, что рекомендует Гарри. Бар практически пустовал. Туристы или обедали, или шли в театры. Анджело просигналил бармену.

— Слушай, а я, между прочим, ужасно голодна, — заметила Роберта.

— Как насчет экзотической пищи?

— Почему нет?

— Хочешь поесть яичек барашка?

— Если ты будешь их есть, я составлю тебе компанию.

Когда бармен принес стаканы, Анджело попросил его позвонить в ливанский ресторан на Шеферд-Маркет и заказать столик на двоих, для него и его дамы.

3

Анджело заказал одну порцию бараньих яичек на двоих. Ели их скорее из спортивного интереса, хотя по вкусу они не уступали многим блюдам. На закуску в ресторане подавали и другие части барашка.

К яичкам Анджело добавил вяленую вырезку на хрустящей ливанской лепешке, в окружении греческих маслин, помидоров, редиски и морковки, с двумя бутылками превосходного ливанского вина.

— К делу. — Роберта съела два яичка, несколько оливок, запила их вином. — Лорен жаждет дать тебе пинка под зад.

Анджело взглянул на двух восточных людей за соседним столиком, стоящим так близко, что они не могли не слышать их разговор. Мужчины говорили по-арабски и не подали вида, что поняли насчет зада и пинка.

— Мне, между прочим, хочется того же. Так какие у него мысли?

— Он собирается выступить против нового автомобиля. Только ради того, чтобы досадить тебе. Других причин я не обнаружила.

— Прекрасно. Я построю автомобиль с кем-то еще. Обойдусь без «Вифлеем моторс». Роберта крепко сжала его руку.

— Я не хочу наблюдать, как два барана столкнутся лоб в лоб. Если до этого дойдет, я знаю, кто победит в конечном итоге, после того как вы изрядно потреплете друг друга. Дорогой, но ведь можно и обвести Лорена вокруг пальца. Ты получишь то, что хочешь, и используешь его компанию. Надо только положиться на ум, а не на силу.

Анджело вновь огляделся.

— Тут слишком людно, чтобы говорить о таких вещах.

Действительно, ресторан бурлил. Официанты носились между столиками. То и дело открывались новые бутылки. Среди сидящих за столиками примерно две трети составляли выходцы с Востока, и еще треть — туристы. Большие окна выходили на улицу, по которой прогуливались проститутки.

— Ты знаешь, что победишь. Вопрос лишь в том, оставишь ли ты моего мужа в покое, чтобы я могла кормить его с ложечки.

— Конкретней, Роберта.

— Хорошо. Проблема, как я тебе уже говорила, в нем самом. Надо сделать все, чтобы Лорен почувствовал себя важным и нужным. К примеру, название автомобиля. Если Лорен назовет его, он...

Анджело заулыбался.

— Ладно. Пусть название предложит Лорен. Мне, да и покупателям, полагаю, тоже, надоели вычурные названия: «пинто», «черджер», «Нью-Йоркец», «дастер», «старфайр», «импала». Однажды я слышал, как продавец говорил покупателю: "Это не «шевроле», это «импала». «Торнадо», «регал», «роудмастер»... Господи, можно продолжать до бесконечности Новый автомобиль... Я бы хотел назвать его «1800». По объему цилиндров, равному тысяче восьмистам кубическим сантиметрам.

Роберта нахмурилась.

— Просто «1800»?

— Не совсем. Добавим еще пару букв. «ВМ-1800». Вифлеем, штат Пенсильвания, это же надо! Номер Один назвал компанию в честь своего родного города, в котором никто не построил ни одного автомобиля. Название это висит на шее компании, как тяжелый камень. Лорен хочет выглядеть хозяином? Убеди его предложить директорам изменение названия компании. Если она будет называться «ВМ», то и автомобиль, соответственно, получит название «ВМ-1800».

Роберта облизала губы.

— Не пойдет. Я могу согласиться с тобой насчет вычурных названий, но американская публика еще не готова покупать автомобиль, в названии которого одни цифры. Надо его как-то назвать.

— Например?

Она улыбнулась, вероятно, ей в голову пришла смешная мысль, потом улыбка стала шире.

— Придумала. «Стэльен». В честь моего итальянского жеребца. Лорен предложит это название и никогда не догадается, что оно означает. Оно будет нашим секретом, и мы будем смеяться всякий раз, когда услышим его.

— Если Лорен догадается, если у него возникнет хоть малейшее подозрение, он зарубит весь проект.

— Поверь мне, не догадается. Предоставь это мне. Да, так мы и поступим. Лорен называет автомобиль. Он переименовывает компанию. Для него все это бальзам на душу. Его самолюбие будет удовлетворено. А он из тех, чье самолюбие нуждается в постоянной любви и ласке.

— И для этого не слишком много надо, так?

— Не держи Лорена за полного идиота.

— Да, он идиот только на пятьдесят процентов. Нет, не так. Он просто человек, об которого дед вытирал ноги. Вот у него и развилась привычка поступать точно так же с другими.

4

В элегантном маленьком номере отеля «Дьюкс» нашлось место и камину. Полешки уже лежали, так что Анджело оставалось лишь чиркнуть спичкой.

Пока он занимался камином, Роберта скинула черное платье, бюстгальтер и трусики, оставшись лишь в черном поясе и чулках.

— Я хочу сделать то, чего мы раньше не делали. Хочу доставить тебе новые ощущения. Скажи мне, Анджело, о чем ты мечтал, но никогда не делал?

— Знаешь, я сторонник обычного секса. И считаю, что лучше не придумаешь.

— Помнишь ту ночь, когда ты отшлепал меня? Тебе понравилось?

— Ну...

— Не нукай, негодяй. У меня на заднице остались синяки. Поэтому я очень надеюсь, что тебе понравилось. Говори! Понравилось?

— Роберта...

Она заулыбалась.

— Потом мне пришлось объяснять Лорену, откуда они взялись. Обычно по заднице била его я.

— Я бы лучше оттрахал тебя, Роберта.

— Естественно, это лучше! Но для начала надо, чтобы у тебя встало.

— У меня и так все стоит.

— Под одеждой не видно. Подавай посмотрим. — Она начала его раздевать. — О, мой Бог, действительно стоит.

Наконец он остался в костюме Адама, раздутый фаллос стоял практически под прямым углом.

— Дорогой, не хотел бы ты вставить его мне в зад?

— Ты когда-нибудь это делала, Роберта?

Она покачала головой. Лицо ее раскраснелось, на лбу выступили бисеринки пота. Он усмехнулся.

— Не стоит.

— Но почему? Ты думаешь, не влезет? Я...

— Я уверен, что к тебе влезет и пожарный гидрант. Дело не в этом. Просто потом мы не сможем потрахаться.

— О... ты хочешь сказать...

Анджело улыбнулся.

— Микрофлора этой части тела несовместима с микрофлорой той части тела, о которой я говорю. Ты лишь подцепишь влагалищную инфекцию. Мой отец — доктор. Он всегда говорил мне: «Делай, что хочешь, Анджело, только не это». Моя мать предполагала, что я стану священником. Отец знал, что такого не случится, поэтому дал практический совет.

Роберта рассмеялась.

— Ложись на спину, дорогой. А я заберусь на тебя. Пусть войдет поглубже, до самого пупка. А потом я высосу тебя досуха, пока ты уже не сможешь кончить и не взмолишься о пощаде. Ты запомнишь, что лучше женщины, чем Роберта, у тебя не было. Тем более, что я не единственная женщина с фамилией Хардеман, которую ты трахал.

1

— Заседание совета директоров компании «Вифлеем моторе, инкорпореитед» объявляю открытым, — торжественно провозгласил Лорен

Анджело сосчитал голоса, понимая, что смысла в этом никакого. Лорен расширил совет до семи человек: он сам, его сестра/тетя — княгиня Энн Алехина, его жена Роберта, Джеймс Рэндолф — исполнительный директор фонда Хардемана, профессор Уильям Мюллер — административный директор фонда, бывший конгрессмен Александр Брайли и Майрон Голдман — вице-президент Детройтского континентального банка, основного кредитора «Вифлеем моторс». Лорен полностью контролировал совет. Помимо своего голоса, он мог рассчитывать на голоса Рэндолфа и Мюллера. Брайли, живший на пенсию, выплачиваемую Конгрессом, и вознаграждения, которые он получал, заседая в советах директоров пяти или шести корпораций, также никогда не пошел бы против Лорена Четыре голоса — большинство. Иногда Роберта могла голосовать против мужа, но сегодня не тот случай. Энн голосовала против всякий раз, когда у нее возникало такое желание. Как проголосует банкир, для всех оставалось тайной. Но у Лорена и так было пять голосов. Более чем достаточно, если он решил зарубить автомобильный проект.

— Вам раздали копии решения последнего заседания совета директоров. Розданы вам и копии отчета казначея компании. Это наше первое заседание после смерти моего деда, основателя компании, и нам предстоит принять важные решения. Я хотел бы начать с доклада нашего консультанта и вице-президента, мистера Анджело Перино, который предлагает нашей компании приступить к постройке нового автомобиля. Возражений нет? Прошу вас, мистер Перино.

Анджело поднялся и заговорил без бумажки.

— Помимо копии предыдущего решения и отчета казначея, вами получены копии моего доклада и предложенные мною рекомендации. Перед самой смертью мистер Хардеман Первый, пусть и с неохотой, но пришел к выводу, что этой компании не выжить в автомобильном бизнесе, если она будет продолжать производство традиционного американского автомобиля. Я, со своей стороны, готов пойти еще дальше и заявить, что всей автомобилестроительной промышленности Америки не выжить, если она будет изготавливать традиционные американские автомобили.

По Америке, дамы и господа, ходит такая шутка: как только вы выезжаете за ворота автосалона, стоимость вашего автомобиля падает на пятьдесят процентов. Однако в этой шутке немалая доля правды. А вот к «фольксвагену» или «мерседесу» такая оценка не подходит. Через десять дней после покупки он будет стоить лишь на несколько долларов дешевле. То же самое можно сказать и о японских автомобилях.

Причина в том, что эти иностранные автомобили лучше спроектированы и лучше изготовлены. Речь идет не обо всех иностранных автомобилях. Если взять английские... посмотрите, сколько вам дадут за двухнедельный «ягуар». Не так давно я осматривал в автосалоне «ягуар» выпуска 1979 года. Он уже начал ржаветь, не выезжая из салона. Я ездил на «ривьере» семьдесят шестого года выпуска. При дожде переднее стекло протекает. Капли падают на брюки. Дилер не смог устранить этот недостаток. У моего друга «меркьюри». Окна то не открываются, то не закрываются. Если идет дождь, они, естественно, не желают закрываться. Подъезжая к будочке кассира на платной автостраде, он почти наверняка уверен, что они не откроются. На этом я перечисление закончу. Остановимся на нашем автомобиле.

— А что вы можете сказать о «сандансере»? — с улыбкой спросила Роберта.

Она сидела довольно далеко от Лорена, как бы показывая, что ее присутствие обусловлено не тем, что она его жена. На совет директоров Роберта пришла в строгом брючном костюме из твида. Задавая вопрос, она встретилась взглядом с Анджело, и он подумал, что Лорен, видимо, ни о чем не догадывается.

А вот княгиня Энн этот взгляд перехватила и, в свою очередь, вопросительно посмотрела на Анджело. Ему следовало предупредить Роберту, что княгиня ничего не упускает. Как, впрочем, и Бетси. Энн прекрасно смотрелась в жгуче-оранжевом кашемировом костюме.

— Компания платит мне недостаточно много для того, чтобы просить меня ездить на «сандансере». С другой стороны, и «Джи-эм» не смогла бы платить мне достаточно много, чтобы просить меня ездить на «шеви». А «Крайслер» — на «плимуте». В свое время это были хорошие машины, но они отстали от технического прогресса. Когда вы выезжаете из ворот автосалона на «шизоке», этот автомобиль не дешевеет в два раза в течение десяти минут. Не дешевеют также ни «хонда», ни «тойота». Почему? Потому что эти автомобили не начинают разваливаться, как только ты включаешь в работу коробку передач и нажимаешь на педаль газа.

— Контроль качества, — вставил Лорен, — это любимый конек мистера Перино.

— Контроль качества, — кивнул Анджело. — Но не только. Новые идеи. «Джи-эм» выпустило «конвейр». Отличная, пионерская конструкция. Но американцы еще не созрели для двигателей, устанавливаемых сзади, с воздушным охлаждением. Однако надо идти вперед. Вы видели рисунок автомобиля, который предлагается построить. Двигатель с приводом на передние колеса. Минимальный расход топлива. Контроль качества на всех этапах производства. Дамы и господа, я бы хотел, чтобы мы предложили покупателю автомобиль, которому техническое обслуживание требовалось бы лишь дважды в год: для замены масел и фильтров.

— У наших дилеров большие ремонтные мастерские, — напомнил Рэндолф.

— Которые оплачивает компания, потому что занимаются они главным образом устранением недоделок.

Конгрессмен Брайли поднялся и открыл эскиз, стоящий на мольберте.

— Вот автомобиль, который хотел бы построить мистер Хардеман Первый.

То был автомобиль, предложенный группой Анджело, но с обводами, скругленными рукой Номера Один.

Княгиня Энн шумно вздохнула:

— Хорошего о Номере Один можно сказать только одно — он умер. И давайте возблагодарим за это Господа Бога. А также положим конец вмешательству Номера Один в наши дела и жизни.

— Энн! — воскликнул Лорен.

— Ты не согласен, племянник? — холодно спросила она.

Мало кто в зале заседаний знал, что она хотела сказать словом «племянник», и директора начали переглядываться, чувствуя себя лишними в семейной разборке.

Лорен посмотрел на Роберту и нервно забарабанил пальцами по столу.

— Э... председатель предлагает внести предложение: одобрить внешний вид и особенности производства автомобиля, рекомендованные мистером Перино.

— Вношу такое предложение, — тут же откликнулась Энн.

— Поддерживаю, — добавила Роберта. Лорен покраснел.

— Мы можем поставить вопрос на голосование? Майрон Голдман, банкир, поднял руку.

— Может компания позволить себе такой проект, мистер Перино?

— С финансированием все в порядке, сэр, — ответил Анджело. — Деньги поступят из Лондона и Нью-Йорка.

— Могу я взглянуть на инвестиционный план, мистер Перино?

— Я с радостью пройдусь с вами по каждому этапу, мистер Голдман.

— Так мы можем голосовать? — спросил Лорен. Они проголосовали.

— Итак, — Лорен кивнул, — наша компания начала новый проект. Я бы с удовольствием распорядился принести шампанское, но сначала хотел бы представить на рассмотрение совета еще несколько вопросов.

— Прежде чем мы двинемся дальше, — вмешалась княгиня Энн, — не следует ли нам отдельным пунктом внести в решение совета выражение благодарности мистеру Перино за руководство подготовкой нового проекта, который может спасти «Вифлеем моторс»?

— Этот пункт лучше бы внести после того, как новый автомобиль действительно спасет «Вифлеем моторс», — подала голос Роберта. — Но я считаю уместным поблагодарить мистера Перино.

Тут уж Энн безошибочно отметила похотливость взгляда Роберты, брошенного на Анджело.

— Как я понимаю, миссис Хардеман поддерживает предложение. Проголосуем? Они проголосовали.

— А теперь... — Лорен выдержал паузу, — я рекомендую внести некоторые изменения... в основные положения. Мой дед построил свой первый автомобиль в принадлежавшей ему велосипедной мастерской в Вифлееме, штат Пенсильвания. Мы все знакомы с историей создания компании. Лорен Хардеман Первый переехал в Детройт и здесь добился успеха. Он назвал компанию «Вифлеем моторс» в честь родного города. Он мог назвать ее «Хардеман моторс».

Генри Форд так и поступил. И Уолтер Крайслертоже. Но название «Вифлеем» имеет и религиозное толкование. По моему глубокому убеждению, оно превратилось в камень, висящий на шее компании. Я хотел бы назвать компанию ВМ, но... как вам известно, эти буквы в английском языке означают дефекацию.

На этот раз Роберта открыто улыбнулась Анджело. «ВМ» — это название он предложил в Лондоне. Оказывается, и он мог так глупо ошибаться. Анджело рассмеялся.

Улыбнулся Анджело и Лорен, да так искренне, что Анджело не мог не задуматься, а не рассказала ли Роберта мужу, кто предложил такое название.

— Мы будем реализовывать этот проект совместно с «Шизокой», но мы не можем назвать нашу компанию «BS». Я привлек к сотрудничеству фирму, специализирующуюся на названиях корпораций и добившуюся в этом немалых успехов. Ее эксперты предложили ввести в название интригующую букву Экс. «ЭКСОН», «ЛЕКСИС». Разумеется, у меня и в мыслях не было останавливаться на каком-нибудь «УНИСИСе». Поэтому, дамы и господа, извольте взглянуть на их идею.

Секретарь совета снял с другого мольберта белый лист бумаги. Под ним оказался другой, с надписью «ХВ-стэльен»

Лорен светился от удовольствия.

— Новое название нашей компании, дамы и господа, — «ХВ моторе, инкорпорейтед», а перед вами название нашего нового автомобиля.

Директора заулыбались, закивали.

— Можете вы представить себе, что какая-нибудь компания назовет свой новый автомобиль «Эдзел» или «Генри-младший»? Кто-то, правда, предлагал, чтобы мы назвали его «лорен». Но даже мой дед на это не пошел.

— Довольно радикальные изменения, не так ли? — заметил Голдман. — Я хочу сказать, отказаться от названия «Вифлеем моторс», завоевавшего уважение...

— Извините, мистер Голдман, — оборвал его Анджело, — но я думаю, что мистер Хардеман абсолютно прав, и хочу поблагодарить его за блестящее и более чем уместное предложение.

2

Перед тем как разойтись, директора выпили шампанского. Лорен искал возможность переговорить с Анджело до того, как тот уйдет. Такой случай ему представился.

— Как видишь, мы ввязались в эту историю. Только не рассчитывай, Анджело, что ты сможешь выжить, если я пойду ко дну. Если со мной такое случится, я утащу тебя с собой.

— И наоборот, — усмехнулся Анджело. — Лорен, я прекрасно понимаю, что иначе и быть не может.

К ним подошла Роберта, взяла Лорена под руку и увела от Анджело.

— Не надо волноваться, дорогой.

— Сколько раз он может тыкать меня мордой в дерьмо! — Голос Лорена дрожал от злости. — Паршивый итальяшка!

1

Ню Аманды, изображающие юношу Грега, произвели фурор в артистическом мире. За ней закрепилась репутация талантливого художника-реалиста, а картины ушли за двадцать, двадцать три и двадцать семь тысяч долларов. Четвертую Аманда подарила Синди, и картина долго висела в «ФКП-Гэллери», прежде чем Синди унесла ее домой.

Родители мальчика теперь запросили за его позирование значительно большую плату, ссылаясь на то, что публикация репродукций картин в журналах и каталогах галереи причинила ему немало хлопот в школе. Аманда пожала плечами и ответила родителям, что более в услугах Грегори не нуждается.

Ее натюрморты продавались не так хорошо. Аманду знали как автора фотографически точных ню. Один критик писал: «Величайшие из фотографов, Уэстон, Штайген, Оутебридж, не достигли такой точности в передаче человеческой души, как это удалось мисс Финч. Она достойная наследница старейшей традиции в искусстве графики».

Карьера Аманды вышла на новый виток, когда Абрахам и Корсика д'Алемберт, брокеры с Уоллстрит, попросили ее нарисовать их вместе, обнаженными, держащимися за руки и смотрящими друг другу в глаза. Аманда добавила в картину динамики, поместив мужа на возвышение, а жену на пол. Он протягивал ей руки, чтобы помочь подняться. Абрахам и Корсика поженились уже немолодыми и хотели сохранить воспоминания о первых годах совместной жизни. За эту картину они предложили заплатить Аманде пятьдесят тысяч долларов.

Она стояла на мольберте в студии, где Диц фон Кайзерлинг позировал Аманде. Художница изобразила его полулежащим на темно-синем одеяле, с книгой в руке. Картину Диц предполагал выставить в «ФКП-Гэллери» и не продавать.

Диц и Аманда стали любовниками. Она видела его обнаженным по часу в день, и, естественно, в ней не мог не пробудиться сексуальный интерес. Аналогичные эмоции вызывали в нем и ее автопортреты в костюме Евы. Оба понимали, что роман этот — лишь плотские утехи, ни к чему их не обязывающие. И вообще какие-то чувства Диц испытывал только к Синди. Но с Синди ему удавалось побыть крайне редко, а он не привык к долгому воздержанию.

Аманда не имела большого опыта по любовной части. Обычно она просто ложилась под мужчину и расставляла ноги, получая удовольствие, но до полного удовлетворения дело не доходило.

Синди удовлетворяла ее куда лучше. Язычок в этом смысле оказывался эффективнее мужского «игрунчика». Но больше всего Аманде хотелось оказаться в постели и с Синди, и с Дицем.

Однажды в июле ей это удалось.

2

Аманда на кухне застенчиво предложила сие Синди. Диц, обнаженный, лежал на одеяле. Он действительно читал книгу, говорил, что иначе не сможет пролежать целый час и пострадает реалистичность картины.

Синди покачала головой.

— Вроде бы мне такого никогда не предлагали.

— Надеюсь, я не оскорбила тебя...

— Нет...

Через открытую дверь Синди посмотрела на Дица. Аманда нарисовала его маленький, необрезанный пенис, выдержав размеры до миллиметра. Синди оставалось только гадать, почему Диц хочет выставить свое «сокровище» на публичное обозрение. Она знала, что он подрастает от прилива крови, но... Аманда перехватила ее взгляд, брошенный на Дица, потом повернулась к Синди. День выдался теплый, Аманда была лишь в джинсовых шортах и топике. Синди наклонилась к ней, поцеловала Аманду. В последнее время они целовались часто.

В этот момент Диц оторвался от книги и посмотрел на них.

— Девочки, чем это вы там занимаетесь? — Он заулыбался. — Вот уж не думал.

— Я вижу, от таких мыслей у тебя все встало, Диц, — подколола его Синди. — Поздравляю. Эрекция — это хорошо. Когда ты позируешь, Аманда должна показывать тебе порнофильмы, чтобы...

— Чего ты на меня напустилась, Синди? Если хочешь пожаловаться, будто я не делаю того, что должен, сейчас не самое удачное время.

— Я предложила Синди попробовать втроем, — вмешалась Аманда.

— А как мы...

— Напряги воображение, Диц.

Однако напрягать воображение пришлось ей, а не ему. Синди, раздевшись, легла на спину на застеленное одеялом возвышение, на котором позировал Диц. Аманда присела на корточки над лицом Синди, и ее язычок гулял по «ежику» Аманды. Диц взгромоздился на Синди и долбил ее изо всех сил. Какое-то время спустя они поменялись ролями. Теперь уже Аманда вылизывала «киску» Синди, а Синди делала Дицу минет.

Как ни странно, Синди эти игры не понравились. Особого удовольствия она не получила и впервые в жизни испытала стыд за содеянное ею. Она решила впредь растрачивать свою сексуальную энергию главным образом на Анджело. Слова у Синди не расходились с делом, так что три месяца спустя она в четвертый раз забеременела.

3

При кивке Кейджо Шигето подавался вперед всем корпусом, от пояса, и иной раз Анджело не мог понять, то ли тот соглашается, то ли кланяется. Он до сих пор не мог разобраться в тонкостях японского этикета, хотя очень старался.

— Я еще не рассказывал тебе, — говорил Кейджо, — что мой дедушка воевал в японской армии. В звании бригадира. Участвовал в штурме Сингапура, потом в операциях в Бирме. С войны он вернулся целым и невредимым, ни в каких преступлениях его не обвинили. Дедушка редко общался со мной. Но некоторые его советы я помню. «Всегда будь благоразумным и не суй нос в чужие дела, — наставлял он меня. — Без благоразумия прожить невозможно».

— Я тебя понимаю, — кивнул Анджело.

Он действительно понимал, о чем хочет сказать ему Кейджо. Речь шла о случайной встрече прошлым вечером, когда в ресторане Кейджо прошел мимо столика, за которым сидели Анджело и Бетси. Кейджо не подал вида, что заметил Анджело. Но тот нисколько не сомневался, что японец не только заметил его, но и догадался, кто сидит рядом с ним. И теперь Кейджо заверял его, что беспокоиться не о чем.

Бетси безошибочно узнавала, куда и когда едет Анджело. Он даже размышлял над тем, не платит ли она какому-нибудь клерку в агентстве, через которое он заказывал билеты и бронировал номера в отелях, или нескольким клеркам в авиакомпаниях. Анджело не мог знать заранее, когда Бетси постучит в дверь его номера. Но в Токио это случалось особенно часто.

— Я хочу показать тебе вопросник, так, кажется, это называется, полученный от бухгалтерской фирмы, представляющей интересы «ХВ моторе, инкорпорейтед», — Кейджо протянул через стол сорокастраничный документ с бесчисленными вопросами, охватывающими все аспекты финансового состояния «Шизока моторс». — Потребуется немало времени, чтобы собрать всю эту информацию, часть ее засекречена.

Анджело быстро проглядел вопросник, улыбнулся, покачал головой и вернул его Кейджо.

— Скажи, что вся нужная им информация имеется в документах, доступ к которым открыт для любого.

— Я мог бы подобрать некоторые отчеты и...

— Пусть все ищут сами, — прервал его Анджело. — Зачем выполнять за них их работу? От этих счетоводов меня тошнит.

— Мне позвонил некий мистер Бикон. Ему нужен детальный отчет об изменениях, внесенных нами в конструкцию трансмиссии.

— Нет, — отрезал Анджело. — При встрече с Питером Биконом я скажу ему, что любую интересующую его информацию о «стэльене» он должен получать только от меня. Я предупрежу его, что он не имеет права спрашивать о чем-либо нашего японского партнера. Не обращай на него внимания. Если Бикон позвонит снова, просто скажи, что он должен переговорить со мной. А лучше попроси секретаря не соединять тебя с ним. Я увижу его на следующей неделе и поставлю на место.

— Он сказал, что говорил с мистером Хардеманом.

— Да хоть с Иисусом Христом. Хрен ему в жопу. Ты знаешь, что это означает?

Впервые он увидел, как японец покраснел. Затем Кейджо хихикнул.

— Да.

— Отлично. Но тебе, наверное, пользоваться этим выражением не обязательно. У вас наверняка есть свое, не менее образное.

Кабинет Кейджо, пусть и поменьше размером, напоминал нью-йоркский кабинет Анджело. Располагался он в административном здании, примыкающем к большому производственному корпусу «Шизока моторс». Отличали кабинет минимум мебели и безупречный порядок. Любой документ, необходимость в котором отпадала, тут же уносился и ложился в одну из бесчисленных архивных папок. По первому требованию его приносили тихие молодые женщины. Стол украшала семейная фотография и ваза с цветами. Сейчас в ней стояли хризантемы.

— Если бы мне пришлось докладывать мистеру Бикону, — продолжил Кейджо, — я бы сказал ему, что у нас все идет по плану, за исключением одного. Стоимость модифицированной трансмиссии примерно на сто двадцать пять долларов превысит ранее оговоренную.

Анджело покачал головой.

— Это может нас погубить. Конкуренция на рынке очень жесткая. Надо обязательно снизить стоимость. На пятьдесят долларов я еще могу согласиться. Но дополнительные сто двадцать пять могут привести к тому, что вместо заслуженного успеха нас будет ждать неудача.

Кейджо вновь кивнул, качнувшись от пояса, словно поклонился.

— Позволишь задать такой вот вопрос: а вашей компании удается уложиться в установленные цены?

— Хороший вопрос. Я делаю все, чтобы мы уложились. С чем я борюсь, так это с требованиями бесконечных отчетов на перспективу. Это проклятие американского бизнеса. Те же счетоводы желают знать, сколько будет стоить то, другое, третье в восемьдесят втором году. Я же понятия не имею, во сколько обойдутся мне эти детали или узлы в восьмидесятом.

— Это результат неуверенности в будущем, — заметил Кейджо. — Излишне пугливые хотят знать, что будет через год или два, вместо того чтобы сосредоточиться на текущих делах.

— Это мои проблемы, и я пытаюсь их разрешить.

А вот ты изыщи возможность ужать эти сто двадцать пять долларов хотя бы до пятидесяти.

— Сделаю все, что в моих силах.

— Корпус и каркас автомобиля-прототипа прибудут в Японию в следующем месяце. Сделанные вручную. Я зафрахтовал «Боинг-747». Прямой рейс Детройт — Токио. Я буду здесь, когда вы станете устанавливать двигатель. Вы успеете его подготовить?

— Один — обязательно.

— Мы вместе его опробуем, ты и я... если двигатель смогут установить в автомобиль.

— Установят, — Кейджо широко улыбнулся.

— Это я знаю. А теперь... Вчера вечером ты видел меня. И ты видел молодую женщину. Ты знаешь, кто она, не так ли?

— Мне нет нужды это знать.

— Может, и нет, но ты знаешь. Если бы в Штатах я увидел тебя в отеле с женщиной, я бы узнал, кто она... или попросил это выяснить. Бизнес есть бизнес. Ты можешь мне доверять — я бы об этом никому не сказал, а я доверяю тебе. Мы друзья.

Кейджо кивнул.

— Мы друзья, — повторил он.

4

— Он об этом упомянул? — спросила Бетси.

— Да, упомянул. Но заверил меня, что я могу не беспокоиться. Он будет нем как рыба.

— Вроде бы ума тебе не занимать, но иной раз ты бываешь таким наивным.

— Я доверяю этому человеку, — возразил Анджело.

— Я о другом. Ты почему-то решил, что мой папаша улегся лапками кверху и изображает покойника. Как бы не так! Он пристально следит за тобой, все еще надеясь, что сможет прихлопнуть тебя, как таракана.

— Это по его части. Я подобными делами не занимаюсь.

— Правда? А чем ты занимался семь лет тому назад? Номер Один солгал тебе, но очень уж убедительно, и поэтому ты ему поверил. Ты пожертвовал всем, чтобы достигнуть поставленной им цели, а в итоге остался у разбитого корыта. Мой отец, конечно, не чета своему деду, но он тоже Хардеман.

— Я намерен отнять у него компанию, Бетси, — честно признал Анджело.

— Я тебе в этом помогу. Но ты не должен доверять моему отцу. И, что более важно, Роберте. Мой отец скорее уничтожит компанию, чем позволит тебе увести ее от него. А хочет он одного — уничтожить тебя.

Обед они заказали в номер, остановив свой выбор на самом дорогом блюде: бифштексах. Неудивительно, что в Японии говядина такая дорогая, подумал Анджело. Бычков, должно быть, выкармливают молоком, такое у них нежное и сочное мясо. В пюре положили английское масло с большей жирностью, чем американское. Вино подали австралийское, но очень хорошее. Они также выпили коньяку, а кофейник остался на электрической плитке.

Бетси, как обычно, была в крохотных трусиках.

На следующий день они собирались за город, провести ночь в сельской гостинице, рекомендованной Кейджо. Им предстояло познакомиться с японским образом жизни: общая баня, специфические деликатесы вроде змей, ночевка в комнате, отделенной от соседних бамбуковыми ширмами. Но сегодня...

— Ты можешь дать мне честный ответ на один вопрос? — спросила Бетси.

— Конечно.

— Ты когда-нибудь трахал Роберту? Анджело нахмурился, покачал головой.

— Ты шутишь?

Она взяла его за руку.

— Номер Один установил скрытые видеокамеры в некоторых спальнях своего дома в Палм-Бич. Он записал на пленку то, что происходило в этих комнатах. В ту ночь, когда он умер, я собрала все кассеты, отнесла на берег, сожгла пленки в чьем-то костре, а остатки кассет выбросила в воду. На одной из пленок были мы с тобой.

— Откуда ты знаешь?

— Догадайся. Неужели ты до сих пор не понимаешь, что старик был сущим дьяволом? Он сам показал мне эту пленку.

— И?

— Может, потому его и хватил инфаркт, что он слишком много смотрел на наши упражнения на экране. И слава Богу, старик зажился на этом свете.

— Ты уверена, что уничтожила все пленки?

— Все, что находились в его спальне. Я сомневаюсь, что были другие.

— А при чем тут Роберта? Ты же начала...

— Анджело, я не успела просмотреть всю его коллекцию, но, если там была пленка с тобой и Робертой, он наверняка показал ее моему отцу. Это вполне в его духе, ему нравилось разжигать страсти. Анджело, старик был ужасен.

— Такой пленки и быть не могло.

— Хорошо. Но у Роберты голова устроена точно так же, как у моего прадеда. Если ты с ней где-нибудь трахался, подумай, не могла ли она записать ваши игры на пленку.

— Я о Роберте практически ничего не знаю, — осторожно ответил Анджело. — И не хочу знать больше, чем мне уже известно.

— Еще вопрос. Номер Один не мог сделать эти видеозаписи сам. Так кто их сделал? Когда они дадут о себе знать? В будущем нас могут шантажировать, дорогой.

— У тех, кто имеет дело с шантажистами, выбор небогат. Или им платят, или их убивают.

— Анджело...

— Если кто-то начнет тебя шантажировать, немедленно дай мне знать.

5

— Я тебе кое-что купила, — чуть позже продолжила разговор Бетси. — Пока ты занимался делами, я обследовала местные магазины.

Анджело еще раньше заметил небольшую, завернутую в бумагу коробочку, лежащую на кофейном столике, и полагал, что рано или поздно Бетси ее откроет. Но она протянула коробочку ему. Анджело снял обертку. Коробочка оказалась из дерева, со сдвижной крышкой. Он ее отодвинул. Внутри, на розовом шелке, лежали три кожаных ремешка с пряжками и десяток резиновых колец, а также инструкция на японском, английском, французском и немецком языках.

ВСЕМИРНО ИЗВЕСТНОЕ «АРАБСКОЕ СТРЕМЯ» ДЛЯ САМОГО ИНТЕРЕСНОГО МУЖСКОГО ОРГАНА, СПОСОБСТВУЮЩЕЕ ПОЛУЧЕНИЮ МАКСИМАЛЬНОГО УДОВЛЕТВОРЕНИЯ.

Бетси помогла Анджело ознакомиться с инструкцией. Ремешки шириной в полдюйма из мягкой черной кожи, стальные пряжки. Бетси читала инструкцию и смеялась, пристально наблюдая за движениями рук Анджело. Первым делом он разделся догола. Потом пропустил самый длинный ремешок через петли на концах двух других. Затем обхватил длинным ремешком мошонку и основание уже вставшего члена, затянул его и защелкнул пряжку.

— Хорошо он обжимает яйца, — усмехнулась Бетси. — Я вижу, у тебя уже все стоит.

Резиновые кольца были трех размеров. Анджело надел одно из средних на свой конец и пропустил под ним оба коротких ремешка, так, чтобы член оказался между ними. Затем, следуя инструкции, затянул их и защелкнул пряжки. Конец его вырос еще больше и начал краснеть.

— Больно? — озабоченно спросила Бетси. Анджело рассмеялся.

— Да нет же.

— В инструкции написано, что ты можешь шагать с этой штуковиной весь день, если не затягивать ремешки слишком туго, привлекая к себе внимание женщин.

— Пользуются же женщины бюстгальтерами с прокладками, увеличивающими грудь.

— Надень трусы. Я хочу посмотреть, как ты выглядишь.

— Я не уверен, что это мне удастся.

Однако ему удалось. Анджело подошел к зеркалу.

Из трусов выпирало что-то огромное. Он стянул трусы и посмотрел на себя. Скинула трусики и Бетси.

— Я это хочу.

Она вскрикнула, когда он вошел в нее. Но две минуты спустя уже постанывала от удовольствия. Стремя вызвало быстрое семяизвержение. Но эрекция не уменьшалась. Анджело продолжал, пока не кончил еще три раза. Не осталась внакладе и Бетси.

Потом она побежала в ванную. Вернувшись, разлила по стаканам шотландское.

— Как тебе мой подарок? — промурлыкала она. Анджело улыбнулся.

— Лучшего я не получал.

— Позволь мне его снять. Я не хочу, чтобы он причинил тебе вред. — Бетси расстегнула пряжки, сняла ремни. — Этот подарок принадлежит тебе. Но храниться он будет у меня. Я не хочу, чтобы ты ублажал в нем другую женщину.

Он поцеловал Бетси.

— А я не хочу, чтобы ты надевала его на другого мужчину.

— Я не знаю другого мужчину, который хотел бы надеть на себя «арабское стремя», — ответила Бетси. — Думаю, и ты не знаешь другой женщины, которая подпустила бы тебя к себе с этой штуковиной. Мы идеальная пара, Анджело. Сколько раз я говорила тебе об этом.

1

Зазвонил телефон. Синди взяла трубку в кухне, потом вернулась в столовую, где они с Анджело ели китайский обед, принесенный посыльным с Почтовой улицы. Сама еда нареканий не вызывала, но плохо было то, что в тарелки ее приходилось накладывать из бумажных контейнеров.

— Это Роберта. Извиняется за поздний звонок.

Анджело покачал головой. Господи, Роберта становится настоящей Хардеманшей! Переняла дурную привычку Номера Один звонить в любое время дня и ночи.

— Я сказала ей, что мы обедаем, но она говорит, что оторвет тебя не больше чем на минуту.

Анджело встал из-за стола и прошел на кухню. За окнами сыпал снег. Он начался час назад и уже успел укутать землю.

— Что случилось? — спросил Анджело Роберту.

— Лорен назначил заседание совета директоров на четверг. Тебя тоже пригласят.

— Что? Через два дня после Рождества? Да какая муха его укусила?

— Никто его не кусал. Это же Лорен. Если тебя выдернуть из Коннектикута в Детройт через два дня после Рождества, решил он, тебе это не понравится, и потому на заседание совета директоров ты приедешь злой. А злость, как известно, не лучший советчик.

— И что он собирается сделать?

— Вывести тебя из себя. Он в бешенстве, Анджело. Когда ты сказал Бикону, что тот обязан задавать все интересующие его вопросы тебе, а не японцам, Лорен чуть на стенку не полез. К тому же он полагает, что «Шизока» динамит его бухгалтеров с твоей подачи. Его эго ущемлено. Лорен говорит, что он по-прежнему первый человек в компании, а ты его подчиненный, и он намерен поставить тебя на место.

— Ты звонишь, чтобы предупредить меня?

— Я звоню, чтобы предупредить тебя. Официальное уведомление о проведении заседания ты получишь завтра заказным письмом.

— Спасибо, Роберта. Я заточу свой меч и надену пуленепробиваемый жилет.

Синди без особого энтузиазма ковырялась в тарелке, когда Анджело вернулся в столовую. Она была беременна, и инициатива заказать китайский обед исходила от нее. Но увлечение экзотикой быстро прошло.

— Зачем она звонила?

— Лорен назначил на следующий четверг заседание совета директоров

— Между Рождеством и Новым годом? Анджело, к нам же приезжают твои родители!

— Они пробудут здесь десять дней, если завтра аэропорты не закроются из-за снегопада.

— Тебе не стоило бы уезжать, пока они будут здесь.

Анджело улыбнулся.

— Поскольку меня вызывают в Детройт между Рождеством и Новым годом, я закажу частный самолет, фрахт которого оплатит компания. Улечу из аэропорта Уэстчестера в восемь утра, чтобы успеть к десятичасовому совещанию, и вернусь после его окончания. Думаю, к обеду. Пусть Лорен побесится.

2

Родители Анджело приезжали в Гринвич лишь однажды, вскоре после того, как Анджело и Синди купили там дом, и еще не видели, каким он стал после ремонта.

Участок занимал шесть акров неподалеку от Северной улицы. Каменный особняк построили в двадцатых годах и потом как минимум дважды перестраивали. Он не поражал великолепием, как некоторые соседние дома, но его отличали добротность и основательность. Для семьи с четырьмя детьми места в нем хватало с лихвой.

Как и в манхаттанской квартире, стены Синди выкрасила в белый цвет, на котором картины смотрелись особенно эффектно, и установила подсветку. Почти вся мебель из квартиры перекочевала в спальни и гостиные второго этажа. Для комнат первого этажа больше подходил английский загородный стиль. Поэтому Синди закупила большие, удобные кресла и диваны, обтянутые материей в мелкий цветочек, а дубовый паркет застелила восточными коврами.

Соответственно большинство картин, украшавших ее квартиру, для нижнего этажа не подошло.

Поэтому галереей Синди стал длинный коридор наверху, куда допускались только родственники и самые близкие друзья. Там же висела картина Аман-ды Финч, на которой была изображена обнаженная Синди во второй половине беременности. Старшие Перино долго стояли перед картиной, когда увидели ее впервые, но ничего не сказали. Не нашлось у них слов и для картины, на которой Аманда изобразила обнаженного юношу. Внизу же висели натюрморты Аманды. Но отцу и матери Анджело и в голову не приходило, что нарисованы они той же художницей, пока Синди не указала им на идентичность манеры письма Аманды.

В субботу почта действительно принесла извещение о намеченном заседании совета директоров, на котором требовалось присутствие Анджело. Он показал отцу это извещение, объясняющее, почему он должен покинуть свой дом на большую часть дня во время их короткого визита.

Они сидели в гостиной. Доктор Перино, просматривавший каталог «ФКП-Гэллери», отложил его в сторону и прочитал извещение.

— Я никак не могу понять, чем обусловлена твоя фатальная связь с Хардеманами. Я думал, что ты не будешь иметь с ними ничего общего после того, что они с тобой сделали в семьдесят втором.

— Я тебе скажу. Я хочу отнять у них эту чертову компанию. Этот сукин сын Лорен думает, что он раздавит меня. Нет, это я раздавлю его.

3

В воскресенье утром, за день до Рождества, после очередного телефонного звонка трубку взяла няня, сообщившая Синди, что с ней хочет поговорить миссис Хардеман.

Роберта. Что нужно Роберте теперь? И почему она хочет поговорить с ней, а не с Анджело? Синди прошла в библиотеку, села за маленький письменный стол и взяла трубку.

— Добрый день. Это Синди.

— Боюсь, мы не встречались, — услышала она незнакомый женский голос. — А если и встречались, прошу извинить меня за провалы в памяти. Я Алисия Хардеман. Вам это имя что-то говорит?

— Я... э... да, конечно. Вы...

— Первая жена Лорена. Мать Бетси. Алисия Гринуолд Хардеман.

— Я поняла.

— Я пригласила нескольких друзей в Новый год на устричную похлебку. Письменные приглашения я не рассылаю. Предпочитаю звонить. Я буду очень рада, если вы и Анджело сможете прийти. Я живу в Гринвиче и очень сожалею о том, что мы не встретились раньше.

— Мы очень благодарны за приглашение, но есть некоторые осложнения. У нас гостят родители Анджело, доктор и миссис Перино. Они приехали из Детройта и пробудут у нас лишь несколько дней, да еще Анджело в четверг надо лететь в Детройт. Поэтому мы...

— Приглашение, разумеется, распространяется и на доктора и миссис Перино. Прием не из разряда торжественных. Никаких смокингов и галстуков. Время прибытия не оговаривается. От двух часов дня до семи вечера, кому как удобно. Будет моя дочь Бетси. Пожалуйста, постарайтесь приехать.

— Большое вам спасибо. Я принимаю ваше приглашение. Но если мы все-таки не сможем приехать, я вам обязательно позвоню.

— Если не сможете, мы найдем другую возможность увидеться. И в самом ближайшем будущем. Но постарайтесь все же приехать. У вас будет возможность пообщаться с интересными людьми. Снобов мы не привечаем, так что мои друзья вам понравятся.

В гостиную, где Анджело болтал с отцом и матерью, Синди вернулась, улыбаясь во весь рот.

— Дорогой, нас пригласили в гости. Всех четверых. Догадайся кто.

4

— Ты опоздал, — буркнул Лорен, когда Анджело вошел в зал заседаний совета директоров.

— Нелетная погода, — ответил Анджело.

Надо отметить, что зафрахтованный им «лирджет» приземлился полчаса тому назад, но он решил выпить виски в баре аэропорта, прежде чем выйти к заказанному им лимузину. В эти игры может играть не только Лорен. Он тоже знает в них толк. Прибыл Анджело в синем блейзере с золотыми пуговицами, розовом кашемировом пуловере, белой рубашке с отложным воротничком и светлых брюках. В конце концов не он назначил заседание совета директоров на праздничную неделю.

— Мог бы взять билет на более ранний рейс.

— Этот оказался самым ранним, — ответствовал Анджело.

Не все директора пожелали участвовать в заседании, назначенном Лореном на 27 декабря. Отсутствовала княгиня Энн. Как и Маирон Голдман. Питер Бикон, вице-президент «ХВ» по производственным вопросам, сидел на одном из стульев, что стояли за креслами директоров.

Роберта, в толстом белом свитере, курила «честерфилд». На Анджело она старалась не смотреть.

Лорен вроде бы хотел прокомментировать наряд Анджело, но передумал.

— Когда мы сможем увидеть твой автомобиль на испытательном кольце? — спросил Лорен.

— Он уже испытывается, в Японии.

— Ты предлагаешь нам слетать туда?

— Если вы хотите увидеть его до марта. В марте мы начнем гонять пять экспериментальных образцов на нашем полигоне.

— Доставленных из Японии, — вставил Бикон. — Здесь сборка экспериментальных образцов не запланирована.

Анджело пожал плечами.

— Когда вы обеспечите необходимый уровень контроля качества, мы начнем собирать их здесь. Но не раньше. Учитывая ваши успехи, я склонен полагать, что «Шизока» выставит в автосалонах не меньше тысячи новых автомобилей, прежде чем первый из них попадет к нашим дилерам.

— Что-то я тебя не понимаю, Анджело, — пожаловался Лорен. — Ты доверяешь японцам и не доверяешь нашим людям. Автомобиль уже проходит испытания, а мы его еще не видели. Черт, мы не видели его даже на экране.

— После Нового года мы можем слетать в Японию, Лорен. Ты увидишь автомобиль и лично прокатишься на нем. Никто от тебя ничего не скрывает. Но ты не сможешь его увидеть, если не оторвешься от своего детройтского кресла.

— Разве мы не могли собрать экспериментальный образец на нашем заводе?

— Сборка требует денег. Мы стараемся свести расходы к минимуму, — объяснил Анджело. — Кроме того, если мы соберем его здесь, выкатим на полигон и у него отвалится дверца, все телевизионные станции этого города непременно покажут этот момент в вечерних выпусках новостей. У «ХВ» хромает не только контроль качества, но и служба безопасности. Я намерен привезти из Японии автомобили, которые мы сможем показать прессе. У них дверцы не отвалятся.

— Как мы это узнаем? — спросил Бикон. — «Шизока» не дает нам никакой информации.

— "Шизока" даст вам любую информацию. Через меня. Вы знаете, что у японцев особый менталитет. У нас установились доверительные отношения, которые можно легко испортить, если задавать не те вопросы не в то время и не в том месте. — Анджело повернулся к Лорену. — Когда мы поедем в Японию, я скажу тебе, что надо говорить и как... и что не говорить.

Лорен побагровел.

— Ты собираешься учить меня? Кто возглавляет эту компанию?

— Чтобы выжить, у компании есть только один шанс — «ХВ-стэльен». И я благодарен тебе, Лорен, за отличное название. Шанс этот находится в прямой зависимости от успеха нашего сотрудничества с «Шизокой». Если кто-то помешает этому сотрудничеству... или проект начнет пробуксовывать, ты больше ничего возглавлять не будешь.

— Я ничего не буду возглавлять, если цена нашего автомобиля превысит шесть тысяч долларов, — отрезал Лорен. — А твои японские друзья не отвечают на вопросы о ценах. На сколько они могут отклониться от ранее оговоренной цены?

— Я полагаю, долларов на сорок. Может, на пятьдесят, но никак не больше.

— Откуда мы можем это знать, если они не разрешают нашим бухгалтерам взглянуть...

— Вы узнаете, когда они начнут продавать нам трансмиссии, — ответил Анджело. — А мы сможем удержать оговоренную цену на корпус и силовой каркас?

— Я этого еще не знаю. С цифрами работают.

— А вот я знаю. Ожидается, что цена подскочит на пятьсот долларов. Если это произойдет, то базовая модель без всяких излишеств обойдется покупателю в шесть с половиной тысяч долларов. На двести пятьдесят долларов дороже аналогичной модели «Джи-эм» и почти на пятьсот — «Крайслера». Мы вылетим из седла, еще не добравшись до рынка.

— В Америке производство стоит дорого, — подал голос Бикон.

— Дороже, чем для «Джи-эм» и «Крайслера»? — полюбопытствовал Анджело.

— Большая тройка жертвует нормой прибыли, набирая на объеме, — заметила Роберта. — Мы на такое пойти не можем.

— Сможем, если захотим, — Анджело встал. — Господа... и дама, мы должны снизить фонд заработной платы компании на пятнадцать процентов.

— Первым результатом станет забастовка, — возразил Бикон.

— Отнюдь. Потому что зарплату производственников, объединенных профсоюзом, мы уменьшать не будем. У компании разбухший управленческий аппарат. Слишком много клерков и счетоводов. Надо их сократить.

Профессор Мюллер, административный директор фонда Хардемана, покачал головой.

— Соотношение белых воротничков и синих у «Вифлеем моторс»... извините, у «ХВ», примерно такое же, как и у остальных автомобилестроительных компаний.

— Правильно. У них тоже плохое соотношение. Тоже разбухший управленческий аппарат. Разница лишь в том, что они еще могут себе такое позволить, а мы — уже нет.

— И с чего ты предлагаешь начать? — спросил Лорен.

— Прежде всего необходимо отказаться от услуг местной бухгалтерской фирмы, которую нанял Номер Один, чтобы скрывать свои делишки. Они послали «Шизоке» вопросник на сорок страниц. Я выбросил его в мусорное ведро. Помимо того, что подобные вопросники японцы находят оскорбительными, для получения затребованной этими счетоводами информации ушли бы тысячи часов рабочего времени. Причем большая ее часть никому не нужна. У меня нет статистики, но я готов поклясться, что двадцать процентов рабочего времени белых воротничков уходит на составление планов и прогнозов. У себя на столе я тоже обнаружил вопросник. Кто-то хотел знать, сколько я намерен потратить на деловые поездки, на расходные материалы и на многое другое в третьем квартале 1982 года. Черт, да я не знаю, будет ли существовать в восемьдесят втором году наша компания. Откуда же мне знать, сколько я потрачу на скрепки для бумаг? Это все эм-де-у (магистр делового управления), друзья мои. Сколько их у нас? А сколько из Гарварда? Гарвардских надо уволить всех, из остальных — семьдесят пять процентов. А следом за ними тех, кто тратит время на составление отчетов и подбор статистических данных для эм-де-у. Нам нужны люди, которые знают, как делать автомобили... и бытовую технику, раз уж компания этим занимается. Покажите мне человека за столом, который не может отличить торцевой гаечный ключ от молотка с круглым бойком, и я вам скажу, что его можно увольнять безо всякого ущерба для компании.

— Радикальная перестройка, — пробормотал профессор Мюллер.

— Какая к черту «радикальная перестройка»! — воскликнул Анджело. — Я говорю лишь о том, что пора срезать жирок. Я говорю о том, что пора уменьшить накладные расходы. Я говорю о том, что необходимо снизить цену корпуса и силового каркаса «ХВ-стэльена». Я говорю о выживании компании!

Анджело сел. И тут, к удивлению присутствующих, поднялась Роберта.

— Не берусь утверждать, прав мистер Перино или нет. Но одно я отметила, а вам известно, что в бизнесе я не новичок. Несколько лет Номер Один изображал, ч, о он руководит компанией, и блокировал любое начинание моего мужа, направленное на переход к более современным методам управления. Так вот, Номер Один ушел. Его преемник, некоторые зовут его Номер Три, теперь волен вводить эти изменения. Я знаю, что он подробно рассматривал некоторые из вопросов, затронутых мистером Перино. Полагаю, в чем-то он согласен с мистером Перино, в чем-то нет.

В любом случае он знает, что нужно делать. — Роберта помолчала, тепло улыбнулась Лорену. — Я не уверена, что мой муж сможет отличить торцевой гаечный ключ от молотка с круглым бойком. Я знаю, что он не знаком с принципами действия роботов-сварщиков. Но для этого у нас есть мистер Перино. И мистер Бикон. Для блага компании я предлагаю администрации не указывать инженерам, как делать их работу, а инженерам не лезть в управленческие дела. Она села. Лорен долго молчал, а потом его губы разошлись в улыбке.

— Видите, почему я на ней женился. Вот вам одна из причин. — Он повернулся к Анджело. — Я хочу слетать с тобой в Японию. Увидеть новый автомобиль и, как ты и предлагаешь, поездить на нем. — Он посмотрел на Бикона. — Обрати особое внимание на контроль качества, Пит. Анджело прав, говоря, что мы не можем допустить отваливающихся дверей или текущих ветровых стекол.

Лорен оглядел сидящих за столом, все более входя в роль арбитра.

— Извините, что пришлось собрать вас сегодня, но вы сами видите, что стоящие перед нами проблемы не могут ждать.

5

Роберте удалось отловить Анджело.

— Найди что-нибудь, что Лорен может изменить в конструкции автомобиля, — попросила она. — Сообщи мне, а уж я скажу ему. Он должен думать, что тоже вносит свою лепту.

Анджело кивнул.

— Где ты проводишь этот вечер?

— На Северной улице города Гринвич, штат Коннектикут, — ответил он. — Мои дети спали, когда я уезжал, но сегодня они еще увидят своего папочку. Кроме того, у нас гостят мои родители.

— Как же ты сможешь так быстро вернуться? Анджело широко улыбнулся.

— Я снижаю расходы. Зафрахтовал самолет и заказал лимузин.

Роберта рассмеялась.

— Сукин ты сын. Выкрои для нас время, дорогой. Обязательно выкрои. Для нас двоих.

6

Если и существовало гринвичское светское общество, то Алисия Гринуолд Хардеман, несомненно, входила в число его самых уважаемых членов. Жила она на Раунд-Хиллроуд в белом особняке, построенном в семидесятых годах прошлого столетия. Первому его владельцу принадлежали сотни акров окрестных земель. Господин Мид сколотил состояние на морских перевозках. Его портрет по-прежнему висел над камином, а в городе жили многие его потомки.

Алисия, первая жена Лорена Хардемана Третьего и мать Бетси, и в сорок семь лет сохранила стать и красоту. После развода она получила приличную сумму денег. Ей принадлежало пять процентов акций «ХВ моторе, инкорпорейтед». Однако если бы компания пошла ко дну, трастовый фонд, учрежденный в те времена, когда Номер Один и Номер Три чувствовали себя в большей безопасности, чем Номер Три и «ХВ» нынче, смог бы обеспечить ей привычный образ жизни. Более того, удачные инвестиции существенно повысили ее годовой доход. Так что в денежных вопросах волноваться ей было не о чем.

На новогоднюю вечеринку Алисия надела длинное парчовое платье в золотисто-зеленых тонах. Курила она «кэмел» без фильтра, пила чистый джин с кубиком льда.

— Анджело! А вы, должно быть, Синди! Я так рада, что вы пришли. А вы — доктор и миссис Перино? Добро пожаловать! Прошу вас... Моя дочь Бетси Хардеман... ван Людвиг, называйте ее, как вам больше нравится.

— Спасибо, мама, — улыбнулась Бетси. — Хорошо же ты меня представляешь. С Анджело и Синди я встречалась. Рада познакомиться с вами, доктор и миссис Перино. Что бы вы обо мне ни слышали, возможно, это правда.

— Мы слышали о вас только хорошее, — поклонился доктор Перино.

Коротенькое красно-оранжевое с тонкими зелеными и темно-синими полосами вязаное платье облегало тело Бетси, как вторая кожа.

— Я бы предложила тебе выпить, Синди, и еще предложу после того, как...

— В апреле, — уточнила Синди.

— Поздравляю, — последнее относилось и к Синди, и к Анджело.

— Мы очень гордимся нашими внуками, — заметила Дженни Перино.

— А я горжусь своим сыном. — Бетси коротко взглянула на Алисию и Анджело. — Я рассчитываю, что мама и Анджело позаботятся, чтобы он унаследовал все, что ему положено.

— Не уверен, что я как-то могу на это повлиять, — усмехнулся Анджело.

— Можешь. — Взгляд Бетси стал жестким. — Думаю, ты проследишь за тем, чтобы мой отец побыстрее отправился в мир иной.

— Бетси всегда была трудным ребенком, — ледяным тоном осекла ее Алисия. Бетси дала задний ход.

— Разумеется, фигурально выражаясь. Доктор Перино улыбнулся.

— Мы понимаем, что все выражаются фигурально и любят говорить загадками. Но почему? Я смог поступить в медицинский институт только потому, что во времена сухого закона мистер Хардеман Первый был в числе тех, кто покупал спиртное у моего отца. Кто больший нарушитель закона, продавец или покупатель? О тех временах мы предпочитаем больше не говорить. Мы не говорим, кто взорвал Джо Уоррена, не так ли? Джо Уоррен — это Генри Беннетт «Вифлеем моторс». Но он умер в очень удачный момент. Генри Форду Второму пришлось приложить немало усилий, чтобы избавиться от этого бандита, что служил его деду. Номеру Один повезло больше. Джо Уоррен погиб при загадочном взрыве, объяснить который никто так и не смог. Отношения Хардеманов и Перино имеют давнюю историю. Я не думаю, что мой сын должен гнуть спину перед кем-то из Хардеманов. Без Перино не было бы и Хардеманов.

Анджело, Синди, Бетси, Алисия и Дженни Перино слушали, открыв рот. А доктор Перино продолжал:

— Лорен Третий приказал избить моего сына, чуть не убил его. Скажи я хоть слово, Лорена убили бы в течение двадцати четырех часов. И умер бы он далеко нелегкой смертью Но это не лучшее решение любой проблемы. Мой сын мог бы потребовать смерти Лорена Третьего, и за него бы отомстили. Но он не потребовал. Мой сын — достойный человек.

— Отец все немножко упрощает. — К Анджело вернулся дар речи. — Мы построим новый автомобиль и успешно выйдем с ним на рынок... независимо оттого, нравится это тем, кто носит фамилию Хардеман, или нет.

7

— Твой отец наговорил много интересного, — чуть позже заметила Бетси Анджело, когда они оказались одни. — Бьет наотмашь, от всей души.

— Точно так же вели себя и бандиты, нанятые твоим отцом. Но ведь и ты была предельно откровенна.

— Я имела в виду не физическое уничтожение отца, а моральное.

— По крайней мере с целями мы определились. Но не забывай, что для меня главное — построить автомобиль.

— В этом ты ничем не отличаешься от Номера Один, не так ли? Неужели ты хочешь посвятить остаток жизни железяке, называющейся «ХВ-стэльен»?

— "Стэльен" — только начало. У меня есть и другие планы. Как только «стэльен» получит признание и компания вновь займет свое законное место среди автомобилестроительных фирм, мы двинемся дальше.

— Анджело... — Она игриво улыбнулась. — А ты собираешься построить для меня «бетси»? Придет мой час?

Заулыбался и Анджело.

— Почему нет? После того, как наш семейный автомобиль станет гвоздем сезона, мы займемся спортивной моделью.

— Ловлю тебя на слове. — Бетси заглянула в гостиную. — Хочу тебя кое с кем познакомить. Кавалер мамаши. Пошли.

Мужчина, к которому они направились, несомненно, принадлежал к сливкам гринвичского светского общества: симпатичный, с волевым раздвоенным подбородком, уверенный в себе, физически крепкий, в двубортном синем блейзере, рубашке в синюю и белую полоску, красном галстуке, серых брюках, туфлях от «Гуччи».

— Позволь ввести тебя в курс дела. Я слышала, ты посоветовал отцу уволить всех эм-де-у, особенно гарвардских. Так вот, тебе предстоит встреча с гарвардским эм-де-у. Он занимает важный пост в инвестиционном банке. Бывший капитан морской пехоты. Воевал во Вьетнаме. Играет в теннис. У него прекрасная яхта. Он на пять лет моложе матери. Должно быть, она качественно его трахает. Зовут нашего эм-де-у Уильям Адаме.

Бетси представила Анджело Адамсу, который попросил звать его Билл еще до того, как они пожали друг другу руки.

— Меня очень заинтересовали ваши аналитические материалы по автомобильной промышленности. — Адаме сразу дал понять, что знает об Анджело достаточно много. — Честно говоря, я огорчился, когда вы вернулись в «Вифлеем моторс». Я уже начал полагаться на ваши отчеты.

— Человеку, у которого создание новых автомобилей в крови, трудно заниматься чем-то еще.

— Я бы хотел поговорить с вами об этом. В Нью-Джерси есть один инвестор, некий Фроулих, который мог бы купить «ХВ».

— Это семейная компания. Могут возникнуть сложности.

— Я понимаю, что дело это трудное, но возможное. Однако сейчас мы об этом говорить не будем. Я только что познакомился с вашей очаровательной женой и предложил ей, разумеется, после родов, поплавать со мной и Алисией на яхте. Вы ходите под парусом?

— Боюсь, что нет.

— Зато вы автогонщик. Я был в Европе в шестьдесят четвертом и видел вас на гонках в Тарга-Флоро. К сожалению, не помню, какой у вас был автомобиль.

— "Порше-904", — ответил Анджело.

— Автогонки и парусный спорт — разные вещи. Но по азарту одно не уступает другому. Алисия стала у меня отличным первым помощником. Она прекрасно управляется с яхтой. Думаю, я сделаю из вас с Синди первоклассных моряков.

— Давайте попробуем.

— Синди говорит, что роды в апреле. К июлю или августу она уже сможет выйти в море. Но я надеюсь, что мы встретимся раньше.

— Я тоже.

Впервые один из уэспов Гринвича предложил Анджело свою дружбу.

1

Роберта удобно устроилась в кресле в гостиной. За окном завывал холодный зимний ветер, а она курила «честерфилд», закутавшись в толстый махровый халат. Вошел Лорен. Голый, с подносом, на котором стояли бутылка шотландского, содовая и ведерко со льдом. Он налил ей виски, добавил содовой, льда.

— Что-то ты задержался.

— Пришлось открывать новую бутылку.

— Так не стой столбом и неси закуску.

Лорен поспешил на кухню и быстро вернулся с подносом бутербродов, заранее приготовленных кухаркой. Встав на колени у кофейного столика, он серебряной лопаткой начал перекладывать бутерброды на тарелку. Затем маленькими ножами тонким слоем намазал на два бутерброда горчицу, а еще на два — майонез.

Роберта затушила окурок в пепельнице. Не поднимаясь с колен, Лорен сбросил окурок и пепел в ведерко для мусора, протер пепельницу салфеткой и швырнул салфетку в камин.

Роберта курила, но, когда ела, не выносила запаха окурков.

— Добавь огурчиков и морковку. Серебряными щипцами он достал их из банок и положил на ее тарелку.

— А теперь слушай внимательно. Мама скажет тебе, что мы будем делать, когда попадем в Японию.

Роберта заговорила, а Лорен, наклонившись, начал лизать ей пальцы ног.

— Скорее всего, Анджело и японцы построили хороший автомобиль. Но не совершенный. Поэтому мы с тобой должны найти в нем недостатки. Ничего такого, что требовало бы серьезных переделок. Но недостатки. Мы их найдем, а ему и «Шизоке» придется их устранять. Таким образом руководство «Шизоки» увидит, что ты можешь приказать Анджело внести необходимые изменения. Ты это понял, папа?

Лорен вздохнул.

— Я не уверен, что найду эти чертовы недостатки, которые надо устранять. Жаль, что мы не можем взять с собой Бикона.

— Чтобы японцы решили, что приказы отдаешь не ты, а Бикон? Можешь не волноваться. Что-нибудь мы непременно найдем. В полете ты можешь прочесть две книги, которые я дала тебе. Я их прочитала. Там есть интересные идеи. Двадцать седьмого декабря ты показал себя отличным управляющим. Ты это сделаешь вновь.

Лорен поднялся.

— Поешь, — улыбнулась Роберта. — Налей себе чего-нибудь.

Он положил на тарелку несколько бутербродов. Налил виски.

— Я рад, что ты летишь со мной.

— Будь мужчиной, дорогой.

Лорен посмотрел на нее и улыбнулся.

— Ты думаешь, сейчас я не мужчина? Что ж... мужчиной можно быть по-разному. Когда я ласкаю твою «киску», я чувствую себя мужчиной. И...

— Будь мужчиной с Анджело Перино, — резко оборвала она его.

