Оуэн вошел в лавку, повторяя про себя слова извинения за то, что опоздал. Но Люси не дала ему возможности произнести их вслух.
      — Присмотри за лавкой, пока меня не будет. Если в чем-то засомневаешься, дождись моего прихода. А свои извинения можешь приберечь на потом.
      И, взметнув юбками, она выпорхнула за дверь.
      У нее были все причины сердиться на него, но такая резкость его удивила. Сунув голову в кухню, он поинтересовался у Тилди, не найдется ли у нее глотка чего-нибудь теплого. Девушка тут же подскочила, заулыбалась, принялась радостно хлопотать.
      — Не слишком заботься обо мне, Тилди. Твоя хозяйка на меня сердита.
      — Сегодня она сама не своя, сэр Арчер, очень переживает из-за мастера Уилтона. — Тилди со вздохом покачала головой. — Приходил архидиакон Ансельм и расстроил хозяина. Миссис Уилтон накричала на архидиакона, а потом вообще прогнала.
      — Говоришь, накричала? — Оуэн ни разу не слышал, чтобы Люси повышала голос.
      — Я невольно услышала, такой здесь стоял шум. Все кричали. Мастера Уилтона очень жалко. Случилась беда, сэр?
      — Ты знаешь, куда сейчас пошла твоя хозяйка?
      Девушка покачала головой.
      — Надеюсь, она нажалуется на архидиакона. Чего он сюда ходит? Только расстраивает хозяина.
      — А может быть, она пошла поговорить с Бесс Мерчет?
      Тилди пожала плечами.
      — Она ходила к соседке и задержалась там немного. Тогда и явился архидиакон.
      Выходит, Ансельм следил за лавкой? Что он задумал?
      — Спасибо за бульон, Тилди. Занимайся своим делом, а я пойду в лавку, и вместе мы постараемся, чтобы день для миссис Уилтон прошел гладко.
      Куда она могла уйти в такой спешке, после того как выставила из дома Ансельма? Он ясно представил, в каком она была состоянии, если слышала, как Николас кричит на Ансельма.

