22

Рука, сжимавшая нож, поднялась и опустилась в безумном порыве ненависти.

Острое, как бритва, лезвие скользнуло по гриве, пропороло шкуру и сухожилия, и теплая кровь потоком хлынула наземь. Кобылица забилась в судорогах. Рука вытащила нож и перерезала уздечку. Зверски запихнув ее в пасть бедного животного, убийца испытал экстаз и облегчение.

В домике за холмом зажегся свет.

Кобылица вскрикнула раз, другой, отчаянно пытаясь подняться на ноги. Злодей, сжимавший нож, с неизъяснимым удовольствием наблюдал за муками животного. Оно было полностью в его власти. Он мог причинить ему боль, а мог и пожалеть. Сохранить жизнь или принести смерть. Для несчастной кобылицы сейчас он был Богом.

Кто-то вышел на крыльцо дома и посмотрел в сторону поля, силясь различить что-то в темноте.

Рука дернулась и застыла.

Кобылица опять вскрикнула.

Темная фигура спустилась по ступенькам крыльца и побежала к полю. Какое-то мгновение обладатель ножа с жадностью наблюдал за приближающейся фигурой. Может, пора?..

Нет, еще не время, решил он. И, развернувшись, растаял в холодной тьме.

23

Уилл подумал, что еще никогда в жизни не доводилось ему мчаться с такой скоростью. Когда его автомобиль наконец затормозил позади каравана полицейских машин возле дома Молли, он различил огни и суетящихся на холме людей, выскочив из машины, даже не почувствовав обжигающей лицо измороси, он кинулся вперед и остановился лишь у дощатого забора. Порк Чоп уже был там и, навострив уши, пытался разглядеть в щели забора, что происходило на холме. Уилла пес встретил коротким вилянием хвоста. Уилл посмотрел за забор. Фары и габаритные огни черного джипа «чероки» освещали сцену действия.

На земле лежала лошадь, судорожно перебирая ногами, ее голова покоилась на коленях Молли. Молли склонилась над животным, обнимая его, поглаживая, укрывая своим телом от непогоды. Даже на расстоянии Уилл уловил в ее позе трагедию, ужас витал в воздухе.

– Что за черт? – пробормотал он и перемахнул через забор с прытью девятнадцатилетнего юноши.

Полукругом возле лошади стояли люди – здесь были Тайлер и Торнтон Уайланды, Элен Трапп, с полдюжины полицейских. Джей Ди Хетфилд склонился над Молли, луч его мощного фонаря скользил по массивному крупу лошади. Балларды, в накинутых поверх пижам куртках, держались стайкой за спиной у Молли. Эшли раскрыла над головой сестры ветхий зонтик, Майк, разумеется, был при ружье, а близняшки жались друг к другу. Худой старикан в дорогом пальто сидел на корточках возле кобылицы, готовясь вонзить наполненный шприц в ее изящную темную шею. Уилл заметил, что зад лошади утопал в темной, с виду маслянистой луже. Лишь едва не ступив в нее, он догадался, что это была лужа крови.

– Уилл. – Эшли первая заметила его. Она произнесла его имя с явным облегчением.

Эшли позвонила ему, застав по мобильному телефону в то время, когда он проводил тайный обыск в офисе Говарда Лоуренса. Хотя от расстройства речь ее была бессвязной, Уилл уловил главное, что заставило его отбросить все и ринуться на зов: произошло несчастье, и Молли отчаянно нуждалась в его помощи.

Он бы не удивился, узнав о том, что побил все рекорды земной скорости, пока мчался к Баллардам. С облегчением он обнаружил, что несчастье произошло не с Молли и не с детьми, а с лошадью.

Ничуть не смущаясь того, что взоры всех присутствовавших мигом обратились на него, он присел на корточки рядом с Молли. Она стояла на коленях на мокрой траве и, кажется, не реагировала ни на что, кроме как на дрожащее существо, прильнувшее к ней. Даже Уилл, не обладавший никакими познаниями о лошадях, мог распознать дикий ужас в выпученных глазах животного. Белая пена с кровавыми пузырьками выступила на губах лошади. В воздухе витал острый запах.