— Пусть он построит своего «стэльена». Может, он даже спасет компанию. Но я доберусь до этого итальяшки. Вот увидишь, Роберта. Эта история для мистера Анджело Перино ничем хорошим не кончится. Сначала я заберу его автомобиль, а потом посчитаюсь и с ним. Ты это увидишь, Роберта.

2

Лорен и Роберта намеревались вылететь в Японию во вторник, двадцать второго января. Анджело — неделей раньше, пятнадцатого. За неделю, предшествующую отлету, Анджело четырежды говорил с Робертой по телефону. Десятого января, в четверг, она впервые сказала ему, что тоже собирается в Японию, и настояла на том, чтобы увидеться с Анджело до отлета.

— Нам есть что обсудить, — заявила она.

— Ладно, я полечу в Токио из Детройта, рейсом «Нортуэст ориент». Переночую в Анн-Арборе, а в среду утром улечу. Попаду в Токио на день позже, но, полагаю, мы с Кейджо стали такими близкими друзьями, что он не обидится.

Во вторник Анджело прилетел в Детройт, в аэропорту взял напрокат «форд», поехал в Анн-Арбор и снял номер в «Холидей инн». Он перекусил в ресторане, выпил пару бокалов и читал, лежа на кровати, когда прибыла Роберта. В два часа дня.

Она сняла пальто, села на диван и стянула сапоги, оставшись в короткой серой юбке и светло-кремовом свитере.

Анджело налил им шотландского.

— Сначала о бизнесе. Ты не сказал мне, какие дефекты сможет найти Лорен в «стэльене».

— Я еду на неделю раньше, чтобы заняться этим. Глупая это затея, Роберта. Я подыграю тебе, но...

— А что ты будешь делать, если Лорен продаст принадлежащие ему акции «ХВ»? И точно так же поступит фонд Хардемана?

— Кто их купит?

— Есть один желающий из Нью-Джерси. Он уже дважды говорил с Лореном.

— Номер Один убил бы его!

— Номер Один мертв. Попытайся встать на место Лорена. Компания, мягко говоря, не в лучшей форме. Она висит над ним, как дамоклов меч. И уже давно. Да еще ты постоянно унижаешь его. Вот он и продаст свои акции. Получив десять или двенадцать миллионов долларов, Лорен сможет уехать из Детройта и обосноваться, скажем, в Париже.

— Ты поехала бы с ним, Роберта? Она помялась.

— Я еще не решила. Без меня он не уедет. Но послушай. Скоро Лорену исполнится пятьдесят один год. Он слишком часто терпел поражение. А тут получает кучу денег. Я тоже далеко не бедна. Так что мы можем перебраться в Париж и забыть о Детройте и об автомобилях.

— Отказаться от всего того, чего достигла его семья, — покачал головой Анджело.

— Не только. Тем самым он окончательно порвет и с тобой. На этот раз ты проиграешь, Анджело. Новые хозяева ликвидируют компанию. Распродадут по частям, чтобы наварить на этом немалую прибыль. Они-то точно не будут заниматься «стэльеном».

— Слышал я об этих типах. Но им еще надо найти такие деньги.

— Лорен не будет продавать свои акции, если ему вбить в голову, что он может стать новым Хэнком Фордом. Ли Якокка построил ему новый автомобиль и спас его от разорения. Хэнк этого Ли не простил. Лорен простит тебя, если мы обставим все так, будто он внес свою лепту в разработку «стэльена», и заставим всех в это поверить.

— Я же сказал, что подыграю тебе. — Анджело раскрыл брифкейс, достал чертежи приборного щитка «стэльена». — Видишь, верхняя часть плоская и ограничена ребрами по бокам сзади. Получается как бы небольшой столик, на который можно положить карту, карандаши, мелочь, даже поставить чашечку кофе. Как раз сейчас Кейджо вынимает ее из прототипа и устанавливает другую, наклонную. С нее все будет падать на пол. Более того, плоский щиток темно-серого цвета. А наклонный будет бежевым. В солнечный день он будет отбрасывать блики на ветровое стекло и ухудшать водителю обзор.

Роберта кивнула.

— Хорошо, но это все косметические изменения. Нет ли чего-то более фундаментального?

— Отчего же. Мы можем поработать с подвеской. Ввести избыточную поворачиваемость. Допустим, автомобиль сильно занесет, когда Лорен будет вести его. Он может даже перевернуться.

— Характеристика рулевого управления

— И убить Лорена, — мрачно добавила она.

— В экспериментальном автомобиле специальные ремни безопасности. К тому же Лорен будет в шлеме. Так что жив он останется наверняка, зато найдет дефект, который выведет его из себя.

Роберта улыбнулась и восхищенно покачала головой.

— Анджело, ты прелесть. И Роберта сейчас докажет тебе свою благодарность.

Она быстро разделась.

— С бизнесом покончено. А теперь давай займемся делом. Я думала об этом две недели.

— О чем?

— О том, что может тебе понравиться. Но сначала я хочу, чтобы мы вместе приняли душ, как тогда, в Лондоне. Господи! Ты знаешь, что с тех пор прошло уже больше года? А мы виделись только четыре раза. Ты уделяешь мне не так уж много времени, Анджело.

— Я стараюсь спасти компанию.

— Я бы сказала, что человек, который регулярно этим не занимается, ничего не сможет спасти. Но я уверена, что с сексом у тебя все в порядке.

— У тебя тоже.

— Но с тобой все по-другому Ты особенный, Анджело. Ты... ты все умеешь.

— Итальянцы знают толк в искусстве и любви.

— Потом скажешь мне, хорошо ли тебе было со мной.

Когда они вышли из душа, она за руку подвела его к кровати.

— А теперь, дорогой, Роберта собирается доставить тебе удовольствие только губами и языком. Без помощи рук. Ты... Если хочешь, можешь связать их у меня за спиной.

Анджело покачал головой.

— На это уйдет время, но, когда кончишь, ты будешь точно знать, что кончил. — Она улыбнулась. — Преждевременного семяизвержения не будет, гарантирую.

Роберта не ошиблась, говоря, что на это уйдет время. Обычно на финише женщина использует руки, чтобы ускорить достижение оргазма. Роберта, как и обещала, держала руки за спиной. Лизала его. Всасывала между губ, держала губами и массировала головку языком. Вылизывала по всей длине. Вылизывала мошонку. Опускала язык в стакан, несколько мгновений прижимала к кубику льда, потом лизала холодным языком. Возбуждение нарастало. Анджело почувствовал, что вот-вот взорвется. Он начал постанывать от удовольствия.

Время от времени Роберта поднимала голову, вопросительно изгибала бровь и улыбалась. Она раскраснелась, пот блестел на лбу, на щеках, на груди.

— Кончаешь, нет? — выдохнула она.

Анджело застонал и кивнул. Его тело напряглось, ноги вытянулись, сперма ударила струей. Роберта обхватила головку губами, проглотила основную порцию, начала высасывать остатки. И только когда член стал мягким, подняла голову.

Потом схватила стакан с виски и жадно выпила.

Анджело наклонился вперед. Ноги словно свело судорогой. Молодец его все еще стоял, к полному изумлению хозяина.

— Скажи мне, что кто-то делает это лучше меня. Анджело честно признался, что равных ей нет.

— Главное, чтобы нравилось, ну и, конечно, мастерство.

— Я уже заметил, что ты получаешь от этого удовольствие.

— Конечно. Иначе и быть не может.

— И где же ты этому научилась?

— Знаешь, что я тебе скажу? Нынче это делают двенадцатилетние девчонки. Они знают, что так не смогут забеременеть. Когда же я была подростком... — Роберта покачала головой.

— Я знаю. Мы же из одного поколения. Когда мы были детьми, хорошие девочки не брали в рот мальчишечьи пиписки. А если брали, то их вычеркивали из списка хороших и обзывали плохими словами.

— Знаешь, есть такое выражение. Первым съел устрицу очень смелый человек. Так вот впервые взяла в рот очень смелая Роберта.

— А очень смелый Анджело впервые сунул свой язык в «дырочку» девушки.

— Почему ты это сделал? — спросила она.

— Чтобы соблазнить ее. У меня ничего не получалось, вот я...

— Сколько тебе тогда было лет?

— Двадцать шесть или двадцать семь.

— Тебе понравилось?

— Терпимо. Хотя особого удовольствия я не получил.

— Не волнуйся, я тебя об этом просить не буду. Найдем что-нибудь еще. Я впервые сделала минет в тридцать четыре года. Мой муж очень этого хотел. Просто умолял меня. Я думала, что задохнусь, что меня вырвет. Но все обошлось, а потом мне даже понравилось. А муж просто млел от восторга. Если мы ехали с работы в темноте, он просил, чтобы я ублажала его по пути домой. Можешь себе такое представить? Готова спорить, что на Джефферсон-авеню я проделывала это никак не меньше полутора сотен раз. Если мы застревали в пробке, мне приходилось отрываться, а потом приступать вновь, как только мы трогались с места. Иногда муж проезжал мимо поворота на нашу подъездную дорожку, потому что хотел кончить до приезда домой. Тогда же я научилась глотать сперму. Очень уж неудобно возиться в автомобиле с салфетками.

Анджело поцеловал ее. Губы Роберты чуть раздулись.

— Ты потрясающая женщина, Роберта. Надеюсь, Лорен тебя ценит.

— Еще как ценит. — Она глубоко вздохнула. — Давай-ка еще выпьем. А потом потрахаемся, как собачки. Два раза. После чего я поеду домой. В следующий раз увидимся в Токио.

3

Прибыв в исследовательский комплекс «Шизоки», Анджело нашел там все еще недоумевающего Кейджо Шигето, который уже заменил верхнюю часть приборного щитка «стэльена». Анджело объяснил ему по телефону, почему они должны модифицировать автомобиль в худшую сторону. Но Кейджо так и не смог уяснить особенности американской корпоративной политики.

А может, объяснение следовало искать в другом. Возможно, Кейджо все понимал, но японские правила этикета запрещали ему это признавать.

В полете из Детройта в Токио Анджело пытался найти наилучший способ обеспечить избыточную поворачиваемость. Кейджо ознакомился с его предложением и согласился, что сделают они это без труда, а потом с легкостью вернут автомобилю прежнюю устойчивость.

Это был единственный раз, когда Анджело стал свидетелем резкого разговора между двумя японцами. Что было сказано, он не понял, но один из помощников Кейджо, несомненно, не хотел вносить предложенные изменения. Протестуя, он даже позволил себе повысить голос. И тут Кейджо бросил несколько коротких, отрывочных фраз. Вероятно, отдал приказ. Помощник молча поклонился и отбыл.

Два дня спустя Анджело сам испытал модифицированный «стэльен», доставленный поездом на полигон.

Дефект выявлялся не сразу. На пологих виражах он не проявлялся, даже при высоких скоростях. А вот при резком повороте на девяносто градусов, например, на перекрестке, автомобиль переставал слушаться руля. Если водитель не ожидал подвоха, если он не знал, как нужно действовать в подобных случаях, машину заносило и она могла врезаться в бордюрный камень.

Анджело убедился, что Лорену опасность не грозит. На испытательном кольце крутые виражи отсутствовали. Резко поворачивать ему бы пришлось, лишь съезжая с кольца, чтобы попасть в ворота гаража. В этот момент автомобиль мог выйти из-под контроля, но уже на малой скорости, так что все должно было ограничиться разве что синяком.

Потом Лорен поднимет крик, а он, Анджело, будет заверять его, что незамедлительно займется устранением досадной неисправности.

Чего только не сделаешь, лишь бы ублажить начальство!

4

Конечно, Лорена следовало подготовить к общению с японцами. Но времени у Анджело не было. Самолет прибывал около полудня, потом Лорену следовало поспать, поскольку вечером его ждали на обеде, устраиваемом в его честь мистером Тадаши Комацу, главным управляющим «Шизока моторс».

Анджело также получил приглашение на обед. Оно прибыло в его номер, написанное японскими иероглифами, но с приколотым листком с переводом, на подносе с завтраком. Потом он позвонил Кейджо и узнал, что мистер Тадаши приглашает своих гостей на обед в западном стиле. К отелю будет подан лимузин, который и доставит Анджело и Хар-деманов в загородный клуб, расположенный неподалеку от города.

Лорен позвонил, как только приехал. Анджело посоветовал ему хорошенько выспаться, поскольку вечером ему потребуется быть в отличной форме.

Роберта заглянула в номер Анджело около двух часов дня. Она хотела убедиться, что Лорен останется в живых, если разобьет «ХВ-стэльен». А также быстренько перепихнуться. И всем осталась довольна.

5

Членство в загородном клубе по японским меркам — непозволительная роскошь. Использование дорогой земли для развлечений считается в этой густонаселенной стране расточительством национального богатства. Тем не менее несколько богатых бизнесменов купили землю, разбили поля для гольфа и построили великолепные апартаменты. Начальный взнос члена клуба, в который в тот вечер пригласили Анджело и Хардеманов, равнялся одному миллиону американских долларов.

Игроки в гольф переодевались не в общей раздевалке. Для этой цели каждому члену клуба предоставлялся «люкс» на первом этаже. Тем, кто не жаловал гольф, предлагались теннисные корты под открытым небом и в зале, гандбольный зал, зал настольных игр, тренажерный зал, парные, массажные.

Большинство членов клуба имели «люксы» и на верхних этажах, куда они могли приходить сами и приводить, кого им заблагорассудится. С десяток молодых проституток жили в коттеджах, отделенных от основного здания рощей. В здание они попадали по специальному тоннелю, а потом на отдельном лифте поднимались на верхние этажи.

Клуб создавался по западным образцам. Из японской экзотики предлагались только общая баня, где члены клуба и их друзья могли полежать в горячей воде, и маленький ресторан, где подавались только национальные блюда.

Анджело и Хардеманов препроводили в гостевые «люксы», где они могли отдохнуть перед вечерним приемом. Миниатюрная служанка в коротенькой юбочке, белых фартучке и шапочке принесла заказанные ими напитки и оставила на столе поднос с закуской.

Кейджо Шигето зашел в «люкс» Анджело в сопровождении жены, очаровательной Тошико. В последний раз Анджело видел ее в национальном наряде и сразу понял, что в коротком облегающем черном платье и туфельках на высоких каблуках она чувствует себя не очень-то уверенно.

— Мистер Тадаши предложил мне прийти с женой, поскольку на обеде будет миссис Хардеман. Женщины сядут рядом. Им выделят переводчика, чтобы они могли поговорить между собой.

— Очень предусмотрительно, — кивнул Анджело, подумав отом, что Роберту ждет нелегкое испытание. Вместо того чтобы принимать участие в деловом разговоре мужчин, ей придется судачить неизвестно о чем с незнакомой японкой.

В семь часов они направились в «люкс» мистера Тадаши, который ждал их в окружении высших чиновников фирмы.

Тадаши Комацу низко поклонился Лорену, не столь низко Роберте и Анджело и чуть-чуть Кейджо, который, в свою очередь, очень низко поклонился ему. Японский этикет определяла иерархическая лестница. То же самое можно было сказать и о речи японцев. Хотя Анджело и не все понимал, он знал, что Тадаши, излагая какую-либо мысль Кейджо, выражается несколько иначе, чем Кейджо, когда говорит то же самое Тадаши, своему боссу.

Анджело предупредил Лорена и Роберту, что не нужно пытаться понять и тем более копировать мимику хозяев. Лучше всего проявлять вежливость, как это принято у американцев. Японцы предпочитали естественность неуклюжим попыткам копирования местных обычаев.

Тадаши на все сто процентов соответствовал стереотипному образу японского менеджера высшего ранга: примерно шестидесяти лет, среднего роста (пять футов семь дюймов), седеющие волосы, очки с толстыми линзами, безупречно сшитый костюм. Но улыбка, всегда готовая появиться на губах, не могла скрыть того, что он постоянно помнит как о своем высоком положении, так и о важности дел, которыми ему приходится заниматься.

Анджело уже встречался с Тадаши несколько раз и знал, что его английский оставляет желать лучшего.

— Встреча с вами — развлечение, о котором я давно мечтал, — сказал он Лорену и Роберте.

Большую часть вечера они общались через переводчика, Кейджо или молодого человека, который постоянно вертелся рядом с Тадаши, а во время обеда сидел на стуле за его спиной. Другой молодой человек помогал понять друг друга Роберте и Тошико.

За обедом Тадаши говорил главным образом с Лореном. Анджело поначалу прислушивался к их разговору, опасаясь, что Лорен сморозит какую-нибудь глупость. Тадаши задавал массу вопросов, причем каждый начинался ритуальными словами: «Мистер Тадаши хотел бы знать...» Он ничего не спрашивал ни о «ХВ моторс», ни о «стэльене». Его интересовало, кого, по мнению Лорена, изберут президентом Соединенных Штатов в 1980 году. Кто выиграет первенства Национальных футбольной и баскетбольной лиг, серии плей-офф, суперкубок. Какой фильм считает Лорен лучшим из просмотренных в прошлом году. Каких американских авторов он мог бы порекомендовать.

Анджело не сумел сдержать улыбку. Он-то понимал, в какой переплет угодил Лорен. Спорт его не волновал, в кино он не ходил, читал очень мало. Выпивка, телевизор, иногда гольф — этим круг его интересов и ограничивался.

— Мистер Хардеман играет в гольф, — сказал Анджело мистеру Тадаши.

— Ага! Мне тоже нравится эта игра! — отреагировал мистер Тадаши и забросал Лорена вопросами о знаменитых гольфсменах, клюшках, полях для гольфа.

Лорен одарил Анджело мрачным взглядом, пытаясь найти удобоваримые ответы.

А Анджело наслаждался обедом. Почему нет? Нежнейшая телятина, изысканное французское вино.

— Я убедил мистера Тадаши не ехать завтра в Нагою, — сообщил ему Кейджо. — Незачем ему видеть...

— Абсолютно правильно, — согласился Анджело.

— Я с Хардеманами поеду в Нагою на поезде, а за тобой в девять сюда прилетит вертолет.

— Почему сюда? Я вернусь в Токио...

Кейджо покачал головой.

— Этим ты оскорбишь мистера Тадаши, который договорился о том, что ты останешься здесь.

Анджело вопросительно поднял брови.

— Но...

Кейджо нахмурился.

— Не спорь.

Лорена и Роберту в завтрашние планы не посвятили. Если в они и хотели возразить, такой возможности им не предоставили. Наверное, они и не поняли, что Анджело с ними не едет. Его увели Кейджо и два улыбающихся чиновника. А Тадаши лично проводил Лорена и Роберту к лимузину, сказав на прощание: «Перед вашим отлетом мы позабавимся снова».

6

Кейджо проводил Анджело до лифта и вручил ему ключи от кабины и от «люкса» 3В. Завтрак, сообщил он, принесут в восемь. Пилот вертолета подойдет к лифту в девять.

Не без любопытства поднимался Анджело на третий этаж, гадая, какой сюрприз приготовил ему мистер Тадаши. Войдя в «люкс» 3В, Анджело оказался в большой прихожей. Вероятно, там официант оставлял сервировочный столик с завтраком, чтобы не беспокоить обитателей «люкса». Он открыл вторую дверь.

— Привет, Анджело...

— Бетси! Каким образом?.. Как ты это устроила?

Она ничего не ответила ему, пока они не поцеловались, пока она не скинула шелковый халатик и не пришла, обнаженная, в его объятия.

— Я решила, что в моих интересах, да и в твоих тоже, поближе познакомиться с мистером Тадаши. Теперь я знаю его лучше, чем ты. Анджело, нам есть о чем поговорить и чем заняться.

1

В девять утра, спустившись на лифте, Анджело нашел у дверей японского пилота. По-английски тот не говорил, но узнал мистера Перино. Он усадил Анджело на электромобильчик, на котором перемещались игроки по полю для гольфа, и повез к вертолету, маленькому, на двух человек, с круглой стеклянной кабиной.

Мотор ужасно шумел, впрочем, разговаривать они все равно не могли, тем более, что пилот не снимал наушников. Он что-то произнес в ларингофон, вероятно, попросил разрешения на взлет, вертолет поднялся и взял курс на юг.

Землю скрывал туман, на высоте шесть или семь тысяч футов по небу плыли редкие облака.

Анджело знал, что между Токио и Нагоей есть горы. Одна из них, Фудзияма, находилась чуть ли на прямой, соединяющей эти два города. Знал об этом, разумеется, и пилот. Поэтому он направил вертолет к океану, а уже над водой повернул на запад. Туман постепенно рассеялся, водная гладь уступила место гористой местности с реками, долинами, городками, городами. Через полтора часа после взлета они опустились на бетонированную площадку на полигоне «Шизока моторс».

Время японцы умели рассчитывать до минут. Лорен, Роберта и Кейджо только что прибыли и пили чай, осматривая прототип «стэльена».

— Как я понимаю, ты провел хорошую ночь, — пустила шпильку Роберта.

— Незабываемую, — ответил Анджело.

2

— Мне это ни к чему, — протестовал Лорен, когда техник закреплял ремни, прижимающие его к сиденью. На Лорене были шлем и серебристый костюм из жаростойкого материала. — Зачем все эти предосторожности?

— Это автомобиль-прототип. Заезд испытательный, следовательно, мы одеваемся так, как должны одеваться пилоты-испытатели, — убеждал его Анджело.

Роберта наклонилась к окошку.

— Помни, мы решили, что все технические вопросы решают инженеры. Если Анджело считает, что тебе надо одеться и пристегнуться, как это делают испытатели, значит, так надо. И спорить тут не о чем.

— Вроде бы мы собирались строить семейный автомобиль, — пробурчал Лорен.

— Мы увеличим салон. Лорен продолжал хмуриться.

— Этим мы никого не удивим.

— Ты прав. Давай я пару раз провезу тебя по кругу, потом поменяемся местами, и ты пару раз провезешь меня. Или проедешь эти круги один.

«Стэльен» оказался меньше «сандансера» выпуска 1980 года, меньше «шеви» и «форда», но со стороны не чувствовалось, что он гораздо легче этих моделей. Угловатость обводов придавала ему массивности. Этот образец выкрасили в серебристо-серый цвет. Заднее сиденье убрали. Его место заняли многочисленные приборы и радиопередатчики, с которых полученная информация передавалась в гараж.

— Обшивка, естественно, будет другая. Как и приборный щиток. Мы установим даже тахометр. Коробка передач четырехскоростная, с ручным управлением. Расположение скоростей стандартное.

Анджело выехал на испытательное кольцо и прибавил скорость. Скорость нарастала практически бесшумно благодаря мощному двигателю и малому весу «стэльена». Анджело разогнался до восьмидесяти миль в час.

Кольцо только называлось таковым, поскольку скорее напоминало замкнутый серпантин с поворотами, спусками и подъемами. «Стэльен» уверенно проходил повороты, автомобиль не вело в сторону, не заносило.

Лорен взглянул на спидометр.

— Это максимум?

— Нет, скорость я могу и увеличить, даже на поворотах. Но я не уверен, что тебе это по силам. Мы исходили из предположения, что водитель семейного автомобиля не будет входить в поворот со скоростью, превышающей восемьдесят миль в час.

— А если войдет?

— Может слететь с дороги. Но автомобиль предупредит его об опасности. Это я могу тебе показать.

— Я тебе верю и хочу сам сесть за руль.

— Конечно. Но на треке останавливаться нельзя. Вернемся в гараж, съедем с трассы и поменяемся местами.

Анджело сбросил скорость до двадцати миль, прежде чем повернул на девяносто градусов, чтобы заехать в ворота. Даже при столь малой скорости он почувствовал, как автомобиль потащило вбок.

Они вылезли из кабины.

— Хочешь, чтобы я сел рядом, или поедешь один? — спросил Анджело.

— Поеду один, — Лорен повернулся к Роберте. — Не желаешь надеть этот идиотский костюм и привязаться?

— Я подожду, пока мы сможем ездить без специальных мер предосторожности.

Лорен сел за руль, техник закрепил ремни безопасности. Анджело наклонился к окошку.

— Обычные повороты автомобиль проходит идеально. Будь чуть осторожнее на крутых поворотах. Может занести.

— Понял, — кивнул Лорен.

Он вырулил на трассу и набрал скорость на прямом участке перед гаражом. Когда «стэльен» скрылся из виду, Анджело и Роберта повернулись к приборам. Спидометр показывал, что едет Лорен не так быстро, как Анджело. В повороты он входил на скорости шестьдесят миль, а выходя из них, ускорялся. Почувствовав машину, он начал держаться увереннее.

— Ты уверен, что Лорен не убьется? — шепотом спросила Роберта у Анджело.

— Может, если очень постарается.

Они вышли из ворот, когда Лорен проносился мимо гаража, помахали ему, но не увидели, махал ли он им в ответ.

На втором круге Лорен прибавил скорости. Приборы показывали, что он уже не тормозит перед поворотами. Анджело не хотел, чтобы Лорена занесло на одном из них. Он уже собрался включить радио и попросить Лорена не рисковать, но тот не вышел из допустимых пределов.

— Как у него получается? — спросила Роберта, когда Лорен приблизился к финишной прямой.

— Пока неплохо. Давай выйдем из ворот. Полагаю, на следующий круг он не пойдет.

— Когда он не справится с управлением? — спокойно спросила она.

— Сейчас или никогда, — ответил Анджело.

Лорен уже подъезжал к въезду в гараж — место это у автогонщиков называется «пит-стоп», — куда вели единственные ворота. Чтобы вписаться в них, водителю надо было повернуть на девяносто градусов. Точно так же поворачивали на перекрестках. Зону «пит-стоп» отделял от испытательного кольца белый заборчик. Два столба высотой в шесть футов очерчивали ворота.

Лорен затормозил, скорость «стэльена» упала до сорока миль, он затормозил вновь, до тридцати с небольшим, потом резко крутанул руль.

«Стэльен» повернул, но не выровнялся. Заднюю часть понесло влево, на забор. Раздался треск дерева, лопнула левая задняя шина, левое заднее крыло смяло в гармошку.

— Святой Боже! — выкрикнул Лорен.

— Как и просили, — пробормотал Анджело.

3

— Это не просто дефект! — бушевал Лорен. — Твой чертов автомобиль — угроза жизни!

Лорен не стал дожидаться, пока он и Анджело отойдут туда, где их не услышат японцы. Он начал визжать, выбираясь из изуродованного «стэльена».

— Спокойно, Лорен, спокойно. Я предупреждал тебя об избыточной поворачиваемости. Невелика проблема. Мы о ней знаем и знаем, что надо исправить. Я тебя предупреждал.

— Исправить? Можешь об этом не беспокоиться! Проект мертв! Больше я не вложу в него ни единого доллара!

Лорен бросил шлем на землю.

— Лорен, — подала голос Роберта, — ты просто переволновался и...

— Да как можно выпускать на дорогу этот автомобиль-убийцу?

— Как я понимаю, ты уже сталкивался с дефектами испытательных образцов? Которые так любят тайком снимать на кинокамеры. Помнишь?

Лорен насупился.

— Надо ли сейчас вспоминать об этом? Я думал, мы решили не касаться прошлого.

Анджело указал на разбитый автомобиль.

— Я предупреждал тебя насчет резких поворотов. Я говорил тебе, что мы занимаемся ликвидацией избыточной поворачиваемости.

— Какая, к черту, поворачиваемость. Этот автомобиль опасен для жизни!

— Дай нам два дня, и ты сможешь въехать в ворота на скорости сорок миль в час. Безо всяких заносов.

— Я никогда в жизни больше не сяду в это чудовище. И никто не сядет. Ни одного доллара, Анджело! Ни одного гребаного доллара!

— Прекрасно, — холрдно процедил Анджело. — Назови свою цену за оснастку и оборудование для производства корпуса и силового каркаса. Ты готов их продать, не так ли?

— Что ты несешь?

Анджело искоса глянул на Роберту.

— Мистер Тадаши и я хотим построить этот автомобиль. Вместе с «ХВ» или без нее. С тобой или без тебя.

— На какие деньги?

— Разве мистер Тадаши показался тебя бедняком? — спросил Анджело. — Или ты думаешь, что я нищий? Во-первых, я продам акции «ХВ». А после того, как мы объявим, что продолжим работу над автомобилем без тебя, эти акции превратятся в клочки бумаги. Этим мы и отличаемся друг от друга, Лорен. Тебе нужны деньги, власть, престиж. Я же хочу строить автомобили. Как это делал Номер Один.

Лорен тяжело вздохнул и посмотрел на Роберту, прося помощи. Но тут она помочь ему не могла.

— Ты сможешь устранить этот дефект за два дня? Серьезно?

— Серьезно.

— Что ж, тогда не будем драматизировать ситуацию. Господи! Поневоле выйдешь из себя после того, как...

— Я очень сожалею о случившемся, Лорен, но мы продолжим работу над автомобилем.

— Я вернусь через два дня и посмотрю, сможет ли он въехать в ворота на скорости сорок миль. Если тебе это удастся, то справлюсь и я!

Лорен ушел в гараж переодеваться.

Роберта сжала руку Анджело.

— Получилось не совсем так, как мы намечали.

— Лучше, — усмехнулся Анджело. — После того, как Лорен въедет в гараж на скорости сорок миль, он...

— Ты блефовал, — оборвала его Роберта. — Вы с Тадаши...

— Мистер Тадаши и я построим этот автомобиль, — отрезал Анджело. — Так или иначе.

4

Бетси сидела на нем верхом. Анджело только что кончил и приходил в себя.

— Что бы ты сделал, если в он понял, что ты блефуешь? — спросила она.

— Даже не думал об этом, — ответил Анджело.

1

Синди родила четвертого ребенка в апреле. Она и Анджело назвали девочку Валери.

Джону, названному в честь деда, в этом году исполнялось семь, Энн — пять, Моррису — три.

Прежние владельцы дома сначала совсем запустили бассейн, потом превратили его в пруд. Весной Анджело нанял местную компанию. Пруд вычистили, привели в порядок, и он снова стал бассейном. Анджело установил подогреватели, так что уже в мае можно было купаться. Система безопасности, основу которой составили датчики, реагирующие на движения, поднимала тревогу, если ребенок или собака залезали в воду в отсутствие взрослых.

Собака доставляла куда больше хлопот, чем дети. Синди купила большого Лабрадора, самую модную в Гринвиче породу, и назвала его Номер Один («Потому что он писает на все, что не движется»). Собаке бассейн нравился больше, чем остальным членам семьи, поэтому она поднимала тревогу не меньше чем раз в день. К бассейну приходилось бегать няне, и она уговаривала Анджело окружить бассейн забором. К июлю забор появился.

Многие месяцы Перино в Гринвиче игнорировали. Однако после вечеринки у Алисии Хардеман они стали желанными гостями в каждом доме. Перино часто приглашали соседей к себе и сами получали массу приглашений.

В понедельник утром Анджело обычно улетал в Детройт, до четверга оставаясь в квартире, которую компания снимала для него рядом с заводом. В пятницу утром он работал в своем детройтском кабинете, а во второй половине дня летел в Нью-Йорк.

Он еще дважды летал в Японию, а летом вместе с Синди провел три длинных уик-энда на яхте с Алисией и Биллом.

В апреле «Шизока» прислала в Детройт две тысячи двигателей и трансмиссий. В мае «ХВ моторс» отправила в Японию тысячу комплектов корпусов и силовых каркасов. Представление американской публике «ХВ-стэльена» наметили на 7 октября. К этой дате каждый дилер должен был иметь в своем распоряжении десять новых автомобилей. Задачу Анджело поставил перед собой сложную, поэтому трудился он не покладая рук.

2

— Мы так никогда не делали, — возражал Пит Бикон.

— Пит, плевать я хотел, что вы делали, а что нет. «Когда-нибудь, — дал себе слово Анджело, — я напишу статью, в которой перечислю все причины, какие приводят в оправдание невыполненной работы».

За последние несколько дней чаще всего он слышал: «Мы этого никогда не делали». Встречались также фразы типа «Номер Один этого бы не одобрил», «В намеченном плане об этом ничего не сказано», «Это предложение не прошло проверки...», «Комиссия еще не рассматривала...»

Он пришел к выводу, что Пит Бикон не хочет увидеть сходящий с конвейера «стэльен». Куда больше его устраивало будущее без Анджело. Вице-президент Бикон курировал вопросы инженерной подготовки. Вице-президент Перино отвечал за новые разработки и исследования. Место, занимаемое Биконом в иерархии компании, позволяло не принимать в работу технологии, предлагаемые ведомством Перино, без одобрения Лорена и даже совета директоров. Но Анджело пользовался куда большей властью, чем обычный вице-президент. И всегда добивался того, что хотел.

Какое-то время Лорен пребывал в прекрасном расположении духа. Перемена произошла после его второго заезда на прототипе «стэльена» с модифицированной подвеской и выправленным крылом. Он наблюдал, как Анджело въехал в ворота на скорости сорок миль в час. Сам Лорен проделал то же самое на тридцати. «Стэльен» крепко стоял на колесах. И очень неплохо смотрелся со стороны. Лорен стал твердым сторонником выпуска нового автомобиля...

— Этот узел будет стоить восемнадцать долларов, — твердил Бикон.

— Нет, не будет. Если вы не уложитесь в семь с половиной, я куплю его у «Меркеля».

— "Вифлеем моторс" никогда не использовала детали и узлы, изготовленные другим производителем.

— Это одна из причин дороговизны «сандансера», из-за чего компания едва не разорилась. Если вы не можете решить этот вопрос, подавайте мне заявление об отставке.

— Подавать вам заявление об отставке?

— Плевать я хотел, кому вы его подадите. Или работайте как следует, или выметайтесь отсюда. И не надо говорить мне, что Номер Один этого бы не одобрил. Номер Один умер!

3

Репутация Аманды росла. Ее картины уходили по все более высоким ценам. Она стала работать в несколько ином стиле: не отходя от канонов реализма, пробовала более смелые, широкие мазки. К примеру, издалека зритель видел фотографически точный указательный палец правой руки, поднесенный человеком, изображенным на картине, к глазу. Вблизи же становилось ясно, что этот палец — четыре точных мазка.

Анджело наконец-то выкроил время попозировать ей. Аманда жаловалась, что краска сохнет между его появлениями в студии, но картину закончила и передала Синди. Аманда точно ухватила его внешность. Более того, Анджело потом говорил, что на внешности она не остановилась, увидела и то, что скрывалось под кожей.

Нарисовала она его в одежде. Анджело решительно отказался позировать обнаженным.

А вот Алисия Гринуолд Хардеман согласилась и заплатила Аманде двадцать тысяч долларов.

Поскольку Алисии принадлежал пакет акций «ХВ» и у них сложились доверительные отношения, Анджело считал необходимым держать Алисию в курсе происходящего в Детройте.

В одну из августовских суббот, во второй половине дня, возвращаясь домой из парикмахерской, Анджело заехал на Раунд-Хилл-роуд, чтобы показать Алисии фотографии, которые он намеревался использовать в рекламной кампании «стэльена».

К удивлению Анджело, Билла Адамса он в домене обнаружил, хотя обычно Билл проводил с Алисией вторую половину субботы. Алисия сидела у бассейна в коротеньком белом махровом халате. Она пригласила Анджело в дом. Он пошел, гадая, есть ли под халатом бикини.

— Мне кажется, раньше ты отдавал предпочтение «мартини». Почему же теперь переключился на шотландское?

— Я не переключался. Просто приличное виски найти проще, чем хорошо смешанный «мартини».

— Попробуешь моего? — спросила она, направляясь на кухню.

— Конечно.

Алисия достала бутылку «бифитера». Наколола лед. В кувшин из тонкого стекла налила джин, бросила кубики льда, добавила вермута. Размешала все стеклянной палочкой. Опытной рукой разрезала лимон, выдавила сок в высокий стакан и наполнила его из кувшина.

Анджело пригубил.

— Хорошо смешанный сухой «мартини», — охарактеризовала свое детище Алисия.

— Хорошо смешанный, — подтвердил Анджело. Она выжала лимон в свой стакан.

— Если ты не можешь строить автомобили, манипулировать большими пакетами акций и баллотироваться в конгресс, приходится специализироваться на всяких мелочах, скажем, на приготовлении «мартини».

Анджело улыбнулся.

— На дорогах полно машин. Большинство из них следует отправить на свалку. А хороший «мартини» — большая редкость.

— Много и американцев, которые полагают, что «Бад лайт» — это пиво, а растворимый кофейный напиток — кофе.

— А чего можно ждать от поколения, выросшего на бургерах и жареном картофеле от «Макдональдса» и «Бургер кинга»?

— Анджело... Ты видел мой портрет, написанный Амандой Финч?

— Нет. Как я понимаю...

— Да, конечно. Я обнаженная. И прекрасная. После моей смерти этот портрет выставят в галерее. Не в той, где продают картины, а в музее. Пойдем, я тебе ее покажу. Картина наверху. Я же не могу показывать ее всем. Но, клянусь Богом, если музей Брюса захочет выставить ее у себя, я дам на это разрешение.

Они поднялись на второй этаж и по коридору прошли в спальню, где картина занимала самое почетное место. Анджело догадывался, как должна выглядеть Алисия Гринуолд Хардеман обнаженной, но, глядя на картину, понял, что женщина, томно смотрящая на него с полотна, более реалистична, чем настоящая Алисия.

Она сидела на викторианском стуле, на время

А вот Алисия Гринуолд Хардеман согласилась и заплатила Аманде двадцать тысяч долларов.

Поскольку Алисии принадлежал пакет акций «ХВ» и у них сложились доверительные отношения, Анджело считал необходимым держать Алисию в курсе происходящего в Детройте.

В одну из августовских суббот, во второй половине дня, возвращаясь домой из парикмахерской, Анджело заехал на Раунд-Хилл-роуд, чтобы показать Алисии фотографии, которые он намеревался использовать в рекламной кампании «стэльена».

К удивлению Анджело, Билла Адамса он в доме не обнаружил, хотя обычно Билл проводил с Алисией вторую половину субботы. Алисия сидела у бассейна в коротеньком белом махровом халате. Она пригласила Анджелб в дом. Он пошел, гадая, есть ли под халатом бикини.

— Мне кажется, раньше ты отдавал предпочтение «мартини». Почему же теперь переключился на шотландское?

— Я не переключался. Просто приличное виски найти проще, чем хорошо смешанный «мартини».

— Попробуешь моего? — спросила она, направляясь на кухню.

— Конечно.

Алисия достала бутылку «бифитера». Наколола лед. В кувшин иэтонкого стекла налила джин, бросила кубики льда, добавила вермута. Размешала все стеклянной палочкой. Опытной рукой разрезала лимон, выдавила сок в высокий стакан и наполнила его из кувшина.

Анджело пригубил.

— Хорошо смешанный сухой «мартини», — охарактеризовала свое детище Алисия.

— Хорошо смешанный, — подтвердил Анджело. Она выжала лимон в свой стакан.

— Если ты не можешь строить автомобили, манипулировать большими пакетами акций и баллотироваться в конгресс, приходится специализироваться на всяких мелочах, скажем, на приготовлении «мартини».

Анджело улыбнулся.

— На дорогах полно машин. Большинство из них следует отправить на свалку. А хороший «мартини» — большая редкость.

— Много и американцев, которые полагают, что «Бад лайт» — это пиво, а растворимый кофейный напиток — кофе.

— А чего можно ждать от поколения, выросшего на бургерах и жареном картофеле от «Макдональдса» и «Бургер кинга»?

— Анджело... Ты видел мой портрет, написанный Амандой Финч?

— Нет. Как я понимаю...

— Да, конечно. Я обнаженная. И прекрасная. После моей смерти этот портрет выставят в галерее. Не в той, где продают картины, а в музее. Пойдем, я тебе ее покажу. Картина наверху. Я же не могу показывать ее всем. Но, клянусь Богом, если музей Брюса захочет выставить ее у себя, я дам на это разрешение.

Они поднялись на второй этаж и по коридору прошли в спальню, где картина занимала самое почетное место. Анджело догадывался, как должна выглядеть Алисия Гринуолд Хардеман обнаженной, но, глядя на картину, понял, что женщина, томно смотрящая на него с полотна, более реалистична, чем настоящая Алисия.

Она сидела на викторианском стуле, на время переехавшем из ее гостиной в студию Аманды. Как у «Олимпии» Мане, у нее на шее на черной ленте висела камея. Волосы она забрала наверх. И чуть улыбалась.

Алисия сидела, скрестив ноги в лодыжках и повернувшись влево. Интимное место осталось невидимым, Аманда нарисовала лишь верх «ежика», буквально несколько завитков.

Алисии было сорок восемь, и Аманда не делала попыток изобразить ее более молодой. Грудь чуть обвисла, появился небольшой мягкий животик. Не укрылись от глаза Аманды и полосы беременности, оставшиеся после рождения Бетси, единственного ребенка Алисии.

— Неплохо для старушки, не так ли?

— Ты прекрасна, Алисия. Она вздохнула.

— Мне хотелось, чтобы мой портрет был написан до того, как я стану совсем старухой. Я просила Билла заснять меня на «полароид». Тогда в старости у меня будут доказательства того, что раньше я выглядела иначе. Я выдумщица?

Анджело кивнул.

— Выдумщица.

Она подошла к окну и раздвинула занавески.

— Годы уходят, и ты все отчетливее осознаешь, что прожила их не так, как могла бы. Думаешь о тех шансах, которыми не воспользовалась.

— Я понимаю.

— Ты — едва ли. Автогонщик... и все такое. Ты по-прежнему живешь. И ничего не упускаешь, не так ли? Ты хоть представляешь себе, сколько людей тебе завидуют?

— Алисия...

— Например, Билл. Билл Адаме. Господи! Ты не отказываешься от того, что хочешь.

— Алисия...

— Если только... Догадайся, чего мне сейчас хочется?

— Алисия...

— Я хочу, чтобы ты уложил меня на эту кровать, Анджело, и трахнул. Возможно, для меня это последний шанс...

— Ты не боишься ошибиться?

Она улыбнулась и покачала головой.

— Не порти романтический, бесшабашный образ Анджело Перино. Не превращайся в мистера Осторожность. Сейчас самое время. Никто никогда не узнает. Может, потом представится и другой случай. А может, и нет. Я не истеричка, Анджело. Я знаю, что общего будущего у нас нет. Но настоящее-то есть. Сейчас и, возможно, никогда больше, Анджело.

Под халатиком оказалось бикини. Ярко-желтое. Алисия скинула и халат, и купальник, дала Анджело полюбоваться своей наготой, а потом легла на кровать и с первой до последней секунды постанывала от удовольствия.

Алисия не имела ничего общего ни с Бетси, ни с Робертой, которые жаждали чего-то необычного.

Она наслаждалась обычным совокуплением, ей вполне хватало ощущений, вызываемых двигающимся внутри крепким «молодцом». И лишь когда Анджело кончил, она обхватила его ногами, чтобы он не выходил.

— Мы это обязательно повторим, — прошептала она. — В абсолютно безопасной ситуации. Не волнуйся. Я не буду докучать тебе. Никакого риска. Только... когда сможем.

По пути домой Анджело пришла в голову мысль, недостойная прекрасной женщины, от которой он только что уехал. Он перетрахал всех жен Лорена и его дочь.

4

В понедельник вечером, 6 октября, «порше» Си иди закатили в гараж и заперли ворота. К дому привезли и оставили на подъездной дорожке два «ХВ-стэльена», один белый, второй — синий металлик. Водители отбыли на «сандансере» Анджело.

Вся семья вышла, чтобы посмотреть на новые автомобили. Из детей только семилетний Джон понимал, что находится перед ним. Он важно объявил, что машины прекрасны. Вскоре прибыл третий «стэльен», красный, с Алисией за рулем. Свой автомобиль она получила в тот же вечер. Рядом с Алисией сидел Билл.

— Похоже, с этим автомобилем ты попал в точку, — похвалил он Анджело.

— У меня только один вопрос, — шепнула Синди на ухо Анджело. — Сколько времени мне придется ездить на этой колымаге, прежде чем я смогу вновь сесть за руль «порше»?

— Неделю, — ответил он. — А вот я на седьмом небе. Мне больше не придется садиться в «сандансер».

Подъехали две соседские пары. Повосхищавшись «стэльенами», они заявили, что этот автомобиль обречен на успех.

Вскоре все перебрались в дом, к накрытому столу.

Америке «стэльен» представили в ходе «Футбольного вечера по понедельникам».

Начал звонить телефон. Лорен сообщил, что автомобиль выглядит отлично, Роберта добавила несколько приятных слов. Позвонил доктор Перино, потом мистер Тадаши из Японии с пожеланием «великолепия» Анджело Перино и Лорену Хардеману.

Диц фон Кайзерлинг привез Аманду Финч.

Алисия последовала за Анджело в библиотеку, где тот включил телевизор и настроил его на канал WABC. На какое-то время они остались вдвоем.

— Я бы хотела поговорить с тобой, — начала Алисия.

— Слушаю.

— Не знаю, что делать с Бетси.

— А в чем проблема?

— Господи, она снова беременна!

— Такое случается. Кто этот счастливчик?

— Ее психоаналитик. Так она, во всяком случае, говорит. Она ходила к нему в Лондоне, и он, должно быть, применил самый эффективный терапевтический прием.

— Полагаю, он женат.

— У него трое детей. Он хочет, чтобы Бетси вернулась в Штаты и сделала аборт. А она хочет рожать. Говорит, что сможет позаботиться еще об одном ребенке. Дом и няня у нее есть. Маленький Лорен в этом году может пойти в школу, так что няня уделит все внимание младенцу. Несмотря на все ее выходки и страсть к мотанию по всему свету, Бетси хорошая мать. Она говорит, что воспитание детей помогает ей жить.

Анджело взял руку Алисии в свои.

— Ты с самого начала признала, что не знаешь, как тебе быть. Я думаю, оптимальный вариант — не лезть к Бетси со своими предложениями. Пусть делает то, что считает нужным. Да и потом, как ты можешь повлиять на нее?

— Пожалуй, никак. И ее отец тут бессилен.

— А, вот вы где, — в библиотеку вошел Билл Адаме. — Игра вот-вот начнется. Когда покажут рекламный ролик, Анджело?

— Два — в первом тайме, два — во втором. Четыре разных ролика, а не повторения одного и того же.

В перерыве они вернулись к столу, выпили и закусили.

— Ролики отличные! — воскликнула Аманда.

Анджело с ней согласился. Готовило их нью-йоркское рекламное агентство, которое он предпочел тому, что рекламировало «сандансер» начиная с 1966 года. «Стэльен», заявил он, должна представлять не просто знаменитость, но знаменитость, никогда раньше ничего не рекламировавшая. Агентству удалось привлечь Натали Вуд. Гонорар она получила фантастический, но половина его пошла в благотворительные фонды. Об этом в последние две недели неоднократно упоминалось в выпусках новостей трех ведущих телекомпаний.

Так что кто-то из телезрителей наверняка остался у телевизоров, чтобы посмотреть на Натали Вуд.

Натали не подкачала. Анджело лично одобрил ее монолог.

«Полагаю, этот автомобиль не для меня. Я живу в Европе, где дороги уже и нет ограничений скорости. Там я езжу на „ламборгини“. Но, когда я вернусь домой и у меня возникнет необходимость взять автомобиль напрокат, надеюсь, это будет „ХВ-стэльен“. Для американских дорог лучшего автомобиля не найти, он безопасен, надежен, экономичен».

5

Секретарь постучала в дверь нью-йоркского кабинета Анджело.

— Какой-то странный звонок. Мужчина настаивает на разговоре с вами, убеждает меня, что вы обязательно с ним поговорите, но фамилии не называет.

— Разберемся! — Анджело снял трубку, — Слушаю!

— Мы встречались, мистер Перино.

— Я этого знать не могу, потому что вы не представились.

— Кто я, значения не имеет. У меня есть то, что вы хотите получить. Я могу передать это вам, в обмен на... компенсацию.

— Правда? И что же это?

— Видеопленка, мистер Перино. Отснятая в доме Хардемана в Палм-Бич в 1974 году. Вы, возможно, помните мою мать. Она работала секретарем у мистера Хардемана.

— Миссис Крэддок, — вырвалось у Анджело.

— Вы помните. Так вот, я тоже работал у мистера Хардемана. Вы, возможно, меня видели. Я командовал собаками. Следил за тем, чтобы система сигнализации работала без сбоев. Мистер Хардеман приказал мне установить в некоторых комнатах видеокамеры и микрофоны. И фиксировать на пленку некоторые происходящие там события. Что я и делал. Одна запись нравилась ему больше всех. Звездами выступали вы и мисс Элизабет Хардеман. Рассказать поподробнее?

Лишь на мгновение Анджело озаботился тем, что этот человек мог скопировать видеопленки Номера Один. Но тут же отмел эту мысль. Номеру Один хватало ума, чтобы этого не допустить. И потом, разве ждал бы этот идиот два года, прежде чем решиться на шантаж? Нет. Бетси эти пленки уничтожила, как и говорила. А этот человек разве что их видел.

— Что вы предлагаете? — холодно спросил Анджело.

— После смерти мистера Хардемана нам пришлось нелегко. В завещании он ничего нам не отписал. Вот я и подумал, что несколько тысяч долларов могут помочь нуждающимся людям...

— Позвольте мне вам кое-что сказать, мистер Крэддок. Во-первых, пленок нет. Они уничтожены.

— Вы так думаете? Разве вы не знаете, как легко сделать копию, мистер Перино?

— Я знаю, что в отношениях с шантажистами возможны только два варианта. Или ты им платишь, или ты их убиваешь. Как вы думаете, какой вариант представляется мне предпочтительным?

6

«ХВ-стэльен» не стал хитом сезона. Как указывал своим читателям аналитик с Уолл-стрит, произвела его компания, которая в последние пять лет едва не разорилась, потому что чересчур крепко держалась за устаревший «сандансер», да и теперь еще не слишком крепко стоящая на ногах. Однако дилеры продали свои запасы задолго до Рождества и потребовали новые автомобили. К февралю они продавали по четыре «стэльена» в неделю, к марту — шесть.

Лучшей рекламой «стэльену» служил глас народа. Тем, кто его купил, автомобиль нравился. В июне 1981 года «ХВ моторс» объявила, что не будет выпускать модель 1982 года. Оригинальный «стэльен» не требовал кардинальной модификации, поэтому мог выпускаться и в следующем году. Изменения если и были, то косметические.

Потребитель получил безопасный, удобный, экономичный автомобиль.

На заседании совета директоров, где Анджело порекомендовал не разрабатывать модель 1982 года, он же предложил остановить производство «сандансе-ров». Лорен его поддержал, и легендарное детище Номера Один умерло тихой смертью. Дилеры прекратили заказывать «сандансер». Им требовалось больше места для «стэльенов».

1

В марте 1981 года Бетси родила девочку, которую назвала Салли, в честь своей бабушки. Она стала Салли Хардеман, потому что не могла носить фамилию отца, психоаналитика.

Макс ван Людвиг доказал, что он человек чести. Прилетел в Лондон и сломал психоаналитику челюсть. Потом тот говорил всем, что упал с лестницы.

Той же весной Лорен ван Людвиг отправился в школу святого Георгия. Отец договорился о том, чтобы его приняли, и согласился оплатить обучение мальчика, хотя Бетси заявляла, что денег у нее хватит. Она согласилась с Максом, что среднюю школу мальчик должен окончить во Франции, а потом получить университетский диплом в Штатах. Они хотели, чтобы он стал космополитом.

2

В июне Анджело прилетел в Лондон на встречу с английскими инвесторами, подумывающими об импорте «ХВ-стэльена» в Великобританию. Они договорились, что сборку автомобиля можно наладить в Манчестере. Двигательная часть поступала бы из Японии, корпуса и силовые каркасы, модифицированные для правостороннего движения, — из Детройта.

Остановился Анджело в отеле «Дькжс» и нашел в своем номере вазу с цветами и записку от Бетси. Больше того, ему передали, что звонила Роберта, которая остановилась в «Хилтоне».

Сославшись на тяжелый день, включавший обед с инвесторами, он оставил Бетси на потом и в первый вечер встретился с Робертой.

— Мы должны вести себя очень осмотрительно, — заметил Анджело, когда они сели за столик в баре «У Гарри». — Дочь Лорена живет в Лондоне. Да и меня здесь многие знают. Если кто-то увидит нас и скажет ей... Ты понимаешь!

— Зато меня никто не знает.

— Не в этом дело.

— Мне нет нужды видеться с тобой на людях, дорогой. Только наедине.

— Хорошо. Но не завтра. Меня ведут на шоу, а потом на обед.

— Ты можешь позвонить мне хоть в три часа ночи.

— А на следующий день заниматься делами? Знаешь...

— Нам надо поговорить и потрахаться, — отрезала Роберта. — И то, и другое. Анджело кивнул.

— Одного я жду с нетерпением, другого — с некоторой опаской.

— Думаю, никто из знакомых Бетси не знает о нашем маленьком ливанском ресторане. Я хочу вновь отведать бараньих яиц!

До ресторана они дошли пешком, благо располагался он неподалеку, и за бараньими яйцами с великолепными средиземноморскими оливками и ливанским вином Роберта заговорила о Лорене.

— Хэнку Форду пришлось избавиться от Ли Якокки. Просто пришлось. Чтобы напомнить людям, что компания носит его фамилию. Если бы Хэнк выбирал работу по способностям, то мог бы считать, что ему крупно повезло, если в его взяли менеджером в супермаркет. Лорен боится оказаться в таком же положении.

— Я не задвинул бы его так далеко. Думаю, он мог бы работать в магазине «Вулворт». Роберта горько улыбнулась.

— Все журналы дали большие статьи о «стэльене». «Уолл-стрит джорнэл», «Тайм», «Ньюсуик», «Форбс», «Бизнес уик», список можно продолжить. И везде указано, что ты построил автомобиль и спас компанию. Как тут Лорену не возненавидеть тебя?

— Да уж, полагаю, мысль о том, что меня надо поблагодарить, даже не приходит ему в голову.

— Ты вновь выставил его дураком. Он президент компании, а все говорят, что это твоя компания. Я могу унижать его, но наедине. Ты это делаешь прилюдно.

Анджело пожал плечами.

— А что я, по-твоему, должен делать? Лежать тихо и изображать покойника ради того, чтобы Лорен чувствовал себя мужчиной? Откровенно говоря, Роберта, плевать я хотел, что он там чувствует. Я его терплю. Но терпение мое уже на исходе.

— Зачем же так явно показывать всем, что ты его терпишь?

— Значит, он хочет от меня избавиться? Она кивнула.

— Любым доступным ему способом.

— Не знаю, почему я не внял совету отца. — Анджело покачал головой. — Сотню раз он говорил мне: «Перестань якшаться с Хардеманами. Они того не стоят. Делай все сам». Почему я его не слушал?

— Почему же?

— Потому что моя страсть — автомобили. Раньше я на них гонялся. Теперь я их строю. «Стэльен» — мой автомобиль, и пока единственный. Я якшаюсь с Хардеманами, потому что это единственная компания, которую я могу подмять под себя и использовать для создания новых автомобилей.

— Можешь подмять под себя?

— Разве мне это не удалось?

— Лорен скорее даст компании умереть, чем позволит отнять ее у него.

— Я согласен оставить ему роль Генри Форда. Мы даже выбьем его фамилию на административном корпусе. Пока он не будет мешать мне строить автомобили. Мои друзья, коллеги, люди, которых я уважаю и которые уважают меня, будут знать, кто строит эти автомобили.

Роберта смотрела на свою тарелку.

— Ирония судьбы, не правда ли? Мы говорим о яйцах Лорена, а едим яйца барашка.

Анджело оглядел ресторан. Он не мог избавиться от мысли, что вот-вот откроется дверь и в зал войдет Бетси.

— Анджело...

— Если дело дойдет до стычки, чью сторону ты возьмешь, Роберта?

Она глубоко вздохнула, долго не отвечала.

— Я не знаю.

— Будем надеяться, что решать тебе не придется. Яички подавали на закуску, поэтому Роберта взяла меню и начала выбирать основное блюдо.

— Дорогой, а что ты сделаешь со мной, когда мы вернемся в отель?

— А что бы ты хотела?

— Я хочу, чтобы ты отхлестал меня по заднице, Анджело. Очень хочу. Я вернусь в Детройт только через восемь дней. К тому времени все заживет.

Он опустил взгляд и покачал головой.

— Я этого не сделаю, Роберта.

— Даже если я буду умолять тебя? Я и так умоляю. Я выдам тебе секрет. Я это проделываю с Лореном. Но ему не позволяю. В этом ты тоже отличаешься от Лорена.

Анджело вновь покачал головой.

— Ты думаешь, я странная? Ладно, не хочешь не надо.

— На вкус и цвет товарищей нет.

— Согласна с тобой, о вкусах не спорят. Но ведь бить-то будут меня. Я же прошу, нет, умоляю об этом. Анджело, я этого хочу!

Он улыбнулся, пожал плечами.

— Что ж, папа всегда говорит: «Если можешь, ублажи женщину».

3

Великолепная квартира Бетси находилась в Честер-Террес, а окна ее выходили на Риджент-Парк. Анджело надеялся, что Роберта в этом районе не объявится. Он также надеялся, что Бетси согласится пообедать в местном ресторане и не захочет ехать в Мэйфлауэр, где располагался «Хилтон».

К счастью, она решила показать ему маленький чешский ресторан на Мэрилбоун-роуд. Ее там знали, поэтому посадили за столик у окна, где они могли наблюдать за идущими по улице людьми.

Бетси, как всегда, выглядела великолепно. На ней было белое, отделанное золотым платье с юбкой до колен и вызывающим декольте. В двадцать восемь она оставалась молодой и свежей. Ее эскапады не шли ей во вред. Анджело знал, что не стоит ему видеться с ней, тем более спать, но устоять перед Бетси он не мог. Кроме того, он отдавал себе отчет, что она устроит жуткий скандал, попытайся он окончательно порвать с ней.

— Что это за история с психоаналитиком? — спросил он Бетси.

— Он меня соблазнил. — Голос ее звучал столь искренне, что Анджело едва ей не поверил. — Макс такой старомодный. Он прилетел из Амстердама и избил его.

— Я слышал.

— Ты знаешь, что Роберта в Лондоне? — спросила Бетси.

— Знаю.

— Завтра мы идем на ленч. Она заедет, чтобы взглянуть на маленькую Салли, а потом мы отправимся в какой-нибудь дорогой ресторан. Платит она.

— Тебе Роберта нравится? — полюбопытствовал Анджело.

Бетси какое-то время молчала.

— Хочу тебе кое-что рассказать. О ней и моем отце. Полагаю, ты это должен знать. Мой дед, тот, кого звали Номер Два, имел необычные сексуальные пристрастия. Тебе это известно. Мой отец недалеко от него у шел.

— Ты хочешь сказать, что он гомик? Бетси фыркнула.

— Хуже. Он мазохист. А она садистка. Она его бьет.

Дурное предчувствие охватило Анджело. Что еще знает Бетси? Но голос его оставался ровным и спокойным.

— Откуда тебе это известно? С чего ты так решила?

Бетси сощурилась. Рот ее открылся, она пробежалась языком по верхним зубам.

— Мне сказал Номер Один. Перед самой смертью.

— А он откуда узнал?

— Анджело, для тебя не тайна, что Номер Один чертовски много знал. Я говорила тебе о видеокассете, на которой засняты мы с тобой. На другой он заснял отца и Роберту. Эту кассету он мне не показывал, но сказал, что она у него есть. Кассета была среди тех, что я сожгла на берегу в ночь его смерти.

Анджело накрыл ее руку своей.

— Груз воспоминаний очень тяжел, не так ли, Бетси?

— Когда я вспоминаю об этих видеопленках, мне становится не по себе, — призналась Бетси. — Номер Один не мог сам сделать эти записи. Он кого-то нанимал. Я удивляюсь, почему этот человек до сих пор не объявился и не пытается шантажировать нас. Три года...

Анджело решил не говорить о звонке Крэддока.

Больше тот его не беспокоил.

— Ему нечем нас шантажировать. Когда он пришел за пленками в спальню Номера Один, их там не оказалось. А спрашивать, где они, он не решился.

— Но он знает! Господи, он же все знает!

— Он никому ничего не скажет. Мы можем обвинить его в клевете. Его слово против нашего. Кому, по-твоему, поверят? А других копий нет, иначе мы бы уже знали об этом. Номер Один держал слуг. Он притворялся, будто доверяет им, но никого не подпускал к себе слишком близко. Для него они всегда оставались лишь слугами.

— А ты — наемным работником.

— И что? Я же не Хардеман.

— Я тоже. Это так, Анджело?

— Мисс Элизабет, из них всех вы что ни на есть самый настоящий Хардеман.

— Перестань, Анджело!

— Ты — единственная наследница Номера Один. У тебя его ум и сила духа.

— И он ненавидел меня.

— Естественно.

— Он был злым человеком. Безжалостным. Садистом. Неужели все это есть и во мне, Анджело?

— Там видно будет, — уклончиво ответил он, зная, что на этот вопрос он мог бы ответить утвердительно. Все это в ней уже проявлялось. Перед ним сидела настоящая наследница Номера Один, которая могла стать куда более серьезным противником, чем ее отец. — Темная сторона Хардеманов в тебе еще не проявилась.

Они пили темно-красное венгерское вино, на закуску им подали пирожки с мясом и загадочными специями. Бетси взяла бутылку, вновь наполнила бокалы. Когда она наклонялась вперед, Анджело мог любоваться ее великолепной грудью. Завтра она встречается с Робертой. «Достойные соперницы, — подумал Анджело. — В сравнении с любой из них Лорен — просто ничтожество».

— Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня.

— Хорошо. Заранее согласен, даже не зная, о чем ты меня попросишь.

— Ты еще не построил мой автомобиль. «Стэльен» — удачная модель, но я за руль не сяду. Почему ты до сих пор не построил «бетси»?

— Спасал компанию от банкротства и защищался от ударов в спину, в которых твой отец — большой мастер.

— Я хочу, чтобы ты построил мой автомобиль, Анджело. Можешь не называть его «бетси». Но ты должен построить автомобиль, которым ты будешь гордиться и которым буду гордиться я. «Стэльен» хорош только одним: он приносит прибыль, на которую можно построить мой автомобиль.

— Я горжусь «стэльеном», Бетси.

— Конечно. И не без причины. Но ты скрежещешь зубами каждый раз, когда садишься за руль. «Файнэншл тайме» написала, что Синди ездила на «стэльене» две недели, а потом вновь пересела на «порше». Где наш «порше», Herr Doctor Engineer Perino?

— Через совет директоров «ХВ» проект спортивного автомобиля мне не протащить и бульдозером.

— Если Анджело чего-то хочет, он этого добивается. Так же, как и Бетси. Я хочу ездить по европейским дорогам на автомобиле нашей компании и говорить всем: "Смотрите, засранцы, что может сделать моя компания! Моя компания и мой возлюбленный, Анджело Перино, построили его. Как в эпоху Возрождения писали на произведениях искусства: «АР fecit». Что означает: «Анджело Перино сделал это». Ну что?

— Ты у нас искусительница. «Шизока» работает над новым материалом — пластиком на основе эпоксидной смолы. Из него можно изготавливать очень прочные и одновременно легкие корпуса. Скоростному автомобилю не нужен мощный двигатель, если ему не приходится тащить тонны железа.

— Я хочу обгонять на нем «порше», «феррари» или «корниш». Сможешь ты построить такой автомобиль?

Анджело кивнул.

— Смогу.

— Тогда построй! Он вздохнул.

— Господи, Бетси! Только я почувствовал себя на вершине...

— Это твоя жизнь, дорогой мой, любимый. Ты не можешь почивать на лаврах. Ты творец! В этом все дело. Ты творец. А Бетси тебе в этом помогает. Анджело, если мне придется убить своего отца, чтобы убрать его с твоего пути...

— Бетси, перестань!

— Ладно, ты знаешь, что я имела в виду, а чего — не имела.

— Бетси...

— Мой сын будет Номером Четыре, — твердо заявила она. — Он справится. Прежде всего потому, что будет ценить тебя по достоинству и позволит тебе строить автомобили так, как ты считаешь нужным, ни во что не вмешиваясь. Для этого надо лишь убрать Номера Три. Для таких, как ты и я, это небольшая проблема. Я, возможно, никогда не выйду за тебя замуж, любимый. Но мы с тобой встанем во главе компании и будем ею управлять. И там, где тебя остановят угрызения совести, за дело возьмусь я. Я уже кое-что сделала. И готова это повторить.

— Господи, о чем ты говоришь, Бетси?

— Господь тут ни при чем. Забудь то, что я сказала.

— Бетси...

Ее глаза превратились в две льдинки.

— Забудь.

Анджело вздохнул и покачал головой. Он догадался, что едва не услышал очень важное признание. Бетси заулыбалась.