* * *

      Брат Вульфстан очень удивился, услышав, что его хочет видеть Люси Уилтон. Она ждала в приемной аббата Кампиана, держа в руках плоский сверток. При появлении монаха она подняла бледное лицо, свидетельствовавшее о бессонной ночи.
      — Что случилось, Люси?
      — Это я и пытаюсь выяснить, брат Вульфстан, — устало сказала она. — За этим я и пришла. — Она развернула сверток, в котором оказалась книга в растрескавшемся кожаном переплете. — Это одна из конторских книг моего свекра. Здесь я наткнулась на запись, которую хочу понять. Речь идет о Николасе.
      — И ты полагаешь, я сумею помочь? — «Милосердная Мадонна, пусть только это не имеет отношения к Ансельму и Николасу».
      — Вчера я кое-что случайно услышала и испугалась. Архидиакон и Николас ссорились из-за Джеффри Монтейна. Вы помните, это возлюбленный моей матери. Вы знали, что он был тем пилигримом, который здесь умер? — Она прочла ответ в его глазах. — Так почему ничего мне не сказали?
      — Я сам узнал об этом только недавно, после того как пристав, да упокоит Господь его душу, пришел сюда расспрашивать меня о нем. Только тогда аббат и поведал, кто был этот пилигрим.
      — Он ранил Николаса. Судя по записи, произошло это в ту ночь, когда умерла моя мама. Вам что-нибудь об этом известно?
      — Николас был ранен? Монтейном? Но из-за чего?
      — Это я и должна выяснить.
      Вульфстан кивнул на книгу.
      — А что там говорится?
      Она отдала ему книгу. Он прочел запись, задумался над инициалами.
      — Д'Арби — это, разумеется, твой отец.
      — Да. А еще здесь говорится об архидиаконе Ансельме и леди Филиппе, моей тете. Мне нужно знать, кто такой «МД». Вы не догадываетесь?
      — А не идет ли речь о Магде Дигби? Отец Николаса имел с ней дела. Когда аптека перешла к Николасу, он решил отказаться от ее услуг. Судя по тому, что я слышал, она умелая знахарка, хотя и не состоит в гильдии. Люди обращаются к ней, когда хотят сохранить тайну. Так что все это значит, Люси?
      — Не знаю. Боюсь… — Она качнула головой, словно отбрасывая неприятную мысль. — Нет. Я ничего не скажу, пока не буду знать больше. Думаете, Магда Дигби согласится прийти ко мне, чтобы поговорить?
      — Ты ведь не думаешь… ты ведь не предполагаешь, что Николас хотел отравить Монтейна?
      Старый монах попытался отбросить подозрение. Ибо если Николас намеренно приготовил яд, то его, Вульфстана, использовали весьма жестоким образом.
      — Что вам известно о дружбе моей матери с Николасом?
      Вульфстан нахмурился и с удивлением взглянул на нее.
      — А это какое имеет ко всему отношение?
      — Джефф и Николас были соперниками в любви?
      — Соперниками? Я… Люси, о чем ты только думаешь?
      Люси отобрала у него книгу и принялась заворачивать ее.
      — Я должна поговорить с Магдой Дигби и с тетей Филиппой. Я должна знать. Вы не могли бы послать кого-то к Женщине с Реки?
      — Нет. Мы не имеем с ней ничего общего. Скорее всего, она даже не христианка.
      — Но ведь ее сын служил приставом.
      Брат Вульфстан пожал плечами.
      — Он не принимал ее образа жизни.
      — Я должна поговорить с ней.
      Вульфстан присел рядом и взял Люси за руки.
      — Дитя мое, оставь это дело. Мы не в силах изменить прошлое. Такова воля Господа. Верь Всевышнему, все происходит так, как он задумал.
      Руки старого монаха были влажными от волнения. Люси пожала их, раскаиваясь, что втянула его в это дело. Зато, по крайней мере, он помог выяснить, кто скрывался за инициалами «МД».
      — Я буду осторожна, обещаю вам.

* * *

      Бесс сидела в надраенной до блеска комнате Оуэна и боролась сама с собой. Утренний визит Люси так сильно ее встревожил, что она велела младшему братишке Кит проследить за подругой. Это он рассказал ей, что архидиакон выскочил из лавки как ошпаренный, после чего Люси чуть ли не бегом отправилась в аббатство. Сейчас Люси уже вернулась к себе, трудится в лавке с Оуэном не покладая рук из-за того, что они поздно сегодня открылись. Но как долго сможет она отвлекаться работой? Люси вышла на тропу беды, которая приведет ее только к другому несчастью. Что же делать?
      Да, она велела мальчишке проследить за Люси, но это подругу не спасет. Если бы только Люси доверилась Оуэну. Он бы точно сумел стать для нее защитой. Кроме того, ему нужно знать все, что выяснила Люси. Эти двое обязательно должны поговорить друг с другом. Бесс сама могла бы рассказать Оуэну о том, что поведала ей сегодня подруга, но тогда она потеряет доверие Люси. Это было бы неразумно.
      Нужно непременно что-то придумать.