Уилл догадался, что это смесь запаха крови и пота обезумевшей от страха лошади.

– Молли.

Ее кожа была мокрой и холодной на ощупь. Уилл увидел, что на Молли надета лишь широкая майка с короткими рукавами. Ее ноги были голыми, ступни босыми. Майка промокла насквозь – Уилл обнаружил это, дотронувшись до нее. Такими же были волосы Молли.

Должно быть, Эшли опоздала с зонтом.

– Молли.

Она не шелохнулась и не откликнулась. Уилл еле слышно чертыхнулся и, поднявшись, снял с себя плащ, надетый поверх костюма. Он накинул его на плечи Молли и опять позвал ее, но все безрезультатно.

Джей Ди, стоявший ближе всех к нему, сурово взглянул на соперника. Молли даже не подняла глаз.

– Это снимет боль, – сказал ветеринар, вынимая шприц и с трудом поднимаясь. – Где, черт возьми, эта «скорая»?

– Чтобы Бог покарал этого извращенца! – У Элен Трапп от волнения срывался голос.

На вид лет сорока с небольшим, она была подстрижена «ежиком», и лицо ее было обветренным. В высоких сапогах и плаще с капюшоном, надетом, по всей видимости, прямо на ночную сорочку, она поеживалась от холода, стоя между братом и племянником. И Тайлер, и Торнтон Уайланды были, как ни странно, одеты полностью. Джей Ди, явно недовольный присутствием Уилла, был в «стетсоне», сапогах и пыльнике – таким же он предстал Уиллу при первой встрече. Был ли он в тех же джинсах и рубашке, Уилл не мог знать.

Лошадь конвульсивно дергала ногами. Молли разговаривала с ней, гладила. У Уилла сжималось сердце, когда он слушал ее бормотанье.

– Никто не может сменить ее? – обратился он к Уайландам, Элен Трапп, ветеринару и полицейским. – Она уже без сил.

С ним, похоже, был согласен лишь Джей Ди, проворчавший что-то себе под нос.

– Кобылица знает ее, – ответил ветеринар. – Ее нужно успокоить, пока не начнет действовать лекарство. Осталось недолго.

Ветеринар – так же, как и Элен Трапп, и Уайланды – явно был более обеспокоен состоянием лошади, а не Молли. Уилл скрежетнул зубами и посмотрел на Джей Ди. Хотели они того или нет, но в сложившейся ситуации, похоже, они были союзниками.

– С ней все будет хорошо, – сказал Джей Ди. Уилл знал, что он имеет в виду Молли, а не лошадь.

– Что произошло? – мрачно спросил Уилл. Его так и подмывало подняться, козырнуть своим удостоверением и приступить к исполнению служебных обязанностей, но конспирация, которой требовало проводимое им расследование, не позволяла этого сделать. Иначе можно было ставить крест на всей операции и возвращаться в Чикаго.

– Лошадь исполосовали ножом. – Джей Ди покачал головой. Весь зад искромсан. Этот маньяк еще засунул ей в утробу уздечку.

– Неужели такое возможно? – Уилл был ошарашен.

– Могу я узнать ваше имя, сэр? – Офицер полиции навис над ним с блокнотом и карандашом в руке.

– Все в порядке, это приятель Молли, – угрюмо произнес Джей Ди, взглянув на полицейского.

– Молли? – Офицер кивнул на нее, удивленно вскинул брови.

Уилл поднялся.

– Молли Баллард. Я – Уилл Лайман, – представился Уилл и произнес свое имя по буквам, так чтобы полицейский мог правильно записать его. – Что это за маньяк, охотящийся за лошадьми?

За последние четыре месяца уже шестое по счету нападение на породистых лошадей в этом районе. Все – кобылицы, и у всех отмечены ранения в задней части.