— Помнишь наше «арабское стремя»? Оно дожидается в моей спальне. Давай поедим и займемся делом.

1

Ежегодное собрание дилеров «ХВ» состоялось в Детройте в апреле.

Приехала Бетси. Сняла «люкс» с залом для приема гостей в Ренессанс-Центре и пригласила дилеров. Красивая, модно одетая, умная, она очаровала дилеров, которые бывали у нее куда чаще, чем у Лорена.

На стене за баром в зале приемов, вставленный в рамку, висел рисунок обтекаемого, стелющегося по земле желтого спортивного автомобиля. Подпись под рисунком гласила: «ХВ2000».

— Эй, Том, сможешь ты продать такого скакуна?

Этот вопрос она задавала каждому дилеру. Некоторые высказывали сомнения. Большинство утверждали, что смогут продать «2000».

— Безусловно смогу, если вы пойдете ко мне продавщицей, мисс Хардеман, — ответил Том Мэйсон. Она улыбнулась.

— А как будет продаваться этот автомобиль без меня?

— Откровенно говоря, спрос на такие модели ограничен. Но я думаю, несколько машин мы продадим. Проблема в том...

— Одну минуту, — прервала она Мэйсона. — Вон Анджело. Я хочу, чтобы он выслушал, какая может возникнуть проблема.

Она помахала рукой Анджело. Тот подошел к ней и дилеру.

— Том Мэйсон, Анджело Перино, — представила Бетси мужчин. — Том говорит, что при продаже «2000» он может столкнуться с трудностями. Я подумала, что тебе будет интересно его послушать.

Анджело встречался с большинством дилеров, в том числе и с Томом Мэйсоном. Этот круглолицый добродушный толстяк приехал из Луисвилла, штат Кентукки. Он также продавал «чийзаи» и «БМВ». С «Вифлеем моторс» Том работал с давних пор и очень обрадовался, когда «сандансеры» уступили место «стэльенам». Анджело понимал, что Мэйсон, как и большинство дилеров, прежде всего будет блюсти свой интерес, а потому с легкостью перейдет на другую модель при условии, что она будет хорошо продаваться. Анджело строил автомобили. Мэйсон их продавал. И немало в этом преуспел. Во всяком случае, он продолжал продавать «сандансеры», даже когда их доля на автомобильном рынке стала стремительно уменьшаться. Он говорил, что люди приходят в его агентство, чтобы покупать автомобили у Мэйсона, а модель их интересует чуть ли не в последнюю очередь.

— Так какие вы видите трудности, Том? — спросил Анджело.

— Всем вашим дилерам придется приобрести полный набор запасных частей. А много машин этого класса продать нам не удастся.

— Открою вам наш маленький секрет, — улыбнулся Анджело. — Под новым корпусом трансмиссия и силовой каркас «стэльена». Мы добавили цилиндров, чтобы увеличить мощность. Обеспечили прямой впрыск топлива, так что карбюратора не будет. Вам придется запасаться набором деталей для топливной системы. И для нового приборного щитка. Наконец корпус. Его изготовят из эпоксидной смолы. Необходимость в привычных корпусных работах отпадет. Материал очень упругий. Маленькие вмятины выправляются сами. Дырки придется заливать эпоксидкой. Сломанную часть вы будете снимать и заменять новой. Покраска не потребуется. Материал прокрашен на всю толщину.

— То есть нам придется хранить корпусные части всех цветов? — спросил Мэйсон.

— Цвет будет один, по крайней мере сначала. Желтый. Если автомобиль будет хорошо раскупаться, мы, возможно, добавим второй. Красный.

— Сколько он будет стоить?

— Пока сказать не могу. Предположительно в полтора раза дороже «стэльена».

— Посмотри на него, — воскликнула Бетси. — Разве он не прелесть?

Капот, прячущийся между передними крыльями, встроенные в них фары. Наклонное ветровое стекло, переходящее в низкую крышу. Автомобиль такой низкий, что диаметр колес занимал никак не меньше половины высоты. Автомобиль, созданный для больших скорости.

— Когда мы увидим эти машины? — спросил Мэйсон.

Анджело пожал плечами.

— Это эскиз, Том. Кое-какие инженерные проработки мы сделали, но компания еще не определилась с этой моделью.

— Мистер Хардеман ее еще не одобрил? — спросил Мэйсон Бетси. Она улыбнулась.

— Мой отец построит этот автомобиль, нравится он ему или нет.

2

Уже после полуночи Анджело, проводив последнего дилера, вернулся в «люкс» Бетси. Когда он постучал в дверь, она выбрасывала в туалет содержимое пепельниц. Утром горничные убрались бы в номере, но Бетси не терпела запаха окурков.

Перед тем как открыть дверь «люкса», она спросила, кто там. Когда Анджело вошел, вновь заперла дверь, на замок и цепочку.

— Налей нам что-нибудь. Я сейчас закончу.

Анджело решил, что самое время смешать «мартини». Пока он этим занимался, Бетси побывала в спальне и разделась догола. Анджело стоял за стойкой бара, когда она вышла в зал для приемов и остановилась, глядя на рисунок «2000». Бетси приподняла и помассировала грудь, весь день сжатую бюстгальтером.

— Это будет автомобиль!

— Если мы его построим.

— Построим. — Она взяла у него высокий стакан с «мартини», пригубила. — В паре мы с тобой непобедимы.

— Я надеюсь...

Его прервал резкий стук в дверь.

— Бетси! Мне надо поговорить с тобой!

— Только этого нам и не хватало, — пробормотала она. — Папаша.

Анджело сразу понял, что другого выхода, кроме как через дверь, в которую стучался Лорен, нет. Бетси подтолкнула его к спальне.

— Папа, я не одета.

— Так оденься и впусти меня.

— Хорошо. Одну минуту.

Бетси вытащила из стенного шкафа черное кимоно и надела его.

— Может, это к лучшему, что ты послушаешь нашу беседу. — Она вышла из спальни, закрыв за собой дверь.

Лорен ворвался в номер. Он был довольно сильно пьян. Указывая на рисунок «2000», Лорен заорал:

— Где ты это взяла? Почему ты говоришь дилерам, что мы будем строить эту колымагу?

— Мы ее построим, папа. Это «бетси», которую обещал мне Номер Один.

— Номер Один мертв! Это автомобиль, который обещал тебе Анджело Перино! Тыдумаешь, я полный идиот?

— Прадедушка обещал мне автомобиль, которым я буду гордиться.

— И сколько же миллионов долларов нам придется потратить на эту... игрушку?

— Сколько нужно, — отрезала Бетси. Лорен огляделся.

— Кто в твоей спальне?

— Кто бы там ни был, он из тебя вышибет дух, если ты сунешься туда.

Лорена качнуло, он подошел к дивану, сел.

— Твой прадед называл тебя шлюхой. Он сказал мне в лицо, что моя дочь — шлюха.

— А ты знаешь, как он называл тебя?

— Не хочу знать. Слышать не хочу об этом мерзком подонке.

Бетси взяла со стойки бара «мартини», смешанный ей Анджело.

— Ты даже не представляешь себе, каким он был мерзким. Он называл тебя мазохистом. Говорил, что ты позволяешь Роберте бить себя. Откуда у него возникли такие мысли?

Лорен вытаращился на дочь.

— Он... он просто выжил из ума.

— Неужели? Он заснял тебя на видеопленку. И меня тоже. В спальнях Casa Hardeman стояли скрытые камеры.

— И где эти пленки?

— Я их взяла. Он показал их мне в своей спальне в тот вечер, когда... я хочу сказать, перед своей смертью. Я была там, ты знаешь, когда это произошло. Ты помнишь, как он позвал меня к себе в спальню. Он просмотрел мою пленку и решил, что я могу сделать то же самое и ему. Я хочу сказать, я делала кое-что необычное. Он...

— Ты говоришь, что Номер Один хотел...

— А зачем он позвал меня в свою спальню? Он показал мне мою пленку, показал твою пленку, а потом потребовал, чтобы я повторила для него то, что делала на моей пленке.

— С кем?

— Какая разница? Давай лучше я покажу тебе, что его убило. — Она распахнула кимоно. — Как только он это увидел, так сразу начал задыхаться.

— Почему ты не позвала на помощь?

— Он не нуждался в помощи. И умер более чем вовремя. Но нам повезло в том, что он показал мне пленки. Я их взяла.

— И где они сейчас? Она запахнула кимоно.

— Не важно. Там, где тебе до них не добраться. Лорен поднялся.

— Почему я должен тебе верить? Бетси пожала плечами.

— Ты хочешь сказать мне, что Роберта не била тебя ремнем, оставлявшим на заднице красные отметины? Разве ты не говорил ей, как тебе это нравится и ты хочешь еще? Разве ты не разрешал ей проделывать все это в спальне для гостей в доме старика на Палм-Бич? Подумай, папочка, откуда еще я могу все "это знать?

Лорен поплелся к выходу из «люкса», но внезапно остановился и посмотрел на дверь спальни.

— Готов спорить, там итальяшка.

— На самом деле там коридорный, который помогал мне убираться, — хмыкнула Бетси. — После того, как мы быстренько перепихнулись.

Лорен рванулся к спальне, распахнул дверь. И тут же нарвался на кулак Анджело. Удар в челюсть сшиб его с ног. Он упал на спину, потом мотнул головой, приходя в себя.

— Вставай и выметайся отсюда, Лорен. И прекрати звать меня итальяшкой. Другим это позволительно, а тебе — нет.

Лорену с трудом удалось подняться.

— Я позвоню Синди, — пробормотал он. — Как только выйду отсюда.

— Неужели тебе бы хотелось, чтобы все знали о подробностях твоей любовной жизни с Робертой, папочка? — вмешалась Бетси. — Я могу показать эту пленку не только Анджело.

Лорен переводил злобный взгляд с Бетси на Анджело.

— Это еще не конец. Мы продолжим наш разговор. Вы оба горько пожалеете об этой ночи.

— Возможно, сегодня ночью тебе удалось кое-что еще, — прошептала она.

— Что же?

— Я не на таблетках. Иногда надо делать перерыв. И ты единственный, с кем я...

— Бетси!

Она приподнялась на локте.

— Они наши, любовь моя. Наш автомобиль. Наш ребенок. Я надеюсь.

3

Утром, когда в зале для приемов вовсю шла уборка, Анджело и Бетси вместе мылись в душе, наслаждаясь друг другом. Ей предстояли очередные встречи с дилерами в ее «люксе», он собирался в Кобол-Холл, чтобы походить среди выставленных там «стэльенов» и тоже пообщаться с дилерами.

Лорен должен был выступить на обеде, который в тот вечер устраивала для дилеров компания. Намечалось, что Лорен, Роберта, Бетси и члены совета директоров сядут за главный стол. Вице-президенты компании, в том числе Анджело, и наиболее отличившиеся дилеры — за стол, стоящий рядом. Среди тех, кто внес свою лепту в создание «стэльена», Лорен собирался упомянуть и Анджело.

— В следующем году обойдемся без него, — шепнула Бетси, когда они проводили последние минуты в постели. — Звездой будешь ты, а о нем уже все забудут.

Анджело покачал головой.

— Пусть Лорен покупается в лучах славы. Я не произношу речей, только строю автомобили.

Бетси повернула к нему голову и тепло улыбнулась.

4

В Гринвиче Синди и Аманда лежали на кушетке в гостиной дома Перино, лаская друг друга языком и пальчиками. Они не искали удовлетворения, скорее только все более возбуждались.

— Хочешь или нет? — спросила Аманда. Синди посмотрела на часы.

— Дети скоро придут.

— Мы успеем.

Синди кивнула, стянула трусики и замерла, когда Аманда язычком нашла клитор и начала вылизывать его.

Синди твердо решила не иметь дела с мужчинами, за исключением мужа. Одного Анджело хватило бы любой женщине. Но его так часто не бывало дома! А она хотела того, что нужно женщине. Она знала, что ей это нужно больше, чем большинству женщин. Как и Аманде. Так что их вины в этом не было.

Они сами выбрали такую жизнь. Анджело, говорила она себе, мог бы остаться консультантом, ездить из Гринвича в Нью-Йорк, зарабатывать много денег, по праву считаясь лучшим аналитиком автомобилестроительной отрасли. Но не строя автомобилей, он не знал бы счастья. Это была его жизнь, к этому он всегда стремился, ради этого мог многое вытерпеть: разлуки с семьей и домом, жизнь в отелях, усталость, риск, раздражение, Хардеманов.

Но она не была частью этой жизни.

Аманда на мгновение подняла голову.

— Диц вернулся. Кое-что прикупил в Европе. Его приобретения еще не прибыли, но он мне о них рассказывал.

— Придется выдать ему очередную ссуду, — отреагировала Си иди.

— Это не мое дело, но галерея теперь принадлежит тебе? Диц только работает на тебя?

— Галерея моя. Диц — консультант. Работает по контракту.

— Он приедет ко мне на обед. Хочешь составить нам компанию?

— В семь?

— В семь.

К тому времени, когда Аманда ублажила Синди, до возвращения детей и няни оставалось совсем немного. Так что продолжать они не решились.

— Будешь у меня в долгу. — Аманда потянулась за одеждой. Она ушла до того, как школьный автобус остановился в конце улицы.

Джону исполнилось девять. Он оставил учебники в своей комнате и сказал, что пойдет на кухню за молоком и булочками. Когда же Синди вышла из спальни, он стоял в коридоре перед ее портретом. Аманда нарисовала его во время ее второй беременности. Синди и раньше заставала сына перед портретом.

Вниз они пошли вместе.

— Тебе нравится портрет? — спросила она.

— Какой портрет?

— На котором изображена я... обнаженная и беременная.

Джон покраснел.

— Э... Да. Очень хороший.

— Но он тебя чем-то волнует? Тут Джон залился краской, нижняя губа его задрожала.

— Мама... я не могу приводить друзей в мою комнату.

Синди нахмурилась.

— Я как-то не думала об этом.

— Они не поймут.

— Хорошо. Картина отправится в спальню. Джон едва сдерживал слезы.

— Извини, мама.

Она потрепала его по голове.

— Все в порядке, Джон. Некоторые из твоих друзей действительно не поймут. Главное, чтобы понимал ты. Мисс Финч, Аманда — удивительно талантливая художница. Она продает свои картины коллекционерам и музеям всего мира, зарабатывая больше денег, чем многие отцы твоих друзей, которые каждый день ездят на работу. Когда я позировала для этой картины, я носила под сердцем Энн. Ты меня видел. Но ты был очень маленьким, чтобы помнить. Твой отец полагает, что это самый прекрасный портрет из тех, что он видел. Но мы не можем держать его внизу, мы можем показывать его только тем людям, которые понимают. И твоим друзьям не следует видеть его. В их возрасте это ник чему. Я перевешу картину.

— Мне очень жаль, мама. Я знаю, что портрет прекрасен. Дело в том... ребята будут думать, каким образом ты стала такой.

Синди улыбнулась и вновь взъерошила волосы сыну.

— Точно таким же, как и их мамы, иначе у тебя не было бы друзей.

— Мне кажется...

— Казаться тут нечему, Джон. Так получаются дети. Другого пути нет. Каждый мужчина, женщина и ребенок появились на земле тем же способом, каким мы с твоим отцом сделали тебя, Энн, Морриса и Валери. И, возможно, сделаем тебе еще братика или сестричку.

— Ты хочешь сказать, что вы этим еще занимаетесь?

Синди не могла не рассмеяться.

— Конечно. А ты думал нет?

— Я...

Разговор с сыном Синди повторила Аманде и Дицу за обедом в студии художницы.

— Я, между прочим, давно хочу сказать тебе, что мне пора вновь нарисовать тебя. Сколько тебе тогда было лет?

— Двадцать шесть.

— Самое время повторить.

— Я не против. Подарю Анджело на Рождество.

— Приступим, как только пообедаем. Сегодня же выберем позу, и я сделаю набросок.

Когда Синди села на возвышение, а Аманда взялась за огромный блокнот и уголь, Диц, с бокалом бренди в руке, оценивающе оглядел Синди. Он знал, что ему она больше не отдастся. Диц мог провести ночь с Амандой, но Синди стала для него запретным плодом.

— Ты как хорошее вино, — подал он голос. — С годами становишься лучше.

— А ты как Библия, — не осталась в долгу Синди. — Сплошной набор штампов.

— Очаровательная женщина. У меня есть к тебе деловое предложение. Ты слышала о Марке Линсикомбе?

— Фамилия знакомая. Он торгует произведениями искусства... Да, слышала.

— Марк думает, что мог бы присоединиться к нам. Связи у него потрясающие. А его вкусу можно только позавидовать. Между прочим, он один из самых известных коллекционеров нэцкэ. Ты знаешь, что это такое?

— Маленькие японские скульптуры из слоновой кости.

— На Западе Линсикомб — ведущий эксперт по нэцкэ. Так или иначе, он ищет партнеров. Ты с ним поговоришь?

Синди пожала плечами.

— Почему нет?

1

— Он совсем рехнулся, — говорил Лорен Питеру Бикону. — «ХВ 2000» — кусок дерьма.

— Это еще не все, — поддакнул Бикон. — Он хочет полностью переоборудовать завод, выпускавший «сандансеры», заставив цеха роботами Сварщики-автоматы. И не только это. Для того чтобы работать с материалом на основе эпоксидной смолы, мы должны освоить совершенно новую технологию. Во всей автомобилестроительной индустрии никто не собирается использовать такие материалы. Автомобили будут обходиться нам по двадцать тысяч долларов каждый, если только мы не вбухаем миллионы в технологическое оборудование, которое будет производить огромное количество пластика.

— Если он кому-то понадобится, — хмыкнул Лорен.

— Биллу Лиру. Незадолго до смерти он проектировал новый самолет бизнес-класса, названный им «лир фэн». Большой пропеллер сзади с приводом от двух турбин. Предполагалась, что летать он будет с той же скоростью, что и реактивный самолет того же класса, а стоить в два раза дешевле. Секрет состоял в том, что фюзеляж Лир намеревался изготавливать из такого же пластика на основе эпоксидной смолы, прочного, как алюминий, но гораздо более легкого. Человек безо всякого напряжения может поднять автомобильное крыло, изготовленное из этого пластика.

— Зато и стоит он целое состояние.

— Если освоить массовое производство, то нет, — возразил Бикон.

— Мы говорим о десятках миллионов долларов.

— Скорее о сотнях миллионов, — поправил его Бикон.

— На меня давят со всех сторон, — вздохнул Лорен. — Моя дочь хочет, чтобы я строил этот автомобиль. Моя... Энн хочет того же. Господи, я думаю, что и моя жена не откажется проехаться на нем.

Бикон приподнял одну бровь.

— Есть еще один нюанс, который не следует упускать из виду.

— Какой же?

— Если «ХВ 2000» провалится, на карьере Анджело Перино будет поставлен крест.

— Может, ради этого стоит и потратиться. Допустим, мы сделаем инвестиции в производство нового пластика. Сможем ли мы его продать?

— Возможно. Его можно использовать в разных сферах. В самолетах...

— Или автомобилях, — добавил Лорен.

— Или автомобилях. Тут надо смотреть правде в глаза. Он может произвести переворот в отрасли. Но не надо забывать, что Анджело иной раз заглядывает слишком далеко вперед. Он собирался построить автомобиль с турбинным двигателем.

— "Бетси".

— Ему свойственны ошибки. Может, нам следует им прикрыться. Если все будет удачно, мы получим источник прибыли. Если он потерпит неудачу...

— Пит... он живет с моей дочерью. Я хочу взять его за жопу! Я не знаю, чего я хочу больше, миллиардных прибылей в случае успеха этого «2000» или провала Перино. Меня устроит любой исход.

2

Бетси настояла на том, чтобы сопровождать Анджело на его встречу с Марко Варальо, дизайнером автомобильных корпусов, рисунок которого она показывала дилерам в апреле.

Анджело пришлось лететь в Лондон, а уж оттуда они оба отбыли в Турин. В отеле они сняли два номера, чтобы никто не подумал, будто они спят вместе. После того, как Лорен узнал об их отношениях, они стали вести себя более осмотрительно. К примеру, Синди могла получить от «анонимного доброжелателя» ксерокс листа регистрационной книги с записью Sig./Sig. raAngelo Perino. Ни Анджело, ни Бетси такого не хотели.

Варальо принял их в студии, огромной, залитой солнцем комнате, большую часть которой занимали большущая чертежная доска и глиняные модели автомобилей, причем одна из них — в натуральную величину.

— Будет смонтирована на каркасе «фольксвагена», — пояснил Варальо, указав на полноразмерную модель.

Небольшого роста, широкоплечий, очень подвижный, седовласый, он буквально кипел энергией и энергично жестикулировал при разговоре. С английским он был явно не в ладах. Анджело мог бы перейти на итальянский, но тогда Бетси не поняла бы ни слова.

Варальо перебрал стопку рисунков, лежащих на столе, вытащил один и отнес его к чертежной доске.

— Это каркас «ХВ-стэльена», так?

— Да, — кивнул Анджело. — Это «стэльен» без корпуса. Именно его мы и хотим использовать, с минимальной доработкой.

— Я так и предполагал. Вам понравился... да?.. эскиз, который я вам послал?

— Очень понравился.

— Я, правда, подумала, — подала голос Бетси, — а нет ли у вас альтернативных вариантов? Варальо заулыбался.

— Женщины любят ходить по магазинам. Не так ли? И никогда не покупают первое, что увидят. Конечно, я сделал несколько эскизов.

Просматривая их, Анджело и Бетси еще разубедились, что Варальо нравятся низкие автомобили с клиновидным капотом. Воздухозаборники он располагал под передним бампером.

Анджело это обеспокоило.

— Я водил гоночные автомобили с воздухозаборниками, размещенными у самой мостовой. Они собирают воду и грязь. И пыль. Почему не сделать узкий воздухозаборник на скосе капота?

— И испортить профиль?

— Предложенный вами профиль воздухозаборник не испортит. Я уверен, вы все сделаете так, будто воздухозаборник специально оказался там, чтобы автомобиль стал еще красивее.

— Кстати, на скосе давление выше, — вставила Бетси.

Варальо схватил карандаш и нарисовал узкую щель от крыла до крыла.

— Ширина определится аэродинамическими испытаниями. А воздух в салон будет поступать...

— Через боковые воздухозаборники. За дверями.

— Мне нравятся убирающиеся фары, — заметила Бетси.

— Слишком дорого, — покачал головой Анджело.

— Так поставьте их в плексигласовые гондолы, которые повторяют изгиб крыльев, — возразила она. — А так они портят профиль.

— Это хорошая идея, — кивнул Варальо.

— Мне нравится этот эскиз. — Бетси указала на автомобиль, еще более низкий в сравнении в тем, что демонстрировался в Детройте.

— Дайте мне три дня. Я изготовлю маленькую глиняную модель.

— У вас есть две недели, signer, — ответил Анджело. — Мне надо слетать в Японию.

3

В номере Анджело Бетси разделась и легла на кровать.

Анджело наполнил два стакана шотландским и один протянул ей, но она покачала головой.

— В чем дело? Хочешь что-то еще?

— Пока не могу пить, дорогой.

— Почему? Бетси улыбнулась.

— Я беременна. Нашим ребенком. Кого ты хочешь, мальчика ил и девочку?

Спрашивать, откуда такая уверенность, что ребенок именно его, не имело смысла. Анджело сел на кровать и взял Бетси за руку.

— Я очень рад, — прошептал он.

Что еще он мог сказать?

4

Лорен, голый, лежал на животе на кровати в спальне. С руками и ногами, крепко привязанными к стойкам изголовья и изножья. Совсем недавно он купил Роберте кучерской хлыст, и сейчас на заднице Лорена горели шесть красных полос.

Роберта удобно устроилась в кресле, курила сигарету и потягивала виски. На ней был только прозрачный черный бюстгальтер.

— Маленькая шлюшка опять беременна, — сообщил Лорен. — Утром звонила мне из Лондона.

— И что? Это же Бетси. Кто теперь ее накачал?

— Она не говорит, но я почти наверняка знаю кто.

— Так кто же?

— Анджело Перино.

Лицо Роберты окаменело, потом медленно налилось краской. Она встала, схватила хлыст и вытянула Лорена по заднице с такой силой, что брызнула кровь.

— О-о-о! Роберта! Не так сильно!

Она ударила второй раз, третий. Лорен закричал.

Им осталось только гадать, услышал ли его крик человек, в этот момент позвонивший в дверь. Роберта развязала Лорену левую руку и направилась к двери.

— Кого это еще принесло? — бормотала она, надевая халат.

Она узнала мужчину, который стоял на крыльце, освещенный лампой. Берт Крэддок. Доверенный слуга Номера Один. Сын секретарши, которая подслушивала все телефонные разговоры старика.

Одетый в белые кроссовки, синюю водолазку и коричневые брюки, Берт походкой напоминал танцора, двигался легко, на кончиках пальцев. Он рано поседел, а красная физиономия подсказывала, что он подкрепился спиртным, прежде чем заявиться к Хар-деманам.

— Вы помните меня, миссис Хардеман? Роберта холодно кивнула.

— Чем я могу вам помочь?

— Я хочу вам кое-что рассказать. Думаю, вас это заинтересует.

Она поколебалась, потом отступила в сторону, давая Крэддоку пройти, и провела его в гостиную.

— О, — воскликнул он, — как я мечтал о таком «стенвее». Вы не возражаете? — и, не дождавшись ответа, уселся за кабинетный рояль, взял несколько нот, затем сыграл какую-то мелодию.

— Так что вы хотели мне рассказать?

— Пусть послушает и мистер Хардеман. Роберта закурила «честерфилд».

— Хотите выпить? — Она прошла к бару, достала бутылку «Блэк лейбл».

— Шотландское? Да. Благодарю.

В гостиную спустился Лорен, в халате и пижамных штанах. При очередном шаге он иной раз морщился.

— Крэддок? Чем обязаны твоему появлению?

Крэддок не поднялся из-за рояля. Он сделал глоток из стакана, который принесла ему Роберта, и заговорил:

— Значит так... Ваш дед многим отличался от остальных, не так ли? В частности, он установил в спальнях своего дома в Палм-Бич видеокамеры и микрофоны. Установкой и обслуживанием оборудования занимался я. Теперь о главном, мистер и миссис Хардеман. Покойный Номер Один попросил меня зафиксировать все, что делается в вашей спальне. Что я и сделал. Любопытная получилась пленка.

— Вранье, — отрезала Роберта. Брови Крэддока взмыли вверх, он покачал головой и улыбнулся.

— Покойный Номер Один очень удивился, узнав, что его сын — мазохист, женившийся на садистке. Я могу процитировать вам фразы, которыми вы обменивались в ту ночь. Желаете?

— Незачем. — Лорен побагровел. — И ты говоришь, что пленка у тебя? Крэддок кивнул.

— Копия. У мистера Хардемана было три видеомагнитофона. Подсоединить один к другому и скопировать кассеты не составило труда.

— Кассеты... — повторила Роберта. — Значит, там не только мы?

Крэддок широко улыбнулся.

— Мистер Хардеман, ваша дочь — профессионал секса.

— С...

— С мистером Перино. Лорен вздохнул.

— Полагаю, тебе нужны деньги. — Он налил полстакана чистого виски и одним глотком выпил половину.

Крэддок скорчил гримасу и пожал плечами.

— Я лишь хочу восстановить справедливость, мистер Хардеман. Ваш дед обошелся с нами очень жестоко. Матери отписал чуть-чуть, мне — ничего. А ведь мы столько лет верой и правдой служили ему.

— И за определенное вознаграждение ты готов вернуть мне пленки?

— Да.

— Сколько?

— Я думаю, двести тысяч — реальная цена.

— Абсолютно нереальная. Но допустим, я заплачу. Где пленки и когда я их получу?

— Пленки, разумеется, во Флориде.

— И ты собираешься привезти их сюда?

— Если пожелаете.

— Хорошо.

— Пожалуйста, поймите, мы бедные люди. Билет на самолет, аренда автомобиля... — Крэдцок пожал плечами, вскинул руки. — Не могли бы вы выдать мне небольшой аванс?

— Почему нет? Я, правда, не знаю, сколько у меня наличных. Придется заглянуть в сейф. Подожди пару минут.

Роберта смерила Крэддока взглядом.

— Так что мой муж говорил на пленке?

— "О, дорогая, это великолепно! Повтори еще раз". А в другом месте: «Эй, не так сильно! Господи, больно!» А вы ответили: «Действительно больно, а?» Мне продолжать?

— А Бетси? Что они проделывали с мистером Перино?

— Ну... может, не стоит об этом? Роберта вдавила окурок в пепельницу.

— Как мы узнаем, что вы вновь не скопировали пленки и не придете за деньгами еще раз? Крэддок улыбнулся.

— Придется довериться мне.

— Черта с два. — Лорен возник в дверях, держа в руке револьвер «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра.

Крэддок вскочил.

— Вы что? — Он повернулся и бросился к двери, ведущей к черному ходу.

Лорен выстрелил. Пуля пробила левую ягодицу Крэддока. Он вскрикнул от боли, подпрыгнул, но не остановился, пытаясь выбраться из дома. Второй выстрел. Пуля попала в стену.

Лорен дрожал всем телом, вновь поднимая револьвер. У него дергались руки, прыгала челюсть.

Крэддок кричал и кричал.

Роберта выхватила револьвер у Лорена, прицелилась и выстрелила. Пуля попала Крэддоку в спину, подлопатку. Крики стихли.

Лорен направился к бару.

— Нет! — рявкнула Роберта. — Сначала мы должны привести все в порядок. Избавиться от тела и от машины. Сейчас пить нельзя!

— Я должен был это сделать, — пробормотал Лорен.

— Должен был, — согласилась Роберта. — Но не так коряво.

5

В дальнейшем никакой корявости Роберта не допустила. Когда тело нашли и опознали, полиция допросила их, поскольку Берт Крэддок служил у Номера Один. Но слишком уж тонкая ниточка связывала Крэддока и мистера и миссис Хардеман, поэтому тянуть за нее детективы не стали.

Точно так же поступили они и в отношении мистера Перино. В телефонном разговоре Анджело подтвердил, что знал Крэддока, но не видел его со времени последнего посещения дома Хардемана в Палм-Бич.

Миссис Крэддок горько плакала, но настаивала на том, что понятия не имеет, каким ветром могло занести в Детройт ее сына.

6

Тадаши Комацу не взялся за производство японского «ХВ 2000».

— Такой автомобиль можно продать в Соединенных Штатах или в Европе, но, думаю, больше нигде, — заявил он. — Вы будете его делать, мы будем, потом нам придется конкурировать. Рынок очень узок.

— Я надеялся, что мы сможем и здесь стать партнерами, — ответил Анджело.

Мистер Тадаши поклонился, но покачал головой.

— Другие компании, кроме вашей, разрабатывают пластики на основе эпоксидной смолы и технологию их производства при приемлемой цене. Но я отдаю предпочтение вашей технологии. Вы продадите нам лицензию на производство пластика на основе вашей технологии?

— О да. О да.

— Вы позволите пригласить в Штаты Кейджо Шигето? Он и его семья поживут в Америке год или два. Я очень уважаю его инженерный талант.

— О да. Если он согласится.

7

Синди вновь забеременела и хотела насладиться плаванием под парусом до того, как у нее вырастет живот. Билл Адаме научил Анджело и Синди азам управления тридцатипятифутовой яхтой «Ева», и вместе с Алисией они составили команду, которая могла выполнить любой маневр.

Билл предпочитал не выходить в море по уикэндам, поэтому в один из августовских вторников они отправились в западную часть пролива Лонг-Айленд и бросили якорь в бухте Литл-Нек. Пока Синди и Алисия готовили ленч, Анджело и Билл беседовали на корме.

— Обычно я не вспоминаю о бизнесе, когда выхожу в море, но на Уолл-стрит ходят слухи, что вы втягиваете «ХВ» в производство спортивного автомобиля.

— Да. Хочу расширить ассортимент. «Стэльен» оказался удачной моделью...

— Он спас компанию.

— Не буду спорить. — Анджело отсалютовал бокалом «мартини».

— Опять же говорят, что вы намерены изготовить корпус из пластика на основе эпоксидной смолы. Анджело кивнул.

— Он прочен, как сталь, и в два раза легче. То есть можно обеспечить требуемую мощность двигателем с умеренным расходом бензина.

— Хочу дать вам совет. Вы не будете возражать, если я дам вам совет?

— Отнюдь.

— Я говорил вам, что есть один инвестор в Нью-Джерси, который положил глаз на «ХВ». Зовут его Герберт Фроулих. Он президент «Фроулих и Грин, инкорпорейтед». За последние восемь или девять лет ему удалось завладеть контрольными пакетами акций шести промышленных корпораций. Не из гигантов, но и не маленьких. Ни одной из них больше не существует. Все их активы проданы, сами корпорации ликвидированы. Теперь, когда «ХВ» гораздо увереннее стоит на ногах, они изыскивают деньги для покупки ее акций.

— Большая часть акций принадлежит семье. А остальное — у фонда Хардемана. Они их не продадут.

— Как знать? Наличные иной раз выглядят очень уж привлекательно. Лорен Третий женат на женщине, которой может надоесть Детройт. Они могут поехать куда угодно и жить, как герцог и герцогиня Виндзорские.

Анджело покачал головой.

— Едва ли я могу как-то повлиять на ситуацию.

— Именно такой совет я и хочу вам дать: как повлиять на ситуацию. Вы хотите приобрести у «Шизоки» лицензию на производство пластика на основе эпоксидной смолы. Купите лицензию сами, производите пластик, а потом продавайте его «ХВ».

— Я вижу две проблемы. Во-первых, финансирование...

— Деньги мы найдем. Перино и Моррисы далеко не бедняки. У вас отличная репутация. Как и у «Шизоки». Если Тадаши Комацу продаст лицензию вам, вы получите более выгодные условия, чем «ХВ моторс».

— Вторая проблема — конфликт интересов, — продолжил Анджело. — Как сотрудник «ХВ» я не могу...

— Прежде всего компания должна быть в курсе ваших планов. Конфликт интересов обычно предполагает наличие неких тайных замыслов. И потом можно устроить все так, что мистер Тадаши не захочет продать лицензию «ХВ».

— Устроить?..

— Предоставьте это мне. Вам об этом знать не нужно.

8

На очередном заседании совета директора, как обычно, сидели за большим столом, а Анджело Перино и Питер Бикон — у стены.

Председательствовал Лорен. Роберта устроилась по правую его руку, Джеймс Рэндолф, профессор Мюллер и Александр Брайли уселись вдоль длинных сторон стола. Княгиня Энн Алехина заседание проигнорировала: чего лететь в такую даль ради рутинного мероприятия. Если в она прилетела, ее голос оказался бы единственным, на который не мог бы рассчитывать Лорен.

— Цель нашего заседания — решить, следует ли компании продолжать разработку «ХВ 2000», учитывая возникшие в последнее время серьезные затруднения. Как выясняется, проект теряет изюминку, ради которой все и затевалось. «Шизока», японская компания, у которой мы намечали купить лицензию на производство пластика на основе эпоксидной смолы, предназначенного для изготовления корпуса спортивного автомобиля, нам отказала. Без пластика вес автомобиля значительно возрастет. Поэтому нам не остается ничего другого, как отказаться от этого проекта.

Взгляды присутствующих скрестились на Анджело.

— Это несколько поспешный вывод, господин президент. Есть другие способы приобрести лицензию.

— Я хотел бы знать, почему «Шизока» отказалась продать нам лицензию, — подал голос профессор Мюллер.

Ответил ему Лорен.

— У мистера Тадаши сложилось впечатление, что наша компания может перейти в другие руки. Есть тут один охотник за корпорациями. Его репутация оставляет желать лучшего, а мистер Тадаши не хочет, чтобы разработанная его фирмой технология оказалась у тех, кому он не доверяет. Учитывая, что на данный момент большинство акций принадлежит мне лично и фонду Хардемана, совершенно непонятно, кто мог внушить мистеру Тадаши такую странную идею.

— Он предложил лицензию «ХВ», — уточнил Анджело, — при условии, что компания не перейдет под контроль других управляющих.

— Наши юристы с этим не согласились, — добавил Лорен. — Это условие противоречит американскому корпоративному законодательству. У компании нельзя отнимать право сменить руководство.

— А без этого пластика новый автомобиль не построить? — поинтересовался Брайли, бывший конгрессмен.

— На нем основывается весь проект, — кивнул Лорен.

— Пластик я нам обеспечу, — заявил Анджело.

— Каким образом?

— Мистер Тадаши не продаст лицензию компании. Но он продаст ее мне. Я зарегистрирую корпорацию, которая будет производить пластик и поставлять его «ХВ моторс».

— И сколько денег мы должны вложить в эту корпорацию? — полюбопытствовал Лорен.

— Ни цента, пока я не налажу производство. Моя компания будет производить эпоксидную смолу, изготавливать из нее корпуса для «ХВ 2000» и продавать их «ХВ». При этом их стоимость, возможно, будет ниже, чем при изготовлении на вашем заводе.

— Я, однако, не понимаю, — заговорил Джеймс Рэндолф, директор фонда, — как может сотрудник корпорации, не нарушая закона и этических норм, продавать что-либо своей корпорации.

Анджело поднялся и протянул Лорену лист бумаги.

— Вот мое заявление с просьбой освободить меня от обязанностей вице-президента «ХВ моторс». Если «ХВ» не собирается изготавливать «2000», я найду себе другое дело. Если собирается, я буду поставлять вам корпуса. Если вы по-прежнему заинтересованы в моих услугах, можете нанять меня в качестве консультанта. Мои юристы полагают, что в этом нет ничего противозаконного. Не нарушаю я и этических норм, поскольку выкладываю на стол все карты.

— Могу я спросить, где ты возьмешь средства на покупку лицензии и организацию производства пластика?

Анджело усмехнулся.

— Как ты знаешь, у меня есть свои деньги. Как и у Синди. Ей принадлежит весомый пакет акций «Моррис майнинг». К тому же я могу заложить принадлежащие мне акции «ХВ моторс».

— Совет директоров уже решил, что компания возьмется за производство «2000», — подвела черту под дискуссией Роберта. — Заботами мистера Перино мы слишком засветились. Пересмотреть свое решение мы могли лишь в том случае, если пластик для корпуса станет нам недоступен. Поскольку этот вопрос улажен...

— То и говорить вроде бы не о чем, — закончил фразу Лорен и повернулся к Роберте. — Ты думаешь, надо продолжать?

— Ничего же не изменилось. Наш только что подавший в отставку вице-президент затянул нас в эту историю.

— Очень хорошо. Я прошу совет директоров одобрить проведение переговоров по заключению контракта с мистером Перино. Его отставку я принимаю.

9

Роберта и Анджело выкроили минутку для разговора наедине.

— Когда-нибудь ты перехитришь сам себя, — усмехнулась Роберта. — Как я понимаю, этот пластик из эпоксидной смолы — единственное, что есть ценного во всем проекте. Как тебе удалось обломать японцев?

— Роберта, клянусь Богом, я тут ни при чем. Слух о возможном переходе компании в другие руки дошел до мистера Тадаши не от меня. Ты говорила мне об этом дельце из Нью-Джерси и о ваших с Лореном планах перебраться в Париж, но я об этом слова никому не сказал, ни здесь, ни, тем более, в Японии.

Роберта вздохнула.

— Ладно. Будем считать, что так оно и есть. Лучший кусок достанется тебе.

— Возможно.

— Поклянись мне кое в чем еще.

— В чем же?

— Поклянись, что Бетси носит не твоего ребенка.

Анджело кивнул.

— Клянусь.

Роберта долго сверлила его взглядом.

— Я тебе не верю, — наконец вырвалось у нее.

— Ты задаешь трудные вопросы, а потом сомневаешься в ответах. У меня тоже есть вопрос к тебе и Лорену. Можешь ты мне поклясться, что вы не имеете никакого отношения к смерти Берта Крэддока?

— Кто такой Берт Крэдцок?

— Благодарю, — кивнул Анджело. — Будем считать, что ты уже ответила на мой вопрос.

1

28 января Бетси родила мальчика. Анджелоне решился прилететь в Лондон. Слишком многие смогли бы сложить два и два.

Ее, конечно, не оставили одну. Из Амстердама приехал Макс ван Людвиг, с юга Франции — княгиня Энн Алехина.

Когда 3 февраля появился Анджело (прибыл на встречу с шестью английскими дилерами, торгующими «стэльенами»), княгиня Энн еще находилась в Лондоне. Бетси призналась ей, кто отец ребенка. Все трое сидели в гостиной квартиры Бетси, окна которой выходили на Риджент-Парк.

— Даже если бы я и хотела, то не смогла бы назвать его Анджело, так? — говорила Бетси. — Поэтому он стал Джоном, в честь твоего отца, Анджело. Джон Хардеман. Я, правда, не знаю, захочешь ли ты сказать отцу, что у него появился еще один внук.

— Я ему уже сказал. И знаешь, как он отреагировал? Позвонил Джейкобу Уэйнстайну в Аризону, мы зовем его дядя Джек, он управляет семейными активами Перино. Отец велел дяде Джеку выделить полмиллиона долларов в трастовый фонд для своего новорожденного внука. И инвестировать их в ценные бумаги, которые принесут солидный доход, чтобы мальчику было с чего начать взрослую жизнь. Такой же фонд есть и у меня. Я тоже попросил дядю Джека перевести из него в новый фонд еще полмиллиона. Маленький Джон уже миллионер, а когда подрастет, его состояние значительно приумножится. Дядя Джек — большой дока по части инвестиций.

Младенец мирно спал в колыбельке. Няня с двухлетней Салли ушли на прогулку в парк.

— Я его кормлю, — улыбнулась Бетси. — Первых двух не кормила, но доктор убедил меня, что Джона надо кормить. Поэтому приходится постоянно находиться при нем. Пообедаем у меня. Я пока не выхожу. Жду вас обоих. Семь часов вас устроит?

— Да. За ленчем я встречаюсь с дилерами, во второй половине дня — с банкирами, а к семи наверняка освобожусь.

Бетси с любовью смотрела на маленького Джона.

— Я же говорила тебе, что когда-нибудь рожу твоего ребенка.

2

После обеда у Бетси Анджело и Энн уехали в одном такси. Княгиня Энн Алехина остановилась в «Савое». Когда такси подкатило к отелю, Энн предложила зайти к ней, пропустить по рюмочке.

— При Бетси я не могла и заикнуться об этом. Бедняжке пить нельзя.

Она провела его в маленький темный бар, где они заказали коньяк. Даже в «Савое», где неординарные люди далеко не редкость, Энн притягивала к себе взгляды окружающих. Великолепная фигура (и это в пятьдесят три года), длинная норковая шуба, розовое платье из кашемира, двойная нитка жемчуга, безупречные манеры — в ней безошибочно узнавалась аристократка. Пусть она ею не родилась, но прилежно училась у тех, кто мог похвастаться древностью рода. И теперь элегантностью и утонченностью ни в чем не уступала своим учителям.

— Я не хочу сказать ничего плохого о твоей жене, но все-таки жаль, что вы с Бетси не можете пожениться. Вы очень подходите друг другу.

Анджело улыбнулся.

— В каком смысле?

— Оба умные. Знаете, чего хотите и как этого добиться. Не боитесь рисковать.

— Ее беременность в мои планы не входила. Собственно, с моей точки зрения, это случайность. Бетси этого хотела и...

— Она мне рассказывала.

— Я рад, что ей есть кому довериться. Мне кажется, ей одиноко. Я не смогу часто бывать у нее.

— Семьи у Бетси нет, только дети. Мой племянник — ничтожество. А о женщине, на которой он женился, не хочется даже говорить.

— Через пару месяцев я вновь стану отцом, — заметил Анджело. — Наш пятый. И последний. Синди тридцать пять. Пора и остановиться. Хотя... на Рождество она подарила мне свой портрет. Прекрасная картина. Ты слышала об Аманде Финч?

— Она рисовала Алисию. Обнаженной. Как я понимаю, эта художница очень талантлива.

— Она уже рисовала Синди, когда та носила нашего второго ребенка. В двадцать шесть лет. Да, обнаженной, с большим животом. А в прошлом году нарисовала вновь. В реалистической живописи Аманде нет равных. Синди выглядит на год или два старше, чем на первом портрете. Не больше. Роды совсем не состарили ее.

— Ты ее любишь.

— Естественно.

— Ты воспитывался в семье, где главенствовала любовь. И семья эта стала для тебя образцом. Я часто задумываюсь, а какими выросли бы мы с Бетси, если в не были Хардеманами. Номер Один был чудовищем. Номер Два — слабаком. Номер Три — подлец. В каждом поколении, не считая меня, рождался один ребенок. Бетси положила этому конец. Родила троих, хотя в законном браке лишь одного. Лорен ее за это ненавидит.

— Беда Лорена в том, что он ненавидит себя. Энн подняла бокал и игриво улыбнулась.

— Скажи мне, Анджело, со сколькими женщинами, носящими фамилию Хардеман, ты уже переспал?

— Мне бы не хотелось продолжать эту тему. Она покивала.

— С Бетси, это понятно. С Бобби, леди Эйрес.

— До того, как она стала Хардеман.

— Алисия с такой нежностью говорит о тебе. Роберта часто прилетает в Лондон одновременно с тобой. Я удивлена, что сейчас ее тут нет.

Анджело допил коньяк.

— Наш разговор становится слишком уж...

— Слишком интимным? Анджело, мне же хочется знать, что влечет к тебе женщин с фамилией Хардеман. С Бетси понятно. То, что ты не ее муж, для нее трагедия. Она постаралась забеременеть от тебя, исходя из того, что ты не оставишь мать своего ребенка. — Брови Энн изогнулись. — Многие жены тоже так думают.

— Оставить — не совсем точный термин, — уточнил Анджело.

— Перестанешь видеться с ней. Откажешь ей в любви. Вас связывает не только секс, не правда ли? Он кивнул.

— Да, разумеется.

— Ты... на двадцать лет старше ее?

— На двадцать один.

Энн знаком попросила официанта принести еще два бокала коньяка.

— Лорен убежден, что отец ребенка — ты.

— Я поклялся Роберте, что не я.

— И правильно сделал. Эта сучка вечно во все лезет Готова спорить, она сама спросила тебя.

— Спросила.

Энн протянула руку и коснулась указательным пальцем руки Анджело.

— Я знаю, что с моей матерью у тебя ничего не было. Ты точно переспал с одной из жен Лорена, но шестое чувство подсказывает мне, что в твоей постели перебывали все три. И его дочь. Ты хотел бы пополнить коллекцию, Анджело?

— Зачем?

— Чтобы я смогла при случае сказать Номеру Три: «Анджело Перино переспал со всеми женщинами в семье Хардеман».

— Не бог весть какая причина, княгиня. Мне такие игры не по душе.

— Ладно. Есть причина получше. В твоем послужном списке не только Хардеманы. Что-то тянет к тебе женщин. Почему я не могу испытать то, что досталось другим?

— Не предательство ли это по отношению к Бетси?

В глазах Энн отразилось искреннее изумление.

— Ты думаешь, что она спит только с тобой? Если забыть про психоаналитика. Ты встречаешься с ней несколько раз в год. Неужели ты полагаешь, что в промежутках она воздерживается от секса? Анджело... следуя твоей логике, ты предаешь жену всякий раз, когда ложишься в постель с Бетси, или предаешь Бетси, когда занимаешься этим самым с женой.

— А если я соглашусь, ты скажешь об этом Бетси?

— Как можно!

— Не будем ли мы в этот момент думать о ней?

— Разве тебе это помешает?

3

В прихожей ее «люкса» они поцеловались. Энн чуть разжала губы, и Анджело пропихнул язык ей в рот. Они простояли не меньше полминуты, изучая языки друг друга, прежде чем она повернулась и повела его в гостиную.

Энн сняла жемчуга, положила их на секретер, расстегнула молнию платья, стянула его через голову и осталась в черном прозрачном боди с чулками. Даже раздевалась княгиня Энн Алехина с присущей ей элегантностью. Со столика у окна она взяла бутылку и два бокала, плеснула в них коньяку. Когда она протянула Анджело его бокал, он обнял ее и поцеловал вновь.

Хотя этот необычный нательный костюм покрывал княгиню от пальчиков ног до подмышек, прозрачный материал ничего не скрывал. Длинные ноги. Маленькая грудь. Незагоревшие полоски кожи под бикини.

Энн открыла дверь спальни и изящным жестом пригласила Анджело войти.

Раздевался он под ее пристальным взглядом. Она помогла ему стянуть трусы, взяла пенис в руку и нежно сжала. Затем встала на колени и поцеловала его, чуть прикоснувшись губами.

Снова поднявшись, Энн выскользнула из боди и, к его изумлению, вновь надела туфли. Анджело думал, что лобок у нее выбрит, но ошибся. Он прошелся пальцами по ее половым губам. Гладкая, бархатистая кожа. Волосы она не просто выбрила, а удалила.

— Анджело, стандартная позиция мне не по душе. А тебе? И еще я не хочу торопиться. Ты, возможно, знаешь, чего мне хочется. Если нет, я тебе покажу.

Он подчинился. Они сели на кровать лицом друг к другу. Он широко раздвинул ноги, она положила ему ноги на бедра, также широко разведя их, и подалась вперед, их промежности сомкнулись, а его «игрунчик» полностью вошел в ее «дырочку». Потом Энн откинулась назад и попросила Анджело сделать то же самое. Когда ее колени оказались у него под мышками, а его — у нее, она нашла его руки. Они потянулись друг к другу, отчего он еще глубже вошел в нее. Так они провели полчаса, медленно двигаясь, чуть покачивая бедрами. Каждое движение вызывало новые, необычные ощущения. Ни один не кончил. Каждый раз, чувствуя, что оргазм близок, Анджело сдерживался, дабы не оборвать удовольствие.

Его будоражил и запах. Тонкий аромат духов, смешанный с легким мускусным запахом, идущим от ее тела.

Наконец Энн медленно закинула ноги ему на плечи и скрестила ступни за головой.

— Сейчас... — ровным голосом прошептала она.

Анджело как можно глубже вогнал в нее свой член, несколько резких ударов — и вот она, вершина блаженства, к которой они так медленно приближались.

Чуть позднее, под душем, Энн поцеловала его и улыбнулась.

— Да, теперь я понимаю это фатальное влечение. Признавайся. Каждая из ныне здравствующих женщин семьи Хардеман...

Анджело чувствовал, что может ей доверять. Он кивнул.

4

В марте Синди родила девочку, которую они назвали Мэри.

На следующей неделе в Гринвич прибыли Кейджо Шигето и его жена, Тошико. Дети должны были прилететь позже, по окончании учебного года. Пока же они остались с дедушкой и бабушкой в Токио.

Анджело решил поселить Кейджо в Гринвиче, где он мог всегда помочь своему японскому другу. Кабинет ему отвели в «Анджело Перино, инкорпорейтед», на Третьей авеню, и Анджело несколько раз ездил с ним в город на электричке.

Синди тоже хотела помочь Тошико освоиться, но подготовка к переезду пришлась на последние месяцы ее беременности, а в Америке Кейджо с женой появились через неделю после рождения Мэри. К счастью, необходимость в ее помощи, по существу, отпала. Обо всем позаботилась «Шизока». Японские компании покупали в Америке дома и сдавали их в аренду своим сотрудникам или сотрудникам других компаний на время их пребывания в Штатах. Кейджо снял дом в Кос-Кобе, полностью меблированный и готовый к вселению.

Синди, разумеется, предложила бы им другой район. Кейджо приходилось ехать три мили до железнодорожной станции, Тошико — около двух до продовольственного магазина или почты. В первые две недели японцы купили два автомобиля: «бьюик» и «крайслер». Кейджо ездил на «бьюике» до станции и обратно. Тошико повсюду разъезжала на «крайслере». Им нравились большие американские автомобили. Поначалу они не очень-то с ними управлялись, но все равно смело садились за руль.

Анджело решил использовать пустующие заводские площади в Данбери для установки оборудования, на котором предполагалось производить пластик на основе эпоксидной смолы для изготовления корпусных деталей «ХВ 2000». Производственный процесс не требовал громоздких станков и механизмов. Жидкое связующее пропитывало ткань, которая натягивалась нафибергласовые матрицы, чтобы превратиться в крылья, капот, дверцы и так далее. Двадцать и более слоев скреплялись эпоксидным клеем и после полимеризации становились корпусными деталями, прочными, упругими и легкими.

Ткань легко резалась ножницами или вырубалась по специальным шаблонам. Для производства деталей не требовались потенциально опасные механизмы, тяжелые подъемники. Разумеется, обращение с химическими компонентами требовало осторожности, но рабочие могли пройти соответствующий инструктаж. Высушенный после пропитки тканевый материал становился абсолютно безопасным, хоть используй его вместо клеенки в детской кроватке.

Для производства требовалась сотня рабочих, главным образом женщин. Маленький Данбери с энтузиазмом встретил Анджело Перино и Кейджо Шигето. Их пригласили выступить на обеде в Торговой палате и на ленчах в местных отделениях-клубах обществ «Ротари», «Кивание» и «Лайонс».

Корпуса для прототипа «ХВ 2000» Анджело намечал изготовлять в Данбери. После испытаний экспериментальных образцов «ХВ 2000» он собирался отсылать свернутый в рулоны пропитанный эпоксидной смолой материал в Детройт и наладить серийное производство корпусных деталей на заводе «ХВ моторс».

Для приобретения лицензии и производства материала Анджело зарегистрировал новую фирму и назвал ее «СИНДИ, инкорпорейтед».

5

Тошико быстро осваивалась в Штатах. На обед к Перино она пришла в плиссированной юбке и темно-синем пуловере, надетом поверх белой блузки.

— Сказывается пребывание в Гринвиче, — шепнула Синди Анджело, когда они ушли на кухню, чтобы смешать напитки.

Английский давался миниатюрной японке с трудом, но она не стеснялась своего произношения и постепенно расширяла поначалу небогатый словарный запас. Так что скоро ее уже понимали в местных магазинчиках.

— Джин, — кивнула она, попробовав «мартини». — Хараший. Лучша шотандского.

— Шотландского, — поправил ее Кейджо.

— Шочландского...

— Шотландского.

— Шотландского. Да. Харашо. Джин — очень харашо.

В полночь Анджело и Синди уже лежали в постели. Попытки Тошико говорить по-английски вызывали у них улыбку, однако они не могли не уважать ее стремление вписаться в жизнь страны, столь отличной от ее родной Японии. Они посмеялись, вспоминая, как Тошико коверкала некоторые слова.

Такие моменты, когда они ложились в постель, а не валились без сил, случались у Синди и Анджело все реже, поэтому они научились ценить их. Они лежали в объятиях друг друга, чувствуя своим телом тело другого, поскольку обходились без пижам и ночных рубашек.

— Дорогой... — прошептала Синди.

— М-м-м-м.

— Тебе хорошо? Анджело кивнул.

— И мне тоже. А должно ли так быть? Может, мы слишком уж захорошели? Ты так не думаешь? Лежим вот, всем довольные, умиротворенные. Я и представить себе не могла, что так будет. В 1963 году ты был вторым среди автогонщиков мира, и стал бы первым, если бы не та авария. Когда я тебя встретила, ты все равно оставался среди лучших. Я так любила гонки. Женщин в них не допускают, но мне разрешили стать тест-пи лотом. Раньше мы жили как на вулкане!

— Что-то я не понимаю, куда ты клонишь.

— Может, я тоже не понимаю, но у меня такое ощущение, что нас засосало болото среднего возраста, я имею в виду личную жизнь. В профессиональном плане приключений тебе хватает. Мы ходим под парусом, но Билл не участвует в гонках яхт. Такое плавание не будоражит кровь. Я бы хотела научиться летать, но мать пятерых детей...

Анджело заулыбался.

— Если в ты летала, то увлеклась бы фигурами высшего пилотажа. Да и я тоже... если в летал. Ты хочешь сказать мне, что тебе скучно, Синди?

Она пожала плечами.

— Это такая затертая фраза.

— А галерея?

— Я должна уделять ей больше времени. Слишком уж я полагаюсь на Дица. И Марка Линсикомба. Марк — отличный специалист. Слишком хороший, чтобы оставаться младшим партнером.

— Так почему бы тебе не бывать в галерее чаще? Ты доверяешь няне, не так ли?

— Да. К ней у меня претензий нет.

— Тогда...

Руки Синди прошлись по ее щекам, опустились вниз, на груди, приподняли их.

— Помнишь то место в «Крестном отце», когда Майк говорит Кэй, что разрешит ей задать один вопрос о его бизнесе, но только один?

Анджело кивнул.

— Она спросила, не он ли убил мужа своей сестры, и он солгал, ответив, что нет.

— Правильно. Ты позволишь мне задать один вопрос о твоей личной жизни?

— Да.

— Ты отец последнего ребенка Бетси?

Если Анджело и замялся, то лишь на секунду. Глубоко вздохнул.

— Да.

— Я так и думала, — спокойно произнесла Синди. — Я не собираюсь прощать тебя, потому что не думаю, что ты в чем-то виноват. Я могу понять. Бетси ослепительно красива. Умна. Энергична. И часто оказывается там, куда я попасть не могу. Кроме того, она Хардеман. Трахая ее, ты трахаешь весь клан.

— Извини, что так вышло, Синди.

— Я хочу доказать, как сильно я люблю тебя, Анджело. Я могла бы затаить на тебя зло, но вместо этого скажу, что тоже пару раз сходила на сторону. Если в ты работал в Нью-Йорке и каждый вечер возвращался домой, не думаю, что один из нас посмотрел бы на кого-то еще. Но так не получается. Ты ее любишь?

— Ну...

— Лучше бы любил. Ты должен любить мать своего сына. Я не возражаю... при условии, что меня ты любишь больше.

— Я люблю тебя больше, Синди. Гораздо больше. Она улыбнулась и протянула к нему руки.

— Покажи мне.

1

Два прототипа «ХВ 2000» слепили, по выражению Анджело, к концу февраля 1984 года. Он арендовал завод в Данбери, установил необходимое оборудование для подготовки жидкого связующего на основе эпоксидной смолы и пропитки тканевого материала, заказал в соответствии с эскизами Варальо матрицы для изготовления корпусных деталей и собрал два корпуса. Их отвезли в Детройт и установили на силовой каркас «стэльена» с модифицированным двигателем. Коробка передач, приборный щиток и салон остались такими же, как в «стэльене», так что эти два опытных образца еще не тянули на новую модель. Зато выглядели, как совершенно новый автомобиль. А модифицированный двигатель вкупе с облегченным корпусом позволял им показывать на полигоне рекордные скорости.

Бетси прилетела в Детройт и потребовала один из опытных образцов. Проехалась на нем по испытательному кольцу, по улицам Детройта, по мичиганским автострадам. Заработала один штраф за превышение скорости, а от второй преследующей ее патрульной машины ушла.

Новой разработкой заинтересовалась княгиня Энн. Вместе с Игорем она тоже прилетела в Детройт и лично испытала опытный образец. У Гросс-Пойнт их прижала к обочине и заставила остановиться патрульная машина. Энн пришлось предъявлять паспорт с визовой отметкой, чтобы доказать, что не она сидела за рулем желтого автомобиля, который пару ночей тому назад оставил далеко позади эту самую патрульную машину.

К ежегодной апрельской встрече дилеров компании не удалось изготовить по два «ХВ 2000» для каждого из них. Но два экземпляра успели подготовить и выставить в Кобол-Холле, укомплектованные «родными» коробкой скоростей, приборным щитком и интерьером салона.

Честь представлять автомобиль дилерам выпала Бетси. У них она пользовалась особой популярностью, многие помнили, как она принимала их два года тому назад. И когдаЛорен представил Бетси дилерам, они поднялись и встретили ее бурной овацией точно так же, как несколько минут тому назад встречали Анджело Перино.

2

Лорен и Роберта сидели бок о бок за главным столом. Роберту практически полностью скрывала от дилеров корзина с белыми гвоздиками.

— Зря ты втянула меня в эту историю, — пробормотал Лорен, глядя на Бетси.

В белом шелковом платье выглядела она великолепно. Подойдя к микрофону, Бетси ослепительно улыбнулась бурно приветствующим ее дилерам...

— Спокойнее, дорогой, — шепнула Роберта. — «2000» провалится. И тогда все вспомнят, чей это автомобиль. Позволь Бетси и Перино покупаться в лучах славы. Очень скоро их вино превратится в уксус. Оной к лучшему. Перино очень уж много себе позволяет.

Бетси произнесла короткую речь, в которой воздала каждому по заслугам. Реализацией проекта занимался Анджело. Аплодисменты. А подтолкнула его она. Аплодисменты. Потому что ее прадедушка пообещал, что компания разработает такой автомобиль. Аплодисменты. Проект не сдвинулся бы с места без поддержки ее отца. Аплодисменты. И помощи вице-президента по производственному обеспечению Питера Бикона. Аплодисменты.

— "ХВ моторс", ранее «Вифлеем моторс», всегда имела свою нишу в автомобилестроительном бизнесе, по существу, монополизированном Большой тройкой, потому что давала американскому потребителю то, что тот хотел получить. «Сандансер» был отличным автомобилем. «Стэльен» и ныне отличный автомобиль, об этом говорят цифры продаж. А теперь — автомобиль для тех американцев, которые хотят приобрести что-то выдающееся...

Я сидела за рулем этого чуда, дамы и господа. Это может подтвердить сотрудник полицейского участка Гросс-Пойнт, который не смог меня догнать. Я...

Бетси рассмеялась и взяла переносной микрофон из рук стоящего наготове техника.

— Не соблаговолит л и патрульный Билл Макинтош подойти ко мне?

Она спустилась с возвышения и подождала, пока патрульный доберется до нее, лавируя между столами. Он ел и пил с дилерами и уже не очень уверенно держался на ногах.

— Билл мне кое-что принес, — доверительно сообщила дилерам Бетси.

Патрульный в штатском подошел к ней, сунул руку в карман и достал полоску бумаги. Бетси шагнула к нему, поцеловала и помахала бумажкой в воздухе.

— Это квитанция на уплату штрафа за превышение скорости. И я этот штраф заслужила. Спасибо вам, Билл... Вы хотите надеть на меня наручники и препроводить в участок?

Патрульный, покраснев, покачал головой.

— Тогда оставайтесь рядом и давайте внимательно рассмотрим автомобиль, который вы преследовали той ночью.

Свет погас. «ХВ 2000» в луче мощного прожектора выкатился к Бетси.

Сидящие за столиками поднялись и захлопали в ладоши. Автомобиль был ниже, с более плавными обводами, чем тот, что они видели на эскизе. Но остался желтым. Он напоминал кота, изготовившегося к прыжку. Бетси и патрульный стояли за автомобилем, однако дилеры видели их головы и плечи.

— Он перед вами! — воскликнула Бетси. — «С-стэльен». «Суперстэльен»! Вы получите его в октябре. Сколько вы сможете продать?

3

— Шесть, — тихо ответил Том Мэйсон, обращаясь к жене и дилерам, сидевшим за его столом. — «БМВ» будут продаваться быстрее, чем этот красавец. На двух человек. Пластиковый корпус. Гоночный автомобиль. Мы его продадим, но не в больших количествах.

— Знаете, какой прок от этого автомобиля? — подал голос Грин, дилер из Олбани. — Люди будут приходить в салон, чтобы поглазеть на него. Его покупать не будут, зато купят что-то другое, выставленное рядом. Мы можем поставить в зале одну или две машины, чтобы привлечь клиентов. Но «ХВ» не такая уж большая компания, чтобы выпускать убыточный автомобиль.

— Вот что я вам скажу. Я сам буду ездить на нем. Теперь это будет мой автомобиль.

— На это не рассчитывай, Том, — возразила его жена.

— Почему?

— Во-первых, тебе придется всякий раз складываться вдвое, чтобы всунуть в дверь свою толстую задницу. А во-вторых, если я сяду рядом, то в кабине не будет места даже для пакета с продуктами. Это игрушка, а не автомобиль, Том. В Луисвилле не так уж много семей, которые могут позволить себе такую игрушку.

— Особенно, когда они поймут, что под этим обтекаемым корпусом двигатель и каркас «стэльена», — ввернул кто-то из дилеров.

— Но трансмиссия-то гоночная, — указал Мэй-сон.

— А цена, небось, как у «порше»? — спросил второй.

— За такую цену «порше» не купишь, — ответил Мэйсон.

— Но «порше» — это «порше».

— Эй! — воскликнул третий дилер, до того молчавший, совсем еще молодой человек. — А я вот не женат, так что для меня «суперстэльен» в самый раз. Куда бы я ни поехал на нем, люди будут обращать на меня внимание.

