— Когда я был мальчишкой в Уэльсе.
      — Да, далеко вы забрались от дома.
      — Действительно далеко. — Ему определенно нравились эти глаза.
      Она прокашлялась и кивнула на баночку, зажатую в его руке.
      — Ах да. — Он отдал ей склянку.
      Она зачерпнула специальной ложечкой мазь. Ровно одну порцию.
      — У вас верный глаз.
      — Пять лет выучки у мужа, — с тихой гордостью ответила она.
      Ну вот опять.
      — Вы, должно быть, миссис Уилтон.
      Она кивнула. Какое разочарование. Замужем, к тому же за человеком, к которому он надеялся устроиться на работу. Он протянул ей руку.
      — Оуэн Арчер. Решил задержаться в Йорке на какое-то время, поэтому теперь мы будем соседями.
      Она замешкалась в нерешительности, но потом пожала ему руку. Рукопожатие было твердым и теплым.
      — Мы рады, что вы будете нашим покупателем, мастер Арчер. А у Мерчетов вам будет хорошо.
      — Вы сказали, что ваш муж болен…
      Она сразу замкнулась и протянула ему склянку с мазью.
      — Будьте поосторожнее, лекарство довольно сильное.
      Он пожалел о заданном вопросе.
      — Постараюсь.
      Над входной дверью звякнул колокольчик. Прекрасная миссис Уилтон глянула за плечо Оуэна на порог, и в ее лице не осталось ни кровинки. Агент обернулся, чтобы посмотреть, чей приход так ее огорчил. Судебный пристав, Поттер Дигби. Видимо, Оуэн обзавелся второй тенью.
      Миссис Уилтон не шевелилась. Оуэн взял в руки склянку с мазью.
      — Ту мазь, что у меня была, я применял дважды в день. С этим лекарством поступать так же?
      Она перевела на него взгляд голубых глаз. Постепенно щеки у нее снова порозовели.
      — Дважды в день? Должно быть, этот шрам вас сильно беспокоит. Когда вы были ранены?
      — Три года тому назад.
      Пристав подошел к прилавку и остановился слева от Оуэна. С уязвимой стороны. Подлый негодяй. Оуэн постарался взять себя в руки. Он неторопливо оперся правым локтем о прилавок и развернулся, чтобы взглянуть на Дигби.
      Пристав кивнул Оуэну, после чего обратился к хозяйке:
      — Зашел узнать о здоровье мастера Уилтона. С Божьей помощью ему лучше?
      — Он идет на поправку, мастер Дигби. Спасибо, что беспокоитесь.
      Оуэн отметил про себя, что, хотя он ее и раздражал, она говорила с ним менее холодно, чем с этим приставом. Даст Бог, ей никогда не придет в голову обратиться к нему таким тоном.
      Но Дигби, видимо, ничего не замечал.
      — Я помяну мастера Уилтона в своих молитвах.
      — Мы очень вам признательны.
      Ничего подобного. По крайней мере, она не была ему признательна, это ясно.
      — Да пребудет с вами Господь. — Пристав слегка поклонился и выскользнул из двери.
      Загадка. Не многих обрадовал бы визит судебного пристава, но реакция миссис Уилтон — не просто неприязнь. Видимо, у нее с Дигби старые счеты. Оуэн решил подумать об этом на досуге.
      Миссис Уилтон вцепилась в край прилавка так, что побелели костяшки пальцев. Она закрыла глаза, а когда открыла, то как будто удивилась, что по-прежнему видит перед собой Оуэна. А тот проклинал себя за то, что притащил за собою в лавку эту тень.
      — Неприятный тип, — заметил он.
      — Говорят, он хорошо справляется со своей работой.
      — А с чего вдруг от пристава несет рыбой?
      — Из-за матери. Она живет у реки.
      — Ах, да. Повитуха, кажется.
      Миссис Уилтон напряглась.
      — Вы здесь совсем недавно, но знаете о ней?
      Будь проклят его язык.
      — Я уже встречался с приставом. Мне сказали, что он сын Женщины с Реки.
      Миссис Уилтон кивнула.
      — И все-таки, откуда такой стойкий запах рыбы? Не может же он жить вместе с матерью. Ему по должности положено иметь жилье неподалеку от монастыря.
      — Да, он живет в городе, но так как он не женат, то мать чинит и стирает его одежду. — Миссис Уилтон обернулась и бросила взгляд на занавес из бусин в дверном проеме. — Я должна проверить, как там мастер Уилтон.
      — Конечно. Спасибо за мазь, миссис Уилтон. — Оуэн выложил на прилавок шиллинг. — Этого хватит?
      — На это можно купить шесть склянок, мастер Арчер. Довольно будет и двух пенни.
      Он отдал ей мелкие монетки.
      — Надеюсь, вашему мужу в самом деле с каждым днем становится лучше.
      Она слабо улыбнулась.
      Была в миссис Уилтон какая-то печаль, которая его интриговала.
      На улице Оуэн остановился на секунду у калитки, ведущей на задворки дома, к огороду. Если улыбнется удача, он целые дни будет проводить рядом с красавицей миссис Уилтон. Придется в разговоре с гильдмейстером пустить в ход все свое обаяние, чтобы добиться этого.
      Оуэн вернулся в таверну, собираясь расспросить, где находятся бани. Он предполагал, что ему как никогда понадобится как следует помыться после визита к Магде Дигби.