– «Скорая» подъехала. – Джей Ди встрепенулся, завидев приближающийся автофургон, яркий свет фар которого двумя мощными лучами прорезал темноту.

Не замечая дождя, который уже намочил его волосы и лицо и теперь пробирался под пиджак, Уилл смотрел на девушку, съежившуюся на земле у его ног. Молли по-прежнему обнимала, и ласкала лошадь, разговаривала с ней, но животное не шевелилось.

– Как, по-вашему, успокоительное уже начало действовать? – спросил он ветеринара. Он старался сдерживаться и говорить вежливо.

– Похоже на то.

– Тогда мы уходим. – Уилл опять присел на корточки возле Молли, обнял ее за плечи и проговорил прямо в ухо: – «Скорая» уже здесь. Теперь о лошади есть кому позаботиться. Пора идти домой.

Не дождавшись от нее ответа, Уилл забеспокоился. Он протянул руку и осторожно убрал с ее лица тяжелые мокрые пряди. Ее щеки были белыми как полотно.

– Молли, – тихо позвал он и коснулся ее щеки. Она была холодной, как у трупа. – Молли.

Тогда она подняла на него взгляд, и он увидел, что она плачет. Глаза ее были огромными, взгляд их – диким; губы дрожали; щеки блестели от слез и дождя.

– Уилл? – Ее голос был подобен писку. – Ты должен найти того, кто это сделал. Ты ведь можешь, правда? В конце концов, ты ведь…

Уилл понял, что она в шоке и не соображает, что говорит. Чтобы остановить ее, пока она не наболтала лишнего, он склонился к ней и прижался губами к ее губам. Это был не поцелуй – с таким же успехом он мог зажать ей рот ладонью, – но уже через мгновение все изменилось. Ее губы дрогнули и раскрылись, и она обвила его шею руками, словно не желая отпускать от себя.

Ее рот был теплым и мягким и удивительно сладким. Он почувствовал на языке ее соленые слезы.

Его тело мгновенно откликнулось на поцелуй. Голова пошла кругом. Сердце учащенно забилось.

«Проклятье», – подумал Уилл, но отступать уже было поздно. Поцелуй Венеры требовал следующей жертвы. Запретная черта, которую он провел в их взаимоотношениях, была перечеркнута. Все изменилось. Он почувствовал себя собственником на захваченной территории. Проще говоря, отныне это была его девушка.

Обняв ее, укутанную в плащ, он вместе с ней поднялся. Освободив свой рот, Уилл поцеловал щеку Молли, шепнул на ухо «ш-ш» и прижал ее лицо к своему плечу.

Оглянувшись, Уилл отыскал в темноте остальных Баллардов, которые широко раскрытыми глазами уставились на него и сестру.

«Домой!» – кивком головы скомандовал он. Никто не сомневался в том, что это был приказ. Дети не задавали вопросов – даже Майк смолчат – и послушно двинулись следом за ним. Уилл, держа Молли в объятиях, направился к забору. Дети уже перепрыгнули через препятствие.

Молли плакала. Уилл ощущал горячую влагу ее слез на своей шее. Глубокие рыдания сотрясали ее тело. Она жадно глотала воздух в коротких промежутках между всхлипываниями.

– Одну минутку, сэр. Мне нужно получить от нее заявление. – Полицейский, который записывал имена присутствовавших, следовал за Уиллом к забору.

Уилл остановился и обернулся к нему.

– Вам придется подождать до завтра. Она не в состоянии делать сегодня заявление, – сказал он.

Полицейский взглянул на Молли и кивнул. Уилл вспомнил, что впереди забор.

– Вы не подержите ее минутку? – попросил он полицейского и, не дожидаясь ответа, передал ему Молли.

Почувствовав прикосновение чужих рук, Молли запротестовала и теснее прижалась к Уиллу.

– Только на минутку. Пока я перелезу через забор, – прошептал он ей в ухо.