— Девушки, — улыбнулась жена Мэйсона.

— Вот такие. — Мэйсон мотнул головой в сторону Бетси.

— Ходят разговоры, что Бетси недавно родила от Анджело Перино, — заметил Грин.

— Тогда Анджело можно только позавидовать, — продолжил тему Мэйсон. — Этому парню я доверяю. «Стэльен» — его идея, он вытащил компанию из глубокой ямы. И только этим сохранил дилеров «Вифлеем моторс». Рано или поздно я бы отказался от «сан-дансера». Отличный был автомобиль, но времена-то меняются.

— Он уже не вице-президент. — Грин покачал головой. — Этого я не понимаю.

— Нет Перино-нет компании. Вот и все дела, — разъяснил ему Мэйсон. — Знаешь почему? Потому что он рожден для того, чтобы строить автомобили. Как Номер Один. И, думаю, Бетси. А вот у Лорена Третьего этого нет. Без Перино «ХВ моторс» не построит новый автомобиль. Если они действительно выгнали его, уйду и я.

4

Анджело и Синди сидели за столом у возвышения. Компанию им составляли Кейджо и Тошико, Алисия Хардеман и Билл Адаме.

Синди наблюдала, как Бетси берет квитанцию на уплату штрафа у патрульного из Гросс-Пойнт, потом наклонилась к Анджело.

— Тебя легко понять, — прошептала она. — Есть в ней что-то особенное.

Он сжал ей руку под столом.

— Спасибо, что поняла меня. Видишь, что она сейчас делает?

— Тыкает Лорена мордой в дерьмо.

— Именно так.

Билл Адаме повернулся к Анджело:

— Потрясающе красивый автомобиль. Вы действительно сможете выйти на уровень продаж, приносящий прибыль?

— Нет.

— Нет?

— Это автомобиль Бетси. О нем она мечтала всю жизнь. А теперь она и княгиня Алехина намереваются объехать на нем всю страну. Но даже они не смогут заставить людей покупать его. Америка еще не созрела для таких автомобилей. На рынке для них нет соответствующей ниши. «Тандерберд» поначалу также проектировался на двоих, всем нравился, но не продавался. Дело пошло, лишь когда его превратили в ванну на колесах.

— Так зачем ты брался за него, Анджело? Анджело искоса глянул на Синди.

— Бетси умеет убеждать. И потом проект принес немало пользы. Новый материал со связующим на основе эпоксидной смолы получил широкое признание и успешно применяется.

— А производишь его ты, — широко улыбнулся Билл.

— Не я один. У «СИНДИ, инкорпорейтед» много родителей.

— Самое время вспомнить, что у успеха родителей много, зато неудача — всегда сирота, — вставила Алисия.

5

Синди, поставив «порше» в гараж, ездила теперь на «С-стэльене» и быстро выявила его недостатки. Маленькое наклонное заднее стекло ограничивало обзор. Приходилось полагаться на выносные зеркала. Малая высота приводила к тому, что водители автомобилей, особенно трейлеров, идущих по соседним полосам, просто его не видели. Она научилась резко прибавлять скорость, чтобы проскочить мимо идущего справа трейлера. Это произошло после того, как дважды у водителей громадных грузовиков возникало желание перейти на свободную левую полосу, и ее «С-стэльен» едва не угодил под колеса.

Такое, кстати, случилось в Бостоне, и фатальный инцидент долго пережевывала пресса.

Марк Л инсикомб тоже решил приобрести «С-стэльен», поэтому Синди, отъездив три месяца, с разрешения Анджело продала своего «жеребца» Марку. Вскоре Марк столкнулся с такси на Лексингтон-авеню. Пластиковое крыло прогнулось от удара, но потом выпрямилось. В итоге таксист остался с помятым крылом, а «С-стэльен» после аварии выглядел как новенький. Об этом, спасибо прессе, также узнала вся Америка.

В свои тридцать три года Марк Линсикомб, маленький и энергичный, совсем облысел. От всей шевелюры остался лишь узкий венчик волос. Он носил круглые очки в золотой оправе и курил трубку. Постоянно ее чистил и долго, с любовью, набивал ароматным табаком.

Его появление пошло галерее на пользу. Как и говорил Диц, Марк обладал отменным вкусом, и его стараниями они расширили тематику продаваемых произведений искусства. Он купил свою долю в «ФКП-Гэллери», но истребовал, чтобы его инициал появился в названии. Диц уже стал обычным наемным работником, а Марк — владельцем, пусть и имеющим меньшую долю.

Марк по праву считался одним из ведущих коллекционеров и экспертов по нэцкэ, миниатюрным фигуркам, вырезанным из слоновой кости. Настоящие старинные нэцкэ стоили больших денег. В двадцатом столетии их производство поставили на поток, но и среди них встречались достойные экземпляры. Нэцкэ изображали мужчин и женщин, животных и птиц. Больше всего ценились двойные фигурки мужчин и женщин, занимающихся сексом.

Часть своей коллекции Марк выставил в галерее, другие нэцкэ предлагались на продажу. Синди опасалась, что нэцкэ превратят галерею в один из магазинчиков Пятой авеню, торгующих псевдовосточной экзотикой, но быстро убедилась, что вкус никогда не подводил Марка — все, выставляемое на продажу, действительно имело художественную ценность.

Как и ей, Марку досталось в наследство семейное состояние, поэтому он мог позволить себе собирать коллекцию и торговать произведениями искусства. Жил он не на те деньги, что приносила ему галерея.

На ленч Марк чаще всего приезжал в ресторан «Бык и медведь» в «Уолдорфе». Как-то он пригласил и Синди. Представил метрдотелю.

— Запомните ее. Это миссис Анджело Перино — Синди Перино. Если она придет без меня, посадите ее за мой столик.

Фирменным напитком заведения считался «мартини», подаваемый в огромном бокале. Благополучно разрешившись от бремени, Синди с легкой душой заказала «мартини» с «бифитером».

После того, как их обслужили, они несколько минут говорили о готовящейся выставке. Марк использовал свою квартиру точно так же, как и Синди: превратил ее в маленькую галерею для избранных покупателей. В отличие от Синди и Дица Марк не восхищался талантом Аманды Финч, а потому не хотел включать ее картины в готовящуюся экспозицию.

— Возможно, мы слишком часто выставляем ее картины, — признала Синди, — но она зарабатывает нам немало денег.

— Весомый довод, — кивнул Марк.

В таких ситуациях Синди никогда не могла определить, говорит он серьезно или подтрунивает над ней. Она улыбнулась и промолчала.

Марку вообще нравилось напускать на себя таинственность. Его улыбки, выражение глаз, мимика всегда что-нибудь значили, но что именно, догадаться никто не мог.

Вот и теперь он улыбался.

— Я хотел бы сделать тебе маленький подарок. Ты его примешь?

— Марк, пока не знаю. Какой подарок?

Он вытащил из кармана пиджака мешочек из красного бархата, перетянутый тесемкой, и протянул ей.

Синди открыла мешочек и достала нэцкэ. Крошечная скульптура свободно уместилась бы в кубе со стороной в полдюйма, но даже в столь ограниченном объеме мастеру удалось показать мельчайшие детали. Мужчина и женщина занимались сексом. Женщина лизала конец мужчины, средний палец правой руки мужчины зарылся в «ежик» женщины. Фигурки отражали напряжение момента.

Синди сразу поняла, что нэцкэ стоит не одну тысячу долларов. Стоило ли принимать столь эротичный подарок? Стоило ли менять характер их отношений?

— Не знаю, что и сказать, Марк.

— Скажи, что, по твоему разумению, эта нэцкэ прелесть.

Синди кивнула.

— Прелесть.

— Ей примерно сто лет. Сработал ее один из лучших резчиков. Он вроде бы специализировался в таких сюжетах.

— Даже не знаю, могу ли я принять от тебя такс подарок.

— В чем суть сомнений?

— Ценность.

— Я хочу, чтобы ты его приняла.

— Что сие должно означать, Марк? Что это парой могли бы быть ты и я? Он покраснел.

— О, нет! Хотя... хотя я не могу представить себе ничего более прекрасного. Но нет. Я просто подумал, что это один из лучших экспонатов моей коллекции и захотел отдать его тебе — в знак уважения.

Синди улыбнулась.

— Что-то твоему голосу недостает искренности. Марк взял нэцкэ, повертел в руках.

— Не буду скрывать, я бы хотел, чтобы мы стал" близкими друзьями. — Он отдал нэцкэ Синди, и его рука задержалась на ее руке.

Синди убрала нэцкэ в бархатный мешочек и положила в свою сумку.

— Я благодарна тебе, Марк.

Она позволила ему стать ей близким другом.

1

— Лорен еще не решил, радоваться ему или печалиться, — пояснила Роберта.

Она и Анджело обедали в его номере. Поскольку официант не мог прийти без вызова, Роберта разделась до пояса и чулок. Ей нравилось представать перед Анджело во всей красе, и она уже пожаловалась, что такое случается слишком редко. Роберта и представить себе не могла, что у него уже не было ни малейшего желания любоваться ею. Встречи наедине он воспринимал как тяжелую работу. К тому же Анджело подозревал, что Роберта могла подтолкнуть Лорена к убийству Берта Крэддока. Он также не знал, что послужило истинным мотивом ее появления у него в номере.

Лорен улетел во Флориду на встречу с дилерами южных штатов, поэтому Роберта смогла заглянуть к Анджело, остановившему в «Ренессанс-Центре». В определенном смысле Роберта напоминала ему Бетси: он тоже не знал, что произойдет, если он откажется встретиться с ней, какая за этим последует реакция.

Анджело не мог заставить Роберту одеться, но и смотреть на нее не хотелось. Он знал, что она хочет использовать его, и понимал, что деваться ему некуда.

— Причина для радости у него есть. «С-стэльен». Роберта пожала плечами.

— Он едва не устроил прием с шампанским в честь остановки производства.

— Отличный парень этот Лорен. Вбил свой гвоздь в гроб «суперстэльена».

— То есть?

— То есть не поленился направить во все газеты и журналы статьи, расписывающие, какой неудачный получился автомобиль и как опасно на нем ездить. Сам-то он оставался за кулисами, не засвечивался. Однако расправился с «суперстэльеном» точно так же, как Надер в свое время с «конвейром».

— Тут ты не прав, Анджело.

— Черта с два. Неужели он думал, что мне не удастся это выяснить?

— У него есть причина ненавидеть тебя.

— А мне плевать.

— На него мне тоже плевать. А на себя — нет. Выживание «ХВ моторс» для меня важнее, чем для него.

— А вот мне без разницы. Выживет «ХВ моторс» или не выживет, мне до этого дела нет.

— Не болтай ерунду, — возразила Роберта. — Ты не раз говорил, что главное для тебя — строить автомобили. Да ты бы скорее строил автомобили, чем трахался. Отними у тебя эту возможность, и жизнь кончится.

Анджело тяжело вздохнул.

— А «ХВ» — единственная компания, под крышей которой я могу строить автомобили так, как мне этого хочется.

— В Большой тройке тебя возьмут на работу с распростертыми объятиями. Но тебе придется соотносить свои действия...

— ...с комитетами и комиссиями, — закончил он предложение. — А также с коллегами-менеджерами.

— Но Анджело Перино так не работает. Анджело Перино не любит большие организации, иерархия ему претит, он никого не хочет звать боссом. Это мне в тебе нравится. Я тоже никого не хочу звать боссом. И не буду.

— Я многое поставил на «С-стэльен». И мне понятно, почему Лорена радует провал проекта.

— Провалился не автомобиль, — поправила его Роберта. — Провалилась Америка. Страна еще не доросла до этого автомобиля.

— Это одно и то же. Как ни переставляй слова, результат-то один.

Роберта поднялась, подошла к окну. Постояла рядом. Ее могли видеть сотни людей, выглядывающих из окон огромного «Ренессанс-Центра». Анджело поспешно задернул портьеры.

Роберта улыбнулась, давая понять, что нисколько не возражает против того, чтобы на нее смотрели посторонние. Вернувшись к столу, она вновь принялась за еду.

— Со «стэльеном» возникли сложности.

— Ему четыре года. Я сам хотел, чтобы мы выпускали несколько лет одну и ту же модель, дабы не отпугивать покупателя. Кому охота ездить на модели прошлого года? Кое-какие изменения вносились, но, по существу, мы выпускаем все тот же «стэльен» образца восемьдесят первого года. Пора полностью менять модель. Но Лорен и его совет директоров на это не пойдут.

— Деньги. — Роберта пожала плечами.

— В любом бизнесе надо тратить деньги.

— Они не хотят производить автомобиль с корпусом из пластика. Говорят, что ты будешь на этом настаивать, так как тебе принадлежит лицензия «Шизоки» на производство пластика.

Анджело пожал плечами.

— На моем месте Лорен и его совет директоров именно так и поступили бы. Сами они всегда готовы обмануть ближнего, вот и думают, что остальные ничем от них не отличаются.

— Давай не переходить на личности. Так что бы ты сделал со «стэльеном»?

— Полностью изменил бы внешний вид. Уменьшил высоту. Спрос на американский семейный автомобиль резко упал. Семьи, в которых шесть человек и больше, покупают минивэн. Взгляни на мчащиеся по шоссе автомобили. В девяноста процентов из них в салоне один человек.

— Совершенно новая модель, — кивнула Роберта.

— Которую мы не сможем и продать по разумной цене, используя устаревший завод, на котором изготавливались «сандансеры». Я говорил о роботах-сварщиках и прочих чудесах автоматизации. Это очень важно, Роберта. Ты ведь хочешь, чтобы компания выжила? На носу двадцать первый век. «ХВ» должна стать компанией, достойной нового столетия.

— Ты вернешься на пост вице-президента, если все твои условия будут приняты? " — Нет. Нам с Кейджо хватает эпоксидного пластика. На той неделе мы сдаем очередной самолет. В «ХВ» я остаюсь консультантом, причем хорошо оплачиваемым. Я даю рекомендации, а уж они решают, следовать им или нет. Роберта, я сыт «ХВ» по горло. Компания приносит мне одни разочарования. Не говоря уже о личной неприязни Л орена и его приспешников. Они только и ждут удобного момента, чтобы наброситься на меня. Я должен все время оглядываться. Надоело. Не надо мне этого.

— Но ты не строишь автомобили. Как же с заветным желанием?

— Может, поеду в Японию. Поработаю с «Шизокой».

— Не тешь себя ложными надеждами. Ни одна японская компания не позволит тебе работать самостоятельно.

— А Лорен позволит?

— У Лорена два варианта. «ХВ моторс» вновь идет ко дну. Он должен или что-то поменять, или продать акции.

— Эти стервятники все еще здесь?

— Они полагают, что смогут купить компанию по дешевке, а потом продать частями с немалой для себя выгодой. — Она улыбнулась. — Если контрольный пакет перейдет к ним, они прежде всего предложат тебе президентство.

Анджело покачал головой.

— И позволят строить автомобили? Я в этом сомневаюсь.

— Пора бы тебе поступиться гордостью, Анджело, и прикинуть, что к чему. Ты вновь сможешь стать вице-президентом, причем с очень широкими полномочиями.

Он снова покачал головой.

— Хватит, Роберта. Зачем мне неприятности на свою голову? И потом с чего ты взяла, что Лорен и его лакеи...

— Тогда придется все тебе разжевать, раз у самого ума не хватает. Дилеры, дорогой. Чертовы дилеры на твоей стороне, как и Бетси. Если они уйдут...

— Ничего не останется.

— Правильно. Нет дилеров — нет компании. Тихо, как на кладбище. Я могу преподнести тебе компанию на блюдечке, — продолжила она. — Позволь мне самой разобраться с Лореном. А вот ты сегодня разберись со мной. — Она приподняла грудь. — Мы проведем славный вечерок. Лучше меня у тебя никогда никого не было.

— Ну и самомнение же у тебя.

Отделаться словами ему не удалось. Она не привыкла отказываться от задуманного. А превращать ее во врага Анджело еще не хотел. Поэтому Роберта взяла с него все, что смогла.

2

— Мистера Анджело Перино предоставь мне, — бросила Роберта мужу. — А теперь давай займемся более важным делом. Ты знаешь, чего я хочу. Можешь не раздеваться. Приступай.

Она подняла юбку, стянула трусики и раздвинула ноги. Лорен положил пиджак на стул, опустился на колени и зарылся в ее «ежик».

Роберта закурила «честерфилд», откинулась на спинку дивана.

Лорен пальцами раздвинул ее половые губы, принялся вылизывать клитор.

— У тебя получается все лучше, — проворковала Роберта.

— Сказывается практика. — Он помолчал. — Перино, значит? Неужели ничего другого не остается?

— Если мы не хотим, чтобы компания пошла ко дну. Нам придется занимать деньги. Вот тут Перино необходим. Без него банки не дадут ни цента. У тебя еще будет время как следует врезать ему по заднице.

— Врезать мне мало. Я хочу растоптать его.

— Так и будет.

Лорен кивнул и вернулся к прерванному занятию. Трудился он, не жалея сил, и Роберта с любовью взъерошила его волосы.

— Между прочим, поначалу тебе это не нравилось и ты соглашался лишь потому, что я просила тебя. А теперь ты, видать, получаешь от этого удовольствие.

— Угу! — пробормотал он. — М-м-м-м.

— Как хорошо, что тебе нравится то, что нравится мне. Потому что нам жить вместе до скончания дней. Мы повязаны убийством, дорогой. А перспектива провести остаток жизни в мичиганской тюрьме меня не прельщает.

3

— В долгах «ХВ моторс» есть еще один плюс. В этом случае компания теряет свою привлекательность для акул. «Фроулих и Грин» дадут задний ход, узнав, что компания, на которую они положили глаз, заняла четыреста семьдесят пять миллионов долларов.

— Не знаю, как тебя отблагодарить.

Билл рассмеялся.

— Я же получу вознаграждение.

Они собрались пообедать в яхт-клубе «Индейская гавань». Билл и Анджело уже сидели в баре. Алисия и Синди еще не подъехали.

— Я взял опцион на участок земли. Мне хотелось построить завод вне Детройта, но мэр очень уж убедительно говорил о том, какой урон понесет город, если мы переместим компанию в другой регион. К тому же, наши поставщики привыкли поставлять свою продукцию в Детройт. Нам пришлось бы слишком многое менять.

— Ты знаешь, что среди жителей Гринвича образован клуб владельцев «С-стэльена»?

— Да. Они попросили меня выступить перед ними. А я не знаю, как ответить на вопрос, почему Синди и я теперь ездим на других моделях.

— А каким ты видишь новый «стэльен»?

— Размером он будет поменьше. Концепция шестиместного седана умерла, во всяком случае, для «ХВ». Многие не приемлют корпус из пластика, поэтому я вновь возвращаюсь к металлу. Двигатель останется прежним, к нему никаких претензий нет. Привод будет также на передние колеса. А вот внешний вид изменится разительно. «Стэльен» станет более приземистым. На днях вылетаю в Турин на встречу с Марко Варальо. Я думаю, он сделает то, что мне нужно. Двухдверный автомобиль на четверых, спортивная, но и не семейная модель.

4

Синди уговорила Анджело остановиться в Лондоне по дороге в Турин, чтобы навестить своего сына, и Бетси.

Выглядел малыш вылитым Перино. Указывая на Анджело, Бетси сказала ему, что это его папа. Ребенок вроде бы понял и позволил Анджело посадить его себе на колени.

Бетси хотела, чтобы маленький Джон с самого начала знал, кто его отец. Знали об этом и двенадцатилетний Лорен ван Людвиг, и трехлетняя Салли.

После того, как малышом занялась нянька, Бетси разлила по бокалам коньяк. Вместе с Анджело она подошла к окну, выходящему на Риджент-Парк. Наряд ее состоял из синих джинсов и белой футболки. Бюстгальтеры она не жаловала.

Синди написала Бетси письмо, сообщив, что знает, кто отец ее последнего ребенка. Она выразила надежду, что Бетси привезет маленького Джона в Штаты, чтобы он повидал своих дедушку и бабушку, пока те не отошли в мир иной. Синди заверила Бетси, что всегда готова принять ее в Гринвиче, чтобы остальные дети Перино познакомились со своим сводным братиком.

— Я очень благодарна Синди, — прокомментировала письмо Бетси, — но все звучит так благородно, что в это трудно поверить.

— У Синди тоже был роман, по крайней мере один, — ответил Анджело.

— Слушай, у меня для тебя новости. Если ты собираешься провести эту ночь у меня... Извини.

— Жаль. Я на это надеялся.

— Я собираюсь замуж. Через месяц или два.

— Прости меня, но...

— Не беременна ли я? — прервала его Бетси. — Нет.

— Кто этот счастливчик? Бетси вздохнула.

— К сожалению, не Анджело Перино. Это трагедия моей жизни: я не могу выйти замуж за человека, которого любила, все еще люблю и всегда буду любить. Мне тридцать два года, и замуж за него мне уже не выйти. Я мать-одиночка с тремя детьми. Я слишком часто остаюсь одна. Я знаю, мой отец, и не только он, думает, что я не вылезаю из чужих постелей. На самом деле это не так. Большую часть времени я провожу с детьми.

— Кто он, Бетси?

— Очень приличный человек. Это большой минус, не так ли? Он в курсе всего, знает, что я тут же убегу к тебе, если с Синди что-то случится и ты меня позовешь. Несмотря на это, он готов помочь мне воспитывать детей.

— Как его зовут? Чем он занимается?

— Зовут его Джордж Невилл. Анджело, не смейся. Он виконт Невилл, и я, выйдя за него, стану виконтессой Невилл. Его семья до сих пор пребывает в ужасе, узнав, что он женится на разведенке с двумя детьми, рожденными вне брака. У него, кстати, тоже есть незаконнорожденный ребенок. Но это их как-то не смущает. Он юрист, специализируется в области патентного и авторского права. На четыре года старше меня. Анджело, он взял меня на рыбалку в Шотландию. И вот представь себе: я в высоких резиновых сапогах стою по колено в воде, пытаюсь что-то поймать, и тут он видит своего приятеля и знакомит нас. Подозреваю, что встречу эту он подготовил заранее, но не в этом дело. Его приятель — Чарлз, принц Уэльский.

Анджело допил коньяк.

— Надеюсь, он принесет тебе счастье.

— Я не могу сидеть и ждать месяц или два, пока ты приедешь вновь. Ты должен с ним познакомиться. Ты же захочешь изредка видеться с Джоном, а Джордж будет жить здесь. Анджело кивнул.

— Только не забывай, что я по-прежнему люблю тебя.

Он поцеловал ее.

— Я тоже люблю тебя, Бетси.

5

Анджело пообедал у Бетси, чтобы побольше времени провести с сыном. Маленький мальчик после обеда очень уж расшалился, и нянька увела его в детскую, чтобы искупать и уложить спать.

За обедом разговор не вязался. Насчет взаимной любви они успели поговорить раньше. Анджело рассказал о новом заводе. Бетси упомянула, что все еще ездит на «С-стэльене» и всем он очень нравится. Анджело умолчал о том, что Синди едва не угодила на нем под трейлер и что его тревожит возможность предъявления компании исков, обвиняющих ее в выпуске небезопасной продукции.

Уехал он в начале девятого, пообещав заглянуть в Лондон по пути из Турина.

Когда в отеле «Дьюкс» Анджело брал ключ от номера, портье протянул ему светло-синий конверт с вытисненным на нем гербом.

— Доставлен с посыльным, сэр. Из «Савоя».

Конверт он вскрыл только в номере. Он уже догадался, от кого письмо, хотя и не узнал герб. Он прочитал:

«Совершенно случайно оказалась в Лондоне одновременно с тобой. Я знаю, что эту ночь ты проведешь не у Бетси. Если хочешь выпить со мной бокал вина и... В любом случае позвони мне в „Савой“. Я вернусь в начале десятого. Энн».

Она ждала его в своем «люксе». Когда Анджело обнял и поцеловал ее в прихожей, наряд Энн состоял из черной полупрозрачной комбинации. Как и в прошлый раз, его возбудил запах ее духов. Они выпили по капельке коньяка и прошли в спальню.

Такая женщина ему еще не встречалась. Все ее чувства скрывала непробиваемая стена внешнего спокойствия.

Прежде всего она достала из сумки маленькую баночку с кремом, которым натерла свое интимное местечко. Когда Анджело прильнул губами к ее «киске», на него пахнуло тонким ароматом. А по вкусу крем чем-то напоминал бренди, вероятно, он содержал спирт. Анджело это понравилось. Где-то он прочитал, вроде бы у Филипа Рота, что лизать женскую «дырочку» — все равно, что лизать сырую печень, делать это можно, но трудно утверждать, будто она приятна на вкус. Поэтому крем со вкусом бренди пришелся весьма кстати.

Энн кончила дважды, но Анджело понимал это лишь по тому, как напрягалось ее тело и закрывались глаза. Стонать она себе не позволяла.

Потом в знак благодарности она промокнула помаду салфеткой, наклонилась над Анджело и начала поглаживать его пенис кончиком языка. Она покусывала. Сосала. Казалось, она вкушает новое блюдо, сдержанно и элегантно. Энн управлялась с его членом будто с ножом и вилкой. Все это было ему внове, а потому очень возбуждало. Когда Анджело кончил, она не стала глотать сперму, а выплюнула ее на салфетки.

Потом, голые, с бокалами коньяка, они посидели перед камином, в который вместо дров были поставлены две корзины с желтыми цветами.

— Получается, что раз в год, Анджело? Я считаю, ради такого можно и подождать. А ты?

— Хотелось бы почаще.

— То есть раз в год недостаточно?

— Постараемся что-нибудь придумать. Мы не можем афишировать наши отношения.

— Это все усложняет. Но, здесь ты совершенно прав, без этого не обойтись. У нас хорошие партнеры по браку. Однако эти моменты с тобой... они запоминаются. Между нами говоря, я частенько их вспоминаю.

— Я тоже.

Впервые Анджело увидел, как Энн закурила. «Голуаз», французские сигареты без фильтра, слишком крепкие по американским стандартам.

— Игорь находит блестящей твою идею вогнать «ХВ моторс» в такие огромные долги.

— Если мы хотим конкурировать, надо модернизироваться.

— Разумеется. Но Игорь имел в виду другое. Я получила предложение продать мои акции. По восемьсот пятьдесят долларов за каждую, что значительно выше их рыночной стоимости. Я не сомневаюсь, что такое же предложение сделали Бетси и Алисии, хотя они мне ничего об этом не говорили.

— Алисии сделали, — кивнул Анджело. — Бетси — сомневаюсь. Она бы мне сказала. Ко мне, разумеется, никто не обращался.

— Они обратились к Лорену и к фонду Хардемана. Ведь основной пакет у них. Но две недели тому назад предложение забрали назад.

— Дауж, мы испортили им настроение. Компания с долгами не так привлекательна для этих акул.

Энн затушила сигарету в пепельнице, после трех или четырех затяжек.

— На текущий момент ты их перехитрил.

— Нет. На текущий момент я заставил компанию сделать то, что необходимо, если она хочет удержаться на плаву. Четыреста семьдесят пять миллионов, которые мы заняли, со временем превратятся в самые ликвидные активы компании.

— Анджело... Лорен продаст свои акции. Фонд продаст. При всей моей ненависти к Номеру Один, мне далеко не безразлична судьба компании. Я не хочу, чтобы она попала в руки людей, озабоченных только тем, как бы повыгоднее продать ее по частям.

— Номер Один, конечно, не был ангелом — Анджело вздохнул. — Но я хочу, чтобы его компания выжила. Она нужна мне, Синди, Алисии... Лорену Четвертому. Мне есть чем удивить этих потрошителей. — Его улыбка не сулила ничего хорошего тем, кто хотел посягнуть на благополучие «ХВ моторс».

1

Строительство нового завода «ХВ моторс» требовало постоянного присутствия Анджело. Он вновь получил пост вице-президента с правом принимать любые решения, но знал, что его распоряжения могут остаться не бумаге, если он не будет лично следить за их выполнением.

В те дни, когда он отсутствовал, на строительной площадке его замещал Кейджо Шигето. Но японец мог лишь доложить Анджело о замеченных недостатках: его указаниям никто не подчинялся.

Анджело арендовал маленький «лирджет», на котором он и Кейджо мотались из аэропорта Уэстчестера в аэропорт Детройта и обратно. После тревожного звонка Кейджо Анджело мог попасть на строительную площадку буквально через несколько часов. Тем не менее он проводил вне дома гораздо больше времени, чем ему хотелось. Компания по указанию Анджело сняла два «люкса» в отеле «Рамада», неподалеку от строительной площадки, один для него, второй — для Кейджо. И ему слишком часто приходилось ночевать там.

2

Дети Анджело все больше свыкались с мыслью, что их отец не из тех, кто возвращается домой после рабочего дня. Впрочем, родители их друзей в этом не очень-то отличались от Анджело. В привилегированных районах Гринвича мужчины и женщины в большинстве своем не работали с девяти до пяти.

Джон, ему шел тринадцатый год, учился в частной школе для мальчиков. Энн — в такой же, но для девочек. Моррис, восьми лет, ходил в начальную школу. Туда же только что отдали и Валери. Так что днем в доме оставалась только двухлетняя Мэри. Нянька много гуляла с ней в парках или на побережье.

Синди начала проводить больше времени в «ФКП-Гэллери».

Марк Линсикомб оказывал все более сильное влияние на политику галереи. Он убедил Синди, что они должны арендовать второй этаж здания, в котором находилась галерея, установить спиральные лестницы, соединяющие этажи, и расширить спектр предлагаемых к продаже произведений искусства. Один из верхних залов заняли выставленные на стеклянных стендах нэцкэ. В двух других появилась английская живопись восемнадцатого и девятнадцатого веков: главным образом лошади, а также сельские пейзажи и сцены охоты.

— Тебе они не очень нравятся, мне тоже, — говорил Марк Синди, — но существенная часть наших клиентов их любит, мало того, готовы потратить деньги на их покупку. Ты видела их в домах Гринвича, не так ли? И в квартирах на Парк-авеню. Хорошо обеспеченные люди чувствуют себя очень комфортно в компании лошадей. Картины эти — произведения искусства, это общепризнанный факт. Кроме того, написаны они более ста лет тому назад.

— Они скучны, — возражала Синди.

— Все дело в твоем эклектическом вкусе, Синди. Я уверен, многие твои гости ничего не понимают, когда смотрят на картины, вывешенные в твоей квартире. А это нравится далеко не всем. Многим хочется просто любоваться картиной, а не гадать, что на ней изображено.

Он не ошибся. Традиционные собаки и лошадки расходились на ура.

В отличие от фотографически реалистичных картин на манер тех, что писала Аманда Финч.

А вот работы Аманды продолжали продаваться. С годами стало окончательно ясно, что ее конек — ню. Она приглашала позировать новых моделей-подростков, всегда с письменным разрешением родителей, почти всегда сеансы проходили в присутствии одного из родителей. Она нарисовала шестнадцатилетнего юношу и его двенадцатилетнюю сестру играющими в шашки и «монополию». Мысли о том, почему юноша-подросток и его сестра, еще девочка, играют в столь невинные игры голыми, будоражили воображение, а потому картины уходили быстро и по высокой цене. Синди поняла, что у Аманды уже выработалось чутье на покупателя. Она знала, что покупается, а потому рисовала то, что продается. Если сие означало отказ от творческой свободы ради денег, Аманда ничего не имела против. Ей нравилось, что на ее работы есть постоянный спрос.

Иногда Марк приезжал в Гринвич. К Синди он заходил крайне редко. Обычно с железнодорожной станции шел прямо к Аманде, куда приходила и Синди. Потом все втроем они отправлялись на ленч.

Три раза после ленча Синди и Марк возвращались к Аманде, чтобы провести час или около того в ее спальне. Чаще Синди с утра ехала в город, проводила какое-то время в «ФКП-Гэллери», шла на ленч с Марком, случалось, к ним присоединялся Диц или кто-то из художников, а потом коротала вторую половину дня в квартире Марка.

Наверное, со стороны казалось невероятным, говорила себе Синди, что женщина, вышедшая замуж за Анджело Перино, могла отдаться Марку Линсикомбу. У Анджело было все, чего не хватало Марку. Только Анджело слишком часто отсутствовал. А Марк всегда был под рукой. И мог отдавать ей свое время.

Он редко видел ее детей, но спрашивал о них, выслушивал ее истории о том, что они говорят или делают. Он убедил ее, что ему это интересно. Возможно, так оно и было В присутствии Анджело он вел себя очень скромно и задавал ему ненавязчивые вопросы насчет «ХВ»

Что Синди не нравилось, так это его трубка, с который Марк не расставался ни на минуту. И при первом удобном случае ее раскуривал. Синди требовала, чтобы он чистил зубы перед тем, как лечь с ней в постельНо запах табачного дыма въелся в его одежду и даже кожу. Пропадал он лишь после того, как они вместе принимали душ.

Любовником Марк был отменным. Он словно всякий раз не знал, сможет ли удовлетворить женщину, и доказывал, что сможет, себе не в меньшей мере, чем ей. При небольшом росте с корнем у него все было в порядке. Он частенько вносил изменения в их позы, чтобы добиться самого глубокого проникновения и самых острых ощущений.

Поскольку противозачаточных таблеток Синди не пила, он пользовался презервативами.

3

Осенью 1985 года дилеры получили модифицированный «стэльен». Он стал ниже, с более плавными обводами. Синди не возражала против того, чтобы поездить на нем несколько недель. Увеличилась и мощность двигателя. Практически все автомобили продавались с кондиционером, который забирал свою долю мощности. Приняли новый «стэльен» очень хорошо.

Специализированные и некоторые другие издания напечатали статьи о заводе, на котором изготавливался новый «стэльен». Дилеры сообщали, что многие покупатели обратили внимание на этот автомобиль, прочитав, что построен он на одном из самых современных автоматизированных заводов по самым высоким стандартам качества.

Новый «стэльен» принес Анджело Перино очередную порцию похвал. Эксперты и аналитики не оставили без внимания успех нового автомобиля.

4

1986 ГОД

Все, кто знал тринадцатилетнего Джона Перино, сходились во мнении, что он очень симпатичный парень. Высокий, мускулистый, черноволосый, с черными глазами, он играл в теннис и выигрывал соревнования по плаванию. Девушки им интересовались и уже названивали по телефону, причем иной раз разговоры затягивались на добрый час, и с другого конца провода доносилось хихиканье стоявших рядом подружек. Его приглашали в гости. Случалось, что не обходилось и без поцелуев.

Сондре Мид весной исполнялось пятнадцать, и родители пообещали, что ее гости будут гулять, как взрослые, то есть без присмотра. Ей же пришлось дать честное слово, что никто не напьется. В остальном никого ни в чем не ограничивали.

Миды жили в поместье. Сарай, в котором когда-то стояли кареты, превратили в гостевой зал. Родители Сондры устраивали там и свои вечеринки. Помимо прочего, там нашлось место столам для бильярда и пинг-понга, столу с рулеткой и бару. Последний на этот раз заперли на замок.

Сондра, которую обычно звали Баффи, пригласила Джона Перино. Он не был ее бойфрендом, она пригласила нескольких парней, но, когда Джон согласился прийти, не преминула объявить об этом всей Гринвичской академии.

— Знаешь, кто у меня будет!? Джон Перино!

— О-о-о!

Вечеринка началась в семь вечера. Синди намеревалась заехать в десять, чтобы забрать Джона, но мать Сондры сказала, что ей все равно предстоит везти домой одну из приглашенныхдевочек, которая живет около Перино, поэтому она с удовольствием подбросит и Джона.

Он прибыл в темно-бордовом кашемировом пуловере, белой рубашке с отложным воротничком и темно-серых брюках. И принес подарок, купленный Синди, — шелковый шейный платок.

Джон не был скромником и уже многое понимал. Так что, когда Баффи, получив презент, поцеловала его, он не покраснел.

Подростки не выказывали стеснения в общении с гостями противоположного пола. Мальчики и девочки не разбежались по разным углам. Они оживленно болтали, потом начались танцы. Баффи ждала, пока Джон пригласит ее. Он пригласил.

Светловолосая Баффи выделялась красотой среди девушек. Ростом она превосходила большинство приглашенных мальчиков, но не Джона. И формами Баффи уже напоминала женщину, а не молоденькую девушку. Губы она накрасила розовой помадой. Светлые волосы свободно лежали на плечах.

— Эй, Перино! — воскликнул один из парней, когда он и его девушка оказались рядом с Джоном и Баффи. — Ты задел меня на тренировке в четверг.

— Очень сожалею, Кен. Я не хотел. Я же извинился.

— Ты уверен, что это произошло случайно?

— Если в я сделал это специально, ты бы сейчас не стоял на своих двоих.

Баффи прижала Джона к себе.

— Ну ты даешь! — рассмеялась она.

Несмотря на обещание Баффи насчет спиртного, без него не обошлось. Один из мальчиков вызвал восторженные крики других, когда в ванной отвязал от ноги презерватив, заполненный водкой. Ее аккуратно перелили в два стакана. Получилось чуть больше полпинты.

Водку выбрали сознательно, поскольку от нее шел не такой сильный запах, как от виски или джина. Помимо презерватива, водку принесли и во фляжках.

— Около 300 граммов

Наливали ее в «пепси» и «кока-колу», а также в эль. Некоторые пили чистую водку.

Джон раньше никогда ее не пробовал, но отказываться не стал. Кен позаботился о том, чтобы щедро сдобрить водкой «коку» Джона.

Никто от спиртного не отказался. Но никто и не напился, для этого водки принесли слишком мало, однако через час вечеринка уже набрала обороты.

Несколько мальчиков начали скандировать: «Си-си-чки, си-си-чки!»

То есть предлагалось поиграть в игру. Мальчики спустились в подвал, где хранились различные инструменты. Девочки сняли свитера, блузы, бюстгальтеры. Каждый мальчик по очереди поднимался в гостевой зал с завязанными глазами. Одна из девочек брала его за руку и подводила к другим. Ему разрешалось ощупать грудь каждой и угадать, кто перед ним.

Все парни опознали Баффи: остальные девочки могли только мечтать о такой груди. Когда ее опознал Джон, она поцеловала его в щеку. Кроме нее, он не опознал никого. Некоторые мальчики уже играли в такую игру и смогли опознать нескольких девочек. Были среди подростков и пары, встречающиеся постоянно, так что эти ребята безошибочно угадывали своих девушек. Каждое названное имя сопровождалось взрывом хохота.

Потом наступило время другой игры, предложенной девочками: «Пи-си-чки, пи-си-чки!»

Теперь уже девочки отправились в подвал. Мальчики спустили брюки и встали вокруг бильярдного стола. Каждая девочка с завязанными глазами обходила стол, хихикая, хваталась за конец или мошонку и, краснея, называла имя.

Баффи подняла набухший член Джона левой рукой, правой провела по нему.

— Это Джон, — прошептала она.

Мальчики зааплодировали. Она поцеловала Джона в губы, прежде чем вернуться в подвал.

Чуть позже, в кухне, когда они добавили в «коку» чуть-чуть водки, Баффи взяла его за руку.

— Я узнала, что это ты. Я его потрогала. Теперь я хочу на него посмотреть.

5

Баффи не могла сдержать переполнявшие ее чувства. На следующее утро она первым делом позвонила своей лучшей подруге Линде Фалстафф.

— Господи! Ты не поверишь!

— Уж не хочешь ли ты сказать мне...

— Бог мой! Да! Это было прекрасно! Лучше, чем я могла себе представить! О Лин! Господи!

— Как тебе это удалось? Я хочу сказать... без свидетелей?

— Нам повезло. Феноменально повезло! Слушай! Мы с тобой смотрели на прошлой неделе «Честь семьи Прицци». Я похвал ила этот фильм родителям, даже не подозревая, какую мне это принесет пользу. Они пошли в кино и не могли вернуться раньше четверти двенадцатого. А всех забирали около десяти. Твоя мама...

— Моя-то прибыла ровно в десять.

— Правильно. А к четверти одиннадцатого остались только я, Джон и Маффи. Мама пообещала отвезти Маффи домой, потому что ее родители в тот вечер уехали в Нью-Йорк. Джон живет рядом с Маффи, поэтому мама пообещала отвезти и его. В общем, у нас был час, чтобы...

— А что делала Маффи? Стояла рядом и смотрела?

— Мы вылили ей в стакан оставшуюся водку, а сигареты у нее были. Так что Маффи сидела на скамейке, пила и курила. И не только не мешала нам, но еще и сторожила. Настоящая подруга.

— И что вы сделали?

— Ну... ты знаешь. То, что хотели.

— Баффи Мид, если ты мне сейчас все не расскажешь, я на тебя обижусь. Ты же помнишь о нашем уговоре? Та, кто попробует первой, все рассказывает, чтобы вторая не повторяла ошибок. Раз уж ты...

— Ладно! Мне самой не терпится все рассказать.

— Так как это случилось?

— Я должна признаться. Когда мы подошли... к этому самому, я перетрусила. Да и он тоже. Мы оба признались, что раньше ничего такого у нас не было. Он сказал, что необходимости в этом нет. Я спросила, хочет ли он, и он ответил, что да, хочет. После этого я не могла дать задний ход. Я же не динамистка какая-то. Поэтому я сказала, давай... и мы это сделали.

— Баффи, я тебя убью!

— Ладно, слушай. Первым делом нам, разумеется, пришлось раздеться. И мы разделись. Потом поцеловались. Потом он немного поиграл моими «буферами». Но... ты не поверишь... он был мягкий. Совсем не такой, как во время игры, когда я схватилась за него. Поэтому я взяла его в руки и потерла о свой живот. И он тут же стал большим и твердым.

— Во время игры я держалась за них. Но знаешь, никогда не видела.

— Лин, это просто чудо! Я хочу сказать, настоящий символ мужского могущества! Мы попробовали лечь на диван. Тесно. Тогда я залезла на бильярдный стол, он тоже залез на бильярдный стол, и... ну... ты знаешь.

— Да, знаю. Но ты рассказывай!

— Лин... все оказалось не так просто. Я раздвинула ноги, он лег на меня, попытался вставить, но... не получилось. Не влезало. А потом у него все опало. Руками я ему подняла его гордость, потом плюнула на конец, чтобы он стал более скользким. И сработало. Он вошел. А потом... Господи, Лин, это божественно! Он зашел в меня так глубоко!

— А больно не было?

— Было, но боль эта такая приятная! Говорю тебе, Лин, если в родители заявились в тот самый момент, мы бы довели все до конца, а уж потом стали бы каяться.

— Господи! Так вы обошлись без презерватива?

— Да, в следующий раз придется об этом подумать.

— Баффи! Как же тебе повезло! Джон Перино!

— Я его люблю, Лин. И он тоже любит меня. Мы решили пожениться после окончания школы.

6

Лорену ван Людвигу исполнилось четырнадцать. Его отец им гордился. Как и мать. Окончив начальную школу святого Георгия в Англии, он, как и было намечено, поступил в L'ecole St. Francois Xavier (Школа святого Франсуа Ксавье) в Париже.

По своему выбору Лорен Никогда не стал бы там учиться. Так же, как и в школе святого Георгия, где его частенько пороли сначала учителя, потом старшеклассники. Ему не нравилось играть в регби, бегать кроссы, грести. Но он все это делал, чтобы потом мыться под холодным душем. Он знал, что продолжит обучение во Франции, поэтому усиленно изучал французский и считался по этому предмету одним из лучших учеников. Преуспел он и в математике. А вот в философии и экономике особых успехов за ним не числилось.

В школе святого Франсуа Ксавье Лорена не били. И самым страшным наказанием для него стала скука. Французский он уже выучил, нюансы грамматики семнадцатого и восемнадцатого веков, отмеченные в пьесах Расина и эссе Монтескье, его не интересовали. В школе святого Георгия ему говорили, что Наполеон — чудовище, и Лорена удивило, что во Франции его почитали национальным героем. Учителя восторгались математическими способностями Лорена, но технических дисциплин в L'Ecole не преподавали. Школа имела явный гуманитарный уклон. Ценились и развивались умения рисовать, сочинять музыку и стихи, писать пьесы.

За территорию школы ученикам выходить запрещалось, кроме как на экскурсии в сопровождении учителя. Лорен побывал в Лувре, в Доме инвалидов, в других музеях, осмотрел знаменитые памятники Парижа.

Лорен, конечно, понимал, что родители стараются дать ему блестящее образование, но мечтал о дне поступления в американский университет, чтобы обрести свободу, которой, как он слышал, наслаждаются американские студенты.

В частных школах, куда отдавали его родители, он нашел себе новое имя В школе святого Георгия одноклассникам имя Лорен не понравилось сразу. И сам он, кстати, его не любил. Его стали звать Рен. Французы произносили Лорен как Лорон, и его могли звать Рон. Но он попросил одноклассников звать его Ван, от ван Людвиг. Они с удовольствием согласились. По-французски «ван» означало vin — вино. Вскоре даже учителя стали звать его Ван ван Людвиг. К неудовольствию отца он начал подписываться Ван Людвиг. Бетси забавляло его желание отделаться от своего имени, но она по-прежнему думала о нем как о Лорене Четвертом и не сказала отцу, что его внук поменял имя.

Ван унаследовал лучшие из генов Хардемана плюс те, что отличали Макса ван Людвига. Вырос он в красивого, высокого, хорошо сложенного юношу.

В четырнадцать лет Ван столкнулся с той же проблемой, которая волновала многих его сверстников: он созрел как мужчина, но не мог дать выход своей сексуальной энергии. Та же проблема возникла у его соседа по комнате Шарля Бизьена. Мальчики решили ее подручными средствами, заверив, однако, друг друга, что они «не такие» и при первой же возможности займутся девушками.

Порядки в школе царили жесткие. По коридорам ходили дежурные, которые в любой момент могли заглянуть в комнату. Поэтому первый, кто просыпался, скажем, в три часа ночи по малой нужде, будил второго. Они не отступали от традиций школы святого Франсуа Ксавье: вместо того чтобы идти в туалет, расположенный в дальнем конце коридора, писали из окна. Собственно, в школе окна и называли pissoirs. Тот, кто просыпался вторым, наказывался. Ему в рот попадали последние капельки мочи. Они сосали друг друга каждую ночь. То же самое происходило практически во всех комнатах.

Ван и Шарль были европейцами, так что крайняя плоть осталась при них. Они не могли представить себе, как мужчина может наслаждаться сексом, лишившись столь чувствительной части тела. Пощипывание и покусывание крайней плоти продлевало и усиливало приятные ощущения.

Анальным сексом они не занимались. Он их не привлекал, хотя некоторые из учеников этой элитной французской школы этим баловались. Для разнообразия Ван и Шарль на пару онанировали, иногда ублажали сами себя, иногда — друг друга.

Они считали себя неразлучными друзьями, которые не расстанутся до конца своих дней. Каждый, однако, заявлял, что найдет себе девушку, которую будет очень любить.

7

В тот вечер, когда Джон Перино лишил Баффи Мид девственности, отдав ей свою, Ван Людвиг и Шарль Бизьен сосали друг друга в сотый или сто пятидесятый раз. С учетом часовых поясов происходило это одновременно.

В этот же час Синди лежала в постели с Марком в студии Аманды. Бетси, только что родившая девочку виконту Невиллу и вновь забеременевшая от него, проснулась и разбудила Анджело. Муж Бетси уехал на несколько дней в другой город, и она не смогла устоять перед возможностью еще разок провести ночь с Анджело.

1

Лорен и Роберта приехали к Бетси на ленч в городской дом Невиллов, окна которого выходили на площадь Гросвенора. Дом, конечно, уступал тому, где находилась прежняя квартира Бетси с видом на Риджент-Парк, но места здесь было куда больше. С тремя детьми, Джоном Хардеманом и Шарлоттой и Джорджем Невиллами, в квартире жить стало невозможно. Мать виконта с неохотой уехала. Соседство с маленькими детьми ее не устраивало. Она забрала почти всю мебель, чему Бетси только порадовалась. По предложению Анджело, а подсказку он получил от Синди, Бетси взяла в консультанты Марка Линсикомба, который помог подобрать новую мебель и произведения искусства, превратившие дом в музей.

Тратила Бетси в основном свои деньги.

Ей уже стукнуло тридцать пять. По секрету от всех, за исключением Анджело и своего мужа, Бетси сделала операцию, лишившую ее возможности забеременеть вновь. Даже родив пятерых детей, она оставалась ослепительно красивой и, казалось, неподвластной возрасту.

В элегантности она, конечно, уступала княгине Энн Алехиной, однако виконтессу Невилл, пусть она и родила вне брака дочь и сына, представили английской королеве, и Бетси произвела на Ее Величество наилучшее впечатление, о чем не забыли упомянуть лондонские газеты...

На первое подали холодный свекольник. Лорен Третий пребывал в мрачном настроении.

— Ты действительно можешь сказать мужу, что это его дети, а не Анджело Перино? — спросил он.

— Что ты несешь, старина? — фыркнула Бетси. — Ты можешь утверждать, что я твоя дочь? Энн то вот тебе не сестра. А я — дочь? Или Номер Один подсуетился и здесь?

Лорен побагровел.

— Ты заходишь слишком далеко. Роберта вскинула руки.

— Вы оба, замолчите! Лорен... Бетси. Прошу вас. Бетси вздохнула.

— В семье Хардеман не знают, кто есть кто. Можно ли быть хоть в чем-то уверенным? Правда, одно я знаю наверняка. У тебя двое детей, папа, и оба они от Анджело Перино.

— Бетси? Ты свихнулась?

— Два «ХВ стэльена». Которые удержали компанию на плаву. Без них...

— С этим никто не спорит, — вмешалась Роберта. — По части автомобилей он гений.

— Скорее, гениальный вор, — бросил Лорен. — Он пытается украсть все, что принадлежит нам. Все! Когда же вы наконец поймете, что этот Перино — мафиози?

— Без него красть было бы нечего, — спокойно заметила Бетси. — Он вытащил из дерьма Номера Один, а теперь и тебя.

— Мы слишком доверились ему, — вставила Роберта. — И напрасно ты ни во что не ставишь своего отца.

— А что он такого совершил?

— Ты говоришь, что компания не выжила бы без «стэльенов». Так вот, если в не твой отец, никаких «стэльенов» и не было бы. Анджело Перино — инженер. Без умелого менеджмента он не получил бы денег, на которые строит свои автомобили.

— Если в не участие в проекте Анджело, нью-йоркские банки не ссудили бы компании четыреста семьдесят пять миллионов, — возразила Бетси.

— Только потому, что он путался под ногами. Я бы достал деньги и без него, — отрезал Лорен.

— Где?

— Мой друг Герберт Фроулих дал бы их мне. Бетси улыбнулась и кивнула.

— Тебе пришлось бы заложить все свои акции и акции фонда Хардемана. А Фроулих потребовал бы вернуть ссуду до того, как «стэльен» начал бы приносить прибыль. Ты бы не сумел расплатиться, и компания перешла бы к нему.

— А какие, по-твоему, планы у Перино?

— Он будет следующим президентом «ХВ моторс», — без запинки ответила Бетси.

— Только через мой труп.

— Так или иначе.

— Так тебя ждет большой сюрприз, шлюха. Когда я получу наличные... Бетси кивнула.

— Я знаю. Тогда не будет никакой «ХВ моторс», которая могла бы перейти к Анджело. Но не думай, что тебе так легко удастся обратить свои акции в наличные. Как бы чего не вышло.

— Мне это по силам, — гнул свое Лорен. — Вот увидишь.

2

Анджело и Бетси лежали в объятиях друг друга на огромной постели в его «люксе» в Токио. Анджело прилетел туда на переговоры с Тадаши Комацу. Бетси удалось прознать, когда Анджело будет в Японии и где остановится. Каким-то образом она сумела убедить мужа, что ей надо в Детройт. Он думал, она там и по сию пору. На самом деле Бетси лишь пересела в Детройте на самолет, вылетающий в Токио.

— Я не могла не повидаться с тобой. Он собирается продать свои акции.

— Что ж... контрольный пакет у него.

— Все так. Но с другой стороны... Давным-давно Номер Один дал моему отцу и Энн по десять процентов акций «Вифлеем моторс». Отец потерял половину, когда моя мать развелась с ним. Потом согласно завещанию Номера Один он получил еще двадцать пять процентов, всего получилось тридцать, но пять он отдал Роберте. Я получила пятнадцать процентов. Номер Один завещал три процента тем сотрудникам компании, которые, по его мнению, хранили ему верность. Тридцать пять процентов акций ушли в фонд Хардемана. Фонд будет голосовать так, как скажет отец, поэтому он и сохраняет контроль над компанией.

— Ты и Энн — попечители фонда, — напомнил Анджело, — но тех, кто возьмет сторону Лорена, больше.

— Рэндолф и Мюллер — креатуры отца, не говоря уже о том, что он ввел в состав попечителей и Роберту. Номеру Один хватило глупости разрешить отцу назначить попечителями Рэндолфа и Мюллера. В те годы он не обращал на фонд особого внимания.

— Итак, у тебя пятнадцать процентов, у Энн — десять, Алисии — пять и у меня два.

— Меньше половины, — подвела итог Бетси.

— Эти тридцать пять процентов могут оказаться более существенными, чем ты думаешь. Я говорил с Полом Бургером. У мелких акционеров есть права. На твоем месте я бы тоже пообщался с Полом. Мы можем получить место в совете директоров. Может, даже два.

— А в чем смысл?

— Видишь ли, я хочу сделать Лорену новое серьезное предложение. Поэтому я в Японии. Новый автомобиль. Совершенно новый. Автомобиль двадцать первого века.

Бетси поцеловала его в шею.

— Как часто я еще смогу быть рядом с тобой, любимый? К черту автомобили. Мы сможем поговорить об автомобилях и совете директоров в Лондоне, в компании Джорджа. Черт побери, а сейчас займемся любовью. Для чего я прилетела в Японию? Две ночи... максимум три. А потом домой. Скажи мне, что любишь меня, Анджело Перино! Скажи мне это, и я тебя вознагражу. Скажи мне это, и виконтесса Невилл, новая симпатия королевы, сделает тебе качественный отсос.

3

— Как только мы расплатимся с кредиторами, Фроулих вновь попытается завладеть компанией, — говорил Анджело Биллу Адамсу, которого пригласил на ленч во «Времена года».

— Фроулих положил глаз на завод, построенный тобой для производства «стэльенов», — кивнул Билл. — Он может продать его многим. Завод-то первоклассный. Любая компания из Большой тройки с удовольствием приобрела бы его. Его могут купить японцы, немцы, даже русские, если найдут деньги. В любом случае он...

— Фроулиху всего лишь надо прекратить производство автомобилей, — прервал его Анджело. — Покончить со «стэльеном».

Билл Адаме кивнул.

— Он сможет продать завод за ту сумму, что предложит за акции. А выручка от продажи остальных активов компании обернется для него чистой прибылью.

— Бетси говорит, что Лорен продаст свои акции. Более того, он прикажет попечителям фонда Хардемана продать акции, принадлежащие фонду. Назначал попечителей Лорен, поэтому они сделают все, что он скажет. И фонду выгоднее иметь сотню миллионов долларов наличными, чем...

— В этом все дело, — теперь прервал его Билл.

— В чем?

— В наличных. Допустим, компании «Фроулих и Грин» не удастся собрать сумму, достаточную для выкупа акций фонда Хардемана и Лорена. Тогда они предложат вместо наличных что-то другое: акции своей компании, векселя, закладные. Лорену, возможно, достанет глупости согласиться и на это. Но фонд, по законам штата Мичиган, может приобретать далеко не все ценные бумаги. И то, что предложит «Фроулих и Грин», скорее всего, не пройдет по критерию надежности.

— А если у них хватит наличных? — спросил Анджело. — Финансовые источники у них есть. Они уже распатронили не одну корпорацию. Возможно, они сумеют занять нужную сумму.

Билл Адаме улыбнулся.

— Я в этом очень сомневаюсь. На Уолл-стрит доверием они не пользуются.

4

Анджело освободил Кейджо Шигето от всех обязанностей, связанных с производством «стэльена». В который уж раз убедившись, что его японский партнер — первоклассный инженер, Анджело пришел к выводу, что Кейджо должен полностью сосредоточиться на новом проекте.

Они сидели в гостиной дома Перино: Анджело и Синди, Кейджо и Тошико. Японцы жили в Штатах уже пять лет, полностью освоились и не выказывали желания возвратиться на родину. Хотя и летали в Японию раз в год, повидаться с родителями.

Три авиастроительные компании использовали пластик на основе эпоксидной смолы для изготовления крыльев и фюзеляжей, и «Шизока» продлила действие выданной ею лицензии. «СИНДИ, инкорпорейтед» приносила устойчивую прибыль. Мало того. Тадаши Комацу по достоинству оценил изменения, привнесенные в технологический процесс «СИНДИ», и новое лицензионное соглашение больше напоминало договор о совместной работе. Мистер Тадаши по-прежнему верил, что эпоксидная смола будет использована при производстве автомобильных корпусов. «С-стэльен» служил тому подтверждением.

Все четверо как раз говорили об этом за предваряющим обед «мартини», когда Анджело неожиданно улыбнулся.

— Пластики революции не сделают. Для этого нужны более фундаментальные перемены. Кейджо согласно кивнул.

— Электромобили.

— На прошлой неделе я прочел две статьи в разделе бизнеса, в которых утверждалось, что таких автомобилей не будет никогда, — продолжил Анджело. — А я вот убежден, что их можно построить. Более того, необходимо. Не можем мы и дальше жечь углеводородное горючее. Даже если нефть не иссякнет, а рано или поздно такое произойдет, бензин дорог, кпд двигателя низок, а выхлоп загрязняет окружающую среду.

— А карикатуру ты видел? — спросила Синди. — Изображающую автомобиль, который тащит за собой трейлер с аккумуляторами?

— Химическими аккумуляторами, — уточнил Анджело. — Свинец, кислота. Кто же полезет в двадцать первый век с такой рухлядью? Они все равно, что механические пишущие машинки, а мир-то уже перешел на компьютеры.

— Хуже, — уточнил Кейджо. — Это парусники в век реактивной авиации.

— Топливный элемент, — широко улыбнувшись, внесла свою лепту в дискуссию Тошико.

— Одна из возможностей, — кивнул Анджело.

— А как ты собираешься использовать в качестве топлива водород? — спросила Синди. — Он же опасен. Дело может закончиться взрывом вроде того, что уничтожил «Гинденбург». И потом, где взять заправочные станции?

— Наиболее перспективные эксперименты проводятся сейчас с метанолом, который разлагается на двуокись азота и водород. Водород идет в топливный элемент, углекислый газ выбрасывается в атмосферу. Топливный элемент, который можно установить под капот обычного автомобиля, обеспечивает такую же мощность, как и восьмидесятисильный двигатель. Разумеется, он не лишен недостатков. Главный из них — стоимость.

— Есть и другие перспективные направления, — заметил Кейджо. — Схема с маховиком.

— Ты действительно думаешь, что «ХВ моторс» будет строить электромобиль? — спросила Синди. — Лорен...

— К черту Лорена, — отрезал Анджело. — Мы его построим, с Лореном или без.

— С ним у тебя будут производственные мощности и дилерская сеть, — уточнила Синди, — без него — маленькая компания, построившая в гараже экспериментальную модель.

— Так, между прочим, начинали «Эппл компьютере» и «Микрософт», — улыбнулся Кейджо.

5

— Красивый парень, — шепнула Аманда Синди, кивнув в сторону обнаженного Джона, стоявшего на возвышении в ее студии.

— Я думаю, он уже не мальчик, — так же тихо ответила Синди.

— В четырнадцать лет?

— Если вы будете стоять и обсуждать меня, я, пожалуй, уйду, — прервал их беседу юноша.

— Извини, Джон. — Синди отошла от Аманды и села на диван.

— Ты действительно хочешь, чтобы я тебя нарисовала? — Аманда углем делала эскиз. — Мне бы не хотелось, чтобы ты позировал мне, не имея на то желания.

— Это семейная традиция, — чуть улыбнулся Джон.

— Мы с ним об этом говорили, — вставила Синди. — Я не хочу, чтобы он думал, будто я его принуждаю.

— Я буду единственным в нашем классе, кого нарисуют в таком виде. Я не пошел бы на это, не будь вы известной художницей. Мне нравятся ваши портреты. И мамы, и отца.

— Должна тебя предупредить. — Аманда оторвалась от мольберта. — Мальчик, который позировал мне несколько лет тому назад, потом сказал, что сожалеет об этом. Его коробило, что одноклассники могли увидеть его картину в галерее.

— Мне стесняться нечего, — ответил Джон.

Синди и Аманда переглянулись. Они не знали почему, но его член не лежал на мошонке, а заметно приподнялся.

В четырнадцать лет мускулатурой и размерами детородного органа он не уступал многим мужчинам. У его отца волос на теле хватало, и Джон, судя по всему, с возрастом должен был стать таким же. Черные волосы уже курчавились у него на груди, под мышками и на лобке. А его уверенность в себе внушала уважение.

Синди не раз хвалила себя за то, что стала инициатором переезда в Гринвич и отдала детей в частные школы. Ей нравились друзья Джона, умные, интеллигентные, с хорошими манерами. То же самое она могла сказать и о подругах Энн. Теперь оставалось следить за тем, чтобы они не пристрастились к наркотикам и алкоголю, и наблюдать, когда же у них начнут проявляться сексуальные влечения. За позирование Аманда платила щедро, и Синди гадала, на что потратит эти деньги Джон. Он зарабатывал их сам, так что мог не отчитываться перед ней или отцом в том, куда они ушли. Поневоле возник вопрос: не в этом ли, а не в восхищении талантом Аманды, истинная причина его согласия стать моделью?

Так или иначе, картина, над которой сейчас работала Аманда, будет принадлежать ей. Она уже за нее заплатила. А Джон будет позировать для пяти картин. Остальные четыре выставят на продажу в «ФКП-Гэллери».

6

1988 ГОД

В холодную февральскую субботу Джон и Баффи поехали в Нью-Йорк. Он привел девушку в «ФКП-Гэллери».

— Джон! Бог мой!

Баффи не видела картины, купленной его матерью. Ее повесили в спальне Синди и Анджело, после чего Джон туда Баффи не водил.

Женщина, осматривающая выставленные в зале картины и скульптуры, узнала в Джоне модель двух картин и улыбнулась ему.

— А как насчет тебя? — спросил он Баффи. — Аманда хорошо платит.

— Мои родители будут писать кипятком. Джон пожал плечами.

— Галерея принадлежит моей маме. Может, с этом и разница. Я хочу сказать, вся наша семья сжилась с искусством.

— Я бы хотела, чтобы мои родители купили одну из этих картин.

— По-моему, им не так плохо и без нее.

1

Ровно в десять утра Лорен Хардеман Третий постучал шариковой ручкой по столу, открыв годовое собрание акционеров «ХВ моторс, инкорпорейтед». Присутствовали он, Бетси, Роберта, Анджело и Джеймс Рэндолф, директор фонда Хардемана.

— Председатель отмечает, — в голосе Лорена слышался сарказм, — что Элизабет, виконтесса Невилл, имеет доверенности от ее матери, Алисии Хардеман, и ее тети Энн, княгини Алехиной. Сие означает, что моя дочь голосует за триста тысяч акций.

Бетси ослепительно ему улыбнулась.

— Не совсем так. Шесть служащих компании за безупречный труд и верность моему прадеду удостоились его благодарности, получив от него маленькие пакеты акций. Пятеро из них или их наследники уполномочили меня представлять их интересы на собрании акционеров. Наследники шестого голосовать не будут. Мистер Перино также выдал мне доверенность на голосующие акции. Поэтому я представляю триста сорок шесть тысяч пятьсот акций. Вот эти доверенности.

Лорен повернулся к юристу компании Неду Хогану, устроившемуся на стуле за его спиной.

— Она может представлять доверенности в день собрания?

Юрист кивнул.

— Прекрасно, — пренебрежительно бросил Лорен. — Значит, у тебя триста тысяч акций плюс довесок. А почему эти шестеро или их наследники выдали тебе доверенности?

Бетси вновь улыбнулась.

— Потому что я попросила их об этом, а ты их проигнорировал. Потому что в сравнении с тобой они рассматривают меня более достойным наследником Номера Один.

— Отлично, отлично. Значит, у тебя чуть больше трети голосующих акций. Бетси кивнула.

— Председатель также получил заявление, направленное мною десять дней тому назад.

— Его получил юрист, — кивнул Лорен. — Он разъяснил мне, что «Заявление о совместном голосовании» указывает на то, что акционер, представляющий тридцать процентов акций, желает выдвинуть в совет директоров одного представителя.

