И это ему удалось. И тут уж я ничего поделать не могу.

Ничего? Я задумался было, и меня охватил гнев. Вот здесь-то Сэм и ошибается. Слишком уж много я вложил туда трудов, чтобы так легко сдаться.

Я ему больше не игрушка. Он за это еще поплатится. Я, конечно, дурак, что попался на такую удочку, но еще не вечер. Я ему покажу. От гнева мне вдруг стало удивительно тепло, и я стал подремывать.

Почувствовав у себя на плече чью-то руку, я быстро проснулся.

Огляделся. Мы только-только въехали на шоссе Вест-сайд.

Мужчина посмотрел на меня и спросил. — Ну как чувствуешь себя? Лучше?

Я молча кивнул. Боль в голове прошла.

— Где тебя высадить?

Я дал ему свой адрес. — Если вам по пути, — добавил я.

— Хорошо, — сказал он. — Я как раз еду мимо.

Когда мы подъехали к дому, было четверть четвертого. Я вышел из машины и повернулся к водителю. — Еще раз благодарю, мистер, — сказал я. — Я никогда этого не забуду.

— Все в порядке, сынок, — ответил он. — Я же говорил, все мы ведь люди.

Не успел я даже сообразить, как он включил скорость и уехал. Я же смотрел вслед машине. Я даже не успел спросить, как его зовут.

Странно как все устроено в этом мире. Тот, кого знаешь всю жизнь, пытается выбить тебе зубы, а человек, которого видишь впервые и больше никогда не встретишь, вдруг появляется и спасает тебе жизнь.

Я смотрел вслед машине, пока она не свернула за угол и скрылась из виду, затем повернулся и вошел в дом. Управдом подметал вестибюль. Он уставился на меня, раскрыв рот. Ну и видок же у меня, вероятно, был. Все лицо в ссадинах от побоев, а одежда — в грязи из кювета.

— Фургон уже уехал, г-н Фишер, — сообщил он. — Жена вас дожидалась до последнего. Она очень расстроилась, но ваш зять велел ей ехать.

— Мой зять был здесь? — хрипло спросил я.

Он кивнул. — Он приехал, когда ваша жена позвонила ему. Ее брат уже был здесь, но она все тревожилась о вас. — Он как-то особенно посмотрел на меня. — Ваш зять велел передать вам кое-что, если вы появитесь.

— Что? — спросил я.

— Он велел вам встретиться с ним, он будет у себя на работе. — Он слегка улыбнулся. — Ваш зять очень хороший человек. Он так беспокоился о вас. А моему наплевать, жив я или сдох.

— Благодарю, — отрывисто сказал я и вышел из дома. Конечно же, Сэм беспокоится обо мне. Девяносто кусков того стоят. Нет, теперь уж двести, раз ему досталось все. Не удивительно, что он сразу прибежал, как только Нелли позвонила ему.

Я вышел на перекресток, взял такси и поехал к нему в контору.

Не дожидаясь, пока секретарша доложит, я прошел в кабинет. Открыл дверь, вошел туда и закрыл ее за собой.

В это время он клал телефонную трубку, поднял глаза и увидел меня.

Рука у него так и повисла в воздухе, пока он осматривал меня с головы до ног. — И где же, черт побери, ты пропадал? — наконец заорал он, положив трубку. — Я уж собирался подавать на тебя в розыск в полицию.

Что-то в его тоне насторожило меня, и даже волосы у меня на затылке зашевелились. — А в чем дело, Сэм? — хрипло спросил я. — Ты разве не ждал меня?

Он встал из-за стола и направился ко мне. Пол задрожал под его тяжелой поступью. — Ты даешь человеку девяносто кусков, а он не появляется в положенное время, как тут прикажешь думать? — грубо сказал он. — Я думал, что ты улизнул с капустой.

Если бы на моем месте был бы кто-то другой, а не сам я, пострадавший, я бы просто восхитился тем, как он действует. Суров мужик. До самых до печенок. Но играет грубо, еще и издеваясь. Он был воплощением моей мечты, но теперь я понял, что мне еще далеко до него. Я пристально посмотрел на него. Но меня больше не обдуришь. Я уже сыт этим.

