8

– Вы хотите, чтобы я проверила губную татуировку у всех лошадей, участвующих в скачках? – Молли не верила своим ушам.

– Нет, только у тех, что покажутся вам незнакомыми. Я вам скажу, какие лошади меня интересуют. – Агент ФБР пристально посмотрел на нее.

Разговор прервался, когда к столику подошел официант с дымящейся чашкой минестроне и плетеной корзинкой с чесночным хлебом. Поинтересовавшись, не нужно ли еще что-то, и получив отрицательный ответ, официант откланялся, вновь оставив их наедине.

– Я не смогу, это делать.

Молли наблюдала за тем, как он поглощает суп. За ужином дома ей досталась самая крохотная порция гамбургера, поскольку на всех не хватало. Впрочем, она наелась… или ей просто показалось, что наелась. Сейчас, глядя на то, с каким смаком он уплетает суп, она остро ощутила пустоту в желудке. Молли глотнула коктейля, чтобы хоть как-то утолить голод.

– Почему? – Он потянулся за куском хлеба. Молли покачала головой, когда он протянул и ей корзинку. Каким бы сильным ни был голод, гордость не позволяла ей принять то, от чего она уже отказалась.

– Во-первых, я больше не работаю на Уайландской ферме, если вы помните. Я уволилась. И у меня больше нет доступа на конюшни.

– Так вернитесь на работу. – Мужчина откусил гигантский кусок хлеба и вновь принялся за суп.

Молли покачала головой и отхлебнула коктейля.

– Это не так просто. Дон Симпсон не дает второго шанса. И, боюсь, в пылу страстей я наговорила ему кучу гадостей.

– Так извинитесь. Скажите, что это больше не повторится. Скажите, что вам нужны деньги.

– А что будет, если он пошлет меня ко всем чертям?

Он окинул ее взглядом.

– Вы симпатичная девушка. Примените свое обаяние.

Молли насторожилась.

– Что вы имеете в виду?

– Похлопайте ресницами. Всплакните. В общем, делайте то, что делают женщины, чтобы разжалобить мужчину. Но верните себе работу.

Официант появился, чтобы забрать теперь уже пустую чашку из-под супа и поставить перед агентом салат. Молли посмотрела на маленькую горку зелени, украшенную кусочками ветчины и сыра, на поблескивающую шапку соуса «винегрет», венчавшую салат, и с тайной завистью отхлебнула еще коктейля.

– Предположим, – сказала она, наблюдая за тем, как он с энтузиазмом впился в дольку помидора, – ну хотя бы на минутку представим себе, что мне удастся вернуться на свое место. У меня будут свои лошади, за которыми я должна ухаживать. Я не могу при этом бегать по конюшне и заглядывать всем лошадям в пасти. Во-первых, у меня просто не останется на это времени. Во-вторых, это будет выглядеть очень подозрительно.

– Этих лошадей совсем не много. Может, четыре, пять, шесть в неделю. Вы справитесь.

– А что будет, если меня поймают? Это опасно? Он устремил на нее прямой взгляд.

– Не стану вас обманывать. Все может случиться.

– Замечательно. – Она опять глотнула коктейля, обнаружила, что стакан почти пуст, и с сожалением осушила его до дна. – В таком случае, мистер ФБР, я думаю, лучше вам самому этим заняться.

– Я не могу. Можете только вы.

– А если я откажусь?

– Может, вам повезет и вас отправят в федеральную тюрьму, которая находится здесь, в Лексингтоне. Это неплохое местечко. Я слышал, Леона Хелмсли его хвалила. – Он подцепил вилкой лист салата и отправил его в рот. – Ваши братья и сестры смогут навещать вас.

– Это шантаж.

– Вы не забыли, что сами впутались в эту историю, похитив пять тысяч долларов? Вам повезло, что я готов помочь вам избежать наказания. – Он доел салат.

– Хотите еще коктейль, мисс? – Официант вновь возник у столика, чтобы заменить пустую тарелку из-под салата глиняным блюдом, в котором бурлила залитая сыром запеканка, запахом очень напоминавшая пиццу. Молли почувствовала очередной приступ голода.

– Да, – ответила она в ту же секунду, когда из уст ее спутника прозвучало решительное «нет».

Официант переводил недоуменный взгляд с одного на другого.

– Да, – повторила Молли, бросая молчаливый вызов своему визави.

Он на мгновение перехватил ее взгляд, потом еле заметно пожал плечами, словно уступая. Официант исчез – вероятно, отправившись за коктейлем для Молли.