— Это следует из корпоративного законодательства. Защита прав мелких акционеров. А имея больше тридцати четырех процентов голосующих акций, почти тридцать пять, мелкие акционеры вправе рассчитывать на два места в совете директоров из пяти человек.

Лорен вновь обернулся к юристу. Тому не оставалось ничего другого, как кивнуть.

— С тридцатью процентами — нет. Но, если у них практически тридцать пять...

Лорен взглянул на Бетси, лицо его побагровело от гнева.

— Что ж, так кого из наших директоров ты хотела бы вывести из совета? И кто их заменит? Бетси хохотнула.

— Кого выводить — это твое дело. А я предлагаю ввести в совет меня и Анджело Перино. Тут подала голос Роберта.

— Предлагаю прервать собрание акционеров на один час.

2

После ленча вновь избранный совет директоров собрался за тем же столом. Лорен, Роберта, Джеймс Рэндолф, Бетси и Анджело. Отсутствовали профессор Мюллер и конгрессмен Брайли.

— Почти семейный совет, — прокомментировал Лорен.

Роберта под столом коснулась его руки. После завершения собрания акционеров и во время перерыва на ленч она пыталась его успокоить. Даже ублажила его, вместо того чтобы позволить ему ублажить себя, а когда и это не помогло, налила ему шотландского.

— Вношу предложение переизбрать мистера Ло-рена Хардемана Третьего председателем совета директоров и президентом «ХВ моторе, инкорпорей-тед», — нарушила затянувшуюся паузу Бетси.

— Поддерживаю предложение, — подал голос Анджело.

— Кто «за»? — спросил Лорен. Все подняли руки.

— Вношу предложение, — продолжала Бетси, — избрать мистера Анджело Перино вице-председателем совета директоров и исполнительным вице-президентом корпорации.

Кровь вновь бросилась Лорену в лицо, но Роберта не дала ему произнести ни слова.

— Поддерживаю предложение. Лорен тяжело вздохнул.

— Кто «за»?

Когда поднялась рука его жены, он поднял и свою.

Последовал их примеру и Рэндолф.

3

Обедали Бетси и Анджело в «Ренессанс-Центре». С лица Бетси не сходила улыбка.

— Хватило одного голоса. Откровенно говоря, Роберта меня удивила. Я и представить себе не могла, что она на такое способна. Так что абсолютный контроль моего отца под большим вопросом.

Анджело покачал головой.

— На это не рассчитывай. Роберта — не пешка, и просто так она не сдастся. Похоже, она решила, что тут бороться не за что. Она хочет дать нам шанс проявить себя. А вот победу в настоящей битве она просто так не отдаст.

— Когда ты собираешься поставить вопрос об электромобиле?

— Еще рано. Вот тогда мы схлестнемся по-настоящему.

— А может, раньше, когда отец попытается продать свои акции Фроулиху?

Анджело вновь покачал головой.

— Фроулих их не купит, если не сможет одновременно приобрести акции фонда и установить полный контроль над компанией. А тут ему понадобятся наличные.

Улыбка Бетси стала шире.

— Надеюсь, ты не перехитришь сам себя. Она хотела накрыть его руку своей, но Анджело убрал руку.

— Бетси, ты не заметила, что за нами следят?

— Что ты такое говоришь?

— Сразу не оглядывайся, но за столиком у фонтана сидят мужчина с пулеобразной головой и крашеная блондинка.

— Ты уверен?

Он пожал плечами.

— Я это выясню.

— Господи, только этого нам не хватало.

— Мне надо позвонить. Пристально на них не смотри. Если будешь оглядывать зал, не уделяй им особого внимания. Я вернусь через несколько минут.

4

Полтора часа спустя Анджело и Бетси встали из-за стола. Вместо того, чтобы подняться в номера, они вышли на автостоянку и погуляли между рядами автомобилей, прежде чем вернуться в отель.

Мужчина, следивший за ними, после удара дубинкой по голове рухнул на капот «вольво», а затем медленно сполз на землю. Второй удар достался женщине прямо в лицо. Упала и она, с разможженным носом и сломанной скулой.

Еще через десять минут в дверь номера Анджело на восемнадцатом этаже осторожно постучали. Он выждал минуту, потом подошел к двери, открыл ее и поднял с пола белую визитную карточку с уголком, побуревшим от крови. На ней было написано:

"ДИКСОН и БРЭГГ

Детективы

Конфиденциальность гарантируется

Леонард Брэгг (333) 867-0500".

Анджело снял телефонную трубку и позвонил в номер Бетси.

— Горизонт чист. У меня или у тебя?

5

Синди лежала рядом с Марком в постели Аманды. Сама Аманда отсутствовала, переключив телефон в режим автоответчика. Стоял телефон в спальне, так что они слышали, что наговаривали на пленку.

Диц собирался выехать с Гранд-Централ в 4:07 и прибыть в Гринвич в 4:45. Он предлагал Аманде пообедать с ним.

Миссис Марна Мид, мать Баффи, просила Аманду как можно скорее перезвонить ей. Она видела картины, на которых изображен ГрегХаммерсмит, восхищена ими, и ее заинтересовало предложение Баффи купить одну из картин, для которых позировал Джон Перино.

Позвонила она как раз в тот момент, когда Синди надевала презерватив на член Марка. Голос миссис Мид звучал отрывисто, по-деловому. Она хотела купить картину с Джоном Перино, а если все картины проданы, соглашалась заказать Амандееще одну и заплатить аванс. Слушая, Синди наклонилась и лизнула темный сморщенный мешочек. Потом улыбнувшись, подняла голову.

— Продали все? — спросил Марк.

— Все.

— Он будет позировать еще для одной?

— Нет.

— Джон сожалеет о том, что позировал?

— Нет.

Сексуальные игры Синди и Марка не отличались разнообразием. Оба они не страдали отсутствием воображения, но их сближал не калейдоскоп позиций, а родство душ. Не пылкость объятий, а тепло и нежность.

Марк сожалел, что Синди замужем и у нее пятеро детей. То есть он не мог просить ее оставить семью. Пока. Говорил, что подождет. Когда же дети вырастут, она...

Нет, отвечала Синди. Такому не бывать. Она призналась Марку, что Анджело — отец другого Джона, сына Бетси. Она любила Анджело. Она любила Марка. Бетси любила Анджело. Анджело любил Бетси. Все слишком запуталось.

Синди не говорила Марку, а он не догадывался, что она любила и Аманду и не хотела расставаться с ней. Раз в неделю, не чаще, они ласкали друг друга. Они обе знали, что каждой дороги эти редкие минуты. И улучали момент, чтобы побыть вдвоем и дать волю чувствам.

Синди стукнуло сорок. И в зрелом возрасте она не утратила былой красоты, но подтвердить это мог лишь новый портрет, написанный Амандой. Сейчас он стоял на мольберте. И сегодня, после возвращения Аманды, Синди собиралась позировать ей. Она знала, что Аманда не солжет, не будет ей льстить, но нарисует то, что видит, с фотографической точностью.

И незаконченный портрет показывал Синди такой, какая она есть: женщиной с чуть округлившимся животиком, с чуть обвисшей, уже не такой упругой грудью, женщиной чуть располневшей, но по прежнему красивой, не потерявшей ничего такого, о чем можно сожалеть. Синди видела Баффи у бассейна и не могла не позавидовать ее молодости. Однако для своего возраста выглядела более чем неплохо.

Когда Аманда закончит картину, решила Синди, она займет место в ее спальне.

Обычно Марк не торопился, не делал резких движений, чтобы не кончить слишком быстро: врожденный рационализм давал о себе знать. Иногда Синди хотелось, чтобы он потерял голову и забыл о том, кончила она или нет, думая только о себе. Нет. Неспешные, равномерные движения. Приятно, но не вихрь.

Может, он боялся порвать презерватив. Но на этот раз презерватив все-таки порвался. Когда Марк вытащил член, капельки спермы блестели на неприкрытой головке.

Спринцовки у Синди не было. Она напустила полную ванну воды, села в нее и тщательно подмылась, правда без особой надежды на успех

6

Леонард Брэгг и его партнер Патрисия Уэрнер сидели за столиком в гостинице «Красная лиса». Парнем Лен был крепким, с широкими плечами и здоровыми кулачищами. Его густые брови нависали над глазами. Серый костюм чуть не лопался по швам, Лен заметно поправился с тех пор, как приобрел его.

Триш Уэрнер ничем не стремилась подчеркнуть свою женственность. Коротко стриженные светлые волосы, квадратное лицо, выступающая челюсть, чуть сбитый набок нос, маленький белый шрам на правой скуле.

Лорен подошел к их столику, сел.

— Врач прислал мне еще один счет, — сообщила ему Триш. — На тысячу восемьсот семьдесят пять долларов.

— Наличных у меня с собой нет. Я вам их пришлю.

— Он говорит, что сможет убрать шрам. — Она коснулась правой щеки. — Но нос окончательно выпрямить не удастся.

— А меня все еще донимают головные боли, — пробурчал Лен.

— Хуже всего то, что я боюсь, — добавила Триш. — Они взяли у Лена визитную карточку. Они знают, кто мы.

— Вы нас не предупредили, — мрачно бросил Лен.

— Я же сказал, что оплачу пластическую хирургию. — Лорен смотрел на Триш. — И оплачиваю. Я не уверен, что я у вас в долгу, но плачу.

— Что значит — не уверены? — спросил Лен.

— Вы сами выбрали этот опасный бизнес. Или вы хотите сказать, что впервые попали в такую передрягу?

— Вы поручили нам следить за Перино и его женщиной. И сфотографировать их, если представится такая возможность. Но не сказали, кто такой Перино.

— Вы и так знаете, кто он.

— Вы не сказали, кем был его дед. В этом вся разница.

Лорен посмотрел на подошедшего официанта, заказал двойное виски с содовой и подождал, пока официант отойдет.

— Ладно, вас стукнули по голове. Так почему надо злиться на меня? Вы действовали в рамках закона. Следили за кем-то по моему указанию, пытались сфотографировать. Перино отдал приказ избить вас. Перино, не я. А последующие шесть месяцев вы только стонете и плачетесь. Пора что-то и делать.

— Что? — переспросила Триш. У нее нервно задергалась щека. — Вы бы хотели, чтобы мы убили его?

Лорен изогнул бровь.

— Скажем, за полмиллиона баксов? Лен покачал головой.

— Мы не успеем их потратить.

— Успеете, если пораскинете мозгами. Прежде всего сделать это надо не в Детройте.

— Ловко...

— Ловко. Подумайте об этом. А я дам вам десять тысяч на расходы. Чтобы легче думалось. Я скажу вам, где он живет, где останавливается в поездках и все такое. Ваше дело — составить план.

— А потом?

— Вы составляете план. И на этом останавливаетесь, ждете моей команды. Я хочу, чтобы вы реализовали этот план, но придется дождаться удобного момента. У вас причин ненавидеть Анджело Перино не меньше, чем у меня. Но не давайте волю чувствам. Сохраняйте хладнокровие и разрабатывайте план. Деньги вы получите через день-другой. Плюс тысячу восемьсот семьдесят пять долларов для врача.

7

Доктор Джон Перино умер 6 августа 1988 года в возрасте восьмидесяти двух лет.

Телефон зазвонил в два часа ночи. Анджело не было, трубку взяла Синди. Несколько следующих часов она пыталась разыскать Анджело, и в конце концов с помощью Кейджо ей это удалось. Анджело и Тадаши Комацу отправились в загородный клуб в окрестностях Токио, чтобы обсудить некоторые вопросы, связанные с разработкой электромобиля.

Анджело вылетел в Детройт первым же рейсом. Синди привезла с собой Джона и Энн. Трое младших остались дома с нянькой.

Брат Анджело и его жена приехали из Флориды с тремя детьми и четырьмя внуками. Его младшая сестра прибыла со вторым мужем и детьми от обоих браков.

Вдова, Дженни Перино, принимая родственников и друзей, держалась достойно, лишь иногда промокая глаза носовым платком, выслушивала соболезнования, не пропуская ни слова. Некоторых она приветствовала на английском, других — на итальянском.

На отпевание в церкви собралось более пятисот человек. Бетси прилетела из Лондона. Алисия Хардеман — из Гринвича. Присутствовали Лорен и Роберта. Из Аризоны на личном самолете прилетел совсем уже старенький Джейкоб Уэйнстайн. Четверо сицилийцев прибыли из Палермо: два старика и двое мужчин средних лет. С ними почтительно поздоровались два десятка смуглолицых американцев итальянского происхождения. На службе присутствовали губернатор штата Мичиган, мэр Детройта и никак не меньше пятидесяти врачей.

— Видите, — шепнула Синди Джону и Энн, — ваш дедушка пользовался заслуженным уважением.

Джон степенно кивнул. Энн заплакала, жалея дедушку.

Дюжина телекамер нацелилась на двери церкви, когда зазвонил колокол, возвещая о выносе тела.

Четыре открытых автомобиля везли цветы. За катафалком к кладбищу следовала процессия из шестидесяти машин.

Дом не смог вместить всех приглашенных на поминки, поэтому для этой цели использовали сад «Итало-американского клуба», перевидавший на своем веку не только траурные церемонии, но и веселые свадьбы.

Из весех сыновей и дочерей доктора Джона Перино лишь один Анджело свободно говорил по-итальянски. Он приветствовал гостей с Сицилии от лица всей семьи и поблагодарил их за приезд.

— Buongiorno, Signore Calabrese. Molte grazie, molte grazie. Questa e mia moglie, Cindy. Anche mio figlio e mia figlia, Giovanni ed Anna. (Добрый день, синьор Калабрезе. Спасибо, что приехали, большое спасибо. Это моя жена, Синди. Мои сын и дочь, Джованни и Анна (итал)).

Все дети приглашали Дженни переехать к ним. Она же настояла на том, чтобы остаться в доме, где прожила столько лет с любимым мужем. У нее много друзей, говорила она, и они не оставят ее одну. Синди и Бетси стояли вместе с бокалами красного вина. Бетси знала, что Синди известно, кто отец ее Джона. Поскольку Синди не устраивала по этому поводу скандалов, Бетси ее зауважала.

— Я всегда думала, каково быть членом большой семьи, где все любят, поддерживают друг друга? — задала Бетси риторический вопрос.

— Такая семья может и спеленать, — отозвалась Синди. — Разумеется, Анджело они не спеленали, но...

— Кто смог бы спеленать Анджело? — спросила Бетси.

— У меня тоже большая семья, — продолжила Синди. — Надеюсь, каждый из моих детей сможет расправить крылья.

— У Номера Один было двое детей. Номер Два умер, думая, что тоже оставил двоих, но Энн — не его дочь. Мой отец сподобился только на одного ребенка. И наговорил столько гадостей о моих пятерых. Да и о твоих тоже.

Синди улыбнулась. Она не сказала Анджело и не собиралась говорить Бетси, что снова забеременела.

1

Призналась она Аманде.

— Что скажет Анджело, меня не пугает. В конце концов у него есть сын от другой женщины. К тому же он может поверить, что ребенок его.

— Пока этот ребенок не вырастет и не начнет преждевременно лысеть, — резонно заметила Аманда. — Я не уверена, что ты сможешь сохранить это в тайне. Ты не захочешь жить с таким камнем на душе. Как такое вообще могло случиться?

— Как только я вышла замуж, я хотела иметь детей. Мы зачали Джона в первый же год. Потом я какое-то время принимала противозачаточные таблетки, чтобы выдержать двухгодичную паузу между Джоном и Энн. Та же история повторилась с Моррисом и Валери. А с Мэри пауза затянулась на четыре года. После Мэри я пила таблетки пять лет. Но мой гинеколог посоветовал сделать перерыв. Вот...

Аманда все еще работала над третьим портретом Синди. Синди стояла на возвышении. Аманда оставила мольберт, подошла к ней. Поцеловала, сначала губы, потом соски. Обняла, погладила, вернулась к мольберту.

— Марк хочет сказать Анджело. Он хочет ребенка.

— Ему же не придется его воспитывать.

— Времени у меня в обрез. Мне надо принять решение.

— Для тебя это сложно? — спросила Аманда. — Я имею в виду решение об аборте? Синди кивнула.

— В Детройте, на похоронах, мать Анджело спросила меня, крещеные ли наши дети. Пришлось сказать ей, что нет. Она добилась у меня обещания окрестить их. Разумеется, она хочет, чтобы они стали католиками. Я не могу этого сделать. Ни один священник не будет их крестить, пока родители не дадут обещания воспитывать их в католической вере. Я к этому еще не готова. Меня крестили в пресвитерианской церкви. Анджело воспитывали как католика Дело в том, что, сделав аборт, я не смогу сказать об этом Анджело. Вроде бы я знаю Анджело, но...

— Позволь задать тебе один вопрос, — прервала ее Аманда. — Он признался, что Бетси родила от него ребенка. Он признавался в чем-то еще? Были у него другие женщины, кроме Бетси?

Синди пожала плечами.

— Я никогда не говорила ему о Дице, да и о нас с тобой. Или Марке. Я не знаю, что он думает. Он реалист...

— Что у вас за отношения? Свободная любовь? — Синди улыбнулась.

— Я дитя шестидесятых. И так и не стала яппи. Когда я повела Мэри в подготовительный класс, все мамаши были куда моложе меня. За чаем с пирожными одна из них заявила, что я, возможно, не так серьезна, как она, потому что мое поколение не дорожит теми моральными ценностями, что незыблемы для нее.

Аманда рассмеялась.

— Ценности. От таких слов меня тошнит. Аманда вновь подошла к возвышению и поцеловала Синди в спину.

— Я не могу, — прошептала Синди и внезапно зарыдала. — Я просто не могу позволить себе еще одного ребенка!

Аманда обняла Синди.

— Я тебе помогу. Я сделала два аборта. Есть отличная клиника в Нью-Хеивене. Мой доктор — женщина. Она о тебе позаботится. Я отвезу тебя туда и обратно.

На следующей неделе в клинике Нью-Хеивена зародыш удалили. Врач посоветовала Синди больше не принимать противозачаточные таблетки и предложила перевязку маточных труб. Неделей позже, когда Анджело улетел в Детройт, откуда собирался отправиться в Японию, Синди вернулась в Нью-Хейвен, где ей и сделали эту операцию.

Марку она ничего не сказала. Он посетил хирурга на Парк-авеню, где ему сделали вазэктомию. Марк рассказал Синди о вазэктомии, и она решила не говорить ему, что нужды в его операции не было, она и так обезопасила себя. (Иссечение семявыносящего протока).

2

Триш Уэрнер решила не останавливаться в отелях и мотелях Гринвича. Вместо этого в аэропорту Ла-Гуардия она взяла напрокат автомобиль и поехала в «Стауфферс инн» на автостраде, пересекающей округ Уэстчестер. Они с Леном решили, что в Гринвич ей лучше отправиться одной. Она могла изменить облик, а он — нет.

Прежде всего Триш обстригла волосы, оставив ежик высотой в полдюйма. Потом надела каштановый парик. Перино не видел ее лица после пластической операции, так что узнать не мог.

Из аэропорта она уехала на неприметном «форде», вооруженная фотокамерой «никои» с компактными телеобъективами. Отснятые пленки она отправляла Лену по почте из Рея, городка в штате Нью-Йорк.

За четыре дня Триш сфотографировала дом Перино со всех сторон, а также всех выходящих и входящих в него людей. Она идентифицировала его жену и детей. Детально изучила окрестности.

Пристрелить Перино из ружья не составляло никакого труда. Оставалось лишь дождаться команды Хардемана.

3

1989 ГОД

Волосы и пушистые усы шестидесятидевятилетнего Фроулиха давно поседели. Кожа на лице обвисла, ее прорезали глубокие морщины. Фроулих носил маленькие круглые очки в роговой оправе и держался с видом человека честного и правильного, которому, однако, приходилось постоянно пребывать начеку, в готовности отразить выпады врагов.

— Я не раз имел дело с наследниками тех, кто построил промышленные империи, — не говорил, а вещал он. — Работа приносила основателям этих империй столь полное удовлетворение, что их просто не интересовало ничто другое. Но их наследники... Поддерживать в должном виде созданное предками — не такая уж заманчивая перспектива. Случалось, они не хотели жертвовать ради этого всем остальным. Они имели права на уверенность в завтрашнем дне и на простые радости жизни.

Лорен, Роберта и Фроулих сидели за обеденным столом в детройтском доме Хардеманов. Лорен только что прогулялся к бару и в очередной раз налил себе виски. Его уже пошатывало.

— Мой муж получил контроль над компанией, когда она катилась под гору, — заметила Роберта. — «Сандансер» терял рынок. В последние годы первый мистерХардеман утратил контакте реальностью.

Фроулих кивнул и поднял бокал вина, салютуя Лорену.

— Мистер Хардеман проявил редкую проницательность, наняв мистера Перино и оформив партнерские отношения с «Шизокой». В результате появился «ХВ-стэльен», вытащивший компанию из пропасти.

— Именно так, — пробурчал Лорен.

Фроулих кивнул, еще выше поднял бокал. Силуэт его великолепно сшитого костюма-тройки портила пачка «Мальборо», оттопыривавшая карман жилетки.

— Мои партнеры и я сам провели всесторонний анализ вашей компании. Поскольку акций в свободном обращении нет, оценить их довольно сложно. В свое время мы склонялись к тому, чтобы предложить вам восемьсот пятьдесят долларов за каждую. Мы даже связывались с вами по этому поводу. Мне нет нужды говорить вам, что биржевой кризис восемьдесят седьмого года радикально изменил цену всех без исключения акций. Я полагаю, что в настоящее время ваши акции стоят порядка шестисот долларов. Возможно, мне удастся убедить моих партнеров предложить вам по шестьсот пятьдесят долларов за акцию.

— Это очень значительное понижение, мистер Фроулих, — покачала головой Роберта. Фроулих кивнул.

— Деньги сейчас в дефиците, миссис Хардеман. Я сомневаюсь, что вы найдете другого покупателя, который согласится заплатить больше пятисот пятидесяти долларов. Хотя компания приносит прибыль, долги ее очень велики.

— А все потому, что этот чертов Перино убедил нас строить новый завод, — прорычал Лорен.

— Который сейчас является гордостью компании, — добавил Фроулих. Роберта покачала головой.

— Новая цифра разочаровывает.

— Попробуйте взглянуть на сложившуюся ситуацию с моей стороны. Свободных денег сейчас нет. Если я предлагаю шестьсот пятьдесят долларов за акцию, я должен предложить их всем акционерам. Если все согласятся, мне придется заплатить шестьсот пятьдесят миллионов долларов. А вот теперь вернемся на вашу позицию. При стоимости акции в шестьсот пятьдесят долларов за весь пакет вы получите сто шестьдесят два миллиона и пятьсот тысяч долларов. Если в акция стоила на две сотни долларов больше, вы бы дополнительно получили еще пятьдесят миллионов, но вы и так станете очень состоятельными людьми. Да еще с ваших плеч свалятся все заботы по управлению компанией. — Лорен кивнул.

— Полагаю, после уплаты всех налогов я еще смогу купить отличную квартиру в Париже и яхту в Сен-Тропезе.

— Вы пришлете нам письменное предложение? — спросила Роберта.

— Разумеется, — кивнул Фроулих. — Но на определенных условиях. Я должен получить контрольный пакет, то есть не только ваши акции, но и акции фонда Хардемана. К тому же я, естественно, не смогу заплатить шестьсот пятьдесят миллионов долларов деньгами, из них сто шестьдесят два миллиона пятьсот тысяч вам. Мои партнеры и я предложат вам сделку: часть — деньгами, часть — векселями, часть — акциями нашей компании. Последние мы уступим вам по цене, ниже биржевой, и вы получите дополнительную прибыль, если захотите их продать. Как я и говорил, после завершения этой сделки вы станете очень богаты. И покупка квартиры в Париже и яхты в Сен-Тропезе нисколько не отразится на вашем благосостоянии.

Лорен улыбнулся.

— Я просмотрю документы сам, а потом их проанализируют мои юристы и бухгалтеры. Но я думаю, что мы договорились.

4

— А я думаю, что договариваться тут не о чем, — отрезала Роберта после ухода Фроулиха. — Она сидела на кухне и пила кофе. Лорен, раздевшийся догола, ставил грязные тарелки в посудомоечную машину. В последнее время он просил Роберту не бить его, потому что не мог больше терпеть боль. Но иногда она все-таки охаживала его кнутом. Вот и сейчас он лежал на столе. И уже дважды она огрела его, заставляя подпрыгивать и верещать от боли.

— Иди сюда. — Лорен подошел, опустился перед Робертой на колени. — Сначала Фроулих предлагал восемьсот пятьдесят долларов за акцию. Теперь — шестьсот пятьдесят, но не деньгами, а бумажками. В итоге он еще спустит цену.

— В этом году мне исполнится шестьдесят. Даже если мы получим двадцать миллионов, мы сможем удалиться отдел и спокойно коротать старость... Не обязательно в Париже.

— Ты этого хочешь?

— Я хочу хоть немного пожить иначе, Роберта. Я хочу уехать туда, где знать не знают Анджело Перино и где я никогда больше не услышу его имени. В этой сделке крайним окажется он. Даже Номер Один не смог бы подложить ему такую свинью.

— Решение принимать тебе. Лорен поднял голову, встретился с Робертой взглядом и кивнул.

— Я выхожу из игры.

5

Роберта сидела на кушетке в «люксе» Анджело в хьюстонском «Хайатт ридженси». Часы показывали десять утра. Приехав в отель вечером, Роберта заприметила Анджело в баре с молодой женщиной и позвонила ему, лишь когда женщина, по ее прикидкам, уже не могла не уйти. Роберта, разумеется, упомянула о ней, но Анджело, рассмеявшись, ответил, что эта рыженькая — компьютерный маг и помогает ему в определении концепции электромобиля. Потом разговор перешел надела компании.

— Что ходить вокруг да около. Я не могу определиться, на чьей стороне мои симпатии. Все встало с ног на голову. Я ничего не понимаю.

— Лорен знает, где ты сейчас?

— Конечно. В Хьюстоне. Он думает, я поехала сюда, чтобы подыскать гнездышко, куда мы удалимся на покой.

— А как же Париж?

— В Париже говорят по-французски. Он боится, что никогда не выучит язык.

— Ему никогда не выучить и техасского диалекта. — Роберта покачала головой.

— Зря ты его ни во что не ставишь. — Она пригубила кофе, который налил ей Анджело из кофейника, стоявшего на сервировочном столике. Его прикатил официант из бюро обслуживания.

— Знаешь, иной раз мне кажется, что я куда более достойный наследник Номера Один. Я не позволю Лорену уничтожить компанию.

— Ты действительно сможешь остановить его?

— Не задавай вопросов, тогда мне не придется лгать тебе. Поскольку ты не знаешь, на чьей ты стороне, давай лучше не будем говорить об этом. — Робepтa покачала головой. — Я спасла одну компанию, и что это изменило? Мой первый муж умер и...

— Для очень многих это не пустяк, — прервал ее Анджело. — В Детройте есть семьи, которые больше пятидесяти лет работали в «Вифлеем моторс», а потом в «ХВ моторс». Есть люди, которые многие годы ездят только на «сандансерах», а в последнее время — на «стэльенах». И не хотят пересаживаться на автомобили других марок. Роберта коснулась его руки.

— Мы потрахаемся? — спросила она. Анджело сухо улыбнулся.

— Ты уже знаешь, на чьей ты стороне.

— Не смейся надо мной, Анджело. — Роберта наклонилась и поцеловала его в шею. — У нас с Бетси одна беда на двоих. Она не может выйти за тебя замуж, и я тоже.

— Я даже не подозревал, что у тебя возникала такая мысль.

— Пожалуй, я об этом не думала. Во всяком случае, серьезно. И моя беда не в том, что я не смогла выйти замуж за тебя, а в том, что мне не удалось найти такого мужа, как ты. Обоих моих мужей я подмяла под себя. Пришлось. Если в я этого не сделала...

— Дальше можешь не продолжать, — оборвал ее Анджело.

Она поставила кофейную чашку на стол.

— Чего я хотела бы, так это шотландского. Неплохо это меня характеризует, не так ли? Пить виски до полудня.

— А как насчет «мартини»? Холодного, как лед? Я готов составить тебе компанию.

Роберта кивнула, и Анджело направился к маленькому бару-холодильнику.

— Мне раздеться? — спросила она.

— Как же мы будем трахаться, если ты не разденешься?

— То, с чего я хотела бы начать, раздевания не требует. Иди сюда. Посмотрим, какие ощущения вызывают губы женщины, смоченные ледяным «мартини».

6

Виконтесса Невилл умела добиваться желаемого. Она хотела, чтобы ее первенец, Лорен ван Людвиг, которого все звали Ван, получил образование в Гарварде. И в 1989 году его приняли на первый курс. Занятия начинались осенью.

Бетси позвонила Синди и попросила об одной услуге. Не может ли Ван приехать в июне и пожить у Перинодо отъезда в Кембридж? Он никогда не бывал в Штатах, поэтому ему важно освоиться в Америке до того, как его поселят в студенческое общежитие.

Синди вышла со встречным предложением. Почему бы Бетси не привезти Вана в Америку вместе с Джоном, чтобы тот познакомился со своими сводными братьями и сестрами.

На том и порешили. Они прибыли 3 июня, Бетси и два ее сына, семнадцатилетний Ван и шестилетний Джон. Для троих гостей в доме места не хватило, поэтому Бетси и Джон поселились у Алисии. Вану отвели комнату в доме Перино на все лето, чтобы в Кембридж он приехал уже настоящим американцем.

7

Лен Брэгг надел свой лучший темно-синий, в мелкую полоску костюм, белую рубашку и синий, в белый горошек галстук. Стоял теплый весенний вечер, поэтому он обошелся без плаща. Триш остановила свой выбор на брючном костюме.

За рулем сидела она, поскольку знала здешние дороги. Кроме того, Лен заметно нервничал и опасался, что может нарушить правила дорожного движения. Привлекать же внимание полиции не хотелось.

Они сняли номер в «Кортьярд инн» в округе Уэст-честер. Зарегистрировались как мистер и миссис Энглхард. Наличные могли бы привлечь внимание портье, поэтому Лен запасся кредитной карточкой Visa, выданной на фамилию Энглхард. Пользоваться ей он намеревался только в мотеле. Триш взяла напрокат «шевроле» по кредитной карточке их фирмы, выданной в Детройте. Но сделала это в аэропорту Ла-Гуардия, где ежедневно брали напрокат сотни автомобилей.

Винтовку Лен купил год тому назад в Индиане. За наличные. Самозарядный «ремингтон» с отличным оптическим прицелом. Со ста ярдов он просто не мог промахнуться. Более того, в течение десяти секунд он мог выстрелить и дважды, и трижды. В упавшего человека попасть легче, чем в стоящего и тем более идущего. Во всяком случае, с сотни ярдов. Ближе Лен подходить не собирался.

Триш не зря ездила на разведку. В этой части Гринвича жители отдавали предпочтение каменным заборам, отделявшим их участки от дороги. Поэтому соседи Перино не могли увидеть автомобиль, стоящий на обочине.

Намеченный план позволял без особых хлопот осуществить задуманное. С автомобильной стоянки в аэропорту Уэстчестера они могли засечь приземлившийся самолет компании «ХВ моторс». А потом и самого Перино, выходящего из здания аэропорта и направляющегося к своему автомобилю. Триш предложила тут же его и пристрелить. Но смущало большое число свидетелей. Да и полиции хватало. Поэтому они решили, что стрелять лучше у дома Перино, когда он выйдет из автомобиля.

Триш отметила, что Синди Перино ставит свой «порше» в гараж. Дочь Перино ездила на «стэльене», который занимал место рядом с «порше». А вот сам Перино оставлял свой «стэльен» на подъездной дорожке.

Поэтому Триш оставалось только подъехать первой к дому Перино, что она могла сделать, раньше выехав со стоянки. При этом она не хотела подъезжать к дому слишком рано. Они привлекли бы внимание, если бы стояли на обочине больше двух или трех минут. К тому же дороги в Гринвиче постоянно патрулировались полицией.

Акцию назначили на вечер четверга. Обычно Перино прилетал в Уэстчестер перед заходом солнца. Если в он не прилетел, они бы дожидались его в пятницу: большинство уик-эндов Перино проводил дома.

Однако удача от них отвернулась. Самолет «ХВ моторс» не приземлился. Они прождали до десяти вечера.

Лен и Триш не были любовниками. Оказавшись в одном номере и на одной постели, они ублажили друг друга, но без особого энтузиазма.

Утром вернулись в аэропорт, чтобы посмотреть, не приземлился ли самолет ночью. Оказалось, что нет.

В пятницу они мимо дома Перино не проезжали. Жили там только местные, так что слишком часто появляющийся автомобиль с нью-йоркскими номерами мог вызвать ненужные вопросы.

День они провели в номере, перед телевизором. Каждые пять минут Лен подходил к окну, чтобы взглянуть на «шевроле»: он вбил себе в голову, что кто-то может найти лежащую в багажнике винтовку. Они поели, выпили совсем немного.

В шесть поехали в аэропорт.

С наступлением сумерек опознавать приземляющиеся самолеты стало сложнее. Но «лирджет» коснулся земли до того, как совсем стемнело. На хвостовом оперении четко читались буквы «ХВ».

Вскоре Перино вышел из здания аэропорта. Они узнали его, поскольку при первой встрече в «Ренессанс-Центре» следили за ним не один час. В руке Перино нес небольшой чемодан, плащ перекинул через плечо.

Триш завела двигатель «шеви», подъехала к воротам, заплатила за пользование стоянкой и помчалась в Гринвич. По их расчетам получалось, что у дома им придется ждать Перино лишь несколько минут.

Ни один из них не произнес ни слова. В своей карьере частных детективов им доводилось совершать уголовно наказуемые поступки. Они вламывались в чужие дома. Избивали людей. Подслушивали телефонные разговоры. Но срока никто не получал. Разве что Триш пришлось провести тридцать дней в тюрьме за незаконное пребывание на территории частного поместья. Но человека они еще не убивали. Даже не рассматривали такой возможности.

В данном же случае... Они ненавидели Перино. По, его милости им крепко досталось. Триш пришлось пройти через несколько хирургических операций. Она до сих пор помнила ужас и боль после удара дубинкой по лицу. К тому же Хардеман должен был заплатить им полмиллиона долларов. Половину они уже получили. Они даже посмеялись над возникшей проблемой: как потратить деньги, о которых им не следовало упоминать в налоговой декларации.

Планировали операцию они с легким сердцем. И только теперь до них дошло, что им предстоит убить человека! Неудивительно, что разговор в автомобиле не клеился. Им было о чем подумать.

Они свернули на нужную улицу. Триш поставила автомобиль на определенное несколько недель тому назад место, с которого открывался наилучший вид на подъездную дорожку. Затем выключила фары и габаритные огни.

Лен поднял с пола завернутую в одеяло винтовку. «Ремингтон» предназначался для охоты, в обойме были длинные, мощные патроны. Тупой конец пули гарантировал, что, попав в цель, она расплющится, нанеся лосю или оленю смертельную рану. То же самое ждало и человека. Лен стрелял по деревьям и знал, как эти пули размалывают даже древесину.

Он опустил стекло. Передернул затвор, загоняя патрон из обоймы в казенник. Поставил винтовку на предохранитель.

Перино проехал мимо них и свернул на подъездную дорожку.

Лен вернул рычажок предохранителя в исходное положение и приник глазом к окуляру оптического прицела. Выйдя из автомобиля, Перино оказывался в круге света, отбрасываемом сильным фонарем на крыше гаража. Именно там Лен и мог пристрелить его: перед воротами гаража. Имелся и запасной вариант: крыльцо, где он стоял бы спиной к улице, открывая дверь своим ключом. Второй вариант представлялся Лену более предпочтительным, поскольку стрелять пришлось бы по неподвижной цели. Лен решил остановиться на нем.

И тут же убедился в своей правоте. Перино буквально вылетел из кабины с чемоданом и плащом в руках и поспешил к дому. Движущаяся цель, легко и промахнуться. А вот у двери...

Внезапно дверь распахнулась. Две маленькие девочки выбежали навстречу Перино. Он тут же подхватил их на руки. Появилась еще одна девочка, подросток, схватила его за руку. Дети буквально облепили его.

— Святой Боже... — выдохнул Лен.

— Не хватает духу, — прошипела Триш.

— Нет.

— Выберем другое время.

— Придется выбрать. Двести пятьдесят тысяч мы уже получили.

8

— Давайте повременим, — решил Лорен. — Ситуация сейчас сложная. Пусть еще поживет, может, от этого будет толк. Но не думайте, что вам удастся положить мои деньги в банковский сейф и забыть о них. Я вам позвоню, рано или поздно.

9

Следующая возможность представилась нескоро. Анджело провел дома неделю, чтобы побыть с сыном, которого редко видел, и провести побольше времени с семьей. Они ездили в Нью-Йорк осматривать достопримечательности: Статую Свободы, Эмпайр-стейт-билдинг, Манхаттан.

Синди предоставила Анджело и Бетси возможность побыть вдвоем. Они ею не воспользовались.

На третий вечер пребывания Бетси в Гринвиче, лежа в постели, Анджело шепнул Синди: «Я не заслуживаю такую идеальную жену, как ты. Принять моего сына от Бетси...»

— Анджело, я тоже не святая.

— Я знаю. Во всяком случае, догадываюсь. Диц? Марк?

— Слушай, я же не задаю тебе много вопросов.

— Господи... Не то, чтобы мне без разницы. Но я только еще больше люблю тебя. Не меньше. Синди потянулась к его концу, нежно сжала.

— Мне представляется... наверное, все женщины клана Хардеманов. Включая Алисию. Господи! Мать и дочь. И... Мой Бог! Даже Роберту, да? Не потому ли иной раз от нее столько пользы?

Анджело улыбнулся, поцеловал жену.

— Бизнес есть бизнес.

— Но меня ты любишь больше, чем всех остальных вместе взятых, не так ли? Я вот люблю тебя больше всех, с кем мне довелось быть.

— Я люблю тебя больше всех женщин мира, — ответил Анджело.

В эти мгновения взаимной откровенности ее так и подмывало сказать ему об аборте. О перевязке маточных труб она ему рассказала раньше, назвав причиной совет доктора больше не принимать противозачаточных таблеток. Но аборт... Нет, о нем она сказать Анджело не могла.

10

Ван с трудом приспосабливался к американским нравам. Многое его изумляло. Он никак не мог поверить, что должен называть мистера и миссис Перино Анджело и Синди. Джон и Энн Перино познакомили его с молодыми американцами. Вана просто потрясли ругательства, которыми те щедро пересыпали свою речь. И плевать они хотели на общепринятые нормы приличия.

Когда Джон привел Вана в спальню родителей и показал ему картины, изображающие обнаженных миссис Перино и его самого, Ван покраснел до корней волос.

Прощаясь с матерью и маленьким Джоном, возвращающимися в Лондон, Ван поневоле задумался, а не оставляют ли его в варварской семье, живущей в стране варваров.

Впрочем, в одном из членов семьи Перино он сразу почувствовал родственную душу — в четырнадцатилетней Энн Перино. Такой красавицы ему еще не доводилось видеть. Не просто красавицы, но девушки нежной и отзывчивой. Она, судя по всему, понимала, в каком он смятении, и сочувствовала ему. Не прошло и недели, как Ван решил, что любит Энн. Но он понятия не имел, что ему теперь делать.

Удивляла Вана и свобода, которой вовсю пользовались американцы. Он и Шарль пребывали в постоянном страхе даже от мысли о том, что кто-то может прознать об их ночных проделках. Американцы не обращали внимания на такие мелочи.

Джон брал его с собой на вечеринки, где молодые американцы пили, курили травку, тискали друг друга, обнажались. Бог знает, что еще они выделывали. Это была свобода, о которой мечтали он и Шарль, свобода, которая никогда не стала бы для него явью, если в он остался во Франции. Ван понял, в чем разница между ним и Шарлем и этими молодыми американцами. Он и Шарль стыдились того, что делали, а вот американцы не испытывали ни малейшего стыда. Как зверята, они подчинялись своим инстинктам и желаниям, не задаваясь вопросом, а куда они могут их завести.

Джон Перино сожительствовал с девушкой, которую звали Баффи. Дружили они с Джеффом и Карой. Восемнадцатилетняя Баффи осенью приступала к занятиям в Уэлсли. Джон, на два года младше, оканчивал школу в следующем году. Джефф и Кара, им исполнилось по семнадцать, учились вместе с ним.

Отцу Кары, хирургу из гринвичской больницы, принадлежала тридцатипятифутовая яхта, швартующаяся у пристани Кос-Коб. Убедившись, как умело и ответственно Джефф управляется с яхтой, отец Кары разрешил юноше выходить в море по рабочим дням. И как-то в четверг в августе три пары, Джон и Баффи, Джефф и Кара, Ван и Энн, отправились на пикник, решив бросить якорь в одной из бухт в восточной части пролива Лонг-Айленд.

Девушки щеголяли в разноцветных бикини. Юноши — в белых, туго обтягивающих плавках.

Яхта «Финистер» управлялась как с мостика, расположенного над главной каютой, так и из рубки. Отваливая от пристани и выводя яхту из гавани, Джефф стоял на мостике, обеспечивавшем максимальный обзор. Двигатели работали на минимальных оборотах, яхта тихонько скользила по воде. И лишь когда гавань осталась позади, он включил двигатели на полную мощь.

Остальные пятеро собрались на кокпите. Джон открыл сумку-холодильник и раздал всем бутылки пива.

Когда от берега их отделяли две мили, Баффи скинула верхнюю часть бикини. Кара немедленно последовала ее примеру. Энн поначалу замялась, но быстро сообразила, что ей не остается ничего другого, и обнажила свои маленькие остренькие девичьи груди.

Кара взобралась на мостик с бутылкой пива для Джеффа.

Ван заметил полное отсутствие смущения. Вероятно, его новые друзья следовали давно заведенному порядку. И что теперь, подумал он, парни снимут плавки? Ван не мог сказать наверняка, способен ли он на такое.

Пока они шли по проливу, небо за их спиной потемнело, ветер усилился, стал холодным, по воде побежала рябь. Джефф спустился в рубку, включил радио, настроился на волну береговой охраны.

— Ничего страшного, — сообщил он остальным. — Проходящий шквал. Идем к островам и ищем бухту, где можно укрыться.

Девушки ретировались в каюту. Парни остались на палубе. Джон и Ван прошли на нос, чтобы по команде Джеффа бросить якорь. Когда они вошли в бухту, ливень снизил видимость практически до нуля. В каюту они спустились совсем мокрые. Кара достала из рундука полотенца, и юноши насухо вытерлись. Мокрыми остались только плавки. Джефф и Джон тут же их стянули. Ван тоже, но после короткой паузы, осознав, что он будет выглядеть белой вороной. Собрав плавки, Джефф открыл люк в перегородке и повесил их на крючки в машинном отделении, чтобы они быстро высохли.

Девушки уже разложили на столе сандвичи и чипсы, юноши открыли новые бутылки пива. Набегающие волны раскачивали яхту, завывал ветер, по палубе хлестал дождь.

— Уютно, — промурлыкала Кара, прижавшись к Джеффу. Он обнял ее левой рукой, пальцы легли на грудь.

— М-м-м-м. Очень уютно.

Джон наклонился и по очереди поцеловал соски Баффи, оставив их блестящими от слюны.

Ван посмотрел на Энн и увидел в ее глазах смутную тревогу. Он обнял ее за плечи, она улыбнулась и быстро чмокнула его в щеку.

За едой гринвичцы говорили о школе, о грядущем футбольном сезоне. Они вдоволь насмеялись, пытаясь объяснить Вану азы американского футбола.

Как только Джефф и Кара покончили с сандвичами и пивом, они спустились по короткому трапу, открыли дверь и скрылись в маленькой, узкой каюте.

Джон и Баффи устроились на кушетке у правой стены, начали целоваться и ласкать друг друга.

Ван поцеловал Энн. В губы. Первый раз. Его охватил восторг. Взгляды их встретились. Она чуть подняла голову, предлагая ему вновь поцеловать ее мягкие, влажные губы. Ему хотелось коснуться ее обнаженной груди.

Но... в присутствии брата!?

Джон уже стянул с Баффи трусики, его рука зарылась в ее «ежик».

Ван осторожно положил руку на левую грудь Энн. Она ахнула, но не отпрянула, не оттолкнула его руку. Только смотрела в его глаза. Он вновь поцеловал ее.

Они расслабились, откинулись на спинку диванчика и продолжали целоваться.

Дождь ослабел, видимость улучшилась. В иллюминатор Энн и Ван увидели острова, вдали — материк. Неподалеку стояли на якоре другие яхты. Ван решил, что в их каютах происходит то же самое.

Открылась дверь. Джефф и Кара, улыбаясь, поднялись по трапу.

— Следующие!

Джон и Баффи ретировались в носовую каюту. Джефф и Кара открыли по бутылке пива. Ван и Энн сказали, что больше пить не хотят.

— В Европе обрезают не всех? — улыбаясь, спросил Джефф.

— Нет. Только по желанию родителей.

— А в Америке без этого не обойтись. Таков закон.

— Нет такого закона, — возразила Кара.

— А я слышал, что есть.

— Мой отец — хирург. Он бы знал.

— Действительно, в школе не все парни обрезаны. Так что... тебя не обрезали, не так ли, Ван?

— Нет. — Все трое смотрели на его пенис, и Ван чувствовал, что краснеет. Но деваться-то было некуда. — В Амстердаме, где я родился, обрезание рассматривается как религиозный ритуал.

— Ван, а как у тебя со спортом? — спросил Джефф.

— Со спортом?

— Ты в школе занимался спортом?

— Да, конечно. Играл в регби.

— Грубая игра, правда?

— Может быть очень грубой. По этому поводу могу рассказать вам одну английскую присказку. В Англии говорят, что регби — игра для хулиганов, в которую играют джентльмены. Футбол — игра для джентльменов, в которую играют хулиганы. А хоккей — игра для хулиганов, в которую хулиганы и играют.

Все рассмеялись. Ван порадовался, что ему удалось отвлечь их от лицезрения своего детородного органа.

Джефф продолжил рассказ об американском футболе.

Появились Джон и Баффи. Джон кивнул Вану.

— Э... ну... может быть... — забормотал Ван.

— Обойдемся без ложной скромности, — оборвал его Джон. — Энн этим не страдает.

Носовую каюту освещала крошечная лампочка под потолком. Места хватало лишь на две койке да узкий проход между ними. Ван и Энн легли лицом друг к другу. Его набухший член оказался у нее между ног. Она продолжала смотреть на него огромными черными глазами и вновь подставила губы для поцелуя.

Он нежно поцеловал ее.

— Энн, — прошептал Ван, — мы не будем снимать твои трусики.

— Нет, — ответила она. — Нельзя.

— Если хочешь, можешь меня потрогать.

Пальцы ее сомкнулись на его «молодце», и интуитивно Энн поняла, что надо делать. Через минуту сперма брызнула на ее руку и ноги.

— Энн, я хочу, чтобы ты знала, что я тебя люблю. Я не буду встречаться с другими девушками, пока ты не вырастешь и мы не сможем пожениться.

1

Алисия пригласила семейство Перино на обед в День Благодарения. Ее внук Ван приехал из Гарварда и остановился у нее. Все собрались в гостиной у большого, отделанного мрамором камина, в котором потрескивали горящие полешки. Выпивали, закусывали.

Билл Адаме и Анджело отошли к окну, чтобы поговорить о делах.

— Компания «Фроулих и Грин» наконец-то сделала акционерам официальное предложение. Шестьсот двадцать пять долларов за акцию, при условии приобретения не менее пятидесяти одного процента акций «ХВ моторс». Сто пятьдесят долларов — деньгами, четыреста — варрантами (документ, дающий право на покупку акции по фиксированной цене) на свои акции, семьдесят пять — векселями.

— Я уж начал гадать, не дали ли они задний ход. — Анджело пригубил «мартини».

— У них возникли трудности с ресурсами. Я кое с кем поговорил, вот они и начали пробуксовывать.

— Но нужную сумму они все-таки наскребли.

— Да, нашлись желающие подыграть им. Они собрали сто пятьдесят миллионов долларов, которые им необходимы, если акционеры «ХВ моторс» примут их предложение. Они обеспечили векселя залоговым покрытием. С трудом, но обеспечили. А вот варранты вызывают сомнения. «Фроулих и Грин» оценивают каждую акцию в четыреста пятьдесят долларов. Предлагают варрант за четыреста. Но они могут стоить гораздо меньше.

— Если за их акции никто не даст четырехсот долларов.

— Совершенно верно. Анджело покачал головой.

— Я все-таки не понимаю, где эти парни раздобыли деньги. Бойски в тюрьме. Милкен под следствием. Наверное, в мире полно дураков.

— Включи в их число и Лорена Хардемана Третьего, — мрачно усмехнулся Билл Адаме.

2

Ни Ван, ни Энн не могли скрыть того, что легко читалось по их глазам. Как она смотрела на него, как он трогательно ухаживал за ней.

— Что это между ними происходит? — спросил Анджело Синди в уединении их спальни.

— Они влюблены.

— Господи! Ей всего четырнадцать!

— Он обещал ей, что не будет встречаться ни с одной женщиной и дождется, пока она вырастет и выйдет за него замуж Она дала ему такое же обещание

— Господи! Только не говори мне, что они...

— Еще нет. Энн в этом клянется, и я ей верю. Она говорит, что прошлым летом у них были такие возможности, но они решили подождать. Если в я могла сказать то же самое о Джоне и Баффи. Он мне ничего не говорит, но я могу догадаться, на какой уровень вышли их отношения.

— Я этим занимаюсь с шестнадцати.

— Ты никогда не интересовался подробностями моей биографии, но девственность я потеряла... Потеряла? Нет, это не так. Я с радостью рассталась с ней в четырнадцать лет.

Синди стояла перед зеркалом, с неудовольствием рассматривая красные полосы, оставленные на талии колготками, в которых она ходила всю вторую половину дня и вечер. Исчезнут они лишь через несколько часов. А вот пояса таких следов не оставляют. Синди решила больше не носить колготок. Бюстгальтерами она тоже старалась не пользоваться. А если уж и надевала, то легкие и неплотно прилегающие, чтобы не травмировать кожу.

— Может, в этом нам повезло. Нашим детям приходится сохранять моногамию. В век СПИДа иначе нельзя.

— А к наркотикам они не пристрастились?

— Энн иногда пьет пиво. Она мне говорила. Полагаю, Джон уже прикладывался к чему-нибудь покрепче. Но беспокоиться не о чем.

Анджело лежал в кровати, дожидаясь, когда Синди составит ему компанию. Он покачал головой.

— Я вот ни разу не нюхал кокаин. Травку одно время покуривал, но ничего больше.

— Я тоже. Когда увлекалась автогонками. Там без «косяка» никуда. Но ничего другого не пробовала.

— Знаешь, что я тебе скажу? Мы — пара старых зануд. Через два года мне исполнится шестьдесят!

Синди повернулась к Анджело и улыбнулась Он лежал на спине, его член с мошонкой у основания напоминал биту для крикета.

— Ты все еще молод и красив, муж мой. Могу я попросить тебя об одной услуге?

— Какой?

— Позволь Аманде нарисовать тебя. Я перенесу портрет Джона куда-нибудь еще, а твой повешу здесь. — Анджело тяжело вздохнул.

— Если смогу выкроить время.

3

1990 ГОД

— Тридцать семь гребаных миллионов! — бушевала Роберта. — Вот во что превратились двести двенадцать миллионов!

— Мы же об этом говорили, — запротестовал Лорен. — Еще девятнадцать миллионов по векселям. Это уже пятьдесят шесть. К тому же акции «Фроулих и Грин» стоят сейчас по четыреста двадцать пять долларов. Продав варранты, я положу в карман еще сто шесть миллионов.

— Если ты в это веришь, то поверишь и в существование эльфов, — фыркнула Роберта.

— Если я получу только тридцать семь миллионов, а остальное пойдет на уплату налогов, я все равно останусь богатым человеком, который может удалиться от дел и остаток жизни провести рядом с любимой женой, любуясь океаном.

— Океаном? Каким океаном? Мы же собирались жить в Париже!

Роберта напилась. Лорен обнаружил это, вернувшись домой. По какой-то непонятной причине она встретила его в синих джинсах, которые практически никогда не носила, и белом бюстгальтере из хлопчатобумажной ткани. Роберта не просто выпила, она надралась. Лорен сам чуть перебрал шотландского по дороге домой, но Роберта потеряла контроль над собой и едва держалась на ногах.

В таком состоянии логические доводы до нее не доходили. Ей уже случалось напиваться, но сегодня она шла на рекорд.

Впрочем, ее вопли не имели никакого значения. Днем Лорен подписал необходимые документы, продав двести пятьдесят тысяч акций «ХВ моторс» фирме «Фроулих и Грин». Их чек на тридцать семь миллионов пятьсот тысяч долларов находился в банке. Сумму внесли на специальный счет, на котором ей и предстояло находиться до того момента, пока «Фроулих и Грин» не станут обладателем контрольного пакета акций. Правда, согласно условиям договора, момент этот должен был наступить до 1 марта. Если к этому сроку фирме не удастся приобрести пятьдесят один процент акций, договор будет аннулирован. На тех же условиях «Фроулих и Грин» депонировали в банке векселя и варранты.

Опрошенные по телефону попечители фонда Хардемана большинством голосов одобрили продажу принадлежащих фонду акций «ХВ моторс», и на специальный депозитный счет уже поступили причитающиеся фонду пятьдесят два с половиной миллиона долларов.

Сделка совершилась. Лорен выполнил условия «Фроулих и Грин», продав шестьдесят процентов акций. Контрольный пакет. Вот почему Роберта так расстроилась. Она привыкла командовать им. Но одно дело привязывать его к кровати и бить хлыстом. И совсем другое — помыкать им в бизнесе.

— Поезд ушел, Роберта. Ты говорила, что у меня чутье на выгодные сделки. Не один раз. Что ж, я не стал ему противиться.

— Ты это сделал лишь для того, чтобы насолить Анджело Перино. Ненависть к нему в тебе сильнее любви к компании, созданной твоим дедом!

Лорен улыбнулся.

— Теперь этому сукину сыну и его электромобилю капут. Если в еще и на нем самом поставить крест...

4

Из аэропорта имени Кеннеди Бетси на такси приехала в Гринвич, в дом Перино. Она получила бокал «мартини» и села на диван в гостиной, едва сдерживая слезы.

— Все кончено! Он продал акции. А его ставленники в фонде Хардемана...

— Ничего не кончено, — возразил Анджело. — Вот вчерашний номер «Уолл-стрит джорнэл». Взгляни на первую страницу.

Бетси прочитала:

"ПРИОБРЕТЕНИЕ «ХВ МОТОРС» ОСПОРЕНО В СУДЕ ГЕНЕРАЛЬНЫМ ПРОКУРОРОМ ШТАТА МИЧИГАН. Джейн Луглин специально для «Уолл-стрит джорнэл».

Продажа акций «ХВ моторс» фондом Хардемана оспорена судебным иском, поданным вчера Френком Ферфилдом, генеральным прокурором штата Мичиган. Временный запрет, незамедлительно наложенный на сделку судьей Гомером Уилкинсоном, заблокировал на данный момент попытку фирмы «Фроулих и Грин» завладеть четвертой по объему производства автомобилестроительной компанией Америки.

Фонд Хардемана, учрежденный первым Лореном Хардеманом, основателем «Вифлеем моторс», впоследствии сменившей название на «ХВ моторс», владеет 35% акций «ХВ». Эти акции — единственный актив фонда. Ранее акции никогда не выставлялись на продажу, а их стоимость, по разным оценкам, колеблется от 800 до 550 долларов. Фирма «Фроулих и Грин» предложила 625долларов, из них 150деньгами, а остальное векселями и варрантами.

В иске генеральный прокурор указывает, что векселя и варранты имеют «весьма сомнительную ценность». Как известно, в соответствии с законодательством, действующим в штате Мичиган, благотворительные фонды могут вкладывать средства далеко не во всякие ценные бумаги. Предложенные фирмой «Фроулих и Грин» векселя и варранты, отмечает прокурор, не соответствуют установленным законом требованиям. «В нескольких городах Мичигана фонд Хардемана обеспечивает финансирование родильных домов, ремесленных училищ и курсов по переподготовке рабочих, — говорит генеральный прокурор Ферфилд. — Мы не можем стоять в стороне и наблюдать, как разбазариваются его активы».

Лорен Хардеман III, внук основателя, заявил, что компания неоднократно не могла выплатить дивиденды или платила их по минимуму. «Эта сделка позволяет фонду получить пятьдесят два миллиона долларов живыми деньгами. Их можно инвестировать в самые надежные акции и государственные ценные бумаги и создать куда более крепкий фундамент для благотворительности».

Адвокат Пол Бургер, ранее член Верховного суда Мичигана, представляющий интересы нескольких мелких акционеров, в том числе исполнительного вице-президента «ХВ» Анджело Перино и дочери Лорена Хардемана III Элизабет, виконтессы Невилл, не согласился с ним и указал, что продажа акций «серьезно подрывает благосостояние фонда Хардемана».

— А мы сможем выиграть этот процесс? — спросила Бетси. — Фроулих наверняка заглянул в закон, прежде чем занимать деньги и выходить с таким предложением.

— Я полагаю, они рассчитывали провернуть сделку, прежде чем кто-то успел бы их остановить, — ответил Анджело. — Скорее всего, Лорен не верил, что мы с тобой рискнем обратиться к генеральному прокурору штата Мичиган.

Бетси усмехнулась.

— Как тебе это удалось, Анджело? Через друзей семьи?

— Нет. Генеральный прокурор два года проработал секретарем у Пола Бургера, когда тот был членом Верховного суда. Этого, похоже, не знали ни твой отец, ни его новые друзья.

Бетси ткнула в статью пальцем.

— Этот иск действительно основывается на действующем в штате Мичиган законе?

— Должно быть, раз так считает Пол Бургер.

5

Лорен сидел в своем кабинете в административном корпусе «ХВ моторс» вместе с Гербертом Фроулихом, Джеймсом Рэндолфом и Недом Хоганом, юристом компании. Он налил себе виски, предложил остальным, но все вежливо отказались.

— Каким бы ни был исход процесса, он может затянуться на несколько лет, — говорил Лорен. — А пока мистер Фроулих будет голосовать по моим двадцати пяти процентам акций, а Джеймс Рэндолф — по тридцати пяти процентам, принадлежащим фонду. С шестьюдесятью процентами акций и тремя директорами из пяти входящих в совет, мы быстренько вышибем из компании исполнительного вице-президента, которому хватило наглости вчинить нам судебный иск. Вышибем его вместе с проектом создания электромобиля.

— Боюсь, у нас ничего не получится, — покачал головой Рэндолф. — Вот судебное решение, которое мне вручили у ворот. — Он протянул бумагу Хогану. — Верховный суд назначил опекуна, который станет управлять активами фонда, пока не будут улажены вопросы, поставленные в судебном иске. Опекун — Бенджамин Марпл, помощник вице-президента Детройтского городского банка. До того, как суд примет решение по иску, он будет голосовать по акциям фонда.

Лорен повернулся к юристу.

— Этот документ имеет юридическую силу?

— Это решение Верховного суда. Марпл должен сохранять активы фонда, ежемесячно сообщать суду об их состоянии. Он не может их продать без специального разрешения суда. Он будет голосовать по акциям «ХВ моторс», принадлежащим фонду.

Лорен побагровел.

— Ты хочешь сказать мне, что мы потеряли контроль над «ХВ моторс»? — Хоган кивнул.

— До последующего распоряжения суда. — Лорен повернулся к Фроулиху.

— И что вы намерены предпринять? — Фроулих печально покачал головой.

— Боюсь, у меня не остается иного выхода, как сослаться на тот пункт нашего контракта, который объявляет сделку несостоявшейся, если контрольный пакет не переходит в наши руки.

— Вопрос остается открытым до судебного решения по иску, — напомнил Лорен.

— Нет. Наше предложение действует до первого марта тысяча девятьсот девяностого года. Если к этому времени контрольный пакет не переходит к «Фроулих и Грин», предложение утрачивает силу. Хотя я и передал вам чек на тридцать семь миллионов пятьсот тысяч долларов, вы положили деньги на специальный депозитный счет, как мы того и требовали. Счет, с которого можно снять деньги лишь после выполнения определенного условия. Если до первого Марта...

— Ограбили! — завопил Лорен.

6

То же самое он крикнул, войдя в дом.

— Ограбили!

На этот раз Роберта была трезва, хотя и держала стакан виски в одной руке, а дымящийся «честерфилд» в другой. Встретила она Лорена в белых облегающих брюках и белом свитере.

— Никто тебя не грабил, успокойся.

— Я стал беднее на тридцать семь миллионов пятьсот тысяч долларов, которые еще вчера принадлежали мне, а ты говоришь, что меня не ограбили? Опять Анджело Перино, — прорычал он. — Меня ограбил Анджело Перино!

— Тебя не ограбили. Ты получил свои акции. Они стоят в четыре раза дороже этих паршивых тридцати семи миллионов. Вместо четверти их стоимости и кучи ничего не стоящих бумажек, которые подсовывали тебе эти жулики, ты снова стал владельцем двадцати пяти процентов акций «ХВ моторс». Лично я благодарна Анджело Перино, да и тебе грех жаловаться.

Лорен снял с себя тяжелое кашемировое пальто и бросил его на пол.

— Этот человек трахал мою дочь и при первой возможности вытирал об меня ноги. Мне надо выпить. — Он направился к бару.

— Что тебе надо, так это расслабиться, — ответила Роберта. — Быстро раздевайся, дорогой. Ты доставишь удовольствие мне, а потом я — тебе.

Лорен остановился посреди гостиной и мрачно посмотрел на жену.

— Действительно, надо выпить. — Он начал раздеваться. — Наш разговоре Перино еще не закончен. Я с ним посчитаюсь. Рано или поздно. Так или иначе.

— Тебе неплохо бы подумать головой, Лорен, — резко бросила Роберта, наливая ему виски. — Хоть раз головой, а не жопой. Если ты поможешь Анджело создать новый автомобиль, который совершит революцию в автомобилестроении, каждая акция будет стоить тысячу долларов, а то и две. Ты станешь богаче Форда. А ты собираешься с ним бороться. Зачем убивать курицу, несущую золотые яйца?

Лорен, уже раздевшийся догола, взял у нее полный стакан.

— Признайся мне.

— В чем?

— Скажи, что он тебя не трахал.

— Лорен... Господи! Перино? Нет, милый. Зачем мне Анджело Перино, когда у меня есть ты?

— Мне легче умереть, чем потерять тебя, Роберта, — прошептал Лорен, падая перед ней на колени. — Я предпочитаю потерять компанию. Пусть Анджело забирает ее. Я хочу, чтобы ты осталась со мной. Ты мне нужна.

Она ласково погладила его по щеке, позволила поцеловать ее руки.

— А ты слушайся маму. Сейчас я хочу, чтобы ты расслабился. Расслабься, дорогой. Хочешь, чтобы я легонько отшлепала тебя?

Слезы текли по щекам Лорена, когда он поднял голову и кивнул.

1

Это дефективная семья, — говорила Алисия Анджело. — Все до одного. Включая мою дочь. Бетси абсолютно беспринципна. Я тебя предупреждаю.

— Что Бетси хочет, то Бетси получает

— Кроме одного, о чем она мечтала всю жизнь, — выйти за тебя замуж. Она может возненавидеть тебя, Анджело. Сам знаешь, от любви до ненависти один шаг.

В течение последних десяти лет он достаточно регулярно заезжал к Алисии, чтобы рассказать ей о том, как живет «ХВ моторс». Все-таки ей принадлежало пять процентов акций. К такому акционеру в большинстве корпораций относились уважительно

Раз или два в год им удавалось улучить момент и ретироваться в спальню. Иногда они просто лежали на кровати и целовались, иногда раздевались и доводили дело до логического конца. С одной стороны, Алисии нравилось близкое общение с Анджело, с другой — она жила не только ради того, чтобы в очередной раз оказаться в объятиях Анджело Перино.

Он только что скатился с нее, она закурила и завела разговор о Хардеманах.

Из всех трех жен Лорена, думал Анджело, Алисия нравилась ему больше всего. Леди Эйрес воспринимала половой акт как спортивный поединок. Роберта всегда требовала чего-то необычного. Алисию же просто радовала физическая близость. Она не лежала бревном. Отдавалась, не сдерживая себя, и находила в этом удовольствие. Более того, он чувствовал, что ей небезразличны его ощущения, нравится ему происходящее или нет. Развод с Алисией — одна из многих ошибок Лорена, полагал Анджело.