— Ты же знаешь, что я такого не сделаю, Сэм, — тихо сказал я. — Уж ты меня знаешь достаточно.

Некоторое время он смотрел на меня, затем вернулся на место и сел.

Глаза у него сверкали.

— Откуда я знаю? — спросил он. — Девяносто кусков — это большая куча денег. Может тебе надоела жена, и ты хочешь дать деру. Да у тебя, может быть, есть дюжина причин, о которых мне ничего не известно.

Глаза мои встретились с его, и он опустил взгляд. — Ты просто никому не доверяешь, так ведь, Сэм? — тихо спросил я.

Он смотрел вниз на стол. — Доверяясь шутникам — не проживешь, — угрюмо ответил он. Он снова глянул на маня зорким и ясным взглядом. — Где чинарики? — спросил он.

Я пожал плечами. — Не знаю, — просто ответил я. Не тот человек задает вопрос. Готов спорить, что он-то знает ответ.

Он сердито вскочил. — То есть как это ты не знаешь? — взревел он. — Что случилось?

Да, этим мужиком можно восхищаться. Он не упускает ни одной зацепки.

Он просто гений.

— Меня ограбили, — спокойно ответил я, выискивая у него на лице хоть проблеск знания. — На меня напали по пути и бросили в кювете. Мне просто повезло, что остался жив.

Он продолжал игру точно по сценарию, но мне показалось, что я уловил фальшивую ноту в его гневе, когда он застучал по столу. — И надо же мне было давать тебе девяносто кусков просто так! — заорал он.

Я горько улыбнулся ему. — Чего ты шумишь, Сэм? — спокойно спросил я.

— Ты же ничего не потерял на этой сделке. Ведь обчистили-то меня. Теперь все это дело твое.

— А кому оно нужно? — ревел он. — Оно нужно мне как дырка в голове.

У меня и так довольно забот. Лучше бы у меня остались девяносто кусков!

Вот это была первая фальшивая нота. Он орал слишком сильно для человека, которому не досталось. — А ты уверен, Сэм? — спросил я.

Он уставился на меня, и глаза у него вдруг стали осторожными. — Конечно, уверен, — быстро ответил он. — Теперь у меня это дурацкое дело, да и ты в придачу. Мне придется поставить тебя управлять им. Да я не знаю, за что хвататься. Сколько ты еще высосешь у меня, и как оно все еще обернется? Да уж лучше бы я связался с Макси Филдзом, чем с таким болваном как ты. У него по крайней мере есть организация.

Прежде чем ответить, я пристально посмотрел на него. Мысль все больше оформлялась у меня в голове. Это уже вторая идея, которую мне подарили за эти дни. Но на этот раз она была нечаянной. — Вот это мысль, Сэм, — любезно сказал я. — Лучшая из идей за весь день.

Раскрыв рот, он смотрел на меня, а я повернулся и вышел из кабинета.

Когда я шел мимо секретарши и выходил из конторы, было слышно, как он велел мне вернуться назад. Но как раз подошел лифт и я вошел в него. Дверь закрылась, и мы поехали вниз.

Когда я вышел на улицу, я уже был уверен, что все рассчитал. Сэм полагает, что он нашел способ и на елку влезть, и не ободраться. Ну уж дудки! Ему придется ободраться, и довольно изрядно.

Все та же старая вывеска в витрине « Выдача наличных по чекам Филдза». Та же самая грязь на улицах. Ничего не изменилось. И никогда здесь ничего не изменится. Я толкнул дверь и вошел. На меня глянул человек из кабинки. — Да, сэр? — спросил он.

— Макси Филдз здесь? — спросил я.

Выражение лица у него несколько изменилось. — А кто его спрашивает?

— Дэнни Фишер, — хрипло ответил я. — Скажите ему, что у меня дело на сто кусков. Он примет меня.

Он снял трубку и нажал на звонок. Что-то прошептал в трубку и снова посмотрел на меня.

— Вот в эту дверь, — сказал он, указывая в глубь комнаты.

— Я знаю, как пройти, — бросил я через плечо и направился к двери.

Она закрылась за мной, и я очутился в коридоре. Глянув на лестницу, я стал медленно подниматься по ней.