* * *

      Вернувшись из аббатства, Люси едва обмолвилась с Оуэном двумя словами. Он попытался разузнать побольше о ее ссоре с Ансельмом, но их прервал покупатель. Люси все раздумывала над предложением Бесс довериться Оуэну. Почему Бесс так уверена в этом человеке?
      Стемнело, поток посетителей наконец иссяк. Оуэн рассказал Люси о том, как Тилди описала ему визит архидиакона.
      — Нечего было ей судачить.
      — Тилди беспокоилась о тебе. Я тоже.
      — Почему?
      — Потому что его визит не к добру.
      Люси смерила Оуэна внимательным взглядом.
      — Ты думал, архидиакон способен мне навредить? Откуда такие мысли?
      «Сообразительная, — подумал Оуэн. — Сразу поняла, что к чему». Времени для размышлений не было.
      — Когда люди говорят на повышенных тонах, это означает, что они взволнованы. Все, что угодно, могло случиться.
      Она усмехнулась, и он с досадой понял, насколько слабы его аргументы.
      — Хоть бы раз сказал правду, то-то я бы приятно удивилась.
      Помоги ему Всевышний, он беспокоился о ней, а она обратила это против него.
      — Не понимаю, о чем ты.
      — Где уж тебе понять. Можешь идти. Я сама закрою лавку.
      Он пошел было к двери, но сделал еще одну попытку примирения.
      — Не знаю, как у меня это получается, но я почему-то всегда умудряюсь рассердить тебя.
      — Это неважно.
      — Нет, важно.
      — Где ты был сегодня утром?
      — Мне нужно было повидаться с Йоханнесом, это насчет денег.
      — Том Мерчет сказал, что ты ушел довольно рано.
      — Я не мог заснуть.
      — Завтра приходи пораньше. Я послала за своей тетей Филиппой. Нужно будет приготовить ей комнату. Пока я буду этим заниматься, ты присмотришь за лавкой.
      — Ты послала за тетушкой?
      — Николасу хуже с каждым днем. Она нужна мне здесь.
      — Кто гонец?
      — Мальчишка, что служит у Бесс на конюшне. Она сама предложила.
      Оуэн сам бы с удовольствием съездил. Ему хотелось переговорить с леди Филиппой. Наедине. Подальше от Люси.
      — А почему ты не выбрала меня?
      — Ты мне нужен здесь, — сказала она, но, судя по тону, это не было комплиментом.

* * *

      Оуэн направился в собор. Ему хотелось пересказать архиепископу то, что Магда Дигби поведала о смерти Поттера Дигби. Торсби стоял у стола, изучая различные карты.
      — Что случилось? — спросил Торсби.
      — В прошлый раз, когда мы разговаривали, вы предположили, что пристава мог убить Ансельм.
      Торсби наклонил голову.
      — Думаю, это возможно. В тот вечер, когда умер судебный пристав, он ужинал с архидиаконом. Я знаю, Ансельм не дорожил компанией Дигби. С чего вдруг им ужинать вместе?
      И снова он что-то недоговаривает, играет с Оуэном.
      — Магда Дигби узнала, что кто-то видел, как архидиакон столкнул пристава в реку.
      — Жаль. Я надеялся, что ошибался. — Торсби оставил карты и отошел к камину. Постоял возле него, держа руки за спиной. — Но ты ведь пришел не затем, чтобы сообщить мне об этом.
      — Если он действительно убил Дигби, то что ему помешает расправиться с остальными? Над миссис Уилтон и братом Вульфстаном нависла опасность.
      — Да, с архидиаконом надо что-то делать. Вошел Йоханнес, принес графин вина и бокалы.
      Он деликатно покашлял, привлекая к себе внимание. Торсби обернулся.
      — Есть идея?
      — Я вспомнил об одном деле в Дареме. Оно связано с деньгами. Как раз подойдет для вашего архидиакона. Помните завещание Джона Далвили?
      — Дарем? Далвили? — Торсби нахмурился, но тут же заулыбался. — Ну конечно, Дарем. Превосходно. — Он принял из рук Йоханнеса бокал с вином. — Архидиакон Ансельм с рассветом отправится в Дарем. В это время года дороги превращаются в болота. Два дня, возможно, три уйдет только на поездку в один конец. Один день, чтобы уладить дело. Он будет отсутствовать по крайней мере пять дней. Если, конечно, по дороге с ним не случится какая-нибудь неприятность.