— Я думаю, что-то могло измениться к лучшему, проживи Элизабет, я про жену Номера Один, чуть дольше. Я разумеется, ее не знала. Она умерла до рождения Лорена. Но люди, которые ее знали, говорили, что она оказывала стабилизирующее влияние.

— Так говорил мой отец.

— И семья пошла вразнос, Анджело. Наверное, это началось после смерти первой Элизабет. Анджело кивнул.

— Возможно.

Алисия положила сигарету в пепельницу и погладила щеку Анджело, а не «игрунчик». Она никогда не касалась его после половой близости.

— Мой внук Ван влюблен в Энн.

— Мне уже об этом говорили. Но они так молоды,

— Они — ключ ко всему, Анджело. А если они поженятся, нарожают детей? Они соединят все воедино. Ребенка Бетси. Твоего ребенка. Ты должен сохранить для них компанию. Это самое главное.

— Не слишком ли мы торопим события, Алисия? Он и еще дети.

— Ван — внук Лорена. Когда он узнает, что ею внук влюблен в дочь Анджело Перино и, возможно, женится на ней...

Анджело кивнул.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать.

2

Ежегодное собрание акционеров «ХВ моторс» состоялось в понедельник, 13 февраля 1990 года. Поскольку предложение фирмы «Фроулих и Грин» еще действовало, а генеральный прокурор не отозвал свой иск, по акциям фонда Хардемана голосовал назначенный Верховным судом опекун, Бенджамин Марпл, а не Джеймс Рэндолф. Лорен хотел отложить собрание, но устав корпорации таких вольностей не допускал.

Бетси имела при себе те же доверенности, что и в прошлом году. Присутствовали также Анджело, Лорен и Роберта.

Первым вопросом повестки дня значились выборы директоров.

Слово взяла Бетси.

— В ныне действующий состав директоров входят мой отец, Лорен Хардеман Третий, его жена Роберта Форд Росс Хардеман, Джеймс Рэндолф, Анджело Перино и я. Мистер Перино и я стали директорами, потому что мелкие акционеры реализовав свое право голосовать совместно, что мы делаем и в этом году. Я вношу предложение переизбрать моего отца, его жену, мистера Перино и меня. Я также предлагаю вывести из совета мистера Рэндолфа и ввести вместо него мистера Марпла.

Марпл, невысокого росточка, плотный, рано поседевший, покачал головой.

— Леди, — обратился он к ней, помня о ее титуле, я польщен вашим предложением, но не смогу исполнять обязанности директора «ХВ моторс». Поскольку мое опекунство заканчивается через две недели, я более не буду принимать участия в судьбе компании и не смогу уделять моим новым обязанностям то время, которое они могут потребовать.

— Мистер Марпл, я хочу, чтобы в совете появился директор, а не прихвостень отца. Решение мистера Рэндолфа согласиться на сделку, предложенную фирмой «Фроулих и Грин», заставляет сомневаться в его компетентности.

— Ты заходишь слишком далеко! — рявкнул Лорен.

— Директором, представляющим фонд, должен быть человек, который руководствуется прежде всего интересами фонда. Я не прошу заменить лакея отца кем-то, преданным лично мне. Нам нужен нейтральный директор.

Эту линию предложил Бетси и Анджело Пол Бургер. Марпл, голосуя акциями фонда, не согласится на передачу контроля над компанией мелким акционерам, говорил многоопытный юрист. Но он может согласиться на выборы нейтрального директора.

— Вы можете кого-нибудь предложить помимо меня? — спросил Марпл.

— Я думала, что вы идеальная кандидатура, мистер Марпл, — Бетси одарила его ослепительной улыбкой, — и как-то не задумывалась о возможной альтернативе. Анджело?..

— У меня есть одна кандидатура. Том Мэйсон, один из наших наиболее эффективно работающих дилеров Живет он в Луисвилле, штат Кентукки. Том продавал еще «сандансеры». Его знал и уважал Номер Один. В совете директоров нужен человек, хорошо разбирающийся в продажах. Томас Мэйсон работал с нами не одно десятилетие и в своем деле собаку съел. В совете директоров представлены конструирование, производство, финансирование. Я думаю, не помешает и специалист по продажам, дилер.

— Кажется, я с ним встречался, — осторожно вставил Лорен.

— Я его помню, — добавила Бетси. — Я говорила с ним на встрече дилеров... несколько лет тому назад Хорошо, я вношу предложение ввести в совет директоров мистера Мэйсона

— Подождите, подождите! — вскричал Лорен. — Нельзя же вот так, сразу. Что мы знаем об этом человеке? Как узнать, согласится ли он войти в совет директоров, если мы его изберем?

— Я думаю, он будет польщен такой честью, — ответила Бетси.

Она знала, что он будет польщен. Бетси и Анджело днем раньше переговорили с Томом Мэйсоном по телефону. С курьером он прислал им свою автобиографию. Том Мэйсон окончил Кентуккский университет и получил диплом магистра по маркетингу. Он входил в состав советов директоров нескольких компаний Луисвилла. Его послужной список мог произвести впечатление на Бенджамина Марпла.

— Я думаю, нам надо перенести заседание на два или три дня, чтобы мы могли встретиться с мистером Мэйсоном и поговорить с ним, — предложил Марпл.

Бетси широко улыбнулась.

— Дельная мысль. Предлагаю прервать заседание до двух часов дня. За это время мы позвоним мистеру Мэйсону и спросим, заинтересует ли его наше предложение. Если да, то он сможет прилететь сюда завтра, мы разберемся, достоин ли он столь высокого поста, и встретимся вновь в четверг или в пятницу.

Лорен промолчал.

— Почему бы нам не пообщаться с этим человеком? — задал Марпл риторический вопрос и поддержал предложение Бетси.

Том Мэйсон прилетел в Детройт с тем resume, которое уже видели Бетси и Анджело. Оно произвело на опекуна должное впечатление. В четверг он проголосовал за избрание Томаса Мэйсона в совет директоров.

В пятницу пятеро директоров собрались на первое заседание. Они избрали Лорена председателем совета, а Анджело — президентом и главным управляющим «ХВ моторс».

3

Анджело снял в Детройте роскошную квартиру. Он проводил в этом городе слишком много времени ирешил, что нет смысла жить в отелях. Он предупредил Бетси, что она не должна появляться в его квартире. Одну пару частных детективов он отвадил, но Анджело сомневался, что Лорен отказался от мысли застукать его и Бетси.

В квартире Анджело прождал до восьми, надеясь, что Бетси позвонит и они где-нибудь встретятся. Она не позвонила, и он поехал обедать в «Красную лису», вспомнив по дороге, что именно из этого ресторана исчез Джимми Хоффа. Заказал стейк и бутылку французского красного вина.

4

Бетси в этот вечер нашла себе другое занятие.

Тома Мэйсона, появившегося у двери ее «люкса» в «Ренессанс-Центре», она встретила в обтягивающих черных брюках и пуловере с широким вырезом, который то и дело падал с одного из плеч, а мог свалиться и с обоих.

— Мисс Бетси... простите, что не называю вас виконтессой. Разве мистер Перино не пообедает с нами?

— Мистер Перино — отец пятерых детей, и ему пришлось срочно возвращаться в Коннектикут, уж не знаю по какой причине.

— Но тогда...

— Присаживайтесь, Том. Бербон? Том Мэйсон заулыбался.

— Я необычный кентуккиец. Предпочитаю шотландское.

— А как насчет «мартини»?

— Я считаюсь специалистом по его приготовлению. — Его улыбка стала шире. Улыбнулась ему и Бетси.

— Так идите сюда и помогайте. Со льдом?

— Да, конечно.

Они принялись за работу.

— В 60-е годы один из лидеров профсоюзного движения, тесно связанный с мафией Хоффа неоднократно упоминается в романах Роббинса

— Что произошло, мисс Бетси? У меня сложилось впечатление, что мы отняли компанию у вашего отца.

— Да, до того момента, как он вернет себе контроль над акциями фонда, что ему вполне по силам. Если вы не перестанете звать меня мисс Бетси, я начну швыряться бутылками.

— Как насчет леди Невилл? Она рассмеялась.

— Ваше высочество, виконтесса Невилл. Сколько мне было лет, когда мы впервые встретились, Том?

— Двадцать... или двадцать один.

— Анджело познакомился со мной, когда мне было шестнадцать. Он звал меня мисс Бетси, пока... Анджело — отец моего Джона. Вам это известно?

— Что-то такое я слышал.

— Поэтому не называйте меня мисс Бетси, Том.

Они сели на диван с бокалами «мартини». Бетси принесла тарелки с сыром, фруктами, вафлями, заранее поставленные в холодильник официантом бюро обслуживания.

— Мы ввели вас в совет не для того, чтобы вы делали все, что мы скажем. Мы уже обсуждали эту проблему. Нам нужен человек, который будет руководствоваться своими знаниями, опытом, здравым смыслом. Решающее слово принадлежало Бену Марплу, и он согласился ввести вас в совет именно на этих условиях. Анджело и я хотим видеть в совете директоров человека, который может не соглашаться с нами, имея на то веские причины, но не потому, что он — марионетка моего отца. Теперь компания будет управляться не так, как раньше.

— Я считаю, что время выбрано чертовски удачно.

— Номер Один был чудовищем, Том. Боюсь, вы об этом не подозревали.

— Я родился достаточно давно, чтобы помнить, что первый Генри Форд был большим поклонником Гитлера.

Бетти кивнула.

— С другой стороны, порядок необходим.

— Насколько я знаю Анджело, он будет править железной рукой.

— Пока останется президентом и главным управляющим.

Том допил «мартини», заметил, что бокал Бетси тоже пуст, потянулся за кувшином и наполнил оба бокала.

— Расскажите мне об электромобиле.

— Вам все расскажет Анджело. У мужчин это получается лучше. Я могу сказать вам только одно. От этого зависит будущее компании. И прежде всего зависит оно от вас, от того, как вы будете голосовать на совете директоров.

— Я очень уважаю Анджело.

— Я тоже, Том. Я хотела выйти за него замуж и трахаюсь с ним при первой возможности. Но я бы хотела, чтобы вы исходили из собственного мнения, когда будет решаться, быть или не быть электромобилю. По моему разумению, для «ХВ моторс» это вопрос жизни и смерти.

Том кивнул и ополовинил второй бокал.

— Где мы будем обедать?

— Здесь. Воспользуемся услугами бюро обслуживания. Не следует нам показываться в детройтских ресторанах...

— Понимаю...

— Том, — улыбнулась она, — в тех редких случаях, когда мы оказывались в одной комнате, вы не отрывали глаз от моей груди.

— Э... Простите меня, мисс Бетси!

— Вы действительно хотите посмотреть, какая она у меня? — Бетси повела плечами, и пуловер свалился вниз.

5

Дома Лорен плакал, положив голову на колени Роберте.

— Эти мерзавцы отняли у меня компанию! — повторял он снова и снова.

— Только временно, — успокаивала Роберта мужа. — На вот, выпей. Тебе сразу полегчает.

В три часа ночи, когда Роберта заснула, Лорен спустился вниз и позвонил Лену Брэггу.

В голосе Брэгга слышалось недовольство: Лорен разбудил его.

— Я думал, вы отказались от этой идеи.

— Не отказался. Я предупреждал, что вы должны быть наготове. У вас есть другой план?

— Триш вновь ездила в Гринвич. Мы можем добраться до него в понедельник утром. Дети его не провожают. Это можно сделать, когда он будет класть чемодан и брифкейс в кабину.

— Так сделайте!

6

Рыжеволосую женщину, которую Роберта видела с Анджело в баре хьюстонского отеля «Хайатт ридженси», он еще назвал ее компьютерным гением, звали Александра Маккуллоу. Одно время она работала в «Техас инструменте», потом ушла оттуда, став независимым консультантом. В сорок четыре года Александра каждый день независимо от погоды пробегала пять миль трусцой. Поэтому она не набрала ни капли жира, хотя не соблюдала никакой диеты, еле м пила все, что просила душа. Трижды в неделю занималась в тренажерном зале. Круглое голубоглазое лицо под шапкой огненно-рыжих волос густо усыпали веснушки.

Вторую половину дня она и Анджело проработали в кабинете Александры, а теперь обедали в ресторане отеля «Хайаттридженси».

— Я убежденная защитница окружающей среды, — говорила она Анджело. — Вот почему меня так заинтересовал твой электромобиль. Он не выбрасывает в атмосферу продукты сгорания углеводородного горючего.

— А откуда, по-твоему, поступает энергия, используемая для зарядки аккумуляторов? Тепловые электростанции тоже сжигают органическое горючее.

— На электростанциях вредные выбросы куда лучше контролируются. И потом, когда противники атомных станций поутихнут, мы будем производить электроэнергию только за счет ядерной реакции, а также используя энергию солнца, воды, ветра.

— Аккумуляторы — моя больная мозоль. Я присматривался к топливным элементам, системам с маховиком, литиевым блокам.

— С аккумуляторами я ничем помочь не могу, — ответила Александра. — Я могу лишь показать, используя компьютерное моделирование, как обеспечить максимально эффективное использование энергии, полученной от аккумулятора.

— Электрический мотор для каждого из четырех колес, — кивнул он, помня об их дневной дискуссии.

— Мотор, потребляющий ровно столько энергии, сколько необходимо, — уточнила она. — Каждый водитель знает, что очень часто автомобиль движется, не используя энергию двигателя, и не только под гору. К примеру, к светофору часто подкатывают на нейтральной передаче, а потом затрачивают энергию на остановку тонны, а то и более движущейся стали. Ты предлагаешь использовать кинетическую энергию для подзарядки аккумулятора Мой взнос — разработка компьютерной системы, которая анализирует потребности в энергии и забирает от аккумулятора лишь то ее количество, что требуется для движения автомобиля.

— Но четыре мотора... — вырвалось у Анджело.

— Выполняя правый поворот, автомобиль поворачивается вокруг левого переднего колеса при незначительном участии правого заднего. Зачем подавать энергию на правое переднее и левое заднее колеса, если они не задействованы в маневре? Энергия подается только туда, где она необходима. Компьютер достаточно быстро анализирует ситуацию и перераспределяет энергию.

— Мы сможем...

— Анджело, коэффициент полезного действия обычного автомобиля не больше двадцати процентов. То есть только двадцать процентов вырабатываемой энергии используется по прямому назначению. Почему не использовать девяносто процентов?

— Алекс, ты меня пугаешь.

— Ты тоже меня пугаешь, итальянский жеребец. Твоя репутация обгоняет тебя. Но я приготовила для тебя сюрприз. Я влюблена и на все сто процентов верна... Люси.

Он накрыл ее руку своей.

— Может, после этого нам станет легче работать. Она кивнула.

— Возможно. Не могу отрицать, что мне чертовски любопытно. Но... — она пожала плечами. — Если Люси возражать не будет...

— Так задай ей этот вопрос. А пока давай сосредоточимся на автомобилях.

7

Утром следующего понедельника, когда Анджело вышел из дома, Лен Брэгг и Триш Уэрнер поджидали его на дороге. На этот раз они приехали в черном «кадиллаке», который Триш взяла напрокат в аэропорту Ньюарка. Ночь они провели в «Холидей инн» в Форт-Ли, штат Нью-Джерси, и выехали в Гринвич в четыре утра. Они приехали в город слишком рано, поэтому им пришлось покружить по окрестным улицам, ожидая, пока в доме Перино зажжется свет.

Наконец вспыхнули окна, и в телескопический прицел Лен увидел Перино и его жену, переходящих из комнаты в комнату.

— Господи Иисусе!

Лен вовремя увидел блики на заднем стекле и засунул винтовку глубоко под сиденье. Позади них остановилась патрульная машина с включенным маячком.

К ним направился полицейский. Триш опустила стекло.

— Вы потерялись или как? — спросил коп.

— Именно так. — Ей хватило хладнокровия развернуть карту Гринвича. — Раунд-Хилл-роуд? Коп покачал головой.

— Вы заехали совсем в другой район. Давайте я покажу вам ее на карте.

Пока коп показывал Триш, как проехать на Раунд-Хилл-роуд, Лен думал только о том, как бы тот не заметил винтовку.

— Благодарю вас, — улыбнулась копу Триш. — Теперь я ее найду.

Они отъезжали, когда Анджело вышел из дома и направился к своему автомобилю. Патрульная машина следовала за ними несколько минут: то ли у копа возникли подозрения, то ли он хотел убедиться, что они едут в правильном направлении.

— Вот уж не повезло! — вырвалось у Лена.

— Не повезло? А по-моему, очень даже повезло. Винтовку-то он не видел! А мог бы, если бы посмотрел вниз.

— А вот Перино — везунчик. Кто-то усиленно молится за этого сукиного сына.

8

— Расходы. Мы потратились. Да, наше вознаграждение — полмиллиона, но у нас расходы.

— И сколько моих денег вы уже потратили? — спросил Лорен.

Он встретился с Леном и Триш в их автомобиле, на стоянке у торгового центра. Лорен не решился пригласить частных детективов в контору или домой. Роберта ничего о них не знала.

— Опять же мы должны получить компенсацию за потраченное нами время.

— Сколько?

— Примерно пятнадцать тысяч.

— Значит, у вас осталось еще двести тридцать пять тысяч долларов? — Лен кивнул.

— Приблизительно.

— Я полагаю, вы не собираетесь возвращать их мне?

— Задание отменяется?

Лорен глубоко вздохнул, нахмурился, покачал головой.

— На подъездной дорожке его теперь не убьешь. Этот полицейский наверняка вас запомнил. Кто знает, возможно, он сообщил Перино о подозрительном автомобиле.

— А где же еще? В Детройте нельзя, в Гринвиче нельзя...

— Пока не высовывайтесь. Я дам вам знать, если что-нибудь придумаю.

1

Добрый день. Меня зовут Роберт Карпентер. Я имею честь обращаться к миссис Перино?

Синди оторвалась от литографий восемнадцатого века. Перед ней стоял высокий блондин, синеглазый, улыбчивый, в темно-сером костюме и кремовой жилетке. Аккуратно подстриженная бородка уже начала седеть.

Она кивнула, улыбнулась в ответ.

— Один из ваших конкурентов сказал мне, что у вас могут быть скульптуры Декомба. Я его очень высоко ценю. У меня уже есть одна, и я хотел бы приобрести вторую.

— У нас есть три скульптуры. В соседнем зале. — Синди закрыла папку с литографиями. — Я вас провожу.

Франсуа Декомб отливал небольшие бронзовые скульптуры, прекрасно укладывающиеся в рамки реализма, столь ценимого «ФКП-Гэллери». Галерее принадлежали десятидюймовый мальчик, читающий, лежа на животе, балерина того же размера, стоящая на одной ножке, и пузатый мужчина средних лет, лежащий на боку с согнутой в колене ногой и тоже читающий. Третья скульптура превосходила размерами две первые.

— Очень интересно, — Карпентер обошел скульптуры, внимательно оглядев каждую.

— У нас есть и каталог. Мы можем заказать любую скульптуру из тех, что еще не проданы. Работает Декомб и по заказам. Вы можете сказать, что вам хотелось бы иметь, и он отольет вам такую скульптуру. Впрочем, если у вас появится желание что-то заказать Декомбу, я бы посоветовала съездить в Квебек и повидаться с ним. Заказ — дело тонкое. Необходимо определиться со всеми деталями. И неплохо съездить еще раз, чтобы взглянуть на глиняную модель, прежде чем дело дойдет до литья.

— Сколько стоят эти скульптуры, миссис Перино?

— Мальчик и балерина — по пятнадцать тысяч долларов, мужчина — двадцать пять. Карпентер улыбнулся.

— Я купил свою четыре года тому назад. Похоже, удачно инвестировал капитал.

— Да, сейчас его работы стоят дороже, чем раньше. Декомб получил пару престижных премий, и ему устроили выставку в Центре Помпиду. Естественно, цены на его скульптуры подскочили.

— Позвольте мне вручить вам свою визитную карточку. — Карпентер учтиво поклонился. — Скорее всего, я куплю одну из них. Думаю, балерину.

На визитке значилось:

"РОБЕРТ ДЖ. КАРПЕНТЕР

100 Холлиридж-драйв Лос-Анджелес,

Калифорния 90068".

— Если я решу приобрести скульптуру, то выпишу вам чек и заберу ее лишь после того, как деньги поступят на ваш счет. Цена окончательная?

— На Декомба мы скидок не даем. Карпентер огляделся.

— У вас очень интересная галерея. Вы не будете возражать, если я поброжу по залам?

— Давайте я покажу вам самое интересное. За ленчем в «Набивном жирафе» он выписал чек на пятнадцать тысяч долларов.

2

Роберта распаковала балерину Декомба. Синди поставила ее в деревянный ящик, набитый поролоном. В Детройт балерина прилетела вместе с Карпентером.

— Пятнадцать тысяч долларов... — Лорен покачал головой.

— Первый взнос. И очень маленький. Вы станете обладателем приличной коллекции.

— Да. Ты сам принял такое решение, — напомнила Роберта мужу. — Так что отступать теперь поздно.

— Кроме того, — Карпентер отпил «курвуазье», — эта скульптура стоит таких денег. Вы можете продать ее прямо сейчас тысяч за двенадцать, а то и за все пятнадцать, а через пару лет цена поднимется до двадцати или двадцати пяти тысяч. Считайте такую покупку удачной инвестицией. А вот моих вознаграждения и расходов вам уже не вернуть.

— Скульптура великолепная, — кивнула Роберта. — Так что жалеть об этих пятнадцати тысячах мы не будем.

— Как я понимаю, вы ничего не выяснили, — коснулся интересующей его темы Лорен.

— Разумеется, нет. Я даже не сказал, что мне известно, чем занимается ее муж. И не задавал никаких личных вопросов, как и она — мне. Мы говорили об искусстве.

— Когда вы опять увидите ее?

— Лишь после того, как вы перечислите деньги для второго раунда на мой счет в Объединенном калифорнийском банке Тогда, я полагаю, слишком быстрое появление будет ошибкой Где-то через месяц.

— А за кого она вас принимает?

— За человека, который знает толк в произведениях искусства и может купить те, что ему нравятся. Если возникнет вопрос, я, возможно, скажу, что торгую яхтами. Едва ли им удастся поймать меня на лжи

— Никаких сложностей не возникло?

— Без этого не обошлось. Этот Марк Линсикомб как-то странно смотрел на меня Вроде бы до посещения «ФКП-Гэллери» я с ним нигде не встречался, но мир искусства так тесен. Вполне возможно, что жизнь нас где-то столкнула и он меня запомнил.

— Вы же говорили, что никогда не работали на Востоке или в Европе.

— Я преподавал только на Юго-Западе и в Калифорнии. Но Линсикомб мог, например, приехать туда на какую-нибудь выставку или фестиваль.

— Понятно, профессор. Будем надеяться, что ваши опасения беспочвенны. Где вы будете до вашей следующей поездки в Нью-Йорк?

— Разумеется, дома. Я по-прежнему профессор истории искусств Мне надо учить студентов. Готовить выставку, — он улыбнулся. — Пристроить одну очень качественную подделку.

— Пожалуйста, не рискуйте, профессор, — резко бросил Лорен. — Вы теперь работаете на меня, и за хорошие деньги. Не торгуйте подделками, пока мы не закончим это дело

— Полагаю, в следующем году я смогу взять отпуск и полностью посвятить себя нашему проекту.

— Так и сделайте. Я не люблю совместителей, которые работают на кого-то еще.

Час спустя Лорен лежал на животе на полу в спальне. Роберта вышагивала по комнате, со стаканом шотландского в одной руке и сигаретой в другой, переводя взгляд с балерины на обнаженного мужа со скованными за спиной руками. Временным пьедесталом для бронзовой скульптуры стал столик, на котором раньше стояла лампа.

Роберта положила сигарету в пепельницу и взяла кнут. Лорен сжался, потом улыбнулся, приподнял зад. Она не замедлила с ударом, и на белой коже выступила еще одна красная полоса.

— О-о-о! — простонал он. — Дорогая, не так сильно.

— Жаль, что нам придется держать скульптуру в спальне, — промурлыкала Роберта.

— Не всегда же.

Роберта посмотрела на мужа. Какой же он отвратительный. Связывать его, бить — это ее давно не возбуждало. Но Роберта это делала и знала, что так оно будет и дальше, потому что иначе она просто не смогла бы с ним жить

— Бетси вот-вот прилетит. Мы должны предложить ей остановиться у нас. Все-таки она твоя дочь.

— Она не примет нашего приглашения. Если она остановится у нас, а не в отеле, то не сможет переспать с Перино или с кем там она нынче спит.

— Я хочу поговорить с тобой о собрании акционеров.

Лорен усмехнулся.

— Может, поговорим об этом позже? Положение у меня не подобающее начальству, не так ли?

Роберта подняла хлыст и вытянула его по плечам. Лорен завопил от боли.

— Я хочу поговорить именно сейчас, когда ты лежишь на полу. Я пытаюсь помешать тебе уничтожить себя.

Лорен изогнул шею, чтобы посмотреть, не потекла ли от удара кровь. Потекла.

— Слушай меня. Рэндолф вновь голосует по акциям фонда, так что ты можешь вернуть его в совет директоров.

— Ты совершенно права, — пробормотал он.

— Не делай этого

— Что значит — не делай?

— Рэндолф был прихвостнем Номера Один. Теперь он твой прихвостень. Суд лишил его права голосовать по акциям и назначил опекуна. Такое может повториться. Он неудачно оценил перспективы сделки с Фроулихом.

— Их оценил я.

Следующий удар пришелся по ногам.

— Думай как знаешь, а пока слушай меня. Том Мэйсон — неплохой директор. Он не марионетка Перино. Дилерам нравится, что они представлены в совете директоров. Если вывести его из совета через год работы...

— Я же не контролирую совет директоров своей компании!

— А тебе и не нужен этот контроль. Ты не можешь руководить компанией, как это делал Номер Один!

— Я вообще ей не руковожу. Мало-помалу компанию уводят от меня.

— Ты ненавидишь Анджело Перино. Но бороться с ним надо с умом. Ты сделал удачный ход, наняв профессора. А теперь дай команде Перино шанс поработать. Завтрашняя конфронтация не в твоих интересах.

— Я все равно разделаюсь с ним. Так или иначе. По-умному или грубой силой.

3

На собрании акционеров Анджело и Бетси ждал сюрприз. Лорен предложил переизбрать совет директоров в прежнем составе. Они-то ожидали жестокой схватки, но противник ретировался с поля боя.

После ленча директора собрались, чтобы выслушать выступление президента компании.

Анджело подкрепил свои слова наглядными материалами, графиками и таблицами.

— Дни автомобиля с углеводородным горючим сочтены, — начал он. — Все, что я сейчас вам расскажу, строится именно на этом принципе. Большая тройка усиленно занимается электромобилями. Государство и экологические организации обложили их ер всех сторон. Мы — четвертая компания в автомобилестроительной промышленности. Мы вошли в восьмидесятые с автомобилем шестидесятых годов, «еандансером», который едва не погубил компанию. «Стэльен» принес нам успех, на который мало кто из нас надеялся. Но мы на пороге двадцать первого века, а продаем автомобили века двадцатого. «Джи-эм», «Форд» и «Крайслер» смогут выжить дольше нашего, производя такие автомобили. Если они обгонят нас в разработке электромобиля, нам конец. Мы должны их опередить.

Остальных директоров — Лорена и Роберту, Бетси и Тома Мэйсона — его аргументы не убедили. Даже Бетси выразила сомнения.

— Ты говоришь о кардинальных переменах, Анд-жело. Но нам нужна абсолютная, уверенность в том, что мы принимаем правильное решение. Большая тройка может выжить, допуская серьезные ошибки. Мы — нет.

Ближе к концу заседания слово взял Том Мэйсон.

— Я должен подумать, удастся ли мне продавать электромобили в Луисвилле. Если я их не продам, то не продаст никто, потому что в своем деле я один из лучших. В этом зарыта собака, не так ли? Сможем ли мы их продать? Вопрос не в том, будут ли они бегать по дорогам, а в том, будут ли их покупать.

— Том, — ответил ему Анджело, — точных слов я не помню, но кто-то сказал, что товар будет продаваться только в одном случае: если продавец верит в то, что он нужен, и может убедить покупателей, что без этого товара им не обойтись.

— Мы рассматриваем очень серьезный вопрос, — внесла свою лепту Роберта. — Что ты скажешь, Анджело, если отложим решение на шесть месяцев, пока ты будешь отрабатывать технологические процессы и уточнять общую концепцию электромобиля?

— На шесть месяцев я согласен, — кивнул Анджело. — При двух условиях. Во-первых, мы продолжаем финансировать научно-исследовательские работы по созданию электромобиля. Во-вторых, все должны понимать, что я все равно его построю, с «ХВ» или без оной. Если совет директоров решит отказаться от создания электромобиля, я подам в отставку и займусь его производством самостоятельно.

— Результаты исследовательских работ будут принадлежать компании, — вставил Лорен. Анджело покачал головой.

— Если вы отвергнете мои предложения, я буду использовать эти результаты по своему усмотрению. Другими словами, Лорен, за «ХВ» остается право первого отказа.

4

За несколько секунд до того, как «лирджет» компании вырулил со стоянки, к трапу подкатил автомобиль, и еще один человек быстренько взбежал по ступенькам, прежде чем наблюдающие за самолетом смогли разглядеть, кто это мог быть.

В самолет буквально на ходу вскочила Бетси. По пути в Уэстчестер предполагалась посадка в Бостоне. Анджело уже предупредил первого и второго пилотов, что во время полета вход в салон воспрещен.

Самолет еще не оторвался от земли, а Бетси уже разделась догола.

— Скажи им, пусть летят помедленнее, — прошептала она. — Полутора часов не хватит, чтобы вручить тебе подарок на день рождения.

Не просто день рождения, а юбилей. Ему исполнилось шестьдесят. Пока она раздевалась, он открыл бутылку «Дом Периньон», что стояла в ведерке со льдом. Закуску составляла черная икра. Бетси знала, что в Гринвиче Анджело ждут торжестве иная встреча и праздничный обед, но изыскала возможность побыть с Анджело вдвоем.

— Скорее раздевайся. Времени у нас в обрез. — Они быстро выпили шампанское, закусили икрой и расположились на кушетке.

— Я не могу подарить тебе то, что хотела бы. Автомобиль, яхту. Даже часы, и те не могу. Синди — прекрасная женщина, но она не потерпит... Ладно, не будем об этом. Подарок я тебе все равно сделаю. Расслабься.

— Бетси...

Она начала вылизывать мошонку, посасывать каждое яичко в отдельности, затем перешла к фаллосу.

— Ты знаешь, что я тебя люблю, — прошептала она. — И по-другому не будет.

— Я тоже люблю тебя, Бетси. Святой Боже, я...

— Сэр... — раздался холодный, металлический голос из динамика громкой связи. — Извините, сэр, но вас просят к телефону. Звонят из Англии.

Бетси схватила трубку.

— Кто...

Тут ее глаза наполнились слезами, и она молча протянула трубку Анджело.

— Папа? Это Джон, — раздался детский голос. — Поздравляю с днем рождения!

На мгновение Анджело потерял дар речи.

— Как я рад, что ты позвонил.

— У нас уже очень поздно. Сначала я позвонил тебе домой. Миссис Синди дала няне этот номер, сказав, что я смогу связаться с тобой во время полета. Ты действительно в самолете, папа?

— Да, сынок. Летим из Детройта в Бостон. Твоя мама рядом. Из Бостона она вылетает в Лондон и уже завтра будет дома.

Бетси плакала. Анджело с трудом сдерживался.

— Я очень хотел поздравить тебя. Я знаю, что тебе шестьдесят. Это очень хорош и и возраст. Счастья тебе и здоровья, папа!

— Спасибо, Джон. Как хорошо, что ты позвонил. Я знаю, ты звонишь, потому что любишь меня, а я люблю тебя. Очень люблю.

— Я люблю тебя, папа. Когда я тебя увижу?

— Скоро я буду в Лондоне. А летом мы походим под парусом в Штатах.

— Отлично! Няня говорит, что такие звонки очень дорого стоят. Спокойной ночи. У нас тут уже поздно. Няне пришлось разбудить меня. Спокойной ночи, папа.

— Спокойной ночи, Джон. Щеки Анджело подозрительно блестели, когда он вешал телефонную трубку. Бетси все еще плакала.

— Клянусь тебе, моего участия в этом нет. Он потянулся к ней, обнял.

— Жаль. Этот разговор для меня — лучший подарок.

— Лучше моего, — прошептала она и вздохнула. — Что ж, давай закончим начатое. Он страстно поцеловал ее...

1

Я вот думаю, не пора ли мне встретиться с Франсуа Декомбом. — Роберт Карпентер тепло улыбнулся Синди. — Если я куплю еще одну скульптуру, не стану ли я обладателем самой большой частной коллекции его творений?

— У вас будет их три, — ответила Синди. — У одного человека в Париже их уже пять. Но вы станете одним из самых активных почитателей его таланта. Если хотите слетать в Квебек, я могу позвонить Декомбу и предупредить о вашем приезде.

На ленч они отправились в «Ла Гренуй». Карпентера вроде бы в Нью-Йорке не знали, но ему удавалось заказывать столики в самых популярных ресторанах.

— Буду вам очень признателен. Меня очень интересует его творчество. Я вот думаю, сможет ли он отлить скульптуру по фотографии. Не моей. Приятельницы. Я хочу сделать ей подарок.

— Даже не знаю. Надо спросить у него. Я сомневаюсь, что он работает по фотографиям. С живых моделей он скульптуры отливает. Может...

Карпентер вновь улыбнулся.

— Сменим тему. Совсем недавно я узнал то, о чем даже не подозревал. Проявил чудовищное невежество. Я понятия не имел, что вы миссис Анджело Пери-но, то есть жена знаменитого автомобилестроителя и президента «ХВ моторс». Я думал, вы просто владелица художественной галереи.

— Когда-то давно я, между прочим, ложилась под каждого автогонщика, а потом была тест-пилотом. — Губы Синди разошлись в широкой улыбке. — Скажите мне, что когда-то вы были просто матросом, мистер Карпентер.

— Я скажу, что для вас я Боб, а не мистер Карпентер.

— Тогда я, разумеется, Синди.

— К сожалению, в морском флоте я не служил, Синди. Но зато летал. Сидел за штурвалом большого самолета-радара. А потом вот встретил вас. И очень вами увлекся.

Она покачала головой.

— Нет, нет и еще раз нет, Боб.

— Извините.

— Я не могу отрицать, что польщена. Но я самая верная женщина из тех, с кем вам доводилось встречаться.

Карпентер глубоко вздохнул, покраснел.

— Скажите мне, кто этот мужчина? — спросил он. — С женщиной в красном. Вроде бы знакомое лицо.

— Винсент Гардена, Боб.

— Попытался сменить тему... Простите, что позволил себе...

— Некоторые подкатываются куда грубее.

— Не смог сдержаться.

— Возможно. Так мне звонить Декомбу?

— Даже не знаю. Давайте я еще раз похожу по вашей галерее. Может, найду что-нибудь и получше. Синди усмехнулась.

— Я знаю, что вы хотели бы найти. Так поговорим об искусстве?

2

В апреле жители Гринвича еще не выказывали желания появляться на пляже. Погода стояла теплая, но вода не успела прогреться. Ван приехал из Кембриджа на уик-энд и остановился у бабушки Алисии. Ван и Энн сидели на песке в Гринвич-Пойнт, наблюдая, как с запада надвигается шторм.

Солнце, однако, еще пробивал ось сквозь разрывы в серых тучах. По воде уже бежали белые барашки.

Ван был в темно-синем спортивном костюме, Энн — в серой куртке с капюшоном и красных шортах. Ноги она подставила солнцу.

Мимо них прошел мужчина, выгуливающий собаку. Поровнявшись с ними, он кивнул и проследовал дольше. Когда мужчина отошел ярдов на двести, рука Вана, ранее лежавшая на талии Энн, нырнула под ее куртку и легла на грудь, заметно прибавившую в размерах с той встречи на яхте. Бюстгальтер Энн носила крайне редко.

Ван заканчивал второй курс Гарварда. Учился он хорошо, и все шло к тому, что его приняли бы в Юридическую школу, если бон подал заявление. Ван еще не принял решения, но, несомненно, уже задумывался об этом. Энн в следующем году заканчивала Гринвичскую академию.

— Нам не обязательно ждать окончания учебы, — заметил Ван. — Мы можем пожениться после того, как ты закончишь второй курс Рэдклиффа.

— У нас еще три года, чтобы подумать об этом, — ответила Энн.

— Нам повезло. Наши родители не чинят препятствий нашему браку.

— Я бы хотела встретиться с твоим отцом.

— Я сам вижу его очень редко. Таково условие соглашения между моими родителями. Мой отец и моя мать поженились, а потом развелись, чтобы он мог вернуться к своей первой жене. Тебе об этом говорили?

— Да. — Энн повернулась, посмотрела Вану в глаза и широко улыбнулась. — Наши семьи по-своему решают эти вопросы. Взять, к примеру, твою мать и моего отца. Есть и другие... аномалии.

— Нам повезло, — повторил Ван. — Хотя мой дед имеет особое мнение. Он наши отношения не одобряет.

— Я не слышала о нем ничего хорошего, — вздохнула Энн.

— Я тоже. Может, это потому, что мы общаемся с людьми, которые недолюбливают его?

— Так тебе надо с ним повидаться.

— Не хочу. Мы однажды встречались. Дружелюбия с его стороны я не заметил.

— Тогда он озвереет, узнав о нас.

— Мнение моего деда для меня абсолютно несущественно, — ответил Ван. — Как любят говорить американцы: а мне плевать.

— Престижный женский колледж

Анджело продолжал арендовать в Нью-Йорке служебные помещения. Его интересы не ограничивались только «ХВ моторс». К примеру, «СИНДИ, инкорпорейтед» по-прежнему изготавливала по лицензии и продавала пластик на основе эпоксидной смолы. Кейджо Шигето, так и не прижившийся в Детройте, занимал в «СИНДИ, инкорпорейтед» пост вице-президента. Пластик уже использовался для изготовления фюзеляжа трех моделей самолетов бизнес-класса. Четыре автомобиля, участвующих в гонках «Индианаполис 500», имели пластиковые корпуса. Пластик на основе эпоксидной смолы заменил фиберглас в пятнадцати скоростных гоночных катерах. НАСА рассматривала возможность использования пластика в новом поколении космических челноков.

Очень часто понедельники и пятницы Анджело проводил в Нью-Йорке. Среди прочего ему как президенту «ХВ моторс» приходилось заниматься финансовыми и кадровыми вопросами. И первые, и вторые в Нью-Йорке зачастую решались быстрее, чем в Детройте. В одну из таких пятниц ему практически одновременно позвонили два человека.

Сначала раздался звонок Тома Мэйсона из Луисвилла.

— Ты читал утренний выпуск «Уолл-стрит джорнэл»?

— Ты звонишь первым, Том. Думаю, будут и другие звонки.

— Я не верю ни одному слову. Но другие-то могут и поверить!

— Должен ли я подсказывать тебе, откуда растут ноги, Том? Надо ли объяснять, кто за этим стоит?

— Ты полагаешь, он на такое способен?

— И на многое другое.

— Нельзя это так оставлять, Анджело. Надо пресекать подобные выходки.

— Я этим как раз и занимаюсь, Том. Можешь не беспокоиться.

Тут же позвонила Бетси.

— Черт бы побрал моего отца! — прокричала она в трубку. — Черт бы его побрал!

— Ты уверена, что информация идет от него?

— А от кого же еще?

— Я намерен предпринять ответные шаги.

— Скажи мне, Анджело, он может сильно навредить?

Анджело шумно выдохнул, прежде чем ответить.

— "ХВ моторс" полностью зависит от банковских кредитов. Такие статьи не облегчают нам жизнь, — А что ты можешь сделать?

— Кое-что могу. Лорен узнает, что теперь мы не столь беззащитны.

— Поговори с Томом Мэйсоном.

— Уже. Он звонил мне перед тобой. Последовала короткая пауза.

— Звонил Ван. Энн советует ему съездить в Детройт и поговорить с дедом. Насчет его намерения жениться на ней. Я сказала, что не надо, во всяком случае, не теперь.

— Энн слишком молода, Бетси. Замуж ей пока рано. Давай решать вопросы по мере их поступления.

— Убей этого сукиного сына! — воскликнула Бетси.

— Так я и сделаю, фигурально выражаясь, — ответил Анджело.

В утреннем выпуске «Уолл-стрит джорнэл» и Том Мэйсон, и Бетси прочитали следующее:

«ХВ МОТОРС» РУКОВОДИТ ПЛЕЙБОЙ?

АУДИТОРЫ КОРПОРАЦИИ ПОДОЗРЕВАЮТ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ И НЕЦЕЛЕВОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ СРЕДСТВ КОРПОРАЦИИ. Уилма Уорт специально для «Уолл-стрит джорнэл».

«Беннет и Прингл», детройтская фирма, аудиторы «ХВ моторе, инк.», высказала предположение, что президент компании Анджело Перино, возможно, виновен в крупной растрате денег компании и использовании ее средств в личных интересах. Мейсон Прингл, старший партнер фирмы, высказал такое мнение в беседе с нашим корреспондентом.

Когда мистера Перино избирали в совет директоров, а потом президентом компании, все понимали, что сфера деятельности бывшего автогонщика не ограничивается «ХВ моторс». Ему принадлежали консалтинговая фирма и контрольный пакет акций «СИНДИ, инкорпорейтед», компании, имеющей эксклюзивную лицензию на производство пластика на основе эпоксидной смолы, который мистер Перино использовал в неудачной модели «ХВ-суперстэльен» и намерен использовать в новом электромобиле, созданием которого занята компания.

Мистер Прингл полагает, что использование «ХВ моторс» материала, предлагаемого «СИНДИ, инкорпорейтед», приведет к конфликту интересов и акционерам не останется ничего другого, как отказать в доверии высшему должностному лицу корпорации.

Аудиторы также полагают, что Перино использует самолет компании в личных целях, постоянно летая из Уэстчестера в Детройт и обратно. Обычно, говорят аудиторы, мистер Перино прибывает в Детройт в понедельник вечером или во вторник утром, чтобы улететь в Нью-Йорк в четверг вечером или в пятницу утром. Делами «ХВ моторс» он занимается не больше трех дней в неделю, уделяя остальное время другим своим фирмам и решению личных вопросов..."

Далее в статье указывалось, что совет директоров на следующем заседании намеревается вызвать Анджело Перино на ковер.

3

В течение почти двадцати лет дважды в год Анджело выступал на деловом ленче, собиравшем банкиров, консультантов по инвестициям, крупных бизнесменов. Такие ленчи служили источником информации о состоянии различных отраслей промышленности. Об автомобильной промышленности речь заходила не меньше десяти раз в год, и оценки Анджело считались едва ли не самыми объективными.

Он должен был выступить через десять дней после появления статьи, и народу на ленче собралось куда больше обычного. Как правило, запись выступления не велась, но на этот раз Анджело согласился как с записью, так и с присутствием телекамеры.

Председатель собрания постучал ложечкой по стакану, и разговоры разом стихли. Люди пришли послушать, что скажет Анджело.

В темно-синем костюме, белой рубашке, полосатом бордово-белом галстуке, Анджело уверен ной походкой подошел к трибуне и поправил микрофон.

— Я здесь, разумеется, для того, чтобы познакомить вас с состоянием дел в автомобильной промышленности. Но вы, надеюсь, простите меня за то, что я отниму у вас несколько минут, чтобы дать свою оценку статье в «Уолл-стрит джорнэл», где меня называют плейбоем и намекают, будто я растратчик.

Во-первых, позвольте сказать, что я очень рад знакомству с мисс Уилмой Уорт. Хочу поздравить ее с тем, что она предельно точно воспроизвела все то, что рассказал ей мистер Прингл. К написанному у меня возражений нет, разве что мисс Уорт могла бы предварительно встретиться со мной и узнать мое мнение по данному вопросу. Я уверен, что сегодня она зафиксирует мое заявление с той же точностью и объективностью.

Все засмеялись, даже Уилма Уорт.

— С чего мне начать? — задал Анджело риторический вопрос. — Конечно же, с конфликта интересов. Моей жене и мне действительно принадлежит контрольный пакет акций «СИНДИ, инкорпорейтед», и я надеюсь, что пластики на основе эпоксидной смолы будут использоваться в новых автомобилях, которые разрабатывает «ХВ моторс». Дамы и господа, каждый чиновник «ХВ моторс» знает, кому принадлежит «СИНДИ». Знают они и то, что я получаю разумную прибыль, продавая пластик «ХВ». Более того, никак не меньше девяноста пяти процентам акционеров также известно об этом, а те, кто этого не знает, просто никогда не заглядывали в ежегодные отчеты, присылаемые им компанией. Конфликт интересов подразумевает таинственность, заговор, секреты. Если же о всех условиях сделки всем известно, говорить о конфликте интересов по меньшей мере неуместно.

Уилма Уорт, пальчики которой летали над клавиатурой ноутбука, подняла голову, услышав аплодисменты. Многие из сидящих в зале находились в таком же положении и не хотели, чтобы подобная ситуация трактовалась бы как конфликт интересов.

— Почему я приобрел лицензию на разработанный японцами технологический процесс по производству эпоксидного пластика? Первой такое предложение получила «ХВ моторс». Но руководство компании в тот момент флиртовало с одним инвестором, желавшим захватить контроль над компанией, чтобы потом распродать ее по кускам. Естественно, японцы не хотели иметь с ним дела. Чтобы не потерять представившейся возможности, я и моя жена инвестировали в этот проект личные средства. Возможно, это наиболее выгодные инвестиции, сделанные нашей семьей, и мы должны благодарить «ХВ», которая поспособствовала столь удачному вложению капитала.

Гром аплодисментов.

Анджело помолчал, улыбнулся и посмотрел на Уилму Уорт.

— Так я, значит, плейбой? Я мотаюсь между Нью-Йорком и Детройтом? Дамы и господа, я также провожу время в Токио, Лондоне, Цюрихе, Хьюстоне, Лос-Анджелесе и Вашингтоне. Давайте смотреть правде в глаза. Детройт — захолустье. Мы можем производить там автомобили, но финансировать оттуда производство невозможно, разрабатывать дизайн новых моделей невозможно, заимствовать новые технологии также невозможно. Ведь в этом городе считают, что верх технического прогресса — конвейерная разгрузка барж с рудой.

Да, я провожу два или три дня в неделю вне Детройта, в Нью-Йорке или где-то еще. И летаю на самолете, принадлежащем компании. Дамы и господа, за час полета я успеваю сделать куда больше, чем за два часа в любом из этих городов. В самолете телефон звонит редко, хотя случается и такое.

Я полагаю, аудиторы «ХВ» хотели бы видеть меня слоняющимся по аэропортам Детройта и Нью-Йорка в ожидании рейса. Что ж, друзья мои, это желание аудиторы могут засунуть в одно известное всем место.

Уилма Уорт рассмеялась вместе с остальными. Многие из присутствующих аплодировали Анджело стоя.

Анджело рассмеялся.

— Хотели бы вы иметь таких аудиторов? Они давно отстали от времени. Первый Лорен Хардеман, которого мы звали Номер Один, свято верил, что основанная им автомобильная компания — его личное владение и он может пользоваться любыми активами по своему усмотрению. Он мог лгать, мошенничать, красть, потому что компания принадлежала ему. И он нанимал людей, которые никогда ему не противоречили. Со следующей недели аудиторами «ХВ моторс» становится компания «Делойт и Туш».

4

Бетси прибыла на «конкорде». Поздно вечером она появилась в кабинете Анджело. Он вел важные телефонные переговоры и не мог уехать домой.

— Позвони Синди и скажи, что тебе придется остаться в городе. Мне надо с тобой поговорить.

Бетси сняла «люкс» в «Уолдорфе». В десять часов они приехали в отель. Она заказала обед в «люкс», налила себе виски, но раздеваться не стала.

— Лгун, мошенники вор! Мой прадед был лгуном, мошенником и вором?

— Именно так, — кивнул Анджело. — Если тебе нужны доказательства, подними архивные материалы. Кроме того...

— Кроме того, что?

— Номер Один рассматривал свой бизнес как персональную вотчину. Он обманывал всех, с кем имел дело, включая государство, потому что «Вифлеем моторс» принадлежала ему и он ни перед кем не отчитывался в том, что делал. Последний из плеяды промышленников-бандитов. Генри Форд был ничуть не лучше него.

Одетая в тот же брючный костюм, в котором она прилетела из Лондона, Бетси допила виски и заходила по гостиной.

— Разве репутация компании в определенной степени не зависит от репутации моего прадеда? Вернее, не зависела? Сегодня ты растоптал его репутацию. Я не видела вечерних газет, но могу представить себе, что в них написано.

— Бетси, скажи мне правду. Анджело никогда не видел ее плачущей, а тут Бетси поставила стакан на столик и зарыдала.

— Чего ты от меня хочешь, Анджело? Чего ты от меня хочешь?

— Услышать от тебя правду, ничего больше.

— Он собирался лишить меня наследства. И моего сына. Я про Вана. Он собирался оставить все моему отцу. Я... У него были видеокассеты. Он заснял нас с тобой.

— Мне кажется, я знаю, что ты сделала, Бетси. Но уж выговорись до конца.

— А что, по-твоему, я могла сделать? Ты обо всем догадался. Я убила его. Задушила подушкой. Когда он пытался вырваться, его сердце не выдержало.

— Я так и думал.

— Но я оставила нетронутой его гребаную репутацию!

— Слишком долго его рядили в белые одежды. Я поставил на этом точку. Поставил крест на Лорене Хардемане Первом.

— Ты не будешь...

— Не буду что?

— Называть меня...

— Называть мать моего сына убийцей? Бетси, окстись! Ты убила этого человека. Я уничтожил его репутацию.

— Мы партнеры?

— Любовники, — уточнил Анджело.

5

В трусах и футболке, Лорен очищал тарелки от остатков еды и ставил их в посудомоечную машину. Роберта сидела за столом и курила «честерфилд». На ней было вечернее платье, в котором она принимала гостей.

— Не могу поверить, что ты это сделал. Ради чего? О чем ты думал?

— Я должен добраться до этого сукиного сына. Тем или иным способом. — Он взял со стола стакан и отпил виски. — Я убью его прежде, чем он убьет меня!

— Он не собирается тебя убивать. Он хочет уничтожить тебя как личность.

— Какая разница?

— Поверь мне, разница есть. Он уничтожит тебя, а его по-прежнему будут приглашать на эти нью-йоркские ленчи. Если же его убьют по твоей указке, тебе до конца жизни придется есть ленч в кафетерии тюрьмы. Или ты будешь до конца дней платить этим «частным детективам», потому что они не откажутся от шантажа. Крэддок сошел нам с рук. С Перино этот номер не пройдет.

— Он отбирает у нас все, что мы имеем!

— Тоньше надо работать, дорогой, тоньше. Карпентер...

— Да кому нужны твои тонкости! Прямо...

— Слушай меня! Ты так напился, что едва стоишь на ногах. Я бы хотела, чтобы ты вылизал мою «киску», да боюсь, ты с этим не справишься. Не хватало еще, чтобы ты меня облевал. Слушай меня! Повернись ко мне и слушай! Второго шанса у тебя не будет.

— Я люблю тебя, Роберта! — вырвалось у него.

— Мне нужны имена, фамилии и телефонные номера твоих незадачливых сыщиков. И чтобы в будущем от меня никаких секретов!

6

Роберта встретилась в Леном Брэггом и Триш Уэрнер в баре мотеля «Понтиак».

— Ситуация проста. Мой муж дал вам десять тысяч долларов на расходы и двести пятьдесят тысяч в качестве аванса с тем, чтобы по выполнении работы вы получили еще двести пятьдесят тысяч. Вы провалились. Не только не добрались до цели, но еще и гринвичская полиция засветила вас. Я хочу, чтобы вы вернули мне сто пятьдесят тысяч долларов и исчезли с нашего горизонта. Никаких звонков ни мужу, ни мне. И уж конечно, никаких попыток убить Перино.

— Так вы предлагаете нам сделку? — широко улыбнулась Триш.

— Естественно. Деньги вернете на этой неделе.

— Фига с два, — отрезала Триш.

— Не думай, что тебе это сойдет с рук, сестричка, — нахмурилась Роберта.

— Почему нет?

— Потому. Три года тому назад тебе разбили физиономию. И я могу лишь сожалеть о том, что мой глупый муж оплатил все расходы на лечение. А кто, по-вашему, так жестоко обошелся с вами, мисс Уэрнер? — Роберта повернулась к Лену. — Кто, по-вашему, стукнул вас по голове? Если вы будете возникать, я сообщу, кому следует, что вы взялись за убийство Анджело и дважды пытались выполнить задание. Этот человек без труда выяснит в полиции Гринвича, что год назад, ранним утром, один из патрульных беседовал с пассажирами автомобиля, стоящего у дома Перино. — Она пожала плечами. — Но это подтверждение едва ли потребуется. Я думаю, эти люди поверят моему слову.

— Однако они могут спросить, почему мы согласились убить Перино, — ввернул Лен.

— Не уверена. А если тайное и станет явным, Перино предложит им убрать вас, а не моего мужа. В силу определенных... семейных отношений.

Лен вздохнул и покачал головой.

— Мы сильно потратились. Как насчет ста тысяч вместо ста пятидесяти?

— Я была и остаюсь сторонницей разумных компромиссов, — ответила Роберта. — Договорились. Но если вы дадите о себе знать мне или моему мужу, пеняйте на себя.

1

Где Анджело? — спросила Аманда. Синди приехала в ее студию в Гринвиче. Аманда работала над портретом банкира с Уолл-стрит. Он позировал, когда Синди поднялась в студию, но вскоре ушел. Аманда продолжала работу, а Синди сидела на диване и потягивала коньяк.

— В Хьюстоне, общается с роскошной рыжеволосой девицей.

— Гм-м.

— Никаких гм-м. Она розовая. Аманда рассмеялась.

— И мы тоже, дорогая.

— Не совсем. Мы бисексуальны. Я в конце концов мать пятерых детей. И ты спишь с Дицем уже восемнадцать лет.

— Карпентер?..

— Нет. — Синди игриво улыбнулась. — Он, конечно, парень, что надо, но... Короче, сама увидишь.

— Твоя протекция весьма кстати. Денежки мне не помешают.

Аманда по-прежнему продавала свои картины, но они уже не пользовались таким успехом, как в конце семидесятых. Все чаще и чаще Аманда писала портреты по заказу, уходя от реалий, показывая то, что хотели бы видеть на холсте заказчики. Вот и у банкира глаза горели чуть ярче, а по подбородку читался уж очень волевой характер. Такие картины Аманда ненавидела. Она все еще рисовала обнаженных юношей и девушек, эти картины продавались, но спрос заметно спал. Во всяком случае, любители живописи уже не, выстраивались за ними в очередь.

Роберт Карпентер восторгался картинами Аманды, выставленными в галерее, и намекнул, что хотел бы встретиться с ней. Он должен был подъехать к семи, познакомиться с Амандой, посмотреть ее последние работы, а потом намеревался пригласить Аманду и Синди на обед.

Прибыл он на несколько минут раньше, в безупречно сшитом темно-синем костюме, белой рубашке и полосатом галстуке.

— Как только я увидел ваши работы, так сразу понял, что мне пора их коллекционировать. — Карпентер принял у Аманды бокал с коньяком и нахмурился, глядя на стоящий на мольберте портрет.

— Это картина в стиле Нормана Рокуэлла, — прокомментировала Аманда.

— Заказчик вам хорошо заплатит, — сухо отметил Карпентер.

— Да. К сожалению, мне придется подписать ее.

— Ваши ню просто великолепны.

— Здесь у меня только две такие картины.

— Они быстро продаются, — вставила Синди.

— А подростки здесь есть? Те, что висят в галерее, просто завораживают взгляд.

— Сейчас мне никто не позирует. Но одну картину показать могу. Футболиста из колледжа. Я нарисовала ее прошлым летом.

Картина изображала молодого мускулистого парня с могучей шеей и мощными бедрами. Он стоял, раздвинув ноги, уперевшись руками в бока, предлагая всем полюбоваться его натренированным телом. А гордо вскинутая голова и легкая улыбка показывали, что плевать он хотел на тех, кто не понимает красоты бугрящихся мышц.

— Блестяще.

— Или вот эта... Натурщица — официантка. В округе известно, что я хорошо плачу. А она запаздывала с очередным взносом за автомобиль.

Талант Аманды позволял запечатлеть в картинах факты биографии моделей. Тот, кто смотрел на обнаженную официантку, сразу понимал по ее позе, выражению лица, что в модели она пошла из крайней необходимости. Ее прямые серенькие волосы, невыщипанные брови, слишком уж яркая красная помада показывали полное отсутствие изысканности, утонченности. В ее глазах читался стыд и в то же время решимость довести дело до конца и получить деньги.

— Мой Бог! — вырвалось у Карпентера.

— По моему мнению, это одна из лучших картин Аманды, — заметила Синди.

— За обедом мы обсудим цену обеих картин.

2

— Дерьмо! — рявкнул Лорен. Карпентер взглянул на Роберту, затем вновь повернулся к Лорену.

— Вы так думаете? Хорошо, выхожу со встречным предложением. Аванс я уже потратил. Вы задолжали мне вознаграждение за три месяца, а еще через три месяца вы будете должны мне уже за шесть. Я готов взять картины Аманды Финч в оплату шести месяцев моих трудов. Договорились?

— Договорились. Я не потерплю эти чертовы картины в своем доме.

— Ты только что допустил ошибку, — холодно бросила Роберта.

— Плевать. Что я получаю за эти... картины?

— Небезынтересную информацию, — ответил Карпентер. — Общаясь с миссис Перино в Гринвиче, я выяснил, что Анджело Перино работает в тесном контакте с некоей Александрой Маккуллоу из Хьюстона, большим специалистом по компьютерам. В перечне моих расходов вы найдете поездку в Хьюстон. Вышеупомянутая Алекс Маккуллоу — известная лесбиянка. Но она и Перино очень сдружились.

— Зря съездили, — хмыкнул Лорен. — Что еще?

— Я также побывал в Лондоне. Миссис Перино сообщила мне о сроках поездки туда ее мужа. В Лондоне он трижды навещал виконтессу Невилл.

— Он виделся с ее ребенком, своим сыном.

— Возможно. Но и виконтесса приходила к нему в отель. Провела с ним утро в «Дьюксе». А вечером он в отель не вернулся. Провел ночь в «Савое», в «люксе» княгини Энн Алехиной.

— Сукин сын!

Роберта вздохнула, покачала головой.

— Это все сплетни, мистер Карпентер. Любопытные сплетни, но едва ли они стоят скульптуры Декомба и двух картин Аманды Финч, плюс расходы.

— Хорошо. Вы видели в последнее время мистера Перино?

— Позавчера, — ответил Лорен.

— С повязкой на левой руке? Он объяснил, в чем дело?

Лорен кивнул.

— Сказал, что жарил яйца и раскаленное масло попало на руку.

Карпентер покачал головой.

— Он сказал виконтессе Невилл в присутствии няни, что обжег руку, когда загорелись литиевые гранулы. Гидроксид лития используется для повышения емкости сухих батарей. Металл этот легко окисляется и воспламеняется при контакте с воздухом. Его использование сопряжено с повышенными мерами безопасности.

3

Карпентер уже спал два часа, когда его разбудил стук в дверь. Полусонный, он выбрался из кровати, обернул полотенце вокруг талии и поплелся к двери номера.

— Кто там?

— Миссис Хардеман. Откройте дверь.

— Я не одет.

— А я стою в коридоре мотеля. Открывайте эту чертову дверь!

Карпентер снял цепочку, отодвинул засов и открыл дверь. Роберта протиснулась мимо него в комнату. На ней был дождевик поверх синих джинсов.

— Я, должно быть, выглядела, как шлюха. — Она усмехнулась. — Шотландское у вас есть?

— К сожалению, нет.

— Всегда держите при себе виски. Когда работаете на нас, всегда держите при себе виски.

Судя по всему, Роберта уже успела приложиться к шотландскому. Она расстегнула пуговицы дождевика, сняла его и швырнула на кровать. Под дождевиком оказалась футболка с надписью «Мичиганский университет».

— Я оденусь. — Карпентер попятился к ванной.

— Незачем, — отмахнулась Роберта. — Я ненадолго. Сядьте. Он сел.

— Вы должны сменить приоритеты вашего расследования.

— Да?

— Нам без разницы, с кем спит Перино. Понимаете? Тут копать не надо. Сможете забраться под юбку его жены — прекрасно. Но лишь для того, чтобы побольше выяснить о его делах.

— Я думал, то обстоятельство, что он спит...

— Мы об этом уже знали. — Роберта достала пачку «честерфилда».

Карпентер вскинул голову.

— А если я застану его с той, о ком вы не знаете? Или увижу с женщиной, о которой мне знать не следует?

— Вот такие вопросы вам лучше не задавать, — холодно ответила она. — И позвольте дать вам дельный совет. Частному детективу, который следил за Анджело Перино и виконтессой Невилл, разбили голову. А его напарнице сломали нос и скулу. Нам нужна информация, а не скандальные подробности.

Карпентер кивнул.

— Дело в том, что действительно ценную информацию я получил от няньки детей виконтессы Невилл. Если вы приказываете мне держаться подальше от его женщин, едва ли я для вас что-нибудь найду. В промышленном шпионаже я не силен. Могу разве что подобрать вам хорошую коллекцию произведений искусства.

— Значит, вам придется забраться под юбку Синди Перино. Но помните о том, что главное — информация. Синди расскажет вам многое из того, что нас интересует. Кроме того, мой муж хочет уничтожить Анджело Перино. Когда тот узнает, что его верная жена, мать его детей...

— Он меня убьет, — подвел черту Карпентер.

— Нет, если вы будете достаточно осторожны.

— Она не из тех, что готовы лечь в постель с первым встречным.

Роберта покачала головой.

— Разумеется, нет. Но сможет ли она устоять перед коллекционером, прекрасно разбирающимся в искусстве, не ограниченном в средствах да еще таким симпатичным?

Карпентер заулыбался.

— Вы мне льстите.

— А это еще что такое? У тебя все встало! — Роберта сдернула полотенце. Действительно, член Карпентера стоял столбом. — Господи! У тебя встало на меня?

— Миссис...

— У меня мало времени. Будем что-нибудь делать или как?

— Только глупая собака...

— ...гадит в собственном доме. Довольно клише. Да или нет?

— Да.

— Ну наконец-то. — Роберта стянула футболку через голову. — Сколько тебе лет, Боб?

— Тридцать шесть.

— А мне пятьдесят девять. Я многое повидала. Как и Синди Перино. Давай поглядим, составишь ли ты ей достойную пару. Давай, забирайся в седло. Начнем с этого.

Она улеглась на кровать и раздвинула ноги. Карпентер с ходу овладел ею, даже не поцеловав.

Дождь перестал, а небо посветлело в приближении рассвета, когда Роберта ушла из мотеля, веселая и всем довольная. Карпентер, выжатый как лимон, остался в кровати.

4

Анджело сидел на диване, обитом розовым плюшем, в хьюстонской квартире Александры Маккуллоу. Он снял пиджак, рубашку, галстук и остался в майке и брюках. На столике перед ним стоял стакан «мартини». Алекс на кухне резала овощи для салата. Она также разделась, оставшись в белом бюстгальтере и крохотных трусиках того же цвета. Напротив Анджело сидела Люси, тоже в бюстгальтере и трусиках, курила «косячок» и оценивающе оглядывала гостя.

— Надеюсь, вы не обиделись, — нарушила она возникшую паузу. — Я просто не смогла заставить себя сказать «да». Если Алекс хочет отдаться мужчине, я не имею права ее удерживать, но и не обязана благословлять.

Анджело через дверь кухни взглянул на Алекс.

— Если в мне этого очень уж хотелось, я бы уговорил Алекс лечь со мной в постель, хотя бы ради эксперимента, — тихо, чтобы не слышала Алекс, ответил Анджело. — Но тем самым я поставил бы под удар ваши взаимоотношения. Зачем мне это надо?

Тридцативосьмилетней Люси природа подарила роскошные каштановые волосы и мужеподобное лицо с квадратным подбородком. А вот фигура у нее была самая что ни на есть женственная, Люси работала в местном клубе инструктором аэробики.

