И все это время, пока она изображала неведение и пыталась утихомирить расходившегося Сида, Джули сознавала, что ее брак изжил себя. Потому что если бы его полуночная вылазка носила невинный характер, он закатил бы скандал в ту самую минуту, когда вернулся домой, то есть в три семнадцать утра.

«Попался», – подумала она, глядя в глаза Сиду, но не испытывая злорадного торжества. Она не хотела разоблачать Сида, она хотела жить с ним долго и счастливо до конца своих дней.

Только вряд ли он был счастлив. Да и она не была, вдруг сообразила Джули.

Все время, пока Сид бушевал, она смотрела на него отстраненно и бесстрастно, как на экзотическое животное в вольере зоопарка. Кто этот человек с редеющими темными волосами, холодными серыми глазами и заостренным, по-лисьи хитрым лицом? Джули с ужасом поняла, что он ей совсем чужой.

Возможно, она никогда его и не знала. Возможно, она со своей богатой фантазией превратила его в мужчину своей мечты, а он на самом деле никогда таким не был.

Мало того что Сид таким не был, он еще закатывал истерики, прямо как капризный ребенок. Когда взрослый мужчина колотит кулаками по стене и топает по полу кухни ногами, обутыми в тысячедолларовые итальянские башмаки ручной работы, – это не слишком привлекательное зрелище.

Очевидно, Сид ожидал другой реакции на свое представление, потому что он накинулся на нее, пока они вместе ждали прихода полиции.

– А тебя все это как будто и не волнует! – орал он, пока Джули резала банан в миксер для приготовления фруктового коктейля, заменявшего ему первый завтрак. Он уже был в новом темном костюме, она – все еще в халате.

– Это всего лишь машина, Сид.

Сохраняя ледяное спокойствие, она нажала кнопку миксера и посмотрела в глаза мужу. Пока он переваривал ее ответ, Джули с отчужденным интересом – единственное чувство, на которое она сейчас, по-видимому, была способна, – заметила, что его лицо оттенком уподобилось трем ярко-красным помидорам, созревавшим в горшке на подоконнике у него за спиной.

– Всего лишь машина?! Всего лишь машина?! Это всего лишь хренов «Ягуар», черт бы тебя побрал, идиотка! Да разве ты способна понять! Разве ты своими куриными мозгами можешь оценить все, что я для тебя сделал! Машина за пятьдесят тысяч, дом за миллион долларов, жизнь в обществе… Да тебе такое присниться не могло! Ты со своей нищей семейкой жила в ржавом трейлере, трущобная мразь! Что ты вообще понимаешь?

Тут появились два офицера полиции, и этому приходилось только радоваться, потому что ледяное спокойствие стремительно покидало Джули, сменяясь желанием запустить миксер в голову Сиду. Хорошая новость: она была в такой ярости, что лгать полиции оказалось совсем нетрудно. Она машинально повторяла: «Нет, офицер, я спала и ничего не слышала», а сама думала лишь о том, как ей хочется прикончить Сида. Плохая новость: ей больше не хотелось даже пытаться спасти свой брак.

А вообще-то, если хорошенько подумать, это была вовсе не плохая новость.

Так получилось, что она ушла на работу одновременно с полицейскими, разрываясь от желания выложить кое-кому все, что она о нем думает. Увы, за неимением адресата ей пришлось молчать.

Ну и слава богу. У нее руки чесались размозжить голову Сиду бейсбольной битой. «Надо взять себя в руки, успокоиться и все обдумать», – строго напомнила себе Джули. Все-таки существовал шанс, пусть и маловероятный, что она ошибается насчет того, чем Сид занимался прошлой ночью. Ну, допустим, насчет объезда своих новостроек он солгал. Но, может быть, он занимался каким-то совершенно невинным делом, о котором не хотел ей рассказывать.

Вдруг он планирует какой-то сюрприз на ее тридцатый день рождения? Ну нет, до ноября еще слишком далеко. Может, он работает добровольцем с полуночи до трех утра в ночлежке для бездомных? Смешно. Трахает дамочку, чей муж работает в ночную смену? Точно! Приз в студию! Дайте леди сигару за догадливость!