– Посмотрите на это иначе: вы будете в течение нескольких недель работать на федеральное правительство. Мы хорошо платим. – Он приступил к лазанье.

– Вы будете платить? Мне? – оживилась Молли. Вернулся официант, поставил перед ней второй коктейль и удалился.

– Вы сказали, что будете мне платить? – повторила Молли, когда они вновь остались одни.

– Как насчет пяти тысяч долларов?

– Вы шутите, да? Он покачал головой. – Нет.

– Итак, вы хотите сказать, что я получу пять тысяч долларов только за то, что буду проверять татуировку у лошадей?

– Согласитесь, это лучше, чем сидеть в тюрьме.

– Когда я получу деньги?

Он издал какой-то неопределенный звук: то ли фыркнул, то ли засмеялся. Взгляд его зажегся неподдельным весельем, когда он посмотрел на нее.

– Когда работа будет выполнена.

– И потом я уже больше никогда не увижу вас и не услышу ни слова о тех деньгах, что я… взяла?

– Вы поможете мне и станете чисты перед законом. Я сожгу пленку… или отдам ее вам. Можете сами ее сжечь.

Молли на минуту задумалась, потягивая свой коктейль, в то время как он продолжил трапезу.

– И никто никогда не узнает о моем участии в этом деле?

– Никто, кроме вас. И меня.

– Мне ведь жить здесь. Если кто-нибудь обнаружит, что я этим занималась, мне уже никогда не получить работу. И нам вообще придется убраться из Кентукки.

– Если даже это и произойдет – хотя произойти не должно, если вы будете осторожны, – Бюро позаботится о вашем будущем. Вы не останетесь брошенной на произвол судьбы, даю вам слово.

Молли испытующе посмотрела на него.

– Я не хочу вас обидеть, мистер ФБР, но ваше слово – пустой звук для меня. Ведь я даже вас толком не знаю.

– Вам просто придется поверить мне. Молли скорчила гримасу.

– Отлично придумано. – Решайтесь: или-или.

– Похоже, у меня нет выбора. Если я выполню ваше поручение, вы мне заплатите и исчезнете. Если же я откажусь, мне уготована тюрьма.

– Я бы сказал, что картину вы нарисовали правильную. – Он доел лазанью, промокнул рот салфеткой и положил ее на стол.

Словно из ниоткуда возник официант. Молли, в течение всей беседы терзавшая свой коктейль, с удивлением обнаружила, что стакан пуст. Она поставила его на стол.

– Десерт? – с улыбкой спросил официант, переводя взгляд с одного на другого. – Или дижестив?

Агент ФБР ответил отказом за двоих, покачав головой, отверг и предложенный кофе – впрочем, как и Молли, у которой уже не было желания вновь выказывать строптивость и лишний раз раздражать его. Они посидели молча, пока официант убирал со стола и ходил за счетом.

– В следующий раз, когда мы придем сюда, вам непременно нужно будет попробовать лазанью, – сказал агент ФБР, достав из бумажника пару банкнот и положив их на маленький пластиковый поднос поверх счета. Потом он поднялся. – Не бойтесь рисковать.

– Что вы имели в виду, сказав про следующий раз, когда мы придем сюда? – спросила Молли, вставая из-за стола.

Жестом приглашая ее следовать вперед, он направился за ней к выходу. Молли явственно ощущала его присутствие у себя за спиной. Он вызывал в ней чувство, сходное с клаустрофобией; Молли казалось, что она и в прямом и в переносном смысле его пленница.

– Всего доброго, приходите еще, – отозвалась хозяйка, когда они проходили мимо нее.

Агент ФБР в ответ взмахнул рукой.

Уже на автостоянке Молли повторила свой вопрос.

– Только то, что сказал. Я пробыл в этих местах восемь дней и почти каждый день питался именно здесь, так что, думаю, еще вернусь. Лексингтон не богат ресторанами итальянской кухни. А я наполовину итальянец. – Он распахнул перед ней дверцу автомобиля, и Молли машинально села на сиденье. Захлопнув дверцу, он обошел машину и уселся за руль.

– Но что вы имели в виду, сказав «мы»? – спросила она, когда он завел двигатель.

– Вам предстоит часто видеться со мной, пока дело не закончится, и, вероятно, наши встречи будут проходить в том числе и за едой. – Автомобиль выехал на улицу. – Тайные встречи с информаторами – это ошибка, в этом я имел несчастье убедиться на собственном опыте. Кто-то непременно окажется свидетелем таких встреч, и тогда вся операция летит к черту. Так что лучше встречаться открыто. Знаете, это старая тактика: прятаться у всех на виду.