Жили женщины так, как и многие обычные семейные пары. Квартира принадлежала им обеим. Анджело показалось, что роль женщины играла Алекс, а мужчины — Люси. Но такая трактовка упрощала их отношения. Чувствовалось, что они — пара и очень любят друг друга.

— Мы обе уже поэкспериментировали и выяснили, что можем прекрасно обойтись без мужчин. Все, что они могут сделать, нам по силам.

— Кроме как зачать ребенка, — сухо ответил Анджело.

— Многие люди серьезно относятся к продолжению рода, — покивала Люси. — Но в наш век рождение детей уже не входит в круг обязанностей каждой женщины. Раньше рожали все. Ради выживания рода, племени. Сегодня некоторых можно от этого освободить.

Анджело улыбнулся.

— Вы считаете себя элитой.

— Именно так.

Из кухни вернулась Алекс с двумя стаканами «мартини», одним — для Анджело, первый он практически выпил, вторым — для себя. Взяв у Люси «косячок», Алекс глубоко затянулась.

Два дня она и Анджело работали над концепцией электромобиля. Бортовой компьютер решал многие вопросы. Он определял в зависимости от силы дождя мощность, подаваемую на дворники, он включал освещение, лишь когда того требовала ситуация, он узнавал шесть голосов и открывал двери по речевым командам. А самое главное — компьютер обеспечивал наиболее эффективное использование электрической энергии, запасенной в аккумуляторах.

Алекс говорила, что кпд электромобиля может достигнуть девяноста процентов. В итоге ей удалось перешагнуть этот рубеж.

Основной проблемой оставался источник энергии. Конструкторы Анджело двигались в нескольких направлениях. Но пока ни одно еще не принесло желаемых результатов.

Алекс села рядом с Люси. Люси расстегнула бюстгальтер подруги и начала лизать ее соски.

— Мы вас не шокируем, Анджело? — спросила Алекс.

— Пожалуй, в мире уже не осталось ничего такого, что может меня шокировать, — ответил тот.

— Я, конечно, не допущу, чтобы ваш член оказался во мне, — улыбнулась Люси. — Но мы можем ублажить вас иначе. Вдвоем, одновременно. Что скажешь, Алекс?

— Я думаю, все трое останутся довольны, — промурлыкала Алекс.

Они не пустили его в спальню, поэтому он улегся на полу. Пока Алекс вылизывала его пенис, Люси сосала мошонку. Потом Люси взяла головку в рот, а Алекс лизала то, что осталось ниже. В итоге Люси проглотила основной заряд спермы, а Алекс долизала остатки.

Потом Анджело сидел на диване и смотрел, как они занимаются друг другом. Он видел, что они раз за разом достигают оргазма, в то время как он сам лишь единожды поднялся на вершину блаженства. Они это прекрасно знали, а потому, посмеявшись, вновь принялись за него.

— Ты, между прочим, из года в год сознательно смешивал Бетси с дерьмом.

— А как она вела себя по отношению ко мне? Она... она даже прижила ребенка от этого итальяшки! Она подавала на меня в суд! Она...

— Она твоя дочь. Так что лучше бы тебе помириться с ней.

— По крайней мере он не купил нам очередную скульптуру или картину.

5

Роберта сидела за столом Лорена в его кабинете в административном корпусе «ХВ моторс». Лорен, побагровевший от гнева, протянул ей письмо. Роберт Карпентер сообщал: «Вечером 8 июля Лорен ван Людвиг улетел в Лондон в сопровождении молодой девушки, шестнадцатилетней Энн Перино, дочери Анджело и Синди. Они приземлились девятого утром и сразу поехали в дом виконта и виконтессы Невилл. Одновременно из Амстердама прилетел Макс ван Людвиг. Как сообщил мой информатор, личность которого вам известна, разговор шел о твердом намерении молодого человека жениться на девушке. Ночь они провели в разных спальнях».

— Мой внук и дочь этого итальяшки! — рявкнул Лорен.

— Мы это подозревали, — ответила Роберта.

— Старший сын моей единственной дочери! Собирается жениться на правнучке мафиози-бутлегера, продававшего спиртное моему деду во времена «сухого закона»! Эти итальяшки по-прежнему связаны с мафией. Не понимаю, как Бетси могла...

1

Шесть месяцев, отпущенные Анджело советом директоров для решения остававшихся технических проблем, истекли в середине лета.

Все директора, сам Анджело, Лорен и Роберта, Бетси и Том Мэйсон, собрались в Детройте на решающее заседание.

— Автомобиль у нас есть, — начал Анджело. — Вопрос один: сможет ли Том его продать.

— Как он будет выглядеть, Анджело? — спросил Том.

Анджело подошел к мольберту, сдернул покрывало. Автомобиль на эскизе выглядел очень современно, но не слишком отличался от тех, что уже бегали по дорогам. Небольшой, с плавными обводами, но не спортивная модель.

— Модель следующего года, — прокомментировал Том. — Все автомобили девяносто третьего выглядят наподобие этого.

— Дизайн итальянский? — спросил Лорен. Анджело кивнул.

— Марка Варальо. Из Турина.

— Для «стэльена» он разработал отличный корпус. А вот для «С-стэльена»...

— "С-стэльен" провалился не из-за корпуса, — вмешалась Бетси.

— Из кабины ничего не было видно, — напомнил Лорен.

— Серьезный недостаток, — кивнула Роберта. — А вот этот автомобиль... судя по всему, не семейный седан.

— Семейный седан мертв, — твердо заявил Анджело. — В большинстве автомобилей нынче едет один человек. Реже — два. А уж три или четыре — совсем редко. Семейным автомобилем теперь стал мини-вэн. Кстати, я рассчитываю, что после электромобиля мы возьмемся за мини-вэн с электродвигателем.

— Ты решил все технические проблемы? — спросил Лорен.

— Все, кроме одной. Аккумуляторы. И...

— Так какого черта мы здесь собрались? Без аккумуляторов нет и электромобиля.

— Все дело в выборе, — ответил Анджело. — Есть несколько вариантов. Но мы никак не можем решить, какой из них лучший.

— Не слишком ли глубоко мы залезли в это дело? — спросила Роберта. — Везде пишут, что аккумуляторы не обеспечивают приемлемые кпд и дальность поездки.

— Александра Маккуллоу создала бортовую компьютерную систему, позволяющую использовать максимальную долю электрической энергии, которой располагает автомобиль. От этого мы и отталкиваемся. Автомобиль будет использовать практически вею энергию аккумуляторов. А кпд двигателей внутреннего сгорания не превышает двадцати процентов. То есть восемьдесят процентов топлива расходуется впустую. Только на тепловыделение...

— Сможете вы его продать, Том? — резко спросила Роберта.

— Скорее всего, — ответил Мэйсон. — Скорее всего смогу, потому что рано или поздно мы сожжем все углеводородное топливо, во всяком случае, жидкое. Проблема в другом. Как скоро люди поймут, что именно на таком автомобиле им предстоит ездить, хотят они этого или не хотят? Очень много автомобилей опережало свое время. «Эйрфло» Десото, «корд», «такер». Но... — он покачал головой.

— Если мы не построим этот автомобиль, «ХВ» загнется, — отрубил Анджело.

— Только потому, что ты втянул компанию в эту разработку, — возразил Лорен. — Ресурсы, которые могли бы пойти на модернизацию «стэльена», использованы...

— Из «стэльена» выжали все, что могли, — оборвал его Анджело. — Для своего класса этот автомобиль близок к идеальному. Теперь мы можем лишь добавить хромированных вставок, изменить форму фар, поставить новый приборный щиток. Мы вправе назвать его новым автомобилем, но ведь он останется старым, с косметическими переделками. Большинство новых моделей именно этим и отличается, и все это знают.

— Большая тройка не стремится к таким радикальным переменам, — стоял на своем Лорен.

— Они еще могут существовать, не заглядывая в будущее. Мы — нет. И я надеюсь, что к концу столетия у нас уже будет Большая четверка.

— Я в этом сомневаюсь. — Лорен переломил надвое карандаш, что вертел в руках. — Шесть месяцев назад совет директоров предложил тебе разработать технические предложения. За эти шесть месяцев ты начал полноразмерную разработку нового автомобиля, урезая до минимума все расходы по модернизации «стэльена». Этого мы тебе не разрешали. А ты словно забыл о нашем существовании.

— Промедление смерти подобно, — ответил Анджело.

— Я полагаю, Анджело знал, что мы одобрим его действия, — вмешалась Бетси.

— Том, — повернулась к Мэйсону Роберта, — ваше слово решающее. Вас для этого и выбрали. Сможем мы продать этот автомобиль?

— Похоже, нам придется его продавать, — ответил тот. — Потому что ничего другого у нас не будет. Так что... я верю в Анджело. Я не знаю человека, который лучше него разбирался бы в конструировании автомобилей, в тенденциях, господствующих в автомобилестроении. А если он чего не понимает, так привлекает экспертов. Сможем ли мы продать этот автомобиль? Он этого не знает. И я, откровенно говоря, тоже. Но одно я знаю очень хорошо: через несколько лет нам придется предложить покупателю что-то получше «стэльена». Мы слишком долго цеплялись за «сандансер» и не можем повторить ту же ошибку со «стэльеном». Мы должны сделать ставку за этот автомобиль. — Том помолчал, не сводя глаз с Анджело. — И на человека, который рекомендует компании заняться его производством.

— Как мы его назовем? — спросила Гетси Анджело.

— "Нуль-нуль-нуль", — ответил Анджело. — У него нет цилиндров, а потому их рабочий объем равен нулю.

2

Вечером Бетси появилась в детройтской квартире Анджело. Об их отношениях и так все знали.

Она разделась, оставшись в черных бюстгальтере, трусиках, поясе и чулках. Потрахаться Бетси даже не предлагала, зная, что без этого не обойтись. Знала она и о том, что такой наряд возбуждает Анджело больше, чем любой другой.

Он смешал «мартини».

— Уж не уловил ли я зачатки сомнения? — спросил Анджело.

— Мне кажется, мы ставим на кон все, что у нас есть.

— Номер Один так и поступал. Не единожды.

— Я не хотела бы полностью зависеть от своего мужа.

Анджело улыбался, протягивая ей бокал.

— Это самое худшее, что может с тобой случиться?

— Мой отец все равно точит на тебя зубы. Твое решение уволить аудиторов привело его в бешенство. Я удивилась, что он не поднял этот вопрос на заседании совета директоров.

— Компании нужны надежные, независимые аудиторы. Скажу больше, правоохранительные органы штата Мичиган намерены провести независимый аудит фонда Хардемана.

— А чего хочет Мичиган?

— Фонд Хардемана вроде бы должен быть самостоятельным юридическим лицом. Но таковым он не стал. Номер Один об этом позаботился. Потому-то в семьдесят втором году твоему отцу и удалось использовать фонд против своего деда Номер Один отдал фонду большой пакет акций, чтобы уменьшить налоги, но по-прежнему голосовал по этим акциям через марионеток — попечителей фонда.

— Точно так же использует фонд и мой отец, — заметила Бетси. Анджело кивнул.

— Чтобы контролировать компанию. Он согласился с тем, что меня выбрали президентом. Он согласился с выбором Тома Мэйсона в совет директоров. Но, возникни у него такое желание, Лорен в один миг может избавиться и от меня, и от Мэйсона.

— К примеру, на следующем собрании акционеров.

— Совершенно верно.

— Он этого не сделает, Анджело. «ХВ» слишком уж глубоко залезла в проект «Три нуля», и попытка дать задний ход приведет к банкротству компании. А без тебя построить электромобиль «ХВ» не сможет.

— Я хотел бы в это верить. Но незаменимых нет. К работе над «Тремя нулями» я привлек нескольких молодых умников. Если «лир» рухнет на землю и я погибну, они смогут довести работу до конца.

— Технически — да, но противники проекта размажут их по стенке.

Анджело нахмурился и кивнул.

— К примеру, Пит Бикон. Он ненавидит меня ничуть не меньше твоего отца.

Бетси нежно поцеловала Анджело.

— Сделай все, чтобы с тобой ничего не случилось, любимый. От тебя зависит счастье слишком многих.

3

Роберта встретила Вана в аэропорту Детройта. Он никогда ее не видел, но уж она постаралась, чтобы ее не приняли за его бабушку, пусть и не родную. Роберта надела теннисный костюм, хотя никогда не играла в теннис. Короткая белая юбочка, розовые нашлепки на белых кроссовках. Она намеревалась удивить Вана и удивила.

В аэропорт Роберта приехала на «С-стэльене», одном из немногих, оставшихся в Детройте.

— Я рада, что мы сможем побыть вдвоем до того, какты встретишься с Лореном. — Она избегала слова «дед». — Я хочу дать тебе пару советов.

— А они мне нужны? — Вану предложили приехать, так что он пребывал не в лучшем настроении.

Роберта искоса посмотрела на него, оторвав взгляд от дороги, и пожала плечами.

— Может, и нет. Но я все равно дам их тебе. Видишь ли, Ван, ты Хардеман, хочешь ты этого или нет. Я — нет, так как лишь ношу фамилию мужа. Поэтому я могу сказать тебе, что семья эта в высшей степени странная. Ты никогда не встречался со своим прапрадедом, которого все звали Номер Один. Мне он очень напоминал Тиберии из фильма «Калигула».

— Я его не видел.

— Посмотри. Фильм кое-что скажет тебе о Хардеманах. Они могут быть... очень злыми, жестокими. Полагаю, не все. Трудно поверить, что твоя мать — Хардеман, хотя воля у нее железная, как у них у всех. Так или иначе, они из ничего создали промышленную империю. А для этого требуется не только безжалостность, но и ум, дар предвидения, мужество.

— Мой дед тоже злой и жестокий? — прямо спросил Ван.

— Судить тебе. Я же хотела дать пару советов, которые в этом тебе помогут.

— Понятно.

— Лорена обижает твое невнимание к нему. Ты с ним практически не видишься. Он любит твою мать. Да, они цапаются, но он ее любит. Он хочет, чтобы ты называл себя Лорен, а не Ван. Он хотел бы принимать большее участие в твоей жизни.

— В каком смысле?

— Пусть он расскажет все сам. Я могу сказать

Лишь одно: послушай его. Не отгораживайся от него глухой стеной. Он не ищет корысти в том, чтобы познакомиться с тобой поближе.

4

Лорен привел Вана в производственный корпус, где на конвейере собирались «стэльены». На головах деда и внука красовались каски с надписью «Лорен». Лорен по такому случаю надел темный костюм. Ван — синий блейзер и брюки цвета хаки.

— Это роботы-сварщики, — пояснял Лорен. — Они управляются компьютером. Обычные сварщики, даже мастера своего дела, иногда допускают ошибки, которые обходятся очень дорого. Я изучил эту технологию и использовал ее на нашем новом заводе. Теперь в «стэльене» не треснет ни один сварной шов.

Завод произвел на Вана должное впечатление. Огромное, ярко освещенное, чистое помещение. Ни клубов черного дыма, ни оглушающего шума. Обслуживающий персонал — главным образом наладчики, контролирующие работу механизмов, перемещающих и устанавливающих на место части автомобиля. Работали они в белых рубашках (блузках), темных брюках (юбках) и в касках с логотипом компании и прозрачным щитком, закрывающим лицо. Вану щитки казались совершенно ненужными: на фоне такого порядка любое происшествие представлялось немыслимым.

Сборочные узлы плыли под потолком и опускались на конвейер в соответствии с графиком сборки. Более мелкие детали подвозились электрокарами. Маршруты их движения определяли указательные стрелки на полу, световые и звуковые сигналы, Сборочный конвейер работал как часы.

— Видишь ли... иногда я кажусь отстраненным и далеким от жизни, в чем меня упрекает твоя мать, но тому есть причины. «ХВ моторс» не возникла из ничего, Лорен. Ее пришлось создавать, и даже теперь компания ежедневно требует массу времени. А без этого нельзя.

Ван кивнул.

Они вышли из цеха, и шофер отвез их к административному корпусу. В кабинете Лорена их уже ждал накрытый стол.

— Каску оставь на память, — улыбнулся Лорен Третий. — Если она не влезет в твой чемодан, я пришлю ее с посыльным. Что-нибудь выпьешь?

Ван согласился выпить виски с содовой, без льда, как принято у англичан.

— Я сожалею, что мы так далеки друг от друга, Лорен, — продолжал Лорен Третий. — Я понимаю, что в этом немалая доля моей вины... бизнес и все такое, универсальная причина. Попробуй грибы. Их замариновали по моему заказу. Идея Роберты. Она чудесная женщина... хотя я не могу сказать ничего плохого и о твоей бабушке Алисии.

Ван попробовал грибы, помня о том, что Клавдий отдал Богу душу, откушав грибочков.

— Ты наследник всего того, что сейчас увидел, — вешал Лорен. — Может, не единственный наследник... хотя, почему нет? — но уж точно один из них.Ван и так знал об этом. Он отпил виски, кивнул.

— Есть у нас традиция. Семейная традиция. Твоя мать — виконтесса. Энн — княгиня. Я — председатель совета директоров мощной корпорации. Наша семья ведет свой список побед и достижений.

Ван вновь кивнул.

— Лорен, ты четвертый в нашей семье, кто носит это имя. Я бы хотел, чтобы тебя звали именно так.

— Я поступил в Гарвард как Лорен. Я подписываю чеки как Лорен. А Ван — просто прозвище. Лорен Третий улыбнулся.

— В этом нет ничего плохого. Я бы не хотел говорить тебе, как меня называли в школе. Ван взял с тарелки кусочек сыра.

— Мне очень жаль, что я так и не увидел моего прапрадеда. Мне было только шесть лет, когда он умер.

— Им восхищались далеко не все, — ответил Лорен Третий. — Обычное дело для тех, кто достиг больших успехов.

— Рокфеллер... Карнеги.

— Форд, — добавил Лорен Третий. — Номер Один, как мы его звали, возможно, был тираном. Но и великим человеком. Мы должны гордиться таким предком.

Ван поднял стакан.

— За него.

Лорен Третий съел еще один гриб.

— Мне сказали... что ты поддерживаешь теплые отношения со старшей дочерью Анджело Перино. Ван кивнул.

— Мы очень близки.

— Рад это слышать. Я никогда ее не видел, но готов поверить тебе на слово, что она прекрасная девушка. Анджело Перино — блестящий инженер. Мы с ним не во всем соглашаемся, но, я думаю, испытываем друг к другу взаимное уважение.

Ван предпочел промолчать. Лишь кивнул и выпил виски.

— Вот о чем тебе следует всегда помнить, Лорен. Твой прапрадед, Лорен Хардеман Первый, создал корпорацию, известную и уважаемую во всем мире. Прапрадед Энн был преступником, депортированным на Сицилию, хотя его могли и отправить в тюрьму. Семья Перино по-прежнему связана с организованной преступностью. Не так давно я нанял частного детектива, чтобы выяснить, не использует ли Анджело Перино твою мать в своих корыстных целях. Этого мужчину и его напарницу избили до полусмерти здесь, в Детройте. Я, разумеется, не знаю, исходила ли команда от Анджело. Но их избили.

— Мафия? — спросил Ван.

— Я не утверждаю, что Анджело Перино — мафиози. Ни в коем случае. Но я думаю, ты должен помнить, что такое возможно. А в принципе я полагаю, что ты должен сам решать, поддерживать ли тебе, сыну Макса ван Людвига и виконтессы Невилл, наследнику фамилии Хардеман, тесные отношения с семьей Перино. Это твое личное дело. Я уверен, что она очень хорошая девушка. В итальянских семьях дочери — чистые ангелы.

5

Роберт Карпентер стянул трусы и поднялся на возвышение. Он не мог найти другого способа сблизиться с Синди Перино, кроме как позировать обнаженным Аманде Финч, Карпентер договорился с художницей, что заплатит ей восемнадцать тысяч долларов, выделенных Лореном. Картина стала бы оплатой его трудов еще за два месяца.

Он, однако, очень уж смущался и не знал, сможет ли довести дело до конца. Его дыхание участилось, когда он смотрел на двух женщин, оценивающе его разглядывающих, словно они видели перед собой не человека, а бронзовую скульптуру. В своей карьере неудавшегося художника, а потом учителя истории искусств он повидал много моделей и всегда им сочувствовал. Карпентер помнил свои ощущения, когда впервые увидел натурщика, и знал, куда устремлены сейчас взоры Синди и Аманды. Оставалось лишь возблагодарить Бога, что все у него на месте и в тридцать шесть он еще не отрастил толстого живота.

— Боб, может быть, лучше нарисовать тебя сидящим?

— Тебе виднее.

— Ты хочешь смотреть на того, кто стоит перед картиной, или в сторону?

— Ну, я...

— Ты или говоришь зрителю: «Вот я перед вами, обнаженный, и очень рад, что вы на меня смотрите» или упрекаешь его: «Дорогой зритель, вы застали меня врасплох. Иначе я никогда не предстал бы перед вами обнаженным».

— Никто не будет час за часом позировать, чтобы потом утверждать, что его застали врасплох. Незачем мне фальшивая скромность.

— Ладно, сцепи руки за спиной. Нет. Упрись ими в бедра. Расправь плечи. Чуть повернись.

Карпентер послушно выполнял ее указания. Он понимал, что Аманда нарисует превосходную картину, которую он сам купить бы не смог. С теми двумя, что он уже взял в оплату своих услуг, у него получалась одна из лучших коллекций произведений Аманды Финч на всем Западном побережье, а может, самая лучшая.

— Тебе удобно? — спросила Аманда. — Ты сможешь так простоять пятнадцать минут?

— Удобно. Но не надуманна ли эта поза?

— Возможно. Встань, как считаешь нужным.

Карпентер перенес вес на левую ногу, а правую чуть выставил вперед. Три пальца левой руки коснулись бородки, правая свободно легла на бедро.

— Идеально, — воскликнула Аманда и принялась за эскиз.

— У вас великолепно развитое эстетическое чувство, Боб, — прокомментировала Синди. — Вы цените настоящее искусство. В вашей позе ощущается благородство, недостижимое для большинства мужчин.

6

Они лежали на кровати в его номере в «Хайатт ридженси», удовлетворенные, потные, запыхавшиеся. Лицо Карпентера покоилось на бедре Синди. Хотя они только что утолили любовный жар, его пальцы продолжали играть ее «киской», раздвигая половые губы, проникая внутрь.

— Я хочу сделать признание, — нарушил он тишину.

— Признавайся.

— Я с огромным трудом заставил себя раздеться перед тобой и Амандой. Хочешь знать, почему я на это пошел?

— Ты подумал, что я не смогу устоять, увидев тебя голым.

Карпентер покачал головой.

— Я подумал, что в результате между нами возникнет близость, которой иначе я достичь не смогу. После того, как ты увидишь меня таким, я смогу говорить с тобой, и ты меня услышишь.

— Похоже, я тебя услышала.

— Я тебя люблю. Ты должна это понять. Тут дело не в одном сексе.

Синди приподнялась на локте и нахмурилась.

— Кто ты, Боб? Не лги мне. Я могу все выяснить в течение часа. Яхтами ты не торгуешь.

— Ими торговал мой отец... И очень удачно. Я профессор истории искусств, потому что стать художником мне не удалось. Я покупаю произведения искусства, так как унаследовал достаточно денег, чтобы делать себе маленькие подарки. Мне действительно нравятся картины Аманды. И я с тревогой жду, что она откроет во мне Синди... а где твой муж?

— Почему ты спрашиваешь?

— Всю неделю я могу позировать Аманде каждый день, чтобы вечера мы проводили вместе.

— Анджело в Германии. Вернется в пятницу вечером.

— В Германии? Он мотается по всему свету, не так ли?

— Сейчас его заботят аккумуляторы.

1

В марте 1992 года начались натурные испытания автомобиля, оснащенного бортовой компьютерной системой, разработанной Александрой Маккуллоу. За основу брался силовой каркас «стэльена», без корпуса и двигателя внутреннего сгорания. Четыресиловых электродвигателя, установленных на колеса, питались от двадцати стандартных автомобильных аккумуляторов, закупленных оптом у фирмы «Сире Роубак». Автомобили кружили по испытательному кольцу до полной разрядки аккумуляторов, в то время как высокоточные датчики бесстрастно фиксировали, какая часть энергии передается на колеса.

На первом этапе компьютерной системе удалось передать на колеса семьдесят восемь процентов получаемой энергии — фантастический шаг вперед в сравнении с двигателями внутреннего сгорания.

Затем на каркас «стэльена» поставили корпуса «С-стэльена» из легкого пластика на основе эпоксидной смолы. Аккумуляторы стояли на месте заднего сиденья. Обтекаемые корпуса значительно улучшили аэродинамику автомобиля: при том же расходе энергии скорость возросла с девятнадцати или двадцати до двадцати пяти миль в час.

А вот разгонялся автомобиль очень медленно. Аккумуляторы разряжались в постоянном режиме и не могли в начальный момент выдать больше энергии

Аккумуляторы оставались ахиллесовой пятой проекта. Они не обеспечивали быстрого съема энергии, как того иной раз требовала ситуация. Да и сам запас энергии хотелось бы увеличить. При этом в реальном автомобиле аккумуляторы не могли занимать все заднее сиденье и весить тонну

Несмотря на предпринятые меры безопасности, папарацци сумели сфотографировать как автомобиль без корпуса, с рядами аккумуляторов за спиной водителя, так и автомобиль с корпусом «С-стэльена». Тогда же модель «000» получила прозвище «Ох! Ох! Ох!».

2

В мае Бетси прилетела из Лондона в Детройт на заседание совета директоров. Ее отец пригласил членов совета к себе домой. Пришли все: Анджело, Бетси, Том Мэйсон. Приглашали и Синди, но она отказалась. Не приехал и Ван, сославшись на подготовку к экзаменам. Питер Бикон, по-прежнему вице-президент «ХВ моторс», прибыл с женой, как и Джеймс Рэндолф, директор фонда Хардемана.

Вечеринка не задалась. При внешней вежливости, гости сторонились друг друга. Даже Бетси держалась подальше от Анджело.

Лорен последовал совету Роберты и попытался наладить отношения с дочерью. Разговор с ней он вел лишь о ее муже и детях, не касаясь других тем.

— У Лорена и Энн Перино серьезные намерения? — спросил он.

— Полагаю, что даже очень, насколько можно говорить о серьезности в их возрасте. Ему только двадцать. А ей — семнадцать. От секса они воздерживаются, это я знаю точно.

— Ее отец его бы убил.

— Я в этом сомневаюсь. С Анджело я о них не говорила.

— Я, разумеется, ни на что не могу повлиять. И мое мнение никто учитывать не будет. Но считаешь ли ты целесообразным союз нашей семьи и семьи Перино?

— Они еще очень молоды, — ответила Бетси. — Многое может случиться до того времени, когда речь действительно пойдет о союзе, как ты это называешь.

— М-да.. А как другие дети? Маленькая Салли?

— Она хочет стать балериной. Бредит этой идеей. Ее учительница говорит, что у нее есть задатки... при условии, что она не вырастет слишком высокой.

— Как бы она не уморила себя голодом, чтобы этого не допустить.

— Я уже с этим столкнулась. Салли постоянно говорит, что у нее нет аппетита.

— Я хотел бы слетать в Лондон и повидаться с твоими детьми.

— Будем рады тебя видеть. — Помимо воли, Бетси улыбнулась.

3

В июне Энн окончила Гринвичскую академию. На выпускной вечер Анджело прилетел из Берлина.

Ван в конце мая отбыл в Лондон, но вернулся в Америку. Девятнадцатилетний Джон Перино слетал во Флориду, чтобы сопровождать бабушку, Дженни Перино, которой уже исполнилось восемьдесят два года, во время перелета в Нью-Йорк. Приехал и дядя Энн, Генри Моррис, с женой и старшим сыном.

Среди подарков Энн получила тяжелый золотой браслет от Бетси, подписавшей поздравительную открытку «Тетя Бетси», и нитку жемчуга от Лорена с подписью на открытке «Лорен Хардеман Третий». Аманда подарила девушке ее портрет: Энн позировала пять часов. Диц фон Кайзерлинг прислал нэцкэ: миниатюрную японку, нюхающую цветок. Марк Линсикомб лично приехал, чтобы вручить свой подарок: два шелковых платка фирмы «Гермес».

Боб Карпентер провел выпускной уик-энд в своем номере в отеле «Хайатт ридженси». Синди дважды нашла время провести с ним по часу.

На лужайке у их дома, где проходило торжество, Синди отвела брата в сторону, чтобы поговорить с ним наедине.

— У тебя есть возможность получать нужную информацию. У меня тоже, но я не хочу, чтобы Анджело об этом знал.

— Так что я должен для тебя выяснить? — озабоченно спросил Генри. — Что случилось?

— Наверное, я тебя удивлю. Ты удивишься, узнав, что у твоей сорокачетырехлетней сестры есть любовник?

— Я бы удивился, если в у тебя его не было.

— Его зовут Роберт Карпентер. Он профессор истории искусств в Калифорнийском университете в Лонг-Бич. Он тратит очень уж много денег на покупку произведений искусства. К тому же не балует своим присутствием студентов. Я не могла не задаться вопросом: почему?

— Профессор Роберт Карпентер, — кивнул Генри. — Я наведу справки.

4

После выпускного уик-энда Анджело вернулся в Германию. С ним отправились Александра Маккуллоу и Кейджо Шигето. Кеиджо летел в Турин на встречу с Марко Варальо, Алекс вместе с Анджело — в Берлин, к разработчикам аккумуляторов.

— С источником питания дело близится к завершению, — говорил он Кейджо и Алекс в салоне «Боинга-747», летящего высоко над Атлантикой. Анджело повернулся к Алекс. — Если мы сможем обеспечить совместную работу твоей компьютерной программы и источника питания, который мы увидим в Берлине, я готов его купить.

— А почему такая секретность? — спросила она. — Ты практически ничего не рассказывал о немецких разработках.

— Просто не знал, что из всего этого выйдет. Мы намерены совместить две самые передовые технологии, так что заранее предсказать результат невозможно.

Алекс привлекала внимание Зеленое платье подчеркивало цвет волос, короткая юбка открывала великолепные ноги. Мужчины, также летящие первым классом, завидовали Анджело Они и представить себе не могли, что сердце Алекс отдано Люси.

— Я собираюсь остановить свой выбор на литиевых аккумуляторам, — продолжал Анджело. — Они позволяют решить многие проблемы.

Кейджо кивнул.

— Сухие аккумуляторы. Исключается опасность выброса электролита при аварии.

— Они практически не выделяют тепла, — добавил Анджело. — Одинаково хорошо работают как холодной зимой, так и жарким летом.

— Сколько будет весить аккумулятор? — спросила Алекс.

— Я рассчитываю на восемьсот фунтов.

— А как насчет набора скорости?

— Тут мы хотим использовать другую систему. Инерциальную, с маховиком. Гирогенератор. Установим его в паре с литиевым аккумулятором. Ток от литиевого аккумулятора будет раскручивать маховик с магнитной подвеской. До тридцати тысяч оборотов в минуту. Такая установка имеет два важных достоинства. Во-первых, при разгоне она обеспечивает пиковый расход энергии. Во-вторых, возвращает в аккумулятор энергию, которая иначе терялась бы, например, при торможении.

— Не слишком ли все усложняется? — поинтересовалась Алекс. — Удастся обеспечить безотказную работу такой установки?

Анджело пожал плечами.

— Двигатель внутреннего сгорания — тоже сложная конструкция. Надо насосом откачать жидкое горючее из бака, испарить его, смешать в нужной пропорции с воздухом, подать в цилиндры, в нужный момент поджечь смесь искрой, выбросить продукты сгорания...

— И так далее, — прервала его Алекс. — Я все поняла. Но новые конструкторские решения обычно не начинают работать с листа.

— Все надо проверять и отрабатывать, — кивнул Анджело. — Отрабатывать, отрабатывать и отрабатывать.

5

В баре берлинского отеля «Бристол-Кемпински» Анджело взглянул на часы.

— К сожалению, вынужден тебя покинуть.

Алекс улыбнулась.

— Надеюсь, она тебя порадует, кем бы она ни была.

— Она очаровательна, но у нас деловая встреча. Ты тоже, но...

— Я единственная женщина из встреченных тобой, которая не мечтает, чтобы ты залез к ней под юбку? — спросила Алекс.

— Ты представить себе не можешь, сколько раз я получал от ворот поворот.

— Наверное, от таких же, как я. Я знаю толк в мужчинах. Если бы я хотела...

Анджело заулыбался.

— Так захоти!

Алекс искоса взглянула на дверь бара.

— Уж не та ли элегантная дама дожидается тебя?

Анджело кивнул.

— Увидимся утром, Алекс. Подпиши чек. Платит «ХВ».

Он направился к элегантной даме. Княгиня Энн протянула руку, Анджело ее повернул и поцеловал в ладонь.

— Я помешала? — Она посмотрела на Алекс.

— Это компьютерный гений, — пояснил Анджело. — Она у меня в консультантах.

— Консультантах чего?

— Не того, о чем ты думаешь. Ее скорее заинтересуешь ты, а не я.

Энн уставилась на Алекс.

— Она?..

— Именно так.

Они вышли из «Бристол-Кемпински» и неспешно зашагали по бурлящей Кюрфюрстендамм среди шумной толпы, глазеющей на роскошные витрины. Энн взяла Анджело под руку, не замечая никого вокруг. Она умела концентрировать свое внимание на одном человеке.

Остановилась Энн в более старом и консервативном отеле, какие немцы называли парк-отель. Они сразу прошли в ее номер, идеальный образец представлений о роскоши тевтонцев девятнадцатого века: темный дуб стенных панелей, две пары рогов, большая кровать темного дерева, покоящаяся на низких львиных лапах, три пальмы в горшках, портрет сидящего на коне кайзера Вильгельма в островерхом шлеме.

Энн быстренько разделась, оставшись в чулках, поясе и туфельках.

Каждая встреча с ней оставалась у Анджело в памяти. Энн ни в чем не ограничивала себя, но проделывала все с лишь ей свойственной элегантностью.

В минуты близости она очень редко скидывала туфельки и никогда не снимала чулки. Анджело догадывался, почему — чтобы добавить эротичности.

В тот вечер они трахались, как собачки. Энн встала на корточки, опершись руками об пол и приподняв зад. Анджело до упора загнал в нее своего «молодца». При всей внешней сдержанности, Энн позволяла себе постанывать от удовольствия. Княгиня Алехина никогда не притворялась, что равнодушна к сексу.

6

Хотя интерьер ресторана парк-отеля был выдержан в стиле девятнадцатого века, меню предлагало большой выбор разнообразных блюд, в том числе французской кухни.

Более того, бармен знал, как смешать хороший «мартини». Энн как-то призналась, что в последнее время отдает предпочтение именно этому напитку. Вот и теперь, получив по полному бокалу, они изучали меню и беседовали.

— Мой племянник никак не угомонится.

— Другого и быть не может, — пожал плечами Анджело.

— Опасаться надо Роберты. Она умнее Лорена и решительнее.

— Он уже не может остановить «Три нуля». Это приведет к банкротству компании.

— Тем не менее он может пойти этим путем. Ты действительно прихватил его за яйца... и очень крепко. Ему больно.

— Что ты имеешь в виду?

— Я про Лорена Четвертого и твою дочь Энн. Мой племянник не желает слышать о свадьбе своего внука с твоей дочерью.

Анджело пожал плечами.

— Я сказала Номеру Один в лицо, что Хардеманы — парвеню. В тот вечер его едва не хватил удар. И жаль, что не хватил. Он уверовал в свое величие, этим, впрочем, отличался и Генри Форд. Лорен такой же, как его дед. Я вот княгиня Бетси — виконтесса. Но мы отлично помним, из какой семьи вышли.

— И что мне делать?

— Приглядывай за дочерью. Разумеется, они не причинят ей вреда. На такое Лорен и Роберта не пойдут. Но они попытаются развести в стороны ее и Вана. Как — не знаю. Но попытаются обязательно.

7

Первый год в Рэдклиффе прошел для Энн быстро и весело Ей нравилось учиться, у нее появились новые подруги, а самое главное — Ван всегда был рядом, а не только на каникулах Они проводили вместе чуть ли не все вечера и обязательно уик-энды.

Из глаз Энн текли слезы, когда Ван поднимался на борт «Боинга-747» компании «Бритиш эйруэйз» в аэропорту Бостона. Ван счел необходимым провести часть рождественских каникул с матерью и отцом. Он обещал вернуться через день после Рождества, чтобы они встретили Новый год в Нью-Йорке.

Энн собиралась поехать в Нью-Йорк поездом Она договорилась с Синди, что та встретит ее в Стамфорде.

Ван уже принял решение. Из Лондона он полетит в Амстердам и с помощью отца выберет Энн бриллиантовое обручальное кольцо. Пришло время официально объявить родственникам об их намерениях. Пусть о них и раньше все знали.

Ее дед... к черту деда!

8

Пару дней спустя Ван решил сходить в оперу. Давили «Паяцев» Бетси уже видела этот спектакль, поэтому он отправился в театр один. В перерыве зашел в бар, купил виски.

— О, кого я вижу! Лорен ван Людвиг?

К нему обращалась ослепительная блондинка в розовом мини-платье.

Ван улыбнулся.

— Я...да.

— Я Пенни Леди Пенелопа Хоррокс. Все стараюсь вспомнить, где мы могли встретиться. Вы бывали на соревнованиях по кэрлингу в Эдинбурге?

— Да, конечно.

— А Билли вы помните? Он не участвовал в...

— Билли Бэйнса?

— Да. Очень интересный человек, не правда ли? Столько лет его не видела. А вы, вы уехали в Штаты, как я слышала. Это правда?

— Да. Мама хотела, чтобы я окончил Гарвардский университет.

— Потрясающе! Никогда не была в Штатах. Если приеду, вы покажете мне достопримечательности? Ван улыбнулся.

— Не знаю, справлюсь ли. Соединенные Штаты — большая страна. Но Нью-Йорк и Бостон берусь показать.

— Как приятно вновь встретиться с вами. Через несколько минут прозвенит звонок. Может, посидим где-нибудь после спектакля?

9

Звякнул звонок, и Роберта пошла открывать дверь своего номера в лондонском «Хилтоне». На пороге стояла «леди Пенелопа», в джинсах и футболке.

— Я пришла за своей сотней фунтов. Плюс аренда автомобиля. Вот квитанция. «Ягуар» произвел на него должное впечатление.

Роберта заулыбалась.

— Заходи. Вы потрахались?

— Естественно. В отеле на Бейсуотер-роуд. Сначала пообедали в Сохо, потом отправились в отель. Ему пришлось позвонить маме и сказать, что он встретил старых школьных друзей и вернется поздно. Он действительно оделся в два часа ночи и уехал домой. Клянусь Богом, мне достался девственник!

— Ты договорилась о новой встрече?

— Да. В городе он пробудет всего неделю, но уж хоть один-то раз я его в постель затащу.

Роберта раскрыла бумажник и отсчитала сто фунтов стерлингов.

— Это к тем пятидесяти, что ты получила авансом. Будешь получать сто пятьдесят всякий раз, укладываясь с ним в постель. Снова возьми напрокат автомобиль. Лучше бы тот же самый, или скажи, что у твоей семьи их несколько. И помни, что тебе поручено, Бекки. Он не просто должен спустить пар, а влюбиться в тебя! Это главное.

— Я собираюсь навестить его в Штатах.

— Дельная мысль.

1

Синди, как бы я хотел подарить ее тебе. — Боб Карпентер говорил о своем ню, нарисованном Амандой. Картина оставалась в студии Аманды. Он не увез ее в Калифорнию. — Я знаю...

— Едва ли я смогу повесить ее дома.

— Да, конечно... но мне хотелось бы.

Аманда ушла, предоставив студию и спальню в их полное распоряжение. Карпентер застыл перед стоящей на мольберте картиной, восхищаясь ею. Как и любой, кто ее видел. Больше того, Боб пребывал в полном восторге. Аманда нарисовала его таким роскошным мужчиной. Сие очень льстило его самолюбию. Он, однако, раз пять спрашивал Синди, не приукрасила ли его Аманда. Аманда рисует только то, что видит, всякий раз заверяла его Синди. И от этих слов Боб Карпентер взлетал на седьмое небо.

С Синди он попал в ловушку. Она стала ему небезразлична.

Да разве могло быть иначе? По паспорту она была старше его на семь лет, но выглядела чуть ли не моложе, и лицом, и телом. Умная, интеллигентная, оптимистичная, сексуальная, эдакий кладезь достоинств. Насколько он мог судить, продолжительные отлучки мужа ее ничуть не огорчали. Она заботилась о своих детях, младшей дочери как раз исполнилось десять, но не ограничивалась ролями домохозяйки и матери. Синди руководила галереей да еще находила время для работы в благотворительных фондах Гринвича.

Как профессор истории искусств, он отмечал ее тонкий художественный вкус. Может, в эрудиции она ему и уступала, но врожденное чувство красоты позволяло ей сразу отделять зерна от плевел.

Если в не Хардеманы, он бы никогда не познакомился с ней и не приобрел бы картины Аманды. Карпентер прекрасно понимал, что эта безжалостная парочка использует его, чтобы нагадить Синди и ее мужу. У него возникало желание вернуть картины и заявить, что он выходит из игры. Но дальше мыслей дело не пошло. Потому что он боялся Лорена и Роберту.

Боб отвернулся от картины.

— Нам повезло, что твой муж так часто покидает Штаты. Я, правда, не понимаю, какую пользу принесут его труды американской промышленности. Получается, что значительная часть нового автомобиля будет производиться в Японии и Германии. Неужели мы, американцы, потеряли способность...

— Большая тройка может содержать крупные научно-исследовательские подразделения. У «ХВ» нет миллионов для разработки новых технологий. Анджело приходится находить их и покупать лицензии.

— Он, должно быть, умнейший человек, если сразу видит, из чего выйдет толк, а чему прямая дорога на свалку.

Синди кивнула.

— Мой муж — личность незаурядная. Быть его женой — все равно что выйти замуж за президента Соединенных Штатов. Нельзя не уважать то, что он делает, но приходится терпеть его увлеченность работой. В результате его часто нет дома, а когда он все-таки приезжает, то постоянно висит на телефоне.

— Хотелось бы мне понять, что он делает. Аккумуляторы...

— Инерциальная система с маховиком, — сказала Синди. — Гирогенератор. Его работа основана на вращении маховика. Чем больше Анджело старается объяснить, как все это работает, тем меньше я понимаю. Но он уверен, что все получится.

— Ты поедешь на испытания? Все-таки ты была тест-пилотом.

— Я бы с радостью села за руль нового автомобиля. Скорость разгона, как у лучших американских автомобилей. Никаких тормозов, кроме дублирующей системы.

— Никаких тормозов?

— Уменьшение скорости и остановка осуществляются за счет изменения полярности электродвигателей. Кинетическая энергия автомобиля питает гирогенератор, в нем кинетическая энергия преобразуется в электрическую, которая подзаряжает аккумуляторы.

— Мой Бог! Я...

— Я слишком много говорю. — Синди взяла бокал с бренди и сделала глоток.

Карпентер подошел к ней сзади, поцеловал в шею.

— Я люблю тебя, Синди.

Он говорил правду.

2

После полуночи Карпентер подсоединил портативный факс к телефонной розетке своего номера в «Хайатт ридженси» и отправил сообщение в детройтский дом Хардеманов: "Силовая установка, над которой АП работает в Берлине, включает гирогенератор, инерциальную систему с маховиком. Он готов купить лицензию на ее использование.

У «000» будет только дублирующая тормозная система. Торможение и остановка будут осуществляться изменением полярности электродвигателей. При этом будет происходить подзарядка аккумуляторов. Так он говорит".

3

Лорен и Роберта завтракали в компании Питера Бикона, которому Лорен позвонил рано утром. С Биконом приехали два молодых инженера, не работавшие в «ХВ».

Бикон посмотрел на одного из них, по фамилии Симпсон.

— Такое возможно? Симпсон пожал плечами.

— Теоретически, да. Несколько компаний в Штатах и за рубежом занимаются этой схемой. Но, насколько мне известно, ни одна не вышла на тот уровень, когда экспериментальную установку можно ставить на автомобиль.

— Значит, возможны два варианта, — продолжил Бикон. — Или Перино использует новейшие достижения науки и техники, или идет на компромисс и маленький бензиновый двигатель для раскрутки маховика.

Дорен повернулся к Симпсону.

— Возможно?

— Такое уже делалось. Двигатель мощностью в двадцать или тридцать лошадиных сил плюс гирогенератор...

— Рахитичный гибрид, — хмыкнул Лорен. — Не двигатель, а...

— Не стоит недооценивать Анджело Перино, — предупредила Роберта. — Если он...

— Год я терпел его организационные новации, — перебил ее Лорен, — потому что мы слишком глубоко залезли в эту историю. Как бы я хотел изменить результаты прошлогоднего собрания акционеров.

Роберта взглянула на Симпсона.

— Он действительно может подзаряжать аккумуляторы при торможении? Симпсон кивнул.

— Да, конечно. Вопросвтом, какую часть энергии ему удастся возвратить. А в том, что подзарядка пойдет, сомнений нет.

— Анджело Перино — человек рисковый.

— Да, но есть разница между рисковым и безрассудным, — ответил Симпсон.

4

Первый экспериментальный автомобиль с литиевыми аккумуляторами и гирогенератором выкатили на полигон в апреле. За рулем сидел Анджело. Правое и заднее сиденья занимали приборы, поэтому ехал он один.

Синди и Роберта наблюдали из-за ограждения. Лорен и Бикон остались в ангаре, куда стекалась телеметрия. Кейджо Шигето и Алекс Маккуллоу следовали за Анджело в «стэльене», в котором также стояли приборы. Алекс следила за их показаниями, Кейджо вел автомобиль.

На первом круге Анджело привыкал к автомобилю. Он плавно разогнался и проехал круг со скоростью тридцать миль в час, поддерживая постоянный радиоконтакт с Алекс.

— Нормально, — объявила она при выходе на второй круг.

— Я хочу задать твоему компьютеру пару задач.

— Он их решает постоянно. Расход энергии аккумуляторов в установленных пределах.

— Ладно. Давай поглядим, как у нас с разгоном.

Поскольку поколения водителей привыкли прибавлять скорость, нажимая на педаль газа правой ногой, в «000» не стали отступать от установившейся традиции. Анджело нажат на педаль, автомобиль рванулся вперед. При пятидесяти миль в час Анджело сбросил скорость.

— Не очень хорошо, — сообщила ему Алекс. — Повышенный расход энергии аккумуляторов. Ненамного, но превышает установленные нами пределы.

— Надеюсь, ты все записываешь? — спросил Анджело. — Чтобы мы знали, над чем работать.

— Попробуй затормозить, — распорядилась Алекс.

Опять же чтобы не менять укоренившихся привычек, в «Трех нулях» торможение осуществлялось нажатием соответствующей педали. Только на экспериментальном автомобиле дублирующая тормозная система отсутствовала. Торможение обеспечивалось изменением полярности электродвигателей или автомобиль продолжал двигаться с прежней скоростью. Вот он и покатил, как прежде.

— Черт! — воскликнула Алекс. — Я знаю, в чем дело. Гребаный компьютер не принял команду. Сними ногу с педали «газа» и жди, пока скорость упадет сама.

В конце концов автомобиль остановился, после чего Анджело пополз к ангару со скоростью пять миль в час.

Когда он вылез из кабины, встречала его только Синди. Лорен, Роберта и прибывшие с ними инженеры ушли.

— Для первого заезда результат хороший, — заметил Кейджо.

Анджело шлепнул ладонью по крылу экспериментального автомобиля.

— Это точно. У нас одна неделя, чтобы заставить его работать как часы.

5

Одна неделя, потому что...

Уилме Уорт, полной, невысокого росточка женщине, репортеру «Уолл-стрит джорнэл», которая в одной из статей назвала Анджело Перино плейбоем, на вид было лет тридцать пять.

— Я понимаю, что журналистская этика не позволяет вам летать на самолетах, принадлежащих промышленным компаниям, — говорил ей Анджело, — но я лечу в Детройт, вы тоже собираетесь туда, так почему нет? И потом, почему бы не взглянуть на самолет, о котором вы писали?

В восемь утра они поднялись на борт «лирджета». К удивлению Анджело, Уилма Уорт согласилась выпить «Кровавую Мэри». Не отказалась она и от второй порции.

— По всеобщему убеждению, мистер Перино, мир еще не видел женщины, которая могла бы устоять перед вами.

— Мир, может, и не видел, а вот мне они частенько встречаются. Вроде бы в средние века существовало такое понятие, как Божье перемирие. Имелся в виду определенный период времени, в течение которого все войны прекращались, а люди могли заняться своими делами. Так как насчет Божьего перемирия на сегодня и завтра? А уж потом... — Он улыбнулся и пожал плечами.

Улыбнулась и Уилма.

— Согласна.

— Сие означает, что вы можете звать меня Анджело.

— А вы меня — Уилма. А теперь скажите мне, я смогу увидеть ваш новый автомобиль на испытательном кольце?

— Вы не только его увидите. Мы расскажем вам обо всех недостатках, над устранением которых мы работаем.

— Договорились.

— Вы задали мне вопрос, а теперь, пожалуйста, ответьте на мой. Вам скормили информацию о том, что автомобиль неработоспособен?

— Ну... давайте поменяем терминологию. Моему изданию информацию скормить невозможно. С другой стороны, нам стало известно о том, что первое испытание закончилось полным провалом. Анджело кивнул.

— Правды в этом лишь половина. В чем-то у меня претензий к новому автомобилю нет, в чем-то есть. Мы же впервые выкатили его на полигон. Второй и третий заезды прошли гораздо успешнее. Доводка не закончена. Так что он пока и не может удовлетворять всем выставляемым требованиям.

— Я все-таки удивлена, что вы пригласили меня взглянуть на него.

— С моей точки зрения, если уж кому и показывать «Три нуля», так-только вам. Вы написали обо мне статью. Критическую, но не враждебную. Так что... с какой стороны ни посмотри, в мои карманные репортеры вас зачислить невозможно. Вот вы и станете первой, кому мы официально представим «Три нуля». Согласны?

6

«000» КОМПАНИИ «ХВ» ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БЕГАЕТ ПО ДОРОГЕ. СООБЩЕНИЯ О ПРОВАЛЕ СИЛЬНО ПРЕУВЕЛИЧЕНЫ. Репортаж Уилмы Уорт с испытательного полигона.

Экспериментальный автомобиль выглядит необычно. С семейным его не спутаешь. Заднее сиденье заставлено металлическими ящиками с загадочными электронными приборами. В самом автомобиле что-то постоянно меняют и улучшают. Это естественно, он же экспериментальный.

Инженеры «ХВ» показали мне все. Я лично убедилась, что спрятанного бензинового двигателя нет.

«000» приводится в движение четырьмя электромоторами, по одному на каждое колесо. Энергия поступает от комбинированного аккумулятора. Работа силовой установки контролируется бортовым компьютером, обеспечивающим столь высокую эффективность использования электрической энергии, что автомобиль может много часов обходиться без подзарядки.

Если не обращать внимания на ящики с приборами, поездка на «000» ничем не отличается от поездки на любом американском автомобиле с двигателем внутреннего сгорания. За руль сел мистер Анджело Перино, президент «ХВ». Автомобиль быстро разогнался до скорости шестьдесят миль в час и покатил по испытательному кольцу. Мы объехали его пять или шесть раз. Длина кольца пять миль, так что мы оставили позади двадцать пять или тридцать миль, не разрядив аккумуляторы.

Потом мистер Перино предложил сесть за руль мне. Что я и сделала. Опять же никакого отличия от обычных автомобилей... до того момента, как я поставила ногу на педаль тормоза. Тут мистер Перино сказал мне, что никаких тормозов нет. Автомобиль тормозится теми же электромоторами, на которые подается ток противоположной полярности. На серийных автомобилях будет дублирующая тормозная система, но на экспериментальном образце она отсутствует. Разницы я не заметила. Автомобиль сбавил скорость и остановился точно так же, как если бы у него были обычные тормоза.

Я проехала пять или шесть кругов. На последнем я могла все так же быстро ускоряться, а мистер Перино заверил меня, что разрядка батарей начнет давать о себе знать еще кругов через двенадцать. Он сказал, что автомобиль уже может проехать без подзарядки.150 миль. Компания рассчитывает повысить эту цифру вдвое до того, как новый автомобиль поступит на рынок.

Какой бы ни стала судьба «000», утверждения, что этот проект неудачный, лишены оснований. Впрочем, еще не время говорить и об успешном завершении проекта".

7

Генри Моррис прилетел в Нью-Йорк. На ленч он и Синди отправились в бар «Бык и медведь» отеля «Уолдорф».

— Я попросил наш отдел кадров проверить твоего профессора, — доложил Генри. — Насчет должности он тебя не обманул. Действительно, профессор истории искусств в Калифорнийском университете в Лонг-Бич. Сейчас он взял отпуск на год. Живет в скромной квартире, ездит на «шевроле», купленном четыре года тому назад.

— Так где же он берет деньги на покупку скульптур, картин? — удивилась Синди. — Это загадка.

— Во всяком случае, по наследству он денег ни от кого не получал. Его отец был парикмахером.

— Значит, он мне солгал. Он-то говорил, что его отец торговал яхтами.

— Сколько он потратил денег?

— Он купил скульптуру Декомба за пятнадцать тысяч долларов и потратил пятьдесят три тысячи на ню Аманды, включая свой портрет. Кроме того, он постоянно летает в Калифорнию и обратно. Здесь останавливается только в дорогих отелях.

— Чеки не поддельные?

— Разумеется, нет.

Генри Моррис изогнул брови.

— Наверное, придется продолжить проверку. Я свяжусь с детективным агентством, которое постоянно работает с «Моррис майнинг».

— В какую я попала историю? — спросила Синди. — Что происходит? Почему этот человек влез в мою жизнь?

— Будь осторожна. Не подавай вида, что подозреваешь его. Кстати, на какой банк он выписывает чеки?

— Объединенный калифорнийский.

— А он пользуется кредитными карточками? Синди улыбнулась.

— Надеюсь, ты не думаешь, что сестра у тебя совсем уж безмозглая? — Она раскрыла сумочку и достала квитанцию, полученную в ресторане, где Карпентер расплачивался по кредитной карточке. — Не следовало ему оставлять ее на столе, отправляясь в туалет

Генри Моррис усмехнулся и убрал квитанцию в карман.

8

Джордж, виконт Невилл, разбил ложечкой скорлупу яйца. Он начал просматривать «Тайме», но отложил газету, как только появилась Бетси. Он взял за правило выходить к завтраку на несколько минут раньше, чтобы почитать газету до того, как жена сядет за стол. Бетси всегда удавалось найти интересную тему для разговора, так что за завтраком он давно уже не читал газет.

Высокий, сухопарый, седовласый, с тяжелыми веками, нависающими над глазами, виконт Невилл был очень демократичным человеком и всегда очень искренне здоровался со швейцарами и уборщицами, вызывая удивленные взгляды соседей и знакомых. Не следовало причислять его и к слепцам. Разумеется, он знал о том, что его прекрасная жена-американка не порвала давней связи с Анджело Перино. Не укрылись от его внимания и другие быстротечные романы Бетси. Он, конечно, страдал, но не поднимал шума, дабы не поставить под удар их семейную жизнь. А виконт гордился тем, что за столько лет она не дала трещину, хотя его родственники неустанно твердили, что женился он крайне неудачно. Бетси выполняла свои супружеские обязанности, он — тоже. Так что в этом претензий друг к другу у них быть не могло.

— Мне надо кое-что с тобой обсудить. — Бетси сразу перешла к делу.

— Надеюсь, ничего экстраординарного не произошло?

— Трудно сказать. Завтра в Лондон прилетает Ван. Уже второй раз после рождественских каникул, и я знаю почему. У него появилась женщина.

— Так что в этом ужасного?

— Он же не знает жизни, Джордж. Школа в Англии, интернат в Париже, потом Америка, где он сразу влюбился в Энн Перино. Ван встретился с этой женщиной во время антракта в театре. И потерял голову! Она хочет поехать в Штаты. Если поедет, он порвет с Энн. А вот это уже трагедия.

— В таких делах обычно помочь невозможно, — отметил Джордж.

— Попробовать надо. Она говорит, что ее зовут леди Пенелопа Хоррокс. Выясни, что она за леди, и познакомь меня с ее биографией.

— Но это же не по моему профилю, ты знаешь.

— Кто-нибудь из твоих коллег порекомендует тебе частного детектива, который сможет навести о ней справки. Я должна узнать, кто она, Джордж. И узнать как можно быстрее!

1

В июне Ван окончил Гарвард. Он не подал документы в Юридическую школу и заявил, что хочет провести лето в Лондоне.

Алисия устроила в его честь прием. Прилетела Бетси, а также Макс ван Людвиг. Из Детройта прибыли Лорен и Роберта. Пришли все Перино, а также Аманда, Диц и Марк.

Впервые Анджело и Лорен пришли к общему мнению. Оба по очереди отводили Вана в сторону, чтобы спросить, почему он не подал документы в Юридическую школу. Тот же вопрос задал ему и его отец.

Молодой человек злился и всякий раз уходил от прямого ответа.

Бетси этого вопроса не задала. Она и так знала, в чем причина.

На следующий день он собирал чемоданы в своей комнате в доме Алисии. С ним была Энн.

Девушка плакала.

— Я не увижу тебя до... Когда я увижу тебя, Ван?

— Я... я, разумеется, вернусь. Простоя столько лет прожил вдали от отца и матери, поэтому теперь считаю необходимым побыть с ними какое-то время.

— Но Юридическая школа... Ты...

— Другие люди решили, что я должен стать адвокатом. У меня полной уверенности нет. Мне надо подумать.

Энн сидела на кровати, утирая слезы рукой.

— Ты охладел ко мне, Ван. Все потому, что мы не спим вместе? Если причина в этом, я готова отдаться тебе прямо сейчас. Сию минуту!

— Нет, Энн. Проблема не в этом,

— Тогда в чем же?

— Дело в том... что мы никак не повзрослеем. Ни ты, ни я. Мы должны хорошенько подумать. Энн убежала, заливаясь слезами.

2

Бетси Энн не видела. Она поднялась в комнату Вана через пять минут после ее ухода. Постучалась, открыла дверь, вошла.

— Мама?

Бетси, в синих джинсах и белой рубашке, села на кровать, на то самое место, где сидела Энн. Она долго смотрела на сына.

— Мама?..

— Мне нужно тебе кое-что сказать. Я не хотела омрачать тебе выпускную церемонию и праздничный вечер, но теперь пора ввести тебя в курс дела.

— Мама?

В правой руке Бетси держала маленькую фотографию, какие делают в полиции. Молодая женщина смотрела прямо в объектив. Она передала фотографию сыну.

— Узнаешь?

— Разумеется. Это Пенни.

— Леди Пенелопа Хоррокс?

— Да! Но... что это?

— Леди Пенелопе Хоррокс семьдесят два года, и она живет в Кенсингтоне. Молодой женщине, что здесь сфотографирована, двадцать девять лет. Зовут ее Ребекка Маргейдж, и живет она в Камден-Тауне Фотография получена моим мужем в лондонской полиции. Сделали ее в тюрьме Холлоу, в которой она отсидела год за подделку кредитных карточек. Она трижды появлялась в суде на Боу-стрит по обвинению в приставании к мужчинам. То есть в проституции.

Ван швырнул фотографию на кровать.

— Я в это не верю, — пробормотал он.

— Лучше бы тебе поверить. Ты не проверялся на СПИД? Она вполне могла наградить тебя им.

— Почему? — Ван зарыдал. — Почему она?..

— Я это выясню, — мрачно пообещала Бетси.

— Она знала моего приятеля. Она помнила, где мы встретились — на соревнованиях по кэрлингу

— Эти сведения она не могла получить сама. Кто-то ей помог. Клянусь, я узнаю, кто именно. А вот ты, идиот, предал девушку, которую любишь и которая любит тебя, ради профессиональной проститутки.

— Мама!

— Что мама! Твоя Пенни — проститутка! Из-за нее ты не подал документы в Юридическую школу. Наверное, все-таки я плохая мать. Макс и я многому тебя не научили.

Ван плакал.

— Что же мне делать с Энн?

— Скажи ей правду. И не трогай ее, пока не проверишься на СПИД. Позвони в Юридическую школу и узнай, могут ли они принять твое заявление. У тебя прекрасные отметки, так что они, возможно, сделают для тебя исключение, если у них еще есть вакансии. Оставайся здесь. Я попрошу Анджело найти тебе работу. Пора тебе начать разбираться, кто твой друг, а кто нет.

3

Кто стоит за Ребеккой Маргейдж, Бетси выяснила без особого труда. Она представлялась леди Пенелопой Хоррокс не только Вану, но и в службе проката автомобилей, где брала «ягуар». Чтобы там не возникло особых проблем, она предъявила поддельное водительское удостоверение, якобы выданное леди Пенелопе. Вновь оказавшись в полицейском участке и понимая, что ей грозит новый срок за подделку документов, Ребекка все рассказала.

Анджело завернул в Лондон по пути в Берлин. Он пообедал в доме Невиллов с виконтом Джорджем и виконтессой Элизабет. К обеду при свечах Бетси выставила старинное столовое серебро, уцелевшее после войн и выплаты налогов на наследство. Виконт не подавал виду, что ему известно об отношениях Анджело и его жены.

Лишь после обеда, когда подали кофе и коньяк, Бетси рассказала Анджело, почему она так срочно вызвала его в Лондон.

— Вот копия ее показаний. На второй странице она указывает, что ее наняла и оплачивала ее расходы Роберта.

Анджело посмотрел на виконта.

— Неужели такое возможно и в Англии?

Виконт Невилл кивнул.

— К сожалению. Вроде бы предполагается, что мы... более цивилизованные, чем американцы. На самом деле это не так.

Анджело вернул Бетси документ.

— Сие означает, что я должен объявить войну твоему отцу, Бетси. На этот раз я его уничтожу. Ты выходишь из игры или остаешься со мной?

Бетси замялась.

— Все зависит от того, как ты собираешься это сделать.

— Не такими методами, — ответил Анджело.

4

Лорен отшвырнул папку. Бумаги разлетелись по кабинету.

— Черт побери! Эти сукины дети объявили мне войну! Ты знаешь, что это означает?

Роберта не нашлась с ответом. Нед Хоган, главный юрист «ХВ моторс», смотрел на разбросанные по полу документы, не выказывая ни малейшего желания подбирать их. А ведь раньше непременно бы подобрал.

— Ладно, — продолжил Лорен, — мы знаем, кто они. Перино. Бургер. Ферфилд. Вот генеральный прокурор Мигичана и подает иск.

— Я должен предупредить вас, что его могут удовлетворить.

— Что же у нас получается? Номер Один передал тридцать пять процентов акций «Вифлеем моторс» фонду Хардемана, а теперь генеральный прокурор Мичигана заявляет, что фонд обязан продать эти акции, потому что...

— Потому что практически все активы фонда сосредоточены в акциях одной компании. Благотворительный фонд...

— Я знаю, что это благотворительный фонд! В семьдесят втором я едва не вышиб Номера Один из компании только потому, что он назначил попечителями фонда марионеток!

— А разве вы поступили бы иначе? — спросил Хоган. — Благотворительные фонды небезразличны властям. Их инвестиции контролируются законодательством. Номер Один, как и многие другие, создал фонд, чтобы уйти от уплаты налогов. Но контроля над акциями и над фондом он не отдал, как теперь не отдаете его вы.

Лорен повернулся к Роберте.

— Твоя девка в лондонской тюрьме. Вот к чему приводят твои тонкости.

— Не надо вешать на меня всех собак, — огрызнулась Роберта. — Ты знал, что я делаю, и во всем со мной соглашался.

Лорен как-то разом ссохся.

— Что произойдет, если генеральный прокурор выиграет иск?

— Часть акций «ХВ», принадлежащих фонду, будет продана, чтобы фонд смог разнообразить свои инвестиции.

— Продана?

— На бирже. Акции могут заинтересовать многих инвесторов. «ХВ», доселе семейное предприятие Хардеманов, значительно расширит список акционеров. С десятка до тысячи.

Лорен шумно вздохнул.

— Перино воспользуется собранием акционеров, чтобы...

— ...сменить руководство, — закончила за него Роберта.

Лорен кивнул и зло сощурился.

— Но удастся ему это только в одном случае: если новая его разработка получит признание.

5

Генри Моррис позвонил Синди, чтобы сказать, что хочет отправить ей факс. Она не возражала, так как дома никого не было. Несколько минут спустя из факса в кабинете Анджело выполз лист бумаги. Отчет частного детективного бюро «Блейкофф».