Когда я добрался до площадки, он уже стоял в дверях. Пока он смотрел на меня, его темные глаза блестели на круглом лице. Корпус его загораживал вход в квартиру.

— Ну что ты задумал, Дэнни? — спросил он, когда я подходил к нему.

Я посмотрел ему прямо в глаза. — Ты все еще любишь денежки, Макси?

Он медленно кивнул.

— Тогда у меня есть мешочек для тебя, — быстро сказал я. — Но давай зайдем внутрь. Я не могу работать в коридоре.

Он отступил в комнату, и я прошел за ним. Квартира тоже не изменилась. Она была все такой же шикарной. Услышав, что дверь закрылась, я повернулся к нему лицом.

— Как насчет выпить, Макси? — спросил я.

Он внимательно посмотрел на меня, затем крикнул в соседнюю комнату. — Ронни! Принеси две порции. — Не дожидаясь ответа, он обошел вокруг меня и сел за свой стол. Тяжело опустился. В комнате слышалось только его тяжелое дыхание. Немного погодя он поднял на меня глаза. — Ну, какое у тебя дело, Дэнни?

Я уселся в кресло напротив. Сзади меня послышались шаги. Я оглянулся.

В каждой руке Ронни несла по стакану. Вначале она не заметила меня, а затем на лице у нее появилось удивленное выражение. Она раскрыла было рот, как бы собираясь заговорить, но тут же закрыла его. Она молча поставила оба стакана на угол стола Макси и направилась прочь.

Глаза у Макси замерцали, и он окрикнул ее. — Ты помнишь нашего друга Дэнни, а? — иронически спросил он.

Она глянула было на него, затем на меня. Глаза у нее были пустыми и побитыми. На мгновенье в глубине их что-то мелькнуло, но только на мгновенье, и затем исчезло. Она ответила безжизненным тоном. — Помню, — сказала она. — Здравствуй, Дэнни.

За эти годы она мало изменилась внешне. Она выглядела практически так же. Но дух у нее пропал, он исчез, забитый гнетом времени. — Здравствуй, Ронни, — спокойно произнес я. Помнится, так же это было и в последний раз, когда я был здесь, но тогда не я искал встречи с ним, а он со мной.

Но эму мало было, чтобы все было просто хорошо. Ему надо было подчеркнуть это, надо насладиться своим триумфом. — Дэнни пришел ко мне по делу, — сказал он, и властные нотки прозвучали в его голосе. — Никто не может обойтись без Макси Филдза, детка. Я ведь всегда это говорил.

Она ответила без всякого выражения. — Да, Макси, — повернулась и снова пошла было прочь, но он окликнул ее.

— Сядь, Ронни, — грубо сказал он. — Побудь с нами. Она послушно села в кресло рядом с ним. Она сидела как мумия, на лице у нее не было видно никаких чувств.

Он повернулся ко мне и взял стакан. — Ну, Дэнни, — тяжело произнес он.

Я взял свой стакан и отхлебнул. Вкусно, и у меня сразу стало тепло внутри. Я поднял стакан и посмотрел на него сквозь спиртное.

— На сто кусков чинариков, — просто сказал я. Не прикоснувшись к спиртному, он поставил стакан и наклонился вперед. — Так что с ними? — спросил он.

— Они твои, — спокойно сказал я, поставив стакан рядом с его. — Если ты окажешь мне услугу.

Он глубоко вздохнул. — Я тебя знаю, Дэнни, — хрипло прошипел он. — Ты горазд только снег раздавать зимой. — Кстати, где ты их взял?

— Да уж взял, — ответил я. — Ну слушай. — Шаг за шагом я рассказал ему всю историю, как я узнал про чинарики, как их потерял. Когда я закончил, было видно, что он заинтересовался.

— Ну а как ты собираешься вернуть их? — спросил он.

— Я забираю себе дело Сэма, — твердо сказал я.

Глаза у него настороженно сверкнули, как желтый свет светофора. — И каким образом?

— Очень просто, — ответил я ледяным тоном. — Помнишь, о чем мы говорили, когда я вез тебя от Ломбарди? Помнишь, что ты сказал?