«В любом случае, – сказала она себе, сделав еще один глубокий вздох, – брак можно расторгнуть по-хорошему или по-плохому. А можно по-умному или по-глупому – все зависит от точки зрения». Если ее браку суждено быть расторгнутым, она сделает это по-хорошему. По-умному.

А это значит, что не надо пороть горячку. Джули приказала себе успокоиться. У нее встреча с клиенткой назначена на десять тридцать, и она уже опаздывает. И ей еще предстоит морока с украденной сумкой: надо аннулировать кредитные карточки, получить дубликат водительских прав…

Только дойдя до гаража, Джули сообразила, что ей не на чем ехать. Вся ее жизнь катится к чертям по ледяной горке, а у нее даже машины нет. Стиснув зубы, она повернулась на каблуках, снова вошла в дом и вызвала такси.

Как это похоже на Сила – забыть, что ей нужна машина, чтобы добраться до работы. Вернее, ему наплевать. Сид всегда думал только о себе, но до недавних пор она этого не замечала, потому что до недавних пор она сама тоже думала только о Сиде.

Все, больше этого не будет. Пора вспомнить о себе.

Что бы ни случилось, она встретит судьбу достойно, лицом к лицу. Будет высоко держать голову и улыбаться.

Но, очевидно, ей не удалось убедительно изобразить улыбку, потому что, когда Джули прошла через вращающиеся двери из стали и стекла в свой магазин и попала в безупречно белый демонстрационный зал, Мередит Хейни, одна из двух ее помощниц, отвернулась от вешалки с парадными конкурсными нарядами, чтобы поздороваться, да так и застыла с открытым ртом, не произнеся традиционное приветствие.

– Что случилось? – воскликнула Мередит, уронив сверкающее голубое платье, которое собиралась перевесить.

Невысокая, бойкая, светловолосая двадцатичетырехлетняя Мередит была бывшей мисс округа Мэрион.

Джули поняла, что бесполезно делать вид, будто ничего не случилось. И лучше назвать самую очевидную причину.

– Прошлой ночью у меня украли машину, – сказала Джули и направилась в свой элегантно обставленный кабинет. Через плечо она добавила:

– Который час? Десять тридцать уже есть?

– «Ягуар»? – продолжила расспросы Мередит. – Господи, какой ужас! Тебе угрожали оружием? Или…

– Машина была украдена из гаража.

Джули сунула сумку из светлой соломки – непривычно легкую, потому что в ней почти ничего не было, – под стол и выдвинула верхний левый ящик. Вот оно то, что ей нужно. Лежит на своем месте. Там, где она его спрятала на всякий случай.

– Господи, какой ужас! – повторила Мередит. Она остановилась в дверях и уставилась на Джули округлившимися от ужаса глазами. – Тебе плохо?

– Да, мне плохо. Мне очень плохо. – На этот раз она говорила чистую правду. – Все готово к встрече? И где Эмбер?

Эмбер О'Доннелл, двадцатилетняя брюнетка, бывшая мисс Ангел Красоты, была второй помощницей Джули. Джули заговорила о ней только для того, чтобы избавиться от Мередит. Ей надо было на две минуты остаться наедине с собой и принять свою «дозу». Это возродило бы ее к жизни.

– Она позвонила и предупредила, что немного задержится. У нее проблемы с машиной. – Мередит усмехнулась. – Конечно, не такие, как у тебя. У нее шина спустила. А к десяти тридцати все готово. На всякий случай напоминаю: это Карлин Скуабб.

Карлин Скуабб. Ну, конечно. День, начавшийся скверно, с каждой минутой становился все хуже и хуже. Теперь уж ей точно нужно поскорее избавиться от Мередит.

– Почему бы тебе… – начала Джули, но ее прервал звон колокольчика, возвестивший о том, что кто-то вошел в магазин.

– Наверное, это Карлин, – сказала Мередит.

Голос у нее был такой же похоронный, как настроение у Джули.

Мередит ушла, и Джули наконец-то осталась одна. Она выхватила из ящика шоколадный батончик «Херши», развернула, отломила дольку и сунула ее в рот. Пока шоколад таял, обволакивая язык, она закрыла глаза. Все последнее время ей не случалось быть ближе к понятию «экстаз», чем в эту минуту.