* * *

      Оставшись одна в лавке, Люси пыталась побороть страхи, грозившие отвлечь ее от дела. Ведь в ее руках находилась человеческая жизнь. Нельзя допустить, чтобы снотворное для Элис Бейкер оказалось слишком сильным. Нужно сохранять ясную голову. Но зачем все-таки приходил Дигби? Неужели он что-то пронюхал? Судебный пристав вполне способен их уничтожить. Разве архидиакон Ансельм допустит это? Нет, он слишком любит Николаса. А Поттер Дигби чересчур большой подхалим, чтобы противоречить архидиакону. Во всяком случае, она молилась, чтобы так оно и было. Какая гнусность, что она благодарна судьбе за противоестественную любовь, которую архидиакон испытывает к ее мужу.
      Довольно об этом. Брат Вульфстан ничего бы не выиграл, рассказав о случившемся кому-нибудь, кроме нее. Судебный пристав ни о чем не знает. Как и архидиакон. Люси заставила себя переключить мысли со своих бед, закончила готовить лекарства и написала этикетку. Отставляя в сторону пузырек, она случайно задела горшочек с медом, который так и остался на прилавке после того, как она смешивала для незнакомца мазь. Ставя горшочек на прежнее место на верхнюю полку, Люси вспомнила странное покалывание на коже в тот момент, когда она потянулась за лекарством и почувствовала на себе взгляд черного глаза. Казалось, этот взгляд прожигал насквозь плотную ткань ее шерстяного платья. Еще ни разу в жизни ей не доводилось так остро сознавать, что она женщина. Слава Богу, что хотя бы другой глаз у этого человека закрыт.
      Люси раскраснелась, устыдившись собственных мыслей. Милостивая Мадонна и все святые, она ведь замужняя женщина. А этот Оуэн Арчер оскорбил ее — обращался с ней как с глупой девчонкой, не имевшей права находиться за аптекарским прилавком. Николас никогда так не вел себя с ней.