Макси медленно кивнул. — Помню. — Он посмотрел на меня очень внимательно. — А что, с ним что-то должно случиться? — спросил он.

Я снова взял стакан и пожал плечами. — Ты же сам говорил.

— Нет, Дэнни! — В голосе Ронни прозвучало нечто ужасное. Я удивленно обернулся и посмотрел на нее. Глаза у нее вдруг оживились. — Ты этого не сделаешь! Ведь только Сэм...

Макси прервал ее. — Замолчи, Ронни! — дико заревел он.

Она повернулась к нему с испуганным выражением на лице. — Макси, ты должен сказать ему...

Сзади меня послышалось движение, и рядом с ней появился Спит.

Я даже не слышал, как он вошел.

— Убирайся отсюда! — заревел Макси.

Спит протянул было к ней руку, но она увернулась и вылетела из комнаты, закрыв лицо руками.

Повернувшись ко мне, Макси тяжело задышал. Он дал знак Спиту сесть в кресло, где только что сидела она. Некоторое время он просто смотрел на меня. Когда он, наконец, заговорил, в голосе у него прозвучала жадность. — А откуда я знаю, что ты заплатишь? — спросил он. — Ты ведь даже не знаешь наверняка, что товар у него.

— Дай мне позвонить, и тут же узнаем, — ответил я. Он кивнул, я взял трубку и позвонил на склад Сэму. Хорошо, что я работал у него и знал там всех.

Мне показалось, что я узнал голос по телефону.

— Джо? — спросил я.

— Да, — ответил тот. — Кто это?

— Дэнни Фишер, — поспешно ответил я. — Скажи, мой грузовик прибыл?

Большой фургон с севера штата.

— Конечно, Дэнни, — ответил Джо. — Мы его сейчас разгружаем.

— Ладно, Джо, спасибо. — Я положил трубку и повернулся к Макси. Он слышал наш разговор.

— Удовлетворен? — спросил я.

Глаза у него засверкали. В них просматривались знаки доллара. — И весь груз мой? — спросил он.

— Я же сказал, — ответил я. — Все целиком.

— Пожалуй, годится, — прохрипел он, подымаясь на ноги. — Мы со Спитом и Сборщиком займемся этим делом сами. К исходу ночи все будет готово.

— Не связывайся с ним, босс, он ядовит! — сердито воскликнул Спит.

Он вскочил и уставился на Макси.

— В чем дело, Спит? — холодно спросил я. — Дриснул?

Оскалившись, он повернулся ко мне. — Я тебе не верю. Я слишком хорошо тебя знаю!

Голос Макси стал твердым и начальственным. — Сядь и замолчи, Спит! — отрезал он. — Командую здесь я!

Спит медленно опустился в кресло, а глаза его светились сердитым светом в мою сторону.

Макси продолжал все таким же тяжелым тоном, но теперь он говорил со мной.

— Договорились, Дэнни, — медленно проговорил он. — Но теперь больше ходу назад нет, как ты делал раньше. На этот раз только попробуй обвести меня, и ты покойник.

Подымаясь на ноги, я непроизвольно вздрогнул. У двери обернулся. Спит следил за мной глазами, исполненными ненависти. У Макси же глаза были холодными, лицо бесстрастным. Видно было, как тяжело он дышит.

Что ж, готовь счет, Макси, — спокойно сказал я. — Я заплачу.

Я закрыл за собой дверь и пошел вниз по лестнице.

Когда я расплатился с таксистом у крыльца своего дома, было почти шесть часов. Пока такси отъезжало, я задержался на тротуаре и посмотрел на дом. Как приятно возвращаться домой!

И вдруг до меня дошло, что я никогда и не считал своим домом какое-либо другое место. Ни одно из тех мест, где я жил, ничего не значило для меня. Ни одно из них не было моим, ни одно из них не принадлежало мне так, как это. И пока я стоял там, то подумал, что же я наделал, и вся радость от возвращения домой вдруг иссякла. Теперь это как бы и не имело значения.

Слишком многое я пережил. И путь оказался очень долог. Я теперь уже совсем не тот человек, каким покинул этот дом так много лет тому назад.