– Джули Энн Уильямс, ты ешь сладости?

Возмущенный голос матери заставил Джули открыть глаза. Она виновато вздрогнула, глядя на пышнотелую матрону с волосами цвета самородной меди, стоявшую в дверях. Потом она сглотнула.

– Да, мама, ем, – ответила она и демонстративно сунула в рот еще одну дольку.

Они с матерью были совершенно не похожи друг на друга внешне, даже если не считать рыжих волос, а их никак нельзя было учитывать, потому что они были крашеные. У Дикси Клей (такую фамилию она теперь носила) была тяжелая челюсть, не такие правильные, как у дочери, черты, ее искусно подведенные глаза были зеленовато-карими. «Джули, – всегда отмечала ее мать с печальным вздохом, – пошла в отца, а Майк Уильямс при всех своих недостатках был, бесспорно, красивым мужчиной».

– «На языке тает, на бедрах нарастает».

– Мама, у меня с бедрами все нормально.

– Вот видишь, ты меня поняла, – торжествующе заметила Дикси.

– Мама, не надо.

– Бедра у тебя были другого размера, когда ты выиграла титул.

– Это было восемь лет назад! – напомнила Джули.

– Значит, теперь ты собираешься превратиться в толстуху? Ты только взгляни на меня. Немного здесь, немного там – и раз! – на мне уже сорок восьмой размер.

Джули прекрасно знала, что на самом деле у матери пятьдесят второй размер одежды, но промолчала. Дикси Клей лгала по любому поводу: и про свой вес, и про возраст, и про то, сколько раз она была замужем. Это не имело значения. Удовольствие от съеденного шоколада пропало, и Джули почувствовала укол совести. Ее мать, черт бы ее побрал, была права. Цена «шоколадной зависимости» была непозволительно высока, особенно для женщины, которой, судя по всему, вскоре предстояло стать одинокой. Джули незаметно задвинула ящик и подняла глаза на мать.

– Ты чего-то хотела?

– Я слыхала, у тебя украли машину.

Дикси вошла в кабинет и остановилась у стола, положив обе руки с покрытыми ярко-оранжевым лаком ногтями на черную блестящую столешницу и навалившись на нее всем своим весом. Она окинула Джули критическим взором, и та приготовилась к выговору за свое простое белое льняное платье: ее мать предпочитала яркие цвета. За минувшие годы многое изменилось, но только не представления Дикси о моде. Ее одежда всегда была крикливой и броской, как и сама Дикси. В этот день на ней были плотно облегающие, с разрезом внизу белые брючки капри, просторная шелковая блуза, белая с оранжево-пурпурным рисунком, и белые туфли без задников на высоких каблуках. Ее облик дополняли высоко взбитые пламенно-рыжие волосы, усеянные бриллиантами солнцезащитные очки, свисающие с шеи на толстой золотой цепи, а также серьги из стекляруса, напоминавшие многоярусные канделябры и достававшие ей до плеч. Неудивительно, что на нее оборачивались на улице.

Она всегда была такой. С малых лет Джули помнила, как люди пялятся на ее мать. Дикси никогда не была красавицей в традиционном смысле слова и первая это признавала, но было в ней что-то такое, привлекавшее всеобщее внимание.

Сид говорил, что ее мать вульгарна. «Вот еще одна причина для расставания с Сидом», – сердито подумала Джули.

– Прошлой ночью, – сухо подтвердила она вслух.

Слава богу, оправдываться за платье не придется. Ей очень хотелось выложить матери все начистоту, но это было все равно, что выпустить джинна из бутылки, а потом попытаться загнать его обратно. Дикси придет в ужас и начнет перебирать до умопомрачения все последствия, потом позвонит Бекки и поделится своими соображениями с ней, а в результате, поскольку понятия о такте и сдержанности были ей органически чужды, попытается устроить скандал Сиду.

К этому Джули еще не была готова. Сначала она хотела сама получить ответы на некоторые вопросы.

– Откуда ты узнала? – спросила она. – Я всего час назад сообщила полиции.