– Ах да. Наверное, я прогуливала занятия в тот день, когда этому обучали в шпионской школе. – Молли глубже уселась на сиденье.

Он бросил взгляд в ее сторону, потом продолжил:

– Это и мне облегчит жизнь. Я смогу заглядывать в конюшни Кинленда, когда в этом будет необходимость, и никому не придется гадать, кто я и зачем пожаловал. Вы будете моей уважительной причиной. На время расследования я стану вашим новым дружком.

Молли на мгновение лишилась дара речи. Она уставилась на него, впитывая в себя его образ: соломенный ежик волос, скуластое загорелое лицо, широкие плечи, стройное мускулистое тело в элегантном классического покроя костюме.

– Никто не поверит в это, – убежденно произнесла она.

Тогда он повернулся к ней, и сквозь темноту проступил его лучезарный взгляд.

– Нам придется сделать так, чтобы все поверили, – сказал он.

9

– Вы для меня слишком старый, – призналась Молли. – И слишком… – Она осеклась. Но не потому, что была чересчур вежлива и постеснялась сказать, что думала, просто не смогла подыскать подходящего слова.

– Слишком какой? – спросил он.

– Слишком чопорный, – хмуро выдавила она из себя.

– Может, люди подумают, что во мне вы нашли папочку.

– Это ужасно! – Молли выпрямилась, возмущенная услышанным.

– Я располагаю солидной суммой, предусмотренной на возможные расходы в ходе расследования. И мог бы купить вам новую одежду, обеспечить ваше содержание, предоставить вам машину…

– Ни в коем случае!

– Что ж, тогда вам придется убеждать окружающих в том, что вы встречаетесь со мной по любви, а не из-за денег. – Что-то в его голосе заставило Молли заподозрить легкий подвох. Он как будто поддразнивал ее. Если, конечно, такой с виду мрачный субъект вообще был способен шутить, в чем она сильно сомневалась.

– Как бы то ни было, я еще не дала своего согласия, – напомнила Молли, несколько смягчившись. Голова шла кругом, мысли разбегались. Когда она в очередной раз задумалась над его предложением, неясное предчувствие подсказало, что, согласившись, она, возможно, совершит ошибку. Через какое-то время этот человек уедет, а ей предстоит жить и работать на Уайландской ферме, среди людей, которых она предала. И эти люди могут оказаться опасными. Все, кто так или иначе были связаны с конным бизнесом, слышали о том, что лошадям подсыпали наркотики, убивали для получения за них страховки, конюшни поджигали, чтобы спасти их владельцев от банкротства, чиновникам давали взятки. Свидетелей злоупотреблений, выражавших желание поведать о них, как правило, ожидал плохой конец. Внешний лоск конного бизнеса скрывал уродливую изнанку, и Молли совсем не хотелось мараться о нее.

– Но дадите, – со спокойной уверенностью произнес он.

– Вы так в себе уверены, как я погляжу. – Машина мчалась в сторону Вудфорда, и, по мере того как она подпрыгивала на ухабах и петляла по извилистой дороге, Молли все явственнее ощущала надвигающуюся тошноту.

– Как вы сами сказали, выбора у вас нет.

– А если вы блефовали, говоря о моем аресте?

– Можете меня проверить.

Молли покосилась на него. Агент выглядел невозмутимым и собранным, а тут в своем милосердии явно не уступал экзекутору. Ей совсем не хотелось «проверять» его.

– Хорошо. Я согласна. – В ее капитуляции не было и намека на любезность. В голове у нее гудело, как в растревоженном улье, в желудке мутило. До нее вдруг дошло, что, возможно, она перестаралась, выпив пару виски-сауер без закуски. Молли не была привычна к алкоголю.

– Умница. – Он улыбнулся ей.

Молли вдруг осознала, что впервые видит улыбку на его лице. Настоящую улыбку. Не фальшивые, угрюмые ухмылки, которых она удостаивалась до сих пор. Улыбка преобразила его, сделала моложе.

Она откинула голову на спинку сиденья, пока машина мчалась в ночи. Взошла луна, ее бледное сияние разливалось по холмистым окрестностям. В полях, растянувшихся по обе стороны дороги, мирно паслись лошади и коровы.

– Если кто-нибудь спросит, я – бизнесмен из Чикаго, провожу здесь отпуск, – сказал он. – Мы познакомились в Кинленде сегодня утром, когда я пришел смотреть тренировку лошадей. Вы тоже там были. Я предложил вам встретиться, мы понравились друг другу. У нас начнется роман, который будет продолжаться в течение нескольких недель, а потом, к сожалению, я должен буду вернуться в Чикаго. Конец истории. Ну как вам такой вариант?