Утратил я свое детское удивленье. Жизнь слишком уж мрачна. Все время приходится бороться, иначе ты ничто.

Нет ни спокойствия, ни друзей, ни настоящего счастья. В этом мире идет война не на жизнь, а на смерть. Либо убиваешь ты, либо убивают тебя.

Шаги мои отозвались эхом на бетонном крыльце. Много же времени мне понадобилось, чтобы понять это. Если хочешь преуспеть, нельзя слишком давать волю чувствам. Нельзя держать душу нараспашку, сердце надо закрыть на замок. Никому не давай себя трогать, так как в день своего рожденья ты был одинок, и одинок ты будешь в день смерти.

Я протянул было руку, чтобы открыть массивную парадную дверь, но она распахнулась еще до того, как я коснулся ее. — Здравствуй, Дэнни, — спокойно произнес чей-то голос.

И я не удивился. Я уже слышал этот голос. Это был тот голос дома, который говорил со мной в тот день, когда мы с Нелли приходили сюда покупать его.

— Здравствуй, отец.

Отец взял меня за руку, и мы вместе вошли в дом, как это было много лет тому назад. Некоторое время мы молчали, слова были ни к чему. Мы остановились в гостиной и посмотрели друг на друга. В глазах у него стоят слезы. Впервые в жизни я увидел, как он плачет. Голос у него был тихим, но исполненным великой гордости, и, пока он говорил, я понял, что гордится он мной.

— Все мы вернулись назад домой, Дэнни, — покорно сказал он. — Если ты можешь простить ошибки старика, то нам не придется больше расставаться с тем, что мы обрели здесь.

Я медленно улыбнулся, начиная многое понимать. Его голос и был голосом дома. Он ведь в действительности никогда не был моим домом, он принадлежал ему. Когда я признавался дому в своей любви, я разговаривал с ним, а когда со мной говорил дом, то это был голос отца. И он так и не станет моим до тех пор, пока отец не отдаст его мне, независимо от того, сколько бы я не заплатил за него Я посмотрел вокруг комнаты. Здесь все время чего-то не хватало, а теперь оно вернулось. Дом снова стал теплым и жилым. Я рад, что он приехал. И мне вроде бы ничего не надо говорить, он, казалось, понимал, что я чувствую.

— Такого чудесного подарка ко дню рождения у меня больше никогда не было, папа, — сказал я.

И только тогда он вдруг увидел, как я выгляжу. — Боже мой! — воскликнул он. — Дэнни, что случилось?

Его слова вновь вернули меня к действительности. — Я попал в аварию, папа, — хрипло ответил я. — Где Нелли?

Он поднял ко мне лицо. — Мама уложила ее в постель наверху. Она чуть в истерику не впала, беспокоясь о тебе.

На лестнице послышались шаги. Там стояла Нелли с бледным лицом и смотрела вниз на меня. В ярком белом свете лампочек еще без абажуров на лестнице у меня, наверное, был ужасный вид. Губы у нее зашевелились, и она чуть ли не закричала. — Дэнни!

Голос ее еще раздавался эхом, как я бросился к ней вверх по лестнице.

Она сделала шажок в мою сторону, но глаза у ней закатились, и она потеряла сознание.

— Нелли! — крикнул я и кинулся подхватить ее.

Но она уже падала и неловко покатилась по ступенькам, прежде чем я успел подбежать к ней. Она лежала комочком у стены, я стал перед ней на колени и взял ее голову в руки. — Нелли! — вскрикнул я.

Лицо у нее было бледным как молоко, а глаза крепко зажмурены от боли.

Я видел, как ее бесцветные губы зашептали в агонии. — Дэнни, Дэнни, я так волновалась за тебя.

В смятении я повернулся к отцу. — В угловом доме через дорогу живет врач, — крикнул я ему. — Приведи его. Быстро.

Услышав, как хлопнула дверь, я снова обернулся к Нелли. Положил ей голову себе на плечо. Глаза у нее были закрыты, а сама она замерла.

Дыхания у нее почти не чувствовалось.

По лестнице спустилась мать. В глазах у нее было безмерное сочувствие и понимание. Безмолвно она положила свою руку мне на плечо.