Она повиновалась. Полицейский неловко обхватил ее, явно ощущая дискомфорт от того, что приходится держать дрожащую, рыдающую, вымокшую насквозь женщину, и с облегчением передал ношу Уиллу, когда тот, перепрыгнув через забор, протянул к ней руки.

– Спасибо, – поблагодарил он офицера, когда Молли вновь обвила его шею руками, и начал спускаться с холма.

Дома Эшли взяла на себя все хлопоты и заботы о братьях и сестренке. Она проследила, чтобы они переоделись и высушили волосы, когда Уилл с Молли на руках вошел в дом, захлопнув дверь ногой. Эшли с тревогой посмотрела на них. Успевший проскочить в дом Порк Чоп отряхнулся, разбрасывая вокруг себя мельчайшие брызги. Дети поежились, Майк чертыхнулся.

– У вас есть кофе? – спросил Уилл, направляясь в гостиную. Когда Эшли утвердительно кивнула, он сказал: – Приготовь немного. Крепкого и побольше сахара. И, пожалуйста, принеси мне полотенце, простыню и сухую одежду для нее.

Уилл умудрился снять с Молли мокрый плащ и зажечь настольную лампу, ни на секунду не выпуская из рук свою ношу. Потом он вместе с ней опустился в кресло и, держа ее на коленях, попытался остановить поток слез. Молли все еще сидела, уткнувшись ему в плечо, так что лица ее он не видел; руки девушки по-прежнему обвивали его шею. Он поцеловал ей щеку, потом ухо, что-то пробормотал, убрав с лица Молли мокрые пряди волос. Она всхлипывала и дрожала. Уилл потянулся к ее босым ногам, пытаясь согреть рукой холодные как лед ступни.

В гостиную заглянули Сьюзан и Сэм. Взъерошенные после сушки полотенцами, в сухих пижамах, они, казалось, съежились от испуга, увидев, что их волевая сестра плачет, словно ребенок, в объятиях Уилла. Заметив детей, Уилл поднял голову. Его руки застыли в волосах Молли.

– С Молли все в порядке? – пискнула Сьюзан, подходя к креслу.

Уилл и сам уже начал сомневаться в этом. Его не удивило то, что инцидент с лошадью так огорчил ее, но реакция казалась чересчур бурной. Молли, должно быть, осознала, что рядом находится Сьюзан и что ее рыдания могут испугать девочку, поскольку она вдруг разом затихла. Правда, усилилась дрожь. И Молли еще сильнее прижалась к плечу Уилла, словно так ей было легче сдерживать рвавшиеся наружу рыдания.

– Она немного расстроена, но это пройдет, – с ложным спокойствием ответил Уилл как раз в тот момент, когда вошла Эшли с полотенцами, пледом и розовой трикотажной майкой с нарисованным на ней зайцем и какой-то надписью. Волосы обрамляли лицо Эшли пушистым кудрявым облаком. Очки у нее съехали на нос, и одета она была в голубой халат, под которым, похоже, была такая же майка, как и та, что она принесла для Молли.

– Молли, я принесла тебе сухое белье, – громче, чем следовало бы, произнесла Эшли, с осуждением глядя на сестру.

Молли теснее прижалась к Уиллу. Он вдруг понял, что ей стыдно перед родными за свою слабость и никакая сила не может вырвать ее сейчас из его объятий. Взглянув на Эшли, он покачал головой.

– Оставь это на столе. Она успокоится через минуту. Вытри ей ноги и укутай их пледом. И дай мне другое полотенце, чтобы высушить ей волосы.

Эшли сделала все, что он просил. Уилл как мог высушил полотенцем темные кудри Молли. Эшли забрала у него влажное полотенце и погладила сестру по плечу. Молли почти совсем затихла, но дрожь, колотившая ее, стала еще крупнее, и Уилл догадался, что ей стоит невероятных усилий сдерживать себя, чтобы не испугать родных еще больше.

Эшли посмотрела на сестру полными слез глазами.

– О Боже! – в отчаянии прошептал Уилл. – Хоть ты держи себя в руках.