* * *

      Йоханнес оказался прав насчет скользкой тропы. Решив немного выждать и понаблюдать за другими, Оуэн видел, как несколько человек поскользнулись и скатились вниз с крутого берега, начинавшегося за водонапорной башней аббатства. В конце концов он был вознагражден за свое ожидание. Какой-то женщине с младенцем на руках удалось благополучно спуститься по тропке, не сразу заметной глазу. Тропинка петляла меж валунов и низкорослого кустарника, чуть поодаль от башни. Этот путь был длиннее, чем первый, по скользкой тропе, но Оуэн решил не рисковать, ведь теперь он был не тот, что раньше. Ему вовсе не улыбалась перспектива скатиться кубарем со склона. Он внимательно проследил за тем, как шла женщина, и постарался в точности повторить ее маршрут. Одноглазому волей-неволей приходилось двигаться медленнее. Он все время держал голову несколько набок, окидывая тропку взглядом. Наконец он спустился к реке. Илистое русло местами замерзло по краям, кое-где оставалось топким. Оуэн понял, почему люди шли здесь не поднимая головы, глядя себе под ноги. Никто не хотел провалиться в ледяную грязь — и без того было холодно. Оуэн почувствовал, как речная сырость проникла сквозь всю его кожаную амуницию и новые сапоги. Понятно, почему местные жители не желали селиться у реки.
      Он поискал глазами домик на возвышении, но увидел лишь скопище топляка, веток и тины. Рядом со стенами аббатства образовался затор, медленно размываемый рекой. А потом вдруг взгляд его наткнулся на странное сооружение с перевернутой лодкой вместо крыши, так что резное морское чудовище на носу смотрело под странным углом. На пороге дома сидела женщина, закутанная в разноцветные грязные лохмотья, и обстругивала то, что по виду напоминало корень мандрагоры. Должно быть, это и была мать пристава.
      Держа сюда путь, Оуэн намеревался поговорить с ней, но, увидев в ее руках нож, призадумался. Он совсем было решил повернуть обратно и прийти в какой-нибудь другой день, придумав хороший предлог, но упустил момент — женщина подняла глаза и пригвоздила его острым взглядом.
      — Повитуха Дигби? — спросил Оуэн, снимая шапку.
      — Она самая, — кивнула старуха и рассмеялась каким-то странным лающим смехом. Видимо, сказывалась речная сырость. — Так меня называют только те, кто нуждается в моих услугах. Тебе тоже понадобилась моя помощь, Птичий Глаз?
      Оуэн на секунду растерялся, оттого что она так бесцеремонно указала на его недуг. Впрочем, где в подобных местах учиться вежливости?
      — Да, я действительно пришел просить об услуге.
      — Потерял свой глаз на войне?
      Она подыграла ему.
      — Не потерял. Глаз целехонек под повязкой.
      — И ты хочешь знать, сможет ли Магда снова сделать его зрячим?
      Оуэн кивнул.
      Старуха поднялась с пыхтением и ворчанием, засунула нож в чехол, висевший у пояса, и махнула рукой, в которой был зажат корень, приглашая гостя войти. Внутри горел очаг, дававший не только долгожданное тепло, но и дым. Оуэну пришлось пригнуть голову, чтобы не задеть коренья и травы, свисавшие с потолочных балок.
      — Разве можно здесь, у реки, что-то высушить?
      — Огонь быстро сделает свое дело — и корешки подсушит, и кости согреет. Тебе придется заплатить, чтобы Магда взглянула на твой глаз, даже если и не сумеет помочь.
      Он выложил на стол серебряную монету.
      — Это только за осмотр. Вылечишь — заплачу золотом.
      Старуха окинула его взглядом с ног до головы.
      — Ты ладно скроен. Хорошая одежка и вдоволь монет. Чего такому, как ты, искать у Магды?
      — Я узнал о тебе от одной дамы. Когда-то ты ей помогла.
      Магда пожала плечами.
      — Я повитуха. Глазами не занимаюсь.
      — Значит, я только зря отнял у тебя время.
      — Нет. — Она жестом велела ему подойти к огню. — Дай Магде посмотреть.
      Он сел так, что его голова оказалась вровень с ее головой, сдвинул на лоб повязку и откинулся назад.
      Она склонилась над ним, обдав его густым запахом реки и земли. Руки были грубыми и шершавыми, но прикосновение мягким. Она осмотрела его глаз и со вздохом отошла.
      — Глаз тусклый, из него ушел свет. Ты правильно поступаешь, что не даешь шраму чересчур стянуться. Но больше ничего сделать нельзя.
      Ее слова так сильно поразили его, что Оуэн понял: он успел поверить в собственную выдумку, будто явился сюда с надеждой вновь обрести зрение. Ну и дурака же он свалял. С чего вдруг этой чумазой карге знать больше самого мастера Роглио?
      Старуха фыркнула.
      — А ты разозлился. Вечно одно и то же. Теперь и ты станешь обвинять Магду в своей слепоте. Да. Вечно одно и то же.
      Она схватила со стола серебряную монету.
      — Ты даже не спросила, как меня зовут. Или хотя бы как зовут ту женщину, что рассказала мне о тебе.
      — Лучше обойдемся без всяких имен.
      — Она узнала о тебе от одного моего друга.
      Повитуха скосилась на него в продымленной комнате.
      — Он пришел сюда разнюхать что-то, а не лечиться. Магда все слышит. Мягкий, сладкий голос. Симпатичный валлиец, хотя и мошенник. Небось думает, что приходится родней самому Артуру. — Старуха рассмеялась. — Ступай, откуда пришел, Птичий Глаз. Магда не водится с такими, как ты.
      — Я действительно пришел из-за глаза. Ослепнув, я лишился должности капитана.
      Она снова окинула гостя взглядом, потом ощупала его плечи.
      — Сильный валлиец. Ты лучник, да?
      — Был лучником.
      — Капитан. Высоко забрался. Придется снова взяться за лук и стрелы, капитан Арчер. Тебе мешает только твоя гордыня. Раньше-то ведь был попроворнее и поувереннее. А теперь ступай. Магде нужно вырезать амулеты для тех, кому они нужны.