Я снова посмотрел на Нелли. И почему мне приходится так много узнавать слишком поздно? Теперь я понял все. Это я виноват. Нелли была права. Я прижал ее голову к своей груди. Не может этого быть, не должно.

Она ведь для меня — весь мир. Я зажмурился и стал молиться, а из под век у меня сочились слезы.

Боже милостивый... помоги.

Я нервно шагал взад и вперед в небольшом зале ожидания больницы.

Казалось, прошло уже несколько дней, а не часов. Я сунул следующую сигарету себе в рот и попытался прикурить. Я сломал три спички, и только тогда Зеп зажег спичку и поднес ее к моей сигарете.

Я благодарно глянул на него. Не знаю, что бы мы делали без него в тот день. Весь день он был рядом с Нелли, успокаивая ее и помогая, чем мог, а теперь он остался со мной.

— Благодарю, Зеп, — пробормотал я.

Обессиленный, я упал в кресло между отцом и ним. — Доктора уже нет целую вечность, — сказал я. Зеп сочувственно посмотрел на меня. Он понимает мои чувства. — Не волнуйся, Дэнни, — сказал он, — неловко гладя меня по плечу. — У нее все будет хорошо. Доктор сказал, что у нее есть шанс, а я знаю свою сестричку. Выкарабкается. Обойдется.

Вот так. У нее есть шанс. Доктор так и сказал. У нее есть шанс. Мне надо думать только об этом, иначе я просто сойду с ума, самым настоящим образом. Только об этом я и думал всю дорогу в больницу, когда сидел рядом с ней и держал ее холодную безвольную руку, а «скорая» с визгом летела по улицам.

Она повредила себе внутренности. Врач сказал, что плод сместился. У нее поднялось давление, где-то что-то лопнуло, и возникло кровоизлияние. И это все внутри, где ничего не видно. Это можно было понять, только глядя на ее очень бледное, обескровленное лицо.

Быстро и умело они уложили ее на небольшой белый стол и увезли в операционную. Глаза у нее все еще были закрыты, и она не видела меня. С ее бледных губ срывался слабый стон. Затем ее увезли сквозь белые двери, и мне оставалось только ждать.

С тех пор прошло уже более двух часов, а я все ждал. Мы все ждали. Я посмотрел на ее мать, сидевшую в кресле у окна и нервно теребившую платок.

Глаза у нее припухли от слез, пока она молча слушала утешения моей матери.

Мне она ничего не говорила, но я знал, что она винит меня за то, что произошло с Нелли. И в некотором роде она права. И все же, если бы не Сэм, то ничего этого не было бы.

Снаружи в коридоре послышались шаги. Ко мне со встревоженным видом спешила Мими.

— Дэнни, что случилось?

Я не ответил ей, а уставился на шедшего позади нее Сэма. На лице у него было странное неловкое выражение. — А тебе чего здесь надо? — выпалил я.

— Позвонил твой отец и сказал, что с Нелли несчастье. Мими так расстроилась, что не смогла вести машину, вот я и привез ее, — объяснил он.

Я медленно встал. От гнева у меня затряслись коленки. Во рту у меня вдруг стало сухо.

— Ну теперь ты доволен? — хрипло спросил я. — Именно этого ты и хотел?

Взгляд у него стал как-то особенно виноватым. — Не хотел я этого Дэнни, — тихо ответил он.

Я еще раз глянул на него, затем накопившийся гнев прорвал плотину, я шагнул вперед и вскинул кулак. Я попал ему прямо в скулу, и он упал навзничь на пол. Грохот эхом отозвался в маленькой комнате, и я снова набросился на него.

Меня схватили две пары рук, и я услышал, как завизжала Мими. Я отчаянно попытался вырваться. Я убью его сам. Слезы потекли у меня по щекам. Он вполне мог бы и признаться во всем.

Затем послышался голос врача. — Г-н Фишер!

Я тут же забыл о Сэме, обернулся и схватил доктора за лацканы. — Как она, док? — хрипло выдохнул я. — Как она?

Лицо его в усталых морщинках немного расслабилось, когда он посмотрел на меня. — Она отдыхает, г-н Фишер, — спокойно ответил он. — Она испытывает значительную боль, но все будет в порядке.