* * *

      Бесс подсела за столик к Оуэну.
      — Для меня большая честь, вечер только начался, — сказал он.
      — Я кое-что должна тебе сказать.
      — Я тоже.
      — Да? И что у тебя за беда? Куда это ты ускользнул утром так рано?
      — Хотел повидать Магду Дигби.
      — Все еще пытаешься докопаться до причины двух смертей в аббатстве?
      — Я здесь именно для этого.
      — А как же Люси Уилтон? Когда ты покончишь с делами, то оставишь ее без всякого объяснения?
      — Так будет лучше всего.
      — Ты разочаровываешь меня, Оуэн Арчер.
      — Так что, по-вашему, мне делать?
      — А тебе не приходило в голову, что она имеет право знать, зачем ты здесь?
      — Лучше ей вообще ничего об этом не знать. Она упряма. Ей непременно захочется вмешаться. Она может навлечь на себя опасность. Нет, ничего я ей не скажу.
      — Неужели ты думаешь, что так она останется в стороне?
      — Я присмотрю за ней.
      — Неужели? А где же ты был сегодня утром, когда к ней явился Ансельм?
      Оуэн закрыл зрячий глаз.
      — Этого больше не случится. Я уже позаботился.
      — Каким же образом?
      — Архидиакон ненадолго уедет из Йорка.
      — Ненадолго. Прелестно. Тебе как раз хватит времени заварить кашу и благополучно убраться. А ты не подумал, что она-то здесь останется, когда ты уедешь? Архидиакон к тому времени уже вернется.
      — Думаю, он не вернется.
      Бесс смотрела на его серьезное лицо, пока до нее доходило сказанное.
      — Что ж, тогда ладно.
      Оуэн потер щеку под повязкой.
      — Она такая вспыльчивая. Никогда не могу угадать, от чего она заведется.
      — Вы повздорили?
      — Любой разговор у нас переходит в спор.
      — У нее сейчас много забот. Болезнь мужа, да и в лавке полно дел. Ты в состоянии ей больше помочь, знаешь ли.
      — Каким образом?
      — Откройся ей, как открылся мне. Расскажи ей, зачем ты здесь, что тебе известно.
      — Не могу.
      — Подготовь ее к тому, что ты не всегда будешь рядом.
      — Лучше ей ничего не знать.
      — Так ты думаешь, она ничего не знает?
      При этих словах он окаменел.
      — Что вы ей рассказали?
      — Я? Ничего. Но у нее есть глаза и уши.
      Тут он вспомнил, как застал Люси на лестнице.
      — Она подслушивала разговор между архидиаконом и мастером Уилтоном.
      — Ну и что, даже если так? — Бесс пожала плечами.
      — Это опасно, Бесс.
      Она закатила глаза.
      — Думаешь, я не знаю?
      — Что она слышала, Бесс?
      — Не могу тебе сказать. Она догадается.
      — Я ничего ей не скажу.
      Бесс покачала головой.
      — Нет. Она все равно узнает. Ты должен довериться ей. Ради ее безопасности, Оуэн. Ты должен.
      — Не могу.
      — Почему, черт возьми?
      — Откуда мне знать, что ей можно довериться?
      — А что, по-твоему, она сделает? Расскажет Николасу?
      Он молча уставился в кружку.
      — Это смешно. Ты должен ей доверять. Пусть и она знает, что может доверять тебе. Иначе ей не миновать беды. Над ней уже сейчас нависла опасность.
      — Она поэтому послала за тетей Филиппой?
      — А ты что подумал? Что она вдруг решила снова вернуться под крылышко семьи?
      — Возможно. Раз Николас на смертном одре.
      — Ты глупец, Оуэн Арчер. Сегодня утром я так из-за нее разволновалась, что велела младшему братишке Кит проследить за ней. Так вот, она ходила в аббатство повидаться с лекарем. У нее появились кое-какие идеи насчет той ночи, когда умер пилигрим. Теперь она старается выяснить, что тогда случилось. Поттер Дигби тоже взялся распутать клубок и оказался в реке. Так как ты теперь оцениваешь ее шансы остаться в живых?
      — Архидиакона вышлют из города.
      — А-а, значит, это он швырнул Дигби в реку, да?
      — Я этого не сказал.
      — Поговори с ней. Слишком опасно оставлять ее в неведении.
      — А почему вы сами не рассказали ей обо всем?
      Бесс возмущенно надулась.
      — Я же дала слово никому ничего не рассказывать. За кого ты меня принимаешь?
      — Так она сегодня ходила в аббатство? Зачем?
      Бесс поднялась.
      — Я свое дело сделала, теперь решай сам. — И она пошла обходить столики.
      — Чертова баба, — буркнул Оуэн.
      Глаз под повязкой болел, кожу дергало. Арчер взял кружку с элем и отправился к себе.