"В отношении профессора Роберта Карпентера нам удалось получить следующую информацию.

Его университетское жалованье — пятьдесят шесть тысяч долларов. Однако в последние два года на его счет поступали крупные суммы, превышающие годовое жалованье.

Текущий баланс его кредитной карточки Visa составляет шесть тысяч триста двадцать пять долларов и восемьдесят семь центов. Мы, разумеется, не знаем, какие суммы снимались им раньше.

Мы поинтересовались его телефонными переговорами. Наиболее часто, как из дома, так и из отелей, он звонит по номеру, начинающемуся с цифр 313. Мы обратили на это особое внимание, поскольку это код Детройта. Несложная проверка показала, что искомый телефон установлен в доме некого Лорена Хардемана".

6

Роберт Карпентер услышал стук в дверь его номера в «Хайатт ридженси». Синди! Значит, нет нужды одеваться. В белых трусах он подошел к двери и открыл ее.

Но тут же отлетел назад от сильного тычка. Перед ним стоял крупный мужчина, гораздо старше его по возрасту. Карпентер догадался, кто к нему пожаловал, но решил, что опасаться нечего: все-таки это старик.

И крепко ошибся. Следующий удар пришелся в пах. Карпентер согнулся от боли, а мужчина схватил его за волосы и с силой ударил коленом по лицу. Карпентер почувствовал, как захрустели кости носа. Когда мужчина отпустил его, он пошатнулся и рухнул на пол.

— Полагаю, профессор, вам известно, кто я.

Карпентер кивнул. Перино, кто же еще.

Кровь из сломанного носа капала на грудь, на живот. Перино прогулялся в ванную, принес полотенце, швырнул Карпентеру. Теперь кровь капала на полотенце.

— У меня есть друзья, которые с радостью разобрались бы с вами. Вы понимаете, что я имею в виду? Карпентер кивнул.

— Трахать мою жену! Более того, использовать ее благосклонность в своих интересах... Знаете, что с такими следует делать?

— Мистер Перино. Я ее люблю!

— Конечно. За деньги. Сколько заплатил тебе Лорен?

Карпентер прижал полотенце к лицу.

— Сумма меня не интересует, — добавил Анджело.

Карпентер убрал полотенце и бросил изучающий взгляд на удивительно спокойное лицо Анджело.

— Как вы это выяснили?

— Не я. Она. Ты переоценил себя и недооценил женщину, с которой затеял эти игры.

— Клянусь вам, я ее люблю. Действительно люблю.

— Вот и скажи ей об этом. Объясни свои звонки Лорену Хардеману.

Карпентер смотрел на красное от крови полотенце.

— Что я могу сказать? Что мне делать?

Рядом с телефоном стояла бутылка шотландского. Для Синди, догадался Анджело. Он налил виски в два стакана, один протянул Карпентеру.

— Я могу устроить вам крупные неприятности, профессор. Не здесь и не сейчас. Могу преподнести вам большой сюрприз. Но я склонен думать, что вы мелкая сошка, не понимающая, во что ее втянули. Даже у Лорена Хардемана и то больше мозгов.

— И денег тоже, — добавил Карпентер.

— А вам, значит, захотелось разбогатеть, — пренебрежительно бросил Анджело. — Говорят, в своем деле вы разбираетесь. Так чего соваться туда, где вы ничего не понимаете?

Карпентер поник головой.

— Можно мне встать? — наконец спросил он.

— Конечно. Можете пройти в ванную и умыться. Если будете хорошо себя вести, я порекомендую вам доктора, который вернет ваш нос в прежнее состояние. Он в Швейцарии, и ему по силам сделать вам совершенно новое лицо, возникни у вас такое желание.

Умывшись холодной водой, Карпентер вернулся. Нос его распух и начал лиловеть.

— Дерьмо, — пробормотал он, плюхаясь на диван.

— Хотите получить пилюлю, которая вас вылечит и обеспечит долгую жизнь? — спросил Анджело.

— Что?

— Молчите и внимательно слушайте.

7

Карпентер сидел на краю кровати, по-прежнему в белых трусах, с залитыми кровью грудью и животом. Он смотрел на Перино и ждал, пока на другом конце провода снимут трубку.

— Слушаю.

— Роберта? Боб Карпентер.

— Что нового, Боб?

— У них проблемы с аккумуляторами. Они взрываются.

— Твердые аккумуляторы взрываются? Они же используют твердые аккумуляторы.

— Не совсем так. Они оставили гирогенератор, но в комбинации с жидкими аккумуляторами.

— И они взрываются?

— При ударе. Если автомобиль во что-то врезается или что-то врезается в автомобиль. Они направили экспериментальный образец в стену. Аккумуляторы взорвались, фонтан электролита поднялся футов на пятьдесят. Они пытаются соорудить бронированны и кожух, но при этом значительно возрастает масса автомобиля. Они в тупике.

— Не похоже на то, что мы слышали раньше.

— Так кто кому лжет? Перино — Синди? Или Си иди — мне?

— Лорен спит. Я его разбужу и все передам. Карпентер положил трубку. Анджело протянул ему стакан с шотландским.

8

Ван прижимал Энн к груди, целовал ее лоб, глаза, губы, шею, а по его щекам текли слезы.

— Может же мужчина хоть раз в жизни показать себя круглым идиотом? — спрашивал он ее.

— Может, и не один раз, — отвечала она.

— Мы летим в Амстердам. Билеты я уже купил. Твоя мать отпускает тебя со мной.

— Почему в Амстердам? — Теплые губы Энн коснулись его лица.

— Посмотреть бриллианты. Мой отец поможет нам выбрать бриллианты для твоего обручального кольца.

Энн улыбнулась.

— Ван, ты же еще не сделал мне предложение.

— Сделал! — пылко воскликнул он. — Энн, моя прекрасная, обожаемая, ты станешь моей женой? Она кивнула.

— Конечно.

— И простишь мою идиотскую выходку?

— Ты не идиот, а жертва. Твой дед Хардеман — злодей, женатый на колдунье. Мой отец изничтожит их обоих. Ты с этим согласен, Ван? С правом моего отца изничтожить их?

— Я не могу поверить, что моя мать вышла из чресел этого человека. — Ван покачал головой. — Такая нежная, добрая, неспособная... — он запнулся. — Однако Ребекка Маргейдж сидит в тюрьме, потому что...

— Потому что твоя мать очень энергичная женщина и всегда добивается того, что хочет, — закончила фразу Энн. — И мой отец такой же. Всегда добивается того, что хочет.

Ван улыбнулся.

— Да спасет нас Господь от маленького Джона Хардемана, их сына.

— Оставим все это им, Ван.

— Что?

— Наследство. Ты Лорен Четвертый. Но тебе нет нужды быть им. Это проклятое наследство. Пусть оно перейдет к маленькому Джону, сыну моего отца и твоей матери. Ты же иди в Юридическую школу Гарварда. Стань независимым от наследства, оставленного Номером Один.

Ван покачал головой.

— Я и не рвался в наследники. Энн поцеловала его.

— Это будет наш секрет. Пусть они борются за наследство. Мы в этом участвовать не будем.

— Но ведь они...

— Ненавидеть нас они не будут. А в конце концов зауважают.

— Но между нашими семьями с новой силой вспыхнет война. Собственно, она и не утихала, переходя из поколения в поколение. Только на этот раз кто-то победит, а кто-то потерпит поражение.

Энн пожала плечами.

— Никому не удастся взять верх над моим отцом.

1

В августе Анджело удвоил охрану испытательного полигона «ХВ моторс» и привел в ярость Лорена и Бикона, разрешив им появляться на полигоне лишь вте дни и часы, когда сам находился там. Он показывал им экспериментальные образцы «000», но не подпускал к ним их сотрудников. Команда молодых инженеров, работавших на полигоне сохраняла абсолютную верность Перино. «ХВ моторс» для них ничего не значила. Они твердо знали, что потеряют работу, если проект «Три нуля» провалится. Но знали они и другое: тем, кто работал над электромобилем в команде Анджело Перино, не составит труда найти новое место. В любой из компаний Большой тройки их примут с распростертыми объятиями.

В экспериментальных образцах по-прежнему использовался силовой каркас «стэльена», на которой без особых трудов устанавливался легкий пластиковый корпус «С-стэльена». Анджело старался, чтобы масса экспериментальных автомобилей практически не отличалась от массы новой модели. Синди приехала в Мичиган и опробовала одну из машин. Когда Бетси прилетела на заседание совета директоров, Анджело провез ее по испытательному кольцу.

— Потрясающе! — Бетси не скрывала своего восторга. — Потрясающий автомобиль!

Синди дала ему более скептическую оценку.

— Что-то не нравятся мне тормоза. Такое ощущение, что поворачиваешь выключатель. Они делают то, что нужно, но не чувствуется ответной реакции педали.

— Мы над этим работаем, — кивнул Анджело. — Когда ты давишь на педаль тормоза, то сжимаешь пружину, которая воздействует на блок переключателей. Тем самым ты контролируешь силу торможения, но тебе не нравится, что педаль словно не сопротивляется давлению. Мы вводим в компьютер соответствующую программу. Водители будущего забудут про ответное давление, но нынешнему поколению без этого не обойтись.

— Главный вопрос: какое расстояние можно проехать без подзарядки?

— На сегодняшний день — от Нью-Йорка до Вашингтона.

Синди улыбнулась.

— Но останавливаться все равно придется. Чтобы пописать.

2

Картина Аманды Финч, изображающая обнаженного Роберта Карпентера, заняла постоянное место в экспозиции «ФКП-Гэллери». Кому принадлежала картина, значения не имело: она не продавалась. Вскоре кто-то узнал натурщика. И вскоре по узкому академическому мирку пошел слушок о том, что профессора можно увидеть в чем мать родила, причем нарисовала его такой мастер реализма, как Аманда Финч. Вскоре в галерею потянулись зрители, чтобы посмотреть на новый шедевр Аманды. Даже если бы картина продавалась, денег на такую покупку у них не было, они пришли просто поглазеть. К удивлению Синди, академики оказались очень уж зашоренными, некоторые даже краснели.

Карпентер исчез на несколько недель. Он отправился в больницу Нью-Хейвена, где ему приводили в порядок нос. Все операции оплатил Анджело Перино. За это Карпентер продолжал звонить Лорену и Роберте, передавая им дезинформацию, полученную от Анджело.

3

В сентябре мичиганский суд ровно две недели решал, должен л и фонд Хардемана расширить спектр ценных бумаг, входящих в его инвестиционный портфель. Генеральный прокурор утверждал, что фонд ставит под угрозу себя и свои благотворительные проекты, инвестируя весь капитал, которым он располагает, в акции одной корпорации, причем семейной корпорации, акционерами которой, помимо фонда, являлись только близкие родственники. Шестьдесят процентов акций «ХВ моторс» принадлежали пяти членам семьи Хардеман: мистеру и миссис ЛоренХардеман, Элизабет Хардеман, виконтессе Невилл, Энн Элизабет Хардеман, княгине Алехиной, и Алисии Хардеман. Господство одной семьи повышало инвестиционный риск. Не говоря уж о том, что «ХВ моторс» глубоко увязла в разработке экспериментального автомобиля, которая могла закончиться провалом.

На вторую неделю, в среду утром, свидетельское кресло занял Анджело Перино, президент «ХВ моторс».

— Вам принадлежат акции «ХВ моторс», мистер Перино?

— Да. Мне принадлежит два процента акций «ХВ моторс».

— Какова доля этих акций в вашем личном инвестиционном портфеле?

— Точно не знаю. Наверное, процентов десять.

— Значит, банкротство компании вас не разорит?

— Совершенно верно.

— За годы вашего сотрудничества с компанией сколько ею разрабатывалось радикально новых моделей?

— Все зависит от того, что подразумевать под «радикально новой моделью». Но я думаю, что четыре.

— Вас не затруднит уточнить, что это за модели?

— "Бетси", «стэльен», «С-стэльен», или «суперстэльен», и, наконец, последняя разработка, названная нами «Три нуля», или «Э-стэльен», то есть «электростэльен».

— Из этих моделей сколько можно признать удачными?

— Только одну. «Стэльену» сопутствовал коммерческий успех. «Бетси» и «С-стэльену» — нет. О «Трех нулях» еще рано что-либо говорить.

— Если новый проект провалится, что произойдет с акциями «ХВ моторе, инкорпорейтед»?

— Их цена резко упадет.

В пятницу, 1 октября, суд своим распоряжением потребовал, чтобы фонд Хардемана на семьдесят пять процентов уменьшил принадлежащий ему пакет акций «ХВ моторс», а вырученные деньги вложил в ценные бумаги, разрешенные для приобретения благотворительными фондами законодательством штата Мичиган.

Рынка акций «ХВ моторс» не существовало. Сделки совершались келейно между теми немногими, у кого были эти акции. Их согласились котировать один детройтский и один нью-йоркский банки. До того, как суд вынес решение о принудительной продаже акций, крошечные пакеты, что выставлялись на продажу родственниками умерших сотрудников «ХВ моторс», получивших акции от Номера Один, шли примерно по восемьсот долларов за каждую. Когда банки завершили необходимую подготовку к продаже акций, предложения покупателей варьировались от пятисот пятидесяти до шестисот долларов. Чтобы повысить интерес к акциям, Анджело предложил заплатить по шестьсот и за миллион двести тысяч долларов приобрел двадцать тысяч акций, удвоив свои пакет. Через две недели цена акции поднялась до шестисот семидесяти пяти долларов, и они начали потихоньку уходить. К концу года каждая акция стоила уже семьсот пятьдесят долларов, а у фонда Хардемана осталось лишь четырнадцать процентов акций. Для выполнения решения суда осталось продать еще шесть процентов.

Число акционеров возросло до пятисот восемнадцати. Одним из них, приобретя сто акций, стал Том Мэйсон. Купили акции и еще двадцать восемь дилеров «ХВ моторс».

4

На Рождество обе семьи и их гости собрались в двух домах в Гринвиче, откуда перекочевали в расположенный по соседству отель «Хайатт ридженси».

А на обед Перино пригласил всех к себе. Поставили еще шесть столов, которые обслуживали нанятые по этому поводу официанты. Гостей Анджело и Синди, он — в смокинге, она — в сверкающем вечернем платье, встречали под высокой, двенадцатифутовой елью.

В торжестве приняли участие все дети. Двадцатилетний Джон, давно порвавший с Баффи Мид, пригласил Дейдр Логан, ей только исполнилось восемнадцать. Энн и Ван не разлучались ни на секунду. Моррис в свои шестнадцать стремился показать всем, что он может пить шампанское и не пьянеть. Четырнадцатилетняя Валери красотой не уступала Энн. А десятилетняя Мэри просто никогда не видела столько людей в своем доме.

Виконт и виконтесса Невилл прилетели из Лондона со всеми детьми. Двенадцатилетняя Салли, дочь Бетси от психоаналитика, носила очки и очень стеснялась. Двигалась она с грацией балерины. Джон, сын Бетси и Анджело, в свои десять лет уже знал, что он красавчик. Шарлотта и Джордж, дети Бетси и Джорджа-старшего, семи и восьми лет, убедили родителей не отправлять их спать до окончания вечеринки.

Алисия пришла с Биллом Адамсом. Ван остановился у нее, вместе с Салли и Джоном, детьми Бетси.

Макс ван Людвиг и его жена Гретхен прибыли из Амстердама.

Присутствовали Аманда, Марк Линсикомб и Диц н Кайзерлинг. Вместе со всеми веселились Кейджо Шигето, Тошико и их дети.

Дженни Перино не смогла прилететь из Флориды.

Алисия приглашала к себе Лорена и Роберту, но те отказались. Она также пригласила княгиню Энн и князя Игоря Алехина. Те прислали рождественские подарки, но сами не приехали.

Дети носились между взрослыми, добавляя суеты. Биллу Адамсу удалось переброситься парой слов с Анджело.

— Я буду на собрании ваших акционеров. Я сам купил несколько акций «ХВ», рекомендовал их своим друзьям и получил от них доверенности на право голоса. Я не сомневаюсь, что теперь вы получите полный контроль над «ХВ моторс». Останется только предложить рынку автомобиль, который захотят покупать, а вам это вполне по силам.

Все столы в одной комнате не поместились. Но перед тем, как гости начали рассаживаться, Анджело и Синди пригласили всех в гостиную. Официанты разносили бокалы с шампанским.

Анджело ударил в маленький гонг. Шум стих.

— Прошу Энн и Вана подойти ко мне и Синди, — Перино стояли под елью — А также Бетси и Джорджа, Макса и Гретхен. Прежде чем мы сядем за стол, я хочу сообщить о радостном событии.

Друзья! Синди и я очень, очень счастливы известить вас о том, что наша дочь Энн и Лорен, сын Бетси и Макса, решили пожениться. Прекрасная пара, не так ли?

Ему ответил гром аплодисментов.

— А теперь Лорен, которого мы все знаем как Вана, наденет на палец Энн обручальное кольцо. Бриллиант я видел. Такой тяжелый, что его хватит для того, чтобы удержать на якоре большой корабль.

Рука Вана дрожала, когда он надевал кольцо на пальчик Энн. Ее щеки блестели от слез.

— Предлагаю тост за их счастье, — объявил Анджело. — И за этот союз наших семей — Перино, Хардеманов, ван Людвигов.

5

В эту ночь Ван и Энн разделили спальню и кровать в отеле «Хайаттридженси». С благословения родителей, которые решили, что их дети уже достаточно взрослые. Со свадьбой решили погодить: жених еще изучал юриспруденцию в Гарварде, а невеста училась в Рэдклиффе.

Ван нежно поцеловал Энн.

— Нам не обязательно делать это сегодня. Если ты не готова...

Энн покачала головой.

— Я готова, Ван. Уже давно.

— Тогда...

— Таблетку я приняла. Я готова.

Его глаза заблестели от слез.

— Ты хоть можешь себе представить, как я тебя люблю?

— Расстегни крючок над молнией. Потом потяни молнию вниз.

Ему уже доводилось видеть, как она раздевается, но только сегодня раздевание стало элементом любовной игры. Ван и раньше снимал с Энн бюстгальтер и целовал соски, но не так, как сейчас. Он опустился перед ней на колени, чтобы стянуть трусики, внять пояс и чулки.

Она стояла перед ним голая, он — полностью одетый. Энн расстегнула ему ширинку, вытащила член, начала поглаживать, пока он развязывал галстук и снимал рубашку.

Они легли на кровать. Опыта у Энн не было, но она интуитивно знала, что нужно делать. Она знала, что должно произойти, и с нетерпением этого ждала. Она столько об этом думала. Столько мечтала. Она не говорила об этом с другими девушками. Не читала руководств по сексу. Она просто знала. Энн легла на спину и раздвинула ноги. Ван приник к ней, и произошло то, чего она так ждала.

6

1994 ГОД

Лорен напился. Роберта напилась. Утром они улетели в Палм-Бич. В номере мотеля «Марриотт», где их никто никогда бы не нашел, они до слез смеялись, Представляя себе, как дома звонит и звонит телефон. а трубку никто не снимает. Потом появятся репортеры, но к ним никто не выйдет.

В уединении номера, снятого на фамилию Смит, Роберта обрядилась в наряд садистки: черные сапоги на шпильках, черные чулки в крупную сетку, черный пояс, прозрачные черные трусики с вырезанной промежностью, прозрачный черный бюстгальтер с дырочками, оголяющими соски. На прошлой неделе она подстриглась, оставив короткий бобрик.

Она знала, что за двадцать один год семейной жизни сильно изменилась. Еще пять лет тому назад она могла не носить бюстгальтер, но теперь ее грудь обвисла. Соски уже не торчали торчком. Животик нависал над трусиками. Кожа под подбородком и на руках стала дряблой. Она знала, Господи, как хорошо она знала, что роль повелительницы, втаптывающей мужчин в землю, ей уже не подходит

А вот он... какую роль мог играть он? Сидит голый на полу. На четвереньках. Ножные кандалы соединены цепью с наручниками. Не может ни встать, ни ползти Виски она налила ему в тарелку, он мог его только лакать. Совершенно беспомощный, как она того и хотела.

И при этом Лорен не так уж и состарился. Может, только растолстел, но в остальном ничуть не изменился, остался таким же, как и на свадьбе. А вот он заметил, что она уже совсем другая?

Эти мысли побудили Роберту схватить кнут и огреть Лорена по заднице. Сукин сын!

— О Боже! — воскликнул он.

— Мы всегда можем это прекратить. Если я перестану бить тебя по заднице, от меня не убудет. Лорен шумно выдохнул.

— Не так сильно, — прохрипел он. — Эй! Пора включать телевизор.

Она поднялась с дивана, подошла к телевизору и включила его.

Рекламные ролики. Бесконечные рекламные ролики. Она раздраженно вытянула Лорена хлыстом по спине. Он ахнул, но жаловаться не стал.

И наконец...

— Америка! Проснись, Америка, и присоединяйся к нам... «ЗА КУЛИСАМИ»! Эта программа приведет вас туда, где без нас вы никогда бы не побывали! Покажет вам то, что вы не захотели бы посмотреть!

Расскажет о том, чего вы никогда бы не узнали. Все это в программе «ЗА КУЛИСАМИ»!

Сегодня вечером! Предполагаемое средство от облысения, которое уничтожает остатки волос! Овсянку, содержащая все необходимые витамины и минеральные вещества, переварить которую может только корова! И электромобиль, который... вы все увидите сами! Если вы сядете за руль одного из них, вам потребуется зонтик, чтобы уберечься от ливня электролита!

В течение двадцати минут непрерывного трепа о выпадающих волосах и витаминах, намертво завязших в клетчатке, Роберта неоднократно охаживала Лорена хлыстом. От одного особенно сильного удара рубец вздулся и полиловел. Другие выделялись розовыми полосами на белой коже.

И вот...

— Мы не будем рассказывать, что запечатлено на видеопленке, которую мы сейчас вам продемонстрируем. Смотрите сами. Делайте выводы. «ХВ моторс» разрабатывает электромобиль. Энергия поступает от аккумуляторов. Испытания проходят в обстановке строгой секретности. Программе «ЗА КУЛИСАМИ» удалось заполучить видеопленку, которую вы сейчас увидите. Вы без труда узнаете, что запечатленный на ней автомобиль — это «ХВ-стэльен». Силовой каркас и корпус «стэльена» используется для отработки электродвигателя. Вас ждет сюрприз. Смотрите внимательно...

Цветное изображение уступило место черно-белому. В кадре появился «стэльен», накатывающийся на кирпичную стену. Удар. В замедленной съемке корпус начал деформироваться, полетели осколки стекла. А затем последовал взрыв и салон захлестнула волна жидкости. С четверть минуты жидкость хлестала во все стороны, а когда схлынула, в кадре остался деформированный, дымящийся автомобиль.

— Что это значит, дамы и господа? Выводы делайте сами. Завтра вечером, возможно, мы узнаем, как «ХВ моторс» объясняет то, что вы увидели собственными глазами.

Лорен перекатился на спину и улыбнулся Роберте.

— Как ты думаешь, детка? Сделали мы Перино? Разобрались с ним?

7

За два дня после национального дебюта в программе «ЗА КУЛИСАМИ» эпизод с взрывающимся «стэльеном» показали все ведущие телекомпании. Разумеется, с оговорками, что источник, программа «ЗА КУЛИСАМИ», особого доверия не заслуживает, но показали

Стоимость акций «ХВ моторс» упала до четырехсот пятидесяти долларов.

Уилма Уорт позвонила Анджело.

— Я остаюсь вашей любимой журналисткой, не так ли?

— Собрание акционеров через десять дней, — ответил он. — Обязательно приходите. Бетси позвонила из Лондона.

— Как могли взорваться эти аккумуляторы? Ты же говорил...

— Бетси, твои отец сам положил свой член на наковальню и прихлопнул его молотком. Заметь, сам. Я к этому руку не прикладывал.

1

Впервые в истории «ХВ моторе, инкорпорейтед» (ранее — «Вифлеем моторс») ежегодное собрание акционеров проводилось не в конференц-зале, примыкающем к кабинету президента. Анджело, президент компании, снял для собрания Кобол-Холл. Ожидалось, что из шестисот тридцати одного акционера компании будут присутствовать около четырехсот. Кроме того, двести мест отвели для прессы, а сотню — для зевак.

Собрание открылось в десять утра в среду 16 февраля. За большой стол сели все Хардеманы. Лорен и Роберта, Бетси, Энн и Алисия. В отдельной ложе заняли места Синди, Ван и Энн, Джон Перино и Джон Хардеман, виконт Джордж Невилл и князь Игорь Алехин.

Том Мэйсон и Билл Адаме устроились среди акционеров.

Анджело председательствовал, Лорен сидел по его правую руку. Прежде всего разобрались, кто акционер, у кого сколько акции, какие доверенности. На подсчет ушло полчаса Анджело зачитал результаты. Возражений не последовало.

— Дамы и господа, — продолжил он, — вам розданы протокол предыдущего заседания и отчет казначея. Предлагаю утвердить оба документа, не зачитывая их. Возражений нет? Нет. Протокол и отчет утверждаются без замечаний.

Прежде чем перейти к следующим вопросам повестки дня, я прошу разрешения показать короткий видеофильм.

Позади большого стола появился экран, свет в зале погас. Акционерам показали сюжет, заимствованный из программы «ЗА КУЛИСАМИ». «Стэльен» покатился к стене, ударился об нее и взорвался.

Вспыхнул свет.

— Дамы и господа, позвольте предложить вашему вниманию автомобиль «ХВ Три нуля», или «Э-стэльен». Один — каким он будет продаваться, второй — без корпуса.

В зал въехали два автомобиля с красотками в мини-юбках за рулем и остановились у большого стола.

— С вашего разрешения я прерываю собрание на тридцать минут, чтобы все могли осмотреть автомобили и найти жидкие аккумуляторы, которые взрываются при ударе. Силовая установка «Э-стэльена», как вы убедитесь сами, представляет собой комбинацию литиевых аккумуляторов и гирогенератора. Жидких аккумуляторов, которые могут взорваться и окатить сидящих в кабине душем электролита, просто нет. Смотрите сами!

2

Полчаса спустя Анджело постучал молотком по столу и подождал еще несколько минут, чтобы акционеры и журналисты заняли свои места.

— Председатель готов поддержать предложение, если его кто-то внесет, прервать собрание до завтра, чтобы все акционеры и пресса могли бы побывать на испытательном полигоне, посмотреть, как ездят новые автомобили, и проехать на них круг-другой. Я также приглашаю всех лично убедиться в том, что на полигоне нет той стены, в которую врезался показанный в видеофильме экспериментальный образец.

В этот момент поднялся Билл Адаме.

— Мистер президент, я вношу предложение расширить совет директоров до девяти человек.

Его тут же поддержал Том Мэйсон.

Предложение приняли единогласно без обсуждения.

— Мистер президент, — продолжил Билл Адаме, — у меня есть предложения по персональному составу совета.

Анджело поощрительно кивнул.

— Мистер президент, я предлагаю избрать вас, мистера Лорена Хардемана и Элизабет Хардеман, виконтессу Невилл. Я предлагаю избрать мистера Томаса Мэйсона, лучшего дилера компании, мистера Кейджо Шигето, чей инженерный талант в немалой степени обеспечил создание «Э-стэльена», мисс Александру Маккуллоу, без компьютерной программы которой «Э-стэльен» так и остался бы мечтой. Я предлагаю избрать мистера Генри Морриса, президента «Моррис майнинг», судью Пола Бургера и, наконец, мистер президент, предлагаю избрать себя как владельца акций и доверенностей многих других акционеров.

Встала Бетси.

— Мистер президент, я поддерживаю предложенный мистером Адамсом состав совета директоров и прошу поставить вопрос на голосование.

Анджело постучал молотком по столу.

— Каждый акционер имеет право предложить своих кандидатов. — Он ждал целую минуту. Новых предложений не последовало. — Кто за предложенный мистером Адамсом совет директоров, прошу сказать «да». Кто против — «нет».

Всеобщее «да» зафиксировало выбор нового совета.

3

Акционеров и прессу доставили на полигон на автобусах. Каждому вручили пакет с ленчем. На полигоне их ждали десять «Э-стэльенов».

Девять директоров провели первое заседание в конференц-холле административного корпуса «ХВ моторс». Длилось оно меньше часа. Анджело Перино избрали председателем совета директоров, президентом и главным управляющим компании, Элизабет, виконтесса Невилл, стала исполнительным вице-президентом, Кейджо Шигето — вице-президентом по производственным вопросам, Алисия Хардеман — секретарем, Уильям Адаме — казначеем.

Директора поддержали предложения президента по переводу штаб-квартиры компании в Нью-Йорк и продаже старого завода, на котором изготавливались «сандансеры». После этого у «ХВ моторс» оставался только один автоматизированный завод, на котором намечалось производство «Э-стэльенов».

Лорен не возражал ни по одному вопросу. Все решения принимались единогласно.

4

Роберта сидела на раскладном стуле у испытательного кольца и смотрела на мчащиеся по асфальту «Э-стэльены». Некоторые из акционеров проверяли скоростные возможности новых автомобилей.

Подошла Синди.

— Пойдем. Роберта. Я тебя прокачу.

Роберта нахмурилась, потом кивнула, и вдвоем они зашагали к одному из автомобилей. Синди подождала, пока Роберта застегнет ремень безопасности, вырулила на кольцо и быстро разогналась до семидесяти миль в час.

— В свое время я работала здесь тест-пилотом. — напомнила она Роберте, — и накрутила на этом кольце не одну тысячу миль.

— Я хотела бы иметь такую машину, — замети Роберта.

— После того, как убедилась, что в ней нет взрывающихся жидких аккумуляторов, — кивнула Синди. — Как имитировали взрыв?

— С помощью резинового баллона, наполненного водой, и заряда небольшой мощности. Съемки провели в Канаде.

— Мы это предполагали.

— Лорен пытался защитить свое наследство, — объяснила Роберта.

— Уничтожив компанию? Что он унаследовал, кроме акций? Он богатый человек, а мой муж сделает его еще богаче. Смирись с этим, Роберта. Хватит нам этих игр.

— Что еще я должна сделать?

— Увези Лорена на Ривьеру или куда-нибудь еще и гладь по шерстке. Мы надеемся на твое содействие. — Роберта горько усмехнулась.

— Что еще вы можете нам сделать? Синди умело провела «Э-стэльен» через S-образный участок.

— Бетси просмотрела опись наследства Номера Один и обратила внимание на один пункт. Три миллиона долларов, «возвращенный трастовый фонд». Ты знаешь, что это за деньги, Роберта?

— Понятия не имею.

— Адвокаты Бетси это выяснили, — продолжила Синди. — Перед смертью Номер Один сказал Бетси, что ты можешь получить от него крупную сумму, если выполнишь определенные условия. К моменту его смерти ты эти условия не выполнила, поэтому деньги вернулись. Ты это помнишь?

Роберта промолчала.

— Ты должна была получить три миллиона долларов при разводе с Лореном, чтобы он мог жениться на другой женщине, которая родила бы ему наследника. Поиски этой женщины возлагались на тебя. А его связь с ней стала бы поводом для развода. Вспоминаешь?

— Вам этого не доказать.

— Почему нет? В условиях создания трастового фонда все подробно записано.

— Если Лорен узнает об этом...

— А зачем ему узнавать, Роберта? Он сейчас едет в другом автомобиле, с Анджело и Бетси. Им есть о чем поговорить. О предложении Номера Один, сделанным тебе и тобой принятом, упоминаться не будет.

— Почему?

— Потому что нам нужно твое содействие. Помоги ему радоваться жизни. Отвлекай от заговоров. Если же он по-прежнему будет пытаться вставлять Нам палки в колеса, твоя договоренность с Номером Один станет не единственным секретом, о котором узнают многие. Ты знаешь, как удержать Лорена в узде. Мы уверены, что у тебя все получится.

Роберта кивнула.

— Удержу. Только не унижайте Лорена.

— Его никто не унижает. Он по-прежнему директор. Его дочь — вице-президент. Хардеманы руководят компанией.

Роберта долго молчала, глядя перед собой.

— Кто нас погубил? — наконец вырвалось у нее.

— Только вы сами, Роберта. Вы сами вырыли себе яму.

5

Прибыли на испытательный полигон и директора, которым пришлось ждать, пока освободятся автомобили, чтобы они могли лично обкатать их.

— Пошли. — Бетси потянула Анджело за собой. — Машина готова, отец ждет.

Лорен мрачно горбился на заднем сиденье ярко-красного «Э-стэльена». Анджело сел на пассажирское сиденье, готовый к любым неожиданностям.

— Ты у меня в долгу, дорогой папочка, — начала Бетси.

— С чего бы это? — буркнул Лорен.

— Номер Один заснял на пленку тебя и Роберту Аккурат в тот момент, когда она охаживала плеткой твою голую задницу.

— Это невозможно!

— Если Номер Один что-то решал, понятия «невозможно» для него не существовало. Во всех комнатах его дома в Палм-Бич стояли подслушивающие устройства, а в спальнях еще и телевизионные камеры. Он заснял тебя и Роберту. А также меня и Анджело.

— Ты говорила, что пленки у тебя. Где? В Лондоне?

— Я их уничтожила, — ответила Бетси.

— Как ты до них добралась?

— Я убила старика. — Голос Бетси звучал ровно и спокойно. — Он умер от сердечного приступа, но случилось это, когда я душила его подушкой. После того, как он показал мне мою с Анджело пленку.

— Ты говоришь об этом в присутствии...

— Анджело давно об этом знал. Сначала догадывался, а потом я ему призналась.

— Однако, если меня об этом спросят, — вставил Анджело, — я буду все отрицать. О смерти Номера Один мне известны только те факты, что зафиксированы в отчете коронера.

— Но почему, Бетси? Почему ты?... А, все понятно Номер Один собирался изменить завещание! Бетси кивнула.

— Вычеркнуть меня. Вычеркнуть моих детей.

— И ты пошла... на убийство! — воскликнул Лорен.

— Именно так, — не повышая голоса, ответила Бетси.

— Чтобы лишить меня наследства! Он бы оставил мне все!

— Правильно.

— А теперь вы, вы двое, лишили меня даже того, что я унаследовал от деда, — пожаловался Лорен.

— Ты по-прежнему очень богат, — возразил Анджело.

— Ты должен благодарить нас за то, что мы сняли с твоих плеч такую ношу, — усмехнулась Бетси. — Ты не слишком умен, отец. Более того, ты не можешь контролировать свои эмоции. Рано или поздно ты уничтожил бы компанию, и за твои акции никто не дал бы и цента.

— Вы, значит, так думаете? Но я по крайней мере никого не убивал.

— Ты, однако, отдал приказ избить Анджело до полусмерти, — холодно отпарировала Бетси.

— А в итоге он двадцать два года донимал меня своей ненавистью.

Анджело покачал головой.

— Тут ты не прав, Лорен. Я понимал, что ты дурак, а вот ненависти к тебе не испытывал до последнего времени.

— До последнего времени?

— Бизнес есть бизнес, Лорен. Иной раз можно и запачкать белые перчатки. Мой дед не просто поставлял виски Номеру Один. Ты знаешь, что Джо Уоррен был любовником твоего отца и шантажировал его. Но тебе неизвестно, что Номер Один позвонил моему деду, когда решил избавиться от Джо Уоррена. И мой дед позаботился о том, чтобы Джо Уоррена разорвало на клочки. Ты ведь помнишь, что его автомобиль взорвался?

— Я... я этому не верю, — пробормотал Лорен.

— А я верю, — возразила Бетси. — Об этом говорил твой отец в тот вечер у Алисии, не так ли, Анджело?

Анджело пожал плечами.

— Это твое право, Лорен. Но его взорвали ради интересов дела. Возможно, и меня ты приказал избить, полагая, что бизнес от этого выиграет. Но в последнее время ты перешел на личности, Лорен. И это все изменило.

— Для меня тоже, — добавила Бетси. — Я уже подумывала над тем, чтобы помириться с тобой, но...

— Не понимаю, о чем вы говорите, — бросил Лорен.

— Ребекка Маргейдж, — освежила его память Бетси. — Ты попытался сломать жизни двух молодых людей, наняв проститутку, чтобы она соблазнила моего сына. Это не имеет никакого отношения к бизнесу.

— А кроме того, нанял мошенника, чтобы тот втерся в доверие к моей жене и шпионил за мной. Такое не прощают, Лорен. — Анджело повернулся, на его лице заиграла улыбка. — Но мы обратили твоего шпиона в свою веру. Сделали из него двойного агента. В этом автомобиле никогда не было жидких аккумуляторов. Мы использовали Карпентера, чтобы вешать тебе на уши лапшу.

— Я пытался защищать то, что принадлежит мне, — оправдывался Лорен.

— Для этой лиги силенок у тебя не хватает. — Бетси не отрывала глаз от дороги.

— Я пытался...

— Хватит! — рявкнула Бетси. — Мы оказали тебе большую услугу. Мы не стали говорить, кто инициировал эти съемки Мы оставили тебя в совете директоров.

— Один голос из девяти, — покачал головой Лорен.

— Радуйся, что он у тебя есть. Лорен повернулся к Анджело.

— И долго ты собираешься управлять компанией?

— Достаточно долго. Но не достанет, как пытался Номер Один. Я отойду в сторону, как только пойму, что пора.

— Когда Лорен Четвертый будет готов взять бразды правления?

— Едва ли, — ответила ему Бетси. — Вану очень нравится юриспруденция. Энн не хочет иметь с «ХВ моторс» ничего общего. У нее компания вызывает нехорошие ассоциации. Они, возможно, передумают, но...

— Тогда кто? — прервал ее Лорен.

— Может, Джон, сын Анджело. Ему компания интересна. А может... другой Джон. Ему только одиннадцать, так что у него есть время вырасти и решить.

— Твой сын? Ты говоришь про вашего сына?

— Если он захочет, — ответила Бетси. — А может не захотеть. Возможно, во главе компании станут оба Джона, сначала Джон Перино, потом Джон Хардеман.

— Вы все продумали.

— А тебе лучше бы не вмешиваться, — в голосе Бетси слышалась неприкрытая угроза. — Слишком уж ты уступаешь своим соперникам. Наслаждайся заслуженным отдыхом, дорогой папочка. А мы постараемся, чтобы твои акции прибавили в цене.

6

— Мы пойдем на обед в «Ренессанс-Центр» и будем вести себя так, будто всем довольны, — заявила Лорену Роберта.

Анджело снял отдельный зал, где они могли посидеть по-семейному: Бетси с мужем и детьми, Анджело, Синди и их дети, Алисия с Биллом Адамсом, князь и княгиня Алехины, Лорен и Роберта.

— Должен ли я терпеть их издевательства? — спросил Лорен.

— Мы должны вести себя, как цивилизованные люди. А вот если мы не придем, пойдут ненужные разговоры.

Лорен уставился в стакан с виски.

— Да уж, придется мне к этому привыкать.

— Правильно. Игра закончена, Лорен. Мы проиграли.

Лорен усмехнулся.

— Если только...

— Если что?

— Будем надеяться, что рынок отвергнет их чертов автомобиль, как он отверг «суперстэльен». Тогда мы сможем вернуться.

7

На обед Синди пришла в переливающемся многоцветьем шелковом платье от Карла Лагерфельда, вызвавшем всеобщее восхищение и искренние комплименты. Потом, в номере отеля, сняв платье, она осталась в длинных черных чулках, которые удерживались на ногах без помощи пояса с резинками. Вырезанные круги на черном бюстгальтере оставляли соски обнаженными. На крошечных трусиках отсутствовала промежность, открывая нижнюю часть лобка.

Когда Анджело обнял Синди, она прошептала ему на ухо: «Я могу составить конкуренцию любой из них».

Анджело потерся носом о ее шею.

— В этом нет нужды. Ты лучше.

1

«ХВ 2000», официально «Э-стэльен», а попросту «стэльен», внешним видом особо не выделялся: небольших размеров спортивный автомобиль, отдаленно напоминающий «Мазду МХ-6». Компактный, приземистый. На апрель был намечен пробег из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк, дабы одновременно испытать работоспособность нового автомобиля и продемонстрировать его возможности.

Пресса сразу же тепло встретила четверку испытателей, симпатичных молодых людей, отобранных Анджело для поездки через всю страну. Первым пилотом он назначил Лорена ван Людвига, Вана, его дублером Джона — Перино. На заднем сиденье компанию им составляли Энн и Валери Перино. Вану исполнилось двадцать три года, Джону — двадцать два, Энн — двадцать, Валери — шестнадцать.

Маршрут, начинавшийся в Лос-Анджелесе, пролегал через Флагстафф, Альбукерке, Амарилло, Оклахома-Сити, Талсу, Сент-Луис, Индианаполис, Колумбус и Акрон и заканчивался торжественным въездом в Нью-Йорк через мост Джорджа Вашингтона. В Нью-Йорке «Э-стэльену» предстояло занять почетное место в Выставочном центре. Предполагалось, что в этой поездке молодежь будет вести себя, как обычные туристы. Останавливаться на ленч, ночевать в мотелях. Разгоняться на автострадах до предельно допустимой скорости, где-то превышать ее. При необходимости включать кондиционер. Слушать аудиокассеты, диски, передаваемые по радио выпуски новостей. Короче, вести себя так, словно едут не на электромобиле, а на самой обычной машине с бензиновым двигателем.

Разумеется, имелись и отличия. За ними следовал грузовик с генератором для подзарядки аккумуляторов. Только в Оклахома-Сити, Сент-Луисе и Колумбусе они могли подзарядить их на бензозаправках. В постоянном потоке сообщений журналистов, освещающих это путешествие, неоднократно указывалось, что установка зарядных устройств на бензозаправках — дело очень простое.

К весомым достоинствам «Э-стэльена» относилась возможность его подзарядки во время перерыва на ленч или в первые полчаса пребывания в мотеле. То есть на подзарядку аккумуляторов не уходила вся ночь. В Сент-Луисе «ХВ моторс» установила зарядное устройство у «Макдональдса». Ван, широко улыбнувшись телекамерам, воткнул штепсель в розетку зарядного устройства, выглядевшего совсем как бензоколонка, и аккумуляторы полностью зарядились за двадцать минут, в течение которых испытатели ели «бигмаки» с хрустящим картофелем, запивая все пепси-колой. За подзарядку Ван заплатил шестнадцать долларов.

Ночь с понедельника на вторник путешественники провели в мотеле неподалеку от Акрона. На следующий день они намеревались пересечь Пенсильванию, чтобы провести ночь в Страсберге и в среду, в полдень, торжественно въехать в Нью-Йорк.

Энн тоже вела машину. Когда они остановились на заправке к западу от Ду-Бойса, она как раз села за руль. Они подождали несколько минут, пока подъедет их грузовик. Ван переговорил с механиками. По заведенному распорядку, грузовик держался на пару миль позади, чтобы не попадать в объективы фото-, теле-и кинокамер, везде их сопровождающих. Потом Ван занял переднее пассажирское сиденье, а Энн вырулила на трассу, чтобы проехать по ней сотню миль и передать руль соседу.

Она даже не подозревала, что ей достался самый гористый участок на всем маршруте. Но Энн по праву считалась опытным водителем, да и ехали они по автостраде. А «стэльен» давно продемонстрировал, что легко справляется с подъемами, перед которыми пасуют автомобили с двигателями внутреннего сгорания. Дважды они проезжали мимо автомобилей, стоявших на обочине в клубах пара, поднимающихся от радиаторов. Как же они смеялись, признав в одном из автомобилей «сандансер».

Путешественники преодолели хребет и вместе с автострадой начали спуск по восточному склону Аппалачей.

Восемнадцатиколесные трейлеры на таких спусках мчатся особенно быстро, со скоростью семьдесят, а то и больше миль в час. Дорожные знаки требуют от водителей снизить скорость, но редко кто обращает на них внимание. Водители трейлеров стараются наверстать время, потерянное на подъемах. Трейлеров много, потому что автострада 1-80 является одной из основных транспортных артерий страны.

Огромный желтый трейлер возник позади «стэльена», взревел двигателем и замигал фарами.

— Чего он от меня хочет? — возмутилась Энн. — Чтобы я освободила ему полосу?

— Похоже на то, — кивнул Ван.

А шедший впереди красный трейлер внезапно начал притормаживать, Энн сориентировалась и нажала на педаль тормоза.

— Надо бы тебе обойти его, — подал голос с заднего сиденья Джон. — Этот засранец, что поджимает нас, слишком уж близко.

Энн включила левый поворотник и начала переходить на левую полосу, чтобы обойти красный трейлер, но ее рывком занял желтый, все более сокращая расстояние, отделяющее его от «стэльена».

— Эй! — воскликнул Ван. — Посмотрите на это чудовище. — Он указал на красный трейлер. — У него нет номерных знаков.

Ладно — знаки. Идентификационные номера кто-то аккуратно заклеил широкой лентой.

Энн вцепилась в руль обеими руками. Посмотрела направо. Только оградительный рельс отделял автостраду от крутого, заросшего лесом склона.

— Они пытаются впечатать нас в оградительный рельс, — пробормотал Ван.

— Черта с два, — фыркнула Энн.

Огромное переднее колесо желтого трейлера поравнялось с передним бампером «стэльена». Внезапно Энн крутанула руль влево, врезавшись в колесо трейлера передним бампером. Шина задымилась, ошметки резины полетели на капот и в ветровое стекло «стэльена». Обнажился корд. Она ударила снова. Шина взорвалась.

Энн подала «стэльен» направо и резко затормозила. И тут же «стэльен» отстал от трейлеров, один из которых, с лопнувшим колесом, вышел из-под контроля водителя. Он врезался в красный трейлер, прижав его к оградительному рельсу. Водитель красного затормозил и получил новый удар, на этот раз по заднему борту. А потом желтый трейлер понесло направо, и он, проломив оградительный рельс, покатился вниз по склону.

Энн тут же выскочила на левую полосу и прибавила скорость. Она посмотрела на Вана, и глаза ее наполнились слезами.

— Кажется, я только что убила человека, — прошептала она.

— Кто-то пытался убить нас, — ответил Ван. — Не хотел бы я быть на его месте, когда твой отец выяснит, у кого могло возникнуть такое желание.

В тот вечер на стоянке у мотеля за Страсбергом механики поменяли передний бампер «стэльена». Других повреждений не было.

В информационных выпусках прошли сообщения о столкновении двух трейлеров и смерти водителя желтого. Упоминался в сообщениях и маленький черный автомобиль, который каким-то чудом не превратился в лепешку, зажатый между вышедшими из-под контроля водителей трейлерами. Но свидетели находились в нескольких сотнях ярдов, поэтому не могли сказать, что это был за автомобиль и куда он потом подевался.

2

Когда четверка путешественников выписались из мотеля в Страсберге, Анджело еще не знал, что с ними произошло. Он пришел в «люкс» Бетси в «Уолдорфе». Как она сказала, позавтракать.

Они лежали рядом с блестящими от пота телами, и Анджело вдыхал тот удивительный запах, что сопутствует долгому восхождению на вершину блаженства.

Удивительная красота отличала Бетси. Ей было шестнадцать, когда он познакомился с ней. А теперь, в сорок два, она стала еще прекраснее. Светло-синие глаза, что свели с ума стольких мужчин, белокурые волосы до плеч, стройная фигура, бархатистая кожа. Плавала и загорала она голой, так что от лучей солнца посмуглели даже большие соски ее упругой груди.

— Анджело Перино, — прошептала она, — хоть ты и скрываешься от программы «Медикэр», но лучше тебя у меня никого не было.

Он подозревал, что говорила она искренне.

— Ты меня вдохновляешь, — прошептал он в ответ.

— Какой трогательный комплимент, только я могу насчитать сотню женщин, которые также вдохновляли тебя.

Анджело Перино стукнуло шестьдесят четыре. В чем-то он выглядел на свой возраст, в чем-то нет. Волосы его поседели только на висках. Женщины всегда находили его симпатичным, а морщины, заметно углубившиеся за последние двадцать лет, добавили ему зрелости, что опять же нравилось женщинам. Он не прибавил в весе, не заплыл жиром, оставался таким же подтянутым, как и раньше.

Две недели тому назад он начал позировать Аманде Финч, обнаженный, по просьбе Синди. Как ни странно, ему это понравилось. И даже возбуждало. Синди намеревалась повесить его портрет в их спальне, рядом со своим.

— Вы вдохновляете меня куда больше других, виконтесса.

Она вздохнула.

— По крайней мере ты уже не называешь меня мисс Бетси.

Анджело заулыбался.

— Вроде бы это теперь неуместно. После того, как вы вышли замуж... стали вице-президентом. Какая уж тут мисс. Номер Один этого бы не потерпел.

— Между прочим, только ему достало бы сил убить тебя. И он очень этого хотел, когда узнал о нас.

— Он сделал все, что мог, — кивнул Анджело.

— Не совсем. Не уверена, что ты понимал старика. Он был злобный, мстительный, но при этом он очень уважал и ценил тебя.

— Как раз я — то его и понимал, хотя далось мне это дорогой ценой.

— Милый, — промурлыкала Бетси, — а может, еще разок? Тебе надо спешить. Тебя ждут на другой стороне моста Вашингтона. Перепихнемся по-быстрому? — Она провела рукой по его мускулистому телу и ухватилась за еще мягкий член. — Давай?

— К черту эти автомобили. Если у меня нет времени для тебя, я, черт побери, его найду!

3

Но в этот раз время у Анджело было, потому что через мост он намеревался перелететь, а не переехать. Сорок минут спустя маленький вертолет «белл» поднялся с бетонированной площадки у набережной и перелетел Манхаттан и Гудзон-ривер,

Анджело восторгался вертолетами и одновременно боялся их. Уж очень отличались они от самолетов, уносящих человека так высоко, что земля и все на ней находящееся казалось игрушечным. А вот с вертолета, по разумению Анджело, земля виделась такой, какой видели ее боги. Высота, недосягаемая для людей, но не заоблачная высь. По дорогам бежали автомобили. Через лобовые стекла он видел стройные ноги сидящих в них женщин. Но присутствовал и страх. Маленькая машина постоянно вибрировала. Порывы ветра бросали ее из стороны в сторону, она проваливалась в воздушные ямы.

Постоянно поддерживая связь с диспетчерами, пилот вел вертолет на Нью-Джерси, не поднимаясь выше двухсот футов над крышами домов, пока не приземлился в аэропорту «Колдуэлл-Райт». Вовремя полета автострада 1-80 практически постоянно находилась в поле их зрения. Анджело задумчиво смотрел на дорогу. В Манхаттан они намеревались возвращаться именно по ней и 1-95.

Анджело никогда не покидал кабину до полной остановки лопастей, и ему стало как-то не по себе, когда он у видел, как Энн и Ван, держась за руки, бегут к вертолету. Они даже наклонили головы, чтобы не попасть под замедляющие бег, но еще вращающиеся лопасти. Валери к вертолету не побежала, вероятно, ее из осторожности остановил Джон.

Телевизионщики и репортеры толпились у выставленного полицией ограждения. Объективы камер не упускали ни единой подробности, поэтому Анджело не оставалось ничего другого, как выскочить из кабины и обнять Вана и Энн.

Энн попросила Анджело на несколько минут уединиться с ней и Ваном в кабине «стэльена». Они рассказали ему о случившемся на горном спуске.

Анджело слушал с окаменевшим, покрасневшим от ярости лицом.

— Ладно, сейчас у нас другие дела, — процедил он. — Вы обо всем забудьте. Я разберусь.

4

Вскоре кортеж автомобилей покинул аэропорт, возглавляемый двумя патрульными машинами штата Нью-Джерси.

За ними следовал «стэльен» с Ваном за рулем, Энн сидела рядом с ним.

Ему в затылок пристроился семейный мини-вэн, возродивший название «сандансер», хотя официально он назывался «модель 000 V». Этот автомобиль был также оснащен электродвигателем. Вел его Анджело, справа от него сидела Синди. На задних сиденьях расположились Моррис, Валери и Мэри Перино и Джон Хардеман.

Далее место в колонне занимали грузовик с многочисленными телекамерами и полдюжины автомобилей с журналистами. Два вертолета барражировали в небе, обеспечивая съемку сверху. Замыкали кортеж две патрульные машины.

— Триумф, — поделилась своими ощущениями Синди.

Анджело кивнул.

— При условии, что мы доберемся до Выставочного центра без поломок. — Она наклонилась к мужу.

— Лорен был бы счастлив.

— Поэтому оба электромобиля тщательно охранялись.

— Он бы не решился.

— Чуть позже я расскажу тебе, на что он решился. Я его убью. Клянусь тебе, убью.

— Неужели он так нагадил?

— Будь уверена. Я тебе все расскажу.

Анджело повернулся и посмотрел на женщину, что сидела рядом с ним. Его жена, мать пятерых его детей. Но не только. Замарашка в линялых джинсах и футболке, отиравшаяся у гоночных конюшен, превратилась в прекрасно образованную, утонченную женщину. Она любила его. Он в этом никогда не сомневался. Но она не старалась укрыться за ним, как за каменной стеной, и всегда сохраняла независимость. Синди оставалась Синди: любящая, заботливая, эротичная, но при этом умная и проницательная, объективная и реалистичная.

Годы не портили ее. На семнадцать лет моложе Анджело, с возрастом она становилась все интереснее. Но в памяти Анджело запечатлелся ее прежний образ: джинсы, обтягивающие круглую попку, груди, свободно перекатывающиеся под белой футболкой. В те времена он еще участвовал в гонках, а она не признавала платьев.

Совершенных браков не бывает. Авантюрность Синди никуда не делась. Возможно, у нее и сейчас был какой-то роман. Анджело не возражал. Потому что сам был не без греха. Но Синди он всегда ставил выше всех остальных своих женщин. И жить хотел только с ней.

При подъезде к мосту Джорджа Вашингтона кортеж остановился. Патрульные машины штата Нью-Джерси уступили место бело-синим автомобилям нью-йоркского полицейского управления. Когда они пересекали мост, число вертолетов удвоилось.

— И все-таки это триумф! — воскликнула Синди. — Триумф Перино, а не Хардеманов.

— Общий, — возразил Анджело. — Поэтому за рулем Ван.

— Он сын Бетси, а не внук Лорена Третьего. Я не уверена, что он Хардеман.

— Это ты зря. Он, возможно, и ван Людвиг, но одновременно и Хардеман. Как и Бетси.

Синди пожала плечами.

До Выставочного центра они добирались кружным путем, чтобы как можно больше Нью-Йоркцев увидели новые «Э-стэльен» и «сандансер». Однако на них мало кто обращал внимание. Для большинства Нью-Йоркцев кортеж стал еще одной причиной пробок.

А вот с прессой никаких хлопот не было. Репортеры явились туда, куда их пригласили. Как только «Э-стэльен» и «сандансер» заняли отведенные им места в Выставочном центре (предполагалось, что демонстрация продлится неделю), засверкали фотовспышки, а репортеры, фотографы и телевизионщики облепили автомобили.

Четверо молодых людей могли сказать лишь то, что они неоднократно повторяли по ходу путешествия. Телевидение и газеты уже сообщили, что автомобиль идет легко, что ускоряется он быстро, что в кабине удобно, что запаса электроэнергии хватает с лихвой. Поэтому теперь репортеры пожелали с пристрастием допросить Анджело Перино.

— Когда этот автомобиль появится на рынке, мистер Перино?

Анджело шагнул к протянутым к нему микрофонам.

— В следующем году. Первые «Э-стэльены» будут проданы в Лос-Анджелесе. Мы тесно сотрудничаем с двумя компаниями, владеющими сетью бензозаправок, с тем чтобы установить на каждой зарядное устройство.

— Сколько будет стоить подзарядка аккумуляторов?

— Чуть дороже заправки полного бака. Примерно на два доллара больше. Стоимость пробега в одну милю для электрического «стэльена» на один цент дороже по сравнению с автомобилем, оборудованным двигателем внутреннего сгорания. С другой стороны, вам не придется менять масло в двигателе или трансмиссии, ставить новые фильтры, добавлять антифриз, заменять свечи и так далее. Я думаю, эксплуатационные расходы электромобиля будут гораздо ниже, чем у автомобиля с бензиновым двигателем, и они уменьшатся еще больше, когда компании, владеющие бензозаправками, снизят стоимость подзарядки.

— А во что обойдется замена аккумуляторов? Это важный вопрос, не так ли? Анджело кивнул,

— Наши опытные образцы накатывали на одном комплекте аккумуляторов восемьдесят тысяч миль. Замена обойдется потребителю в две тысячи долларов. Много ли найдется автомобилей, владельцы которых проехали восемьдесят тысяч миль, затратив на их техническое обслуживание и поддержание работоспособности две тысячи долларов? Вам бы пришлось заменить поршневые кольца, клапаны, детали карбюратора, провода, насосы, не говоря уже о свечах.

Два охранника потеснили репортеров, расчищая путь Элизабет, виконтессе Невилл. С ней прибыла и Роберта.

— Дамы и господа, позвольте представить вам виконтессу Невилл, правнучку основателя компании «ХВ моторс», и Роберту Хардеман, жену внука основателя.

Бетси поспешила к Вану и тепло обняла его.

При первой же возможности Анджело отвел Бетси и Роберту в сторону.

— Так где он?

— Кто?

— Лорен. Где он?

Бетси повернулась к Роберте.

— Ты мне тоже этого не сказала. Роберта покраснела.

— Вчера вечером он улетел во Флориду. В Палм-Бич. Вы же знаете, дом Номера Один остался за ним. А что?

— Я его убью!

5

Анджело появился в доме Хардеманов в Палм-Бич через неделю. Такси доставило его до ворот. Лорен, как и его дед, завел двух здоровенных сторожевых псов. Когда Анджело зашагал к дому, они выскочили из кустов, злобно рыча. Но Анджело подготовился к встрече. Он достал из кармана баллончик со жгучим перцем и прыснул собакам в морду. Пока они выли, катаясь по земле, Анджело повторил процедуру, чтобы знать наверняка, что больше собаки досаждать ему не будут.

На звонок дверь открыла Роберта и указала на веранду. Лорен сидел в шезлонге с револьвером в руке. Тут же стояла Бетси. Из-под пляжного халата Лорена торчали его волосатые ноги.

— Думал, я приеду раньше? — спросил Анджело.

— Да. Где тебя носило?

— Убеждался в собственной правоте. Хотел знать наверняка, что мои обвинения не голословны.

— О чем ты говоришь?

— Полиция Пенсильвании никак не могла разобраться, почему погиб водитель трейлера, почему на трейлере отсутствовали номерные знаки, почему кто-то заклеил идентификационные номера, почему то же самое проделали со вторым трейлером. Так вот, эти загадки благополучно разрешились, как только я привез в полицию письменные показания четырех свидетелей, заверенные нотариусом.

— Действительно, Анджело, о чем ты говоришь? — спросила Бетси. Анджело повернулся к ней.

— Он пытался убить Вана, Энн, Джона и Валери, троих моих детей и одного твоего. Он нанял шоферов двух трейлеров, чтобы те сбросили «стэльен» с обрыва. Попытка не удалась, но один из шоферов погиб.

Лорен наставил револьвер на Анджело.

— Поосторожнее со словами, итальяшка. Ты знаешь... ты знаешь, если я застрелю тебя, несколько свидетелей покажут, что ты грозился меня убить. Самозащита, понимаешь?

— Каких свидетелей? — спросила Бетси.

— Ты сама говорила мне, что он...

— Не рассчитывай на то, что я буду свидетельствовать в твою пользу, — отрезала Бетси.

— Ты можешь доказать свои обвинения? — спросила Роберта. Ее лицо полыхнуло румянцем, а голос внезапно сел.

— Я не должен ничего доказывать. Доказывать будет прокурор Центрального округа штата Пенсильвания.

— И что ты ему наговорил? — пожелал знать Лорен.

— Да ничего. Полиция штата Пенсильвания проводит расследование. Четверо молодых людей дали показания, что два трейлера пытались на большой скорости впечатать «стэльен» в оградительный рельс. За рулем сидела Энн. Слава Богу, ей хватило мастерства вырваться из ловушки, но при этом один из трейлеров вылетел с дороги, а его водитель погиб.

— Так это она его убила. Не я. И кто поверит на слово этим подросткам...

— Водитель второго трейлера не смог объяснить, почему на его машине отсутствовали номерные знаки и зачем кто-то заклеил бумагой и липкой лентой идентификационные номера. Он сидит в тюрьме. Он знает, что попал в серьезную передрягу, и по совету адвоката уже дал показания.

— Ладно, он и его напарник хотели столкнуть «стэльен» с дороги. Я-то тут при чем?

— Оба трейлера принадлежали водителям. Странное дело. Они оплатили всю сумму по закладной за неделю до инцидента. Наличными. Купюрами по сто и пятьдесят долларов. Окружной прокурор получил у судьи разрешение на проверку твоих банковских счетов, Лорен. Ты, часом, не снимал недавно сто пятьдесят пять тысяч долларов наличными?

— Ты это сделал? — вскричала Роберта. — Ты пытался убить детей? Глупец, пьяница, безумец! Лорен ухмыльнулся.

— Убийство... Что-то раньше ты так не волновалась.

Роберта повернулась к Анджело и Бетси.

— Речь о Берте Крэддоке. Он пытался нас шантажировать. — Она посмотрела на Лорена. — Убери этот чертов револьвер, если ты застрелишь Анджело, никто в твою пользу свидетельствовать не будет. В том числе и я. И не забывай, что ты во Флориде. Здесь многие преступления караются смертной казнью.

Лорен уставился на револьвер, возможно, думая о том, чтобы сунуть дуло в рот и нажать на спусковой крючок. Потом он пожал плечами и положил револьвер на столик. Бетси тут же забрала его.

— Ты бы лучше приготовил зубную щетку. — В голосе Анджело не слышалось сочувствия. — Большое жюри штата Пенсильвания намерено передать дело в суд. А потом Пенсильвания потребует выдать преступника.

Бетси налила в стакан виски и подала отцу.

— Выпей, старина, — презрительно бросила она. — Глядишь, и полегчает.

6

24 июня Энн Перино вышла замуж за Лорена ван Людвига. Гости собрались под большим тентом в красно-белую полоску, натянутым на лужайке за домом Перино. Играл струнный квартет. Женщины прибыли в вечерних туалетах, многие в широкополых шляпах. Солнце еще не зашло, и Аманда Финч отметила, что красочностью нарядов женщины напоминают цветы.

Вана отличали высокий рост и красота, характерные как для ван Людвигов, так и для Хардеманов. Но гены последних все-таки превалировали. Ван унаследовал и черты лица, и светло-синие глаза матери.

С первого взгляда чувствовалось, что молодые нежно любят друг друга.

— Даже я многих не знаю, — жаловалась Бетси Анджело. Она и виконт Невилл потягивали шампанское. — Я не могу представить Джорджа.

— Зато собрались все, — отвечал Анджело. — Почти все.

Действительно, народу собралось много: дети обеих семей, восьмидесятипятилетняя Дженни Перино, улыбающийся Макс ван Людвиг и его миловидная жена, элегантные князь и княгиня Алехины, великолепная Алисия Гринуолд Хардеман и Билл Адаме, Генри Моррис с семьей, Аманда Финч, Марк Линсикомб, Диц фон Кайзерлинг, Кейджо Шигето, Тошико. их дети, веселый Том Мэйсон, Александра Маккуллоу, синьор Джованни Диконстанцо и еще несколько представителей местной итальянской общины, сделавшие невесте крупные денежные подарки, соседи, друзья, одноклассники Энн.

— Славу Богу, что не все, — кивнула Бетси. — Знаешь, пожалуй, впервые я испытываю к отцу человеческие чувства. Это же надо, тюрьма! Я думаю, Анджело, даже ты не желал ему такого конца.

— Он же пытался...

— Да. Я знаю. Но все-таки.

— Он собирается признать себя виновным. Так что, скорее всего, получит небольшой срок. Шесть, семь, восемь лет, и он выйдет на свободу.

Бетси оглядела веселящихся гостей.

— Зря я упомянула его. Не хочу о нем думать. — Квартет заиграл танцевальную мелодию.

— Потанцуй, чтобы отвлечься, — предложил Анджело. — Не зря же я сооружал танцплощадку.

Ярко светило заходящее солнце. Дул легкий, теплый ветерок. Ван танцевал со своей молодой женой. Потом пришла очередь Анджело потанцевать с новобрачной.

— Спасибо тебе, папа, — прошептала она с влажными от слез глазами. — За все. Большое тебе спасибо.

— И тебе спасибо, — также шепотом ответил он. — Я очень тобой горжусь. Сама видишь, жизнь хороша... если живешь по совести.