– Кении рассказал Бекки, а она позвонила мне.

– А-а, понятно.

Кении, муж Бекки, был одним из двух вице-президентов компании и напрямую контачил с Сидом. Сид, конечно, прибыл на работу, исходя злобой по поводу украденной машины. Кении моментально позвонил Бекки, а ее мать – следующая на листе оповещения – тут же сорвалась с места, чтобы получить информацию из первых рук от младшей дочери. Вот так работали семейные тамтамы.

– Машину украли прямо из гаража? И ты ничего не видела?

Джули подавила вздох:

– Мама, я спала.

– Говорят, Сида чуть родимчик не хватил, – сочувственно заметила Дикси.

И опять Джули охватила слабость. Встретив озабоченный взгляд матери, она ощутила желание обо всем рассказать. Ее выручил вновь прозвучавший звон колокольчика. Кто-то вошел в магазин.

– Мне нужно работать.

В дверях появилась Мередит.

– Карлин Скуабб, Джули.

Джули едва сумела удержаться от гримасы. Ей вдруг опять так захотелось шоколаду! День выдался на редкость паршивый, на часах всего десять тридцать, еще один малюсенький кусочек не ввергнет ее навек в пучину больших размеров, разве не так?

– Займись ею, Мередит. Я сейчас приду.

Мередит кивнула и исчезла. Джули встала. Из-за двери ей было слышно, как помощница разговаривает с Карлин. Пальцы Джули сами собой потянулись к ящику, и она сжала их в кулак, взглянув на мать.

– Мама…

– Не забывай, что в два ты должна быть у Бекки, – напомнила Дикси. – Ты не забыла подарок?

– Барби на пляже в Малибу.

Это был день рождения Кейси, младшей дочери Бекки. Ей исполнилось пять лет, и Бекки впервые устраивала для нее настоящий праздник с гостями. Джули вызвалась помочь.

– Ей это понравится. А Сид придет?

Джули покачала головой. При одном упоминании о Сиде ей становилось тошно. Боже, если она разведется с Сидом, Сид уволит Кении, и благополучному существованию Бекки, Кейси и шестилетней Эрин придет конец.

– Не думаю. Он занят.

– Что-то он в последнее время постоянно занят. – Дикси, хмурясь, оглядела дочь с головы до ног и властным жестом королевы протянула руку:

– Джули!

Встретив ее неумолимый взгляд, Джули поняла, что ее разоблачили. Может, оно и к лучшему. Тяжело сглотнув, она выдвинула ящик и неохотно протянула матери остаток шоколадки.

– Увидимся в два, – сказала Дикси, с довольным видом спрятав батончик в сумку, и повернулась, чтобы уходить. – Да, кстати, тебе следует что-нибудь добавить к этому платью. Шарф или бусы… Что-нибудь поярче.

– Да, мама.

Джули давно уже усвоила, что спорить с матерью бесполезно. Обычно она просто соглашалась, что бы ни говорила Дикси, а поступала по-своему.

Она проводила мать до двери, попрощалась, а после ее ухода еще постояла немного, глядя на залитую солнцем оживленную улицу. Когда кругом столько тепла и света, почему на душе у нее так темно и холодно? Джули закрыла глаза и тут же решительно открыла их. Хватит ныть. Нытье – удел неврастеничек.

Выбросив из головы все мысли о Сиде заодно с несбыточными мечтами о шоколаде, Джули направилась к самой большой примерочной. Когда она вошла, Мередит уже натягивала ослепительно алое бальное платье через голову Карлин.

– Нельзя ли побыстрее? Господи, мне нужна сигарета! – воскликнула Карлин, как только ее голова с пышной иссиня-черной гривой волос показалась над вырезом платья.

Все четыре стены в примерочной были зеркальные, в результате чего восемь отражений Карлин уставились на Джули, когда она вошла.

Джули поздоровалась с Карлин, молчаливым кивком отстранила Мередит и взялась за дело сама. Это платье она сама смоделировала и сшила, оно было сделано с большой любовью, потому что Карлин, несмотря на свой невыносимый характер, была самой вероятной претенденткой на победу в конкурсе «Красавица Юга», назначенном на следующую субботу.