* * *

      Люси сидела за столом возле окна, выходящего в сад, и не отрываясь разглядывала конторскую книгу. «МД». Вот с кем она должна поговорить. Придется найти способ повидаться с Магдой Дигби. Это было еще труднее, чем найти для этого время. Ей понадобится проводник. Прошлой весной одна молодая женщина утонула, когда поскользнулась, спускаясь по берегу вдоль стены аббатства. Скорее всего, и судебный пристав погиб так же.
      Она посмотрела на Николаса, который лежал, повернувшись к ней спиной. Дыхание у него было неровным, значит, он не спал. Он отвернулся, когда она пыталась поговорить с ним о матери.
      — Почему вдруг о ней не стоит упоминать, Николас? Мы ведь всегда с тобой разговаривали о маме. Такие разговоры дарили мне утешение.
      — Не могу, — сказал он и отвернулся. Насколько все было бы легче, если бы он ответил на ее вопросы.
      — Я знаю, что Джеффри Монтейн ранил тебя, после того как мама умерла.
      Она увидела, как напряглась его спина, но он не повернулся, не проронил ни слова. Несносный.
      Поэтому Люси и сидела, уставившись в старую книгу, сердясь на Николаса и в то же время пугаясь его поведения. Как сильно изменился ее муж. Неужели из-за болезни? Нет. Одна только болезнь сделала бы его еще нежнее, еще доверчивее. Его поведение говорило одно: он что-то скрывает. Он в чем-то виноват. Она все более и более убеждалась, что он отравил Джеффри Монтейна. Но почему? Ей нужно было знать, что произошло между этими людьми.
      День выдался трудный. В конце концов, даже несмотря на все беды, она начала клевать носом над книгой. Тут что-то стукнуло в стену. Люси встрепенулась, прислушалась. И снова удар камня о наружную стену. Она поднялась, выглянула во двор. Фигура в черном, на голове капюшон. Брат Вульфстан? Увидев ее в окне, человек быстро отошел в глубину сада. Слишком быстро для старого монаха. Люси зажгла масляную лампу, спустилась вниз и, набросив плащ, вышла из дома. В темном саду что-то вспыхнуло. Потом снова. Сарай. Пожар. Сердце в груди бешено забилось. Кто-то увидел огонь и попытался ее разбудить. Слава Богу. Она оставила лампу на полу за порогом и схватила ведро. Теперь быстро к колодцу. Люси вытянула ведро, наполнила то, которое принесла с собой, и потащила к сараю. Огонь полыхал внутри, у задней стены. Придется войти внутрь, чтобы погасить его. Дверь оказалась открыта. Вероятно, тот человек, который ее предупредил, уже боролся с пламенем.
      — Вы там? — крикнула она с порога.
      Заглянув внутрь, она ничего не увидела из-за дыма. Люси переступила порог, намереваясь выплеснуть ведро в дальний угол и побежать обратно к колодцу. Но из тени появилась рука, вырвала у нее ведро и швырнула за дверь.
      — Идиот! — прокричала Люси. Она вытерла глаза и уставилась в бледное лицо архидиакона. — Там ведь было полно воды. — Она повернулась, чтобы поднять ведро и снова помчаться к колодцу.
      Архидиакон схватил ее.
      — Гореть тебе в огне, дьяволица. Ведьма. Вавилонская блудница. Гореть тебе в огне.
      Он с хохотом отшвырнул женщину в пылающий угол, а сам выскочил из сарая, закрыв за собой дверь.
      Люси закричала и откатилась в сторону от пламени, но подол платья все-таки успел загореться. Она прихлопнула огонь ладонью.