* * *

      Ожидая у печей булочника вечерней выпечки, Бесс думала о новом постояльце. Оуэн Арчер появился здесь по какому-то особому делу, она в этом не сомневалась. Было в нем почти незаметное глазу напряжение, как у кота, который забрел в чужой сад, — принюхивается, оглядывается, нет ли поблизости соперника, не желая вспугнуть дичь. Пусть у него только один глаз, вряд ли он упустит что-то из виду.
      Так какое все-таки у него дело в Йорке? Пробыть здесь он собирается порядком, иначе не стремился бы для видимости найти работу. Он был солдатом, лучником, а еще, она не сомневалась, дамским угодником — с такой-то внешностью. Родом из Уэльса. Знает толк в садоводстве и лечебных травах. Умеет читать. Последнее как-то не вязалось со всем остальным. И одежда тоже. Новая одежда, причем дорогая, какую безработный солдат не может себе позволить. Но шрам у него давнишний. Одним глазом он смотрит уже года два, а может быть, и все три. Так чем же он занимался с тех пор, как ушел из солдат? Учился читать? Помогал врачу? И что могло привести его сюда?
      Он явно как-то связан с архиепископом.
      «Солдат. Собор. Как-то не вяжется одно с другим», — думала Бесс, раскладывая по корзинам хлеб. Служанке Кит можно было доверить только одну небольшую корзинку — уж очень девчонка любит глазеть по сторонам, того и гляди навернется, поэтому Бесс самой придется нести две доверху нагруженные корзины. Пока она дотащила до таверны тяжелую ношу, подгоняя любопытную Кит, уже совсем стемнело, и Том суетился, готовясь к вечернему наплыву посетителей.
      — Кто заходил, пока меня не было? — спросила Бесс у мужа за кружечкой эля. У них вошло в привычку подкрепляться перед вечерней сутолокой.
      — Судебный пристав Дигби расспрашивал о новом постояльце. Я сказал, чтобы он сам с ним поговорил. Этот Арчер обязательно спустится выпить эля, можно не сомневаться.
      Бесс пожалела, что ее не было во время визита пристава.
      — Так что сказал Дигби?
      Мерчет пожал плечами.
      — Он просто хотел знать, поселился ли у нас одноглазый незнакомец. Я поинтересовался, зачем это ему нужно. Какое дело до этого судебному приставу. Он ответил, что есть дело, только он не может рассказать. Тьфу. — Мерчет сплюнул в огонь. — Важничает больно много, а сам весь провонял рыбой. Где он спит, хотелось бы мне знать?
      Бесс прикрыла глаза, чувствуя, как по телу разливается блаженное тепло от эля и горящего очага. Значит, у постояльца какое-то дело к архидиакону Ансельму. Тот только и знает, что собирать деньги на строительство собора.
      — Это все?
      — Да, пристав сразу ушел.
      — Кто-нибудь еще заходил?
      — Этот Арчер заглянул и снова ушел. Спрашивал, где здесь у нас бани. Захотел смыть дорожную пыль. Я сказал ему, что можно заболеть, если слишком часто мыться. Вот приставу, другое дело, не помешало бы туда сходить.
      — Так он в бани ушел, что ли? — нетерпеливо оборвала мужа Бесс.
      — Я направил его. Он ушел. — Мерчет отставил кружку и наклонился поближе к Бесс. — Послушай-ка, женушка, что ты думаешь про этого самого Арчера?
      Бесс удостоверилась, что их никто не слышит.
      — Я думаю, что он тут разыскивает кого-то или что-то. Подозреваю, дело связано с собором. Наверное, денежки какого-то солдата не дошли до сундуков соборного казначея. — Она пожала плечами. — Ну, в общем, не знаю.
      Том ухмыльнулся.
      — Зато я знаю, Бесс. Совсем скоро ты все поймешь.

6
ВСТРЕЧА С ПРИСТАВОМ

7
В АББАТСТВЕ