Если Карлин станет Красавицей Юга, ей откроется прямой путь на конкурс «Мисс Америка». Если ей и там повезет – а Карлин, когда ей хватало ума не открывать рот и держать в узде свою стервозную натуру, была настолько хороша, что имела реальный шанс, – она сможет претендовать на звание Мисс Мира. Разумеется, ее успех послужит наилучшей рекламой для магазина «Царица бала». А хорошая реклама для «Царицы бала» приобретет совершенно новую ценность, если Джули разведется с Сидом.

– Это займет всего лишь минуту, – сказала Джули, осторожно застегивая «молнию» на спине. Да, это был поистине роскошный туалет, хотя ей и не пристало хвалить свое собственное творение, оригинальный и неповторимый, просто вдохновленный свыше. И сама Карлин, и Мейбл Перселл, ее менеджер, чуть не свихнулись от восторга, когда увидели эскизы. – Не думаю, что нужно подгонять…

Голос Джули пресекся на полуслове, потому что «молния» замерла на середине спины у Карлин, отказываясь смыкаться дальше. Озадаченно хмурясь, Джули вгляделась в выстроченные элегантными зубчиками края алой тафты, призванные скрыть «молнию». Их разделяла добрая пара дюймов гладкой загорелой кожи. Ей стало ясно, что платье, специально сшитое на заказ по мерке Карлин, не застегнется.

Не веря своим глазам, Джули разглядывала Карлин в зеркале. Все было на месте, все, как надо: расклешенная колоколом юбка, расшитая вручную бисером, тугой, подогнанный с точностью до миллиметра лиф без бретелек, держащийся на косточках, округлые, как апельсины, упругие груди, соблазнительно поднимающиеся над краем… Взгляд Джули сфокусировался на этих полушариях. Это были уже не апельсины, а дыни-канталупы.

– Вы вставили имплантаты! – не сдержавшись, воскликнула Джули.

Она была в ужасе и не могла этого скрыть. Карлин самодовольно кивнула:

– В прошлую пятницу. Правда, отлично смотрятся?

Она повернулась направо и налево, выпятив свой благоприобретенный сногсшибательный бюст, и с удовлетворением оглядела себя в зеркалах.

– Конкурс начинается в четверг. Осталось всего четыре дня. – Дело было не только в этом платье. Был еще купальник, и строгий деловой костюм для собеседования с жюри, и задорный наряд для завтрака с прессой на открытом воздухе… – Весь ваш гардероб придется переделывать!

– А что, это проблема? – слегка нахмурившись, спросила Карлин и встретилась с Джули взглядом в зеркале.

В один миг Джули взвесила в уме все: и стоимость заказа, и шансы Карлин на победу, и тесный мирок конкурсов красоты, где все моментально станет известно, если она потеряет самообладание и придушит самую перспективную из своих клиенток… В мгновение ока к ней вернулась тоска по конфискованной матерью плитке шоколада. Как было бы хорошо сейчас успокоиться, пожевав сладкого… Потом она призвала на помощь свою профессиональную выдержку и даже заставила себя улыбнуться. Улыбка вышла довольно мрачная, но, как говорится, чем богаты…

– Что ж, это, конечно, можно устроить, хотя придется довольно много потрудиться. Для начала вам придется все примерять заново и…

– Джули, тебя к телефону. Мистер Карлсон, – с этим известием в дверях примерочной появилась Эмбер, пришедшая на работу с полуторачасовым опозданием.

– Спасибо, Эмбер, – кивнула Джули, решив отложить объяснения на потом. Дела шли так скверно, что просто душевных сил не хватало думать еще и о необязательности помощницы. – Мередит, измерь, пожалуйста, заново бюст Карлин и пометь, насколько надо будет расставить платье. А потом переходи к купальнику. Эмбер тебе поможет.

– Это надолго? – спросила Карлин и потянулась за сигаретами, лежавшими поверх ее сумочки на соседнем стуле.

– Мне очень жаль, но в «Царице бала» курить запрещено, вы не забыли? Платья впитывают дым, – остановила ее Джули.