* * *

      Поднявшись в свою комнату, Оуэн снял повязку и втер немного мази. Он лег на тюфяк, понимая, однако, что не заснет. Наверное, лучше пройтись. Он поднялся и выглянул в окно. На ясном небе мерцали звезды. Это была первая безоблачная ночь в Йорке. Он уставился на звезды, пытаясь припомнить, как их называл Гаспар. Вот с кем бы ему сейчас не помешало поговорить. Гаспар всегда очень здраво обо всем рассуждал.
      Внимание Оуэна привлекло какое-то движение внизу. Что-то творилось в саду Уилтонов. Какая-то фигура пробежала мимо распахнутой кухонной двери, за порогом которой мигала на полу зажженная лампа. Кто там в саду? Может быть, Тилди? Фигура выскочила на улицу. Нет, Тилди ростом поменьше. И тут он заметил зарево. Господи.
      — Пожар! — завопил Оуэн и помчался вниз.
      Мерчет и несколько посетителей выскочили вслед за ним из таверны. Том заорал, чтобы из конюшни принесли еще ведра. Оуэн уже успел вытянуть первое ведро из колодца, когда хозяин таверны подоспел с помощниками. Они принялись обливать заднюю стенку сарая.
      Но где же Люси? Горящая лампа и открытая дверь кухни — верный признак того, что она выбежала из дома, завидев огонь. Оуэн обошел сарай с другой стороны и заметил перед закрытой дверью перевернутое ведро. Он толкнул дверь, но та не поддалась. Тогда он приналег плечом и сломал ее. Люси лежала на полу, слабо покашливая. Он поднял ее на руки и поспешил к дому.
      Одна рука обожжена до пузырей, подол юбки обгорел, ссадина на голове, должно быть, от падения. Прибежала Бесс, принесла фляжку бренди. Оуэн приподнял женщине голову, и Бесс влила немного бренди в ее пересохшее горло. Люси закашлялась и оттолкнула Бесс, но та продолжала поить ее бренди. На этот раз Люси сделала глоток.
      — Неплохо. С ней будет все в порядке, — с облегчением сказала Бесс и помогла аптекарше сесть.
      — Кто это был, Люси? — спросил Оуэн. — Я видел, как кто-то выбежал из сада. Ты видела этого человека?
      — Я подумала, что он… — Она согнулась от приступа кашля, взяла из рук Бесс протянутую чашку бренди и уже без возражений выпила. — Я думала, что кто-то заметил огонь и пришел меня предупредить. Он кинул несколько камней в дом. Я не видела огня, пока не вышла в сад. Он тем временем спрятался в сарае. Швырнул меня на пол и проклял.
      — Кто? — взревел Оуэн.
      — Архидиакон.
      Бесс и Оуэн переглянулись. В ее взгляде он ясно прочел упрек за то, что не уберег Люси.
      Сверху послышался громкий стук. Колотили в пол. Люси отставила чашку.
      — Это Николас. Я должна идти.
      — Нет, я пойду к нему, — сказала Бесс. — Потом прослежу, чтобы как следует занялись сараем. А вам вдвоем, думаю, есть о чем поговорить.
      Оуэн понял, какое сильное потрясение испытала Люси, раз не принялась спорить, а просто обмякла на стуле. Бесс кивнула и ушла. Руки Люси подрагивали, когда она подняла чашку.
      — Он хотел убить меня, — прошептала она, словно сама не веря тому, что говорит. Голова ее была опущена, взгляд устремлен в пол.
      Оуэн проклинал себя. Магда ведь предупреждала, что Люси в опасности, и вот теперь она чуть не погибла. Ему следовало бы следить за домом, а он так запутался в своих подозрениях… и совершил ошибку, которая чуть не стоила человеческой жизни. Он даже не попытался хоть как-то защитить Люси.
      — Все будет хорошо. Завтра Ансельма отправят из города.
      Люси взглянула на него.
      — Откуда ты знаешь… — Глаза ее расширились. — Господи!
      Рука его потянулась к глазу, тут только он обнаружил, что забыл надеть повязку. Проклятье. Он отвернулся.
      — Нет, — сказала она, — прошу тебя, прости. Просто я раньше никогда тебя не видела без повязки.
      — Ты прости меня, что напугал тебя.
      — Нет. Мне приходилось видеть кое-что и похуже. — Он все равно не поворачивался к ней. — Пожалуйста, Оуэн, не отворачивайся от меня. Николас уже отвернулся сегодня. Неужели он знал, что задумал архидиакон?
      Отчаяние в ее голосе не оставило Оуэна равнодушным Он опустился рядом с ней на колени и взял ее руки в свои.
      — Не могу поверить, что мастер Николас заранее знал, что ты пострадаешь.
      Люси с нежностью тронула сморщенное веко, бровь, шрам под глазом.
      — Бесс говорит, я могу тебе доверять. А теперь ты спас мне жизнь. — Она внимательно вгляделась в его лицо. — Мне нужна твоя помощь, Оуэн.