– Прекрасно, – ответила Молли, закрывая глаза.

– Повторите все, что я сказал.

– Не волнуйтесь, я запомню. Вы не могли бы притормозить?

– Очень важно, чтобы мы рассказывали одно и то же…

Машина преодолела очередной пригорок. Молли ощутила прилив тошноты. Она стиснула зубы, крепче впилась ладонями в мягкую велюровую обивку сиденья и усилием воли попыталась загнать тошноту вглубь. Сидевший рядом агент ФБР продолжал говорить. Она не могла разобрать ни слова.

– Мистер ФБР, пожалуй, вам лучше остановиться, – наконец вымолвила она, открывая глаза.

– Что? – Он взглянул на нее.

– Остановитесь, – продолжила она сквозь зубы, поскольку дело принимало опасный поворот и нельзя было терять ни минуты.

Он затормозил. Машина еще не остановилась, когда Молли, буквально вывалившись из нее, бросилась к обочине. Она упала на колени в темные заросли сорной травы, и ее начали душить спазмы рвоты.

Когда Молли вновь сбрела силы, она поднялась и направилась к машине, которая стояла футах в двенадцати позади нее. Она не удивилась, обнаружив, что агент ФБР тоже вышел из машины и, привалившись к багажнику, наблюдает за ней. Разумеется, ему не хватило такта оставить ее в момент слабости в одиночестве.

– Хотите воды? – спросил он, когда она подошла ближе, и что-то протянул ей. – У меня всегда есть в машине. На всякий случай.

– Спасибо. – Она с благодарностью взяла из его рук протянутый ей предмет, который оказался зеленой пластиковой бутылочкой «Эвиан». Отойдя на несколько шагов, она повернулась к нему спиной и прополоскала рот, избавляя его от отвратительного горького привкуса. Вода была теплой, но оказалась весьма кстати. Молли брызнула на лицо, сполоснула руки.

– Полотенце нужно? – Он стоял сзади.

Она кивнула, взяв из его рук мягкую материю. Уже вытираясь, Молли обнаружила, что полотенцем служила мужская майка, видимо, принадлежащая агенту.

– Вы всегда так экипированы? – спросила она, откидывая волосы с лица и расправляя плечи, прежде чем обернуться к нему. Молли было стыдно – безумно, до боли, – но она не собиралась этого показывать. Чего-чего, а гордости ей хватало.

– Я когда-то был бойскаутом. – Он взял у нее майку, поднял с земли брошенную Молли пустую бутылку и убрал все это в багажник. Мягко захлопнув крышку, вновь присел на нее, сложив на груди руки. Когда он окинул Молли взглядом, на губах его промелькнула еле заметная улыбка. Серебристый лунный свет озарял лицо. К сожалению, это сияние добавляло его улыбке соблазна.

– Вы, похоже, не слишком жалуете алкоголь, – заметил он.

– Я еще не оправилась от гриппа, – солгала Молли, вспыхнув. Она давно усвоила для себя, что признание в собственных слабостях делает человека уязвимым. – Желудок всю неделю барахлит.

– О, – произнес он, и улыбка стала шире.

– Мы можем ехать? – холодно спросила Молли и подошла к дверце автомобиля.

– Вы уверены, что все прошло? – Он оказался сзади и успел первым схватиться за ручку.

– Да. – Молли с облегчением уселась на пассажирское сиденье. Слабость еще сказывалась, но чувствовала она себя намного лучше. Рвота и свежий воздух пошли на пользу.

– Накиньте ремень. – Он захлопнул дверцу. Пока агент обходил машину, Молли выполнила его приказ.

– Если хотите, можем немного посидеть в машине, – предложил он, усаживаясь за руль.

– Я в порядке, – огрызнулась Молли.

Он пожал плечами и включил зажигание. Когда они возобновили движение, Молли с облегчением и одновременно с сожалением отметила про себя, что теперь машина ехала гораздо медленнее.

– Вы что-нибудь уловили из того, что я говорил вам до этого? – Следы улыбки еще оставались на его губах.

Молли поколебалась – его снисходительная ухмылка так и подталкивала ее к тому, чтобы солгать. Но она покачала головой.

– Не очень много.

– Я так и подумал. – Он терпеливо повторил выдуманную историю их взаимоотношений.

Молли находила ее глупой, но спорить не хотелось.