Эшли шмыгнула носом и понимающе кивнула.

Сэм и Майк – оба в джинсах и без маек – влетели в комнату. Уилл предположил, что мальчики спят в одних трусах и джинсы они скинут, как только « окажутся наверху, в спальне.

Ему стало неловко оттого, что он держит Молли на коленях перед такой юной и наблюдательной аудиторией. Молли прижалась к его груди и так дрожала, что казалось, слышна была дробь зубов. Хотя рыдания теперь прорывались эпизодически, она все еще плакала. Его шея до сих пор была влажной.

– Это из-за крови, – сказал Майк и перевел грустный взгляд с Молли на Уилла. – Молли не переносит вида крови.

– Перестань, Майк, – оборвала его Эшли.

– Если она собирается утопить его в своих слезах, ему нужно хотя бы объяснить причину. А то он подумает, что она истеричка.

– Она была бы недовольна, скажи мы об этом.

– О чем? – Уилл устремил взгляд на Майка и Эшли.

– Сьюзан и Сэм, марш в постель, – скомандовала Эшли.

– Это разве обязательно? – заскулил Сэм.

– Да, – тоном, не терпящим возражений, произнес Уилл.

Похоже, это сработало. Близняшки, проворчав что-то невразумительное, покинули гостиную.

– Итак, расскажите мне, – попросил Уилл. Эшли и Майк переглянулись. Эшли покачала головой.

– Наша мама покончила с собой четыре года тому назад. Она залезла в ванну в квартире своего дружка в Лексингтоне и вскрыла себе вены. Молли нашла ее. С тех пор от одного вида крови ей становится нехорошо. А сегодня крови там было достаточно, – сказал Майк.

Эшли сердито посмотрела на брата.

– Боже! – Уилл поморщился, представив себе ужасающую картину. Молли содрогнулась. Уилл почувствовал, как затряслись ее губы, касавшиеся его шеи. Но она не издала ни звука. Уилл вдруг испытал невероятное восхищение ею.

Ее нужно было успокоить, но для этого требовалось побыть с ней наедине. Под прицелом глаз четырнадцатилетнего мальчика и семнадцатилетней девочки максимум, что он мог себе позволить, – это прошептать Молли на ухо несколько утешительных фраз.

24

– Спасибо, что сказал, Майк. А теперь иди в постель, – произнес Уилл.

Майк сурово посмотрел на него. На мгновение Уиллу показалось, что природное бунтарство одержит в мальчишке верх и он откажется исполнить просьбу. Но Майк, как ни странно, поджал губы и в задумчивости вышел из комнаты.

– Ты приготовила кофе? – обратился Уилл к Эшли.

– Сейчас, – ответила Эшли и, прихватив мокрые полотенца, последовала на кухню.

Уилл поудобнее устроил Молли на коленях и прижался губами к се влажным волосам. Эшли вернулась с глиняной чашкой дымящегося кофе.

– Я положила три ложки сахара, – сказала она, поставив чашку на столик, так чтобы он мог дотянуться.

– Отлично.

– Теперь вы, наверное, хотите, чтобы я ушла спать, – догадалась она.

– Да.

– Хорошо. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

– Уилл? – Да?

– Позаботьтесь о Молли.

– Спокойной ночи, Эшли, – сухо произнес он.

– Спокойной ночи. Спокойной ночи, Молли. Эшли вышла. Через несколько секунд на кухне погас свет. Уилл расслышал шага Эшли на лестнице.

Уилл скользнул рукой под густые волосы Молли и нежно погладил ее шелковистый затылок. Они были одни в теплом мягком полумраке. Он задумчиво посмотрел на копну спутанных темных волос, разметавшихся у него на груди, на хрупкие плечи, спрятавшиеся под накинутым плащом. Уилл подумал о том, что совсем не ощущает тяжести ее тела; подумал и о том, что, похоже, попал-таки в серьезный переплет.

Но сейчас это не имело никакого значения.

– Молли.