      Оба вздрогнули, услышав, что в лавке кто-то ходит. Оуэн поднялся, знаком велел Люси оставаться на месте, а сам бесшумно пересек кухню и заглянул в лавку.
      — Что вы здесь делаете? — спросил он.
      У Люси от сердца отлегло, когда она услышала, что говорит он удивленно, но не сердито. К незваному гостю он обратился бы по-другому.
      — Николас велел мне принести для Люси глазную примочку и лекарство. — Это был голос Бесс. — Вот, пожалуйста. — Она вошла, высоко держа над головой пузырек и чашку, словно гордясь своими находками. Поставив все на стол перед Люси, она беспрекословным тоном заявила: — Займись собой немедленно.
      — Ты рассказала Николасу, кто устроил пожар? — спросила Люси.
      Бесс выпрямилась, подбоченясь и бросив на Люси нетерпеливый взгляд.
      — Не рассказала. Если захочешь, сама расскажешь. Он знает только, что в сарае занялся пожар, ты оказалась там запертой, а Оуэн тебя спас.
      Люси облегченно вздохнула.
      — Спасибо, Бесс.
      — Разумеется, он не дурак. Он знает, что ты была наверху, а пожары сами по себе не возникают. — Бесс дернула плечом. — Но интересовался он только тобой. Как ты, что ты, не пострадала ли.
      — А как он?
      — Попросил дать ему отвара, того самого, что принимают перед сном, чтобы дышалось полегче.
      — Он, как всегда, благоразумен. — Люси заметила, что у Бесс вокруг рта появились складки, как случалось, когда ее что-то беспокоило. — Со мной все будет хорошо, Бесс. Уверена, ты так и сказала Николасу. Не хочешь ли чего-нибудь выпить?
      — Не-а. Нужно идти. От пожаров у клиентов пересыхают глотки. Том небось еле успевает поворачиваться. Оуэн, ты останешься здесь, присмотришь за порядком?
      — Разумеется.
      Люси заметила, что Бесс и Оуэн обменялись многозначительными взглядами.
      — А вы двое, кажется, спелись.
      Бесс расхохоталась.
      — Так обычно и случается, если коротать каждый вечер за бутылочкой бренди или кружечкой эля. Вам обоим тоже это не помешало бы.
      Оуэн постоял в дверях, усмехаясь про себя, пока Бесс уходила.
      — Кажется, у нее насчет нас есть планы. Люси напряженно замерла. Ведь она чуть было не доверилась ему. Как она могла забыть свое первое впечатление об этом человеке — типичный головорез.
      — Я не имела в виду, что ты мне нужен для этого.
      Улыбка сразу исчезла с его лица.
      — А я вовсе так и не думал. Это все Бесс. Она не делает секрета, что очень любит, когда все разбиваются на пары.
      Ему лишь бы посмеяться. Ведь Люси чуть не призналась ему, что ее муж убийца. Наверное, ее признание тоже рассмешило бы его.
      — Ты находишь это забавным.
      Она была так сердита на него, что чуть не плакала. Нет, она не прольет ни слезинки, а то он и это наверняка сочтет забавным.
      — Что я такого сказал, что рассердил тебя? — Он присел рядом с ней.