Грубо выругавшись, Карлин оставила стул в покое. Ее слова назойливым рефреном звучали в голове у Джули, пока она спешила к себе в кабинет. Ей до смерти не хотелось разговаривать сейчас с Сидом, она смотрела на телефонную трубку, как на свернувшуюся гремучую змею, готовую ужалить. По правде говоря, ей вообще не хотелось больше общаться с Сидом. Ни сейчас, ни когда-либо впредь. Но она ничего не могла поделать. Желтой лампочки, горящей на аппарате и возвещавшей о том, что абонент ждет, нельзя было не замечать. Сняв трубку, Джули нажала кнопку и сказала:

– Алло.

– Ты заберешь мои вещи из химчистки? – спросил Сид.

Она хорошо знала его голос, но сегодня он показался ей совсем чужим, словно она разговаривала с незнакомцем. Со лживым, насквозь фальшивым, жуликоватым незнакомцем.

– Боюсь, что ничего не выйдет. Не так-то легко завернуть в химчистку, не имея машины.

Голос у нее дрожал. Он этого даже не заметил.

– А ты постарайся. Забери их до возвращения домой, ладно? Мы вечером идем на благотворительный аукцион в загородном клубе, не забыла? Папа и Памела там будут.

Джули вспомнила и едва не застонала. Чего ей сейчас в жизни не хватало, так это разыгрывать роль любящей жены Сида на глазах у его отца и последней отцовской подружки!

– Между прочим, я позвонил в страховую компанию насчет твоей машины. Они обещали перегнать тебе временную замену прямо к магазину еще до полудня. – Голос Сида вдруг потеплел, и по приглушенным посторонним звукам, раздавшимся в трубке, Джули догадалась, что он уже не один в комнате.

Потом она услышала, как он сказал: «Спасибо, Хейди», и поняла, что ее догадка верна. Хейди Бентон была секретаршей Сида. Очевидно, она передала ему какой-то документ.

– Фантастика, – сказала Джули в трубку.

– Ты все еще сердишься? – Он вздохнул. Джули по-прежнему слышала на заднем плане какие-то передвижения Хейди. – Я накричал на тебя сегодня утром… Мне следовало сдержаться.

– Да, тебе, безусловно, следовало сдержаться, – согласилась Джули, послав ему крокодилью улыбку, которой он, увы, не увидел. Она прекрасно понимала, что Сид разыгрывает любезность только в присутствии Хейди. – Кстати, спасибо, что утром подвез меня на работу.

– Извини, ладно? Я расстроился из-за машины. – Он понизил голос:

– Я люблю тебя, Джули.

У Джули округлились глаза. Подобные признания были настолько несвойственны Сиду, что она просто не знала, что и думать. Либо это признание предназначено для ушей Хейди, либо он пытается очистить свою совесть при помощи нежных слов. Не успела она ответить, как Сид повесил трубку. «Вот и хорошо», – с облегчением вздохнула Джули. Она бы не знала, что ему сказать. Сид так давно не признавался ей в любви, что она даже припомнить не могла, когда это было в последний раз. И он никогда не извинялся.

Может, она окончательно сошла с ума, спятила, свихнулась, но его признания и извинения показались ей чуть ли не более подозрительными, чем исчезающая из флакончика виагра.

Джули поняла, что так или иначе должна выяснить окончательно и бесповоротно, что на уме у Сида. Если он порядочный и верный муж, страдающий всего-навсего сексуальным расстройством, бессонницей и приступами вспыльчивости, с этим она сможет справиться. Она сама себе надавала бы пощечин и вложила бы деньги в еще более сексуальное белье, словом, сделала бы все от нее зависящее, чтобы сохранить и укрепить свой брак.

Но если Сид ей не верен, совсем другое дело.

Ощущая себя предательницей при мысли о том, что ей предстоит сделать, Джули вытащила свою сумку из-под стола и отыскала визитную карточку, которую положила туда этим утром. На этот раз она наймет профессионала, и пусть он шпионит вместо нее.

Набрав номер, она прислушалась. Один гудок, второй…

– «Макуорри и Хинкл, частные детективы», – ответил женский голос.

Джули набрала в грудь побольше воздуха.

– Будьте добры, могу я поговорить с Дебби?