Я весь обмяк, меня покинули все чувства. Я ослаб, опустился на стул и закрыл лицо руками. Хоть раз услышаны мои молитвы.

Почувствовав у себя на плече руку врача, я поднял голову. — Могу я видеть ее, док?

— Не сейчас, — покачал он головой, а лицо у него стало суровым. — Г-н Фишер, у нас еще есть одна возможность спасти жизнь вашему сыну, если только сможем найти нужный тип крови.

Ничего не понимая, я снова вскочил. — То есть как это, док?

Он посмотрел мне в глаза. — Ваш сын не очень пострадал, может быть потому, что он недоношен и маленький, но он потерял кровь. Если нам удастся достаточно быстро перелить ее, то у него есть все шансы вырасти.

Я уже тянул его за руку. — Ну тогда давайте же, — взволнованно сказал я. — У меня много.

Он снова покачал головой. — Боюсь, ваша кровь не подойдет, — объяснил он. — Дело тут в некоем резус-факторе, и ваша кровь будет несовместима.

Нам нужен тот тип крови, который встречается у одного донора из тысячи. Я уже велел вызвать одного из них. И теперь все зависит от того, как скоро ему удастся доехать сюда.

У меня снова все опустилось внутри. Не везет. Я снова опустился в кресло. Доктор же продолжал объяснять. — Единственная возможность ребенка выжить во всяком случае состояла бы в кесаревом сечении с полным переливанием крови.

Это меня ничуть не утешило. Мой сын сейчас жив, и у него есть шанс.

Именно это важно. От отчаяния у меня даже заломило кости.

Вдруг как самая сладкая музыка у меня в ушах прозвучал голос Зепа. — А может быть моя кровь подойдет, доктор?

Я благодарно глянул на него и перевел взгляд на доктора. — Может быть, — утомленно произнес врач. — Пройдемте со мной и проверим — Он оглядел присутствующих. — Если кто-либо хочет провериться, пройдемте.

Мы все последовали за ним из комнаты ожидания. В то время как мы выходили в коридор, Мими помогала Сэму сесть в кресло. Спустившись по ступенькам, мы попали в небольшую лабораторию, где сидела медсестра и читала газету. Когда мы вошли, она быстро поднялась на ноги.

— Сестра, быстренько сделайте анализ на тип крови у этих людей, — сказал врач.

— Слушаюсь, доктор, — ответила сестра, поворачиваясь к столу. Я наблюдал за тем, как она готовила стекла и клала их рядом с микроскопом.

Когда все было готово, она умело вставила одно из них под объектив.

— Дайте, я посмотрю, сестра, — быстро произнес врач.

Она отступила, и доктор склонился над микроскопом и стал смотреть в него. Он покачал головой, и она вставила другую пробу. Затаив дыханье, я наблюдал за тем, как он просматривал их все. Затем он выпрямился и покачал головой.

— Нет, док? — безнадежно спросил я.

Он осмотрелся вокруг. Мой отец и мать, Зеп и его мать напряженно смотрели на него. Он обернулся ко мне. — Сожалею, г-н Фишер, — искренне произнес он. — Ни одна из этих проб не подходит. Пожалуй, нам придется подождать, пока приедет вызванный донор.

— Но это может быть слишком поздно, — слабо возразил я. — Мой сын может... может... — Я впервые произнес эти слова: мой сын. Я так и не закончил фразы.

Рука доктора сочувственно легла мне на плечо. — Будем надеяться, что он вскоре прибудет сюда, — утешительно произнес он. — Он может появится с минуты на минуту.

Дверь открылась, и я в надежде повернулся туда. И у меня опустилось сердце. Это был Сэм.

Он неуклюже протолкался в комнату. На скуле у него был большой ушиб, превращавшийся в синяк. За ним следовала Мими. Он как-то смущенно глянул на меня, и обратился к врачу.

— В банке крови, доктор, — заговорил он грубым тяжелым голосом, — мне говорили, что у меня редкий тип крови. Может быть, именно этот вам и нужен.