      Сморщенное красное веко, обращенное к ней, смотрелось ужасно по сравнению со вторым глазом. Люси заметила, что здоровый глаз обрамлен длинными, пушистыми темными ресницами. Должно быть, раньше Арчер был очень красив. Какую боль, наверное, ему доставляет теперешний его облик.
      — Вероятно, сегодня я обижаюсь без всякой причины, — сказала она и принялась тереть глаза. Она чувствовала себя обессиленной еще до того, как начался пожар.
      — Промой глаза. Наш разговор может подождать.
      — Я просто без сил, Оуэн. В последнее время меня не покидает усталость. Давай поговорим, пока выдалась спокойная минута.
      — У тебя красные веки. Наверное, раздражение из-за дыма. Сделай примочку, а потом поговорим.
      Она возмутилась.
      — Почему ты всегда сомневаешься в моей способности рассуждать здраво?
      — Я волнуюсь за тебя.
      Она видела по его лицу, что он говорит искренне.
      — Со мной все в порядке, Оуэн. Меня не надо принуждать заботиться о самой себе.
      — Принуждать? Я волнуюсь за тебя, а ты называешь это принуждением? Только из-за того, что я солдат? Неужели я отринул все человеческие чувства, когда взялся за оружие, чтобы сражаться за своего короля?
      Люси уронила голову на руки. С ним невозможно разговаривать.
      — Ну вот, теперь я завелся, — вздохнул Оуэн. — Может, попробуем еще раз?
      Люси подняла голову. Он дотронулся до ее руки.
      — Я хочу помочь. Я вовсе не собирался принуждать тебя. Скажи, что я могу сделать.
      — Я бы не стала обременять тебя, но я напугана, Оуэн. Произошедшее сегодня — всего лишь малая доля того, в чем мне нужно разобраться, иначе я могу все потерять. Хотя я и так могу лишиться всего — лавки, этого дома, уважения людей. Это не очень утешительная новость, я знаю.
      — О себе я не беспокоюсь.
      — А следовало бы. Ученик часто разделяет судьбу своего наставника.
      — Почему ты можешь все потерять?
      — Это очень сложно объяснить. — Жаль, что ей трудно подбирать слова: она так устала. — Все началось в тот день, когда заболел Николас. Пришел брат Вульфстан, попросил лекарство, а когда он рассказал Николасу о больном, то муж начал вести себя как-то странно. Задавал непонятные вопросы. После он закрылся в лавке и приготовил лекарство, сделав из этого большую тайну. С тех пор он не изменился. И дело тут не только в болезни. Я знаю разницу между меланхолией и скрытностью. Той же ночью мужа привез домой пристав. А на следующий день навестить его явился архидиакон. Эти двое не переступали порог нашего дома с тех пор, как мы поженились. Николас не придумал лучшего объяснения, как сказать, что пристав случайно оказался у ворот аббатства, что же касается архидиакона, тот, мол, просто волнуется за него.
      — Мастер Николас стал скрытным? Это тебя беспокоит?
      — Если бы только это. Николас очень ко мне добр. Я многим ему обязана. Но если он сделал то, чего я боюсь… — Она не смогла произнести этих слов. — Тот Николас, которого я знаю, не смог бы так поступить.