– Как скажете, мистер ФБР, – несколько отрешенно произнесла Молли, когда он закончил. Она почувствовала себя опустошенной и безвольной, но мужчина вряд ли это заметил.

Он вновь взглянул на нее. Молли с удовольствием отметила, что улыбка уже исчезла.

– Молли, послушайте: если вы хоть раз назовете меня так в присутствии кого бы то ни было, моя легенда рухнет. Наша легенда рухнет. Операция провалится, и вполне возможно, что один из нас или мы оба окажемся в опасности. Я – ваш новый возлюбленный, помните? Меня зовут Уилл. Вы будете называть меня Уиллом. И думать обо мне как об Уилле. Поняли?

– Как скажете, Уилл, – вымолвила Молли, и теперь уже на ее губах появилась снисходительная усмешка. Откровенно говоря, ей трудно было представить, как она станет называть его по имени и тем более думать о нем как об Уилле – для нее он навсегда останется человеком из ФБР.

Они свернули с шоссе Франкфорт-пайк на узкую дорогу, которая вела к домику Молли. Луна теперь висела прямо перед ними, и ее мягкий свет проникал в салон автомобиля сквозь лобовое стекло.

– Который час? – спросила Молли.

– Начало одиннадцатого, – ответил агент ФБР (нет, Уилл, теперь только Уилл).

Молли удивилась, обнаружив, что они отсутствовали так долго. Более трех часов. Близнецы уже должны были лежать в кроватках. Майк и Эшли соответственно смотрели телевизор и делали уроки. Если только Майк не ушел на улицу. В будни отбой для него был в девять тридцать, но, как правило, он возвращался домой не раньше десяти.

У Майка был переходный возраст. И трудно было угадать, что для него сейчас лучше.

Наконец за поворотом показался дом. Первое, что бросилось в глаза Молли, это то, что он сиял огнями, как рождественская елка.

Во-вторых, полицейская машина с включенной синей мигалкой была припаркована возле дома.

– О Боже! – воскликнула Молли. В голове пронеслись тысяча и одна самых страшных мыслей.

Бросив короткий взгляд в ее сторону, Уилл прибавил скорости. Через несколько секунд они уже припарковались позади патрульной машины. Как раз в этот момент на освещенное крыльцо из кухонной двери вышел офицер в форме. Порк Чоп, всполошившись от прибытия нового автомобиля, бросился к нему с громким лаем.

– Молли!

Эшли, Сьюзан и Сэм сбежали с крыльца и кинулись к Молли, которая уже выпрыгнула из машины. Насколько она могла судить по первому взгляду, с детьми все было в порядке. Порк Чоп, обнюхав ее, проследовал дальше. Краем глаза она уловила его дружеские заигрывания с Уиллом, но наблюдать за ними было некогда: она торопилась к брату и сестрам. Наконец она добежала до них, или они добежали до нее – по сути, это был взаимный порыв. Сьюзан и Сэм обхватили ее за талию, Молли обвила руками их узенькие плечики, в то время как взгляд искал лицо Эшли. Тревожное чувство охватило ее при виде широко раскрытых глаз на бледном лице сестры. Эшли не так-то просто было вывести из равновесия.

– Что случилось? – выдавила из себя Молли.

– Майк… – в то же мгновение произнесла Эшли.

– Мисс Баллард? – Полицейский спустился с крыльца и направился к ним. Его коллега вышел из патрульной машины. Молли даже не успела заметить, что в машине находится кто-то еще.

– Что-то с Майком? – встревоженно спросила Молли у Эшли.

– Он попал в беду.

– Где он?

– Он ушел и до сих пор не вернулся, – выпалила Эшли как раз в тот момент, когда полицейский приблизился к ним. Это был коренастый парень с тяжелым подбородком, плотный живот гордо нависал над низко затянутым ремнем. Второй полицейский – повыше ростом, худощавый и лысый. На обоих была коричневая униформа окружного полицейского управления Вудфорда с серебристыми светоотражающими полосками на нагрудных карманах.

– В чем дело, офицеры?

Молли были незнакомы эти ребята, хотя она и знача многих местных полицейских. Мама и дети были тому причиной.

– Нам нужно поговорить с вашим братом Майком. Когда он должен вернуться? – Полицейский был любезен, если не сказать дружелюбен.

– А зачем вам нужно поговорить с ним? – В вопросе Молли прозвучала враждебность.

Отпустив близнецов, она расправила плечи и, гордо вздернув подбородок, посмотрела на полицейских. Ей уже приходилось иметь дело со стражами порядка, и, как правило, ничего хорошего это общение не сулило.