— Сейчас выясним, — ответил врач и поманил к себе сестру. Я еще раз глянул на Сэма и вышел мимо него в коридор. Дверь лаборатории закрылась за мной. Бесполезно торчать здесь, от него мне на будет ничего хорошего. Он приносит мне одни несчастья. С самой первой нашей встречи.

— Дэнни, Дэнни! — позади меня раздался взволнованный голос Зепа. Он бежал за мной по коридору, а лицо у него оживилось от волненья. — Доктор говорит, что у Сэма тот самый тип крови.

Не веря своим ушам, я тупо уставился на него.

Полчаса спустя врач вошел в комнату ожидания, где мы все сидели. На лице у него играла улыбка. Он подошел ко мне и протянул руку. — Пожалуй, вам все-таки придется угощать всех сигарами, г-н Фишер, — сказал он. — Поздравляю!

У меня потемнело в глазах, я с трудом видел его лицо. — Благодарю вас, док, — горячо произнес я. — Спасибо.

Врач снова улыбнулся. — Не благодарите меня, — быстро произнес он. — Благодарите своего зятя за то, что он оказался здесь! Это просто чудо, что у семимесячного ребенка оказался такой резус-фактор.

Теща от счастья расплакалась. Зеп утешал ее. Мать, отец и Мими столпились вокруг меня. Мими обняла меня за шею и уткнулась губами мне в щеку. Мои слезы размазались у нее по лицу. Все остальное было неважно — только радость этого мгновенья.

Я повернулся к доктору. — Могу я видеть жену, док?

Он кивнул. — Но только недолго, — предупредил он. — Она еще очень слаба.

Когда я вошел в палату, сестра, сидевшая у постели, быстро поднялась, и за мной мягко закрылась дверь. Я посмотрел на кровать. Над белыми простынями было видно только лицо Нелли, ее синевато-черные волосы свисали с подушки позади нее. Глаза у нее были закрыты. Казалось, она спит.

Я подошел к постели и сел рядом с ней, сдерживая дыхание, чтобы не потревожить ее. Но она как-то почувствовала, что я рядом. Глаза у нее раскрылись. Они были темно-карими и нежными. Она еле пошевелила губами. — Дэнни. — Она попробовала улыбнуться.

Я положил руку на простынь там, где под ней виднелась ее рука. — Не разговаривай сейчас, детка, — прошептал я. — Все в порядке.

— И ребенок тоже? — слабым голосом осторожно произнесла она.

Я кивнул. — Он молодец, — сказал я. — Все великолепно. Не волнуйся.

Просто отдыхай и поправляйся.

В глазах у нее скапливались слезы. — Я чуть не испортила все, а? — спросила она.

Я приложил свое лицо к ее щеке. — Нет, ответил я. — Это я все испортил. Ты была права. Мне не надо было уезжать вчера.

Она попыталась было покачать головой, не соглашаясь со мной, но это было выше ее сил. Она утомленно закрыла глаза. — Нет, — прошептала она, — это я виновата. Я должна была знать, что ты вернешься домой, если тебя ничто не задержит. Но все помнила, как я себя чувствовала в последний раз, когда ты уехал, и не могла представить себе, как жить без тебя. Вот такое у меня к тебе чувство, Дэнни. — Слезы беззвучно катились у нее по щекам. — Что-то ужасное случится с тобой... с нами... и я останусь одна.

— И не думай об этом, мы больше никогда не останемся одни, — серьезно сказал я. — Что бы теперь ни случилось, у нас есть наследник.

Она открыла глаза и посмотрела на меня. — Ты уже видел его, Дэнни? — смущенно спросила она. — Какой он?

Мне удалось мельком посмотреть на него, когда я поднимался наверх с врачом. Он остановился перед детской и дал мне возможность заглянуть в инкубатор.

Нелли задержала свой теплый взгляд на моем лице. Видно было, как на щеках у нее появляется слабый румянец. Я улыбнулся ей.

— Крошечный и хорошенький, — тихо сказал я. — Вылитая мама.

Когда я вернулся в комнату ожидания, оттуда доносился оживленный разговор. Как только я вошел туда, мне стали радостно пожимать руку.

— Молодец, Дэнни! — говорил отец со счастливой улыбкой на лице. Все столпились вокруг меня и заговорили разом.