Ответа не последовало. Он не видел ее лица. Уилл убрал волосы с ее уха – это была единственная часть ее тела, до которой он мог дотянуться губами, – и поцеловал его.

– Эй, – сказал он, – ты меня пугаешь.

Она судорожно глотнула воздуха и повернула голову, так что ее щека легла на его плечо. Ее объятия несколько ослабли. Они уже не душили его – ее руки устало повисли на его плечах. Молли не открывала глаз, но, по крайней мере, он уже мог видеть ее лицо. По щекам девушки все еще текли слезы – они были тихими, и казалось, им не будет конца. Тело колотила мелкая дрожь.

– Молли. – Он откинул ее волосы со лба, нежно смахнул пальцем слезинки. – Я хочу, чтобы вы сели и выпили кофе. Можете сделать это для меня, пожалуйста?

Не дождавшись ответа, он скользнул губами по ее мокрой щеке, пробравшись к уголку рта. Ее губы дрогнули и потянулись к его губам. Уилл поцеловал ее – нежно, как только мог, – и удивился тому, что ему это удалось. До сих пор мысли о ней были окрашены голодным, жадным желанием. Сегодня же он испытал прилив величайшей нежности.

Он отнял губы, пока поцелуй не разогрел его до точки кипения, за которой уже невозможен был самоконтроль, и глубоко вздохнул, словно желая обрести ясность мысли.

Глаза Молли все еще были закрыты, голова лежала на плече у Уилла, но одна рука мягко обвилась вокруг его шеи.

Он мысленно отметил, что лицо ее чуть порозовело, и с трудом поборол в себе желание поцеловать Молли еще раз.

– Если вы не сделаете того, что я прошу, мне придется посадить вас в машину и отвезти в больницу, – пригрозил Уилл. – Вас будут лечить от шока. Хотите, чтобы я это сделал?

Легкое движение ее головы он истолковал как отрицательный ответ.

– Тогда садитесь и пейте кофе. – Он придал своему голосу тот же оттенок строгости и непререкаемости, который только что использовал в разговоре с ее домочадцами.

Молли вздрогнула и открыла глаза. Она отстранилась от него и села, плотнее закутываясь в плащ. Она избегала смотреть на него и старательно опускала глаза. Уилл задался вопросом, что это – смущение или застенчивость.

При мысли о том, что Молли может быть застенчивой, он улыбнулся. Бесстыжей – да, ее можно представить; колючей – безусловно. Застенчивой – ни в коем случае.

– Вот. – Уилл подал ей чашку с кофе и, пока она пила, наблюдал за ней. Руки у нее подрагивали, но ей все-таки удалось выпить кофе, не расплескав его.

Волосы у нее, вероятно, были вьющимися от природы, решил он, глядя на пышный нимб, обрамлявший ее лицо. Ресницы – густые, длинные и на тон темнев волос – еще блестели от слез. Брови, чуть изогнутые дугой, были широкими. Нос прямой и точеный, а губы мягкие и напрашивающиеся на поцелуй. Ее подбородок и скулы были четко вылеплены и изящно очерчены. Кремовую гладь кожи нарушали лишь серебристые струйки слез. Затерянное в широких складках плаща, хрупкое небесное создание, напоминающее ангела с полотен Рафаэля. Плед упал с ее босых ног, которые даже не доставали до пола.

– Мне холодно, – тихо произнесла Молли, не глядя на него, и поежилась.

Уилл вспомнил о мокрой майке, в которой она до сих пор сидела, и взял у нее из рук недопитую чашку кофе.

– Сейчас мы все уладим, – сказал он с нарочитой легкостью.

Вновь подхватив ее на руки, он приподнялся и взял со стола майку, оставленную Эшли.

– Меня не нужно таскать на руках. Я могу ходить. – Несмотря на слабый протест, Молли теснее прижалась к нему, словно его объятия были единственным местом на земле, где она хотела бы укрыться.

Уилл посмотрел в ее заплаканные карие глаза и направился на кухню.